Кэб успел проехать лишь несколько домов, когда Керри, собравшись с мыслями и окончательно проснувшись на холодном ночном воздухе, спросила:
-- Что же с ним случилось? Он сильно расшибся?
-- Нет, ничего серьезного, -- угрюмо ответил Герствуд.
Он был немало встревожен своим положением и теперь, когда Керри сидела рядом, думал лишь о том, чтобы поскорее оказаться подальше от цепких лап закона. У него не было ни малейшего желания разговаривать, и потому он говорил лишь то, что было необходимо для выполнения его планов.
Керри отнюдь не забыла, что в ее отношениях с Герствудом был один нерешенный вопрос, но волнение оттеснило эту мысль на задний план. Прежде всего пусть кончится это странное путешествие.
-- Где он?
-- Там, на Южной стороне, -- неопределенно ответил Герствуд. -- Нам придется ехать поездом. Так будет скорее.
Керри ничего не ответила.
Лошадь бежала быстрой рысцой.
Призрачная картина ночного города завладела вниманием Керри. Она смотрела на уходившие назад ряды фонарей и вглядывалась в безмолвные темные дома.
-- Как же он все-таки расшибся? -- спросила она, обеспокоенная состоянием Друэ.
Герствуд понял ее. Ему было неприятно лгать больше, чем это казалось необходимым, но в то же время лучше не допускать никаких протестов до той минуты, пока он не очутится вне опасности.
-- Я точно не знаю, -- ответил он. -- Мне позвонили и попросили немедленно поехать за вами. Сказали, что нет оснований пугаться, но что я непременно должен доставить вас.
Серьезный тон Герствуда убедил Керри, и она, умолкнув, задумалась.
Герствуд взглянул на часы и поторопил кэбмена. Несмотря на всю щекотливость положения, он сохранял удивительное хладнокровие. Он думал только о том, чтобы поспеть на поезд и спокойно выбраться из города. Керри была послушна, и Герствуд уже поздравлял себя с успехом.
Наконец они прибыли на вокзал. Герствуд сунул кэбмену бумажку в пять долларов, помог Керри сойти и поспешил с ней вперед.
-- Посидите здесь, -- сказал он, проводив ее в зал ожидания. -- Я схожу за билетами.
-- Сколько осталось до отхода поезда в Детройт? -- обратился он к дежурному кассиру.
-- Четыре минуты, -- последовал ответ.
Герствуд уплатил за два билета, стараясь по возможности не привлекать к себе внимания.
-- Далеко нам ехать? -- спросила Керри, когда Герствуд, запыхавшись, вернулся к ней.
-- Нет, не очень, -- ответил он. -- Но нам нужно торопиться.
Когда они подошли к выходу на перрон, Герствуд пропустил Керри вперед и стал между нею и контролером, проверявшим билеты, так, чтобы она не могла увидеть их; затем они поспешили дальше.
У платформы стояла длинная вереница багажных и пассажирских вагонов. Среди последних было два обычных дневных с сидячими местами. Этот поезд стал курсировать лишь недавно, и администрация дороги не рассчитывала на большой приток пассажиров, а потому на весь поезд было только два кондуктора.
Герствуд и Керри вошли в один из дневных вагонов и сели. Почти тотчас же с платформы раздалось: "Готово!" -- и поезд тронулся.
Керри казалось немного странным, что понадобилось почему-то тащиться на вокзал, но она промолчала. Все это происшествие настолько выходило из рамок обычного, что она старалась не придавать значения смущавшим ее мелочам.
-- Как вы себя чувствуете? -- ласково спросил Герствуд, вздохнув свободнее.
-- Очень хорошо, -- коротко ответила Керри.
Она была так встревожена, что еще не могла решить, как держаться с Герствудом. Она волновалась и хотела лишь одного: поскорее добраться до Друэ и узнать, что с ним. Герствуд смотрел на нее и читал ее мысли. Его нисколько не беспокоило, что сейчас она думала о Друэ. Это было естественно и вполне соответствовало ее добросердечию. А именно это свойство ее характера и нравилось ему. Его смущало лишь предстоявшее с нею объяснение. Но и это не было сейчас главным. Гораздо больше угнетало его сознание совершенного преступления и это бегство.
"Как это было глупо, как глупо! -- твердил он про себя. -- Какую я сделал ошибку!"
Сейчас, размышляя трезво, Герствуд с трудом мог представить себе, что оказался способным на такой шаг. В его сознании все еще никак не укладывалось, что он -- беглец, скрывающийся от правосудия. Ему не раз приходилось читать о таких случаях, и он всегда ужасался про себя. Но теперь, когда такое произошло с ним самим, он мог лишь сидеть и думать о том, что было. Будущее для Герствуда связывалось с канадской границей. Он жаждал поскорее добраться до нее. Но главным образом он раздумывал о событиях минувшего вечера, считая все свои действия в целом огромной оплошностью.
"А все-таки, -- говорил он себе, -- что же мне было делать?"
Тут он решил, что нужно примириться со случившимся, и начинал с того, что снова и снова перебирал в памяти все события прошедшего дня. Это был бесплодный и мучительный круговорот мыслей, очень плохо подготовивший его к разговору с Керри.
Поезд с грохотом несся мимо сортировочных станций на берегу озера, затем замедлил ход у Двадцать четвертой улицы. За окном мелькали сигнальные вышки и стрелки. Паровоз издавал короткие предупредительные свистки, и часто звонил колокол [ Американские паровозы были снабжены небольшим колоколом, звонящим при движении поезда ].
По вагону прошли проводники с фонарями в руках. Они запирали двери площадок, готовясь к продолжительному перегону.
Вскоре поезд прибавил ходу, и перед глазами Керри быстрой чередой замелькали безмолвные улицы. Паровоз все чаще и чаще подавал сигналы, предостерегавшие о приближении к опасным перекресткам.
-- Это далеко? -- снова спросила Керри.
-- Нет, не очень, -- ответил Герствуд.
Он с трудом сдерживал улыбку, думая о наивности своей спутницы. Ему хотелось скорее объясниться с нею и добиться примирения, но приходилось ждать, пока они отъедут от Чикаго.
Прошло еще полчаса, и Керри начала понимать, что Герствуд везет ее куда-то далеко.
-- А это где -- в Чикаго? -- с беспокойством спросила она.
Поезд уже давно выбрался за черту города и мчался теперь по полям штата Индиана.
-- Нет, не в Чикаго, -- ответил Герствуд.
Что-то в интонации его голоса заставило Керри мгновенно насторожиться. Она нахмурила красивый лоб и спросила:
-- Разве мы едем не к Чарли?
Герствуд понял, что наступил решительный момент. Рано или поздно он вынужден будет объясниться. Поэтому он нежно взглянул на Керри и еле заметно покачал головой.
-- Что?! -- воскликнула Керри.
Она была ошеломлена, обнаружив, что они направляются совсем не туда, куда она предполагала.
Герствуд молчал и только смотрел на нее кротким, умоляющим взглядом.
-- Куда же вы меня везете? -- спросила Керри, и в голосе ее послышался страх.
-- Я скажу вам, Керри, если вы посидите спокойно. Я хочу увезти вас в другой город.
-- О! -- вырвалось у Керри. -- Оставьте меня! Я не желаю ехать с вами!
Она была поражена дерзостью этого человека. Ничего подобного не могло прийти ей в голову. Единственной мыслью ее было -- бежать, скорее бежать! Если бы только можно было остановить мчавшийся поезд, она расстроила бы весь этот гнусный замысел.
Керри встала и хотела было выйти в коридор. Она понимала, что должна немедленно что-то сделать. Герствуд ласково дотронулся до ее руки.
-- Сидите спокойно, Керри, -- сказал он. -- Сидите спокойно! Вам некуда торопиться. Выслушайте меня, и я объясню вам свои намерения. Обождите минутку!
Керри все еще пыталась протиснуться мимо его колен, но Герствуд легонько потянул ее назад, и она села на место. Никто не заметил этого маленького препирательства, так как в вагоне было мало пассажиров, да и те, что были, клевали носом.
-- Я не хочу! -- протестовала Керри, все же подчиняясь. -- Оставьте меня! -- воскликнула она. -- Как вы смеете!
Ее глаза наполнились слезами.
Только теперь Герствуд вполне осознал все возникшие перед ним трудности и перестал думать о себе и своем положении. Надо как-то уговорить девушку, иначе она доставит ему много неприятностей. Он призвал на помощь все свое красноречие.
-- Послушайте, Керри, -- начал он, -- не надо так. Я вовсе не собираюсь оскорблять вас. Я не сделаю ничего такого, что было бы вам неприятно.
-- О! -- рыдала Керри. -- О! О!
-- Полно, перестаньте, -- уговаривал ее Герствуд. -- Не надо плакать! Отчего вы не выслушаете меня! Я вам скажу, почему я вынужден был так поступить. Иначе нельзя было. Уверяю вас! Ну, послушайте же меня! -- снова и снова повторял он.
Его встревожили рыдания Керри. Она, конечно, не слышит ни одного его слова...
-- Ну, послушайте же, Керри!
-- Не хочу! -- вспыхнула Керри. -- Выпустите меня отсюда, не то я позову кондуктора! Я не желаю ехать с вами! Стыдно вам!..
И снова вызванные страхом рыдания не дали ей договорить.
Герствуд был несколько ошеломлен. Он понимал, что возмущение Керри справедливо, но все же нужно успокоить ее как можно скорее. Вот-вот придет кондуктор проверять билеты. Не надо никакого шума, никаких осложнений. Прежде всего он должен как-то уговорить ее.
-- Вы все равно не выйдете отсюда, пока поезд не остановится, -- сказал он. -- Обождите немного, мы скоро доедем до какой-нибудь станции. Если захотите, вы там сойдете. Я не стану вас удерживать... Я только прошу вас выслушать меня. Позвольте мне объяснить, почему я это сделал.
Керри, казалось, не слушала его. Она отвернулась к окну, за которым чернела ночь. Поезд быстро и плавно скользил между полей и перелесков. Протяжно и уныло заливался паровозный свисток каждый раз, как поезд приближался к шлагбаумам на пустынных лесных дорогах.
Кондуктор вошел в вагон, выдал билеты двум пассажирам, занявшим места перед самым отходом поезда, потом стал проверять билеты у остальных. Он подошел к Герствуду, и тот протянул ему два билета. Керри, несмотря на все свое негодование, не шевельнулась. Она даже не подняла глаз.
Когда кондуктор ушел, Герствуд облегченно вздохнул.
-- Вы сердитесь на меня за то, что я вас обманул, -- сказал он. -- Но у меня не было такого намерения, Керри! Клянусь, я этого не хотел. Я просто не мог бороться с собой. Я не могу жить без вас с той минуты, как я впервые вас увидел.
О последнем своем обмане Герствуд даже не упомянул, как о мелочи, не имевшей никакого значения. Он спешил убедить Керри, что его жена больше не может явиться препятствием для них. А что касается украденных денег, то Герствуд старался выкинуть из головы всякую мысль о них.
-- Не смейте разговаривать со мной! -- отозвалась Керри. -- Я ненавижу вас. Оставьте меня в покое! Я сойду на ближайшей станции.
Она вся дрожала от возмущения.
-- Хорошо, -- сказал Герствуд. -- Но только выслушайте меня. После всего, что вы говорили о вашей любви ко мне, вы могли бы меня выслушать! Я не хочу причинять вам зло. Я дам вам денег, чтобы вы могли вернуться домой, когда вы решите со мной расстаться. Я только хочу вам сказать одно, Керри: вы не можете запретить мне любить вас, что бы вы обо мне ни думали!
Он посмотрел на нее с нежностью, но она не удостоила его ответом.
-- Вы, конечно, думаете, что я поступил некрасиво, обманув вас, но вы не правы. Я не хотел вас обманывать. С женою я порвал. Она не имеет никаких прав на меня. Я никогда больше не увижу ее. Вот почему я сегодня здесь, с вами. Вот почему я увез вас.
-- Вы сказали мне, что Чарли расшибся! -- в бешенстве крикнула Керри. -- Вы снова обманули меня. Вы все время обманывали меня, а теперь еще хотите силой заставить меня бежать с вами!
Она пришла в такое возбуждение, что вскочила с места и снова попыталась пройти мимо Герствуда. На этот раз он не стал удерживать ее, и она пересела на другую скамью. Он последовал за ней.
-- Не уходите от меня, Керри! -- ласково сказал он, подсаживаясь к ней. -- Позвольте, я объясню вам. Выслушайте меня, и вы все поймете. Повторяю вам: я окончательно порвал с женой. Мы чужие уже много лет, иначе я не стал бы искать сближения с вами. Я скоро добьюсь развода. Я больше никогда не увижу ее. У меня с ней все кончено. Вы -- единственная женщина, которая мне дорога. Если только вы будете со мной, я никогда не стану думать ни о ком другом.
Керри слушала его, возбужденная и растерянная. Вопреки всему, что Герствуд сделал, его слова звучали искренне. В его голосе и жестах чувствовалась сейчас убежденность, которая не могла не подействовать на нее.
Но она не желала никакой близости с ним. Он был женат, и он однажды уже обманул ее; а теперь снова увез ее обманом. Он ужасный человек...
И все же в его смелости и силе воли было нечто такое, что чарует каждую женщину, особенно когда ей внушают, что все это только из любви к ней. Немалую роль в разрешении запутанной проблемы играло и беспрестанное движение поезда. Быстро вращались колеса -- пейзаж менялся, и Чикаго все дальше и дальше уплывал назад. Керри чувствовала, что ее несет вперед непреодолимая сила, что паровоз без единой остановки мчится к какому-то далекому городу. Порой ей хотелось закричать и устроить громкий скандал, чтобы кто-нибудь прибежал к ней на помощь; потом начинало казаться, что это бесполезно... теперь никто и ничем не мог ей помочь. А Герствуд тем временем старался взывать к ее сердцу такими словами, которые могли бы найти у Керри отклик и пробудить в ней сочувствие к нему.
-- Поймите же, Керри, я очутился в таком положении, что у меня не было иного пути.
Керри и виду не подала, что слушает его.
-- Когда я убедился, что вы не поедете со мной, пока я не смогу жениться на вас, я решил бросить все и увезти вас. Я еду в другой город. Я рассчитываю ненадолго задержаться в Монреале, а потом мы поедем, куда только вы захотите. Если пожелаете, мы поедем в Нью-Йорк и поселимся там.
-- Я не хочу никуда ехать с вами, -- повторила Керри. -- Я сойду на ближайшей станции. Куда идет этот поезд?
-- В Детройт!
-- О! -- вырвалось у Керри, и она в ужасе всплеснула руками. От дальности расстояния ее положение казалось еще более трудным.
-- Неужели вы не поедете со мной? -- продолжал Герствуд таким тоном, будто над ним нависла страшная угроза, что она не последует за ним. -- Вам не придется ничего делать, вы только будете путешествовать со мной. А я ничем не стану вам мешать. Вы увидите Монреаль и Нью-Йорк, а потом если вы не захотите остаться со мной, вернетесь назад. Это куда лучше, чем возвращаться сейчас, ночью!
Впервые Керри начала понимать, что его предложение не таит в себе никакого подвоха. В нем было много заманчивого, хотя она боялась, что все будет не так, как обещал Герствуд. Увидеть Монреаль и Нью-Йорк! Сейчас она уже на пути к этим чудесным гигантским городам, и она увидит их, если только пожелает. Она задумалась, ничем, впрочем, не выдавая своих мыслей.
Герствуду показалось, что он уловил намек на согласие, и он удвоил усилия.
-- Подумайте только, что я бросил ради вас! -- сказал он. -- Я уже не могу больше вернуться в Чикаго. Если вы не поедете со мной, мне суждено остаться навеки одиноким. Не может быть, чтобы вы покинули меня, Керри!
-- Я запрещаю вам разговаривать со мной! -- с трудом произнесла она.
На некоторое время Герствуд умолк.
Вдруг Керри почувствовала, что поезд замедляет ход. Настало время действовать, если она и впрямь намерена что-то предпринять. Она сделала движение, чтобы встать.
-- Не покидайте меня, Керри! -- молил Герствуд. -- Если вы когда-нибудь хоть немного любили меня, поезжайте со мною, и мы начнем новую жизнь. Я сделаю для вас все, что вы захотите. Я женюсь на вас или же отпущу вас обратно. Не торопитесь и хорошенько подумайте. Если бы я не любил вас, зачем понадобилось бы мне увозить вас с собой? Клянусь, Керри, я не могу жить без вас! Не могу и не хочу!
Столько решимости и отчаяния звучало в словах этого человека, что слова его глубоко проникли в душу Керри. Это был голос всепоглощающей страсти. Он слишком сильно любил Керри, чтобы отказаться от нее в такую тяжелую минуту. Он схватил ее руку и с горячей мольбой сжал ее пальцы.
Поезд медленно шел мимо вагонов, стоявших на запасном пути. За окном было темно и мрачно. Несколько капель брызнуло на стекло, -- начинался дождь. Керри переживала острую душевную борьбу, то решая уйти, то снова колеблясь. Поезд остановился, а она все еще выслушивала мольбы Герствуда. Паровоз чуть-чуть осадил назад, и настала тишина.
Керри беспомощно сидела на месте. Минута проходила за минутой, она все медлила, а он все упрашивал ее.
-- И вы отпустите меня обратно, если я захочу? -- спросила Керри, точно она была хозяйкой положения, а ее спутник всецело зависел от нее.
-- Конечно! -- ответил Герствуд. -- Вы же знаете, что я не посмею вас задерживать.
Керри слушала его с видом владычицы; даровавшей лишь условное помилование. Ей теперь казалось, что в дальнейшем ход событий всецело в ее руках.
Поезд тронулся и вскоре снова помчался полным ходом. Герствуд переменил тему разговора.
-- Вы, наверно, очень устали? -- спросил он.
-- Нет, -- бросила Керри.
-- Разрешите мне достать вам место в спальном вагоне? -- предложил Герствуд.
Керри отрицательно покачала головой. Но, несмотря на все свое смятение, несмотря на коварство Герствуда, она снова стала замечать в нем то, что всегда так ценила: его заботливость.
-- Но я прошу вас! -- настаивал он. -- Там вам будет гораздо лучше.
Керри снова покачала головой.
-- Тогда хоть позвольте положить вам под голову мое пальто, -- сказал Герствуд.
Он встал и свернул свое легкое летнее пальто так, чтобы голова Керри удобно покоилась на нем.
-- Ну вот, -- нежно сказал он, -- теперь попробуйте немного отдохнуть.
Герствуд готов был расцеловать Керри за ее уступчивость. Усевшись возле нее, он задумался.
-- Вероятно, будет сильный дождь, -- сказал он после паузы.
-- Да, похоже на то, -- отозвалась Керри, понемногу начиная успокаиваться под мягкий стук дождевых капель, бросаемых ветром в окна поезда, который бешено мчался во мгле к новому миру.
Герствуд был рад, что ему удалось до некоторой степени успокоить Керри, но для него это было лишь временной передышкой. Теперь, когда ее сопротивление было сломлено, он мог отдаться мыслям о совершенной им ошибке. На душе у него была невыносимая тяжесть. Он украл эту жалкую сумму, которая, в сущности, ему не нужна. Он не хотел быть вором. Никакие деньги -- ни эта сумма, ни какая-либо иная -- не могли возместить ему легкомысленную утрату прежнего положения. Никакие деньги не могли вернуть ему друзей, доброе имя, дом и семью, даже Керри -- такую, какой он надеялся видеть ее рядом. Он сам изгнал себя из Чикаго, сам лишил себя положения в обществе. Он ограбил себя, он отнял у себя сознание собственного достоинства, свой приятный досуг, веселые вечера. И ради чего?
Чем больше Герствуд думал, тем нестерпимее становилась для него эта мысль. Не попытаться ли восстановить свое прежнее положение? Что, если он вернет эти несчастные несколько тысяч, украденные прошлой ночью, и все объяснит? Быть может, мистер Мой поймет. Быть может, владельцы бара простят его и позволят ему вернуться?
К полудню поезд подъехал к Детройту, и Герствуд стал нервничать. Полиция уже, наверно, ищет его. Надо полагать, что во всех больших городах полиция извещена о пропаже и теперь сыщики будут его выслеживать. Ему невольно вспомнились описания поимки преступников, и грудь его стала высоко вздыматься, а лицо побледнело. Руки Герствуда конвульсивно задергались, словно ища, за что ухватиться.
Он притворялся, будто его интересует вид за окном, и нервно постукивал ногой об пол.
Керри заметила волнение Герствуда, но ничего не сказала. Она не имела ни малейшего представления о его причине и о том, как эта причина важна.
А Герствуд вдруг спохватился, что даже не спросил, идет ли этот поезд прямо до Монреаля или до какого-нибудь другого пункта в Канаде. Возможно, что ему удастся выиграть время. Он тотчас вскочил и пошел разыскивать кондуктора.
-- Скажите, пожалуйста, не идет ли часть вагонов прямо в Монреаль? -- спросил он.
-- Да, ближайший спальный идет в Канаду.
Герствуд хотел было продолжить расспросы, но решил, что это будет неосторожно и что правильнее навести справки на вокзале.
Поезд, пыхтя и громыхая, подкатил к станции.
-- Я думаю, что нам лучше всего ехать прямо до Монреаля, -- сказал он, обращаясь к Керри. -- Я пойду узнаю, есть ли туда поезд и когда он отходит.
Герствуд волновался, но внешне старался казаться возможно спокойнее. А Керри только смотрела на него большими тревожными глазами. Все ее мысли перепутались, и она не могла прийти ни к какому решению.
Едва поезд остановился, Герствуд помог ей сойти и пошел вперед. Он с опаской оглядывался на каждом шагу, делая вид, что смотрит, не отстает ли Керри. Но он не заметил ничего подозрительного. Никто, очевидно, и не думал следить за ним, а потому он направился прямо к кассе.
-- Когда отходит поезд в Монреаль? -- спросил он.
-- Через двадцать минут, -- ответил кассир.
Герствуд взял два спальных места и тотчас поспешил назад к Керри.
-- Мы сейчас же едем дальше, -- сказал он, не обращая внимания на ее усталый, измученный вид.
-- О, хоть бы все это скорее кончилось! -- воскликнула она.
-- В Монреале вы сразу почувствуете себя лучше, дорогая!
-- У меня ничего нет с собой, -- сказала Керри. -- Даже носового платка!
-- Вы купите все, что вам нужно, как только мы приедем на место, -- успокаивал ее Герствуд. -- Там вы сможете пригласить к себе портниху.
Они заняли места в поезде; вскоре дежурный по станции дал сигнал к отправлению. Когда поезд тронулся, Герствуд облегченно вздохнул. Сперва небольшой пробег до реки, потом поезд перешел на паром, а когда они очутились в Канаде, Герствуд откинулся на спинку дивана и впервые свободно перевел дыхание.
-- Теперь уже недолго! -- сказал он, на радостях вспомнив и об утомлении Керри. -- Рано утром мы будем в Монреале.
Керри ничего не ответила.
-- Я пойду узнаю, нет ли тут вагона-ресторана, -- добавил Герствуд. -- Мне хочется есть.