Говорят, рассказывают и повествуют.
Песня пастухов напомнила Окассену о Николет, нежной подруге, которую он так любил, и он подумал, не проходила ли она мимо? Он пришпорил коня и подъехал к пастухам.
— Бог на помощь, милые дети!
— Здравствуйте, — ответил ему тот, который был поразговорчивее других.
— Милые дети, спойте-ка еще раз ту песенку, которую вы только что пели.
— Нет, петь мы больше не будем, — ответил тот, который был поразговорчивее других. — Будь проклят тот, кто споет ее вам, сударь.
— Милые дети, разве вы меня не знаете?
— Как не знать! Вы — Окассен, наш молодой господин, только мы не ваши, а графские.
— Милые дети, сделайте то, о чем я прошу.
— Ну, вот еще, черт возьми! Стану я петь для вас, если мне не хочется! Разве найдется в этой стране хоть один такой важный человек, кроме графа Гарена, который, найдя моих быков, коров и овец на своих лугах и в своей пшенице, осмелился бы их выгнать, даже если бы ему грозили выколоть глаза? Так зачем же я буду петь для вас, если мне этого не хочется?
— Ради Бога, милые дети, согласитесь на мою просьбу. Возьмите себе десять су, которые я нашел у себя в кошельке.
— Сударь, деньги-то мы возьмем, но петь для вас я все-таки не стану, так как я ведь поклялся в этом. Впрочем, если вы уж так хотите, я могу рассказать вам обо всем.
— Клянусь Богом, — сказал Окассен, — лучше уж это, чем ничего.
— Сударь, мы были здесь сегодня утром между первым и третьим часом и ели здесь у ручья хлеб, вот как сейчас. И пришла сюда девушка, такая красивая, что мы ее приняли за фею, — так от ее красоты засиял весь лес. Она дала нам столько денег, что мы обещали ей, если вы придете сюда, сказать вам, чтобы вы здесь в лесу поохотились. Здесь живет зверь, и если вы его захватите, то не отдадите ни одного кусочка его ни за пять сотен марок золотом, ни за какие деньги; ибо он обладает лекарством, которое, если вы сможете поймать зверя, сразу излечит вас от недуга. В течение трех дней должны вы захватить этого зверя, а если вам это не удастся, то вы его больше никогда не увидите. Ну, так охотьтесь, если вам хочется, а если нет, так не надо. А я свое дело сделал.
— Милые дети, — сказал Окассен, — вы мне достаточно сказали, теперь пусть Бог поможет