СПИРИДОН ДМИТРИЕВИЧ ДРОЖЖИН
Родился я в очень бедной крестьянской семье, в деревне Низовке, Тверского уезда, 6/19 декабря 1848 года.
Отец мой и мать были крепостные помещика В. Г. Безобразова. Учился я грамоте, которая мне очень легко давалась, сначала у моего деда Степана Степановича, а потом, осенью 1858 года, мать отвела меня к дьячку Василию Ефимовичу Воскресенскому, который в две зимы научил меня писать и считать на счетах. После ученья у дьячка не долго мне пришлось пожить в деревне, и когда отец вернулся навсегда ив Петербурга, где он с детства проживал то лакеем, то кучером у разных господ, туда зимой 1860 г. отправили и меня.
В Петербурге я был устроен при гостинице "Европа", на черную ее половину, так называемую "Капказ". Здесь мне пришлось прислуживать большею частью пьяным и бурливым посетителям "Капказа" и выносить от старших полупьяных половых потасовки, мыть ежедневно после закрытия гостиницы пол и спать не более 4 часов в сутки. Здесь я у книгонош, на копейки, полученные от посетителей на-чай, покупал книги в роде "Бовы королевича" и "Чтение для солдат", в которых особенно мне нравились рассказы народного писателя А. Ф. Погосского, и с жадностью набрасывался на получаемые гостиницей журналы: "Воскресный досуг", "Искру" и "Всемирную иллюстрацию". С посетителями, а чаще всего один, я любил петь, какие тогда знал, народные песни. Из гостиницы в 1863 году перешел в табачную лавочку. В первой половине 1865 г., когда у меня скопилось 40 р., приехал в Низовку.
Нужда в доме скоро опять погнала меня в столицу. Поступил сначала в гостиницу "Москва" подручным буфетчика, а 20 августа перешел в табачной магазин торгового дома "Габай и Мичри".
Чтение и любовь к 14-летней красавице Марии снова, после сделанной мною в 1865 г. перед от'ездом в деревню первой попытки писать стихи, всколыхнули во мне стремление к поэтическому творчеству, и я с жаром принялся за писание стихов. Идеалы мои росли, мысли зрели, все впечатления жизни, радостные и грустные, у меня выливались на бумагу.
14 июля 1867 года я занес в свой дневник следующие строки: "Пришел я из магазина на фабрику с требованием табаку и в ожидании, когда мне его приготовят, подошел к работающему на ручной машине моему другу Сократу, стал с ним разговаривать. Заметив это, управляющий фабрикою сердито приказал мне отойти от него и дожидаться около двери. Я, считая его приказание несправедливым, простою придиркою и желанием показать свою власть, продолжаю стоять на своем месте. Тогда он, подойдя ко мне, схватил меня за ворот, чем подал повод сказать ему несколько резких слов и отказаться от должности".
Очутившись безработным, прислуживал некоторое время в табачной лавочке и затем, заняв у хозяйки денег, с'ездил в деревню. Оттуда вернулся, снова поступил в эту лавочку. В феврале 1870 г. тяжело заболел и, пролежав до пасхи в больнице, опять остался безработным. Не имея ни денег, ни постоянной квартиры, нередко полуголодный оставался на улице.
При такой скитальческой жизни я так: в конце концов обносился, что мне стыдно было показываться знакомым, и 27 мая предложил себя на службу в один из самых грязных трактиров в Апраксиной переулке. Отсюда 9 июля мне удалось по рекомендации одного старого приятеля поступить приказчиком в магазин газовых свечей.
5 февраля 1871 г. я опять с капиталом в 2 р. 45 к. в кармане очутился на улице. Потом, прослужив некоторое время опять в трактире, я 1 ноября очутился на родине.
Прожив в деревне только 18 дней, я задумал попытать счастье в Москве, куда мать уговорила меня вместе с нею итти пешком. В Москве мать прожила несколько дней на квартире помещика Безобразова, у которого раньше жила в кормилицах, и, получив от барина три рубля в подарок, отправилась домой, а я, разыскав своего петербургского друга, Семена Прокофьевича Кудинова, который работал на табачной фабрике Габая, прожил у него до 2 января 1872 г.
С этого времени я поступил к помещице Сикериной лакеем. Прослужив у Сикериной до 1 мая, поехал на родину за новым паспортом. Возвратившись в Москву, поступил на ту же должность к ярославскому помещику Ив. Конст. Владыкину в от'езд, в его имение, находившееся в 26 верстах от Ярославля, куда в ночь на 25 мая я и приехал.
4 ноября мне было сделано предложение поступить на должность секретаря к одному князю, согласился, но этот князь, по окончании моих письменных занятий, вздумал превращать меня в своего лакея, и я уволился.
В это время приехала в Москву мать и потребовала, чтобы я вместе с нею ехал в деревню жениться. На это я не согласился и рано утром 8 декабря, украдкой от нее и ни; с кем не простившись, отправился снова искать счастья в Петербург, и там поступил в табачный магазин на 8 рублей, в месяц приказчиком.
Весною 1874 г. вошел ко мне в магазин старик, назвавшийся купцом Агамоловым, и предложил мне ехать с ним в Ташкент тоже приказчиком с жалованьем, по контракту на три года, 1200 р., с готовым содержанием и проездом на его счет туда и обратно. 1 200 р. и новая сторона, где, по его рассказам, зреют виноград и персики, совершенно вскружили мою голову, и я в конце мая оставил Петербург. Проездом через Москву зашел к матери бывшей моей невесты и узнал, что любимая девушка вышла замуж. Горько мне это было! С воспоминанием о потерянном счастье, после 28-дневного пути по железным дорогам, по Волге, на лошадях и верблюдах по Киргизской пустынной степи, 26 июня приехал я в Ташкент
Но условие с Агамоловым, по не зависящим от меня обстоятельствам, было нарушено, и 27 сентября 1875 г. из Ташкента вернулся я в Низовку.
1 февраля 1879 г. по рекомендации моих новых друзей я поступил доверенным по доставке дров на Мало-Вишерскую и другие станции Николаевской (ныне Октябрьской) дороги.
1 октября этого же года, после передачи железнодорожным начальством поставки дров на Вишере другому лицу, я принужден был уехать в деревню и заняться постройкой новой избы, на которую пришлось истратить все сбережения и войти в долги. Безденежье и семейные неприятности опять погнали меня в столицу, и здесь 20 марта 1881 г. я устроился при книжном магазине С. П. Глазунова...
Низовка. 7 апреля 1927 г.