Трибунъ (La Tribune) былъ одинъ изъ лучшихъ фрегатовъ въ Англійскомъ Королевскомъ флотѣ; онъ имѣлъ 44 пушки и былъ недавно взятъ у французовъ Капитаномъ Вилліамсомъ на фрегатѣ Юникорнѣ. 22-го Сентября 1797 года, отправился онъ, подъ командою Капитана Баркера, изъ Торбея съ конвоемъ въ Квебекъ и Ньюфоундлеидъ. Въ широтѣ 49° 14', долготѣ 17° 22', онъ встрѣтился и говорилъ съ военнымъ кораблемъ Экспериментомъ, шедшимъ изъ Галифакса, а 10-го Октября въ широтѣ 46° 16', долготѣ 32° 11', разлучился съ своимъ конвоемъ.
Въ слѣдующій Четвертокъ {Сочинитель, для означенія времени, очень часто вмѣсто чиселъ употребляетъ дни недѣльные, которые однако жъ я всегда переводилъ на числа; но здѣсь онъ изъясняется такъ сбивчиво, что нельзя узнать точно, которое было число въ упоминаемый имъ Четвертокъ. Прим. перев.}, около осьми часовъ утра, открылась имъ Галифаксская Гавань, къ которой, при вѣтрѣ отъ OSO, приблизились они весьма скоро. Тогда Капитанъ Баркеръ предложилъ штурману лечь въ дрейфъ и дождаться лоцмана, но штурманъ сказалъ ему, что онъ однажды съ 44-хъ-пушечнымъ фрегатомъ лавировалъ въ эту гавань и часто въ ней бывалъ, слѣдовательно въ лоцманѣ ни какой надобности не настояло, и тѣмъ болѣе, что вѣтеръ дулъ попутный. Положась на сіи увѣренія, Капитанъ Баркеръ пошелъ въ свою каюту, чтобъ приготовить нѣкоторыя бумаги, кои хотѣлъ взять съ собою на берегъ. Между тѣмъ штурманъ, понадѣясь на одного негра, принадлежавшаго прежде къ сему порту, взялъ на себя препровожденіе фрегата въ гавань. Около полудня онъ подошелъ такъ близко къ мелямъ мыса Трама, что штурманъ испугался и тотчасъ послалъ за штурманскимъ помощникомъ Галвиномъ, который тогда былъ нездоровъ и находился внизу. Лишь только вышелъ онъ наверхъ, какъ лотовой съ руслень закричалъ: "по лоту пять саженъ!" а негръ въ то же время командовалъ: "Такъ держи!" Галвинъ взошелъ на одну изъ карронадъ, чтобъ осмотрѣть положеніе фрегата, а штурманъ въ это время, бѣгая взадъ и впередъ въ большомъ замѣшательствѣ, схватился за штурвалъ, и хотѣлъ класть руль на бордъ, чтобъ поворотить чрезъ фордевиндъ; но прежде нежели это было сдѣлано, фрегатъ сталъ на мель. Капитанъ Баркеръ, вышелъ въ ту же минуту наверхъ, укорялъ штурмана, что онъ потерялъ фрегатъ, и, увидѣвъ Галвина на шканцахъ, замѣтилъ, какъ ему не стыдно, знавши входъ, допустить штурмана поставить ихъ на мель, но Галвинъ извинялъ себя тѣмъ, что онъ лишь только вышелъ наверхъ и не успѣлъ еще осмотрѣться.
Тотчасъ сдѣланъ былъ сигналъ, означающій бѣдствіе, на который тогда же отвѣчали съ крѣпостей и съ находящихся въ гавани кораблей, и немедленно послѣ отвалили отъ нихъ гребныя суда; боты изъ крѣпостей и одинъ изъ морскаго арсенала пріѣхали скоро, а корабельныя шлюпки, не смотря на всѣ усилія, никакъ не могли добраться до фрегата, по причинѣ совершенно противнаго имъ вѣтра.
Получивъ помощь, капитанъ тотчасъ приказалъ, для облегченія фрегата, бросить за бордъ всѣ пушки, кромѣ одной, оставленной для сигналовъ, и всѣ тяжелые снаряды, отчего, около половины десятаго часа вечера, фрегатъ тронулся, а въ девять часовъ снятъ завозами съ мели. Ударами на мели отбило у него руль, и члены повредило до того, что въ трюмѣ было семь футъ воды; но, при помощи всѣхъ нашихъ помпъ, приведенныхъ въ дѣйствіе, она стала уменьшаться. Снявшись съ мели, капитанъ, по совѣту Г. Ракома, боцмана, прибывшаго на адмиралтейскомъ ботѣ, приказалъ положить плехтъ; но какъ насъ стало съ него дрейфовать, то и велѣлъ онъ отрубить канатъ, и поднять кливеръ и форстеньги-стаксель, чтобъ править посредствомъ ихъ; но въ самое это время крѣпкій вѣтеръ SO началъ вдругъ усиливаться, и потащилъ фрегатъ къ западному берегу. Вскорѣ послѣ отдали дагликсъ, и срубили бизань-мачту: тогда глубина была тринадцать саженъ.
Въ десять часовъ ночи замѣтили, что помпы не успѣвали отливать воду; тогда служители потеряли всю надежду спасти фрегатъ и жизнь свою. Въ такомъ пагубномъ положеніи, Лейтенантъ Кампель оставилъ фрегатъ, взявъ съ собою Лейтенанта Норта, который сѣлъ къ нему на шлюпку изъ порта. Послѣ сего времени не оставалось уже ни малѣйшей надежды къ спасенію: фрегатъ тонулъ, буря часъ отъ часу дѣлалась свирѣпѣе, и каменистый берегъ, къ которому ихъ несло, производилъ страшный ревъ, отъ волнъ на него ударявшихся, которыя угрожали мучительною смертію тѣмъ, кто могъ бы спастись съ утопающаго судна и приплыть къ берегу; ибо бурунами непремѣнно избило бы ихъ всѣхъ объ утесы, на которые и въ самое тихое время подняться не было ни какой возможности, Данлопъ, одинъ изъ спасшихся при семъ кораблекрушеніи, объявилъ, что около половины одиннадцатаго часа, сколько онъ могъ припомнить, одинъ изъ матросовъ, бывшихъ внизу, пришелъ къ нему на бакъ, и сказалъ, что теперь все кончилось, а чрезъ нѣсколько минутъ послѣ того, фрегатъ вдругъ покачнулся, какъ бы шлюпка, почти наполненная водою, которая начала погружаться на дно; тогда Данлопъ немедленно пошелъ на форъ-марсъ, и взглянувъ на шканцы, увидѣлъ Капитана Баркера, стоявшаго на шкафутѣ, который, посмотрѣвъ въ воду, въ ту же минуту закричалъ, чтобъ готовили ялъ. По сему приказанію поручикъ морскихъ солдатъ бросился на корму, какъ Данлопъ полагаетъ, съ тѣмъ, чтобъ велѣть готовить ялъ, прежде еще сего спущенный на воду; но въ эту минуту фрегатъ въ другой разъ сильно покачнулся и пошелъ на дно. Послѣ того онъ уже не видалъ ни капитана, ниже кого либо изъ офицеровъ. Зрѣлище и до сего было страшное, а теперь превратилось въ самое ужасное: болѣе 240 человѣкъ, кромѣ женщинъ и дѣтей, носились по волнамъ, употребляя послѣднія усилія въ борьбѣ съ смертію, которая ихъ пожирала въ глубинѣ морской одного послѣ другаго. Данлопъ взлѣзъ на форъ-марсъ, а штурманскій помощникъ Галвинъ, съ неимовѣрнымъ трудомъ и опасностью, достигъ гротъ-марса; когда фрегатъ сталъ погружаться, онъ былъ внизу и начальствовалъ людьми, дѣйствовавшими одною изъ помпъ, откуда водою вынесло его въ люкъ и потомъ бросило на шкафутъ, а со шкафута въ море.
При семъ случаѣ бросило его съ такою силою, что онъ погрузился до того, что ноги его коснулись камня; поднявшись на поверхность, онъ употребилъ крайнее усиліе и доплылъ до гротъ-вантъ; тутъ схватились за него три человѣка, и онъ считалъ себя погибшимъ; но чтобъ отдѣлаться отъ нихъ, нырнулъ глубоко въ воду, и тѣмъ заставилъ ихъ выпустить его. Тогда онъ опять поднялся, доплылъ до гротъ-вантъ, и, взойдя на марсъ, сѣлъ въ привязанный къ топу большой сундукъ, въ которомъ хранилось абордажное оружіе {Этотъ случай и безчисленное множество другихъ показываютъ, сколь нужно и даже необходимо всѣмъ служащимъ на морѣ умѣть хорошо плавать! Но, къ сожалѣнію, у насъ мало на этотъ предметъ обращаютъ вниманія. Какъ изъ офицеровъ, такъ и изъ нижнихъ чиновъ въ нашемъ флотѣ едва ли одинъ изъ пяти умѣетъ плавать посредственно. Мнѣ кажется, капитаны должны принуждать свои экипажи учиться сему спасительному искусству, и за неисполненіе приказаній взыскивать. Прим. перев. }.
Изъ показаній Галвина и Данлопа видно, что около ста человѣкъ находились на вантахъ, сарвеняхъ, и проч., но по причинѣ продолжительной ночи и чрезвычайно холодной погоды, многіе изъ нихъ, изнемогши и потерявъ силы, одинъ послѣ другаго падали въ воду и погибали. Стонъ и вопль отъ отчаянія, холода и боли, причиняемой ушибами, продолжались во всю ночь, но постепенно становились менѣе, по мѣрѣ того, какъ погибали люди, и къ утру были уже весьма слабы; ибо очень немногіе остались въ живыхъ.
Около полуночи гротъ-мачта упала и погрузила въ воду всѣхъ бывшихъ на ея марсѣ и вантахъ, числомъ около сорока человѣкъ, изъ коихъ только десять добрались опять до марса, который легъ на грота-рей, и вмѣстѣ съ мачтой и реемъ крѣпко прицѣпился къ фрегату посредствомъ разныхъ снастей. Изъ сихъ десяти человѣкъ поутру остались въ живыхъ только четверо. На форъ-марсѣ также было около десяти человѣкъ, но трое изъ нихъ въ такомъ изнуреніи и слабости, что волненіемъ ихъ сбросило въ воду, и наконецъ только четыре человѣка были живы.
Мѣсто, гдѣ фрегатъ пошелъ на дно, находилось не далѣе какъ три длины его отъ входа въ Сельдяную Бухту (Herring-Cove). Жители ночью собрались на утесъ противъ фрегата, развели большіе огни, и были такъ близко, что могли разговаривать съ претерпѣвающими бѣдствіе.
Первое вспоможеніе несчастные получили отъ тринадцати-лѣтняго мальчика, который, около одиннадцати часовъ слѣдующаго утра, осмѣлился одинъ самъ собою подъѣхать къ нимъ изъ вышепомянутой бухты. Этотъ юноша, съ большимъ трудомъ и чрезвычайною опасностью, подъѣхалъ такъ близко къ форъ-марсу, что могъ взять двухъ человѣкъ къ себѣ на лодку: болѣе она помѣстить не могла. При семъ случаѣ Данлопъ и другой, Монро, показали примѣрную неустрашимость и благородство души: они двое только въ эту гибельную ночь сохранили присутствіе духа и тѣлесныя силы, и старались утѣшать и ободрять несчастныхъ своихъ товарищей, и потому могли бы прежде всѣхъ сѣсть въ лодку и спасти себя, и тѣмъ удобнѣе, что другіе ихъ два товарища были такъ слабы, что не могли встать. Послѣдніе лежали на марсѣ, и желали только, чтобъ ихъ не трогали, рѣшась, по-видимому, умереть въ этомъ положеніи; но великодушные люди, ни мало не колеблясь, вознамѣрились еще остаться на марсѣ, для спасенія своихъ товарищей: они подняли ихъ и положили въ лодку. Тогда неустрашимый юноша поѣхалъ съ ними въ бухту, и отвезъ на берегъ. Примѣромъ своимъ пристыдилъ онъ взрослыхъ, которые имѣли большія и лучшія гребныя суда. Онъ опять поѣхалъ къ фрегату, по уже при всемъ его усиліи не могъ къ нему приблизиться; за нимъ однако жъ отправились четверо изъ матросовъ, спасшихся на ялѣ, и нѣсколько береговыхъ ботовъ. Ихъ соединеннымъ стараніемъ шесть человѣкъ были спасены, и такъ изъ всего экипажа фрегата Трибуна спаслись только двѣнадцать человѣкъ.