Гангесъ имѣлъ уже течь за нѣсколько времени до случившагося съ нимъ несчастія, которая, правду сказать, была столь опасна, что надлежало всегда нести на немъ мало парусовъ и въ другихъ отношеніяхъ имѣть большую осторожность.
21-го Мая 1807 года, корабль этотъ, къ несчастію, разлучился съ королевскимъ фрегатомъ Конкордомъ и съ кораблями Остъ-Индской Компаніи, бывшими подъ его конвоемъ {Бенгалъ, Леди Дандасъ, Асія, Валтамстоу и Александръ.}. На слѣдующее утро былъ видѣнъ одинъ только остъ-индскій корабль Винсентъ, командиру коего, Джонсу, Г. Гарингтонъ, какъ младшій по службѣ, подчинилъ себя, и съ этого времени Г. Джонсъ всѣми средствами старался не разлучаться съ Гангесомъ, и держался сколько было возможно ближе къ нему до самаго того часа, какъ онъ пошелъ на дно,
28-го Мая, послѣ полудня было маловѣтріе при облачной погодѣ, а съ полуночи выяснѣло, и насталъ тихій вѣтеръ; волненіе сдѣлалось гораздо менѣе; но корабль все еще качало страшнымъ образомъ, и потому весьма было опасно сажать людей на гребныя суда, какъ съ кормы, такъ и у борда.
Спустя четверть часа послѣ полудня, когда С. Винсентъ находился еще въ четырехъ миляхъ отъ Гангеса, у нихъ было -въ кораблѣ воды семь футовъ. Старнъ-постъ на четыре дюйма отдѣлился отъ дейдвуда, и корабль не слушался руля; тогда съ большимъ рискомъ притянули они баркасъ къ борду; ибо не было ни какой возможности спустить въ него дамъ (пассажирокъ) съ кормовой галереи, хотя для этого нарочно вырубили балюстрадъ.
Наконецъ, въ исходѣ перваго часа, отправились на барказѣ всѣ пассажиры, кромѣ Г. Ролистона, чиновника Бомбейскаго Гражданскаго Управленія, который, по дружбѣ своей къ Капитану Гарингтону, непремѣнно хотѣлъ остаться на кораблѣ, и не прежде съѣхать съ него, какъ вмѣстѣ съ капитаномъ и офицерами {Спустя годъ послѣ сего происшествія я былъ на Мысѣ Доброй Надежды, и помню, какъ многіе удивлялись Г. Ролистону, и называли его поступокъ безразсуднымъ; ибо онъ, не имѣя на кораблѣ ни какого дѣла и будучи тамъ вовсе безполезенъ, не хотѣлъ оставить его заблаговременно. Но я тогда думалъ и теперь думаю, что хотя онъ былъ совсѣмъ ненужный человѣкъ, но оставшись на кораблѣ въ такомъ опасномъ положеніи, сдѣлался полезнѣе почти всѣхъ офицеровъ, ибо весьма много ободрялъ нижнихъ чиновъ, которые, видя значащаго человѣка, пассажира, добровольно съ ними остающагося, не могли потерять бодрости духа. Прим. перев. }.
Въ часъ пополудни большой катеръ повезъ съ корабля больныхъ, а между тѣмъ экипажъ и солдаты Королевскаго 77-го Полка охотно и неутомимо работали, отливая воду помпами. Въ три часа воды въ трюмѣ было уже восемь футъ, и корабль началъ погружаться, а въ половинѣ пятаго часа прибыла она до девяти футъ, и какъ теперь барказъ возвращался къ кораблю, то и приказано было людямъ, оставивъ помпы, выйти наверхъ.
Между тѣмъ спустили оба малые катера и отправили на нихъ столько людей, сколько безъ опасности помѣстить было можно, приказавъ катерамъ не возвращаться. Въ пять часовъ возвратились барказъ, большой катеръ и одно изъ гребныхъ судовъ С. Винцента, а въ половинѣ шестаго часа отправили на нихъ столько людей, сколько волненіе позволяло помѣстить; корабль въ это время былъ почти наполненъ водою.
Тотчасъ по отбытіи этихъ судовъ, всѣхъ оставшихся людей пересчитали; ихъ находилось еще на кораблѣ 49 человѣкъ, включая капитана, Г. Ролистона и трехъ офицеровъ. Тогда они опять приступили къ дѣйствію помпами, ибо ночь приближалась, и С. Винцентъ находился отъ нихъ довольно далеко.
Въ шесть часовъ вечера капитанъ, обще съ нѣкоторыми Офицерами, ходилъ въ послѣдній разъ осматривать внутри корабля, и нашелъ, что верхній конецъ старнъ-поста отсталъ отъ транца на шесть дюймовъ, и что всѣ кормовыя скрѣпленія около транцевъ расшаталось.
Въ половинѣ девятаго часа большой катеръ и шлюпка съ С. Винцента еще разъ пріѣхали къ кораблю; тогда капитанъ приказалъ людямъ оставить помпы, и отправилъ ихъ на сихъ гребныхъ судахъ, объявивъ, чтобъ они болѣе не возвращались. Пять минутъ спустя послѣ того, пріѣхалъ барказъ, на которомъ, въ исходѣ девятаго часа, капитанъ, со всѣми остальными Офицерами и нижними чинами, оставилъ несчастный Гангесъ, простившись съ нимъ троекратнымъ ура. Чрезъ двадцать минутъ прибыли они на корабль С. Винцентъ, капитанъ коего, Джонсъ, принялъ ихъ со всевозможнымъ уваженіемъ и гостепріимствомъ, приличными ихъ званію и несчастному положенію.
Когда послѣдній отрядъ отправился съ корабля, въ трюмѣ было десять футовъ воды, и онъ уже сѣлъ до половины баргоута, и потому руль не имѣлъ ни какого дѣйствія, а ютъ, шканцы и вообще верхняя часть его были въ большомъ движеніи, слѣдовательно, при такомъ разслабленіи корабля, гибель его была неизбѣжна.
Въ продолженіе ночи С. Винцентъ почти совсѣмъ не имѣлъ ни какого хода, а потому на разсвѣтѣ Гангесъ былъ у нихъ еще въ виду; на немъ мачты, реи и паруса всѣ были цѣлы, какъ и наканунѣ вечеромъ. Въ семь часовъ утра Капитанъ Джонсъ, по желанію Капитана Гарингтона, спустился къ нему, а въ девять часовъ послѣдній, съ нѣкоторыми изъ офицеровъ, отправился на барказѣ къ Гангесу въ надеждѣ, что можно будетъ что нибудь спасти изъ вещей. Но приблизившись они увидѣли, что изъ всѣхъ шпигатовъ нижняго дека, при качкѣ корабля, вода текла ручьями, и временно на волненіи бакъ уходилъ въ воду. При такомъ положеніи, когда видно было ясно, что корабль болѣе и болѣе погружался, не осмѣлились они пристать къ нему, и возвратились на С. Винцентъ, бывшій тогда отъ Гангеса не далѣе четверти мили.
Около полудня пріѣхали они на корабль, и тотчасъ имѣли причину благодарить Бога, что раздумали приставать къ Гангесу; ибо едва успѣли они взойти на корабль, какъ Гангесъ пошелъ на дно и такимъ образомъ, что изъяснить это весьма трудно: на немъ стояли три рифленные марселя, поставленные прямо, кромѣ крюссля, обрасопленнаго въ бейдевиндъ, и апсель; руль былъ на бордѣ подъ вѣтромъ и привязанъ, но корабль вдругъ покатился подъ вѣтеръ и, пришедъ на фордевиндъ, въ ту же минуту пошелъ на дно носомъ впередъ. Мачты, стеньги и реи его были цѣлы до самаго конца; одна только гротъ-стеньга переломилась въ эзельгофтѣ, когда грота-рей коснулся воды. Болѣе четырехъ сотъ человѣкъ были зрителями сего величественнаго и ужаснаго явленія, которое въ сердцахъ ихъ сдѣлало такое впечатлѣніе, какое только можно чувствовать, но не описывать, и о которомъ самое краснорѣчивое перо не можетъ сообщить достаточнаго понятія. Несчастный корабль потонулъ у Мыса Доброй Надежды въ широтѣ 38°, 22', долготѣ 19°, 50'.
Изъ 209-ти человѣкъ, находившихся на Гангесѣ, ни одинъ не лишился жизни. Такое избавленіе должно быть совершенно чудесное; ибо волненіе въ это время было столь велико, что безъ величайшей опасности невозможно было спустить гребныя суда, и держать ихъ у борда. Это счастливое обстоятельство показываетъ, съ какимъ искусствомъ и неустрашимостью дѣйствовали при семъ случаѣ капитанъ, Офицеры и нижніе чины.