На большой дороге
Так промчались они по всему Сент-Антуанскому предместью и выехали на Венсенскую дорогу. Вскоре они оказались за городом, миновали лес и очутились в виду деревни.
Лошади горячились все больше и больше, и ноздри их стали краснее раскаленной печи. Д’Артаньян, все время пришпоривая своего коня, скакал фута на два впереди Портоса; Мушкетон отставал от них на длину двух лошадей. Солдаты неслись за ними следом, насколько позволяла резвость коней.
С вершины холма д’Артаньян увидел у крепости, со стороны Сен-Мора, группу лиц, стоявших по ту сторону рва. Он понял, что заключенный спустился в этом месте и что там можно кое-что разузнать. В пять минут он был у цели; туда же один за другим подскакали и остальные.
Все столпившиеся тут люди были очень заняты. Они смотрели на веревку, болтавшуюся еще из бойницы и оборвавшуюся на высоте футов двадцати от земли; измеряли глазами вышину стен и обменивались всевозможными предположениями. По валу взад и вперед ходили растерянные часовые.
Отряд солдат под командой сержанта отгонял народ от того места, где герцог сел на лошадь.
Д’Артаньян прямо подскакал к сержанту.
— Господин офицер, здесь стоять не приказано.
— Этот приказ меня не касается. Послана ли погоня за беглецами?
— Да, господин офицер, но, к несчастью, у них отличные лошади.
— А сколько их?
— Четверо, да пятого увезли раненого.
— Четверо! — сказал д’Артаньян, взглянув на Портоса. — Слышишь, барон, их только четверо.
Радостная улыбка озарила лицо Портоса.
— А сколько времени они в пути?
— Два часа пятнадцать минут, господин офицер.
— Два часа пятнадцать минут? Это пустяки. Ведь у нас хорошие лошади, не так ли, Портос?
Портос вздохнул; он подумал о том, что ждет его бедных лошадей.
— Отлично! — сказал д’Артаньян. — А в какую сторону они направились?
— Этого не приказано говорить, господин офицер.
Д’Артаньян вытащил из кармана бумагу.
— Приказ короля, — сказал он.
— В таком случае поговорите с комендантом.
— А где комендант?
— В отъезде.
Кровь бросилась в голову д’Артаньяну. Брови его сдвинулись, виски покраснели.
— А, негодяй, — вскричал он, — ты вздумал надо мной смеяться! Постой же!
Он развернул бумагу. Одной рукой поднес ее к носу сержанта, а другой достал пистолет из кобуры и взвел курок.
— Приказ короля, говорят тебе! Читай и отвечай, или я размозжу тебе голову! По какой дороге они поехали?
Сержант понял, что д’Артаньян не шутит.
— По Вандомской, — ответил он.
— А через какие ворота они выехали?
— Через ворота Сен-Мор.
— Если ты меня обманываешь, негодяй, — сказал д’Артаньян, — ты завтра же будешь повешен.
— А вы, если их догоните, уж не вернетесь меня вешать, — проворчал солдат.
Д’Артаньян пожал плечами и, махнув конвою, пришпорил лошадь.
— За мной, господа! За мной! — крикнул он, направляясь к указанным воротам парка.
Теперь, когда герцог уже убежал, привратник счел нужным крепко-накрепко запереть ворота; чтобы заставить его отпереть их, пришлось с ним обойтись так же, как с сержантом. На это ушло еще десять минут.
Преодолев последнее препятствие, отряд помчался с прежней быстротой.
Но не все лошади неслись теперь с прежним пылом, некоторые не могли выдержать такой безумной скачки. Через час три остановились; одна пала.
Д’Артаньян, летевший без оглядки, не заметил ничего. Портос со своим обычным спокойствием сказал ему о случившемся.
— Только бы нам двоим доехать, — сказал д’Артаньян, — ведь их только четверо.
— Правда, — сказал Портос.
И он вонзил шпоры в бока своего коня.
За два часа лошади, не останавливаясь, сделали двадцать лье, ноги их стали дрожать, они взмылились, пена клочьями облепила всадников, их одежда пропиталась лошадиным потом.
— Остановимся на минуту, пусть передохнут несчастные животные, — сказал Портос.
— Нет, лучше загоним их; загоним, только приедем вовремя, — ответил д’Артаньян. — Я вижу свежие следы: не прошло и четверти часа, как они проскакали.
И в самом деле, края дороги были взрыхлены лошадьми. При последних отблесках зари еще видны были следы подков.
Помчались дальше, но через две мили упала лошадь Мушкетона.
— Вот, — сказал Портос, — вот и Феб погиб.
— Кардинал заплатит вам за него тысячу пистолей.
— О, я выше этого.
— Вперед, галопом!
— Да, если сможем.
Действительно, лошадь д’Артаньяна остановилась, у нее захватило дыхание, и последний удар шпор, вместо того чтобы сдвинуть ее с места, заставил ее упасть.
— Черт! — воскликнул Портос. — Вот и Вулкан без ног.
— Ах, дьявольщина, — вскричал д’Артаньян, хватаясь за голову, — какая задержка! Дайте мне вашу лошадь, Портос. Но что вы делаете, черт вас побери?
— Ей-ей, я падаю, то есть, вернее, падает мой Баярд.
Д’Артаньян хотел заставить лошадь подняться, пока Портос выпутывался из стремян, но увидел, что у нее кровь выступила из ноздрей.
— Третья! — проговорил он. — Теперь все кончено.
В эту минуту послышалось ржание.
— Тише! — крикнул д’Артаньян.
— Что такое?
— Где-то вблизи лошадь.
— Это кто-нибудь из отставших нагоняет нас.
— Нет, это впереди нас.
— А, это дело другое, — отозвался Портос, прислушиваясь в направлении, указанном д’Артаньяном.
— Сударь! — раздался голос Мушкетона, который, бросив на дороге павшую лошадь, пешком догнал своего господина. — Феб не выдержал и…
— Молчать! — сказал Портос.
В самом деле, в эту минуту с ночным ветерком донеслось во второй раз ржание.
— Это в пятистах шагах отсюда, впереди нас, — сказал д’Артаньян.
— Точно так, сударь, — сказал Мушкетон, — шагов через пятьсот отсюда будет охотничий домик.
— Мушкетон, твои пистолеты! — сказал д’Артаньян.
— Они у меня в руках, сударь.
— Портос, достаньте ваши.
— Вот они.
— Отлично, — сказал д’Артаньян, вынимая свои. — Теперь вы понимаете, Портос?
— Не очень-то.
— Мы едем по делу короля.
— Ну и что же?
— Для королевской службы мы захватим этих лошадей.
— Правильно, — заметил Портос.
— Итак, ни слова — и за дело.
Они шли втроем, безмолвные, как тени. За поворотом дороги они увидели свет, мерцавший между деревьями.
— Вот дом, — шепнул д’Артаньян. — Предоставьте мне действовать, Портос, и делайте то же, что я.
Перебегая от дерева к дереву, они, никем не замеченные, подкрались шагов на двадцать к дому. При свете фонаря, висевшего под навесом, они разглядели четырех с виду отличных лошадей. Слуга переседлывал их; поблизости лежали седла и уздечки.
Д’Артаньян поспешно подошел к нему, сделав своим спутникам знак оставаться несколько позади.
— Я покупаю этих лошадей, — сказал он слуге.
Тот с удивлением оглянулся на него, но не сказал ни слова.
— Разве ты не слышишь, дурак? — продолжал д’Артаньян.
— Слышу, разумеется, — был ответ.
— Почему же ты не отвечаешь?
— Эти лошади не продажные.
— Тогда я их беру, — сказал д’Артаньян.
И он положил руку на ближайшую к нему лошадь.
Оба его спутника, появившиеся в эту минуту, сделали то же самое.
— Но, господа, — вскричал слуга, — эти лошади только что пробежали шесть миль, и не прошло еще получаса, как они расседланы.
— Полчаса — отдых вполне достаточный: они будут только бодрее.
Конюх стал звать на помощь. Какой-то человек, видимо управляющий, вышел, когда д’Артаньян и его спутники уже надевали седла на лошадей.
Управляющий попробовал прикрикнуть на них.
— Любезный друг, если вы скажете хоть слово, я пущу вам пулю в лоб, — сказал д’Артаньян.
Он погрозил пистолетом, потом засунул его под мышку и продолжал свое дело.
— Но, сударь, — сказал управляющий, — знаете ли вы, что лошади принадлежат герцогу Монбазону?
— Тем лучше, — ответил д’Артаньян, — тогда это должны быть добрые кони.
— Но, сударь, — продолжал управляющий, осторожно пятясь к двери, — предупреждаю вас, я позову сейчас моих людей.
— А я своих, — сказал д’Артаньян. — Я лейтенант королевских мушкетеров. Десять моих солдат едут следом за мной. Слышите, они скачут? Посмотрим, чья возьмет.
Ровно ничего не было слышно, но управляющий боялся и прислушиваться.
— Вы готовы, Портос? — спросил д’Артаньян.
— Я кончил.
— А вы, Мустон?
— Я тоже.
— Так на коней, едем!
Все трое вскочили на лошадей.
— Ко мне! — кричал управляющий. — Ко мне, люди! Несите карабины!
— В путь, — скомандовал д’Артаньян, — сейчас начнется пальба.
Все трое понеслись, как вихрь.
— Ко мне! — ревел управляющий, между тем как конюх бежал к соседнему зданию.
— Осторожней, не застрелите ваших лошадей! — крикнул д’Артаньян и разразился смехом.
— Пли! — отвечал управляющий.
Свет, подобный молнии, осветил дорогу.
Одновременно с выстрелом всадники услышали свист пуль, пролетевших мимо.
— Они стреляют, как лакеи, — сказал Портос. — Во времена Ришелье стреляли лучше. Вы помните Кревкерскую дорогу, Мушкетон?
— Ах, сударь, правая ягодица у меня и сейчас побаливает.
— Вы полагаете, д’Артаньян, что мы напали на верный след?
— Черт возьми! Разве вы не слыхали?
— Чего?
— Что эти лошади принадлежат Монбазону?
— Ну?
— Ну а господин Монбазон — муж госпожи Монбазон.
— А дальше?
— А госпожа Монбазон — любовница господина де Бофора.
— А, понимаю, — сказал Портос, — она приготовила подставы на пути?
— Именно!
— И мы гонимся за герцогом на лошадях, на которых он только что скакал?
— Дорогой Портос, вы изумительно догадливы, — сказал д’Артаньян с обычной своей двусмысленной улыбкой.
— Да, уж я таков! — подтвердил Портос.
Так скакали они целый час; бока лошадей были в пене, животы в крови.
— Э… что я вижу? — сказал д’Артаньян.
— Счастье ваше, если вы вообще что-нибудь видите в такую темную ночь, — заметил Портос.
— Искры!
— Я тоже заметил, — сказал Мушкетон.
— Неужели мы их нагнали?
— Павшая лошадь! — сказал д’Артаньян, осаживая своего коня, шарахнувшегося в сторону. По-видимому, они тоже выбились из сил.
— Мне кажется, скачут всадники, — заметил Портос, склоняясь к гриве своей лошади.
— Не может быть.
— Их много.
— Тогда другое дело.
— Еще одна лошадь, — сказал Портос.
— Пала?
— Нет, околевает.
— Оседланная или без седла?
— Оседланная.
— Значит, это они.
— Смелее! Они в наших руках!
— Но, если их много, — возразил Мушкетон, — то не они в наших руках, а мы в их.
— Ба, — сказал д’Артаньян, — они решат, что мы сильнее их, потому что гонимся за ними; струсят и рассеются.
— Наверно, — подтвердил Портос.
— О, посмотрите! — воскликнул д’Артаньян.
— Да, опять искры; на этот раз и я видел, — сказал Портос.
— Вперед, вперед! — пронзительно крикнул д’Артаньян. — Через пять минут начнется потеха.
И они снова помчались вперед. Лошади, обезумевшие от боли и бешеной погони, летели по темной дороге. Вдали на фоне неба зачернелась уже какая-то плотная масса.