Тайна раскрыта
Мадам Ланье вернулась из Вашингтона за несколько дней до праздника. Усталая от путешествия, она посвятила первый день отдыху, а двух своих девочек отправила с отцом в театр. В это время ей подали визитную карточку.
-- Артур Менар! -- проговорила мадам Ланье. -- Проси! Скорее проси!.. Милый мальчик! -- воскликнула молодая женщина. -- Как я рада, что он приехал к нам на праздник.
Не прошло и минуты, как в кабинет вошел молодой человек. Мадам Ланье дружески протянула ему руку.
-- Видите, как я верен! -- еще издали вскричал он, смеясь, и его белые блестящие зубы сверкали.
-- Вижу, вижу, дорогой мой Арчи! -- отвечала, улыбаясь, мадам Ланье. -- Ты никогда не изменял нам. Все такой же живой, веселый! Садись поближе, и будем разговаривать. Дети уехали в театр с отцом, а я до того устала за день, что не хватило сил отправиться вместе с ними. Представь себе, мы вернулись из Вашингтона только сегодня утром.
-- Неужели? Знай я это, ни за что бы не явился к вам сейчас! Воображаю, как неприятно принимать гостей, когда вы так утомлены! -- И Артур вскочил со стула, готовый уйти.
-- Вздор какой, Арчи! Садись. Я всегда так рада тебе!
Пока мадам Ланье рассказывала гостю о своем семействе, юноша оглядел почти всю комнату. Всевозможные фотографии были расставлены на столиках. Вдруг Артуру бросился в глаза портрет в рамке из голубого бархата. На фотографии была изображена группа: молодой человек, молодая женщина и ребенок.
-- Мадам Ланье, что это за группа? И кто эта дама?
-- Это одна из моих любимых подруг детства, -- ответила мадам Ланье. -- Да отчего ты спрашиваешь? Разве ты ее знаешь?
-- Конечно, знаю! Мало того, у меня есть копия этого портрета!.. Вот так странная история! Я вам расскажу, в чем дело, но прежде спрошу кое о чем...
-- Арчи, тебя, как видно, очень заинтересовала эта дама? -- улыбаясь, заметила мадам Ланье. -- Это моя большая приятельница -- Джен Четуинд. Мы учились в одном пансионе в Нью-Йорке. Отец ее м-р Четуинд. Ты, верно, слыхал о его богатстве?
-- Конечно, конечно, слыхал! Но говорите дальше!..
-- Значит, тебя интересует история моей дорогой Джен?
-- Да, интересует! Расскажите мне все, все про нее! Мне необходимо это знать.
-- Так слушай: красивый молодой человек -- это муж Джен, фамилия его Черчилль, родом он англичанин. Девочка -- их единственная дочь, которую они привыкли называть леди Джен. С этой минуты начинается настоящий роман, и я употреблю все силы, чтобы раскрыть тайну, касающуюся моего милого друга, Джен Четуинд.
-- Продолжайте, продолжайте! -- в волнении говорил Артур. -- Быть может, я сам помогу вам раскрыть эту тайну.
-- Изволь, я не прочь рассказать тебе все, что касается этой семьи. Джен Четуинд -- единственная дочь старого богача. Мать ее умерла, когда она была еще совсем девочкой. Отец задумал выдать ее замуж за миллионера Биндервилля, известного строителя железных дорог в Америке. Но вместо этого Джен без разрешения отца вышла замуж за молодого англичанина, служившего в конторе отца. Это был прекрасно образованный человек, деловой, но небогатый. Старик Четуинд до такой степени был раздражен этим браком, что отрекся от дочери, лишил ее наследства, отказал от дома и запретил даже напоминать о ней. Муж Джен взял в аренду имение в Техасе и сделался фермером... В прериях у них родилась девочка, названная в честь матери, а отец прозвал ее леди Джен.
Мы с миссис Черчилль переписывались постоянно. Счастливая беззаботная жизнь молодой четы приводила меня в восторг. Муж и жена сообщали мне до мельчайших подробностей все, что касалось их девочки.
Когда малютке минуло три года, мой верный друг Джен прислала мне в подарок свою семейную фотографию. После этого два года кряду я вела переписку с нею. Вдруг письма ее прекратились. В это время мы с мужем на целый год уехали в Европу. По возвращении домой мне подали несколько моих писем, адресованных Черчиллям, с пометками: "Обратно". Муж навел справки на почте, по какой причине возвращены наши письма, отправленные в Техас. Ему ответили, что мистер Черчилль внезапно скончался два года тому назад от лихорадки, что миссис Черчилль немедленно после кончины мужа покинула прерии и с маленькой дочерью переехала в Нью-Йорк, и что после этого в Техасе не было о них никаких сведений. Начальник местной почты добавил, что он сам удивлен этому: миссис Черчилль, уезжая из прерий, просила хранить ее мебель на станции до тех пор, пока она не приедет в Нью-Йорк и не уведомит, куда именно доставить багаж. "Вот уже два года минуло, -- писал начальник почты, -- а у нас до сих пор хранятся эти вещи".
Тогда я решила заняться этим делом и написала в Нью-Йорк моей знакомой, чтобы она навела справки, где старик Четуинд и его замужняя дочь. Вот что она мне ответила: "Из местных газет видно, что мистер Четуинд уехал в Европу несколько лет тому назад, а о дочери его Джен нет ни слуху ни духу".
Почему Джен до сих пор не пишет мне -- я не понимаю. Есть еще одно обстоятельство, которое меня сильно волнует, хотя другим оно может показаться пустяком. Дело вот в чем: когда мы были девочками в пансионе, я заказала для Джен ко дню ее рождения ящичек, украшенный сверху изящным эмалированным букетом цветов из анютиных глазок и незабудок, а на внутренней стороне крышки были написана поздравительные стихи моего сочинения с вензелем Джен над ними. В прошлом году я приехала к моей постоянной модистке: выбираю себе разные вещи, и вдруг меня бросило в жар. "Откуда у вас этот ящичек?" -- спросила я, указывая на изящную вещь. "Одна моя знакомая принесла его ко мне и просила поскорее продать, -- ответила модистка. -- Фамилия ее Жозен, живет на улице Добрых детей; за этот ящичек я бы взяла двадцать пять долларов". Я сейчас же заплатила эти деньги, спрятала дорогой ящичек в карман и, записав адрес Жозен, уехала домой. Я отправилась на улицу Добрых детей, спрашиваю, где такая-то Жозен? "Опоздали, сударыня, -- вежливо ответил мне испанец из табачной лавочки, -- Жозен действительно жила здесь, но вчера ночью выехала со всеми своими пожитками, а куда -- неизвестно". И действительно, сколько ее ни разыскивали -- она точно в воду канула. Очень может быть, что мой ящичек был украден в Техасе или в Нью-Йорке и привезен сюда для продажи. Я была счастлива, что мне случайно удалось вернуть вещь, принадлежавшую Джен.
Все время, пока мадам Ланье рассказывала о своей подруге, Артур Менар не спускал с нее глаз и, очевидно, находился в сильном волнении. Мадам Ланье иногда вопросительно взглядывала на своего собеседника, ожидая, что он перебьет ее рассказ, но он молчал.
-- Я рассказала тебе, Арчи, все, что знала, -- заключила она. -- Теперь очередь за тобой.
-- Как я был глуп! -- вскрикнул Артур, вскочив с места и принимаясь быстро ходить по комнате. -- Вы мне сообщили много любопытного, но знайте, что в эту тайну посвящены не вы одни. Я знал едва ли не больше еще об общем нашем деле.
-- Каким образом, Арчи? Что ты знал? Умоляю тебя, расскажи подробно все. Ты представить не можешь, с каким волнением я жду новых вестей о судьбе Джен Черчилль.
-- Не будь я таким болваном, идиотом, ослом, будь у меня хоть капля мозга в голове, я бы давным-давно сам привез к вам в дом миссис Черчилль и ее прелестную девочку! А я-то что сделал? Отправил мать и дочь в Гретну без провожатого, когда на дворе было почти совсем темно, когда я знал, что мать больна! Что я наделал?..
-- Арчи, Арчи! -- воскликнула мадам Ланье. -- Говори скорее, когда именно это случилось? Куда делась Джен Черчилль со своим ребенком?
-- Ничего не могу сказать! Я теперь точно так же растерян, как и вы! Впрочем, надо все рассказать по порядку...
И Артур стал подробно описывать свою встречу в вагоне железной дороги с миссис Черчилль и с ее дочерью, как он подарил девочке голубую цаплю и как простился с ними на станции Гретна, а сам поехал дальше, в Нью-Йорк.
-- О, Арчи! -- воскликнула мадам Ланье. -- Как это ты не догадался проводить их из Гретны на паром и привезти прямо к нам? Ведь у Джен, кроме меня, не было никаких знакомых в Нью-Йорке. Каково было ей, больной, идти ночью по неизвестной дороге! Ну, что бы тебе стоило пригласить ее прямо к нам?
-- Миссис Черчилль ни разу не упомянула о вас. Могло ли мне прийти в голову, что вы с нею так дружны и что она едет именно к вам? А навязываться с услугами незнакомой даме мне показалось неловко.
-- Но отчего же на другой день она ко мне не приехала?
-- Дайте мне договорить до конца, и тогда мы вместе решим этот вопрос. Проводив миссис Черчилль с девочкой, я долго стоял на платформе поезда и следил за ними. Сначала они кланялись мне издали с улыбкой, потом стали спускаться с горы к парому, и в это время наш поезд двинулся дальше. Я сел на прежнее место в вагоне и задумался. Вдруг на том диване, где сидела девочка, я увидал книгу в переплете из красной кожи, с серебряными застежками и с монограммой "J.С.". Это была книга ехавшей со мной больной дамы. Рядом с книжкой я нашел семейную фотографию.
-- Так и есть! -- сказала мадам Ланье. -- Это была книга моей дорогой Джен. Но отчего с тех пор она ни разу не заглянула ко мне? Куда она делась?
-- В этом-то и заключается тайна, -- отвечал Артур. -- Очень может быть, что она почувствовала себя дурно и зашла в ближайший отель, вместо того, чтобы ехать к вам. Не смею утверждать, что это верно. Могло быть и так, что с больной случилось что-нибудь еще более серьезное. На следующий день я напечатал в одной из местных газет объявление, что нашел вчера в вагоне книгу с семейной фотографией, причем указал адрес, по которому следовало обратиться, чтобы получить книгу и фотографию. Но прошло уже два года, а я не встречал ни матери, ни дочери.
-- Как это странно! О, как это странно! -- воскликнула мадам Ланье. -- Зачем Джен изменила свое намерение? Если она приехала сюда, чтобы погостить у меня, то почему она не исполнила этого?
-- Надо думать, -- отвечал Артур, -- что она не осталась в Гретне, а в ту же ночь вынуждена была уехать из-за каких-нибудь непредвиденных обстоятельств: иначе, если бы она осталась ночевать здесь, в каком-нибудь отеле, я непременно бы ее отыскал. Вернее предположить, что она в ту же ночь выехала из города.
-- Дорогой мой Арчи, скажи лучше прямо, что Джен умерла! -- проговорила со слезами мадам Ланье. -- Неизвестность хуже всего.
-- Ручаться ни за что не могу. Но у вас есть маленькая надежда: вы нашли свой ящичек, а я нашел голубую цаплю, которую подарил леди Джен. Представьте себе, как это случилось. Я зашел сегодня утром к одному любителю птиц, смотрю -- у него голубая цапля, а это очень редкая порода в здешних местах. Спрашиваю: "Откуда вы ее достали?"-- "Вот, -- говорит, -- какой-то итальянец принес ее на днях и продал дешево, очевидно, торопился почему-то продать". Я попробовал позвать птицу: "Тони! Тони!", как вдруг слышу, она закричала: "Тонь! тонь!" и, хлопая крыльями, побежала прямо ко мне. Ну, думаю, это моя цапля... И действительно, это была она.
-- Странно, как ты мог узнать ее?
-- Видите, у моей цапли на крыльях клеймо в виде трех черных крестиков, которые я ей поставил.
-- Спросил ли ты продавца, где итальянец взял птицу? Очевидно, девочка потеряла ее, или цаплю украли, как украли мой ящичек. Как же это, однако, могло случиться?
-- Это лучшее доказательство, что миссис Черчилль не выехала отсюда, -- сказал Артур.
-- Неужели? -- воскликнула мадам Ланье. -- Тут непременно кроется какая-то тайна! Продолжай, продолжай...
-- Заплатив деньги за цаплю, я начал писать свой адрес и наказал торговцу, чтобы он тотчас же отнес ко мне цаплю. Вдруг передо мной оказался престранной наружности старичок-француз. Увидав Тони, он подскочил к ней, начал гладить ее по голове, смеяться и лепетать что-то по-французски. Я сначала подумал, что это сумасшедший, и старался объяснить ему на французском языке, что голубая цапля моя и что я никому ее не уступлю. Старичок же, в свою очередь, уверял, что эта цапля принадлежит одной маленькой леди, которая прежде жила на улице Добрых детей.
Мадам Ланье широко раскрыла глаза.
-- Как? На улице Добрых детей? -- сказала она, -- Вот странно-то!
-- Француз задыхался от волнения, приседал передо мной, шаркал ногой и, улыбаясь, лепетал: "Я, месье, уж два дня ищу голубую цаплю, чтобы порадовать маленькую леди". Когда я попросил старика описать наружность этой маленькой леди, то, уверяю вас, получилось соответствие его слов с фотографией.
-- Арчи, неужели это родная дочь моей дорогой Джен? Мать умерла, а где же дочь? Я хочу непременно узнать. Съездим завтра утром на улицу Добрых детей.
-- Но девочки, наверное, мы там не найдем, -- отвечал Артур. -- Старик-француз рассказал мне запутанную историю о какой-то Жозен, которая будто бы убежала из своей квартиры и забрала с собой девочку.
-- Жозен? Та самая, что продала мне ящичек?
-- Очевидно, та самая, но она недавно умерла. Обо всем этом мне рассказал старичок-француз. От него я узнал, что маленькая леди отдана сестре Маргарите, в сиротский приют. Завтра я собираюсь съездить к ней.
-- О, теперь для меня все ясно! -- воскликнула мадам Ланье, в волнении вскакивая с места. -- Тайна открыта! Сиротка-девочка в приюте -- родная дочь моего милого друга, покойной Джен Четуинд. Я узнала малютку в первую минуту: те же глаза, тот же голос, та же улыбка, что и у матери. Скажи, Арчи, ты узнаешь ее?
-- Конечно, узнаю. Я ее видел два года тому назад, когда ей было лет шесть. Не могла же она так измениться за эти два года. Мало того, я убежден, что и она меня узнает.
-- Отлично! Так приезжай же завтра утром, часам к одиннадцати, прямо ко мне. Надеюсь, что к этому времени ее привезут из приюта. Имя девочки Джен. Бедная, бедная мать! Куда она делась? Я не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю, что с нею случилось...