Право собственности. основные его принципы
Под «собственностью» подразумевается, как указывает самое название, результат присвоения или освоения человеком предметов природы. Поэтому всякая индивидуальная собственность представляет собой вид монополии; из этого не обязательно следует, что собственность есть нечто дурное.
Часто можно услышать и прочесть выражение «естественные права собственности»; эта фраза имеет свой внутренний смысл, хотя ее часто понимают неправильно. Ею хотят указать, что инстинкты и традиции рядового человека оправдывают его в собственных глазах и, может быть, в глазах его собратий при присвоении им в известных условиях некоторой части предметов природы. Если эта точка зрения разделяется другими членами общества или наиболее влиятельной частью их, то общество, вероятно, окажет ему свое содействие в защите этого присвоения, обычно путем введения в действие законов или правил, которые налагают наказания или, по крайней мере, обязанность возмещения на лиц, нарушающих эти правила. В самом крайнем случае общество станет на сторону претендента, применяющего дозволенные законом средства для обеспечения за собой этой собственности или для приобретения ее, и окажет ему содействие. Таким образом, собственность превращается в правовой институт, и вопросы собственности составляют существенную главу в правовых системах всех цивилизованных народов. Мы не будем касаться здесь вопроса о моральном и философском оправдании факта существования этого института, как и вопроса об его происхождении, несмотря на тот интерес, который он представляет. Мы считаем его фактом, признанным современным правом и, в частности, английским. Как мы уже видели, он до известных пределов защищается уголовным правом, т. е. нормами, которые относятся к воровству, преднамеренному нанесению ущерба, насильственному нарушению чужих прав на недвижимость и т. п. Здесь мы коснемся собственности как института гражданского права.
Данный только что краткий очерк о природе собственности был необходим для того, чтобы помочь читателю избежать недоразумения, которое вредило многим ученым работам и многим парламентским актам, не говоря уже о парламентских дебатах и других дискуссиях. Это недоразумение заключается в смешении права собственности и его объекта. Оба вопроса важны, но в интересах ясности опасно их смешивать. Параграфы парламентских актов, содержащие определение понятий («defining sections»), виновны в этом отношении больше всего и оставляют читателя в еще большем замешательстве, чем он был прежде.
Собственность, или права собственности созданы, как мы видели, правом. Они не имеют осязаемого существования, но представляют собой полномочие, предоставленное держателю, обращаться за помощью общества в лице суда против всякого нарушителя прав, защищаемых судом. На этих нарушителей возлагаются обязанности, соответствующие указанным правам или правомочиям; таким образом, право собственности выражается в неких связанных друг с другом правах и обязанностях граждан в отношении присвоенных предметов природы.
Надо заметить, что права собственности, как было сказано, имеют силу и осуществляются принудительно в отношении «всех лиц». Эта характерная черта отличает их от остальных видов прав, которые будут обсуждаться в нашей книге, именно от обязательств или прав, принудительно осуществляемых только в отношении определенных лиц, в результате вступления их в договоры или совершения ими гражданских правонарушений. Обычно член общества должен соблюдать или уважать права собственности не потому, что он это обещал, и не потому, что он виновен в каком-нибудь проступке, но просто потому, что закон этого от него требует в интересах всего общества. (Эту отличительную черту римские юристы выражают в том определении, что права собственности представляют собой jura in rem, в то время как права, возникающие из обязательств, представляют собой jura in personam. Континентальная правовая терминология менее удовлетворительным способом различает их как соответственно «объективные» и «субъективные» права.
Но не все права in rem представляют собой права собственности. Например, многие из публичных прав, принадлежащих гражданам, как право на свободу слова и собраний, и многие частные права, как право на доброе имя, на безопасность от физического нападения и от незаконного задержания и т. п., с которыми мы будем иметь дело ниже, не относятся к праву собственности, хотя они осуществляются принудительно в отношении всех членов общества. Иногда пытаются доказать, что это тоже права собственности, на том основании, что они защищают «собственность» человека в виде его личпоста, доброго имени и свободы, но это игра словами. Предмет настоящего права собственности всегда может быть отчужден и приобретается собственником на некоторых признанных правовых «основаниях» (title), как покупка, наследование, передача по завещанию, обмен и т. д., а не на том только основании, что человек – член общества. Действительно, фактически (и, может быть, в этом источник путаницы) некоторые виды настоящего права собственности не имеют осязаемого предмета, т. е. физического субстрата, над которым они могли бы осуществляться, например, патентное и авторское право и все те права, которые в английском праве называются «things in action» и которые необходимо будет обсудить в дальнейшем. Но в своей значительной части права собственности относятся к таким предметам, как земля, здания, рудники, обстановка, платье, картины, экипажи и все бесчисленные предметы торгового оборота. Фактически, деление лрава собственности на разделы представляет собой в значительной степени просто классификацию предметов, к которым относится право собственности. Именно это обстоятельство повело к тому плачевному смешению понятий, о котором говорилось в начале этой главы.
Так, например, когда правовой документ говорит о «земле», то часто бывает невозможно определить, предполагает ли он почву, т. е. ту физическую субстанцию, из которой состоит земля, или специальное право на землю, т. е. «земельное имущество» (estate); ту же неясность мы наблюдаем при употреблении слова «земельное имущество» (estate). Несомненно, что некоторое извинение этому смешению представляет собой тот факт, что сущность признаваемых законом прав в значительной степени определяется природой самих предметов права. Но все же это смешение служит источником многочисленных заблуждений; для их устранения мы разделим право собственности по его предметам, а права собственности на эти предметы и способы приобретения и утраты их сделаем основанием вторичного разделения или подразделения.
Первое большое подразделение права собственности сводится к его делению на 1) право собственности на недвижимость (land or immovables) и 2) право собственности на движимость (chattels or movables). Совершенно очевидно, что вследствие фундаментального различия свойств недвижимости и движимости сущность признаваемых законом прав на них и методы их приобретения и отчуждения должны быть совершенно различны. Участок земли не может встать и убежать, его нельзя унести, он не может исчезнуть или умереть, в то время как лошадь или овца способны на все это. Вследствие этого участку земли свойственна такая неизменность, которая позволяет создавать на него длительные права (распространяющиеся по возможности на долгий период времени) и сохранять их; в то же время было бы нелепо предоставлять право аренды, например, на овцу на 99 лет или даже на 21 год.
Хотя английское право собственности исходит из простого первоначального деления на недвижимость и движимость (land and chattels), но, к сожалению, это простое различие было затемнено тем, что феодальное земельное право признавало только один специальный вид земельных прав – заслуживающим того серьезного удовлетворения, которое предоставляется «реальным иском» (real action), описанным раньше. Как бы значителен ни был срок аренды земельного имущества, феодальные юристы почти в течение трехсот лет отказывались признавать его real property, т. е. правом, восстанавливаемым путем реального иска. Они настаивали на том, чтобы относить арендное право к числу прав, для защиты которых может быть дано только удовлетворение в виде возмещения по персональному иску (personal action).
Таким образом, аренда была отнесена к движимости (chattel или personal property), хотя ее основные особенности сделали ее известной под таким смешанным названием, как «реальная движимость» (chattel real). Когда в конечном итоге, под прикрытием тщательно разработанных фикций, стало возможным восстанавливать арендное право на недвижимость in specie по иску о восстановлении отнятого владения (action of Ejectment), оно все же во многих других отношениях сохранило свой старый характер права на движимость (personal property): например, по смерти владельца такое владение переходит к администратору для распределения между «ближайшими по родству» next-of-kin или между наследниками движимости по завещанию – legatee – вместо перехода к наследникам по закону (heirs) или к наследникам недвижимости по завещанию (devisee). Это знаменитое разделение на собственность «real» и «personal» представляет собой, может быть, самый характерный пример смешения между правом собственности и его объектом; оно оставило свой след даже в современном правовом языке Англии в таких нелепых выражениях, совершенно искажающих недавние парламентские акты, как «freehold land», означающее «право свободного держания земли» («freehold interest in land»).
К счастью, недавнее изменение в праве собственности, произведенное только в 1926 г., привело к тому счастливому результату, что феодальное разделение собственности на «real» и «personal» оказалось в значительной степени устраненным и что было восстановлено старое более простое и логичное разделение собственности на недвижимость и движимость (land and chattels). В нашем неизбежно кратком обзоре права собственности мы прежде коснемся права, относящегося к недвижимости, и опишем права на недвижимость, признаваемые правом собственности, затем рассмотрим в том же порядке право, относящееся к движимости, после этого обратимся к важному вопросу об отчуждении собственности по сделкам inter vivos и по завещанию и, наконец, скажем несколько слов о той весьма своеобразной и характерной особенности английского права собственности, которая выражена в институте доверительной собственности или в фидуциарных правах.