Исходя из подверженности большей части материальной движимости разрушению и уничтожению, общее право не признавало возможности сосуществования на нее прав различного ранга. Юрист, проникнутый идеями общего права, счел бы смехотворным предположение, что можно иметь пожизненное или срочное право на движимость или заповедное право на нее. Правда, под влиянием развития таких «things in action», как, например, государственные фонды или акции Ост-Индской компании, Канцлерский суд начал постепенно признавать действие пожизненных прав на движимость, созданных по завещанию. Как мы видели, весьма примечательная норма новейших законов позволяет теперь создавать заповедные права на любой вид имущества. Но прежняя точка зрения общего права оставила такой глубокий след в праве собственности на движимость, что его нельзя трактовать на основе тех же принципов, как право собственности на землю. Однако, все, что нами было только-что сказано о различии между собственностью, опирающейся на общее право и на право справедливости, применимо с соответствующими видоизменениями и к праву собственности на движимость.
Поскольку дело касается прав, опирающихся на общее право, английское право в своем трактовании материальной движимости все реже придерживается старой точки зрения о том, что единственный способ разделения права собственности на материальную движимость между двумя независимыми друг от друга лицами заключается в передаче владения ею одному из них и оставления права собственности за другим. Такое разграничение обычно (но не всегда) совершается в виде процедуры, известной под названием «передачи» (delivery), или путем создания «bailment» – зависимого держания, как говорили наши предки. Эту процедуру мы должны будем изучить довольно подробно, когда подойдем к вопросу об отчуждении собственности.
Здесь достаточно сказать, что в случае, когда человек передавал товары возчику для перевозки или отдавал вещь нанимателю для пользования, ремесленнику для починки, портному для пошивки или кредитору в качестве обеспечения долга, то говорилось, что он «вручил» вещи для зависимого держания этим лицам; в результате такого действия владение вещами передавалось с точки зрения общего права тем лицам, которые получали эти вещи, т. е. зависимым держателям (bailee), в то время как право собственности сохранялось за лицом, передавшим вещи, или за «вручителем» (bailor).
Как уже было указано в главе, в которой обсуждалась сущность владения, наблюдается поразительный, но вполне понятный факт, именно, что общее право в своем стремлении защитить владельца наделило его такими правами и средствами удовлетворения, которые мы склонны были бы считать принадлежащими скорее собственнику, в особенности, если учесть, что вручение имущества обычно производится на очень короткий срок. Если, например, третья сторона причинила ущерб или растратила вещи, которыми владел зависимый держатель, то последний может вчинить иски о нарушении владения на всю сумму ущерба, хотя ясно, что не весь ущерб падает на долю зависимого держателя, интересы которого могут выражаться в ничтожной сумме. Весьма яркую иллюстрацию к этому правилу представляет собой случай, происшедший в начале текущего столетия, когда правительственное судно, перевозившее почту, попав во время тумана в залив Тейбль Бей в южной Африке, столкнулось с другим судном и в итоге значительная часть почты погибла. Так как было установлено, что виновно это другое судно, то генеральный почт-директор предъявил претензию к собственникам этого виновного судна в сумме, равной стоимости погибшей почты. Собственники судна защищались тем, что: а) почта не принадлежала почтовому ведомству, которое являлось лишь перевозчиком или зависимым держателем, и что б) не неся обязанности дать возмещение собственникам почтовых отправлений, почт-директор не может предъявлять претензий к правонарушителям. Дело это очень тщательно разбиралось в Апелляционном суде, который решил, что оба довода ответчика неосновательны, и присудил почт-директору полную стоимость почты.
Подобное же правило действует в случае причинения других видов вреда третьей стороной. Если, например, я нанимаю лошадь на один сезон и отсылаю ее для помещения в конюшню X, который неосновательно откажется вернуть ее по моему требованию, то я могу предъявить к нему иск из удержания (action of Detinue). Ему не будет позволено строить свою защиту на утверждении, что лошадь не моя. Опять-таки, если я пошлю свои вещи владельцу аукционного зала для продажи, а соперничающий с ним владелец другого аукционного зала завладеет этими вещами и продаст их, то владелец аукционного зала, которому я отдал вещи, может предъявить к своему сопернику иск из присвоения (action of Conversion), хотя он только временно владел этими вещами. Владелец – зависимый держатель – может даже во многих случаях настаивать против самого собственника (bailor) на удержании их в обеспечение оплаты его труда и других расходов, потребовавшихся для исправления или хранения этих вещей, хотя обычно он обязан возвратить вещи после того, как они должным образом будут затребованы. Это право удержать вещи до возмещения расходов называется «правом удержания» (lien) и является одним из самых ценных прав, предоставляемых общим правом таким зависимым держателям как перевозчики, владельцы гостиниц, хозяева пристаней и др. В некоторых случаях, например, когда дело идет о владельце гостиницы, право удержания фактически предоставляет ему возможность в случае надобности продать вещи, если они не будут выкуплены, но в большинстве случаев право удержания просто сводится к праву хранения и утрачивается после выхода вещи из владения зависимого держателя. Это право удержания надо отличать от «морского права удержания» (maritime lien), о котором упоминалось в одной из предшествующих глав, и от «права удержания на основе справедливости» (equitable lien), которое возникает в тех случаях, когда продавец продал недвижимость и не получил платы или когда покупатель уплатил деньги, но передача недвижимости не была совершена. Указанные виды права удержания осуществляются совершенно иным путем, чем право удержания по общему праву, и не обязательно предполагают владение.
Перед лицом таких строго охраняемых позиций владельца или зависимого держателя собственник или вручитель (bailor) кажется как бы оттесненным в сторону. Правда, он может вчинить своему зависимому держателю иск из удержания с целью получить обратно свои вещи; одно время общее право было склонно удовлетворять его претензии с большой строгостью. Претензия эта строилась так, как при реальных исках (real action). Истец действительно говорил: «У вас моя движимость, вы должны вернуть ее». При наличии столь многочисленных прав у зависимых держателей это при первом взгляде кажется правильным.
Но по мере того, как сложность деловых сделок возрастала, начали считать неправильным требование, чтобы зависимый держатель фактически гарантировал возвращение в целости врученной ему вещи. Предположим, что она была украдена без наличия какой-либо небрежности с его стороны. Конечно зависимый держатель может предъявить иск к вору, если таковой будет обнаружен. Но подобный иск, вероятно, мало что даст. Или предположим, что движимость, например, лошадь, падет у него без всякой вины с его стороны.
Постепенно побуждаемые этими соображениями, суды начали исходить из предположения, что подобная сделка подразумевает «договор» вручения вещи, в котором обязательства зависимого держателя зависят от известных обстоятельств. Если, например, я разрешил своему другу из чистого доброжелательства оставить в моем доме его коллекцию марок на время, пока он будет в отъезде или в путешествии, и если эта коллекция погибнет по небрежности моего слуги, то было бы несколько жестоко требовать от меня возмещения утраты, когда я ничего не мог выиграть от временного владения коллекцией. С другой стороны, если я в виде промысла займусь хранением ценных предметов и приму на себя эту обязанность, может создаться совершенно иное положение.
Таким путем постепенно возник целый комплекс норм, не очень точных по содержанию, регулирующих ответственность зависимых держателей, который, смотря по обстоятельствам, регулирует разные случаи, начиная от грубой до легкой небрежности. Но сохранение прежней ответственности возчиков за утрату груза, за исключением случаев, вызванных непреодолимой силой, и почти столь же большая ответственность владельцев гостиниц напоминают нам о прежних жестких нормах общего права.
Что касается средств удовлетворения собственников в отношении третьих лиц, то они чрезвычайно малочисленны, кроме, может быть, случая, когда вручение вещи зависимому держателю представляет собой чисто временную сделку, которую вручитель может прекратить в любую минуту. В 1862 году рассматривалось дело, по которому собственнику баржи, сдавшему ее в наем Р, еще до истечения срока найма было присуждено возмещение за ущерб от одного железнодорожного общества, сбросившего котел в эту баржу и разрушившего ее в то время, как ею еще владел Р. Как суд, так и адвокат говорили в этом случае о «повороте владения» в пользу истца. Но это решение суда является в своем роде единственным и несколько несовместимо с прежними судебными решениями; даже суд, вынесший указанное решение, признал, что собственник движимости, не владеющий ею, не может предъявить иска из присвоения. Как бы то ни было, не может быть «поворота владения» в отношении движимости, которая не может быть предметом держания.
Другой вопрос, имеющий практическое значение, сводится к тому, может ли собственник требовать от зависимого держателя деньги, полученные последним от вора или другого злоумышленника, в виде возмещения полной стоимости движимости. Предполагается, что принципиально он может требовать, поскольку «деньги имеются и получены в пользу истца». Но на этот счет имеется весьма мало прецедентов.
Что касается иных прав собственника и владельца движимости, кроме права на иск, то общий принцип ясен: он заключается в том, что владелец обладает только теми правами, которые ясно выражены в «договоре» о передаче держания или вытекают из него. Это составляет вопрос факта, разрешаемый присяжными; но если на этот счет существует письменный документ, то его толкует суд. Несомненно, однако, следующее. Если я одалживаю какую-нибудь вещь человеку для его личного пользования, например, книгу для чтения или лошадь для верховой езды, то он не имеет никакого права положить эту книгу в гостиной своего дома для того, чтобы ею пользовались все его гости, или отдать лошадь в наем. С другой стороны, если я дал столовое серебро и ножи ресторатору на деловых основаниях, то он вправе пользоваться ими в своем ресторане. Это вопрос здравого смысла или специальных условий. Единственное право, окончательно переходящее к зависимому держателю при каждом вручении ему движимости, заключается в исключительном права владения ею до окончания срока держания.
С другой стороны, права собственника на движимость (за исключением случаев передачи ее в зависимое держание) ограничиваются только общими правилами о непричинении помех (зловредности – nuisance). Он может пользоваться этой движимостью, как ему угодно, запереть ее, изменить ее характер, продать ее, отдать, причинить ей вред (причем в отношении животных он ограничен предписаниями уголовного права) или полностью уничтожить ее. Собственник фейерверка или взрывной бомбы не должен их зажигать или взрывать ее на улице. Но это не значит, что его право собственности в чем-нибудь ограничено, а вызывается только тем, что подобное действие было бы «публичной зловредностью». Он может сделать это на законном основании и в уединении собственного поместья. Право собственности на материальную движимость может быть и обыкновенно бывает неограниченным.