С учением о mens rea тесно связано то обстоятельство, что уголовное право признает разные степени преступности. Соучастники преступления могут быть главными и дополнительными (акцессорными), при этом главные преступники могут делиться на участников первой и второй степени, а дополнительные могут быть связаны с преступлением в период, предшествующий его совершению или следующий за ним. Но эти различия носят весьма академический характер. Главным участником первой степени является то лицо, которое фактически совершило преступное действие или оказалось виновным в преступном бездействии, либо самолично, либо при помощи невиновного агента, например, ребенка. Главным участником второй степени является лицо, которое, не принимая непосредственного участия присутствовало при совершении преступления и поощряло и содействовало его подготовке, например, человек, сманивающий собаку, оставленную для охраны дома, в то время как его товарищи грабят дом. Дополнительный участник, связанный с преступлением до его совершения, это тот, кто, не присутствуя при его совершении, помогает советами или действиями его совершению и не препятствует ему. Все три вида соучастников подвергаются полному наказанию за совершенное преступление. Дополнительным участником, связанным с преступлением фелонии (felony) после его совершения (в делах о тризн – treason – и о мисдиминор – misdemeanour, все участники считаются главными) является тот, кто помогает преступнику, ободряет его либо укрывает его. Такие дополнительные участники, связанные с преступлением после его совершения, подлежат, в случаях злоумышленного убийства, пожизненным каторжным работам, а в других случаях – двум годам тюремного заключения, хотя бы главный преступник и не предстал перед судом. Опять-таки, женщину нельзя обвинить в том, что она была дополнительным участником после совершения преступления на том только основании, что она укрывала своего мужа или содействовала его сокрытию. Все дополнительные соучастники, связанные с преступлением после его совершения, виновны в фелонии.
Помимо степеней участия в преступлении, английское уголовное право знает еще градацию самих преступлений. О природе полных преступлений, признаваемых им, будет сказано в дальнейших главах. Здесь мы коснемся вопроса о низших степенях, именно о покушении, подстрекательстве и заговоре.
Покушение на совершение преступления представляет собой начальный момент ряда действий, которые, в случае их доведения до естественного завершения, выразятся в совершении преступления. Ясно, что покушение предполагает умысел, и его можно назвать умыслом, выразившимся в действии. Поэтому теоретически ясно, что всякое явное подготовительное действие, совершенное после того, как сложился умысел совершить полное преступление и направленное на его совершение, представляет собой покушение на его совершение; во всяком случае это утверждение относится к тем случаям, когда связь между этим действием и совершением преступления ясна. То обстоятельство, что покушение не удалось, не мешает ему все же быть покушением; но иногда с искусством доказывалось, а порой и считалось, что покушение, которое не могло удасться, не является преступным покушением. Например, один раз было вынесено решение, что нельзя обвинить человека в покушении на кражу из пустого кармана. Однако этот приговор был отменен. Здравый принцип должен гласить, что если обвиняемый сделал все, для того, чтобы подготовиться к совершению полного преступления, исходя из фактов, как он себе их представлял, то оправданием ему не может служить то обстоятельство, что вследствие условий, над которыми он был не властен, его покушение оказалось неосуществимым. Утверждали даже, что в случае, когда обвиняемый отказывается от покушения в момент, когда еще можно предупредить совершение полного преступления, его нельзя обвинить в покушении на его совершение, например, когда обвиняемый зажег спичку с целью поджечь стог сена, но заметив, что за ним следят, потушил ее раньше, чем поднес к стогу. Несомненно, что покушение может принять форму как воздержания от действия, так и положительного действия, например, покушение на самоубийство путем отказа от пищи.
Многие виды покушений трактуются как полные преступления в том отношении, что уголовное право предусматривает для них специальные наказания. В случае, когда это не имеет места, то покушение на преступление считается мисдиминором, подлежащим ведению общего права.
Всякое подстрекательство к совершению преступления есть также мисдиминор общего права. Подстрекательство может, конечно, принимать, разные формы, но оно отличается от дополнительного участия в преступлении до его совершения и от покушения тем, что подстрекатель не принимает физического участия в подготовке преступления. Но в действительности, как указывалось рядом судей, в делах, служащих прецедентами для этого вопроса, подстрекательство или побуждение представляет собой действие, и поэтому оно трудно отличимо от покушения. Различие заключается, повидимому, в том, что поскольку оно всегда предполагает наличие другого лица, которое может противостоять подстрекательству, то оно реже, чем покушение, в обычном смысле слова, завершается совершением полного преступления.
Заговор (Conspiracy) о совершении преступления представляет сам по себе вид преступления; он является мисдиминором (если только закон не оговаривает, что он представляет фелонию), независимо от того, совершено ли задуманное преступление или нет. Утверждают даже, что соглашение совершить действие, которое само по себе и не преступно, но считается безнравственным, представляет собой уголовно наказуемый заговор, несмотря на то, что обвиняемый не мог бы быть наказан за данное умышляемое действие. Обычно в этом случае приводят пример заговора об обольщении женщины, и нет сомнения, что это – правильный пример.
Заговор не может иметь места при наличии одного лица. Он представляет соглашение между двумя или более лицами о достижении общей цели совместным действием.