X

-- Она женщина добрая,-- заметила Робина.

-- О ком ты говоришь? -- спросил я.

-- Он немного требователен, как мне кажется,-- продолжала Робина, обращаясь к восходящей луне.-- К тому же много детей.

-- Ты думаешь о миссис Сен-Леонар? -- спросил я.

-- По-видимому, нет возможности доставить ей удовольствие,-- пояснила Робина.-- В среду я пришла помогать Дженни укладывать корзины для пикника. Она сама придумала этот пикник.

-- И что же? -- спросил я.

-- Глядя на нее, можно было подумать, что она собирается на похороны. У нее явилось предчувствие, что она схватит сильную простуду, сидя на траве. Я ей напомнила, что дождя не было за последние три недели и что земля суха, как кость; она уверяла, что засуха травы не касается. В ней всегда сохраняется какая-то сырость и что подушки всасывают влажность. Но это не важно. Всему бывает конец, а пока другие счастливы... Ну, вы знаете ее манеру говорить,-- все в этом роде: "О ней никогда никто не думает; ее перетаскивают с места на место". Она говорила о себе как о святой иконе. Это подействовало на мои нервы, я предложила Дженни остаться с ней дома. В это время меня не прельщала мысль о пикнике.

-- "Когда наши желания исчезают, мы гордимся нашей добродетелью, думая что мы их побороли", говорит Ларошфуко,-- заметил я.

-- Но я не гордилась своей добродетелью, и вина была на ее стороне. Я ей сказала, что для меня безразлично остаться дома, что и без нее все обойдется хорошо, и ей нечего беспокоиться. Тогда она расплакалась.

-- Она, вероятно, прибавила,-- заметил я,-- что тяжело иметь детей, которые сами, желая ехать на пикник, оставляют свою мать дома; что в ее жизни и так мало радостей; что она только и желала этого выезда; но раз все будут счастливы, если ее не будет, то...

-- Да, нечто в этом роде,-- подтвердила Робина,-- но гораздо подробнее. Мы все вокруг нее засуетились, уверяя, что без нее пикник не удастся. Она утешилась.

В это время сова пронзительно завопила, сидя на дереве. Она появляется каждый вечер в сумерки на верхушке дерева в виде призрака. Но ей не следует гордиться своим голосом. Это ей невыгодно во всех отношениях. Ее дикие вопли пугают все живые существа на расстоянии целой мили в окружности, заставляя зверьков прятаться в свои норы. Быть может, все это происходит по законам природы для уничтожения долго живущих мышей, оглохших от старости и обременяющих свою семью. Что касается остальных, не мечтающих о самоубийстве, они все в безопасности. Этельберта считает крики совы предвестником смерти. Но, принимая во внимание, что в нашем округе многое множество сов, едва ли найдется человек, жизнь которого в таком случае страховое общество согласилось бы принять в страховку.

Веронике нравится эта сова.

Даже ее крик ей кажется приятным. Я застал ее накануне под деревом, завернувшейся в шаль; она старалась подражать крику совы. Как будто одной совы недостаточно. Мне было на нее досадно. К тому же подражание ей не удавалось. Она уверяла, что подражает лучше меня. Я был так глуп, что принял ее вызов. Теперь мне досадно на себя, когда я вспоминаю: почтенный литератор, средних лет, сидя под деревом, старается подражать крику совы! Птица была настолько глупа, что нас поощряла.

-- Она была прекрасная молодая девушка, лет семнадцати, когда Сен-Леонар влюбился в нее,-- продолжал я начатый разговор,-- У нее были темные глаза с мечтательным взглядом, скрывающим какую-то тайну. Ее выражение было восхитительно, когда она сердилась.

Думаю, что это бывало очень часто. Это выражение иногда появляется у нее и теперь, но в сорок шесть лет оно менее привлекательно. Для хорошенькой девушки лет девятнадцати досада, отсутствие логики имеют свою прелесть: причуды голубоглазого котенка нас поощряют его дразнить. Молодой Губерт Сен-Леонар находил ее капризы очаровательными; у него были вьющиеся волосы темного цвета, он легко краснел, и готовился покорять весь мир; ее подвижность ему нравилась, и он в этом ей признался. Он находил ее своевольной, властной и просил ее, ради него, сохранить свои причуды, уверяя ее, что она прекрасна, когда сердится. Это, вероятно, так и было в девятнадцать лет.

-- Разве он все это тебе рассказывал? -- спросила Робина.

-- Ни слова,-- успокоил я ее,-- он только говорил, что она, по мнению знающих людей, была самой красивой девушкой в Кембридже и что ее отец разорился, обманутый каким-то негодяем. Нет, по выражению французских полицейских, я только "воспроизвожу картину преступления".

-- Может быть, она неверна,-- заметила Робина.

-- Очень возможно,-- возразил я.-- Но почему? Разве тебе это кажется невероятным?

Мы сидели у входа, ожидая Дика, который должен был вернуться с поля.

-- Нет,-- отвечала Робина,-- все это мне кажется весьма вероятно.

-- Очень жаль, что это так! Не забывай, что я старый литератор. Я поставил на сцену столько драм. Легко проследить как их возникновение, так и развязку. Теперь мы присутствуем при последнем акте драмы Сен-Леонаров,-- при бесполезном акте, который только напрасно отнимает время. Средние действия, по всем вероятиям, были более увлекательны и разыграны более серьезно, главным образом, для развлечения прислуги. Но первый акт с декорациями полей и лесов наверное был прекрасен. Перед ней ее преданный поклонник, о котором она слыхала и давно мечтала. Приятно думать, что вас считают за совершенство -- не вполне: это может казаться натяжкой -- но существом, близким к совершенству. Самые недостатки, которые могут порицать родные и знакомые, являются в настоящем свете. Художественное освещение скрадывает все недочеты. Добрый Губерт находил ее прекрасной во всех отношениях. Желание изменить ее он считал бы преступным.

-- В таком случае,-- возразила Робина,-- это его вина, если он поощрял ее недостатки.

-- Что ему было делать,-- спросил я,-- если бы он их даже заметил. Мы никогда не указываем недостатки тем, кого очень любим...

-- Гораздо лучше, если б он это делал,-- утверждала Робина.-- Из любви к нему она могла бы исправиться.

-- Ты бы желала, чтоб было так, если бы поставила себя на ее место? -- спросил я,-- Можешь себе представить молодого Бьюта или...

-- Почему именно его? -- спросила Робина.-- Какое он имеет отношение к нашему разговору?

-- Никакого,-- отвечал я,-- исключая того, что он первый молодой человек, с которым ты не кокетничала.

-- Я ни с кем не кокетничаю, я стараюсь только быть любезной.

-- За исключением молодого Бьюта,-- продолжал я.

-- Он меня сердит,-- заметила Робина.

-- На днях,-- сказал я,-- мне пришлось читать о свадебных обрядах у кавказцев. Молодой человек становится перед окном молодой девушки и начинает петь, желая обратить на себя ее внимание. Если она довольна пением, но слушает его спокойно, не теряя голову -- это означает, что он ей не нужен. Но если же она открывает окно и выходит на улицу -- дело выиграно. Кажется, этот обычай преобладает среди кавказцев низшего класса.

-- Очевидно, народ глупый,-- заметила Робина.-- Ведро холодной воды могло доказать ее любовь.

-- Человек -- существо сложное,-- пришлось мне согласиться.-- Назовем его X. Вообрази, что этот X придет и скажет тебе: "Дорогая Робина, у вас прекрасные качества. Вы очень милы, пока вам не противоречат; но в противном случае вы делаетесь несносны. Вы очень добры к тем, которые согласны принять от вас одолжения, какие вам угодно оказать. Вы способны на самоотвержение, когда захотите, что бывает довольно редко. Вы богато одарены и умны, но, как все такие люди, нетерпеливы и властолюбивы. Вы энергичны, пока на вас не находит лень.

Вы готовы простить, когда досада улеглась. Вы великодушны и откровенны, но если ваша цель может быть достигнута хитростью и коварством, вы бы не стали колебаться, думая, что цель оправдывает средства. Вы отзывчивы, впечатлительны и восприимчивы, когда дело касается справедливости; но невоздержанны в ваших словах. Вы мужественны: человек может охотиться с вами на тигров,-- с вами лучше, чем с другими,-- но вы упрямы, скрытны и требовательны. Одним словом, вы имеете все задатки, чтобы стать идеальной женой, и в то же время все недостатки, заставлявшие Сократа сожалеть о своем браке.

-- Была бы очень довольна выслушать все это! -- заявила Робина, вскакивая с места.

Я не мог разглядеть ее лица, но я знал, что оно имело выражение, которое вызвало желание Примгета изобразить ее в виде Жанны д'Арк. Однако это выражение скоро исчезало.

-- Я бы его полюбила за его слова. Я бы сумела его уважать. Если б я встретила такого человека, я бы стала такой женщиной, какую он искал. Я бы старалась целыми днями быть такой! Непременно!

-- Удивляюсь,-- возразил я. Робина меня привела в недоумение. Я воображал, что лучше знаком с женским характером вообще.

-- Всякая девушка поступила бы так: он бы этого заслуживал.

"Вот новая мысль! -- подумал я.-- Господи боже! Весь мир мог бы переродиться".

Эта мысль меня не покидала.

Любовь без ослепления. Любовь, переставшая быть забавой богов и людей. Любовь, свободная от страсти.

Цепи сброшены. Бессмысленные оковы откинуты. Любовь, созидающая жизнь, не разрушающая ее. Брак, основа цивилизации, утвержденной на скале истины -- реальности, избежавший мести, лжи и обманов.

-- Читала ты когда-нибудь Томаса Джонса? -- спросил я.

-- Нет,-- отвечала Робина.-- Мне эту книгу не хвалили.

-- Да, она не хороша. Человека нельзя назвать прекрасным животным. И женщина этого также не заслужила.

-- В человеке много животного.

-- Что же делать? За несколько сот тысяч лет человек был действительно животным, вечно боровшимся с такими же животными, как он сам, населявшими дебри и пещеры. Он подстерегал добычу, скрываясь в высоких зарослях на берегу рек, раздирая пищу когтями и зубами, издавая дикий рев.

Он жил и умирал таким образом в продолжение целых веков, передавая своему потомству, из поколения в поколение, свою зверскую кровь, животные инстинкты, делаясь все более сильным и жестоким, пока происходило наслоение скал и созидалось дно океанов.

Вавилон! Это все равно, что современный город, на время забытый, вследствие перемены торгового тракта. История? Это рассказ о наших днях. Люди ползали на четвереньках по всему свету, оставаясь животными целые миллионы лет, прежде чем узнали тайну своего назначения. Лишь за последние века они старались сделаться действительно "людьми".

Современная нравственность! Сравнивая ее с законами природы, ее можно считать новорожденной.

Разве можно после того ожидать, чтобы человек в известный час забыл уроки, преподанные ему в классе?

-- Итак, ты советуешь мне читать Томаса Джонса? -- спросила Робина.

-- Да,-- отвечал я,-- это я тебе советую. Я бы этого не сделал, если бы считал тебя за ребенка, способного только слепо верить и безотчетно бояться. Солнце не меркнет от тумана; благоухание розы не исчезает, если червь поселяется на ее листьях. Здоровая роза может устоять против червей, ей приходится с ними примириться.

Все люди не похожи на Томаса Джонса; требования к человечеству повышаются; многие стараются сообразоваться с ними, и некоторым это удается. Но Томас Джонс кроется в каждом из нас, кто не страдает анемией или чахоткой. И бесполезно нас в этом упрекать, так как мы этому помочь не можем. Мы делаем, что возможно. Через несколько сот лет приблизительно, если все будет благополучно, мы станем совершенными людьми. И, вспоминая о прошлом человечества, я готов сказать, что мы еще пробиваемся в жизни довольно благополучно.

-- Самое лучшее быть довольным собою,-- сказала Робина.

-- Я вовсе не доволен,-- отвечал я.-- Я только продолжаю надеяться. Но мне досадно, когда люди начинают уверять, что человек родился с душою белоснежной, как ангел, и прилагает все свои усилия, чтобы превратиться в грешника. Это, по-моему, верный путь, чтобы лишить его бодрости. Человека необходимо поощрять.

Кто-нибудь скажет: браво! это прекрасно! подумай, друг мой, чем ты был еще недавно! -- Неумолимым дикарем, обросшим волосами. Ты руководствовался законом джунглей; твоя нравственность стояла не выше той, которая господствует в кроличьих садках! Взгляни на себя теперь: в светлой шляпе, в чистеньких штанах. Ты по воскресеньям посещаешь церковь! Продолжай так! Держись этого! Поступай так! Тебе больше ничего не остается. Через несколько веков сама природа-мать тебя не узнает...

-- Что касается вас, женщин,-- продолжал я,-- не много лет назад мы вас покупали и продавали, держали вас в клетках, не жалели палок, когда вы не хотели повиноваться. Читала ты историю Гризельды многострадальной?

-- Да,-- отвечала Робина,-- читала.

Я догадался по ее голосу, что выражение Жанны д'Арк исчезло с ее лица. Если бы Примгет мог ее нарисовать в эту минуту, я бы ему посоветовал изобразить ее в виде Катарины, слушающей наставление Петруччио.

-- Советуешь ли ты женщинам подражать Гризельде?

-- Нет,-- отвечал я,-- этого я не сделаю. Если бы мы жили во времена Чосера, я бы это посоветовал; это не казалось бы странным. Я хочу только сказать, что человечеству предстоит долгий путь, прежде чем явится средний тип человека, достойный называться современным представителем короля Артура,-- того короля Артура, о котором создалась поэтичная легенда. Надо научиться терпению.

-- Представляя себе, каким зверем он был раньше, человек может потерять всякое терпение,-- заметила Робина.-- Ему должно быть так стыдно, что он согласится на все.

В эту минуту сова на дереве снова прокричала, от радости или негодования, трудно решить.

-- Что касается женщины,-- продолжал я, -- если бы власть была в ее руках, сумела бы она ею воспользоваться для лучшей цели? Где найти доказательство? Все эти Клеопатры, Помпадуры, Иезавели, Елизаветы английские, последняя китайская императрица, Фаустины всех времен и народов, Лукреции Борджиа, Саломеи -- я могу тебя утомить, перечисляя всех; римские матроны; дамы Средних веков, засекавшие до смерти своих пажей; современные дамы, украшенные перьями несчастных лесных обитателей?.. Конечно, бывали и другие женщины -- женщины благородные, имена которых сияют как яркие маяки среди мрака исторических времен. Бывали люди благородные и среди мужчин -- святые, мученики, герои. Женщина отличается от мужчины в физическом отношении, но в нравственном женщина слишком часто была соучастницей в преступлениях мужчины, чтобы иметь право его судить. "Он создал мужчину и женщину по образу своему и по подобию" -- равными на добро и зло.

В эту минуту я, к счастью, нашел спичку и закурил сигару.

-- Я никогда не выйду замуж,-- заметила Робина,-- по крайней мере надеюсь, что не выйду.

-- Почему "надеешься"? -- спросил я.

-- Я надеюсь, никогда не дойду до такого идиотства,-- отвечала она.-- Я вижу все очень ясно. Жаль. Во всяком случае, он не полюбит меня. Он узнает меня слишком поздно. Если он меня и полюбит, то разве за мою внешность: за белизну кожи, за красивые руки. Я это чувствую, и это приводит меня в бешенство. Иной раз восхищение меня не радует, напротив, только бесит. Что будет, когда чувство исчезнет? Что за этим последует? Ты должен знать. Я хочу знать правду.

Я отвечал спокойно:

-- Когда любовь увяла, подобно цветку или сиянию утренней зари, вам останется все то же, что было ранее, ни более ни менее. Если вы могли внушить друг другу одну страсть, да поможет вам Господь. Вы пережили минуту безумия. Все кончено.

Если вами руководило корыстное чувство или желание поклонения -- вы получили вознаграждение. Торг заключен.

Если вас заманила надежда найти счастье, вас можно пожалеть. Счастье -- дар богов, не людей. Тайна хранится в вас самих, не вне вас.

То, что вам останется, зависит не от того, что вы думали, но от того, в чем ваша сущность: какова вы на самом деле.

Если в муже скрывается настоящий человек, а за образом богини, созданном в воображении,-- честная, добрая женщина, жизнь ваша впереди: жизнь создающая, но не разрушающая.

Вот ошибка большинства. Не награда доставляет радость, но самый труд. Удовольствие любящего человека не требовать, но давать.

Венец материнства -- страдание. Служить государству ценою своих сил и времени, найти приложение своим способностям и труду, к исполнению задуманной цели,-- вот к чему стремятся честолюбцы мужчины. Жизнь создает, не отнимает. Тот, кто поднимается на гору, желает достичь вершины, но не владеть ею. Глупцы те, кто женясь, рассчитывают заранее, что они от этого выиграют: радости, удовольствия, снисхождение, ласки. Награда брака -- труд, долг, ответственность.

Кажется, мы просидели молча довольно долго; месяц, поднявшись над лесом, залил своим светом поля, раньше чем Робина заговорила.

-- В таком случае любовь бесполезна,-- сказала она.-- Мы бы могли обойтись без нее, сделать лучший выбор. Если она нас тревожит на время, затем исчезает, какой смысл во всем этом?

-- Ты можешь предложить тот же вопрос самой жизни,-- отвечал я.-- Жизнь нас тревожит, затем она исчезает. Быть может, эта "тревога", как ты говоришь, имеет свое назначение. Вулканические потрясения необходимы для созидания мира. Без них почва останется каменистой, негодной для своего назначения.

Любовь не умирает, но принимает новую форму. Цветок увядает, когда созревает плод. Влюбленный превращается в помощника, утешителя, в супруга. Мне кажется, что вся тайна брака в способности примиряться с другим человеком. Это равносильно терпению, самообладанию, всепрощению.

Для этого следует отказаться от самомнения, допуская, что и в нас самих много недостатков, требующих исправления. Для этого необходимо отказаться от многих привычек и прихотей, которыми мы дорожим. Для этого надо подчинить наши желания требованиям других; принять условия и свыкнуться с средой нам несимпатичной. Для этого необходимо полюбить сильно и глубоко, забыв мрачную сторону жизни, отказаться от ссоры, несправедливости, недоразумения, предав все это забвению. Для этого надо иметь храбрость, быть радостным и сохранять здравый смысл.

-- Вот и я говорю то же самое,-- объяснила Робина.-- Для этого надо любить человека со всеми его недостатками.

Дик вернулся с поля. Робина встала и скрылась в доме.

-- У тебя вид торжественный, папа,-- заметил Дик.

-- Размышляю о жизни, Дик,-- признался я,-- О ее значении и о возможности ее объяснить.

-- Да, жизнь -- задача,-- согласился Дик.

-- Задача не легкая,-- заметил я. Мы курили молча.

-- Любовь достойной женщины может оказать сильную поддержку человеку,-- сказал Дик.

Он был красив, казался весел, с юношеским задором он бросал вызов судьбе.

-- Весьма сильную,-- согласился я.

Робина его позвала ужинать.

Он последовал за ней в дом.

Их смех доносился до меня сквозь полуотворенную дверь.

Из мрака слышался глухой шепот.

Мне казалось, что среди молчания я слышу дальний звук гармонии вращающегося колеса Закона.