Г. ПРОСТАКОВЪ, Гжа. ПРОСТАКОВА и Г. ЛЬСТЕЦОВЪ.
Г. Льстецовъ.
Я пришелъ принести вамъ благодарность, милостивые Государи, и проститься съ вами.
Г. Простаковъ.
Куда это? куда это?
Гжа. Простакова.
Куда изволите итти?
Г. Льстецовъ.
Мнѣ должно...
Гжа. Простакова.
Какъ!
Г. Простаковъ.
Да куда?
Г. Льстецовъ.
Мнѣ должно показать на самомъ дѣлѣ басню о Воронѣ и Лисицѣ.
Г. Простаковъ.
Вотъ единственная мысль!
Гжа. Простакова.
Отъ чего могла произойти эта бѣдность?
Г. Льстецовъ.
По чести, что это пустое; но цѣль этого нравственная.
Г. Простаков ѣ.
Нравственная, нравственная! Нѣтъ ничего скучнѣе для меня, какъ сихъ безпрестанныхъ нравственностей.
Гжа. Простакова.
Ахъ, другъ мой! благодарю тебя за нравственность; я никогда неизмѣню ей. Я люблю ее до безумія. Я читала уже нравственныя эти повѣсти, а особенно ихъ заглавія.
Г. Льстицовъ.
Все зависитъ отъ образа выраженія. На примѣръ, естьли я вамъ говорилъ, милостивѣйшій Государь; то знайте, что всякой льстецъ живетъ на счетъ попавшагося въ сѣти его. Безъ сомнѣнія этотъ урокъ послужитъ къ вашему исправленію.
Г. Простаковъ.
Такъ, такъ; я помню. Что далѣе? не толи: обманутый и пристыженный воронъ клялся, но уже поздо, что болѣе не будетъ слушать Льстецовъ?
Г. Льстецовъ.
И вы не лучше. Но эта небольшая дружеская насмѣшка. Я думаю, что вы меня извините.
(уходитъ).
Гжа. Простакова.
И еще надъ нами насмѣхаться, другъ мой!
Г. Простаковъ.
Да развѣ этого и не можетъ быть?-- это очень можетъ быть.... Но пойдемъ ужинать, милая моя! безъ него. А чтобъ наказать его за то, мы болѣе не станемъ о немъ думать.
Конецъ Комедіи.