от 25 июня [6 июля] 1776 года
Чем дольше живешь на свете, тем более привыкаешь видеть попеременно счастливые события, уступающие свое место самым печальным зрелищам, за которыми, в свою очередь, следуют явления самые отрадные. Упоминаемые вами, милостивый государь, потери в свое время глубоко тронули меня, в особенности вследствие тех несчастных обстоятельств, которыми они сопровождались. Никакая человеческая помощь не могла ни предвидеть, ни предупредить, ни спасти обоих или, по крайней мере, одного из двух1. Участие, принимаемое вами, милостивый государь, служит мне новым доказательством чувств, всегда вами высказываемых, и за которые я тысячу раз вам признательна. Теперь мы усердно стараемся загладить наши потери. Законоположения, которых вы у меня просите, переведены еще только на немецкий язык; ничего нет труднее, как иметь хороший французский перевод какого бы то ни было русского сочинения2. Русский язык так богат, так выразителен и допускает столько сочетаний слов, что с ним можно обращаться как вам угодно; между тем как французский так беден и так мудрен, что надо быть вами, чтобы суметь так воспользоваться им и сделать из него то употребление, какое вам удалось. Как только я получу мало-мальски сносный перевод, я пришлю его вам, но предупреждаю вас вперед, что произведение это очень сухо и скучно, и если в нем будут искать чего-нибудь другого, кроме стройности и здравого смысла, то очень ошибутся. Во всей этой массе, конечно, не проглядывает ни гений, ни ум, но зато заключается много пользы. Прощайте, милостивый государь, будьте здоровы и верьте, что ничто не в состоянии будет изменить моего мнения о вас.