— Но ведь это проходит через весь Ветхий Завет, — начал он снова. — Я не скажу тут тебе ничего нового, но, возможно, нужно самому почаще представлять это себе, чтобы уметь опровергать болтовню фарисеев. Собственно, одной книги Иисуса Навина уже было бы достаточно. Что-то вроде беспрерывных массовых убийств, зверской жестокости, бесстыдной жадности грабежа и хладнокровной хитрости — воплощенный ад! И все от имени Иеговы, по его категорической воле! Только проститутке Раав, из-за измены которой город Иерихон пал жертвой евреев — ни человек, ни животное, ни старый, ни молодой не остались в живых — так вот, только этой блуднице завидуют: она со всей своей благородной семьей получает право на жительство в Израиле.[19] И что это были за добродушные народы, которые там один за другим искоренялись до последнего человека! Например, Делитч, который основательно исследовал те времена, так пишет о хананеях: на всех возвышенностях, под каждым тенистым деревом они воздавали почести и хвалу Богу солнца и несущей благо богине Ашере; и он сравнивает этот прекрасный, поэтический обычай с благочестивой манерой наших крестьян-католиков воздавать хвалу Всевышнему в удаленных горных часовнях.[20]
— Один только этот Иисус Навин, — подчеркнул я, — в своих разбойничьих походах приказал убить тридцать одного царя вместе с их народами, включая тех, кто доверчиво сдался ему. Снова и снова всплывает зловещее слово «и никого не оставляйте в живых». Я не могу сказать иначе: «чернь» или, как минимум, ее потомство, уже тогда была послушным инструментом, скажем так, ударным отрядом евреев, не потому, что это происходило так ужасно, а потому что дети Израиля издавна предпочитают перекладывать самую опасную работу на одураченных неевреев, впрочем, пожалуй, они были бы слишком слабы по сравнению с теми народами, не воспользуйся они безрассудной смелостью их одураченных товарищей. Интересно то заметное удовлетворение, с которым специально перечисляется по отдельности каждый из этих убитых царей. Невольно думаешь о пророке Исаие, о месте, где он буйствует как одержимый: Господь гневается на всех язычников и т. д., он отдаст их на заклание, земля их будет горящей смолой, и протянет он по ней вервь разорения и отвес уничтожения, и она будет опустелою, и все князья ее будут ничто.[21] Между пророком Исаией и Иисусом Навином лежат сотни лет, но за все это время, как мы видим, в адской ярости по отношению к нееврейским царствам не изменилось ничего.
— И пусть хоть целая вечность пройдет, ничего не изменится, — продолжил он, — ни в том, что касается наших царей, ни в том, что касается нашего правящего слоя. Им нужно его убрать, и если это не получается сделать силой, они делают это хитростью. Если правящий слой силен, евреям там нечего делать. Но такой слой силен только тогда, когда он полностью исходит из народа: если он до самых мелких деталей занимается благосостоянием народа, если он в твердой вере в свои ценности с самого начала исключает любое чуждое влияние, если он не только национален, но и социален до мозга костей. Что бы ни говорили, я утверждаю: однажды придет время, когда все основные народы мира будут управляться именно так; и тогда люди с удивлением узнают, что эти народы вместо того, чтобы, как это было до сих пор, уничтожать друг друга, будут друг друга уважать и беречь. Потому что тогда придет конец разжиганию жадности к чужим землям, погоне за властью, недоверию — всем тем чувствам, которые все равно идут на пользу только немногим отдельным лицам, но не доверчивой общественности; придет конец лживому расхваливанию беспорядочного человеческого братства, которое если и было бы вообще возможно, то только при условии исключения из него с самого начала вечного нарушителя спокойствия, еврея. Тогда, впрочем, эксперимент был бы излишним; народы и так нашли бы между собой общий язык.