Пирога, с самого выхода из бухты Мариго все время плывшая по средине реки, за исключением того времени, пока продолжалась охота на серого медведя, теперь взяла правее и приблизилась к берегу.
Часам к трем утра, как и предсказывал это канадец, она пристала к выдававшейся остроконечности в виде мыса, которая была совершенно лишена деревьев и растительности.
Путешественники вышли на берег с нескрываемой радостью.
Длинный и утомительный переезд в узком и неудобном суденышке ужасно их утомил.
Они стали ходить по берегу, чтобы восстановить в своих членах кровообращение, задержанное такой продолжительной неподвижностью.
Небо стало проясняться.
На горизонте показались бледные светлые полосы, верные предвестницы утренней зари.
-- Прежде всего, вождь, -- сказал Бержэ, -- мы уберем пирогу в безопасное место.
Тонкий Слух, как и все индейцы, не принадлежал к числу людей болтливых и поэтому молча кивнул головой в знак согласия.
-- Здесь? -- спросил граф.
-- Да, здесь.
-- Это кажется мне довольно трудным.
-- Совсем не так трудно, как вы думаете, господин Луи. Вы сейчас это, впрочем, увидите; мы спрячем ее таким образом, чтобы иметь возможность отыскать ее в случае надобности.
Прежде всего из пироги выгрузили все, что в ней находилось.
Различные предметы разделили на небольшого размера свертки и все это в строгом порядке разложили на берегу.
Затем индеец и канадец вытащили пирогу из воды, перевернули ее вверх дном и ловко подняли к себе на плечи.
Остальные забрали вещи и провизию, то есть все, что было сложено на берегу.
Затем тронулись в путь.
Не больше как через четверть часа они достигли опушки леса, куда повел всех индеец, служивший проводником; спутники его последовали за ним, и вскоре все шесть человек исчезли под лесистым сводом.
Лес этот, как это довольно часто встречается в Америке, состоял только из одного вида деревьев, большей частью очень старых, покрытых мхом, прозванным бородой испанца, который ниспадает длинными фестонами с оконечностей ветвей, связанных между собой непреодолимой густотой лиан.
Сначала казалось невозможным пробираться по этому лесу, -- до такой степени был непроходим этот лес и так велики были встречавшиеся на каждом шагу препятствия.
Несмотря на это, благодаря ловкости обоих проводников, путникам довольно легко удавалось преодолевать все затруднения; каким-то непонятным, одним им известным способом, или, лучше сказать, инстинктом отыскивали они дорогу в этом хаосе.
Французы легко шли следом за проводниками по тропинке, проложенной хищными зверями, довольно-таки узкой и образовавшей бесконечные извилины, но все же такой, по которой можно было пройти без особого утомления.
Таким образом, путешественники достигли прогалины, образовавшейся от падения нескольких деревьев, свалившихся от ветхости.
Дойдя до этого места, проводники остановились.
-- Отдохнем, -- сказал Бержэ, сбрасывая пирогу на землю.
-- Разве мы уже пришли? -- спросил граф.
-- Нет еще, господин Луи, но теперь уже недалеко осталось. С вашего позволения мы здесь позавтракаем! Смотрите! Начальник уже собирается разводить огонь, я помогу ему.
-- Черт возьми! И мы тоже, -- сказал Золотая Ветвь, -- аппетит быстро растет во время таких прогулок! И хотя я и не могу считать себя особенно искусным поваром.
-- А я когда-то даже учился этому и одно время служил поваром, -- заметил Смельчак.
Солдат произнес это таким тоном, что все невольно рассмеялись, хотя им и было очень приятно слышать, что один из них обладает такими важными познаниями.
-- Ну, когда так, скорей за дело! -- весело сказал Бержэ -- Я, прежде всего, припрячу пирогу в такое место, где нам нетрудно будет отыскать ее потом, если встретится в этом надобность, и где -- я готов поспорить -- ее не найдет уже никто...
И, оставив обоих солдат и вождя заниматься приготовлением завтрака, он направился к оконечности прогалины. Там он начал внимательно осматривать все деревья одно за другим.
Огромный лес, в котором находились в эту минуту шестеро путешественников, состоял, как мы уже говорили, из одной и той же породы деревьев, именно cupressus disticha -- одной из самых замечательных древесных пород, свойственной Северной Америке и заслуживающей особого описания.
Cupressus disticha занимает первое место среди деревьев Нового Света и прежде всего заслуживает внимания своей гигантской высотой. Когда подходишь к такому дереву, невольно восхищаешься этим прямым и оголенным стволом, который возносит чуть не до самого неба огромную вершину, тень от которой падает на землю, точно от облака, низко проносящегося над землей; его своеобразные листья не имеют себе подобных ни в одном лесу ни Старого, ни Нового Света.
Оно растет, обыкновенно, в воде или на местах низких, ровных, по соседству с озерами и большими реками и то только там, где эти земли большую часть года покрыты на два или на три фута водой.
Часть ствола, погруженная в воду, и та часть, которая превышает ее на четыре или на пять футов, поддерживается отростками или подпорками.
Эти столбы называют стропильными козлами.
Когда дерево достигло полного развития, эти отростки раскидываются во все стороны, оставляя между собой пространства достаточно широкие для того, чтобы несколько человек могли свободно в них спрятаться.
Каждый из пилястров оканчивается под землей большим и крепким корнем.
Корень этот растет криво и разделяется и разветвляется во всех направлениях в слое земли, находящемся непосредственно под водой.
Из этих корней образуются деревянные конусы, высотой от четырех до шести футов и от шести дюймов до двух футов в диаметре у основания. Большие конусы внутри обычно пусты. Индейцы делают из них ульи для пчел.
Часть дерева, достигающая почти высоты пилястров, тоже пуста внутри.
Но тут уже природа дерева точно изменяется.
Оно поднимается прямо, как мраморная колонна, на восемьдесят или девяносто футов над поверхностью земли.
Затем дерево разветвляется, раскидывается направо и налево, словом, во всех направлениях как бы затем, чтобы там образовать плоскую вершину, горизонтальную как балдахин, в котором орлы вьют свои гнезда и где иногда отдыхают журавли и аисты Что еще более прибавляет странной красоты этим деревьям, так это длинные перевязи крупных мхов, которые ниспадают с их высоких ветвей и развеваются по ветру.
Никакое перо не в состоянии описать всю прелесть этого леса, состоящего исключительно из этих великолепных гигантов растительного царства!
Граф де Виллье и его друг, которые впервые со дня прибытия своего в Америку находились среди настоящих пустынь, еще не изуродованных рукой человека, с восторгом любовались красотами девственного леса Граф де Виллье и барон де Гриньи с любопытством следили за всем, что делал канадец, которому удалось спрятать с необычайной ловкостью свою пирогу в пустом стволе одного дерева и так хорошо скрыть свой тайник, что, не зная, никому не удалось бы ее открыть; следуя за канадцем, оба друга незаметно для самих себя приблизились к опушке прогалины Голос Бержэ заставил их сразу остановиться
-- Эй! -- крикнул им охотник, подбегая к молодым людям, -- но ни одного шага дальше в эту сторону, господа, если вы дорожите жизнью
-- Что это значит? -- спросили они с удивлением, -- разве нам грозит опасность? И неужели она так велика, что...
-- Ужасна, громадна! Мы стоим на болоте За этой прогалиной, образующей нечто вроде почти отвесного холма, за исключением больших жаров, вы рискуете попасть в яму глубиной от девяти до двенадцати футов по меньшей мере, где вас в одну минуту задушат грязь и тина, эта густая и зеленая трава, которую вы видите вокруг себя, скрывает от глаз жидкую грязь Вот смотрите С этими словами канадец взял жердь, нагнулся над болотом и слегка воткнул ее в траву. Палка начала колебаться то вправо, то влево, затем, точно повинуясь какой-то таинственной и непреодолимой силе, постепенно стала погружаться и, наконец, через несколько минут совершенно исчезла, -- а она была длиной более пятнадцати футов
-- Вот видите, -- спокойно сказал охотник
-- Да! -- отвечал барон бледнея, -- это ужасно... если бы вы не остановили нас вовремя...
-- А что, это болото тянется очень далеко? -- спросил граф
-- Миль на двадцать, а может быть, и больше, никто этого не знает
-- Как же это могло прийти вам в голову, друг мой, -- продолжал граф, -- заставить нас идти по такой опасной дороге?
-- А потому, что это единственная дорога, по которой можно добраться к тому месту, куда я вас веду, деревня, где я живу, окружена с трех сторон этим болотом впрочем, со мной вам тут не грозит никакая опасность.
-- Да, это правда! Идем завтракать. Там, по-видимому, только нас и ждут.
Индейский вождь и оба его помощника показали себя настоящими мастерами своего дела, и завтрак был готов даже раньше, чем рассчитывали. Само собой разумеется, что он главным образом состоял из того, что дала охота на медведя: медвежьи лапы, печенные в золе, и кусок хорошо прожаренного филея; затем, так сказать, уже от себя, путешественники прибавили ямс, хлеб и две тыквенные бутылки с вином и водкой.
Продолжительное путешествие не могло, конечно, не оказать влияния на аппетит путешественников.
Все уселись в кружок на траву, и каждый, выбрав казавшийся ему наиболее лакомым кусок, принялся работать зубами с усердием, которое подавало надежду, что от завтрака не останется ничего.
В то время, пока путешественники завтракали, взошло солнце.
Пейзаж тотчас же изменился.
Он предстал пред ними в такой красоте, что французы, не успевшие еще свыкнуться с красотами американской природы, то и дело вскрикивали от восторга.
Солнечные лучи обливали прогалину потоками света.
Взор блуждал по неизмеримым излучинам величественных вековых деревьев, густолиственные вершины которых образовывали громадный купол зелени.
С рассветом пробуждались и птицы, и в лесу начался веселый концерт.
Попугаи с громкими криками порхали с одного дерева на другое.
Серые векши и опоссумы перепрыгивали с ветки на ветку.
На холме, казавшемся путешественникам молчаливым, хмурым и грустным несколько минут тому назад, теперь все жило, расцветало и дышало всеми своими гигантскими порами, сияло величием и красотой под благодетельным влиянием лучезарного света.
Это было восхитительное зрелище.
В ту минуту, когда путешественники оканчивали свою трапезу, на недалеком расстоянии послышался крик водяного голубятника.
Граф поднял голову.
-- На что вы смотрите? -- спросил его Бержэ.
-- Я ищу птицу, которая сейчас кричала.
-- Это водяной голубятник, он наш друг, -- ответил охотник. И вслед затем сам стал подражать крику той же птицы и делал это с таким совершенством, что молодой человек машинально обернулся.
-- Э! -- вскричал он в изумлении, -- это еще что такое?
В ту же минуту отряд из пятидесяти воинов вышел на прогалину по тропинке, противоположной той, по которой прибыли путешественники.
-- Это друзья, -- отвечал Бержэ, вставая, -- индейцы и лесные бродяги, они вышли к нам навстречу. Они же и дали о себе знать нам криком, который вы слышали.
-- Добро пожаловать! -- весело сказал молодой человек.
Все встали, чтобы приветствовать прибывших, которые, в свою очередь, остановились на опушке прогалины.
Они неподвижно стояли, каждый на своем месте, и ждали, пока с ними заговорят.
Это были все сильные здоровые люди, большей частью средних лет, с гордыми и энергичными лицами. Если не считать бороды, которую носили некоторые из лесных бродяг, да длинных белокурых волос, ниспадавших густыми прядями им на плечи, между ними и индейцами не было почти никакого различия: тот же цвет кожи, похожий на жженый кирпич, тот же самый охотничий костюм, -- словом, издали было очень трудно отличить бледнолицых от краснокожих.
По знаку Бержэ новоприбывшие разделились на два почти одинаковых отряда: Тонкий Слух стал во главе первого, а канадец стал впереди второго отряда.
Тогда вождь подошел к графу и по индейскому обычаю сжал ему левую руку правой.
-- Вот ты, наконец, и пришел (обычная формула привета). -- Вот мои дети, это Гуроны озер; они любят своего белого деда. По моему приглашению они пришли к тебе, ты можешь располагать ими по своему желанию для службы нашего белого деда. Это самые знаменитые воины моего племени; руки их крепки, сердце мужественно, язык их не лжив, а глаза их видят ночью так же хорошо, как и днем.
-- Благодарю вас, вождь, -- ответил граф, -- за то, что вы привели сюда ваших воинов, они будут жить возле нас. С их помощью и пользуясь вашими советами, я надеюсь, что нам удастся счастливо исполнить приказания нашего белого деда; он любит своих индейских детей и желает им счастья.
Бержэ переводил эту речь индейцам по мере того, как она произносилась, равно как он же служил переводчиком и для Тонкого Слуха, потому что вождь, хотя и понимал по-французски и даже говорил немного на этом языке, но познания его были все-таки недостаточны для того, чтобы он мог произнести целую речь.
Индейцы почтительно поклонились и, в знак удовольствия, дважды огласили глубокие своды леса дикими звуками их ужасного воинственного клича.
Затем граф повернулся к лесным бродягам.
-- Товарищи, -- сказал он, приветствуя их, -- нам с вами нет надобности объясняться через переводчика. Мы дети одной родины, все равно, что братья Родились ли мы по ту или по эту сторону океана, канадцы мы или европейцы -- мы все сыновья одной матери, той французской нации, благородные традиции которой вы так хорошо представляете в Америке. Я не только надеюсь, но даже уверен, что вы мне поможете победить нашего общего врага. Вы же, со своей стороны, можете быть уверены, что я поведу вас только туда, куда этого потребует честь Франции!
-- Да здравствует Франция! Да здравствует король! Смерть англичанам! -- закричали канадцы громовым голосом, с энтузиазмом потрясая своим оружием.
-- Да, друзья мои, да здравствует король! Да здравствует Франция! -- повторил граф, махая шляпой.
Когда крики, наконец, умолкли и снова наступила тишина, граф продолжал
-- Возложенное на нас поручение вполне достойно и вашей храбрости, и вашей опытности. Нам придется преодолевать всевозможные препятствия и затруднения, вести опасную борьбу, но с вашей помощью и пользуясь советами Бержэ, испытанная храбрость которого мне известна, я не сомневаюсь в том, что успех увенчает мои усилия.
-- Наша честь повелевает нам помогать вам всеми нашими силами, господин Луи, -- сказал охотник, -- будьте уверены, что мы свято исполним наш долг
-- Я это знаю и вперед вас за это благодарю; вы поступили вполне разумно, Бержэ, назначив нашим друзьям свидание вдали от всякого нескромного взора. Теперь, после того как мы объяснились и условились относительно нашего дальнейшего образа действий, нам нечего уже бояться шпионов со стороны наших врагов и можно будет отправиться, как только будут окончены все необходимые приготовления.
-- Господин Луи, я счел себя обязанным в интересах экспедиции, а также для того, чтобы мы не пошли по ложному следу, отправить одного из наших наиболее ловких разведчиков на поиски англичан; он ушел еще вчера с восходом солнца и отсутствие его не может быть продолжительным. По-моему, нам следовало бы подождать его возвращения, прежде чем принимать какое бы то ни было определенное решение. Я почти уверен, что он принесет нам известия о тех, кого мы хотим захватить врасплох.
-- Я вполне разделяю ваше мнение и поздравляю вас, друг мой, с прекрасной мыслью отправить этого разведчика... А что же мы будем делать тем временем, чтобы не навлекать на себя подозрений?
-- То, что и было решено вначале, господин Луи, -- мы будем охотиться, впрочем, ни один шпион не посмеет проникнуть сюда к нам, потому что мы все друг друга знаем, а шпион будет тотчас же открыт и повешен!
-- Это верно! А теперь, раз тут нас больше ничто не удерживает, мне кажется, нам можно было бы направиться и к вашей деревушке
-- Да, тем более что нас там ждут с нетерпением мы даже несколько запоздали.
-- Ну, так с Богом в путь!
Несколько минут спустя оба отряда, слившиеся теперь в один, покинули прогалину и снова углубились в лес по тропинке, по которой прибыли лесные бродяги, единственной проходимой через болота