Оставшись одни, молодые люди некоторое время стояли неподвижно на своих местах. И ничем не вызванный уход и, наконец, эти слова, произнесенные таким печальным тоном, -- все это не могло остаться ими незамеченным и не удивить их. Луи де Виллье почувствовал, что мужество оставляет его. Предчувствие какого-то близкого несчастья подавляло его, и у него болезненно сжималось сердце. В первую минуту он хотел было броситься вслед за отцом Анжелы, догнать его и потребовать от него объяснения странных слов, сказанных им на прощанье. Но присутствие молодой девушки удержало его. Она с трогательным беспокойством смотрела на него. Она чувствовала, что он страдает и страдала вместе с ним.
Граф сделал над собою страшное усилие и сказал ей:
-- Анжела, вы ведь ничего не знаете, не правда ли? На это она торопливо ответила ему:
-- Ровно ничего! ничего такого, что могло бы вас огорчить или испугать.
-- Ваш отец не только заставил меня призадуматься, но даже испугал меня.
-- Почему вы вдруг так сильно взволновались, дорогой Луи? Мой отец высказывал ведь только одно предположение.
-- Может быть, он не хотел сразу огорчить меня и рассказать все, что ему известно о несчастье, случившемся с моим братом, и он ограничился тем, что приготовил меня к этому.
-- Какое несчастье? Что дало вам повод думать это? Вы скоро увидите своего брата, друг мой.
-- Дай-то Бог! Но последние слова вашего отца прозвучали в моих ушах, как звон погребального колокола.
-- Бог милостив! Надейтесь!
-- Вы советуете мне надеяться, Анжела! А ваш отец крикнул мне: мужайтесь. Почему же меня покинуло вдруг мужество? Почему теперь я утратил надежду?
-- Значит, вы очень любите вашего брата? -- спросила она с легким волнением в голосе, которого не заметил капитан, всецело отдавшийся своим мрачным мыслям.
-- Как никого на свете! -- отвечал граф.
И затем, давая волю охватившему его чувству, добавил:
-- Бедный Жюмонвиль! Такой красивый, храбрый, честный! Для меня он был не только брат, но и друг в одно и то же время.
Сам того не сознавая, брат графа де Жюмонвиля говорил о нем, как об умершем, и как бы произносил над его могилой надгробное слово.
Молодая девушка заметила это и, желая отвлечь его от мрачных мыслей, сказала своим нежным голосом:
-- Луи!
-- Анжела! -- повторил капитан, стараясь стряхнуть с себя оцепенение и невольную тоску. -- Что такое с вами, скажите мне?
-- Неужели любовь в этом и состоит?
-- Да, дорогое дитя, именно в этом. Любовь, какая бы она ни была, состоит из радостей и горестей, наслаждений и труда, отчаяния и надежды.
-- И все-таки несчастный человек тот, кому не придется узнать ни этих радостей, ни этих страданий!
-- Да, это правда, Анжела, -- сказал нежно офицер.
-- Дорогой мой Луи, в таком случае, я очень люблю тебя, потому что я то же чувствую и вполне разделяю все твои опасения.
-- Ты меня любишь, Анжела? -- вскричал страстно молодой человек.
-- Пресвятая Дева! Мы в первый раз говорим друг другу "ты".
-- А я и не заметил этого, я дал волю своему сердцу.
-- При виде вашего горя я просто потеряла голову... у меня даже сердце перестало биться.
-- Правда?
-- Да! Я отдала бы все на свете, чтобы вернуть тебе... -- тут она на минуту запнулась, и в то время, как он целовал ее руки, продолжала: -- чтобы вернуть вам хоть каплю надежды. Мое бессилие приводит меня в отчаяние.
-- Чудный ангел!
И он с восторгом внимал ей.
Она продолжала:
-- Не правда ли, мой отец -- самый лучший из людей? И как должны быть дурны те, которые не любят его? Он и оставил-то нас одних только потому, что знал, что тебе необходимо утешение.
-- Не говори так, Анжела, не напоминай мне, что мой брат подвергается опасности, которую я подозреваю и которую я предчувствую, хотя и не знаю, в чем она заключается. Дай мне смотреть только на тебя, читать в твоих глазах надежду на наше будущее счастье. Может быть, мне удастся хотя бы на минуту забыть волнующее меня опасение. О! Теперь я люблю в первый раз и люблю всем сердцем!
-- А я в первый и в последний раз, -- прошептала юная дочь Изгнанника, приложив обе руки к сердцу. -- Я хотела бы всегда жить так с тобою, видеть тебя!
Упоение их было чисто и целомудренно. Ни одна преступная мысль не приходила на ум этому Дон-Жуану, пресыщенному гуляке Версаля. Заслышав быстрые шаги и полагая, что это вернулся Изгнанник, граф приблизился к Анжеле и, целуя ее в лоб, сказал взволнованным голосом.
-- Анжела, с этого момента мы с тобою жених и невеста. Ты точно так же принадлежишь мне, как и я тебе. Отныне никакая человеческая власть не сможет разъединить нас. Как только вернется твой отец, я попрошу у него твоей руки.
Из груди дочери Изгнанника вырвался безумный крик радости, а затем, вспыхнув, как зарево, с лицом, залитым слезами, она бросилась в комнату, смежную с общею залой. Встревоженный капитан сделал движение, как бы желая последовать за нею; в эту минуту кто-то постучался в дверь снаружи. Граф остановился и, бросив последний взгляд в ту сторону, куда удалилась молодая девушка, сказал:
-- Войдите.
Дверь отворилась Два человека появились на пороге. Первый был канадский охотник, второй -- краснокожий. Истрепавшаяся, запачканная грязью и сильно изорванная одежда указывала на то, что они сделали длинный путь.
-- Какая бы причина ни привела вас сюда, -- сказал капитан, -- я приветствую вас, как желанных гостей. Если вы устали -- садитесь отдохнуть, если вы голодны -- на этом столе стоит пища. Если вы хотите пить -- вот вода. Садитесь, пейте и кушайте.
Канадский охотник наклонил голову в знак благодарности и сделал несколько шагов вперед.
-- Мы устали, -- отвечал он мрачным голосом, -- но для нас еще не пробил час отдыха. Как бы ни велики были наши голод и жажда, мы поклялись не отдыхать и не пить и не есть до тех пор, пока не исполним обязательства, взятого нам" на себя.
-- Делайте, как хотите, вы -- полные хозяева в этом доме. Я не имею права противоречить вам в чем-либо: если вы не желаете разговаривать, я не стану вас ни о чем спрашивать.
-- Наоборот, спрашивайте, милостивый государь, и мы будем отвечать вам, потому что, именно вас-то мы и ищем.
-- Меня? -- проговорил граф с удивлением.
-- Да, именно вас.
-- Вы меня не знаете?
-- Может быть, милостивый государь. Но, повторяю вам
еще раз, мы ищем вас. У нас есть дело только к вам одному.
-- Как все это странно, -- прошептал капитан. -- Кто же вы такие, и почему вы так уверенно говорите со мною о вашем деле?
-- Я имею честь говорить с графом Луи Кулон де Виллье, не правда ли? -- спросил суровым голосом канадец, не отвечая на предложенный ему вопрос.
-- Да. Я -- граф Луи Кулон де Виллье, -- отвечал молодой человек, -- но раз вы так хорошо знаете меня, я тоже должен знать, кто вы такие?
-- Если вы этого желаете, капитан.
-- Я вас слушаю, сударь, -- сказал нетерпеливо офицер.
-- Я -- Пьер Жан-Батист Бержэ, -- отвечал охотник. -- Это -- Тонкий Слух, вождь гуронов волков. Мы оба сопровождали графа де Жюмонвиля.
-- Моего брата! -- вскричал молодой человек.
-- Да, господин граф, вашего брата, -- подтвердил охотник, печально опустив голову.
-- Наконец-то, -- продолжал весело граф, -- я узнаю кое-что о моем брате! Я очень рад вас видеть! Рассказывайте же, я вас слушаю!
-- То, что мы должны рассказать вам, вы должны выслушать не здесь.
-- Где же в таком случае?
-- Пойдемте с нами, капитан, и вы это узнаете на месте.
-- Куда хотите вы меня вести?
-- К вашему брату.
-- Почему же не пришел он сам вместе с вами? Что могло задержать его?
-- В настоящее время, я не могу ответить вам на это. Следуйте за мной.
-- Конечно, я пойду с вами... Теперь я припоминаю, что уже не раз слышал о вас от брата, как о преданном друге.
-- Преданном до смерти; да, капитан, -- сказал глухим голосом канадец.
Молодой человек задрожал.
-- Вы пугаете меня, -- произнес он. -- Скажите мне лучше сразу! Я -- мужчина, я вынесу! Мой брат ранен?
-- Через несколько минут вы увидите его, капитан. Тогда вы узнаете все.
-- Но я прошу у вас только одну минуту времени, чтобы проститься с хозяйкой дома.
-- Прощайтесь, только поскорее.
-- Я иду...
Но прежде, чем граф де Виллье успел окончить фразу, дверь комнаты, куда скрылась молодая девушка, полуоткрылась и тихий голос проговорил:
-- Идите с этими людьми, мой возлюбленный Луи.
-- Вы подождете меня?
-- Да, и в ваше отсутствие я буду молиться за вас.
-- Молодая девушка, -- сказал медленно канадский охотник, -- после молитвы за живых, не забудьте помолиться и об умерших.
-- Об умерших? -- вскричала она с ужасом.
-- Да.
-- Что это значит?! -- спросил граф де Виллье, повернувшись к Бержэ, сказавшему эти слова.
Бержэ не отвечал
Анжела избавила его от необходимости отвечать на вопрос офицера, повторив последнему:
-- Идите! Идите!
-- Хорошо, -- сказал граф, -- идем, друзья, я следую за вами. И, обернувшись ко все еще полуоткрытой двери, он крикнул молодой девушке:
-- Благодарю тебя, Анжела, благодарю тебя, дорогая! До свидания, я скоро вернусь вместе с моим братом, который вскоре станет и твоим
В ответ ему послышался вздох, и дверь затворилась.