Том Митчелл сказал правду. Многочисленные отряды индейцев напали на поселение Джонатана Диксона. Расскажем по порядку, как происходило дело. Заноза и переселенец Лагренэ, увлекаемые общей ненавистью, не замедлили свести тесную дружбу и, следовательно, поняли друг друга.
У старого переселенца было одно желание -- как бы захватить в свои руки сокровища, зарытые в Оленьей долине. Для этого он убедил Занозу, что за его содействие он не только разделит с ним сокровища, что, по правде сказать, мало трогало индейца, но и поможет ему украсть белую девушку, которая по красоте своей не уступит Вечерней Росе, и что, кроме того, Храбрец по своем выздоровлении, вероятно, не замедлит примчаться на помощь к своим друзьям американцам, и тогда Заноза легко сможет убить своего врага в рукопашной схватке; отомстив врагу, ему уже легко будет завладеть его молодой женой, чем довершатся все желания влюбленного дикаря.
Лучезарная надежда обольстила индейца, а хитрый Лагренэ не жалел красноречия, чтобы живо представлять последующие вслед за тем наслаждения. Следствием всего было заключение военного союза между ними.
Вождь Заноза соединился с неприятельскими племенами, горевшими желанием отомстить за поражение. Кроме того, нападение на белых, заклятых врагов, и надежда на богатую добычу имели вполне достаточную силу, чтобы заставить их соединится с молодым вождем, обещавшим им и то и другое.
Нападение на новое поселение было задумано и разработано с той хитростью и ловкостью, какими отличаются грабежи и злодейские набеги пограничных индейцев.
В условленный день племена собрались в различных пунктах и разом двинулись на назначенное место.
Оба брата были обманом выманены из своих домов. Заноза шатался с некоторыми избранными воинами около хижины Лагренэ и только ждал сигнала, чтобы напасть и покончить с белыми. Но когда он меньше всего этого ожидал, на него самого напали врасплох и притащили его в хижину.
Весь план был под угрозой срыва, но хитрый Заноза после короткого плена улучил благоприятную минуту, улизнул и подоспел как раз вовремя, чтобы подать сигнал своим союзникам к нападению на неприятельскую колонию.
Поселение было окружено индейцами, которые напали разом со всех сторон.
Но американцы были настороже и сумели отразить нападение с таким мужеством, что индейцы, обманувшись в надежде застать их врасплох, отступили.
Том Митчелл был обо всем предуведомлен через многочисленных шпионов, которых содержал во всех племенах; он тотчас принял меры, желая не только разрушить планы своих врагов, но и дать им хороший урок, чтобы надолго отбить у них охоту нападать на белых.
Полторы сотни разбойников, под командой Птичьей Головы, были незаметно проведены в поселение. Всем руководил Джордж Клинтон, уже сообщивший Гарри Диксону об угрозе нападения.
После этого Клинтон вместе с Шарбоно засели в засаде неподалеку от хижины Лагренэ.
Камот был отправлен в селение гуронов племени Бизонов к Храбрецу и Меткой Пуле, чтобы позвать на помощь всех воинов племени.
В свою очередь Том Митчелл во главе храбрейших из храбрых товарищей расположился так удобно, что мог в назначенное время действовать на свободе и всюду поспевать на помощь.
Но если оборона была достойна удивления, то и нападение производилось со свирепой отвагой. Краснокожие дрались как демоны. Храбрые, хорошо вооруженные и, главное, уверенные в превосходстве своих сил, индейцы с неслыханной отвагой бросались на укрепления, которые были наскоро воздвигнуты и не могли долго выдерживать натиска врагов.
Заноза, все время впереди своих воинов, совершал чудеса храбрости.
Битва принимала такие размеры, что была минута, когда даже Том Митчелл почти усомнился в победе; тогда только он помчался во весь опор к хижине Лагренэ и призвал на помощь всех присутствовавших там.
Все помчались, словно подхваченные вихрем.
Бой продолжался с неслыханной яростью.
Воинственный клич индейцев сливался с оглушительными "ура" американцев и с треском ружейной пальбы.
Вдруг послышался быстрый топот лошадиных копыт: триста воинов-гуронов под предводительством Храбреца, Меткой Пули и Камота прибыли на выручку.
Том Митчелл вскрикнул от радости.
Он разделил всех всадников на три отряда; командование над первым он поручил Храбрецу и Меткой Пуле, над половиной своих товарищей он передал начальство Оливье, а вторую половину возглавил сам.
По данному сигналу все три отряда с оглушительными криками с трех сторон разом бросились на нападающих.
Неожиданная атака удивила индейских воинов, но не смутила; они развернулись и смело вступили в бой с новыми врагами.
Сэмюэль Диксон и его брат воспользовались этой минутой, чтобы пробраться к своим, и были встречены радостными криками.
Они явились как раз вовремя, чтобы подкрепить личным присутствием мужество своих верных слуг: пули и длинные стрелы индейцев успели произвести в их рядах сильное опустошение, и люди были доведены до отчаяния.
Кроме того, во многих местах укрепления были уже разрушены, и индейцы толпами прорывались в поселение.
Положение становилось угрожающим. Пока Джонатан пытался восстановить порядок в защите, Сэмюэль спешил предупредить Тома Митчелла о трудном положении дел.
А между тем капитан Митчелл так успешно окружил краснокожих огненной преградой, что доведенные до крайности дикари решились на последнее усилие, чтобы добиться поражения американцев и опустошить их поселение; у них оставалась одна надежда на спасение -- победа над американцами.
Сражение приняло поистине гигантские размеры. Противники вступили в рукопашный бой грудь с грудью, рука с рукой, не давая никому пощады; кто падал, тот был уже мертв.
Заноза с двадцатью храбрейшими воинами клином врезался в толпы, где битва была наиболее жаркой; опрокидывая все, что преграждало ему дорогу, он каким-то невероятным прыжком перескочил через укрепление и, не замедляя бешеной скачки мустанга, сопровождаемый своими удальцами, помчался прямо к главному дому, где были собраны все женщины и дети.
С пронзительным криком Заноза подскочил к двери дома; там среди женщин и детей он увидел Диану.
При виде этого черного демона, потрясающего окровавленным мечом над головой и заставляющего своего мустанга безжалостно топтать женщин и детей, Диана испустила страшный вопль и бросилась от него в сторону, закрыв лицо руками.
-- Ага! Вот она! -- закричал Заноза, заранее торжествуя свою победу. -- Уж на этот раз ты не убежишь от меня, бледнолицая красавица!
Он понукал свою лошадь переступить через порог залы. Вдруг лошадь стала на дыбы, опрокинулась, и всадник свалился на землю. Дардар, верная собака, вцепилась в морду лошади, которая от боли поднялась на задние ноги, упала и сбросила своего хозяина.
Тогда умная собака выпустила лошадь и, вцепившись в горло индейца, не позволила ему тронуться с места.
-- Держи его, Дардар, держи крепче! -- кричал Джордж Клинтон, прибегая на выручку в сопровождении Верной Опоры и своих славных богатырей -- Драка и Надежи.
Но Дардар не нуждался в поощрении; он не только крепко держал, но и буквально грыз несчастного индейца, когда тот делал отчаянные, но безуспешные усилия отделаться от него.
Краснокожие дрогнули при виде такого ужасного зрелища.
Джордж Клинтон и Верная Опора смело бросились на них с помощью своих богатырей.
Бой был ужасный, и, вероятно, молодые люди погибли бы под натиском неприятеля, гораздо более многочисленного, но на выручку к ним подоспели человек сорок разбойников под командой Оливье и Джонатана.
На этом битва была окончена.
Несколько краснокожих, сумевших избежать смерти, бежали врассыпную; за ними гнались неумолимые враги и добивали их без всякой жалости.
Едва ли шестая часть осаждавших нашла спасение в бегстве.
На этот раз поражение индейцев было еще ужаснее предыдущего.
-- Дочь моя! Диана! -- кричал Джонатан хриплым от ужаса голосом.
-- Она спасена! -- проговорил Джордж, подводя к нему Диану.
-- А ее похититель?
-- Посмотрите! -- ответил молодой человек, показывая на неузнаваемый труп Занозы, над которым все еще возился Дардар с неслыханной яростью.
-- Сын мой! Благодарю! -- воскликнул Джонатан, прижимая молодого человека к своей груди.
Они помирились...
Прошло четыре дня после этих событий. Шесть хорошо вооруженных всадников, сидя на отличных мустангах, выехали с острова разбойников, временно остававшегося под началом Камота.
Переправившись через брод на сушу, всадники сошли с лошадей в двадцати шагах от отряда американских солдат.
-- Вот здесь мы и расстанемся, -- обратился Оливье к пожилому французу, который гонялся за ним по прериям. -- Я представлял вам документы, возвращенные мне старым деятелем времен террора, имя которого вам знать бесполезно; из них вы могли убедиться, что я имею право на имя и титул. Но успокойте тех, кто нанял вас агентом. Я отрекаюсь от этого имени и титула; на что они мне в этих пустынных краях, где я отныне намерен поселиться? Если же, против моего желания, судьба опять занесет меня во Францию, скажите моему отцу и родственникам, что тогда бесполезно будет искать моей смерти; отныне я умер для всех и внесу во Францию имя, которое сам заслужу. Истинное благородство -- в сердце, а не в титуле, более или менее звонком.
-- Позвольте... -- пролепетал Эбрар.
-- Довольно! Отныне мы с вами незнакомы. Дай Бог, чтобы мы никогда больше не встретились! В другой раз вам не удастся так легко отделаться от меня, как сегодня; я не буду иметь жалости к вам. Прощайте и помните, что я умер для вас, как и для моих родных. Бог вам судья!
Оливье отвернулся. Смущенный Эбрар поклонился и ушел вместе с бостонским арматором, с которого пот лил ручьями; Джордж и его также отделал без пощады.
Скоро оба скрылись со своими провожатыми.
-- Теперь и мне надо с вами проститься, -- произнес Том Митчелл, обращаясь к трем товарищам: капитану Дюрану, Оливье и Меткой Пуле.
-- Нет-нет! -- перебил его Оливье с живостью. -- Напротив, мы отправляемся с вами.
-- Вы?! -- радостно вскричал атаман разбойников.
-- Я и мои товарищи.
-- Благодарю, -- сказал капитан в раздумье, -- но честь запрещает мне принять ваше великодушное содействие.
-- Это почему? -- спросил Оливье.
-- А потому, что я принимаюсь за отчаянное предприятие, где, вероятно, сложу голову.
-- Мы это знаем и именно потому не желаем разлучаться с вами.
-- Обдумайте все получше, друзья мои.
-- Довольно уж мы думали и давно все решили.
-- Сестра моя счастлива с любимым мужем; дед и отец не нуждаются во мне, -- сказал Меткая Пуля. -- Куда мой друг пойдет, туда и я за ним.
-- Аминь! -- заключил, улыбаясь, капитан Митчелл.
-- А я-то? Вы, кажется, забыли обо мне, -- сказал Дюран. -- Признаюсь, мне больно это слышать.
-- Нет, мы не забыли о вас, милый друг, но вам не по дороге с нами: мы отправляемся в Мексику.
-- Знаю, но вы выбираете плохую дорогу, тогда как я знаю гораздо лучшую.
-- Что вы хотите этим сказать?
-- Мой бриг "Патриот" стоит на якоре в Нью-Йорке. Поедем со мной, и я обещаю высадить вас на какой хотите берег... Что прикажете делать? Ведь я эгоист в дружбе, и мне совсем не хочется расставаться с вами.
И четверо друзей соединили свои руки в крепком пожатии.
Договор был заключен и скреплен печатью дружбы.
Может быть, со временем мы расскажем, какие последствия имело то опасное предприятие, в которое так смело бросились трое отважных охотников до приключений; расскажем и о дальнейшей судьбе людей, с которыми нас свела эта книга.
Первое издание перевода: Миссурийские разбойники. Роман Густава Эмара. -- Санкт-Петербург: Е. Н. Ахматова, 1872. -- 285 с.; 21 см.