Между тем, как мы уже сказали выше, капитан Уатт собрал всех членов колонии перед башней. Число воинов, включая и женщин, доходило до шестидесяти двух.
Европейским дамам может показаться странным, что мы считаем женщин в числе солдат. Действительно, в Старом Свете время, когда жили амазонки, к счастью, минуло навсегда, и для прекрасного пола, по милости непрерывного прогресса цивилизации, не представляется уже необходимости состязаться в храбрости с мужчинами.
В Северной же Америке в эпоху, когда происходило действие нашего рассказа, а также в наше время в прериях дело обстоит не так. Часто, когда зазвучит вдруг воинственный клич индейцев, женщинам приходится бросить домашнюю работу, взять в свои нежные руки ружья и решительно выступить на защиту общины.
Мы могли бы, если бы в том встретилась надобность, перечислить несколько таких героинь с нежным взглядом и ангельскими глазками, которые в минуту опасности доблестно исполнили долг солдата и ожесточенно сражались с индейцами.
Миссис Уатт вовсе не была героиней, но она была супругой и дочерью солдата. Она родилась и провела свою юность в пограничных районах. Не раз приходилось ей нюхать порох и видеть потоки крови. Кроме того, она была матерью. Дело шло о защите ее детей. Робость ее исчезла, уступив место холодной и стойкой решимости.
Ее пример воодушевил остальных колонисток. Все они вооружились, приготовившись сражаться в одних рядах со своими мужьями и отцами.
Итак, повторяем, капитан имел в своем распоряжении шестьдесят два воина того и другого пола.
Он попытался было уговорить жену не принимать участия в битве, но это нежное создание, бывшее до сих пор столь робким и послушным, наотрез отказалось внять его совету, и капитан вынужден был предоставить ей полную свободу действий.
Тогда он составил план обороны. Двадцать пять мужчин были расставлены для защиты укреплений. Их возглавил Ботрейл. Капитан принял на себя команду над вторым отрядом из двадцати четырех охотников, который должен был приходить на помощь в самые опасные точки форта. Женщины под командой миссис Уатт оставлены были для защиты башни, в которую заперли детей и больных. Покончив с этими приготовлениями, колонисты стали ждать появления индейцев.
Когда канадский охотник и вождь пауни удалились из колонии, было около часа ночи. Спустя два с половиной часа все приготовления к обороне были окончены.
Капитан в последний раз обошел укрепления, чтобы удостовериться в исполнении своих приказаний. Затем, распорядившись потушить все огни, он незаметно удалился из крепости через потайную дверь, проделанную в палисаде, о существовании которой знали только он да сержант Ботрейл.
Через ров перекинули доску, по которой перешел капитан в сопровождении Ботрейла да кентуккийца Боба, смелого широкоплечего малого, о котором мы уже говорили.
Доску заботливо спрятали, чтобы воспользоваться ею при возвращении, и все трое скрылись в ночном сумраке, подобно привидениям.
Отойдя метров на сто от колонии, капитан остановился.
-- Господа, -- сказал он так тихо, что им пришлось наклонить к нему головы, чтобы расслышать его слова, -- я выбрал вас потому, что дело, которое предстоит нам выполнить, опасно, и для него нужны люди решительные.
-- В чем же оно заключается? -- спросил Ботрейл.
-- Ночь так темна, что для этих негодных язычников ничего не стоит, если они захотят, незаметно подкрасться к самому краю рва. Поэтому я и придумал зажечь расположенные в различных местах груды срубленных деревьев и кучи хвороста. В минуту опасности надо уметь приносить жертвы. Костры, способные гореть довольно долго, будут распространять яркий свет, который даст нам возможность издалека увидать врагов и открыть по ним огонь.
-- Превосходная мысль, -- заметил Ботрейл.
-- Да, -- продолжал капитан, -- но только не следует забывать, что выполнение предстоящей задачи сопряжено с крайней опасностью. Без всякого сомнения, индейские бродяги уже рассеялись по равнине и находятся, быть может, невдалеке от нас. Если при свете двух или трех костров мы их увидим, то и они, со своей стороны, тоже нас заметят. Каждому из нас придется захватить с собой необходимые горючие материалы, и мы должны быстротой действий обмануть врагов. Помните, что нам придется действовать поодиночке и что каждому из нас предстоит зажечь четыре или пять костров, причем мы не должны рассчитывать друг на друга. За работу!
Они поделили горючие материалы между собой и разошлись в разные стороны.
Через пять минут вспыхнуло одно пламя, затем другое, третье, и спустя четверть часа горели уже десять костров.
Некоторое время они горели слабо, затем пламя мало-помалу увеличилось, вошло в силу, и скоро вся равнина озарилась кровавым отблеском этих громадных костров.
Капитану и его товарищам удалось, вопреки опасениям, поджечь рассеянные по долине штабеля бревен, не привлекая к себе внимания индейцев. Затем все трое поспешили вернуться в крепость. И вовремя, потому что вдруг позади них раздался оглушительный военный клич, и многочисленный отряд индейцев показался на опушке леса, мчась во весь опор и размахивая оружием, подобно легиону демонов.
Но они опоздали захватить американцев, которые уже перебрались через ров и были недосягаемы.
Индейцы были встречены ружейным залпом, от которого несколько человек упали с лошадей, а остальные повернули назад и поспешно отступили.
Битва началась, но она мало беспокоила капитана. Благодаря его смелой вылазке неожиданное нападение сделалось невозможным, потому что было светло, как днем.
Наступило минутное затишье, которым американцы и воспользовались, чтобы зарядить ружья.
Видя, как в прерии один за другим вспыхивают огромные костры, колонисты сперва были охвачены беспокойством, считая это проделкой индейцев, но вскоре появился капитан и объяснил им все. Тогда они пришли в восторг от этой удачной мысли, позволившей им стрелять наверняка.
Однако пауни не отказались от своего плана нападения. По всей вероятности, они отступили только для того, чтобы держать совет.
Капитан, прислонившись к палисаду, внимательно следил за пустынной равниной. Вдруг он заметил, что на довольно большом поле, засеянном маисом и расположенном приблизительно на расстоянии двух ружейных выстрелов от колонии, происходит какое-то странное движение.
-- К оружию, -- скомандовал он, -- неприятель приближается!
Каждый приготовился спустить курок.
Вдруг послышался страшный шум, и самый дальний костер с треском рассыпался, выбросив в небо тысячи искр.
-- By God! -- вскричал капитан. -- Тут какая-то индейская хитрость. Невозможно, чтобы такая огромная куча уже сгорела.
В ту же минуту развалился и второй костер, сейчас же за ним третий, а там и четвертый.
Больше уже не оставалось сомнений насчет причины этой цепи последовательных обвалов. Индейцы, передвижениям которых препятствовал свет, распространяемый этими огромными маяками, изобрели простое средство их погасить, не подвергаясь ни малейшей опасности, так как костры находились от укреплений на расстоянии, превышающем ружейный выстрел.
Повалив лес на землю, его растащили и разбросали в разные стороны, и он довольно быстро погас.
Это позволяло индейцам подойти довольно близко к палисаду не замеченными.
Однако все костры погасить не удалось. Остались гореть те, которые были расположены довольно близко к крепости.
Тем не менее пауни попытались потушить и их.
Но тут началась пальба, и пули градом посыпались на нападающих. Спустя несколько минут пауни принуждены были обратиться в бегство, которое, вследствие его поспешности, никак нельзя было назвать отступлением.
Американцы принялись свистеть и улюлюкать вслед бегущим.
-- Мне кажется, -- шутливо заметил Ботрейл, -- что эти храбрецы находят наш суп слишком горячим и сожалеют, что окунули в него палец.
-- Действительно, -- сказал капитан, -- на этот раз они, по-видимому, не расположены вернуться.
Но капитан ошибся. В то же самое мгновение индейцы с неимоверной быстротой возобновили наступление.
Ничто не в состоянии было их удержать. Несмотря на выстрелы, к которым индейцы отнеслись на этот раз с презрением, они достигли рва.
Тут, правда, им пришлось развернуться и отступить с такой же быстротой, с какой они наступали, оставляя за собой лежащими на земле товарищей, безжалостно настигаемых американскими пулями.
Но замысел пауни удался, и белые скоро, к своему разочарованию, убедились в том, что слишком поторопились торжествовать легкую победу.
Каждый пауни привез на крупе своей лошади по воину. Достигнув рва, они соскочили на землю и в минуту смятения, пользуясь дымом, не позволявшим их увидеть, кое-как притаились за стволами валявшихся на земле деревьев и за бугорками. Когда же дым рассеялся и американцы появились над палисадом, чтобы увидеть результаты залпа, пущенного ими в неприятеля, индейцы, в свою очередь, встретили их залпом из ружей и самострелов, уложившим на землю пятнадцать человек.
Белые были охвачены сильнейшим ужасом при этом нападении невидимых врагов.
Пятнадцать человек, убитых одним залпом, были страшной потерей для колонистов. Битва принимала серьезный оборот и угрожала окончиться поражением, так как никогда еще индейцы не проявляли во время атаки такой энергии и ожесточения.
Раздумывать было некогда, нужно было во что бы то ни стало выбить дерзкого врага из засады, в которой он так смело притаился.
Капитан решился на это.
Взяв с собой двадцать смельчаков, а остальных оставив караулить палисад, он приказал опустить подъемный мост и бесстрашно ринулся из укрепления.
Тогда индейцы лицом к лицу встретили отряд белых.
Схватка была ужасна. Белые и краснокожие, извиваясь, как змеи, опьяненные яростью и ослепленные гневом, старались поразить друг друга.
Вдруг эта сцена резни осветилась огромным заревом, и из колонии послышались крики ужаса.
Капитан оглянулся, и у него вырвался отчаянный крик при виде ужасного зрелища, представившегося его взору.
Башня и главная постройка пылали. При свете пламени можно было видеть, как индейцы, подобно демонам, прыжками преследовали защитников крепости, столпившихся в разных местах и пытавшихся оказать сопротивление, которое теперь было уже немыслимо.
Случилось вот что.
В то время как Черный Олень, Голубая Лисица и другие вожди пауни атаковали укрепления с фронта, Транкиль в сопровождении Квониама и пятидесяти вполне надежных охотников сел в пироги из бизоньей кожи, бесшумно переплыл реку и высадился в тылу у защитников форта, не встретив ни малейшего сопротивления по той простой причине, что американцы никак не могли ожидать нападения со стороны Миссури.
Однако мы должны отдать справедливость капитану и сказать, что он не оставил этого пункта беззащитным -- часовые были расставлены. К несчастью, в суматохе, последовавшей за последним нападением индейцев, часовые эти, не придавая важного значения занимаемому ими посту, покинули его и бросились туда, где видели наибольшую опасность, чтобы помочь товарищам отразить натиск индейцев.
Эта непростительная ошибка погубила защитников форта.
Транкиль высадил свой отряд без всякого кровопролития.
Как только пауни вступили в форт, они подожгли заранее приготовленными факелами деревянные постройки и с воинственным кличем напали на американцев с тыла, поставив их таким образом между двух огней.
Транкиль, Квониам и несколько оставшихся при них воинов бросились к башне.
Хотя миссис Уатт и была застигнута врасплох, однако она мужественно приготовилась защищать вверенный ей пост.
Канадец приблизился к ней с поднятыми в знак мира руками.
-- Сдайтесь, умоляю вас! -- закричал он. -- Иначе вы погибли: форт взят.
-- Нет, -- решительно отвечала та, -- я не сдамся трусу, предающему своих братьев и принимающему сторону язычников.
-- Вы не правы по отношению ко мне, -- с горечью ответил охотник, -- я пришел спасти вас.
-- Я не желаю быть спасенной вами.
-- Несчастная женщина, сделайте это не для себя, а для своих детей. Смотрите, башня горит.
Молодая женщина посмотрела вверх, с ужасом вскрикнула и стремглав бросилась внутрь башни.
Остальные женщины, доверяя словам охотника, отказались от сопротивления и сдали свое оружие.
Транкиль поручил охрану этих несчастных женщин Квониаму, в помощь которому отрядил несколько воинов, а сам поспешно бросился вперед с намерением помочь прекращению резни, еще продолжавшейся во всех точках форта.
Квониам вошел в башню, где нашел миссис Уатт, почти задохнувшуюся от дыма. Она с неимоверной силой сжимала детей в своих объятиях. Храбрый негр поднял молодую женщину на плечи, вынес ее наружу и, собрав вместе всех женщин и детей, отвел на берег Миссури, чтобы поместить их за черту выстрелов и дождаться там конца битвы, не подвергая пленниц ярости победителей.
Теперь это было уже не сражение, а скорее бойня, сделавшаяся еще более ожесточенной из-за тех уловок, с какими индейцы нападали на своих несчастных врагов, к которым они испытывали лютую ненависть.
Из колонистов в живых оставались только капитан, Ботрейл, Боб и человек двадцать американцев. Собравшись в центре площади посреди форта, они с энергией отчаяния отбивались от целой тучи индейцев, решив скорее умереть, чем попасть в руки своих свирепых победителей.
Тем не менее Транкилю удалось, употребив все средства и презирая все опасности, уговорить их сложить оружие и тем самым положить конец резне.
Вдруг со стороны реки донеслись крики, плач и мольбы о помощи.
Охотник сейчас же кинулся туда, подгоняемый каким-то мрачным предчувствием.
За ним последовали Черный Олень и другие воины. Когда они достигли места, куда Квониам отвел женщин, то их глазам представилось ужасное зрелище.
Миссис Уатт и три другие женщины неподвижно распростерлись на земле, окруженные лужами крови. Около них валялся и Квониам с двумя ранами -- в голове и груди.
От остальных женщин, почти обезумевших от страха, невозможно было добиться ни слова о том, что случилось.
Дети капитана исчезли!