Как и все люди, жизнь которых протекает среди прерий, Ягуар был наделен чрезвычайным благоразумием, соединенным с крайней осмотрительностью.
Несмотря на свои молодые годы, он вел жизнь, полную разнообразных приключений, и являлся действующим лицом в столь необычайных событиях, что привык сохранять внешнее хладнокровие и бесстрастие, которых не терял никогда, что бы с ним ни случилось.
Услыхав неожиданно для себя голос Транкиля, молодой человек почувствовал легкую дрожь в теле. Он нахмурил брови, стараясь догадаться, что привело охотника на место их стоянки и чем был вызван этот его поступок, тем более что знакомство Ягуара с Транкилем временно прекратилось, и в настоящую минуту их отношения никак нельзя было назвать дружественными.
Между тем Ягуар, в котором громко говорило чувство чести и которому поступок такого человека, как Транкиль, более льстил, чем внушал неудовольствие, подавил свое волнение и быстро двинулся навстречу гостю с улыбкой на губах.
Последний явился не один -- за ним следовал Чистое Сердце.
Канадец, не теряя своей важности, держался, однако, с крайней осмотрительностью, движения его отличались холодностью, на лице заметна была сосредоточенная грусть.
-- Добро пожаловать в наш лагерь, охотник, -- любезно обратился к нему Ягуар, протягивая руку.
-- Спасибо, -- коротко отвечал Транкиль, не принимая протянутой руки.
-- Я счастлив вас видеть, -- заметил молодой человек без малейшего смущения. -- Какая судьба занесла вас в наши края?
-- Мы с товарищем уже довольно долгое время охотимся, страшно устали и направились на дым ваших костров.
Ягуар сделал вид, что принимает за чистую монету эту бесхитростную увертку человека, считавшегося одним из самых знаменитых лесных охотников.
-- В таком случае располагайтесь у костра возле моей палатки и будьте как у себя дома.
Канадец молча наклонил голову и вместе с Чистым Сердцем двинулся вслед за Ягуаром, который повел гостей в глубину лагеря.
Достигнув костра, в который молодой человек подбросил несколько охапок сухих ветвей, охотники расположились на бизоньих черепах, служивших вместо сиденья, и, не нарушая ни одним словом молчания, набили свои трубки и принялись курить.
Ягуар последовал их примеру.
Белые, живущие в прериях и занимающиеся охотой на этих бескрайних просторах, невольно перенимают большую часть свойственных индейцам привычек и обычаев, так как из-за своего образа жизни им постоянно приходится иметь дело с краснокожими.
Мы должны отметить тот интересный факт, что люди цивилизованные часто проявляют склонность к жизни дикарей, что охотники, уроженцы густонаселенных местностей, легко забывают свою любовь к комфорту, оставляют свои городские обычаи и навсегда отказываются от привычек, усвоенных ими в течение всей предшествовавшей жизни, приобретая вместо них другие, свойственные исключительно краснокожим.
Многие охотники заходят в этом отношении так далеко, что если вы хотите сделать им приятное, то должны притвориться, будто принимаете их за индейских воинов.
Нам приходится сознаться, что краснокожие, в противоположность белым, нисколько не завидуют нашей цивилизации, относясь к ней с полнейшим равнодушием. Попадая случайно по своим торговым делам в такие города, как Нью-Йорк или Новый Орлеан, индейцы, не выражая никакого удивления перед тем, что представляется их взору, смотрят с состраданием на все окружающее, не понимая, что за удовольствие людям запирать себя в душных клетках, называемых домами, и тратить жизнь на неблагодарный труд, вместо того чтобы жить на воле, в бескрайних степях, проводя время в охоте на бизонов, медведей и ягуаров, -- на глазах у одного только Бога.
Бесповоротно ли заблуждаются дикари, рассуждая таким образом? Ложно ли они смотрят на вещи?
Мы так не думаем.
Жизнь прерии представляет неизъяснимую прелесть для человека, который умеет прислушиваться своим сердцем ко всем ее проявлениям. Раз испробовав такой жизни, он продолжает находиться под ее обаянием даже тогда, когда снова попадает в жесткие условия городского существования.
Согласно строгим требованиям индейского этикета, никто не может обратиться с каким-либо вопросом к пришельцу, нашедшему приют у очага, до тех пор пока тот сам не нарушит молчания.
В индейской хижине на гостя смотрят как на посланника Великого Духа, он является священным лицом для хозяина дома в течение всего времени своего пребывания под его кровлей, даже в том случае, если между ними существует вражда не на жизнь, а на смерть.
Ягуар, строгий приверженец индейских обычаев, безмолвно сидел около гостей и сосредоточенно дымил своей трубкой, терпеливо ожидая, когда они заговорят.
Наконец, спустя довольно долгое время, Транкиль выколотил о большой палец левой руки пепел из потухшей трубки и, обращаясь к молодому человеку, сказал:
-- Вы никак не ожидали моего прихода? Не правда ли?
-- Да, это так, -- ответил тот. -- Тем не менее, несмотря на всю свою неожиданность, ваше появление для меня очень приятно.
Охотник как-то странно сжал губы,
-- Кто знает? -- пробормотал он, отвечая скорее на собственные мысли, чем на слова Ягуара. -- Сердце человека -- таинственная, непонятная книга, прочесть которую считают себя в состоянии одни только безумцы.
-- Это не относится во всяком случае ко мне, охотник. Мое сердце известно вам в достаточной степени.
Канадец покачал головой.
-- Вы еще очень молоды. Сердце, о котором вы говорите, неизвестно и вам самому. За всю вашу короткую жизнь вы еще не испытали на себе вихря страстей, и он не подчинил еще вас своему мощному влиянию. Вот если вы сумеете стойко его встретить и мужественно устоять против его напора, тогда вы получите право высоко держать свою голову.
Слова эти были сказаны строгим тоном, к которому, однако, не примешивалось ни одной горькой нотки.
-- Вы слишком строги ко мне сегодня, Транкиль, -- печально возразил молодой человек. -- За что такая немилость? Разве я совершил какой-либо поступок, достойный порицания?
-- Вовсе нет, я по крайней мере этого не думаю. Но я опасаюсь, что в не столь отдаленном будущем...
Тут охотник оборвал свою речь и печально покачал головой.
-- Говорите же! -- живо вскричал молодой человек.
-- С какой стати? -- возразил канадец. -- Какое имею я право читать вам наставления, к которым вы, без всякого сомнения, отнесетесь с презрением? Лучше будет помолчать.
-- Транкиль! -- ответил вне себя от волнения молодой человек. -- Мы уже давно знаем друг друга, вы видели с моей стороны одно только почтительное к себе отношение. Говорите же! Что бы ни заключали в себе ваши слова, с какими бы горькими упреками вы ко мне ни обратились, я все выслушаю, клянусь вам в этом.
-- Ба-а! Разве вы забыли, что я вам только что сказал? Я вовсе не вправе вмешиваться в ваши дела. В прерии каждый должен думать только о себе, поэтому прекратим этот разговор.
Ягуар долго и внимательно смотрел на охотника.
-- Хорошо, -- промолвил он, -- оставим этот разговор.
Он поднялся со своего места и в волнении прошелся возле костра. Затем, резко повернувшись лицом к охотнику, произнес:
-- Простите меня, что я забыл предложить вам поесть. Но час отдыха уже наступил, и я надеюсь, что ваш товарищ и вы сделаете мне честь, разделив со мной скромный ужин.
Произнося это, Ягуар все время пристально смотрел в лица Транкиля.
Одно мгновение тот медлил с ответом.
-- Сегодня утром, при восходе солнца, -- сказал он наконец, -- я с товарищем хорошо позавтракал, и притом всего за несколько минут до прихода в ваш лагерь.
-- Я был в этом уверен! -- гневно вскричал молодой человек. -- О-о! Теперь сомнения мои рассеялись, вы, охотник, отказываетесь от хлеба-соли.
-- Я? Но вы...
-- Полно! -- решительно прервал его Ягуар. -- Будет вам отговариваться, Транкиль, вы слишком честны и искренни для того, чтобы лицемерить! Вам не хуже меня известен закон прерии: с врагом нельзя разделять трапезы. А теперь, если в глубине вашего сердца остается хоть одна искорка того доброжелательного отношения, которым я недавно еще пользовался с вашей стороны, то выскажитесь откровенно. Я этого требую!
Канадец с минуту раздумывал, затем решительно произнес громким голосом:
-- Вы, разумеется, правы, Ягуар! Лучше высказаться откровенно, как подобает честным охотникам, чем лгать друг другу в лицо, точно краснокожие. Кроме того, нет человека, который никогда не совершает ошибок: я могу заблуждаться так же, как и всякий другой. Бог свидетель, я искренне желаю, чтобы мои предположения на этот раз не оправдались.
-- Я жду вашего объяснения и, клянусь честью, если упреки, адресованные мне, окажутся справедливыми, я не стану оправдываться.
-- Отлично, -- отвечал охотник тем же дружеским тоном, которым он говорил с самого начала разговора. -- Но быть может, -- добавил он, делая Чистому Сердцу знак удалиться, -- быть может, вы предпочитаете поговорить со мной наедине?
-- Вовсе нет, -- сказал Ягуар. -- Этот охотник -- ваш друг. Я позволяю себе надеяться, что вскоре он сделается и моим другом -- поэтому я ничего не намерен от него скрывать.
-- Я горячо разделяю это желание, -- поклонился Чистое Сердце. -- Дай Бог, чтобы легкое облако, омрачившее ваши отношения с Транкилем, рассеялось как дым, уступив место! самой сердечной дружбе. Следуя вашему пожеланию, я буду присутствовать при предстоящей беседе.
-- Благодарю вас, senor caballero. Теперь же, Транкиль, вы можете начинать свою речь, я готов выслушать то, в чем вы хотите меня упрекнуть.
-- К сожалению, -- сказал Транкиль, -- странная жизнь, которую вы ведете с самого появления в этой стране, дает обильную пищу разным неблагоприятным для вас толкам. Вы набрали целую шайку отщепенцев, пограничных бродяг, подонков общества, живущих вне закона, обязательного для всех цивилизованных народов.
-- Неужели мы, обитатели прерий, живущие охотой в лесах и на равнинах, обязаны подчиняться всем условностям городской жизни?
-- Да, до известной степени, то есть мы не должны позволять себе попирать законы, установленные людьми, живущими с нами врозь, но тем не менее не перестающими оставаться нашими братьями. К этим людям принадлежим и мы по цвету нашей кожи, по религии, по происхождению и по тем родственным и семейным узам, которых мы не в состоянии уничтожить.
-- Пусть будет по-вашему, я готов признать справедливость ваших замечаний в этом последнем пункте. Но, считая состоящих под моей командой людей бандитами или пограничными бродягами, как вы их называете, знаете ли вы, что руководит их действиями? Можете ли вы хоть в чем-нибудь обвинить их?
-- Подождите, я еще не закончил.
-- Так продолжайте же.
-- Затем, помимо бандитов, главарем которых вы являетесь, вы завязали отношения с краснокожими, выбрав из них апачей, самых наглых хищников во всей прерии -- не так ли?
-- И да и нет, мой друг. Дружба, которую вы мне ставите в упрек, до сих пор не существовала. Но сегодня утром двое моих друзей должны были переговорить о заключении союза с Голубой Лисицей, одним из самых знаменитых вождей племени апачей.
-- Гм! Вот несчастное совпадение!
-- Почему?
-- Разве вам не известно, что натворили ваши новые союзники прошлой ночью?
-- Откуда же это может быть мне известно? Я даже не знаю, где они теперь, и до сих пор не имею сведений об исходе переговоров.
-- А-а! Ну, в таком случае я вам сейчас расскажу: они напали на венту дель-Потреро и сожгли ее до основания.
Желтые зрачки Ягуара блеснули яростью, он вскочил на ноги и конвульсивно схватился за ружье.
-- Viva Dios! [Слава Богу! (исп.)] -- вскричал он громовым голосом. -- Значит, вот что они натворили!
-- Да, и есть основание предполагать, что они сделали это по вашему наущению.
Ягуар презрительно пожал плечами.
-- С какою же это целью? -- ответил он. -- Но донья Кармела? Что с нею?
-- Она лишь чудом спаслась!
Молодой человек с облегчением вздохнул.
-- И вы могли заподозрить меня в участии в подобной мерзости? -- продолжал он с упреком.
-- Я? Вовсе нет! -- ответил охотник.
-- Спасибо, спасибо! Слава Богу! Эти дьяволы дорого заплатят за свою проделку, клянусь вам. Что же, продолжайте!
-- Хотя вам и удалось оправдаться по первому пункту однако я сильно сомневаюсь, что вам удастся это сделать по второму.
-- Говорите же, в чем дело!
-- Караван под командой капитана Мелендеса находится в пути по направлению к Мехико.
Молодой человек слегка вздрогнул.
-- Я это знаю, -- отрывисто ответил он.
Охотник вопросительно посмотрел на Ягуара.
-- Ходят слухи... -- продолжал он с некоторым колебанием.
-- Ходят слухи, -- напрямик заявил ему Ягуар, -- что я поджидаю этот караван, сидя в засаде, и что с наступлением благоприятного момента я нападу на него во главе моих бандитов, чтобы завладеть деньгами, не правда ли?
-- Да.
-- Слухи эти совершенно справедливы, -- хладнокровно заявил молодой человек. -- Я действительно имею такое намерение. Что дальше?
Транкиль вскочил со своего места, удивленный и разгневанный этим циничным ответом.
-- О! -- воскликнул он с горечью. -- Значит, про вас говорят правду? Вы и в самом деле разбойник?
Молодой человек горько улыбнулся.
-- Может быть, -- отвечал он глухим голосом. -- Транкиль, вы вдвое старше меня и притом человек опытный. Скажите, неужели можно составлять мнение о вещах, руководствуясь лишь поверхностным взглядом на них?
-- Как, разве я сужу поверхностно? Ведь вы же сами во всем сознались.
-- Да, я сознался.
-- Ведь вы замышляете грабеж!
-- Грабеж! -- вскричал Ягуар, делаясь багровым от негодования, но, стараясь возвратить себе спокойствие, тотчас же добавил: -- Впрочем, что же это я? Вы вправе сделать такое заключение.
-- Как же иначе могу я назвать ваше намерение совершить бесславный поступок? -- вне себя вскричал охотник.
Ягуар поднял голову, как бы намереваясь отвечать, но не сказал ни слова.
Транкиль с минуту смотрел на него взглядом, в котором выражалось явное сострадание, а затем, обращаясь к Чистому Сердцу, сказал:
-- Идемте, мой друг, отсюда, мы и так слишком долго здесь просидели.
-- Постойте же! -- вскричал молодой человек. -- Не судите меня столь строгим судом, я повторяю еще раз, что вы не знакомы с мотивами моих поступков.
-- Во всяком случае, едва ли эти мотивы могут послужить к вашей чести: они заключаются в убийстве с целью грабежа.
-- О-о! -- воскликнул молодой человек, в отчаянии закрывая лицо руками.
-- Идемте, -- снова сказал Транкиль.
Чистое Сердце внимательно и с полным хладнокровием следил за этой странной сценой.
-- Одну минуту! -- ответил он и, сделав шаг вперед, положил руку на плечо Ягуара.
Последний поднял голову.
-- Что вам нужно? -- спросил он подошедшего.
-- Выслушайте меня, senor caballero, -- сказал Чистое Сердце серьезным тоном. -- Какое-то тайное предчувствие подсказывает мне, что поведение ваше вовсе не так уж предосудительно, как можно думать, и что наступит время, когда вы получите возможность оправдаться в глазах общества.
-- О! Если бы я только мог свободно говорить в настоящую минуту.
-- Когда же сочтете вы возможным для себя нарушить свое молчание?
-- Откуда я могу это знать? Все зависит от обстоятельств, изменить которые я не в силах.
-- Таким образом, вы не в состоянии указать определенный срок?
-- Вот именно: я связан клятвой, которую не считаю себя вправе нарушить.
-- Хорошо, но обещайте мне только одно.
-- Что же именно?
-- Не посягать на жизнь капитана Мелендеса.
Ягуар, по-видимому, колебался.
-- Ну? -- спросил его Чистое Сердце.
-- Я сделаю все, чтобы отвратить его гибель.
-- Благодарю вас! -- и, обращаясь к неподвижно стоявшему рядом с ним Транкилю, Чистое Сердце сказал ему:
-- Садитесь-ка опять, compadre, на ваше место ужинать с этим молодым человеком и не держите в сердце никакой задней мысли: я вам за него ручаюсь. Если в двухмесячный срок он не даст вам удовлетворительного объяснения своего образа действий, то это будет сделано мною как человеком, не связанным никакой клятвой, -- я посвящу вас в эту необъяснимую пока тайну.
Ягуар вздрогнул и внимательно посмотрел на Чистое Сердце, спокойно наблюдавшего за выражением лица охотника.
Канадец некоторое время находился в нерешительности, но в конце концов возвратился на свое прежнее место у костра, бормоча вполголоса:
-- Ладно, подождем два месяца, -- и затем громко добавил: -- Но я буду следить за его действиями.