Ягуар предполагал верно, переправа вплавь оказалась делом невероятно тяжелым.
Тесно прижавшись друг к другу, техасцы плыли прямо по направлению к форту Пуэнте, который совершенно не был им виден из-за темноты. Море страшно волновалось, не раз через головы их перекатывались валы, приходившие с открытого моря, ветер крепчал и переходил в юго-восточный -- грозу этих мест, так как при нем всегда происходит самое большое число кораблекрушений. На небе не было ни звездочки, ничего, что помогло бы им сориентироваться.
Они все плыли. Ни одним криком, ни вздохом, ни жалобой не выдали они своей усталости или отчаяния. Ягуар плыл впереди всех. Протекло три четверти часа. Вся сила воли, на какую только были способны эти люди, не умевшие отступать, была пущена в ход в этой сверхъестественной борьбе со стихией.
Никто не сдался, не ослаб ни телом, ни духом. Все бодро плыли сомкнутой линией.
Пред ними на расстоянии выстрела обрисовалась во тьме черная масса -- это был форт.
Они приближались.
С того самого момента, как они бросились в воду, между ними не было произнесено ни слова. О чем им было говорить? Они хорошо знали, к чему может привести их безумная затея, хорошо понимали и опасности, которым они подвергались. Да и к чему разговаривать, когда надо действовать.
Итак, они молчали и работали изо всех сил. Но так как они умели плавать, как выдры, и с детства привыкли к риску, с которым они в данную минуту имели дело, то они тратили сил лишь настолько, чтобы не истощать их без пользы, а главное, старались держаться друг друга.
Наконец им удалось миновать быстрое встречное течение, всегда образующееся в этом месте при отливе. Самое страшное осталось позади. Они попали теперь в струю, которая приближала их к форту, оставалось только не терять направления.
-- Держись! -- крикнул Ягуар.
Это было первое слово, которое произнес молодой вождь с самого начала переправы, оно влило в них бодрость.
Темная громада крепости быстро приближалась. Вдруг раздался крик:
-- Тинторера!
Действительно, блестящая масса появилась впереди заговорщиков, быстро двигаясь к ним и оставляя позади себя светящийся след.
-- Тинторера! -- повторил другой голос.
И другая акула показалась со стороны открытого моря, она направлялась прямо на плывших и также оставляла огненный след.
-- Тинторера! -- словно эхо вторил еще один возглас.
Три тинтореры появились возле заговорщиков и стали с трех сторон приближаться к ним. Опасность была не шуточная.
-- Друзья, вперед! -- произнес Ягуар спокойным, ободряющим голосом. -- Плывите тише, без шума, эти чудовища слепы и почти глухи, они не видят нас. Джон Дэвис, где вы! -- добавил он.
-- Вот я! -- отозвался американец.
-- Где же?
-- Предпоследний справа.
-- Ну так займитесь тинторерой справа, а я расправлюсь с передней. Ланси!
-- Ланси исчез! -- произнес кто-то.
-- Проклятие! -- вскрикнул Ягуар. -- Он что, утонул? Кто же отразит третью тинтореру?
-- Не заботься о ней, Ягуар, -- отвечал из тьмы знакомый голос метиса, -- я уже около нее!
-- Отлично! Плывите, братья, а мы расправимся с акулами.
Заговорщики в молчании поплыли дальше, удвоив усилия. Ягуар нырнул и направился к тинторере. Рыбина плыла неглубоко под поверхностью воды. Скоро она настолько приблизилась к нему, что ее скользкие, липкие плавники почти касались Ягуара. Смелый техасский вождь увидел перед собой в фосфорическом свете, исходившем от тела акулы, ее огромный стеклянный глаз, затянутый плевой и уставившийся на него с тупым и злобным выражением.
Ягуар немедленно вынырнул на поверхность и схватил в руку кинжал. В этот момент из воды показалось белесоватое брюхо, и чудовище разинуло свою огромную пасть, усеянную острыми зубами.
Ягуар со всей силой вонзил кинжал в брюхо. Пораженная насмерть тинторера судорожно забилась, заворочалась, рассекая хвостом воду, и издохла.
Ягуар почти потерял сознание, оглушенный, залитый кровью чудовища, увлеченный в водоворот, образовавшийся в момент его агонии. С минуту он не мог прийти в себя. Наконец он сделал над собой усилие, выплыл на поверхность и слабым глухим голосом испустил восклицание радости и торжества, увидав рядом с собой бездыханный труп акулы, покачивавшийся на волнах.
Но тотчас же он бросил вокруг себя беспокойный взгляд.
-- Готово! -- крикнул невдалеке знакомый голос.
-- Это ты, Ланси?
-- Это я, -- отвечал метис так же спокойно, как будто он находился на твердой земле.
-- Ну что?
-- Тинторера убита.
-- А третья? Я не вижу Джона Дэвиса.
-- Плывем за ним.
И они, больше не заботясь о других товарищах, которые плыли прямо к земле, поспешно бросились на помощь к американцу.
Но напрасно вопрошали они непроглядный мрак, ответа не было. И не было видно ни человека, ни тинтореры.
-- Неужели он погиб? Неужели он погиб? -- подавленным голосом бормотал Ягуар.
-- Ого! Я не думаю этого, -- отвечал Ланси, -- он слишком храбр и ловок!
-- Поищем его.
-- Разумеется.
-- Окликнем его еще раз. Быть может, он ранен.
-- Но нас услышат с форта.
-- Нет, ветер дует оттуда!
-- Ко мне, сюда! -- послышался в это время голос неподалеку.
-- Вот он! -- крикнул Ягуар. -- Мы здесь, держись.
И с удвоенными силами, они поспешил к тому месту, откуда слышались крики.
-- Сюда, сюда! -- вновь повторил голос, и в нем слышалось такое отчаяние, что оба, и Ягуар, и Ланси, не знающие, что такое страх, почувствовали, что их пронизывает леденящий ужас.
-- Держись, мужайся! -- повторили Ягуар и Ланси, сами совсем выбиваясь из сил.
Вдруг они увидали, что в двух шагах от них повернулась на волнах темная масса и погрузилась в воду. Ягуар нырнул за ней и вытащил на поверхность моря. Это оказался Джон Дэвис.
Оба они подплыли вовремя. Американец долго боролся с надвигавшейся смертью, но наконец силы оставили его.
Он не совсем, однако, потерял сознание. Продержавшись с помощью своих товарищей несколько минут над поверхностью воды, он полной грудью втянул в себя воздух и скоро был в состоянии отвечать на вопросы.
-- Вы ранены? -- спросил его Ягуар. -Да.
-- Что с вами?
-- У меня, кажется, серьезно вывихнуто плечо. Тинторера ударила меня хвостом так, что я совсем лишился чувств. Без вас я бы наверняка погиб. Но все равно, все кончено. Благодарю и прощайте навеки! Не теряйте времени с полумертвым человеком.
-- Мы вас не оставим, вы сами только не отчаивайтесь, Джон, нас здесь двое, я и Ланси, мы готовы сделать все, лишь бы спасти вас.
-- До земли еще слишком далеко.
-- Ошибаетесь, скоро будет так мелко, что нам можно будет стать на ноги. Еще несколько взмахов, не отчаивайтесь. Положитесь на нас.
-- Пусть будет так, как вы хотите.
-- Можете ли вы держаться над водой, положив одну руку на мое плечо, а другую на плечо Ланси?
-- Попробую.
-- Ну так плывем.
Джон Дэвис, подавляя ужасное страдание, сделал все, что требовал от него Ягуар, и все трое направились к отмели, до которой действительно была недалеко, так как, несмотря на мрак, можно уже было различать ее очертания.
Но несмотря на все присутствие духа, страдания Джона Дэвиса были так велики, что он был готов вот-вот потерять сознание.
-- Нет, -- проговорил он, -- это невозможно, я не в силах. Прощайте.
И оставив плечи Ягуара и Ланси, на которые он опирался, он исчез под водой.
-- Великий Боже! -- воскликнул Ягуар в порыве невыразимого горя. -- Я спасу его или погибну с ним вместе.
Он нырнул, схватил своего друга за волосы и затем вынырнул, поддерживая левой рукой американца над водой, а правой продолжая понемногу грести вперед. Ланси плыл рядом, готовый ежеминутно подать помощь.
К счастью для Ягуара, скала была уже близко, ветер рвал не так сильно и волны стали гораздо слабее. Благодаря этому вождю техасцев удалось наконец доплыть до такого места, где он мог достать ногами до дна. С каким облегчением вздохнул он тогда и быстро вышел со своей ношей на отмель, где его уже ожидали остальные. Но силы человеческие имеют предел. Пока существовала опасность, Ягуар боролся с ней, но как только он очутился на суше и убедился, что его друг спасен, силы покинули его, и он без сознания упал на песок у самого края отмели.
Заговорщиков охватил ужас, когда они увидали, в каком положении их вождь. Что делать им без него? Куда идти? Что будет с ними?
Ланси принялся утешать их. Он рассказал все, что случилось. Все окружили Ягуара и американца, положение которого было гораздо опаснее, так как он был серьезно ранен.
Как мы сказали, обморок Ягуара был вызван страшным душевным напряжением и усталостью. Благодаря нежным заботам и мерам, принятым его товарищами, он скоро полностью пришел в себя.
Время шло, необходимо было действовать без замедления, иначе их мог захватить прилив. Как только Ягуар пришел в себя, он прежде всего пересчитал заговорщиков.
Не хватало девяти. Эти девять человек погибли, не испустив ни единого крика, ни единой жалобы. Когда их одолела усталость и покинули силы, они предпочли скорее безропотно покориться своей участи и потонуть, чем требовать помощи и обременять собой своих товарищей или даже подвергнуть опасности исход всего предприятия. Только великая страсть порождает подобное самоотвержение!
Заговорщики находились теперь у подошвы скалы, на которой высился форт. Это означало уже очень много, но в то же время не значило ничего, так как предстояло еще взобраться на скалу.
Но как взобраться на нее в такую ночь, когда неистовствовал ветер, с минуты на минуту все усиливавшийся, и грозил сбросить на острые камни каждого, кто осмелился бы сделать попытку взобраться хоть на небольшую высоту, цепляясь за скользкие влажные выступы?
Но надо было действовать.
Ягуар не колебался. Он вовсе не для того рисковал жизнью своей и своих товарищей, чтобы в конце концов остановиться перед каким-либо препятствием. Его не удержала бы и очевидная невозможность. Умереть он был согласен, но отступить -- никогда.
В руках у него находились, однако, весьма ограниченные средства. У него был толстый шелковый шнур в сто ярдов длиной, обернутый вокруг его тела, а у его товарищей были только кинжалы.
Те, кто прочитал предыдущие наши рассказы из времен техасского восстания, помнят, вероятно, портрет Ягуара, нарисованный нами. Он был еще очень молод, казался совсем юношей, но чрезвычайная ловкость и проворство сочетались в нем с необыкновенной силой. Всевозможные опасности и необычайные приключения только подстегивали его. Его привлекало к себе только невозможное.
Подумав несколько минут, он посоветовал своим товарищам присесть у подошвы скалы отдохнуть, сам же засунул два кинжала за пояс, третий взял в руку и принялся самым внимательным образом исследовать скалу.
Эта гранитная масса, уходившая своим основанием в море, которое в течение многих веков отшлифовало ее в иных местах до зеркального блеска, не привлекала ничьего внимания со времен, быть может, полумистического графа Этьена де Сурдиса, когда тот задумал строить на ней свой замок. И вправду, что можно извлечь из детального обследования этой однородной глыбы с бесформенными, по большей части сглаженными выступами. И только Ягуар, задумав овладеть фортом, целыми часами смотрел на нее в подзорную трубу, тщательно изучая малейшие ее неровности и расселины. К своему сожалению, он мог это делать только с чрезвычайно большого расстояния из боязни возбудить подозрение, почему многие подробности остались им незамеченными.
В самом деле, издали эта скала представлялась цельным, без малейших трещин монолитом, но вблизи оказывалось, что во многих местах она была покрыта ползучим растением камнеломкой, которая прирастает своими корешками к любому, самому гладкому и твердому граниту и помогает всесокрушающему времени превращать его в пыль.
Восхождение на скалу не представлялось поэтому уже невозможным, хотя было все же страшно трудным. Убедившись в этом, Ягуар в радостном жесте поднял руку, затем подошел к своим товарищам и тихо промолвил:
-- Сейчас, братья, начнем, не теряйте бодрости. Теперь я уверен в успехе.
И он приготовился начать восхождение. Ланси последовал за ним.
-- Ты куда? -- спросил его Ягуар.
-- С вами вместе, -- лаконически отвечал метис.
-- Зачем? Достаточно меня одного для того, что я предполагаю сделать.
-- Верно, но двое лучше.
-- Ну пойдем.
И обратившись к своим внимательно слушавшим товарищам, проговорил:
-- Как только спустится вниз мой шелковый шнур, лезьте вверх, не бойтесь ничего.
-- Хорошо, -- отвечали заговорщики.
Ягуар всунул после этого один кинжал в трещину над своей головой и, держась за рукоятку и упираясь ногами, поднялся настолько, что мог засунуть второй кинжал в другую трещину, фута на два выше. Первый шаг был сделан. Переставляя кинжалы, Ягуар достиг минут через пятнадцать небольшой площадки в несколько десятков квадратных футов и перевел здесь дух.
Ланси показался тотчас же за ним.
-- Эх! -- проговорил он. -- А преинтересная эта прогулка. Жаль только, что очень темно.
-- Напротив, тем лучше, -- отвечал Ягуар, -- нечего бояться, что закружится голова.
-- А в самом деле это правда, -- отвечал метис, который столько же боялся головокружения, сколько и своей собственной матросской лаковой шляпы, оставленной им на том берегу.
Оба они осмотрелись. Они находились во впадине, образовавшейся, вероятно, вследствие долгого выветривания гранита под действием воздуха и влажности. К несчастью, как раз над этой впадиной круто поднимался гладкий выступ, который совершенно преграждал дальнейший путь. Приходилось оставить самую мысль о нем. Пока Ягуар смотрел направо и налево, стараясь отыскать возможность подняться выше, метис, находя совершенно излишним утомлять себя напрасно, присел в самой глубине впадины, чтобы хоть ненадолго укрыться от ветра. Там росла густая стена ползучих растений и кустов, за которую Ланси забрался, надеясь найти минутный отдых. Но кусты вдруг подались под тяжестью его тела, и он упал в какую-то темную дыру, перевернувшись через голову.
-- Вот так штука! -- воскликнул он с никогда не покидавшим его хладнокровием. -- Ягуар! Идите сюда!
-- Молчи! -- пробурчал Ягуар. -- Ты выдашь наше присутствие. Что случилось?
-- Я и сам не знаю. Посмотрите.
Оба они сделали несколько шагов вперед, протянув перед собой руки, так как тьма была полная.
-- Великий Боже! -- воскликнул Ягуар через минуту. -- Да это грот!
-- Вот и мне так показалось, -- невозмутимо подтвердил метис.
Действительно, эта впадина, издали казавшаяся узкой щелью, представляла собой вход в естественный грот, полностью скрытый выросшими здесь кустами и ползучими растениями, и совершенно случайно обнаруженный метисом.
Что это был за грот? Как далеко он продолжался? Поднимался ли он вверх или спускался вниз? Известен ли он был гарнизону?
Все эти вопросы невольно рождались в уме Ягуара, но ответ на них получить было неоткуда.
-- Что теперь делать? -- проговорил Ланси.
-- На это не трудно ответить, -- отвечал Ягуар, -- надо исследовать это подземелье.
-- Вот и я так же думаю. Но мне кажется, что следует сделать еще одну вещь.
-- Какую?
-- Что бы ни представлял собой этот грот, куда бы он ни вел, несомненно одно, что он может дать нам превосходное убежище. Предположим, что этой ночью нам не удастся взобраться наверх. Мы можем скрыться здесь на целый день и окончить наше дело завтра ночью.
-- Это прекрасная мысль, следует ее немедленно же привести в исполнение.
Молодой техасец снял с себя тогда шелковый шнур, конец его обвязал вокруг кустов, к другому концу привязал камень, чтобы ветер не отнес его в сторону, и опустил вниз. Чрез минуту шнур натянулся, заговорщики, с тревогой ожидавшие сигнала сверху, тотчас же схватили его.
Прошло еще несколько минут. Наконец показался один человек, затем другой, третий, все они вылезли на площадку, и Ланси проводил их в грот.
-- А Джон Дэвис? -- спросил Ягуар тоном упрека. -- Неужели вы его оставили внизу?
-- Конечно нет, -- отвечал последний поднявшийся наверх заговорщик, к которому относились эти слова, -- прежде чем подняться, я, несмотря на все протесты с его стороны, крепко обвязал его несколько раз шнуром. Мне едва удалось уговорить его, я убедил его только тем, что все равно надо привязать к концу что-нибудь тяжелое, иначе шнур будет постоянно относиться ветром и я не смогу влезть.
-- Благодарю, благодарю, -- заговорил Ягуар. -- Братья, за работу! Не покинем нашего товарища.
По приказу или скорее по просьбе своего вождя человек восемь или десять взялись за шнур, и скоро американец был поднял на площадку.
-- И к чему столько возни из-за меня? -- проговорил он. -- На что я годен теперь? Я только стесню вас, помешаю вам. Оставили бы вы меня умирать там внизу, прилив захватил бы меня, и могилой моей стало бы море.
Ягуар не слушал его, но приказал насколько возможно бережнее перенести в грот.
Молодой вождь собрал после этого своих товарищей и рассказал им, как по счастливой случайности, с Божьей помощью, Ланси напал на вход в пещеру. Но что это за пещера -- неизвестно. Надо узнать, как далеко она простирается и куда приводит.
-- К несчастью, -- докончил он -- мрак ничего не позволяет разглядеть, а у нас нет никакой возможности раздобыть огня.
-- Ягуар, -- проговорил Джон Дэвис, внимательно слушавший Ягуара, -- я добуду вам огня, я.
-- Вы?! -- радостно воскликнул вождь техасцев. -- Но это невозможно!
Несмотря на свои ужасные страдания, американец попытался улыбнуться.
-- Как, вы -- траппер, а не подумали об этом? А ведь это очень просто. Суньте руку в правый карман моих митасс и достаньте оттуда сверток.
Ягуар выполнил его просьбу и достал тонкий сверток около полуфута длиной, завернутый в непромокаемый брезент и тщательно обвязанный тесемкой.
-- Что здесь? -- спросил он с любопытством.
-- Дюжина себос, которые я захватил с собой на всякий случай, -- спокойно отвечал американец.
-- Дюжина себос. маленьких восковых свечек! Боже мой! Сам Бог внушил вам мысль захватить их, -- радостно воскликнул молодой вождь, -- чудесно, превосходно, Джон! Вы неоценимый человек. Но, -- прибавил он через мгновение, -- на что они нам нужны?
-- Чтобы их зажечь!
-- Да ведь трут у всех нас подмочен водой.
-- Только не у меня. Неужели вы думаете, Ягуар, что я настолько непредусмотрителен? Я никогда ничего не делаю наполовину! Засуньте теперь руку в левый карман.
Ягуар так и поступил и вытащил второй сверток, меньше первого, но так же тщательно завернутый в непромокаемый брезент и завязанный. Этот сверток заключал в себе огниво в золотой оправе, кремень и трут в совершенно сухом состоянии.
-- Благодарю Тебя, Господи Боже! -- в восторге воскликнул молодой вождь. -- Теперь мы спасены!
-- Я надеюсь, -- проговорил американец и вытянулся на земле, пораженный невыносимой болью, и остался недвижимым, словно бы в забытьи.
Несколько минут спустя четыре свечи были зажжены и осветили внутренность грота. Заговорщики с трудом удержали крик ужаса. Благодаря предусмотрительности Джона Дэвиса они были спасены, но не в том смысле, в каком это предполагал Ягуар.
Грот уходил в глубь скалы, он был очень высок и, по-видимому, шел вверх. Но как раз посередине его открывалась расселина, занимавшая более двух третей его ширины. Дна этой расселины нельзя было рассмотреть, камень, брошенный в нее, плеснул водой на страшной глубине. Заговорщики стояли на самом краю этой бездны и сделай они еще шаг -- и все бы были ей безвозвратно поглощены.
Вот именно этого рода опасности, которых нельзя предусмотреть человеческим разумом, и леденят ужасом кровь самых бесстрашных людей.
Заговорщики, которые в течение нескольких часов бестрепетно рисковали жизнью в борьбе со стихией и спаслись только чудом, похолодели от ужаса, увидав, какой опасности они избежали по воле Провидения.
-- О-о! -- с воодушевлением воскликнул Ягуар. -- Разве не очевидно, что Господь на нашей стороне и что мы должны достигнуть успеха. Следуйте за мной, братья мои! Как и я, вы горите нетерпением дойти до последнего слова в этой загадке!
Все бросились за ним. Грот шел причудливыми изгибами, что редко случается в гротах и пещерах в твердых каменных породах. К тому же он не имел, по-видимому, никаких разветвлений.
Заговорщики ни на шаг не отставали от своего вождя. Чем далее, тем подъем становился круче и труднее. Острые камни причиняли невыносимую боль.
Ягуар продвигался вперед, соблюдая крайнюю осторожность. Ему казалось невозможным, чтобы коменданту и гарнизону не было ничего известно об этом подземелье. Ему пришло на мысль, и это могло на самом деле быть так, что этот грот -- произведение рук человеческих и пробит в скале еще при постройке замка, а пропасть, в которую он чуть было не попал со своими товарищами, -- колодец, предназначенный для снабжения гарнизона водой во время осады.
Скоро предположения его нашли себе подтверждение. Через несколько десятков шагов заговорщики увидали перед собой обитую железом дверь, преградившую им дальнейшее продвижение вперед.
По знаку Ягуара все остановились и взяли в руки кинжалы. Приближалась решающая минута: дверь вела, очевидно, в форт. Ягуар несколько минут внимательно рассматривал петли и запоры и затем приказал потушить огни. Приказание было немедленно же исполнено -- воцарился непроницаемый мрак.
Дверь казалась весьма старой и давным-давно не отворявшейся, оказать серьезное сопротивление дружному напору она не могла. Молодой вождь запустил конец своего кинжала между замочной щеколдой и дужкой, в которую она входила, и налег. Дужка немедленно отлетела, но дверь все-таки не открывалась, ее удерживали изнутри крепкие запоры.
Заговорщики заколебались, они были настолько измучены всем, что перенесли за эту ночь, что малейшее препятствие -- и они готовы были предаться малодушному отчаянию.
Как открыть эту дверь? Неужели придется вернуться назад, и все их усилия и пережитые опасности пропадут без всякого результата.
Ягуар приказал зажечь свечу и вновь осмотрел дверь самым внимательным образом. Дерево у порога двери истлело настолько, что отваливалось большими кусками и легко превращалось в труху. Свечу вновь погасили. Ягуар стал на колени и принялся кинжалом отдирать от порога щепы, стараясь производить как можно меньше шума, так как неизвестно было, в какое именно место форта вела эта дверь.
Минут через десять упорной, медленно продвигавшейся работы порог был почти вынут. Ягуар прополз под дверью, встал и первым делом нащупал в темноте и выдвинул задвижки. Дверь теперь легко приотворилась, и заговорщики вошли в нее.
Соблюдая полнейшую тишину, ощупью двигались они вперед в совершенной темноте по какому-то коридору. Ланси первым достиг какой-то двери, толкнул ее, и она неслышно отворилась.
Эта дверь вела в другой коридор, освещенный фонарем. Заговорщики вступили в него, предварительно сняв и погасив фонарь.
Было около половины пятого, начинало светать.
В конце коридора Ягуар заметил неподвижный силуэт, опершийся о стену. По знаку вождя метис змеей скользнул вдоль коридора по направлению к силуэту. Это был часовой, который мирно спал, поставив свой карабин возле себя. Подойдя к нему на несколько шагов, Ланси бросился на него подобно пантере и, прежде чем тот успел опомниться, повергнул его наземь, обвязал ему голову его же собственным плащом, скрутил руки назад и завязал их ремнем, снятым с его карабина.
Бедный часовой не мог ни крикнуть, ни даже просто сообразить, что с ним происходит. Он охранял вход в кордегардию, в которой спало десятка полтора солдат.
Заговорщики проникли в кордегардию, связали всех солдат, обвязали им головы плащами и завладели их карабинами.
Начало было удачным: половина гарнизона была во власти заговорщиков. Ягуар и его товарищи почти чувствовали себя хозяевами форта.
К несчастью для них, пока они возились с солдатами, захваченными в кордегардии, часовой, связанный Ланси и забытый ими в коридоре, освободился от своих пут и поднял тревогу.
Положение усложнилось.
-- Ну что ж, -- тихо проговорил Ягуар, -- кажется, нам придется вступить в бой. Ничего, теперь большая часть из нас вооружена. Друзья, помните, что я говорил вам: никакой пощады!
Инсургенты не думали, однако, что на них нападут в кордегардии и стали выходить из нее, ничего не подозревая.
Но в тот самый момент, как они появились в коридоре, с другого конца в него входило человек тридцать солдат, предводительствуемых тремя офицерами, которые отважно бросились на них.
-- Пли! -- скомандовал Ягуар. -- И вперед!
Грянуло десять выстрелов сразу, три офицера пали, пораженные меткими пулями, а заговорщики яростно кинулись на солдат.
Солдаты оказали весьма слабое сопротивление: их офицеры были убиты, а ярость полуобнаженных, неизвестно откуда взявшихся инсургентов не поддавалась никакому описанию. Несколько минут они еще дрались врукопашную, скорее для того, чтобы хоть сколько-нибудь поддержать свою воинскую честь, чем в надежде отразить натиск врага, а затем сами изъявили желание сдаться в плен.
Ягуар приказал прекратить побоище и потребовал от солдат, чтобы они сложили оружие.
Мексиканцы повиновались. Техасцы остались победителями. Во время битвы они потеряли убитыми восемь человек.
Форт Пуэнте, считавшийся неприступным, был взят двадцатью пятью инсургентами, вооруженными одними кинжалами! Но эти двадцать пять человек бились за святую и великую идею -- за свободу своей родины!
Ягуар совершил казавшееся недоступным для сил человеческих деяние, одно из самых важных в обширном плане, задуманном техасскими инсургентами.
За взятием форта должно было немедленно последовать и взятие города, если только Эль-Альфересу удалось бы захватить корвет "Либертад".
Мы уже знаем, каким образом этот молодой человек со своей стороны исполнил возложенное на него поручение.