По сведениям, переданным Вандой, трудно было отыскать ее отца. Кто был этот Пабло Алакеста? Графиня поняла, что всякие поиски отца Ванды были бы тщетны, и она решила оставить у себя ребенка как присланную Богом дочь. Девочка была чрезвычайно милой, умной и ласковой, и графиня привязалась к ней искренно.
Постепенно путешествие близилось к концу, по некоторым признакам уже чувствовалось, что до людей недалеко.
Было пять часов вечера, солнце бросало косые лучи на путешественников. Воздух стоял удушливый. Маленький караван продвигался медленно и с трудом по выгоревшей траве.
По временам слышались вдали какие-то зловещие раскаты и необъяснимый гул, которые возбуждали в путешественниках тревогу.
Оба воина команчи, всегда невозмутимые, на этот раз выказывали непривычное беспокойство. Несколько раз они припадали ухом к земле, тщательно прислушиваясь к этому непонятному гулу, и поднимались с озабоченным видом.
Наконец один из них дотронулся до плеча Шарбона и сообщил ему, что за ними гонятся враги и что следует ехать как можно скорее, чтобы укрыться от грозящей опасности. Шарбон пожелал узнать, какого рода опасность им грозит, но краснокожие со свойственной их племени сдержанностью ограничились тем, что указали на отдаленную возвышенность и сказали:
-- Там безопасно, а здесь опасно. Ехать надо туда скоро, скоро.
Шарбон передал эти слова графине, и весь отряд пустился вскачь в указанном направлении. Лошади, мулы, будто тоже чуя опасность, старались изо всех сил, так что они вмиг достигли возвышенности. Едва они остановились, как по приказанию, данному краснокожими, все люди спешились, ухватились за топоры и стали срубать деревья вокруг себя на большом расстоянии.
Они работали с таким усердием, что менее чем за час навалили такую массу деревьев вокруг избранного ими места, что к ним доехать было бы невозможно, и в случае нападения они могли долго защищаться за этим импровизированным валом.
Со стороны реки возвышенность спускалась совершенно отвесно. Тут нападение было немыслимо. Оба краснокожих перекинулись двумя-тремя словами на своем наречии и, пролезая с необыкновенной ловкостью сквозь кучу наваленных деревьев, выползли наружу, и стали с двух противоположных сторон срывать всю траву на пространстве пятидесяти или шестидесяти шагов вокруг ограждавшего их вала.
Сложив всю траву в кучки, они ее зажгли; вскоре огненные полоски забегали от этих маленьких костров по сухой траве и, спустя четверть часа, все видимое пространство прерии было покрыто морем огня. Возвышенность, на которой наши путешественники укрепились, приняла вид островка среди огненного моря.
Солнце село, и густой мрак заменил дневной свет.
Пожар, поглотивший все по соседству, освещал еще дальний небосклон.
-- Объясните ли вы мне, господин Шарбон, что все это должно означать? -- спросила его графиня. -- Признаться, я ровно ничего не понимаю.
-- Видите ли, графиня, нам грозит какая-то серьезная опасность -- какого рода, признаться, я и сам не знаю. Вот индейцы и сожгли всю растительность, которая могла бы служить защитой неприятелю или врагу. Обратите внимание на эту оголенную равнину: ведь застать нас теперь врасплох невозможно, подкрасться к нам незаметно -- тоже. А мы тут так отлично укрепились, что сбросим с этой высоты всякого врага и можем отразить с успехом всякое нападение.
-- Да, я теперь понимаю, что мы находимся в безопасности... Но, послушайте, что это за шум, точно отдаленные раскаты грома?
-- Действительно, сударыня, -- сказал Шарбон прислушиваясь, -- это топот нескольких тысяч животных. Это, вероятно, переселение каких-нибудь крупных животных, может быть, бизонов. Вот и объяснение той опасности, которую предвидели команчи. Эти животные скачут по прямому направлению, все давя и топча по пути...
-- Стало быть, если бы мы остались на равнине, то они нас раздавили бы?
-- Да, единственная возможность от них спастись, это броситься в сторону, потому что они никогда не уклоняются от прямого направления. Но, что бизоны! От них еще можно спастись; гораздо опаснее те спутники, которые их сопровождают. Ягуары, пантеры, красные волки скачут вокруг них, стараясь поживиться отставшими или сбившимися в сторону бизонами. А за ними -- хищные звери, страшнее всех перечисленных мною -- индейцы.
В это время вдруг полил сильный дождь, хотя небо оставалось ясным и ни одного облачка на нем не виднелось, дождь все усиливался и превратился в ужасный ливень.
Этот необъяснимый и невероятный дождь повторяется довольно часто в жаркой полосе Америки, и до сих пор еще нельзя было найти ему удовлетворительного объяснения.
Все поспешили укрыться от ливня, который, спустя несколько минут, быстро прекратился. Земля, вся потрескавшаяся жары, так скоро впитала в себя влагу, что, не будь на деревьях блестевших капель дождя, можно было бы принять это явление за сон.
Гул и топот все приближались: при свете луны можно было заметить бежавших бизонов, как бы спасавшихся от какой-то опасности. Действительно, гонясь за ними или скача сбоку, виднелись длинные грациозные тени ягуаров и пантер, старавшихся прыгнуть на спину какого-нибудь отбившегося в сторону бизона.
-- Все по местам! -- крикнул Шарбон.
Охотники и пеоны схватили свои ружья и расположились цепью за валом срубленных деревьев.
Число скакавших бизонов все увеличивалось: они покрыли всю равнину. Эти глупые и упрямые животные бежали, плотно прижавшись друг к другу, опустив головы вниз, выставляя вперед рога, фыркая и потрясая воздух диким ревом, который, сливаясь с топотом десятков тысяч ног, производил гул, похожий на громкие раскаты грома.
Когда один бизон падал, то остальные продолжали свой путь, затаптывая его до смерти. Рев диких зверей, которые скакали по бокам колонны, стараясь схватить добычу, и вой шакалов и красных волков -- все вместе, составляло поистине адский концерт.
Прошло более часа, а бизоны все продолжали бежать мимо, и количество их, по-видимому, не уменьшалось.
Вдруг Дардар бросился к обрыву, обращенному к реке, и неистово залаял.
-- Два человека со мной! -- крикнул Шарбон. -- Тут что-то случилось; и он побежал к обрыву.
Дардар перестал лаять, напротив, он радостно махал хвостом и весело бегал вдоль обрыва, заглядывая по временам вниз.
Пристроив двух стрелков за кустом, Шарбон лег на землю и осторожно стал смотреть вниз.
Он увидел очертание человека, прицепившегося к какому-то корню, выходившему из отвесной стены обрыва.
Стараясь как можно менее выставлять вперед голову, Шарбон спросил по-индейски:
-- Кто тут?
-- Это я, Тахера.
-- Наш третий воин команчи?
-- Да.
Шарбон подозвал своих двух товарищей; сбросив индейцу лассо, они втащили его на возвышенность.
-- Ну что? -- спросил Шарбон.
-- Кальер [ Письмо ] для синьоры! -- ответил кратко краснокожий.
Шарбон отвел его к графине; письмо оказалось от Жерома. Вот его содержание:
"Графиня!
Я потерпел неудачу в одном деле, но зато мне вполне удалось другое.
Я вскоре буду у вас и привезу вам радостную весть. Прикажите Шарбону удвоить предосторожности и глядеть в оба. В местности, где вы находитесь, появился ужасный бандит, который предводительствует шайкой грабителей. Он, может быть, попытается на вас напасть ночью; защищайтесь, я постараюсь вовремя подоспеть. Укрепитесь хорошенько в какой-нибудь неприступной местности. Я вам посылаю Тахеру, он берется вас скоро отыскать и передать вам эту записку до ночи.
Ваш преданный слуга
Жером Дерие.
Асиенда дель Параизо [ Райская ферма ].
7 мая, 1865, 11 часов утра".
Тахера, видя, что графиня кончила читать письмо, сказал ей по-испански:
-- Могучий Дуб (он так называл Жерома) вышел из асиенды дель Параизо с народом при закате солнца. Он идет сюда, в саванну. Он воин. Тахера знает, где его найти. Он его приведет прямо сюда. Синьора даст Тахере кольер к Могучему Дубу. Она все объяснит. Тахера видит ночью, как ягуар. Тахера ждет.
-- Сейчас, Тахера, -- ответила графиня, -- я вам дам письмо.
Несколько минут спустя, индеец с помощью того же лассо спускался вниз по обрыву и вскоре скрылся во мраке.
Шарбон расставил часовых вокруг всего лагеря и приготовил несколько веревок с узлами, которые он привязал к деревьям, уцелевшим вдоль обрыва.
Потом он влез на самое высокое дерево и стал смотреть на равнину, стараясь разглядеть бежавших бизонов.
Стадо скакавших животных значительно поредело, и между ними происходило явное замешательство. Вглядевшись пристальнее, Шарбоно разглядел человек тридцать краснокожих, вооруженных пиками и преследовавших обезумевших от страха животных. Они старались отрезать их от остальных и угнать в сторону.
Вдруг раздался пронзительный крик водяного ястреба.
В ту же минуту, индейские всадники, не думая больше о своей добыче, пришпорили коней и вмиг исчезли вдали.
Бизоны, воспользовавшись этой минутой, примкнули к остальным бежавшим животным и тоже вскоре исчезли из виду.
Шарбон старался понять причину, заставившую храбрых детей степи бежать таким постыдным образом когда внимание его было вдруг привлечено движением, которое стало заметным в глубокой и узкой лощине недалеко от занимаемой ими возвышенности.
Многочисленная толпа всадников в разнообразной одежде ехала рысью по лощине и вскоре выехала на поляну. Свет луны отражался на концах их пик и ружейных стволах. Все были завернуты в длинные темные плащи и носили широкополые мексиканские шляпы.
Сомнения не могло быть -- это была шайка "страшных хищников". Число их было значительно; их было по крайней мере около восьмидесяти человек. Выехав на средину поляны, всадники остановились. Один из них, по-видимому, главный, подозвал к себе двух всадников и отдал им какие-то приказания. Вслед за тем оба всадника поскакали в направлении, куда исчезли индейцы. Остальные спешились и расположились лагерем как раз против укрепленной возвышенности, на которой находился Шарбон со своим отрядом.
В несколько минут они огородили свой лагерь невысокой изгородью, привязали лошадей, не снимая с них ни седла, ни узды, и зажгли вокруг лагеря десять костров.