У ДЕКАДЕНТА
-- У, противный какой! совсем измучил меня, -- говорила Клавдия по адресу юноши, когда он уже был в театре на репетиции. -- Как я устала...
Однако, усталость не помешала Льговской через час звониться у странного подъезда декадента в его приемные часы, о которых "вакханка" узнала из газетных объявлений.
Рекламский жил в подвале громадного дома на Мясницкой, хотя он был очень богат.
Лестницу, ведущую в жилище поэта, освещали скелеты со вставными разноцветными электрическими "глазами". Клавдию неприятно поразила эта разнообразная игра и сила света. Она поморщилась.
"Какое сумасшествие!" -- подумала она.
На звонок вышел сам хозяин.
-- Я знал, что это вы явитесь, -- промолвил он просто.
-- Я одарен необыкновенным предчувствием. Очень рад... "Ясновидение" и на этот раз не обмануло меня.
Декадент ввел Клавдию в громадную, окрашенную в кровавый цвет комнату. В комнате не было никакой мебели, за исключением простого белого табурета, широкого стола, заваленного книгами и гравюрами, и огромной кровати, покрытой всем черным; даже наволочки у подушек были черные.
Это убожество обстановки как-то не вязалось с изящным, одетым по последней моде поэтом, руки которого были усыпаны, как "пальцы кокотки", крупными, редкими бриллиантами.
-- Я помешала вам? Не прервала ваше творчество? -- спросила смущенно декадента Клавдия.
-- Мне никто не может помешать! -- ответил устало он...
-- Я мертвец, когда не вижу перед собой новых, красивых женщин, их линий тела...
-- Пожалуйста, без комплиментов! -- воскликнула Льговская. -- К вам они не идут...
-- Никогда я не говорю неправды, хотя правда тоже ложь и даже хуже лжи. Я вас еще не знаю, но вы такая красавица, и я живу...
Глаза Рекламского засверкали дико и страстно. Его восточное происхождение сказывалось во всем. Клавдия, видя, что перед ней полубезумный человек, испугалась и стала раскаиваться в своем визите.
-- Я живу красотой! -- продолжал Рекламский. -- Наука, искусство, знание, -- все фикция. Люди ничему не могут научить друг друга, хотя при взаимном, постепенном воровстве идей друг у друга они могли похитить молнию с небес, которую вы видели в "разных цветах" у меня на лестнице. Без постоянного созерцания нового женского тела я не могу дышать...
И при этих словах он подошел к Клавдии и стал безумно целовать ее, опытной рукой расстегивая ее с "секретными застежками" платье.
Она было вздумала сопротивляться. Но вид поэта был так страшен, что вполне загипнотизировывал и усыплял ее волю...
С каким-то диким наслаждением он любовался на ее опьяняющую наготу... Он как будто бы сам был намагнитизирован ею и любовался, без конца любовался роскошным телом Клавдии.
Льговская покорно лежала на черной кровати. Какая-то истома и вместе с тем непреодолимое желание отдаться этому странному человеку явилась у "вакханки".
Но поэт стоял недвижимо, упиваясь ее наготой. Клавдия протянула к нему со сладострастным стоном руки... Поэт очнулся и, как тигр, бросился на нее и стал душить ее в своих огненных объятиях...