Хирург перевязал царапины Зубова, который охал, как женщина.
Затем он уселся в карету с секундантами, и когда домик лесника скрылся из вида, стал мало-помалу приходить в себя.
Синева на лице и под глазами исчезла. Заиграла краска. Угрюмый и растерянный взор заблистал радостной злобой. На губах задрожала змеящаяся улыбка. Он потирал бледные, тонкие, холодные и смоченные потом пальцы, унизанные перстнями.
Вместе с минованием опасности и смирение сменилось надменностью: скоро Зубов былых дней сидел перед Рибопьером. И видом и обращением старался он показать спутникам своим презрение.
Виконт Талейран обменялся многозначительным взглядом с Рибопьером, и они без слов поняли друг друга.
Едва они отъехали несколько верст, с каретой поровнялись двое всадников.
Один из них, молодой человек с толстым и пухлым лицом, на котором как бисерины сверкали маленькие глазки, нагнувшись к окну кареты, крикнул:
-- Здравствуй, друг Платон! Ты жив?
-- А, Щербатов! Здравствуй, братец, здравствуй! -- отвечал Зубов. -- Пусть остановят карету! -- сказал он в пространство, но так как в карете не сидело слуги, то приказание графа Зубова и не приведено было в исполнение.
Щербатов скакал рядом с окном и продолжал заглядывать, переговариваясь с Зубовым.
-- Ну, что? Цел? Жив? Здоров? Дрался? -- спрашивал он.
-- Ты видишь! -- самодовольно отвечал Зубов. -- Две легкие раны, не вредящие здоровью.
-- Отлично. А сам ты подколол батарда?
-- Нет, Любезнейший, не пришлось. Для тебя поберег.
-- Добро. Я буду стреляться. А если оба промахнемся, то на шпагах. Я в деревне сидя упражнялся и таки наловчился. Да вели же ты остановить карету и познакомь меня с твоими спутниками.
-- Да, да... Остановите! Остановите! -- опять в пространство сказал Зубов, и вновь, за неимением в карете слуги, распоряжение его не было исполнено.
-- Стой, кучер! -- крикнул, наконец, князь Щербатов.
Карета остановилась. Рибопьер и Талейран познакомились с князем.
-- Я еще застану теперь де Сакса в Петерсвальде? -- спросил Щербатов.
-- Наверное, -- подтвердил Саша Рибопьер. -- Шевалье сказал, что будет ждать с секундантами вашего прибытия в городке Петерсвальде, который расположен в нескольких километрах от места поединка.
-- Позвольте вас просить, граф, -- сказал князь Щербатов, -- быть моим секундантом. Со мной запасная, оседланная лошадь. Другой мой секундант, бедный дворянин мелкопоместный, мною из России захвачен для компании. Ведь ничего, сойдет за секунданта? Вы, граф, не побрезгуете?
-- Михеша, подъезжай сюда к нам! -- позвал спутника Щербатов.
Названный Михешей подъехал, держа вторую заседланную лошадь в поводу. Чрезвычайный колер его грушевидного носа и толстых щек обличал в мелкопоместном не последнего из служителей Бахуса. Одет он был в старинный мундир царствования Елизаветы. Петровны и в ботфорты и не мало видывал на своем веку.
Подъехав, он снял шляпу и хриплым голосом доезжачего пробасил:
-- Много лет здравствовать, государи мои!
Саше так противен был Зубов с переходом его от смирения к спеси, что он охотно согласился на предложение князя Щербатова.
Михеша грузно свалился с коня и помог сесть на запасную лошадь Рибопьеру, причем даже придержал ему стремя.
-- Прощай, друг Платон! -- сказал князь Щербатов.
-- Прощай, любезный князь, прощай! -- кивнул головой граф Зубов. -- Постарайся разделаться с батардом по-свойски.
-- Что Бог пошлет, друг Платон, что Бог пошлет! А ты попомни мою услугу, если жив буду. Помяни мя, Господи, егда приидеши во царствие Твое!
Карета тронулась. Всадники поехали по направлению к Петерсвальду.
-- Я слышал, что де Сакс славится искусством биться на шпагах, -- говорил князь Щербатов, -- но каков он стрелок?
-- Шевалье и стрелок превосходный, -- отвечал Рибопьер. -- Вы говорили, что много упражнялись в вашей деревне в стрельбе?
-- Да, это было постоянное мое занятие последний год. Могу сказать, достиг невероятного.
-- И хорошо сделали, ибо иначе неминуемо вам пасть под могучей и ловкой рукой шевалье.
-- Шевалье! Шевалье! -- проворчал Щербатов. -- Только бы мне цель порядочная, я бы вам показал мое искусство.
Они ехали шагом в тени старых, прекрасных буков.
Вдруг выскочил заяц, перебежал дорогу раз, другой и во всю мочь, заложив уши за спину, пустился стрелой вперед по дороге.
-- Дурно, князь, -- пробасил Михеша, -- дурная примета, коли заяц дорогу перебежит! Вернуться бы! Не уйдет поединок-то.
Но князь Щербатов молча достал из кобуры, привязанной к седлу, пистолет и выстрелил в маячившего впереди, как темный, катящийся комочек, косоглазого.
Видно было, как заяц подпрыгнул, перевернулся в воздухе и покатился мертвый по откосу дороги.
-- Ловко! Ай-да, князь! -- похвалил Михеша. Они подъехали к зайцу. Михеша слез и поднял его.
-- Второчи, Михеша, -- приказал Щербатов. -- На ужин нам пригодится.
Они тронулись рысью и, действительно, нашли де Сакса, Поццо ди Борго и Флао де Биллардери в маленьком городке, затерявшемся среди живописнейших гор, в мирной, увитой виноградом, цветущей долине.
Де Сакс сидел под старым каштаном у кабачка и угощал местных властей и почетных обывателей, а также молодых людей и девушек, танцевавших под звуки скрипок нанятых им музыкантов. Близился вечер. Солнце склонилось за вершины горных лесов, и косые лучи его наполняли долину алым сиянием. Воды быстрой речки казались расплавленным золотом. Лица девушек, и так раскрасневшиеся от танцев, озарились нежным пурпуром, от чего они казались еще прелестнее в своей сельской простоте. Они звонко смеялись и обращали лукавые взоры к щедрому красавцу и его спутникам-вельможам.
-- Э, да тут веселье! -- сказал князь Щербатов, подъезжая. -- Михеша, удиви иностранцев, пропляши с девушками бычка.
Но едва де Сакс увидел прибывших, он велел прекратить музыку, встал, пожал руки почтенным гражданам города Петерсвальда, славившим щедрость и любезность знатного господина, и поблагодарил за танцы девушек и молодых людей. Одна из девушек поднесла ему букет алых цветов душистого шиповника, сама закрасневшись, как ее цветы. Шевалье поцеловал девушку, а букет прикрепил на груди. Между тем Щербатов и Рибопьер сошли с лошадей и последний познакомил князя с секундантами де Сакса. С самим шевалье князь Щербатов издали раскланялся.
Противники смерили друг друга холодными взглядами. Вся скопленная годами ненависть закипела в сердце де Сакса при виде наглого обидчика; он отвернулся и сказал своим секундантам, что готов сейчас ехать на условленное Место для поединка.
-- Э, так я сейчас и поехал! -- громко сказал князь Щербатов по-французски. -- Они тут пили, угощались, плясали и целовались с девушками, я же прямо с дороги. Скакал сломя голову из Петербурга. В Вене дня не провел. Прошу извинить, но мы тоже с Михешей хотим выпить и закусить. Кстати, дорогой случилась охота, и дичь подстрелили. Михеша, покажи зайца.
Михеша за уши поднял зайца и показал всем.
-- Хозяин, -- обратился князь Щербатов к румяному содержателю кабачка, -- потрудитесь нам зажарить этого зайца и подайте вина получше.
-- Если этот господин голоден, то пусть кушает зайца, -- сказал шевалье де Сакс. -- Мы же поедем на место поединка и будем ждать у лесничего восхода луны. Драться будет не менее удобно, чем днем.