Но такъ какъ многимъ изъ васъ неизвѣстно мое родословіе, то я попытаюсь, съ помощью музъ, изложить его. Отцомъ моимъ былъ не Хаосъ, не Сатурнъ, не Оркъ, не Япетъ и никто другой этого сорта завалющихъ и заплѣснѣвѣлыхъ боговъ. Моимъ отцомъ былъ Плутосъ {По-гречески значитъ -- богатство.}, единственный и настоящій "отецъ боговъ и людей", не въ обиду будь сказано Гомеру и Гезіоду и даже самому Юпитеру {"Отецъ боговъ и людей" обычный эпитетъ Зевса (Юпитера) у Гомера.}. Это тотъ самый Плутосъ, по мановенію котораго -- и его одного -- искони и до сегодня управляется жизнь боговъ и людей. Отъ его усмотрѣнія зависитъ и война и миръ, и имперіи и совѣты, и суды и политическія собранія, и браки и контракты, и договоры и законы, искусства, увеселенія, празднества -- уфъ. духу не хватаетъ! -- однимъ словомъ, вся общественная и частная жизнь смертныхъ. Безъ его помощи, вся эта толпа поэтическихъ божествъ, скажу смѣлѣе -- даже заправскіе, первосортные боги, либо вовсе не существовали бы, либо влачили бы жалкое существованіе. На кого прогнѣвался Плутосъ, тому и Паллада не поможетъ; напротивъ, кому посчастливилось заручиться его благоволеніемъ, тотъ и самого верховнаго Юпитера, съ его перунами, можетъ задирать вполнѣ безнаказанно. Вотъ каковъ у меня отецъ! Да и родилъ онъ меня не изъ головы своей, какъ Юпитеръ -- эту хмурую и чопорную Палладу: онъ меня родилъ отъ самой очаровательной и привѣтливой изъ нимфъ, Неотеты {По-гречески значитъ -- юность.}. И не въ путахъ банальнаго брака родилъ онъ меня, какъ того хромоногого кузнеца {Гефестъ (Вулканъ), сынъ Зевса и Геры, родившійся хромымъ.}, но -- что не въ примѣръ сладостнѣе -- "сочетавшись въ порывѣ свободной любви", какъ говоритъ нашъ Гомеръ. О, не думайте! тогда онъ далеко не былъ той дряхлой развалиной съ потухшимъ взоромъ, какимъ его выводитъ Аристофанъ; о, нѣтъ! это былъ въ ту пору не тронутый еще юноша, съ молодою кровью, разгоряченною нектаромъ, котораго ему какъ разъ въ ту пору случилось хлебнуть, на пиру боговъ, нѣсколько болѣе, чѣмъ бы слѣдовало.
Если вы спросите о мѣстѣ моего рожденія по-нынѣшнему, вѣдь, вопросъ о благородствѣ происхожденія рѣшается прежде всего мѣстомъ, гдѣ человѣкъ издалъ свой первый младенческій крикъ, то скажу вамъ: родилась я не на блуждающемъ Делосѣ, не въ пѣнящемся морѣ, не въ глубинѣ укромной пещеры, но на тѣхъ блаженныхъ островахъ, гдѣ ростетъ все не сѣянное и не паханное. Тамъ нѣтъ ни труда, ни старости, ни болѣзни; нѣтъ тамъ на поляхъ ни репейника, ни чертополоха, ни лебеды, ни цолыми, ни иной подобной гадости; тамъ всюду чудные цвѣты, на которыя глядѣть не наглядѣться, ароматомъ которыхъ дышать не надышаться. Рожденная среди этихъ прелестей, не съ плачемъ я вступила въ жизнь, а, напротивъ, ласково улыбнулась матери. Ну, право же, мнѣ нечего завидовать верховному Зевсу, съ его кормилицей козой, когда меня вскормили своими сосцами двѣ очаровательнѣйшія нимфы: Мете (опьяненіе), дочь Вакха, и Апедія (невоспитанность), дочь Пана; обѣихъ ихъ вы видите въ толпѣ моихъ спутницъ и наперсницъ. Имена ихъ, если вамъ угодно знать, вы услышите отъ меня -- клянусь Геркулесомъ -- не иначе, какъ по-гречески. Вотъ этой, съ приподнятыми бровями, Овита имя Филавтія (самолюбіе); имя вонъ той, что играетъ глазками и бьетъ въ ладоши, -- Колакія (лесть). А вотъ эта съ дремлющимъ тѣломъ и соннымъ лицомъ, называется Летой (забвеніе). Вонъ та, что сидитъ со сложенными руками, опершись на оба локтя, это -- Мисопонія (лѣность). А вотъ -- вся увитая розами, напомаженная и раздушенная, это Эдонэ (наслажденіе). Вотъ эта -- съ безпорядочно блуждающими взорами -- называется Аноя (безуміе). Вонъ та, съ лоснящейся кожей и упитаннымъ тѣломъ, это -- Трюфе (чревоугодіе). А вотъ эти два божка, что вы видите среди дѣвочекъ, ихъ зовутъ -- одного Комосъ (разгулъ), другого Негретосъ-Юпносъ (безпробудный сонъ). При помощи этой моей вѣрной дружины я все на свѣтѣ подчиняю своей власти, -- повелѣваю самимъ императорамъ.