О ЕСЕНИНЕ ВНОВЬ И ВНОВЬ

(По материалам архива П. И. Чагина)

Публикация О. Л. Андриановой

В непрерывном потоке архивных поступлений не слишком часто попадаются автографы стихотворений Сергея Есенина. Как известно, архив поэта сохранился плохо, многие рукописи его утеряны, местонахождение других неизвестно. Прошло более шестидесяти лет с тех пор, как не стало поэта. Новые автографы Есенина поступили в ЦГАЛИ. Это -- стихотворения, относящиеся к 1925 году, последнему году жизни поэта. Сохранились они в доме Петра Ивановича Чагина (1898 -- 1967), связанного с Есениным добрыми дружескими отношениями.

В личном фонде Чагина (ф. 2550), созданном в ЦГАЛИ в 1969 году и содержащем много интересных и важных для изучения истории литературы документов, хранится черновой набросок его краткой автобиографии, которая начинается так: "Чагин Петр Иванович, родился в 1898 г., учился в 1915--1917 гг. в Моск[овском] Гос[ударственном] Ун[иверсите]те на ист[орико]-фил[ологическом] факультете, вступил в партию в июле 1917 г. Принимал участие в боях за Октябрь в Замоскворечье, был ранен белогвардейцами в грудь навылет. С декабря 1917 г. по май 1918-го возглавлял Замоскв[орецкий] Совет рабочих депутатов". Дальше в очень сжатой форме Чагин перечисляет занимаемые им должности (ф. 2550, новое поступление).

Чагин был и на партийной работе, много лет сотрудничал с С. М. Кировым в Азербайджане и Ленинграде. В 1920-е годы он был редактором "Красной газеты", "Бакинского рабочего", "Зари Востока"; в 1930-е годы -- работал в издательстве Академии наук СССР, с конца 1930-х и до 1946 года он -- редактор и директор Гослитиздата. Его дальнейшая деятельность протекала в издательствах "Московский рабочий" и "Советский писатель".

Нельзя не сказать и о том, что Петр Иванович был человеком редких душевных качеств, писатели его уважали и любили. Доброжелательный редактор, он особенно бережно и любовно относился к молодым начинающим поэтам и писателям, поддерживая их не только морально, но и материально. Недаром ему присвоили шутливое прозвище "Выручагии". В то же время он был острым и принципиальным критиком, авторитетным советчиком, оказавшим несомненное воздействие на рост и развитие многих писателей и журналистов.

Есенин познакомился с Чагиным в Москве в феврале 1924 года у В. И. Качалова; вскоре их знакомство переросло в дружбу. Чагин много и охотно печатал Есенина. В 1925 году в издательстве "Бакинский рабочий" был издан сборник "Русь Советская" с предисловием Чагина. Летом того же года поэт и его жена, Софья Андреевна Толстая-Есенина, жили на даче Чагина в Мардакьянах близ Баку. Здесь и были написаны хорошо известные и любимые многими есенинские стихи, рукописи которых недавно поступили в ЦГАЛИ. Это -- стихотворения "Руки милой -- пара лебедей" (с разночтениями в стихах 8 и 23) и "Тихий ветер, вечер сине-хмурый" (с вариантом в 3-й строке) (там же). Стихотворения эти относятся к циклу "Персидские мотивы", начатому Есениным осенью 1924 года на Кавказе. Хочется напомнить, что "Персидские мотивы" были посвящены Чагину. 21 декабря 1924 года Есенин писал ему. "Стихи о Персии я давно посвятил тебе. Только до книги я буду ставить или "П. Ч." или вовсе ничего. Все это полностью будет в книге" (С. А. Есенин. Собр. соч., т. 6. М., 1980, с. 170--171). Сборник "Персидские мотивы" вышел с посвящением: "С любовью и дружбою Петру Ивановичу Чагину" (там же, т. I. М., 1977, с. 413). А впервые стихотворения этого цикла публиковались в газете "Бакинский рабочий".

В этот же период Есениным написано еще одно стихотворение из упомянутого цикла -- "Шаганэ ты моя, Шаганэ". Литературоведы знают, что оно первоначально имело некоторое отношение к Чагину. В его архиве сохранился черновик выступления на вечере памяти Л. Н. Сейфуллииой, в котором есть любопытные строки, относящиеся к Есенину. "Вернувшись в Баку, он на мардакьянской даче подсмеивался надо мной, что-то тая. Я выуживал у него одно за другим стихотворения для напечатания на страницах "Бакинского рабочего".

А он вдруг с веселым озорством вперился в меня и воскликнул, заливисто смеясь:

-- Хочешь довоображу в тебе персиянку?

И на следующий день привез мне в редакцию стихотворение: "Чагине ты моя, Чагине".

Это была, так сказать, автопародийно подпорченная им "Шаганэ ты моя, Шаганэ".

Я восхитился поистине чародейными стихами и тут же разъярился:

-- Да ты с ума сошел! Как же я могу такое поместить, да еще в газетине, под которой стоит подпись: Чагин?[...]

Сергей лукаво улыбнулся:

-- Хотел разыграть тебя. Но, как говорится, фокус не удалей! -- Затем переписал стихотворение и передал мне: -- Это для книги персидских мотивов, которую, как я тебе писал, я давно решил посвятить тебе. Твою партийную судьбу и редакторскую карьеру портить не буду. Знаю твою щепетильность. "Стансы" мои, посвященные тебе, небось не поместил в "Бакинском рабочем". Так я устроил их в Тифлисе в "Заре Востока". И "Шаганэ" устрою у Воронского -- в "Красной Нови" (ф. 2550, новое поступление).

Среди других поступивших в ЦГАЛИ рукописей Есенина в архиве Чагина есть еще два стихотворения. На одном из пожелтевших от времени листков бисерным есенинским почерком написал заголовок: "Народная -- подражание песенке матери", первые строки другого -- "Чтой-то солнышко не светит, над долиною туман". С первого взгляда можно было бы предположить, что эти стихотворения близки к песенному жанру. Это не удивительно: ведь сам поэт часто называл свои стихи песнями. При разборе материалов архива Чагина (поступившего в ЦГАЛИ еще в 1969 году) был найден ключ к правильному пониманию этих неизвестных ранее стихотворных строк Есенина. Оказывается, эти листики -- интересный штрих к раскрытию сложного механизма творческой лаборатории поэта.

Подробно об этом рассказывает Чагин в своих воспоминаниях, написанных в 1950-е годы (см. там же, оп. 1, ед. хр. 2). Это черновые наброски его воспоминаний, многое из сказанного в них уже известно, тем не менее некоторые факты хочется привести еще раз.

Чагин пишет: "В разговорах со мной в свои самые лучезарные творческие годы (1924 -- 1925) Есенин после долгого вдумчивого чтения по утрам произведений Маркса, Ленина, Пушкина, Гоголя и восточных классиков -- Сзади, Омар Хайяма, Фирдоуси, Гафиза сурово осуждал создававшие ему славу "российского скандального пиита", по его же выражению, "хулиганско-задиристые" стихотворения из цикла "Москва кабацкая" [...]

Неверно широко распространенное представление о нем, как о поэте, которому все давалось легко, что называется, с ходу, которого вывозила кривая вдохновения, на которого сходило наитие, и он писал, как птица поет. Нет -- я был свидетелем тщательного изучения Есениным документов и первоисточников, пытливого чтения многих и многих книг, расспросов бывалых людей и дотошных бесед с ними при его работе и над "Балладой о двадцати шести", и над "Анной Снегиной", и над "Персидскими мотивами" и другими произведениями закавказской поры его поэтической биографии, и поистине можно было преклоняться перед этим самоотверженным, самозабвенным тружеником пера, который умел помножать вдохновение на неусыпную работу, на физические усилия ума.

С. Есенин много работал над формой своих произведений. И чем дальше, тем все больше понимал, что секрет поэтического мастерства в простоте. В мае 1925 года в стихотворении, посвященном первомайскому празднику в Баку, он писал: "Стихи! Стихи! Не очень лефте {От названия литературной группы "Леф" ("Левый фронт искусств").}! Простей! Простей!" А в своей последней автобиографии в октябре 1925 года, за два месяца до смерти, со всей присущей ему искренностью заявил: "В смысле формального развития теперь меня все больше тянет к Пушкину".

Среди рукописей поэта, находящихся у меня, привлекают внимание три листка под общим заголовком "Форма". Года два назад в Институте мировой литературы имени А. М. Горького сняли фотокопии с этих листков. В сборнике "День поэзии" в 1956 году первое стихотворение "Цветы на подоконнике, цветы, цветы" было бездумно опубликовано под заглавием "Форма".

А теперь перепечатано в недавно вышедшем в издании издательства "Московский рабочий", в общем любовно и добротно составленном сестрами поэта Е. А. Есениной и А. А. Есениной, однотомнике произведений Сергея Есенина.

Заглавие "Форма" вызывает полное недоумение -- оно никак не вяжется с содержанием стихотворения, не корреспондирует ему.

А между тем, три листка, из которых опубликовали только одно стихотворение, написанное на первом, это творческая лаборатория поэта, письменное свидетельство его работы над формой. На первом листке -- общий заголовок: "Форма" и подзаголовок: "Свое". Идут стихи:

Цветы на подоконнике,

Цветы, цветы...

На втором листке цифра 2 и заглавие: "Народная -- подражание песенке матери":

Ехал барин из Рязани,

Полтораста рублей сани...

И на третьем, озаглавленном в скобках "(Пример)", песня, бытовавшая тогда на Тамбовщине:

Чтой-то солнышко но светит...

Это было в пору работы Сергея Есенина над поэмами "Цветы", "Анна Онегина", "Мой путь" и поэтически трансформировалось в них.

Сложна и многообразна была творческая лаборатория Сергея Есенина. У него было необычайное чувство ритма, но часто он, прежде чем положить свои лирические стихи на бумагу, проигрывал их при мне, видимо, для самопроверки на рояле, испытывал их на звук и на слух, а в конечном счете на простоту, кристальную ясность и доходчивость сердца человеческого до души народной" (там же, л. 5 -- 12).

Итак, в архиве Чагина сохранился еще один стихотворный текст Есенина. До сих пор он нигде не публиковался.

НАРОДНАЯ

подражание песенке матери

Ехал барин из Рязани,

Полтораста рублей сани.

Семисотенный конь

С раззолоченной дугой.

Уж я эту дугу

Заложить не могу,

Заложить не могу

Ни недругу, ни врагу,

Как поеду на Губань,

Соберу я разну рвань,

Собирайте, братцы, дань.

-----

Только рвани нынче нет,

По-другому сделан свет,

И поет гармоница,

Что исчезла вольница.

Руки врозь. Возжи брось.

Такая досада.

Тани нет. Тани нет,

А мне ее надо.

С. Е.

(там же, новое поступление).