Серединные двери отворяются. За порогом видны два трупа. Орест выступает из дворца. Служители несут за ним огромное пурпуровое покрывало. Орхестра наполняется народом.
Орест Взгляните на вчерашних повелителей, Цареубийц и дома разорителей! Четой они сидели, величаяся, На месте царском; мертвые, четой лежат, Храня и в смерти свой обет взаимности. Клялись они владыку сообща убить, Совместно и погибнуть: слово сдержано. 980 Взгляните также, страшных очевидцы дел, На сей снаряд убийства, — путы рук и ног, Тенета, в коих мой отец запутался. Развернутую окрест обнесите ткань И людям покажите: ловят витязей В какие мрежи! Матери моей дела Отец пусть видит, — мой отец? — нет, общий всем, Всезрящий, Солнце!.. Солнце, будь свидетелем, Что право поступил я, смертью мать казнив!.. Эгисфа нет нужды мне поминать: давно, 990 Как ложа осквернитель, заслужил он смерть. Но та, что эту западню расставила, И на кого ж? — на мужа, от которого Имела сына… некогда любимого… Потом — ее убийцу… — кто она? Жена ль? Мурена ль? Иль ехидна, чье касание Мертвит и без укуса?.. Столь нагла и зла!.. 1005 Пусть мне не приведется жить с такой женой: Нет, лучше мне бездетным умереть в роду.
Хор 1007 О, улика вины! Злодеянье жены! Сколь ужасную смерть ты приял, царь! (На багрянце бледны, следы крови видны!..) Ждать умей — и страдание цвет даст.
Орест 1010 Повинна ль в злодеяньи, неповинна ль мать? Улика — парус, пятнами поблекнувший, Где меч гулял Эгисфа… Краску медленно 1013 Съедает кровь: от крови пурпур вылинял. 997 Как мне, нехульным словом, заклеймить позор? Что эта ткань? Капкан ли? Зверолова ль сеть? Иль с головою тело пеленающий 1000 Могильный саван? Путы ли на пленника? Такой накидкой был бы запастись готов Грабитель придорожный, мирных путников С мошной набитой ловом промышляющий: 1004 разбойничал бы лихо, с ней орудуя… 1015 Гляжу на роковую пелену, скорбя О жребии отцовском и о роде всем. 1014 И подвиг свой хвалю я, и кляну зараз 1017 Победы незавидной скверну черную…
Хор Неповинным весь век не прожить никому, 1019 Не прожить и без горькой печали. Увы, увы!.. Раньше скорбь к одному, 1020 А к другому поздней постучится.
Орест Но знайте… Чем я кончу, сам не ведаю… С ристалища метнулись кони разума И понесли возницу… Мыслей бешеных Не удержать мне… К сердцу подступил и песнь Заводит Ужас; рвется в лад подплясывать Той песни сердце. Слушайте ж, друзья, пока Я в разуме! Казнил я правосудно мать, Отца убийцу, мерзкую в глазах богов. А смелость влил мне в душу — величаюсь тем 1030 Вещатель Локсий. Он пророчил: нет вины В сыновней мести; если ж неискупленной Кровь отчую оставлю, карой бог грозил… Какой? О том ни слова! Нет стрелы лютей… И ныне — вот я, — в путь готов. Ветвь маслины Беру с тесьмою белой. Держит к Локсию
Свой путь паломник, — в пустынь ту, где пуп земли, Где светит огнь неугасимый, — вымолить От крови, от родимой очищение. Других же не велел мне очагов искать 1040 Владыка Локсий… Знайте ж, о аргивцы, все Как было, чтоб могли вы дать свидетельство. Всю жизнь опальным странником скитаться мне, Опальным и по смерти меж людей прослыть.
Предводительница хора По правде поступил ты. Запрети ж устам Порочить меч твой. Зло прикличет наговор. Ты весь народ аргивский свободил, срубив Единым махом двум драконам головы.
Орест А!.. А!.. Кто эти жены в черном рубище? Клубятся змеи в их власах… Горгоны ли?.. 1050 Нельзя при них на месте оставаться мне.
Предводительница хора Орест, сын отчий — больше всех сынов земли! То бред и морок. Муж победы, мужествуй!
Орест Не бред, не морок — это палачи мои: Угадываю свору мстящей матери.
Предводительница хора Еще багряны руки кровью свежею: Вихрь мыслей, смута, ужас — от нее в душе.
Орест О Феб — владыка! Множится их сонмище… Из глаз их кровь сочится и поганый гной…
Предводительница хора Одно тебе цепенье — сила Локсия: 1060 Его коснись: от муки разрешит тебя.
Орест Врагини вам незримы; я же вижу их. Нельзя мне медлить! Гонятся! Бегу, бегу!
Убегает по дороге к морю.
Предводительница хора Ступай же с богом! Он да соблюдет тебя, Ведя тропой страстною ко спасению.
Хор (удаляясь с орхестры) Уж и третья гроза всколыхнула чертог Стародавний царей, И пахнуло живым дуновеньем!.. Как впервые над ним разразился удар: То Фиестов был пир плотоядный. 1070 А второй был удар, — это страсти царя, Что водил за моря всеахейскую рать И в купели погиб. А и третий пришел — избавитель иль жрец Рокового конца?.. Вновь затишье — доколь? И куда приведет, И замрет ли проклятие рода?
Перевод Вяч. Иванова.