Да, я живу на улице Бруссы... В первом этаже обитого железом старинного дома.
Улица Бруссы, идущая ступенями, точно лестница, удивительно похожа на генуэзские улочки, отвесно спускающиеся на via Бальби. Это узкий, крутой и темный коридор. Солнце никогда не гостит в этой улице. Прохожие ее обходят. Дождь превращает ее в бурный поток.
Мои апартаменты -- апартаменты военного атташе Республики -- состоят из двух огромных, как церкви, залов и из нескольких неудобных и маленьких комнат. Оба зала соединяются аркой с турецкими лепными украшениями. В моих глазах -- это единственное достоинство здания. К несчастью, дипломатический декорум требует, чтобы мои гостиные оставались гостиными, ввиду предстоящих приемов, и я не могу поставить мою кровать или письменный стол под этим маленьким сводом из черного дерева и фаянса. Я положительно начинаю ненавидеть улицу Бруссы.
Кроме того, эта улица находится в центре Перы. У меня в ушах еще звенят слова Мехмед-паши на Большом мосту: "Пера, Галата, Татаявла, Таксим -- помойная яма".
Пера, Галата, Татаявла, Таксим. Нет, это некрасиво!.. Я еще хорошенько не разобрался, потому что Константинополь -- огромный мир. Этот мир разделен Золотым Рогом на два континента, более различных между собою, чем Европа и Америка. С одной стороны -- турецкий город Стамбул, воспетый Лоти; с другой -- предместья левантинских паразитов: Пера, Галата, Татаявла и другие. Все эти предместья противны. Греческие, армянские или космополитические, христианские, -- во всяком случае, они слишком верно отражают жалкое христианство Востока. Улицы Перы, по которым мне волей-неволей приходится шагать каждый день, кишат самой противной толпой, какую только себе можно представить, и нисколько не походят на ослепительный круговорот на мосту через Золотой Рог. Главная улица Перы -- карикатурная претензия на наименее парижский из наших парижских бульваров -- обладает способностью выводить меня из себя. Все здесь по-обезьяньи подражает Западу: пятиэтажные дома, улицы с трамваями, лавки с английскими вывесками, мужчины в котелках, дамы в провинциальных платьях. Их левантинская внешность малопривлекательна. И я боюсь, что она скрывает за собой нечто еще менее привлекательное -- смесь из других, более отвратительных подражаний Западу: мелкой хандры, мелких сплетен, мелкой подлости, мелкого мошенничества и мелкой корысти.
Мой турок-маршал говорил правду: в Константинополе нет ничего, кроме Стамбула. Каждый вечер я с порога этого огромного моста любуюсь Турцией, так отчетливо вырисовывающейся своими минаретами на вишневом фоне заката. Мне еще не удалось туда сходить, потому что все шесть посольств еще на два месяца останутся в Терапии или Буюк-Дере на Верхнем Босфоре, в пяти милях отсюда. И я в качестве приезжего отбываю каждый день наказание, отправляясь с визитами по всем посольствам, переходя от секретаря к секретарю, оставляя свои визитные карточки у так называемых "людей света" -- константинопольского света, для которых загадочное происхождение является почти непременной отличительной чертой.