1 апреля 1939 года Антона Семеновича не стало — он умер внезапно от тяжелой болезни сердца.
Заканчивая воспоминания о нем, я невольно еще раз мысленно пробегаю свой жизненный путь, начиная со времени первой встречи с этим замечательным человеком. Поступая юношей в сельскохозяйственный институт, я и не думал когда-нибудь стать педагогом.
Пафос педагогики увлек меня, как и многих других, кого счастливая судьба столкнула с Антоном Семеновичем.
В 1930 году я начал по совместительству работать лектором и преподавателем в ряде харьковских вузов, а с 1934 года полностью перешел на вузовскую учебную работу. Педагогическая закалка, полученная в колонии имени Горького, всегда помогала и помогает мне находить решения трудных задач, постоянно возникающих в педагогической практике.
В 1940 году среди моих студентов-дипломников одного из харьковских технических вузов был студент Котов. Кто мог бы узнать в этом подтянутом и дисциплинированном студенте того замухрышку, который в первые месяцы своего пребывания в колонии имени Горького частенько забывал умыться после работы в котельной нашей оранжереи!.. Руководя дипломным проектом Котова, я часто встречался с ним. Закончив беседу по техническим вопросам, мы всякий раз начинали вспоминать наше житье в колонии. Вспоминали колонистов, воспитателей и «нашего Антона», с болью думая о том, что его уж нет в живых, что ни дела, ни случай, ни душевная потребность услышать его совет никогда больше не сведут нас с ним...
Котов часто сравнивал свое тяжелое прошлое беспризорника со славным настоящим студента-дипломника инженерного вуза.
— В те двадцатые годы изъездил я всю страну, — рассказывал он, — под вагонами, на буферах... Не раз били меня торговки, когда я неудачно пытался стянуть у них пирог или какую-нибудь другую снедь. И потом с компанией друзей-беспризорников начал уже заниматься и взломами сараев, амбаров, клетей. Словом, путь у меня был один — в тюрьму... Пробирался я как-то глубокой осенью из Харькова в Николаев, и на станции Полтава-Южная железнодорожная охрана, сняла меня, промокшего и иззябшего до последней степени с буфера пассажирского вагона. Стрелок попался покладистый и по дороге к дежурному начал увещевать: «И чего и куда вы все ездите? Ведь вот тут рядом советская власть для вас колонию устроила, кормит, поит, одевает, учит бесплатно, а вам, дуракам, хочется мокнуть да мерзнуть, да нам беспокойство причинять...» Я только ждал удобной минуты, чтобы юркнуть куда-нибудь под вагон, но слова стрелка меня остановили, и я спросил его: а далеко ли до этой самой колонии и примут ли меня? «Выпишет тебе дежурный направление, тогда, конечно, примут», — сказал стрелок... Так я попал к Антону Семеновичу, а потом поступил на рабфак, а сейчас, как видите, уже институт заканчиваю. Иной раз прямо не верится, что через месяц буду инженером! И всем этим я обязан советской власти, сделавшей из меня настоящего человека... — Котов встал из-за стола, взволнованно прошелся по комнате.
Слова его шли из самой глубины души. Это говорил воспитанник Антона Семеновича Макаренко — я узнавал за словами Котова голос «нашего Антона», я думал о том, сколько таких питомцев колонии имени Горького рассеяно по необъятной нашей Родине!
Время идет, и из моей памяти уже изгладились имена многих колонистов, но в душе навсегда сохранились образы таких горьковцев, как Калабалин, Шершнев, Супрун, братья Чевелий, Архангельский, Горгуль, Беленький, Белухин, Перцовский, Белковский, Мухины — брат и сестра, братья Котовы, Братченко, Галатенко, Тося Соловьев, Волковы, Новиковы, Стебловский, Тупицын, Шнайдер, Дроздюк, да и многих других ребят.
В годы Великой Отечественной войны горьковцы — солдаты и офицеры Советской Армии — геройски боролись с фашистскими полчищами. Трусов, людей с расслабленной волей и жалкими нервами, среди них не было. Воспитанники Антона Семеновича Макаренко, они в своем детстве и юности получили настоящую идейную закалку на всю жизнь... С честью выполнял ответственные задания советский разведчик Калабалин, немало врагов и вражеской техники уничтожил танкист Супрун, на боевом посту погиб старший Чевелий, а младший — летчик — был не раз тяжело ранен в боях, успешно боролся с гитлеровцами Павлуша Архангельский, в партизанской войне сложил свою голову Денис Горгуль. Жизнь и деяния каждого из них никогда не будут забыты...
Когда думаешь об Антоне Семеновиче, невольно сравниваешь его с другим гигантом в иной области человеческой деятельности — с Иваном Владимировичем Мичуриным.
Иван Владимирович вышел из недр народа и, неустанно трудясь в одном из уголков нашей Родины, разработал научные основы материалистической биологии, ниспровергнув идеалистическую псевдонауку Вейсмана, Моргана, Менделя, и наметил пути сознательной, плановой переделки природы человеком.
И Антон Семенович вышел из недр народа и, неустанно трудясь в другом уголке нашей Родины, разработал научно обоснованные методы коммунистической педагогики и блестяще применил их на практике, отбросив, как хлам, путаные, лживые измышления педологов и им подобных поклонников буржуазной, идеалистической псевдонауки о воспитании.
Как Иван Владимирович Мичурин создавал в своих садах новые виды растений, так и Антон Семенович в детском коллективе создавал нового человека.
Богатое педагогическое наследство, оставленное нам Антоном Семеновичем, ныне изучают все: родители и дети, старики и молодежь, педагоги и учащиеся. Старшее поколение должно учиться у него воспитывать в духе коммунизма детей, подростков, юношей, девушек; младшее поколение должно учиться у него совершенствовать и закалять себя, чтобы вместе со старшим поколением строить славное будущее — коммунистическое общество. Настала пора творческого изучения наследства А.С. Макаренко. Он верил в победу своих идей, и она пришла.