Перевод с английского М. Горбунова-Посадова

Глава I.

Заботливая кукушка.

Высоко на стене кухни старого сельского домика, на склоне горы в Швейцарии, висели маленькие деревянные часы. В маленьких деревянных часах жила маленькая деревянная кукушка, и каждый час она выскакивала из своей маленькой деревянной дверки и бросала взгляд вокруг, чтобы посмотреть, что делается на свете и выкрикнуть время. Затем она впрыгивала обратно в свой маленький темный домик, чтобы дождаться там, тикая свои минуты, того времени, когда ей снова можно будет сообщить людям -- который час.

Однажды весной, под вечер, когда солнечный свет, все уменьшаясь, окрашивал снежные вершины гор в прекрасные цвета и посылал длинные снопы золотого света через всю долину, кукушка вздрогнула и проснулась.

-- Ах! -- сказала она себе, -- уже шесть часов -- и ни звука в кухне! Ведь как раз пора матери Адольф готовить ужин. Что бы случилось с этой семьей, если бы я о них не заботилась! Они никогда не знали бы, когда время ужинать, если бы я им этого не говорила, и должны бы умереть от голода. Это несомненно! Какое счастье для них, что я такая заботливая птица!

Маленькая деревянная дверка распахнулась и кукушка высунула свою маленькую деревянную головку.

В кухне не было слышно ни звука, кроме громкого тиканья часов.

Вдоль стены кухни стоял стол, и на нем сидела маленькая серая мышка, которая грызла крошку сыра. Длинный сноп света пробивался сквозь западное окно прямо к большой изразцовой печке, как бы стараясь разбудить внутри ее пламя. Один из лучей упал на миску с водой, которая стояла на полу, и послал веселых зайчиков танцевать по блестящей жестяной посуде в буфете.

Внутри часов послышался странный ворчащий звук. И затем внезапно раздалось громкое "ку-ку" кукушки. Мгновенно маленькая серая мышка соскочила со стола и удрала в свою дырку в полу, а золотой солнечный луч задрожал и исчез.

-- Ку-ку, ку-ку, -- выкрикивала кукушка во весь голос. -- Ку-ку, ку-ку, ку-ку, -- шесть часов! -- Исполнив свою обязанность, кукушка впрыгнула обратно в свой маленький темный домик, и дверка захлопнулась за ней.

В саду мать Адольф услышала кукушку и, приподняв голову от грядки лука, которую она полола, сосчитала по пальцам: "Час, два, три, четыре, пять, шесть! Ай, ай! Уже шесть часов и солнце светит из-за старого Пилатуса!" -- сказала она и, поднявшись со своих немного затекших колен, постояла минутку, смотря на зеленые склоны горы Пилатуса, спускающиеся к долине.

Далеко, далеко внизу синие воды Люцернского озера отражали огненные краски горных вершин. Горы возвышались там, вдали, на той стороне озера, а ближе виднелось, раскинувшееся по уступам старого Пилатуса, маленькое село, все в зелени садов. В это время зазвонили колокола на колокольне, и звуки неслись через поля, усеянные желтыми златоцветниками, и достигли матери Адольф, уже стихая. Колокола соседних деревень присоединились к этому звону, и воздух весь был. пронизан их звуками, которым вторило тысячекратное эхо гор.

-- Где же это пропадают дети? -- сказала мать Адольф, оглядываясь вокруг. -- Что то не слышно ни малютки, ни близнецов уже больше часа. -- И, сделав из рук лодочку, она прибавила собственную песенку к хору гор:

Так пела мать Адольф, и сейчас же из-за ив, которые окаймляли ручей в конце сала, два детских голоса пропели ответную мелодию:

Секунду спустя, два загорелых, белокурых, голубоглазых малыша, мальчик и девочка лет десяти, появились, таща за собой поставленный на колеса грубый ящик, в котором сидела круглая, розовая, голубоглазая крошка.

Со смехом и криком они бросились по садовой дорожке к матери.

Далеко внизу на длинной тропинке, ведущей от деревни, шел человек, согнувшийся под тяжестью огромной корзины. Он с трудом взбирался по крутому склону.

-- Смотрите, -- воскликнула мать Адольф. -- вон идет отец из деревни. Он таишт целую корзину хлеба. Беги, Сеппи, помоги ему донести. Фриц тоже скоро придет с козами. Они с отцом, наверное, голодны, как волки. Слышите!

Она остановилась, прислушиваясь.

Вдали, из-за голубых гор, несся звук рожка, наигрывавшего веселую песенку.

-- Вот и Фриц! -- воскликнула мать Адольф. -- Живо, Сеппи! А ты, Ленели, иди со мной в кухню. Ты можешь дать Розели поужинать, пока я накрою на стол и сварю ужин.

Она подняла ребенка на руки и пошла торопливой походкой к дому. Ленели бежала сзади, тащила коляску, и в тоже время играла с Розели, сидящей на плечах у матери, в прятки

Когда они дошли до двери. Ленели села на ступеньку и мать Адольф дала Розели ей на руки, а сама вошла в дом. Оттуда послышался шум ее торопливых шагов по кухне, треск печной заслонки и звон жестяной посуды. Скоро мать опять появилась в дверях, держа в руках чашку и ложку.

Чашку она дала Ленели, а маленькая Розели завладела ложкой и, лепеча от удовольствия, совала ее сначала себе в глаз, а затем в маленький розовенький носик, стараясь изо всех сил найти рот. Было очень смешно смотреть на Розели, как этот ее розовенький рот никак не попадался ей, хотя она старательно открывала его, стараясь его отыскать. Наконец, Ленели взяла ее ручонку в свою и показывала путь каждому глотку.

Над их головами, на ветке черешни около двери, сидел реполов и щебетал свою вечернюю песенку:

"Черешни красные, черешни красные, черешни красные в июне", -- казалось, пел реполов. По крайней мере, Ленели говорила малютке, что он поет именно это, а она, конечно, должна была знать, что он поет.

Перед тем как Розели успела проглотить последний глоток, появились с корзиной отец и Сеппи, и в то же мгновение послышался топот многих маленьких копыт по твердой земле двора, и из-за угла их старого серенького домика показался старший их брат Фриц с козами. С Фрицем явился и Белло, лая и виляя хвостом от радости, что он опять дома и всех их видит Белло бросился к Ленели и лизнул ей руку, едва не опрокинув в своем шумном приветствии миску с молоком, а Розели радостно залепетала от удовольствия, поймав его длинные, шелковистые уши.

-- Прочь, Белло, прочь! -- закричала Ленели, подняв миску высоко над головой. -- Ты прольешь наш ужин!

Белло же решил выпросить себе молока. Он встал на задние лапы, скрестил передние и пролаял три раза. Так учил его делать Фриц.

-- Ему нужно дать кусочек, иначе он забудет свои фокусы! -- засмеялся Фриц, и Ленели, отломив кусок хлеба, бросила его собаке. Белло поймал его на лету, проглотил в один глоток и принялся просить снова.

-- Нет, нет, -- сказала Ленели, -- ступай, Белло, теперь с Фрицем и помоги ему загнать в сарай коз. А потом и ты поужинаешь.

Фриц свистнул, и мгновенно Белло, как пуля, летел за Нэнни, черной козой, которая уже пробиралась к саду, чтобы отведать зеленую ботву моркови.

-- Время детям отправляться спать, -- сказала себе кукушка и, выскочив из своего маленького домика, провозгласила "ку-ку" так внушительно, что Ленели торопливо поднялась с Розели, чтобы уложить ее в колыбель.

Розели не была довольна кукушкой. Она хотела бы поиграть с Белло и слушать песню перепела, но Ленели сидела около ее колыбели, пока мать Адольф доила коз, и качала, напевая старинную песенку:

Баю, деточка, баю.

Песню я тебе спою.

Твой отец пригонит коз,

Мама дуб из листьев-грез

Чуть тряхнет своей рукой, --

Сон-листок уж над тобой.

Баю, девочка, баю.

Песню дальше я спою:

В небе звездочки горят --

То овечек и ягнят

Серебристая луна

Стережет -- пастух она.

Баю, деточка, баю.

Песню снова я спою.

Снова и снова пела Ленели эту песенку до тех пор, пока тяжелые веки не закрыли голубые глазенки Розели. Тогда Ленели быстро спустилась вниз в темноте по скрипящей лестнице. В кухне уже сидели отец, мать, Фриц и Сеппи. Ленели села за стол и принялась есть суп, заедая хлебом и сыром.

В девять часов в комнате было снова тихо и пусто. Маленькая мышка выскользнула из своей дырки в полу. Белло, уткнув нос в лапы, заснул у дверей. Высоко над горой Пилатусом плыл месяц через усыпанное звездами небо, обливая своим серебристым светом сельский домик и вершины гор, покрытые снегом.

-- Ку-ку, -- сказала девять раз в девять часов маленькая деревянная кукушка, и опять колокола на сельской колокольне ответили ей. -- Все хорошо, -- протикала кукушка. -- Надо не забыть, что завтра, утром я должна в три часа разбудить петухов, солнце в четыре, а семья должна встать в пять. Ну, а теперь я вернусь и вздремну немножко, пока мне это можно. -- И она вскочила снова в часы и захлопнула за собой дверку.

Глава II

Сеппи и Ленели учатся новой работе.

На следующее утро в пять часов мать Адольф уже встала, и кукушка разбудила только Фрица. Хотя она и прокричала пять часов изо всей своей силы, но ни Сеппи, ни Ленели не проснулись. Они спали очень крепко.

-- Фриц, пойди разбуди близнецов! -- сказала мать Адольф и пошла к дверям сарая, где обыкновенно доила коров. -- Только не буди малютку. Я хочу, чтобы она спала сколько захочет.

-- Хорошо, мама, -- сказал Фриц и взбежал наверх по скрипящей лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.

Он подбежал сначала к кровати Ленели и пощекотал ей пятки. Она поджала ноги и продолжала спать. Тогда он подошел к кровати Сеппи и начал трясти и толкать его, стараясь его разбудить. Но все было напрасно. Тогда Фриц схватил Сеппи за одну ногу и вытащил его из-под одеяла. С криком Сеппи проснулся и бросился на Фрица, и не прошло и секунды, как оба мальчика катались по полу с таким криком, словно они были индейцы. Их борьба разбудила Ленели и Розели, а мать Адольф, услышав из козлятника шум, прибежала как раз во время, чтобы увидеть, как Сеппи сидит на Фрице и выбивает по его животу такт песенки, которую он поет во все горло. Розели сидела на руках у Ленели и была очень довольна этим зрелищем.

Мать Адольф с ужасом посмотрела на эту драку. Она стащила Сепии с живота Фрица и прикрикнула строго на старшего сына.

-- Фриц, -- сказала она, -- я же велела тебе идти тихонько и не разбудить малютку.

-- Я был тих, -- сказал Фриц, поднимаясь с полу. -- Я был так тих, как я только мог, но они не проснулись, так что мне пришлось стащить Сеппи с кровати, -- иначе невозможно было разбудить его.

Он посмотрел на мать такими невинными глазами, что, против ее желания, у нее дрогнули губы, и она улыбнулась.

-- Я буду знать теперь, что значит посылать такого большого оболтуса с такими поручениями, -- сказала она. -- Белло сделал бы это лучше. Право, в другой раз я буду посылать его.

-- А теперь, когда вы все проснулись, я хочу вам сообщить большую новость, которую отец сказал мне вчера вечером. Отец выбран обществом пасти сельское стадо в высоких Альпах и пробудет там со стадом все лето. Он возьмет с собой и Фрица, чтобы он пас скот, пока отец будет делать сыр. Во всех горах нет лучшего мастера по приготовлению сыра, чем ваш отец, -- прибавила она с гордостью.

Больше чем о чем либо другом на свете каждый мальчик в этой части Швейцарии мечтает отправиться со стадом на все лето в высокие горные пастбища, и Фриц был так рад, что перевернулся от удовольствия в воздухе. Когда он встал снова на ноги, лицо его сделалось серьезным и озабоченным.

-- Но кто же будет заботиться о наших козах? -- спросил он.

-- Ах, -- ответила мать, слегка вздохнув. -- Да больше некому, кроме Сеппи и Ленели. Вместе они смогут справиться с этим. Сегодня же ты, Фриц, должен взять их с собой в горы, чтобы показать им дорогу на пастбище и научить их пасти коз.

-- Сегодня? Вот в этот самый день? -- воскликнули оба близнеца. Они никогда раньше не были на пастбищах коз, и для них пойти туда было необыкновенным происшествием.

Но тут Ленели подумала о матери. Она бросилась к ней на шею.

-- Но кто же останется с тобой, мамочка? -- воскликнула она. -- Ты будешь целые дни одна, некому будет тебе помочь, и тебе не с кем будет поговорить, кроме Розели.

-- Да, -- вздохнула мать, -- это правда. Для меня это будет долгое, одинокое лето. Но другого выхода нет, ничего не поделаешь. Это большое счастье для нас, что отец и Фриц будут зарабатывать в горах деньги. А вы с умным старым Белло скоро станете такими же хорошими пастухами коз, как и Фриц. Идите-ка теперь скорее завтракать, потому что козы уже подоены и с нетерпением ждут, чтобы их выгнали в горы.

Она взяла Розели на руки и потихоньку сошла вниз по лестнице. Когда, несколько минут спустя, близнецы и Фриц спустились в кухню, они нашли уже приготовленное для них молоко и хлеб и завернутый в чистое полотно завтрак из хлеба и сыра, который Фриц должен был нести в кармане.

Отец Адольф вернулся из огорода, где он окучивал картошку, чтобы посмотреть, как дети в первый раз пойдут в горы,

Впереди прошли козы, резвясь на свежем утреннем воздухе и позванивая своими колокольчиками. За ними с очень важным видом бежал Белло, затем Фриц с петушиным пером на шляпе, с маленьким рожком в руках и с фляжкой, подвешенной через плечо, и, наконец, сзади всех оба близнеца.

-- Ну, у вас будет длинный путь, детки, -- сказала мать Адольф, целуя их на прощание, -- ваши ноги очень скоро устанут взбираться все выше и выше. Если бы каждый из нас стал останавливаться, когда он устанет, ни одна бы работа на свете не была бы сделана. Хорошенько запоминайте дорогу, не уходите от тропинки далеко, что бы ни случилось.

-- Слушайтесь Фрица, -- прибавил отец Адольф, -- и не теряйтесь. Оставайтесь все время с Фрицем и козами.

-- Хорошо! -- воскликнули близнецы и пустились догонять брата, который успел уйти довольно далеко от них. Они обернулись там, где тропинка огибала большой утес и где было такое хорошее эхо, и замахали матери руками. Фриц же проиграл на прощанье веселую песенку на рожке.

Затем скалы скрыли их из виду, и они бодро начали подниматься в горы. Им надо было пройти много тяжелых, поднимающихся в гору километров, к высотам, где паслись козы. Маленькие, непривычные ноги близнецов заныли от утомления еще задолго до того, как они достигли лужаек зеленой травы, которые были отведены для их коз. Они прошли мимо поля, где паслись коровы, и на долю Белло выпала трудная работа удержать коз на тропинке, так как это пастбище было только для коров, а козы не хотели признавать этого.

Целых два часа они взбирались все выше и выше по горной тропинке, которая временами шла рядом со стремительными ручьями, временами по краям головокружительных пропастей и все время между утесами. Наверху виднелись покрытые снегом горные вершины, а внизу расстилались зеленые долины.

Наконец, когда измученным детям казалось, что они больше не смогут сделать ни шагу, они вышли к первому козьему пастбищу. Здесь они сделали привал. Козы радостно прыгали вокруг и жадно щипали траву, которая росла среди скал. Белло тяжело опустился на гладкий камень, высунув язык, а Фриц с близнецами растянулись отдохнуть на мягкой траве.

Почти в ту же минуту Сеппи заявил: -- Я голоден.

-- Я тоже, -- сказала Ленели.

-- Вы будете голодны тут все время, -- сказал Фриц. -- Уж такой здесь воздух!

-- Давайте завтракать, -- предложил Сеппи.

Фриц вытащил сверток с завтраком из кармана и развернул его.

-- Какой маленький завтрак! Он стал гораздо меньше, чем был дома, -- заметила Ленели. -- Отчего это случилось?

-- Ты теперь голоднее, чем была тогда, -- объяснил Фриц.

-- Я бы мог его съесть один, -- заявил Сеппи.

-- Нет, ты этого не сделаешь, -- засмеялся Фриц. -- Я позабочусь об этом.

Он разделил хлеб и сыр на три равных порции и вручил по одной каждому из близнецов.

-- Теперь мне уж нет дела до того, что вы будете делать с вашими частями, -- сказал он. -- Только имейте в виду, что если вы съедите сейчас все сразу, вы будете к тому времени, как можно будет возвращаться домой, так голодны, что будете рады щипать траву вместе с козами. Лучше съешьте-ка сейчас только по одному кусочку и запейте водой, а остальное доедайте понемногу.

Сеппи посмотрел с жадностью на свою порцию и взял один кусочек. Но он уже не мог остановиться до тех пор, пока не увидел, что весь завтрак исчез. А было еще только девять часов утра!

Ленели взяла два кусочка, завернула остальное в платок и положила на край нависшей над ними скалы, чтобы быть подальше от соблазна.

В то время как Фриц учил Сеппи, что должен делать мальчик-пастух. Ленели нашла себе крошечную лужайку, всю усеянную голубыми гиацинтами, и вздремнула, положив голову на руку.

Ленели неожиданно была разбужена звоном колокольчика козы прямо над ее головою. Она вскочила как раз вовремя, чтобы увидеть, как ее завтрак вместе с платком исчезает во рту Нэнни, коричневой козы! Бедная Ленели закричала от горя, а Фриц и Сеппи, думая, что она ушиблась, бросились к ней.

Ленели кипела от гнева. Она могла только показать на Нэнни, которая спокойно стояла над ними с последним кусочком платка, торчащим у нее изо рта.

-- Ах, ты жадная, свинская коза! -- кричала Ленели, топая ногою. -- Ты села весь мой завтрак, а я Села только два тоненьких ломтика! Ах, лучше бы я его съела весь, как этот обжора Сеппи!

Фриц и Сеппи рассердились на козу, но когда они увидели, с каким спокойствием она смотрела на Ленели, пока Ленели бранилась и бушевала, они оба повалились на землю от хохота.

-- Вам-то хорошо смеяться, -- ворчала на них Ленели, -- вы оба сберегли свой завтрак, -- и она сердито отвернулась и села на камень. Белло подбежал к ней, сел рядом и лизнул ей руку.

Фриц убежал за отбившейся козой. Он скоро вернулся со своим завтраком в руке.

-- Вот, -- сказал он, -- ты можешь поесть моего хлеба.

-- Ах, Фрици, -- сказала Ленели. -- Спасибо. Ты так же хорош, как противна эта отвратительная коза. Я возьму только один тоненький ломтик, чтобы заморить червячка.

-- Хорошо, -- сказал Фриц, протягивая ей ломоть хлеба. -- Завтра мы попросим маму положить нам больше хлеба и сыра, а если вы все-таки будете голодны. вы можете подоить старую Нэнни и сквитаться с ней таким образом.

-- Но я не умею доить, -- сказала Ленели с полным ртом.

-- Вот и самое подходящее время, чтобы научиться, -- сказал Фриц ободряюще. -- Ты ведь видела, как доит мать. Идем, я научу тебя.

Нэнни спрыгнула со своей скалы и теперь пила из маленького искрящегося ручья, бегущего через пастбище.

-- Иди сюда, -- закричал Фриц козе. -- Ты еще успеешь заняться этим. -- Он взял свою фляжку в руку и направился к козе, но коза не пожелала, чтобы ее беспокоили и, как только дети подходили к ней, она отходила дальше.

-- Не надо пугать ее, -- сказал Фриц. -- Это вредно для молока.

Наконец, им удалось совсем близко подойти к козе, но в этот самый момент она неожиданно прыгнула на скалу, а оттуда перепрыгнула на еще более высокую скалу, пока не очутилась в безопасности от них на головокружительной высоте.

-- Ай да Нэнни! Она свернет себе шею, да и мою в придачу, -- сказал гневно Фриц, так как ему нужно было вернуть козу обратно.

Он вскарабкался на дерево, которое росло в расщелине скалы, и прыгнул с ветки дерева на узкий уступ скалы прямо перед козой. Белло бегал тем временем взад и вперед внизу, оглушительно лая. Он не в состоянии был последовать на крутизну по следам Нэнни или взобраться по дереву, как это сделал Фриц

-- Ну, ну, Нэнни, иди сюда! -- звал Фриц, протягивая к козе руку и осторожно продвигаясь к ней.

Нэнни фыркнула и повернулась к нему. Ленели и Сепии наблюдали снизу, затаив от волнения дыхание. Если коза побежит назад слишком быстро, она может сорваться со скалы и разбиться. Если она бросится вперед, коза может столкнуть Фрица.

Но Фриц был опытный пастушонок. Он сунул руку в карман и вытащил оттуда пригоршню соли, которую всегда берег для таких случаев, Он протянул руку с солью к Нэнни, а сам стал тихонько и осторожно подвигаться от края уступа, ласково зовя ее за собой. Когда коза делала шаг вперед, он отступал на столько же назад, и, таким образом, он вывел ее на широкую тропинку, спускающуюся с другой стороны утеса к тому месту, где спокойно паслись остальные козы.

-- О, Фриц, я никогда не смогла бы этого сделать, -- воскликнула Ленели, когда брат уже был в безопасности. -- Я бы так боялась.

-- А я смог бы!- заявил живо Сеппи. -- Я бы не испугался.

-- Это еще неизвестно, малыш, -- сказал Фриц. -- Ты вовсе не должен стараться сделать что-нибудь подобное. Хороший козий пастух тот, который удерживает коз, чтобы они не забирались в опасные места. Нужно гораздо больше искусства, чтобы удержать их от таких поступков, чем заманить их обратно.

Они отложили урок доения до другого раза.

Когда длинный день кончился, и дети с козами начали спускаться вниз по горным тропинкам, они пришли к обширной ровной лужайке. Здесь они сделали привал, и в то время как Сеппи, держа за шею Нэнни, кормил ее пучком сочной травы, Ленели сама надоила столько молока, что они все трое смогли подкрепиться для их длинного обратного пути.

С пением, играя на рожке, разбудив этими звуками разноголосое эхо в горах, они сбежали вниз по крутой горной тропинке гораздо скорее, чем они карабкались по ней утром, и как раз в шесть часов, когда звонили колокола, они увидели свой старенький домик. Вдруг Нэнни вспомнила о чем-то зеленом, растущем в саду, что она видела вчера, и неожиданно бросилась вперед вниз по страшной крутизне горной тропинки. Остальное стадо беспорядочно побежало за ней, и детям пришлось так же быстро бежать вниз, чтобы спасти морковь в их огороде от неминуемой гибели.

Последняя миля была сделана так быстро, что еще до того, как кукушка успела прокуковать семь часов, дети, козы и собака влетели все вместе галопом во двор.

Глава III

Буря в горах.

В следующие два дня близнецы так же выходили с Фрицем рано утром и оставались вместе с козами весь день в горах, возвращаясь домой только при солнечном закате. Но на четвертый день все вышло совсем, совсем иначе. Вышло все иначе не только потому, что они должны были идти в первый раз с козами одни, но и от того, что это был тот день, в который случилось самое большое событие во всем том году.

В это утро коровы всего селения уходили на все лето в высокие горы. В маленьком сельском домике все встали с рассветом, и в то время, как мать Адольф доила коз, близнецы, захватив с собою завтрак, побежали на большой камень возле горной тропинки, откуда им хорошо было видно лежащее внизу село.

Еще до рассвета отец Адольф и Фриц, поцеловав мать Адольф и простившись с Розели, ушли в деревню собирать стадо для длинного пути в горы. Они не простились с близнецами, потому что близнецы должны были присоединиться к ним, когда стадо коров будет проходить мимо их дома, так как первые две мили пути на высокие горные пастбища, где будет пастись стадо коров, были те же, что и на пастбище для коз.

Ленели и Сеппи уже съели свой хлеб и выпили молоко и прыгали от волнения на своем камне, когда снизу, из деревни, донеслись первые звуки веселой музыки. Они поняли, что это стадо с провожающими его жителями деревни двинулось в муть. Это была очень красивая, торжественная и веселая процессия.

Сеппи побежал в хлев с такой быстротой, с какой только способны были нести его ноги.

-- Они идут, они идут! -- кричал он.

-- Наши козы готовы, -- ответила мать Адольф. -- Вы с Белло можете выводить их на тропинку и дожидаться там, пока пройдет стадо. Тогда вы должны будете вместе с отцом и Фрицем идти сзади стада и дойти вместе с ними до Больших Сосен, что растут у разветвления тропинок. Там отец и Фриц вас оставят, и вы с Ленели пойдете дальше одни. Вы хорошо знаете дорогу?

И мать с беспокойством посмотрела в голубые глаза Сеппи.

-- О, да, мама, -- сказал Сеппи уверенно. -- Не беспокойся, я знаю ее хорошо и Ленели тоже. Мы можем беречь коз не хуже Фрица. Ты увидишь.

Сеппи, с помощью Белло, выгнал коз к горной тропинке, где они могли пока пощипать траву Несколько минут спустя, мать Адольф присоединилась к ним, таща за собой Розели в деревянной тележке.

Процессия вышла из деревни. Она была уже вся видна на извивающейся крутой горной тропинке. Впереди шли три прекрасные пестрые коровы, каждая с висящим на шее колокольчиком чуть ли не с целое ведро величиной, и с гирляндами цветов на рогах. За ними шло еще тридцать коров каждая с маленьким колокольчиком. Они шли, важно выступая, гуськом за своими предводительницами. Все колокольчики звенели, и народ, который шел вслед за стадом из деревни, пел и насвистывал так, что весь воздух был полон веселых звуков.

Задняя корова несла на рогах табуретку для дойки, и за нею шли пастухи -- отец Адольф с Фрицем.

Белло, который прекрасно понимал, что происходит, так как видел это каждый год, удерживал коз всех вместе у края тропинки, а когда Сеппи и Ленели, крича и распевая вместе со всеми, погнали их вперед, Белло важно пошел сзади коз, махая хвостом словно флагом.

Мать Адольф с гордостью смотрела на идущих так весело мужа и детей, но когда они исчезли из вида и звуки музыки начали понемногу ослабевать, доносясь издалека, она утерла глаза передником, подобрала оставленные близнецами после завтрака миски и пошла потихоньку с маленькой Розели в свой опустевший домик.

Народ из деревни прошел еще немного дальше, а затем все, уже без песен, стали спускаться по горной тропинке и разбрелись по своим домам. Над горами воцарилась тишина.

* * *

Все выше и выше забиралось стадо коров и коз, извиваясь по скалистой тропинке, пока не добралось до Больших Сосен. Здесь отец Адольф и Фриц остановились.

-- Запомните, дети, -- сказал отец Адольф торжественно близнецам: -- козы -- это наше единственное имущество. Если они заблудятся, потеряются или упадут со скалы и разобьются, будет ваша вина. Вы должны быть добросовестны, внимательны и смелы и не допускать, чтобы с козами что-нибудь случилось, -- иначе, когда придет зима, мы будем голодать.

Затем он и Фриц простились с близнецами, и дети зашагали по своей одинокой дороге. Они чувствовали, что делают очень важное, нужное дело.

* * *

Белло был удивительный пес. Очевидно он умел считать, потому что он всегда знал, когда не хватало хоть одной козы. Тогда он принимался бегать, втягивая носом воздух, вдоль тропинки до тех пор, пока ему не удавалось найти отбившуюся козу и присоединить ее к стаду. Но, несмотря на все свое искусство и ум, Белло был совершенно сбит с толку, когда увидел в первый раз, что Фриц идет в одну сторону, а козы в другую. Он стоял на разветвлении дорог и, смотря то на одну тропинку, то на другую, жалобно выл. Затем он бросился за Фрицем.

-- Нет, нет, Белло, ступай за козами! -- закричал Фриц. Уши и хвост Белло опустились, и он посмотрел умоляюще на Фрица.

Фриц уже отдал свой рожок Сеппи и теперь крикнул брату:

-- Труби в рожок, Сеппи!

Сеппи не умел играть веселой песенки Фрица и издал какой то ужасный звук рожком. Белло знал, что он должен следовать за звуком рожка, даже если это должно разлучить его с Фрицем.

-- Добрый, старый нес! -- сказал Фриц, ласково хлопая его по спине. -- Иди, гони коз.

Белло лизнул его руку и понесся в горы за козами.

Когда Белло догнал коз, он обежал вокруг них и начал гнать коз обратно к Фрицу. Едва-едва Сеппи удалось растолковать ему, что козы должны идти на пастбище, как обычно. И когда Белло понял, что от него хотят, он добросовестно погнал коз в горы, но уже не бегал, как он делал обыкновенно, весело описывая круги вокруг стада, и не бросался с лаем на каждое валявшееся бревно. Он шел печально около Ленели, тыча носом в ее руку.

-- Смотри, Сеппи, -- сказала она: -- Белло понимает, что он должен помогать нам пасти коз, но ему хотелось бы идти с Фрицем.

-- На свете есть много людей, которые понимают меньше, чем Белло, -- ответил Сеппи задумчиво.

Сеппи поднес рожок к губам, надул щеки и затрубил изо всей силы. Получилось какое то ужасное гудение, которое повторило эхо в скалах. Издалека, с горной тропы, донесся ответ Фрица. Белло насторожил уши и завыл. Фриц и Сеппи перекликались снова и снова, но звуки становились все тише и тише, по мере того, как они все дальше уходили друг от друга.

Скоро они не слышали уже больше друг друга. Близнецы впервые оказались совсем одни на горе с Белло и козами.

Добравшись, наконец, до пастбища, они бросились па траву. Ленели вынула из кармана вязанье и принялась за работу. Белло вздохнул и растянулся около нее, не сводя глаз с коз. Тепло грело солнце, и было совсем тихо на склоне горы. Не слышно было ни звука, кроме сочного хрустения травы, которую щипали козы, и звона их колокольчиков.

Тогда Сеппи принялся учиться играть на рожке. Он дул и дул до тех пор, пока его лицо не сделалось совсем красным. Он старался сыграть песенку Фрица, но из рожка выходил только какой-то хрипящий рев.

Ленели долго мужественно переносила это. Наконец она сорвала стебель травы, натянула его между ладонями и, когда Сеппи отвернулся в другою сторону, дунула изо всей силы прямо ему в ухо. Раздался пронзительный звук, и эхо подхватило его так, что казалось, что весь воздух разрывается на тысячу кусков.

Сепии вскрикнул и зажал уши руками.

-- Как это ты сделала? -- сердито воскликнул он. -- Мне только что начало удаваться подобрать песенку.

-- Хорошо, -- сказала Ленели, -- может быть тебе и начало удаваться, но ты так долго, бесконечно долго подбирал ее. Мой свист право не хуже твоего. Я не буду больше, если только и ты перестанешь.

Сеппи недовольно отложил рожок. Он поднялся и стал смотреть на удивительный вид, раскинувшийся под ними. На той стороне долины горный хребет Риги поднимал свои гребни к самому небу. Маленькие, точно игрушечные, деревни, каждая с белой колокольней, лежали, как бы заснув, в солнечном сиянии. На противоположном берегу озера был виден город Люцерн. Он был совсем как на картинке, так как звуки с шумных улиц не достигали до них, и на них не было заметно никакого движения. На озере белые пароходы казались белыми бабочками, порхающими по голубой воде.

-- Мне кажется, что мы видим отсюда весь мир, -- как ты думаешь? -- спросила Ленели.

-- Фу! Нет, -- ответил Сеппи насмешливо: -- мы не видим даже большей части его. Но, конечно, это лучшая его часть. Видишь ли, еще есть океаны, которые больше Люцернского озера и глубиной в целую милю. А потом где то еще есть Париж и Лондон.

-- Сеппи, -- сказала Ленели, -- мама говорит, что мы очень близки к богу в горах, что он может смотреть вниз и видеть всех людей, видеть, что они делают, но я не понимаю, как он может уследить за всеми нами сразу?

-- Да, он, конечно, не может, глупая, -- ответил ее брат еще более насмешливо. -- Разве ты не знаешь, что земля круглая? II как бы внимательно он ни смотрел, он, все равно, может видеть только одну ее сторону. Я думаю, что он поэтому и делает ночь. Он погружает часть людей на одной стороне земли в темноту, и в это время наблюдает за теми, которые остаются на другой стороне.

Сеппи никогда не думал об этом раньше, но всегда считал своим долгом отвечать на вопросы сестры, если даже он сам понимал в этом не больше ее.

Ленели же всегда верила тому, что говорил Сепии, даже тогда, когда он говорил такие глупости.

Выслушав объяснение Сеппи, она снова принялась за вязанье.

Козы мирно паслись вокруг них. Воздух был совсем чист, и солнце так тепло грело. Около белоснежного хребта Риги собрались маленькие клочки облаков. Они делались все длиннее и длиннее и спускались вниз по горному склону.

-- В Люцерне идет дождь, -- сказал Сеппи.

Облака спустились совсем вниз и покрыли всю долину, так что дети видели под собой только сплошное море мглы. В клубящихся облаках слышались раскаты грома и блестели молнии.

-- Как-то здесь одиноко, когда весь мир скрылся от нас за облаками и вокруг никого нет, -- правда? -- спросила Ленели робко.

-- Но ведь здесь козы и Белло, -- ответил ободряюще Сеппи.

Он посмотрел наверх. Маленькие клочки облаков собирались теперь и вокруг гребня старого Пилатуса. Солнце неожиданно спряталось, и на Сеппи упала капля дождя.

-- Через минуту и здесь пойдет дождь, и тоже сильный, -- сказал он.

-- Что же нам делать? -- воскликнула Ленели, свертывая вязанье и вскочив на ноги.

-- Очевидно вымокнуть, -- ответил Сеппи. -- Здесь некуда спрятаться.

-- Что-нибудь и здесь можно найти, -- сказала Ленели. -- Я пойду поищу, а ты с Белло посмотри за козами. -- И она отправилась на поиски.

Скоро с вершины скалы, которая была несколько ниже их, Сеппи услышал ее голос.

Козы, Белло и Сеппи -- все бросились мгновенно вниз по тропинке. Ленели стояла уже под нависшей скалой, защищенной со всех сторон ветками раскидистой сосны. Белло и Сеппи нырнули тоже под скалу. Козы плотно столпились вокруг них, так как действительно разразилась буря. Молния сверкала, гром гремел, дождь лил, как из ведра. Перед скалой несся грязный, бурлящий поток.

Дети забились вглубь убежища, насколько только они могли, и не произносили ни слова. Только один раз, когда струйка воды неожиданно скатилась сверху на шею Ленели, она вскрикнула "Ой!" таким голосом, что Сеппи услышал его, несмотря на рев бури.

Так они долго сидели, пока буря бушевала вокруг. Наконец, гром начал греметь все дальше и дальше от них, дождь прекратился и солнце выглянуло снова.

-- Буря кончилась, -- сказал Сеппи, -- нам можно вылезать отсюда.

Козы уже успели разбрестись по соседним скалам и щипали мокрые пучки травы, когда близнецы вышли из под скалы.

Струйка воды, которая проникла через трещину в скале и скатилась на шею Ленели, совсем перепачкала ее платье, и теперь девочка вертелась во все стороны, стараясь разглядеть размеры несчастья.

Вдруг раздался страшный грохот и гул, как будто снова загрохотал гром, хотя небо было совсем голубое и ясное.

Дети в испуге бросились друг к другу, козы задрожали, а Белло удрал снова под скалу.

-- Снежный обвал! -- с трудом вымолвила Ленели, дрожа от страха. -- Отец думал, что его уже не будет этой весной... Ах, как хорошо бы сейчас быть дома!

Издалека, снизу, со склона горы несся треск и гул выворачиваемых с корнями могучих деревьев и падающих снежных глыб, разбивавшихся о скалы и перепрыгивавших с уступа на уступ.

Казалось, весь мир разрывается на куски. Наконец, страшный грохот прекратился и наступила зловещая тишина. Дети знали хорошо страшную опасность обвалов. С тех пор, как они только себя помнили, они слышали истории о путешественниках, погребенных заживо под глыбами льда и снега, и о целых деревнях, которые были совершенно сметены с лица земли или же так завалены камнями, деревьями и землей, что никто из их жителей не увидел больше света.

Первая мысль близнецов была о матери.

-- Ах, -- сказала Ленели, -- как ты думаешь, наш дом не засыпан обвалом?

Сеппи подумал секунду, затем сказал рассудительно:

-- Нет, это не может случиться, потому что между, склоном горы и нашей усадьбой есть большая впадина. Обвал должен бы обрушиться сначала туда. Я уверен, что обвал не может снести наш дом.

-- А отец! Фриц! -- всхлипнула Ленели.

-- Они уже обогнули гору и теперь на другой ее стороне, -- сказал Сеппи. -- А там вряд ли солнце тоже растопило снега. Поэтому там не может быть обвала. От этого же обвала им не будет никакого вреда, так как он скатился по этой стороне горы.

-- Идем же домой, -- сказала Ленели, -- хотя еще и рано. Я не могу дожидаться вечера, чтобы узнать -- целы ли мама и Розели.

-- Мы должны пасти коз весь день, -- возразил Сеппи, -- иначе они на ночь не дадут молока.

-- Они все равно много не дадут, -- возразила Ленели, -- потому что они очень перепугались. А мы пойдем тихо, и они смогут пощипать по пути то там, то здесь травы.

Она взяла свою альпийскую палку, которую она всегда носила с собой, завязала в узелок завтрак, подвесила его к концу палки, положила ее на плечо и, крикнув Белло, начала собирать коз.

Сеппи, немного колеблясь, последовал за ней, и скоро они все спускались по крутой горной тропинке.

Солнце снова ярко светило. Белые облачка плыли по бездонному голубому небу и казалось, что не произошло ничего ужасного.

Совесть Сепии беспокоила его.

-- Это ведь была только гроза, -- сказал он Ленели. -- А снежный обвал уже кончился, и он не сделал нам никакого вреда. Я думаю о том, что бы было, если бы отец не ушел в горы и был теперь дома. Он мог бы подумать, что мы не лучше маленьких ребятишек, потому что так перепугались.

Ленели ничего не ответила. Она продолжала идти вперед. Так они молча шли некоторое время.

Они дошли до Больших Сосен, где разветвлялись дороги и где они расстались с отцом и Фрицем, и пошли по изгибу тропинки.

Вдруг Белло, который был с козами немного впереди, начал бешено лаять.

-- Это Нэнни, я в этом совершенно уверен, -- сказал Сеппи. -- Она, наверное, старается где-нибудь свернуть себе шею.

Он бросился вперед и скрылся за высокой скалой, а Ленели последовала за ним неторопливыми шагами.

Через мгновение Сеппи прибежал обратно к ней с бледным и перепуганным лицом.

-- Это не Нэнни, -- сказал он. -- Это снежный обвал. Он весь в ущелье. Мы не можем пройти там.

Он схватил за руку сестру и потащил ее на вершину скалы, которая возвышалась над ущельем. Оттуда они с ужасом смотрели вниз.

Там, где утром так весело, с музыкой, шли в горы коровы и козы, извиваясь красивой лентой по склону горы, теперь лежала огромная масса льда, снега и камней, совершенно загораживая дорогу. Еще хуже было то, что снежный обвал образовал плотину через русло горного ручья в том месте, где козы обыкновенно останавливались пить, и превратил ручей в маленькое озеро, которое с каждой минутой делалось все глубже и шире. Козы, тревожно блея, жались у его края, в то время как Белло, совершенно сбитый с толку, бегал взад и вперед, дико лая.

Дети знали хорошо, как серьезно их положение. Они были одни на горе, с закрытым проходом к деревне и без пищи, кроме завтрака, который они взяли утром из дому.

Несколько секунд они молча наблюдали, как вода непрестанно поднималась в маленьком озере. Они были слишком испуганы для того, чтобы говорить. Наконец Ленели сказала:

-- Идем обратно к Большим Соснам и там обдумаем, что делать.

Сеппи затрубил в рожок, но, вместо того, чтобы поворачивать коз, Белло только посмотрел на него и завыл. Это был день ужасных неожиданностей для Белло. Сначала его покинул Фриц. Затем разразилась гроза. Потом возвращение домой посреди дня, а не вечером. И теперь, к довершению всего, исчезла их дорога. Неудивительно, что он был сбит с толку.

Сеппи бросился вниз к краю воды и погнал сам коз наверх. Когда же они начали щипать траву, бродя вокруг сосен, Сеппи с Ленели сели под старую сосну, чтобы обдумать свое положение.

-- Мы не можем пройти домой этой дорогой, это несомненно, -- сказал Сеппи. показывая на заваленный проход.

-- Но мы не можем так же оставаться здесь, -- чуть не плача сказала Ленели. -- Должна же здесь быть какая-нибудь дорога, хотя бы в другом направлении.

-- Тут есть та дорога, по которой пошли этим утром отец и Фриц, -- сказал Сеппи. -- Мы можем исследовать ее. Она должна куда-нибудь выходить.

-- Может быть она тоже завалена, -- сказала Ленели.

-- Я пройду немного по ней и посмотрю, -- предложил Сеппи, -- а ты оставайся здесь и смотри за козами.

-- Дай мне тогда твой рожок, -- попросила Ленели. -- Я буду время от времени трубить для того, чтобы ты мог найти дорогу обратно. Ты помнишь, что отец всегда говорил, что никогда не нужно покидать тропинку, так как в горах легко заблудиться.

-- Да это верно, -- согласился Сеппи. -- Попробуй, можешь ли ты трубить в рожок.

Ленели поднесла рожок к губам и подула в него с такой силой, что ее лицо сделалось красным, но у нее выходил лишь жалобный писк.

-- Я лучше возьму рожок с собой, -- сказал Сепии, беря его у сестры, -- и буду время от времени трубить в него. Ты можешь отвечать, дуя в стебель травы, так, как ты сделала тогда. Девочки, конечно, неспособны управляться с рожком.

Ленели была слишком несчастна, чтобы отвечать на это обидное замечание, и в следующую минуту Сеппи ушел по неизвестной тропинке.

Долго, очень долго, как казалось Ленели, она отвечала на звуки рожка, которые становились все тише и тише. Наконец, она совсем перестала их слышать.

-- Ах, что я буду делать, если Сеппи совсем ушел? -- простонала она, когда на все ее отчаянные сигналы уже больше не приносилось ответа.

Она еще долго прислушивалась. Наконец, вдали послышался звук рожка Сеппи.

-- Сеппи, Сеппи идет! -- радостно воскликнула она и, сорвав новый стебель травы, натянула его между ладонями и дала ответный сигнал.

Сеппи скоро появился на тропинке.

-- Иди, -- закричал он, отчаянно махая руками по направлению тропинки.

Ленели, позвав Белло, погнала вместе с ним коз.

-- Снежный обвал, должно быть, начался на той стороне нашего прохода. -- сказал Сеппи, когда Ленели подошла ближе. -- На этой стороне нет и намека на него.

-- Может быть, если мы пройдем далеко по этой тропинке, мы найдем отца и Фрица, -- воскликнула Ленели, оживляясь.

-- Я тоже сначала подумал об этом, -- ответил Сепии, -- но если здесь найдется какая-нибудь тропинка, которая бы спускалась вниз, мы должны пойти по ней, чтобы успокоить маму. Отец и Фриц ничего не знают об обвале, так что они не встревожены, но мать, если мы не придем домой, будет думать, что мы погибли.

-- Как я хотела бы сейчас, чтобы мы умели летать, -- сказала Ленели.

-- Тогда бы нам пришлось пожелать так же крылья и для коз, -- пошутил Сеппи, -- потому что, помнишь' отец сказал, что мы должны заботиться о них, что бы ни случилось.

Несмотря па то, что Ленели была напугана, она не могла не рассмеяться.

-- Какими бы они были смешными, если бы неслись по воздуху вместе с нами и Белло, -- сказала она. -- Во всяком случае они могли бы двигаться тогда немного скорее, чем теперь, -- нетерпеливо прибавила она, подгоняя Нэнни палкой.

-- Они голодны, -- сказал Сепии. -- Они почти ничего не ели с тех пор, как пронеслась буря.

И ему в голову пришла блестящая мысль:

-- Я тоже голоден, -- сказал он, -- да и ты. наверное. Давай-ка, съедим наш завтрак, пока козы пощиплют траву, -- тогда у них будет больше сил, и они скорее пойдут дальше.

Глава IV.

Одинокий пастух.

Солнце уже клонилось к западу, когда они покончили с последними крошками хлеба и сыра и, запив их водой из горного ручья, отправились дальше. Они продвигались вперед без особенного труда, так как дорога была утоптана многочисленными ногами стада, проходившего здесь этим утром, и в час они прошли уже несколько миль, не встретив ни одной живой души и не найдя никаких признаков человеческого жилья.

Дорога становилась все более дикой и, извиваясь, медленно поднималась все выше и выше.

-- Скоро уже будет темно, -- сказала Ленели, стараясь скрыть дрожь в своем голосе, -- а мы все еще идем вверх, вместо того, чтобы спускаться. -- Сеппи, как ты думаешь, здесь есть медведи и волки?

-- Может быть, -- ответил Сеппи и начал напевать для бодрости. -- Но если они и есть, -- прибавил он, решительно стараясь видеть только хорошую сторону вещей, -- им наверное вкуснее есть коз. Я не думаю, чтобы они обратили внимание на нас.

-- Хорошо, если они поступят так, -- сказала Ленели дрожащим голосом, -- я надеюсь, что они начнут с Нэнни.

День бледнел; тени становились все длиннее и длиннее, и дети уже приготовили себя к мысли, что им скоро придется лечь около тропинки между коз и дожидаться так утра.

Вдруг, неожиданно, поворот тропинки вывел их на вершину горы, откуда они увидели на западе далеко внизу долину. На противоположной ее стороне ряды покрытых снегом горных вершин отражали золотой блеск солнечного заката, и откуда-то несся звук альпийского рожка.

Вдали, с другой стороны долины, ответил другой рожок, потом третий, четвертый, и эхо подхватило их звуки, так что казалось, что пели сами горы. Жадно всматриваясь по направлению звуков, дети страшно обрадовались, увидев вдали одинокого пастуха, стоящего на выступе скалы над долиной со своим альпийским рожком в руке.

Дети пошли быстрей, гоня впереди себя коз, и звуки колокольчиков коров теперь слились с звуками колокольчиков коз. Новый поворот открыл зеленое пастбище, на котором паслось стало коров, а сзади виднелась грубо сколоченная из бревен пастушьи хижина. Сам пастух стоял около нее, держа в руках рожок. Он пристально с удивлением разглядывал двух малышей, которые были одни в горах в такой поздний час.

Это был старый человек с косматой седой бородой и удивительными глазами, которые, казалось, все смотрели на что-то такое, что он никак не мог найти. Около него, вытянув вперед уши и назад хвост, стояла его собака. Собака сердито ворчала.

На некотором расстоянии от них дети остановились, не решаясь идти дальше. Но Белло, милый старый Белло ничего не боялся. Радостно лая, он бросился вперед. Обе собаки обнюхали друг друга и затем побежали обратно рысью вниз по тропинке, как будто они были друзьями еще щенятами.

Пастух потихоньку пошел за ними.

-- Что такое случилось, что вы так поздно с козами в горах? -- спросил он у детей.

Близнецы рассказали ему свою историю. Пастух стоял некоторое время, почесывая голову. Он был в недоумении, что ему делать с этими детьми.

-- Хорошо, -- задумчиво проговорил он -- Вы не можете, на ночь глядя, спускаться с горы, это несомненно. И вы достаточно голодны, чтобы съесть целиком сваренного быка, это тоже несомненно. И в придачу каши козы тоже голодны. Козам не полагается пастись на этом пастбище, но они не должны же умирать с голоду. Ничего страшного не случится, если они попасутся здесь один вечер.

Он снова почесал свою голову, и Ленели, боясь, что он уйдет от них, не могла больше сдержать большую слезу, скатившуюся вниз по ее носу и упавшую на подбородок.

-- Перестань, перестань, -- сказал ласково старый пастух, -- не плачь, крошка. Все вовсе уж не так плохо, как могло бы быть. Вы можете уснуть на сене вон там, -- и он показал по направлению к хижине, -- а теперь я дам вам поесть. Ну и козам тоже.

-- Мы можем выпить козьего молока, -- нерешительно предложила Ленели, -- и вы можете взять себе все, что мы не выпьем.

-- Нам придется в первый раз их доить самим, -- сказал Сеппи -- Мы никогда этого не делали. Доила всегда мама.

-- Я отлично умею доить, -- гордо воскликнула Ленели. -- Разве ты забыл, что Фриц научил меня доить еще в тот день, когда Нэнни съела мой завтрак?

-- Я дам вам ведро для молока, -- сказал пастух. -- Коровы уже все подоены.

Он пошел обратно к хижине и скоро вернулся с двумя ведрами, и в то время как Ленели возилась с одной козой, он доил другую, а Сеппи совал обоим козам пучки травы, чтобы они стояли смирно. Это была первая хорошая трава, которую козы видели с. утра, и неудивительно, что они, казалось, решились выесть начисто все пастбище.

Пастух посмотрел на них с беспокойством и опять почесал голову.

-- Ваши козы действительно имеют здоровый аппетит, -- сказал он печально. -- Они, кажется, не намерены оставить здесь что-нибудь, кроме камня и песка.

Доение заняло немного времени, и, когда оно было окончено, старик усадил печальных и усталых детей на скамью около своей двери. Пока они ели и смотрели на месяц, который всходил над горами, он рассказывал им про свой дом в деревне, в 15 милях отсюда, в начале горного прохода, про свою жену и двух внуков, живущих в нем.

-- Единственно, что вам остается сделать, -- сказал он, -- это спуститься вниз по проходу с этой стороны горы. Внизу вы можете провести ночь или в моем доме или в каком-нибудь другом фермерском домике по дороге, а там уж от начала прохода вам останется только десять миль до вашей собственной деревни.

-- Но как мы найдем дорогу? -- спросила дрожащим голосом бедная Ленели.

Старик почесал голову, что он делал всегда, когда находился в затруднении, и, наконец, сказал:

-- Да-с, мудрено вам ее рассказать. Это трудный проход. Я бы пошел с вами, но я здесь один и не могу оставить коров даже и на полдня. Но вы не бойтесь, -- у собаки и коз хорошее чутье. Чутье им всегда подскажет, куда надо идти. Кроме того, швейцарские мальчики и девочки никогда ничего не боятся.

-- Мне кажется, я немного боюсь, -- призналась Ленели.

Она посмотрела на месяц и подумала о том, как он должен светить сейчас над их старым домиком, и об их матери, которая, наверное, сейчас без ума от горя и страха за них, и обо всем длинном путешествии, которое они должны еще сделать, чтобы увидеть ее снова, и, несмотря на все попытки Ленели удержать слезы, три маленьких всхлипыванья вырвались у нее из груди. Старик услышал их.

-- Зачем это, черт побери! -- сказал он, теребя свои волосы с такой энергией, что они, наконец, встали все торчком. -- Этого никогда не надо делать. К чему это, черт побери! Вспомни-ка Вильгельма Телля! Подумай о Пьере, который жил в вашем Люцерне и спас целый город! Провести маленькое стадо коз через незнакомый проход, -- да ведь это детская игра по сравнению с тем, что он сделал. А он ведь был тоже только еще мальчиком, -- вот таким, как Сеппи. Я же всегда думал, что девочки храбрее мальчиков.

Ленели вздохнула и решительно выпрямилась.

-- Я думаю, я почти уверена, что теперь я буду храброй, -- сказала она. -- Расскажите нам про Пьера.

-- С удовольствием, -- сказал пастух.

"Пьер был бойкий, довольно красивый парнишка, но никто не думал, что он герой. Он тоже никогда не подозревал этого в себе. Вы видите, вы не можете сказать -- герои вы или нет до тех нор, пока не случится чего-нибудь, что потребует от вас мужества. Тогда, если вы исполните то. что потребуется от вас. бы будите знать, что вы -- герой.

"Хорошо, так вот однажды летним вечером Пьер пошел купаться на озеро и, когда он после купанья вышел на берег и оделся, он так устал, что вздремнул. Понемногу его разбудили какие-то голоса и, открыв глаза, он увидел, как пять или шесть человек крадутся вдоль берега озера.

-- Ага, -- сказал про себя Пьер, -- так не ходят честные люди.

"Опершись на локоть, он наблюдал за ними. Они его не замечали. Он увидел много людей, крадущихся за первой группой, и среди них он узнал управителя Розенберга, который, как ему было известно, был австриец и заклятый враг Люцерна. Он слышал, как эти люди тихо говорили друг с другом, и понял из их разговоров, что жителям его города грозит опасность. Поэтому, когда они немного ушли вперед, он последовал за ними, прячась за скалами и кустами, до тех пор, пока они вдруг неожиданно не исчезли, словно земля поглотила их. Пьер крался, выслеживая их, пока не увидел слабого огонька, светящегося между скалами из темной пещеры. Тогда, хотя он и прекрасно понимал, какой опасности он подвергается, он пошел на свет и очутился в длинном, темном коридоре.

-- О, -- вздрогнула Ленели, -- я не могла бы быть такой храброй. Я не люблю темных мест.

"Пьер знал, что этот туннель идет под стенами города и что другой конец его открывается опускной дверью в одну из конюшен Люцерна, -- продолжал старый человек, не обращая внимания на замечание Ленели, -- и поэтому он решил, что, очевидно, какой то предатель рассказал австрийцам об этом секретном ходе. Мальчик пробирался все ближе и ближе к группе людей, до тех пор, пока он не был достаточно близко, чтобы слышать, что они говорили. Вы можете себе представить, как застыла в его жилах кровь, когда он услышал голос одного человека, которого он знал, объяснявшего, как они могут лучше всего захватить город. Он знал, какие ужасы будут происходить в Люцерне этой ночью, если враги достигнут другого конца туннеля, и ему пришла тогда мысль, что он должен поднять тревогу в городе. Он опустился на колени и начал ползти обратно по направлению к входу. Вдруг он услышал, что кто-то входит в туннель. Он вскочил на ноги и постарался проскочить, но проход был узкий, и его поймали и вытащили на свет.

-- Ой, ой, -- прошептали близнецы, затаив дыхание от волнения. -- Это совсем, как страшный сон.

-- Это не был сон, -- сказал старый пастух, -- и поэтому, когда предатель, имя которого было Жан де- Мальтерс, увидел Пьера, он страшно разозлился. "Как ты попал сюда?" -- проревел он голосом, от которого задрожала земля.

-- Я заснул на берегу, когда вы разбудили меня, и я пошел за вами, чтобы посмотреть, что происходит, -- ответил Пьер.

-- Я тебе не верю. Кто-то послал тебя шпионить за нами. -- сказал Жан де-Мальтерс и он встряхнул Пьера. -- Кто послал тебя?

-- Никто, -- ответил Петр. -- Я сказал вам правду.

-- Ты лжешь, -- воскликнул Жан де-Мальтерс -- Я даю тебе две минуты, чтобы ты сказал, кто послал тебя и. если ты нам этого не скажешь, ты должен будешь умереть.

"Бедный Пьер подумал о своем доме, о своей матери и отце, и сердце его сжалось тоской по ним. Он был страшно напуган, но не сказал ни слова.

-- Он должен умереть в таком случае, -- сказал Жан де-Мальтерс, когда прошли две минуты, а Пьер ничего не сказал.

"Тогда вмешался один из австрийцев.

-- Нет, -- сказал он, -- не нужно начинать ночную работу с такого плохого предзнаменования, как пролитие крови ребенка. Заставь его поклясться, что он не расскажет ни одной живой душе о том, что он видел, и отпусти его.

"Хотя Жан де-Мальтерс настаивал на том, что мальчик должен быть убит, Пьера выпустили через несколько минут на свободу, и он понесся домой, как ветер.

-- Теперь вы видите, -- сказал старый пастух, погрозив пальцем Сеппи и Ленели, -- что это было ужасное для Пьера положение. Он поклялся не рассказать ни одной живой душе о том, что он видел и слышал, но если бы он не поднял в городе тревогу, его родители и друзья и все жители города были бы перебиты.

"В этот вечер его отец и несколько других людей собрались в городской зале Люцерна для обсуждения общественных дел.

"Вдруг Пьер ворвался к комнату весь бледный и перепуганный. Люди подбежали к нему, думая, что он, должно быть, принес какие-нибудь ужасные новости. Но он не сказал им ни слова, а подбежал к большой изразцовой печке.

-- О, печка! -- сказал Пьер, -- я слышал ужасные вещи, о которых я поклялся не сказать ни одной живой душе, но у тебя, печка, нет души, так что я могу тебе сказать, что австрийцы сейчас в туннеле под стенами города и что среди ночи они ворвутся в город и перебьют всех людей.

"Сначала люди подумали, что Пьер сошел с ума, но когда он кончил говорить печке обо всем, что он видел и слышал, они сейчас же приняли меры, чтобы спасти город. Так Пьер спас Люцерн. Будь бы он трусом и будь бы он не такой находчивый, ему бы никак этого не удалось бы сделать!

"В тот вечер Пьеру представился случай показать, каким он был на самом деле, и он не пропустил этого случая. Это великая вещь -- не пропускать таких случаев.

Старый пастух замолчал и смотрел на месяц. И дети долго сидели, не говоря ни слова.

Наконец Сеппи сказал:

-- Если Пьер смог спасти целый город, то, я думаю, мы-то уж сможем спуститься по этому незнакомому проходу с несколькими козами.

-- Конечно, -- отвечал пастух. -- Вот вам и случай показать, какие вы на самом деле. И когда вы придете домой, вы увидите, что вы оба герои. Право же, если бы не было опасностей, не было бы возможности и сделаться героями. А теперь, ребятки, карабкайтесь-ка на сеновал, а я разбужу вас пораньше, чтобы вам не запоздать завтра в дороге.

Глава V.

Горный проход.

Всю ночь дети проспали крепким сном. Утром их разбудила музыка колокольчиков коров и голос старого пастуха, который, просунув голову в дыру пола сеновала, закричал:

-- Вставайте, мои маленькие герои. Солнце уже смотрит через хребет Риги, и вам пора уходить.

Сеппи и Ленели сели, протерли глаза и долго не могли понять, где они и как сюда попали. Наконец, они вспомнили и, соскочив с сена, выбежали на двор. Они умылись в горном ручье, который протекал около хижины.

Вскоре козы были подоены, завтрак съеден, и тени уже становились короче, когда дети были готовы для своего одинокого и опасного путешествия.

Старый пастух завернул им хлеба и сыра на завтрак. Ленели подвесила узелок на свою альпийскую палку и Сеппи крикнул Белло собирать коз. Но козы были так довольны сочной, зеленой травой, что были совершенно не расположены покидать пастбище. Они играли, прыгали, становились на задние ноги, бодая друг друга, и прошло немало времени, прежде чем Сеппи и Белло удалось их приготовить в путь.

Старый пастух, чтобы проводить немного детей, подоил своих коров очень рано, и теперь, оставив коров на свою верную собаку, повел их вниз по горной тропинке.

Утренний воздух был так ясен и свеж, солнце так ярко светило через покрытые снегом вершины, что дети почти позабыли об опасностях незнакомой дороги. Казалось невозможным, что бы что-нибудь могло случиться с ними в такой удивительный, прекрасный день.

Они почта весело простились с добрым пастухом, когда он, наконец, остановился, говоря, что он должен вернуться обратно, так как ему пора варить сыр.

С того места, где они остановились, они видели тропинку, которая спускалась вниз в длинную и узкую долину, стиснутую высокими утесами. Тропинка казалась похожей на тоненькую ниточку, которая извивалась через леса, минуя водопады, несущие воды таящего горного снега, и спускалась все ниже и ниже, теряясь, наконец, около того места, где крошечная белая колокольня указывала маленькую деревушку, ту самую, где был дом старого пастуха. Старик показал им дорогу.

-- Идите по этой тропинке и помните Пьера из Люцерна, -- сказал он. -- Вам выпал случай показать, что и вы герои. Не бойтесь ничего, и тогда все будет хорошо.

Он стоял на скале и смотрел им вслед до того времени, как поворот тропинки скрыл их из вида. Тогда он вернулся обратно на свое одинокое пастбище.

Прошло около часа. Дети бодро шагали по тропинке.

-- Это совсем не тяжело, -- заявил Сеппи. -- По этому проходу идти даже легче, чем по нашему. Как мы были глупы, когда боялись его.

Они так привыкли карабкаться по опасным местам, что когда, немного спустя, тропинка привела их к обрыву утеса, который навис над горным потоком, они не испугались. Но когда они начали уставать, а путь привел их в темный лес, где солнце едва пробивалось через широкие ветви и только яркими пятнами его свет падал на стволы, им стало жутко.

-- Я не люблю лес, -- сказала Ленели, немного дрожа и посматривая назад. -- Всегда кажется, что с тобой в нем что-нибудь случится.

-- Что случится? -- спросил Сеппи, который тоже начал чувствовать себе не вполне спокойно.

-- Да ведь, ты знаешь. -- ответила Ленели, -- всякие великаны, драконы и карлики.

-- Фу, -- сказал Сеппи презрительно, -- болтовня девчонок! Конечно, я не верю в такие вещи.

-- Ну, вот еще, -- воскликнула Ленели, -- есть даже взрослые люди, которые верят в это.

-- -Фу, -- сказал снова Сеппи и, чтобы показать, что ему совершенно неинтересны подобного рода вздорные разговоры, начал что то насвистывать. Но Ленели заметила, что он теперь тоже начал посматривать назад.

Становилось все труднее и труднее находить дорогу, потому что между деревьями было много просветов, похожих на тропинку, а настоящая тропинка извивалась во все стороны и почти совсем терялась между скал. Со всех сторон коричневые иглы сосен покрывали землю, так что тропинка совсем не отличалась но цвету от почвы остального леса.

Дети все чаще и чаще оглядывались назад и искали за сосновыми ветками карликов и великанов и, конечно, поэтому они не могли тщательно следить за дорогой. Когда же, неожиданно, над деревьями раздался громкий шелестящий звук и почти над их головами пролетела большая птица, они так перепугались, что бросились бежать, не разбирая дороги. Белло тоже испугался и начал лаять. Это напугало коз, и не прошло и секунды, как дети, собака и козы уже бежали врассыпную по лесу.

Когда страшный шелест замолк и дети остановились, едва переводя дыхание, они долго не могли собрать коз. Козы бежали все дальше и дальше, а Белло летел за ними, так что детям ничего не оставалось делать, как тоже бежать за ними. Они не забыли, что отец сказал им, что благополучие их семьи зависит от коз и, если козы потеряются, в этом будут виноваты близнецы. Спотыкаясь о корни, огибая скалы и камни, они бежали по лесу до тех пор, пока не увидели в лесу просвет перед собой. Через секунду они очутились у края пропасти. Перед ними открывался вид на долину, лежащую далеко внизу под ними. Козы, жалобно блея, столпились у края утеса. Белло сидел, высунув язык и смотрел на все происходящее перед ним.

Сеппи и Ленели беспомощно смотрели друг на друга.

-- Это ты все устроила, -- горестно проговорил Сеппи. -- Мы потеряли дорогу, и это все по твоей вине. Если бы мы думали о Пьере из Люцерна, а не об этих дурацких старых великанах и карликах, этого бы не случилось.

-- Ты так же испугался, как и я, -- возразила Ленели, -- и ты не должен сваливать всю вину на меня. Ты прыгал и бежал так же скоро, как и я, когда эта птица пролетела над нашими головами.

Сеппи сознавал, что это правда, и поэтому сказал благородно:

-- Хорошо, не стоит ссориться из-за этого. Вот только как бы нам согнать коз обратно на тропинку.

Он вынул соли из кармана, как научил его делать Фриц, и стал потихоньку подходить к козам, протянув руку. Нэнни вытянула к нему шею, но не успела она посмотреть на то, что было на ладони, как громкий шелест раздался снова и затем послышался ужасный крик прямо нал их головой. Со скалы, которая возвышалась над ними, огромный золотой орел бросился прямо на перепуганных ребят и коз и схватил ужасными когтями спину Нэнни, стараясь поднять ее на воздух. Некоторое время коза качалась над уступом скалы, так как орел напрасно бешено бил огромными крыльями, стараясь подняться на воздух с тяжелой козой. В это мгновение Сеппи кинулся вперед и, схватив за хвост козу, потащил ее к себе изо всей силы. Ленели бросилась на помощь Сеппи и, крепко вцепившись в его куртку и визжа, как дикая кошка, изо всех сил помогала брату. Белло бешено лаял а остальные козы бросились, блея, в ужасе в лес.

Все это произошло гораздо скорее, чем можно бы было рассказать об этом. Израненная и окровавленная коза опустилась на землю, огромная птица улетела на свой недосягаемый уступ скалы, и дети бросились под защиту деревьев, таща за собой Нэнни.

Они не могли, как им хотелось бы, присесть на землю, чтобы опомниться от испуга, потому что козы разбежались между деревьями, и их пришлось долго собирать. Белло напрягал все силы, чтобы согнать их, но он совсем уже перестал понимать, куда же их нужно гнать, и козы метались то в одну сторону, то в другую.

Прошло не мало времени, прежде чем детям удалось опять собрать все стадо, и тогда они погнали его в глубь леса, чтобы быть подальше от опасного утеса.

Так они добрались до небольшого горного ручейка, который журчал, пробегая по лесу. Козы остановились здесь, чтобы напиться, и дети в первый раз смогли обратить внимание на Нэнни. Ее спина была разодрана и окровавлена, но раны не были серьезны и, в общем, кажется, она не очень пострадала от этого приключения.

-- Мы должны дать козам отдохнуть, -- сказал Сеппи. -- Здесь, правда, нет для них хорошей пищи, но они могут хорошенько напиться, пока мы съедим наш завтрак, а тогда нам только останется найти эту скверную тропинку.

Они уселись на камень. Ленели развязала узелок с завтраком, который им дал старый пастух.

-- Неправда ли как странно, -- сказала она, подавая Сеппи кусок сыра, -- я не так боюсь теперь, как боялась перед появлением этого ужасного орла. А ты?

Сеппи остановился с открытым ртом, приготовленным им для того, чтобы положить кусок сыра.

-- Да и мне тоже не страшно! -- с удивлением воскликнул он.

Глаза у Ленели сделались совершенно круглыми.

-- Сеппи, -- сказала она серьезно, -- может быть, мы теперь, после всего, что случилось, такие же герои, каким был Пьер из Люцерна, и никто не знает этого?

Сеппи задумался об этом так серьезно, что на некоторое время забыл об еде. Затем он ответил:

-- Почему же нет? Конечно, мы герои. Мы, правда, испугались, но ведь мы же сделали то, что нужно было сделать. Ну что же, я этим доволен. -- Он облегченно вздохнул и, откусив большой кусок хлеба, начал молча жевать.

Потом он заявил торжественно:

-- Конечно, когда мы теперь знаем, что мы настоящие герои, мы не должны больше никогда ничего бояться. Это решено!

Ленели посмотрела нерешительно.

-- Я боюсь, что я испугаюсь опять, если мы не найдем прохода, -- сказала она. -- Мы можем умереть здесь. А после какой-нибудь охотник найдет наши кости разбросанными по земле. -- Ее глаза наполнились слезами, и она всхлипнула над этой грустной картиной.

-- Смотрите-ка! -- воскликнул Сеппи, вскочив на ноги и глядя сурово на сестру. -- Разве герои делают так? Я тебе говорю, что моих костей здесь не найдут! Я спущусь с козами с этой горы, и то же сделаешь ты! Вот увидишь!

-- Хорошо, -- нерешительно сказала героиня. -- Я ведь только сделала предположение.

-- Хорошо! Теперь только, пожалуйста, не предполагай больше ничего подобного, -- проворчал Сеппи. -- Лучше подумай, как бы нам найти дорогу и попасть куда-нибудь к ужину, чтобы завтра быть дома.

В эту минуту новая блестящая мысль блеснула в его голове:

-- Какой я глупый! -- воскликнул он, -- как я только не подумал об этом раньше? Ведь этот ручей бежит по горе вниз и, если мы пойдем по его течению, мы тоже попадем в долину. Идем!

-- Но, может быть, если мы так пойдем, мы очутимся далеко от деревни, где дом пастуха, -- возразила Ленели. -- Мне кажется, что лучше найти тропинку.

-- Гораздо больше надежды найти ее, идя по течению ручья, -- ответил Сеппи. Он громко затрубил в рожок. -- Если мы не найдем той деревни, мы найдем другую такую же хорошую. Я держу пари, что всюду найдутся хорошие люди.

Белло в это время ожесточенно лаял на какой то пустой чурбан, думая, что, может быть, из под него выпрыгнет заяц, но когда Сеппи крикнул его, он покорно собрал коз, и маленький караван пустился снова в путь.

Это не было так просто, как сначала казалось. Ручей протекал в глубоком ущельи между скал. Вокруг него валялись деревья, подрытые его бурным течением. В одном месте ручей клокотал, стиснутый в узком проходе между скалами, в другом разливался в широкий прудик, а дальше бурно бежал между кустарниками и скалами, как будто спеша поскорее достигнуть озера, которое лежало далеко внизу. Козы медленно пробирались вперед и, когда это было возможно, разбегались в разные стороны в поисках за хорошей травой, так что их приходилось опять и опять собирать вместе.

Наконец, к их большой радости, дети увидели просвет между деревьями- Они кинулись вперед, но в ужасе увидали, что в этом месте ручей падает с утеса водопадом метров в 20 высоты.

Сеппи и Ленели молча смотрели на это новое препятствие.

Далеко внизу, в зеленой долине они видели маленькие белые пятнышки: это были отдельные фермы и крошечная, вся в зелени, деревушка, раскинувшаяся вдоль берега широкого потока. Они увидели и ледник, из которого вытекал этот поток. Ледник растянулся к долине, и его нижний конец был стиснут скалами

-- Каждый раз, как мы думаем, что мы нашли дорогу, мы попадаем в еще худшее положение, жалобно сказала Ленели. -- Мы не можем спуститься здесь и, если бы даже мы это смогли сделать, нам пришлось бы переходить через ледник.

-- Он не очень широкий, -- сказал Сеппи, разглядывая его.

-- Это только тебе так кажется отсюда, -- возразила Ленели.

Сепии посмотрел вокруг себя. Справа, до самой вершины горы, тянулся лес. Прямо впереди была пропасть, а налево журчал ручей, несясь по камням и скалам к месту своего падения.

-- Мы перейдем его, -- твердо сказал Сеппи. Он погнал коз обратно по узенькой тропинке к месту, где было возможно перебрести ручей, и через несколько минут весь караван стоял, отряхиваясь, на том берегу.

-- Я пойду к краю этого утеса, -- сказал Сеппи, -- а ты и козы идите за мной. Я уверен, что мы найдем такое место, где мы сможем спуститься. Я буду трубить, чтобы вы знали, куда вам идти.

С этими словами он исчез в лесу, а Ленели, гоня перед собой коз. последовала за ним. Прислушиваясь к шуму водопада, они прокладывали путь через кустарник, но уступам скал и вдоль опасных крутизн, ища все время отлогого спуска, и когда Ленели уже была готова прийти в отчаяние, она услыхала радостный сигнал Сеппи.

Она поскорее погнала коз вперед и увидела Сеппи на опушке леса, смотрящего на широкий отлогий скат горы. Лес был позади них, а впереди лежали зеленые отлогие лужайки, усеянные голубыми гиацинтам и желтыми златоцветниками.

Козы сделались словно сумасшедшие при виде сочного пастбища, а старый Белло сел на задние лапы, высунул язык и смотрел на все происходящее перед ним настолько благосклонно, насколько только ему позволял это его собственный голодный желудок. Дети были так измучены, что бросились рядом с ним на траву.

Теперь, когда они освободились от всех пережитых опасностей в лесу, он казался им уже не таким дремучим и страшным. Но Сеппи не долго отдыхал. Через несколько минут он встал и начал разглядывать местность, лежащую перед ним. Он посмотрел на отлогие склоны горы, спускающиеся к леднику и реке.

-- Мы должны перебраться как-нибудь через это препятствие. -- сказал он Ленели, показывая на ледник и реку, -- другого выхода нет. Когда мы спустимся, мы должны будем перейти или через поток или же через ледник.

-- Мы не можем перейти через поток, -- ответила Ленели. -- Мы не знаем насколько он глубок.

-- В таком случае нам придется идти через ледник, -- сказал Сеппи. -- Я рад, что козы смогли здесь хорошенько подкрепиться. Но лучше отправиться сейчас же, так как с каждой минутой становится позднее и, если мы сумеем переправиться, я ручаюсь, что нам удастся добраться до того домика до темноты. -- Он указал на маленькое пятнышко вдали.

-- Ох, милый! -- воскликнула Ленели и вытерла кулаком глаза. -- Ведь это почти все равно, что итти на верную смерть. Предположим, что мы провалимся в трещину ледника!

-- Я никогда не видел человека, который был бы больше способен предполагать всякие несчастья, чем ты. "Предположим, что мы провалимся". А предположим, что мы отлично перейдем через все эти препятствия с нашими козами, а предположим, что в том фермерском домике есть добрая женщина, которая накормит нас, да и Белло тоже. Предположим она даст нам... Что бы ты хотела больше всего, что бы было на ужин, Ленели?

-- О, -- воскликнула Ленели, -- суп и оладьи!

-- В таком случае торопись, -- сказал Сеппи. -- Оставаясь здесь, мы несомненно ничего не получим. Решительно ничего!

Ленели вскочила на ноги, и они отправились дальше.

Они бодро шли около получаса, пока не добрались до края ледника. Здесь Сеппи начал отдавать распоряжения.

-- Я пойду первым, -- сказал он, -- как предводитель. За мной пойдут козы, а потом ты с Белло. Ты должна рассчитывать каждый шаг и щупать лед палкой, чтобы быть уверенной в его крепости. Если ты этого не будешь делать, ты можешь попасть на трещину, покрытую сверху льдом, и провалиться под кору.

-- Я буду осторожна, -- сказала Ленели.

-- Ну хорошо. Идем, -- воскликнул Сеппи. -- Мне кажется, что я уже слышу запах оладий!

С этими словами он вступил на реку из льда.

Дети хорошо знали опасности ледника. Это не была просто замерзшая река, по которой можно кататься на коньках. Это была большая, тихо, совсем незаметно двигающаяся, сжатая со всех сторон глыба изо льда и скал, полная расщелин, трещин и ям, которая незаметно, месяц за месяцем, медленно сползала в долину. Под ледником из тающего снега и льда образовалась река. Она стремительно текла подо льдом, а там, где ледник кончался, бежала по склону горы к озеру, лежащему далеко внизу.

Даже козы чувствовали опасность путешествия, и так как к тому же им не хотелось покидать сочную траву луга, детям не легко было заставить их спуститься на ледник.

Сеппи шел, трубя в рожок, чтобы подбодрить всех остальных. Он ощупывал палкой каждый шаг и постоянно останавливался, чтобы подождать своих спутников.

Они прошли уже почти половину ледника, когда Сеппи остановился и крикнул Ленели, чтобы она тоже остановилась и задержала коз.

Прямо передними зияла широкая расщелина. Ледяная река треснула в этом месте и. если бы они пошли прямо вперед, они бы провалились в ледяную темницу, откуда никогда бы не смогли выбраться живыми.

Это было самое серьезное затруднение и опасность из всех, какие они встретили во время своего путешествия. На минуту даже Сеппи предался отчаянию, думая, что им придется вернуться обратно и все-таки в конце концов переправляться через эту ледяную или через настоящую реку. Он крикнул Ленели, чтобы она постаралась собрать, если она сможет, коз. а сам повернул налево и пошел вверх по леднику вдоль края трещины.

Чем дальше он шел, тем трещина делалась все уже и уже, но зато она разветвлялась на несколько мелких трещин.

Единственное место, где они могли бы переправиться через эти трещины, был ненадежный извилистый ледяной мостик, образовавшийся между этими бездонными трещинами. Даже храброе сердце Сеппи упало, когда он заглянул в глубину одной из них. Ее стены изо льда блестели зелеными и голубыми цветами, но у него не хватило мужества любоваться этими красками.

-- Вспомни Пьера из Люцерна и иди смелее! -- закричал он Ленели и, не тратя лишних слов, начал перебираться через ненадежный ледяной мостик. Все равно, боялась она или, нет, Ленели, конечно, шла за ним, хотя даже козы, у которых были такие ловкие ноги, старались избегнуть опасного перехода, а Белло колебался ступить ли ему на ледяной мостик и жалобно завыл.

-- Иди как раз по моим следам! -- кричал Сеппи Ленели. которая, затаив дыханье и еще тверже сжав альпийскую палку, пошла вперед.

-- Не смотри в трещину! Смотри только на мост, когда будешь переходить его, -- предупредил Сеппи.

Он осторожно продвигался вперед, ощупывая почву для каждого следующего шага. Скоро он уже стоял невредимым на другой стороне трещины. Здесь он остановился, и. затаив дыхание, наблюдал, как козы медленно и осторожно передвигались через мост. Когда Ленели и Белло, наконец, достигли другой стороны, он от радости обнял их.

-- Теперь. -- воскликнул Сеппи, -- с нами уже ничего не случится, и мы скоро опять будем на зеленой траве.

Они легко миновали маленькие трещины, которые пришлось обходить до конца, и скоро снова очутились на твердой земле, вскарабкались на скалы у края ледника.

Даже Белло, казалось, сообразил, что их мучениям теперь пришел конец, потому что он лаял, описывал вокруг стада круги и бросался на плечи близнецам, стараясь лизнуть их в лицо. Хвост его от радости вертелся во все стороны.

Козы рвались вперед к сочной траве и, когда дети погнали их, они все время щипали ее по пути.

Наконец, дети увидели фермерский домик, который из одинокого маленького пятнышка становился все больше и больше по мере того, как они спускались в долину. Наконец, маленькая кучка странников постучала в его ворота.

Шум, вызванный блеяньем коз и лаем собаки, заставили жену фермера подойти к дверям. С секунду она стояла с ребенком на руках, с таким же изумлением смотря на путников, как вчера старый пастух на горе.

-- Откуда это вы взялись? -- воскликнула она наконец. -- Кто вы? Что вам здесь надо?

Ленели уже открыла рот для ответа, но когда она увидела ласковое лицо женщины и крошку, которая сосала свой большой палец, важно разглядывая прибывших. ей вспомнилась ее мать и крошка Розели. и она вместо объяснений залилась слезами.

Женщина сбежала с лестницы и, обхватив рукой Ленели, потрепала ее по щеке, пока Сепии рассказывал их историю.

Когда он дошел до того, как снежный обвал отрезал их от дома, женщина поняла все остальное. Не раз случалось, что люди таким образом погибали в горах.

-- Идите же скорее в дом, -- воскликнула она. -- Да не останавливайтесь для разговоров. Вы должно быть голодны, как волки Я дам вам чего-нибудь поесть, а после уж вы мне все расскажете хорошенько.

-- Пожалуйста, -- робко промолвила Ленели, вытирая слезы, -не можете ли вы дать сейчас что-нибудь Белло.

Козы поели немного травы, а мы хлеба и сыра, а Белло не с]ел ни кусочка за целый день.

-- Вот это настоящая маленькая женщина! -- воскликнула жена фермера, -- Подумала сначала о собаке! Возьми вот здесь для нее кость. -- крикнула она Сеппи, -- и загоняй коз в хлев. А когда вернешься, я дам вам всего, что вы больше всего любите, если только это найдется у меня.

-- Пожалуйста, -- сказал Сеппи, и его глаза заблестели, -- наверху на горе, когда мы заблудились, мы увидели ваш дом и мы представили себе, что может быть у нас будет на ужин суп и оладьи.

-- Ах! -- воскликнула женщина. -- Суп и оладьи! Да они сейчас будут готовы.

Она положила малютку на руки Ленели и засуетилась в кухне, гремя горшками и кастрюлями, разжигая огонь и меся тесто. Когда Сеппи вернулся, запах оладей уже наполнял воздух, а суп булькал в горшке.

А еще через пять минут дети сидели за кухонным столом с стоящей перед ними дымящейся миской, в то время как их новый друг жарил целую груду оладей.

Сам фермер был в высоких Альпах со своим стадом. Он возвращался домой с гор только на очень короткое время, неся на спине груз из сваренных им там сыров. Без него жена его чувствовала себя очень одиноко, и теперь она была рада приходу гостей, хотя бы и на одну ночь. Она обласкала детей и болтала с ними об их матери, накладывая оладей на их тарелки до тех пор, пока они не могли больше проглотить ни кусочка. Тогда она помогла им подоить коз, а когда солнце зашло, послала их спать, чтобы они хорошенько отдохнули. Ведь завтра им придется еще долго, долго идти.

Глава VI.

Новые и старые друзья.

Когда на следующее утро дети пришли в кухню, они увидели, как фермерша наливала молоко в паленту [ палента -- это каша из кукурузной крупы ], приготовленную им на завтрак. А в воздухе так вкусно пахло только что сваренным кофе.

-- Садитесь скорее и ешьте, -- сказала женщина, подталкивая ногою к столу скамейку. -- Я подоила ваших коз. Они дали немного молока, бедняжки, но ведь это и неудивительно после такого дня, как вчерашний. Удивительно, что они еще дали что-нибудь. Я приготовила кофе для вас, чтобы оно хорошенько подбодрило вас для далекого пути. Какое счастье, что сегодня такой хороший день. Мне казалось, что был дождь ночью, но сейчас у вершины старого Пилатуса нет облаков, а это верная примета, что будет хорошая погода.

Малютка уже сидела на своем высоком стуле около стола и стучала по столу ложкой. Дети сели около нее и скоро уничтожили свои большие куски паленты.

У жены фермера не было никого, с кем бы можно было перекинуться словечком в течение длинных дней, когда не было дома ее мужа, и она рада была поболтать. Она рассказывала детям про своих коров, свиней и кур, и о том. какую массу сена притащил ее муж в прошлом году на своей, спине с высоких горных лужаек, и о том, сколько сыров он надеялся принести домой в конце этого лета. А когда, наконец, они съели все, что только смогли, она завернула им еды на дорогу и, как только могла подробнее, рассказала, как им добраться до их деревни.

-- Это вовсе не трудно, -- сказала она. -- Правда, это длинная дорога, но вы будете идти все время по прямой дороге, а если у перекрестка дорог вы не будете знать, куда повернуть, вы всегда встретите кого-нибудь, кто вам покажет. Если вы смогли спуститься так далеко с горы и самостоятельно перейти через ледник, вам уже теперь больше нечего бояться. Идите только скорее, как только сможете. Просто сердце истекает кровью, как подумаешь, как замучилась ваша мать, не зная, где вы и что с вами.

Она поцеловала детей на прощанье и встала у дверей, держа на руках свою малютку и смотря вслед близнецам, которые выгнали коз со двора и пустились вниз в свой далекий путь к дому. Они поблагодарили свою хозяйку и все время обертывались, махая ей на прощанье руками. Она махала им в ответ, и малютка махала тоже своими крохотными розовыми ручонками, пока они не скрылись из вида.

-- Мы никогда ее не забудем, не правда ли? -- спросила Ленели.

-- Никогда. -- ответил Сеппи горячо. -- Она почти такая же хорошая, как мама. И, не правда ли, она делает замечательные оладьи, а?

Они повернули к северу и зашагали дальше.

* * *

По мере того, как одна миля за другой оставались позади, и расстояние между ними и их домом становилось все меньше и меньше, их нетерпение становилось все сильнее и они все прибавляли шагу.

От фермерского домика, где они провели ночь, до их деревни было добрых двадцать миль, да еще одна миля до того места на склоне горы, где стоял их собственный домик. Но для швейцарских детей, привыкших к горам, это не было тяжелым путешествием.

Они знали, что коз нельзя гнать чересчур быстро, если хотят получить от них молока, и поэтому был уже поздний полдень, когда дети, козы и собака подошли к подножью их горного склона и начался последний подъем на гору.

Наконец, дети увидели крышу их дома. Она показалась из-за края горы задолго до всего остального. На крыше были навалены тяжелые камни, чтобы крышу не снесло ветром. Близнецы не могли оторвать от нее своих глаз. Немного спустя, они увидели уже весь дом, козий сарай, хлев для коров, позади него стог с соломой и южную часть сада.

Они напрягали глаза, чтобы разглядеть мать, но ее нигде не было видно. Нигде не видно было никакого движения. Даже ветерок замер, и деревья стояли неподвижно.

Дети подходили все ближе и ближе. Наконец, когда они не были в силах больше сдерживать себя, они бросились бежать и ворвались все во двор со звоном колокольчиков коз, с лаем Белло и радостными криками: -- Мама! мама! где ты? Мы дома!

Но, к их удивлению и огорчению, ответа не было. Дом стоял точно заснувший.

Оставив коз с Белло, дети бросились на кухню. Там не было никого, только громко тикали часы с кукушкой.

Они кинулись наверх в спальню и снова вернулись в кухню. Везде была тишина.

-- Дом словно умер, когда в нем нет мамы, -- всхлипнула Ленели. -- Где же это она может быть? И Розели тоже?

-- Розели там же. где и мама, в этом ты можешь быть уверена. -- сказал Сеппи.

Они выбежали на двор и нашли Белло исступленно лающего на Нэнни, которая уже блаженствовала на морковной грядке, совершенно не собираясь покидать ее, несмотря на то, что собака хватала ее за задние ноги, зная, что козам вовсе не место быть в саду.

-- Надо сначала загнать коз, -- сказал Сеппи, подбегая на помощь Белло.

Дети загнали коз в сарай и дали им сена. Затем они сели на лесенку около кухни, чтобы дать немножко отдохнуть уставшим ногам, и совещались, что им делать дальше.

Вдруг страшная мысль пришла в голову Ленели.

-- Снежный обвал! -- проговорила она, задыхаясь. -- Может быть, мама с Розели завалены снежным обвалом!?

Сеппи побледнел и проглотил рыдание.

-- Нет, -- сказал он, когда через мгновение смог снова говорить. -- Я не верю в это. Здесь вокруг нет и намека на снежный обвал, а мама никогда не уходит далеко от дома. Она просто где-нибудь ищет нас, -- вот где она.

Ленели в изнеможении опустилась на ступеньку.

-- О, Сеппи! -- воскликнула она. -- Ты думаешь, что мама теперь потерялась в горах, -- теперь, когда мы уже нашлись и дома?

Эта мысль была слишком тяжела для нее, и она снова разрыдалась.

Совершенно измученные, они вскочили и пошли вновь искать мать. Через усеянные цветами горные склоны уже тянулись длинные тени, и солнце склонялось на запад.

Только что они завернули за угол дома, как Сеппи радостно закричал и показал на козью тропинку, ведущую на гору. Там, далеко, очень далеко они увидели мать с Розели на руках. Она медленно шла к дому. Даже издалека они поняли, что она грустная и усталая, потому что ее голова была опущена и шла она тихо, тихо.

При виде ее их собственная усталость сейчас же исчезла, как по волшебству. С радостным криком, разбудившим эхо на старом Пилатусе, они бросились к ней навстречу.

Она услышала их крик и, поднеся руку к глазам, стала жадно всматриваться. В следующую минуту мать и дети были в объятиях друг друга, а малютка Розели щебетала от удовольствия в траве и цветах, куда ее неожиданно положили.

Когда пришло несколько первых минут радости, Сеппи сказал:

-- Мы пригнали всех коз домой, мама. Они в сарае.

-- Я думала, что вас всех придавил обвал. -- сказала, рыдая от волнения, их мать. -- Все мужчины из деревни теперь на горе и ищут вас. Они стараются проделать новый проход к козьему пастбищу. Их нужно известить о том, что вы нашлись.

Она вскочила на ноги и начала снова взбираться обратно по тропинке. Но потом она вспомнила о рожке Сеппи.

-- Труби, Сеппи, -- крикнула она ему. -- Сыграй песенку Фрица, если только ты можешь. Они все знают ее, и, наверное, кто-нибудь из них достаточно близко от нас, чтобы ее услышать.

Сеппи поднес рожок к губам и затрубил. Сначала это был жалобный писк, но потом, хотя это и было похоже на подражание молодого петушка старому петуху, ему удалось извлечь несколько первых нот песенки Фрица.

Скоро чья то голова показалась из за одной из скал, а затем появился и весь человек, который вскарабкался на скалу и стал внимательно разглядывать мать и детей, стоявших внизу на тропинке.

Тогда Сеппи снова затрубил в рожок, мать замахала фартуком, и все они, даже и Розели, махали руками так радостно, что не могло быть никакого сомнения в том, что именно они хотят сказать людям, там, на горе.

Крикнув что то радостное в ответ, человек на горе скрылся опять за скалой, а несколько минуть спустя, они увидели, что он бежит вниз с вершины горы к деревне.

Скоро колокола радостно зазвонили, разнося новость о спасении малышей всем, кто только не был слишком далеко, чтобы их услыхать. Колокола в соседней деревне подхватили звон, и рожки ответили с утесов в знак того, что и там услышали радостную весть. А эхо старых, седых утесов подхватило и звон колоколов, и звуки рожков, и крики людей и понесло их далеко, далеко в горы.

Скоро прибежали из деревни женщины, разделявшие с матерью близнецов ее тревоги. А помогавшие ей в поисках мужчины поспешно начали спускаться вниз один за другим по козьей тропинке.

Когда все собрались у хижины, все слушали рассказ детей об их опасных приключениях, слушали в такой тишине, что было бы слышно, как муха пролетит.

Так все простояли, пока солнце не скрылось за западными горами, и только тогда соседи разбрелись по своим домам, оставив мать с детьми в их одиноком, старом домике.

* * *

Когда они снова вошли в кухню старого дома, маленькая деревянная кукушка высунулась из своей маленькой деревянной дверки и прокричала "ку-ку семь раз.

А когда семья кончила ужин, и дети сели около большой печки, рассказывая матери все снова и снова о старом пастухе и орле, о жене фермера и обо всех происшествиях этих страшных трех дней, которые они провели на горе, кукушке пришлось дожидаться еще целых пятьдесят минут перед тем, как она смогла снова выскочить, чтобы напомнить, что время уже ложиться спать. Тогда она высунула свою голову и прокричала "ку-ку" восемь раз. Но они продолжали болтать про отца и Фрица, которые сейчас в высоких Альпах, и о том, как хорошо, что отец с Фрицем ничего не знают обо всех опасностях и тревогах, которые были у них.

-- Милые мои, -- сказала, наконец, мать, вставая, -- как быстро идет время. Нам так хорошо, что мы и не заметили. как поздно. Уже давно пора спать, вы ведь страшно устали. Надо прекратить болтовню сию же минуту.

Она послала детей наверх, уложила их в постель, поцеловала их и пожелала спокойной ночи. Затем она вернулась на кухню, потрепала Белло, который заснул на пороге, посмотрела на восходящий над гребнем Риги месяц, закрыла дверь, подняла гири у часов и, взяв свечу, пошла наверх ложиться спать.

Когда, наконец, звуки ее шагов замолкли, и весь дом был уже приготовлен к наступлению ночи, кукушка высунула свою голову и осмотрела тихую кухню. Лунный свет пробивался через восточное окно, маленькая мышка выползла из своей дырки, и тени скользили по углам.

-- В общем, -- сказала себе кукушка, -- я хорошо справилась со всеми этими делами. Все опять счастливы, и я теперь могу позволить себе немного отдохнуть.

-- Ку-ку, -- сообщила она, -- уже девять часов. -- Затем маленькая деревянная дверка в часах захлопнулась, и кукушка отправилась спать.