Дальний север подарил нас новым журналом. Называется он "Северный Журнал" и выходит как-то странно, в виде приложения к "Новоземельской Газете".
Программа журнала любопытная.
"Сознавая всю важность печатного слова, -- заявляет редакция, -- она ставит девизом журнала "только (?!) люби ближнего, как самого себя"". Проводить в жизнь это "только" взяли на себя следующие "известные" литераторы: И.И. Эльпорт, В.С. Терновский, А.А. Зеленецкий и К.Д. Носилов. Читатели "Нового Времени" знают, вероятно, г-на Носилова. Остальные три писателя менее известны, но о них первый же номер "Северного Журнала" дает довольно много сведений. Они сами приняли к тому меры. Не только поместили свои портреты, но и воспели друг другу дифирамбы.
Г-н Эльпорт обладает особым даром восхваления. Следуя скромному девизу журнала, он возлюбил не только своего сотрудника г-на Терновского, но и адмирала Бирилева.
Большой портрет адмирала перед еще большей статьей г-на Эльпорта, которая кончается следующими словами: "Жаль только, что таких лиц, как А.А. Бирилев, мало в России, и как бы к лучшему изменилась вся жизнь, если бы их было больше".
Мы тоже очень жалеем, что таких лиц очень мало, но находим свое утешение во второй статье г-на Эльпорта, где он восхваляет другое "лицо", а именно г-на Терновского.
Оказывается, что "молодой писатель" (судя по портрету, он действительно не стар) "взращен на берегах свободолюбивой Сены, под лучами жгучими (?!) парижского солнца", что в Россию он "приезжает только налетом, погостить", успел уже напечатать "горку книг", каковую, -- спешу оговориться, -- я, по невежеству своему, не читал.
О г-не Зеленецком, четвертом члене союза "люби ближнего своего, как самого себя", мы узнаем из статьи г-на Терновского.
Г-н Зеленецкий -- человек уже немолодой. Под его портретом подпись: " Известный поэт, по поводу 25-летия его литературной деятельности".
Опять должен покаяться. Не слыхал и о таком поэте. Не знать г-на Терновского еще простительно. Сама редакция свидетельствует, что он поэт молодой, а молодых поэтов столько, что за ними не уследишь. Но г. Зеленецкий справлял уже свой двадцатипятилетний юбилей.
Вина несколько смягчается тем, что он писал под многочисленными псевдонимами. Первый его псевдоним Мартов, второй Allegro. Есть и еще псевдонимы: Никони, Николай Ника. Но особенно любопытны первые два. Люди, причастные к общественной жизни, отлично знают псевдоним: Мартов, но, вероятно, они никогда не слыхали о поэте Мартове. Люди, причастные к литературе, отлично знают отнюдь не секретный псевдоним Поликсены Сергеевны Соловьевой-Allegro, но, вероятно, никогда не слыхали, что есть поэт г-н Allegro-Зеленецкий. По простодушию никто не обвинил до сих пор известного нашего марксиста в "экспроприации" чужого псевдонима. Также никому не приходило в голову обвинять и П.С. Соловьеву-Allegro, автора четырех книг (Стихотворения. 1899 г. с иллюстрациями автора; Иней; Плакун-трава; Тайная правда), в экспроприации чужого псевдонима.
Другого мнения придерживается г. Терновский. Он по этому поводу (очевидно, следуя девизу "люби ближнего своего, как самого себя") пишет буквально следующее:
"Стихи последнего (т.е. Зеленецкого) были экспроприированы, как и самый псевдоним (Allegro), женщиной, носящей по отцу громкое имя, Поликсены Сергеевны Соловьевой. Псевдоним -- Allegro -- принадлежит Алексею Алексеевичу Зеленецкому. Изданный им (!!!) в 1899 г. сборник стихотворений (с иллюстрациями) наши слепые (?) обозреватели (назвать их критиками было бы грешно -- помня, что у нас когда-то были Добролюбов, Писарев) приписали (?) Поликсене Соловьевой. Автор промолчал на экспроприацию, -- зачем огорчать женщину, да притом из такой славной семьи, пожелавшую один или два десятка своих нудных, гладких стишков прикрыть чужим псевдонимом настоящего поэта?" (стр. 21).
Хорошо, что г. Терновский никогда ничего не слыхал об известном нам г-не Мартове, а то он и его обвинил бы в литературном воровстве. Теперь же на скамье подсудимых сидит одна г-жа Соловьева. Я убежден, что обвинение в экспроприации, предъявленное писателями из страны эскимосов, или с Новой Земли, ее нисколько не тревожит. Да и вообще она, очевидно, не придает значения этому глупому, воистину эскимосскому анекдоту.
И действительно, кому какое дело, что печатают наши литературные саврасы в каком-то эфемерном приложении к еще более эфемерной газете?
Но вот что удивительно. Весь этот глупый анекдот старательно перепечатала на своих страницах газета "День". С некоторого времени эта газета выпускает понедельничное приложение под заглавием: "Литература, искусство, наука". В последнем выпуске этого приложения какой-то юнец с юным благородством требует, чтобы русское общество "приучилось беречь писателя". Очевидно, редакция газеты, помещая статью юнца, согласна с его призывом. Но это в теории. На практике же дело свелось к тому что, печатая "призыв", редакция поспешила перепечатать и северный анекдот из эскимосского журнала и не поберегла почтенного имени писателя.
Я ни минуты не сомневаюсь, что это просто редакционный недосмотр, что во всей этой истории повинен какой-то редакционный стрелочник. Но начальнику станции надлежит внимательнее следить за стрелочниками. Иначе происходят катастрофы. В данном случае от катастрофы пострадал не пассажир Соловьева-Allegro, a сама редакция, потому что мы теперь вправе обвинить ее в небрежном обращении с чужим и вполне почтенным именем, -- это, во-первых. А, во-вторых, мы вправе обвинить ее в литературном невежестве. Кто, кроме литературных невежд, может поверить глупому, эскимосскому анекдоту?
Впервые опубликовано: Речь. 1913. 22 октября. No 289. С. 2.