"Весы" и "Скорпион"... Два знака зодиака. "Скорпион", успевший ужалить в пяту не одного мирного жителя нашего столичного захолустья, думает приступить к несколько иной деятельности, думает судить правых и невиновных, взвешивает на своих весах произведения современной литературы. "В своих суждениях и отзывах, -- говорится в объявлении о журнале, -- "Весы" будут стремиться к полному беспристрастию, не понимая под этим беспринципности и безразличия".
Я не признаю "беспристрастной" критики. Всякая критика беспристрастна, если она бескорыстна. Корыстная же критика -- есть уже преступление по должности, и если такие критики не караются уголовными законами, то, во всяком случае, законом литературным они изгоняются из истории.
Да теперь и не время беспристрастия, а время великого гнева, время крестовых походов против варваров. Вероятно, редакция "Весов" хотела сказать, что ее критики будут беспристрастны в том смысле, что они будут строги не только к другим, но и к себе, друг к другу. Такое беспристрастие нельзя не приветствовать.
Сотрудники "Весов" -- старые знакомые и друзья "Нового пути". Человека постороннего может даже поразить список сотрудников нового журнала: Бальмонт, Брюсов, Гиппиус, Мережковский, Минский, Перцов, Розанов, Сологуб... К чему новое предприятие, когда произведения этих писателей помещались постоянно и в "Новом пути", и в "Мире искусства"?
С внешней стороны, основание третьего журнала с однородным составом сотрудников представляется несколько странным, а в практическом отношении даже как будто нецелесообразным. Но, взглянув на дело попристальнее, убеждаешься во внутренней целесообразности нового предприятия. Для этого надо несколько оглянуться назад.
Шесть лет тому назад, когда основывался "Мир искусства" (март 1898 г.) -- не было ни "Нового пути", ни "Скорпиона". Современные веяния начинали уже проскальзывать в журналах (особенно в "Северном вестнике", как раз в 1898 г. прекратившем свое существование). В Москве появлялись время от времени тощие книжечки декадентов, бедные содержанием, но богатые вычурностью и претензиями. Чувствовались попытки освободиться от гнета грубой эстетики шестидесятых годов (здесь сыграл свою роль и Волынский), искания бескорыстной красоты.
"Мир искусства" прежде всего имел целью бороться за новые идеалы в области пластических искусств. У него были свои специальные задачи, он должен был явиться выразителем идей и стремлений того поколения художников, которое явилось на смену "передвижников", этих детей шестидесятых годов. Но сразу же выяснилось, что бороться только, так сказать, пластическими средствами -- не целесообразно. Слишком невелик был круг новых деятелей -- по сравнению с легионами врагов. Если бы наряду со специально художественным журналом существовали в то время периодические издания литературного характера с аналогичным уклоном мысли, дело обстояло бы иначе. Борьба велась бы с двух фронтов, и "Мир искусства" мог бы с легкой совестью остаться в среде своих специальных задач. Но пока этого не было -- надлежало озаботиться о соединении под одно знамя всех родов оружия для борьбы с общим врагом, и поэтому "Мир искусства" расширил свою программу и пригласил к себе в сотрудники не только художников, но и литераторов, которые в области слова боролись за то, что отстаивали своими произведениями художники. Это было временная, необходимая в условиях тактики, коалиция самых разнородных сил для борьбы со страшным врагом, которого Флобер называл "le panmuflisme general", или, в вольном переводе на русский, -- "всеобщее хамство".
Результаты доказали всю целесообразность этой тактики. Молодая армия не долго пробыла в несколько хаотической обстановке "партизанов". Дружное и крепкое ядро начало постепенно дифференцироваться. Окрепли художники, окрепли литераторы и мыслители. Общественное внимание было привлечено в достаточной степени, и пчелам стало тесно в старом улье. Статьи Розанова, Минского, Мережковского затронули религиозные вопросы, возбудили движение в таких сферах общества, куда не проникал, кажется, еще никогда луч красоты. Народились новые читатели, со своими запросами, народились новые сотрудники, со своими мыслями, чувствами, которым было тесно в "Мире искусства" и служить которым последний не мог, не пренебрегая своей основной, коренной задачей. И вот от старого улья отделился новый рой и основал "Новый путь".
Оба журнала получили возможность с большей свободой и с большим вниманием относиться к своим ближайшим целям. "Новому пути" предстояло трудное дело. Ратуя за единую, религиозную культуру, он потенциально, конечно, включил в свою программу и искусство и литературу, потому что какая же культура без красоты? Но на деле он должен был -- твердо веруя, что это только временно, -- отодвинуть эстетику на второй план и заняться преимущественно интересами религиозными. Ему пришлось обратиться со словом убеждения к совсем иным слоям русского общества, которые, обладая глубокими внутренними переживаниями, большой силой религиозного опыта, оставались, вместе с тем, совершенно чуждыми пластической красоте. Для таких людей идеи "Мира искусства" и "Скорпиона" мало доступны. Стоя очень высоко на лестнице мистического миропонимания, они наивно-беспомощны в области эстетики. И вот "Новый путь" принял на себя задачу, поддерживая со своими читателями общение в области религиозных вопросов, знакомить их по мере возможности и с красотой слова и формы, с этими необходимыми устоями культуры. Задача сложная, потому что нелегко поддерживать единение между людьми, стоящими на совершенно разных плоскостях и выросшими в вековом отчуждении друг от друга.
Здесь кроется поистине великая трагедия. Люди, всем сердцем жаждущие религиозного возрождения нашего общества, оказываются глухими к драгоценнейшим дарам культуры, с капризной наивностью ребенка фыркают на декадентство, считая себя в праве судить в той области, в которой они совершенно беспомощны. С другой стороны, "декаденты", которым дороги "все моря, все пристани, все бездны и все гавани", декаденты, влюбленные в свободу и красоту, с затаенным недоверием относятся к "Новому пути", боясь, как бы он не принес красоту в жертву неведомому богу! Борясь с одними за плоть культуры, за ее красоту, "Новому пути" приходится с другими бороться за ее душу, за ее единство, за неколебимую истину. Конечно, в будущем это противоречие должно слиться, но пока оно живет и служит великим камнем преткновения. Здесь причина укоров "Нового пути" в нелитературности, в тенденциозности. Только что вышедшим из-под гнета направленской эстетики поклонникам свободной красоты мерещится призрак нового тирана, новой "тенденции", готовой связать тяжелыми цепями только что освободившееся искусство.
"Весы", предназначенные для любителей литературной роскоши и изысканности, являются ульем для нового роя пчел -- аристократок, и "Новый путь", сознавая, что культ чистого искусства находится в хороших руках двух его собратьев, может с большей свободой посвятить себя служению общественно-религиозному, твердо веруя в грядущую -- всеобъединяющую -- культуру.
Для "Нового пути" "Весы" так же, как и "Мир искусства", верный союзник в борьбе с варварами, хулиганами.
В данное время имеет значение, в культурно-историческом смысле, главным образом, эта борьба "декадентов" с "босяками".
Босяки идут быстрыми шагами, сплоченной толпой. Как истые варвары, они думают лишь о том, как бы разграбить богатые города и устроить босяцкий пир назло сытой мелкоте. Но пир этот будет пиром смерти, тризной по убитому духу. Обольщенные своим успехом, своей численностью, они наивно думают, что с пустыми руками они могут устроить новую жизнь, что, добившись свободы, равенства и братства уничтожением старого уклада и плеванием на драгоценнейшие дары культуры, они уравняют путь для свободного творчества будущих поколений. Как будто из царства хулиганов может выйти что-нибудь иное, кроме возвращения к озверению человечества, к величайшему его рабству?
По своей численности декаденты -- величина ничтожная в сравнении с босяками. Но это не важно. Давид победил Голиафа.
Впервые опубликовано: "Новый путь". 1904. No 1, январь. С. 244-248.