ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА I. У мистера Эйльварда дѣла въ Лондонѣ

-- Разъ, два, три, четыре, пять! Всего только пять часовъ! Какой ужасъ! О, Мери, навѣрное, теперь уже болѣе пяти!

Сцена происходитъ въ спальнѣ, находящейся въ задней половинѣ втораго этажа меблированной квартиры, въ Меддоксъ-Стритѣ; особа говорящая эти слова хорошенькая дѣвушка, разгорѣвшіяся щеки и спутанные волосы которой, не говоря уже о положеніи ея подушекъ и простынь, доказываютъ что она не очень покойно провела ночь; особа же къ которой относятся эти слова ея старшая сестра, спавшая съ ней рядомъ, пока вышеупомянутое нетерпѣливое замѣчаніе о медленномъ теченіи времени не разбудило ее. Что же касается до времени дня, то безъ всякаго сомнѣнія, ибо часы только что подтвердили это своимъ боемъ, было всего только пять часовъ утра.

Несмотря на это, нетерпѣливая красавица повторила обиженнымъ голосомъ:

-- О, Мери, навѣрное теперь болѣе пяти!

-- Ты очень добра, Милли, что будишь меня, для того чтобы сообщить мнѣ это, прозвучалъ сонный отвѣтъ, -- но я легла спать съ твердымъ намѣреніемъ проспать до семи.

-- Кажется довольно несносно, сказала Милли, такъ быстро повернувшись что стащила до половины одѣяло съ своей сестры,-- пролежать всю ночь въ этомъ гадкомъ мѣстѣ, не заснувъ ни на минутку; да еще ты тутъ изволишь храпѣть.

-- Ты знаешь, Милли, что я никогда не храплю.

-- Ну, все равно, спишь. Какъ это кто-нибудь можетъ заснуть въ этомъ ужасѣ, при этомъ стукѣ дрожекъ и телѣгъ, я никакъ ужь не могу понять. Но мнѣ кажется, ты заснула бы и на водяной мельницѣ.

-- Во всякомъ случаѣ, я бы постаралась по крайней мѣрѣ заснуть и тамъ, спокойно возразила Мери.-- Я бы не стала метаться и кидаться во всѣ стороны, путать себѣ волосы и этимъ еще болѣе горячить и тревожить себя.

-- О, разумѣется нѣтъ! Ты вѣдь все дѣлаешь лучше чѣмъ другіе, ты вѣдь, совершенство во всемъ, мы знаемъ это!

-- Нѣтъ, этого мы вовсе не знаемъ. Я по крайней мѣрѣ не знаю. Но я думаю что мнѣ предстоитъ много дѣла на завтра; и потому я хочу выспаться хорошенько чтобы не пострадала моя красота.

-- Твоя красота?

Едва примѣтная тѣнь огорченія пробѣжала по лицу старшей сестры, при этихъ презрительныхъ словахъ. Но тѣнь эта исчезла въ ту же минуту, и Мери снова улеглась, съ намѣреніемъ заснуть. Едва успѣла она, однако, вступить въ область сновъ, какъ опять послышалось:-- "Мери!"

-- Что милая, что тебѣ еще нужно?

-- Милая, голубушка Мери, прости меня! Съ моей стороны это такъ гадко было!

-- Что ты опять разбудила меня, да?

-- Нѣтъ, нѣтъ; совсѣмъ не то. То что я сказала объ...

-- Объ моей красотѣ. Полно, душа моя, не думай объ этомъ. Очень глупо было съ моей стороны употребить такое выраженіе, и за него стоило дать мнѣ щелчокъ.

-- Нѣтъ не стоило, не стоило, не стоило. Ты моя милѣйшая изъ милѣйшихъ старушенокъ, воскликнула Милли, заливаясь слезами, и обвивая руками шею сестры.-- Я просто чудовище что могла сказать это. Но я такъ была зла! Я и теперь еще зла. Я поневолѣ говорю грубости. Это не моя вина. Какъ не стыдно было папа привезти насъ въ такое мѣсто.

-- Бѣдный папа! Я думаю, ему здѣсь такъ же нспокойно какъ и тебѣ. Онъ вовсе не виноватъ въ выборѣ этой квартиры, а еслибъ и былъ....

-- Ну да, хорошо, только не брани меня. Пожалуста, не брани меня. Я очень хорошо знаю заранѣе все что ты хочешь сказать мнѣ, говорилъ этотъ баловень, такимъ убѣдительнымъ тономъ и голосомъ что строгое выраженіе упрека слетѣло съ лица Мери, и она поцѣловала своевольное, необдуманное дитя, прислонившее, въ настоящую минуту, такъ нѣжно свою щечку къ ея щекѣ.

Такъ Милли и не побранили на этотъ разъ. Никто не могъ быть строгимъ къ хорошенькой Милли. Тѣмъ хуже было для нея.

Природа обошлась несправедливо съ двумя сестрами. Милли была хороша, насколько могли сдѣлать ее хорошенькою большіе голубые глаза, черные какъ смоль волосы, правильныя черты и великолѣпный цвѣтъ лица. Еслибъ еще можно было придать немножко выраженія ума ея гладкому лобику, да небольшую черту твердости ея розовымъ, пухлымъ губкамъ -- то она была бы красавица. Въ лицѣ ея сестры было достаточно ума и твердости, для того чтобы превратить цѣлую дюжину подобныхъ хорошенькихъ куколокъ въ прекрасныхъ женщинъ, но кромѣ этого, Мери не обладала ничѣмъ что бы могло привлечь на нее вниманіе. Когда ея черты находились въ спокойномъ состояніи, вы бы ни одну изъ нихъ не нашли красивою. Но еслибы вы взглянули на нее въ ту минуту какъ глупенькая Милли просила у нея прощенія за свое невеликодушное замѣчаніе, и увидали бы весь избытокъ умиленія, любви и покровительственной нѣжности, сіявшій въ темныхъ глазахъ ея, то вамъ трудно было бы рѣшить которая изъ двухъ сестеръ мил ѣ е, въ лучшемъ смыслѣ этого слова.

Бѣдная Мери Эйльвардъ! Не удивительно что она могла крѣпко заснуть и въ этой грязной лондонской квартирѣ, несмотря на стукъ экипажей и на менѣе шумную возню безъименныхъ насѣкомыхъ, доставившихъ такую тревожную ночь ея сестрѣ. Она заработала себѣ сонъ, да уже и не въ первый разъ въ жизни. Она лишилась матери въ очень раннемъ возрастѣ, и съ той поры, все бремя хозяйственныхъ хлопотъ по дому ея болѣзненнаго отца обрушилось на ея дѣтскія плечи: а вести въ это время хозяйство въ этомъ домѣ значило взять на себя обязанность требующую тревогъ, мелочныхъ уловокъ, а не рѣдко и униженій.

Часто по воскресеньямъ, въ то время какъ богослуженіе и проповѣдь гласили объ обманчивости богатствъ, мысли бѣдной дѣвочки были заняты сердитыми мясниками, сборщиками податей и обѣщаніями платежа, данными на слѣдующій день, обѣщаніями которыхъ она не могла исполнить. Нерѣдко удивлялась она отчего этотъ добрый священникъ все нападаетъ на богатство, отчего онъ никогда не говоритъ объ обманахъ свойственныхъ бѣдности. Всѣ тяжелые труды, всѣ тяжелыя слова, доставались ей на долю, а когда, наконецъ, всѣми осуждаемая фортуна улыбнулась имъ немного, когда всѣ торговцы стали милостивы къ нимъ, и внезапный стукъ въ дверь не нагонялъ болѣе ужаса на весь домъ, то мистеръ Эйльвардъ такъ уже привыкъ все сваливать на свою дочь, что самъ не сознавая своей несправедливости, обращался съ ней едва ли лучше чѣмъ съ главною служанкой въ домѣ. Не мудрено, послѣ этого, что глупенькая, маленькая Милли воспользовалась предоставленнымъ ей преимуществомъ. Она была любимицей отца, его гордостью, дочерью его лучшихъ дней. Онъ никогда не видалъ ея въ полиняломъ ситцевомъ платьицѣ, выметающую соръ изъ его комнаты. Съ тѣхъ поръ какъ онъ сталъ обращать на нее вниманіе, она представлялась ему смѣющимся, кудрявымъ существомъ, въ свѣжей, прозрачной кисеѣ или въ блестящемъ шелковомъ нарядѣ. Она никогда не напоминала ему о незаплаченныхъ мелочныхъ счетахъ. Ему казалось весьма естественнымъ что Мери продолжала работать и хлопотать о нихъ обоихъ, такъ же какъ работала и хлопотала она и прежде. Всѣ приготовленія къ ихъ лондонской поѣздкѣ и всѣ хлопоты во время дороги были предоставлены этой терпѣливой, услужливой, никогда не жалующейся ни на что дѣвочкѣ. Милли не могла или не хотѣла уложить даже свои собственныя вещи. Разумѣется, Мери должна была взять на себя это дѣло, а когда все было уже уложено, то ей пришлось еще разъ разобрать и потомъ опять убрать весь чемоданъ, потому что сія непостоянная молодая дѣвица измѣнила свои планы касательно тарлатановой юбки.

Итакъ, принявъ въ соображеніе какъ много дѣла должна была устроить Мери вчера вечеромъ, въ ихъ хорошенькомъ домѣ въ Вентнорѣ, послѣ того какъ Милли давно уже спала, а также и то сколько вещей оказалось перезабыто (другими), вслѣдстіе чего Мери не имѣла даже времени перемѣнить на себѣ платье въ которомъ хлопотала до самаго утра; принявъ въ соображеніе все это, надо согласиться что не по недостатку вкуса одна изъ сестеръ спала, между тѣмъ какъ другая металась на постели и жаловалась что только еще пять часовъ.

Однако, послѣ вторичнаго пробужденія, Мери увидала что ей врядъ ли удастся заснуть еще разъ, а она была не изъ тѣхъ которые любятъ праздно нѣжиться на постели. Она встала, зажгла свѣчку и начала одѣваться.

-- Что ты дѣлаешь, Мери? спросила капризнымъ голосомъ Милли.

Она только-что было задремала, но опять проснулась въ ту минуту какъ сестра ея, взявъ со стола свѣчку, собиралась выдти изъ комнаты.

-- Я иду посмотрѣть не нужно ли чего-нибудь папа.

-- И оставляешь меня одну. О, Мери!

-- Дитя мое, чего же ты боишься?

-- Чего боюсь? Да я ничего не боюсь. Но -- но я не люблю оставаться одна въ чужомъ мѣстѣ. Не ходи, Мери. Папа вѣрно ничего не нужно. Ты только его разбудишь и разсердишь. Не уходи, Мери.

И Милли слѣзла съ постели и ухватила сестру за блузу.

-- Милли, у твоего отца вѣрно будетъ лихорадка завтра -- то-есть сегодня, хочу я сказать. Очень можетъ-быть что она уже и наступила, и ему нужно принять лѣкарство. Я должна пойти къ нему и пойду. Если ты боишься оставаться здѣсь, то пойдемъ со мной.

-- Но тамъ на лѣстницѣ тараканы, громко сказала Милли;-- я видѣла какъ цѣлыхъ два ползли по ней.

-- Какой вздоръ! Пойдемъ со мной, или оставайся здѣсь, какъ хочешь.-- Я ухожу.

Хорошенькая Милли взглянула сестрѣ въ глаза и вполнѣ поняла выраженіе ихъ. Вслѣдствіе этого она снова вскочила на постель и спрятала лицо въ подушкахъ, между тѣмъ какъ сестра ея отправилась по лѣстницѣ въ комнату ихъ отца. Еслибы на пути ея ползали скорпіоны, не только тараканы, то и это не могло бы ее остановить!

Въ жизни Бертрама Эйльварда были обстоятельства пустившія глубокіе корни въ почву на которой вращается эта исторія. Въ свое время читатель увидитъ въ какомъ направленіи дали они ростки, и какого рода плоды они принесли. Пока мы отправимся вслѣдъ за его старшею дочерью и посмотримъ какъ онъ провелъ первую ночь въ Лондонѣ, въ которомъ не былъ предъ тѣмъ уже цѣлыхъ двѣнадцать лѣтъ.

Онъ занималъ отдѣленіе которое мистрисъ Граутсъ, его настоящая хозяйка, заблагоразсудила называть "своими гостиными". Въ сущности же, одна изъ двухъ комнатъ (раздѣленныхъ складными ширмами) была убрана въ видѣ спальни, и въ этой-то комнатѣ спалъ, или скорѣе, старался заснуть мистеръ Эйльвардъ. Кровать его, покрытая занавѣсью, того зеленовато-желтаго цвѣта который всегда невольно напоминаетъ какъ зрѣнію, такъ и обонянію нашему о крайнихъ мѣрахъ предпринятыхъ недавно красильщикомъ и пятновыводчикомъ -- занимала около половины всей комнаты, имѣвшей всего одно окно, открывавшее видъ на четыре задніе двора, и заносившее оттуда запахъ сосѣднихъ конюшенъ. Какимъ бы узоромъ ни обладалъ нѣкогда Киддерминстерскій коверъ, въ настоящую минуту трудно было судить о его достоинствѣ, ибо онъ давно весь вылинялъ и истерся. Обои на стѣнахъ были грязные, потолокъ тоже грязноватый, глиняная посуда на умывальникѣ была вся разнокалиберная, а зеркало никакъ не могло держаться прямо между двумя столбиками и уныло повѣсило голову, несмотря на многочисленные свертки бумажекъ подсунутые подъ него съ цѣлью его поддержки. Единственная вещь во всей комнатѣ не имѣвшая жалкаго и обветшалаго вида было поясное изображеніе мистрисъ Граутсъ, которая, разряженная въ пунцовый бархатъ и перебирая пальцемъ толстую золотую цѣпочку, одобрительно улыбалась, глядя со стѣны почти у подножія кровати, и казалось, сторожила, подобно среднихъ лѣтъ херувиму, сонъ своихъ жильцовъ.

Первая комната обладала всѣми прелестями какія могли только сообщить ей коричневыя занавѣски, набитая конскимъ волосомъ мебель и похороннаго вида шкафъ (очевидно близкій родственникъ мавзолея изъ чернаго дерева, исполнявшаго роль кровати въ сосѣдней комнатѣ). Но за то вы могли видѣть большую часть Риджентъ-Стрита изъ окна выходившаго на эту знаменитую улицу. Видѣть изъ окна Риджентъ-стритъ весьма пріятно днемъ; но когда трескъ и стукотня ея находятся надъ самымъ ухомъ ночью, то это обстоятельство не особенно способствуетъ къ успокоенію человѣка страдающаго хроническою лихорадкой и подагрой и привыкшаго къ деревенской тишинѣ на островѣ Вайтѣ.

Въ этой-то "собачьей канурѣ" (мы употребляемъ его собственное сильное выраженіе) очутился вчера вечеромъ, въ половинѣ девятаго, только-что прибывшій въ Лондонъ разборчивый мистеръ Эйльвардъ; было уже поздно искать другую квартиру, а путешествіе такъ утомило его что онъ не былъ въ состояніи переѣхать въ гостиницу. И тутъ-то -- старинные враги его, лихорадка и подагра, завладѣвшіе имъ много лѣтъ тому назадъ въ Аравійскихъ степяхъ и съ тѣхъ поръ съ жестокою точностью заявлявшіе свои права надъ нимъ каждую недѣлю, снова напали на него и уложили его, дрожащаго и пылающаго въ жару, на вышеупомянутый мавзолей чернаго дерева, между тѣмъ какъ намалеванная мистрисъ Граутсъ смотрѣла на него, играя своею цѣпочкой и одобрительно улыбаясь.

Впрочемъ нашему страдальцу оставалось большое утѣшеніе. Онъ имѣлъ, наконецъ, дѣйствительную, законную, основательную причину быть недовольнымъ своимъ другомъ и повѣреннымъ по дѣламъ, Джорджемъ Чампіономъ старшимъ, членомъ извѣстной фирмы, Чампіонъ съ сыномъ и Дэй въ Линкольнъ-Иннѣ. Говорю, наконецъ, потому что въ продолженіи десяти лѣтъ онъ все старался провертѣть какую-нибудь дирочку въ платьѣ этого острожнаго джентльмена, и постоянно приходилъ къ убѣжденію что такъ же легко было бы пробуравить панцырный корабль. Такому тщеславному и раздражительному человѣку какъ Бертрамъ Эйльвардъ страшно досаждало сознаніе что онъ обязанъ избавленіемъ отъ непріятныхъ послѣдствій всѣхъ своихъ глупостей такту и искуснымъ дѣйствіямъ своего повѣреннаго. Еще болѣе бѣсило его то что онъ никогда не могъ ни въ чемъ обвинить его самъ. Я думаю всякій изъ насъ помнитъ восторгъ испытанный имъ при видѣ своего учителя, попавшагося въ (дѣйствительный или воображаемый) просакъ. Не очень пріятно бываетъ, когда при игрѣ въ крикетъ чей-нибудь мячъ убиваетъ на повалъ находящагося отъ него въ тридцати саженяхъ фазана, того самаго по которому мы дали промахъ въ десяти саженяхъ; или когда мы вдругъ узнаемъ о помолвкѣ какого-нибудь неизвѣстнаго господина съ богатою наслѣдницей, на которую мы сами имѣли виды, но за то весьма утѣшительно для насъ, если мы можемъ приписать весь успѣхъ другаго гнуснѣйшей случайности, или же доказать что намъ ничего бы не стоило одержать верхъ надъ счастливцемъ, если мы бы только захотѣли этого.

Мистеръ Эйльвардъ былъ наконецъ въ правѣ сердиться на вѣчно безукоризненнаго Чампіона. Онъ писалъ ему что ѣдетъ въ городъ и просилъ его нанять ему квартиру, потому что ему придется, вѣроятно, прожить довольно долго въ Лондонѣ, а гостиницъ онъ терпѣть не могъ. Адвокатъ зналъ насколько онъ былъ взыскателенъ и все-таки принудилъ его поселиться въ этой "собачьей канурѣ". О, это было черезчуръ дурно со стороны Чампіона. Это было просто-на-просто непростительно, безсердечно, неблагородно, оскорбительно и пр. и пр. Онъ не разсудилъ при этомъ что адвокатъ вовсе не обязанъ пріискивать квартиры своимъ кліентамъ; что въ настоящее время парламентскихъ и законодательныхъ собраній, каждый часъ стоилъ его другу около пяти фунтовъ, и что къ тому же онъ предупредилъ о своемъ порученіи ровно за полдня до своего пріѣзда. Вслѣдствіе всего этого, Чампіонъ старшій перебросилъ письмо Чампіону младшему, говоря чтобы тотъ "устроилъ какъ-нибудь это дѣло". Чампіонъ младшій передалъ это порученіе старшему конторщику, сказавъ чтобы кто-нибудь "позаботился объ этомъ". Главный же конторщикъ сказалъ разсыльному конторщику чтобы тотъ "не забылъ этого порученія", окончивъ свои дѣла въ Темплѣ, въ Англійскомъ Банкѣ и въ Вестминстерѣ, и сдавъ всѣ нужныя бумаги въ Ислингтоунъ и въ Фиглей-ридѣ. Разсыльный конторщикъ, хотя чуть было не потерялъ совсѣмъ головы, при мысли обо всемъ что предстояло ему передѣлать въ теченіи этого дня -- вспомнилъ однако о нѣкоемъ юношѣ служившемъ у ихъ поставщика конторскихъ принадлежностей; звали этого юношу Берриджеромъ и -- но дѣло не требуетъ дальнѣйшихъ объясненій. Мамаша мистера Берриджера была мистрисъ Граутсъ, (родитель мистера Берриджера уже давно переселился къ своимъ предкамъ), та самая дама, въ пунцовомъ бархатѣ и съ золотою цѣпочкой, что улыбалась мистеру Эйльварду въ то время какъ тотъ лежалъ, пылая лихорадочнымъ жаромъ и гнѣвомъ на коварнаго Чампіона.

-- Есть тамъ кто-нибудь? Кто тамъ такое? закричалъ онъ, разслышавъ въ сосѣдней комнатѣ легкіе шаги своей дочери,

-- Это я, Мери, я хотѣла узнать не нужно ли вамъ чего-нибудь. О, папа, неужели я разбудила васъ. Мнѣ такъ....

-- Разбудила меня! воскликнулъ отецъ.-- Да я думаю свинья и та бы не заснула въ такомъ мѣстечкѣ. Чампіонъ постыдился бы хоть самого себя; но я увѣренъ что онъ и тутъ найдетъ какое-нибудь извиненіе. Онъ всегда на все находитъ извиненіе. Чортъ его побери совсѣмъ!

-- Папа милый, не тревожьтесь, мы найдемъ квартиру получше завтра. Я пойду поищу, какъ скоро отопрутъ лавки.

-- Не смѣй и думать объ этомъ! Неужели ты воображаешь что я позволю моей дочери таскаться по городу, пріискивая квартиру. Это на тебя похоже, Мери, ты, мнѣ кажется, все готова дѣлать!

-- Для васъ, папа, я, кажется, все готова сдѣлать.

-- Такъ изъ-за какого же діавола ты не приготовила мнѣ ячменной воды? Ты, кажется, знаешь что она у меня всегда есть въ домѣ, и тебѣ стоило только капельку подумать, чтобы догадаться что у меня навѣрно будетъ лихорадка въ ночь.

Мери, не сказавъ ни слова, спокойно отодвинула въ сторону бумаги, разбросанныя имъ по столику около кровати, и открыла глазамъ его кружку и рюмку, стоявшія у него прямо подъ рукой.

-- Почемъ я зналъ что она тутъ стоитъ, ворчалъ онъ, въ то время какъ она налила въ рюмку этой воды и подала ее ему.-- Что дѣлаетъ Милли? Бѣдное дитя! Я думаю она тоже не могла заснуть всю ночь.

-- Милли была очень безпокойна, отвѣчала сестра ея, поправляя его подушки.-- Не нужно ли вамъ еще чего-нибудь, папа? Не принять ли вамъ хинина?

-- Ты знаешь что мнѣ надо принять его и, ради Бога, Мери, изорви эту дрянь, стащи ее отсюда, или по крайней мѣрѣ поверни ее лицомъ къ стѣнѣ, закричалъ больной, грозя кулакомъ уже упомянутому нами произведенію искусства.-- Вѣчная противная усмѣшка этой бабы меня просто съ ума сводитъ.

Онъ принялъ лекарство, а дочь его, послѣ нѣсколькихъ неудачныхъ попытокъ, вскарабкалась, наконецъ, на коммодъ и сняла со стѣны виновную Граутсъ.

-- Я думаю, ты бы могла и поменьше стучать, замѣтилъ ей отецъ,-- зная какъ у меня болитъ голова.

-- Простите, милый папа. Это не моя вина, стулъ выскользнулъ изъ-подъ меня и....

-- Ну хорошо, ничего, ничего. Ты ушибла себѣ ногу?

-- Нѣтъ, папа, только немножко придавила ее; это ничего, пройдетъ.

-- Который теперь часъ?

-- Около половины шестаго.

-- Не болѣе? Газетъ еще не приносили?

-- О нѣтъ еще, папа. Еще никого нѣтъ. Еще не разсвѣтало!

-- Когда принесутъ газеты, то доставь мнѣ ихъ сейчасъ же сюда. Онѣ мнѣ очень нужны. Слышишь Мери?

-- Хорошо, ппа. Не нужно ли вамъ еще чего-нибудь?

-- Нѣтъ, нѣтъ, дитя, ничего. Я только хочу остаться одинъ. Погоди, подай мнѣ Чампіоново письмо. Да не то -- не то; какъ ты глупа, Мери. Ну да, вотъ это. Ты доброе дитя, Мери, благодарю тебя! Поцѣлуй меня, ступай спать, да позаботься о бѣдной Милли. Да еще, Мери, Мери! не забудь про газеты.

Бертрамъ Эйльвардъ прочелъ въ десятый разъ письмо поданное ему его дочерью, и скоро послѣ того задремалъ. Проснувшись, онъ нашелъ газеты, о которыхъ такъ безпокоился, лежащими около себя. Онъ быстро отыскалъ въ нихъ столбецъ посвященный объявленіямъ о пропавшихъ вещахъ и потерянныхъ изъ виду особахъ, и прочелъ тамъ слѣдующее:

Аугустусъ де-Баркгемъ Плесморъ.

Если вышеупомянутый пожалуетъ къ гг. Чампіону съ сыномъ и Дэю, въ квартиру Терлье, въ Линкольнъ-Иннъ, то услышитъ тамъ о весьма благопріятномъ для него обстоятельствѣ. Если же кто-либо можетъ доставить его адресъ, или удостовѣреніе въ его кончинѣ, то получитъ за это вознагражденіе.

ГЛАВА II. Цыганское житье

Еслибы въ годъ пріѣзда Бертрама Эйльварда въ Лондонъ, вы отправились на востокъ отъ Темпль-Бара и шли бы, придерживаясь правой стороны Странда, вы бы скоро дошли до Клементсъ-Инна, входъ въ который составляла арка, занятая членомъ "бригады" чистильщиковъ сапогъ, двумя торговцами какой-то маринованной дряни и группой юныхъ разнощиковъ безъ работы; всѣ они стоятъ, прислонившись къ столбамъ, заложивъ руки въ карманы и глазѣютъ, нахмурясь на каменныя трубы противъ нихъ, ни о чемъ не думая. Если дорога туда утомила васъ, то вамъ нечего разчитывать ни на какое подкрѣпленіе вашихъ силъ, исключая вышеупомянутаго лакомства. Клементсъ-Иннъ не есть благодатное мѣстопребываніе ни для людей, ни для животныхъ и не есть также одно изъ тѣхъ почтенныхъ учрежденій въ которыхъ зародыши будущихъ лордовъ-канцлеровъ и главныхъ судей проѣдаютъ себѣ дорогу къ театру будущихъ почестей чрезъ груды жареной баранины. Нѣтъ, Клементсъ-Иннъ не что иное какъ "канцелярское мѣсто", а отчего оно такъ называется, любознательные читатели могутъ узнать изъ сочиненій мистера Тимбса и другихъ пріятныхъ разкащиковъ о лондонскихъ достопримѣчательностяхъ, я же, не замышляя никакихъ неправыхъ посягательствъ на эти страницы, ограничиваюсь описаніемъ этого мѣста въ томъ видѣ въ которомъ я знавалъ его (Богъ знаетъ на что оно похоже теперь) прежде нежели нашъ будущій Дворецъ Правосудія поглотилъ собою всю эту мѣстность. Когда вы пройдете чрезъ арку, откажетесь отъ услугъ чистильщика сапогъ, вздрогнете при видѣ маринованной дряни, проберетесь сквозь толпу погруженныхъ въ созерцаніе разнощиковъ (которые, будьте увѣрены, не дадутъ вамъ дороги) и выдете изъ чугунныхъ воротъ, отдѣляющихъ Клементсъ отъ остальнаго міра, то очутитесь въ одномъ изъ тѣхъ опрятныхъ, старомодныхъ закоулковъ изъ которыхъ иные еще уцѣлѣли въ Лондонѣ, по которымъ не гремятъ кабріолеты и телѣжки, гдѣ не раздается голосъ уличнаго мальчишки (по той причинѣ что уличнымъ мальчишкамъ не дозволяется заражать эту мѣстность своимъ присутствіемъ) и куда гулъ шумнаго города доносится лишь смутнымъ и отдаленнымъ отголоскомъ. Тутъ вы увидите гладко выложенныя кремнями проѣзжія дороги, чисто выметенные тротуары и мѣстечки на которыхъ стараются изо всѣхъ силъ произрастать зеленые кустики и деревца два, заботливо обведенные чугунными рѣшетками. Тутъ иногда можно узнать время дня по солнечнымъ часамъ, составляющимъ блестящее украшеніе этой мѣстности. Какъ слышно, рука разрушенія не коснулась еще этихъ краевъ, и потому я могу говорить о нихъ какъ о существующихъ по сію пору. Воробьи обитающіе подъ сѣнію этихъ отдаленныхъ садовъ не такъ ручны и не настолько обкурены дымомъ какъ ихъ родственники и друзья населяющіе кровли сосѣднихъ домовъ. Ряды процвѣтающихъ съ виду домовъ изъ краснаго кирпича, изъ которыхъ многіе обладаютъ свѣтлыми окнами, уставленными цвѣтами, окаймляютъ область Сентъ-Клементса, а на двери каждаго изъ этимъ домовъ выписано имя его обитателя. Мѣстность эта странно поражаетъ своею тишиной и опрятностію послѣ только-что покинутой нами суеты. Но пройдите еще немного далѣе чрезъ родъ туннеля, окаймленнаго маленькими лавочками, и не успѣете вы оглянуться, какъ трескъ и блескъ громаднаго города снова окружатъ васъ, потому что вы очутитесь въ Клеръ-Маркетѣ, въ одной изъ самыхъ суетливыхъ частей во всемъ Лондонѣ.

Пробираясь отъ Клементсъ-Инна къ Клеръ-Маркету, на утро послѣ пріѣзда мистера Эйльварда въ Лондонъ, шла видная женщина, бывшая, вѣроятно, очень красивою нѣсколько лѣтъ тому назадъ. Ея бѣлый фартукъ, развязанные концы лентъ, связка ключей въ лѣвой рукѣ и кружка въ правой свидѣтельствовали о ея занятіи. Она была одной изъ "прачекъ" Инна. До сихъ поръ еще неизвѣстно почему женщина перестилающая постели холостяковъ, убирающая ихъ комнаты гі подающая имъ завтракъ называется прачкой. Мистрисъ Джоуерсъ исполняла все это, но и только это, прислуживая нѣкоторымъ изъ джентльменовъ имена которыхъ красовались на дверяхъ вышеупомянутыхъ домовъ. Она была ихъ прачкой и притомъ отличною прачкой.

Пока мы произносили это краткое разсужденіе касательно ея достоинствъ, она взошла въ лавочку гдѣ продавались молоко и яйца, гдѣ стояли запасы дровъ, въ которой можно было получать угли "на заказъ", и вы могли купить обыкновенныхъ овощей всякаго рода, такъ же какъ и маринованной рыбы. Это была лавочка въ которой вамъ бы размѣняли шиллингъ на фартинги, но которая, судя по виду своего хозяина и уютной комнаткѣ позади ея, вполнѣ процвѣтала, несмотря на свои небольшіе барыши.

Мистрисъ Джоуерсъ вошла въ этотъ торговый домъ съ своимъ обычнымъ, горделивымъ и привѣтливымъ видомъ; но въ первыхъ же словахъ обращенныхъ къ ней лавочникомъ было нѣчто заставившее ее измѣнить свое обращеніе.

-- Я такъ думала что вы имѣете побольше довѣрія ко мнѣ, мистеръ Бетсъ, право, сказала она, покачавъ головой.

-- Кабы это было для васъ, мистрисъ Джоуерсъ, то я сейчасъ бы отпустилъ вамъ хоть цѣлое ведро, если вамъ угодно. Который уже годъ я вотъ знаю васъ и вашего добраго супруга и знаю какіе вы честные, прямые люди; вы не остаетесь ни у кого въ долгу, какъ и я же.

-- Вамъ за все будетъ заплачено, мистеръ Бетсъ; насчетъ этого не безпокойтесь, сказала мистрисъ Джоуерсъ.

-- Хорошо-съ; но когда же-съ, мистрисъ Джоуерсъ, когда же-съ? Я еще не видалъ пока ни одной копейки отъ вашего молодаго дженльмена, а онъ мнѣ долженъ два фунта двѣнадцать шиллинговъ. Два фунта двѣнадцать шиллинговъ вѣдь деньги хорошія для человѣка который все что ни продаетъ самъ покупаетъ на чистую монету.

-- Еслибы вамъ были должны цѣлыхъ двадцать фунтовъ двѣнадцать шиллинговъ, и то въ моемъ мистерѣ Гиллѣ вы могли бы быть увѣрены. Онъ джентльменъ, да-съ, возразила прачка, такъ махнувъ при этомъ головой что шляпка ея сдвинулась на сторону.

-- О, насчетъ этого я не спорю, отвѣчалъ Бетсъ, стараясь выразиться самымъ саркастическимъ образомъ.-- Для такого барина какъ онъ вѣдь и молоко не годится. Ему подавай сливокъ. На четыре пенса каждое утро, какже! Джентльменъ-то онъ джентльменъ, только я желалъ бы посмотрѣть на его денежки, вотъ что-съ.

-- Ну счастіе его что не всѣ такіе какъ вы, мистеръ Бетсъ, возразила она,-- знаете, мнѣ-то онъ вдвое больше долженъ.

-- Такъ я вамъ скажу что бы я сдѣлалъ, воскликнулъ лавочникъ, начиная выходить изъ себя и торжественно стукнувъ кулакомъ по прилавку.-- Будь я Джоуерсъ, я бы подалъ на него въ судъ.

-- Будь вы Джоуерсъ! повторила дама, упершись руками въ бока и качая взадъ и впередъ головой, по обычаю людей своего класса сомнѣвающихся въ чемъ-либо.-- Посмотрѣла бы я какъ бы вы это сдѣлали!

-- Ну, будетъ вамъ, будетъ! Что намъ изъ этого спорить, прервалъ ее нѣсколько смягчившійся Бетсъ, ибо мистрисъ Джоуерсъ была хорошею покупательницей, несмотря на незаплаченные счеты преступнаго Билля.-- Вѣдь я торгую не на кредитъ, вы это знаете: маленькіе барыши, да скорые платежи, вотъ что мнѣ нужно. Я долженъ зарабатывать свой хлѣбъ. Коли онъ джентльменъ, то можетъ заплатить мнѣ два фунта двѣнадцать шиллинговъ.

-- Ему теперь нельзя, мистеръ Бетсъ, право нельзя.

-- Такъ если у него денегъ нѣтъ, зачѣмъ не заработаетъ ихъ себѣ чѣмъ-нибудь, какъ это дѣлаютъ люди и почище его? Что бы ему бросить пить сливки, да приняться за молоко. О! Я слышалъ-таки какъ онъ поживаетъ. Въ полдень онъ встаетъ и выпиваетъ за завтракомъ мои сливки, потомъ отправляется къ Блеку играть на билліардѣ и курить до самаго вечера, а тамъ къ нему сходятся на квартиру такіе же кутилы какъ онъ, играютъ съ нимъ въ карты и пьютъ джинъ съ водой до трехъ часовъ утра. Вотъ какъ онъ поживаетъ-то. Онъ и пальцемъ не шевельнетъ чтобы нажить деньгу.

-- Неправда, мистеръ Бетсъ! Онъ пишетъ книги и рисуетъ картины, просто чудо какія. Онъ написалъ портретъ съ моего Билли; такъ онъ на немъ какъ есть живой стоитъ въ своемъ грязномъ передничкѣ; какъ двѣ капли воды похоже. Я бы этотъ портретъ да за пятифунтовую бумажку не отдала бы.

-- Да, а ну дастъ ли кто-нибудь пятифунтовую бумажку за другія-то картины что онъ малюетъ, возразилъ практичный Бетсъ, привыкшій смотрѣть на всѣхъ писателей и художниковъ какъ на природныхъ враговъ людей "добывающихъ свой хлѣбъ".

-- Ему нѣтъ нужды работать за деньги, гордо отвѣтила мистрисъ Джоуерсъ,-- онъ джентльменъ съ состояніемъ, ему акуратно выплачиваютъ его деньги.

-- А когда срокъ ему получать ихъ? быстро спросилъ практичный Бетсъ.

-- Ахъ, право не знаю, но должно-быть что скоро.

-- Не знаете ли вы откуда идутъ ему эти деньги, мистрисъ Джоуерсъ?

Бетсъ сталъ вдругъ любопытенъ и вкрадчивъ.

-- Какъ не знать; онъ получаетъ ихъ отъ Стендринга изъ Аустинъ-Фрейрга, вотъ что!

-- О, вотъ какъ! А мистеръ Стендрингъ родня ему что ли?

-- Кажется что нѣтъ. По крайней мѣрѣ онъ не какъ съ родней съ нимъ обходится.

-- Такъ зачѣмъ же онъ деньги ему выплачиваетъ?

-- Потому что это его дѣло. У отца мистера Билля было имѣніе за границей, и умирая, онъ оставилъ и имѣніе, и сына своего на попеченіе мистера Стендринга. По крайней мѣрѣ я такъ слышала. Но если онъ такъ же печется объ имѣніи какъ и о бѣдномъ маломъ, то оно должно-быть въ славномъ видѣ.

-- Гм! А мать жива?

-- Нѣтъ.

-- Есть еще братья или сестры?

-- Мистеръ Бетсъ, я пришла сюда не затѣмъ чтобъ отвѣчать на ваши разспросы о дѣлахъ которыя до меня не касаются, возразила прачка, которой надоѣли эти допытыванія.-- Я пришла лишь затѣмъ чтобы купить сливокъ на четыре пенса; дадите вы мнѣ ихъ или нѣтъ?

-- Вамъ нельзя ни въ чемъ отказать, мистрисъ Джоуерсъ, сказалъ лавочникъ, уступая авторитету мистера Стендринга и заграничнаго имѣнія;-- но я буду ждать денегъ въ концѣ этой недѣли.

Добрая мистрисъ Джоуерсъ удовольствовалась его словами, взяла съ торжествующимъ видомъ сливокъ на четыре пенса и пошла дальше по улицѣ въ булочную. Къ сожалѣнію, я долженъ сказать что тамъ кредитъ мистера Билля имѣлъ не болѣе значенія, чѣмъ и у мистера Бетса, и булочникъ, проведшій половину ночи за печью, былъ въ гораздо менѣе сговорчивомъ настроеніи духа, нежели товарищъ его, лавочникъ. Онъ прямо отказался поставлять въ кредитъ горячія булки, пока ему не заплатятъ по счету; итакъ, прачка, знавшая его хорошо, прекратила всѣ дальнѣйшіе толки объ этомъ предметѣ, заплативъ за желаемый товаръ чистыми деньгами изъ своего собственнаго, просторнаго кармана.

-- Кабы онъ далъ мнѣ лишь какихъ-нибудь десять фунтовъ, чтобъ я могла раздѣлаться со всѣми этими несносными маленькими счетами, вздыхала прачка, взбираясь по витой лѣстницѣ въ квартиру безденежнаго Билля. Она взошла въ его пріемную и что за видъ поразилъ ея взоры!

На полу валялось съ полдюжины пустыхъ бутылокъ, разбитый графинъ, обломки глиняныхъ трубокъ, безчисленные окурки сигаръ и большая часть карточной колоды. Столовая скатерть была до половины сдернута съ круглаго стола, стоявшаго посреди комнаты, и на концѣ еще покрытомъ ею находились глиняный кувшинъ, до половины опорожненная и перекувырнутая жестянка съ сардинками, средняя часть большаго хлѣба и нѣсколько ножей. На ненакрытомъ концѣ стола красовались стулъ, ящикъ съ табакомъ и лопатка для угля. Занавѣсы были содраны съ одного окна и лежали около камина. Вообще, трудно было найти хотя бы что-нибудь изъ движимой мебели, что бы стояло на своемъ мѣстѣ. Газъ пылалъ полнымъ блескомъ, хотя было уже около полудня и воздухъ былъ такъ пропитанъ запахомъ табака, дыма и мозжевельника что добрая мистрисъ Джоуерсъ, хотя и была довольно привычна къ подобнаго рода атмосферѣ, не могла однако удержаться чтобы не чихнуть, стоя подобно негодующему Марію женскаго пола среди этихъ развалинъ и вспоминая обо всѣхъ сгараніяхъ употребленныхъ ею наканунѣ для того чтобы хорошенько вычистить и убрать эту сцену хаоса.

Чиханіе ея, повидимому, разбудило Духъ Разрушенія, дѣло рукъ котораго она созерцала съ такимъ отчаяніемъ.

-- Эй, кто тамъ! Полли Secunda, это вы? раздался голосъ изъ внутренней комнаты.

-- Да, сударь, это я, отвѣчала обиженнымъ тономъ прачка;-- и да будетъ вамъ извѣстно, мистеръ Гиллъ, что фамилія моя Джоуерсъ, что я честная замужняя женщина и въ крещеніи была названа Маргаритой. Уже не въ первый разъ вы изволили называть меня какими-то чужими именами, и я не желаю болѣе терпѣть этого.

-- Убирайтесь вы съ вашими Джоуерсъ, снова произнесъ голосъ.-- Вы Полли Secunda, хоть бы васъ окрестили Вельзевуломъ. Лучше моей старухи кормилицы нѣтъ женщины въ мірѣ, а ее зовутъ Полли. Слѣдовательно она Полли Prima или Полли первая. Послѣ нея, самая лучшая женщина въ мірѣ -- вы, а васъ зовутъ Маргаритой. Слѣдовательно, вы Полли Secunda или Полли вторая. Что и требовалось доказать. Ну, а теперь объяснивъ все это, я попрошу васъ, Полли Secunda, сходить за двумя бутылочками содовой воды, ибо я, кажется, выкурилъ лишнюю трубку вчера вечеромъ.

Очевидно было что либо Духъ Разрушенія былъ привилегированной личностью, либо же гнѣвъ "Полли второй" легко смирялся, ибо повторивъ нѣсколько разъ: "нѣтъ, какъ вамъ это покажется!" при видѣ свѣжихъ слѣдовъ разрушенія, бросавшихся ей на глаза, она поставила на мѣсто кружку и булки и стала просить "денегъ," какъ необходимаго средства для пріобрѣтенія желаемаго освѣжительнаго напитка.

-- О! Тамъ на каминѣ, въ соусникѣ, цѣлая куча денегъ, воскликнулъ голосъ.

-- Извините, мистеръ Гилль, на каминѣ ровно ничего нѣтъ, и всѣ украшенія сброшены внизъ, за рѣшетку.

-- Это все Баркеръ, чортъ бы его побралъ! Онъ непремѣнно хотѣлъ посадить туда свою собаку, прокричалъ снова голосъ.-- Поищите-ка хорошенько, Полли Secunda, поищите-ка. Гдѣ-то тутъ должна быть цѣлая куча денегъ. О! Теперь я вспомнилъ. Я бросилъ ими въ Тедди Прейса, за то что онъ не хотѣлъ играть. Они тамъ, подъ книжною горкой. Клянусь Юпитеромъ! Тамъ подъ горкой лежитъ цѣлый кладъ, Полли Secunda: Посмотрите-ка подъ ней, и берите оттуда злато и серебро. Я, къ моему удивленію, выигралъ полный горшокъ деньжищъ, и они меня вознесли со стуломъ на столъ.

Прачка заохала и слѣдуя его показанію, подняла съ полу четыре или пять фунтовъ, шилингами и пенсами; затѣмъ снабженная этимъ капиталомъ, она скоро воротилась съ содовою водой и (о предупредительность женщины!) съ парой отличныхъ красныхъ сельдей.

Во время ея отсутствія, во внутренней комнатѣ поднялась страшная брызготня, и при ея возвращеніи, Духъ Разрушенія вышелъ къ ней полуодѣтый, весь свѣжій и блестящій послѣ купанья и нисколько не обезображенный ночнымъ кутежомъ.

-- Полли Secunda, спросилъ онъ,-- что это тамъ трещитъ въ печкѣ?

-- Сельди, сударь.

-- Хорошо! А что сельди будутъ вести себя хорошо безъ надзора и не сгорятъ въ пять минутъ?

-- Я полагаю что нѣтъ.

-- Хорошо! Ну такъ добѣгите до мистера Ванъ-Вейна и скажите ему что если ему не нуженъ болѣе воротничокъ что я далъ ему взаймы, то чтобъ онъ былъ такъ добръ, возвратилъ мнѣ его; у меня не осталось ни одного чистаго.

-- Боже мой, сударь! Онъ вамъ возвратилъ этотъ воротничокъ чистымъ вотъ уже три недѣли тому назадъ, а вы съ тѣхъ поръ у него ужь цѣлыхъ пять перебрали.

-- Ну такъ если я возьму еще одинъ, то и выйдетъ ровно полдюжины. Ступайте, Полли, и скажите смиренному Вану что если онъ мнѣ не пришлетъ воротничокъ, то я пойду скажу полицейскому надзирателю, и что иначе я не могу тогда поступить.

Жаловаться надзирателю не оказалось надобности. Воротничокъ скоро прибылъ, сопровождаемый "дружескимъ поклономъ" отъ мистера Ванъ-Вейна, что доказывало что учтивость этого джентльмена была такъ же неистощима какъ и его запасъ бѣлья.

Духъ Разрушенія былъ человѣкъ лѣтъ двадцати трехъ или четырехъ, съ темными волосами, густыя вьющіяся кудри которыхъ не уступали никакому купанью и никакой мокрой щеткѣ, съ блестящими карими глазами, вѣчно свѣтящимися игривостію и плутовствомъ, съ рукой легко бросающей мячъ крикета за пятьдесятъ саженъ и съ соотвѣтственными этому остальными членами. Безпечный, лѣнивый, всѣми любимый повѣса, имѣвшій, сколько ему было извѣстно, лишь одного врага во всемъ свѣтѣ, и этотъ врагъ былъ онъ самъ. Весьма снисходительный повѣса, ибо онъ любилъ этого врага и старался всячески угождать ему.

Духъ Разрушенія сѣлъ завтракать, а "Полли вторая" прислуживала ему, пользуясь этимъ случаемъ для очень ясныхъ намековъ насчетъ того что мистеръ Бетсъ былъ очень сердитъ, а мистеръ Макфенъ, булочникъ, просто ее и слушать не хотѣлъ, и что мистрисъ Шлоушеръ, прачка, должна теперь оставить работу, вслѣдствіе того что одинъ изъ ея дѣтей упалъ въ котелъ въ которомъ парилось грязное бѣлье -- всѣ эти намеки имѣли похвальную цѣль внушить ему что слѣдовало бы заплатить всѣмъ этимъ особамъ то что онъ имъ оставался долженъ, съ помощью кучи денегъ, найденной подъ книжною горкой, но все это оказалось тщетнымъ. Духъ Разрушенія пилъ Бетсовы сливки, влитыя въ неоплаченный чай, подслащенный непозолоченымъ сахаромъ; жевалъ Макфеновы горячія булки, намазанныя неоплаченнымъ свѣжимъ масломъ, по 20 пенсовъ за фунтъ, и весело сыпалъ крошки ихъ на бѣлоснѣжную скатерть, которая, какъ было ему извѣстно, кипятилась вмѣстѣ съ младенцемъ Шлоушеромъ.

Вы не должны придти къ тому заключенію что Джекъ Гилль былъ безсердечнымъ негодяемъ, но надо сознаться, хотя онъ и герой мой, что подобнаго лѣниваго, безпечнаго малаго нельзя было найти во всемъ околоткѣ.

Наконецъ мистрисъ Джоуерсъ собралась съ духомъ. Она видѣла что намеками ничего не подѣлаешь, и рѣшившись сдѣлать прямое нападеніе, положила предъ нимъ самые нужные счеты. Гилль удивился ихъ громадности.

-- О! Чортъ возьми, Полли Secunda! Не можетъ быть чтобы я столько былъ долженъ!

-- Извините, сударь, но все это вѣрно и справедливо.

-- Да вѣдь это выйдетъ около двадцати фунтовъ?

-- Точно такъ, сударь; а если прибавить семь фунтовъ десять шиллинговъ что вы мнѣ должны.

-- Долженъ вамъ, Полли?

-- Да, сударь. Вотъ моя книжка; я сколько разъ приносила ее вамъ и чуть не на колѣняхъ просила васъ поглядѣть ее -- не то чтобы мнѣ деньги отъ васъ нужны были, а чтобы вы не забыли все что получили отъ меня и не подумали бы что я на васъ насчитываю. Вотъ за іюнь мѣсяцъ тутъ стоитъ четыре фунта девять пенсовъ, продолжала прачка, указывая на книжку въ красномъ переплетѣ -- да три полкроны что вы взяли 2го іюля для мистера Баркера, да за двѣ дюжины горькаго пива, за 4е число, да шестнадцать шиллинговъ для Габлера, которому мальчикъ безъ того не оставлялъ сапоги, его числа.

-- О! чортъ бы побралъ эти сапоги! Полли, я никакъ не могу оставлять васъ безъ денегъ! воскликнулъ Гилль, вскакивая и открывая свою конторку.-- Я заплачу вамъ сію же минуту. Кажется у меня еще станетъ на это денегъ, и онъ отсчиталъ ей одиннадцать золотыхъ.

-- Вотъ возьмите! Возьмите что вамъ слѣдуетъ, а что останется, отдайте бѣдной старухѣ Шлоушеръ.

-- А какъ же насчетъ Бетса и Макфена, сударь?

-- Пускай ихъ уйдутъ -- провались они совсѣмъ! На той недѣлѣ у меня будетъ куча денегъ. Возьмите поскорѣе деньги съ глазъ моихъ долой, Полли Secunda, не то я ихъ возьму назадъ и всѣ издержу.

Мистрисъ Джоуерсъ взяла деньги, рѣшивъ въ душѣ что Бетсу и Макфену будетъ заплачено, и что она потерпитъ. Она не забыла того дня въ который мужъ ея, бывшій плотникомъ при одномъ изъ большихъ театровъ, попалъ въ машину долженствовавшую представлять "царство ослѣпительнаго свѣта" въ блестящей пантомимѣ; она помнила какъ его бросало тамъ взадъ и впередъ, пока какой-то молодой повѣса, находившійся за кулисами, не бросился среди крутящихся колесъ и не вытащилъ его оттуда; какъ потомъ повѣса этотъ привелъ къ нимъ своего друга, другаго такого же повѣсу, бывшаго хирургомъ и лѣчившаго израненнаго бѣдняка во все время его долгой болѣзни; а когда онъ наконецъ выздоровѣлъ, но не могъ болѣе работать, то повѣса упросилъ директора театра назначить его кассиромъ при входѣ. Нѣтъ! Маргарита Джоуерсъ была не такая женщина которая бы могла забыть все это, и если находятъ что она выказывала черезчуръ много заботливости касательно интересовъ вышеупомянутаго повѣсы, то пусть вспомнятъ что она была женщина настолько отсталыхъ правилъ что считала благодарность своимъ долгомъ, а себя -- обязанною этому человѣку, какой бы онъ ни былъ.

Окончивъ свой завтракъ, Джекъ закурилъ весьма черную трубку и сѣлъ съ ней у окна, опершись руками на подоконникъ и задумчиво глядя на кирпичную стѣну напротивъ.

-- Какой я оселъ! бормоталъ онъ про себя.-- Трачу кучу денегъ на людей которые ни капли во мнѣ не нуждаются, и слыву за Богъ знаетъ кого, въ глазахъ Бетса и Макфена, изъ-за какихъ-нибудь двухъ пенсовъ съ полпени.

-- Ну, какъ бы то ни было, а я въ порядочныхъ тискахъ теперь. Полли Secunda очистила мнѣ кассу, а заплативъ Скареру то что я проигралъ ему вчера на билліардѣ, у меня останется въ карманѣ ровно четыре шиллинга да шесть пенсовъ на слѣдующія двѣ недѣли! Ба! Отъ заботъ околѣла разъ кошка, а я отправлюсь въ Саутэртонъ, да погощу у Полли Prima. Я давно тамъ не былъ, а тутъ все равно дѣлать мнѣ нечего. Я воображаю какъ старушонка обрадуется мнѣ! Возвратясь же сюда, я расплачусь со всѣми ими и примусь рисовать или писать, или вообще что-нибудь дѣлать.

Десяти минутъ достаточно было ему для того чтобы всунуть въ маленькій дорожный мѣшокъ немногочисленные предметы необходимые для его путешествія, и наступающій вечеръ уже засталъ его шагающаго съ разболѣвшимися ногами, но веселаго какъ птица, по привѣтливой дорогѣ, ведущей въ Кентскую деревню въ которой жила его старая кормилица.

ГЛАВА III. Причина почему

Утро такъ долго не занимавшееся, по мнѣнію хорошенькой Милли Эйльвардъ, застало мистрисъ Граутсъ, какъ она выражалась, въ "страшномъ разстройствѣ". Вопервыхъ, жилецъ ея "чуть не выцарапалъ ей глаза" за завтракомъ, изъ-за дурно приготовленныхъ котлетъ. Вовторыхъ, онъ обозвалъ ея "гостиныя" собачьей конурой, автретьихъ (что было ужаснѣе всего), онъ стащилъ со стѣны ея портретъ. Но она сумѣла отомстить за все.

Убирая его комнату, она нашла письмо мистера Чампіона къ своему ненавистному жильцу, и прочла его. Затѣмъ она унесла его съ собой въ кухню и дала его прочесть своему сыну -- юному джентльмену служившему у поставщика конторскихъ принадлежностей, по имени Берриджеру, и тотъ прочелъ его, дѣлая изъ него многочисленныя выписки.

Такъ какъ подобнымъ образомъ письмо мистера Чампіона сдѣлалось общимъ достояніемъ, то взглянемъ черезъ плечо мистера Боба Берриджера и прочтемъ его содержаніе. Оно гласило такъ:

Терлай Чамберзъ, іюля 17го 1866.

"Дорогой сэръ!

"Я получилъ письмо ваше отъ 13го числа (прибывшее впрочемъ 12го) и долженъ выразить вамъ свое удивленіе касательно тона съ которымъ вы сочли нужнымъ обратиться въ немъ ко мнѣ. Вы говорите что я "былъ обязанъ" отвѣтить наконецъ и "со всей точностью" на вопросъ предложенный вами въ письмѣ отъ 1го числа, и что вы желаете "вполнѣ уяснить мнѣ" что вы не ребенокъ, котораго можно убѣдить "пустыми доводами," что вы въ правѣ "поступать такъ или иначе," не нуждаясь "въ ясно изложенныхъ предъ вами причинахъ на это."

"Въ ожиданіи извиненія, которое я безъ сомнѣнія получу отъ васъ за этотъ необдуманный и, позвольте мнѣ прибавить, неприличный выговоръ, я буду продолжать свои объясненія.

"Въ припискѣ письма, касающагося исключительно предметовъ частной жизни, адресованнаго на мой частный адресъ и подписаннаго: частное, вы пишете: "Я надѣюсь достать хорошую сумму денегъ, подъ залогъ моего будущаго имѣнія, Чапелъ-Гильтонъ, и посредствомъ ея раздѣлаюсь со всѣми этими дрянными залогами и заемными письмами." Тутъ нѣтъ никакого "вопроса". Вы просто говорили съ другомъ, только что приглашеннымъ вами провести у васъ въ домѣ лѣтніе каникулы, а не съ вашимъ повѣреннымъ по дѣламъ, и въ качествѣ вашего друга, изъ опасенія что вашъ черезчуръ впечатлительный характеръ заставитъ васъ предпринять какой-либо шагъ въ которомъ вы будете потомъ раскаиваться, я отвѣчалъ вамъ: Бросьте всякую мысль насчетъ полученія денегъ подъ обезпеченіе Чапель-Гильтона, потому что э то вещь невозможная. Если это вы считаете "пустымъ доводомъ," то мнѣ весьма жаль; но мнѣ кажется, отвѣтъ этотъ настолько же имѣлъ значеніе дѣловаго, какъ и все сообщенное вами, въ вашемъ письмѣ. Высказавъ вамъ все это, въ оправданіе себя, я съ величайшимъ удовольствіемъ исполняю ваше желаніе и постараюсь объяснить вамъ, въ качествѣ вашего пов ѣ реннаго по д ѣ ламъ, почему, согласно моему мнѣнію, вы не можете поступить желаемымъ образомъ съ Чапель-Гильтонскимъ имѣніемъ, считаемымъ вами вашимъ будущимъ достояніемъ.

"Оставивъ въ сторонѣ всѣ техническія выраженія, мы объяснимъ себѣ ваше настоящее положеніе такъ: предокъ вашъ, первый графъ Гильтонъ, желая лишить наслѣдства своего старшаго сына, женившагося противъ его воли и котораго онъ лишилъ также и права наслѣдовать его титулъ, въ документѣ дающемъ это право, устроилъ всѣ свои имѣнія такимъ образомъ который (по его мнѣнію) долженъ былъ упрочить все состояніе его за будущимъ наслѣдникомъ его графскаго достоинства, кто бы ни былъ послѣднимъ. Онъ былъ человѣкъ честолюбивый и желалъ придать побольше блеску пріобрѣтенной имъ графской коронѣ. Но подобно многимъ желающимъ заявлять свои права на свое имущество даже изъ-за могилы, онъ зашелъ слишкомъ далеко въ подробностяхъ своего извѣстнаго завѣщанія, послѣдствія котораго столько способствовали обогащенію людей моей профессіи и, къ сожалѣнію, доставили столько непріятностей вашему семейству. Еслибъ онъ просто рѣшилъ что имѣніе должно слѣдовать за титуломъ, то объ этомъ дѣлѣ не было бы никакой рѣчи, но желая предупредить всякую случайность, онъ употребилъ слова въ смыслѣ которыхъ судъ канцлера и палата лордовъ рѣшили что право наслѣдства остается и за женскою линіей въ данномъ случаѣ. Такъ какъ женщина не можетъ наслѣдовать графскій титулъ, а съ другой стороны, судьба страннымъ образомъ преслѣдовала его прямыхъ наслѣдниковъ мужескаго пола, то случилось такъ что имѣніе пошло въ одну сторону, а титулъ въ другую. Потомокъ его младшаго брага сдѣлался графомъ Гильтономъ Чапель-Гильтонскимъ, а Чапель-Гильтонское имѣніе, ставшее вдвое цѣннѣе всѣхъ его прочихъ владѣній взятыхъ вмѣстѣ, досталось мистрисъ Игльтонъ, считающей теперь, кажется, своимъ наслѣдникомъ васъ, на что, долженъ вамъ сказать, всѣ данныя на вашей сторонѣ. Но когда мы желаемъ получить денегъ подъ залогъ будущаго имѣнія, повѣренные противной стороны обращаютъ вниманіе на всякую возможную случайность, а есть возможность что какой-нибудь членъ семейства Плесморъ, имѣющаго послѣ мистрисъ Игльтонъ первое право на наслѣдство, находится еще въ живыхъ и можетъ предъявить это право.

"Я не имѣлъ пока случая хорошенько вникнуть въ это дѣло, ради васъ, и въ этомъ вы должны извинить меня, ибо мѣсяцъ тому назадъ, когда мы еще не получали извѣстія объ ужасномъ кораблекрушеніи, въ которомъ погибъ полковникъ, сынъ мистрисъ Игльтонъ и съ нимъ все его семейство, вы не имѣли никакой надежды на наслѣдство это. Но однако я узналъ что сэръ-Генри Плесморъ былъ женатъ на женщинѣ о которой чѣмъ меньше говорить тѣмъ лучше, и что онъ имѣлъ отъ нея сына, пошедшаго не въ отца своего. Говорятъ что причиной несчастной смерти сэра-Генри (вы помните скандалъ причиненный ею) былъ ударъ, нанесенный ему безчестнымъ, а иные полагаютъ даже преступнымъ поступкомъ его единственнаго сына. Послѣдній, если онъ еще живъ, долженъ быть теперь человѣкомъ лѣтъ тридцати шести, ибо онъ родился въ 1831 году, томъ самомъ въ которомъ сдѣлано несчастное завѣщаніе лорда Гильтона, и пока не будетъ доказано что онъ умеръ, не оставивъ послѣ себя законныхъ наслѣдниковъ, никто не дастъ вамъ и шести пенсовъ подъ залогъ Гильтонскаго имѣнія, исключая развѣ за какіе-нибудь ужасаіощіе проценты, съ цѣлью оградить себя ими отъ случайности.

"Но все это не касается титула. Послѣдній достанется вамъ безъ всякаго сомнѣнія, и если Плесморъ этотъ (имя котораго, говорю вамъ кстати, Аугустусъ де-Баркгемъ) умеръ бездѣтнымъ, чего я отъ души желаю, то титулъ и имѣніе снова будутъ принадлежать одной и той же особѣ, и дай Богъ ей долго пользоваться тѣмъ и другимъ.

"Если что-нибудь случится съ мистрисъ Игльтонъ (а взявъ въ сображеніе преклонныя лѣта ея, мы должны къ тому готовиться), то вы вступите во владѣніе ея имѣніемъ; если же кто-либо заявитъ свои права на него, именемъ Плесмора, то мы должны будемъ бороться со своимъ противникомъ, на сколько можно.

"Я полагаю что еслибы какой-нибудь Плесморъ существовалъ еще, то онъ заявилъ бы о себѣ, обратясь съ какою-нибудь просьбой къ мистрисъ Игльтонъ. Я видѣлся съ ея повѣреннымъ и старался кое-что выпытать отъ него (не объясняя ему, разумѣется, причины), но онъ ничего не знаетъ. Итакъ, будемъ надѣяться на лучшій исходъ дѣла, но (извините за повтореніе словъ, которыя теперь, надѣюсь, не покажутся вамъ "пустыми" или "поучительными"), бросьте всякую мысль о полученіи денегъ подъ залогъ Чапель-Гильтона.

"Остаюсь, дорогой сэръ,

"Вашимъ вѣрнымъ слугой

"Г. Ст. Дуганомъ Чампіономъ."

Природа, которая, какъ говорятъ, не любитъ оставлять пробѣловъ, назначила вѣроятно мистера Роберта Берриджера, на мѣсто покойнаго Джоржа Эди, для того чтобы меръ Баули могъ узнавать съ каждою почтой "о чемъ-либо благопріятномъ." Онъ началъ свое поприще въ конторѣ ловкаго стряпчаго, сдѣлался писцомъ полицейскаго суда и въ настоящее время разнообразилъ однообразіе своихъ занятій въ дѣлѣ гг. Потаса и Сакерби, посѣщая сѣверный окружный судъ и дѣлая тамъ стенографическія выписки изъ замѣчательныхъ дѣлопроизводствъ, для особъ интересующихся оными. Онъ былъ еще молодъ, но ловокъ, весьма ловокъ и съ нетерпѣніемъ ожидалъ дня въ который, съ помощью накопленныхъ для этой цѣли средствъ, онъ надѣялся купить себѣ "право" примѣнять свою ловкость къ состязанію съ представителями ея величества, въ качествѣ законнаго (и привилигированнаго) стряпчаго. Ему уже удавалось не разъ разрывать старыя, солидныя тяжбы и притягивать насильно къ суду людей никогда и не замышлявшихъ до того судиться. И когда его восхищенная имъ родительница прочла до половины посланіе мистера Чампіона, то самымъ естественнымъ движеніемъ ея было отнести его своему первенцу, въ видѣ неоцѣненнаго дара.

Что еслибъ ему удалось найти исчезнувшаго Аугустуса де-Баркгема, и этимъ разрушить всѣ планы человѣка осмѣлившагося обратить ея изображеніе лицомъ къ стѣнѣ?

Милый Бобъ скоро созналъ все значеніе этого дѣла, и я боюсь ужь не мелькнула ли въ его дѣятельномъ мозгу мысль что въ случаѣ если настоящій Плесморъ не отыщется, вещь не невозможная подыскать взамѣнъ его подложнаго.

Окончивъ свои выписки, составившія почти цѣлую копію Чампіонова письма, онъ попросилъ свою маменьку еще разъ осмотрѣть хорошенько комнату своего безпечнаго жильца, въ надеждѣ найти еще какой-нибудь документикъ и (о блестящая мысль!) вызвался самъ проводить ее туда, подъ предлогомъ снова повѣсить на мѣсто оскорбленный портретъ.

Поиски сей добродѣтельной четы были вознаграждены найденною ими коротенькою запиской, полученною въ это самое утро отъ мистера Чампіона, въ которой онъ увѣдомлялъ что навѣститъ своего довѣрителя, часовъ около четырехъ, какъ скоро суды закроются.

-- Хорошо, матушка, шепнулъ онъ ей, -- онъ не придетъ прежде вечера, потому что, я увѣренъ, они долго просидятъ сегодня въ судѣ (мистеръ Эйльвардъ уже предупредилъ хозяевъ что оставитъ "собачью конуру" сегодня же). Я побѣгу сейчасъ же къ Паупсу и буду опять здѣсь, въ одно время со старикомъ Чампіономъ.

"Старикъ Чампіонъ" явился въ свое время, съ лицомъ болѣе обыкновеннаго серіознымъ. Послѣ первыхъ привѣтствій, онъ произнесъ тономъ упрека:

-- О Эйльвардъ, Эйльвардъ! Что вы надѣлали?

-- А что такое?

-- Да какже, послушайте-ка. Въ контору нашу вдругъ является какой-то человѣкъ, вслѣдствіе объявленія напечатаннаго въ сегодняшнемъ нумерѣ Times, и разспрашиваетъ объ этомъ Плесморѣ о которомъ я писалъ вамъ.

-- Ну и что жь изъ этого?

-- Неужели вы дѣйствительно помѣстили это объявленіе?

-- Да-съ, помѣстилъ, отвѣчалъ мистеръ Эйльвардъ, приходя въ гнѣвъ, что случалось съ нимъ всегда какъ скоро въ немъ пробуждалось сознаніе что онъ сдѣлалъ глупость.-- Вы вѣрно принимаете меня за деревяшку или за камень, воображая что я въ состояніи выносить эту мучительную тревогу и неизвѣстность, которую вы доставили мнѣ.

-- Я доставилъ вамъ? прервалъ его адвокатъ, поднимая брови.

-- Сдѣлайте одолженіе не повторяйте моихъ словъ. Да-съ, мистеръ Чампіонъ, которую вы доставили мнѣ вашимъ спутаннымъ, безконечнымъ письмомъ насчетъ Чапель-Гильтона. А теперь позвольте васъ спросить какъ могли вы подумать что я могу провести ночь въ этой,-- въ этой собачьей конурѣ?

Мысли Эйльварда не были особенно многочисленны, и потому онъ снова воротился къ своимъ первоначальнымъ впечатлѣніямъ.

-- Очень жалѣю если вамъ было неудобно здѣсь; но скажите что заставило васъ помѣстить это крайне неполитичное объявленіе? Еслибы вы только спросили моего совѣта, то....

-- Неужели вы воображаете въ самомъ дѣлѣ что... что я такой ребенокъ, такой дуракъ что не могу... Это нестерпимо право! Я не хочу чтобы меня водили за носъ. Я хочу поступать въ собственныхъ дѣлахъ моихъ какъ мнѣ вздумается.

-- Разумѣется, мистеръ Эйльвардъ, разумѣется, возразилъ адвокатъ;-- но такъ какъ вы возложили на меня отвѣтственность, законную и нравственную отвѣтственность касательно правильнаго веденія этихъ дѣлъ, то я долженъ отказаться отъ всякаго дальнѣйшаго вмѣшательства въ оныя, потому что для меня невозможно привести ихъ къ какому-либо удовлетворительному исходу, если я буду встрѣчать на каждомъ шагу,-- я говорю откровенно,-- безумства подобныя тому которое вы только-что совершили! Ваши бумаги будутъ вамъ возвращены завтра же. Прощайте-съ.

И взявъ шляпу, онъ направился къ двери.

Эйльвардъ притихъ въ ту же минуту. Люди хвастающіеся тѣмъ что не терпятъ надъ собой никакого вліянія и безпрестанно говорящіе вамъ что они сами лучшіе судьи своихъ дѣлъ, обыкновенно вѣчно цѣпляются за кого-нибудь, прося совѣта и помощи. Безпокойный Чампіоновъ кліентъ, разъ находясь въ тискахъ,-- а онъ почти не выходилъ изъ нихъ,-- хватался за всякій даваемый ему совѣтъ, какъ утопающій хватается за спасительный канатъ; съ тою разницей, однако, что утопающій прямо хватается, а мистеръ Эйльвардъ всегда выпускалъ изъ рукъ канатъ, съ цѣлью ухватиться за первую соломинку плывущую мимо его.

Послѣдній совѣтникъ былъ всегда въ глазахъ его непреложнымъ оракуломъ, а послѣднимъ гласившимъ ему оракуломъ былъ на этотъ разъ нѣкто капитанъ Линне, здоровенный старый джентльменъ, служившій консуломъ при Левантской компаніи въ то время, когда это, нынѣ покойное, учрежденіе царствовало надъ азіятскими берегами Средиземнаго моря; господинъ этотъ, хотя находился съ давнихъ поръ въ отставкѣ, никакъ не могъ однако понять что нельзя управлять всѣмъ свѣтомъ à la Turque. Онъ-то и приказалъ,-- онъ никогда не просилъ и не совѣтовалъ,-- другу своему помѣстить объявленіе насчетъ Плесмора и затѣмъ ѣхать самому въ городъ слѣдить за результатомъ его; вслѣдствіе всего этого, онъ сдѣлался въ глазахъ его несокрушимымъ укрѣпленіемъ, пока роковыя слова "ваши бумаги будутъ возвращены вамъ завтра же" не разрушили укрѣпленіе это, не перевернули его вверхъ дномъ и не развѣяли его развалинъ, такъ что его и слѣда не осталось на мѣстѣ на которомъ оно доселѣ красовалось.

-- Нѣтъ, нѣтъ, подите сюда, Чампіонъ, пожалуста подите сюда, говорилъ Эйльвардъ.-- Я совсѣмъ не то хотѣлъ сказать. Извините меня, прошу васъ. Не горячитесь такъ, другъ мой. Я вѣдь боленъ и встревоженъ, и... и только сію минуту выползъ изъ постели чтобы повидаться съ вами. Вы ничего не берете въ разчетъ.

-- Уже не въ первый разъ вы обращаетесь ко мнѣ съ подобными словами, мистеръ Эйльвардъ, сурово отвѣчалъ мистеръ Чампіонъ.

Адвокатъ, хотя ему уже и пошелъ пятый десятокъ, былъ все еще красивый мущина, съ свѣтлыми, ясными глазами и съ осанкой внушающею почтеніе людямъ и посильнѣе этого жалкаго, хвораго, слабаго бѣдняка.

-- Хорошо, все это можетъ быть, умолялъ послѣдній, -- но и не въ первый уже разъ я извиняюсь въ этомъ предъ вами. Право, Чампіонъ, вы никогда не берете въ разчетъ состоянія моего здоровья.

-- Еслибъ я не бралъ въ разчетъ этого, мистеръ Эйльвардъ, возразилъ адвокатъ, снова садясь,-- я не былъ бы болѣе здѣсь послѣ вашего письма отъ 18го числа.

-- Ну, вы все еще не покончили съ этимъ предметомъ? Ну да, я былъ виноватъ, вотъ вамъ и все! Я человѣкъ не дѣловой. Я не оставляю копій съ моихъ писемъ. Съ меня достаточно труда написать ихъ разъ. Мнѣ показалось что я вовсе не то писалъ. А теперь разкажите мнѣ подробнѣе о человѣкѣ явившемся вслѣдствіе объявленія.

-- Меня не было тамъ когда онъ приходилъ. Онъ видѣлъ моего сына.

-- Но тотъ вѣрно сообщилъ вамъ что онъ говорилъ?

-- Онъ желалъ разузнать пропасть разныхъ вещей, а главное, для какой цѣли требуютъ присутствія Плесмора и какое вознагражденіе предлагаютъ за открытіе этой личности.

-- А что отвѣтилъ ему сынъ вашъ?

-- Ничего, по той причинѣ что онъ самъ ничего не зналъ объ этомъ. Вы указали на насъ, не предупредивъ насъ. Я ничего не зналъ объ этомъ объявленіи, пока сынъ мой не спросилъ меня что все это означаетъ.

-- О, Боже мой! Боже мой! Онъ бы сказалъ что я готовъ дать пятьдесятъ или даже сто фунтовъ. Онъ долженъ былъ бы знать что я готовъ дать сто фунтовъ чтобъ избавиться отъ этой ужасной неизвѣстности.

-- Сынъ мой ничего не знаетъ о дѣлахъ вашихъ, мистеръ Эйльвардъ, холодно отвѣтилъ Чампіонъ.-- Ни онъ, ни я ничего не знали о вашемъ объявленіи, пока не явился человѣкъ этотъ. И до сихъ поръ сынъ мой не знаетъ что объявленіе это исходило отъ васъ. Вы упомянули въ немъ имя наше, не спросясь нашего согласія, и указали на насъ, не предупредивъ насъ ни единымъ словомъ.

-- Я забылъ, я совсѣмъ забылъ. Я хотѣлъ это потомъ сдѣлать. Я никакъ не думалъ что на него такъ скоро отзовутся, сказалъ Эйльвардъ.-- Ну, а этотъ человѣкъ, это былъ пожалуй самъ Плесморъ, онъ можетъ-быть не придетъ больше. Я помню что разъ я тоже явился вслѣдствіе объявленія, обѣщавшаго мнѣ нѣчто благопріятное, а когда я пришелъ туда и назвалъ себя, то на меня подали жалобу.

-- Я полагаю что человѣкъ этотъ снова явится, возразилъ Чампіонъ, не могшій не улыбнуться жалобному тону которымъ довѣритель его разказывалъ о своей ошибкѣ.-- На него не подали жалобы и онъ условился встрѣтиться со мной завтра въ полдень.

-- Вы позволите мнѣ быть при этомъ, Чампіонъ? О! Я долженъ видѣть его! воскликнулъ Эйльвардъ, схвативъ въ волненіи руку адвоката.

-- Если вамъ угодно.

-- А какъ вы полагаете, это самъ Плесморъ?

-- Едва ли. Онъ назвалъ себя Блиссетомъ и сказалъ что служитъ конторщикомъ у одного купца изъ Сити.

Эйльвардъ вздохнулъ свободнѣе, а во внутренней комнатѣ послышался легкій шумъ. Быстрый взглядъ Чампіона обратился къ перегородкѣ, и онъ сказалъ, ошибаясь въ происхожденіи шума:

-- Я боюсь не испугалъ ли я барышень. Онѣ здоровы, надѣюсь.

-- Совершенно. Милли немного утомилась путешествіемъ. Тетушка ихъ, Виллертонъ, заѣхала за ними съ часъ тому назадъ и онѣ отправились за покупками.

-- Я слышалъ что Виллертонъ получитъ, вѣроятно, мѣсто младшаго секретаря при министерствѣ внутреннихъ дѣлъ.

-- Въ самомъ дѣлѣ! Надѣюсь что это удастся ему; но не о немъ рѣчь теперь, мистеръ Чампіонъ; скажите мнѣ почему я не долженъ былъ дѣлать этого объявленія?

-- Вы вѣдь игрокъ въ вистъ, мистеръ Эйльвардъ?

-- Да, и льщу себя мыслію, весьма порядочный.

-- Вообразите себѣ что вы открыли изъ игры вашего товарища что у него нѣтъ козырнаго туза; обратились ли бы вы въ такомъ случаѣ къ своимъ противникамъ со словами: господа, я желаю сообщить вамъ что лучшій козырь мой валетъ?

-- О, разумѣется нѣтъ! съ нетерпѣніемъ произнесъ Эйльвардъ.

-- И, однако, вы сдѣлали совершенно подобную вещь; но вы поступили въ данномъ случаѣ еще хуже. Въ игрѣ въ вистъ кто-нибудь да долженъ же, по всей справедливости, имѣть туза; но въ этой игрѣ можно хитростію и обманомъ обыграть васъ.

-- Что хотите вы сказать этимъ?

-- Я объясню вамъ это завтра, послѣ нашего разговора съ мистеромъ Блиссетомъ. Что разъ сдѣлано, того нельзя передѣлать; намъ остается выпутаться получше изъ бѣды. Прощайте, Эйльвардъ. Кстати, куда вы думаете перебраться отсюда?

-- Въ Чарингъ-Кросскую гостиницу. Я терпѣть не могу гостиницъ, но мистрисъ Виллертонъ увѣряетъ что новыя вовсе не похожи на тѣ которыя я знавалъ прежде, и что намъ будетъ очень хорошо тамъ.

-- Надѣюсь что да.

И Чампіонъ простился.

-- Я забылъ высказать ему свое мнѣніе насчетъ этой "собачьей конуры", бормоталъ про себя Эйльвардъ;-- но это было бы напрасно. Онъ бы опять вышелъ правымъ, онъ всегда такъ дѣлаетъ. Что за оселъ этотъ старикъ Линне! И самъ къ тому же еще игрокъ въ вистъ!

Между тѣмъ какъ мистеръ Чампіонъ сходилъ съ лѣстницы, дверь Эйльвардовой спальни тихонько отворилась, и изъ нея вышелъ Бобъ Берриджеръ съ довольною усмѣшкой на лицѣ.

Я боюсь ужь не подслушалъ ли онъ чего?

ГЛАВА IV. Джекъ навѣщаетъ старыхъ знакомыхъ

"Старушонка", какъ Джекъ непростительно назвалъ свою старую кормилицу, была дѣйствительно рада ему. Она и плакала надъ нимъ, и обнимала его, и снова обнимала, и снова плакала.

-- О, мистеръ Джекъ! воскликнула она.-- Кто бы могъ подумать что я вижу васъ! И, Боже, Твоя воля! Какъ вы выросли-то!

Джекъ разсмѣялся своимъ свѣтлымъ, веселымъ смѣхомъ.

-- Ну что касается до этого, Полли, сказалъ онъ,-- то я не думаю чтобъ я надѣлалъ еще большихъ успѣховъ въ этомъ отношеніи за послѣдніе три года, но вы всегда говорили мнѣ что лучше всего на свѣтѣ быть добрымъ и вы не знаете еще какой я сталъ добрый.

-- И какой вы красивый стали, мистеръ Джекъ, какой красивый! говорила старушка;-- вотъ ужь не думала-то я. А какъ поживаютъ мистеръ Блоксетъ съ своею доброю барыней и съ молодыми барышнями, мистеръ Джекъ?

-- Отлично, сколько я знаю, Полли.

-- Какъ, развѣ вы не у нихъ гостите?

-- Гощу ли я у нихъ? Нѣтъ. Я пришелъ гостить къ вамъ, Полли, и намѣренъ все время пробыть у васъ.

-- Боже ты мой! воскликнула изумленная старушка,-- а комната-то ваша, то-есть та что была-то вашею....

-- Полна яблоковъ. Я знаю, Полли, я сейчасъ влѣзъ сюда чрезъ окно ея.

Дѣйствительно, повѣса этотъ явился въ коттеджъ подобнымъ разбойничьимъ способомъ, затѣмъ онъ подкрался къ своей старой кормилицѣ, дремавшей на своемъ стулѣ, схватилъ ее сзади и закрылъ ей рукой глаза, пока крики ея: "Воры! Разбойники!" не доказали ему что она дѣйствительно испугалась.

-- Насчетъ яблоковъ не безпокойтесь, Полли, продолжалъ онъ.-- Яблоки отличные товарищи на ночь. Они никогда не будятъ васъ, а если вамъ не спится, то можно ихъ съѣсть. А гдѣ Проссеръ?

-- Онъ въ Рог ѣ, мистеръ Джекъ. Онъ почти всякій вечеръ ходитъ туда выкурить трубку съ мистеромъ Килликомъ и съ прочими. Вы вѣдь помните мистера Киллика, Джекъ? Такъ вотъ если вамъ угодно будетъ переночевать въ Рог ѣ, такъ къ завтраму....

-- Пусть Рогъ улетаетъ куда ему угодно, Полли, я переночую здѣсь и буду спать какъ сурокъ гдѣ бы то ни было, ибо я пришелъ сюда пѣшкомъ изъ Лондона.

-- Пришли пѣшкомъ изъ Лондона! О Господи! О Господи!

-- Да, Полли, а теперь пройдусь еще немножко. Я пойду въ Рогъ и вытащу оттуда Проссера. Итакъ, прощайте покамѣсть. Черезъ полчаса я приду назадъ, Полли, и повѣса перескочилъ черезъ садовый заборъ и пошелъ по лугу ведущему къ трактиру.

Онъ пошелъ съ двоякимъ намѣреніемъ. Вопервыхъ, онъ хотѣлъ предоставить своей кормилицѣ приняться за приготовленія къ достойному пріему его, приготовленія, которыя, онъ зналъ, она горѣла нетерпѣніемъ начать; вовторыхъ, ему хотѣлось взглянуть на мѣста среди которыхъ прошла его первая юность. Онъ раздѣлялъ со мною и со многими, можетъ-быть, страсть бродить по знакомымъ, давно не виданнымъ мѣстамъ и замѣчать перемѣны происшедшія въ нихъ. Но тутъ было замѣтно мало перемѣнъ. Соутертонъ принадлежалъ къ тѣмъ немногимъ старомоднымъ городкамъ которые желѣзная дорога пощадила въ ихъ разстояніи часа ходьбы изъ Лондона, и хотя люди родились и умирали въ немъ, онъ оставался почти все такимъ же какимъ былъ за пятьдесятъ лѣтъ предъ тѣмъ. Джекъ же оставилъ его лишь всего три года тому назадъ.

Въ главной комнатѣ Рога собралось обычное общество. Мистеръ Поссеръ, мистеръ Килликъ, самъ хозяинъ, мистеръ Стеддольфъ, клеркъ, мистеръ Бриджеръ, школьный учитель, мистеръ Соутбороу, мясникъ (онъ же содержалъ почтовую контору), мистеръ Спрюсъ, аптекарь и мистеръ Грейсъ, главный лѣсной сторожъ сэра-Томаса Врей, или какъ его обыкновенно называли, сквайра; всѣ они съ важностью покуривали свои трубки, говоря между собой очень мало, а думая про себя пожалуй еще меньше. Среди сего-то торжественнаго конклава явился вдругъ нашъ Духъ Разрушенія съ громкимъ: "Да спасетъ васъ всѣхъ Богъ!" Конклавъ вскочилъ на всѣ свои четырнадцать ногъ и....

-- Что такое! Никакъ это мастеръ Джекъ! Кто бы подумалъ! Вѣдь это мастеръ Джекъ! Боже Твоя воля! Мастеръ Джекъ! Вотъ не воображалъ-то я! Мастеръ Джекъ! Мастеръ Джекъ! Ей Богу! Честное слово! Мастеръ Джекъ! Что за чудо! Мастеръ Джекъ! раздалось хоромъ изо всѣхъ семи устъ.

-- Ну ужь какъ я-то радъ что вы опять къ намъ пожаловали, мистеръ Гилль! почти единогласно повторилъ весь кружокъ. Повѣса нашъ былъ общимъ любимцемъ въ Соутертонѣ. Стакановъ сюда! раздалось повелѣніе, съ цѣлью выпить хорошенько за его здоровье, и онъ сейчасъ же сдѣлался львомъ всего общества.

-- Ну-съ, мистеръ Гилль, что новенькаго въ Лондонѣ?

-- Что новенькаго въ Лондонѣ? повторилъ Джекъ, набивая свою длинную глиняную трубку изъ стоявшей на столѣ мѣдной машины такого искуснаго устройства что если положить въ щелку на одномъ концѣ ея полпенни, то верхушка на другомъ концѣ отскакивала и обнаруживала цѣлый запасъ табаку, изъ котораго вы, однако, по чести могли взять лишь на одну трубку:-- новости-то не большія, но важныя: королева Анна умерла, а Голландцы взяли Голландію.

-- Каково! а я и не зналъ что было изъ-за этого сраженіе, замѣтилъ мясникъ.

-- То-то и есть, продолжалъ клеркъ,-- теперь такое время что ничего нельзя знать заранѣе. Вы ляжете себѣ спать какъ ни въ чемъ не бывало, а на другое утро васъ вдругъ разбудитъ какой-нибудь телеграмеръ (мистеръ Стеддольфъ подразумевалъ вѣроятно "телеграмму"), въ которомъ говорятъ что весь свѣтъ вверхъ дномъ перевернулся!

-- Да, но за то на другой же день вы получите другой телеграмеръ, въ которомъ вамъ скажутъ что свѣтъ опять сталъ на свое мѣсто, какъ ни въ чемъ не бывало, возразилъ Джекъ.

-- Можетъ-быть, все можетъ быть, продолжалъ Стеддольфъ, утвердительно махнувъ рукой,-- но все-таки вамъ покоя совсѣмъ не даютъ; васъ вѣчно будятъ да тревожатъ этими телеграмерами.

-- Совершенію справедливо, сказалъ Джекъ, -- вы правы. Въ домѣ въ которомъ я живу, надъ самою кровлей проведенъ телеграфъ, и когда по немъ летаютъ эти телеграмеры, то шумъ отъ нихъ подымается просто страсть какой.

-- Я самъ видѣлъ какъ проволока проведена надъ всѣми домовыми кровлями въ Лондонѣ, замѣтилъ въ подтвержденіе этого факта школьный учитель.

-- Ну ужь надъ моею кровлей не посмѣли бы провести ее, рѣшительно сказалъ хозяинъ.

-- Но вѣдь это имѣетъ свои выгоды, продолжалъ негодный Джекъ,-- за то вамъ напримѣръ никогда не надоѣдятъ кошки.

-- Какъ! Развѣ шумъ ихъ пугаетъ что ли, сударь? спросилъ лѣсной сторожъ.

-- Нѣтъ, не совсѣмъ потому. Видите ли, кошки полны электричества.

-- Да какъ же, прервалъ его аптекарь, какъ человѣкъ науки, считавшій своимъ долгомъ заявить свои свѣдѣнія,-- стоитъ лишь погладить ее въ темнотѣ противъ шерсти и вы сами увидите.

-- Истинно такъ, продолжалъ Джекъ.-- Ну а въ проволокѣ тоже много электричества, еще больше чѣмъ въ кошкѣ. Слѣдовательно если кошка бродитъ около проволоки, то послѣдняя привлекаетъ ее къ себѣ, и она такъ и повиснетъ на ней, пока не издохнетъ тамъ отъ голода.

-- Каково! Вотъ ужь не думалъ-то! воскликнулъ лѣсной сторожъ.

-- Я вполнѣ увѣренъ что вамъ это и въ голову никогда не приходило, возразилъ Джекъ.-- Но скажите-ка, Грейсъ, какъ поживаетъ маленькая Мели?

-- Маленькая Мели стала теперь взрослою дѣвушкой, сударь, съ гордостью произнесъ лѣсной сторожъ,-- и такой красавицы какъ она во всей нашей сторонѣ не найдется.

-- И я увѣренъ что она настолько же добра какъ и хороша, возразилъ Джекъ, желая польстить своему старому пріятелю.

Онъ не замѣтилъ взглядовъ которыми обмѣнялись остальные гости, въ ту минуту какъ Грейсъ горячо подтвердилъ его слова.

Стефенъ Грейсъ былъ третьимъ сыномъ перваго мельника во всемъ уѣздѣ, пользовавшагося репутаціей и между мельниками человѣка весьма зажиточнаго. Старшій сынъ посвятилъ себя, разумѣется, мельницѣ, на которую смотрѣлъ, по праву, какъ на свое будущее наслѣдіе. Второй сынъ сдѣлался мызникомъ, а младшему, Стефену, оставалось лишь забавляться для препровожденія времени стрѣльбой въ цѣль, ловлей рыбы и игрой въ крикетъ. Это былъ безпечный, красивый парень, съ постоянною улыбкой на лицѣ и съ карманами всегда полными денегъ; предполагали къ тому же что онъ какъ любимый сынъ своего отца, будетъ не обойденъ въ завѣщаніи послѣдняго; и немного было людей изъ его класса встрѣчавшихъ его не привѣтливо. Къ несчастію для него, онъ затѣялъ романическую привязанность внѣ своего класса.

Въ теченіе двухъ лѣтъ, предметъ его обожанія -- дочь сосѣдняго священника, то поражала его въ самое сердце своими насмѣшками, то восхищала его до небесъ своими улыбками, играла съ нимъ въ кошку и мышку, и мучила его насколько можетъ мучить ловкая кокетка честнаго деревенскаго парня, одареннаго большимъ запасомъ чувства, нежели мозга. Затѣмъ священникъ умеръ и оказалось что большая часть небольшой суммы за которую онъ застраховалъ свою жизнь, пошла на уплату разныхъ долговъ, такъ что вдова его осталась въ такой крайности что старшая дочь ея была очень довольна найти пріютъ въ дотолѣ презираемой ею мельницѣ. Старикъ Грейсъ былъ въ восторгѣ отъ своей невѣстки и нѣкоторое время все шло прекрасно, но наступили наконецъ и тяжелыя времена, и когда мельникъ умеръ, то оказалось что онъ не оставилъ послѣ себя и половины богатства приписываемаго ему. Но хуже всего было то что старшіе сыновья его поссорились изъ-за завѣщанія и затѣяли тяжбу. Завѣщаніе, по милости ошибки пьянаго судейскаго писца, было затеряно, и какъ мельница, такъ и мыза достались старшему сыну; но такъ какъ судебныя издержки должны были быть выплачены "изъ имѣнія", то ему пришлось продать то и другое и покинуть страну. Такимъ образомъ Стефенъ и его молодая жена остались безъ всякихъ средствъ къ жизни. Что было ему дѣлать? Онъ только и годился въ лѣсные сторожа и таковымъ онъ и сдѣлался, къ глубокому отчаянію своей тщеславной, взбалмошной жены.

Я боюсь, ужь не потому ли онъ сдѣлался такимъ отличнымъ сторожемъ что лѣса и поля стали его домомъ. Онъ не зналъ ни привѣта, ни покоя, въ четырехъ стѣнахъ обитаемыхъ его барыней-женой и его дочерью, а когда послѣдняя подросла, то стала ясно намекать въ его присутствіи объ оскорбленіи нанесенномъ ея отцомъ ей и матери ея, тѣмъ что онъ довелъ ихъ до такого низкаго положенія. Не удивительно что сдѣлавшись взрослою дѣвушкой она стала презирать обоихъ родителей, одного за то что онъ былъ презираемъ, а другую за то что она презирала перваго.

Ея право на славу первой красавицы во всемъ графствѣ могло еще быть подвержено сомнѣнію, но еслибы былъ назначенъ призъ самой тщеславной и своевольной дѣвушкѣ, то она навѣрное выиграла бы его. Всѣ деньги честнаго сторожа уходили на наряды избалованной дочкѣ, и напрасно возставалъ онъ противъ того что ея воспитывали въ правилахъ не свойственныхъ ея положенію.

-- Ея положенію, какъ бы не такъ! восклицала при этомъ мистрисъ Грейсъ, -- а какое такое ея положеніе, позвольте васъ спросить? Такое же какъ и всякой благородной женщины -- по крайней мѣрѣ со стороны ея матери. Судьба поставила меня на одну ступень съ какою-нибудь служанкой, но я не вижу почему ей не удастся подняться такъ же легко какъ мнѣ пришлось пасть.

Итакъ, дочь лѣснаго сторожа отправлялась въ церковь въ шелковыхъ платьяхъ и свѣтлыхъ лайковыхъ перчаткахъ, и сначала никто не удивлялся этому особенно. Стефенъ Грейсъ, всѣ знали это, получалъ хорошее жалованье и былъ самъ человѣкомъ солиднымъ; къ тому же, поговаривали что женѣ его помогаетъ младшая сестра ея, хорошо вышедшая замужъ. Но когда, къ шелковымъ платьямъ и свѣтлымъ перчаткамъ присоединились сережки изъ кристалла и золотые часы съ цѣлою связкой бездѣлушекъ висящихъ у цѣпочки ихъ, то люди начали смотрѣть во всѣ глаза.

Самое худшее что говорили при этомъ объ этой дѣвушкѣ было совершенно несправедливо. Я сказалъ уже что она была тщеславна и своевольна, но далѣе этого пока еще не залетали самыя острыя стрѣлы сплетенъ.

-- Вы гостите у мистера Блаксема, конечно, сударь? сказалъ хозяинъ Рога прерывая молчаніе, послѣдовавшее за вопросомъ Джека о миссъ Грейсъ.

-- Нѣтъ. Я гощу у Проссера, не правда ли Проссеръ?

-- Въ первый разъ слышу это, сударь, отвѣчало лицо къ которому онъ обратился.-- Но милости просимъ отъ всей души, мистеръ Гилль, только старуха-то моя...

-- Готовитъ мнѣ теперь постель среди яблоковъ, въ моей старой комнатѣ, итакъ, насчетъ этого не безпокойтесь. Глядите! Тамъ, по черепицамъ на крышѣ крадется кошка. Еслибъ у насъ былъ здѣсь электрическій телеграфъ-то!

-- А что трупы ихъ не безпокоятъ потомъ, сударь? спросилъ мясникъ, все время вертѣвшій въ умѣ своемъ Джекову утку.

-- О! ихъ увозятъ каждое утро въ телѣжкахъ отъ компаніи, возразилъ нашъ повѣса.-- Человѣкъ нанятый для этого долженъ дѣлать это даромъ, но открыли что онъ продаетъ ихъ въ кухмистерскія, и его прогнали за это.

-- Но я надѣюсь его преслѣдовали за это закономъ, въ негодованіи замѣтилъ мясникъ.-- Каковъ подлецъ!

-- Ужь право не знаю что съ нимъ сдѣлали, отвѣчалъ Джекъ, говоря на этотъ разъ совершенную правду,-- но, господа, я сдѣлалъ сегодня большую прогулку пѣшкомъ и усталъ таки. Итакъ, желаю вамъ покойной ночи. Пойдемте Проссеръ.

Черезъ полчаса, Джекъ очутился въ скромной маленькой комнатѣ, въ которой онъ спалъ бывало ребенкомъ и мальчикомъ. Всякій слѣдъ яблоковъ, исключая запаха ихъ, былъ удаленъ изъ нея; вся знакомая ему мебель, всѣ прежнія украшенія снова внесены въ нее, съ доброю помощью сосѣдей. Странное ощущеніе не то радости, не то скорби, сжало сердце человѣка безполезно тратившаго свои молодые годы въ праздности и кутежѣ, когда онъ остался одинъ въ этой комнаткѣ; и вскорѣ, внезапное чувство, навѣянное вдругъ нахлынувшими на него воспоминаніями, смягчило сердце его, покорило его тревожный, буйный духъ и заставило его приклонить колѣна въ тихомъ уголкѣ, гдѣ дѣтскія молитвы, которымъ учила его, много лѣтъ тому назадъ, его старая кормилица, снова появились, не забытыя еще, на устахъ его.

И однако, ни тѣни сожалѣнія о жизни которую онъ велъ съ тѣхъ поръ какъ въ послѣдній разъ молился здѣсь, со всѣмъ ея безконечнымъ рядомъ утраченныхъ дней, неисполненныхъ обязанностей и сомнительныхъ дѣйствій, не помрачило его мыслей и не смутило его покоя. И все это, вслѣдствіе той уважительной причины что въ душѣ его не было благотворнаго свѣта, безъ котораго не можетъ быть и никакой подобной тѣни. Брошенный на произволъ судьбы, почти съ дѣтства, онъ не имѣлъ никого кто бы удержалъ его совѣтомъ или примѣромъ отъ пути который онъ, по природѣ упрямый и снисходительный къ себѣ, самъ избралъ. На школьныхъ учителей и наставниковъ онъ привыкъ смотрѣть какъ на тупоголовыхъ враговъ всего пріятнаго. Немного позднѣе, онъ сталъ смотрѣть на прокуроровъ и вице-канцлеровъ какъ на болѣе напыщенный разрядъ школьныхъ учителей безъ палки въ рукахъ. Еще въ очень раннемъ возрастѣ, его помѣстили въ одну извѣстную общественную школу, въ которой прилежный мальчикъ могъ получить основаніе отличнаго образованія, но гдѣ лѣнивый (въ то время о которомъ я говорю) могъ учиться или нѣтъ, какъ ему было угодно. Джекъ Гилль скоро выбрался изъ заднихъ скамеекъ, потому что ему казалось скучнымъ быть подъ началомъ у другихъ учениковъ; но затѣмъ сталъ поступать по собственному произволу. Его способность попадаться въ бѣду могла лишь сравниться съ удачей, съ которою онъ обыкновенно избѣгалъ послѣдствій ея. Еслибъ онъ былъ настолько же ловокъ и находчивъ въ другихъ отношеніяхъ, то онъ бы вдвое болѣе успѣлъ во всемъ. Онъ скоро рѣшилъ что нѣсколькими часами усидчивой работы онъ можетъ наверстать цѣлую недѣлю проведенную въ праздности; но въ послѣдствіи, когда это мнѣніе утвердилось въ немъ, онъ проживалъ одну веселую недѣлю за другою, откладывая скучные трудовые часы въ дальній ящикъ.

Во время своего университетскаго поприща, онъ слѣдовалъ по тому же пути. Полный жизни и игриваго ума, сильный и ловкій во всѣхъ мужественныхъ упражненіяхъ, щедрый и красивый, онъ былъ любимъ всѣми; и едва-едва окончивъ наконецъ курсъ (онъ бы могъ окончить его блистательно, касательно игры на билліардѣ и въ крикетъ), онъ все таки еще очутился въ положеніи которому могли бы позавидовать мноrie изъ юношей. Правда многіе изъ его знакомыхъ и не изъ числа худшихъ, сознавъ что они сами должны пробивать себѣ дорогу въ свѣтѣ, пришли къ тому заключенію что этотъ привлекательный повѣса былъ не очень выгоднымъ товарищемъ для нихъ, и принуждены были освободиться отъ его пріятнаго, но опаснаго вліянія. Другіе были вынуждены къ этой мѣрѣ приказаніями разсерженныхъ родителей и негодующихъ опекуновъ, соглашавшихся лишь подъ этимъ условіемъ уплатить университетскіе долги ихъ. Несмотря на это, осталось еще довольно личностей, не принадлежавшихъ ни къ одному изъ вышеупомянутыхъ разрядовъ, сохранившихъ прежнюю привязанность къ любимому герою своихъ студенческихъ дней, черезъ котораго они могли бы получить доступъ въ лучшее общество въ городѣ и въ деревнѣ, не будь онъ слишкомъ лѣнивъ для преслѣдованія своихъ собственныхъ выгодъ.

Вспомните, прошу васъ, что онъ никогда не зналъ преимуществъ роднаго дома, что онъ былъ лишенъ, пока не пришло время на это, смягчающаго вліянія, которое производитъ даже на самыхъ худшихъ общество хорошихъ женщинъ. Кроткій материнскій совѣтъ никогда не касался слуха его. Извиненія доброй сестры никогда не слѣдовали за тысячами прегрѣшеній противъ салонныхъ правилъ, въ которыя вводилъ его буйный духъ его. Онъ могъ постоять за себя въ билліардной или на скачкѣ, но чувствовалъ себя совершенно не въ своей стихіи при дамской игрѣ въ крикетъ, или на балу.

Къ тому же, лѣнивецъ этотъ пренебрегалъ всѣми маленькими стараніями необходимыми для того чтобъ оставаться на глазахъ у большаго свѣга, какъ-то, дѣланіемъ визитовъ, оставленіемъ въ домахъ своихъ карточекъ, присутствіемъ на людныхъ собраніяхъ и услугами пожилымъ дамамъ, стараніями требуемыми большимъ свѣтомъ отъ молодыхъ людей за которыми самому свѣту не стоитъ гоняться. Люди подобные Джеку должны усердно бить въ барабанъ съ обоихъ концовъ, не то они будутъ забыты въ толпѣ. Или вы думаете что счастливцы порхающіе по бальнымъ заламъ съ избранными красавицами, улыбающіеся около нихъ на гуляньяхъ и ухмыляющіеся надъ плечами ихъ, въ оперныхъ ложахъ, только и дѣла дѣлаютъ для достиженія этихъ безцѣнныхъ преимуществъ? Нѣтъ, послѣднія не что иное какъ награда за тяжкіе труды, на которые большой свѣтъ обрекаетъ младшихъ сыновей и другихъ нежеланныхъ особъ. Еслибы Джекъ обладалъ титуломъ и десятью тысячами годоваго дохода, то большой свѣтъ самъ бы сталъ навязываться ему, но такъ какъ Джекъ не обладалъ ничѣмъ подобнымъ, и съ своей стороны, не навязывался большому свѣту, то большой свѣтъ шелъ своимъ путемъ, обходясь и безъ него.

Джеку до этого и горя было мало. Онъ избралъ себѣ общество совершенно подходящее къ его вкусамъ, общество болѣе распущеннаго разряда литераторовъ, художниковъ и актеровъ и людей подобно ему умѣющихъ постоять за себя въ клубахъ Цыганскаго квартала, хотя и не принадлежавшихъ собственно вполнѣ къ гильдіи составлявшей этотъ кварталъ. Это была свободная, бурная, безцѣльная, но не преступная жизнь, какъ можетъ-быть многіе готовы предполагать. "Demimonde", которому, къ несчастію, дозволено за послѣдніе годы считать сцену первою ступенью къ себѣ, не имѣлъ врага злѣе Джека Билля. Нѣкоторая миссъ Салли Спритъ, пользовавшаяся порядочною славой какъ актриса въ роляхъ "burlesques" и умѣвшая держать красивую виллу въ Бейсвотерѣ и карету за два фунта десять шиллинговъ, получаемыхъ ею въ недѣлю, была, какъ говорятъ, ужасно зла на Джека, за то что онъ отказывался отъ приглашеній на ея избранные маленькіе ужины, доступа къ которымъ добивалась всѣми неправдами половина Пелль-Мелля и Ст. Джемсъ-Стрита. Онъ же не нуждался въ нихъ и былъ вслѣдствіе этого провозглашенъ "безчувственнымъ животнымъ"; но не одна честная трудящаяся маленькая танцовщица встрѣчала постоянно добрымъ словомъ и улыбкой нашего повѣсу.

Но на какія средства велъ онъ эту праздную жизнь? Откуда получалъ онъ военныя подкрѣпленія? Они доставлялись ему каждую четверть года Абелемъ Блиссетомъ, иностраннымъ корреспондентомъ его повѣреннаго и бывшаго опекуна, Джебеза Стандринга, и состояли изъ двухъ сотъ фунтовъ въ годъ. Университетскіе долги его, превышавшіе его доходы за три года, взятые вмѣстѣ, были уплачены немедленно, но почему человѣкъ подобный Джебезу Стандрингу довольствовался лишь отправленіемъ къ своему опекаемому длинныхъ поучительныхъ посланій, избавляя его отъ своего личнаго надзора, который онъ имѣлъ обыкновенно привычку держать надъ всѣми сколько-нибудь зависящими отъ него людьми, это осталось бы тайной для всѣхъ друзей его, знакомыхъ съ этими обстоятельствами. Но обстоятельства эти были неизвѣстны никому, ни даже Абелю Блиссету.

-- "Лучше бы взяться за какое-нибудь дѣло или занятіе, не то мнѣ же будетъ хуже", бормоталъ Джекъ, всякій разъ какъ ему попадались въ руки посланія и проповѣди, необходимые спутники получаемыхъ имъ денегъ. "Какое-нибудь дѣло или занятіе. На что мнѣ дѣло или занятіе? Я не свѣтскій щеголь. Я могу жить и двумя стами въ годъ, не утруждая напрасно своего мозга." И дѣйствительно, онъ могъ жить ими, разумѣется исключая тѣхъ случаевъ когда ему приходилось платить чистыми деньгами за сливки и за булки, употребляемыя имъ за завтракомъ, за сапоги изнашиваемые имъ и за платье покрывавшее его. Онъ могъ жить и жилъ очень хорошо, но читатель знаетъ что мы нашли его, за двѣ недѣли до срока полученія денегъ, съ четырьмя шиллингами и шестью пенсами въ карманѣ и состоящаго должнымъ; однимъ словомъ, онъ былъ долженъ гораздо болѣе чѣмъ это было извѣстно мистрисъ Джоуерсъ.

Увѣщанія его опекуна являлись всегда въ одно время съ пятидесятые фунтами, обогащавшими его карманъ и потому бросались въ сторону безо всякаго вниманія. Послѣдній разъ они были болѣе обыкновеннаго строги и грозны, но онъ даже и не распечатывалъ этого письма,-- Джеку до всего этого и горя было мало. И кромѣ того развѣ онъ не намѣревался нарисовать или сочинить что-нибудь такое что должно было совершенно уладить дѣла его? Онъ учился живописи въ продолженіи цѣлаго мѣсяца и написалъ нѣсколько театральныхъ обозрѣній и мелкихъ статеекъ для журналовъ. Старая исторія его школьныхъ и университетскихъ дней повторилась снова. Онъ все хотѣлъ нагнать утраченное время, но время бѣжало еще быстрѣе его, несмотря на всю его быстроту.

Итакъ, мы находимъ его какимъ онъ есть, брошеннымъ на произволъ судьбы,-- лучшими, чтобы не сказать единственными истинными друзьями его были лишь бѣдная прачка, да добрая старушка вскормившая его.

ГЛАВА V. Бобъ Берриджеръ обдѣлываетъ свое "дѣльце"

Быстрѣйшіе лондонскіе часы едва успѣли пробить двѣнадцать, въ день назначенный мистеромъ Блиссетомъ для вторичнаго посѣщенія мистера Чампіона, какъ уже мистеръ Бобъ Берриджеръ, слонявшійся въ продолженіе нѣкотораго времени по сосѣдству, явился въ контору адвоката и смѣло потребовалъ видѣть мистера Чампіона.

-- Можете сказать ему, громко произнесъ онъ,-- что я пришелъ поговорить насчетъ мистера Плесмора.

Къ счастію для успѣха его предпріятія, конторщикъ къ которому онъ обратился не видалъ наканунѣ Блиссета, а Чампіонъ, услыхавъ слова его сказанныя съ этою цѣлію, приказалъ ввести его тотчасъ же въ свое святилище, предполагая въ немъ своего ожидаемаго посѣтителя.

-- Будьте такъ добры присѣсть на нѣсколько минутъ, сказалъ онъ съ видомъ горделивой вѣжливости, ободрявшей обыкновенно благовоспитанныхъ незнакомцевъ, но чрезвычайно раздражавшей выскочекъ, въ родѣ Берриджера.-- Я ожидаю одного кліента заинтересованнаго въ дѣлѣ, ради котораго вы сдѣлали мнѣ одолженіе явиться сюда. Онъ сейчасъ будетъ здѣсь. Вотъ неугодно ли вамъ Times. Вы, надѣюсь, извините меня, если я пока займусь выпиской одного дѣла; мы, юристы, нѣсколько стѣснены временемъ въ настоящую минуту. Мистеръ Блиссетъ?

-- Извините, имя мое не Блиссетъ, отвѣчалъ Бобъ.

-- Въ самомъ дѣлѣ!-- Адвокатъ быстрѣе обыкновеннаго надѣлъ свои оправленные въ золото очки, и повернулъ свой стулъ прямо противъ мѣста гдѣ сидѣлъ его посѣтитель, тревожно играя своею шляпой и тростью.

-- Въ самомъ дѣлѣ! Если такъ, то позвольте спросить чему обязанъ я удовольствіемъ видѣть васъ?

-- Имя мое Берриджеръ, и я другъ Боса Плесмора, т.-е. не то чтобы другъ, но знаю много кой чего о немъ, возразилъ прямо и смѣло Бобъ, считая способъ этотъ весьма дѣйствительнымъ.

-- Вы пришли сюда ради него?

-- Смотря по тому, мистеръ Чампіонъ, возразилъ, значительно мигнувъ, Бобъ.-- Мы съ вами люди дѣловые (Чампіонъ поморщился) и можемъ говорить не стѣсняясь. Вы желаете купить нѣкоторыя свѣдѣнія. Я же могу продать ихъ вамъ. Что дадите вы мнѣ за нихъ?

-- А вотъ и онъ!

-- Это обстоятельство вы должны рѣшить-съ...

Въ эту минуту къ двери подкатилъ экипажъ и изъ него вышелъ мистеръ Эйльвардъ. Чампіонъ пошелъ ему навстрѣчу и шепнулъ ему нѣсколько словъ на ухо.

-- Какъ, еще другой? воскликнулъ онъ,

-- Да и все насчетъ того же предмета: желаетъ знать сумму назначенную въ награду. Я совѣтую вамъ посмотрѣть на обоихъ вмѣстѣ.

-- Кто тамъ такое, Картеръ?

-- Въ переднюю контору пришелъ какой-то джентльменъ желающій васъ видѣть, отвѣчалъ конторщикъ, -- зовутъ его Блиссетомъ. Я говорилъ что вы заняты, но...

-- Попросите его взойти, Картеръ, я ждалъ его. Теперь мистеръ Эйльвардъ потрудитесь пойти въ мою комнату. А! Мистеръ Блиссетъ, пожалуйте за мною. Это и былъ мистеръ Блиссетъ: высокій, худощавый мущина, съ широкимъ, смуглымъ, гладко выбритымъ лицомъ, съ глазами черезчуръ близко сходившимися у переносицы и съ крупнымъ чувственнымъ ртомъ. Увидавъ его на противоположной сторонѣ улицы со шляпой на головѣ, вы бы могли дать ему отъ двадцати восьми до пятидесяти лѣтъ. Вблизи, съ непокрытою головой, его можно было принять за человѣка лѣтъ сорока. Онъ представлялъ собою развалину когда-то могучаго человѣка, носившаго по всей вѣроятности въ себѣ развалину нѣкогда могучаго здоровья. Движенія его были мягки и вкрадчивы, вся наружность носила слегка иностранный отпечатокъ. Фалды его застегнутаго на всѣ пуговицы фрака были слишкомъ коротки, а поля его шляпы слишкомъ загнуты кверху, по мнѣнію обитателей Британскаго острова. Онъ говорилъ по-англійски съ легкимъ акцентомъ, а по-испански, по-португальски, по-италіянски и по-французски какъ на своихъ природныхъ языкахъ. Обращеніе его съ адвокатомъ и съ мистеромъ Эйльвардомъ было совершенно свободно, но при входѣ въ кабинетъ перваго и при видѣ сидящаго тамъ Боба Берриджера, онъ вдругъ остановился и измѣнился въ лицѣ; однако онъ не сдѣлалъ послѣднему никакого знака.

-- Джентльмены знакомы, кажется, замѣтилъ мистеръ Чампіонъ, отъ взора котораго ничего не ускользнуло.

-- Я кажется имѣлъ удовольствіе обѣдать разъ или два съ мистеромъ Девисомъ въ Сити. Я не ошибаюсь кажется что имя ваше Девисъ?

-- Имя мое Берриджеръ.

-- О! Въ самомъ дѣлѣ. А я такъ думалъ что Девисъ. Вы вѣроятно имѣете какое-нибудь дѣло до мистера Чампіона. Если такъ, то я могу воспользоваться какимъ-нибудь другимъ днемъ, сказалъ онъ вставая.

-- Пожалуста садитесь, сказалъ адвокатъ.-- Мистеръ Берриджеръ явился касательно того же самаго дѣла, и я постараюсь въ присутствіи моего друга и довѣрителя, мистера Эйльварда (Блиссетъ поклонился) заинтересованнаго въ этомъ дѣлѣ, удовлетворить васъ обоихъ. Желаете ли вы, мистеръ Эйльвардъ, чтобъ я сообщилъ этимъ джентльменамъ ваши намѣренія или же... а, хорошо, я буду продолжать. Вы были такъ добры, мистеръ Блиссетъ, явиться сюда вчера въ отвѣтъ на объявленіе помѣщенное въ Times и касающееся нѣкоего Чеземора.

-- Плесемора, перебилъ его Эйльвардъ.

-- Да, Плесмора,-- я забылъ; и вы желали, какъ я слышалъ отъ моего сына, говорившаго съ вами, прежде чѣмъ вы сообщите все извѣстное вамъ насчетъ этой личности, узнать, вопервыхъ, почему желаютъ найти личность эту, а вовторыхъ, какого рода вознагражденіе назначаетъ кліентъ мой за открытіе настоящаго мѣстопребыванія этой личности, или же, въ случаѣ если ее къ сожалѣнію нѣтъ болѣе въ живыхъ, за доставленіе свидѣтельствъ объ ея смерти. Такъ ли я понялъ дѣло, мистеръ Блиссетъ?

-- Совершенно такъ.

-- Хорошо-съ; вы же, мистеръ Берриджеръ, продолжалъ Чампіонъ, такъ внезапно повернувшись къ Бобу, что тотъ уронилъ на полъ свою шляпу и въ смущеніи наступилъ на нее,-- вы, если не ошибаюсь, интересуетесь лишь вторымъ обстоятельствомъ, т.-е. назначеннымъ за это вознагражденіемъ?

-- Время вѣдь тѣ же деньги, мистеръ Чампіонъ, возразилъ собравшись съ духомъ Бобъ,-- и не можетъ же человѣкъ бѣгать повсюду, разыскивая пропавшихъ людей, не...

-- Не входя при этомъ въ издержки, разумѣется, прервалъ его мягчайшимъ тономъ адвокатъ,-- и вслѣдствіе этого мистеръ Эйльвардъ уполномочилъ меня сообщить вамъ что онъ готовъ заплатить за всѣ законныя издержки понесенныя особой взявшеюся доставить ему желаемыя свѣдѣнія, и что кромѣ того, онъ готовъ дать ему въ подарокъ двадцать гиней.

-- Желаю вамъ добраго дня, сказалъ Бобъ, вскакивая съ мѣста и хватаясь за свою пострадавшую шляпу;-- время мое обходится мнѣ гораздо дороже.

Эйльвардъ стиснулъ руку адвоката, и хотѣлъ было ввернуть свое слово, но послѣдній знакомъ приказалъ ему молчать.

-- Не угодно ли вамъ хорошенько выслушать меня. Не присадите ли вы опять, мистеръ Берриджеръ? Да, о чемъ я говорилъ? Ахъ, да, о томъ что мистеръ Эйльвардъ готовъ дать двадцать гиней тому кто доставитъ ему свѣдѣнія о мѣстопребываніи мистера Плесмора за послѣднія пять лѣтъ. Мистеръ Плесморъ дальній родственникъ мистера Эйльварда и вслѣдствіе этого онъ желалъ бы избавить его отъ преслѣдованія въ собственномъ смыслѣ этого слова. Но въ случаѣ если кліенту моему не удастся напасть на слѣдъ его инымъ путетъ въ продолженіе извѣстнаго періода времени, въ теченіе мѣсяца напримѣръ, то онъ готовъ заплатить сто фунтовъ болѣе счастливому сыщику.

-- За уплатой всѣхъ расходовъ? спросилъ Бобъ.

-- За уплатой всѣхъ законныхъ расходовъ.

-- Ну это скорѣе похоже на дѣло, сказалъ Бобъ.

-- Я радъ что мнѣ удалось уяснить вамъ дѣло, отвѣчалъ Чампіонъ.

-- Итакъ теперь, мистеръ Блиссетъ, что касается до вашего перваго вопроса, то мистеръ Эйльвардъ поручилъ мнѣ увѣрить васъ, въ качествѣ честнаго человѣка, что приступая къ розыскамъ симъ, онъ не имѣетъ никакихъ дурныхъ замысловъ противъ Плесмора; но болѣе я не могу ничего сказать вамъ. Есть семейныя дѣла которыя избѣгаютъ повѣрять постороннимъ, мистеръ Блиссетъ.

Блиссетъ казался погруженнымъ въ мысли и не отвѣчалъ. Эйльвардъ взялъ клочокъ бумаги и началъ что-то царапать на немъ.

-- Вотъ все что я имѣлъ сообщить вамъ пока, сказалъ адвокатъ вставая, въ знакъ того что засѣданіе кончилось.-- Кажется я вѣрно передалъ ваши намѣренія, мистеръ Эйльвардъ?

-- О! да, совершенно вѣрно; только еслибы господа эти теперь же сообщили мнѣ что-нибудь, я бы....

Чампіонъ бросилъ на него грозный взглядъ.

-- Конечно, если мистеръ Блиссетъ или мистеръ Берриджеръ желаютъ дать какое-либо показаніе, продолжалъ адвокатъ, взявъ въ руку перо.

-- Я не могу дать никакихъ показаній и я долженъ еще подумать объ вашемъ предложеніи, сказалъ Блиссетъ;-- прошло много лѣтъ съ моей встрѣчи съ Плесморомъ;-- могутъ быть затрудненія.

-- Не стоющія хлопотъ для разрѣшенія ихъ.-- Совершенно справедливо, отвѣчалъ Чампіонъ.-- А вы, мистеръ Берриджеръ?

-- Я тоже еще долженъ подумать объ этомъ, отвѣчалъ Бобъ;-- время мое....

-- Очень дорого вамъ, безъ сомнѣнія. Итакъ, пока прощайте, господа;-- съ этими словами Чампіонъ отворилъ дверь. Къ великому удивленію его, разборчивый мистеръ Эйльвардъ пожелалъ, во что бы то ни стало, пожать руку Боба Берриджера, Бобъ внутренно присвистнулъ отъ удивленія, почувствовавъ при этомъ, въ своей ладони, смятый клочекъ бумаги.

-- Маленькій человѣчекъ этотъ кажется порядочный проныра, замѣтилъ Эйльвардъ, когда тѣ оба удалились.

-- Гм! А я такъ желалъ бы знать что таится въ душѣ большаго, возразилъ адвокатъ.

Большой и маленькій вышли оба вмѣстѣ въ Линкольнъ-Иннъ, и не успѣли они очутиться на улицѣ, какъ первый схватилъ послѣдняго за воротъ и началъ трясти его.

-- Ты, бродяга! сказалъ онъ, -- ты что замышляешь?

Вкрадчивый видъ и сдержанныя движенія, принятыя имъ во время его пребыванія въ Чампіоновой конторѣ, вдругъ спали съ него подобно плащу, и онъ смотрѣлъ отчаяннѣйшимъ rou é, когда-либо видѣннымъ въ лѣтній вечеръ въ Ст. Джемсъ-Стритѣ.

-- Оставьте меня въ покоѣ! кричалъ Бобъ, стараясь освободиться.-- Чортъ возьми! Блиссетъ, вы съ ума сошли; вокругъ насъ соберется сію минуту цѣлая толпа по вашей милости.

-- А мнѣ что за дѣло! Ты, дрянь этакая, съ чего ты взялъ вмѣшиваться въ мои дѣла?

-- Я не вмѣшиваюсь въ ваши дѣла, оставьте меня въ покоѣ.

-- Нѣтъ вмѣшиваешься, дрянь ты этакая! возразилъ Блиссетъ, тряхнувъ его еще разъ вмѣсто отвѣта на его просьбу.

-- Я кликну полицію, шипѣлъ Бобъ, чуть не задыхаясь.

-- Попробуй только, ты червякъ, и я задушу тебя. Что ты знаешь о Плесморѣ?

-- Вамъ что за дѣло?

Бобъ все не сдавался.

-- Робертъ, дитя мое, сказалъ Блиссетъ, выпуская его изъ рукъ и перемѣняя тонъ, -- вы дуракъ.

-- Ditto, смѣло отвѣтилъ Бобъ.

-- Не грубите. Ахъ вы, осленокъ, не понимаете шутокъ! Куда вы идете?

-- Иду обѣдать.

-- Хорошо; я отобѣдаю съ вами.

-- Подождите пока васъ пригласятъ.

-- Бобъ, къ сожалѣнію, я вижу что манеры ваши не улучшаются. Я надѣюсь, что, находясь въ свободной странѣ, я могу обѣдать гдѣ хочу.

-- Такъ ступайте обѣдайте.

-- Ну такъ пойдемте вмѣстѣ.

Читатель знаетъ все что было извѣстно Бобу касательно Плесмора, но намъ остается еще пояснить причину побудившую сію достойную личность посѣтить мистера Чампіона. Ему просто хотѣлось встрѣтиться съ Блиссетомъ (котораго онъ отлично зналъ), и внушивъ ему убѣжденіе что онъ знаетъ все касающееся до пропавшаго безъ вѣсти, выпытать изъ него кое-что могущее пригодиться ему для разрѣшенія тайны, или по крайней мѣрѣ дающее ему право на долю вознагражденія. Въ душѣ онъ былъ въ восторгѣ отъ предложенія обѣдать вмѣстѣ, но дѣлалъ видъ что отказывается, съ цѣлію отвратить подозрѣніе. Блиссетъ вполовину попался въ западню и бѣсился въ душѣ -- хотя никто бы не замѣтилъ этого -- во все время своего пребыванія въ Тернье-Чамберсъ, при мысли что Бобъ добивается вознагражденія; но мистеръ Бобъ ошибался, полагая что можно выпытать что-либо изъ человѣка подобнаго Абелю Блиссету.

Они отправились вмѣстѣ; Бобъ притворяясь что дуется, Блиссетъ въ неестественно веселомъ расположеніи духа. Угрозами, видѣлъ онъ, ничего не подѣлаешь, и онъ сталъ пробовать другой способъ.

-- Есть у васъ какое-нибудь особенное дѣло сегодня, Бобъ? спросилъ онъ, входя въ Чансери-ленъ.

-- Кажется что нѣтъ. Поупсъ взялъ на себя работу на субботу. Ему это ничего не стоитъ, такъ оно ничего и не значитъ ему.

-- Итакъ, вы не возвращаетесь сегодня въ лавку?

-- Нѣтъ.

-- Такъ вотъ что мы сдѣлаемъ. Отправимся-ка въ Креморнъ и пообѣдаемъ тамъ. Намъ съ вами не часто удается покутить вмѣстѣ; а я, Бобъ, готовъ угостить васъ на свой счетъ. Итакъ рѣшено!

Надежда получить даромъ хорошій обѣдъ была далеко не непріятна мистеру Берриджеру, и приглашеніе было принято съ условіемъ чтобъ ему можно было сбѣгать до того домой принарядиться.

-- Не могу же я явиться тамъ такъ какъ есть со щеголемъ подобнымъ вамъ, говорилъ онъ,-- черезъ часъ мы опять встрѣтимся съ вами на Генгерфордской пристани. Еще нѣтъ двухъ часовъ, и времени у насъ пропасть.

Низкій и скаредный человѣчекъ этотъ былъ одѣтъ уже въ лучшее платье которымъ онъ обладалъ, но ему хотѣлось избавиться отъ своего спутника для того чтобы прочесть на свободѣ содержаніе бумажки которую онъ все еще держалъ смятою въ рукѣ.

Блиссетъ согласился, хорошо зная что даровое угощеніе было приманкой которой не могъ противустоять пріятель его, къ тому же у него было еще свое собственное дѣло.

Итакъ они разстались. Бобъ пошелъ быстрыми шагами по направленію къ западу, пока не дошелъ до Ковентъ-Бардена; тамъ же, бросивъ вокругъ себя рысій взглядъ, чтобъ удостовѣриться что его не преслѣдуютъ, онъ взобрался на ступени ведущія къ Бедфордской консерваторіи и прочелъ, стоя на нихъ, царапаніе Эйльварда.

Бѣдный, взбалмошный, нетерпѣливый Эйльвардъ! Ему стоило неимовѣрныхъ усилій одерживать себя (согласно своему обѣщанію) во все время пока осторожный адвокатъ излагалъ его "намѣренія" касательно вознагражденія; но когда Берриджеръ вскочилъ съ мѣста въ хорошо разыгранномъ негодованіи отъ ничтожной суммы въ двадцать гиней, онъ не выдержалъ, забылъ всѣ добрые совѣты Чампіона, написалъ:

"Не обращайте на него вниманія, приходите ко мнѣ въ Чарингъ-Кросскую гостинницу.

"Б. Эйльвардъ."

и всунулъ, какъ мы видѣли, записку эту въ руку своего новаго оракула.

Надо сказать что мысль имѣть дѣло со строгою фирмой въ Тернье-Чамберсъ не разъ омрачала душу новаго оракула, и вы можете себѣ представить съ какимъ восторгомъ онъ прочелъ вышеприведенныя строки. Въ первый разъ въ своей жизни онъ нанялъ (на собственныя деньги) кабріолетъ, поѣхалъ въ гостинницу, видѣлся съ Эйльвардомъ, выпыталъ изъ него все до капли, выбранилъ Чампіона такъ, что кліентъ его сталъ считать его еще глупѣе старика Линне, обмѣнялся съ нимъ обѣщаніями держать дѣло втайнѣ (особенно въ отношеніи адвоката), и въ назначенный часъ стоялъ, какъ ни въ чемъ не бывало, заложивъ руки въ карманы, на пристани, поджидая Блиссета. Впрочемъ нѣтъ, погодите! Онъ сдѣлалъ еще кое-что; онъ выпросилъ взаймы золотой у на все согласнаго Эйльварда, купилъ на него пару перчатокъ и бумажные воротнички и далъ вычистить свэю шляпу въ лавочкѣ противъ гостиницы. Такимъ образомъ онъ пожертвовалъ тремя шиллингами для соблюденія свѣтскаго вида, а остальное припряталъ, съ цѣлію присоединенія къ суммѣ долженствовавшей доставить ему высшую степень блаженства -- дипломъ стряпчаго.

Пароходъ пустился вверхъ по рѣкѣ, а наши путники отправились на немъ въ тѣ прелестные, но опасные сады въ которыхъ всѣ мы только разъ и побывали, знаете, лишь на полчасика, чтобы только имѣть понятіе что это за мѣсто. Блиссетъ заказалъ тамъ обѣдъ слугѣ, повидимому хорошо знавшему его, упомянулъ при этомъ о лакомыхъ вещахъ, при одномъ названіи которыхъ у Боба слюнки потекли, и кончилъ свои распоряженія приказаніемъ поставить на ледъ бутылку шампанскаго.

-- Да вы настоящій свѣтскій щеголь, замѣтилъ Бобъ, взявъ своего покровителя подъ руку и идя съ нимъ къ клумбамъ кустарниковъ.-- Вы это часто такъ кутите?

-- Я люблю иногда поѣсть и попить какъ слѣдуетъ джентльмену, дорогой мой. Было время когда я постоянно такъ жилъ.

-- Но вѣдь это должно стоить кучу денегъ? спросилъ практичный Бобъ.

-- Что такое деньги? Не что иное какъ средство добыть то чего намъ хочется. Вы ихъ не можете ни съѣсть, ни выпить, ни укрыться ими отъ дождя. Вы ихъ не можете обвязать себѣ вокругъ шеи и воткнуть въ нихъ булавку; но вы можете издержать ихъ на что хотите, не то какая въ нихъ была бы польза?

-- Деньга приноситъ деньгу, произнесъ Бобъ, думая о полукронахъ даваемыхъ имъ взаймы своимъ товарищамъ по дѣлу, за которыя онъ требовалъ по фунту процентовъ въ недѣлю.

-- Въ моихъ рукахъ онѣ никогда не размножались и не разростались, гордо отвѣчалъ Блиссетъ.-- Я никогда и не давалъ имъ возможности на это. Caramba! Еслибъ у меня былъ гусь несущій золотыя яйца, а мнѣ понадобилось бы жаркое, то я бы изжарилъ его.

-- Но я полагаю, вы бы не пожелали изжарить другаго рода гуся набитаго благороднымъ металломъ, сказалъ, значительно подмигивая, Бобъ.

-- Что вы хотите сказать? воскликнулъ, весь вспыхнувъ, Блиссетъ.

-- Ну, не сердитесь. Я и не думаю обижать васъ. Я полагаю только что напади вы на дурака, вы бы....

-- Оставилъ бы его въ покоѣ. Вотъ что бы я сдѣлалъ, дорогой мой Бобъ. Вы и не знаете сколько людей попадались въ бѣду изъ-за дураковъ. Съ подлецомъ я еще сумѣю справиться, но всегда молилъ судьбу избавить меня отъ дураковъ. Дуракъ еще погубитъ меня когда-нибудь, я убѣжденъ въ этомъ.

Такимъ образомъ они бродили среди цвѣтовъ,-- все такихъ же чистыхъ и прелестныхъ, несмотря на грязное общество среди котораго цвѣли,-- болтая о всемъ возможномъ, исключая того что болѣе всего занимало обоихъ, пока не наступило время обѣда.

Прозрачный, весенній супъ, sole au gratin, котлеты à la r é forme, утка съ зеленымъ горошкомъ и сочная omelette, вотъ изъ чего состоялъ menu обѣда заказаннаго Блиссетомъ. Бобъ ѣлъ все, отрѣзая себѣ еще, въ промежуткахъ между блюдами, отъ большаго куска жаркаго, стоявшаго на столѣ; онъ любилъ "солидное," какъ онъ говорилъ. Обычный обѣдъ его состоялъ изъ куска колбасы, булки въ пенни и воды изъ общественныхъ фонтановъ. Но сегодня онъ порицалъ приготовленіе кушаній (въ сущности превосходныхъ) и съ видомъ знатока щурилъ свои маленькіе глаза, поглядывая на вино. Хересъ, сотернъ, шампанское, снова хересъ и бутылка бургундскаго, слѣдовали своимъ чередомъ. Блиссетъ, какъ видно, зналъ какъ жить, и когда они поѣли земляники, онъ спросилъ Боба не хочетъ ли онъ еще чего-нибудь; тотъ отвѣчалъ нѣсколько сиплымъ голосомъ что не отказался бы отъ джина съ водой.

Когда онъ осушилъ уже до половины стакана, а Блиссетъ постарался сдѣлать стаканъ этотъ довольно крѣпкимъ, послѣдній перегнулся черезъ столъ и произнесъ очень спокойно: -- На что нуженъ имъ Плесморъ, Бобъ?

-- А гдѣ онъ, Абель?

Хитрые маленькіе глазки, такъ тускло смотрѣвшіе за минуту предъ тѣмъ, сверкнули при неожиданномъ вопросѣ спутника. Бобъ былъ насторожѣ.

-- Почемъ я знаю? безпечно отвѣчалъ Блиссетъ.-- Но не оставаться же намъ цѣлый день здѣсь. Пойдемъ покуримъ немножко.

Скаредныя привычки Боба не позволяли ему курить; но онъ ничего не имѣлъ противъ сигары выкуренной gratis. Блиссетъ, курилъ сигаретки, но имѣлъ всегда при себѣ сигару для пріятелей, и курнувъ ее разъ съ дюжину, Бобъ рѣшилъ что она страшно крѣпка.

-- Кофе мы можемъ пить на террасѣ у рѣки, сказалъ Блиссетъ, взявъ его подъ руку. Тамъ будетъ хорошо и прохладно. На танцовальной площадкѣ никого не будетъ прежде девяти, десяти часовъ.

Они отправились на террасу у рѣки, распивая тамъ кофе и "chasse café" изъ мараскина; Бобъ молча прихлебывалъ -- Чортъ бы побралъ эту маленькую скотину! ворчалъ про себя Блиссетъ, расхаживая съ нимъ взадъ и впередъ, при лунномъ свѣтѣ, -- чѣмъ больше онъ пьетъ, тѣмъ меньше говоритъ. Неужели такъ ничто и не развяжетъ его проклятый языкъ?

Въ эту минуту "маленькая скотина" должна была перейти черезъ ступеньку террасы. Сигара и ликеръ доканали его. Онъ скатился внизъ на дорожку, и въ то же мгновеніе что-то черное выскочило изъ его лѣваго кармана? Блиссетъ быстро швырнулъ предметъ этотъ въ сторону, въ кусты, поднялъ распростертаго Боба и дотащилъ его кое-какъ до скамейки; тотъ все время увѣрялъ "что онъ ничего", что ему хотѣлось бы только еще хлебнуть питьица, подразумѣвая, вѣроятно, мараскинъ.

Блиссетъ постоялъ около него, пока онъ не впалъ въ глубокій, пьяный сонъ и затѣмъ нѣсколько разъ быстро прошелся по дорожкѣ. Вдругъ онъ вспомнилъ "о чемъ-то черномъ" выпавшемъ изъ кармана растянувшагося Боба, и поискавъ немножко, нашелъ бумажникъ, весьма сальный и наполненный бумагами.

Тамъ были векселя и заемныя письма, разчегы процентовъ слѣдуемыхъ за нихъ, письма касающіяся неуплаты нѣкоторыхъ изъ нихъ, во всѣхъ тонахъ -- вызывающія, льстивыя, шутливыя, грозныя; объявленія о пропавшихъ безъ вѣсти людяхъ, счеты и росписки въ полученіи денегъ, клочекъ бумаги, когда-то смятый, но теперь тщательно расправленный, и два мелко исписанные листа, вырванные изъ счетной книги.

-- Гмъ! Не найдется ли тутъ чего-нибудь что бы заплатило за обѣдъ этой маленькой скотины, размышлялъ Блиссетъ, перебирая бумаги.-- Онъ теперь не скоро, я думаю, проснется, да если и проснется, что за бѣда.

Абель Блиссетъ закрылъ бумажникъ и возвратился къ тому мѣсту гдѣ почивалъ Бобъ; дѣйствительно сонъ его казался довольно крѣпкимъ. Байронъ воспѣвалъ восторженныя чувства человѣка любующагося на сонъ возлюбленной особы. Понадобилось бы болѣе ѣдкое перо для описанія презрѣнія съ которымъ Блиссетъ смотрѣлъ на распростертаго Боба.

-- Pucreo! ворчалъ онъ,-- маринованныя овощи съ молодой уткой и джинъ съ водой послѣ chambertin! По дѣломъ ему. Съ этими словами онъ быстро повернулъ на боковую дорожку, по который зажгли уже фонари.

Полчаса спустя, онъ стоялъ у буфета, вливая себѣ въ горло полстакана водки, а возвратясь къ скамейкѣ на которой все еще спалъ Бобъ, онъ вдругъ какъ бы на десять лѣтъ постарѣлъ на видъ, съ тѣхъ поръ какъ отошелъ отъ этого мѣста, рука его дрожала такъ сильно что ему съ трудомъ удалось положить бумажникъ снова туда откуда онъ выпалъ.

-- Боже мой! воскликнулъ онъ.-- Какая ужасная случайность! Чепель-Гильтонское имѣніе -- сорокъ тысячъ годоваго дохода! О безумецъ, безумецъ, безумецъ! Однако, за сорокъ тысячъ фунтовъ, продолжалъ онъ, нѣсколько покойнѣе, садясь на другой конецъ скамейки и опираясь пылающею головой на руки;-- за сорокъ тысячъ, я могъ бы.... Нѣтъ, невозможно! Тутъ никакимъ подкупомъ ничего не подѣлаешь; а что если, когда я буду богатъ, всѣми уважаемъ, можетъ-быть счастливъ -- вдругъ откроется!-- Ахъ! И при мысли мелькнувшей въ головѣ его, дрожь пробѣжала по всѣмъ его жиламъ!-- Рискнуть -- sacristi! Теперь знаю что дѣлать! Въ одно мгновеніе глаза его заблистали, станъ выпрямился, и онъ, въ своемъ волненіи, съ такою силой стукнулъ кулакомъ по скамейкѣ что Бобъ вздрогнулъ, проснулся и пожелалъ узнать гдѣ онъ находится.-- Ничего, пріятель, весело сказалъ Блиссетъ,-- вы таки славно выспались. Теперь вы какъ ни въ чемъ не бывало.

-- Чертовски холодно, замѣтилъ Бобъ застегиваясь.

-- Пойдемте, выпьемте содовой воды.

-- Мнѣ не хочется больше пить, кажется, возразилъ Бобъ.-- Мнѣ бы хотѣлось домой.

-- Вздоръ! Вы теперь какъ ни въ чемъ не бывало. Пойдемте. Котлеты эти были немножко жирны, Бобъ. Мнѣ тоже было не по себѣ; но глотнувъ водки....

Бобъ вздрогнулъ, но еще въ половину отуманенный сномъ и виномъ, позволилъ дотащить себя до буфета, гдѣ другъ его приготовилъ ему питье изъ соды, горькихъ травъ и льду, отвѣдавъ котораго, Бобъ, по собственному признанію своему, "встрепенулся какъ птица."

Къ этому времени садъ наполнился народомъ, музыка играла, а танцуюшіе весело толкались на площадкѣ. И настолько была дѣйствительна сила отвѣданнаго имъ напитка что нашъ Берриджеръ взялъ себѣ даму и присоединился "къ ликующей праздничной толпѣ", припрыгивая, съ воткнутою въ карманъ тростью и содвинутою на бекрень шляпой, какъ истый маленькой "снобъ."

-- Ну, а гдѣ же ваша дама? спросилъ его товарищъ, когда онъ возвратился къ нему послѣ принесеннаго имъ поклоненія Терпсихорѣ.

-- О, я бросилъ ее, оставилъ ее тамъ, около музыкантовъ. Съ ними нельзя протанцовать весь танецъ; онѣ вѣчно просятъ то лимонаду, то хересу, то еще чего-нибудь, надо заплатить шесть пенсовъ за питье, да шесть пенсовъ слугѣ что принесетъ его, если не хотите чтобы на васъ смотрѣли какъ на скрягу.

-- Ахъ, Бобъ, вы далеко пойдете.

-- Да, я таки надѣюсь пробить себѣ дорогу -- будьте увѣрены, другъ, возражалъ Бобъ, принявшій насмѣшку эту за лестное мнѣніе о себѣ.

-- Особенно если для начала схватите сто фунтовъ съ Эйльварда?

-- Вы, надѣюсь, не захотите тоже запустить пальцы въ этотъ пирогъ! сказалъ, пристально взглядывая на него, Бобъ.

-- Я то? возразилъ Блиссетъ.-- Я не намѣренъ ломать себѣ голову надъ этимъ. У меня есть дѣла поважнѣе, и я не желаю тратить время, разыгрывая роль сыщика.

-- И вы бы напрасно потратили его, Абель; ибо я убѣжденъ что вы ничего не знаете о Плесморѣ.

-- Вотъ что, Бобъ! сказалъ Блиссетъ, взявъ его за плечи,-- дайте мнѣ двадцать фунтовъ, и я скажу вамъ гдѣ я въ послѣдній разъ видѣлъ его, какимъ именемъ онъ назывался -- онъ не носилъ своего настоящаго, и укажу вамъ гдѣ найти двухъ особъ которыя знаютъ гдѣ онъ теперь находится, если онъ только живъ еще.

-- Тише! Не говорите такъ громко -- пойдемте въ одну изъ бесѣдокъ, проговорилъ Бобъ.

-- Хорошо, весело отвѣчалъ Блиссетъ,"-- человѣкъ, сюда! Принесите намъ бутылку шампанскаго. Чортъ возьми! Повеселимся.

-- Онъ кутитъ словно лордъ какой, внутренно радовался Бобъ,-- онъ все мнѣ выскажетъ. Вотъ счатіе-то! О! Я таки славно обдѣлалъ дѣльце.

-- Очень мнѣ нужно возиться съ Эйльвардами, да съ Плесморами! воскликнулъ Блиссетъ, прихлебывая искристое вино.-- У меня есть на что пожить, да еще на что покутить иногда, и безъ нихъ. Кромѣ того, у меня есть дѣла поважнѣе, а на подобную работу у меня и терпѣнія не хватитъ. Давайте мнѣ двадцать фунтовъ, Бобъ, и берите за это сто.

-- А вы пожалуй потребуете свою долю, когдая получу деньги? возразилъ предусмотрительный Бобъ.

-- Нѣтъ, даю вамъ честное слово.

-- Дайте мнѣ росписку.

-- Въ чемъ?

-- Въ томъ что я получу одинъ всѣ деньги отъ старика Эйльварда.

-- Извольте.

-- Хорошо, тогда я дамъ вамъ десять фунтовъ.

-- Двадцать.

-- Какой вы скряга, Абель. Ну хотите еще въ придачу отличные часы?

-- Нѣтъ; я хочу двадцать фунтовъ.

-- У меня ихъ нѣтъ, Абель; право нѣтъ, пищалъ Бобъ; -- я вамъ отдамъ десять теперь, а еще десять черезъ мѣсяцъ.

-- У васъ есть вдвое больше, лгунишка. Говорю вамъ что люблю чистыя деньги.

-- Ну, я какъ-нибудь устрою это дѣло -- хорошо. А теперь, разкажите все что знаете о Плесморѣ; и онъ вынулъ бумажникъ и карандашъ, собираясь записывать слышанное.

-- Нѣтъ; приходите ко мнѣ на квартиру завтра вечеромъ и услышите все, отвѣчалъ Блиссетъ.

-- Мнѣ бы лучше хотѣлось теперь, Абель, умолялъ самымъ вкрадчивымъ голосомъ Бобъ. Его поразила ужасная мысль что пожалуй пріятель его передумаетъ завтра.

-- А двадцать фунтовъ гдѣ?

-- Провались они! Ихъ со мной нѣтъ теперь.

-- Ну, а со мной нѣтъ никакихъ свѣдѣній для васъ. Да я и нерасположенъ теперь. Пейте, пріятель, пейте! сказалъ Блиссетъ, наполняя его стаканъ.

-- Какой онъ дуракъ однако, бормоталъ Бобъ, направляя свои шаги къ материнскому жилищу.-- Еслибъ онъ зналъ что Эйльвардъ обѣщалъ мнѣ вдвое больше! Двѣсти фунтовъ съ Эйльварда, за то что я найду Плесмора, да круглая тысченка съ Плесмора, за то что возращу ему его права. Ужь выдешь ты въ люди, Бобъ Берриджеръ -- выдешь въ люди!

ГЛАВА VI. Домъ безъ пріюта

Ни одинъ сколько-нибудь одаренный наблюдательностью человѣкъ не могъ пройти мимо дома мистера Джебеза Стендринга, не убѣдившись что владѣлецъ сего дома долженъ быть чрезвычайно почтеннымъ господиномъ. Крѣпко, твердо, горделиво стоялъ домъ этотъ; выстроенъ онъ былъ изъ кирпичей, первоначальный красный цвѣтъ которыхъ перешелъ въ строгій темно-коричневый; находился онъ въ настолько небольшомъ разстояніи отъ дороги, что его можно было видѣть съ нея, но въ то же время, разстояніе это было достаточно для того чтобы домъ, съ окруженнымъ высокой оградой садомъ, могъ вполнѣ удержать свою независимость и свое превосходство надъ другими. Чрезъ садъ, расположенный въ до-Пекстоніанскомъ вкусѣ, вели отлично убитыя песчаныя дорожки, извивающіяся чрезъ лужайки, на которыхъ не осмѣливалась цвѣсти ни одна незабудка, и доходившія до оконъ, блиставшихъ такъ, что когда солнце и не ударяло въ нихъ, все-таки нельзя было смотрѣть на нихъ не прищурясь. Около рѣшетки, росъ предметъ которому природа назначила собственно быть деревомъ, но изъ котораго искусство того времени ухитрилось устроить подобіе павлина. Съ появленіемъ каждой весны, жизненные соки бѣдняжки возмущались противъ этого обезображенія, стремились заявлять права его какъ дерева, пуская ростки въ направленія уклонявшіяся отъ формы приданной ему тираномъ его, садовникомъ; но безжалостныя ножницы послѣдняго снова преображали его въ павлина. Это было впрочемъ единственною вещью во всемъ домѣ возмущавшеюся противъ правила по которому все принадлежащее къ этому дому должно было быть жестко, натянуто и холодно. Даже дымъ вылетавшій изъ кухоннаго камина не извивался по воздуху, подобно всякому другому дыму, но шелъ прямо кверху.

Отъ Лондонскаго моста, вы можете дойти до этого дома въ полчаса, не разгорячившись на ходьбѣ, но знавшіе его лишь въ 1842 году едва ли бы узнали теперь мѣстность окружающую его. Тогда онъ стоялъ еще за городомъ; на поляхъ вокругъ него косили сѣно и паслись стада. Золотые колосья нивъ виднѣлись изъ оконъ дома, а въ большихъ вязахъ около коннаго двора распѣвали соловьи. Теперь же вы должны пройти нѣсколько миль дальше, если желаете увидать живую изгородь. Ряды лавочекъ и маленькихъ домиковъ окружаютъ со всѣхъ сторонъ этотъ домъ. Трактиръ прикасается справа къ садовому забору его, а лавка закладчика слѣва. Трескучіе омнибусы проѣзжаютъ мимо, а недалеко стоятъ дрожки извощиковъ. Съ высокомѣрнымъ величіемъ взираетъ домъ этотъ на перемѣны вокругъ него; но самому существованію его угрожаетъ опасность, ибо главное общество діагональной линіи желѣзной дороги уже подало прошеніе въ парламентъ о дозволеніи провести въ этой сторонѣ вѣтвь городской желѣзной дороги, долженствующую доходить до Лондонской башни, и желаетъ сдѣлать станцію изъ дома мистера Стендринга. Имъ не легко будетъ сойтись въ условіяхъ съ мистеромъ Джебезомъ Стендрингомъ, о которомъ мы сейчасъ лишь выразились какъ о чрезвычайно почтенномъ господинѣ. Въ то время въ которое мы должны перенестись теперь, онъ былъ членомъ старой фирмы Годда, Стендринга и Мастерса, въ Аустинъ-Фрейрсъ; но бѣдный старикъ Годдъ давно уже переселился къ своимъ предкамъ, а Мастерсъ былъ почти безгласнымъ товарищемъ фирмы. Съ мистеромъ Джебезомъ Стендрингомъ не легко было ладить, и онъ хорошо дѣлалъ, управляя дѣлами одинъ. Управлялъ онъ ими отлично, противъ этого ничего нельзя было сказать. Кредитъ его былъ въ почетѣ на биржѣ. Его пожертвованія благотворительнымъ учрежденіямъ были щедры и многочисленны. Онъ бы могъ сдѣлаться давно старостой своего прихода, еслибъ ему пришло желаніе пріобрѣсть эту почесть. Но у него не было желаній -- были лишь правила, такія же жесткія, холодныя и строгія, какъ и домъ въ которомъ онъ проводилъ часть своего дня.

Проводилъ онъ время это слѣдующимъ образомъ. Въ шесть часовъ онъ вставалъ, а какъ скоро большіе старомодные часы въ залѣ, никогда не портившіеся и не отстававшіе, били семь, раздавался колокольчикъ сзывающій на молитву. При первомъ звукѣ его входилъ буфетчикъ и ставилъ въ рядъ пять стульевъ на отдаленномъ концѣ комнаты. При послѣднемъ звукѣ его входили вереницей пятеро слугъ, а затѣмъ являлась мистрисъ Стендрингъ, опираясь на свою компаніонку, Джулію Дунканъ -- ибо она была слѣпа, бѣдняжка, и сопровождаемая своимъ единственнымъ сыномъ, серіознымъ дѣловымъ человѣкомъ, двадцати лѣтъ отъ роду, и всѣ они садились на другомъ концѣ мрачной комнаты. Тогда мистеръ Джебезъ Стендрингъ читалъ глухимъ, однообразнымъ голосомъ собравшимся домочадцамъ своимъ главу изъ Библіи, выбирая преимущественно мѣста гласившія объ истребленіи язычниковъ избраннымъ народомъ, или псалмы въ которыхъ Пѣвецъ ихъ молилъ усерднѣйшимъ образомъ объ отмщеніи врагамъ своимъ. Затѣмъ онъ завтракалъ и уходилъ вмѣстѣ съ сыномъ заниматься дѣлами.

Въ шесть часовъ онъ возвращался домой обѣдать. Послѣ обѣда онъ отдыхалъ съ часъ, и затѣмъ читалъ. Джулія Дунканъ могла также читать, если ей было угодно, но не вслухъ, такъ какъ это мѣшало ему. Разговаривать никому не позволялось, такъ какъ и это мѣшало ему. Вслѣдствіе этого, слѣпая жена его, сидѣла тихонько и думала. Бѣдная женщина! не веселыя думы приходили на умъ въ этомъ домѣ.-- Потомъ снова наступала пора молитвы, послѣ которой всѣ удалялись на покой.

Не веселѣе становилось въ домѣ и во время отсутствія его хозяина. Въ теченіи утра, Джулія занималась хозяйственными распоряженіями, въ которыхъ требовалась величайшая точность. Ни одинъ кочанъ капусты не брался изъ огорода, ни одна бутылка вина не выпивалась изъ погреба безъ того чтобы это не вносилось въ огромную книгу, родную сестру книгамъ хранившимся въ конторѣ, а всѣ счеты и расходы повѣрялись каждую субботу самимъ Джебезомъ Стендрингомъ. Горе злополучной Джуліи, если по книгѣ этой оказывался недочетъ одной копѣйки или одного кочна капусты. Послѣ завтрака она выходила или выѣзжала съ грустною, порученною ея заботамъ хозяйкой дома, и такъ проходили ихъ дни -- одинъ какъ другой. Нѣсколько церемонныхъ визитовъ принималось и отдавалось отъ времени до времени, и имъ велся правильный счетъ. У себя въ домѣ Джебезъ Стендрингъ не допускалъ никакихъ развлеченій. Книги, исключая согласовавшихся съ его мрачными религіозными воззрѣніями, не терпѣлись подъ его кровлей. Газеты онъ читалъ въ своей конторѣ, и не приносилъ ихъ домой. Домой? У него не было собственно домашняго пріюта. Онъ обладалъ жилищемъ съ многочисленными, хорошо, даже богато убранными комнатами, но это было унылое жилище. Это былъ домъ безъ пріюта.

И несмотря на то, Джебезъ Стендрингъ не былъ дурнымъ человѣкомъ, не былъ даже себялюбцемъ. Онъ воспитывалъ свое семейство въ правилахъ въ которыхъ былъ воспитанъ самъ, и обращался съ зависящими отъ него людьми точно такъ же какъ обращался съ ними бывало его отецъ. Безусловное повиновеніе родительской власти и полное удаленіе отъ свѣта и его преступныхъ соблазновъ, было символомъ вѣры цѣлыхъ поколѣній Стендринговъ. Ибо угрюмые купцы эти не были выскочками со вчерашняго дня. Происходя изъ пуританскаго рода, они всѣ слѣпо придерживались мрачнаго фанатизма, называемаго ими "вѣрой", и по мѣрѣ того какъ свѣтъ, по ихъ мнѣнію, становился все развращеннѣе, они старались всѣми силами защитить своихъ дѣтей отъ его пагубнаго вліянія, удерживая ихъ отъ всякаго сообщенія съ нимъ. Но несмотря на это заботливое пастырское попеченіе, а нѣкоторые говорили именно вслѣдствіе его, многіе изъ агнцевъ пріобрѣтали шкурки очень подозрительнаго темнаго цвѣта, убѣгали изъ паствы и радостно прыгали на запрещенныхъ пастбищахъ. У Джебеза Стендринга была сестра, имени которой не позволялось произносить ни одному члену семейства. Съ двумя его двоюродными братьями случилась исторія, замять которую не малаго стоило фирмѣ Годда, Стендринга и Мастерса. Племянникъ его, мальчикъ находившійся подъ его опекой и воспитанный имъ у себя на глазахъ, вдругъ возмутился противъ него, пренебрегъ занятіемъ избраннымъ имъ для него и женился безъ его согласія. Но онъ былъ наказанъ за это, какъ мы увидимъ въ послѣдствіи. Если подобныя смятенія выпадали на долю семьи, бывшей въ сущности "твердыхъ правилъ ", каковы должны были быть испытанія ожидавшія ее, въ случаѣ отпаденія ея къ тщеславію и безумствамъ міра сего. Такъ разсуждалъ Джебезъ Стендрингъ.

Измѣна сына его сестры случилась въ то время когда собственный сынъ его былъ еще слишкомъ молодъ для того чтобы заразиться дурнымъ примѣромъ. Онъ счелъ это обстоятельство предостереженіемъ небесъ, повелѣвавшихъ ему ограждать всѣми силами своихъ возлюбленныхъ отъ сѣтей преступнаго міра. Сообразно этому онъ и поступалъ всегда и не имѣлъ повода сомнѣваться въ успѣхѣ своей системы. Жена его была его тѣнью, мысли ея -- лишь отголосками его мыслей. Сынъ его шелъ по его стопамъ. Даже Джулію Дунканъ, воспитанную совсѣмъ въ иной школѣ, удалось ему было переломить по своему. Взявъ ее въ домъ свой послѣ разоренія и послѣдовавшей затѣмъ смерти отца ея, въ качествѣ компаніонки къ женѣ, тогда только-что начинавшей слѣпнуть, онъ льстилъ себя надеждой что въ какихъ-нибудь восемнадцать мѣсяцевъ онъ вполнѣ заставитъ ее забыть легкомысленныхъ друзей и свѣтскія привязанности ея юности, а теперь она, съ полнаго согласія его, была помолвлена за его сына. Она была бѣдною невѣстой, но въ виды ея будущаго свекра входило не только воспитать по-своему своего сына, но и выбрать ему такую жену вліяніе которой никогда бы не шло въ разрѣзъ съ его собственнымъ вліяніемъ.

Джулія Дунканъ была въ то время хорошенькою, двадцатидвухлѣтнею дѣвушкой. Родной домъ ея былъ полонъ веселья и счастія до тѣхъ поръ пока ударъ,-- не вызванный никакою виной съ его стороны,-- не разразился надъ ея отцомъ и не принудилъ ее, сироту безъ копейки денегъ, жить въ зависимости отъ Джебеза. Одаренная быстрымъ умомъ, довольно хорошо воспитанная и обладавшая тѣмъ знаніемъ свѣта которое можетъ пріобрѣсти молодая дѣвушка въ три лондонскіе сезона и въ обществѣ молодыхъ людей одинаковаго съ ней свѣтскаго положенія и одинаковыхъ вкусовъ, она вообще стояла выше каждаго обыкновеннаго двадцатилѣтняго юноши. Но между нею и Андрью Стендрингомъ лежала бездна которую не могли уничтожить и пятьдесятъ лѣтъ воспитанія подобнаго полученному имъ. Она была женщина, а онъ -- ребенокъ,-- ребенокъ имѣвшій точныя понятія относительно удачнаго и выгоднаго обмѣна денегъ при покупкѣ и продажѣ, но несмотря на это, все-таки настоящій ребенокъ. Ему внушили,-- не прямо словами, но достаточно убѣдительнымъ образомъ, что онъ угодитъ отцу согласившись сдѣлаться мужемъ Джуліи Дунканъ, а ей сказали что она можетъ быль покойна насчелъ своей будущности, сдавшись на семейную сдѣлку эту. Такимъ образомъ они оба молча заключили обоюдное обѣщаніе сдѣлаться мужемъ и женой, какъ скоро Джебезъ Стендрингъ соизволитъ назначить день свадьбы и приготовить приданое. Дѣйствительно, когда-то живая, веселая Джулія Дунканъ была переломана. Разъ кто-то изящно выразился, говоря что знакомство съ очаровательною, совершенною во всѣхъ отношеніяхъ женщиной достаточно для утонченнаго воспитанія мущины. Джулія Дунканъ не была очаровательна и совершенна, но чувства къ ней, возникшія сначала въ груди Андрью Стендринга, вслѣдствіе повиновенія сыновнему долгу, скоро преобразились въ болѣе теплую привязанность и открыли бѣдному робкому юношѣ тайну, глубоко огорчившую его. Чѣмъ сильнѣе любилъ онъ ее, тѣмъ яснѣе становилось ему что она не любитъ его, и тѣмъ болѣе страшился онъ что она его полюбить не можетъ.

Къ числу обязанностей Джуліи принадлежало чтеніе вслухъ всѣхъ писемъ получаемыхъ ея теткой и писаніе на нихъ отвѣтовъ; въ одно ясное, прохладное угро, за двадцать три года предъ тѣмъ какъ началась исторія эта, когда еще домъ безъ пріюта стоялъ среди привѣтливыхъ Серрейскихъ полей, пришло письмо, сильно растревожившее слѣпую.

Джулія не успѣла прочесть и трехъ строкъ, какъ мистрисъ Стендрингъ начала волноваться и просить Джулію передать ей въ руки письмо.

Джулія отдала его, а слѣпая смяла его и спрятала на груди.

-- Когда распечатали вы его? въ безпокойствѣ спросила она.

-- Лишь сію минуту.

-- Лишь сію минуту, вы увѣрены въ этомъ, Джулія?

-- Да, тетушка.

-- Прочли вы его сами, прежде чѣмъ стали читать мнѣ?

-- Нѣтъ, тетушка.

-- Даже и не пробѣжали его глазами?

-- О нѣтъ, тетушка, скучливымъ тономъ отвѣчала Джулія,-- какъ могло оно интересовать меня?

-- Но иногда вы смотрите на подпись, прежде нежели начнете читать. Не правда ли, Джулія?

-- Да, иногда, по вашей же просьбѣ; но на этотъ разъ я этого не сдѣлала.

-- Ну, хорошо, конечно если вы сами говорите, то вы этого не сдѣлали. О Боже, Боже, что значитъ быть слѣпою. Было бы очень жестоко съ вашей стороны, Джулія, обманывать бѣдную слѣпую женщину.

Джулія закусила губы.

-- Особенно, если она была добра къ вамъ; вѣдь я всегда была добра къ вамъ, Джулія?

-- Да.

-- Вы хорошая дѣвушка, Джулія. Поцѣлуйте меня, милая моя. Не говорите объ этомъ мистеру Стендрингу.

-- Мнѣ нечего говорить ему.

-- Хорошо.

Письмо это она днемъ держала смятымъ у себя на груди, а ночью подъ подушкой, въ теченіи цѣлой недѣли, прежде нежели собралась съ духомъ переговорить о немъ со своимъ угрюмымъ супругомъ. Хотя онъ рѣдко говорилъ ей какое-либо рѣзкое слово, рѣдко сердито обращался съ ней, тѣмъ не менѣе безграничная власть Джебеза Стендринга надъ всѣмъ его домомъ основывалась болѣе на страхѣ нежели на любви. Онъ собирался идти въ контору, когда жена подозвала его къ себѣ. Онъ сейчасъ подошелъ къ ней и взялъ ее за руку въ знакъ того что онъ былъ тутъ и слушалъ ее.

-- Было бы вѣдь дурно съ моей стороны хранить отъ тебя тайну, Джебезъ, дорогой мой, не такъ ли? пролепетала она.

-- Разумѣется. Очень дурно.

-- Даже, еслибы высказавъ тебѣ все, я разстроила бы тебя. Я не люблю разстраивать тебя, Джебезъ, ты это знаешь.

-- Долгъ каждаго христіанина, Елизабетъ, подвергаться тому что ты называешь разстройствомъ. Мы не безъ цѣли подвергаемся испытаніямъ свыше. Пожалуста говори скорѣе, я уже опоздалъ на три минуты.

-- Видишь ли, милый, онъ въ отчаяніи, у нихъ еще ребенокъ, и онъ самъ боленъ и,-- и они ужасно бѣдны, умоляла слѣпая.

-- Онъ! О комъ говоришь ты?

-- О, я еще не сказала тебѣ этого, о Мартинѣ,-- Мартинѣ Блексемѣ.

-- Ты видѣла... я хочу сказать ты была у него? почти свирѣпо воскликнулъ ея мужъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ! Какъ могъ ты это подумать, Джебезъ. О, Боже мой! Боже мой! Какъ могъ ты подумать что я рѣшусь сдѣлать что-нибудь подобное послѣ всего что ты говорилъ.

-- Скажи лучше послѣ всего что онъ сдѣлалъ, произнесъ мистеръ Стендрингъ нѣсколько спокойнѣе.

-- Да, милый, послѣ всего что онъ сдѣлалъ, повторила его жена.

-- Такъ почемъ же ты знаешь? Кто сказалъ тебѣ, развѣ онъ писалъ?

Послѣднія слова онъ произнесъ живѣе обыкновеннаго, и нѣчто похожее на удовольствіе показалось при этомъ на лицѣ его.

-- Не онъ, милый, а жена его.

-- Покажи мнѣ письмо.

Онъ расправилъ смятый листокъ и прочелъ его. Затѣмъ онъ позвонилъ и велѣлъ слугѣ попросить сюда сейчасъ же мистера Андрью и миссъ Дунканъ.

-- Что хочешь ты дѣлать, милый? воскликнула мистрисъ Стендрингъ.-- Неужели ты....

-- Молчи!

Какъ скоро сынъ его и Джулія явились по его приказанію, онъ сказалъ, стоя возлѣ жены и держа ея руку:

-- Я позвалъ васъ, Андрью и Джулія, съ цѣлію дать вамъ урокъ, который пригодится вамъ и который, я надѣюсь, вы оба не забудете во всю жизнь вашу. Онъ заключается въ письмѣ которое я,-- погодите; вы читали письмо это, моя милая? обратился онъ къ Джуліи.

-- Нѣтъ.

-- Нѣтъ, она не читала его, Джебезъ, прервала мистрисъ Стендрингъ, какъ бы желая оправдать ее отъ всякаго сношенія съ посланіемъ одинъ видъ котораго придалъ столько строгости и холода голосу ея мужа.-- Мнѣ не хотѣлось чтобъ она знала, я просила мистера Доуласа, я думала что какъ священникъ, я....

-- Ты отлично поступила, возразилъ ея мужъ.-- Мистеръ Доуласъ далъ тебѣ хорошій совѣтъ. Я считаю своимъ долгомъ воспользоваться этимъ случаемъ. Будьте такъ добры, Джулія, прочесть письмо это вслухъ.

Онъ передалъ ей письмо, и она прочла его, стоя на мѣстѣ, тѣмъ тихимъ однообразнымъ голосомъ который и она начала съ нѣкоторыхъ поръ усвоивать себѣ.

Письмо подобное этому могло бы быть вынуждено у самаго гордаго изъ насъ еслибы мы видѣли какъ наши дѣти гибнутъ отъ недостатка того чего мы никогда не пріобрѣтемъ гордостью, еслибы мы видѣли что глава и опора семьи разбитъ тревогой и болѣзнью; и еслибы, что тяжеле и ужаснѣе всего, мы сознавали что всѣми этими несчастіями мы въ нѣкоторой степени обязаны сами себѣ. Нечего повторять письма этого слово въ слово. Письмо это было просительское, по счету шестнадцатое написанное женой Мартина Блексема къ слѣпой, но первое посланное ею. Въ немъ она говорила что они умираютъ съ голоду въ Лондонѣ; что мужъ ея только что получилъ мѣсто клерка у стряпчаго около Кента; что онъ нанялъ тамъ за очень дешевую плату маленькій домикъ; что послѣдній оказался гнѣздомъ лихорадки; что она заболѣла; что затѣмъ заболѣли дѣти; что наконецъ лихорадка завладѣла и отцомъ семейства, и лишила его возможности работать, что онъ потеряетъ мѣсто если скоро не выздоровѣетъ, что для лѣченія его предписаны вещи которыхъ они не въ состояніи купить, и она просила мистрисъ Стендрингъ прислать ей, ради Бога, десять фунтовъ, возвратить которые она обѣщала изъ перваго заработка мужа, если только онъ выздоровѣетъ, въ случаѣ же если онъ умретъ, то трудами его вдовы.

Джебезъ Стендрингъ назвалъ письмо это "нищенскимъ", да и что же оно было иное? Голосъ Ддуліи ни разу не дрогнулъ и не измѣнился во время чтенія, но разъ или два она бросила бѣглый взглядъ на Джебеза Стендринга, чтобы видѣть впечатлѣніе произведенное этимъ чтеніемъ. Она могла бы точно такъ же взглянуть на мраморный каминъ, прислонившись къ которому онъ стоялъ, ждать какое это произведетъ впечатлѣніе.

Когда она кончила, Джебезъ Стендрингъ взялъ у нея письмо, спокойно сложилъ его и сказалъ:

-- Человѣкъ о которомъ пишетъ женщина эта -- сынъ моей сестры и находился когда-то на моемъ попеченіи. Я вѣрнымъ и выгоднымъ образомъ устроилъ его состояніе. Я воспиталъ его такъ же какъ былъ самъ воспитанъ и какъ воспиталъ и роднаго сына своего. Я ему готовилъ почтенную, но трудолюбивую будущность. Совѣсть не можетъ упрекнуть меня чтобъ я упустилъ изъ виду какой-либо шагъ или бы пренебрегъ какимъ-либо увѣщаніемъ, могущимъ сдѣлать его честнымъ человѣкомъ и добрымъ христіаниномъ. Но онъ возмутился противъ меня. Не успѣлъ онъ достичь возраста избавлявшаго его, въ глазахъ закона, отъ моей опеки, какъ сейчасъ же покинулъ мой домъ, бросилъ дѣло избранное мною для него, пустилъ въ безразсудныя предпріятія состояніе такъ заботливо сбереженное мною и женился,-- женился даже не спросивъ моего совѣта. Теперь замѣтьте что было слѣдствіемъ всего этого. Черезъ четыре года, онъ и жена его, доведенные до нищеты, обращаются за подаяніемъ ко мнѣ, замѣтьте, ко мн ѣ! Просятъ у меня денегъ чтобы помочь ему наживать хлѣбъ на самой низшей ступени той самой дѣятельности которую я когда-то избралъ для него и которою онъ тогда пренебрегъ. Оставайся онъ подъ моимъ надзоромъ, онъ бы былъ въ настоящее время извѣстнымъ адвокатомъ; теперь же онъ принужденъ просить взаймы десять фунтовъ чтобъ удержать за собой мѣсто клерка у стряпчаго! Неисповѣдимы пути Провидѣнія! набожно заключилъ онъ рѣчь свою.-- Безъ сомнѣнія, безъ сомнѣнія, горе наслѣдіе преступныхъ! Пойдемъ, Андрью, мы запоздали, карета ждетъ у дверей.

Съ этими словами онъ презрительно отбросилъ въ сторону "нищенское письмо" и пошелъ своею дорогой.

Случилось такъ что въ болѣе счастливые дни своей жизни, Джулія Дунканъ знавала молодаго и красиваго хирурга при арміи, по имени Бертрама Эйльварда, часто говорившаго ей въ самыхъ любящихъ выраженіяхъ о непокорномъ Блексемѣ. Эйльвардъ долженъ былъ отправиться за полкомъ своимъ въ Джерсей, а скоро затѣмъ разразился надъ нею ударъ, причиненный разореніемъ ея отца. Вы можете назвать это, если угодно, недостаткомъ дѣвической скромности, но прелестною дѣвушкой этою овладѣло вдругъ непреодолимое желаніе пойти навѣстить человѣка бывшаго другомъ того кого она любила, замѣтьте, навѣстить его, не бросить ему лишь въ лицо, чрезъ почту, десять фунтовъ, но взглянуть на него, ободрить его, если нужно, походить за нимъ; совершить, однимъ словомъ, въ отношеніи къ нему доброе, женское дѣло, ради Бертрама Эйльварда.

Она отправилась, объяснивъ свое отсутствіе вымышленною причиной, къ тому самому домику гдѣ мы оставили спящаго Джека Гилля, и тамъ у постели друга нашла самого Бертрама Эйльварда.

Бѣдный Андрью Стендрингъ! Слѣдующіе затѣмъ два или три дня вполнѣ убѣдили его въ предположеніи зародившемся въ его сердцѣ. Посланный по дѣлу въ Шотландію, онъ написалъ оттуда мужественное и благородное письмо, говоря въ немъ Джуліи что онъ ясно видитъ что она не можетъ любить его и прибавляя что ей нечего бояться никакихъ докучливыхъ поступковъ съ его стороны. Отдѣленіе торговаго дома ихъ въ Смирнѣ нуждается въ управителѣ. Онъ покинетъ свою родину и ее.... И опять скажу я: бѣдный Андрью Стендрингъ! Она никогда не получала этого письма. Прежде еще нежели оно было написано, она покинула кровлю Джебеза Стендринга и была въ открытомъ морѣ, на пути въ Мальту, вмѣстѣ съ мужемъ своимъ, Бертрамомъ Эйльвардомъ, младшимъ хирургомъ полка ея величества.

И тамъ бы и остался вѣроятно храбрый полкъ, еслибы нѣкоторые авганистанскіе предводители держали себя смирно, но въ Индіи появились смятенія, войска двинулись туда, и полкъ былъ отправленъ въ Аденъ. Джулія готова была слѣдовать за своимъ мужемъ во всякое мѣсто, будь оно даже еще жарче Адена, но онъ весьма благоразумно запретилъ ей это. Онъ хотѣлъ найти тамъ кого-нибудь кто бы заступилъ его мѣсто, и думалъ тогда возвратиться къ ней. Она должна была оставаться въ Мальтѣ. Какъ покорная жена, она повиновалась и была вознаграждаема длинными, любящими письмами посылаемыми ей отсутствующимъ съ каждою почтой; но вдругъ посланія эти прекратились, а нѣсколько строкъ въ газетѣ сообщили ей что отрядъ офицеровъ оставилъ, противно всѣмъ правиламъ и предостереженіямъ, аденскую линію и отправился на охоту въ степи, что на нихъ напали тамъ Арабы, и затѣмъ можно себѣ было представить неизбѣжныя послѣдствія этого. Отрядъ состоялъ изъ капитана Соундерса, лейтенантовъ Блека и Гея и младшаго хирурга Эйльварда.

Въ это самое время кто бы проѣзжалъ чрезъ Мальту какъ не Андрью Стендрингъ, отправлявшійся въ Смирну. Онъ слышалъ разумѣется о замужествѣ любимой женщины, но не зналъ гдѣ она находилась. Передвиженія полковъ ея величества не представляли для него интереса. Онъ нашелъ ее съ разбитымъ сердцемъ, въ совершенной крайности. Честнымъ и безкорыстнымъ образомъ онъ взялъ ее на свое попеченіе, проводилъ ее назадъ въ Англію, поселилъ ее въ тихомъ провинціальномъ городкѣ, въ которомъ, съ содѣйствіемъ пенсіи, немногихъ уроковъ и небольшаго вспомоществованія, которое ему удалось, косвеннымъ образомъ, всучить ей, она могла жить прилично. Затѣмъ онъ пошелъ своею дорогой, какъ разбитый горемъ человѣкъ; но хорошо было для него что онъ любилъ Джулію Дунканъ. Спасеніемъ было для Джуліи Эйльвардъ что она была любима имъ.

Она, бѣдная вдова, недолго пользовалась его помощью. Черезъ годъ послѣ своего пріѣзда въ Смирну, онъ получилъ извѣстіе объ ея смерти, а чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ спустя, нѣкоторый младшій хирургъ полка явился въ пріемной главнокомандующаго, съ просьбой снова внести его имя въ армейскій списокъ. Его считали убитымъ Арабами въ степи около Адена, и на его мѣсто былъ выписанъ къ храброму полку другой врачъ. Исторія случившаяся съ нимъ была удивительна, но не безпримѣрна. Онъ имѣлъ случай оказать нѣкоторыя услуги Бедуинамъ, пріѣзжавшимъ въ Аденъ для продажи съѣстныхъ припасовъ или для покупки чего-нибудь, у одного шейха онъ вынулъ изъ затылка пулю, у другаго вылѣчилъ ребенка, не браня ихъ при этомъ "нигерами" и не проклиная ихъ на чемъ свѣтъ стоитъ. Капитанъ и лейтенанты были разстрѣлены безъ жалости, но молодой хирургъ былъ узнанъ ими и помилованъ. Тамъ-то, во время своего долгаго плѣна въ степяхъ, онъ и пріобрѣлъ лихорадку и подагру, отдававшія ему, какъ мы знаемъ, одинъ изъ своихъ визитовъ много лѣтъ послѣ того, въ квартирѣ мистрисъ Гроутсъ.

Итакъ, онъ былъ снова водворенъ въ своихъ правахъ и нашелъ добрыхъ друзей, потрудившихся разказать ему все что произошло между его покойною женой и Андрью Стендрингомъ, и еще много кое-чего лишняго, на этотъ счетъ. Въ бѣшенствѣ онъ отправился къ отцу мнимаго похитителя своей чести и требовалъ видѣть Андрью, убѣдившись же что не можетъ наложить руки на него самого и обезумѣвъ отъ бѣшеной страсти, онъ нанесъ купцу тяжелый ударъ. Онъ сталъ сожалѣть объ этомъ необдуманномъ и неправомъ поступкѣ черезъ минуту же послѣ того. Онъ пожалѣлъ объ этомъ еще болѣе когда Джебезъ Стендрингъ всталъ и отирая кровь съ лица произнесъ съ ужасающимъ спокойствіемъ:

-- Въ моей власти заставить васъ раскаиваться до конца вашей жизни въ этомъ оскорбленіи, и вы будете раскаиваться въ немъ.

Мы знаемъ уже немножко Бертрама Эйльварда и можемъ быть увѣрены что ни горе объ утратѣ жены, утраченной имъ, по его мнѣнію, во всѣхъ отношеніяхъ, ни страхъ предъ угрозой Джебеза Стендринга не могли долго смущать его вѣтреную натуру. Онъ опять женился, и опять бракъ былъ совершенъ втайнѣ; онъ долженъ былъ оставить армію и велъ жалкое существованіе изо дня въ день, пока наконецъ не смиловались родные его жены и не назначили ему хорошую сумму, долженствовавшую оставаться за нимъ и послѣ ея смерти. Она родила ему двухъ дочерей, Мери и Милли, которымъ читатель былъ представленъ въ первой главѣ этой исторіи, и умерла.

Если нетерпѣливый читатель пропустилъ безъ вниманія этотъ разказъ прошлаго, то я совѣтую ему возвратиться назадъ и прочесть его, не то ему будетъ невозможно слѣдовать за ходомъ моего разказа. Онъ можетъ быть мнѣ благодаренъ еще за то что я избавилъ его отъ описанія всѣхъ происшествій случившихся въ теченіи двѣнадцати лѣтъ, прошедшихъ между смертью второй мистрисъ Эйльвардъ и пріѣздомъ вдовца въ квартиру мистрисъ Гроутсъ.

Я совершенно покончу съ прошлымъ моихъ героевъ, упомянувъ еще о дальнѣйшей судьбѣ непокорнаго Блексема. Онъ выздоровѣлъ и настолько пріобрѣлъ расположеніе своего патрона что послѣ смерти послѣдняго (стараго холостяка, не имѣвшаго ни души родныхъ) получилъ отъ него въ наслѣдство все его дѣло, домъ его, Соутертонское Аббатство и хорошую, круглую сумму чистыми деньгами. Дѣло это настолько отличалось отъ дѣла друга нашего Чемпіона, насколько могутъ отличаться одно отъ другаго адвокатскія дѣла. Блексемъ готовъ былъ убѣжать за цѣлую милю отъ каждаго кліента, желающаго представить какое-либо дѣло въ судъ. Нѣтъ, нѣтъ; но онъ былъ клеркомъ у судей, клеркомъ у попечителей о бѣдныхъ, клеркомъ въ Обществѣ благотворительности, по примѣру добраго старика Петра Гривса, своего покойнаго патрона. Кромѣ того онъ былъ агентомъ полдюжины сквайровъ графства, получалъ за нихъ аренды, писалъ ихъ дѣловыя бумаги и обдѣлывалъ большею частію ихъ дѣла спокойно сидя въ своемъ креслѣ.

Для человѣка ненавидящаго законовѣдѣніе именно потому что Джебезъ Стендрингъ постоянно точилъ его имъ, какъ мы точимъ ножъ, не могло найтись лучшаго положенія. Онъ любилъ пострѣлять дичь, и поля Сквайровъ дѣла которыхъ онъ велъ были всегда открыты ему; онъ любилъ поѣздить верхомъ, и хорошая лошадь была всегда къ его услугамъ; онъ любилъ бутылку хорошаго вина, и она всегда имѣлась въ его погребѣ. Онъ не питалъ никакой злобы на Джебеза Стендринга, но когда дѣти его стали подростать и выказывать свои своеобразныя наклонности, онъ говорилъ своей женѣ:

-- Дадимъ имъ волю, душа моя, пока въ нихъ нѣтъ никакихъ дурныхъ наклонностей. Я знаю что значитъ когда васъ доводятъ до того что вы ненавидите то что любили сперва и начинаете любить что сперва ненавидѣли, все изъ-за укрощенія плоти. Богъ не создаетъ насъ всѣхъ на одинъ ладъ, старушка моя, дадимъ дѣтямъ волю.

Съ семействомъ этимъ Джекъ Билль былъ очень близокъ съ дѣтства, и такъ какъ въ правилахъ Блексемова дома было давать всѣмъ волю слѣдовать своимъ наклонностямъ, то тамъ и не строго судились провинности нашего повѣсы.

ГЛАВА VII. Счастливое семейство

Джекъ Гилль не перевезъ съ собой въ деревню свои лѣнивыя клементсъ-иннскія привычки. Хотя онъ проснулся и не совсѣмъ въ одно время съ жаворонкомъ, но все-таки успѣлъ окунуться въ рѣчкѣ, протекавшей среди полей, въ концѣ Проссерова сада, и одѣться, имѣлъ при этомъ видъ гораздо болѣе свѣжій, нежели за все послѣднее время, прежде нежели хозяева его сѣли за завтракъ.

-- Послушайте-ка что я скажу вамъ, Проссеръ, закричалъ онъ вслѣдъ клерку мистера Блексема, когда тотъ собрался идти въ должность, -- не говорите имъ что я здѣсь. Мнѣ хочется немножко подурачиться при этомъ случаѣ.

-- Мистеръ Блексемъ будетъ очень занятъ сегодня утромъ, мистеръ Джекъ, возразилъ Проссеръ, -- сегодня у насъ это скучное засѣданіе, но я увѣренъ что дамы....

-- Не будьте никогда ни въ чемъ увѣрены, когда дѣло касается дамъ, Проссеръ. Для молодаго человѣка, въ вашемъ возрастѣ (Проссеру было пятьдесятъ лѣтъ), подобный совѣтъ дороже перловъ и золота. Шепните только словечко кому-нибудь о томъ что я здѣсь, и я брошу кошкѣ всѣ ваши удильные снаряды.

Проссеръ былъ старый Вальтонецъ, и этой ужасной угрозы достаточно было для него, хотя онъ собрался нарочно идти на службу четвертью часа раньше, чтобы сообщить семейству въ "Аббатствѣ" о прибытіи Джека.

Въ Соутертонѣ не было городской думы или какого-либо другаго общественнаго зданія, въ которомъ можно было бы держать "скучныя" засѣданія, и потому судьи собирались въ конторѣ своего клерка и тамъ рѣшали судьбу мелкихъ преступниковъ и устраивали всѣ дѣла графства. По дорогѣ въ "Аббатство" шелъ около полудня нашъ повѣса, съ своею черною трубкой во рту, и взойдя на дворъ его, чрезъ боковую калитку, или скорѣе перескочивъ черезъ нее, такъ какъ она была заперта, онъ подошелъ къ двери конторы, у которой онъ нашелъ весьма толстаго полисмена, чего-то выжидающаго тамъ.

-- Эй Ваткинсъ! закричалъ Джекъ.

-- Что это? Господи, никакъ вы, мастеръ Джекъ! Вотъ не думалъ-то видѣть васъ? воскликнулъ Ваткинсъ, весь просіявъ огромною радостною улыбкой, вершковъ въ шестнадцать ширины.

-- Ну, что подѣлываютъ таблицы преступленій? спросилъ Джекъ,-- процвѣтаютъ какъ должно, что?

-- Нѣтъ, сударь, нельзя сказать, мы живемъ себѣ потихоньку теперь, слава Богу.

-- Такъ что же привело васъ сюда, зловѣщая птица?

-- О, я пришелъ къ сэру Томасу, насчетъ своего собственнаго дѣльца.

-- Вы еще не входили туда? живо спросилъ Джекъ, между тѣмъ какъ все лицо его засіяло мыслью о какой-то продѣлкѣ.

-- Нѣтъ, сударь, не мое дѣло мѣшать господамъ. Я подожду пока за мной пошлютъ.

-- Такъ я вамъ сейчасъ скажу что мы устроимъ съ вами, юный Ваткинсъ, гдѣ ваши кандалы?

-- Въ моемъ карманѣ.

-- Сейчасъ давайте ихъ сюда и надѣвайте на меня -- и Джекъ протянулъ руки.

-- Ахъ! Вы ни капельки не измѣнились, мастеръ Джекъ, сказалъ полисменъ, снова просіявъ широчайшею улыбкой. Ваткинсъ улыбался не однимъ лицомъ, вся особа его ухмылялась.

-- Нѣтъ-съ, я измѣнился, мистеръ полисменъ, я сталъ отчаяннымъ злодѣемъ. Посмотрите-ка на меня. Въ одно мгновеніе Джекъ поднялъ вверхъ воротникъ своего сюртука, набросилъ себѣ волосы на глаза и придалъ лицу своему выраженіе сдѣлавшее бы честь самому закоснѣлому театральному злодѣю. Я совершилъ убійство, разбой, поджогъ и присвоилъ себѣ фальшивые зубы своего черезчуръ довѣрчиваго хозяина. Я бросилъ жену и девять человѣкъ дѣтей; я пьянствую и веду безпутную жизнь; я провелъ прошлую ночь подъ стогомъ сѣна, я не хочу сворачивать съ дороги своей, и вообще со мной никакого ладу нѣтъ. Чего вы еще хотите? Налагай на меня свои оковы, служитель жестокаго закона, и веди меня въ судилище.

-- Но, мистеръ Джекъ, возразилъ полисменъ,-- вѣдь это можетъ стоить мнѣ мѣста.

-- Провалитесь вы съ вашимъ мѣстомъ! Я ужь не введу васъ въ бѣду. Я хочу только немножко подурачиться. Надѣвайте на меня браслеты и пойдемъ.

Со вздохомъ, потрясшимъ его до самыхъ сапогъ, толстый полисменъ согласился. Онъ зналъ что Джекъ поставитъ-таки на своемъ и зналъ также что онъ былъ слишкомъ любимъ всѣми для того чтобы попасть въ бѣду.

-- Вы, толстякъ! шепнулъ ему Джекъ въ ту минуту какъ они готовились предстать предъ магистратомъ;-- развѣ такъ приводятъ отчаяннаго злодѣя предъ лицо оскорбленнаго правосудія? Схватите меня за воротъ и держите себя какъ подобаетъ дѣятельному и умному исполнителю своей обязанности.

Члены магистрата уже окончили всѣ дѣла свои, въ ту минуту какъ Ваткинсъ взошелъ со своимъ плѣнникомъ, но они еще сидѣли на своихъ мѣстахъ, разсматривая отчеты представленные ихъ клеркомъ. Блексемъ, стоявшій у стола ихъ, обернулся, и веселое лицо его покрылось смертною блѣдностью при видѣ нашего повѣсы въ рукахъ полиціи. Это такъ поразило его что послѣ мгновеннаго восклицанія, онъ лишился употребленія языка и упалъ въ свое кресло, представляя изъ себя картину нѣмаго ужаса. Сэръ-Томасъ Врей, человѣкъ бывалый и привычный къ этимъ засѣданіямъ, былъ занятъ отчетами, и появленіе лишняго преступника не могло отвлечь его вниманія отъ дѣла; но другой судья, Фараонъ воцарившійся во время отсутствія нашего Іосифа, въ качествѣ новичка, жаждалъ вести собственноручно какое-либо дѣло и раскрывъ свою записную книжку, сказалъ:

-- Въ чемъ дѣло, полисменъ,-- что имѣете вы сообщить?

Ваткинсъ засунулъ себѣ въ ротъ свой красный бумажный платокъ и отвернулся въ сторону, между тѣмъ какъ Джекъ приблизился къ временному судилищу и произнесъ плаксивымъ голосомъ:

-- Увѣряю васъ, господа, лишь крайняя нужда принудила меня прибѣгнуть къ отчаянному поступку, я чувствую въ глубинѣ души унизительное положеніе въ которое я приведенъ, но возьмите лишь въ разчетъ....

Въ эту минуту сэръ-Томасъ Врей поднялъ голову, бросилъ быстрый взглядъ на Джека и затѣмъ на завладѣвшаго имъ полисмена, совершенно посинѣвшаго въ лицѣ отъ всунутаго имъ самимъ себѣ въ ротъ средства удушенія.

-- Да вѣдь это Джекъ, мистеръ Гилль, мистеръ Гилль, произнесъ онъ,-- прервавъ себя на первомъ восклицаніи, вырвавшемся изъ устъ его и строго качая головой на преступника.-- Что это значитъ?

-- Это-то я и самъ желаю знать, закричалъ Джекъ, вдругъ перемѣнивъ свой униженный тонъ на дерзкій, обыкновенно принимаемый юными жуликами, застигнутыми на мѣстѣ преступленія.-- Я это и самъ желаю знать. Я ни въ чемъ не виноватъ и ничего не дѣлалъ. Что прикажете дѣлать бѣдняку, котораго схватили вдругъ ни за что ни про что. Я ужь сверну шею этому полисмену. О, бѣдная мать моя! И Джекъ заревѣлъ.

-- Молчите! Довольно съ насъ этого вздора, сказалъ предсѣдатель.-- Вы заходите слишкомъ далеко, мистеръ Гилль, а что до васъ, Ваткинсъ.

-- О не обвиняйте Ваткинса, сказалъ Джекъ, откидывая воротникъ и становясь снова самимъ собой,-- я одинъ виноватъ я заставилъ его. Еслибы Ваткинсъ не согласился, я бы страшнымъ образомъ отдѣлалъ его, и тогда произошло бы настоящее преступленіе, сэръ-Томасъ.

-- Но я не понимаю, началъ было другой членъ суда.-- Сэръ-Томасъ шепнулъ ему что-то на ухо.

-- Все это можетъ быть, холодно отвѣчалъ тотъ,-- но подобное презрѣніе къ суду....

-- Можетъ быть оказано лишь во время судейскаго засѣданія, сказалъ сэръ-Томасъ.-- Вы помните что мы уже закончили его. Нѣтъ, нѣтъ, не будемъ относиться слишкомъ строго къ шуткѣ; настоящіе виновники всего этого, я да вотъ мои сосѣди, мы такъ часто хохотали надъ продѣлками этого шалуна что заслужили чтобъ онъ и надъ нами сыгралъ штуку. Снимите эти вещи, Ваткинсъ; а вы, подсудимый, будучи приговорены къ наказанію, должны получить его, продолжалъ сэръ-Томасъ, подходя къ нему и пожимая ему руку, -- а приговоръ суда гласитъ что вы должны исполнять тяжелую работу въ теченіи двухъ дней въ Гильдербури-Паркѣ. Мой мальчикъ пригласилъ одиннадцать Оксфордцевъ на крикетъ и они будутъ въ восторгѣ отъ вашего содѣйствія. Пойдемте отсюда, Джекъ, не обращайте теперь вниманія на Блексема, уйдемте ради Бога, я слышу какъ товарищъ мой все еще ворчитъ о презрѣніи къ суду. И добродушный баронетъ вытащилъ Джека изъ конторы, чрезъ боковую дверь ведущую въ "Аббатство".

-- Увѣряю васъ, Джекъ, воскликнулъ присоединившійся къ нимъ Блексемъ, -- вы страшно напугали меня, и что за сумашедшую штуку вы затѣяли. Мистеръ Дебберъ страшно взбѣшенъ, говоритъ что онъ оскорбленъ и не хочетъ оставаться завтракать, мы еще услышимъ объ этомъ на общихъ собраніяхъ, помяните мое слово.

-- О нѣтъ, предоставьте Деббера мнѣ, сказалъ сэръ-Томасъ,-- я ужь успокою его. Онъ малый вовсе не дурной, но только ужь очень горячится, по случаю своего новаго достоинства.

Они нашли всю семью, собравшуюся вокругъ стола накрытаго для завтрака и представлявшую собой весьма пріятную картину. Хозяйка дома, несмотря на то что была матерью шести дочерей возвышавшихся отъ пяти-лѣтняго до двадцати трехъ-лѣтняго возраста, могла назваться еще красивой женщиной, хотя лицо ея и носило слѣды заботъ; слѣды лишеній, подобныхъ тѣмъ что вынудили ее написать извѣстное намъ письмо къ Джебезу Стендрингу, не легко изглаживаются. А съ тѣхъ поръ какъ тяжелыя времена миновались для нихъ, она не была избавлена отъ мелочныхъ тревогъ, происходившихъ частію вслѣдствіе правила ея добродушнаго супруга "давать дѣтямъ волю"; и дѣйствительно, не соблюдай и сами дѣти этого правила въ отношеніи другъ друга, и не давай также они волю одинъ другому, ей было бы трудненько справляться съ ними, настолько различны и противоположны были ихъ склонности.

Старшая дочь ея, Алиса, высокая, темноволосая и одаренная горделивою осанкой, подобно своей матери, была, надо признаться, немножко бойка. Лошадь, по ея мнѣнію, была благороднѣйшимъ твореніемъ вселенной, а затѣмъ первое мѣсто занималъ человѣкъ умѣющій хорошо ѣздить верхомъ и готовый доставить ей случай прокатиться на охоту съ гончими. Она не пренебрегала и прочими мужественными забавами; любила расхаживать съ отцомъ по конюшнямъ, могла при случаѣ доставить корзину наловленной ею самой форели; побивала въ крикетѣ самого Джека Билля, и тайкомъ, какъ было слышно, покуривала сигаретки. Она должна была бы быть въ своей семьѣ мальчикомъ, и непремѣнно бы и явилась на свѣтъ таковымъ, еслибы спросили въ этомъ случаѣ ея совѣта.

Ея примѣру во всѣхъ отношеніяхъ слѣдовала годъ или два тому назадъ сестра ея Катерина, бывшая лишь годомъ моложе ея, но одинъ красивый младшій священникъ, имѣвшій въ виду весьма блестящую будущность, появился вдругъ въ Соутертонѣ, и она стала вдругъ чрезвычайно набожна, бросила всѣ свѣтскія развлеченія, стала одѣваться подобно смиренной сестрѣ милосердія, проводила большую часть своего времени посѣщая больныхъ и бѣдныхъ, и уставивъ одинъ изъ шкаповъ въ своей комнатѣ крестами и свѣчами, преобразила ее въ свою "молельню". Поговаривали что красивый священникъ не очень-то хорошо поступилъ съ ней, извѣстно по крайней мѣрѣ то что онъ внезапно оставилъ Соутертонъ, не сказавъ того что половина деревни рѣшила будто бы онъ сказалъ и что, по убѣжденію всѣхъ, онъ долженъ былъ сказать. Въ досвященническіе дни ея жизни она называлась "Кетъ": теперь объ ней иначе не говорили какъ о "бѣдной Катеринѣ". Мабель, слѣдующая за ней сестра, была художница, то-есть она коротко подстригала себѣ волосы, подобно мальчику, носила бархатныя косѣточки, пренебрегала кринолиномъ à la Роза Бонёръ и обладала маленькою комнаткой около прачешной, которую она всю перемазала красками и сырою глиной.

Слѣдующій затѣмъ членъ семьи, Аделаида, была дѣ'йствительно отличная естествоиспытательница. Ея акваріумы изъ соленой и прѣсной воды, ея собранія бабочекъ, жуковъ и мошекъ, и звѣринецъ составленный изъ прирученныхъ ею дикихъ тварей были предметы достойные вниманія. Слава ея не оставалась лишь мѣстною; она открыла трехъ новыхъ жуковъ, до тѣхъ поръ еще не зачисленныхъ ни въ какой энтомологіи, и пристыдила одного ученаго профессора Британскаго музея, рѣшившаго было что два изъ этихъ жуковъ принадлежатъ къ роду coleoptera.

Беатриса, девятнадцати лѣтъ, была красавица, и ничего не дѣлала особеннаго, принимая лишь поклоненія своихъ сестеръ и маленькаго кружка въ которомъ онѣ вращались.

За ней существовалъ пробѣлъ въ семейномъ кружкѣ, занятый когда-то двумя мальчиками, умершими въ дѣтствѣ, а затѣмъ слѣдовали Сюзанна и Мери Анна, двѣнадцати и пяти лѣтъ. Онѣ составляли малолѣтнее отдѣленіе и назывались не иначе какъ "малютками". Время еще не успѣло развить отличительныхъ свойствъ лежавшихъ пока въ зародышѣ въ этой парочкѣ, но Сюзанна была большая охотница до книгъ, а маленькая Мери Анна проявляла чрезвычайную склонность и прилежаніе къ музыкѣ, просто удивительныя въ такой крошкѣ.

Отличительною чертой этихъ дѣвушекъ было то что ни одна изъ нихъ никогда не надоѣдала вамъ своимъ собственнымъ конькомъ, но всегда лишь коньками своихъ сестеръ. Такъ смѣлая Алиса увѣряла васъ что миссъ Найтингель ничто предъ "бѣдною Катериной"; а "бѣдная Катерина" спрашивала васъ видали ли вы когда-нибудь "сестру Алису на лошади", а если вы отвѣчали отрицательно, то взглядывала на васъ такъ какъ будто ей становилось очень жаль васъ. Мабель питала чрезвычайное уваженіе къ насѣкомымъ и анемонамъ Аделаиды, охотно бралась показывать ихъ несвѣдущимъ людямъ, расточая при этомъ хвалы прекрасной обладательницѣ ихъ. Гость забывшій попросить разрѣшенія "хоть глазкомъ взглянуть" на "мастерскую" оскорбилъ бы этимъ всѣхъ, исключая самой художницы; а предметомъ разговора послѣ каждаго бала была Беатриса; какъ она была прелестна, какъ она привлекала на себя всеобщее вниманіе, милочка!

Даже "бѣдная Катерина", смотрѣвшая на балы какъ на спеціальное изобрѣтеніе нечистаго, готова была отложить въ сторону шитье фланелевыхъ юбокъ и вязаніе чулокъ для "Доркасскаго благотворительнаго общества" и заняться составленіемъ цвѣтущихъ яркихъ вѣнковъ и букетовъ для для розы семейства ихъ, бывшей, несмотря на всю эту лесть и обожаніе, вовсе не непріятною дѣвочкой.

Добросовѣстный Мартинъ Блексемъ былъ безъ ума отъ различныхъ совершенствъ и вкусовъ своихъ дѣтей.

-- Замѣтьте-ка только, говаривалъ онъ,-- что бываетъ слѣдствіемъ того что мы поощряемъ вкусы молодежи, вмѣсто того чтобъ убивать ихъ! Будь дѣвочки мои мальчиками, о нихъ бы заговорилъ весь свѣтъ. Какъ женщины, онѣ не имѣютъ себѣ подобныхъ. Гдѣ найдете вы семью обладающую столькими геніями? И все оттого что я поощрялъ ихъ вкусы. Алиса любила разъѣзжать, будучи еще крошечнымъ ребенкомъ, на рабочихъ лошадяхъ; я купилъ ей пони, и теперь посмотрите-ка:-- она лучшая наѣздница во всемъ графствѣ! Мабель выковыряла разъ замазку изъ только-что вставленной рамы и вылѣпила изъ нея куклу. Видите ли, дуракъ высѣкъ бы ее за это, а я купилъ ей еще замазки. Видѣли вы сдѣланный ею бюстъ сестры ея Беатрисы? Да-съ, вотъ что изъ этого вышло! Теперь возьмите, Аделаида, она то-и-дѣло бѣгала за бабочками и рвала на себѣ платье, влѣзала въ прудъ, ловя молюсковъ и разныхъ гадовъ, и возвращалась домой безъ одного башмака и съ запачканными въ грязи чулками. Мать начинала бранить ее: Оставь дитя въ покоѣ, душа моя, говорилъ я тогда, и купи ей лучше книгу объ этихъ предметахъ! Она начала съ книжки въ шесть пенсовъ, а кончила тѣмъ что поучаетъ теперь, да-съ, сударь, да-съ, поучаетъ извѣстнѣйшихъ профессоровъ науки! Даже и бѣдная Катерина, съ которой я не всегда бываю согласенъ, бѣдная Катерина заходитъ слишкомъ далеко въ иныхъ вещахъ; но что бы сталось изъ нашихъ бѣдныхъ безъ нея? Что бы было изо всѣхъ нашихъ баловъ, собраній и партій въ крикетъ, не присутствуй на нихъ любимица моя, Беатриса, а? Мы еще не знаемъ хорошенько что можетъ выдти изъ малютокъ; но помяните мое слово, если Мери Анна не будетъ современемъ второю Арабеллой Годдардъ въ частной жизни.

Такъ болталъ старый, ослѣпленный гусь этотъ, всѣ гусенята котораго были въ глазахъ его лебедями.

Затѣмъ онъ переходилъ обыкновенно къ разказу о воспитаніи полученномъ имъ самимъ въ домѣ Джебеза Стендринга.-- Да-съ, еслибы мнѣ давали волю, изъ меня можетъ-быть и вышло бы что-нибудь: но стоило мнѣ лишь сказать что я люблю то или другое, для того чтобы мнѣ сейчасъ же запретили это; между тѣмъ мнѣ насильно навязывали все то что я терпѣть не могъ. Если я оставлялъ за обѣдомъ на своей тарелкѣ кусокъ жира, мнѣ въ продолженіе двухъ недѣль ничего кромѣ жира не давали; если какая-либо книга занимала меня, у меня отнимали ее и т. д. все для того чтобъ я научился "порабощать свою плоть" и учился бы "самообладанію". Учился самообладанію! Я выучился вмѣсто того быть лгунишкой; когда мнѣ хотѣлось чего-нибудь, я увѣрялъ что терпѣть этого не могу и достигалъ своей цѣли. Жаль что я не догадался сказать старику Джебезу что ужасно люблю законовѣдѣніе: онъ бы навѣрное назначилъ мнѣ какое-нибудь другое занятіе.

Когда ему напоминали что законовѣдѣніе было ему добрымъ кормильцемъ, онъ отвѣчалъ:-- Да, это правда. Оно даетъ мнѣ возможность доставлять моимъ дѣтямъ молодость посчастливѣе, нежели была моя, и за это я благодаренъ ему. Но ради него самого, я ненавижу его! Я началъ ненавидѣть его потому что мнѣ насильно навязали его, а разъ начавъ, продолжаю ненавидѣть его.

Мартинъ Блексемъ могъ жить хорошо, но онъ далеко не былъ богатымъ человѣкомъ, и въ большой семьѣ его находилось много дѣла къ которому могли бы приложить руки дочери его, не будь онѣ настолько поглощены каждая своею цѣлію. Вслѣдствіе этого, всѣ домашнія заботы и хлопоты выпадали на долю жены его; и нерѣдко желала она въ душѣ чтобы "бѣдная Катерина" взялась за шитье платьицъ маленькимъ сестрамъ, вмѣсто того чтобы вязать шарфы престарѣлымъ нищимъ; или чтобъ Аделаида была такъ же искусна въ приготовленіи вареній и соленій, какъ была въ дѣланіи птичьихъ чучелъ. И потому-то истомленное заботами выраженіе прежнихъ, менѣе радостныхъ дней все не сходило съ лица ея.

Конечно не малая причина для гордости быть матерью шести геніевъ, но когда приходится чинить имъ чулки, то и это счастіе имѣетъ свои тѣневыя стороны.

Въ даровитой семьѣ этой Джекъ Гилль былъ общимъ любимцемъ. Онъ готовъ былъ на всѣ послуги для каждаго изъ членовъ ея, ѣздилъ верхомъ съ Алисой, таскалъ по деревнѣ огромные свертки фланелевыхъ юбокъ по порученію Кетъ (какъ онъ продолжалъ называть ее) и мялъ сырую глину Мабели, придавая ей надлежащую форму. Аделаида заставляла его ловить колючихъ и кусающихъ твореній всякаго рода, а Беатриса уже почти выучила его танцовать. За то онъ позволялъ себѣ дразнить ихъ всѣхъ безъ исключенія.

Мы нашли ихъ всѣхъ за завтракомъ, и при этомъ случаѣ рѣзко выступали особенности вкусовъ каждой изъ нихъ. Алиса обѣдаетъ во время завтрака, не любя позднихъ обѣдовъ. Бѣдная Катерина постится, ибо сегодня память какого-то святаго. Мабель не можетъ ничего ѣсть что не переварено, и потому блюдо чего-то развареннаго въ кашу приготовлено для нея. Аделаида строго придерживается растительной пищи, а Беатрисѣ дѣлается дурно при одномъ запахѣ пива, напитка къ которому питаетъ нѣкоторое пристрастіе мужественная сестра ея, и вслѣдствіе этого ихъ раздѣляютъ "малютки". У каждой изъ нихъ есть своя особенная ложка или вилка или стаканъ, къ которымъ остальные не смѣютъ ни подъ какимъ видомъ прикасаться. Дѣйствительно, большое счастіе для нихъ было что онѣ жили въ ладу другъ съ другомъ, да и со всѣми прочими.

-- А что, Мабель, спросилъ Джекъ, какъ скоро всѣ усѣлись по мѣстамъ,-- что подѣлываетъ ваяніе ваше, кто былъ послѣднею жертвой, а?

-- О, Джекъ, пожалусга не дразните Мабель, прервала его Аделаида, -- съ ней безъ того такое несчастіе случилось. Какой-то чужой котъ забрался прошлою ночью въ мастерскую и уронилъ на полъ ея Геркулеса, только-что великолѣпно отдѣланнаго ею. Такая гадкая тварь, право! Онъ упалъ прямо на лицо, и оно все расплюснулось у него.

-- У кого, у кота-то?

-- Да нѣтъ же, какой вы безтолковый, у Геркулеса милой Мабели.

-- По дѣломъ ему. Но вотъ что я вамъ скажу, Аделаида; я долженъ сообщить вамъ новость.

Все общество настроило уши, ожидая какого-нибудь новаго лестнаго замѣчанія сдѣланнаго насчетъ прекрасной ученой.

-- Въ Вайтчепелѣ есть одинъ человѣкъ который говоритъ что его мальчишка готовъ за пятьдесятъ фунтовъ закладу помѣряться въ дракѣ съ кѣмъ угодно изъ вашихъ; бой долженъ происходить около Лондона, и издатель Bell's Life будетъ держать закладъ, съ важностью проговорилъ Джекъ.

-- Охота вамъ говорить такой вздоръ, возразила мистрисъ Блексемъ.

-- Не знаю желала бы я видѣть такой бой, замѣтила нерѣшительнымъ тономъ Алиса.-- Это должно-быть довольно страшно.

-- Подобныя вещи позорятъ нашъ вѣкъ, произнесъ сэръ-Томасъ, говоря какъ бы съ предсѣдательскаго стула.

-- Это правда, сказалъ Джекъ, -- вы вѣдь директоръ Западной и Боковой-Восточной линіи желѣзной дороги, не такъ ли, сэръ-Томасъ? обратился онъ къ баронету.

-- Точно такъ, повѣса.

-- Какому госпиталю намѣрены вы пожертвовать тѣ триста пятьдесятъ фунтовъ?

-- Какіе триста пятьдесятъ фунтовъ?

-- А тѣ что вы выручили за экстренный поѣздъ вывезшій всѣхъ лондонскихъ негодяевъ, отвѣчалъ повѣса.

-- Чувствительный намекъ, Джекъ, надо сознаться, сказалъ добродушный сквайръ.-- Компаніи наши таки дѣлаютъ иногда странныя вещи. Спасеніе душъ не ихъ дѣло, но.... вы сами знаете. Я попрошу васъ, мистрисъ Блексемъ, позволить мнѣ взять еще кусочекъ этой маринованной форели, она превосходна.

-- Алиса сама наловила ихъ сегодня утромъ еще до перваго завтрака, сэръ-Томасъ, закричала маленькая Сюзанна, -- не правда ли, какая она умница?

-- Бѣдныя рыбки не могли противустоять такой прелестной рыбачкѣ, возразилъ любезный сквайръ, кланяясь вышеупомянутой дѣвицѣ.

-- Онѣ не могли противустоять удочкѣ, раздался прямой отвѣтъ.

-- Проссеръ увѣряетъ что съ "кучеромъ" ничего не подѣлаешь на нашей рѣчкѣ. А я съ нимъ наловила четыре пары менѣе чѣмъ въ часъ, я ужь налѣплю носъ Проссеру.

-- Я бы желала, Алиса, чтобы ты оставила привычку звать всѣхъ просто по фамиліи. Это такъ не женственно, замѣтила ея мать.

-- Милая мама, Проссеръ былъ Проссеромъ всю свою жизнь. Мнѣ кажется просто невозможнымъ называть его мистеромъ.

-- Я право не вижу почему, моя милая, а теперь, кстати, я должна сказать тебѣ что я вовсе недовольна тѣмъ что ты отрываешь Вильяма отъ работы и берешь съ собой удить рыбу.

-- Я беру съ собой Вильяма, мама! Да мнѣ бы скорѣе пришло въ голову взять съ собой нашего теленка.

-- Но какъ же ты сейчасъ говорила что онъ помогъ тебѣ наловить форели? сказала мистрисъ Блоксемъ, начиная сердиться.

-- Что съ вами, мама?

-- И ты еще сказала что Прос.... что мистеръ Проссеръ говоритъ что съ нимъ ничего не подѣлаешь, но что....

-- Ахъ вы, милая иньйорантка, я говорила о "кучерѣ".

-- Да вѣдь Вильямъ и есть кучеръ.

-- Но мой "кучеръ".... такая муха....

-- Искусственная муха, душечка, прервала ее Аделаида.

-- Съ красною головкой, съ сѣрыми крыльями и длиннымъ хвостомъ. Рыба отлично клюетъ на нее, особенно когда утро туманное, объяснила Алиса.

Mater familias присоединилась къ общему смѣху къ которому сама дала поводъ.

-- Тоже фантазія назвать муху "кучеромъ", сказала она.

Скоро затѣмъ всѣ встали изъ-за стола, и сквайръ, взявъ со всей семьи обѣщаніе пріѣхать къ нему на партію въ крикетъ, уѣхалъ. Молодыя дѣвушки разошлись по своимъ различнымъ занятіямъ, и Джекъ остался вдвоемъ съ Мартиномъ Блексемомъ; они закурили трубки, сидя подъ тѣнью развѣсистыхъ вязовъ окаймлявшихъ дворъ.

-- Ну, теперь разкажите что-нибудь путное о себѣ, мастеръ Джекъ, сказалъ хозяинъ дома, -- что подѣлывали вы все это время?

-- О, пропасть разныхъ разностей.

-- Гм! Это значитъ вѣроятно ничего, собственно говоря.

Джекъ засмѣялся.

-- Будь я молодымъ малымъ, на мѣстѣ вашемъ, Джекъ, продолжалъ Блексемъ, -- я бы принялся за какое-нибудь дѣло, хоть бы для того только чтобъ удержать себя отъ бѣды.

-- Да и я думалъ уже.... я дѣйствительно хочу приняться за дѣло, возразилъ Джекъ, внезапно присмирѣвъ при воспоминаніи объ обиженныхъ Бетсѣ и Макфелѣ и другихъ кредиторахъ, терпѣніе которыхъ должно было, какъ ему было извѣстно, скоро лопнуть.-- Я долженъ сдѣлать это, объ этомъ и говорить нечего.

-- У васъ есть долги, Джекъ?

-- Есть таки.

-- Мнѣ очень жаль слышать это, Джекъ, очень, очень жаль. Вы много должны?

-- О, нѣтъ; меньше нежели получаю доходовъ за четверть года. Я раздѣлаюсь съ ними какъ слѣдуетъ.

-- Но вы должно-быть безтолково обращаетесь съ деньгами, Джекъ. У васъ нѣтъ никакихъ разорительныхъ привычекъ. Вы не задаете пирушекъ, не играете въ высокую игру; по крайней мѣрѣ надѣюсь что нѣтъ. Вы могли бы жить двумя сотнями въ годъ и не входя въ долги.

-- Я тоже думаю что безъ толку трачу ихъ, возразилъ онъ.-- Деньги у меня все куда-то уходятъ....

-- Что меня болѣе всего удивляетъ, это поведеніе относительно васъ Стендринга. Я не могу понять его. Я думалъ что онъ выроститъ васъ какъ бывало меня, въ могилѣ этой, въ своемъ домѣ, и затѣмъ принудитъ васъ къ какому-нибудь такому занятію которое вы терпѣть не можете.

-- Я очень радъ что онъ этого не сдѣлалъ.

-- Онъ никогда не приглашаетъ васъ къ себѣ?

-- Никогда.

-- И никогда самъ не навѣщаетъ васъ?

-- Нѣтъ; онъ присылаетъ ко мнѣ одного изъ своихъ клерковъ съ деньгами, съ длиннымъ письмомъ полнымъ поученій, которое я не читаю.

-- Можетъ-быть онъ думаетъ что имѣетъ право мучить лишь свою собственную плоть и кровь, замѣтилъ Блексемъ, вспомнивъ вѣроятно о холодномъ жирѣ который его заставляли ѣсть мальчикомъ и о строгой дисциплинѣ -- позднѣйшихъ годовъ,-- и такимъ образомъ переходитъ изъ одной крайности въ другую; но онъ не исполнилъ своего долга въ отношеніи къ вамъ, Джекъ. Девять изъ десяти молодыхъ малыхъ на вашемъ мѣстѣ, предоставленныхъ, подобно вамъ, самимъ себѣ, давно бы отправились по дурной дорогѣ.

-- Благодарю васъ; но вы еще не знаете насколько далеко зашелъ я по этой дорогѣ.

-- Вы бы не пришли къ намъ сюда и не заняли бы мѣсто среди дѣтей моихъ, Джекъ Гилль, разъ сдѣлавшись негодяемъ, торжественно произнесъ Блексемъ.

-- Еще разъ благодарю васъ, я....

Джекъ хотѣлъ еще что-то сказать, но это не удалось ему. Онъ былъ мягкосердечный малый, нашъ повѣса.

-- Вамъ никогда не приходило въ голову, Джекъ, спросилъ его хозяинъ дома, послѣ продолжительнаго молчанія, -- разыскать кого-нибудь изъ вашихъ родныхъ или близкихъ вашей семьѣ людей?

-- Нѣтъ, да и къ чему? Когда умерла моя бѣдная мать, и я остался послѣ нея крошечнымъ ребенкомъ на попеченіи моего опекуна, развѣ кто-либо изъ нихъ явился, говоря: "я возьму дитя это на мое попеченіе"? никто и не подумалъ. Меня отдали на вскормленіе, по газетной публикаціи, какъ какое-нибудь отродье изъ рабочаго дома, и имъ было мало дѣла что я могу легко попасть въ руки какой-нибудь мистрисъ Бёредъ или Джегерсъ, только къ счастію я не къ нимъ попалъ. А потомъ, когда я сталъ подростать, развѣ кто-нибудь изъ нихъ приглашалъ меня когда-нибудь на праздники къ себѣ. Никто и не подумалъ. А когда я вышелъ изъ Оксфорда, развѣ кто-либо изъ нихъ протянулъ мнѣ руку помощи? Ба! Я бы не захотѣлъ пройтись отсюда до пруда, еслибъ и зналъ что найду ихъ тамъ цѣлую кучу.

-- И вѣроятно вы никогда и не полюбопытствовали узнать гдѣ и какъ помѣщены ваши деньги?

-- Боже мой, нѣтъ! Это все въ рукахъ у старика Стендринга.

-- Но теперь вы бы могли сами взяться за свои дѣла.

-- Дорогой мой мистеръ Блексемъ, попробуй я сдѣлать это, черезъ мѣсяцъ они оказались бы въ ужасномъ видѣ. Нѣтъ, такъ оно право лучше. Стендрингъ человѣкъ честный и....

-- Я ничего не говорю противъ его честности. Онъ слишкомъ сухъ и точенъ для того чтобы не быть честнымъ. Пожалуста не думайте что я хотѣлъ сказать что-нибудь противъ него какъ противъ честнаго человѣка, Джекъ; мнѣ казалось лишь страннымъ что вы такъ мало знаете касательно вашихъ обстоятельствъ, вотъ и все.

Тутъ послышался топотъ почтальйоновой лошади, и мистеръ Блексемъ отправился въ свою контору читать письма, остановись однако на пути туда съ тѣмъ чтобы пригласить Джека остановиться у нихъ въ "Аббатствѣ", но Джекъ поблагодаривъ за приглашеніе, не принялъ его. Онъ былъ гостемъ старой Полли Проссеръ. Онъ отказался также отъ приглашенія провести вечеръ съ геніями, такъ какъ обѣщалъ (самъ себѣ) играть въ крибеджъ съ Полли.

-- Надѣюсь, Джекъ, сказала мистрисъ Блексемъ, когда они пришли въ гостиную,-- что вы часто будете навѣщать насъ. Вы знаете, мы обѣдаемъ всегда въ шесть, и вы у насъ всегда желанный гость. Я бы желала предложить вамъ и постель въ нашемъ домѣ, но вы не повѣрите, мы такъ стеснѣны мѣстомъ, что я просто не знаю какъ повернуться. Адди взяла лишнюю комнату для своихъ акваріумовъ и разныхъ разностей, а такъ какъ Мабель не позволяетъ держать лишнюю посуду въ своей мастерской, то я должна была ужь обратить въ кладовую для посуды комнату съ ванной мистера Блексема. Что мы станемъ дѣлать когда подростутъ малютки, я ужь право и не знаю, развѣ будемъ перестраиваться.

-- Будьте увѣрены, дорогая моя мистрисъ Блексемъ, сказалъ Джекъ,-- что прежде нежели малютка оперятся, старшія птички вылетятъ изъ гнѣздышка.

-- Ужь право не знаю, грустно отвѣчала Mater familias.-- Алинѣ двадцать три года, а за нее еще никто не сватался. Бѣдная Катерина никогда не пойдетъ замужъ, а молодые люди боятся Адди и Мабели, считая ихъ синими чулками.

-- Каковы негодяи! воскликнулъ прямой Джекъ.-- Попадись мнѣ только кто-нибудь, да назови ихъ синими чулками, я ему задамъ синяковъ.

-- Но вы часто будете навѣщать насъ, Джекъ?

-- Разумѣется; но теперь мнѣ нужно пойти домой и написать чтобы мнѣ прислали изъ Лондона кое-что изъ вещей которыя мнѣ нужно будетъ взять съ собой въ Гельдербери-паркъ.

Джекъ отправился въ палаццо Полли Prima и написалъ оттуда Полли Secunda насчетъ "вещей" которыя она должна была немедленно прислать ему съ курьеромъ или какъ-нибудь еще поскорѣе. Доброй мистрисъ Джоуерсъ даны были точныя предписанія. Вопервыхъ, она должна была послать въ "Овальный залъ" за Джековыми снарядами для крикета; затѣмъ должна была разыскать гдѣ бы то ни было Баркста и заставить его возвратить взятыя имъ взаймы запонки, потомъ уложить и прислать ему нѣсколько чистыхъ сорочекъ, парадный фракъ и забытый имъ ключикъ отъ часовъ, онъ находится вѣроятно на полу подъ кроватью, а можетъ-быть и завалился какъ-нибудь подъ комодъ. Пусть Полли поищетъ его, и онъ навѣрное гдѣ-нибудь да найдется. Затѣмъ она должна была купить ему черныхъ шоколатныхъ жуковъ и игрушечную лягушку, которая бы прыгала (что назначалось, безъ сомнѣнія, въ пользу Адди Блексемъ) и взять ему табаку отъ Блека. Наконецъ она должна была взять для него взаймы отъ Ванъ-Вейна пять фунтовъ деньгами, ибо, писалъ Джекъ, "я собираюсь гостить въ ужасно модномъ домѣ, и мнѣ необходимо имѣть при себѣ кое-что изъ благороднаго металла."

Злополучный Ванъ-Вейнъ! Однажды, когда вѣроятно неблагосклонная ему звѣзда стояла надъ его головой, у него, исправнѣйшаго и точнѣйшаго изъ людей, вдругъ оказалась недостача въ чистомъ воротничкѣ, и въ эту то злополучную минуту онъ взялъ взаймы воротничокъ у Джека Билля. Съ этого дня онъ не зналъ покоя отъ требованій, которыя Джекъ, въ полной увѣренности что одолженія тутъ были обоюдныя, налагалъ на него. Мы уже видѣли что онъ перебралъ у него шесть воротничковъ, все въ силу того одного который былъ разъ взятъ у него несчастнымъ сосѣдомъ. Но этимъ не ограничивались его налоги. Бѣдный Ванъ-Вейнъ долженъ былъ давать взаймы свои стулья, свое зеркало, свои ножи и вилки, свои сапоги, бритвы, и даже, какъ случилось разъ, свою постель. Теперь же онъ долженъ былъ дать ему взаймы денегъ, на что онъ, впрочемъ, охотно согласился, потому что Джекъ ему былъ тоже полезенъ во многихъ отношеніяхъ, какъ мы увидимъ въ послѣдствіи.

ГЛАВА VIII. Тернія въ изголовьѣ

Достопочтенный мистеръ Спенсеръ Виллертонъ сидѣлъ съ женой своей за завтракомъ, въ отличномъ расположеніи духа. Онъ только-что получилъ записку отъ министра, приглашавшую его сегодня послѣ полудня въ Доунингъ-стритъ и хорошо зналъ что обѣщаетъ ему это приглашеніе. Года полтора тому назадъ въ министерствѣ произошли перемѣны, потребовавшія выхода въ отставку одного изъ младшихъ статсъ-секретарей нижней палаты. Виллертонъ пожертвовалъ собой, иные говорили, потому что его благородный характеръ и желаніе общей пользы не дозволяли ему допускать говорить о себѣ что-либо подобное тому что говорили недоброжелатели о нѣкоторыхъ изъ его товарищей. Другіе же лукаво улыбались и увѣряли что онъ знаетъ что дѣлаетъ и что онъ не останется въ потерѣ. И они были правы. Первый министръ былъ человѣкъ не скоро забывающій услугу, и вслѣдствіе этого и происходилъ хорошій аппетитъ Спенсера Виллертона во время завтрака. Весь свѣтъ зналъ что младшій секретарь министерства внутреннихъ дѣлъ занялъ въ палатѣ перовъ мѣсто своего умершаго отца, но лишь немногимъ были извѣстны разногласія происшедшія въ кабинетѣ и заставившія лицо гораздо болѣе важное подать въ отставку. Виллертонъ уже былъ посвященъ въ закулисныя тайны политической жизни, и прочтя въ утренней газетѣ о своемъ назначеніи на упраздненное мѣсто въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ, онъ улыбнулся, но промолчалъ.

Онъ былъ честолюбивъ съ юношества, и одаренный прекраснымъ состояніемъ и хорошимъ запасомъ здраваго смысла, онъ спокойно выжидалъ свое время, пріобрѣлъ постепенно уваженіе въ парламентѣ и сдѣлался тамъ властью, между тѣмъ какъ никто не могъ себѣ объяснить чѣмъ онъ пріобрѣлъ себѣ это положеніе. Но замѣтьте, нижнюю палату нельзя взять приступомъ, какъ бы неустрашимъ ни былъ осаждающій ее. Она склонна скорѣе оказывать пренебреженіе почтеннымъ джентльменамъ вступающимъ въ нее съ громкимъ именемъ, пріобрѣтеннымъ ими внѣ дверей ея. Во многихъ отношеніяхъ она походитъ на общественную школу, въ которой новичекъ придающій себѣ гордый видъ бываетъ непремѣнно побитъ. Это-то, полагаю я, и есть причина тому что такое небольшое число законниковъ пріобрѣтаютъ вѣсъ въ нашемъ законодательствѣ. Въ Вестмистеръ-Галлѣ сквайры и модные члены парламента дрожатъ предъ ними; но разъ переступивъ границы Ст.-Стефенса, сквайры и модные члены парламента одерживаютъ надъ ними верхъ.

Спенсеръ Виллертонъ осторожно подвигался впередъ. Онъ не держалъ длинныхъ рѣчей, но тѣмъ не менѣе пришло время когда главы партій обѣихъ палатъ съ нетерпѣніемъ ждали что скажетъ онъ, всякій разъ какъ поднимался какой-либо важный вопросъ. Это-то и было причиной его повышенія.

Когда онъ женился на сестрѣ Бертрама Эйльварда, то всѣ друзья его рѣшили что онъ пожертвовалъ собой, но вскорѣ убѣдились что и въ этомъ случаѣ онъ поступилъ умно, какъ всегда. У дамы этой не было состоянія. Но что жь изъ этого? У мужа ея было за то достаточно на двоихъ. Она не принадлежала къ самому верхнему слою общества, но вскорѣ избранный кругъ этотъ принялъ ее въ свою среду. Подобно своему супругу, она умѣла потихоньку подвигаться впередъ. Она была именно такая женщина какую ему было нужно для того чтобы разъѣзжать въ его каретѣ, сидѣть хозяйкой за его столомъ и работать вмѣстѣ съ нимъ надъ его возвышеніемъ; потому что, несмотря на то что онъ былъ богатъ и хорошо воспитанъ, происходилъ онъ далеко не изъ рода патриціевъ. Не могу сказать чтобы бракъ ихъ былъ особенно счастливъ, но они хорошо ладили другъ съ другомъ, во всѣхъ смыслахъ этого слова. У нихъ былъ всего лишь одинъ ребенокъ -- сынъ, которому было въ настоящее время девятнадцать лѣтъ и который не явился къ завтраку по случаю сильной головной боли, причиненной, долженъ я къ сожалѣнію сказать, усильнымъ употребленіемъ питья изъ джина, вкушеннаго имъ наканунѣ въ квартирѣ одного повѣсы, съ которымъ онъ познакомился въ театрѣ и который жилъ въ цыганскомъ кварталѣ. Фредъ Виллертонъ былъ любимцемъ и тираномъ своей матери и источникомъ серіозныхъ заботъ для своего болѣе строгаго родителя:

Молодаго джентльмена этого назначали въ военную службу, но такъ какъ онъ употребилъ не съ особенною пользой время проведенное имъ въ школѣ и былъ немного тупъ относительно книгъ, хотя, что касается до другихъ вещей, то соображеніе его было весьма быстро, то его и поручили попеченіямъ одной изъ тѣхъ ловкихъ личностей которыя съ успѣхомъ набиваютъ головы юношей познаніями необходимыми для выдержки научныхъ испытаній -- педагогу, чрезвычайно веселаго и общительнаго характера, одаренному, повидимому, способностью ясновидѣнія, ибо курсъ проходимый имъ съ учениками его всегда ограничивался тѣмъ что имъ нужно было знать для того чтобъ отвѣчать именно на тѣ вопросы которые предлагались имъ на билетахъ при экзаменѣ, билетахъ, какъ извѣстно, незримыхъ никакимъ смертнымъ окомъ, исключая учителя составляющаго ихъ. Наставникъ Фреда Виллертона славился тѣмъ что умѣлъ провести какого бы то ни было гуся чрезъ испытанія въ Чельзейскомъ училищѣ, и вслѣдствіе этого домъ его сдѣлался родомъ больницы для неизлѣчимыхъ больныхъ, которыхъ онъ подлѣчивалъ настолько что въ продолженіи одного дня они казались какъ бы здоровыми. Тутъ-то молодой Виллертонъ попалъ въ общество будущихъ прапорщиковъ, воображавшихъ что лучшимъ приготовленіемъ къ званію офицера и джентльмена служитъ наибыстрѣйшее пріобрѣтеніе всѣхъ пороковъ, которые обыкновенно джентльменами не признаются, а офицерами большею частью избѣгаются. Слѣдствіемъ этого было то что два часа въ день посвященные "приготовленію" такъ часто смѣнялись ночными кутежами, что экзаменаторы рѣшили что ему слѣдуетъ воротиться еще мѣсяцевъ на шесть къ своему наставнику и научиться у него что четвертая доля шестнадцати не есть десять и что существуетъ на свѣтѣ правописаніе. Всѣ эти неудачи и причины ихъ сильно отзывалися на его отцѣ, а матери его, которую въ этомъ случаѣ можно было винить болѣе всѣхъ, было не легко уладить между ними дѣло. Вслѣдствіе этого, когда въ то утро въ которое мы познакомились съ ними, она замѣтила что мужъ ея быстро окинулъ взглядомъ комнату, ища глазами сына, она поспѣшила дать его мыслямъ иное направленіе.

-- Я пригласила Бертрамовыхъ дѣвочекъ погостить у насъ, сказала она, разливая чай.-- Надѣюсь, ты не имѣешь ничего противъ этого?

-- Напротивъ того, ты вѣрно помнишь, моя милая, что еще въ прошлый сезонъ, я совѣтовалъ тебѣ обойтись съ нимъ по привѣтливѣе.

-- Да, съ твоимъ, извини меня -- съ твоимъ обычнымъ недостаткомъ соображенія. Почемъ могла я знать что онѣ за дѣвушки, прежде чѣмъ я увидѣла ихъ. Онѣ были еще дѣтьми, когда онъ былъ въ послѣдній разъ въ городѣ.

-- Слѣдовательно, теперь онѣ оказались вполнѣ приличными особами?

-- Дочери моего брата не могли оказаться иными, мистеръ Виллертонъ.

-- Мнѣ послышалось что ты питала на этотъ счетъ сомнѣнія, моя милая, сухо возразилъ мужъ ея.

-- Я требую чтобы тѣ кого я принимаю въ свой домъ были немного болѣе нежели только приличны, раздался гордый отвѣтъ.

-- А наши племянницы подходятъ, значитъ, къ твоему мѣрилу, сказалъ Виллертонъ, разбивая яйцо, -- очень радъ. Когда онѣ пріѣдутъ?

-- Какъ скоро madame Le Guy докончитъ нѣкоторыя необходимыя для нихъ вещи, можетъ-быть уже послѣ завтра; и онѣ останутся насъ до пріѣзда Матильды.

-- Какъ, эта женщина опять будетъ здѣсь?

-- Мистрисъ Конвей была настолько добра что устроила такъ что мы выѣдемъ изъ города вмѣстѣ съ ней. Я полагаю что ты вѣроятно отправишься на яхтѣ, какъ скоро парламентъ закроется, а мнѣ кажется что твоей женѣ неприлично путешествовать по водамъ совсѣмъ одной.

-- Я полагалъ что ты могла бы выбрать себѣ изъ числа твоихъ знакомыхъ болѣе подходящую спутницу. Женщина разведенная съ мужемъ....

-- Всегда подвергается самому несправедливому осужденію, горячо прервала его мистрисъ Виллертонъ.-- Свѣтъ всегда рѣшаетъ что виновата она; но въ этомъ случаѣ, я знаю что дѣло было наоборотъ. Матильда была очень несчастна. Она мой другъ, и никто не смѣетъ сказать противъ нея ни слова -- по крайней мѣрѣ въ этомъ домѣ. Еслибъ я бросила ее, другіе послѣдовали бы моему примѣру, и это было бы въ высшей степени несправедливо. Я не хочу быть несправедливой въ отношеніи къ Матильдѣ, мистеръ Виллертонъ, и кромѣ того, общество ея мнѣ нравится.

Послѣднее замѣчаніе порѣшило, повидимому, вопросъ, ибо государственный человѣкъ лишь пожалъ плечами и молча продолжалъ завтракать. Окончивъ это дѣло, онъ сидѣлъ еще нѣсколько времени, съ темной тѣнью на лицѣ, тревожно перебирая пальцами вещи на столѣ, какъ бы имѣя на душѣ нѣчто, о чемъ онъ не зналъ какъ начать разговоръ.

-- Гдѣ Фредерикъ? тихо проговорилъ онъ наконецъ.

-- О, онъ не совсѣмъ здоровъ сегодня утромъ, мой милый, возразила жена его, стараясь принять самый безпечный тонъ, между тѣмъ какъ сердце ея громко застучало.

-- Знаешь ли ты что я былъ въ его комнатѣ сегодня въ четыре часа утра, и нашелъ его въ отвратительномъ состояніи опьяненія, сказалъ мужъ ея.

-- Виллертонъ, ты слишкомъ строгъ къ этому мальчику. Онъ вѣроятно отвѣдалъ чего-нибудь что ему вредно и....

Улыбка презрительнаго сомнѣнія, искривившая губы государственнаго человѣка, прервала это слабое извиненіе. Гдѣ онъ былъ?

-- Я не знаю -- нѣтъ право, Виллертонъ, право я не знаю. Онъ поѣхалъ со мной на балъ къ леди Фицджемсъ, и....

-- Оставилъ его для болѣе подходящаго ему общества, безъ сомнѣнія, прервалъ сквозь зубы отецъ его.-- Джертруда, всему этому долженъ быть положенъ конецъ. Сынъ мой, всѣми способами избѣгаетъ меня. Онъ никогда не сходитъ внизъ къ завтраку, а гдѣ онъ находится остальную часть дня, я не знаю.

-- Ты такъ рѣдко обѣдаешь дома, милый, заступилась мать.

-- Я всегда обѣдаю дома, какъ скоро мнѣ позволяютъ мои обязанности. Но не будемъ говорить объ этомъ. Сынъ мой избѣгаетъ меня, повторяю я; и потому прошу тебя сказать ему, отъ моего имени, что если я узнаю еще разъ что онъ довелъ себя до состоянія подобнаго тому въ которомъ я засталъ его прошлую ночь, то я вычеркну его имя изъ списка конной гвардіи. Еще скажи ему что слѣдующій экзаменъ будетъ и послѣднимъ. Я не желаю чтобы говорили что мой сынъ провалился три раза.

-- Другъ мой, они тамъ такъ строги.

-- Вовсе нѣтъ. Я видѣлъ билеты на которые онъ не могъ отвѣчать; вопросы на нихъ были такого рода что надъ ними посмѣялся бы всякій школьникъ средней руки изъ четвертаго класса.

-- Но кажется теперь Фредъ усердно занимается.

-- Хорошо дѣлаетъ; это для него единственное средство теперь, сказалъ Виллертонъ вставая.-- Такъ и скажи ему, и не смягчай дѣла; но теперь перейдемъ къ болѣе пріятнымъ предметамъ для разговора. Лордъ посылалъ за мной.

-- Я слышала вчера вечеромъ что ты получишь вакантное мѣсто младшаго секретаря,

-- О, можетъ-быть кое-что и повыше. Сэръ-Джемсъ подалъ въ отставку.

-- Какъ я рада! Какъ я рада! воскликнула жена его, поспѣшно подходя къ нему и положивъ ему руку на плечо, съ движеніемъ напоминавшимъ прежнюю прелесть ея молодости.

Онъ привлекъ ее къ себѣ и поцѣловалъ. Есть вещи вслѣдствіе которыхъ даже государственные люди и свѣтскія женщины дѣлаются естественными, и къ числу ихъ принадлежитъ и удовлетворенное честолюбіе.

Спенсеръ Виллертонъ отправился въ свой кабинетъ, писать письмо до своего отправленія въ парламентскій комитетъ, въ которомъ онъ былъ предсѣдателемъ, а какъ скоро дверь его святилища закрылась за нимъ, дверь столовой осторожно отворилась, и въ ней показалось блѣдное лицо.

-- Что ма, мѣсто свободно теперь?

-- Да, взойди Фредъ, взойди скорѣе. О Фредъ, отецъ такъ сердитъ на тебя.

-- Въ самомъ дѣлѣ; за что?

-- Онъ былъ сегодня ночью у тебя въ комнатѣ.

-- Чортъ возьми!

-- О, Фредъ, какъ можешь ты такъ вести себя? Гдѣ ты былъ?

-- Игралъ въ веселой кампаніи презабавныхъ малыхъ, въ Климентсъ-Иннѣ -- тамъ были актеры и разные сочинители и тому подобный народъ. Все такія умницы, знаете, мастера на всѣ руки. Мы играли и пили джинъ до трехъ часовъ, а потомъ выбрали въ предсѣдатели Гилля -- того самаго что пригласилъ меня къ себѣ, славнаго веселаго малаго. Мы его посадили на столъ, дали ему въ руку мѣшалку для угля, вмѣсто скипетра, надѣли на него занавѣску съ окна, вмѣсто мантіи, и стали бросать ему на голову все что ни было въ комнатѣ. О! Мы таки славно повеселились!

-- И для этого-то общества, печально возразила его мать,-- ты оставилъ меня одну у леди Фицджемсъ, послѣ того какъ я подарила тебѣ медальйонъ съ цѣпочкой, за то что ты обѣщалъ поѣхать туда.

-- Да, но я не обѣщалъ оставаться тамъ, отвѣчалъ много обѣщающій юноша, закладывая языкъ за щеку.-- Дайте ка мнѣ чаю -- или нѣтъ, провались онъ совсѣмъ! Я лучше выпью содовой воды. Позвоните ка, будьте доброй старушкой мамашей и не сердитесь.

Содовая вода была принесена и выпита, и затѣмъ мистрисъ Виллертонъ повторила ему, насколько могла строго, увѣщанія высказанныя его отцемъ. Это нѣсколько смутило мистера Фреда. За нѣсколько лишь часовъ предъ тѣмъ, онъ бранилъ всѣхъ экзаменаторовъ проклятыми старыми дураками и хвасталъ, говоря что старикъ его задастъ имъ славную гонку, если они опять отошлютъ его ни съ чѣмъ назадъ.

-- Итакъ, дорогой мой Фредъ, продолжала она -- ты долженъ въ самомъ дѣлѣ вести жизнь потише и хорошенько приняться за учебныя занятія. Обѣщай мнѣ сдѣлать это.

-- Ну, хорошо.

-- А теперь, ступай къ своему учителю.

-- О, провались онъ совсѣмъ! Я не пойду сегодня. У меня страшно болитъ голова.

-- Бѣдный мой мальчикъ, да, это правда, сказала мать его, приложивъ свою нѣжную, свѣжую руку къ его бьющимся вискамъ.-- Я сейчасъ дамъ тебѣ немного одеколону.

-- Подите вы съ вашимъ одеколономъ, раздался благодарный отвѣтъ,-- я пойду въ аптеку и возьму тамъ что-нибудь освѣжающее, сказалъ онъ, собираясь уходить изъ комнаты.

-- А если тебѣ будетъ лучше, ты пойдешь къ мистеру Кноусу? (Кноусъ былъ вышеупомянутый наставникъ).

-- Хорошо, можетъ-быть. Вотъ что, ма, дайте мнѣ два фунта.

Мать передала ему свой кошелекъ, и онъ взялъ три фунта.

-- Послушайте, ма, я хочу пригласить на вашъ балъ Джека Билля.

Нѣжная мать въ одно мгновеніе превратилась въ свѣтскую женщину.

-- Кто это такой, мистеръ Гилль, Фредъ?

-- А я почемъ знаю; знаю только что онъ презабавный малый.

-- Но изъ какого онъ семейства?

-- Я вѣдь сказалъ вамъ что онъ живетъ на квартирѣ. Почемъ я знаю его семейство.

-- Фредъ, я не приглашу его. Мнѣ кажется, это вовсе не порядочный молодой человѣкъ.

-- Нѣтъ, не правда. Онъ обѣщалъ мнѣ взять меня за кулисы въ "Ленъ."

-- Какой Ленъ?

-- Друри-Ленъ, разумѣется. Вчера вечеромъ онъ въ первый разъ въ жизни слышалъ какъ называли "Леномъ" -- національный театръ, и хотѣлъ показать свое знаніе театральнаго языка.

-- И ты хочешь попасть въ милость у подобнаго рода людей, приглашая ихъ въ мой домъ? Нѣтъ, Фредъ, я требую чтобы ты бросилъ это знакомство, сказала мистрисъ Виллертонъ.

-- А я не брошу, отвѣчалъ ея сынъ.

-- Ну такъ я пожалуюсь отцу.

-- Подумайте сами, началъ обиженнымъ тономъ Фредъ, -- какъ вы обращаетесь съ человѣкомъ. Вы съ отцомъ все приставали ко мнѣ чтобъ я не видѣлся съ Тейтомъ и Джефреемъ, потому что они дураки, и я отъ нихъ ничему хорошему не научусь. А теперь, когда я сошелся съ умнѣйшими малыми, съ настоящими писателями и тому подобное, вы говорите чтобъ я бросилъ это знакомство. Вы сами не знаете чего хотите, ма; да вотъ что-съ.

-- Я не приглашу къ себѣ мистера Гилля, Фредъ, сказала его мать, возвращаясь къ первому доводу, казавшемуся ей самымъ основательнымъ, потому что ничего объ немъ не знаю.

-- Ну, и Богъ съ нимъ, если такъ; да онъ и самъ не придетъ, если вы и попросите его. Онъ слишкомъ уменъ для того чтобы нуждаться въ вашихъ балахъ.

-- Ахъ, Фредъ! Еслибы ты только немножко болѣе являлся въ порядочномъ обществѣ.

-- О, вздоръ какой! Я скорѣе проведу ночь у Джека Лангема, нежели на балу у самой королевы.

Свѣтская женщина испустила глубокій вздохъ, и затѣмъ разговоръ прекратился. Фредъ отправился за "освѣжительнымъ" и не возвращался домой до полуночи.

Я сказалъ что мать его была болѣе всего виновата во всемъ, и долженъ объяснить почему именно. Она начала съ того что давала ему волю во всемъ, а когда пришло время что избалованное дитя принуждено было дѣлать то что не нравилось ему, его уговаривали дѣлать это не потому что это было хорошо и полезно для него, а потому что рѣшившись сдѣлать непріятную ему вещь, онъ получитъ въ награду что-нибудь пріятное. Такимъ образомъ установилась правильная система подкупа, и въ умѣ мистера Фреда вкоренилось убѣжденіе что нѣтъ ничего глупѣе, какъ трудиться надъ чѣмъ-либо что не доставляетъ ему сейчасъ же вслѣдъ затѣмъ награды. Ребенкомъ онъ не позволялъ умывать себя, если ему не обѣщали за это пирога, а сейчасъ мы видѣли что его нужно было подкупить медальйономъ съ цѣпочкой для того чтобъ онъ согласился сопровождать на балъ мать свою. Мы видѣли также и то что онъ не умѣлъ держать своего обѣщанія и не умѣлъ даже честно заслужить подкупъ.

Мальчикомъ онъ былъ слабаго здоровья, то-есть часто объѣдался и былъ постоянно на рукахъ у доктора -- слѣдовательно его нельля было посылать въ школу. Ему не позволяли сходиться съ другими мальчиками, потому что они были суровы и грубы, да онъ и не нуждался въ ихъ обществѣ. Онъ предпочиталъ дразнить дома слугъ и мучить несчастныхъ созданій бывшихъ еіго наставниками. Онъ не имѣлъ ни одного мужественнаго занятія или вкуса, но отлично вышивалъ шерстями и игралъ на фортепіано. Въ восемнадцать лѣтъ, явившись въ первый разъ въ больницу для неизлечимыхъ мистера Кноуса, онъ былъ ребенкомъ. Двѣнадцать мѣсяцевъ спустя, онъ все еще былъ ребенкомъ, но ребенкомъ умѣвшимъ браниться, пить и курить, подобно испорченному мущинѣ, ребенкомъ знавшимъ внутренность каждаго ночнаго трактира въ Гей-Маркетѣ, и знакомымъ со всѣми средствами добывать денегъ у военныхъ портныхъ и у жидовъ; ребенкомъ на воспитаніе котораго были потрачены тысячи, и плодомъ этого воспитанія было то что въ девятнадцать лѣтъ онъ не умѣлъ писать правильно и не зналъ что четырежды четыре составляютъ болѣе десяти.

Въ исторіи этой мы познакомились съ двумя повѣсами, какъ вы видите, но разница между ними была слѣдующая. Нумеръ первый былъ бросаемъ судьбой изъ угла въ уголъ и подверженъ тому что называется "грубымъ вліяніемъ общественной школы". Выросшій безъ чьего бы то ни было надзора, онъ сдѣлался повѣсой, но честнымъ повѣсой. Нумеръ второй былъ избавленъ отъ этого суроваго воспитанія. Дорога чести широко и свѣтло лежала предъ нимъ. Имя его было ключомъ, могущимъ отворить ему двери лучшихъ домовъ въ Лондонѣ, и однако мы слышали какъ онъ объявилъ что предпочитаетъ провести ночь въ тавернѣ негодяевъ и кулачныхъ бойцовъ, скорѣе нежели быть гостемъ первой дамы своей страны.

-- Но нѣжная мать его задумала еще средство для его исправленія. Ужь не думаете ли вы что лишь доброжелательство къ ея племянницамъ и то что онѣ были "болѣе нежели приличны" заставляло ее разъѣзжать съ "Бертрамовыми дѣвочками" по магазинамъ и приглашать ихъ въ Гайдъ-Паркъ-Гарденъ? Мистрисъ Виллертонъ не была особенно добродушна, но была разчетлива. Эмилія Эйльвардъ была почти однихъ лѣтъ съ Фредомъ, она была хороша собой, жива, привлекательна. Что если она окажется приманкой, способной удержать въ клѣткѣ эту безпокойную ночную птицу? А что если вслѣдствіе этого разнѣжится и ея маленькое сердечко и получитъ рану? Ахъ это предположеніе вовсе не безпокоило мистриссъ Виллертонъ. Пока лишь Милли удерживала дома ея мальчика, онъ могъ играть ея привязанностью сколько угодно. Молодымъ дѣвушкамъ нечего заводить привязанности -- таково, по крайней мѣрѣ, убѣжденіе свѣтскихъ женщинъ.

Итакъ "Бертрамовы дѣвочки" явились, а съ ними и самъ Бертрамъ, и первыя были вскорѣ посвящены во всѣ удовольствія Лондонской жизни, къ немалому восторгу Милли; но отецъ ихъ проводилъ большую часть своего времени въ своемъ клубѣ, въ обществѣ нѣсколькихъ продувныхъ стряпчихъ, которыхъ онъ отыскалъ гдѣ-то.

Когда онъ въ первый разъ вступилъ въ "Карльтонскій клубъ", привратникъ остановилъ его и спросилъ его членъ ли онъ? "Habitués" этого великолѣпнаго заведенія за послѣднія десять лѣтъ, пожелали узнать кто этотъ новичекъ, но вышеупомянутые стряпчіе уяснили имъ это.-- "Новичекъ, говорите вы,-- вовсе нѣтъ, милостивый государь; одинъ изъ членовъ-основателей, извѣстный въ свое время человѣкъ, ложившій таки, чортовски сильно ложившій на своемъ вѣку! Увезъ разъ чужую жену или невѣсту или что-то въ этомъ родѣ, и какъ вы думаете, не прошло и году, какъ она снова убѣжала назадъ къ своему первому другу. Бойкій малый нашъ Эйльвардъ. Былъ взятъ въ плѣнъ нигерами и скальпированъ. Странствовалъ по всему свѣту, будетъ современемъ Лордомъ Гильтономъ и наслѣдникомъ Чепелъ-Гильтонскаго имѣнія. Человѣкъ съ которымъ стоитъ познакомиться; позвольте мнѣ представить васъ другъ другу".

Хорошенькая Милли привлекала тоже довольно вниманія на себя, вы можете быть увѣрены въ этомъ. "Кто же эта прелестная дѣвушка рядомъ съ милой мистрисъ Виллертонъ?" спрашивала не одна маменька взрослыхъ сынковъ. "О, развѣ вы не знаете; это миссъ Эмилія Эйльвардъ, будетъ скоро леди Эмиліей, и страшно богатой вмѣстѣ съ тѣмъ". "Единственное дитя?" "Нѣтъ; вонъ та тихая дѣвушка что разговариваетъ съ-лордомъ Бленкстономъ, сестра ея, но у нея и вполовину нѣтъ того ton. Итакъ Милли изнашивала по четыре пары атласныхъ ботинокъ въ недѣлю; но къ сожалѣнію, я долженъ сказать что имя кузена ея Фреда рѣдко красовалось въ спискѣ ея кавалеровъ. Были, правда, балы на которыхъ и онъ танцовалъ въ обществѣ хорошо знакомомъ многимъ изъ любезныхъ молодыхъ кавалеровъ Милли, но въ которомъ сама Милли была (слава Богу) неизвѣстна.

День или два спустя послѣ пріѣзда его кузинъ, мистеръ Фредъ пришелъ домой въ великой радости.

-- Вотъ, ма; вы все обижали друга моего Билля, а онъ таки, несмотря на то, оказался моднымъ щеголемъ. Я былъ сегодня утромъ у него за квартирѣ и узналъ что онъ уѣхалъ за городъ, въ Гильдербюри-Паркъ. А вѣдь сэръ Томасъ Врей, кажется, знатный человѣкъ, что?

-- Если другъ твой живетъ у сэра Томаса какъ гость, то онъ должно-быть порядочный человѣкъ, Фредъ, и ты получишь для него приглашеніе, возразила его мать, -- но кто поручится мнѣ что это правда.

-- Да мнѣ сказала его прачка.

-- Отличный авторитетъ! Я увѣрена что онъ тамъ въ гостяхъ у буфетчика, или его наняли составлять каталогъ картинной галлереи. Впрочемъ я могу узнать въ этомъ случаѣ всю правду. Съ этими словами мистрисъ Виллертонъ величественно поплыла къ своему письменному столу и написала слѣдующее:

"Дорогая моя Матильда.

"Фредъ познакомился съ нѣкоторымъ мистеромъ Гиллемъ, который, какъ я слышу, гоститъ вмѣстѣ съ вами въ Гильдербюри-Паркѣ. Пожалуста сообщите мнѣ объ немъ всѣ подробности съ слѣдующею почтой.

"Племянницы мои, обѣ миссъ Эйльвордъ, гостятъ у меня. Онѣ нѣсколько лѣтъ жили на островѣ Вайтѣ и съ такимъ восторгомъ описываютъ мнѣ эту мѣстность, и пр. и пр. что я почти готова измѣнить наши планы и отправиться туда. Если я поѣду въ Рейдъ, то буду имѣть преимущество видѣть иногда Виллертона, такъ какъ я еще могу выносить его Зелу, когда она стоитъ на якорѣ.

"Искренне преданная вамъ

"Джертруда."

На посланіе это, почти имѣвшее видъ дѣловаго, пришелъ слѣдующій отвѣтъ:

Гильдербюри-Паркъ.

"Моя безцѣнная Джертруда.

"Я въ такомъ была восторгѣ отъ вашего милаго письма. Много разъ благодарю за него, милая моя. Мистеръ Гилль зд ѣ сь, и я сп ѣ шу сообщить вамъ свѣдѣнія которыя вы желаете имѣть объ немъ. Онъ хорошъ собой, порядоченъ и очень уменъ, чудесный мимикъ, милая моя, и я нахожу его очаровательнымъ; но такъ какъ есть люди которые не любятъ чтобъ ихъ затм ѣ вали, то мнѣнія на этотъ счетъ разныя. Я не могу вамъ сказать ничего вѣрнаго о его семействѣ; родители его оба умерли, но такъ какъ онъ учился въ Итонѣ и въ Оксфордѣ и имѣетъ собственное маленькое состояніе, то я полагаю что они были люди почтенные. Онъ, какъ видно, большой любимецъ милаго сэра-Томаса, который очень обид ѣ лся вчера поведеніемъ относительно его Альджернона. Альджи очень миленькій мальчикъ, но ужъ слишкомъ важничаетъ, даже для единственнаго сына.

"Нечего говорить, милѣйшая моя, что всякое изм ѣ неніе вашихъ плановъ нравящееся вамъ, понравится и мн ѣ. Я буду очень рада ѣхать въ Рейдъ.

"Вѣчно васъ любящая

"Матильда.

"Р. S. Я нашла что мистеръ Гилль этотъ не выигрываетъ при бол ѣ е близкомъ знакомствѣ. Я слышала и вид ѣ ла вещи доказавшія мнѣ что онъ не джентльменъ. Къ счастію, я могу сказать что онъ уѣзжаетъ отсюда завтра."

Улыбка пробѣжала по лицу мистрисъ Виллертонъ при чтеніи этого постскриптума. Джекъ, "чудесный мимикъ", выказалъ искусство свое надъ самимъ судьей своимъ, и потому-то мнѣніе выраженное въ письмѣ опровергалось въ P. S. Бѣдный Джекъ! Онъ еще не зналъ что искусство мимики быстро пріобрѣтаетъ намъ враговъ, и что самое острое когда-либо сказанное слово никогда еще никому не пріобрѣло друга.

Несмотря на это, желаніе Фреда было исполнено, и пригласительный билетъ на балъ его матери былъ посланъ на имя друга его, повѣсы.

ГЛАВА IX. Бобъ Берриджеръ заключаетъ торгъ

Клеркъ завѣдывавшій иностранною корреспонденціей гг. Годда, Стендринга и Мастерса, иначе говоря, Джебеза Стендринга, занималъ просторную комнату въ концѣ старомоднаго дома, стоявшаго надъ Темзой, недалеко отъ Адельфи. Маленькая желѣзная походная кровать, съ полдюжины странныхъ стульевъ и деревянный столъ покрытый яркою и богатою салфеткой, очень старый шкафъ, подъ грязною поверхностью котораго скрывалось можетъ-быть черное дерево, составляли убранство этой комнаты по отношенію къ необходимой мебели; но на стѣнахъ висѣли три или четыре акварельныя картины, которыя могли бы по цѣнности своей украсить кабинетъ какого-нибудь герцога, а открывъ грязный старый шкафъ, вы бы нашли тамъ около дюжины бутылокъ такого вина котораго бы хлебнулъ съ удовольствіемъ манчестерскій милліонеръ; тамъ же находился хрусталь, красота и блескъ котораго придали бы еще болѣе вкуса этому вину. Въ углу лежали въ безпорядочномъ изобиліи газеты, журналы, французскіе романы и афиши съ густою примѣсью пыли и паутины. Нѣсколько рѣдкихъ цвѣтущихъ растеній красовались на балконѣ, а посреди комнаты качалась перувіанская соломенная висячая циновка. Простыни простой маленькой кровати были изъ тончайшаго полотна, подушки изъ мягчайшаго пуха, а на хромой скамейкѣ, служившей ему уборнымъ столикомъ, виднѣлись духи и эссенціи, головныя щетки съ ручками изъ слоновой кости и тому подобные предметы, способные привести въ восторгъ обитателя великолѣпнѣйшей квартиры въ Ст.-Джемсѣ. Все что служило необходимымъ требованіямъ жизни было ветхо и бѣдно; все что говорило чувствамъ было, -- хотѣлъ было сказать хорошо, но вѣрнѣе будетъ сказать -- чувственно-красиво. Картины, несмотря на всю красоту свою, не могли бы найти мѣста въ дамской гостиной, то же можно было сказать и про девять изъ десяти книгъ въ желтой оберткѣ, валявшихся въ углу. Одинъ видъ висячей циновки напоминалъ о праздной и роскошной нѣгѣ; а оборванный коверъ, незавѣшанныя окна, грязный каминъ, общій видъ нежилаго безпорядка свидѣтельствовали что обитатель этой комнаты мало заботился обо всемъ остальномъ. Когда человѣкъ живетъ въ одной комнатѣ, вы легко можете опредѣлить характеръ его по тому что окружаетъ его.

Какъ иностранному корреспонденту Джебеза Стендринга, Абелю Блиссету было не трудно справляться съ дѣлами. Въ продолженіе трехъ, четырехъ дней, въ срединѣ и въ концѣ каждаго мѣсяца, когда отходила и приходила вестъ-индская почта (Стендрингъ имѣлъ преимущественно дѣло съ республиками Южной Америки), у него было много дѣла, и онъ дѣйствительно усидчиво работалъ. Въ остальное время онъ являлся въ контору въ полдень и оставлялъ ее въ два часа. Жалованье онъ получалъ хорошее и вполнѣ заслуживалъ каждую копѣйку его. Онъ жилъ самъ нѣкоторое время въ этихъ южно-американскихъ республикахъ, зналъ языкъ ихъ, изучалъ ихъ образъ жизни и запасся свѣдѣніями насчетъ ихъ общественной и коммерческой нравственности. Онъ избавилъ не разъ своего патрона отъ потери и долговъ. Не одну спекуляцію, оказавшуюся тысячнымъ дѣломъ, предложилъ онъ ему. Не одинъ нѣмецкій жидъ скрежеталъ по его милости зубами въ Лимѣ; не одинъ изъ властительныхъ гражданъ Колумбіи разражался тщетными и страшными проклятіями, когда приходила почта, и онъ убѣждался что и въ лондонскомъ торговомъ домѣ есть люди не хуже его знающіе какъ надо плутовать и надувать на биржѣ, и представляющіе ему всѣ его промахи, на кастильскомъ нарѣчіи, почище его собственнаго.

Абель Блиссетъ вполнѣ заслуживалъ свое жалованье, но онъ не покупалъ драгоцѣнныхъ картинъ и не пилъ бургундскаго вина изъ ослерскаго хрусталя на деньги получаемыя имъ отъ Джебеза Стендринга. Онъ обладалъ еще иными средствами. Подобно Улиссу, онъ видѣлъ много городовъ, и хотя перекатный камень не порастаетъ обыкновенно мхомъ, но онъ сумѣлъ пріобрѣсти себѣ обширное знакомство въ такъ-называемыхъ артистическихъ кругахъ,-- кругахъ имѣющихъ большую притягательную силу для всѣхъ праздныхъ и страстныхъ натуръ. Плохое товарищество не было въ числѣ недостатковъ Абеля Блиссета, и онъ такъ великодушно расплачивался въ Лондонѣ за гостепріимство оказанное ему въ чужихъ городахъ, что одно время не было представителя искусства, начиная съ джентльмена умѣющаго расхаживать по потолку и кончая примадонной готовящейся взять штурмомъ весь театръ и выдти замужъ за принца, который бы явился въ нашъ великій Вавилонъ безъ "рекомендаціи" къ ce cher Abel, el bono ragazzo Blisset, este perfitо caballerо Ingles el Senor Eblisit.

Теперь надо сказать что нѣтъ въ мірѣ созданій безпомощнѣе этихъ даровитыхъ существъ, являющихся въ нашъ туманный Лондонъ за нашими аплодисментами, нашими шиллингами и тысячами. Правда что они загребаютъ хорошія деньги отъ оперныхъ и другихъ театральныхъ директоровъ, но за то они должны дѣлить свою добычу съ каждою гарпіей и съ каждымъ негодяемъ которому только вздумается надуть ихъ, и со всей ватагой прихвостниковъ, безъ которыхъ, кажется, ни одинъ артистъ, какъ мужскаго, такъ и женскаго пола, не можетъ переѣхать черезъ море. Абель Блиссетъ становился между многими изъ этихъ знаменитыхъ иностранцевъ и людьми смотрѣвшими на нихъ какъ на свою прямую добычу; онъ писалъ ихъ контракты, вступалъ въ переговоры касательно ихъ приглашеній въ провинціи, нанималъ имъ квартиры, карегы и лошадей за сходныя цѣны, уговаривалъ, по ихъ порученію, сердитыхъ директоровъ и уговаривалъ въ свою очередь ихъ самихъ, по порученію сердитыхъ директоровъ, однимъ словомъ, былъ имъ полезенъ всевозможными способами за должное вознагражденіе. Должное вознагражденіе это не всегда принимало форму фунтовъ и шиллинговъ. Онъ любилъ деньги только за то что можно было купить на нихъ, и хотя мало на свѣтѣ достойныхъ вниманія вещей которыхъ нельзя добыть посредствомъ денегъ, есть тѣмъ не менѣе вещи которыя вы не найдете готовыми на выставкѣ въ магазинныхъ окнахъ, а Блиссетъ былъ слишкомъ лѣнивъ для того чтобъ идти разыскивать ихъ по всѣмъ рынкамъ. Онъ любилъ жить хорошо или, лучше сказать, жить широко и любилъ общество тѣхъ кто жилъ широко. Волненіе было для него жизнью и воздухомъ, хотя онъ никогда не позволялъ себѣ черезчуръ увлекаться имъ. Онъ былъ тщеславенъ и любилъ быть на виду. Будь онъ богатымъ человѣкомъ, онъ бы могъ пріобрѣсти все чего ему хотѣлось силой своего богатства; но будучи лишь торговымъ клеркомъ, онъ долженъ былъ добывать все это собственнымъ мозгомъ.

Итакъ, ce cher Блиссетъ имѣлъ свободный входъ во всѣ оперные и въ большинство другихъ театровъ, былъ желаннымъ гостемъ главныхъ пѣвицъ и танцовщицъ, и въ немъ сильно заискивали молодые аристократы и другіе вздыхавшіе по тѣмъ волшебнымъ кружкамъ къ которымъ онъ имѣлъ доступъ. Нерѣдко эти избранники рода человѣческаго думали: "кто собственно, чортъ его возьми, малый этотъ, пьющій ихъ вино, берущій у нихъ взаймы деньги, курящій ихъ сигары и ведущій себя притомъ такъ какъ будто онъ оказываетъ имъ всѣмъ этимъ большую честь?" Они знали что онъ былъ въ душѣ холоденъ, жестокъ и неразборчивъ; что они могли подкупить его на услуги на которыя ни за что не согласился бы человѣкъ одаренный хоть тѣнью самоуваженія; что не было такой проклятой норы въ Лондонѣ которая бы не была ему знакома; что онъ былъ развращенъ до мозга костей и потерялъ всякое сознаніе чести; имъ до этого не было дѣла. Онъ былъ полезенъ имъ, а они ему. Еслибъ они узнали что онъ проводитъ часть своего времени служа клеркомъ въ купеческой конторѣ, они бы бѣгали отъ него какъ отъ чумы.

Бобъ Берриджеръ проснулся съ сильною головною болью и съ такимъ чувствомъ какъ будто весь ротъ и все горло были у него выложены кроличьими шкурами, на утро послѣ обѣда въ Креморнѣ; но это не помѣшало ему отправиться сейчасъ же послѣ завтрака въ квартиру Блиссета, съ двадцатью фунтами въ карманѣ, долженствовавшими купить у него "тайну", которая составитъ его счастіе. Онъ нашелъ наружную дверь запертой, и сколько не стучалъ, не могъ добиться отвѣта. Другъ его читалъ въ постели французскій романъ и не желалъ чтобъ его безпокоили. Не смущенный этимъ, Бобъ воротился еще разъ въ пять часовъ и нашелъ своего вчерашняго покровителя одѣвающагося съ цѣлію ѣхать въ Ричмондъ съ нѣсколькими свѣтскими щеголями; и дѣйствительно почтовый фаэтонъ ожидалъ его на улицѣ. Пусть Бобъ явится въ другой разъ. Неужели онъ хочетъ приставать къ нему съ дѣлами и въ воскресенье. Нѣтъ; онъ просто удивляется Бобу.

Бобъ же, въ свою очередь, удивился ему, видя какъ онъ сѣлъ на главное мѣсто, взялъ возжи изъ рукъ грума и поѣхалъ въ щегольскомъ экипажѣ по направленію къ Пикадилли, совершенно какъ будто настоящій лордъ.

Сердце Боба упало нѣсколько при этомъ видѣ. Теперь, въ трезвомъ состояніи, онъ не возьметъ двадцати фунтовъ, размышлялъ онъ, вторично возвращаясь домой. Онъ потребуетъ пятьдесятъ или оставитъ тайну за собой. А пожалуй, онъ самъ ничего не знаетъ, и только прихвастнулъ мнѣ; но ему меня не перехитрить. Утѣшенный этою мыслію, Бобъ провелъ конецъ дня за письмами къ нѣкоторымъ несчастнымъ, которыхъ онъ "одолжилъ" небольшими займами за умѣренные проценты, отъ двадцати на сто и до сотни на сотню; проценты должны были уплачиваться еженедѣльно, и онъ сообщалъ имъ въ этихъ письмахъ что долженъ будетъ прибѣгнуть къ рѣшительнымъ мѣрамъ, если они не "устроютъ свое дѣло" къ слѣдующей субботѣ. Сочиненіе этихъ посланій доставляло большое наслажденіе Бобу, и онъ писалъ ихъ наклонивъ голову немного на бокъ и съ лукавымъ блескомъ въ своихъ злыхъ маленькихъ глазкахъ.

Слѣдующій день былъ хлопотливымъ днемъ для Поунса и Сакебри. Лѣтнія засѣданія должны были скоро начаться, и въ конторахъ нотаріусовъ было много дѣла; вслѣдствіе этого нашъ Бобъ былъ безпощадно прикованъ къ своему трехногому табурету почти до шести часовъ. Для Абеля Блиссета день этотъ былъ не труденъ, что касается до дѣлъ Джебеза Стендринга, ибо вестъ-индская почта была отправлена лишь на прошлой недѣлѣ, но несмотря на это, онъ не оставался празднымъ. Онъ пробылъ долгое время въ "Докторсъ Коммонсъ" и все перечитывалъ тамъ завѣщаніе лорда Гильтона, пока не выучилъ его почти наизусть. Закончивъ это дѣло, онъ возвратился домой и пообѣдалъ хлѣбомъ съ сыромъ и бургундскимъ. Наличный капиталъ его былъ доведенъ Креморнскимъ гостепріимствомъ до нѣсколькихъ полупенсовъ; но въ старомъ шкафу находился еще порядочный запасъ вина. Не разъ приходилось ему тратить выручку цѣлой недѣли для того чтобы доставить себѣ удовольствіе пожить одинъ день какъ подобало "джентльмену."

Вечеръ былъ жаркій и душный, и потому онъ скинулъ сюртукъ и жилетъ, бросился на цыновку, и только-что успѣлъ хорошенько раскурить прекрасный, серебряный "наргиле", какъ предъ нимъ явился Бобъ со шляпой на головѣ и съ руками заложенными въ карманы, насвистывая желаніе быть птичкой и стараясь придать себѣ видъ какъ будто бы онъ зашелъ сюда совершенно случайно.

-- Эіі, старый дружище! Наконецъ я засталъ васъ!-- сказалъ Бобъ.

-- А какого дьявола нужно вамъ отъ меня? возразилъ Блиссетъ, поворачиваясь на спину и пропуская сквозь ноздри длинную струю дыма.

-- Чего мнѣ нужно? Да я такъ зашелъ поболтать съ вами, старый пріятель, вотъ и все.

-- Не смѣйте называть меня "старымъ пріятелемъ" и снимите вашу шляпу! произнесъ Блиссетъ.-- Развѣ кто входитъ такимъ образомъ въ комнату джентльмена.

-- Нечего такъ важничать, мистеръ Блиссетъ! сказалъ Бобъ, немного смущенный этимъ пріемомъ, но тѣмъ не менѣе исполняя приказаніе.-- Гдѣ у васъ вѣшалка для шляпъ? Гдѣ крюкъ чтобы повѣсить ее? Вы видно не всегда разъѣзжаете въ фаэтонахъ.

Блиссетъ заскрипѣлъ зубами, но промолчалъ.

-- Какъ бы то ни было, я пришелъ сюда не за тѣмъ чтобы ссориться съ вами, продолжалъ Бобъ.-- Я пришелъ покончить дѣло задуманное нами въ Креморнѣ.

-- Какое это дѣло?

-- Подите, подите, пріятель! Вы хотя таки и подпили тогда, но должны, однако, помнить что говорили.

-- Если я подпилъ, то мало ли что я говорилъ.

-- Такъ вы хотите отступиться отъ вашихъ словъ, сказалъ Бобъ, едва сдержиная свое бѣшенство.

-- Отступиться отъ чего, маленькая жаба?-- воскликнулъ приподнимаясь Блиссетъ.

-- Говорите поучтивѣе, не то я уйду.

-- Такъ убирайтесь, и чтобъ васъ... Ну садитесь и говорите въ чемъ дѣло, сказалъ Блиссетъ, снова опускаясь на свое ложе и выпуская цѣлое облако душистаго дыму.

-- Вы говорили что если я дамъ вамъ двадцать фунтовъ, то вы мнѣ укажите гдѣ я могу разыскать того Плесмора о которомъ объявлялъ Чемпіонъ, сказалъ Бобъ, придвигая стулъ къ изголовью цыновки и садясь.

-- Развѣ я это говорилъ?

-- Да, говорили. Вы сказали что не желаете сами хлопотать разыскивать его, и что готовы лучше взять сейчасъ двадцать фунтовъ, нежели играть роль сыщика за сто фунтовъ.

-- Какой же я былъ дуракъ.

-- Дуракъ ли, нѣтъ ли, вы такъ сказали и обѣщали подписать бумагу въ которой будетъ стоять что вы отказываетесь отъ всякой доли вознагражденія, заслуженаго мною.

-- Бобъ, Бобъ, съ упрекомъ произнесъ Блиссетъ,-- развѣ это хорошо съ вашей стороны? Я обращаюсь съ вами какъ съ джентльменомъ. Угощаю васъ обѣдомъ отъ котораго не отказался бы герцогъ, а вы подпаиваете меня и заставляете меня жертвовать собой; о, Бобъ!

-- Тѣ которые говорятъ что поступаютъ какъ джентльмены должны также держать свое слово. Обѣщаніе обѣщаніемъ, а торгъ торгомъ, важно возразилъ Бобъ.

-- Ну, если вы настаиваете.

-- О, я и не думаю настаивать, прервалъ его Бобъ,-- для меня это дѣло вовсе не такое выгодное. Я долженъ на рискъ бросить двадцать фунтовъ; вотъ и все. Почемъ я знаю, пожалуй то что вы скажете мнѣ не стоитъ и двадцати полупенсовъ? Но я сдержалъ мое слово. Я принесъ деньги.

-- И бумагу?

-- И бумагу.

-- Покажите-ка ее?

Бобъ проворно вытащилъ ее изъ кармана и въ то же время разложилъ предъ нимъ четыре пяти-фунтовыхъ билета. Онъ полагалъ что видъ ихъ произведетъ свое дѣйствіе.

-- И я долженъ подписать это? спросилъ Блиссетъ, прочитавъ предложенный ему контрактъ.

-- Вы сказали что подпишете.

-- И сдержу свое слово, хотя вы и перехитрили меня, Бобъ.

-- Вы еще останетесь въ выгодѣ, возразилъ Бобъ, значительно успокоенный и польщенный комплиментомъ сдѣланнымъ его мудрости.-- Что если мнѣ такъ и не удастся отыскать Плесмора?

-- А, это будетъ очень жаль, задумчиво отвѣчалъ Блиссетъ. Ну хорошо, я подпишу. Дайте мнѣ перо и чернилъ. Вы найдете ихъ гдѣ-нибудь тутъ на столѣ, также и что-нибудь на чемъ писать, Бобъ, хоть книгу напримѣръ. Мнѣ самому лѣнь вставать.

Бобъ пошелъ за письменными принадлежностями, а Блиссетъ между тѣмъ перечелъ еще разъ "бумагу" ожидавшую его подписи. Она гласила такъ:

"За сумму въ двадцать фунтовъ, выплаченную мнѣ сегодня Робертомъ Берриджеромъ, о полученіи которой я свидѣтельствую при этомъ, я обѣщаю ему сообщить всѣ свѣдѣнія которыми обладаю касательно нѣкоего Аугустуса де-Баркемъ Плесмора, и отказываюсь отъ всякаго права на какую-либо долю вознагражденія, пріобрѣтенную въ послѣдствіи вышеупомянутымъ Робертомъ Берриджеромъ, за открытіе пребыванія онаго Аугустуса де-Баркемъ Плесмора. Сіе свидѣтельствую моею подписью, сего 15го іюля 1865 года."

Документъ этотъ имѣлъ печать. Блиссетъ подписалъ его своимъ широкимъ, размашистымъ почеркомъ, съ прибавленіемъ разныхъ точекъ и украшеній и передавъ его строгому автору его, снова опустился на свою возлюбленную цыновку, и сказалъ:

-- Ну, теперь смотрите, слушайте хорошенько что я буду говорить вамъ, ибо я не намѣренъ повторять вамъ это два раза и прошу васъ не прерывать меня, не то вы меня только спутаете. Дайте мнѣ разказать всю исторію по своему.

-- Хорошо, весело возразилъ Бобъ, вынимая бумажникъ, уже игравшій роль въ этой исторіи.-- Можете разказывать насколько вамъ угодно быстро, я умѣю писать стенографически.

-- Неужели въ самомъ дѣлѣ умѣете? произнесъ Блиссетъ, и по лицу его пробѣжала лукавая улыбка.-- Какой вы ловкій малый, Бобъ.

-- Я сейчасъ былъ кажется жабой.

-- И жабой вы и останетесь до конца, Бобъ Берриджеръ, но если вы желаете заработать сто фунтовъ, то не зѣвайте; ибо Мурска поетъ сегодня вечеромъ, и я не намѣренъ не слыхать ее изъ-за васъ. Готовы вы?

-- Да.

-- Поймите что я не намѣренъ разказывать вамъ длинной исторіи. Я хочу лишь сообщить вамъ гдѣ и какъ вы можете напасть на слѣдъ Плесмора.

-- Именно такъ.

-- И я не подумаю говорить вамъ почему я знаю то или другое -- довольно съ васъ и того что я знаю это.

-- Хорошо, хорошо, продолжайте. Бобъ начиналъ терять терпѣніе.

-- Плесморъ былъ малый разбитной, какой только когда либо встрѣчался во всемъ городѣ.

-- Это я все знаю, прервалъ Бобъ;-- онъ разбилъ сердце своего отца.

-- Не говорилъ ли я вамъ, не смѣть прерывать меня, свирѣпо закричалъ Блиссетъ.-- Скажите еще словечко, и я вышвырну васъ и грязныя деньги ваши за окно. Кто говоритъ объ его отцѣ, вы жаба?

-- Ну хорошо, хорошо, извините; продолжайте, сказалъ Бобъ, немного присмирѣвшій отъ этой вспышки.

-- Отецъ его умеръ, также какъ и вашъ отецъ и мой, и отецъ каждаго умираетъ въ свое время, и были негодяи, ханжи, говорившіе что -- ну вотъ видите какъ вы меня спутали вашими проклятыми замѣчаніями, продолжалъ Блиссетъ тихимъ голосомъ.-- Теперь я укажу вамъ лишь слѣдъ его, вотъ и все. Отправляйтесь въ Манчестеръ и разузнайте въ тавернѣ за Королевскимъ Театромъ о нѣкоей Мери Спенсеръ, бывшей тамъ прислужницей за стойкой или горничной при нумерахъ, или чѣмъ-то въ этомъ родѣ въ 1852 и въ 1853 годахъ. Плесморъ былъ въ это время на сценѣ, за неимѣніемъ другаго занятія, и подобно ослу женился на ней. Она умерла, но семейство ея должно знать что-нибудь о немъ. Если жители тамъ теперь ужь не тѣ, что очень можетъ быть, то отыщите нѣкоего мистера Френча, главнаго агента и размѣнщика векселей, жившаго тогда въ Чепель-Стритъ. Плесморъ посылалъ чрезъ него деньги своей женѣ, послѣ того какъ съ ней разошелся. Вина была не ея что они разошлись, но до этого намъ нѣтъ дѣла. Френчъ навѣрное кое-что знаетъ о немъ; но въ случаѣ если онъ потерялъ вашу добычу изъ виду, то ступайте въ Гулль и отнеситесь къ гг. Блеку и Венрайту, балтійскимъ купцамъ; и если они вамъ не смогутъ оказать помощь, то и я не могу. Имя принятое Плесморомъ на сценѣ было Галламъ. Въ 1854 году онъ былъ въ Баденѣ, подъ именемъ графа де-Баркема, а возвратясь въ Англію, жилъ въ Лиссонъ-Гровѣ, No 21 или 23, ужь не помню навѣрное. Тамъ то я и видѣлъ его въ послѣдній разъ, прямо предъ его отъѣздомъ въ Гулль. Теперь давайте мнѣ двадцать фунтовъ.

-- Но все это было болѣе десяти лѣтъ тому назадъ, произнесъ нѣсколько разочарованнымъ голосомъ Бобъ;-- не можете ли вы сказать мнѣ гдѣ онъ находился въ болѣе недавнее время?

-- Я сказалъ вамъ все что знаю. Ба! Если вы послѣ этого не можете напасть на его слѣдъ, то вы ничего не стоите. Почемъ мы знаемъ, очень можетъ статься что онъ и въ настоящую минуту находится съ Блекомъ и Венрайтомъ.

-- Не лучше ли будетъ прямо отправиться къ нимъ? спросилъ Бобъ, держа во рту карандашъ.

-- Нѣтъ, не лучше. Дѣлайте какъ я вамъ говорилъ, не то, предупреждаю васъ заранѣе, я заторможу вамъ колеса.

-- Это будетъ не хорошо съ вашей стороны, чортъ возьми. А что, Блиссетъ, если вы возьмете мои деньги, да потомъ вдругъ продадите меня! воскликнулъ Бобъ, позеленѣвъ отъ страха и протягивая свою костлявую руку къ билетамъ.

Быстрый взглядъ его друга не пропустилъ этого движенія и предупредилъ его.

-- А что если вы воспользуетесь всѣмъ сообщеннымъ мною вамъ и компрометируете меня, возразилъ послѣдній, сжимая въ рукѣ билеты и швыряя ихъ подъ циновку.-- Развѣ вы думаете мнѣ пріятно будетъ, если онъ узнаетъ что я нагналъ на его слѣдъ подлеца подобнаго вамъ, а онъ узнаетъ это, если вы прямо вслѣдъ за нимъ отправитесь въ Гулль. Нѣтъ, отправляйтесь-ка въ Манчестеръ, разыщите родныхъ его жены, повидайтесь съ Френчемъ, и по всей вѣроятности кто-нибудь изъ нихъ скажетъ вамъ чтобы вы отнеслись къ Блеку и Венрайту. Кромѣ того вѣдь вамъ будетъ заплачено за всѣ издержки. На вашемъ мѣстѣ я бы славно покутилъ при этомъ случаѣ.

-- Я не подумалъ объ этомъ, сказалъ Бобъ, просіявъ при мысли о выгодахъ которыя онъ можетъ получить путешествуя въ третьемъ классѣ, а ставя въ счетъ первый; останавливаясь гдѣ-нибудь въ дешевыхъ нумерахъ, а подавая въ отчетѣ что онъ платитъ въ гостиницѣ по гинеѣ въ сутки; и другія подобнаго рода экономическія предположенія мелькнули въ его умѣ.

-- Теперь возьмите также, продолжалъ Блиссетъ,-- велика будетъ ваша заслуга если вы найдете кого нужно въ первомъ же мѣстѣ въ которое вы отправитесь за нимъ? Да это всякій дуракъ сдѣлаетъ!

-- Вы правы, старый дружище, правы! воскликнулъ Бобъ, радостно потирая себѣ руки.-- Я славно обдѣлаю это дѣльце. Ужь положитесь на меня. Я разрою касательно его всю подноготную и выведу цѣлую исторію изъ всего этого, будьте увѣрены.

-- А устроивъ дѣло, приходите и разкажите мнѣ объ исходѣ его, сказалъ Блиссетъ, пристально смотря ему въ лицо.

-- Ну ужь не знаю, возразилъ Бобъ, вдругъ становясь осторожнымъ.-- На что вамъ это знать?

-- Да такъ. Я любопытенъ, вотъ и все, отвѣчалъ тотъ, лѣниво потягиваясь и подкачнувъ свою цыновку.-- Я вовсе не желаю выслушивать полный отчетъ о вашихъ розыскахъ, но мнѣ любопытно будетъ знать получили ли вы вознагражденіе или нѣтъ?

-- О! Это вы скоро узнаете, не безпокойтесь.

-- Отлично. Теперь выпьемъ за его здоровье. Отворите вонъ тотъ шкафъ и возьмите съ правой стороны нижней полки бутылку, сказалъ Блиссетъ.

Бобъ исполнилъ приказаніе, и скоро вся комната наполнилась запахомъ изящнаго букета любимаго вина нашего сибарита.

-- Стойте! заревѣлъ онъ, видя что Бобъ подноситъ стаканъ къ губамъ;-- дайте мнѣ провозгласить тостъ, вы безтолковая маленькая скотина! Здоровье Аугустуса де-Баркгемъ Плесмора. Пожелаемъ ему всякаго благополучія, живому или мертвому! кричалъ онъ въ сильномъ волненіи.

-- Я не вижу пользы желать ему благополучія, если онъ мертвъ, замѣтилъ Бобъ, опуская руку со стаканомъ.

-- Выпивайте тостъ такъ какъ я провозгласилъ его, вы, дьяволъ, или я вышибу изъ васъ мозги! почти взвизгнулъ Блиссетъ, непріятнымъ образомъ размахивая пустою бутылкой надъ головой своего собесѣдника.

-- Да не бѣситесь такъ изъ этихъ пустяковъ! пищалъ Бобъ.-- Я вѣдь не отказываюсь отъ вашего тоста. Здоровье Плесмора! повторилъ онъ, вставая и отступая на шагъ или два назадъ.

-- Живаго или мертваго? настаивалъ Блиссетъ, замахиваясь бутылкой и какъ бы собираясь пустить ею куда-то.

-- Живаго или мертваго, если такъ, проревѣлъ Бобъ.

-- Хорошо. Теперь выпивайте вино и отправляйтесь! сказалъ Блиссетъ, снова ложась на цыновку.-- Я хочу сейчасъ встать и одѣться.

-- Чтобъ идти въ оперу? спросилъ Бобъ, довольный случаемъ перемѣнить разговоръ.

-- Да.

-- Какой вы свѣтскій баринъ! Какъ это вы все устраиваете, Абель?

-- Это ужь мое дѣло.

-- Да, вы малый ловкій, нечего сказать! Вдругъ не узнали меня намедни, у Чемпіона. "Кажется я им ѣ лъ удовольствіе об ѣ дать разъ или два съ мистеромъ Девисомъ въ Сити", повторилъ Берриджеръ, стараясь подражать тону коимъ были произнесены эти слова. Я вдругъ мистеръ Девисъ, скажите пожалуйста? О, вы малый продувной!

-- Неужели вы могли вообразить что я признаюсь въ знакомствѣ съ маленькимъ негодяемъ, подобнымъ вамъ, въ присутствіи двухъ джентльменовъ, презрительно усмѣхнулся тотъ.

-- Вы таки не очень учтивы, Блиссетъ.

-- Да и не намѣренъ быть, въ отношеніи къ вамъ.

-- Можетъ-быть когда-нибудь вы измѣните мнѣніе на этотъ счетъ.

-- Это когда вы получите вознагражденіе-то? спросилъ тотъ.

-- Когда вы узнаете какого рода вознагражденіе это, то понизите немного тонъ, важный баринъ мой! брякнулъ Бобъ, теряя вмѣстѣ съ терпѣніемъ всякую осторожность.

-- Я долженъ бы ужь очень унизиться чтобы согласиться сдѣлаться шпіономъ за какое бы то ни было вознагражденіе!

-- Я не шпіонъ, мистеръ Блиссетъ.

-- Пока еще нѣтъ; но скоро сдѣлаетесь таковымъ за какую-нибудь жалкую сотню фунтовъ.

Эти слова задѣли Боба за живое. Онъ не очень принималъ къ сердцу обвиненіе въ низкомъ поступкѣ; но быть обвиненнымъ въ совершеніи его за низкую цѣну, казалось ему уже черезчуръ обидно. Да, я думаю что есть люди стоящіе неизмѣримо выше этого жалкаго, грязненькаго человѣка, и раздѣляющіе его мнѣніе насчетъ того что унизительно дѣлать что-либо дурное за ничтожную плату. Развѣ исторія не доказываетъ намъ что дамъ оказывавшихъ расположеніе королямъ и принцамъ, и въ половину настолько не осуждали какъ презрѣнныхъ созданій грѣшившихъ изъ-за менѣе блестящаго положенія? Существуетъ ли какой-либо епископъ въ нашей церкви который бы рѣшился стащить съ блюда съ церковными деньгами бумажку въ пять фунтовъ, съ цѣлію отдать ее своему зятю? А между тѣмъ развѣ не случается что зятья почтенныхъ прелатовъ загребаютъ въ свои лапы вещи гораздо подороже пяти-фунтовой бумажки и которыя, по всѣмъ правамъ, должны бы были принадлежать другимъ? Добудьте-ка три шиллинга подъ мнимымъ предлогомъ что вы джентльменъ съ хорошими средствами, но въ настоящую минуту не можете расплатиться съ извощикомъ, такъ какъ всѣ банковыя конторы закрыты и при васъ нѣтъ мелкихъ денегъ; и сейчасъ же, девять изъ десяти человѣкъ непріятнымъ образомъ напомнятъ вамъ объ этомъ на первомъ мировомъ съѣздѣ. Но заставьте лопнуть коммерческое общество въ Отаити, разорите цѣлую дюжину семействъ и сдайте въ свое время дѣло съ двадцатью тысячами фунтовъ барыша, и посмотрите, броситъ ли кто-либо въ васъ камнемъ? Обанкрутьтесь на нѣсколько сотенъ, и на васъ набросятся со всѣхъ сторонъ негодующіе кредиторы. Но соберитесь съ духомъ, продолжайте ваше дѣло, предложите сдѣлки, пуститесь на разныя коммерческія плутни, преувеличьте несостоятельность вашего дѣла, обанкрутьтесь благороднымъ образомъ на четверть милліона, и вы только и будете слышать о предложеніяхъ разныхъ соглашеній, и отлично устроите ваши дѣла, взявъ себѣ въ помощники ловкость, плутовство и обманъ. Одинъ мой родственникъ, лицо духовное, путешествуя много лѣтъ тому назадъ по Италіи, отказался разъ отъ щепотки табаку, предложенной ему однимъ извѣстнымъ кардиналомъ, который отвѣтилъ ему на это: "Я радъ видѣть что молодой человѣкъ, подобный вамъ, находитъ что не стоитъ быть проклятымъ за ничтожное прегр ѣ шеніе!" Мудрый кардиналъ! живи онъ въ наши дни, какія поучительныя проповѣди произносилъ бы онъ! Бобъ Берриджеръ былъ мудръ въ своемъ родѣ, и его жестоко оскорбило предположеніе что онъ готовъ предать Плесмора за одну сотню фунтовъ.

-- Я за все это дѣло не возьму и тысячи двухъ-сотъ фунтовъ! воскликнулъ онъ.

-- Какъ, и все съ одного Эйльварда? спросилъ Блиссетъ съ своею презрительною усмѣшкой.

-- Это ужь мое дѣло, а не ваше, возразилъ Бобъ, беря шляпу.-- Вы свою долю получили и пользуйтесь ею какъ знаете.

Съ этими словами онъ положилъ свой бумажникъ на его обычное мѣсто и вышелъ изъ комнаты.

Онъ былъ обозванъ "жабой", "подлецомъ", "шпіономъ", "негодяемъ", маленькою скотиной" и "дьяволомъ". Что за важность, за то онъ открылъ слѣдъ, долженствовавшій "сдѣлать его человѣкомъ", и былъ чрезвычайно доволенъ собой. Блиссетъ лишилъ себя всякой надежды на вознагражденіе, но тѣмъ не менѣе былъ тоже доволенъ результатомъ этого дня.

"Если ужъ эта бестія не нападетъ на настоящій слѣдъ", размышлялъ онъ, "то ужь конечно никто не нападетъ на него, и тогда я могу быть покоенъ. Если онъ нападетъ на слѣдъ, то я по крайней мѣрѣ получу вознагражденіе". Мрачная улыбка пробѣжала по лицу его при этой мысли. Тысяча двѣсти фунтовъ! Эйльвардъ не такой же дуракъ чтобъ обѣщать ему подобную сумму. Ха, ха, я понимаю васъ, мистеръ Бобъ! Вы, безъ сомнѣнія, надѣетесь получить остальное съ Плесмора. Бѣдный Плесморъ! Съ него потребуютъ круглую тысячу, я увѣренъ; а вѣдь онъ могъ бы прочесть завѣщаніе старика Гильтона за шиллингъ въ "Doctors Commons", знай онъ только свои права. Права его! Боже мой, Боже мой! воскликнулъ Абель Блиссетъ, вскакивая съ своего ложа и шагая по комнатѣ съ прижатыми ко лбу руками, это наказаніе еще хуже того! И цѣлый потокъ проклятій, отечественныхъ и чужеземныхъ, исчисленіе которыхъ не должно марать эти страницы, сорвался съ его блѣдныхъ губъ, и духъ этого страннаго существа бился о преграды, водворенныя его прошлымъ между нимъ и желаніями его, такъ же бѣшено и такъ же тщетно какъ бьется дикій звѣрь о желѣзные прутья своей клѣтки.

Въ этотъ вечеръ онъ не отправился въ оперу.

ГЛАВА X. Партія въ крикетъ

Мы видѣли изъ письма мистрисъ Конвей къ ея "безцѣнной Джертрудѣ" что Джекъ Гилль былъ не для всѣхъ въ Гильдербюри-Паркѣ желаннымъ гостемъ. Альджернонъ Врей, единственный сынъ хозяина, былъ, по выраженію этой дамы, "очень милымъ мальчикомъ", да и развѣ наслѣдникъ титула баронета и одного изъ лучшихъ имѣній въ графствѣ можетъ быть чѣмъ-либо инымъ, если онъ слишкомъ не нестерпимъ, а юный джентльменъ о которомъ идетъ рѣчь далеко не былъ таковымъ. Но онъ достигъ той поры жизни когда юноши въ его положеніи начинаютъ чувствовать свое значеніе и желаютъ навязать людямъ постарше себя, да и вообще всему роду человѣческому свои собственные взгляды на жизнь. Однимъ словомъ, онъ лишь только достигъ совершеннолѣтія и любилъ быть вездѣ гдѣ могъ считаться нумеромъ первымъ. Набранные имъ одиннадцать Оскфордцевъ, долженствовавшіе состязаться съ игроками городскаго клуба, принадлежали всѣ къ молокососамъ, которымъ онъ желалъ выказать все свое величіе и великолѣпіе дома господиномъ котораго онъ долженъ былъ быть въ послѣдствіи. Но даже молокососы бываютъ не всегда вѣрны своимъ обѣщаніямъ, особенно въ началѣ лѣтнихъ вакацій, и потому даже когда отецъ его и домашній учитель приняли участіе въ игрѣ, оставалось все-таки еще одно не занятое мѣсто. Ахъ, Боже мой! Этотъ одиннадцатый членъ въ партіи крикетъ, что это за дикое и несносное существо? Какъ трудно поймать его, а разъ онъ пойманъ, какимъ непригоднымъ къ дѣлу оказывается онъ девять разъ изъ десяти случаевъ! Онъ-то именно и сшибаетъ васъ всегда съ ногъ, пропускаетъ мимо мячъ вашего противника, успѣвшаго поймать вашъ мячъ уже дважды, не слышитъ когда ему кричатъ, становится вѣчно не на свое мѣсто, беретъ у васъ перчатки и теряетъ одну изъ нихъ, болтаетъ или зѣваетъ когда ему нужно дѣйствовать, и считаетъ очень милою шуткой когда на его спискѣ является "пара очковъ", то-есть два нуля. Таковъ бываетъ обыкновенно одиннадцатый членъ, но Джекъ Гилль, бывшій въ университетѣ коноводомъ и лучшимъ игрокомъ своей партіи, былъ человѣкъ не такого рода. Добродушный сэръ-Томасъ Врей былъ въ восторгѣ что могъ пріобрѣсти драгоцѣнныя услуги Джека для своей стороны; но сыну его не улыбалась мысль играть вторую скрипку, и онъ объявилъ что ни въ какомъ случаѣ не согласится на это. Кромѣ того онъ давно былъ золъ на нашего Джека, ибо разъ, нѣсколько лѣтъ тому назадъ, тотъ, не обращая вниманія на почтеніе подобающее будущему наслѣднику, поколотилъ его за то что онъ столкнулъ маленькую дѣвочку со ступеней ведущихъ въ тотъ самый ручей въ который Алиса Блоксемъ съ такимъ успѣхомъ закидывала своего "кучера".

Альджернонъ Врей хорошо умѣлъ, когда хотѣлъ, выказать себя въ высшей степени несноснымъ, а рѣзкія манеры и прямодушное обращеніе Джека ставили его въ невыгодное положеніе относительно его болѣе налощеннаго и сдержаннаго противника. Слѣдствіемъ этого было то что оба они дошли до столкновенія въ билліардной, наканунѣ игры въ крикетъ, и Джекъ вышелъ изъ себя и проигрался, потерявъ три изъ пяти червонцевъ взятыхъ имъ у многострадальнаго Ванъ-Вейна, введенный въ рискъ и проигрышъ насмѣшками надъ его игрой одного изъ сподвижниковъ своего молодаго хозяина. Бѣдный Джекъ, привыкшій къ общественной билліардной у "Блека" и къ обществу встрѣчаемому имъ тамъ, игралъ нѣсколько свободнѣе нежели это принято въ загородномъ домѣ джентльмена, и грѣхи его конечно не были прощены ему мастеромъ Альджи.

-- Какъ вы видите, дорогой мой Блектерстъ, замѣтилъ "милый мальчикъ" главному изъ молокососовъ,-- малый этотъ не привыкъ къ обществу джентльменовъ. Онъ совершенно опустился съ тѣхъ поръ какъ оставилъ Мертонъ. Удивляюсь, какъ отецъ могъ пригласить его.

Несмотря на это, "малый этотъ" очаровалъ прочихъ гостей. Въ какіе-нибудь полчаса онъ покорилъ сердце каждаго ребенка въ домѣ.

-- О, мама, посмотрите какъ отлично мистеръ Гилль починилъ мой змѣй!

-- О, папа, мистеръ Гилль обѣщалъ мнѣ сдѣлать лодку которая будетъ плыть!

-- О, тетя, какъ мы сейчасъ хорошо играли съ мистеромъ Гиллемъ!

-- О, няня, я сейчасъ бѣгалъ въ запуски съ мистеромъ Гиллемъ и обогналъ его! раздавалось безпрестанно въ гостиной и въ дѣтской.

Будь Джекъ общественнымъ дипломатомъ и знай онъ, какъ мы всѣ знаемъ, что легче всего заслужить благосклонность матери чрезъ ея дѣтей, онъ не могъ бы поступить искуснѣе; но онъ поступалъ такъ чисто по добротѣ сердечной, и былъ вознагражденъ за это.

Гильдербюри-Паркъ былъ полонъ гостей, съѣхавшихся по случаю состязанія въ крикетъ и сопровождающихъ его празднествъ. Пятеро изъ "одиннадцати" жили въ домѣ. Для остальныхъ, долженствовавшихъ еще пріѣхать, было приготовлено помѣщеніе въ трактирѣ. Остальными посѣтителями были молодая племянница сэръ-Томаса, мужъ ея и ихъ мальчикъ, тотъ самый что желалъ имѣть лодку могущую плавать; мистрисъ Конвей и дочь ея, блѣдная, прекрасная семнадцатилѣтняя дѣвочка, которую дама эта всѣми силами старалась выдавать за ребенка; лордъ и леди Викгемъ и почтенный Перси Блеръ, надежда ихъ рода, тотъ самый что безутѣшно-горестно ревѣлъ надъ своимъ сломаннымъ змѣемъ, пока искусный Джекъ не добылъ веревокъ и клею и не возстановилъ весь былой блескъ его; капитанъ Франклендъ и его молодая жена, и наконецъ старшая и единственная сестра "милаго мальчика", бывшая замужемъ за быстро возвышающимся законовѣдомъ, членомъ Разъѣзднаго Суда, со своими четырьмя отпрысками.

Дама эта взяла на себя роль хозяйки въ домѣ своего отца, овдовѣвшаго вскорѣ послѣ рожденія Альджернона, и на миломъ лицѣ ея сіяло милое выраженіе въ то время какъ она говорила Джеку что маленькій Томъ ея ни за какія блага не соглашается идти спать безъ того чтобы Джекъ, "малый непривыкшій къ обществу джентльменовъ", не подошелъ къ нему и не поцѣловалъ бы его на прощаніе. Итакъ, нашъ повѣса могъ разчитывать на сильныхъ союзниковъ въ случаѣ какихъ-либо непріятностей вслѣдствіе маленькой стычки происшедшей въ билліардной.

И непріятности эти не замедлили явиться на другое же утро за завтракомъ. Джекъ былъ не малымъ свѣтиломъ среди "Птицъ Евы", общества сочинителей, артистовъ, актеровъ и прочихъ особъ съ цыганскими наклонностями, встрѣчавшихся каждый вечеръ не за тысячу верстъ отъ Ковентъ-Гардена, въ одной тавернѣ, и составлявшихъ тамъ нѣчто въ родѣ свободнаго, легкаго и разговорнаго клуба. На собраніяхъ этихъ не обсуждались заранѣе обдуманные, отвлеченные вопросы, но за то каждый посѣтитель стоялъ на томъ чтобъ относиться безъ пощады ко всему написанному, высказанному или сдѣланному прочими.

Совѣтъ ирландскаго Честерфильда своему сыну отправлявшемуся на ярмарку: "гдѣ только увидишь какую-либо голову -- мѣть въ нее", былъ девизомъ "Птицъ Евы". Такимъ образомъ между ними установилось настоящее умственное состязаніе, и горе было бѣдняку потерявшему самообладаніе. Природное остроуміе Джека пріобрѣло еще болѣе мѣткости, если и не утонченности, въ этихъ стычкахъ, и потому когда Альджернонъ Врей попробовалъ, слѣдуя совѣту одного изъ своихъ сподвижниковъ, "хорошенько отдѣлать малаго", то языкъ этого малаго выскочилъ изъ ноженъ и сталъ такъ рѣзать и метать во всѣ стороны, что навѣрное повергъ бы въ прахъ противную сторону, еслибы столкновеніе это происходило среди "Птицъ Евы".

Но теперь ареной была столовая загороднаго дома, гдѣ присутствовали дамы, не привыкшія къ подобнымъ сценамъ и боявшіяся что всякое лишнее слово поведетъ къ ссорѣ, гдѣ считалось недостаткомъ вкуса вести какой либо споръ, даже и о болѣе пріятныхъ предметахъ, и гдѣ, что важнѣе всего, наслѣдникъ Гильдербюри Парка стоялъ на своей собственной навозной кучѣ (извините за неизящное сравненіе), окруженный существами предпочитавшими его карканье музыкѣ небесныхъ сферъ и считавшими его маленькія выходки верхомъ остроумія. Бѣдный Джекъ, взволнованный споромъ и успѣхомъ которымъ онъ, какъ ему казалось, пользовался, не замѣчалъ что именно самая сила и колкость его замѣчаній вредила ему, что дамы разсматривали узоръ своихъ тарелокъ съ необыкновеннымъ вниманіемъ, что добросердечный хозяинъ его безпокойно вертѣлся на креслѣ, и что Альджернонъ (самообольщеніе котораго не дало бы ему почувствовать сарказма самого Джеррольда) сидѣлъ, ухмыляясь, среди своихъ сподвижниковъ, съ видомъ человѣка говорящаго: "Смотрите пожалуста, господа, какъ я заставляю плясать этого медвѣженка ради вашей забавы."

Къ довершенію несчастія, сэръ-Томасъ получилъ письма принудившія его ѣхать въ Медстонъ, по случаю важнаго дѣла въ графствѣ.

-- Я постараюсь воротиться во-время къ нашей игрѣ, сказалъ онъ, когда тильбюри его подкатило по усыпанной щебнемъ дорожкѣ къ окнамъ.-- Пока найдите кого-нибудь на мое мѣсто, и вотъ что, Альджернонъ, прибавилъ онъ, вызывая сына своего на подъѣздъ, -- будь поучтивѣе съ Гиллемъ, прошу тебя.

-- Мистеръ Гилль вашъ гость, а не мой, отвѣчалъ его сынъ; -- не полагаете ли вы что послѣ его послѣднихъ словъ не мѣшало бы дать ему совѣтъ обращаться поучтивѣе со мной.

-- Ты самъ виноватъ въ этомъ, Альджернонъ, и твои глупости заслужили такое обращеніе.

-- Позвольте мнѣ имѣть свое мнѣніе на этотъ счетъ, гордо возразилъ "милый мальчикъ".

-- Разумѣется. Если твоя кожа такъ толста что не чувствуетъ бича, то ты можешь надуваться и подъ его ударами, но мнѣ тяжело видѣть это, продолжалъ его отецъ, забирая вожжи и собираясь ѣхать.-- Послушай моего совѣта, Альджернонъ, и оставь его въ покоѣ. Вспомни что онъ и руками умѣетъ такъ же хорошо справляться какъ головой.

Этотъ намекъ на исторію у ручья, уже упомянутую нами, не способствовалъ смягченію настроенія "милаго мальчика" касательно Джека.

"Еслибъ у моего мальчика была половина Джекова ума, а у Джека десятая доля его самообладанія, какое счастіе это было бы для обоихъ," думалъ баронетъ, уѣзжая изъ дома, "но теперь ужь быть между ними стычкѣ."

Между тѣмъ повѣса нашъ, въ полномъ невѣдѣніи что онъ провинился какимъ-либо образомъ и увѣренный напротивъ что выказалъ себя очень умнымъ, и что Альджернонъ приметъ наказаніе подобно одной изъ "Птицъ Евы", отправился одѣваться къ игрѣ, и выйдя изъ своей комнаты, узналъ что остальные члены "одиннадцати" прибыли, и что все общество отправилось на поле битвы.

"Могли бы мнѣ тоже крикнуть что идутъ туда," подумалъ онъ, готовясь слѣдовать за ними. "Врядъ ли я и знаю кого-нибудь изъ нихъ."

Проходя по парку, онъ встрѣтилъ нарядно одѣтую дѣвицу, кринолинъ которой лишь съ большимъ затрудненіемъ перебирался черезъ садовый плетень.

-- Никакъ это Мегги Грейсъ? сказалъ Джекъ, помогая ей перелѣзть.

-- Дѣйствительно меня зовутъ Грейсъ, сказала красавица, махнувъ головкой, -- но я не знаю почемъ вы это можете знать?

-- Неужели вы хотите увѣрить меня что не узнаете меня, Мегги? Вы вѣдь Мегги, хотя и стали взрослою дѣвушкой?

-- Вы вѣроятно одинъ изъ джентльменовъ пріѣхавшихъ къ крикету? возразила она, смотря на биту и колья которые онъ несъ съ собой.

-- Это не трудно отгадать, отвѣчалъ Джекъ,-- а что, вы теперь переходите когда-нибудь черезъ ручей у Мартиновыхъ кустовъ, Мегги?

Яркая краска залила все лицо дѣвушки. Она пробормотала въ отвѣтъ нѣсколько невнятныхъ словъ и кончила тѣмъ что насмѣшливо спросила его какое ему дѣло до того куда она идетъ?

-- Ровно никакого, возразилъ Джекъ, -- но скажите что вы теперь дѣлаете, Мегги?

-- Иду въ гости къ мистрисъ Стеддольфъ.

-- Я хочу сказать -- какое у васъ теперь занятіе? Чѣмъ вы живете?

-- Скажите пожалуста! Вы ужь что-то очень любопытны!

-- Всегда былъ такимъ, Мегги. Когда-нибудь ужь простужусь я и умру отъ этого.

-- Пожалуста пустите меня; я не хочу чтобы видѣли что я разговариваю съ джентльменами, это не годится, сказала дѣвушка.

-- Значитъ, говорить съ джентльменами когда никто не видитъ можно, Мегги?

-- Пожалуста пустите меня, сударь.

-- Извольте, проходите куда вамъ угодно. Я желалъ бы чтобы вы узнали меня, Мегги, проговорилъ Джекъ, когда она ушла,-- и чтобы вы не были такъ разряжены, прибавилъ онъ, глядя въ слѣдъ ея удаляющейся фигурѣ.-- Шесть лѣтъ тому назадъ я отколотилъ молодаго Врея за то что онъ столкнулъ васъ въ ручей. На васъ было тогда изорванное ситцевое платьице, и вы были порядочною замарашкой. Купанье это вамъ бы и не очень повредило тогда, правду сказать. Съ какихъ поръ стали лѣсные сторожа наряжать своихъ дочерей въ шелковыя платья, въ шляпки въ родѣ пироговъ съ новыми перьями и въ щегольскія ботинки? Это удивительно, право! Эй, да это что-такое?

Прямо на той дранкѣ заборика за которую зацѣпился Меггинъ кринолинъ лежала надписью вверхъ тонкая розовая обертка отъ письма, а на ней стояло: "моей дорогой Марг о ".

-- "Марго", скажите пожалуста! воскликнулъ Джекъ, поднимая конвертъ и видя что записка была уже вынута изъ него.-- Мегги Грейсъ величаютъ "моя дорогая Марго"! Эта любовная записка была вѣрно не отъ какого-нибудь простаго парня. Ты вѣрно изобрѣтеніе какого-нибудь благовоспитаннаго негодяя, прелестный, раздушенный, розовый, подлый лоскутокъ бумаги, и Богъ знаетъ какую дьявольщину содержалъ ты въ себѣ! Бѣдная дѣвушка! Бѣдная дѣвушка!

Онъ обернулся, и взглядъ его уловилъ еще промелькнувшій между деревьевъ клочокъ палеваго платья Мегги. Какое-то тоскливое чувство овладѣло нашимъ повѣсой уже въ ту минуту когда онъ узналъ прежнюю грязную дѣвчоночку столкнутую когда-то въ ручей, въ разряженной по модѣ молодой дѣвицѣ, и замѣтилъ какая она стала красивая. Онъ только-что подивился тому какимъ образомъ дѣвушка въ ея положеніи можетъ пріобрѣтать себѣ такіе наряды, какъ уже разгадка этой тайны сама попалась ему въ руки: "моей дорогой Марго"! Правъ онъ былъ говоря: "бѣдная дѣвушка! бѣдная дѣвушка!", но ему не слѣдовало говорить такъ громко; ибо младшій буфетчикъ возвращавшійся съ лужайки крикета, откуда его послали за горькимъ элемъ, содовою водой и другими угощеніями, слышалъ, проходя мимо, это восклицаніе, видѣлъ какъ Джекъ сунулъ обертку въ карманъ, и объяснилъ себѣ все это совершенно иначе нежели какъ было дѣло.

-- Извините, сударь, сказалъ, ухмыляясь, человѣкъ этотъ,-- но вы опоздаете если не пожалуете туда сейчасъ. Они ужь хотѣли начинать игру когда я пошелъ.

Они уже начали ее, когда Джекъ пришелъ на лужайку. Набранные со всѣхъ сторонъ Оксфордцы проиграли свою партію и стояли внѣ воротъ.

-- О! Наконецъ-то и вы пришли! закричалъ Альджернонъ, хватая мячъ и готовясь пустить его во второй разъ.-- Довольно, Грейсъ, пустите теперь. Грейсъ сталъ за васъ, мистеръ Гилль; будьте такъ добры занять теперь его мѣсто, вонъ у того колышка. Вотъ здѣсь. Благодарю васъ. Ну, всѣ готовы? Начнемъ!

Джекъ вообще мало думалъ объ этой игрѣ; но онъ полагалъ однако что какъ бывшаго университетскаго коновода, его вѣроятно попросятъ завѣдывать одиннадцатью игроками, между которыми не было ни одного имени извѣстнаго въ спискахъ крикета. Онъ обманулся. Мистеръ Врей взялся самъ вести игру и занялъ здѣсь, какъ и повсюду, первое мѣсто, раздавая приказанія съ важнымъ и повелительнымъ видомъ, противостоять которому не было никакой возможности. Первыми двумя противниками ихъ, со стороны городскаго клуба, были: одинъ высокій худощавый человѣкъ съ острымъ лицомъ и молодой джентльменъ въ очень нарядной блузѣ и съ пунцовыми шнурами доходившими до бѣлыхъ башмаковъ его.

Джентльменъ съ пунцовыми шнурами отбросилъ своей битой мячъ назадъ къ коноводу (Альджервону), а за нимъ послѣдовалъ толстый фермеръ, игравшій по старомодному. Онъ не смогъ отразить битой мячъ, отлично пущенный лордомъ Гденмеромъ, стоявшимъ на другомъ концѣ ихъ ряда, противъ мистера Врея, и былъ побитъ въ слѣдующемъ ходу этимъ джентльменомъ. Альджернонъ былъ въ восторгѣ. Двое воротъ были пройдены въ девять ходовъ, и все благодаря его ловкости. Слѣдующимъ противникомъ ихъ былъ веселый, краснолицый человѣкъ во фланелевыхъ панталонахъ, которыя были ему слишкомъ коротки, очень неуклюже владѣвшій битой, совершенно дикимъ и неправильнымъ образомъ. "Милому мальчику" было досадно что пришлось дѣлать два хода противъ остролицаго (отражавшаго каждый мячъ), потому что ему (Альджернону) казался не опаснымъ противникомъ товарищъ его. Но человѣкъ въ короткихъ штанахъ сталъ вдругъ бить вызывающимъ и нестерпимымъ образомъ, бить самымъ не подабающимъ образомъ, отражать всѣ мячи, которые такъ и летали надъ головой Альджернона, воображавшаго что они выбьютъ вотъ сейчасъ средній конъ у противной стороны -- бить, бить до тѣхъ поръ, пока ипровизованный телеграфъ не помѣтилъ 54. Между тѣмъ остролицый господинъ методично огражалъ мячи съ своей стороны, такъ что бита его усталымъ товарищамъ, казалась неутомимой. Лордъ Бленмеръ (воспитывавшійся въ Гарроу и бывшій игрокомъ въ крикетъ до конца ногтей) ловко и твердо пускалъ мячъ и былъ отражаемъ лишь рѣдко. Альджернонъ былъ поспѣшливъ, вспыльчивъ, необдуманъ, и оба, какъ остролицый такъ и товарищъ его, дѣлали изъ него что хотѣли. Несмотря на это, "милый мальчикъ" былъ слишкомъ доволенъ собой, чтобы подумать о какомъ-либо измѣненіи.

Итакъ игра продолжалась, и когда въ половинѣ втораго пріѣхала карета Блексемовъ, то на столбѣ стояло 67, и лишь двое воротъ были пройдены.

Алиса Блексемъ, страстная любительница всѣхъ игръ, пришла въ сильное негодованіе услыхавъ о положеніи дѣлъ и о томъ что Джекъ не былъ выбранъ коноводомъ.-- Знай я что Альджернонъ Врей выставитъ себя такимъ дуракомъ, сказала эта прямодушная дѣвица, -- я бы не пріѣхала. Досадно видѣть какъ игра ни за что ни про что пропадаетъ.

Досаду ея раздѣляли, разумѣется, ея сестрицы.

-- Мы, знаете, только затѣмъ и пріѣхали, говорили онѣ,-- чтобы быть съ милой Алисой. Она такъ любитъ смотрѣть на игру въ крикетъ и понимаетъ все что до нея касается. Какая жалость что мистеръ Врей такъ плохо ведетъ дѣло. Затѣмъ Аделаида отправилась по изгородямъ искать жуковъ и пр., а Мабель начала срисовывать страшнаго остролицаго человѣка, лицевые мускулы котораго она нашла превосходными.

Часы пробили два, телеграфъ показывалъ 80. Лужайка была полна гостей изъ парка и окрестностей его. Прибыла музыка и заиграла "Мабелевы вальсы". День не могъ бы быть прекраснѣе, и дамы (которыхъ было не мало) увѣряли что все шло восхитительно и что игроки въ крикетъ чрезвычайно мило играютъ.

Все это просто точило Алису.-- Посмотрите-ка, сказала она мистрисъ Конвей, лепетавшей восторженныя похвалы всѣмъ и всему,-- видите ли вы человѣка этого, въ сѣрой блузѣ, около того камышка?

-- Если не ошибаюсь, это тотъ умный мистеръ Гилль, возразила эта дама, приставляя къ глазу золотой лорнетъ.-- Какъ онъ милъ.

-- Бьюсь объ закладъ, продолжала Алиса, начиная волноваться, -- что за исключеніемъ лорда Гленмера, онъ побьетъ ихъ всѣхъ, а его не выбрали коноводомъ.

-- Но я увѣрена что милый мистеръ Врей отлично ведетъ дѣло, отвѣчала та.-- Посмотрите-ка. Прекрасно, прекрасно! Я увѣрена что онъ выиграетъ.

Восторгъ мистрисъ Конвей былъ вызванъ тѣмъ что человѣкъ въ короткихъ штанахъ отразилъ высоко подпрыгнувшій мячъ, пущенный ея героемъ.

Нарядно и изящно одѣтая, и еще очень красивая, дама эта обладала искусствомъ сосредоточивать на себѣ если и не восхищеніе, то вниманіе всего того общества среди котораго она находилась. Этого она достигала тѣмъ что постоянно публично признавала себя самою безпомощною, неразумною особой въ мірѣ. Не будетъ ли капитанъ А. настолько добръ подвинуть немножко напередъ ея стулъ: она такъ страшно неповоротлива. Не потрудится ли мистеръ Б. раскрыть за нее зонтикъ ея: она такъ ужасно неловка. Не позволитъ ли мистрисъ С. своему милому маленькому мальчику подойти къ ней и объяснить ей игру: она такъ страшно глупа что никакъ не можетъ понять ее. Еслибы преподобный мистеръ Д. былъ такъ добръ загородить ее чѣмъ-нибудь, для того чтобы въ нее не попалъ какъ-нибудь мячъ: она такая ужасная трусиха, и т. д., и каждая просьба сопровождалась такою сладкою улыбкой, и такія благодарности слѣдовали за каждою маленькою услугой оказанною ей, что становилось просто наслажденіемъ быть ея рабомъ.

Само собою разумѣется что всѣ женщины ненавидѣли ее и считали ее нестерпимою притворщицей, опаснымъ и лукавымъ созданіемъ, но до этого мистрисъ Конвей не было никакого дѣла. Она не обращала вниманія на женщинъ и на то что онѣ думали о ней; но въ то же время она никогда не давала имъ повода взводить на нее какое-нибудь серіозное обвиненіе. Добрые мущины считали ее пустою, но безвредною особой. Недобрые мущины имѣли насчетъ ея свое особенное мнѣніе, основанное на безпрерывной игрѣ ея прекрасныхъ глазъ и выразительной улыбкѣ. Какъ добрые такъ и недобрые мущины одинаково ошибались. Въ характерѣ мистрисъ Конвей было болѣе змѣинаго нежели голубинаго элемента. Женщины были правы на ея счетъ, какъ онѣ всегда бываютъ правы въ обсужденіи особъ своего пола.

Мы уже знаемъ что она жила врозь съ мужемъ, и мы слышали увѣреніе мистрисъ Виллертонъ что въ этомъ случаѣ вина была никакъ не на ея сторонѣ. Дѣйствительно, если вѣрить половинѣ всего того что говорили о проступкахъ ея мужа, ей ничего не оставалось болѣе какъ разойтись съ нимъ. Касательно его поведенія мнѣнія всѣхъ были одинаковы, и онъ самъ добровольно подтвердилъ всѣ обвиненія поднявшіяся противъ него, оставивъ страну безъ малѣйшей попытки опровергнуть ихъ. Оттѣнокъ грусти лежалъ съ тѣхъ поръ на лицѣ пострадавшей женщины, лицѣ которому вышеупомянутая улыбка придавала большую привлекательность. живи она въ давно минувшіе дни, сотни рыцарей готовы были бы идти разыскивать по свѣту ея коварнаго и жестокаго повелителя и вызвать его не смертельный бой. При настоящемъ же положеніи дѣлъ, многіе изъ друзей ея совѣтовали ей привлечь его въ пещеру того всемогущаго волшебника который однимъ розмахомъ пера въ силахъ расторгнуть брачныя узы, будь онѣ даже скрѣплены архіепископомъ съ помощью декана, и будь нѣкогда самъ Гименей приглашенъ на это торжество. Но нѣтъ, она никогда не рѣшится на это, ради своего дорогаго дитяти, и рѣшеніе это, неоднократно сопровождаемое слезами, заставило ее не мало выиграть во мнѣніи ея болѣе строгихъ знакомыхъ.

Мистрисъ Конвей дѣлала большую ошибку, въ которую ее вовлекъ вѣчный совѣтникъ ея пола -- тщеславіе. Она не хотѣла видѣть что ея дочь "ея дорогое дитя" перестала уже быть ребенкомъ, и продолжала одѣвать ее и обращаться съ ней какъ съ ребенкомъ, хотя ей и минуло уже семнадцать лѣтъ и она на цѣлый вершокъ переросла свою мать. Это служило поводомъ къ разспросамъ о ея собственныхъ лѣтахъ и предметомъ не благосклонныхъ толковъ.

Констанція Конвей сидѣла рядомъ съ матерью, одѣтая, среди этого блестящаго собранія, въ простенькое темное полотняное платьице, пристально слѣдя за игрой и громко дѣлая замѣчанія насчетъ ея сосѣдкѣ своей Алисѣ Блексемъ, заставившія наконецъ въ удивленіи воскликнуть эту молодую дѣвицу:-- Да почемъ вы столько знаете о крикетѣ?

Констанція бросила испуганный взглядъ на мать свою и поспѣшно шепнула:

-- Молчите! Пожалуйста не спрашивайте меня.

-- Ахъ вы, странное дитя!

Дѣйствительно, это было очень странное дитя. Дитя? именно это выраженіе не шло къ ней! Не было ничего дѣтскаго въ этихъ большихъ, грустныхъ карихъ глазахъ, въ этомъ безцвѣтномъ и тревожномъ лицѣ, съ такимъ умоляющимъ видомъ смотрѣвшемъ на Алису, прося ее молчать.

Честная, простосердечная Алиса готова была брякнуть еще какое-нибудь замѣчаніе, могущее придтись очень некстати, но вниманіе ея было отвлечено внезапною остановкой въ игрѣ, причиненной событіемъ не болѣе и не менѣе важнымъ, какъ пріѣздъ сэръ-Томаса.

-- Какъ я рада! воскликнула Алиса,-- теперь наконецъ будетъ перемѣна.

И дѣйствительно произошла перемѣна. Первыя слова добродушнаго сквайра были обращены къ Джеку, которому онъ указалъ на тройное число помѣченное теперь на телеграфѣ. Джекъ избѣгалъ очевидно отвѣта, тогда сквайръ обратился къ своему сыну, и веселое выраженіе исчезло на минуту съ лица его, въ то время какъ онъ отвелъ юнаго джентльмена въ сторону и сказалъ ему на ухо нѣсколько словъ. Затѣмъ они воротились, игроки были созваны, и собранъ совѣтъ, слѣдствіемъ котораго было то что мячъ былъ переданъ Джеку, занявшему мѣсто Альджернона и ставшему коноводомъ.

-- Пойдемте къ палаткамъ, сказала Алиса, беря Констанцію Конвей за руку,-- тамъ мы будемъ ближе къ воротцамъ, а теперь начнется настоящій крикетъ.

-- Можно мнѣ идти, мама? спросила Констанція.

-- Разумѣется, милочка. Какъ добра милая миссъ Блексемъ что беретъ тебя съ собой. И пожалуйста, скажите мнѣ, милая моя, вѣдь вы такая умная, кто выигралъ?

-- Никто еще пока не выигралъ, коротко возразила. Алиса (мистрисъ Конвей не принадлежала къ числу ея любимицъ),-- но теперь городскіе не долго оставятъ поле за собой.

И она отошла отъ нея.

Джекъ размѣрилъ глазами пространство предъ собой, ловко замахнулся и въ первый разъ въ сегодняшней игрѣ пустилъ мячъ. Мимо! Второй мячъ -- мимо! Третій -- мимо! настолько мимо что далеко надо было бѣжать чтобы поймать его наконецъ, и три хода пропали. Алисѣ становилось жарко и немного совѣстно за себя, какъ всегда бываетъ и со мной и съ вами, дорогой читатель, когда мы видимъ что тотъ который, по нашему мнѣнію, долженъ былъ отличиться, вдругъ проваливается. Альджернонъ пожалъ плечами и отвернулся, какъ бы потому что на игру эту не стоило и смотрѣть. Пятый мячъ, пущенный уже гораздо тише, былъ отброшенъ, а остальные три (необходимые для окончанія партіи) были пущены далеко не прямо.

Новый коноводъ на другомъ концѣ попробовалъ тогда пускать очень медленно изъ-подъ руки своей мячи и сдѣлалъ это до такой степени медленно и плохо что даже отражавшіе его противники смутились повидимому; затѣмъ Джекъ снова пошелъ. Первый мячъ -- мимо, по обыкновенію, слѣдующіе четыре были пущены прямо, два послѣдніе попали въ остролицаго, такъ что тотъ снова отскочилъ къ своимъ воротцамъ и принужденъ былъ потереть свои щиколки.

-- Отлично! въ восторгѣ вскричала Алиса.-- Наконецъ-то онъ даетъ себя знать.

-- Хотите биться объ закладъ, мистеръ Дейкъ, обратилась взволнованная дѣвушка къ молодому фермеру, готовившемуся въ свою очередь вступить въ ряды,-- что вамъ не остается сдѣлать еще и тридцати партій!

-- Извольте, на что вамъ угодно, миссъ Блексемъ.

-- Хорошо, на дюжину перчатокъ.

-- Извольте, съ удовольствіемъ.

-- По-рукамъ.

Первый мячъ, пущенный въ свою очередь медленнымъ коноводомъ, былъ отраженъ сильно, но немного черезчуръ быстро, человѣкомъ въ короткихъ штанахъ. Онъ полетѣлъ по воздуху, и Джекъ очутился прямо подъ нимъ. Солнце ударяло прямо ему въ глаза, и когда увидали что онъ, повернулся спиной къ тому мѣсту, куда полетѣлъ мячъ, то всѣ подумали что онъ потерялъ его изъ виду. Но прежде нежели кто-либо замѣтилъ что мячъ достигъ его рукъ, онъ уже снова былъ пущенъ имъ на воздухъ среди громкихъ криковъ:

-- Славно поймалъ!

Игра приняла новый оборотъ. Въ слѣдующую очередь свою, Джекъ побилъ остролицаго. Въ слѣдующую затѣмъ, осталось лишь двое воротъ: одни были сбиты медленнымъ коноводомъ, а Джекъ взялъ послѣднія. Въ послѣднія десять партій, лишь пять мячей были отброшены битой, и городскіе были "внѣ воротъ" послѣ 119 ходовъ! Алиса выиграла свои перчатки,

-- О Джекъ! воскликнула она, -- еслибы съ самаго начала васъ поставили на конъ!

Подобныя замѣчанія были сдѣланы и мистеру Врей, соизволившему возразить на это, въ видѣ извиненія, что хуже всего при набранныхъ со всѣхъ концовъ одиннадцати игрокахъ, то что не знаешь никогда ихъ силы; и въ этомъ общій голосъ подтвердилъ его мнѣніе.

Sic transit gloria mundi! Два года тому назадъ имя Джека Голля было въ устахъ каждаго Оксфордца. Онъ былъ предводителемъ одиннадцати, первымъ игрокомъ на билліардѣ во всемъ университетѣ и могъ бы попасть въ число восьми, не будь онъ слишкомъ лѣнивъ для этого. Прошло двадцать четыре мѣсяца, и онъ былъ позабытъ до тѣхъ поръ пока мячи не пошли опять выбивать колья, и люди принуждены были спросить кто онъ такой? Sic transit!

-- Вотъ что Джекъ, сказала ему Алиса, въ промежуткѣ наступившемъ въ игрѣ.-- Мы имѣемъ въ виду большую игру. Я буду сражаться съ Констанціей Конвей, а вамъ достанется работы съ обѣихъ сторонъ.

-- Хорошо, отвѣчалъ Джекъ, и обратясь къ Констанціи прибавилъ, чтобы сказать что-нибудь:-- Вы видали много такихъ игръ?

-- О, да; я часто ходила смотрѣть какъ игралъ папа. Онъ превосходный игрокъ въ крикетъ.

-- Ужь не тотъ-ли это Конвей -- Джорджъ Конвей? спросилъ Джекъ.

-- О, да; а вы его знаете?

-- Какъ же, знаю; но я не думаю чтобъ онъ помнилъ меня. Я былъ еще мальчуганомъ въ Итонѣ, когда онъ разъ явился играть противъ нашихъ съ Меринсбонскимъ клубомъ. Я долженъ былъ помогать, и онъ долго училъ меня прежде чѣмъ началась игра. Я старался изо всѣхъ силъ, а когда раздался колокольчикъ, то слышалъ какъ онъ сказалъ нашему коноводу что "изъ этого мальчугана выйдетъ славный игрокъ въ крикетъ." Я ужасно возгордился этимъ. На другой день я прошелъ мимо него въ то время какъ онъ стоялъ около рестораціи Кристофера. Онъ позвалъ меня туда, угостилъ стаканомъ вина и подарилъ мнѣ полуимперіалъ. Со мной обошлись такимъ образомъ въ первый разъ въ моей жизни, миссъ Конвей, продолжалъ нѣсколько печально нашъ повѣса, -- потому что у меня нѣтъ въ Англіи ни родныхъ, ни друзей и.... и въ глазахъ моихъ Джорджъ Конвей сталъ чѣмъ-то въ родѣ полубога. Что касается до игръ, то онъ былъ полубогомъ; нѣтъ въ Англіи человѣка который бы одолѣлъ его въ крикетъ, на билліардѣ и въ другихъ играхъ; а судя по его добротѣ къ бѣдному маленькому мальчишкѣ, какимъ я былъ тогда, я увѣренъ что онъ славный, добрый малый!

Джекъ болталъ не замѣчая телеграфическихъ знаковъ дѣлаемыхъ ему Алисой, а переставъ говорить и взглянувъ на Констанцію, онъ увидалъ что большіе каріе глаза ея были пристально устремлены на него и полны слезъ.

-- Я думаю теперь ужь онъ бросилъ играть въ крикетъ? прибавилъ Джекъ, видя что Констанція не отвѣчаетъ.

-- Да, я думаю, то-есть я полагаю что да, отвѣчала она, отворачиваясь и тревожно дергая шнуры палатки.

Снова телеграфическіе знаки начались, но Джекъ былъ такъ полонъ воспоминаній о своемъ прежнемъ полубогѣ что и не замѣчалъ ихъ.

-- Вы полагаете? Да кому же знать это лучше васъ?

Горючія слезы заструились по блѣдному лицу, отвернувшемуся окончательно отъ настойчиваго разспрощика.

-- Вотъ уже шесть лѣтъ какъ я не видала папа, рыдала она.-- Онъ болѣе не бываетъ у насъ. Онъ.... О! мистеръ Гилль, я не должна говорить о немъ! Я очень дурно сдѣлала что начала о немъ, но пожалуста, пожалуста не говорите мама!

-- Какой вы безтолковый, Джекъ! сказала прямодушная Алиса, какъ скоро они остались вдвоемъ.-- Развѣ вы не видали какъ я дѣлала вамъ знаки молчать?

-- Нѣтъ, не видалъ, а въ чемъ дѣло?

-- О! Я не могу сказать вамъ, спросите папа.

Джекъ спросилъ папа въ тотъ же день и узналъ отъ него исторію разлуки мистера и мистрисъ Конвей.

-- Ну ужь этого не знаю, сказалъ онъ.-- Все это можетъ быть такъ, не спорю; но я сужу о человѣкѣ по тому что вижу. Джорджъ Конвей былъ добръ ко мнѣ, а судя по тому какъ дочь его глядѣла на меня въ то время какъ я расхваливалъ его, я даю голову на отсѣченіе что онъ не былъ жестокъ съ нею.

-- Ну, по этому можно видѣть, милый другъ мой, возразилъ мистеръ Блексемъ,-- до какой степени можетъ обмануть васъ впечатлительная натура ваша. Именно вслѣдствіе того что эта самая молодая дѣвушка говорила о своемъ отцѣ, свѣтъ и составилъ себѣ настоящее мнѣніе о немъ.

-- Если такъ, то она маленькое животное! воскликнулъ Джекъ, и я никогда ни въ чемъ не повѣрю больше какой бы то ни было дѣвчонкѣ.

Съ этими словами онъ отправился въ палатку служившую уборною, чтобы посмотрѣть когда наступитъ его чередъ "выходить", такъ какъ его сторона начала свои дѣйствія противъ остролицаго человѣка и толстаго фермера, быстро пускавшаго мячъ изъ-подъ руки и готоваго, казалось, полетѣть самъ вслѣдъ за нимъ. Списокъ игроковъ былъ написанъ на полулистѣ почтовой бумаги и пришпиленъ булавкой къ стѣнѣ. Джеку было пріятно видѣть что его искусство было признано наконецъ, и что имя его красовалось на почетномъ мѣстѣ -- у третьихъ воротъ. Но пробѣжавъ глазами списокъ, онъ почувствовалъ что его точно что-то кольнуло въ сердце. Гдѣ видѣлъ онъ прежде этотъ самый почеркъ? Въ одинъ мигъ найденный имъ въ паркѣ конвертъ очутился въ его рукахъ, и угрюмая тѣнь омрачила лицо его, когда онъ сталъ сравнивать почеркъ. Имя одного изъ игроковъ стоявшее около его имени было Мартинъ. Мар. на спискѣ и Мар. въ словѣ Марго, красовавшемся на конвертѣ, были совершенно одинаковы. Не менѣе разительное сходство было и во всѣхъ прочихъ буквахъ встрѣчавшихся какъ въ спискѣ, такъ и на оберткѣ письма. Кто же писалъ все это?

Въ палаткѣ не было никого кромѣ одного изъ домашнихъ слугъ сторожившаго платье, часы и другія вещи игроковъ. Джекъ обратился къ нему.

-- Не знаете ли вы кто писалъ этотъ списокъ?

-- Какже, сударь, его писалъ мистеръ Врей.

-- Почемъ вы это знаете?

-- Да я самъ видѣлъ, сударь. Онъ написалъ его на своей битѣ и потомъ самъ, своею рукой, прикололъ къ стѣнѣ.

Холодная дрожь пробѣжала по тѣлу Джека когда онъ вторично сравнилъ оба почерка. Почеркъ этотъ былъ размашистый, немного уходившій вкось, свойственный почти всѣмъ молодымъ студентамъ; но было что-то особенное, своеобразное въ росчеркѣ и перекрещиваніи нѣкоторыхъ буквъ.

-- Да проститъ мнѣ Богъ, думалъ Джекъ, выходя изъ палатки,-- если какое-нибудь гадкое, мелкое личное недоброжелательство заставляетъ меня напрасно осуждать его, но....

Ахъ, это покажет ся слово это такое маленькое, а между тѣмъ мысли возбужденныя имъ тяжело лежали на сердцѣ Джека Билля во все продолженіе этого свѣтлаго дня. Громче и внятнѣе нежели когда-либо произносили губы, звучалъ въ его душѣ отголосокъ словъ: "бѣдная дѣвочка, бѣдная Merrit".

Это и было можетъ-быть причиной того что онъ не отличился болѣе въ игрѣ. Онъ ужь не могъ предаться ей всею душой. Мысли его все носились вокругъ бѣдной, хорошенькой дурочки, въ палевомъ шелковомъ платьѣ, бывшей чьею-то "дорогою Марго". Благоразумный или по крайней мѣрѣ хладнокровный человѣкъ сталъ бы въ этомъ случаѣ разсуждать слѣдующимъ образомъ:-- Какое мнѣ дѣло до этой дѣвочки? Дѣвочки которую молодой сквайръ столкнулъ въ ручей лѣтъ восемь тому назадъ, и которая стала теперь "его дорогою Марго"? Какое мнѣ дѣло до того, если онъ повергнетъ ее теперь и въ болѣе темныя и безпощадныя волны? Развѣ она не довольно велика уже и самостоятельна чтобы самой заботиться о себѣ? Или, развѣ у нея нѣтъ отца и матери, или братьевъ и сестеръ, или родныхъ и друзей, которыхъ дѣло заботиться о ней? Изъ-за чего стану я поднимать тревогу изъ-за нея въ домѣ въ которомъ мнѣ и безъ того не очень по себѣ?

Но Джекъ не былъ ни благоразумнымъ, ни хладнокровнымъ, а лишь мягкосердечнымъ малымъ, хорошо знавшимъ какъ кончаютъ обыкновенно деревенскія дѣвушки къ которымъ пишутъ на тончайшей розовой бумагѣ, называя ихъ "дорогими Марго", и онъ находился въ сильномъ волненіи какъ ему надлежало вести себя.

Наконецъ въ немъ мелькнула мысль что лучше всего будетъ переговорить обо всемъ этомъ со старою Полли. Полли приходилась чѣмъ-то въ родѣ родственницы Брейсамъ и могла высказать имъ многое, чего онъ (Джекъ) не могъ сообщить имъ. Онъ устроитъ все это вдвоемъ съ Полли, и успокоенный этимъ рѣшеніемъ, онъ думалъ что покончитъ съ этою мыслью; но нѣтъ. Онъ такъ болѣе и не отличился въ крикетѣ и былъ необыкновенно задумчивъ и разсѣянъ въ теченіе всего вечера, послѣдняго вечера проведеннаго имъ въ Паркѣ.

Добросердечная мистрисъ Клеръ, женское чутье которой подсказало ей что дѣло не ладно, подошла къ нему въ то время какъ онъ мрачный сидѣлъ въ углу и предложила купить у него всѣ его мысли.

-- Онѣ не стоятъ ни одного пенни, возразилъ Джекъ, просвѣтлѣвъ немного,-- онѣ касаются меня самого.

-- Тѣмъ стыднѣе для васъ, сказала прекрасная молодая женщина, садясь рядомъ съ нимъ; но шутки въ сторону, -- я боюсь что ваше посѣщеніе здѣсь было не особенно пріятно.

-- Дѣйствительно оно не было пріятно, отвѣчалъ Джекъ съ своимъ обычнымъ прямодушіемъ.

-- Мнѣ это очень жаль.

-- О! Объ этомъ не стоитъ говорить. Братъ вашъ и я, мы теперь не очень-то ладимъ другъ съ другомъ. Онъ сталъ слишкомъ важенъ для меня. Я человѣкъ ему не подходящій, да и онъ мнѣ тоже; поэтому чѣмъ меньше мы будемъ вмѣстѣ, тѣмъ лучше.

-- Вы часто бываете въ гостяхъ въ Лондонѣ, Джекъ? спросила мистрисъ Клеръ послѣ далеко не пріятнаго молчанія.

-- Въ гостяхъ? Нѣтъ, т.-е. что вы подразумѣваете подъ гостями?

-- Да вамъ бы слѣдовало бывать, право слѣдовало бы, Джекъ. Не хорошо для такого молодаго человѣка какъ вы быть все одному.

-- Но я не все бываю одинъ; у меня пропасть друзей, славныхъ малыхъ, получше тѣхъ что вертятся вокругъ Альджернона, возразилъ нѣсколько обиженный Джекъ.

-- Я увѣрена въ этомъ, увѣрена; но милый мой Джекъ, придерживаетесь ли вы общества женщинъ? Славные малые, какъ вы называете ихъ, очень хороши въ своемъ родѣ, но избѣгая общества женщинъ, молодой человѣкъ становится.... становится....

-- Невѣжливымъ, грубымъ и неотесаннымъ, не такъ ли? прервалъ ее нашъ повѣса.

-- Именно такъ.

-- То-есть такимъ какъ я.

-- Какимъ вы можете стать, если не будете слѣдить за собой.

-- Вы жестоки ко мнѣ, Джерти.

-- Ну вотъ, какъ я рада что вы назвали меня попрежнему! воскликнула она.-- Теперь мнѣ кажется точно прежнія времена воротились снова, и я могу говорить съ вами не стѣсняясь ничѣмъ. Ахъ, Джекъ, вѣдь я знала васъ еще такимъ же маленькимъ какъ мой Томъ, который теперь такъ любитъ васъ. Если я послѣ того не могу говорить съ вами откровенно, такъ кто же еще можетъ? Не моя вина, Джекъ, если мы такъ рѣдко видѣлись въ послѣднее время. Отчего вы ни разу не навѣстили насъ?

-- Я не знаю гдѣ вы живете.

-- О! Джекъ, какъ будто каждый адресный списокъ не могъ сообщить вамъ этого!

-- Я не вожусь со знатью подобною вамъ. Я невѣжливъ, грубъ и неотесанъ.

-- Да, когда вы говорите подобнымъ образомъ. Стыдно вамъ, Джекъ!

Дѣйствительно, на добромъ лицѣ его старой пріятельницы появилось нѣчто заставившее его устыдиться самого себя.

-- Простите меня, пробормоталъ онъ,-- я.... я....

-- Вы устали отъ сегодняшней игры, а я пристаю къ вамъ.

-- О, нѣтъ, нѣтъ! Пожалуйста не уходите, заговорилъ онъ, видя что она хочетъ вставать.-- Вы вполнѣ правы и столько же добры, какъ и правы; я знаю что даромъ трачу время и пренебрегаю случаемъ сдѣлаться чѣмъ-нибудь порядочнымъ; что я веду скверную жизнь, что бы ни говорили.

-- Я не знаю какую жизнь вы ведете, Джекъ, возразила мистрисъ Клеръ,-- да и не мое дѣло разспрашивать васъ. Я только вижу что вы не привыкли къ тому обществу въ которомъ имѣете право вращаться. Я говорю вамъ это какъ старый другъ вашъ, Джекъ, а не съ цѣлію огорчить васъ. Мнѣ это очень жаль, другъ мой, очень жаль, право.

-- Но что же такое я сдѣлалъ, чортъ возьми!

-- Тише! Не волнуйтесь такъ, и не говорите такъ громко.

-- Я желалъ бы никогда не пріѣзжать сюда!

-- А я, напротивъ, такъ очень рада что вы пріѣхали. Вы будете здѣсь всегда желаннымъ гостемъ, Джекъ.

-- Да, въ особенности для вашего брата.

-- Альджернонъ еще пока не хозяинъ Гильдербюри-Парка, и надѣюсь, еще долго, долго не будетъ имъ.

-- Аминь.

-- А вы всегда будете желаннымъ гостемъ и въ Глочестеръ-Гарденъ, Джекъ. Мужъ мой будетъ очень радъ познакомиться съ вами, а мой домъ слыветъ не скучнымъ домомъ.

-- Иначе и быть не можетъ, такъ какъ вы хозяйка.

-- Благодарю за комплиментъ. Вы начинаете исправляться. Итакъ, вы вѣдь часто будете навѣщать насъ, Джекъ?

-- Буду, буду и благодарю васъ. Джерти, будь у меня сестра подобная вамъ, будь у меня кто-нибудь, кто бы говорилъ со мной такъ какъ вы.... я бы....

-- Ну, хорошо, хорошо, оставимте это, сказала мистрисъ Клеръ, вставая и заканчивая разговоръ, потому что въ голосѣ повѣсы нашего зазвучало, а въ глазахъ его заблистало нѣчто чего не слѣдовало видѣть и слышать другимъ.-- Пойдемте и развеселите немножко общество. Всѣ что-то поглупѣли какъ будто, пойдемте.

Джекъ повиновался, и мало-по-малу его обычное веселое настроеніе воротилось. Онъ устроилъ шараду въ дѣйствіи и представилъ въ лицахъ нѣкоторыхъ изъ извѣстныхъ актеровъ, чѣмъ заслужилъ общія рукоплесканія; а когда дамы удалились, то прибавилъ еще представленіе того какъ мило пугается мистрисъ Конвей когда при ней откупориваютъ бутылку содовой воды, вслѣдствіе чего вся комната залилась громкимъ хохотомъ. Но къ несчастію, дама эта незамѣтно воротилась за своимъ платкомъ или вѣеромъ, или чѣмъ-то позабытымъ ею, и была тоже зрительницей этой сцены. Вслѣдствіе этого-то и воспослѣдовалъ неблагосклонный приговоръ выраженный ею въ припискѣ ея письма къ мистрисъ Виллертонъ.

Несмотря на утомленіе, Джекъ мало спалъ въ эту ночь. Добрыя слова Джертруды Клеръ преслѣдовали его, и онъ все болѣе и болѣе сознавалъ ихъ справедливость. Онъ становился невѣжливъ, грубъ и неотесанъ, и кончитъ тѣмъ что совсѣмъ пропадетъ, если будетъ еще долѣе продолжать вести эту цыганскую жизнь. Надо наконецъ твердо рѣшиться работать и сдѣлаться уважаемымъ членомъ общества. Представьте себѣ только каково имѣть домъ въ Глочестеръ-Гарденъ и женщину подобную Джертрудѣ Клеръ хозяйкой и красой этого дома.

Блексемскія дѣвочки, со всѣми ихъ странностями, были все-таки собесѣдницы не въ примѣръ лучше Баркера, Тедди Прейса и подобныхъ имъ личностей. Да, да, онъ непремѣнно начнетъ въ своей жизни новую, чистую страницу, броситъ всѣ эти негодныя знакомства и вступитъ въ порядочное общество. Чрезъ нѣсколько дней онъ долженъ получить деньги за четверть года. Онъ заплатитъ всѣ долги свои и тогда долженъ будетъ писать или рисовать, или что-нибудь дѣлать. Помня свои прежніе промахи и не сдержанныя намѣренія, онъ рѣшился расплатиться со всѣми долгами и этимъ принудить себя загладить всѣ свои проступки. Затѣмъ большіе, выразительные глаза дочери Джорджа Конвея какъ бы устремились на него среди мрака, и онъ ломалъ себѣ голову надъ тѣмъ что видѣлъ самъ въ ея лицѣ и надъ тѣмъ что говорилъ ему о ней мистеръ Блексемъ, и все думалъ объ этомъ, пока наконецъ не заснулъ.

ГЛАВА XI. "Мгла" на Констанціи Конвей

Джекъ Гилль воротился на старую квартиру свою, на слѣдующій день послѣ крикета, полный благихъ намѣреній и сейчасъ же отвелъ душу съ "Полли Prima", касательно своихъ опасеній насчетъ бѣдной Мегги, скрывъ однако отъ нея открытіе конверта адресованнаго къ "дорогой Марг о " и возникшія вслѣдствіе этого въ душѣ его подозрѣнія. Не было пока надобности точно опредѣлять опасность; довольно было лишь намекнуть на нее.

-- Сохрани меня Богъ, Полли, сказалъ онъ, докончивъ свою рѣчь,-- отъ какой-либо клеветы на эту дѣвушку. Я и вѣрить не могу чтобъ она пошла на дурное дѣло; но вы сами знаете что палевыя шелковыя платья, лайковыя перчатки, да шляпки съ перьями -- именно все такія приманки какія обыкновенно ставитъ злой духъ хорошенькимъ дурочкамъ въ родѣ Мегги, и въ подобныхъ случаяхъ право лучше дѣйствовать быстро нежели медленно; не такъ ли, Полли?

Старая кормилица его выслушала его рѣчь, прерывая ее частыми воздыханіями и безпрестанно покачивая своею доброю сѣдою головой, и рѣшила наконецъ что теперь дѣвушки такъ стали вести себя что просто ужасъ, такъ что.... тутъ краснорѣчіе измѣнило ей, и такъ какъ рядъ окороковъ, развѣшенныхъ подъ потолкомъ, къ которому она обратилась, взывая противъ возрастающей испорченности своего пола, не оказалъ ей никакой помощи, для достойнаго обличенія его порочности, то она сняла свои очки, протерла ихъ старательно и спросила Джека: кто же онъ такой?

-- Не знаю, Полли, возразилъ Джекъ, нѣсколько смущенный такимъ прямымъ вопросомъ, -- да еслибъ и зналъ, то вѣроятно не сказалъ бы вамъ. Дѣвушкѣ отъ этого не было бы легче, сами знаете, а между тѣмъ это подняло бы исторію. Я терпѣть не могу исторій. Уговорите старика Грейса услать ее куда-нибудь. Все равно куда, только бы подальше отсюда. Чортъ возьми, Полли, давно пора ей поступить куда-нибудь въ услуженіе или вообще взяться за какое-нибудь дѣло. Вѣдь всѣ другія дѣвушки, въ ея положеніи, оставляютъ же свои дома и сами зарабатываютъ себѣ хлѣбъ. Устройте это такимъ образомъ, Полли, и все обойдется благополучно. Васъ они охотно послушаются, но если я вздумаю пойти къ Грейсу и сказать ему: "Дочь ваша ведетъ себя не какъ слѣдуетъ, принимай подарки отъ такого-то или отъ такого-то, отъ людей съ которыми ей нечего и знаться", то онъ прошибетъ мнѣ голову, да и подѣломъ.

Итакъ, послѣ многихъ возраженій со стороны Полли, насчетъ того что она не любитъ мѣшаться въ чужія дѣла, рѣшено было что она подастъ дружескій совѣтъ старому лѣсничему, и такъ какъ пышные наряды Марго служили предметомъ толковъ всей деревни, то она (мистрисъ Проссеръ), какъ одна изъ старѣйшихъ и почтеннѣйшихъ жительницъ ея, сочла де долгомъ открыть ему глаза.

Вслѣдъ за этимъ рѣшеніемъ самъ Проссеръ воротился къ обѣду домой, съ порученіемъ отъ миссъ Блексемъ къ Джеку; она сообщала ему что большое состязаніе въ крикетъ, предполагаемое между ею и Констанціей, имѣетъ быть сегодня, и что онѣ ждутъ Джека къ завтраку сейчасъ же, или если можно, еще скорѣе.

Во время вчерашней игры было рѣшено что Констанція проведетъ слѣдующій день у Блексемовъ, или собственно говоря, у Алисы, почувствовавшей сильное расположеніе къ блѣдной, молчаливой дѣвушкѣ. То что каждый членъ этого независимаго семейства могъ принимать у себя своихъ собственныхъ знакомыхъ и могъ приглашать ихъ когда ему вздумается, было вполнѣ согласно съ правилами Блексемовъ; но когда сама мистрисъ Конвей явилась вмѣстѣ со своею дочерью въ одиннадцать часовъ утра, разряженная какъ бы для празднества цвѣточной выставки, то нѣкотораго рода смущеніе овладѣло всѣмъ домомъ. Чьей гостьей была она? Кто долженъ былъ занять ее? Она была слишкомъ умна для того чтобы не замѣтить этого смущенія и порѣшила разомъ всѣ колебанія насчетъ того кто долженъ былъ посвятить себя ей, привязавшись къ бѣдному мистеру Блексему.

Какъ они добры, что обращаютъ вниманіе на ея дѣвочку. Бѣдное дитя, у нея вовсе не было до сихъ поръ подругъ, и маленькое развлеченіе будетъ ей очень полезно, особенно же въ обществѣ такихъ умныхъ молодыхъ дѣвицъ какими признавало всѣхъ миссъ Блексемъ общее мнѣніе. Онѣ всѣ такъ добры что она, мистрисъ Конвей, рѣшается позволить себѣ большую смѣлость. Можетъ она попросить совѣта мистера Блексема по важному дѣлу?

Блексемъ пробормоталъ что-то объ ея собственномъ адвокатѣ, тревожно заигралъ своею часовою цѣпочкой и попробовалъ было проскользнуть въ дверь своей конторы, но прелестная гостья его не была намѣрена допустить чтобъ онъ раздѣлался съ ней такъ скоро.

-- О, дорогой мой мистеръ Блексемъ, сказала она,-- еслибы вы знали какое мученіе для меня говорить съ моими повѣренными по дѣламъ. Они всѣ люди страшно холодные и разчетливые, дѣловые люди и больше ничего, понимаете. Мнѣ нуженъ полный сочувствія совѣтъ добраго друга (она видѣла Блексема всего три раза въ жизни), друга въ одно и то же время умнаго и проницательнаго, какъ вы. Не могу ли я довѣриться вамъ?

-- Не будете ли вы такъ добры придти ко мнѣ въ контору, начала было ея жертва.

Онъ видѣлъ что попался и думалъ что будетъ болѣе защищенъ и будетъ въ состояніи относиться суровѣе къ своей плѣнительной, но нежеланной кліенткѣ, находясь съ ней въ въ своемъ святилищѣ. Но онъ ошибся въ разчетѣ.

-- О, пожалуста, пожалуста не водите меня туда! умоляла она, складывая свои руки, покрытыя изящными перчатками.-- На меня находитъ такой страхъ при видѣ всѣхъ этихъ ужасныхъ черныхъ ящиковъ и полокъ съ огромными книгами, которые, я увѣрена, находятся у васъ тамъ. Да и кромѣ того я хочу вообразить себѣ что вы вовсе не юристъ, и въ то же время хочу воспользоваться вашею великою опытностью. Дорогая мистрисъ Блексемъ, пожалуста, упросите вашего мужа чтобъ онъ позволилъ мнѣ посовѣтоваться съ нимъ здѣсь, въ вашей прелестной гостиной!

Дѣлать было нечего. Дорогая мистрисъ Блексемъ отправилась хлопотать по хозяйству, а мужъ ея остался беззащитною жертвой, полузадушенною между складками изящнаго платья изъ французской кисеи своей гостьи, готовясь выслушивать ея печальную исторію. Съ большою точностью, но, какъ показалось ему, съ недостаточною скромностью она начала описывать ему всѣ прегрѣшенія своего мужа. Въ исторіи этой встрѣчались подробности до которыхъ всякая женщина одаренная хотя бы нѣкоторою долей самоуваженія коснулась бы по возможности въ общихъ чертахъ, или же предоставила бы ихъ вполнѣ воображенію своего слушателя; но мистрисъ Конвей доставляло, повидимому, большое наслажденіе останавливаться на этихъ подробностяхъ, и она описывала ихъ такимъ краснорѣчивымъ и нецеремоннымъ образомъ что невольно наводила этимъ на мысль что она успѣла пріобрѣсть порядочный навыкъ въ подобныхъ дѣлахъ. Блексемъ смотрѣлъ на ея изящный нарядъ, на ея все еще нѣжное и прекрасное лицо; вспоминалъ о робкомъ и беззащитномъ видѣ принимаемомъ ею при другихъ случаяхъ, и не зналъ что подумать.

-- Ну, а теперь, дорогой другъ мой, продолжала она, кладя на его локоть свою нѣжную, бѣлую, блиставшую каменьями руку,-- теперь я дошла до того что вѣроятно вы, адвокаты, называете практическою стороной дѣла. Негодяй мой (это было постоянное названіе Джоржа Конвея) человѣкъ со значительнымъ состояніемъ. Онъ всегда былъ очень хитеръ и несообщителенъ касательно своихъ средствъ; но я знаю что дѣла его идутъ хотя и не такъ хорошо какъ бывало, но тѣмъ не менѣе онъ имѣетъ отъ трехъ до четырехъ тысячъ въ годъ. Изо всего этого онъ удѣляетъ мнѣ всего лишь одну тысячу на мое содержаніе и на воспитаніе моей милой дѣвочки. Она подростаетъ, и хотя съ одной стороны, я чувствую что должна защитить ее отъ ненавистной тѣни, которую публичное обличеніе пороковъ ея отца неизб ѣ жно броситъ и на бѣдное невинное дитя, но съ другой стороны, мой долгъ доставить ей хорошее воспитаніе.

-- Я полагалъ бы, замѣтилъ Блексемъ, -- что имѣя тысячу фунтовъ въ годъ....

-- Я могу удовлетворить всѣмъ требованіямъ? Это всѣ вы мущины такъ судите. Я и дитя мое должны подвергаться мелочнымъ и унизительнымъ лишеніямъ, пользуясь лишь четвертою долей его дохода, тогда какъ онъ спокойно тратитъ все остальное на себя и на... на удовлетвореніе своихъ пороковъ!

-- Но развѣ онъ дѣйствительно такъ поступаетъ?

-- Разумѣется! Или вы думаете что теперь на свободѣ онъ ведетъ менѣе безпутную жизнь, нежели бывало? Я увѣрена что онъ тратитъ свое состояніе на гадкихъ созданій всякаго рода!

Въ послѣднихъ словахъ этихъ звучала ѣдкость вовсе не совмѣстная съ ея обычнымъ сладостнымъ выраженіемъ голоса.

-- О, надѣюсь что нѣтъ, возразилъ Блексемъ, болѣе съ цѣлью сказать что-нибудь нежели дѣйствительно выразить свое мнѣніе.-- Становясь старше....

-- Я не надѣюсь. Онъ становится все хуже. Я знаю его. Въ одно прекрасное утро, я проснусь нищей, вздохнула мистрисъ Конвей.

-- Но развѣ вашъ доходъ не упроченъ за вами?

-- Нѣтъ! Въ этомъ-то и дѣло! Въ этомъ-то и состоитъ дѣло касательно котораго я желаю попросить вашего совѣта. Мнѣ говорили что если я подамъ просьбу о законномъ разводѣ, то доходъ мой будетъ упроченъ, какъ вы говорите; да, упроченъ за мной.

-- Это можно и безъ того сдѣлать, сказалъ Блексемъ, -- и ради вашей дочери, какъ вы сами справедливо замѣтили, вамъ слѣдуетъ избѣгать публичнаго обличенія. Не имѣете ли вы какого-нибудь общаго друга, могущаго сообщить ваше желаніе мистеру Конвею?

-- О, дорогой мой мистеръ Блексемъ, еслибы вы были настолько добры!

-- Гмъ! Я говорилъ объ общемъ другѣ, мистрисъ Конвей. Я не имѣю удовольствія знать вашего супруга. Впрочемъ, если я могу вамъ быть въ чемъ-либо полезенъ -- гдѣ онъ живетъ?

-- Вездѣ и нигдѣ. Онъ то катается на яхтѣ по Средиземному морю, то охотится въ Шотландіи, то ловитъ рыбу въ Норвегіи, то разъѣзжаетъ по Нилу; онъ забавляется и бросаетъ деньги по всему свѣту, между тѣмъ какъ я....

Тутъ появился кружевной платокъ, и покинутая дама заплакала.

-- Итакъ, вы не знаете гдѣ онъ находится въ настоящее время?

-- Нѣтъ.

-- Если такъ, сударыня, сказалъ Блексемъ, вставая, -- то я право не знаю какъ помочь вамъ.

Да и сама мистрисъ Конвей не могла придумать надлежащаго способа. Вы можетъ-быть думаете что она дѣйствительно нуждалась въ совѣтѣ и желала послѣдовать ему, будь онъ данъ ей? Вовсе нѣтъ! Это былъ лишь ея способъ разглашать повсюду о ея несчастіяхъ. Жалуйся она просто каждому встрѣчному, она бы всѣмъ наскучила этимъ; но быть избраннымъ хорошенькою женщиной въ повѣренные и совѣтники, при затруднительныхъ обстоятельствахъ, чрезвычайно пріятно и лестно; а такъ какъ необходимо было сообщить предварительно въ чемъ заключались эти обстоятельства, для того чтобы дать возможность найти средство помочь имъ, то цѣль этой дамы и достигалась при этомъ. Еслибы житейская мудрость пріобрѣталась наибольшимъ числомъ совѣтниковъ, то мистрисъ Конвей была бы очень мудрою женщиной, ибо лишь немногіе избѣгали этихъ консультацій. Она и была мудрою женщиной, и самымъ вѣрнымъ совѣтникомъ ея былъ тихій тайный голосъ слышимый лишь ею самой.

Само собою разумѣется что ее пригласили остаться къ завтраку, и само собою разумѣется что она приняла приглашеніе; и само собою разумѣется также что вслѣдствіе одной изъ тѣхъ счастливыхъ случайностей, такъ часто сопровождающихъ неожиданное гостепріимство, ее усадили за столомъ именно около той особы для которой сосѣдство это изо всѣхъ другихъ было самымъ неудобнымъ. Бѣдный Джекъ всѣми силами старался избѣгнуть навязанной ему чести, но тщетно. У каждой изъ молодыхъ дѣвушекъ было свое особенное мѣсто. Беатриса не могла сидѣть рядомъ съ Алисой изъ-за пива, бѣдная Катерина не могла сидѣть противъ свѣта, Аделаида и Мабель никакъ не могли перемѣниться мѣстами, иначе слуги могли бы поставить какое-нибудь мясное кушанье предъ тою которая придерживалась лишь растительной пищи, или подать ея сестрѣ тарелку съ какимъ-нибудь соусомъ. Кромѣ того развѣ не было у каждой изъ нихъ своей особенной вилки, или ложки, или стакана, употребить которые другому было бы святотатствомъ?

Но прежде нежели Джекъ успѣлъ сообразить что бы такое ему сказать для того чтобы помирить съ собой оскорбленную мистрисъ Конвей, дама эта уже вывела его изъ затрудненія. Она была любезна и разговорчива до нельзя; для каждаго у ней находилась улыбка, для каждаго какое-нибудь лестное слово. Что за прелестная комната, какъ она уютна какъ идетъ для семейнаго кружка! Какъ хорошо жить въ такомъ согласіи! Итакъ, милая миссъ Алиса обѣдаетъ вмѣстѣ со своими младшими сестрицами? Какъ это мило! Она (мистрисъ Конвей) терпѣть не можетъ позднихъ обѣдовъ, но бѣдная странница, подобная ей, должна согласоваться съ привычками другихъ. Отчего это милая миссъ Аделаида ничего не кушаетъ? А, она ждетъ овощей? Итакъ она дѣйствительно придерживается лишь растительной пищи? Какъ это хорошо съ ея стороны! Право, ужасно подумать что бѣдныхъ твореній убиваютъ для нашей пищи, разсуждала разговорчивая дама, подливая соусу къ жареному ягненку. Она должна быть настолько неучтива чтобы полюбоваться кружкой дорогаго мистера Блексема (металлическою кружкой со стекляннымъ дномъ, стоющею четыре шиллинга шесть пенсовъ въ любой лавкѣ). Не позволитъ ли онъ ей разсмотрѣть ее поближе? Она намѣрена просить у нихъ великой милости, не позволятъ ли ей взглянуть на мастерскую милой миссъ Мабели? Она такъ много слышала о ея талантѣ какъ скульптора, но права ли она, называя дѣвицу скульпторомъ? Она увѣрена что умный мистеръ Гилль смѣется надъ ней -- да, онъ нав ѣ рное смѣется -- она такъ глупа!

Такимъ образомъ болтала она, жужжа въ ухо, то одному, то другому, какъ шмель, играла въ то же время кушаньемъ на своей тарелкѣ долго послѣ того какъ всѣ уже перестали ѣсть, и потомъ вдругъ бросила ножикъ и вилку съ премилымъ движеніемъ испуга, извиняясь въ своей неучтивости.

Простодушная мистрисъ Блексемъ кидала на своего супруга взоры настолько похожіе на кинжалы, насколько могутъ походить на смертоносное оружіе взоры такой доброй жены, узнавъ въ самую послѣднюю минуту что мистрисъ Конвей такъ добра что соглашается позавтракать съ ними. Дѣйствительно, низко было со стороны Блексема отдѣлаться отъ своей обузы, пригласивъ такую изящную даму отвѣдать ихъ холоднаго мяса. Мущины, знаете, всегда ничего не берутъ въ соображеніе и разумѣется, какъ нарочно, именно этотъ завтракъ былъ не такъ хорошъ какъ обыкновенно. Развѣ это не всегда такъ случается? Но мистрисъ Конвей была такъ любезна, казалась такъ довольна угощеніемъ что всѣмъ стало скоро легко на душѣ, не исключая и провинившагося Джека. Нежеланная гостья съумѣла сдѣлаться всѣмъ настолько пріятной что ей было бы навѣрно предоставлено право гулять по всему дому, начиная съ мастерской въ задней прачечной и кончая спальней, еслибъ она могла остаться еще долѣе, но она "безъ того непростительно долго, задержала лошадей дорогаго сэра Томаса, и должна скорѣе бѣжать домой; когда-нибудь въ другой разъ ей будетъ такъ пріятно" и пр., и пр., и пр.; и она легкими шагами побѣжала къ каретѣ, простясь очень нѣжно съ Констанціей и выразивъ надежду что она будетъ очень добра къ своимъ милымъ, маленькимъ подружкамъ. Она никакъ не хотѣла понять что дочь ея была гостьей Алисы.

-- Дорогой мистеръ Блексемъ, прошептала она, когда онъ подсаживалъ ее въ карету, вы не забудете вашего обѣщанія, не правда ли?

-- Я право не знаю, началъ было онъ.

-- Да, да, знаю; но если я какимъ-нибудь образомъ узнаю гдѣ находится мой негодяй, вы повидаетесь съ нимъ, напишете ему? Дорогой мистеръ Блексемъ, вы вѣдь сдѣлаете что-нибудь для меня! Письмо на имя Спенсера Виллертона, новаго статсъ-секретаря, знаете, всегда дойдетъ до меня. Пожалуста, напишите.

-- Я готовъ съ удовольствіемъ, но....

-- Ахъ, благодарю васъ, премного благодарю васъ. Какъ вы добры, право. Домой, кучеръ. Прощайте! И она уѣхала.

Между тѣмъ молодежь отправилась въ садъ, гдѣ Джекъ узналъ что "большая игра" не можетъ состояться сегодня, потому что Констанція повредила себѣ кисть руки.

-- Это штука плохая, сказалъ онъ, беря ея маленькую, худенькую ручку въ свою.-- Это все вы, большой мальчишка, Алиса; какъ могли вы такъ ушибить ее?

Въ одно мгновеніе больная и распухшая ручка была съ силой вырвана изъ его руки, горячая кровь залила алымъ блескомъ все лицо дѣвушки, она топнула ногой о дорожку и воскликнула съ запылавшими глазами:-- Какъ смѣете вы только! О! какъ смѣете вы лишь подумать что она ушибла меня: она, которая такъ.... такъ.... но тутъ сердитыя губки задрожали, блестящіе глаза затуманились слезами и она рыдая упала на грудь своей подруги.

Джека совершенно сбила съ толку эта, какъ ему показалось, ничѣмъ не вызванная вспышка.-- Обидчивая маленькая дурочка, подумалъ онъ,-- нечего и говорить съ ней; и онъ отвернулся, бормоча что-то о томъ что этихъ дѣвченокъ не разберешь; но не прошло и минуты какъ джентльменъ, жившій внутри этого заброшеннаго судьбой малаго, заговорилъ въ немъ и заставилъ его воротиться назадъ.

-- Я дурачился, миссъ Конвей, сказалъ онъ,-- и мнѣ очень жаль, если вы подумали что я говорю серіозно. Пожалуста, простите меня. Конечно я зналъ что вы ушиблись случайно и что нѣтъ на свѣтѣ такого человѣка который бы рѣшился нарочно причинить вамъ боль.

Ни въ эту минуту, ни гораздо позднѣе, когда послѣдовавшія затѣмъ событія бросили новый свѣтъ на этотъ маленькій случай, онъ такъ и не замѣтилъ трепета пробѣжавшаго по всему стану Констанціи Конвей при словахъ его и не понялъ взгляда полнаго страданія и въ то же время благодарности поднятаго ею къ нему.

Онъ видѣлъ лишь то что она улыбнулась при этомъ, и слышалъ какъ она сказала что была очень глупа. Конечно, онъ не хотѣлъ никого винить и пр. и пр., и такъ дѣло покончилось къ большому удовольствію Алисы, вовсе не сочувствовавшей, какъ намъ извѣстно, "привычкамъ" молодыхъ дѣвицъ, въ родѣ рыданій на чьей-нибудь шеѣ. Она подружилась съ Констанціей, считая ее (ошибочно) выше подобныхъ привычекъ, и я боюсь что маленькая, блѣдная дѣвочка нѣсколько упала въ ея мнѣніи по случаю выказанной ею слабости. Всякая другая побѣжала бы на ея мѣстѣ за ароматическою солью, за краснымъ лавендеромъ или другими тому подобными таинственными средствами; но мужественной Алисѣ были незнакомы всѣ средства эти и она молча стояла, повидимому, весьма изумленная и нѣсколько раздасадованная, между тѣмъ какъ Джекъ бормоталъ свои извиненія, а Констанція рыдая лепетала свои.

Свѣтлая мысль внезапно озарила Джека.

-- Знаете что, Алиса, она вѣдь страдаетъ отъ боли:-- вотъ въ чемъ дѣло. Посмотрите-ка, рука у ней вся распухла и горитъ какъ... пощупайте какъ она горитъ, прибавилъ онъ, подавляя сравненіе чуть не сорвавшееся съ его негоднаго, цыганскаго языка. И дѣйствительно, бѣдная Констанція сильно страдала.

-- Посидите-ка пока здѣсь на крыльцѣ, продолжалъ Джекъ,-- а я сбѣгаю поскорѣе къ старику Спенсеру и посмотрю нѣтъ ли у него арники. Арника чудесная вещь отъ вывиха: въ одну минуту утоляетъ боль.

Вся хирургическая коллегія не могла бы предписать лучшаго средства. Повѣса нашъ очень нѣжно прикладывалъ примочку къ бѣдной, маленькой ручкѣ и вскорѣ былъ вознагражденъ увѣреніемъ что боль совсѣмъ прошла. Разъ Джекъ принимался за дѣло, онъ исполнялъ его ревностно. Онъ бѣгомъ отправился къ аптекарю и бѣгомъ же воротился назадъ, и съ такимъ рвеніемъ и заботливостью прикладывалъ примочку и потомъ повязку къ больной рукѣ какъ будто дѣло шло о жизни, или смерти. Еслибъ онъ видѣлъ выраженіе отвернутаго отъ него лица Констанціи, то былъ бы вознагражденъ за труды свои.

Но онъ и не думалъ ни о какомъ вознагражденіи. Онъ такъ же бы скоро сбѣгалъ за примочкой и точно такъ же сталъ бы стараться еслибы дѣло шло объ какой-нибудь птицѣ или собакѣ, пострадавшей отъ чего-либо. Констанція не умѣла разсыпаться въ благодарностяхъ, да Джекъ едва ли обратилъ вниманіе и на короткія признательныя слова ея, толкуя о чудесныхъ исцѣленіяхъ произведенныхъ его любимымъ средствомъ при ушибахъ въ игрѣ въ мячъ и несчастіяхъ при крикетѣ, претерпѣваемыхъ итонскими и оксфордскими паладинами, увѣренный что блѣдная паціентка его чрезвычайно интересуется ихъ ушибенными щиколками.

Алиса, посланная домой за однимъ изъ платковъ своего отца, изъ котораго должны были сдѣлать повязку, воротилась среди одного изъ этихъ повѣствованій и была очень довольна, найдя свою гостью настолько оправившейся. Мысль имѣть на рукахъ болящую дѣвочку вовсе не улыбалась этой смѣлой дѣвицѣ, кромѣ того день этотъ былъ послѣдній проводимый Констанціей въ деревнѣ и потому онъ долженствовалъ ознаменоваться какимъ-нибудь замѣчательнымъ событіемъ.

-- Какъ я рада что вы ушибли себѣ не ногу, а то съ вами ничего нельзя было бы сдѣлать, сказала она, поправляя ея повязку.-- Согласны вы на четырехъ-мильную прогулку, Констанція? Да; хорошо, такъ я скажу вамъ что мы сдѣлаемъ. Проссеръ говоритъ что въ нижнемъ пруду, у Кингторнской мельницы, завелись двѣ большія щуки, которыя поѣдаютъ всю икру форели, плывущую внизъ по теченію, такія обжоры! На будущій годъ у насъ не будетъ ни одной рыбки въ рѣкѣ, если мы не выловимъ этихъ разбойниковъ: итакъ, я предлагаю пойти туда и поймать ихъ сѣтью. Мы легко можемъ сами прикрѣпить къ ней свинецъ и пробки, а въ четыре часа Проссеръ обѣщается придти къ намъ на помощь. До тѣхъ поръ онъ нуженъ папа. Теперь ровно половина третьяго, и пока Джекъ ступайте къ Мабели; она хочетъ сдѣлать съ вашей головы снимокъ для своего Геркулеса, котораго попортила кошка. Она ужь ждетъ васъ у себя въ мастерской, итакъ отправляйтесь; а когда покончите съ нею, то найдете насъ или подъ черемухой или въ теплицѣ, или внизу у рѣки, или гдѣ-нибудь. Пойдемте, Констанція.

"Предложенія" Алисы имѣли, казалось, полную силу закона, ибо никто не осмѣлился возразить что-либо противъ нихъ. Джекъ пошелъ своею дорогой "на казнь", какъ онъ потомъ выразился, а Алиса и подруга ея отправились странствовать и подъ черемуху, и въ теплицу, и внизъ къ рѣкѣ, и повсюду.

Наконецъ онѣ усѣлись подъ черемухой, поджидая Джека. День былъ знойный; черемуха бросала отрадную тѣнь, а журчаніе рѣчки, струившейся среди сада, недалеко отъ нихъ, звучало чѣмъ-то успокоительнымъ. Время и мѣсто располагали къ думамъ, и вскорѣ разговоръ умолкъ, и онѣ обѣ незамѣтно перенеслись въ страну мечтаній.

-- Я боюсь что вамъ-таки скучненько здѣсь, Констанція? сказала Алиса, вдругъ встрепенувшись отъ дремоты, ибо она перенеслась даже въ царство сновъ и проснулась стукнувшись головой объ дерево.

-- О, нѣтъ, нѣтъ, воскликнула ея подруга съ большимъ жаромъ нежели того требовали обстоятельства.-- О, нѣтъ. Мнѣ такъ хорошо здѣсь съ вами. Я не знаю что бы сталось со мной еслибъ я не пріѣхала къ вамъ.

-- Это вы вздоръ говорите, Констанція.

-- Право нѣтъ, возразила она тише, но тревожно, срывая траву вокругъ себя.-- Я никогда еще не была такъ рада никакому развлеченію.

-- Но почему же такъ, вы удивительное, странное дитя?

-- Вы живете здѣсь уже давно, не правда ли?

-- Съ тѣхъ поръ какъ родилась Мабель.

-- И вы выросли тутъ и знаете съ дѣтства каждое дерево, каждый холмикъ, почти каждый камешекъ.

-- Да, и люблю ихъ всею душой.

-- Ну, вообразите себѣ что вдругъ какая-то мгла поднялась предъ вашими глазами, и вы видите всѣ эти предметы лишь въ неясномъ и обезображенномъ видѣ. А потомъ мгла эта, наконецъ, разсѣялась, и придя сюда, напримѣръ, вы вдругъ находите что то что вы всю жизнь считали за рѣку оказалось стѣной или изгородью, или чѣмъ-то что никогда не было и не могло быть рѣкой -- что бы вы тогда подумали?

-- То, что я, вѣроятно, выпила черезчуръ много горькаго пива за обѣдомъ, вотъ что, гусенокъ вы этакій! отвѣчала практичная Алиса.

-- Или, вообразите себѣ, продолжала Констанція, не обращая вниманія на это возраженіе, а можетъ-быть и не слыша его,-- что кто-нибудь казался вамъ очень хорошимъ, очень, очень добрымъ и благороднымъ, и что вы должны были любить и уважать его, но что мало-по-малу вы открыли такія вещи вслѣдствіе которыхъ человѣкъ этотъ сталъ казаться вамъ совершенной противоположностью прежняго, хотя другіе все продолжали бы уважать и любить его, и требовали бы и отъ васъ чтобъ и вы уважали и любили его попрежнему -- что бы вы тогда подумали -- или нѣтъ, не то -- что бы вы тогда сдѣлали?

Повторяемъ снова, всякая другая молодая дѣвушка на мѣстѣ Алисы, слыша дрожащій голосъ которымъ былъ произнесенъ этотъ послѣдній вопросъ, и замѣтивъ выраженіе глубокаго страданія на лицѣ говорившей, сейчасъ бы обратилась къ ароматической соли и къ красному лавендеру, посовѣтывала бы пойти домой и прилечь, или нѣчто подобное, но Алиса, несмотря на собственную силу характера и на малую опытность касательно "привычекъ" молодыхъ дѣвицъ, поняла что волненіе Констанціи было не истерическаго и не сентиментальнаго свойства. Она взяла ее дрожащую руку въ обѣ свои, и лаская ее непреодолимо успокоительнымъ образомъ, сказала ей:

-- Вотъ что я скажу вамъ, маленькая Конъ, насчетъ этого. Не будемъ говорить о рѣкѣ преобразившейся въ стѣну. Это все вздоръ. Я отвѣчу вамъ на второй вопросъ вашъ, вопросомъ съ моей стороны. Какъ можетъ такая молоденькая дѣвочка, какъ вы, брать на себя осуждать кого бы то ни было? Никто не можетъ заставить насъ уважать кого-нибудь противъ нашей воли; но, мнѣ кажется, было бы очень глупо съ нашей стороны лишать уваженія лицо считаемое людьми поопытнѣе насъ достойнымъ уваженія, только потому что мы имѣемъ на то какія-то свои особенныя причины.

-- Но если мы правы, Алиса, если мы правы.

-- Доказательства будутъ противъ насъ во всякомъ случаѣ, но какая польза толковать объ этомъ? Что такое съ вами? Нѣтъ, мнѣ жаль что я спросила объ этомъ. Я вовсе не желаю чтобы вы высказали болѣе нежели нужно. Не тревожьтесь, маленькая Конъ, о томъ что вамъ слѣдуетъ думать и дѣлать. Пропустите это мимо, какъ говорятъ Янки. никто не проситъ васъ создавать героевъ или уличать злодѣевъ. Занимайтесь тѣмъ что до васъ касается!

-- И такимъ образомъ я должна допускать распространеніе несправедливости и имѣть всю жизнь на совѣсти сознаніе ложнаго свидѣтельства?

-- Я не вижу почему вы должны вообще давать какое-либо свидѣтельство; развѣ отъ васъ потребуютъ его? Въ такомъ случаѣ вы имѣете право высказать свое собственное мнѣніе, тогда смѣло выступайте съ нимъ впередъ. Но пока держите языкъ за зубами и не безпокойтесь понапрасну.

-- О, Алиса, еслибъ я могла сказать вамъ!

-- Я не хочу чтобы вы мнѣ что-либо говорили, впрочемъ, нѣтъ хочу, прибавила она, какъ бы пораженная внезапной мыслію, -- я не думаю чтобы вы желали обличить какого-нибудь дурнаго человѣка. Что можетъ дитя, подобное вамъ, знать касательно дурныхъ людей? Я думаю что дѣло тутъ наоборотъ, и что вы желаете, опровергнуть дурные отзывы о комъ-нибудь кого вы любите.

Констанція задрожала и закрыла лицо руками.

-- А, я была права, я вижу, продолжала Алиса,-- а теперь я могу легко отгадать остальное. Вѣрно въ Гильдербюри Паркѣ нападали на Джека?

-- Нѣтъ, да, то-есть, да, мистеръ Альджернонъ дѣлалъ насчетъ его очень недобрыя замѣчанія, но....

-- Змѣя онъ этакая! Вся голова его не стоитъ Джекова мизинчика! Но это похоже на него, сказала Алиса, вспыхивая, и вдругъ чрезвычайно похорошѣвъ при этомъ. Негодованіе шло къ ней, какъ и ко всѣмъ честнымъ личностямъ.

-- Итакъ, еслибъ о мистерѣ Гиллѣ говорили что-нибудь дурное и вы бы знали что это неправда, вы бы заступились за него?

-- Еще бы!

-- Еслибы даже и не требовали вашего свидѣтельства? спросила Констанція, улыбаясь.

Алиса закусила губы.

-- Случаи бываютъ разные, отвѣчала она.-- Тутъ доказательства будутъ всѣ въ мою пользу, или скорѣе въ пользу Джека; тогда какъ вы соглашаетесь сами, что въ случаѣ о которомъ вы говорите, они будутъ противъ васъ.

-- Это правда, возразила тихо и грустно Констанція.

-- Значитъ, вы не о Джекѣ думали?

-- Нѣтъ.

-- Ну, такъ возьмите въ примѣръ это обстоятельство. Подите-ка по всей деревнѣ и разспросите-ка людей знающихъ его, какого они мнѣнія о Джекѣ. Папа любитъ его, сэръ Томасъ любитъ его, также и бѣдная Катерина и викарій. Альджернонъ Врей не любитъ его; но что же слѣдуетъ изъ этого? Неужели мелкая, грязненькая ревность и недоброжелательство его могутъ опровергнуть хорошее мнѣніе о немъ болѣе достойныхъ людей? Ни капли. Не подумайте, пожалуста, милочка, чтобъ я считала васъ Альджернономъ Врей въ юбкѣ. Я хочу лишь сказать что какъ тутъ всѣ доказательства противъ него, такъ они могутъ быть и противъ васъ. Одинъ человѣкъ можетъ ошибиться легче, нежели цѣлая дюжина людей, вы сами знаете; а теперь я вспомнила что минуты за двѣ вы говорили о "мглѣ" и о предметахъ представляющихся вамъ въ неясномъ и обезображенномъ видѣ. Вы попали въ туманъ, маленькая Конъ, и лучше подождите когда онъ разсѣется, не то вы непремѣнно стукнетесь своею глупенькою головкой объ какую-нибудь стѣну.

-- Мнѣ все равно что будетъ со мной, воскликнула Констанція, снова приходя въ волненіе, -- еслибы только я могла убѣдиться навѣрное, права ли я или неправа. Иногда мнѣ кажется что я вижу такъ же ясно какъ солнце въ полдень что я неправа, а затѣмъ сомнѣнія начинаютъ ползти и ползти въ мою голову; пока снова все не станетъ казаться мнѣ темнымъ и смутнымъ. Я не знаю что подумать, не знаю что мнѣ дѣлать!

-- Что вамъ дѣлать? А вотъ что, пойдемте вмѣстѣ ловить большихъ щукъ. Вы мечтательница, маленькая Конъ, и васъ надо хорошенько растрясти. Джекъ сейчасъ будетъ здѣсь.

-- Вы давно знаете мистера Гилля, Алиса?

-- Съ тѣхъ поръ какъ мы играли вмѣстѣ дѣтьми.

-- Въ самомъ дѣлѣ! и вы -- тутъ блестящіе глаза Констанціи лукаво подмигнули, объяснивъ этимъ дальнѣйшій смыслъ недосказаннаго ею изреченія.

-- О, вотъ ужь нѣтъ-то, прервала ее, смѣясь, Алиса,-- пожалуста не вздумайте чего-нибудь подобнаго. Мы съ Джекомъ слишкомъ большіе друзья, для того чтобы думать о подобныхъ глупостяхъ. Но пріостановите свой язычекъ; вотъ онъ идетъ.

Рыбная ловля у Кингторнской мельницы увѣнчалась значительнымъ, хотя и не полнымъ успѣхомъ. Одна щука была поймана, но другой преступникъ, немного поменьше ростомъ, замѣченный въ пруду всезнающимъ Проссеромъ, или прорвалъ себѣ дорогу изъ импровизованной сѣти, или вовсе не попался въ ея нити. На сушѣ дѣло происходитъ обыкновенно иначе. Большой мистеръ Щука, членъ общеполезнаго и филантропическаго банка, пожираетъ вдовъ и сиротъ безъ устали, а если какой-либо бдительный Проссеръ и замѣтитъ его, кто будетъ имѣть смѣлость вытащить его изъ его логовища, кто сумѣетъ опутать его сѣтью изъ нитей которой ему не удастся вывернуться какъ онъ ни жиренъ? Маленькій мистеръ Щучка, членъ новаго общества, не успѣетъ разъ глотнуть чего-либо не принадлежащаго ему, какъ уже -- эй, presto! Онъ уже и пойманъ, лежитъ тяжело дыша на кухонной скамьѣ, а кухарка спѣшитъ дѣлать къ нему соусъ.

Итакъ, они поймали большую щуку, да и еще порядочное количество другой рыбы: серебристыхъ линей, блиставшихъ въ вытащенной на берегъ сѣти, подобно живой пѣнѣ, окуней, съ глазами вытаращенными какъ бы отъ изумленія, дико метавшихся во всѣ стороны, доставляя этимъ своимъ товарищамъ по плѣну много лишнихъ и напрасныхъ тревогъ; безмятежныхъ карпій, тяжело, но мирно дышавшихъ, какъ бы желая сказать при этомъ: -- Намъ некуда спѣшить. Мы знаемъ, вы насъ опять бросите въ воду. Мы не хороши на вкусъ. Мы полны костей и отзываемся тиной, да, тиной. Мы никого не безпокоимъ. Добрые люди, если можно, бросьте насъ пожалуста назадъ.

Въ сѣти попались тоже, запутавшійся въ нее черный, ни на что не нужный репейникъ, старый крюкъ для надѣванія сапоговъ, половинка разбитаго блюда, двѣ бутылки отъ ваксы и жестяная кружка безъ донышка. Въ ручку жестяной бездонной кружки крѣпко впились челюсти щуки, вѣроятно предполагавшей въ оной своего злѣйшаго врага, долженствовавшаго наконецъ сдаться.

-- Съ этими сѣтями, всегда грязи не оберешься, Джекъ, говорила Алиса, нагнувшись съ засученными рукавами надъ сѣтью.-- Оставьте только щуку-злодѣйку, а остальное бросьте назадъ въ воду.

Но знатокъ Проссеръ объявилъ окуней заклятыми врагами молодой форели, и они были тоже принесены въ жертву. Можетъ быть онъ говорилъ и по опыту, а можетъ быть лишь въ видахъ ужина. Кто его знаетъ? Какъ бы то ни было, окуни отправились въ корзину. Джекъ взялъ разбитое блюдо и съ обычными шутками поднесъ его Констанціи, какъ слабое доказательство признательности за искусное, безпристрастное и благосклонное исполненіе ею роли зрительницы, во время всего происходившаго. Къ удивленію его, она взяла это блюдо и унесла его съ собою домой.

-- Что это за странное дитя, шепнулъ онъ Алисѣ, идя домой по привѣтливой Кентской дорогѣ.-- Я никакъ не могу разобрать ее хорошенько.

-- Да никто васъ и не проситъ объ этомъ, былъ отвѣтъ практичной молодой дѣвицы.

ГЛАВА XII. За кулисами

Возвратясь въ свое жилище, въ Цыганскомъ кварталѣ, Джекъ Гилль нашелъ его въ необычайномъ порядкѣ и чистотѣ, а въ немъ Полли Secunda привѣтствовала его при пріѣздѣ.

-- Ну, Полли, сказалъ онъ, бросая мѣшокъ свой на столъ и разбрасывая по немъ кучу писемъ, прибывшихъ во время его отсутствія.

-- Вотъ мы и опять дома. Что новенькаго? Былъ безъ меня лордъ-мэръ?

-- Должно-быть что нѣтъ сударь.

-- А принцъ Вельсскій не былъ?

-- Подите вы, мистеръ Гилль.

-- Ну, такъ кто же былъ?

-- Вотъ кто-съ. Былъ мистеръ Клемпъ, сапожникъ, возразила Полли, пристально разсматривая кончикъ своего фартука, -- онъ заходилъ раза два, три, все насчетъ своего маленькаго счетца.

-- Такъ пусть смиренный Клемпъ зайдетъ еще разъ, и я раздѣлаюсь съ нимъ и съ его маленькимъ счетцемъ завтра, въ пять часовъ. Полли, я взгляну на свѣтъ Божій, подобно кузнецу Лонгфеллову. Вы знаете Лонгфеллова кузнеца, Полли?

-- Не могу сказать вамъ навѣрное, сударь. Не жилъ ли онъ въ Маркетѣ?

-- Нѣтъ, Полли; онъ жилъ гдѣ-то, подъ каштановымъ деревомъ, и не зналъ маленькихъ счетцевъ, какъ и подобаетъ умному малому. Онъ смотрѣлъ всему свѣту прямо въ глаза, ибо не былъ никому на свѣтѣ долженъ. Завтра и я такъ же буду смотрѣть всѣмъ въ глаза. Съ завтрашняго дня, нѣтъ болѣе долговъ, Полли. Платить за все наличными деньгами, вотъ мое правило съ этого дня. Ну, а еще кто-нибудь былъ?

-- Молодой джентльменъ, Виллертонъ по фамиліи, былъ нѣсколько разъ и всякій разъ оставлялъ свою карточку. Онъ, казалось, очень жалѣлъ что все не заставалъ васъ.

-- Надоѣлъ онъ мнѣ, сказалъ Джекъ, распечатывая письма, -- но не смотрите на меня такъ, Полли; у меня съ нимъ нѣтъ никакихъ счетцевъ. Это что? прибавилъ онъ, вынимая изъ конверта большую печатную карточку: "Мистрисъ Виллертонъ, принимаетъ у себя, въ среду 26го. Будутъ танцовать." -- Клянусь честью, Полли, я начинаю идти въ ходъ. Я разъѣзжаю по баронетамъ, а жены статсъ-секретарей приглашаютъ меня къ себѣ на балы. То-есть я гостилъ въ домѣ одного баронета и радъ-радехонекъ что выбрался оттуда, а какая-то дама, которую я никогда и въ глаза не видывалъ, прислала мнѣ по городской почтѣ кусокъ картона.

-- Не маменька ли это молодаго джентльмена что все заходилъ сюда къ вамъ, сударь.

-- Теперь, когда вы напомнили мнѣ объ этомъ, Полли, я думаю что это пожалуй она и есть. Да, вѣдь сегодня 26е; значитъ балъ-то сегодня.

-- Прикажете вынуть ваше хорошее платье и почистить его? спросила готовая на услугу Полли, направляясь къ его спальнѣ.

-- О, Боже! Я не хожу на модные балы, на которыхъ не знаю ни души, возразилъ Джекъ, распечатывая еще другое письмо, -- впрочемъ, когда былъ въ послѣдній разъ здѣсь юный шелопай сей?

-- Вчера въ полдень, онъ хотѣлъ опять какъ-нибудь зайти.

-- Я встрѣтилъ тамъ, въ деревнѣ одну свою старинную пріятельницу, Полли, и она посовѣтовала мнѣ бывать почаще въ обществѣ.

-- Оно такъ и слѣдуетъ вамъ, мистеръ Билль, сказала самымъ рѣшительнымъ тономъ его прачка, -- джентльменъ, подобный вамъ, долженъ водиться съ хорошими господами, а не съ таками какъ Прейсы да Баркеры, да какъ ихъ тамъ всѣхъ зовутъ. Прейсы да Баркеры, да какъ ихъ всѣхъ тамъ зовутъ, не очень бы порадовались, видя какъ честная женщина качала головой, говоря объ нихъ. Вотъ, посмотрите хоть на мистера Ванъ-Вейна. Онъ и вполовину не такой красивый какъ вы, а зеркало у него на каминѣ все утыкано вотъ такими карточками, отъ разныхъ господъ и дамъ, да разной знати. Дама та правду говорила вамъ, мистеръ Гилль, а кто знаетъ, пожалуй вы тамъ встрѣтите какую-нибудь богатую наслѣдницу, которая....

-- Убѣжитъ со мной въ Гретна-Гринъ и сдѣлаетъ изъ меня человѣка? Ура! Полли Secunda. Хорошо, я объ этомъ подумаю. Это кто тамъ еще?

Тутъ раздался стукъ въ дверь, и Полли пошла отворять ее.

-- Вотъ что, Полли, закричалъ ей Джекъ,-- если это Кленпъ, или кто-либо ему подобный, то скажите чтобъ онъ приходилъ завтра съ пять часовъ. Блиссетъ вѣрно уже до того будетъ здѣсь. Скажите чтобъ онъ принесъ счетъ и росписку.

Но это былъ не Клемпъ и не кто-либо ему подобный. Это былъ опять молодой Виллертонъ, казавшійся очень довольнымъ что ему удалось наконецъ застать дома своего пріятеля. Полли оставила ихъ вдвоемъ.

-- Отлично что вы воротились сегодня. Вы вѣдь будете на балу моей mater, не правда ли?

Джекъ принялъ видъ человѣка до крайности поглощеннаго подобными празднествами и возразилъ что можетъ-быть онъ и заглянетъ туда на часокъ.

-- А скажите-ка, продолжалъ Фредъ,-- вы вѣдь хорошо знакомы съ разными театрами, не такъ ли?

-- Порядкомъ-таки.

-- Ходите и за кулисы, да?

-- Иногда случается.

-- Отлично быть за кулисами.

-- Я тоже такъ думалъ сперва, но мнѣ надоѣло.

-- О, мнѣ бы никогда не надоѣло. Скажите-ка, вы знаете миссъ Салли Спрингъ, актрису?

-- Кого?

-- Извѣстную актрису Салли Спрингъ?

-- Я знаю дѣвушку которую такъ зовутъ и которая играетъ въ "Буффахъ", въ "Редженси". Вы про эту что ли говорите?

-- Не правда ли какая она прелесть?

-- У нея хорошія нога и смазливая рожица, сказалъ Джекъ, зажигая свою трубку; -- если вы это называете "прелестью."

-- Я бы все на свѣтѣ готовъ дать, только бы познакомиться съ ней.

-- Ахъ вы юный грѣшникъ! Сегодня на балу вашей матери будетъ цѣлая дюжина хорошенькихъ дѣвушекъ, которыхъ грѣшно и называть вмѣстѣ съ Салли Спрингъ.

-- О да, все это очень хорошо; но такъ пріятно быть знакомымъ съ актрисой, умолялъ его единственный сынъ важнаго сановника.

-- Ради Бога не называйте вы созданіе подобнаго рода актрисой! въ негодованіи воскликнулъ Джекъ.

-- Да вѣдь она играетъ же, не правда ли? возразилъ Фредъ, нѣсколько разсерженный презрительнымъ отзывомъ о своемъ кумирѣ.

-- Она появляется на сценѣ въ нарядномъ платьѣ, по возможности короткомъ и открытомъ. Она обращаетъ большое вниманіе на то чтобы ботинки и трико ея сидѣли на ней какъ можно лучше. Она зубритъ свои роли какъ попугай и велитъ объяснять себѣ всѣ встрѣчающіяся въ нихъ шутки на репетиціяхъ. Она знакомится съ каждымъ франтикомъ, называя себя своимъ уменьшительнымъ именемъ. Она пожираетъ глазами ложи и отчаянно размахиваетъ ногами во всѣ стороны. Она получаетъ два фунта десять шиллинговъ въ недѣлю, а проживаетъ тысячу восемьсотъ фунтовъ въ годъ. Она отнимаетъ хлѣбъ у честныхъ, трудящихся дѣвушекъ, старающихся добывать себѣ на сценѣ средства къ жизни. Она актриса? Какъ бы не такъ! и Джекъ при этой мысли презрительно смахнулъ пепелъ со своей трубки;

-- Я знаю что она не какая-нибудь знаменитость, вотъ какъ.... какъ мистрисъ Сиддонсъ или тому подобныя, сказалъ Фредъ какъ бы извиняясь,-- но она чудо какъ забавна. А вы въ самомъ дѣлѣ такъ знакомы съ ней что и разговариваете съ ней? спросилъ онъ съ нѣкоторымъ трепетомъ.

-- Да, иногда, сухо отвѣчалъ Джекъ.-- Она играла роль въ моей піесѣ.

-- Неужели? воскликнулъ Фредъ, придвигаясь къ. нему поближе.

-- Да еще я написалъ для нея двѣ пѣсенки въ "бурлескѣ", которая идетъ теперь въ "Редженси". Если вы желаете попасть туда сегодня вечеромъ, то я....

-- О, неужели вы возьмете меня съ собой, воскликнулъ Фредъ,-- охъ, какъ вы добры, право. Но вѣдь сегодня, какъ нарочно, балъ у mater, вотъ тоска-то! прибавилъ почтительный сынокъ, вдругъ насупившись.

-- Въ какое время онъ начнется?

-- Не прежде одиннадцати.

-- Если такъ, то пойдемте вмѣстѣ въ театръ; мы можемъ не оставаться тамъ до конца. Мнѣ нужно видѣться съ директоромъ по дѣлу. Спрингъ будетъ тамъ около половины восьмаго, и если вамъ ужь очень хочется, то я пожалуй представлю васъ ей.

-- Вотъ будетъ славно-то! сказалъ Фредъ, а пока вотъ что: пойдемте пообѣдаемте вмѣстѣ къ Симпсону, предъ тѣмъ какъ идти туда; хотите?

Надо сказать что послѣ "чаевъ" слугамъ въ Гильдербюри-Паркѣ, подарка купленнаго для Полли Prima, поѣздки по желѣзной дорогѣ домой (разумѣется онъ ѣхалъ въ вагонѣ перваго класса и взялъ со станціи извощика) и другихъ необходимыхъ издержекъ, изъ пяти фунтовъ услужливаго Ванъ-Вейна, осталось лишь ровно на покупку пары перчатокъ къ балу; что же касается до Джекова обѣда, то въ этотъ день, послѣдній предъ полученіемъ слѣдуемыхъ ему денегъ, обѣдъ заказать было не на что. Вслѣдствіе этого, онъ принялъ предложенное ему угощеніе, и послѣ обѣда, Телемакъ сей и его менторъ отправились на извощикѣ въ "Редженси".

Театры, подобно другимъ предметамъ въ нашей подлунной, подвержены измѣненіямъ, и подъ однимъ управленіемъ бываютъ вовсе не похожи на то чѣмъ дѣлаются подъ другимъ, слѣдовательно весьма можетъ быть что "Редженси" сталъ теперь очень почтеннымъ учрежденіемъ. Въ то же время когда его посѣтили Гилль и Виллертонъ, онъ находился въ переходномъ состояніи между практическою школой для будущихъ актеровъ и актрисъ, и настоящимъ общественнымъ театромъ. Его можно было назвать общественнымъ театромъ, въ томъ отношеніи что каждый заплатившій у входа могъ занять въ немъ мѣсто, а школой въ томъ смыслѣ что большая часть игравшей въ немъ труппы сама платила директору за право восхищать своими талантами публику, въ надеждѣ что настанетъ наконецъ день когда достоинства ихъ будутъ признаны, и они будутъ восхищать публику уже на болѣе выгодныхъ условіяхъ. Были и другія причины заставлявшія дамъ разряда Салли Спрингъ находить выгоду играть тамъ, даже платя за это и заботясь сами о своихъ костюмахъ. Салли Спрингъ съ успѣхомъ прошла чрезъ это испытаніе и считалась теперь признанною любимицей публики, получая за это два фунта десять шиллинговъ въ недѣлю. Костюмъ ея въ сегодняшней "бурлескѣ" стоилъ ей ея жалованія за пять мѣсяцевъ; но что же изъ этого? Истинная артистка всегда готова на всякія жертвы во имя искусства, а хорошенькія женщины, говорятъ, никогда не бываютъ равнодушны къ прелести наряда.

Джекъ постучался въ дверь около театра, похожую на дверь частнаго дома, и его впустили. Взявъ Фреда Виллертона подъ руку, онъ провелъ его чрезъ темныя сѣни, ведущія въ темный корридоръ, который въ свою очередь велъ къ мѣсту похожему на подвалъ для склада угля, а это мѣсто вело къ подобію виннаго погреба, освѣщенному тремя или четырьмя газовыми рожками безъ колпаковъ. Затѣмъ они поднялись по небольшой узкой лѣстницѣ, и Телемакъ очутился среди атмосферы пропитанной пылью, газомъ, запахомъ клея и апельсинныхъ корокъ, придавленный къ голой, сырой стѣнѣ плотниками и ругаемый "фигурантами", которымъ онъ наступалъ на ноги, ослѣпленный внезапнымъ свѣтомъ. Онъ взглянулъ на верхъ и увидалъ огромную балку, готовую, какъ ему показалось, упасть ему прямо на голову, онъ отшатнулся въ сторону, избѣгая удара, и попалъ въ отверстіе для вставленія кулисъ, въ которомъ ссадилъ себѣ всю ногу отъ щиколки до колѣна. Онъ отступилъ далѣе, потирая пострадавшій членъ и думалъ что достигъ наконецъ безопаснаго пристанища, какъ вдругъ его схватили за фалды и оттащили назадъ. "Входитъ молодой джентльменъ во фракѣ, потирая себѣ ногу" -- не стояло въ программѣ представленія даваемаго въ этотъ вечеръ. Онъ находился, безъ сомнѣнія, "за кулисами" и чуть-чуть не появился изъ-за нихъ на сцену; но онъ не видалъ еще пока и тѣни волшебныхъ созданій, населяющихъ, по его мнѣнію, этотъ міръ, которыя, какъ онъ думалъ, будутъ только и дѣла дѣлать что кокетничать съ нимъ. Салли Спрингъ не являлась. Ему пришла въ голову смутная мысль что быть за кулисами, собственно говоря, вовсе не такъ забавно.

-- Ступайте за мной, юноша, сказалъ ему Джекъ,-- вы теперь на дорогѣ туда. Будьте же поживѣе.

И снова схвативъ изумленнаго юношу подъ руку, онъ провелъ его чрезъ открытую арку, сошелъ съ нимъ по ступенькамъ внизъ и обогнувъ за уголъ, ввелъ его въ маленькую комнатку, роскошно убранную двумя пыльными на видъ диванами и большимъ трюмо. Это была такъ-называемая "зеленая комната". Предъ каминомъ, предъ которымъ всегда всѣ становятся, есть ли въ немъ огонь или нѣтъ, стоялъ плотный джентльменъ, несомнѣнно еврейскаго происхожденія, мирно ковыряя въ зубахъ зубочисткой и любуясь своимъ отраженіемъ въ зеркалѣ.

-- Моссъ, закричалъ ему Джекъ,-- надѣюсь что не заставилъ васъ ждать сегодня.

-- Не долѣе обыкновеннаго, мистеръ Гилль, не болѣе получаса, возразилъ плотный джентльменъ, вынимая массивные золотые часы, казалось болѣе съ цѣлью полюбоваться на нихъ, нежели узнать который часъ.

-- Я вижу вы любовались между тѣмъ вашею благородною особой, и сами знаете, лучше вы не могли употребить ваше время. Но вы пополнѣли, мистеръ Моссъ. Отъ блестящихъ успѣховъ раздался замѣтно жилетъ вашъ.

-- Я бы лучше желалъ чтобъ отъ нихъ раздался кошелекъ мой.

-- И онъ-таки раздается, старый шутникъ вы эдакій; но вотъ что, Моссъ, я привелъ къ вамъ юношу, желающаго взглянуть что такой у васъ за театръ. Вы ничего не имѣете противъ этого, что? Онъ.... тутъ Джекъ шепнулъ что-то на ухо директору.

-- Очень радъ познакомиться съ другомъ мистера Билля, сказалъ плотный джентльменъ, кланяясь Фреду, стоявшему около него и не знавшему что сказать или что начать съ собой и не особенно довольному даннымъ ему названіемъ "юноши".

Что если легкомысленный менторъ его назоветъ его "юношей" въ присутствіи Салли Спрингъ, что станется тогда съ нимъ? Взволнованный этою тайною мыслію, онъ не могъ найти надлежащаго отвѣта на привѣтствіе мистера Мосса.

-- Но можетъ-быть, обратился директоръ къ Джеку,-- другъ вашъ желаетъ имѣть переднее мѣсто? Въ такомъ случаѣ моя ложа....

-- О, нѣтъ, благодарю васъ. Я имѣю особенную причину, я.... то-есть, мистеръ Гилль обѣщался.... лепеталъ Фредъ въ страшной тоскѣ что вотъ сейчасъ его отправятъ на "переднее мѣсто".

Джекъ разразился смѣхомъ.

-- Старая пѣсня, Моссъ. Онъ желаетъ представиться Спрингъ, но намъ съ вами надо сперва уладить одно дѣльце. Вы получили мое письмо?

-- Какже-съ, получилъ.

-- И согласны на всѣ условія?

-- Ну-съ, мнѣ кажется что вы многонько-таки требуете отъ меня, сказалъ директоръ, потирая свой гладко выбритый подбородокъ жирною, бѣлою рукой, на которой блестѣли три большіе брилліанта, -- подумайте, вѣдь я пустилъ васъ въ ходъ.

-- Вздоръ! Я пустилъ васъ въ ходъ. У васъ не было ничего что бы привлекало публику Жемчужнаго принца, а я его вамъ задаромъ отдалъ.

-- Ну, хорошо, возьмите сорокъ пять фунтовъ.

-- Пятьдесятъ гиней, Моссъ, или нечего и говорить объ этомъ. Видите ли, я теперь хочу настоящимъ образомъ взяться за это дѣло и хочу брать настоящую цѣну.

-- Ужь видно придется сдѣлать по вашему. Когда будетъ готова штука эта?

-- Ровно черезъ двѣ недѣли.

-- Хорошо-съ; но вы должны помѣстить въ ней тѣ вещи что я привезъ изъ Парижа; чертовски славныя штучки, стоили мнѣ кучу денегъ.

-- Что это такое?

-- Дерево превращающееся въ медвѣдя, фонтанъ выбрасывающій дѣтей, одѣтыхъ водяными духами, и цѣлая куча двуличневыхъ балетныхъ костюмовъ. Дѣвочки являются предъ публикой феями, взззъ! онѣ поворачиваются и дѣлаются карликами. Чертовски умно!

-- Очень можетъ-быть, возразилъ Джекъ,-- но въ моей піесѣ нѣтъ ни карликовъ, ни медвѣдей, а она уже до половины написана.

-- Какія тамъ у васъ сцены?

-- Вопервыхъ, пещера Мерлина въ срединѣ Снодоуна.

-- Это хорошо, сказалъ директоръ.-- Горы Гарца, что были у насъ на Рождествѣ, стоитъ только подрисовать немножко, и онѣ пойдутъ въ дѣло какъ нельзя лучше. Ну-съ, слѣдующая сцена между передними кулисами конечно?

-- Внутренность дворца короля Артура?

-- И это не дурно; ну, а третья?

-- Просѣка въ лѣсу.

-- Вотъ тутъ-то мы и помѣстимъ ихъ! воскликнулъ директоръ.-- Шутъ является усталый, зѣваетъ, садится подъ дерево, дерево превращается въ медвѣдя -- великолѣпный комическій эффектъ! Принцъ заблудился въ лѣсу, жалуется на жажду, является добрая фея, и фонтанъ начинаетъ играть.

-- Но, милый другъ, у меня нѣтъ ни принца заблудившагося въ лѣсу, ни доброй феи, сказалъ нетерпѣливый Джекъ.

-- Ну такъ, чортъ возьми, сд ѣ лайте ихъ! Дѣвченокъ на эти роли у насъ довольно, возразилъ практичный мистеръ Моссъ.-- Господи помилуй! я не платилъ за трехъ-актныя піесы того что мнѣ стоилъ этотъ медвѣдь и эти двойные костюмы. Умный малый, подобный вамъ, ужь сумѣетъ все это употребить въ дѣло. Однако! ужь девять часовъ! Я долженъ идти. Принесите какъ можно скорѣе расписаніе сценъ и костюмовъ, мистеръ Гилль: декораціи и костюмы, сами знаете, тутъ главное. Добраго вечера, мистеръ Виллертонъ; пожалуста, будьте какъ дома. Очень буду радъ видѣть васъ, если какъ-нибудь опять окажете намъ честь посѣтить насъ. Не забудьте медвѣдя, мистеръ Гилль, его и фонтанъ мнѣ непремѣнно нужно. Та, та! и директоръ выскочилъ изъ комнаты, произнеся послѣднія слова, какъ бы уходя со сцены за кулисы.

-- Декораціи и костюмы главное тутъ! ворчалъ Джекъ.-- Очень лестно для автора, нечего сказать. Кабы я не долженъ былъ ладить съ лукавымъ Мамономъ, я бы швырнулъ ему въ лицо всѣхъ его карликовъ, медвѣдей и фонтаны; но теперь придется какъ-нибудь всучить ихъ.

Въ это время "бурлеска" уже началась, и зеленая комната стала наполняться второстепенными актерами и актрисами, но Салли Спрингъ все еще не радовала своимъ появленіемъ трепетное сердце Фреда Виллертона. Дѣло въ томъ что вслѣдствіе размахиваній ногами и другихъ сильныхъ упражненій требуемыхъ вкусомъ нашего времени, прелестныя дамы отъ которыхъ зависитъ успѣшное выполненіе этихъ высокихъ степеней искусства принуждены часто удаляться въ свои уборныя, съ цѣлію подкраситься и оправиться послѣ этихъ упражненій, и имъ мало остается времени для того чтобы перевести духъ и пококетничать въ зеленой комнатѣ.

Наконецъ счастливый мигъ насталъ. Молодая особа, одѣтая воиномъ неизвѣстной страны и невѣдомаго періода, съ хорошенькимъ, глупенькимъ, кругленькимъ личикомъ и огромнымъ количествомъ кудряшекъ, каштановый цвѣтъ которыхъ ей удалось измѣнить въ грязновато-соломенный, съ помощью разныхъ ѣдкихъ составовъ и съ цѣлію служенія современной модѣ, появилась въ дверяхъ, и увидавъ Джека, вошла въ комнату съ восклицаніемъ:

-- Боже! вы ли это, мистеръ Гилль?

Джекъ увѣрилъ ее что не имѣетъ причины сомнѣваться въ этомъ, и вслѣдъ затѣмъ тутъ же совершилъ таинственный обрядъ доставившій Фреду честь знакомства съ миссъ Спрингъ. Дама эта, не обращая вниманія на свое воинственное одѣяніе, низко присѣла, лепеча что-то о томъ какъ она право рада, и затѣмъ отвела Джека въ сторону.

-- Кто вашъ пріятель такой?

-- Развѣ вы не разслыхали его имени -- Виллертонъ.

-- Это-то я слышала; но кто онъ такой?

-- Сынъ Спенсера Виллертона.

-- А онъ кто, скажите пожалуста?

-- Лишь статсъ-секретарь, Салли, не болѣе.

-- Я не нуждаюсь въ конторщикахъ, замѣтила прелестная Салли, махнувъ головкой.-- Но послушайте-ка, прибавила она вполголоса,-- миссъ Кёрри говоритъ что вы толковали съ Моссомъ о новой бурлескѣ, и что вы хотите писать ее, правда это?

-- Если миссъ Кёрри говоритъ, то значитъ правда.

-- Она вѣчно хочетъ знать все лучше другихъ. Я не вижу надобности измѣнять репертуаръ. Эта піеса всегда привлекаетъ публику, хотя и ужасно падаетъ въ послѣднихъ двухъ сценахъ.

-- Когда вы имѣете возможность восхищать насъ своимъ появленіемъ въ зеленой комнатѣ, замѣтилъ Джекъ съ одною изъ своихъ лукавыхъ улыбокъ, -- однако кажется я слышу что кому-то аплодируютъ.

-- Да, пѣснѣ этой Кёрри, возразила миссъ Спрингъ, -- это конечно нравится. Она только это и умѣетъ. Но скажите мнѣ, будьте милы и любезны, что это такая за новая піеса? какъ она называется? въ чемъ въ ней дѣло? какая будетъ у меня роль? разспрашивала она, начиная любезничать и награждая безсердечнаго Джека такими улыбками, что бѣдный Фредъ, любовавшійся въ нѣмомъ восторгѣ своимъ кумиромъ, поблѣднѣлъ отъ зависти.

-- Раздавать роли не мое дѣло, довольно рѣзко отвѣчалъ Джекъ.

"Каковъ грубіянъ!" подумалъ Фредъ.

-- Кажется, если не.... если не ошибаюсь, тамъ будетъ фонтанъ и медвѣдь, началъ было нашъ новичокъ, горя нетерпѣніемъ сообщить свои свѣдѣнія и вмѣшаться въ разговоръ.

Салли посмотрѣла на него. Джекъ засмѣялся. Бѣдный Фредъ примолкъ.

-- Вы знаете вѣдь какая будетъ лучшая роль, продолжала Салли, возвращаясь къ тому же предмету,-- и конечно, ее-то мнѣ и дадутъ.

-- Ну, такъ подождите пока прочтутъ піесу, и тогда выбирайте себѣ роль сами.

-- Какой вы несносный! Ну, скажите хоть вотъ что: классическая это піеса что ли? Нѣтъ тутъ боговъ и богинь и тому подобнаго?

-- Собственно говоря, нѣтъ.

-- Очень рада; терпѣть не могу этихъ классическихъ вещей, въ нихъ нѣтъ никакого склада, никакой красы, сказала Спрингъ, поправляя свои доспѣхи.

-- Если подъ классическими вещами вы разумѣете классическій костюмъ, возразилъ Джекъ, -- то есть повѣрье что на граціозной женщинѣ....

-- О, знаю, знаю все это, но при нихъ нельзя ни надѣть брилліантовъ, ни танцовать, ни....

Тутъ чья-то ухмыляющаяся рожа просунулась въ дверь и гаркнула:-- Миссъ Спрингъ.

-- Мнѣ опять выходить. Подождите пока я назадъ приду, и прелестная Салли снова полетѣла восхищать публику.

Между тѣмъ зеленая комната начала наполняться людьми, и счастливый Фредъ имѣлъ честь быть представленнымъ одному комедіанту, бенефисъ котораго предстоялъ вскорѣ и который вслѣдствіе этого былъ олицетворенная любезность.

Оставивъ его среди разговора съ новымъ знакомымъ, Джекъ вышелъ изъ комнаты, направляя свои шаги къ будкѣ суфлера, какъ вдругъ высокая особа, съ нѣсколько лисьимъ выраженіемъ лица, появилась съ противоположной стороны и поравнявшись съ нашимъ повѣсой, собрала вокругъ себя свое развѣвающееся пышное платье и почтила его взглядомъ подобнымъ тому какой бы она обратила, вѣроятно, на трубочиста или на телѣжку съ соромъ попавшуюся ей на дорогѣ.

-- Что съ вами, миссъ Кёрри? спросилъ Джекъ самымъ веселымъ голосомъ.

-- Все что вамъ угодно, мистеръ Гилль, возразила дѣвица эта съ горделивымъ пренебреженіемъ. Однако она остановилась, дѣлая видъ что поправляетъ свое платье.

-- Развѣ васъ не просили повторить вашу пѣсенку? спросилъ Джекъ.

-- Разумѣется, просили.

-- Такъ что же могло смутить безмятежное спокойствіе души вашей?

-- Нечего дѣлать глупыхъ вопросовъ.

-- Ну-съ?

-- Ну-съ.

-- Продолжайте-съ, сказалъ Джекъ.

-- Я ничего и не говорила.

-- Нѣтъ, но вы хотѣли что-то сказать.

-- И не думала.

-- Такъ зачѣмъ же вы остановились?

-- Я удивлялась, отчего это мы такъ долго не имѣли чести видѣть здѣсь мистера Гилля. Теперь я знаю почему. Онъ учился учтивости, мѣрно отчеканила миссъ Кёрри.

-- А вы, видно, ничему подобному не учились, возразилъ Джекъ со своею обычной прямотой,-- вамъ до смерти хочется знать какая у васъ будетъ роль въ новой бурлескѣ; но вы слишкомъ горды чтобы спросить у меня.

Миссъ Кёрри закусила губы.

-- Еще весьма сомнительно, останусь ли я здѣсь чтобъ играть въ ней, отвѣчала она. Но вы впрочемъ правы, полагая что я слишкомъ горда для того чтобы заискивать въ авторахъ, какъ это дѣлаютъ иныя; но если я возьмусь за какую-нибудь роль въ вашей піесѣ, то совѣтую вамъ вспомнить, для вашей же пользы, что хотя воспитаніемъ моимъ, какъ танцовщицы, и пренебрегли немного, но что за то я могу пѣть. А есть люди, мистеръ Гилль, предпочитающіе пѣсню пляскѣ; съ этими словами миссъ Кёрри поплыла въ свою уборную.

-- Будь я человѣкъ мудрый, размышлялъ Джекъ, я бы долженъ былъ угождать и той и другой, по крайней мѣрѣ не идти имъ на перекоръ. Но, провались онѣ совсѣмъ! Я этого не могу. Онѣ славную жизнь заставятъ меня вести на репетиціяхъ. Гинна! маленькая Нанъ, вы гдѣ прятались?

Минутъ двадцать предъ тѣмъ маленькая Нанъ была феей въ серебристыхъ лучахъ, всемогущія чары которой помогли воину Спрингъ похитить принцессу Кёрри изъ когтей злаго волшебника разговаривавшаго съ Фредомъ въ зеленой комнатѣ. Теперь же это была очень простенькая дѣвченочка въ темномъ альпаковомъ платьицѣ и въ клѣтчатой тали. Милое личико ея засіяло радостью когда она, въ отвѣтъ на привѣтствіе Джека, подбѣжала къ нему, протягивая ему обѣ руки, не блиставшія брилліантами, но погрубѣвшія отъ честнаго труда.

-- Ну-съ, что новенькаго, какъ поживаютъ Тедъ и Полли?

-- О, Тедъ сталъ совсѣмъ большой мальчикъ, ходитъ ужь въ школу, и Полли тоже совсѣмъ здорова, благодарю васъ, мистеръ Гилль.

-- Вы что-то блѣдны, маленькая Нанъ, вѣрно работаете черезъ силу?

Въ свѣтѣ улыбки съ которой она увѣряла его что онъ ошибается, тѣнь, положенная нуждой и заботами на молодое лицо, исчезла на минуту.

Въ зрѣлую пору четырнадцатилѣтняго возраста "маленькая Нанъ" очутилась главой семейства, состоявшаго изъ слабенькаго братишки девяти лѣтъ и чрезвычайно прожорливаго младенца. Часто могли бы вы найти дитя, кормилицу семьи, изнеможенную и блѣдную, и чуть не ослѣпшую отъ вѣчныхъ "стежковъ", посредствомъ которыхъ она зарабатывала хлѣбъ; но въ какой бы часъ вы ни взошли въ ихъ бѣдную комнатку, вы бы непремѣнно застали младшую малютку съ огромнымъ кускомъ хлѣба съ масломъ въ пухлой рученкѣ. Да будетъ благословенно Провидѣніе, лишающее насъ способности помнить въ позднѣйшіе годы всѣ мученія претерпѣнныя нами въ младенчествѣ, иначе какъ бы жестоко было наше мученіе! Мы устали, насъ оцарапала какая-нибудь гадкая булавка, насъ рѣжетъ какой-нибудь гадкій шнурокъ, насъ мучитъ зубъ или боль въ.... ну все равно гдѣ.... на все это является одно средство: насъ качаютъ на рукахъ и цѣлуютъ. Цѣлуютъ! тогда какъ мы ревемъ! Вообразите себѣ, сударыня, что у васъ нервная головная боль, а что вашъ возлюбленный супругъ непремѣнно хочетъ носить васъ по комнатѣ и цѣловать. Представьте себѣ, дорогой читатель, что въ то самое время какъ съ устъ вашихъ сорвалось одно изъ тѣхъ сильныхъ выраженій, нерѣдко вынуждаемыхъ приступомъ подагры, дочка ваша вдругъ обхватываетъ и цѣлуетъ васъ? Я часто удивлялся, почему маленькія дѣти, какъ скоро имъ дадутъ кусокъ хлѣба съ масломъ или еще лучше пряника, сейчасъ же размазываютъ себѣ все это по всему лицу. Въ счастливую минуту я открылъ настоящую причину. Это инстинктъ, нѣмой указатель природы, учитъ ихъ защищать себя отъ поцѣлуевъ.

-- Но, ахъ, мистеръ Гилль, сказала послѣ нѣкотораго молчанія маленькая Нанъ.-- Я и не сказала вамъ главную новость. Съ тѣхъ поръ какъ вы выхлопотали мнѣ разговорныя роли, мистеръ Моссъ прибавилъ мнѣ жалованья, семь шиллинговъ въ недѣлю!

-- Какова у насъ маленькая Нанъ! воскликнулъ Джекъ, отлично разыгрывая удивленнаго, тогда какъ онъ самъ склонилъ директора на этотъ щедрый поступокъ.

-- А миссъ Спрингъ обѣщалась заказать мнѣ всѣ свои костюмы для новой бурлески, такъ что у меня будетъ пропасть работы.

-- Господь да благословитъ васъ, дитя, и да поможетъ Онъ вамъ! сказалъ повѣса тихимъ, внезапно измѣнившимся голосомъ, придерживайтесь всегда крѣпко труда и.... а теперь бѣгите домой, если вамъ больше тутъ дѣлать нечего сегодня вечеромъ. Мы постараемся найти вамъ дѣло въ провинціи, гдѣ у васъ будетъ пропасть практики во всевозможныхъ роляхъ. Вамъ тутъ нечего оставаться.

-- О, но какъ же я оставлю дѣтей! горестно воскликнула маленькая Нанъ.

-- Кто васъ объ этомъ проситъ? Прощайте. Не пріучайтесь болтать за кулисами съ кѣмъ бы то ни было, даже и со мной. Ну, бѣгите скорѣе!

Возвратясь въ зеленую комнату, Джекъ увидалъ что Телемакъ его воспользовался благопріятнымъ часомъ или же часъ оказался ему благопріятнымъ,-- кумиръ его открылъ что статсъ-секретарь не совсѣмъ то же самое что писарь въ общественной конторѣ, какъ она это сперва предполагала. Теперь она расточала улыбки молодому джентльмену, котораго Джекъ засталъ отцѣпляющимъ отъ часовой цѣпочки своей прекрасный медальйонъ (послѣдній подарокъ его матери) пришедшійся совершенно случайно по вкусу кумиру его.

-- Какъ ужь я обязанъ вамъ за это знакомство, сказалъ Фредъ, когда они черезъ полчаса оставили театръ, -- вообразите, она пригласила меня въ субботу къ себѣ на ужинъ; она и васъ тоже пригласила?

-- Нѣтъ,-- да еслибъ и пригласила, то я не пошелъ бы, отвѣчалъ Джекъ своимъ рѣзкимъ тономъ.-- А вамъ вотъ что скажу я, юноша, продолжалъ онъ, сильно пуская дымъ изъ своей сигары,-- имѣете вы двѣ тысячи въ годъ?

-- Да, собственно говоря, то-есть пока еще нѣтъ, возразилъ Фредъ, нѣсколько озадаченный этимъ вопросомъ,-- но когда я поступлю на службу, то старикъ мой....

-- Какъ умный человѣкъ, онъ спроситъ тогда полковника вашего, сколько долженъ получать, кромѣ жалованья, прапорщикъ для того чтобъ имѣть возможность жить джентльменомъ и не попадаться въ бѣду; и полковникъ скажетъ ему что двухъ, трехъ сотенъ въ годъ совершенно достаточно. Но для того чтобы вести знакомство съ Салли Спрингъ и ей подобными, вамъ придется тратить все это въ одинъ мѣсяцъ, да кромѣ того еще вы пропадете ни за что.

-- О, я знаю какъ держать себя, возразилъ, Фредъ, принимая видъ человѣка опытнаго.

-- Ну, такъ дѣлайте какъ знаете, сказалъ Джекъ.-- Вотъ что, подождете вы меня, пока я переодѣнусь?

-- Извольте, но ужасная тоска идти теперь домой на балъ; не правда ли?

-- Я вообще не охотникъ до баловъ,-- сказалъ Джекъ, отпирая свою дверь, -- но, самъ не знаю почему, на этомъ балѣ мнѣ что-то хочется побывать.

И онъ хорошо сдѣлалъ что побывалъ на немъ.

ГЛАВА XIII. Послѣ долгихъ лѣтъ

Я имѣю твердое намѣреніе навязать когда-нибудь многотерпѣливой публикѣ статейку о поѣздахъ желѣзныхъ дорогъ.

Поймите что я не намѣренъ говорить о паровикахъ и вагонахъ, о рельсахъ и сигналахъ; также и не о сообщеніяхъ между пассажирами и кондукторами, ибо теперь пришли къ убѣжденію что первые должны спокойно готовиться быть убитыми, задавленными или сожженными заживо, и что простѣйшіе способы для огражденія ихъ отъ подобныхъ опасностей находятся въ высочайшемъ презрѣніи, въ глазахъ равнодушныхъ директоровъ желѣзныхъ дорогъ. Нѣтъ, я хочу лишь потолковать о характеристикѣ этихъ поѣздовъ, потому что бываютъ также и поѣзды достигающіе въ цѣлости и во время мѣста своего назначенія. Поѣзды бываютъ разные. "Дикій Ирландецъ", "Шотландскій экстренный поѣздъ", "Парламентскій поѣздъ", обыкновенный "пассажирскій" поѣздъ, доставляющій въ Лондонъ дѣловыхъ людей; поѣздъ, привозящій съ моря пассажировъ изъ Индіи, и тотъ что сопровождаетъ вестъ-индскую почту, всѣ они имѣютъ свои отличительныя черты, хорошо знакомыя носильщикамъ, извощикамъ и слугамъ гостиницъ; отчего же должны онѣ оставаться безызвѣстными царицѣ-публикѣ?

Парицѣ-публикѣ некогда самой замѣчать ихъ, не то, что бы сталось съ сочинителями "статеекъ"? Извѣстно что всякій предметъ брошенный, какъ бы то ни было легко, какимъ-либо, находящимся въ быстромъ движеніи, тѣломъ пріобрѣтаетъ долю этой быстроты и бываетъ способенъ нанести тяжелый ударъ. Я полагаю что вслѣдствіе того что люди такъ быстро катятся во время путешествія по желѣзной дорогѣ, они и выскакиваютъ съ такой поспѣшностью изъ вагоновъ, разъ достигнувъ цѣли своего странствія. Въ былые дни почтовыхъ каретъ, мы не спѣша вставали съ мѣста, расправляли себѣ ноги, осматривались кругомъ, мѣнялись словомъ и шиллингомъ или двумя съ кондукторомъ, а иногда и позволяли себѣ какое-нибудь невинное подкрѣпленіе силъ, прежде нежели снова пускались въ путь. Но на желѣзной дорогѣ, вы никогда, ни за что не позволите джентльмену сидящему прямо около двери выдти первому изъ вагона. Вы протираетесь мимо его, наступая ему на ноги, тыча ему прямо въ лицо вашимъ дорожнымъ мѣшкомъ, вашей палкой и вашимъ зонтикомъ. Нагруженные своимъ багажемъ, вы застряваете въ дверяхъ, возмущаясь даже противъ благонамѣренныхъ усилій носильщика желающаго облегчить васъ отъ ноши. Вы нанимаете извощика, когда поѣздъ еще находится въ быстромъ движеніи. Вы требуете выдачи своего багажа, какъ будто вы единственный человѣкъ обладающій багажемъ; и хотя вамъ рѣшительно не предстоитъ никакого дѣла на весь слѣдующій часъ, вы ведете себя какъ будто вы посолъ, несущій съ собой не терпящую отлагательства вѣсть, или какъ будто вы лишь сейчасъ вырвались изъ дома сумашедшихъ. Вы вѣроятно скажете что вы никогда не дѣлаете ничего подобнаго, что вы-то именно тотъ джентльменъ который сидитъ прямо около двери, но вы согласитесь что другіе дѣлаютъ все это, и этого съ меня вполнѣ довольно, потому что каждый скажетъ мнѣ то же самое.

Отдѣлъ индѣйской почты благополучно прибылъ въ субботу вечеромъ, наканунѣ бала мистрисъ Виллертонъ, а на поѣздѣ отправившемся отъ моря пріѣхало на этотъ разъ необычайное множество пассажировъ. По телеграфу прилетѣло предъ тѣмъ много вѣстей, добрыхъ и худыхъ, изъ Марселя, изъ Парижа и изъ Дувра, и на платформѣ толпились жены и дочери, отцы и матери, братья, сестры и друзья, жаждавшіе встрѣтить тѣхъ что возвращались домой, послѣ долгихъ лѣтъ, или желавшіе взглянуть на чужое лицо, принявшее послѣдній взглядъ того кому не суждено уже болѣе озарить своимъ присутствіемъ родной домъ.

Поѣздъ остановился и поднялось обычное смятеніе и Вавилонское смѣшеніе языковъ. Кого находили, кого нѣтъ. Волна путешественниковъ бросилась вонъ изъ вагоновъ, волна привѣтствующихъ ихъ друзей стремительно кинулась имъ на встрѣчу. Обѣ волны слились, забушевали, хлынули вмѣстѣ впередъ, а черезъ нѣсколько времени разлились и исчезли, оставивъ на платформѣ одинокаго, какъ бы выброшеннаго бурей путника. Это былъ человѣкъ лѣтъ сорока, но казавшійся старѣе на видъ, благодаря почти муміеобразному виду, сообщаемому людямъ долгимъ пребываніемъ въ жаркомъ климатѣ. Онъ лишь только воротился изъ Смирны, послѣ двадцати-двухъ-лѣтняго отсутствія, и звали его Андрью Стендрингомъ. Это былъ тотъ самый Андрью Стендрингъ что родился и выросъ въ неуютномъ домѣ, что любилъ Джулію Дунканъ, похищенную у него Бертрамомъ Эйльвардомъ, что встрѣтилъ потомъ предметъ свой любви на Мальтѣ, въ предполагаемомъ вдовствѣ и крайней нуждѣ, и привезъ ее назадъ въ Англію, безъ единой порочной мысли; тотъ самый Андрью Стендрингъ котораго родной отецъ считалъ обольстителемъ ея, и ради котораго, отецъ этотъ сохранитъ до гроба страшный рубецъ, вспыхивавшій и разгоравшійся на щекѣ его, при малѣйшемъ волненіи.

Прибывъ въ Смирну для управленія дѣлами отрасли торговаго дома Гедда, Стендринга и Мастерса, онъ увидалъ что ему придется много кое-чего передѣлать и много кое-чего устроить тамъ вновь. Прикованной къ бюро съ дѣтства, онъ пріобрѣлъ огромный навыкъ дѣловой рутины. Можетъ-быть, онъ относился не довольно снисходительно къ лѣни и медленности восточной жизни и слишкомъ придерживался формальности и дисциплины. Эти послѣднія свойства глубоко, путемъ тяжелой школы, вкоренились въ немъ. Онъ считалъ своимъ долгомъ внушать ихъ и другимъ и возстановилъ противъ себя цѣлую толпу, исполненную зависти, ненависти и лукавства. Но съ теченіемъ времени, вліяніе неуютнаго дома стало мало-по-малу изглаживаться, природныя свойства его стали обозначаться яснѣе, и онъ выказалъ себя наконецъ достойнымъ любви, тихимъ и кроткимъ человѣкомъ, и болѣе нежели съ лихвой пріобрѣлъ себѣ общее расположеніе, потерянное было имъ въ началѣ опрометчивостью поведенія. Онъ принялся за изученіе страны, ея языка, ея образа жизни и ея нуждъ; и скоро убѣдился что дѣлопроизводство считавшееся весьма успѣшнымъ въ былые дни монополіи Левантской компаніи, когда корабль являлся туда лишь разъ въ два мѣсяца, было несвоевременно въ наши дни, когда каждую недѣлю приходили пароходы и почта, и право торговли стало свободнымъ. Въ виду измѣнившихся обстоятельствъ, онъ дѣйствовалъ съ осторожностью и съ умѣренностью; но къ несчастію, въ своихъ прежнихъ операціяхъ, основанныхъ на правилахъ формальности и устарѣлыхъ преданій, онъ предоставилъ врагамъ своимъ оружіе, обратившееся теперь прямо противъ него. Хуже всего было то что довѣряя своей болѣе зрѣлой опытности, онъ осмѣлился пренебрегать указами лондонскаго дома и относиться если и не съ презрѣніемъ, то съ небрежностью къ жалобамъ и обвиненіямъ, поднявшимся тамъ противъ него. Длинная переписка, тонъ которой становился все менѣе и менѣе почтителенъ съ одной стороны, и все болѣе и болѣе повелителенъ съ другой -- завязалась между сыномъ и отцомъ и кончилась отставкой перваго отъ дѣла и приказаніемъ воротиться назадъ.

Отставку онъ принялъ, но назадъ не воротился. Онъ уже успѣлъ въ то время пріобрѣсть репутацію проницательнаго и основательнаго человѣка и ему не трудно было начать самостоятельное дѣло. На его долю выпадали удачи и неудачи, но вообще дѣло его процвѣтало, а черезъ двадцать лѣтъ устойчиваго самостоятельнаго труда, когда всѣ готовы были поклясться что онъ на всю жизнь пустилъ корни въ этой странѣ, имъ вдругъ овладѣло внезапное стремленіе бросить и сдать другому свое дѣло, продать свой торговый домъ и возвратиться, какъ онъ говорилъ, домой.

Онъ положилъ за правило объяснять всегда законными причинами всѣ свои дѣйствія себѣ и всякому имѣвшему право требовать у него отчета. Въ теченіи многихъ лѣтъ онъ ни разу не предпринималъ никакого важнаго шага не убѣдившись предварительно что онъ имѣлъ основаніе предпринять его. Въ жилахъ его было слишкомъ много крови старика Джебеза, не дозволявшей ему допускать въ его лѣта какихъ-либо фантазій и капризовъ, и однако онъ также не былъ въ состояніи объяснить себѣ силу потянувшую перепеловъ летѣть къ востоку, какъ и то безумное желаніе что влекло его на западъ. Онъ и не пытался разрѣшить себѣ вопросъ этотъ; когда онъ думалъ объ этомъ, то лишь удивлялся, какъ это онъ до сихъ поръ не убѣжалъ отсюда въ теченіи послѣднихъ десяти лѣтъ. Планы его были составлены съ большой точностью. Ему нужно было устроить еще окончательно нѣкоторыя дѣла въ Александріи, въ Константинополѣ, въ Тріестѣ. Это должно было уже составить порядочное путешествіе. Изъ Тріеста онъ хотѣлъ проѣхать чрезъ Италію, Германію и Францію -- домой. Ему хотѣлось взглянуть на вѣчный городъ, на Рейнъ, на Парижъ и еще на другія мѣста, которыя, какъ ему показалось, ему пришло время посѣтить. Онъ хотѣлъ путешествовать не торопясь, пользуясь всѣми удобствами. Дѣйствительно, онъ поѣхалъ въ Александрію и тамъ встрѣтился съ пассажирами изъ Индіи, выжидавшими парохода идущаго въ Марсель, случайно запоздавшаго на нѣсколько дней. Уже цѣлые годы не слыхалъ онъ столько звуковъ своего роднаго языка. Сѣдые старики генералы, положительные граждане, мелкіе чиновники, воспользовавшіеся первымъ отпускомъ, зажиточные купцы, проживавшіеся искатели приключеній, капитаны морской службы, лишившіеся своихъ судовъ, инженеры составившіе себѣ блестящую будущность, больные мужья, возвращавшіеся на родину къ своимъ женамъ, люди съ блестящими надеждами на будущее и люди безо всякихъ опредѣленныхъ надеждъ, всѣ они вели себя какъ толпа школьниковъ спѣшившихъ домой на каникулы, въ былые дни, когда мальчики были мальчиками и не стыдились признаваться въ этомъ. Среди всѣхъ этихъ разговоровъ о родинѣ и о близкихъ друзьяхъ, Андрью Стендрингомъ овладѣла смутная мысль что и его ожидаетъ чей-то привѣтъ въ родной землѣ; и онъ пришелъ къ убѣжденію что дѣла его въ Константинополѣ и Тріестѣ какъ-нибудь и сами собой усгроятся, и что впрочемъ провались они совсѣмъ; что Римъ и Парижъ не убѣгутъ, и Рейнъ останется на своемъ мѣстѣ, если только Бисмарку не вздумается поджечь ихъ. Онъ взялъ билетъ на родину, и благополучно прибылъ туда въ одно время съ индѣйскою почтой, и только лишь когда онъ очутился на Черингъ-Кросской платформѣ, то чувство полнаго одиночества овладѣло имъ, и онъ спросилъ себя зачѣмъ онъ здѣсь и что предстоитъ ему дѣлать.

Во время своего мореплаванія изъ Александріи онъ сошелся въ первый разъ въ жизни съ тѣми бодрыми, мужественными личностями которыхъ мы обыкновенно, не обращая вниманія на ихъ настоящій возрастъ, чествуемъ "молодцами." Лучшимъ молодцемъ изо всего экипажа былъ старый рубака полковникъ, отправлявшійся на родину праздновать свадьбу своей внучки. Андрью Стендрингъ никогда не бывалъ молодъ. Едва переставъ быть ребенкомъ, онъ преобразился уже въ счетную машину. Въ двадцать три года онъ возсѣлъ на колесницу Молоха, придавившую въ немъ всю силу молодой жизни, и отправился на ней давить эту силу въ другихъ. Въ сорокъ два года онъ скитался подобно безпріютному духу около счастливаго кружка, среди котораго десятка два бѣдныхъ офицеровъ и джентльменовъ развлекались отъ скуки морскаго плаванія, открывая глазамъ его новый міръ своими веселыми бесѣдами. Міръ этотъ былъ, можетъ-быть, не особенно прекрасенъ или мудръ, но все-таки это былъ новый міръ для человѣка никогда не знавшаго молодости -- для изгнанника, привыкшаго смотрѣть на свѣтъ Божій какъ на огромный торговый домъ, а на человѣчество лишь какъ на должниковъ и заимодавцевъ, на торговцевъ и покупщиковъ.

Онъ все вертѣлся около этого веселаго кружка и черезъ нѣсколько времени былъ допущенъ въ среду его. "Старый медвѣдь," говорили они "малый вовсе не дурной, но только ужь черезчуръ безотвѣтный." Безотвѣтный! Встрѣться они съ нимъ на его собственной почвѣ, онъ бы сумѣлъ перепродать и перекупить ихъ всѣхъ сколько ни есть, три раза въ день. Какъ всегда бываетъ между людьми находящимися вмѣстѣ на кораблѣ, несущемъ ихъ на родину, разныя приглашенія сыпались на него со всѣхъ сторонъ. Одни приглашали его въ Гудвудъ, говоря что поспѣютъ въ Гудвудъ въ одно время еще кое съ кѣмъ; другіе обѣщались показать ему разныя знаменитыя представленія, о которыхъ онъ еще и не слыхалъ никогда; тамъ, его звали на охоту, тутъ, хотѣли познакомить его съ своими родственниками, отличными малыми, и т. д. Разумѣется, изо всѣхъ этихъ плановъ ничего не вышло, какъ всегда бываетъ; и веселый кружокъ разсѣялся по вагонамъ желѣзныхъ дорогъ, по каретамъ и по наемнымъ дрожкамъ, разъ коснувшись британской почвы, ни разу и не вспомнивъ объ остальныхъ членахъ своихъ, не говоря уже объ бѣдномъ "медвѣдѣ", очутившимся, какъ я уже говорилъ, на Черингъ-Кросской платформѣ.

-- Jevash, Jevash, то-есть, стойте, хочу я сказать, закричалъ онъ, очнувшись наконецъ отъ раздумья, при видѣ чемодановъ носившихъ его имя и уносимыхъ куда-то носильщикомъ,-- это мои вещи.

-- Что жъ вы ихъ не потребовали? сказалъ человѣкъ этотъ, останавливаясь и отирая себѣ лобъ.-- Я вотъ битую четверть часа хожу по платформѣ, ищу имъ хозяина.

-- Мнѣ очень жаль, но я право....

-- Позвать вамъ извощика, сударь?

-- Извощика? да, да пожалуста, позовите извощика, возразилъ Стендрингъ;-- но погодите, не лучше ли будетъ отнести это, куда-нибудь въ гостиницу?

Человѣкъ, лишь за мѣсяцъ предъ тѣмъ, бывшій оракуломъ, совѣта котораго испрашивали паши, котораго дѣловые люди старались склонить на свою сторону разными интригами, добраго слова котораго добивались министры и консулы, смиренно обращался за совѣтомъ и помощью къ бѣдняку въ истасканной курткѣ, вырабатывающему тридцать шиллинговъ въ недѣлю.

-- Какъ вамъ угодно; вотъ тутъ сейчасъ есть гостиница, сказалъ носильщикъ,-- должно-быть въ ней есть еще мѣсто.

Стендрингъ отправился въ гостиницу, въ роскошное громадное зданіе, появившееся уже гораздо послѣ него. Не безъ затрудненій добрался онъ до кассы, гдѣ сначала совсѣмъ было оробѣлъ отъ пристально устремленныхъ на него взглядовъ трехъ молодыхъ дамъ, которыхъ онъ принялъ съ перваго взгляда за герцогинь, посѣтившихъ это заведеніе, и наконецъ удостоился получить отъ нихъ билетъ съ означеніемъ слѣдуемой ему комнаты. Затѣмъ багажъ былъ принятъ отъ него самого, его ввели въ маленькую комнатку, которая, къ великому удивленію его, начала подниматься вмѣстѣ съ нимъ вверхъ. Почемъ могъ онъ знать во время своего двадцатмтрехлѣтняго отсутствія изъ Англіи что-либо касательно большихъ гостиницъ, ихъ обыкновеній и подъемныхъ аппаратовъ? Онъ былъ слишкомъ ослѣпленъ и ошеломленъ всѣмъ этимъ, для того чтобы выразить свое удивленіе, не то, его вѣроятно почтили бы еще большею противъ обычнаго долей презрѣнія, расточаемаго всѣмъ путникамъ ищущимъ пріюта въ этихъ, подобныхъ дворцамъ, каравансараяхъ.

Онъ достигъ наконецъ своей комнаты, и оставшись въ ней одинъ, началъ снова раздумывать о томъ зачѣмъ онъ сюда пріѣхалъ и что ему дѣлать? Разумѣется, вопервыхъ, повидаться съ отцомъ своимъ, повидаться съ нимъ еще прежде нежели взяться за кусокъ хлѣба. Это было конечно первымъ дѣломъ предстоявшимъ ему. Онъ поѣхалъ черезъ мостъ, черезъ который еще никогда не переѣзжалъ прежде, мимо громадной башни, съ которой раздался густой и чистый бой часовъ, въ то время какъ кебъ его съ трескомъ поровнялся съ ней, по незнакомымъ улицамъ, мимо рядовъ и магазиновъ, стоявшихъ тамъ гдѣ, онъ помнилъ, стояли бывало дома, окруженные садами, мимо домовъ стоявшихъ тамъ гдѣ на его памяти красовались живыя изгороди, проѣхалъ подъ мостомъ желѣзной дороги, появившейся на мѣстѣ на которомъ не было прежде никакихъ желѣзныхъ дорогъ, ѣхалъ все далѣе, среди чуждыхъ ему зрѣлищъ и звуковъ, среди народа казавшагося ему тоже чуждымъ, по наружности, ѣхалъ прямо къ неуютному дому. Когда онъ приблизился къ нему, смутный, тоскливый страхъ сжалъ его сердце.

Что если вслѣдъ за всѣми этими перемѣнами его и тутъ ожидаетъ перемѣна! Что если отца его нѣтъ болѣе въ живыхъ?

Извощикъ остановился. "Этотъ что ли домъ сударь?" спросилъ извощикъ. Одного взгляда на него было достаточно. Этотъ ли домъ? Да. Въ немъ не было перемѣны. Все тотъ же строгій незатѣйливый фасадъ, все тѣ же блестящія окна, та же желѣзная рѣшетка, тѣ же выметенныя дорожки въ саду, даже у дерева-павлина не выросло въ хвостѣ ни одного лишняго перышка. Въ ту минуту какъ онъ дернулъ за колокольчикъ, часы пробили восемь, и ему показалось что онъ все еще находится подъ былымъ гнетомъ и что онъ провинился, возвращался домой такъ поздно.

Онъ хотѣлъ было взойти не говоря ни слова, но старикъ буфетчикъ остановилъ его.

-- Извините сударь, но мистеръ Стендрингъ....

-- Вильсонъ, вы не узнаете меня?

-- Голосъ вашъ мнѣ знакомъ таки, но -- о Господи, сударь, неужели вы мистеръ Андрью?

-- Да, онъ самый, Вильсонъ. Вы не очень измѣнились.

-- Господи помилуй! Господи помилуй, бормоталъ, задыхаясь, старикъ;-- но что же вы ничего не написали, мистеръ Андрью?

-- Я писалъ два мѣсяца тому назадъ что думаю воротиться домой. Я собрался вдругъ и не писалъ съ послѣднею почтой, потому что самъ пріѣхалъ бы въ одно время съ письмомъ. Гдѣ батюшка?

-- Въ библіотекѣ, мастеръ Андрью. Доложить ему что вы здѣсь?

-- Нѣтъ, пожалуста дайте мнѣ самому доложить о себѣ. Онъ одинъ?

-- Онъ всегда теперь одинъ, сказалъ старый слуга, грустно качая головой.-- Съ тѣхъ поръ какъ скончалась ваша бѣдная маменька, онъ все былъ одинъ.

-- Онъ вѣдь здоровъ, Вильсонъ? внезапно спросилъ Андрью, подходя къ двери библіотеки.

-- Да-съ, для своихъ годовъ, мастеръ Андрью; въ ихъ годы, какъ уже пошло за семьдесятъ, нельзя многаго ожидать, знаете.

Рука Андрью задрожала когда онъ коснулся ею до ручки двери ведшей въ библіотеку, а спокойный, ясный голосъ произнесъ оттуда: "Войдите."

Яркій кругъ свѣта, бросаемый лампой съ колпакомъ, озарялъ старика Джебеза Стендринга, столъ за которымъ онъ сидѣлъ и книгу, -- книгу которую онъ читалъ, оставляя въ темнотѣ всѣ прочіе предметы въ комнатѣ. При приближеніи сына, онъ сдвинулъ очки на лобъ и протянулъ ему руку.

-- Наконецъ-то, Андрью, произнесъ онъ такъ же спокойно какъ еслибъ они разстались лишь недѣлю тому назадъ.

-- Вы меня ждали значитъ; вы не удивлены, батюшка; вы, вы были къ этому приготовлены?

-- Я всегда бываю приготовленъ ко всему, Андрью, послѣ всѣхъ изумительныхъ и нежданныхъ событій выпадавшихъ въ жизни на мою долю; кромѣ того я слышалъ твой голосъ въ корридорѣ.

-- Но вы вѣдь рады мнѣ, батюшка; скажите что вы рады видѣть меня, говорилъ его сынъ.

-- Я радъ видѣть тебя; когда ты пріѣхалъ?

-- Менѣе часа тому назадъ. Я прибылъ прямо изъ Марселя. Я сейчасъ же поспѣшилъ къ вамъ.

Онъ ждалъ всѣмъ своимъ жаждавшимъ сердцемъ привѣта, котораго не суждено было ему дождаться.

-- Я радъ что ты былъ избавленъ отъ необходимости путешествовать въ день субботній, сказалъ отецъ его; -- ты находишь меня, Андрью, старающимся по обыкновенію приготовить духъ мой къ празднованію дня субботняго.

-- Вильсонъ сказалъ мнѣ что вы были здоровы и потому я не спрашиваю о вашемъ здоровьѣ, да и дѣйствительно вопросъ этотъ лишній. Волосы ваши изъ сѣдыхъ стали бѣлыми, батюшка; но это единственная перемѣна въ васъ, исключая... исключая....

-- Ты смотришь вотъ на это, сказалъ Джебезъ Стендрингъ, касаясь пальцемъ шрама, вдругъ вспыхнувшаго и поалѣвшаго на блѣдной щекѣ его.

-- Мнѣ очень жаль, вѣроятно паденіе, какой-нибудь случай?

-- Ударъ нанесенный мнѣ въ гнѣвѣ, незаслуженное оскорбленіе, прощенное мною, какъ подобаетъ христіанину прощать обиды, но не забытое мною; нѣтъ, не забытое. Но поговоримъ лучше о другомъ. Садись, Андрью, и раскажи мнѣ о своихъ планахъ. Ты вѣдь, я полагаю, составилъ себѣ какіе-нибудь планы?

-- Видите ли, я... я не составилъ еще, собственно говоря, никакихъ плановъ, желая сперва испросить вашего согласія.

-- Прошло много лѣтъ, Андрью, съ тѣхъ поръ какъ тебѣ приходило на умъ испрашивать моего согласія въ чемъ-либо предпринимаемомъ тобою.

-- Лучше поздно нежели никогда, батюшка, весело возразилъ сынъ его.-- Слава Богу, я вижу васъ здоровымъ и бодрымъ, дай Богъ вамъ еще долго оставаться такимъ; но не время ли вамъ удалиться на покой послѣ жизни исполненной долгаго и почтеннаго труда? Не время ли избавить васъ наконецъ отъ всѣхъ тревогъ и тяжелыхъ заботъ?

-- Тревоги и тяжелыя заботы не покидали меня во всю мою жизнь, Андрью, и не покинутъ меня до самой могилы. Онѣ удѣлъ каждаго смертнаго въ мірѣ семъ, сказалъ отецъ.

-- Это правда; но нѣкоторыхъ изъ нихъ можно избѣгнуть.

-- Будемте говорить, батюшка, какъ одинъ дѣловой человѣкъ съ другимъ. Домъ Годда, Стендринга и Мастерса сталъ теперь не то что былъ.

-- Сколько мнѣ извѣстно, нашъ кредитъ все тотъ же что и прежде.

-- Я говорю не о кредитѣ, возразилъ Андрью,-- я говорю о самомъ дѣлѣ. Ваше дѣло считалось сперва однимъ изъ трехъ первыхъ фирмъ въ Левантѣ; теперь фирмъ этихъ двадцать, и всѣ онѣ съ помощію новой методы и нововведеній опередили вашу.

-- Въ числѣ фирмъ этихъ находится и дѣло мистера Андрью Стендринга?

-- Нѣтъ; могу васъ увѣрить что нѣтъ. Когда вы удалили меня отъ вашего дѣла такимъ образомъ что.... но къ чему тревожить-старыя раны. Батюшка, взявшись за самостоятельную торговлю, я слѣдовалъ по путямъ вполнѣ неодобряемымъ вами, по которымъ вы никогда бы не пошли сами и на которые никогда не вступали и тѣ что замѣнили мое мѣсто въ вашемъ довѣріи. Сначала до конца я старался изо всѣхъ силъ не вмѣшиваться никакимъ образомъ въ ваши дѣла и не соперничать съ ними. Было довольно мѣста для насъ обоихъ. Отдайте мнѣ эту справедливость, батюшка, отдайте мнѣ хоть эту справедливость! Вы не могли не замѣтить этого.

-- Предметъ этотъ не очень пріятенъ для разговора, Андрью, и я не понимаю къ чему онъ ведетъ, отвѣчалъ Джебезъ послѣ нѣкотораго молчанія.

-- Лишь вотъ къ чему. Я могу сказать, не хвастаясь, что знаю левантскую торговлю вдоль и поперегъ. Огромныя выгоды, полученныя тамъ съ годъ или два тому назадъ, наводнили страну эту спекулянтами. Плохія времена должны скоро настать, повѣрьте мнѣ, они настанутъ, батюшка. Отчего вамъ не удалиться отъ дѣлъ и не насладиться покоемъ, который вы такъ честно заслужили, а если старому дому непремѣнно придется сразиться съ грозой, то предоставьте мнѣ выдержать и отразить ея удары.

Джебезъ нахмурился. Онъ не привыкъ къ такимъ прямымъ словамъ.

-- Позвольте мнѣ спросить васъ, мистеръ Андрью Стендрингъ, настолько ли успѣшно устроили вы ваши собственныя дѣла, что это даетъ вамъ право вмѣшиваться въ мои? спросилъ онъ холоднымъ, мѣрнымъ голосомъ.

-- Я долженъ сказать что и я дѣлалъ промахи и упускалъ изъ рукъ нѣкоторыя выгоды, какъ и всѣ люди, возразилъ Андрью;-- но вообще....

Тутъ кровь бросилась ему въ лицо алымъ потокомъ при внезапно поразившей его мысли.

-- Батюшка, продолжалъ онъ, и въ голосѣ его слышалось внутреннее страданіе,-- вѣдь не могли же вы подумать что я дѣлаю вамъ предложеніе это съ цѣлію собственной выгоды?

-- Я ничего не знаю о твоихъ обстоятельствахъ, Андрью. Прошло много лѣтъ съ тѣхъ поръ какъ мы имѣли другъ о другѣ какія-либо свѣдѣнія. Я ничего не знаю касательно твоихъ дѣлъ. Ты вдругъ бросаешь свое дѣло, не бывшее никогда по моему вкусу, и предлагаешь мнѣ избавить меня отъ моего дѣла, которое, по твоему мнѣнію, я не умѣю вести какъ слѣдуетъ. Не имѣю ли я, послѣ всего этого, право спросить тебя о причинахъ такихъ странныхъ поступковъ?

-- Меня побуждаетъ къ тому лишь мысль о вашемъ спокойствіи и благѣ, батюшка. Мое положеніе независимое. Ради себя самого я бы никогда болѣе не открылъ счетной книги.

-- И вслѣдствіе того что ты чувствуешь самъ влеченіе къ праздной, безполезной жизни, ты желаешь чтобъ и я послѣдовалъ твоему примѣру?

-- Я надѣюсь что моя жизнь не будетъ ни праздной, ни безполезной.

-- Довольно объ этомъ; я вѣрю что намѣренія твои хороши, Андрью, но не будемъ болѣе говорить объ этомъ, рѣшительнымъ тономъ проговорилъ Джебезъ.-- Я не желаю оставлять свое дѣло и не позволю никому, пойми меня, Андрью, никому вмѣшиваться въ него. Еслибы ты остался вѣренъ своему долгу и послушенъ мнѣ, дѣло могло бы быть иначе. Ты покинулъ меня, а не я тебя. Я желалъ идти своею дорогой. На это я имѣю двоякую причину: вопервыхъ, думаю принести этимъ пользу моимъ собратіямъ по грѣхамъ, какимъ образомъ -- будетъ вполнѣ объяснено въ послѣдствіи; вовторыхъ, я долженъ уничтожить нѣчто злое и безстыдное.

Тутъ рубецъ вспыхнулъ подобно красному, зловѣщему огню, и до тѣхъ поръ холодный и безстрастный старикъ весь задрожалъ отъ сдержаннаго волненія.

-- Возставшее противъ меня и до сихъ поръ, повидимому, преуспѣвавшее.

Съ этими словами, онъ положилъ руку на Библію и случайно рука его упала прямо на слова:

"И Іисусъ Навинъ повергъ въ прахъ всю страну холмовъ, и на югѣ, и въ долинѣ, и у ручьевъ, и истребилъ всѣхъ царей ихъ, никого не пощадилъ онъ, и истребилъ все живое, какъ повелѣлъ ему Господь Богъ Израилевъ."

-- Ты вѣроятно остановился гдѣ-нибудь въ гостиницѣ, пока?-- спросилъ, послѣ минутнаго молчанія, Джебезъ Стендрингъ.

-- Въ Черингъ-Кросской гостиницѣ.

-- Я весьма несвѣдущъ касательно подобныхъ мѣстъ; но я полагаю ты найдешь тамъ всѣ нужныя удобства, пока не устроишься гдѣ-нибудь окончательно.

Мысль поселиться въ неуютномъ домѣ никогда и не приходила на умъ Андрью Стендрингу. Привыкнувъ быть своимъ собственнымъ хозяиномъ, въ теченіи цѣлой половины своей жизни, онъ рѣшилъ и всегда оставаться таковымъ; но быть такъ спокойно отправленнымъ въ гостиницу въ тотъ самый вечеръ въ который онъ снова посѣтилъ, послѣ двадцатидвухлѣтняго отсутствія, кровлю подъ которой онъ родился, показалось ему тяжело и больно.

-- Навести меня когда-нибудь, Андрью, когда тебѣ больше дѣлать будетъ нечего, продолжалъ Джебезъ Стендрингъ,-- ты можетъ-быть еще помнишь мой образъ жизни и знаешь какъ я всегда провожу субботніе вечера; я долженъ признаться что твой пріѣздъ отвлекъ духъ мой отъ подобающихъ ему размышленій и молитвъ.

-- Ну, такъ покойной ночи, батюшка, и Господь да благословитъ васъ, возразилъ Андрью вставая,-- вы подумаете о томъ о чемъ я говорилъ вамъ?

-- Только не сегодня, Андрью.

-- Ну такъ завтра.

-- Завтра, Андрью?

-- Извините меня. Я забылъ что завтра воскресенье, но вы какъ-нибудь подумаете о моемъ предложеніи.

-- О томъ чтобы посадить тебя на мое мѣсто?

-- Нѣтъ, сдѣлать меня правою рукой вашей, для того чтобъ я могъ помочь вамъ, защитить васъ.

-- Я не требую ни помощи, ни защиты ни отъ кого, лишь отъ одного Господа.

-- Батюшка, не есть ли почти святотатство упоминать о Немъ, говоря о дѣлахъ о которыхъ мы сейчасъ говорили?

-- Онъ правитъ всѣми дѣлами нашими, Андрью.

-- Хорошо, не будемъ больше толковать объ этомъ предметѣ. Вы рѣшились?

-- Окончательно.

-- Мнѣ очень жаль. Мнѣ жаль что я пріѣхалъ до.... то-есть въ Англію.

-- Развѣ я когда-либо давалъ тебѣ поводъ бросать твои дѣла ради меня? спросилъ отецъ.

-- Нѣтъ, батюшка, нѣтъ, но я думалъ, я думалъ.

Онъ остановился въ тщетномъ ожиданіи слова, взгляда, движенія которое бы доказало ему что добрыя намѣренія его были если и не приняты, то по крайней мѣрѣ оцѣнены. Этого онъ не дождался. Джебезъ Стендрингъ придвинулъ къ себѣ книгу, раскрытую не на страницахъ дышащихъ любовью, милосердіемъ и прощеніемъ, но на тѣхъ что дышатъ местію, кровопролитіемъ и разрушеніемъ.

Андрью видѣлъ это и понялъ намекъ.

-- Скажите мнѣ еще лишь одно, батюшка, прежде чѣмъ я уйду отсюда, произнесъ онъ тихимъ и грустнымъ голосомъ,-- гдѣ ее похоронили?

Снова рубецъ вспыхнулъ на щекѣ старика.

-- Если ты говоришь о женщинѣ которую я когда-то звалъ Джуліей Дунканъ, то она похоронена на Маргетскомъ кладбищѣ.

-- Въ Маргетѣ! Почему же тамъ?

-- Она умерла тамъ. Да проститъ ей Господь!

-- И тѣмъ что обезславили ее! сурово прибавилъ Андрью.-- Аминь!

-- Аминь, повторилъ Джебезъ Стендрингъ.

-- А дитя ея, батюшка, дитя ея?

-- Развѣ я не говорилъ тебѣ что оно пережило ее лишь нѣсколькими мѣсяцами.

-- Оно похоронено вмѣстѣ съ нею, надѣюсь.

-- Андрью, ты знаешь что мнѣ весьма тяжело говорить объ этомъ. Я не желаю продолжать этого разговора. Женщина эта умерла, ребенокъ ея умеръ, отецъ его снова женился. Онъ забылъ ихъ менѣе нежели черезъ годъ. Что тебѣ до нихъ, и зачѣмъ ты снова напоминаешь мнѣ о нихъ?

-- Я любилъ ее, отецъ. Вы видите меня теперь предъ собой, человѣка уже простившагося съ молодостію, одинокимъ и бездѣтнымъ ради ея, сказалъ Андрью.

-- А она бросила тебя.

-- О, батюшка, вспомните о жизни какую она вела въ своемъ родномъ домѣ и о той что она вела здѣсь. Я не говорю которая жизнь была лучше; я говорю лишь подумайте о разницѣ между ними. Что могла она найти въ скучномъ, тихомъ мальчикѣ, какимъ я былъ тогда? Она обѣщала быть моею женой по той же причинѣ по которой согласилась бы на всякое другое приказаніе или желаніе ваше, но она не могла любить меня. Богъ знаетъ что я употребилъ бы всѣ старанія, лежащія въ человѣческой власти, для того чтобы сдѣлать ее счастливой, но несмотря на это я и теперь, хотя и остался одинъ на свѣтѣ, благодарю Бога за то что она не была принесена въ жертву мнѣ.

-- Другими словами, ты радуешься что одно изъ завѣтнѣйшихъ желаній твоего отца было разрушено безстыдною женщиной.

-- Даже и отъ васъ, батюшка, не могу я слышать подобнаго слова, относящагося къ ней! воскликнулъ Андрью, выпрямляясь и вскакивая.-- Она не была безстыдною женщиной. Не мнѣ было суждено завладѣть ея сердцемъ. Она была доброю, вѣрною, любящею женой тому кто завладѣлъ имъ.

-- Отчего же не прибавить къ этому -- правдивой, честной и скромной, презрительно усмѣхнулся Джебезъ.-- Она обманывала меня, лгала твоей матери, измѣнила тебѣ. Она подкупила слугъ моихъ, оставила домъ мой ночью, подобно вору, бросилась въ объятія какаго-то искателя приключеній, отчего же не прибавить еще что она была правдива, честна и скромна.

-- Она была тѣмъ чѣмъ ее сдѣлали, горячо вступился Андрью.-- Обратите вниманіе на ваши собственные поступки прежде нежели станете осуждать ее. Она не первая нашла, почти тюремную жизнь въ этомъ домѣ и вашу строгость невыносимыми.

Едва успѣли слова эти сорваться съ устъ его, какъ онъ уже готовъ былъ отдать все что имѣлъ, для того чтобы воротитъ ихъ назадъ. Джебезъ Стендрингъ упалъ на свое кресло, какъ будто слова эти были ударами сыпавшимися на него. Лицо его страшно поблѣднѣло отъ бѣшенства, и никогда еще рубецъ на немъ не пылалъ такимъ зловѣщимъ огнемъ.

-- Это-это-это я слышу отъ тебя, отъ моего роднаго сына! задыхаясь говорилъ онъ.-- Старая, злая, безстыдная ложь снова возбуждена противъ меня тобою! Моя вина! Я, который.... Развѣ ради бдительности пастыря врывается въ овчарню волкъ? По-твоему да? Примѣръ самоотверженія и набожности учитъ себялюбію и безнравственности! О, да. Моя вина! Да проститъ тебѣ Богъ, Андрью, за обиду нанесенную мнѣ тобой сегодня! прибавилъ онъ, немного погодя, нѣсколько спокойнѣе. Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, ни слова болѣе. Оставь меня, прошу тебя, оставь меня. Моя вина!

-- Батюшка, простите меня, я....

-- Развѣ я не просилъ тебя оставить меня?

-- Но вамъ дурно, вы дрожите, вы больны.

-- Пошли ко мнѣ Вильсона.

-- Не могу ли я сдѣлать для васъ чего-нибудь, батюшка?

-- Ты уже и такъ достаточно сдѣлалъ. Пошли сюда Вильсона.

И такимъ образомъ они разсталась. Есть на свѣтѣ люди для которыхъ слуги ихъ дороже родныхъ сыновей, друзья дороже родныхъ. Говорятъ что кровь не вода. Но я не знаю какъ сказать. Часто частая вода дружбы струится не хуже теплой крови, а источникъ родной крови не рѣдко становится мутнымъ и сорнымъ. Слѣдуетъ ли возмущаться противъ Джебеза за то что онъ отвергъ сына, покинувшаго его на двадцать два года, и привязался къ наемнику, вѣрному и преданному ему всею душой, и не измѣнявшему ему ни на двадцать двѣ минуты?

Андрью Стендрингъ пошелъ своей дорогой, и много думъ тревожили душу его, но одна мысль преобладала надъ ними всѣми. Въ чемъ состояла эта "злая и безстыдная" вещь о которой съ такой горечью говорилъ отецъ его? Въ тихіе часы ночи, въ продолженіе которой онъ, не находя сна, метался на своей постели, выраженіе лица его отца, при словахъ этихъ, живо припомнилось ему и преслѣдовало его, пока онъ невольно не воскликнулъ: "Да поможетъ Богъ каждому кто станетъ ему поперегъ дороги!"

ГЛАВА XIV. Джекъ попадаетъ въ хорошее общество

Балъ мистрисъ Виллертонъ былъ похожъ на всѣ большіе лондонскіе балы. Я полагаю что даже сама королева, хотя она и не приглашаетъ гостей своихъ, а просто приказываетъ имъ явиться, не можетъ однако собрать у себя лишь тѣхъ людей которые ей пріятны, исключивъ изъ своего общества всѣхъ кого она не желала бы видѣть. Хорошо Джемсу писать въ Morning Post объ избранныхъ кругахъ, изысканныхъ собраніяхъ и подобныхъ тому вещахъ. Есть ли на свѣтѣ кто либо, кто, устраивая въ своемъ домѣ большое сборище -- большое, большое сборище, хочу я сказать -- не слышитъ прошеній въ пользу какого-либо нежеланнаго гостя. Но вѣдь это человѣкъ моей партіи, душа моя; вѣдь онъ изъ моихъ прихожанъ, моя милая; это мои паціенты; это мои кліенты и такъ далѣе. Изящная мистрисъ Виллертонъ принуждена была улыбаться многимъ гостямъ приходившимся ей не по вкусу еще гораздо болѣе безпутнаго Джека, но гости эти настолько исчезали въ массѣ людей ея круга, что присутствіе ихъ было едва замѣтно.

Джекъ отвѣсилъ всѣ должные поклоны, былъ представленъ хозяйкѣ и былъ окруженъ всевозможнымъ вниманіемъ со стороны ея подающаго блестящія надежды сынка. Для послѣдняго нашъ повѣса былъ львомъ всего общества. Тамъ были министры и сенаторы, епископы и деканы, заслуженные военные и моряки, и много людей отличившихся въ различныхъ отрасляхъ науки и искусства. Но кто изъ нихъ имѣлъ entr é e въ театръ Редженси, и могъ произнесть мистическія слова доставившія ему знакомство съ Салли-Спрингъ, героиней этого учрежденія?

Итакъ мистеръ Фредъ торжественно повелъ Джека по всѣмъ комнатамъ, представляя его юнымъ шелопаямъ изъ знатныхъ семействъ, которыхъ хитрому набивателю мозговъ изъ Мерилебонъ-Рода, удалось протащить сквозь Челзейское судилище, или которые лишь готовились еще къ этому испытанію, также какъ и многимъ другимъ одареннымъ подобными наклонностями и способностями юношамъ. Удивительно умный малый, и необыкновенно забавный, шепталъ имъ Телемакъ сей о своемъ новомъ Менторѣ -- пишетъ комедіи, знакомъ со всѣми хорошенькими актрисами, знатокъ во всѣхъ этихъ вещахъ. Молодые джентльмены къ которымъ обращались эти рѣчи толпились, тѣсня другъ друга, въ дверяхъ и на площадкахъ лѣстницъ, какъ будто въ залахъ и гостиныхъ шелъ проливной дождь, а они старались укрыться отъ него здѣсь. Они, казалось, были очень озабочены пуговками своихъ перчатокъ и находились, повидимому, въ великомъ страхѣ что маленькимъ кончикамъ ихъ галстуковъ вдругъ вздумается распустить крылья и улетѣть, если они не будутъ ихъ постоянно придерживать руками.

Когда нѣкоторые изъ самыхъ отважныхъ членовъ этого кружка попросили представить ихъ какой-нибудь дамѣ, то къ удивленію Джека "сынъ дома" извинялся. Видите ли, я самъ не танцую, сказалъ онъ съ видомъ превосходства надъ другими,-- но я отведу васъ къ моей mater, и пусть она васъ представитъ. Я здѣсь никого не знаю изъ дѣвицъ, кромѣ моихъ кузинъ, а вамъ конечно не придетъ въ голову танцевать съ ними.

Другіе не раздѣляли, повидимому, этого мнѣнія, доказательствомъ чего могла служить карточка со спискомъ кавалеровъ Милли Эйльвардъ. Сестра ея, какъ и всегда, охотно оставалась на заднемъ планѣ. Представленія Джека окончились и онъ намѣревался взойти въ главную большую залу, какъ вдругъ почувствовалъ чье-то прикосновеніе къ рукѣ своей и чей-то веселый голосъ воскликнулъ надъ его ухомъ:

-- О, мистеръ Гилль, какой сюрпризъ! Кто могъ себѣ представить что я увижу васъ здѣсь?

Онъ обернулся и увидѣлъ молодую дѣвушку въ бѣломъ платьѣ изъ какой-то мягкой матеріи, убранномъ мхомъ и длинными стеблями травы, и съ такимъ же вѣнкомъ на блестящихъ, темныхъ волосахъ. Лицо хотя и носило на себѣ болѣе счастливое выраженіе нежели когда-либо, было безъ сомнѣнія лицо Констанціи Конвей и голосъ былъ тоже ея; но куда дѣвалось изношенное, короткое платьице и гадкіе башмаки, безобразившіе хорошенькія ножки. Какая добрая фея произвела это превращеніе?

-- О, я знаю отчего вы такъ на меня смотрите, сказала маленькая Конъ.-- Не правда ли это похоже на сказку о Сандрильойнѣ? Мы уѣхали вчера изъ Гильдербюри-Нарка и гостимъ теперь здѣсь. Мама сначала и слышать не хотѣла о томъ чтобъ я была на балу. Мы -- то-есть она -- нарочно пріѣхали сюда къ балу. Не правда ли какъ тутъ хорошо? Это все мистеръ Виллертонъ и милая Мери Эйльвардъ устроили. Онѣ сговорились между собой, и заказали это потихоньку отъ всѣхъ, и намъ прислали лишь въ девять часовъ, когда я уже собиралась идти спать. Но я вамъ не сказала еще въ чемъ дѣло. Всѣ просили чтобы мнѣ позволили сойти внизъ на балъ, наконецъ затащили мама въ уголъ и она сказала что я могу пожалуй сойти, но что у меня нѣтъ платья. Я очень огорчилась, потому что послѣ этого о балѣ и говорить было нечего; но между тѣмъ они.... то-есть мистеръ Виллертонъ, велѣлъ Мери заказать эту прелесть: не правда ли, какъ они добры, мистеръ Гилль? "Эта прелесть," присланная ей лишь въ девять часовъ, были ея первое бальное платье.

Если вамъ покажется что маленькая Конъ была слишкомъ болтлива и недостаточно pos é e, для молодой дѣвицы въ длинномъ платьѣ, то будьте такъ добры припомните какъ она была всегда запугана и забита, и что она была теперь въ первый разъ въ жизни на балу и въ первый разъ видѣла себя предметомъ вниманія. Волненіе и удовольствіе придали непривычный цвѣтъ лицу ея, и въ то время какъ Джекъ наблюдалъ за оживленною игрой ея чертъ, онъ удивился, какъ это онъ не замѣчалъ прежде какая она хорошенькая.

-- Я совсѣмъ было не узналъ васъ, сказалъ онъ.-- Вы смотрите совсѣмъ взрослой, сегодня.

-- Это потому что платье на мнѣ выросло внизъ?

-- Вѣроятно потому. Что, вы танцовали?

-- О, такъ много!

-- Есть у васъ еще какой-нибудь танецъ для меня?

-- Разумѣется есть, и она протянула ему свою карточку.

-- Въ галопахъ и вальсахъ, я таки не большой мастеръ, сказалъ, извиняясь, Джекъ,-- могу я васъ просить на вторую кадриль?

-- Да, но запишите вотъ здѣсь ваше имя, возразила она, вынимая карточку изъ-за кушака.-- Вы думаете я могу запомнить всѣхъ моихъ кавалеровъ? прибавила она, премило махнувъ головкой,-- но Боже мой, гдѣ же мистеръ -- мистеръ -- джентльменъ съ которымъ я сейчасъ танцовала?

Эхо тутъ вблизи не случилось и потому оно и не могло дать своего обычнаго отвѣта. Можетъ быть, джентльменъ обидѣлся ея невниманіемъ къ нему, въ пользу Джека, а можетъ-быть онъ опасался что по окончаніи танца, отъ него потребуютъ, чего добраго, разговора, и сомнѣвался въ своихъ способностяхъ на этотъ счетъ. Какъ бы то ни было, онъ исчезъ, и Констанція попросила Джека проводить ее къ матери, на что онъ и согласился. Въ то время какъ они шли туда, маленькіе пальчики вдругъ соскользнули съ его локтя къ его рукѣ и повлекли его въ сторону, къ мѣсту гдѣ сидѣла высокая, изящная дѣвушка въ легкомъ черномъ платьѣ, съ бѣлой камеліей въ волосахъ.

-- О Мери, милая, воскликнула она,-- какъ я рада что нашла васъ. Вотъ это другъ мой, мистеръ Гилль, тотъ самый что игралъ въ крикетъ -- помните, я вамъ говорила; мнѣ такъ хочется чтобы вы оба -- чтобы вы познакомились.

Представленіе было совершенно оригинальое, но Мери Эйльвардъ приняла его, какъ оно ни было странно.

-- Это нашъ первый балъ, надо вамъ сказать, мистеръ Гилль, сказала она, кладя съ ласковой улыбкой свою руку на плечо Констанціи. Въ немногихъ словахъ этихъ и въ тонѣ какимъ они были сказаны играла какая-то чарующая сила. Они какъ бы желали поисправить смыслъ того что было сказано предъ тѣмъ, не выражая однако этимъ упрека, извиняли не допуская въ то же время никакой вины. Джекъ, послонявшись таки довольно уже по свѣту, былъ хорошій знатокъ людей, но какъ ни быстро было въ подобныхъ случаяяхъ сужденіе его, нѣчто еще быстрѣе мгновеннаго сужденія, назовите если хотите инстинктомъ, сказало ему что если есть на свѣтѣ личность способная быть другомъ, въ лучшемъ и полнѣйшемъ смыслѣ этого слова, такъ часто всуе употребляемаго, другомъ всегда взволнованной, тревожной маленькой Конъ, то личность эта стояла теперь предъ нимъ.

Онъ не предчувствовалъ пока что ей суждено было играть настолько же важную роль и въ его собственной жизни.

Мистрисъ Конвей не оказалось налицо на диванѣ, служившемъ ей на этотъ вечеръ трономъ. Она отправилась кушать мороженое, и Мери Эйльвардъ заняла ея мѣсто. Музыка снова раздалась и Констанція отправилась вальсировать. Джекъ сѣлъ рядомъ съ Мери и разговорился съ ней. Ея милый голосъ, ея спокойное, вполнѣ утонченное обращеніе, простота и здравый смыслъ всѣхъ ея словъ очаровали его. Онъ съ трепетомъ вспомнилъ о созданіяхъ покинутыхъ имъ лишь часъ тому назадъ, въ зеленой комнатѣ "Редженси" и удивлялся какъ это Фредъ Виллертонъ могъ искать общества такого рода, имѣя возможность проводить время съ такой кузиной. Дѣйствительно, въ ней было какое-то очарованіе. Задолго еще предъ тѣмъ какъ ея разговоръ выказалъ ему ея развитый вкусъ и ея правильное сужденіе, прежде чѣмъ великій Спенсеръ Виллертонъ присоединился къ нимъ, ясно выказывая своимъ обращеніемъ съ нею что она пріобрѣла не только расположеніе его, но и уваженіе -- прежде всего этого, повѣса нашъ уже чувствовалъ къ ней непреодолимое влеченіе, чувствовалъ что голосъ его какъ будто смягчился и онъ весь затихъ, присмирѣлъ и въ то же время былъ счастливъ, въ присутствіи ея, такъ что когда какой-то изящный господинъ съ роскошными бакенбардами приблизился къ ней, объявляя что, кажется, онъ имѣетъ удовольствіе танцовать галопъ этотъ съ миссъ Эйльвардъ, и что галопъ начинается, то Джекъ рѣшилъ что задушить этого изящнаго господина его собственными великими бакенбардами и за тѣмъ проплясать галопъ на его бездыханномъ трупѣ, было бы лишь слабымъ и недостаточнымъ отмщеніемъ за его неумѣстное вмѣшательство.

Знаменитый государственный сановникъ остался разговаривать съ Джекомъ. Оказалось что они учились въ одной и той же коллегіи, и они разумѣется начали сравнивать обычаи и свойства различныхъ эпохъ, проведенныхъ ими въ университетѣ. Джекъ, нисколько не стѣсняясь обществомъ своего собесѣдника, пустился толковать, своимъ обычнымъ свободнымъ языкомъ, о томъ что онъ не одобрялъ, восторженно распространяясь въ то же время о своихъ любимыхъ конькахъ. Статсъ-секретарь слушалъ его съ тихою улыбкой, и незамѣтно для самого Джека, выпытывалъ его. Онъ очень любилъ общество одушевленной молодежи, и находясь на самомъ зенитѣ своей славы, признавался что въ незрѣлыхъ и пылкихъ изліяніяхъ неопытныхъ умовъ, онъ нерѣдко находилъ намеки, заставлявшіе его измѣнять свои мнѣнія о весьма важныхъ предметахъ. "Опытность" -- сказалъ онъ разъ, въ знаменитой рѣчи, произнесенной имъ въ отвѣтъ на вызывающія замѣчанія, сдѣланныя предводителемъ противной стороны, насчетъ одного молодаго члена нижней палаты -- "опытность есть оселокъ на которомъ мы пробуемъ новыя идеи, а не метла которой мы выметаемъ ихъ вонъ, не обсудивъ ихъ порядкомъ. Каждое зеркало -- какъ ни свѣтдо было оно когда то, становится мутнымъ, когда пыль времени ложится на него. Мы должны быть благодарны рукѣ стирающей пыль эту, хотя прикосновеніе ея и кажется намъ суровымъ. Гдѣ тотъ человѣкъ который осмѣлится сказать что среди безконечныхъ политическихъ и соціальныхъ измѣненій нашего времени, силы ума его остались не помутившимися, и что алхимическій процессъ мышленія не въ состояніи добыть драгоцѣннаго продукта изъ самыхъ незрѣлыхъ матеріаловъ, кажущихся не размышляющему уму недостойными вниманія?" Политическіе противники Спенсера Виллертона называли его необдуманнымъ и безразсуднымъ новаторомъ и старались доказать полное и быстрое разрушеніе угрожающее его политической системѣ; но въ то же время, наша злополучная, безпорядочно управляемая страна становилась богаче и счастливѣе подъ его вліяніемъ. Главнымъ преступленіемъ его было то что, горячо принимая къ сердцу благосостояніе своихъ согражданъ, онъ принимался всегда за все серіозно и не щадилъ своихъ противниковъ. Въ глазахъ его, лопата всегда была лопатой, а подлецъ подлецомъ. Говорили что онъ былъ дерзокъ и властолюбивъ и жаловались на его недостатокъ такта. Такта! Народъ нуждался въ дешевомъ продовольствіи, въ облегченіи налоговъ въ правѣ голоса въ своихъ собственныхъ дѣлахъ, а не въ гладкихъ словахъ и въ политичныхъ, ловкихъ плутняхъ.

Немного позднѣе, въ этотъ же вечеръ, онъ отвелъ Джека въ сторону и сказалъ ему:-- Я слышу, мистеръ Гилль, что вы имѣете вліяніе на моего сына, и судя по нѣкоторымъ вещамъ слышаннымъ мною отъ васъ, во время нашего разговора съ вами, я полагаю что вліяніе это можетъ быть для него благотворнымъ. Будь я даже гораздо богаче, чѣмъ на самомъ дѣлѣ, я бы тѣмъ не менѣе желалъ чтобы сынъ мой самъ проложилъ себѣ дорогу въ свѣтѣ. Вы понимаете меня? Я вижу что да. Я боюсь что въ настоящую минуту сынъ мой ведетъ безпутную, пожалуй даже порочную жизнь. Вы бы сдѣлали мнѣ величайшее одолженіе, вы бы сдѣлали доброе дѣло, мистеръ Гилль, удержавъ его отъ подобной жизни. Молодежь охотнѣе слушается молодежи, пренебрегая обыкновенно совѣтами людей постарѣе себя.

Бѣдный Джекъ вспомнилъ, съ угрызеніемъ совѣсти, объ устроенномъ имъ знакомствѣ съ Салли Спрингъ изъ Редженси, и не могъ произнести въ отвѣтъ ни одного слова.

-- Я радъ, за всѣхъ насъ, что мы имѣли удовольствіе познакомиться съ вами, продолжалъ сановникъ, скопляя этими словами цѣлую кучу горячихъ углей на главѣ нашего повѣсы, и я надѣюсь мы будемъ почаще видѣться съ вами. О! вотъ и мистрисъ Конвей.

Мистрисъ Конвей появилась, влача за собой свой шлейфъ; шея и руки блистали бриліантами, а облечена она была въ великолѣпное платье изъ голубаго атласа, которое, казалось, попало въ бурное облако изъ бѣлыхъ кружевъ и перьевъ; не малое количество этихъ дорогихъ предметовъ досталось также и на долю головы ея.

Она съ милостивою улыбкой протянула Джеку кончики своихъ пальцевъ и спросила его отчего онъ не танцуетъ?

-- Я сейчасъ иду танцовать съ дочкой вашей, мистрисъ Конвей. Сущее наслажденіе танцовать съ дѣвушкой которую такъ радуютъ танцы. Посмотрите-ка на нее, прибавилъ онъ, въ то мгновеніе какъ она, вальсируя, пролѣтѣла мимо нихъ,-- вотъ это я называю танцовать какъ слѣдуетъ: въ ней все танцуетъ, начиная съ подошвъ башмаковъ, до корней волосъ.

-- О, мистеръ Гилль, тихимъ и грустнымъ голосомъ замѣтила ея маменька,-- вы, джентльмены, слишкомъ балуете милое дитя, право, право, балуете.

-- Она кажется вполнѣ счастлива вслѣдствіе этого баловства, возразилъ Джекъ.

-- Это такъ -- это такъ; но, ахъ, мистеръ Гилль, что значитъ счастіе испытываемое при обстановкѣ подобной этой, въ сравненіи съ тихимъ довольствомъ скромной и мирной души, произнесла нѣжная родительница, падая на диванъ и поправляя свой роскошный нарядъ.

-- Это не повредитъ ей, сказалъ Джекъ.

-- Я надѣюсь что нѣтъ -- ахъ, я надѣюсь, молила мистрисъ Конвей;-- но какъ бы то ни было, мистеръ Гилль, она еще ребенокъ, а невинность и простодушіе дѣтскихъ лѣтъ -- вещь слишкомъ драгоцѣнная для того чтобы рисковать ею.

-- Я не очень то вѣрю невинности и простодушію дѣтскаго возраста.

-- О! Мистеръ Гилль!

-- Я очень хорошо знаю что считается святотатствомъ думать что-либо подобное, но у меня на этотъ счетъ свое собственное мнѣніе. Я полагаю -- поймите что я говорю вообще, а не и какой-либо отдѣльной личности -- я полагаю что дѣти, по природѣ, всѣ порядочные плутишки.

-- Какъ это ужасно!

-- Да-съ. Вы вѣроятно сейчасъ скажете что я самъ былъ пресквернымъ мальчишкой и что былъ очень несчастливъ въ выборѣ товарищей. Я готовъ на всѣ подобныя возраженія. Ихъ всегда дѣлаютъ, но это не измѣняетъ моего убѣжденія. Взгляните-ка на таблицы нашихъ судовъ, и вы всегда увидите какіе ужасные заговоры были замышляемы сущими ребятами и какія игривыя показанія они часто давали, упорно запираясь.

-- Да, но вѣдь это все дѣти изъ низкаго сословія, вѣдь только дѣти изъ этихъ ужасныхъ низкихъ классовъ и являются въ судъ. Дѣти порядочныхъ людей никогда ничего подобнаго не дѣлаютъ, возразила мистрисъ Конвей.

-- Я согласенъ, отвѣчалъ ей Джекъ,-- что молодые мистеры и миссъ что прогуливаются по Вестъ-Эндскимъ скверамъ не такіе притворщики и плутишки какъ грязные мальчишки и дѣвчонки бѣгающіе по "Нью-Котъ;" не только потому что они дѣти порядочныхъ людей, а потому что они рѣже нуждаются въ притворствѣ и во лжи, и что прилагается больше старанія для того чтобы внушить имъ честныя понятія.

-- Ахъ, мистеръ Гилль, какъ это ужасно! а мы считаемъ нашихъ милыхъ малютокъ чистыми и невинными по природѣ.

-- Они такіе же какъ и мы -- или по крайней мѣрѣ какъ я -- право не знаю, продолжалъ неумолимый Джекъ, окончательно взобравшись на одного изъ своихъ коньковъ.-- Неправдивость какъ въ словахъ, такъ и въ дѣйствіяхъ, есть не что иное какъ отсутствіе того что мы называемъ честью, а чувство послѣдней можетъ быть пріобрѣтено, какъ мнѣ кажется, лишь когда мы замѣтимъ сами, или когда намъ внушатъ другіе, какими глазами общество смотритъ на недостатокъ ея. Въ естественномъ состояніи, честь, въ нашемъ смыслѣ этого слова, неизвѣстна людямъ. Дикарь не рѣшающійся сдѣлать какой-либо ущербъ другому дикарю, ради своей пользы, будетъ считаться въ глазахъ дикарей за дурака. Первое инстинктивное чувство ребенка, подобнаго въ этомъ случаѣ дикарю, будетъ всегда самосохраненіе и себялюбіе, пока его не научатъ лучшимъ движеніямъ.

-- Я право никакъ не могу отвѣчать на такіе, страшноученые доводы, вступилась мистрисъ Конвей,-- но....

-- А дѣло въ томъ, прервалъ ее Джекъ,-- что мы обыкновенно еще портимъ все дѣло, ожидая отъ ребенка мнѣній и доводовъ, которыхъ не имѣемъ права ждать отъ него. Дѣти достаточно умны для того чтобы понять чего отъ нихъ ожидаютъ. "Вы вѣдь никогда не видали чтобъ я била малютку, миссъ Фани, вѣдь никогда не видали?" спрашиваетъ нянька, мигая при этомъ; "нѣтъ нянюшка" слышится въ отвѣтъ. Мама вполнѣ удовлетворена, и миссъ Фанни получаетъ за чаемъ сахарную булочку. "Будь хорошей, доброй дѣвочкой," говоритъ мама улыбаясь и цѣлуя ее и "скажи мнѣ, видѣла ты какъ злая няня бьетъ бѣднаго малютку?" Въ отвѣтъ на это раздается "да", и няньку прогоняютъ безъ аттестата. Ребенку нѣтъ дѣла до того что было въ дѣйствительности; маленькая Фанни понимаетъ лишь какого рода отвѣта ждутъ отъ нея, и даетъ его. Разъ мысль эта зародилась въ ней, она крѣпко держится за нее. "Хочешь положить свой новенькій шиллингъ на блюдо въ церкви, въ воскреснье?" спрашиваетъ мистеръ Гудчайльдъ у мистера Тома. Мистеръ Томъ тоже не дуракъ. Онъ смутно предвидитъ въ будущемъ нѣсколько другихъ шиллинговъ, въ награду за одинъ, принесенный имъ въ жертву, и вслѣдствіе этого, лжетъ, награждается за это общимъ одобреніемъ и дѣлается притворщикомъ. Однимъ словомъ, многіе благонамѣренные люди д ѣ лаютъ своихъ дѣтей неправдивыми, тѣмъ что ставятъ не должнымъ образомъ свои вопросы и выражаютъ свое удовольствіе или недовольство, вслѣдствіе даваемыхъ дѣтьми ихъ отвѣтовъ; а какъ я уже говорилъ, разъ произнесенная ложь сейчасъ же пускаетъ корни и дѣлается родоначальницей цѣлой семьи.

Съ этими словами Джекъ обернулся въ другую сторону, полагая что сказалъ довольно, что и было правда, и обернувшись увидалъ что Констанція подошла къ нимъ и что блестящіе глаза ея были устремлены на него съ выраженіемъ глубокаго вниманія. Онъ убѣдился что она слушала его.

-- Разговоръ этотъ не очень кстати въ бальной залѣ, миссъ Констанція, не такъ ли? сказалъ онъ,-- ваша матушка заставила меня взобраться на одного изъ моихъ коньковъ, и я чуть не до смерти загналъ его. Когда настанетъ наша кадриль съ вами?

-- Это слѣдующая теперь, возразила Констанція, уже безъ признака своей прежней веселости.

-- Я забылъ спросить что подѣлываетъ ваша бѣдная ручка? сказалъ Джекъ, ведя ее въ танцовальную залу.

-- О, не говорите объ этомъ пожалуста.

-- Развѣ дѣло оказалось такъ плохо? Я думалъ что послѣ арники....

-- Я не о боли говорю, съ недовольствомъ возразила Констанція, -- но пожалуста, бросимте этотъ разговоръ.

Джекъ сдѣлалъ затѣмъ нѣсколько общихъ замѣчаній, въ отвѣтъ на которыя получалъ лишь короткіе "да" и "нѣтъ", но вдругъ дама его спросила:

-- Какъ вы думаете, дѣти которыя говорятъ неправду въ угоду другимъ -- очень, очень виновны?

-- Нѣтъ. Я думаю что вина вся на другой сторонѣ.

-- Вы говорили сейчасъ что когда мысль разъ запала въ голову ребенка, то онъ ужь всегда будетъ придерживаться ея.

-- И кончитъ тѣмъ что будетъ считать ее вѣрною.

-- Но не думаете ли вы что когда дитя это выростетъ и станетъ понимать что хорошо и честно, то оно увидитъ что было обмануто? спросила Констанція, съ прежнимъ тревожнымъ и печальнымъ выраженіемъ въ большихъ глазахъ своихъ.

-- Статься-можетъ. Но лишь люди одаренные необыкновенною утонченностью чувства возьмутъ на себя трудъ оглянуться назадъ и разобрать свои прежніе поступки. Въ этомъ-то и заключается бѣда. Мущины или женщины съ утонченнымъ чувствомъ, размысливъ подобнымъ образомъ и убѣдившись что они были совращены съ пути тѣми самыми которыхъ они считали своими путеводителями, начнутъ сомнѣваться во всѣхъ и во всемъ. Я не могу себѣ представить болѣе тяжелаго состоянія духа. Такіе люди достойны сожалѣнія.

-- Да поможетъ имъ Богъ! съ глубокимъ вздохомъ произнесла Констанція Конвей, -- да поможетъ имъ Богъ!

-- Но провались они совсѣмъ! Извините, я не то хотѣлъ сказать, но право, это разговоръ вовсе не бальный. Вы вѣрно считаете, меня страшнымъ педантомъ, миссъ Конвей?

-- Почему же?

-- Потому что я некстати распространяюсь о важныхъ предметахъ и съ вами и съ матушкой вашей. Кто эта хорошенькая дѣвушка, въ розовомъ?

-- Миссъ Эйльвардъ.

-- Добрая фея Сандрильйоны?

-- Нѣтъ, Мери мой другъ, а это Эмилія.

-- Какъ она хороша!

-- Это всѣ говорятъ. Мнѣ Мери больше нравится.

-- Что вы переписываетесь съ Блексемовыми дѣвочками?

-- Нѣтъ. Алиса сказала что я могу писать къ ней, но чтобъ отъ нея отвѣта не ждала. Она терпѣть не можетъ писать письма.

-- Это похоже на нее. Странный она человѣкъ.

Они продолжали болтать подобнымъ образомъ до конца кадрили, еще прежде чѣмъ она кончилась, веселый разговоръ Джека возвратилъ радостный свѣтъ лицу его дамы. Но однако свѣтъ этотъ былъ все не тотъ что прежде; и когда, немного погодя, онъ передалъ ее на слѣдующій танецъ другому, то печальная тѣнь снова легла на лицо ея, и стала еще печальнѣе когда онъ удалился. Джекъ воротился къ Мери Эйльвардъ, говорилъ съ ней, танцовалъ съ ней, повелъ ее къ ужину, былъ представленъ ея отцу и ея сестрѣ, слѣдилъ за развѣвающимися складками ея чернаго платья, когда она проходила по комнатѣ или танцовала съ другими, и во всей этой толпѣ гораздо болѣе красивыхъ лицъ, не видалъ ни одного подобнаго ея лицу. И, однако, онъ не чувствовалъ ни тѣни какого-либо сентиментальнаго настроенія. Имъ овладѣло лишь смутное сознаніе что онъ знавалъ ее уже въ теченіе всей своей жизни; что ему лишь снилось до сихъ поръ что она ему чужая, пока онъ не очнулся сегодня вечеромъ отъ этого сна. Идя домой, среди яснаго весенняго утра, ему казалось что они уже старые друзья съ ней, и что дни въ которые онъ еще не знавалъ ея лежали далеко за нимъ.

Между тѣмъ какъ онъ стоялъ, глядя на нее глазами, Фредъ Виллертонъ подошелъ къ нему, настаивая чтобъ онъ сошелъ внизъ къ ужину, и заманивая его туда увѣреніемъ что всѣ дѣвицы убрались оттуда и что въ столовой остались лишь нѣкоторые, удивительно забавные малые. Джекъ пошелъ туда и подслушалъ тамъ любопытный разговоръ происходившій между удивительно забавными малыми.

-- Да, она дѣвочка хорошенькая, говорилъ плотный, пожилой джентльменъ,въ синемъ фракѣ съ золотыми пуговицами, оказавшійся въ послѣдствіи заслуженнымъ адмираломъ,-- но ей никогда не быть такою красавицей какой была ея мать въ ея лѣта; это была, чортъ возьми, красавица, милостивые государи. Вышла замужъ за негодяя, чтобъ его!... Онъ билъ ее, да-съ. Билъ ея малютку въ колыбели!

-- Потому что та ревѣла, вѣроятно, сказалъ одинъ изъ удивительно забавныхъ малыхъ.-- Страшная тоска слышать какъ ревутъ ребятишки!

-- Я бы его самого заставилъ заревѣть, продолжалъ адмиралъ, съ сильно побагровѣвшимъ лицомъ.-- Чортъ его побери, будь я помоложе, я вызвалъ бы его на дуэль и сдѣлалъ бы ее вдовой. Ея здоровье! Здоровье прелестной Матильды Боскоденъ и горе подлецу сдѣлавшему ее мистрисъ Конвей!

-- Отлично, ха, ха, отлично! орали удивительно забавные малые.

-- Ну, какъ вамъ тамъ угодно, сказалъ одинъ изъ нихъ,-- а я не вѣрю чтобъ онъ билъ ребенка. Извините меня, адмиралъ. Я полагаю вамъ это не вѣрно сообщили.

-- Да-съ, какъ же, чортъ возьми. Когда дитя подросло, то стало разказывать о немъ такія вещи что у васъ бы волосы стали дыбомъ. Между нами говоря, жена его была порядочная вѣтреница и на ея слова люди не очень полагались; но когда дитя заговорило,-- бѣдняжка,-- и поразказало все что видѣло, кто послѣ этого, чортъ возьми, могъ усомниться во всемъ этомъ?

-- Но если малютка лежала еще въ колыбели, замѣтилъ забавный малый,-- какъ могла знать она что говоритъ. Ребята въ колыбели только и знаютъ что ревутъ.

Старый морякъ былъ раненъ въ голову при Акрѣ, и нѣсколько бокаловъ шампанскаго были въ состояніи взволновать его. Удивительно забавные малые находили удивительно забавнымъ поддразнивать его съ помощію врага помрачившаго его умъ.

-- Чортъ побери, милостивый государь! кричалъ адмиралъ.-- Дѣти ростутъ, я думаю. Развѣ вашъ отецъ купилъ васъ совсѣмъ готовымъ что ли въ лавкѣ старьевщика? Когда малютка выросла, то разказала все что знала, и это-то и послало ея отца къ дьяволу.

Дѣйствительно, въ столовой не было дѣвицъ, когда Джекъ вошелъ туда, но несмотря на это онъ невольно оглянулся вокругъ, когда былъ провозглашенъ вышеупомянутый тостъ. Одна или двѣ заблудившіяся парочки намѣревались было войти, но отшатнулись, услыхавъ громкій голосъ и сильныя выраженія стараго моряка. Между прочимъ повѣсѣ нашему почудилось что въ дверяхъ мелькнуло и бѣлое платье убранное мхомъ.

-- Дай Богъ чтобъ она не слыхала этого стараго дурака, пробормоталъ онъ.

-- Что съ вами? спросилъ Фредъ.-- Не хотите ли еще шампанскаго?

-- Я уже довольно пилъ, благодарю васъ, возразилъ Джекъ съ безпокойствомъ глядя на дверь.

-- А скажите-ка, продолжалъ тотъ, наливая себѣ еще стаканъ,-- когда зададите вы намъ еще такую же вечеринку съ игрой? Вы вѣдь пригласите меня тогда, что?

-- Да, когда вздумаю опять задать что-либо подобное, мрачно отвѣчалъ Джекъ, беря кусокъ пирога съ дичью.

-- Мы-таки славно позабавились на той послѣдней. Хотите еще шампанскаго?

-- Гмъ! Вы-таки порядкомъ пошумѣли тогда. Жилецъ надо мной жаловался потомъ.

-- Что жь вы ему за это голову не проломили?

-- Онъ шести футовъ ростомъ и соотвѣтствующей ширины, отвѣчалъ Джекъ.-- Когда мнѣ вздумается проломить ему голову, то я ужь лучше васъ позову, мой милый.

-- Выпейте-ка еще шампанскаго. Скажите-ка о чемъ вы это толковали съ моимъ старикомъ? Съ нимъ вѣдь скука смертная, со старикомъ-то моимъ, не правда ли?

-- Я этого не нашелъ.

-- А, да вѣдь вы за то удивительно умный малый. Вы знаете все насчетъ политики и насчетъ всего этого. Выпейте-ка еще шампанскаго. Я такъ вотъ никакъ не могу справиться со старикомъ своимъ.

Эти послѣднія слова многообѣщающій сынокъ произнесъ такимъ тономъ, какъ будто они дѣлали ему величайшую честь.

Джекъ видѣлъ что онъ находится въ состояніи не допускающемъ никакихъ разсужденій и потому промолчалъ на этотъ разъ.

-- Скажите-ка, снова началъ Фредъ,-- вѣдь удивительно забавно было бы, еслибы здѣсь съ нами была маленькая Салли?

Джекъ въ негодованіи положилъ ножикъ и вилку, и всталъ.

-- О, пожалуста не уходите. Выпей-ка еще шампанскаго!

-- Нѣтъ, не хочу, и коли вы не сумашедшій, то не пейте и вы больше. Пойдемте отсюда.

-- Нѣтъ, я-то ужь не пойду, извините. Я не намѣренъ идти на верхъ, говорилъ Фредъ хриплымъ голосомъ.-- Мы хотимъ идти курить въ сарай вотъ съ этими господами. Тамъ мы выпьемъ еще шампанскаго. Это будетъ удивительно забавно, пойдемте и вы съ нами.

Джекъ оттолкнулъ его и пошелъ наверхъ въ бальную залу.

"И это пьяное животное можетъ разговаривать, когда ему лишь вздумается, съ Мери Эйльвардъ и съ нашею маленькою Конъ, размышлялъ онъ самъ съ собой.-- Ну, да и я самъ былъ немногимъ лучше его. Хорошъ и я, что проповѣдую."

Но Джекъ не видалъ болѣе въ этотъ вечеръ ни Мери, ни маленькой Конъ. Мистрисъ Конвей никакъ не могла себѣ представить куда дѣвалась ея милая Констанція, но не взяла на себя труда разыскивать ее. Мистеръ Эйльвардъ думалъ что старшая дочь его ушла къ себѣ; она была не большая охотница до баловъ. Джекъ немного обидился исчезновеніемъ своихъ обѣихъ любимицъ, но ушелъ изъ дома не прежде какъ общество стало расходиться. Когда у подъѣзда къ нему подбѣжали факельщики, спрашивая его, по своему обыкновенію, какую карету прикажетъ онъ позвать, ему показалось вдругъ очень страннымъ что онъ выходитъ изъ такого важнаго дома, съ такого великолѣпнаго бала, не имѣя въ карманѣ, да правду сказать, и нигдѣ въ своемъ распоряженіи, ни единаго шиллинга чтобы нанять извощика. "Какой я оселъ, подумалъ онъ, что могъ вообразить себѣ что онѣ станутъ сидѣть тамъ чтобы поговорить еще со мной." Однако онъ былъ весьма доволенъ своимъ появленіемъ въ хорошемъ обществѣ. Черезъ день или черезъ два, уладивъ всѣ дѣла съ своими кредиторами, онъ непремѣнно навѣститъ мистрисъ Клеръ и разкажетъ ей о сдѣланныхъ имъ успѣхахъ.

Джекъ былъ не единственнымъ человѣкомъ замѣтившимъ отсутствіе маленькой Конъ. Мери Эйльвардъ, искавшая ее напрасно по всѣмъ заламъ, побѣжала наконецъ на верхъ въ ея комнату. Большая перемѣна произошла съ ея новою пріятельницей, съ тѣхъ поръ какъ она видѣла ее въ послѣдній разъ. Она нашла ее, въ ея комнатѣ, лежащую на колѣняхъ у кровати, съ лицомъ спрятаннымъ въ подушкахъ; хорошенькій вѣнокъ ея былъ до половины сдернутъ съ головы, волосы ея, всѣ въ безпорядкѣ, были смочены слезами, весь ея тонкій станъ судорожно трепеталъ отъ рыданій. Напрасны были старанія Мери узнать причину ея горя. Въ отвѣтъ на всѣ ея успокоительныя слова, на всѣ ея нѣжныя ласки, слышался лишь одинъ глухой, отчаянный вопль: "Отецъ мой, отецъ мой! О, отецъ мой!"

-- Надѣюсь, вы веселились сегодня на балу, миссъ Милли, говорила горничная ея, когда молодая дѣвица эта стала наконецъ укладываться въ постель.

-- Не извольте называть меня болѣе миссъ Милли, гордо возразила балованная красавица,-- будьте такъ добры, Прейсъ, помните что отнынѣ я называюсь леди Эмилія.

-- О, Милли, воскликнула сестра ея, входившая въ эту минуту въ комнату,-- неужели ты хочешь сказать....

-- Да, глупый старикашка этотъ отправился наконецъ на тотъ свѣтъ. Я леди Эмилія, а ты -- леди Мери, а папа -- его сіятельство графъ Гильтонъ, вотъ что-съ! Онъ получилъ телеграмму сегодня вечеромъ и сейчасъ позвалъ меня въ свою комнату, для того чтобы сказать мнѣ это. Я жалѣю что не знала этого прежде. Я бы не позволила и половинѣ всѣхъ тѣхъ съ которыми танцовала сегодня быть мнѣ представленными.

-- Развѣ они танцовали хуже, считая тебя простою миссъ Милли, милая моя? спросила ее Мери, со своею тихою улыбкой.

-- Надо же положить всему какія-либо границы, сказала леди Эмилія;-- но ты какъ будто вовсе и не рада этому. Это похоже на тебя, Мери, обдавать всѣхъ холодною водой.

Мери не казалась обрадованною. Она думала о веселомъ праздникѣ, лишь только оставленномъ ими и о томъ холодномъ и безмолвномъ существѣ лежавшемъ теперь въ парадной комнатѣ замка Гильтона. Она думала также и объ отцѣ своемъ, объ его безразсудной и неумѣстной расточительности, о томъ какъ трудно было ему сводить концы съ концами, будучи частнымъ человѣкомъ. Что же будетъ теперь когда онъ сдѣлался перомъ,-- перомъ, представителемъ знатнаго дома, но не имѣющимъ въ карманѣ, противъ прежняго, ни одного лишняго шиллинга на поддержаніе своего величія.

-- Послушай-ка, Мери, сказала сестра ея, черезъ полчаса послѣ того какъ онѣ улеглись.

-- Что, милочка?

-- Что если тамъ есть фамильные брилліанты, то они достанутся тебѣ, какъ старшей дочери, или ихъ раздѣлятъ поровну между нами?

-- Право не знаю, милая, но во всякомъ случаѣ я съ радостью готова уступить тебѣ свою долю, возразила Мери.

Успокоенная этимъ увѣреніемъ, хорошенькая Милли,-- ахъ нѣтъ, прошу у нея извиненія,-- прелестная леди Эмилія Эйльвардъ заснула и видѣла во снѣ нѣкотораго молодаго маркиза, не находившагося въ числѣ тѣхъ о которыхъ она говорила что напрасно ей представляли ихъ.

ГЛАВА XV. Новый графъ Гильтонъ

Уже было объяснено какимъ образомъ Гильтонскій титулъ пошелъ врозь съ имѣніемъ. Покойный графъ не оставилъ никакого завѣщанія, по той простой причинѣ что ему нечего было завѣщать. Онъ доживалъ послѣдніе дни свои въ двухъ комнатахъ замка Гильтона; остальная часть величаваго стараго зданія была достояніемъ кошекъ и летучихъ мышей, совъ и крысъ. Оно было слишкомъ велико для того чтобъ его отдать внаймы, не то его бы отдали. За то все могущее приносить доходъ было пущено въ дѣло. Конюшни находились въ рукахъ трактирщика изъ сосѣдняго города, державшаго въ нихъ лошадей во время охотничьяго сезона. Огороды снимались оптовымъ торговцемъ овощами. Графъ могъ гулять по саду, но не смѣлъ сорвать въ немъ ни однаго розана, ибо цвѣты были заранѣе скуплены торговцемъ изъ Ковентъ-Гардена. Съ помощію денегъ, выручаемыхъ всѣми этими экономическими сдѣлками, да еще небольшой дипломатической пенсіи, прекратившейся съ его смертью, онъ жилъ кое-какъ, а капитала находившагося у его банкира едва стало на уплату издержекъ при похоронахъ его, какъ ни мало пышности въ нихъ было.

Бертрамъ, четвертый графъ Гильтонъ, проводилъ тѣло своего родственника до могилы, и сердце его сжалось когда онъ проходилъ по покрытымъ пылью пустыннымъ комнатамъ своего замка, думая о таинственномъ скитальцѣ по свѣту, могущемъ явиться каждую минуту и встать между имъ и богатствомъ, съ помощію котораго онъ могъ бы возвратить стѣнамъ этимъ ихъ прежнее величіе. Бобъ Берриджеръ, слѣдуя вполнѣ совѣту друга своего мистера Блиссета, дѣйствительно не отправился прямо къ цѣли. Корреспонденція достойнаго лица сего съ его довѣрителемъ могла бы доставить цѣлую коллекцію различныхъ почтовыхъ марокъ. Изъ Корнуэля, изъ Кента, изъ Йорка, изъ Дублина, изъ Шотландіи, съ острововъ Канала, изъ Брюсселя, изъ Спа и Амстердама, изъ промышленныхъ селеній на югѣ Англіи, изъ мануфактурныхъ городовъ на сѣверѣ ея, отовсюду являлись вѣрные отчеты Боба, принося различныя вѣсти, но всегда подавая надежду на успѣхъ. Лукавый Бобъ старался внушить Эйльварду убѣжденіе что онъ, Бобъ, полагалъ главною цѣлью своего патрона найти пропавшаго Плесмора и возвратить его огорченнымъ друзьямъ его, и онъ сильно напиралъ на опасенія что пожалуй пропавшаго нѣтъ болѣе на свѣтѣ; стараясь, впрочемъ, опровергать отъ времени до времени эти опасенія, торжествующею телеграммой, гласившею что наконецъ ему удалось напасть на слѣдъ, и что онъ надѣется найти искомаго черезъ день или черезъ два. Эти извѣщенія неизбѣжно сопровождались полнымъ извиненій посланіемъ, выражавшимъ глубокое сожалѣніе о причиняемомъ имъ разочарованіи и просившемъ небольшаго вознагражденія за понесенныя при этомъ издержки. Бѣдный, безразсудный Эйльвардъ или, какъ теперь слѣдуетъ называть его, лордъ Гильтонъ, съ радостью посылалъ ему векселя, будучи слишкомъ безпеченъ для того чтобы замѣтить до какой суммы они наконецъ дошли.

Это вѣчное колебаніе между страхомъ и надеждой не могло быть пріятно человѣку его характера, а къ тому же еще до похоронъ случилось нѣчто раздосадовавшее его. Въ самый день бала у мистрисъ Виллертонъ, онъ сопровождалъ дочерей своихъ на публичное чтеніе одного извѣстнаго литератора, и стулъ его очутился рядомъ со стуломъ какого-то господина лицо котораго ему было знакомо, но имени котораго онъ никакъ не могъ припомнить. Это волновало безпокойный духъ его, и въ промежуткѣ между чтеніемъ, онъ спросилъ своего сосѣда не имѣлъ ли онъ гдѣ-либо удовольствія видѣть его?

-- Я видѣлъ васъ нѣсколько дней тому назадъ въ конторѣ мистера Чемпіона, возразилъ сосѣдъ его.-- Имя мое Блиссетъ.

-- Теперь я помню васъ, сказалъ нѣсколько раздосадованный Эйльвардъ,-- вы были тамъ вмѣстѣ съ одною личностью; которая.... которая....

-- Которая занята теперь, по порученію мистера Эйльварда, разыскиваніемъ нѣкотораго Аугустуса де-Беркгемъ Плесмора, со значительнымъ взглядомъ сказалъ Блиссетъ.

-- Кто вамъ сказалъ это?

-- Онъ самъ.

-- Ему вовсе не слѣдовало говорить вамъ о моихъ дѣлахъ.

-- Ваши дѣла не много бы подвинулись впередъ, еслибъ онъ не говорилъ мнѣ о нихъ, спокойно возразилъ Блиссетъ.

-- Что вы хотите сказать этимъ?

-- Лишь то что я имѣлъ возможность указать мистеру Берриджеру на слѣдъ или лучше сказать на слѣды по которымъ онъ ищетъ его теперь.

-- Такъ почему же, скажите пожалуста, вы сами не воспользовались этими данными?

-- Я не сыщикъ, мистеръ Эйльвардъ, гордо произнесъ Блиссетъ,-- и не имѣю желанія сдѣлаться любителемъ этого искусства.

-- Если такъ, то позвольте спросить съ какою цѣлью вы отозвались на мое объявленіе?

-- Главною цѣлью моею было любопытство узнать для чего спрашивается Плесморъ. Если изъ памяти вашей не изгладилось все происшедшее въ конторѣ мистера Чемпіона, то вы можетъ-быть помните что я не разспрашивалъ о вознагражденіи.

Обращеніе говорившаго съ нимъ было настолько порядочно, тонъ его такъ сдержанъ, что Эйльвардъ, начинавшій было обращаться съ нимъ свысока, созналъ неловкость своего положенія.

-- Извините меня, сказалъ онъ.-- И вы дѣйствительно сообщили мистеру Берриджеру все что вамъ извѣстно о Плесморѣ?

-- Нѣтъ не все.

-- Тутъ не время и не мѣсто говорить объ этомъ, возразилъ Эйльвардъ, тревожно озираясь вокругъ.-- Не посѣтите ли вы меня въ моемъ клубѣ, въ Junior, знаете въ Чарльсъ-Стритѣ, часовъ около четырехъ. Я былъ бы чрезвычайно обязанъ вамъ; я.... я.... принимаю большое участіе въ Плесморѣ, но я гощу у моихъ родныхъ, не то я былъ бы очень радъ попросить васъ къ.... къ....

-- Я вполнѣ понимаю васъ. Я увижусь съ вами въ вашемъ клубѣ, отвѣчалъ Блиссетъ.

Но, какъ намъ извѣстно, въ этотъ же вечеръ пришла вѣсть о кончинѣ графа Гильтона, и новому лорду невозможно было появиться въ общественномъ мѣстѣ такъ скоро послѣ омерти своего родственника, и потому онъ не могъ быть на условленномъ свиданіи.

"Бѣда не велика", думалъ онъ, "Чемпіонъ вѣрно знаетъ гдѣ можно отыскать этого человѣка. Берриджеръ малый ловкій, но не мѣшаетъ имѣть двухъ гончихъ по одному слѣду."

Какъ скоро возвышеніе его стало извѣстнымъ, цѣлая толпа кредиторовъ, слѣдуемые которымъ платежи были раздѣлены на сроки стараніями Чемпіона, накинулись на него посредствомъ почты, требуя отъ него полнаго удовлетворенія ихъ требованій. Какъ могъ весь свѣтъ знать что титулъ не принесъ ему даже чѣмъ заплатить за графскую корону въ гербѣ.

Въ своемъ стѣснительномъ положеніи онъ вспомнилъ о своей богатой теткѣ мистрисъ Игльтонъ, пожизненной владѣтельницѣ Чепель-Гильтонскаго имѣнія. Безъ сомнѣнія, она сдѣлаетъ для него что-нибудь хоть ради фамильной чести? Онъ написалъ старушкѣ чрезвычайно дипломатическое, по его мнѣнію, письмо и въ свою очередь получилъ отъ нея слѣдующій отвѣтъ:

Бекстонъ, пятница.

Дорогой племянникъ Бертрамъ!

"Съ сожалѣніемъ услыхала я что Ричардъ умеръ и что вы стали теперь графомъ Гильтономъ. Ричардъ старался всѣми силами лишить меня законныхъ правъ моихъ, и я переплатила изъ-за него пропасть денегъ судамъ и адвокатамъ, но я не злопамятна.

"Теперь обратимся къ дѣлу. Я намѣрена объясниться съ вами гораздо чистосердечнѣе, нежели вы объяснились со мной. Для чего настрочили вы мнѣ цѣлую кучу вздора насчетъ обязанностей и отвѣтственности возлагаемыхъ на васъ вашимъ новымъ положеніемъ? Зачѣмъ вы просто не сказали: "Ты, скучная старуха, сколько времени я жду и не дождусь чтобы ты да Ричардъ отправились на тотъ свѣтъ, только мнѣ все хотѣлось чтобы ты отправилась первая, для того чтобы мнѣ было на что поддержать мой титулъ. Теперь онъ умеръ, а ты все живешь и выкажешь себя безсовѣстною скрягой если не назначишь мнѣ пяти тысячъ въ годъ; недолго придется тебѣ выплачивать ихъ". Еслибы вы прямо, безъ обиняковъ, попросили у меня денегъ, то я бы все-таки отвѣтила вамъ то же самое что отвѣчу и теперь; но я имѣла бы объ васъ лучшее мнѣніе. Когда я заплатила долги ваши, я и вспомнить не могу какъ давно это было, я сказала вамъ что больше никогда не дамъ вамъ ничего, и намѣрена сдержать свое слово. Когда я умру, имѣніе будетъ ваше. Ступайте жить за границу. Въ Германіи есть, говорятъ, дешевыя мѣста въ которыхъ графъ Гильтонъ можетъ жить на большую ногу, на доходы мистера Эйльварда.

"Здѣшнія воды принесли мнѣ огромную пользу. Д-ръ Шлошеръ говоритъ что они прибавили мнѣ цѣлый десятокъ годовъ жизни. Вѣроятно вы поѣдете на похороны. Очень жалѣю что домъ мой запертъ, не то я предложила бы вамъ остановиться въ немъ, но въ Чепель-Гильтонѣ есть отличный постоялый дворъ.

"Ваша любящая тетка

"Софія Игльтонъ."

"Противная старая скряга!" воскликнулъ новый перъ, комкая это оригинальное посланіе. "О, Господи! Е.слибъ я только могъ доказать смерть Плесмора, я бы могъ добыть пятьдесятъ тысячъ подъ залогъ будущаго наслѣдства и насмѣялся бы въ лицо старой кошкѣ."

Съ той же почтой пришло письмо отъ Боба Берриджера, которое мы приведемъ здѣсь вполнѣ.

Соутгамптонъ, іюля 29го.

Милордъ графъ Гильтонъ!

"Покорнѣйше прошу извинить смѣлость съ которою я позволяю себѣ пожелагь вамъ здоровья и всякаго благополучія въ высокопочетномъ и вполнѣ заслуженномъ званіи выпавшемъ вамъ на долю. Надѣюсь вы не отвергнете пожеланій сихъ.

"Я лишь только воротился съ Джерсея, и убѣдился что былъ жертвой обмана. Человѣка завѣдывающаго маякомъ зовутъ Чесморомъ, а не Плесморомъ, какъ мнѣ говорили, и онъ ходитъ съ деревяшкой вмѣсто одной ноги, чего нельзя сказать о вашемъ другѣ. Я возвратился сюда, ваше сіятельство, въ полномъ разочарованіи, и совершенно случайнымъ образомъ услыхалъ чрезвычайно важную новость, которая впрочемъ, какъ я опасаюсь, глубоко огорчитъ васъ.

"Ваше сіятельство, мнѣ сказали что мистеръ Плесморъ отправился нѣсколько лѣтъ тому назадъ изъ Соутгамптона въ Антверпенъ, на небольшомъ бригѣ, вмѣстѣ съ особой выдаваемой имъ за свою супругу. Буйная стихія не благопріятствовала имъ, и пятеро изъ шести пассажировъ, также какъ и часть экипажа, были выброшены за бортъ, и ужасно сказать -- потонули. Личность сообщавшая мнѣ это не могла сказать мнѣ навѣрное нашелъ ли бѣдный джентльменъ влажную могилу въ волнахъ, но будучи самъ морякомъ и принимая глубокое участіе въ другѣ вашего сіятельства,-- и кто могъ-бы не принять?-- онъ сказалъ мнѣ что консулъ въ Антверпенѣ долженъ вносить всѣхъ умершихъ въ списокъ, и что, вѣроятно, имя покойнаго находится въ книгѣ этого джентльмена. Милордъ графъ Гильтонъ, я немедленно написалъ ему, но вотъ уже прошло четыре дня, а отвѣта все нѣтъ. Если вашему сіятельству угодно чтобъ я самъ поѣхалъ и потребовалъ отвѣта именемъ вашего сіятельства и если вамъ угодно будетъ прислать мнѣ одиннадцать фунтовъ, ибо мои скромныя средства совершенно истощились, то я сейчасъ же пущусь въ мореплаваніе и привезу съ собою смертную вѣсть! Въ ожиданіи вашего милостиваго отвѣта, остаюсь

"вѣрнымъ слугой вашимъ

"Робертомъ Берриджеромъ."

Я боюсь что лордъ Гильтонъ пожелалъ въ душѣ чтобы всѣ пассажиры злополучнаго брига свалились черезъ бортъ; но во всякомъ случаѣ было весьма вѣроятно что Аугустусъ де-Баркгемъ Плесморъ попался таки наконецъ въ когти нечистому, и одиннадцать фунтовъ были отосланы кому слѣдуетъ.

Благородный перъ собрался на похороны своего родственника, съ сердцемъ переполненнымъ надеждъ, и только-что хотѣлъ сѣсть въ вагонъ поѣзда долженствовавшаго доставить его въ Чепель-Гильтонъ, какъ къ нему подбѣжалъ запыхавшійся слуга въ виллертонской ливреѣ, съ телеграммой въ рукѣ:

"Берриджеръ графу Гильтону и проч. и проч. Добрыя вѣсти! Плесморъ спасся, но потерялъ всѣ свои вещи! Воротился въ Бристоль и сдѣлался тамъ маркеромъ при билліардѣ. Ѣду туда. Пожалуйста пришлите денегъ въ почтовую контору."

Еслибы покровитель ловкаго Боба взялъ на себя трудъ взглянуть на число помѣченное на этомъ посланіи и спросить себя притомъ какимъ образомъ могъ авторъ его съѣздить въ Антверпенъ, воротиться въ Соутгамптонъ и получить извѣстіе изъ Бристоля, въ продолженіе такого короткаго времени, то "дѣльце" Боба потерпѣло бы окончательное пораженіе. Не воображаете ли вы что онъ дѣйствительно перебывалъ самъ хоть въ половинѣ всѣхъ тѣхъ мѣстъ откуда приходили его письма? Онъ не такъ былъ глупъ. Посредствомъ должнаго помѣщенія нѣсколькихъ полу-кронъ между кондукторами при желѣзныхъ дорогахъ и пароходахъ, онъ достигалъ того что письма его сдавались на почту въ различныхъ мѣстахъ, между тѣмъ какъ онъ самъ спокойно оставался въ какой-нибудь гавани или на станціи желѣзной дороги, ставя путевыя издержки на счетъ жертвы своего обмана. Такимъ же способомъ получалъ онъ и отвѣты графа и векселя изъ различныхъ почтовыхъ конторъ. Въ исторіи антверпенской поѣздки онъ чуть было не перехитрилъ самого себя. Его понятія о географіи были довольно смутны, но довѣрчивость его покровителя была безгранична, и все обошлось благополучно. Счастіемъ было для Боба что посланія его держались въ тайнѣ отъ другихъ.

Лордъ Гильтонъ возвратился въ городъ, видѣлся по различнымъ дѣламъ со своимъ повѣреннымъ, и когда свиданіе ихъ пришло почти къ концу, спросилъ его самымъ безпечнымъ тономъ:

-- Кстати, Чемпіонъ, помните вы тѣхъ двухъ личностей что явились тогда въ отвѣтъ на мое объявленіе о Плесморѣ?

-- Помню, милордъ.

-- Одинъ изъ нихъ былъ еще такой ловкій маленькій человѣкъ.

-- Клеркъ одного нотаріуса. Я его знаю.

-- А другой -- тотъ что былъ повыше и постарше?

-- Имя его Блиссетъ. Онъ иностранный корреспондентъ одной фирмы въ Сити -- Гедда, Стендринга и Мастерса.

-- Милосердый Боже! воскликнулъ лордъ Гильтонъ, поблѣднѣвъ какъ смерть и падая въ кресло.

-- Дорогой мой лордъ, вы больны, позвольте мнѣ....

-- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, не зовите никого, оставьте меня. Я не боленъ, но.... но.... Чемпіонъ, мой злѣйшій врагъ въ мірѣ, Джебезъ Стендрингъ, хозяинъ этого человѣка, продолжалъ кліентъ его, отирая себѣ потъ со лба.

-- О, почему вы такъ думаете?

-- Да, въ этомъ нѣгъ сомнѣнія. Сынъ его погубилъ мою несчастную жену, я говорю о моей первой женѣ. Они были помолвлены прежде нежели я посватался за нее. Когда я возвратился изъ этого проклятаго плѣна въ Аденъ, и сталъ искать мою жену, то.... но вы знаете эту исторію. Я пошелъ къ Джебезу Стендрингу, а онъ, онъ сталъ говорить мнѣ дерзости и оскорбилъ бѣдную женщину, а я.... я ударилъ его. Чемпіонъ.... я нанесъ ему ударъ, какъ я слышу, обезобразившій его, и когда онъ стоялъ предо мной, дрожа отъ бѣшенства и весь въ крови, то сказалъ мнѣ что въ его власти заставить меня до конца моей жизни каяться въ моемъ поступкѣ и, вотъ оно что, Чемпіонъ, вотъ оно что -- онъ знаетъ гдѣ найти Плесмора и погубитъ меня!

-- Прошу васъ, успокойтесь, подобное волненіе право.... подумайте лишь хладнокровно обо всемъ этомъ, уговаривалъ его адвокатъ.-- Если даже Стендрингъ и замышляетъ что-нибудь противъ васъ, хотя по всѣмъ даннымъ, этотъ человѣкъ не изъ такахъ что способны мстить, то неужели вы думаете что онъ нанесетъ вамъ ударъ чрезъ своего клерка. Мщеніе -- наслажденіе, которое люди способные къ нему любятъ вполнѣ вкусить сами.

-- Вы говорили объ этомъ Блиссетѣ, что, какъ вамъ кажется, онъ знаетъ кое-что, сказалъ лордъ Гильтонъ, опираясь головой на руку и представляя собою полное олицетвореніе безсилія и отчаянія.

-- Извините милордъ, сколько мнѣ помнится, я сказалъ лишь, въ отвѣтъ на вашу похвалу уму. другой личности, что мнѣ кажется что изъ нихъ двухъ, мистеръ Блиссетъ пожалуй что больше знаетъ. Въ настоящее время я вообще сомнѣваюсь знаетъ ли кто-нибудь изъ нихъ что-либо.

-- А я, напротивъ, увѣренъ что они знаютъ.

-- Ужь не видѣлись ли вы съ ними еще послѣ этого? спросилъ Чемпіонъ.

-- Я случайно встрѣтился на дняхъ съ мистеромъ Блиссетомъ, возразилъ лордъ Гильтонъ, немного стыдясь своего уклончиваго отвѣта.

-- Послушайтесь моего совѣта, милордъ и не говорите болѣе ничего ни тому, ни другому. Постарайтесь забыть все касающееся до того несчастнаго объявленія и предоставьте все будущему; не то намъ непремѣнно навяжутъ мнимаго Плесмора, нарочно изобрѣтеннаго про этотъ случай.

Лордъ Гильтонъ обѣщался слушаться этого совѣта, и придя домой, сейчасъ же написалъ письмо Блиссету, адресованное въ фирму Гедда, Стендринга и Мастерса, извиняясь въ томъ что не могъ явиться на назначенное имъ свиданіе и назначая ему новое.

-- Хорошо Чемпіону говорить такъ хладнокровно, разсуждалъ онъ самъ съ собой.-- У него нѣтъ ни знатнаго имени, которое нужно поддержать, ни двухъ дѣвочекъ, которыхъ надо пристроить. Имъ овладѣло сомнѣніе касательно того что онъ пожалуй выбралъ себѣ въ агенты не того кого слѣдовало. Онъ сопоставлялъ вкрадчивое, униженное обращеніе Боба, съ вполнѣ порядочнымъ, свѣтскимъ обращеніемъ Блиссета, и страшась что послѣдній дѣйствуетъ за Джебеза Стендринга, чувствовалъ въ то же время что довѣріе его къ первому поколебалось.

Сдержанность Блиссета только подтвердила предположенія пера и увеличила его опасенія.

-- Вы право должны извинить меня, если я избѣгаю касаться этого предмета, говорилъ онъ, -- я въ нѣкоторомъ родѣ обязался мистеру Берриджеру не ускорять исхода его настоящихъ разъясненій. Еслибы вашему сіятельству угодно было обратиться съ самаго начала ко мнѣ, то дѣло могло бы пойти иначе, но теперь, вы не можете имѣть лучшаго агента нежели этотъ молодой человѣкъ. Онъ ловокъ, дѣятеленъ и, говоря между нами, не слишкомъ разборчивъ. Онъ привыкъ къ розыскамъ подобнаго рода. Вы не могли довѣриться, лучшимъ рукамъ.

-- Но вѣдь вы не сказали ему всего что знаете объ этомъ, вы говорили мнѣ когда мы встрѣтились съ вами въ Египетской залѣ, что не все сообщили ему, умолялъ его лордъ Гильтонъ.

Блиссетъ улыбнулся.

-- Охотникъ развѣ говоритъ своимъ гончимъ съ начала тревоги что имъ слѣдуетъ дѣлать, въ случаѣ если онѣ упустятъ лисицу изъ виду, сказалъ онъ.-- Онъ ждетъ пока онѣ упустятъ ее и тогда лишь принимаетъ свои мѣры. Можетъ-быть гончая, которую мы назовемъ Берриджеромъ, и потерпитъ неудачу, а можетъ-быть и нѣтъ. Въ первомъ случаѣ....

-- Охотникъ, котораго мы назовемъ Блиссетомъ, самъ возьмется за дѣло и отыщетъ настоящій слѣдъ? прервалъ его перъ, которому понравилась эта метафора.

-- Можетъ-быть.

-- Слѣдовательно, вы полагаете что онъ потерпитъ неудачу?

-- Нѣтъ, милордъ. Охотникъ и гончія, оба охотятся съ помощью средствъ дарованныхъ имъ природой. Охотникъ не можетъ напасть посредствомъ чутья на слѣдъ лисицы, гончая не можетъ путемъ разума добиться того какъ снова отыскать разъ потерянный слѣдъ. Первый берется за дѣло тогда лишь когда послѣднія бросаютъ его. Берриджеръ хорошая собака, но все-таки не болѣе какъ собака.

-- Но, почему не хотите вы довѣриться мнѣ, я бы готовъ былъ....

-- Извините меня, ваше сіятельство, прервалъ Блиссетъ съ отрицательнымъ движеніемъ руки,-- еслибъ я былъ настолько счастливъ, оказать услугу вашему сіятельству въ этомъ дѣлѣ, то ваше доброе мнѣніе обо мнѣ было бы лучшей и единственной наградой, ожидаемой мною; и повѣрьте мнѣ, лишь въ вашемъ интересѣ храню я пока въ тайнѣ предположенія,-- замѣтьте, я имѣю лишь предположенія на этотъ счетъ,-- составленныя мною. Теперь еще не время заняться ими. Исходъ Берриджеровыхъ розысковъ докажетъ намъ имѣли ли они какое-либо основаніе. Надо подождать, милордъ, надо подождать. Что бы вы сказали объ охотникѣ который отогналъ бы гончихъ отъ погони за лисицей, находящейся уже близко, и погналъ бы ихъ въ другую сторону за какимъ-нибудь жалкимъ зайцемъ.

Лордъ Гильтонъ видѣлъ что продолжать разговоръ этотъ было бы безполезно и вслѣдствіе этого прекратилъ его.

-- Вы имѣете занятіе въ дѣлѣ мистера Джебеза Стендринга, если не ошибаюсь? спросилъ онъ, послѣ продолжительнаго молчанія.

-- Въ настоящее время, да.

-- Онъ никогда не упоминалъ при васъ обо мнѣ?

-- Никогда.

-- Вы увѣрены въ этомъ, мистеръ Блиссетъ?

-- Вполнѣ. Мои отношенія къ мистеру Стендрингу далеко не соотвѣтствуютъ моимъ вкусамъ, и наши разговоры съ нимъ ограничиваются лишь толками о дѣлахъ. Вы знакомы съ нимъ, милордъ?

-- Нѣтъ, то-есть собственно говоря не знакомъ, мы лишь встрѣтились съ нимъ разъ, много лѣтъ тому назадъ при.... ro не въ томъ дѣло. Знаетъ ли онъ что-нибудь о Плесморѣ, мистеръ Блиссетъ?

-- Сколько мнѣ извѣстно, нѣтъ, беззаботно отвѣчалъ тотъ.-- По всему что я знаю о Плесморѣ, невѣроятно чтобъ они имѣли какія либо сношенія другъ съ другомъ.

-- Стендрингъ человѣкъ строгій.

-- Онъ холоденъ какъ камень и настолько же жестокъ.

-- Не очень пріятный хозяинъ, какъ вы полагаете?

-- Онъ мнѣ платитъ, а я оказываюсь ему пригоднымъ, возразилъ Блиссетъ, пожимая плечами.

-- Итакъ, мистеръ Блиссетъ, сказалъ графъ, чрезвычайно успокоенный всѣмъ слышаннымъ, если въ моей власти быть вамъ въ чемъ-либо полезнымъ, то я.... Ему хотѣлось разыграть grand seigneur'а, и онъ пытался сдѣлать это очень неопредѣленнымъ образомъ, лишь намекая на то что покровительству его не будетъ конца, но въ то же время не обѣщая ничего положительнаго.

-- Есть одно одолженіе, о которомъ я намѣревался просить ваше сіятельство, началъ Блиссетъ задумчивымъ и неспѣшнымъ голосомъ,-- если вы дозволите мнѣ познакомиться поближе съ вами; но право....

Перу стало неловко. У него дѣйствительно собирались просить чего-то. Ну что жь, Блиссетъ могъ попросить, въ этомъ еще не было бѣды.

-- Пожалуста, продолжайте, важно проговорилъ онъ, -- все что въ моей власти....

-- О, это находится вполнѣ въ вашей власти, возразилъ съ улыбкой Блиссетъ.-- Что меня нѣсколько смущаетъ въ эту минуту, такъ это то что я пожалуй предложу вамъ нѣчто чего не могу еще доставить вамъ сейчасъ же.

-- Предложите мн ѣ доставить! Я не понимаю васъ, мистеръ Блиссетъ.

-- Дѣло это очень просто, возразилъ Блиссетъ самымъ безпечнымъ образомъ.-- Я имѣю порученіе изъ Экуадора, касательно снабженія страны водой, и я уже имѣю, или почти имѣю въ виду одну компанію въ Сити, готовую взять это дѣло на себя. Но надо вамъ сказать, милордъ, что я не охотникъ ни до Сити, ни до людей оттуда, ни до ихъ образа дѣйствія. Будучи лѣнивъ отъ природы и желая занять мѣсто въ томъ общественномъ классѣ къ которому я принадлежу по рожденію, я рѣшилъ что это предпріятіе не будетъ лишь чисто денежной сдѣлкой. Поэтому я заключилъ условіе съ людьми дѣйствующими вмѣстѣ со мной, состоящее въ томъ что по крайней мѣрѣ половина директоровъ этого дѣла должны быть джентльменами, въ моемъ смыслѣ этого слова, и что предсѣдателемъ нашего общества долженъ быть человѣкъ званіе и репутація котораго должны придать нашему дѣлу значеніе, котораго не могутъ придать ему простые денежные мѣшки, къ сожалѣнію, въ свою очередь, необходимые намъ. Все это уже устроено теперь, и если не ошибаюсь, многія знатныя особы, желающія быть нашими акціонерами, изъявили согласіе занять это мѣсто.

-- Въ самомъ дѣлѣ! замѣтилъ графъ Гильтонъ, начинавшій интересоваться этимъ дѣломъ.

-- Я настолько мало вмѣшиваюсь въ предварительныя распоряженія, продолжалъ Блиссетъ,-- что и не знаю что до сихъ поръ тамъ сдѣлано. Находись все въ моихъ рукахъ, я бы, конечно, зналъ къ кому обратиться, заключилъ онъ, значительно взглянувъ на своего собесѣдника.

-- Я не могу притворяться что не понимаю что происходитъ въ умѣ вашемъ, мистеръ Блиссетъ, сказалъ графъ,-- но я давно отказался отъ всякаго рода предпріятій. Я пострадалъ уже отъ нѣкоторыхъ предпріятій въ Сити. Въ качествѣ предсѣдателя я долженъ буду обязаться, взявъ акціи, а....

-- Все это будетъ устроено, прервалъ его Блиссетъ, -- мы не можемъ требовать драгоцѣнныхъ услугъ такого предсѣдателя какого я желаю имѣть, безъ вознагражденія. И дѣйствительно: жалованье предлагаемое ему....

-- Значитъ, ему назначается жалованье?

-- Да, бездѣлица, какихъ-нибудь шесть или восемь сотенъ въ годъ. Это не можетъ служить приманкой. Нѣтъ, предсѣдателю предложится столько уже оплаченныхъ акцій сколько нужно для того чтобъ онъ ничѣмъ не рискуя могъ быть дѣйствительно заинтересованъ въ дѣлѣ.

-- А вы.... а они еще не рѣшили кого избрать?

-- Я еще пока не принялъ никого изъ предложенныхъ кандидатовъ, милордъ, отвѣчалъ Блиссетъ.-- Завтра у насъ будетъ общее собраніе, и еслибъ я могъ разчитывать на то что ваше сіятельство не отвергнетъ подобнаго предложенія, то что касается до меня, дѣло это можно считать рѣшеннымъ.

-- Я долженъ подумать, я долженъ подумать объ этомъ, сказалъ перъ.

Онъ чуть не привскочилъ отъ восторга, при упоминаніи шести или восьми сотенъ въ годъ, но счелъ нужнымъ выказать хладнокровіе. Блиссетъ сейчасъ же увидалъ что рыба клюнула и зналъ что они поймаютъ ее на эту удочку. Ему предлагали въ то же утро въ Сити двѣсти фунтовъ чистыми деньгами, если онъ добудетъ на мѣсто предсѣдателя какого-нибудь лорда, какого бы то ни было, только лорда.

Какъ ни страннымъ можетъ это показаться въ наши дни, но спекуляція эта принадлежала къ числу предпріятій bona fide. Водопроводная и Сельско-хозяйственная Экуадорская компанія не надувала общества. Правда что концессія, на которой было основано это предпріятіе, долго находилась въ плачевномъ состояніи, пока нуждающіеся учредители не заключили условій съ мистеромъ Блиссетомъ, условій, весьма выгодныхъ для него. Въ Сити не было тайной что многими изъ своихъ "удачныхъ сдѣлокъ" съ далекимъ Западомъ Джебезъ Стендрингъ былъ обязанъ клерку завѣдующему его иностранной корреспонденціей, хорошо знавшему, какъ намъ извѣстно, страны эти, по личному опыту. Было также извѣстно что совѣты этого лѣниваго, но дѣльнаго джентльмена удержали Стендринга отъ многихъ, повидимому, "удачныхъ сдѣлокъ", при которыхъ многіе другіе порядкомъ-таки обожгли себѣ пальцы. Блиссетъ былъ извѣстенъ за человѣка ненавидящаго трудъ, не любившаго тревожиться изъ-за бездѣлицы и, однако, онъ работалъ какъ лошадь, въ пользу Водопроводнаго и Агрикультурнаго Экуадорскаго Общества. Такъ много, какъ видите, зависитъ отъ того при какихъ обстоятельствахъ представляются глазамъ нашимъ извѣстныя вещи. Дайте тотъ же самый билетъ въ пятьдесятъ фунтовъ въ руки бѣдной швеи и затѣмъ въ руки милорда епископа, кто рѣшится размѣнять его для первой и кто откажется сдѣлать это для послѣдняго?

Въ то же время Блиссетъ умѣлъ такъ славно устроить это дѣло. Немногіе могли настолько удовлетворять требованіямъ всѣхъ, какъ онъ. Въ Сити онъ былъ всей душой за Сити, несмотря на свои презрительные отзывы въ присутствіи графа Гильтона; тамъ онъ былъ практичнымъ, точнымъ, вполнѣ дѣловымъ человѣкомъ.-- Мы должны имѣть и частицу вестъ-эндскаго элемента, говорилъ онъ. Это съ нашей стороны уступка отсталымъ понятіямъ, но для публики это необходимо. Еслибы мы только могли обдѣлать все это въ избранномъ кружкѣ джентльменовъ, говорилъ онъ другимъ, то изъ этого вышло бы самое пріятное дѣло; но что будешь дѣлать съ этимъ народомъ изъ Сити, безъ него мы не можемъ обойтись; но мы можемъ знаться съ ними лишь въ конторѣ.

Такимъ способомъ онъ пріобрѣлъ довѣріе всѣхъ сторонъ. Никогда еще не было удачнѣе составленнаго бюро; въ составъ его входили: одинъ адмиралъ, одинъ генералъ, деканъ, имя котораго притянуло за собой весь Клафемъ; удалившійся отъ дѣлъ банкиръ, долженствовавшій сдѣлаться скоро перомъ, двѣ извѣстныя въ модномъ свѣтѣ личности, одинъ изъ нихъ баронетъ, къ тому же Джебезъ Стендрингъ, могучая крѣпость въ кругу солидныхъ купцовъ, и пятеро купцовъ изъ Сити, изъ которыхъ каждый могъ написать вамъ вексель въ пять цифръ, когда ему лишь вздумается и не заглядывая даже въ книгу своего банкира. Не прошло и недѣли съ открытія Экуадорской компаніи, какъ уже акціи ея давали премію. Повторяю еще разъ, это было предпріятіе bona fide. Сама природа благопріятствовала ему. Тамъ нѣкогда была плодородная равнина, превращенная въ пустыню палящимъ зноемъ и недостаткомъ воды. Была тамъ также цѣпь горъ, съ которой, въ продолженіи двухъ мѣсяцевъ въ году, стремились разрушительные потоки водъ. Было тамъ также и ущелье, по которому струились эти потоки, и которое стоило лишь запереть его же собственными камнями, для того чтобы превратить его въ резервуаръ. Инженерамъ не представлялось тамъ никакихъ затрудненій. Съ помощью какихъ-нибудь восьмидесяти тысячъ фунтовъ, легко можно было совершить всѣ работы, провести каналы, проложить трубы, устроитъ дороги, сдѣлать, однимъ словомъ, все. Правительство гарантировало семь процентовъ на выданный капиталъ и предлагало компаніи назначитъ своихъ агентовъ во всѣхъ таможняхъ, для полученія каждый мѣсяцъ слѣдуемыхъ ей денегъ. Если каждый членъ, томимаго жаждой, измученнаго, умирающаго съ голода (вслѣдствіе засухи) населенія, давалъ бы въ годъ лишь по пяти шиллинговъ за воду, то это составило бы еще семь процентовъ, за уплатой всѣхъ издержекъ при работахъ. Еслибы двадцать первая часть необработанной земли, полученной по соглашенію, дала бы, по воздѣлываніи ея, по два шиллинга съ десятины, то это составило бы еще пять процентовъ, всего девятнадцать процентовъ, считая по меньшей мѣрѣ. Что вы думаете объ этомъ, леди и джентльмены, счастливые обладатели акцій желѣзныхъ дорогъ, не получающіе въ годъ ни копѣйки за свои деньги? Я долженъ повторить это еще разъ, не то вы пожалуй не повѣрите мнѣ. Это было предпріятіе bona fide.

Было время когда концессію его можно было купить за сто фунтовъ. Когда-то мистеръ Берриджеръ сказалъ что не дастъ подъ залогъ ея и пяти фунтовъ. Настало время, когда въ рукахъ Блиссета она стоила двадцать четыре тысячи фунтовъ, изъ которыхъ половина должна была быть выплачена чистыми деньгами, шесть мѣсяцевъ спустя послѣ учрежденія компаніи, а другая половина акціями въ продолженіи перваго года. Доля Блиссета составляла двѣ трети всего этого. Ему было выплачено сто пятьдесятъ фунтовъ изъ фонда при учрежденіи, двѣсти фунтовъ за доставку на мѣсто предсѣдателя лорда, какого лорда, считаю лишнимъ пояснять, и затѣмъ онъ былъ назначенъ секретаремъ, съ пятью стами фунтами годоваго жалованья и съ опредѣленіемъ къ нему помощника. Для Абеля Блиссета было очень важно имѣть помощника. Между тѣмъ какъ Бобъ Берриджеръ скрывался тамъ-и-сямъ, ломая себѣ голову надъ тѣмъ какую бы новую ложь придумать еще для того чтобы выпытать у своего покровителя какой-нибудь жалкій вексель въ пять фунтовъ, его болѣе ловкій другъ обдѣлалъ дѣло доставившее ему, черезъ нѣсколько недѣль, квартиру въ Ст. Джемсъ-Стритѣ, экипажъ и верховую лошадь, доставившее ему возможность избавиться отъ ненавистныхъ ему занятій и открывшее ему доступъ въ свѣтъ, котораго онъ добивался съ такимъ тоскливымъ желаніемъ и съ такимъ бѣшенствомъ добивался всякими уловками и путями, избѣгая лишь одного пути честнаго труда.

И большой свѣтъ такъ и принялъ его съ радостной готовностью? Молодое населеніе Пелль-Мелля Ст. Джемсъ-Стрита забыло обязательства подъ которыми оно находилось у него въ былые дни? Большой свѣтъ ничего не зналъ о прошломъ мистерѣ Блиссета, а съ полусвѣтомъ онъ болѣе не знался. Общество его составляли милліонеры; всѣ видѣли какъ онъ подвозилъ домой судью, возвращавшагося изъ Гильдгалля, въ своемъ покойномъ, прекрасно устроенномъ экипажѣ. Молодое населеніе Пелль-Мелля могло правда поразказать объ немъ странныя вещи молодежи изъ Сентъ-Джемса. Но ни молодежь Пелль-Мелля, ни молодежь Сентъ-Джемсъ-Стрита, не сталкивались съ нимъ въ обществѣ въ которое ему открылъ доступъ успѣхъ Водопроводной и Агрикультурной Экуадорской компаніи. Онъ былъ нѣчто поболѣе обыкновеннаго секретаря акціонернаго общества, въ эти позднѣйшіе дни. Онъ сдѣлался въ Сити авторитетомъ касательно испанско-американскихъ дѣлъ, его совѣта насчетъ дѣлъ этихъ спрашивали въ иностранномъ министерствѣ, мнѣній его добивались въ парламентѣ. Къ его шестнадцати тысячамъ присоединились еще десять тысячъ, происшедшія отъ первыхъ, какъ Ева отъ Адама, и прісоединившись къ нимъ стали родоначальниками многочисленной семьи.

Итакъ, человѣкъ этотъ, скажете вы, превратился почти изъ нищаго безъ всякихъ правилъ, въ богатаго и почтеннаго члена общества, чуть ли не въ теченіи однаго дня. О! дайте мнѣ придумать какое-либо новое названіе, придирчивый читатель! Дѣло было не такъ. Въ теченіи долгаго времени онъ тихонько работалъ надъ основой всего этого. Онъ употребилъ цѣлые мѣсяцы на совершеніе грубой работы; вспомните пожалуста что въ наше время подобныя вещи устраиваются очень быстро. Когда лордъ Гильтонъ оставилъ его въ смертельномъ страхѣ что пожалуй не попадетъ въ предсѣдатели новой компаніи (для человѣка съ трудомъ поддерживавшаго обстановку подобающую джентльмену лишнія шесть или восемь сотъ фунтовъ въ годъ были не бездѣлицей), Блиссетъ былъ еще не что иное какъ бѣдный клеркъ. Недѣлю спустя, когда компанія вполнѣ образовалась "была пущена въ ходъ", какъ говорятъ, онъ имѣлъ уже въ карманѣ триста пятьдесятъ фунтовъ и жалованье уплаченное ему за четверть года впередъ, какъ секретарю, а въ душѣ надежду получить черезъ полгода восемь тысячъ фунтовъ наличными деньгами. Это не оправдывало его въ томъ что онъ истратилъ триста фунтовъ на убранство трехъ комнатъ въ Ст. Джемсъ-Стритѣ и на заведеніе себѣ экипажа. Потерпи онъ неудачу въ своемъ предпріятіи, стали бы смотрѣть на это какъ на безразсудный примѣръ расточительности. Но онъ не потерпѣлъ неудачи. Оставайся онъ на своемъ чердакѣ въ Адельфи и пріѣзжай онъ въ Сити въ омнибусѣ, онъ вѣроятно испыталъ бы пораженіе. Человѣкъ подобный Абелю Блиссету не можетъ рисковать подобными вещами, если не знаетъ достовѣрно что у банкира его лежатъ нѣсколько десятковъ тысячъ на его имя. Чѣмъ болѣе онъ тратилъ денегъ, тѣмъ болѣе увѣрялъ этимъ всѣхъ что у него есть изъ чего тратить, и такимъ образомъ онъ и возвысился.

Свидѣвшись съ лордомъ Гильтономь на другой день послѣ вышеприведеннаго разговора, онъ порадовалъ сердце этого вельможи сообщенными имъ новостями. Мы оставили еще другую личность въ которой читатель принимаетъ, надѣюсь, нѣкоторое участіе, повѣсу нашего Джека Билля, тревожно ожидающаго его посѣщенія, съ слѣдуемыми ему за четверть года деньгами, на другой день послѣ бала у мистрисъ Виллертонъ. Посмотримъ такъ же ли удовлетворительно было это свиданіе.

КОНЕЦЪ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ГЛАВА I. День платежа

Въ числѣ своихъ многочисленныхъ недостатковъ, Джекъ Гилль не имѣлъ привычки вставать рано. Что можетъ быть несноснѣе человѣка гордящагося такою привычкой. Что можетъ быть обиднѣе самодовольнаго вида съ которымъ онъ врывается въ нашу комнату и восклицаетъ: Боже мой, еще не вставалъ! въ особенности когда знаешь что въ три часа онъ будетъ хлопать глазами какъ сова, и будетъ уже храпѣть когда другіе только что начнутъ жить. Когда онъ начинаетъ свое оскорбительное повѣствованіе о томъ что онъ успѣлъ сдѣлать съ тѣхъ поръ какъ всталъ, сколько миль онъ прошелъ, и т. д., я замѣчаю ему что куры и свиньи встали еще раньше, и такъ какъ мнѣ обыкновенно удается осадить его такимъ аргументомъ, то я остаюсь при моемъ мнѣніи о цѣнѣ того что онъ сдѣлалъ и сдѣлаетъ въ продолженіи дня.

Когда просыпаешься хорошо выспавшись и узнаешь что еще можно полежать, постель славное, спокойное мѣсто. Я положительно убѣжденъ что въ постелѣ зародилось болѣе великодушныхъ мыслей, побѣждено болѣе эгоистическихъ побужденій, принято болѣе добрыхъ намѣреній, исправлено болѣе ошибочныхъ идей, чѣмъ на скамьяхъ, предъ какою бы каѳедрой онѣ ни стояли. Какое благородное чувство покоя и безграничнаго человѣколюбія овладѣваетъ человѣкомъ когда проснувшись и взглянувъ на часы, въ ожиданіи что уже восемь, онъ узнаетъ что еще только шесть. Еще два часа съ тобою, о безмолвная совѣтница! О, пріютъ спокойнаго размышленія!! О, постель!!! Ты не нуждаешься въ эпитетахъ для объясненія твоихъ заслугъ, твоей прелести. Я преклоняюсь предъ тѣмъ отставнымъ офицеромъ который приказывалъ будить себя въ то время когда бьютъ первою зорю, чтобы повернуться на другой бокъ и имѣть удовольствіе остаться въ постели. Да будутъ прокляты всѣ первыя и другія зори, всѣ первые и другіе звонки, и всѣ прочія адскія изобрѣтенія отрывающія разумное существо отъ разумнаго наслажденія ПОСТЕЛЬЮ (прописными любезный наборщикъ).

На другое утро послѣ бала мистрисъ Виллертонъ, Джекъ Гилль лежалъ въ постелѣ не съ адомъ музыки въ ушахъ, какъ другіе, не съ блескомъ свѣта въ глазахъ, и не съ тѣмъ особеннымъ шумомъ въ головѣ который, происходитъ, по его мнѣнію, отъ салата ихъ морскихъ раковъ (но никакъ не отъ шампанскаго); онъ лежалъ съ мыслями о величавой и кроткой мери Эйльвардъ, и о счастливой Констанціи Конвей въ ея первомъ бальномъ нарядѣ, и былъ вполнѣ доволенъ собою за принятое намѣреніе искать и впередъ ихъ общества. Онъ удивлялся что не могъ видѣть умственнымъ взоромъ двухъ дѣвушекъ порознь одну отъ другой. Одна какъ бы сдѣлалась средой, воздухомъ, свѣтомъ окружавшими другую. Чрезъ Мери Эйльвардъ, очищаясь и укрѣпляясь на пути, его мысли стремились къ блѣдной дѣвушкѣ съ вывихнутою рукой, которая была такъ грустна и потомъ такъ развеселилась когда замѣтила участіе къ себѣ. Его преслѣдовали ея большіе, блестящіе глаза, то не по-дѣтски серіозные, то сіяющіе болѣе чѣмъ ребяческою радостью. Его удивлялъ ея странный выборъ темъ для разговора. Онъ пришелъ къ заключенію что она странная, необыкновенно странная дѣвушка, и началъ думать о ней снова.

Итакъ наступилъ наконецъ день платежа, день въ который Джеку предстояло отдѣлаться отъ всѣхъ мелкихъ долговъ, о которыхъ онъ началъ думать съ отвращеніемъ, а было время когда возня съ кредиторами только забавляла его; день, въ который ему предстояло заплатить лучшей сторонѣ самого себя долгъ о которомъ онъ давно не вспоминалъ.

Онъ собралъ свои счеты, разсматривалъ ихъ, съ наслажденіемъ сознавая себя за серіознымъ занятіемъ, подвелъ итогъ и узналъ что тридцатью двумя фунтами съ половиной можно удовлетворитъ всѣ мелочныя, но настоятельныя требованія. Портныхъ и другихъ терпѣливыхъ ремесленниковъ можно отложить до слѣдующей четверти. Такимъ образомъ отъ ожидаемыхъ пятидесяти у него останется семнадцать съ половиной фунтовъ на слѣдующіе три мѣсяца и "чортъ возьми!" прибавилъ онъ вполголоса, "съ тѣмъ что я буду пріобрѣтать своими трудами, положимъ хоть по два фунта въ недѣлю, можно прожить отлично; если же я буду выплачивать изъ слѣдующихъ двухъ четвертей по тридцати фунтовъ, то черезъ полгода я буду свободнымъ человѣкомъ". Онъ уже чувствовалъ себя свободнымъ человѣкомъ одѣваясь. Молодой, умный, энергичный, вдобавокъ здоровый, съ небольшимъ, но вѣрнымъ доходомъ,-- чего же ему было бояться?

Ровно въ три часа вошелъ мистеръ Блиссетъ съ большимъ конвертомъ въ рукахъ. Вопреки своимъ благимъ намѣреніямъ, Джекъ взглянулъ на конвертъ съ отвращеніемъ.

"Опять упреки и наставленія", подумалъ онъ. Джекъ готовъ былъ слушать сколько угодно совѣты милой Джертруды Клеръ или своего стараго друга Блексема, но проповѣди Джебеза Стендринга были ему ужасно непріятны.

Джекъ не былъ другомъ Блиссета, онъ зналъ о немъ слишкомъ много, но будучи въ хорошемъ расположеніи духа, онъ раскупорилъ для гостя свою послѣднюю бутылку хереса, далъ ему сигару, и когда тотъ усѣлся, спросилъ весело:

-- Ну, Блиссетъ, гдѣ же деньги?

-- Мнѣ поручили передать вамъ только это письмо, сказалъ Блиссетъ, протягивая большой конвертъ.

-- Не шутите, Блиссетъ. Вы сами знаете что всегда приносите мнѣ пятьдесятъ фунтовъ.

-- Да, когда мнѣ поручаютъ передать ихъ вамъ.

-- Можетъ-быть деньги въ письмѣ, сказалъ Джекъ, взявъ опять конвертъ, который онъ уже отложилъ было по обыкновенію въ сторону.

-- Распечатайте и посмотрите, отвѣчалъ посланный Джебеза Стендринга. Я отдалъ его вамъ, какъ его отдали мнѣ. Съ этими словами, онъ принялся за вино, какъ человѣкъ сдѣлавшій свое дѣло и вполнѣ заслуживавшій награду.

Джекъ разорвалъ конвертъ дрожавшими пальцами, и вынулъ большой листъ синей бумаги, покрытый строчками и цифрами, написанными мелкимъ неразборчивымъ почеркомъ, и письмо отъ Джебеза Стендринга, но денегъ не было.

Болѣзненный ознобъ охватилъ Джека. Ему тотчасъ же пришло въ голову что его обманули, но правда была такъ же далеко отъ него какъ Норвегія отъ Тимбукту.

-- Перестаньте наслаждаться, Блиссетъ, сказалъ онъ.-- Я не расположенъ кутить.

-- Я тоже не расположенъ, отвѣчалъ Блиссетъ, вставъ.-- У меня есть лѣта поважнѣе чѣмъ болтать тутъ съ вами.

-- Но деньги, мои деньги, мои дивиденды или что бы то ни было, началъ Джекъ блѣднѣя.

-- Если вы хотите знать о положеніи вашихъ дѣлъ, то прочтите письмо вашего повѣреннаго. Я не повѣренный вашъ и не опекунъ! Что пользы разговаривать со мной? сказалъ Блиссетъ.

Джекъ прочелъ письмо. Прочелъ! Твердо написанныя слова рисовались предъ его глазами, насмѣхались надъ нимъ, строчки переплетались въ узлы! Прошло болѣе получаса послѣ ухода Блиссета прежде чѣмъ онъ понялъ значеніе письма.

Вотъ это письмо:

"Аустинъ-Фрайарсъ.

"Мистеръ Джонъ Гилль!

"Сэръ, такъ какъ наши отношенія съ вами окончились вчера, то мы имѣемъ честь препроводить къ вамъ, чрезъ нашего повѣреннаго Блиссета, вашъ счетъ, который, надѣемся, вы найдете правильнымъ и удовлетворительнымъ.

"Вы увидите что по удержанію суммы въ 58 фун. (пятьдесятъ восемь фунтовъ), для окончательнаго разчета съ Гг. Спайсомъ и Коркеджемъ въ Оксфордѣ, по условію заключенному за васъ 21го сентября 1862 года, долгъ вашъ равняется девятнадцати шиллингамъ, четыремъ пенсамъ, которые мы желали бы получить лишь только вы найдете возможнымъ уплатить ихъ.

"Преданные вамъ

" pro Годдъ, Стендрингъ и Мастерсъ, Джебезь Стендрингъ."

Разгадка этого поразительнаго письма заключалась въ покрытомъ цифрами синемъ листѣ, но разобрать значеніе этихъ цифръ было для бѣднаго Джека то же самое что найти квадратуру круга или философскій камень. Онъ только понялъ что ничтожный долгъ въ девятнадцать шиллинговъ четыре пенса прибавился къ итогу его долговъ.

Джекъ дѣйствительно не расположенъ былъ шутить. Онъ положилъ письмо и счетъ въ карманъ и отправился за объясненіемъ въ Аустинъ-Фрайарсъ.

Онъ послалъ доложить о себѣ и услыхалъ въ отвѣтъ что мистеръ Стендрингъ приметъ его черезъ нѣсколько минутъ. Можетъ-быть Джекъ былъ несовсѣмъ неожиданный посѣтитель.

Стендрингъ значительно постарѣлъ съ тѣхъ поръ какъ мы видѣли его въ послѣдній разъ, когда онъ читалъ наставленія своему семейству по поводу проступковъ тогда презрѣнныхъ (потому что бѣдныхъ), теперь процвѣтающихъ Блексемовъ; но измѣнился ли онъ? Нѣтъ! Волосы его посѣдѣли, лицо стало блѣднѣе, исключая ярко-краснаго рубца (вѣчнаго упрека лорду Гильтону, нѣкогда Бертраму Эйльвардъ). Стендрингъ въ двадцать лѣтъ былъ холодный, разчетличный, безстрастный человѣкъ; въ шестьдесятъ восемь онъ сталъ еще холоднѣе, разчетливѣе, безстрастнѣе и только. Рана, послѣ которой остался рубецъ, повредила нервы, и съ тѣхъ поръ его лѣвая щека подергивалась, въ рѣдкія минуты когда онъ сердился или волновался. Она сильно подергивалась, а рубецъ сверкалъ какъ кровавая полоса на снѣгу, когда Джекъ Гилль развернулъ предъ нимъ письмо и спросилъ нѣсколько высокомѣрно: Что это значитъ?

-- Я надѣялся, возразилъ Стендрингъ, -- что посланный вамъ счетъ, тщательно составленный, послужитъ достаточнымъ объясненіемъ. Но вы можетъ-быть не понимаете счетовъ?

-- Такихъ какъ этотъ дѣйствительно не понимаю, мнѣ назначено двѣсти фунтовъ годоваго дохода, мистеръ Стендрингъ, и допустивъ что вы имѣете право взять пятьдесятъ восемь фунтовъ для уплаты оксфордскаго долга, и что я дѣйствительно долженъ вамъ тѣ шиллинги которые вы считаете за мной, я все же не понимаю для чего вы прислали мнѣ вашъ счетъ, и что означаютъ слова что наши отношенія окончились.

-- Наши отношенія окончились съ окончаніемъ вашего дохода.

-- Моего дохода?

-- Развѣ я объясняюсь неясно?

-- Еще бы; доходъ бываетъ пожизненный.

-- Да, иногда, но вашъ ограничивался извѣстнымъ срокомъ, который окончился вчера.

-- Такъ скажите, Бога ради, почему мнѣ этого не сказали заранѣе, воскликнулъ пораженный Джекъ.

-- Вамъ это повторяли много разъ въ продолженіи послѣднихъ двухъ лѣтъ и совѣтовали вамъ позаботиться о вашей будущности, избравъ себѣ какое-нибудь занятіе или службу, отвѣчалъ Стендрингъ самымъ холоднымъ и разчитаннымъ токомъ.

-- Никогда, никогда! воскликнулъ Джекъ.

Стендрингъ вмѣсто отвѣта свистнулъ въ трубку, служившую сообщеніемъ съ конторой клерковъ, и получивъ знакъ что его слушаютъ, сказалъ:

-- Принесите мнѣ мои письма къ мистеру Гиллю.

Совѣсть кольнула Джека.

-- Если вы хотите привести мнѣ въ доказательство ваши послѣднія письма, сказалъ онъ смущеннымъ голосомъ,-- я могу избавить васъ отъ лишняго труда. Признаюсь вамъ откровенно, я не читалъ ихъ.

-- Вы не читали моихъ писемъ, повторилъ пораженный Стендрингъ, и рубецъ его вспыхнулъ опять, и щека задергалась.-- Если я правильно понялъ васъ, молодой человѣкъ, вы не читали писемъ которыя я посылалъ вамъ каждую четверть года съ вашими деньгами?

-- Я читалъ нѣкоторыя изъ нихъ; до тѣхъ поръ пока они не возбудили во мнѣ отвращенія, отвѣчалъ Джекъ, глядя прямо въ лицо своему бывшему опекуну такимъ честнымъ, рѣшительнымъ взглядомъ, предъ которымъ холодные, сѣрые глаза старика опустились.-- Когда я былъ ребенкомъ, мистеръ Стендрингъ, вы заблагоразсудили предоставить меня моимъ наклонностямъ и предсказали что мои наклонности окажутся порочными, или по крайней мѣрѣ нечестными. Кто былъ бы виноватъ еслибы ваше предсказаніе оправдалось? Я вѣрю что вы заботились о моихъ деньгахъ; вы не могли поступитъ иначе. Но заботились ли вы обо мнѣ? Вы бросили меня на произволъ судьбы и писали мнѣ письма. Письма съ добрыми совѣтами? Нѣтъ! Карманный воришка въ рабочемъ домѣ возненавидѣлъ бы васъ за такія письма какія вы писали мнѣ, джентльмену по рожденію, воспитанному по вашему распоряженію среди джентльменовъ и обладающему чувствами джентльмена; я былъ хуже чѣмъ вы меня считаете, еслибы не имѣлъ ихъ. Понятно что я зажигалъ трубки вашими письмами, не читалъ ихъ, когда познакомился съ ихъ неизмѣннымъ содержаніемъ.

-- Имѣете вы сказать еще что-нибудь? спросилъ Джебезъ Стендрингъ.

-- Еще что-нибудь? Я не сказалъ еще ничего въ сравненіи съ тѣмъ что скажу, если вы не дадите мнѣ удовлетворительнаго объясненія на предыдущее.

И Джекъ, который, къ сожалѣнію, начиналъ терять терпѣніе, вещь необходимую въ спорѣ съ Стендрингомъ, ударилъ кулакомъ по столу, такъ что столъ затрещалъ.

-- Вы его получите, отвѣчалъ Стендрингъ, ни мало не смущенный.-- Обязанность заботиться о вашихъ дѣлахъ мнѣ навязали, мистеръ Гилль, я не искалъ ея. Ваша мать была родня моему семейству, но родня очень дальняя. Вашъ отецъ былъ знакомъ со мною, но не друженъ. Насъ никакъ нельзя было назвать друзьями. Онъ презиралъ систему по которой я былъ воспитанъ и воспитывалъ моего сына, и насмѣхался надо мной, когда въ одномъ случаѣ (при этихъ словахъ рубецъ вспыхнулъ) система оказалась неудовлетворительною, что можетъ случиться со всякою хорошею системой. По его теоріи, мальчику надо дать полную свободу между мальчиками, а молодому человѣку между молодыми людьми, чтобъ онъ могъ сдѣлаться, какъ выражался вашъ отецъ, порядочнымъ человѣкомъ. Какъ обязанъ я былъ поступить съ его сыномъ, когда мнѣ его поручили? Воспитать его по системѣ которую презиралъ его отецъ? Нѣтъ. Послѣ упорной борьбы съ совѣстью, я пришелъ къ убѣжденію что какъ человѣкъ замѣнившій вамъ отца, я обязанъ дать вамъ такое воспитаніе какое далъ бы вамъ отецъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ, какъ христіанинъ, я считалъ своею обязанностію предупреждать васъ объ опасностяхъ сопряженныхъ съ его системой воспитанія. И я исполнилъ обѣ обязанности, мистеръ Гилль. Теперь о вашемъ состояніи, продолжалъ онъ.-- По теоріи вашего отца, молодой человѣкъ получившій хорошее воспитаніе, -- подъ чѣмъ онъ разумѣлъ воспитаніе начатое въ общественной школѣ и оконченное въ университетѣ,-- получилъ все что ему нужно для дальнѣйшей жизни. Вы меня слушаете? Проценты съ вашего капитала, ввѣреннаго моему попеченію, не давали средствъ для такого дорогаго воспитанія. Потому я распорядился вашимъ капиталомъ такъ чтобы вы получали двѣсти фунтовъ ежегодно до извѣстнаго срока. Пока вы были въ школѣ, ежегодный расходъ на васъ не поглощалъ ежегоднаго дохода, и остатки я употреблялъ съ пользой для васъ. Еслибы вы были благоразумны, я могъ бы теперь отдать вамъ довольно значительную сумму. Въ Оксфордѣ вы не только тратили весь вашъ ежегодный доходъ, но еще надѣлали долговъ, которые превысили сумму образовавшуюся отъ остатковъ поежнихъ лѣтъ, и теперь вы мой должникъ, правда на ничтожную сумму, но все же итогъ противъ васъ. У меня хорошая память, мистеръ Гилль, и я не забылъ что годъ тому назадъ я писалъ вамъ и предупреждалъ васъ что, на сколько мнѣ извѣстно, ровно черезъ годъ вы будете нищимъ, и упрашивалъ васъ оставить безпечную, порочную жизнь, которую вы вели, къ моему сожалѣнію. Вы даже не прочли моего письма. Вамъ угодно было думать что у васъ есть капиталъ приносящій двѣсти фунтовъ ежегоднаго дохода. Потрудились ли вы когда-нибудь сообразить какой надо имѣть капиталъ чтобы получать столько процентовъ въ наше время? Считали ли долгомъ вникать въ свои дѣла? Я не разъ просилъ васъ объ этомъ, съ тѣхъ поръ какъ вы сдѣлались совершеннолѣтнимъ. Вы ни разу не удостоили меня отвѣтомъ. А теперь, послѣ того какъ вы такъ долго пренебрегали собственными интересами, умышленно отвергали совѣты и предостереженія вашего опекуна и промотали все что могли бы имѣть, теперь вы приходите ко мнѣ, возвышаете голосъ въ разговорѣ со мной,-- со мной, исполнившимъ тяжелую и неблагодарную обязанность безо всякаго вознагражденія, и требуете объясненій тономъ обиженнаго человѣка. Вы забываетесь, мистеръ Гилль.

Нѣтъ. Джекъ можетъ-быть забылся вначалѣ, но когда Джебезъ Стендрингъ высказалъ ему свое поразительно ясное и неопровержимое объясненіе, благородный Джекъ почувствовалъ что ему винить некого кромѣ себя. Онъ не забылся. Онъ всталъ и сказалъ:

-- Простите меня, мистеръ Стендрингъ. Я былъ несправедливъ къ вамъ. Дайте руку и забудьте прошлое.

Стендрингъ поклонился, но остался недвижимъ, и только щека его задергалась, такъ что казалось рана готова открыться.

-- Ну, какъ хотите, сказалъ Джекъ, огорченный отказомъ на свое дружеское предложеніе.-- Я былъ грубъ въ началѣ нашего свиданія, но и вы не были бы хладнокровны и вѣжливы, еслибы вамъ внезапно объявили что вы нищій. Прощайте, мистеръ Стендрингъ. Завтра вы получите ваши девятнадцать шиллинговъ четыре пенса.

Стендрингъ возвратился къ своей конторкѣ и началъ писать, но когда Джекъ вышелъ изъ комнаты, онъ бросилъ перо и проворчалъ сквозь зубы: "Вотъ теперь мы посмотримъ." Мужественный молодой человѣкъ, съ блестящими глазами, отправляющійся изъ Клементсъ-Инна въ Аустинъ-Фрайарсъ, навлекалъ на себя не совсѣмъ лестныя замѣчанія, когда прокладывалъ себѣ дорогу между пѣшеходами, какъ большой сильно брошенный шаръ прокладываетъ себѣ дорогу между кеглями. Отверженный молодой человѣкъ, возвращавшійся въ полусознательномъ состояніи изъ Аустинъ-Фрайарса въ Клементсъ-Иннъ, навлекъ на себя такія нелестныя замѣчанія: "Куда несется этотъ болванъ?" "Не можетъ посторониться, неучъ!" Джекъ, какъ человѣкъ послѣ тяжелаго паденія, чувствовалъ слабость во всемъ тѣлѣ и не могъ опредѣлить гдѣ у него болитъ сильнѣе. Но поднявшись на лѣстницу и увидавъ предъ своею дверью толпу кредиторовъ, онъ почувствовалъ сильную боль и узналъ гдѣ болитъ сильнѣе.

Съ минуту онъ колебался, но острая боль заставила его опомниться. Онъ былъ человѣкъ рѣшительный, и эта черта его характера не измѣнила ему въ критическую минуту.

-- Вы пришли раньше, чѣмъ я вамъ назначилъ, сказалъ онъ такъ весело, какъ только могъ.-- Подождите здѣсь пока я схожу размѣнять деньги.

Онъ вошелъ въ комнату, открылъ нѣсколько ящиковъ и шкатулокъ, вышелъ опять и заперъ за собою дверь.

Лица кредиторовъ вытянулись, когда онъ спускался съ лѣстницы. Исчезновеніе отъ кредиторовъ подъ предлогомъ что деньги не размѣнены было не новостью въ этой части города; мистеръ Бетсъ, лавочникъ, вспомнилъ о своемъ счетѣ за сливки и объявилъ что дѣло плохо.

Мрачный Макфенъ сѣлъ на верхнюю ступеньку и объявилъ что не сойдетъ съ мѣста пока не получитъ денегъ.

Молодой прикащикъ мистера Клампа сообщилъ что онъ знаетъ какъ поступить.

Мистрисъ Шлоушеръ, особа лѣтъ тридцати, пришедшая нѣсколько минутъ спустя послѣ ухода Джека, узнавъ о положеніи дѣлъ, воскликнула что это очень похоже на него (на Джека) и прибавила что-то о судѣ.

Остальные сдѣлали каждый свое замѣчаніе. Всѣ были согласны что ждать безполезно, всѣ совѣтовали другъ другу не терять даромъ времени, и всѣ продолжали ждать. Но они потеряли время не даромъ.

Джекъ вбѣжалъ на лѣстницу значительно повеселѣвъ, а звонъ золота и серебра въ его карманѣ показался музыкой его долготерпѣливымъ кредиторамъ. Онъ началъ вызывать ихъ въ свою комнату одного за другимъ и разчитывался съ ними, шутя съ каждымъ, по своему обыкновенію. Даже мрачный Макфенъ ушелъ отъ него довольный, ворча себѣ подъ носъ что "такіе господа какъ онъ (подразумѣвая Джека) всегда безпечны, но зла они не замышляютъ".

За этимъ занятіемъ застала Джека Полли Secunda, но она тотчасъ же удалилась въ спальню, гдѣ притворилась сильно занятою.

-- Ну, слава Богу что вы развязались съ ними наконецъ, мистеръ Гилль, сказала она, когда затворилась дверь за послѣднимъ удовлетвореннымъ кредиторомъ.-- У меня словно камень съ души свалился.

-- А у меня изъ кармана, Полли, засмѣялся Джекъ.-- Я думалъ, всходя на лѣстницу, что онъ у меня лопнетъ отъ тяжести моего богатства. Кстати, Полли, сдѣлаете одолженіе, пришейте эти пуговицы къ рукавамъ сорочекъ.

-- Пуговицы, мистеръ Гилль? Гдѣ же ваши прекрасныя золотыя запонки?

-- Золотыя запонки вздоръ, Полли; къ тому же одѣ царапаютъ руки и надоѣдаютъ ужасно. Мнѣ полюбились пуговицы, и именно пуговицы въ двѣ копейки дюжина. Если вы мнѣ ихъ не пришьете, я пришью самъ. Но дѣло въ томъ что я не привыкъ обращаться съ иголками и другими подобными опасными орудіями. Я могу нанести себѣ страшную рану въ большой палецъ, сейчасъ судорожное сжатіе челюстей, обморокъ, конвульсіи и смерть; полицейское слѣдствіе; статьи въ газетахъ; подозрѣніе падаетъ на Полли; судъ, и Полли Secunda приговорена къ смерти за предумышленное убійство; предсмертная рѣчь и исповѣдь Полли Секунды въ газетахъ. О, Полли! Неужели я доживу до того что куплю вашу предсмертную рѣчь и исповѣдь за пенни? Да, я и забылъ что я умру отъ судорожнаго сжатія челюстей и не буду знать что будетъ происходить послѣ моей смерти. Вотъ будетъ скука-то! Такъ пришьете вы мнѣ пуговицы, Полли, или нѣтъ?

Она обѣщала пришить, и Джекъ, набивъ трубку крѣпчайшимъ табакомъ, спросилъ который часъ.

Полли направилась къ двери спальни, сказавъ что пойдетъ взглянуть.

-- Идите, если хотите, Полли, но вы ничего не увидите, сказалъ Джекъ.

-- Развѣ они не идутъ, сударь?

-- Идутъ? Они ушли.

-- Какъ, опять въ починку! О, мистеръ Гилль, можно ли такъ ломать свои вещи.

-- Я не сломаю ихъ въ другой разъ, Полли, сказалъ Джекъ грустнымъ тономъ.-- Теперь ихъ будутъ беречь.

Понимаете ли вы почему Джекъ разлюбилъ золотыя запонки и принужденъ былъ спрашивать который часъ? Потому что его запонки, часы, цыпочка, кольца которыми онъ щеголялъ въ счастливые оксфордскіе дни, серебряный кубокъ, выигранный въ какой-то лотереѣ, словомъ, всѣ сколько-нибудь цѣнныя бездѣлушки были обращены въ деньги для удовлетворенія Макфена и компаніи. Нѣкій знаменитый алхимикъ въ Страндѣ, надъ дверью котораго красовался старинный гербъ Ломбардіи, обратилъ золото, серебро и драгоцѣнные камни въ прозаическіе фунты и шиллинги, сумма которыхъ равнялась пятой доли стоимости вещей. У Джека еще осталось пять фунтовъ для уплаты долга Ванъ-Вейну, и необходимость обдумать хорошенько свое положеніе.

ГЛАВА II. Джекъ думаетъ

Корнеліусъ Ванъ-Вейнъ былъ чинный маленькій джентльменъ, со всегда готовою чинною улыбочкой для всякаго встрѣчнаго, и деревянною наружностью; какой-то цивилизованный Пончъ, но вполнѣ свободный отъ пороковъ искажающихъ личность этого безпутнаго, ro веселаго малаго. Корнеліусъ былъ воплощенное приличіе, и такъ же мало способенъ броситься на полицейскаго или сдѣлать скандалъ на улицѣ, какъ показаться безъ перчатокъ въ Гайдъ-Паркѣ. Знаете ли вы какой видъ имѣютъ сапоги когда ихъ чистятъ на колодкѣ? Точно такой видъ имѣлъ и Ванъ-Вейнъ съ головы до ногъ. Вы не замѣтили бы на немъ ни одной морщинки. Его идеи были также выполированы и вычищены на самой модной колодкѣ.

Корнеліусъ былъ Ирландецъ, но сильнѣйшей обиды вы не могли ему нанести какъ назвавъ его Ирландцемъ. Литература доставляла ему хлѣбъ насущный, который онъ съѣдалъ притворяясь свѣтскимъ и праздношатающимся. Сынъ издателя провинціальной газеты, онъ имѣлъ случай ознакомиться съ техническою стороной печати, и самъ сдѣлался издателемъ литературнаго журнала и сотрудникомъ нѣсколькихъ редакцій, охотно принимавшихъ его услуги. Въ составленіи такъ-называемыхъ обозр ѣ ній Ванъ-Вейнъ былъ мастеръ. Онъ былъ также мастеръ спекулировать чужими мозгами. Не мало умныхъ статей о новыхъ книгахъ и театральныхъ піесахъ выманилъ онъ у Джека, и тщательно переписалъ и выдалъ за свои. Отсюда и происходила его готовность снабжать нашего повѣсу воротничками и пяти-фунтовыми билетами. Человѣкъ трудолюбивый, но не талантливый, онъ не скоро натягивалъ свои идеи на приличную колодку и не скоро вычищалъ ихъ для печати. Не малаго труда стоило ему также убѣдиться что колодка вполнѣ прилична. Онъ работалъ въ своей квартирѣ въ Клементсъ-Иннѣ часовъ до пяти, потомъ одѣвался, натягивалъ старую пару перчатокъ и проходилъ переулками въ Трафальгаръ-Скверъ, гдѣ ему чистили сапоги за пенни и гдѣ онъ замѣнялъ старыя перчатки свѣжими, принесенными въ карманѣ, и являлся въ свой Пелль-Мелльскій клубъ,-- не литературный,-- словно только-что вышелъ изъ какой-нибудь изящной квартиры этой части города.

Онъ пробилъ брешь въ наружныхъ укрѣпленіяхъ большаго свѣта тараномъ изъ бумаги. Его общественное положеніе было основано на бумагѣ. Визитными карточками которыя онъ раздавалъ въ продолженіи сезона можно бы было оклеить порядочную комнату. Онъ зарекомендовалъ себя въ обществѣ джентльменомъ тихимъ, безупречнымъ, всегда готовымъ услужить вдовамъ и бордюрнымъ цвѣткамъ, то-есть ждущимъ кавалеровъ дѣвицамъ; занять молодыхъ друзей изъ провинціи, принять по малѣйшему намеку приглашеніе на обѣдъ (на которомъ оставалось пустое мѣсто) или проводить кого-нибудь куда-нибудь, съ условіемъ чтобъ этотъ кто-нибудь былъ непремѣнно изъ числа высшихъ десяти тысячъ, а куда все равно. И большой свѣтъ не оставлялъ его безъ вознагражденія. Въ оперу, на балы и гулянья онъ являлся какъ нѣкоторые являются въ церковь, не потому чтобъ это ему нравилось, но потому что не мѣшаетъ иногда показываться въ такихъ мѣстахъ. Въ началѣ своего пребыванія въ Лондонѣ онъ иногда нѣсколько дней сряду отказывалъ себѣ въ обѣдѣ чтобъ имѣть возможность взять билетъ на цвѣточную выставку. Онъ велъ свои дѣла слишкомъ методично чтобы какой-нибудь типографщикъ могъ аттаковать его во время его великосвѣтскихъ экскурсій, но еслибъ одинъ изъ этихъ адскихъ созданій подошелъ къ нему въ Вестъ-Эндѣ и потребовалъ съ него долгъ, я не поручился бы, при всей кротости и благонамѣренности Корнеліуса, за жизнь смѣльчака.

На другой день послѣ дня платежа, Джекъ Гиллъ, съ руками въ карманахъ, съ коротенькою трубкой въ зубахъ и въ шляпѣ, вошелъ въ квартиру Ванъ-Вейна. Корнеліусъ встрѣтилъ гостя какъ министръ иностранныхъ дѣлъ встрѣчаетъ посланника. Джекъ, не снялъ шляпы, растянулся въ креслѣ и (о, ужасъ!) стряхнулъ пепелъ на тигровую шкуру разостланную предъ каминомъ.

-- Ну, другъ мой, я принесъ вамъ ваши пять фунтовъ, сказалъ Джекъ.-- Благодарю васъ. И онъ положилъ деньги на каминъ.

-- Мой милый мистеръ Гилль, возразилъ Корнеліусъ съ своею чинною улыбкой, -- я всегда радъ видѣть васъ, но неужели вы безпокоились изъ-за такого вздора?

-- Счеты дружбѣ не мѣшаютъ, отвѣчалъ Джекъ.

-- Правда, неоспоримая правда, сказалъ Ванъ-Вейнъ тономъ человѣка въ первый разъ услыхавшаго умный афоризмъ.-- Такъ вы были третьяго дня на балѣ у мистрисъ Виллертонъ?

-- Почемъ вы знаете?

-- Мой милый другъ, развѣ вы не видали что ваше имя напечатано въ Morning Post въ числѣ именъ другихъ гостей, отвѣчалъ торжественно Ванъ-Вейнъ. Онъ дорого далъ бы чтобъ увидать свое имя въ такомъ же аристократическомъ спискѣ, хотя бы оно стояло тамъ, какъ имя Джека, въ самомъ концѣ, непосредственно предъ и т. д. и т. д.

-- Я не читаю Morning Post, возразилъ Джекъ.

-- Возможно ли это! Не читаете Morning Post? Вы меня удивляете, мистеръ Гилль. Но скажите, мой милый другъ, и будьте увѣрены что это останется между нами, какъ вы достигли что ваше имя попало, въ списокъ? Просили вы дворецкаго, или какъ-нибудь иначе?

-- Просилъ дворецкаго? Я не видалъ дворецкаго, возразилъ пораженный Джекъ.

-- Не обижайтесь, другъ мой. Это обыкновенный -- я хочу сказать, это иногда дѣлается.

-- Какъ! Вы хотите сказать что джентльменъ способенъ поклоняться слугѣ чтобъ увидать свое емя въ газетѣ!

-- Но вѣдь это дѣлается ежедневно.

-- О, Боже, какое лакейство! воскликнулъ Джекъ.

Корнеліусъ усмѣхнулся.

-- Но какъ вы угадали что этотъ счастливый мистеръ Гилль -- я, а не кто-нибудь другой? спросилъ Джекъ, заглянувъ въ газету которую подалъ ему Ванъ-Вейнъ.

-- Моя прачка говорила мнѣ что вы приглашены.

-- Добрѣйшая Полли! Она добьется того что всѣ будутъ считать меня свѣтскимъ человѣкомъ вопреки моему желанію. Однако я пришелъ сюда не для того чтобы болтать о балахъ, Ванъ. Я пришелъ къ вамъ съ просьбой.

-- Вамъ стоитъ только сказать слово, другъ мой, чтобы ваше желаніе было исполнено.

-- Благодарю васъ. Вотъ въ чемъ дѣло. Вы знаете что я писалъ вамъ много различныхъ статей, и вы говорили что нѣкоторыя изъ нихъ хороши. Мнѣ надоѣла моя праздная жизнь, я хочу заняться чѣмъ-нибудь. Я намѣренъ вступить на литературное поприще, Ванъ-Вейнъ, и знаю что если вы захотите, то найдете мѣсто для моихъ статей.

-- Милый другъ мой (всякій встрѣчный былъ его милый другъ), вамъ стоитъ только присылать мнѣ ваши статьи, и чѣмъ чаще, тѣмъ лучше, отвѣчалъ необыкновенно ласково Ванъ-Вейнъ, и вставъ положилъ свою маленькую руку на плечо Джека.-- Не могу выразить вамъ какъ мнѣ пріятно слышать о вашемъ намѣреніи. Было бы въ высшей степени жаль еслибы вашъ талантъ пропадалъ для публики. Зная впередъ что вы можете сдѣлать, я говорю вамъ прямо что напечатаю все что бы вы ни прислали, а взамѣнъ прошу васъ исполнить одну незначительную просьбу.

-- Что такое?

-- Не говорите въ Вестъ-Эндѣ что вы знаете меня за литератора.

-- Почему?

-- Потому что у людей много предразсудковъ.

-- Такъ вы стыдитесь своей профессіи?

-- О нѣтъ, конечно нѣтъ! Какъ вы безразсудны, мой милый Гилль. Вы не хотите понять меня. Развѣ мы обязаны носить предъ собою вывѣски съ обозначеніемъ нашихъ профессій, какъ торговыя общества Сити на выходѣ лорда-мера? Отправляясь въ Вестъ-Эндъ, я смываю типографскія чернила съ своихъ рукъ.

-- Какъ вамъ угодно, отвѣчалъ Джекъ.-- Впередъ вамъ едва ли придется видѣть часто мое имя въ Morning Post.

Джекъ остался при своемъ мнѣніи о тщеславіи Ванъ-Вейна, но зная что въ такую минуту не слѣдуетъ ссориться съ нимъ, онъ промолчалъ.

-- Да, сезонъ подходитъ къ концу, сказалъ Ванъ-Вейнъ, не понявъ смысла отвѣта.-- Вы вѣроятно намѣрены уѣхать изъ Лондона.

-- Я сейчасъ сказалъ вамъ, Ванъ, что намѣренъ приняться за работу. Выбросьте разъ навсегда Morning Post, насколько она касается меня. Какъ добрый другъ вы обѣщали дать мнѣ работу, и намъ осталось только уговориться объ условіяхъ.

-- Объ условіяхъ?

-- Да, о фунтахъ, шиллингахъ и пенсахъ. Между нами сказать, я до сихъ поръ жилъ какъ дуракъ, и теперь нахожусь въ бѣдственномъ положеніи.

-- Съ пятью стами ежегоднаго дохода, спросилъ удивленный Ванъ.

-- У меня никогда не было болѣе двухъ сотъ, теперь же и этотъ доходъ прекратился,-- все равно какъ и почему. Я долженъ работать, Ванъ, чтобъ имѣть хлѣбъ, усиленно работать чтобы прибавлять къ нему сыръ.

-- Боже, что я слышу! Какъ жаль, о какъ жаль! воскликнулъ Корнеліусъ, не настолько впрочемъ взволнованный чтобы забыть взять съ камина и опустить въ карманъ деньги принесенныя Джекомъ.

-- Итакъ, продолжалъ Джекъ, -- я хочу получать плату за мою работу, и такую плату какой работа стоитъ, будто мы съ вами чужіе другъ другу.

-- Милый другъ мой, еслибъ это зависѣло отъ меня....

-- Еслибы что зависѣло отъ васъ?

-- Что? Платить вамъ за вашу работу, какъ вы говорите.

-- Развѣ вы не издатель Excelsior'а?

-- Издатель, конечно; но у меня уже сдѣланы условія съ сотрудниками.

-- Какъ же вы сказали что будете печатать мои статьи сколько бы я ихъ ни прислалъ?

-- Милый другъ мой, я думалъ что вы будете присылать ихъ.... ну, какъ прежде.

-- Изъ удовольствія видѣть ихъ въ печати?

-- Вы никогда не спрашивали платы, отвѣчалъ сконфуженный Ванъ-Вейнъ.-- Вы сами знаете что не спрашивали?

-- Довольно, Ванъ, сказалъ Джекъ, вставая.-- Я понимаю васъ. Я обманщикъ! Я ѣзжу на великосвѣтскіе балы, мое имя красуется въ Morning Post, и вмѣстѣ съ тѣмъ я прошу чтобы мнѣ дали возможность заработать нѣсколько фунтовъ своею головой. Пока я не нуждался въ деньгахъ, вы давали мнѣ работу; теперь, когда я бѣденъ, у васъ уже заключены условія съ сотрудниками.

-- Дорогой другъ мой, пожалуста не сердитесь, упрашивалъ Ванъ-Вейнъ.-- Я подумаю нельзя ли сдѣлать что-нибудь для васъ. Пришлите мнѣ какую-нибудь статью, не слишкомъ длинную конечно, и....

-- Нѣтъ, не безпокойтесь, Ванъ. Вы были добрымъ пріятелемъ когда.... ну, да все равно. Прощайте.

-- Останьтесь выпить стаканъ хересу.

-- Нѣтъ, благодарю васъ, Ванъ.

-- Жаль что вы не хотите остаться и.... и.... да! вспомнилъ наконецъ что мнѣ надо сказать вамъ, продолжалъ Ванъ-Вейнъ, обрадовавшись возможности перемѣнить разговоръ.-- Васъ не безпокоитъ несносная собачонка мистера Беквиса?

-- Конечно безпокоитъ.

-- Я право хочу пожаловаться. Она не дала мнѣ заснуть ни одной минуты прошлую ночь своимъ воемъ.

-- Вы знаете Беквиса?

-- Только по слухамъ. Онъ сотрудникъ Sat urday Censor, очень уменъ, очень трудолюбивъ и очень скупъ. Говорятъ что онъ иногда обѣдаетъ жареною селедкой, прибавилъ утонченный Корнеліусъ.

-- Можетъ-быть онъ бѣденъ.

-- Бѣденъ! Онъ сотрудникъ Quarterly Review, сотрудникъ Цензора и помогаетъ Флуррею. Флуррей не печатаетъ статей не одобренныхъ Беквисомъ. Онъ получаетъ вѣрныхъ шестьсотъ или восемьсотъ фунтовъ въ годъ.

-- Такъ онъ скряга, рѣшилъ Джекъ, закуривая трубку.-- Ну, прощайте, Ванъ, мы надѣнемъ намордникъ на его мордашку.

-- Послушайте, милый другъ, сказалъ Ванъ-Вейнъ, удерживая Джека за пуговицу сюртука, -- вы меня извините, не правда ли? Я человѣкъ практическій, и мнѣ хотѣлось бы....

-- Ну?

-- Мнѣ хотѣлось бы дать вамъ совѣтъ.

-- Совѣтъ! воскликнулъ Джекъ.-- У меня непочатая стопа этого матеріала, Ванъ. До сихъ поръ я извлекалъ изъ него мало пользы, но такъ и быть, давайте ватъ совѣтъ.

-- Дѣло въ томъ, милый другъ мой, началъ Ванъ-Вейнъ, запинаясь,-- что вы слишкомъ откровенны. Мнѣ, какъ старому другу, вы конечно могли сообщить о горестной перемѣнѣ въ вашей судьбѣ, но надѣюсь, другъ мой, что вы понимаете что этого нельзя сообщать постороннимъ, въ особенности если вы дѣйствительно нуждаетесь въ работѣ.

-- Почему же, чортъ возьми! Если люди не помогутъ мнѣ, когда я въ такомъ бѣдственномъ положеніи....

-- Какъ это похоже на васъ, мой милый другъ, прервалъ его Ванъ-Вейнъ.-- Ваши понятія,-- пожалуста извините меня,-- ваши понятія ужасно непрактичны. Развѣ вы не знаете что въ обществѣ всегда избѣгаютъ людей которые признаются откровенно въ своемъ бѣдственномъ положеніи? Послушайтесь моего совѣта, не говорите никому что вы лишились своего дохода. Нѣтъ никакой надобности объяснять почему вы рѣшились воспользоваться своимъ талантомъ; если же будутъ спрашивать, притворитесь что у васъ есть долги. Въ этомъ нѣтъ ничего дурнаго. Половина молодыхъ людей высшаго класса по уши въ долгахъ.

Джекъ могъ сказать что у него есть долги, безъ всякаго "притворства", и потому не возразилъ.

-- Не падайте духомъ, продолжалъ Ванъ-Вейнъ.-- Одѣвайтесь получше; согласитесь что вы одѣваетесь слишкомъ небрежно, мой милый другъ. Портные ждутъ, вы это знаете. Показывайтесь чаще въ хорошемъ обществѣ, и кто знаетъ, можетъ-быть получите хорошее мѣсто, или женитесь, или....

-- Буду выгнанъ какъ обманщикъ и негодяй, чѣмъ я и былъ бы еслибы послѣдовалъ вашему совѣту, воскликнулъ Джекъ, вспыхнувъ.-- Я просилъ у васъ работы, Ванъ, а вы дали мнѣ совѣтъ. Еслибы вы дали мнѣ работы, я вполнѣ оцѣнилъ бы вашу услугу. За совѣтъ я даже не поблагодарю васъ. Прощайте.

-- Боже, Боже, какой горячій сумасбродъ, проворчалъ ВанъБейнъ.-- Теперь онъ будетъ брать у меня взаймы что ни попало. Нѣтъ, пора, давно пора переѣхать поближе къ Вестъ-Энду. Такое сосѣдство не поведетъ къ добру. Окажи услугу подобнымъ людямъ, и о ни непремѣнно сядутъ тебѣ на шею.

Подъ услугой онъ подразумѣвалъ то что подписывалъ свое имя подъ статьями Джека.

Джекъ возвратился къ себѣ значительно упавъ духомъ.

Мы оставили его когда онъ началъ обдумывать свое положеніе, и тотъ кто знаетъ такихъ людей какъ Джекъ (Ихъ не мало) не удивится узнавъ что онъ началъ не съ начала. Джекъ помирился съ объясненіемъ Стендринга безъ вопросовъ, почти безъ ропота. Человѣкъ котораго внезапно сшибутъ съ ногъ на улицѣ не будетъ лежать въ грязи пока не сообразитъ какъ онъ очутился въ такомъ положеніи. Онъ встанетъ и поспѣшить домой чтобы снять грязное платье. Такъ поступилъ и Джекъ. Онъ въ полномъ смыслѣ слова былъ брошенъ на произволъ судьбы. Онъ не оборачивался чтобы взглянуть на пристань отъ которой отчалилъ, а поверхность по которой онъ плылъ была такъ неспокойна что онъ долженъ былъ сосредоточить все свое вниманіе на настоящемъ, и не видалъ опасныхъ подводныхъ скалъ и тучъ ожидавшихъ его въ открытомъ морѣ.

Первымъ препятствіемъ на его пути были кредиторы. Мы знаемъ какъ онъ отдѣлался отъ нихъ, и послѣ того имъ овладѣло пріятное чувство самодовольства. Онъ считалъ свой поступокъ въ высшей степени благороднымъ и самоотверженнымъ, и охотно осушилъ бы въ честь его бокалъ шампанскаго еслибъ оно у него было. Онъ, никогда не встрѣчавшій въ жизни препятствій и не преодолѣвавшій ихъ, никогда не отказывавшій себѣ въ исполненіи своего желанія, какъ бы безразсудно онъ ни было; никогда не боровшійся съ искушеніями и только-что избавившійся отъ критическаго положенія сравнительно малымъ пожертвованіемъ,-- могъ ли онъ опредѣлить вѣрно свое положеніе? Нѣтъ! Онъ взглянулъ на него поверхностно и опредѣлилъ его слѣдующими словами:

-- Ну, лѣнтяй, теперь волей или неволей тебѣ придется работать.

Ему даже не пришло въ голову что имѣть желаніе и способность работать не одно и то же что имѣть работу за которую платятъ деньги. Въ своихъ рецензіяхъ на новыя книги онъ часто смѣялся надъ выставленными въ романахъ случаями что молодые священники за хорошую проповѣдь вознаграждались богатыми приходами, что молодые неизвѣстные адвокаты защищали важныя судебныя дѣла, что молодые художники пріобрѣтали славу первыми картинами. Такіе случаи онъ называлъ противорѣчащими дѣйствительности. Но еслибы кто-нибудь сказалъ ему что его ожиданія основаны на незнаніи дѣйствительности, и не сбудутся такъ скоро какъ онъ предполагалъ, Джекъ не остался бы доволенъ такимъ замѣчаніемъ.

Свиданіе съ практическимъ Ванъ-Вейномъ открыло ему немножко глаза, и по мѣрѣ того какъ онъ переходилъ отъ издателя къ издателю, глаза его отрывались все шире и шире. Всѣ издатели уже имѣли достаточное число сотрудниковъ. Они обѣщали просмотрѣть все что онъ пришлетъ. Они не говорили этого прямо, но Джекъ понималъ что они хотѣли сказать -- "вы намъ не нужны. Мы не выгонимъ овцу изъ стада чтобы дать вамъ мѣсто. Вооружитесь терпѣніемъ и дождитесь своей очереди, какъ дѣлали другіе до васъ." Къ тому же никто не хотѣлъ вѣрить что онъ серіозно принялся за работу. Когда онъ сообщилъ свое намѣреніе помощнику издателя популярнаго журнала, этотъ джентльменъ воскликнулъ расхохотавшись: "Вотъ потѣха то! Джекъ Гилль намѣренъ серіозно работать. Ей Богу послѣ этого дикая зебра дастъ добровольно надѣть на себя сбрую."

И Джекъ не имѣлъ права жаловаться. Сколько разъ не исполнялъ онъ своихъ обѣщаній. Могъ ли онъ ожидать чтобы другіе повѣрили что онъ сдержитъ свое намѣреніе, когда онъ самъ не считалъ себя способнымъ на это, нѣсколько дней тому назадъ? Единственная надежда теперь была въ томъ что мистеръ Моссъ возьметъ его фарсъ для "Регентства". Это дало бы ему средства къ существованію въ ожиданіи лучшаго, но надежда скоро оказалась тщетною. Усердно потрудившись надъ фарсомъ и уже почти окончивъ его, Джекъ получилъ вѣжливое письмо отъ мистера Мосса, изъ Парижа, изъ котораго узналъ что мистеръ Моссъ, въ концѣ текущаго мѣсяца, продалъ театръ и всѣ его принадлежности миссъ Салли Спрингъ; по крайней мѣрѣ она будетъ считаться единственною содержательницей и директрисой. Миссъ Салли, какъ намъ извѣстно, не одобряла "классическихъ вещей", а фарсъ Джека, безъ сомнѣнія, принадлежалъ къ этой категоріи. Еще бы! Онъ осмѣлился пародировать Идиллію короля, но сдѣлалъ это такъ что Планше и бѣдный Франкъ Тальфуръ одобрили бы его пародію. Онъ превратилъ превосходную поэму въ шутку, но не вульгарную, а такъ какъ онъ и слышать не хотѣлъ о томъ чтобы заставить короля Артура протанцовать шумный танецъ, или отдать роль Вивьена Дженеверу, то миссъ Салли Спрингъ рѣшила что въ его фарсѣ толку мало.

Розовый свѣтъ при которомъ Джекъ началъ обдумывать свое положеніе исчезалъ быстро, и думать приходилось все серіознѣе и серіознѣе.

Мы видѣли что главною причиной (кромѣ внезапной перемѣны въ его положеніи) побуждавшею его измѣнить свою лѣнивую, праздную жизнь, было желаніе сдѣлаться достойнымъ общества хорошихъ женщинъ, прелесть котораго объяснила ему поѣздка въ Соутертонъ и совѣтъ доброй мистрисъ Клеръ. Въ первые дни надеждъ, и въ послѣдвавшее за ними время разочарованій и упадка духа, лица Мери Эйльвардъ и Констанціи Конвей вспоминались ему вмѣстѣ, какъ будто сквозя одно чрезъ другое. Иногда въ самомъ мрачномъ настроеніи духа онъ начиналъ внезапно улыбаться, вспомнивъ радость маленькой Конъ въ ея первомъ бальномъ нарядѣ или задумывался, удивляясь почему прежній грустный взглядъ появлялся такъ часто въ ея глазахъ во время прогулки въ Соутертонѣ въ тотъ день когда они поймали большую щуку.

Что онѣ теперь для него? Онъ узналъ изъ газетъ что отецъ Мери Эйльвардъ сдѣлался графомъ Гильтономъ. Онъ зналъ какъ воспользовался Фредъ Виллертонъ тѣмъ что онъ представилъ его миссъ Салли Спрингъ, и былъ увѣренъ что этимъ лишилъ себя возможности посѣщать домъ его матери, и видѣться съ Мери и Констанціей. Съ своими ничтожными двумя стами фунтовъ, онъ могъ легко сохранять внѣшность джентльмена и посѣщать общество въ которомъ могъ встрѣтиться съ ними. Но теперь! О, теперь объ этомъ и думать нечего! При всемъ стараніи онъ могъ быть только литературнымъ поденщикомъ или промышлять по-цыгански своими способностями. Облачко на его горизонтѣ, вначалѣ такое маленькое, превратилось въ грозную тучу затемнившую все небо. То чего ему хотѣлось не давалось вдругъ, и его непокорная воля возмутилась противъ всякаго труда, находя его безполезнымъ.

Въ припадкѣ отчаянія, онъ посѣтилъ опять бильярдную Блека, святилище Тодди Пресса и Баркера, и принялся опять за игру, за которую далъ себѣ зарокъ не приниматься. Много фунтовъ оставилъ онъ здѣсь въ дни юности, постигая тайны игры. Въ этотъ разъ были два или три новыхъ игрока, и онъ выигралъ въ два часа столько сколько при усиленной работѣ могъ бы выработать въ два дня, съ тѣмъ преимуществомъ человѣка въ его положеніи что выигранныя деньги были заплачены немедленно. Не надо было сидѣть пока статья будетъ прочитана, ссылки провѣрены и пока не выйдетъ нумеръ журнала. Разъ, два! шаръ въ лузѣ и ставка выиграна.

Съ головой немного отуманенною возліяніями въ честь его возвращенія въ старое пристанище и съ карманами наполненными серебромъ, Джекъ возвратился домой чтобы снова "обдумать свое положеніе" и въ этотъ разъ пришелъ къ слѣдующему заключенію:

-- Что пользы быть порядочнымъ человѣкомъ, когда все, кромѣ шаровъ, противъ меня? Шары не похожи на неблагодарныхъ Ванъ-Вейновъ, или недовѣрчивыхъ помощниковъ издателей. Съ ними я могу дѣлать что хочу.

И дѣйствительно онъ могъ дѣлать съ ними что хотѣлъ, до извѣстной степени. Но были другіе которые могли дѣлать то же самое и, надо прибавить, съ недобросовѣстностью, къ которой нашъ повѣса былъ не способенъ. Играя съ такими людьми какъ Баркеръ, Тодди Прейсъ и другіе, которые обратили игру въ свою профессію, нельзя было выиграть много, а отыскивать птенцовъ которыхъ можно ощипать, или ощипывать ихъ когда они кружатся вокругъ бильярда, напрашиваясь на операцію, Джекъ былъ тоже неспособенъ. Онъ даже навлекъ на себя сильное неудовольствіе мистера Баркера, сказавъ Фреду Виллертону что "глупо играть съ такими людьми изъ которыхъ самый неспособный можетъ свернуть ему голову." Мистеръ Баркеръ, только-что условившійся съ юнымъ джентльменомъ сыграть партію въ пирамиду, когда комната будетъ свободна, остался очень недоволенъ Джекомъ.

Какъ игроку, счастье также не повезло Джеку. Шары перестали слушаться, и часто случалось что отказавъ себѣ въ обѣдѣ чтобы сберечь нѣсколько денегъ къ вечеру, Джекъ ложился безъ ужина.

Замѣчательно что Стендрингъ, который не могъ имѣть знакомыхъ между посѣтителями Блека, потому что считалъ бильярдную преддверіемъ къ мѣсту котораго мы не назовемъ, Стендрингъ зналъ однако все что тамъ происходило и. не разъ повторялъ себѣ подъ носъ слова которыя онъ произнесъ когда Джекъ ушелъ отъ него нищимъ: "Вотъ теперь мы посмотримъ."

О, Джекъ, Джекъ! Никто не отказалъ бы ему въ физической энергіи, но еслибъ у него было поболѣе нравственнаго мужества. Еслибы случилось что-нибудь такое что заставило бы его опомниться; еслибы кто-нибудь зависѣлъ отъ него, или что-нибудь тронуло его ожесточившееся сердце и вызвало наружу таившіяся въ немъ силы! Слабаго прикосновенія было бы достаточно, но кто это сдѣлаетъ? А полныя упрека лица, преслѣдующія его во снѣ, становятся все туманнѣе и отдаленнѣе.

ГЛАВА III. Верхній жилецъ

Плохо жилось бы одному Джеку. Фортуна, которая, какъ онъ часто говорилъ, должна же была бросить на него наконецъ благосклонный взглядъ, продолжала, какъ ему казалось, отвертываться отъ него съ удивительнымъ упрямствомъ. Но люди смотрѣвшіе на него со стороны видѣли что онъ могъ бы пользоваться значительною долей благосклонности общественной богини, еслибы не потерялъ къ ней довѣрія. Бѣдный Джекъ дѣйствительно очень упалъ духомъ. Въ послѣднее время онъ вздумалъ завтракать внѣ дома, и такъ простудилъ себѣ горло что долженъ былъ вмѣсто обѣда пить чай съ хлѣбомъ. Такъ по крайней мѣрѣ онъ сказалъ своей вѣрной Полли Секунда. На самомъ же дѣлѣ онъ не имѣлъ средствъ платить за завтракъ и обѣды, а въ своемъ новомъ положеніи избѣгалъ долговъ съ совершенно новымъ для него чувствомъ страха. Въ кратковременный періодъ "счастія" онъ далъ себѣ слово жить на чистыя деньги, и теперь не хотѣлъ вернуться къ старому обыкновенію.

Однажды утромъ мистрисъ Джоуеръ вошла въ его квартиру съ необыкновенно озабоченнымъ выраженіемъ лица.

-- О, мистеръ Билль, сказала она,-- я увѣрена что съ мистеромъ Беквисомъ случилось что-нибудь недоброе. Его дверь заперта вотъ уже два дня, а мистрисъ Кламберъ, которая убираетъ у него, не приходитъ.

-- Тѣмъ лучше, сказалъ Джекъ.-- Надѣюсь что они обвѣнчаются и будутъ несчастны.

-- О, мистеръ Гилль! такой солидный джентльменъ. Къ тому же собака заперта въ его комнатѣ, а онъ не оставилъ бы собаку умирать съ голоду, онъ ее такъ любитъ.

-- Несносная тварь!

-- У него есуь также ручной скворецъ, который прыгаетъ у него по комнатѣ, вылетаетъ даже на крышу, садится къ нему на руку и такъ мило разговариваетъ съ нимъ. Развѣ онъ оставилъ бы бѣдную птичку умирать съ голоду? защищала Полли Секунда.

-- Успокойтесь, Полли, онъ живъ и здоровъ, возразилъ Джекъ.-- Я слышалъ какъ онъ разбилъ какую-то посудину, тазъ или блюдо, въ ту ночь когда его собаченка не давала намъ спать своимъ лаемъ. Онъ вѣроятно хотѣлъ разбить ей голову, и надѣюсь что его намѣреніе увѣнчалось успѣхомъ.

-- Нѣтъ, сэръ, настаивала Полли Секунда, повѣрьте что тамъ что-нибудь случилось. Пойдемте-ка на верхъ, послушайте.

Джекъ послѣдовалъ за ней и приложился ухомъ къ двери верхняго жильца. Онъ услыхалъ вой собаки и -- да, сомнѣнія не можетъ быть,-- и слабые стоны. Онъ началъ стучать въ запертую дверь, но не дождался никакого отвѣта.

-- Полли, сказалъ онъ,-- добѣгите до ближайшаго плотника и скажите ему чтобъ онъ пришелъ сюда съ самымъ большимъ изъ своихъ долотъ. Я выломаю эту дверь хоть бы только для того чтобъ освободить несчастную собачонку. Мы отправимъ ее въ пріютъ для бездомныхъ собакъ, Полли, и надѣюсь что тамъ ее полюбятъ.

Джекъ говорилъ шутя, но у него было предчувствіе что за запертой дверью есть существо еще болѣе чѣмъ собака нуждающееся въ помощи.

И предчувствіе не обмануло его. Когда сломали дверь, они увидѣли на полу, возлѣ постели, тѣло нѣкогда сильнаго человѣка, теперь мертвое, какъ имъ показалось, и надъ нимъ маленькаго ощенившагося терьера, который бросился на нихъ съ свирѣпымъ лаемъ, когда они приблизились къ его хозяину. Они выгнали собаку, подняли тѣло, и услыхавъ слабый стонъ "воды, воды", убѣдились что ихъ худшія ожиданія не оправдались. Горячая голова больнаго, ускоренный пульсъ, дико блуждавшіе глаза, ввалившіяся но пылавшія щеки, и безпрерывный стонъ "воды, воды," показывали ясно что его снѣдаетъ страшная горячка. И въ такомъ состояніи онъ пролежалъ два дня и двѣ ночи одинъ!

-- Полли, сказалъ Джекъ, уложивъ больнаго въ постель, смочивъ его запекшіяся губы и заботливо расправивъ подушки подъ его дрожащею головой,-- Полли, сбѣгайте за докторомъ Джемсомъ. Только скажите ему что я прошу его придти, и увидите что онъ прилетитъ какъ птица. У васъ есть мужъ и дѣти, Полли; мы еще не знаемъ какая у него болѣзнь; вы не должны рисковать.

-- Извините, мистеръ Гилль, но....

-- Идите за докторомъ, Полли. Кто-нибудь изъ насъ двоихъ долженъ же идти, а я хочу чтобы шли вы. (Плотникъ отворившій дверь поспѣшно ретировался, услыхавъ слово горячка.) Джекъ въ первый разъ въ жизни говорилъ съ Полли серіозно, и она послушалась.

Когда она, уходя, отворила дверь, собака вбѣжала въ комнату, вскочила на постель и улеглась подъ мышкой у своего хозяина, предварительно лизнувъ его горячее лицо и показавъ Джеку два ряда маленькихъ, бѣлыхъ зубовъ. Джекъ былъ изъ такихъ людей которымъ и животныя довѣряются съ перваго взгляда, но ни ласками, ни угрозами не могъ онъ подкупить маленькаго терьера, или выманить его изъ его гнѣзда. Разъ, когда исполняя безпрерывную просьбу больнаго "воды", Джекъ пролилъ нѣсколько капель на постель, собака вскочила и съ жадностью вылизала мокрое мѣсто. Джекъ налилъ воды на тарелку и протянулъ собакѣ. Она выпила съ жадностью все до послѣдней капли, зарычала, возвратилась на свое прежнее мѣсто и устремила на больнаго умоляющій взглядъ, какъ бы прося прощенія за то что рѣшилась покинуть его хоть на одну минуту.

-- Не знаю какъ твое имя, милая собачка, сказалъ Джекъ.-- Я бранилъ тебя много и посылалъ тебѣ жестокія угрозы, которыя намѣренъ былъ исполнить при встрѣчѣ съ тобой. Вотъ мы встрѣтились, и я прошу у тебя прощенія, милая собачка. Если твой хозяинъ выздоровѣетъ, я надѣюсь что мы всѣ трое будемъ добрыми друзьями, если же онъ умретъ, будь мнѣ вполовину такъ вѣрна, какъ ты вѣрна ему, и я никогда не буду нуждаться въ другѣ. О, можешь рычать сколько угодно; я потерялъ бы уваженіе къ тебѣ еслибы мнѣ удалось подкупить тебя тарелкой воды. Рычи, рычи, умная собака.

При этихъ словахъ, что-то пронеслось мимо уха Джека такъ неожиданно что онъ вздрогнулъ. То былъ скворецъ, о которомъ говорила ему мистрисъ Джоуерсъ. Птица, какъ и собака, не ѣла и не пила два дня. Услыхавъ плескъ воды, она слетѣла внизъ, и прыгая по постели, своимъ комически удивленнымъ взглядомъ какъ бы спрашивала что тутъ дѣлается. Джекъ налилъ опять воды на тарелку, и птица, прыгнувъ въ нее, начала пить съ величайшею жадностью. Утоливъ жажду, она возвратилась въ свою клѣтку и устремила умный взглядъ на ящичекъ для корма, какъ бы говоря: вы сдѣлали еще не все, я голодна.

Джекъ сходилъ въ свою квартиру, принесъ кусокъ хлѣба и раздѣлилъ его на двѣ неравныя доли. Собака съѣла свою, протестуя, скворецъ же былъ повидимому очень доволенъ моченымъ хлѣбомъ. Насытившись, онъ спустился опять на кровать, сѣлъ на неподвижную руку своего хозяина, долго размышлялъ, какъ бы дивясь новому порядку вещей, и наконецъ воскликнулъ: "я.... я.... я.... птица мистера Беквиса, а вы чья?" и не дождавшись отвѣта, улетѣлъ къ своему моченому хлѣбу.

-- Мы были несправедливы къ нему, называя его злымъ эгоистомъ, прошепталъ Джекъ.-- Только добраго человѣка могутъ такъ любить безсловесныя твари какъ эти его любятъ.

Пришелъ докторъ, и Джекъ рѣшительно запретилъ сопровождавшей его мистрисъ Джоуерсъ войти въ комнату.

Докторъ Джемсъ имѣлъ громадную практику въ этой части города и пользовался репутаціей услужливаго и рѣшительнаго врача, и на безпокойные вопросы Джека могъ отвѣтить смѣло что "еще нельзя опредѣлить въ чемъ дѣло".

-- Горячка, сказалъ онъ, и сильная горячка, но я не пророкъ чтобъ угадать какого это рода горячка, пока болѣзнь не выяснилась. Можетъ-быть воспаленіе въ мозгу, можетъ-быть тифъ; мнѣ кажется что это нервная горячка, но это только мое предположеніе. Самъ онъ, бѣдный, ничего не можетъ сказать намъ. Давно онъ боленъ?

-- Не знаю, мы нашли его на полу и думали....

-- Да, мистрисъ Джоуерсъ говорила мнѣ; но развѣ у него нѣтъ друзей?

-- Кромѣ собаки и скворца кажется нѣтъ, отвѣчалъ Джекъ.-- Мы.... мы не искали его дружбы, онъ тоже сторонился отъ насъ.

-- Дайте мнѣ перо и бумаги, я пропишу рецептъ. Вы пошлете его въ аптеку, и начнете давать лѣкарство не медля. Оно можетъ прервать горячку, а я зайду часа черезъ два. Положите ему на голову мокрое полотенце или, если можно, льду. Не безпокойте его и не давайте ему говорить ни подъ какимъ предлогомъ.

Въ связи съ комнатой больнаго былъ небольшой чуланъ, служившій кладовой, съ рѣшетчатымъ окномъ, выходившимъ на площадку лѣстницы. Чрезъ это окно нашъ ни на что не годный вызвалъ мистрисъ Джоуерсъ и отдалъ ей рецептъ и нѣсколько шиллинговъ, которые нашелъ на столѣ.

-- Джемсъ говоритъ что у него можетъ-быть тифъ, сказалъ онъ своимъ прежнимъ веселымъ тономъ, слѣдовательно ни одна Полли не войдетъ въ наши предѣлы. Полли съ мужьями и дѣтьми не должны имѣть ничего общаго съ тифомъ. Итакъ, вы сходите за лѣкарствомъ и передадите мнѣ его въ это окно; потомъ, Полли, вы достанете льду въ Каледонскихъ складахъ и завернете его потеплѣе во фланелевую тряпку, чтобъ онъ не растаялъ. Ступайте.

И Джекъ поспѣшно скрылся.

Онъ намочилъ полотенце и положилъ его на голову больнаго, за что собака укусила ему руку.

-- Ничего, добрая собачка, сказалъ онъ,-- современемъ мы поймемъ другъ друга.

Онъ поставилъ стулъ къ постели и имѣлъ достаточно времени чтобъ осмотрѣться и надуматься.

Не считая чулана, квартира больнаго состояла изъ одной комнаты, бѣдно меблированной. Предъ окномъ стоялъ большой столъ, заваленный рукописями, новыми книгами и письменными принадлежностями. На конторкѣ лежала неоконченная статья. Беквисъ былъ, очевидно, застигнутъ болѣзнью въ то время когда работалъ. Онъ не успѣлъ даже раздѣться. Мучимый жаждой, онъ всталъ и взялъ въ руки кувшинъ съ водой, но кувшинъ выскользнулъ изъ его рукъ, и самъ онъ упалъ прежде чѣмъ успѣлъ дойти до кровати. Паденіе кувшина былъ стукъ слышанный Джекомъ два дня тому назадъ. Слѣдовательно больной лежалъ въ такомъ положеніи два дня и двѣ ночи.

Джекъ мѣнялъ мокрыя полотенца на его головѣ, вливалъ лѣкарство въ его неподвижныя губы и ухаживалъ за нимъ съ возрастающимъ участіемъ. Человѣкъ котораго онъ не любилъ, котораго онъ бранилъ и однажды вздумалъ выжить изъ дома, поднявъ шумъ въ своей квартирѣ, лежалъ теперь предъ нимъ безпомощнѣе ребенка. Я былъ однажды свидѣтелемъ какъ мальчикъ для котораго утопить котенка было величайшимъ наслажденіемъ бился изо всѣхъ силъ чтобы возвратить къ жизни котенка брошеннаго въ воду кѣмъ-то другимъ. Я видѣлъ однажды какъ человѣкъ смотрѣвшій совершенно равнодушно на страданія людей вынулъ изъ молочника муху и слѣдилъ съ участіемъ какъ она ползала по столу, стараясь освободиться отъ лакомой жидкости, едва не сдѣлавшейся ея могилой. Можетъ-быть ни мальчикъ, ни взрослый не чувствовали ни малѣйшаго участія къ существамъ которыхъ спасали; имъ только нравилось слѣдить какъ ихъ старанія увѣнчивалась успѣхомъ. Мы можемъ смотрѣть равнодушно на страданія которыя сами причиняемъ, потому что всегда ненавидимъ существо которому вредимъ; но самый безчувственный человѣкъ почувствуетъ жалость при видѣ страданій существа предъ которымъ онъ чувствуетъ себя виноватымъ, но страдающаго не по его винѣ. Джекъ чувствовалъ себя виновнымъ предъ Беквисомъ. Онъ не могъ бы опредѣлить свою вину, но онъ чувствовалъ, и всѣ благороднѣйшія стороны его души побуждали его спасти больнаго. Мысль что это надо будетъ сдѣлать при такихъ обстоятельствахъ когда у него нѣтъ средствъ поддерживать собственное существованіе только разсмѣшила его, а вопросъ: обязанъ ли онъ это сдѣлать? не пришелъ ему даже въ голову. "Вотъ теперь я буду работъ за двоихъ", сказалъ онъ, и при этихъ словахъ присутствіе Констанціи Конвей казалось наполнило комнату, и ея милое, грустное лицо улыбалось ему въ сгущавшихся сумеркахъ.

Часовъ въ десять вечера зашелъ опять докторъ Джемсъ и въ этотъ разъ объявилъ что его предположеніе оправдалось.

-- Нервная горячка отъ усиленной работы, сказалъ докторъ.-- Онъ разстроилъ свою нервную систему. Спокойствіе теперь для него главное.

-- Болѣзнь заразительна? спросилъ Джекъ.

-- Сломанная нога заразительна? спросилъ докторъ насмѣшливо.

-- Я боюсь не за себя, отвѣчалъ Джекъ.-- Если болѣзнь не заразительна, то мистрисъ Джоуерсъ поможетъ мнѣ ходить за нимъ.

-- Мистрисъ Джоуерсъ за себя не боится.

-- Да я то боюсь за нее, Джемсъ.-- У нея есть семейство.

-- О, бояться рѣшительно нечего. Пусть она ходитъ за нимъ. Развѣ вы можете ходить за больнымъ?

-- Я сдѣлаю что могу, отвѣчалъ Джекъ спокойно.-- Чѣмъ намъ кормить его?

-- Теперь микстурой, а черезъ день или два, хорошимъ желе и крѣпкимъ бульйономъ, и чѣмъ больше онъ будетъ ѣсть, тѣмъ лучше, отвѣчалъ докторъ. Главное чтобъ онъ былъ совершенно спокоенъ. Не позволяйте ему говорить, спрячьте перья и чернила, а если онъ спроситъ какую-нибудь книгу, бросьте ее въ окно.

Лѣкарство доктора произвело свое дѣйствіе. Жаръ уменьшился, дикій блескъ въ глазахъ исчезъ, неумолкаемые сначала стоны утихли. Джекъ не хотѣлъ терять ни минуты и тотчасъ же принялся работать за двоихъ. Онъ окончилъ нѣсколько разказовъ и стихотвореній, начатыхъ когда онъ еще не утратилъ вѣры въ трудъ, въ лучшіе дни, если ихъ такъ можно назвать, и утромъ ушелъ изъ дома съ намѣреніемъ обратить работу въ хорошее желе и крѣпкій бульйонъ.

Его пріятели "Птенцы Евы" оказались лучше тщеславнаго Ванъ-Вейна. Когда онъ чистосердечно сознался имъ въ своемъ бѣдственномъ положеніи, они чистосердечно отвѣчали ему: "Вамъ бы такъ и сказать съ самаго начала. Кому могло придти въ голову что такой напыщенный аристократъ какъ вы находится въ бѣдственномъ положеніи?" Но это было еще небольшимъ успѣхомъ.

Въ дѣйствительной жизни существуетъ пристрастіе къ установившимся репутаціямъ. Если мы захвораемъ, мы не пошлемъ за молодымъ мистеромъ Пистелемъ, только-что окончившимъ курсъ въ коллегіи и повѣсившимъ свой красный фонарь въ новомъ переулкѣ за угломъ. Если намъ придетъ охота пріобрѣсть хорошую картину, мы не пойдемъ искать ее въ мастерскую неизвѣстнаго художника. Если врагъ нашъ начнетъ искъ противъ насъ, мы не поручимъ наши дѣла Грингорту и Ко, и не попросимъ ихъ послать въ гражданскую палату мистера Брифлеса защищать нашу сторону противъ Столмера, королевскаго судьи, и Додмера, знаменитаго адвоката. За докторомъ мы пошлемъ въ Севиль-Ро, а картину купимъ въ королевской академіи и поручимъ наше дѣло генералъ-атторнею и какому-нибудь извѣстному адвокату, и будемъ совершенно правы. Въ мастерской неизвѣстнаго художника можетъ-бытъ есть картина которая прославитъ имя ея автора; молодой мистеръ Пистель упорнымъ трудомъ и умѣньемъ пользоваться обстоятельствами можетъ-быть достигнетъ до высоты придворнаго врача; мистеръ Брифлесъ можетъ-быть будетъ судьей, когда Стормеръ будетъ сданъ въ архивъ. Но такіе кандидаты должны трудиться упорно и терпѣливо и ждать своей очереди, какъ Джекъ рѣшился ждать своей.

Его очередь пришла скорѣе чѣмъ онъ имѣлъ право ожидать. Черезъ день послѣ того какъ онъ узналъ о болѣзни Беквиса, внезапно раздался стукъ въ дверь. Джекъ выглянулъ изъ окна чулана и увидалъ мальчика въ бумажномъ колпакѣ спокойно усѣвшагося на верхней ступенькѣ лѣстницы.

-- Что вамъ надо? крикнулъ Джекъ.

-- Рукопись, отвѣчалъ мальчикъ.

-- Вы не получите ее сегодня.

-- Получу, сказалъ мальчикъ.-- Мистеръ Беквисъ всегда аккуратенъ.

-- Но онъ теперь такъ боленъ что не можетъ писать.

-- Мнѣ не къ спѣху, я подожду, отвѣчалъ мальчикъ, прислонившись къ периламъ съ очевиднымъ намѣреніемъ поспать.

Счастливая мысль озарила Джека. Онъ видѣлъ на столѣ Беквиса неоконченную статью и черновыя замѣтки долженствовавшія послужить матеріаломъ для конца.

-- Милый юноша, сказалъ Джекъ,-- если у васъ есть какое-нибудь дѣло, то ступайте и сдѣлайте его. Возвратитесь туда откуда вы пришли, или поиграйте на дворѣ, словомъ, употребите вашъ драгоцѣнный досугъ какъ вамъ угодно, и черезъ часъ возвратитесь сюда.

-- Нѣтъ, я подожду, отвѣчалъ мальчикъ.-- Мистеръ Беквисъ всегда аккуратенъ.

-- Милый юноша, возразилъ Джекъ,-- если вы предпочтете ждать здѣсь, я сброшу васъ съ лѣстницы. Если вы уйдете и возвратитесь черезъ часъ, вы получите рукопись. Что вы выбираете?

-- Мистеръ Беквисъ всегда....

-- Если ты не перестанешь болтать какъ попугай, я выйду и побью тебя, воскикнулъ Джекъ.-- Развѣ можно написать что-нибудь когда такой чертенокъ дожидается?

Чертенокъ былъ видимо изумленъ. Джекъ, очевидно, былъ новичокъ въ своемъ ремеслѣ. Мальчикъ ушелъ, и возвратившись черезъ часъ, получилъ рукопись и записку къ издателю, объяснявшую почему статья окончена другою рукой.

Черезъ часъ или два пришелъ самъ издатель, серіозный джентльменъ, безъ малѣйшаго цыганскаго оттѣнка въ своей особѣ и манерахъ.

-- Я узналъ съ сожалѣніемъ что мистеръ Беквисъ боленъ, сказалъ онъ.-- Могу я повидаться съ нимъ?

-- Нѣтъ, сэръ, отвѣчалъ Джекъ.-- Притомъ это было бы безполезно, потому что онъ не говоритъ.

-- Жаль, очень жаль. Позвольте спросить не вы ли окончили статью которую мы получили сегодня?

-- Я только соединилъ черновыя замѣтки мистера Беквиса, сказалъ Джекъ.-- Надѣюсь что статья годится?

-- Годится. Но какъ быть съ нумеромъ будущей недѣли? Оставилъ онъ еще какія-нибудь замѣтки?

-- Нѣтъ, сколько мнѣ извѣстно.

Издатель былъ видимо огорченъ.

-- Мнѣ не хотѣлось бы прервать рядъ этихъ статей, сказалъ онъ,-- и притомъ теперь, когда почти всѣ....

-- Позвольте, сэръ, прервалъ его Джекъ.-- Я не имѣю претензіи равняться съ Беквисомъ, но я могу писать. Позвольте мнѣ прислать вамъ что-нибудь въ его родѣ и что-нибудь мое собственное, вмѣсто него, конечно, только до тѣхъ поръ пока онъ не поправится.

-- Вы очень добры, сказалъ издатель.-- Я прочту все что бы вы ни прислали намъ, но не могу обѣщать...

-- О, конечно, я это понимаю, прервалъ обрадованный Джекъ, заранѣе увѣренный въ успѣхѣ.-- Я попробую.

Разговоръ происходилъ на площадкѣ лѣстницы, откуда была видна часть комнаты больнаго. Взглядъ брошенный туда издателемъ не остался безъ послѣдствій.

Джекъ написалъ двѣ статьи, одну въ духѣ Беквиса, другую въ своемъ, и получилъ въ отвѣтъ неразборчиво написанную записку, въ которой находилась другая, написанная очень разборчиво, и статью "въ духѣ Беквиса". Неразборчивая записка, съ трудомъ прочитанная, объяснила ему что издатель понимаетъ какъ одному писателю трудно поддѣлываться подъ тонъ другаго, и принужденъ возвратить одну изъ статей. Другая будетъ напечатана. Разборчивая записка, адресованная къ гг. Твинингу и Ко, предписывала имъ заплатить Джеку Гиллю, эсквайру, сумму въ двадцать одинъ фунтъ, а неразборчивая объясняла что двѣнадцать фунтовъ изъ этой суммы слѣдовали мистеру Беквису за прежнія статьи, три мистеру Гиллю за принятую статью, а остальное дается мистеру Беквису впередъ. "Мнѣ это рѣшительно все равно", прибавляла неразборчивая записка, "а мистеру Беквису можетъ-быть нужны теперь деньги."

-- Чортъ возьми, воскликнулъ Джекъ,-- эти господа не всѣ похожи на Ванъ-Вейновъ. Какой славный человѣкъ этотъ издатель!

Но какъ же существовалъ Джекъ пока не получилъ этой какъ нельзя болѣе своевременной помощи? У бѣднаго Джека все болѣло горло, что не мѣшало ему однако пить чай съ хлѣбомъ вмѣсто обѣда съ величайшимъ аппетитомъ. Собака и птица Беквиса питались сытнѣе чѣмъ Джекъ, но вѣдь онѣ были здоровы и не могли завтракать внѣ дома. Что же касается до верхняго жильца, у него былъ крѣпкій бульйонъ и хорошее желе, и Джекъ былъ въ восторгѣ когда больной настолько поправился что сталъ сердиться на него, когда онъ кормилъ его насильно.

Когда Беквисъ въ первый разъ пришелъ въ чувство, онъ видимо удивился и встрѣвожился увидавъ Джека у своего стола. Къ счастію мистрисъ Джоуерсъ находилась въ ту минуту въ комнатѣ и поспѣшила успокоить его. Онъ ухватился за ея платье своей исхудавшею рукой и прошепталъ:

-- Это, кажется, нижній жилецъ?

-- Да, сударь, но вамъ нельзя говорить, право нельзя, докторъ запретилъ.

-- Что онъ здѣсь дѣлаетъ?

-- О, мистеръ Беквисъ, еслибы не онъ, вы можетъ-быть не могли бы говорить теперь; да вы и не должны говорить.

-- Долго я былъ боленъ?

-- Дней пять; но пожалуста не говорите.

-- А онъ, онъ?

-- Онъ ухаживалъ за вами дни и ночи.

-- Мнѣ надо встать и работать.

-- Нѣтъ, сударь, это невозможно; вы еще слишкомъ слабы и сами это чувствуете.

-- Боже мой, что будетъ со мной, прошепталъ больной, откинувшись на подушку. Въ эту минуту собака бросилась къ нему съ радостнымъ визгомъ и принялась лизать его лицо. Бѣдная Васпа, бѣдная малютка Васпа, сказалъ онъ. Кормилъ кто-нибудь собаку и птицу? жива птица?

-- Не безпокойтесь, сударь. Мистеръ Гилль кормилъ ихъ.

-- Нижній жилецъ? спросилъ опять больной удивленнымъ, недовѣрчивымъ голосомъ.

-- Я буду заботиться о вашихъ любимцахъ, мистеръ Беквисъ, сказалъ Джекъ приближаясь. Не бойтесь ни за нихъ ни за себя пока я въ состояніи помочь вамъ.

Беквисъ закрылъ глаза, утомленный усиліемъ которое онъ дѣлалъ надъ собою разговаривая, но черезъ минуту устремилъ ихъ опять на добрую старуху. Она подошла къ нему.

-- Неужели это въ самомъ дѣлѣ нижній жилецъ? спросилъ онъ шепотомъ.

-- Да, сударь, и добрый джентльменъ какой только....

-- Приходилъ кто-нибудь навѣстить меня?

-- Мистеръ Клизероу приходилъ, отвѣчалъ Джекъ.

-- Издатель Цензора?

-- Онъ самый; и я все устроилъ съ нимъ за васъ, объявилъ Джекъ. Забудьте о работѣ, я работаю за васъ.

-- Вы?

-- Да, какъ умѣю. Но вы не должны говорить и не будете, мистеръ Беквисъ. Будьте покойны, дѣла идутъ какъ нельзя лучше. Вамъ остается только принимать лѣкарства, молчать и поправляться.

-- И вы мистеръ Гилль который, который....

-- Надоѣдалъ вамъ своимъ идіотскимъ шумомъ, нѣкогда геній раздора, теперь богъ молчанія. Если вы хотите чтобы вамъ сдѣлалось хуже, такъ говорите сколько вамъ угодно, мистеръ Беквисъ, но чортъ возьми, если вы дождетесь отвѣта отъ меня или отъ Полли, а если Васпа скажетъ хоть слово, я сверну ей голову.

Когда больной заснулъ, Джекъ отправился въ свою квартиру обѣдать. Разборчивая записка, адресованная къ гг. Твикнингу и Ко принесла удивительное облегченіе его больному горлу. Теперь онъ могъ съѣсть котлету и порцію соуса и выпить кружку пива, къ великой радости доброй Полли, которая еще ничего не знала о перемѣнѣ въ его судьбѣ.

-- А я разузнала таки объ этой негодной миссъ Кламберъ, сударь, сказала она.

-- Въ такомъ случаѣ садитесь и облегчите свое сердце Полли.

-- Боюсь вы не согласитесь, мистеръ Билль, что это ужь слишкомъ нехорошо.

-- Навѣрное есть что-нибудь похуже Полли.

-- Хуже Сусанны Кламберъ нѣтъ ничего, сударь, объявила Полли. Я ходила къ ней и высказала ей прямо мое мнѣніе, въ присутствіи мистера Фловерса, городоваго сторожа, и она безстыдница сама во всемъ созналась. Въ прошлый вторникъ ей, видите ли, вздумалось погулять, и не подумавъ даже спросить позволенія у верхняго джентльмена, она отправилась въ Гамптонъ-Куртъ, съ молодымъ человѣкомъ который къ своему несчастію связался съ ней. Ну-съ, сударь, вы можетъ-быть мнѣ не повѣрите, но возвратясь вечеромъ домой, она пришла къ мистеру Беквису, потому что не была у него съ утра прошлаго дня, и нашла его на полу. Что же она позвала доктора или сосѣдей? и не подумала! Я, говоритъ, боялась что у него что-нибудь заразительное, тифъ или оспа, или что-нибудь такое. Боялась какъ бы не испортилось ея драгоцѣнное личико. А на другой день ей стало стыдно, и она не посмѣла придти сюда, и бѣдный джентльменъ могъ бы умереть, еслибы...

-- Еслибы не вы Полли, перебилъ ее Джекъ. Подождите Полли, когда у меня будетъ нѣсколько минутъ свободныхъ, я непремѣнно выведу миссъ Кламберъ на чистую воду. На моей душѣ будетъ грѣхъ если кто-нибудь останется на ея нѣжномъ попеченіи. Желаю отъ всей души чтобы молодой человѣкъ бросилъ ее, чтобы кринолинъ ея свалился въ прудъ, когда она пойдетъ опять въ Гамптонъ-Куртъ, наконецъ чтобъ она вышла замужъ за полисмена -- хуже этого нельзя ничего пожелать.

-- Но она стоитъ на томъ что она права, воскликнула Полли въ негодованіи.-- Я, говоритъ, нанялась убирать его комнаты, а не ухаживать за нимъ, и мнѣ, говоритъ, дѣла нѣтъ что онъ боленъ.

-- Если такъ, Полли, сказалъ Джекъ серіозно,-- худшее что мы можемъ пожелать ей, это чтобъ она почувствовала что ей было дѣло до того что онъ боленъ.

Если читатель склоненъ думать что такое безсердечіе невозможно, авторъ по собственному опыту ручается что такое безсердечіе бываетъ.

ГЛАВА IV. Подвиги Фреда Виллертона

Парламентъ дотягивалъ послѣдніе дни. Ежегодное "избіеніе невинныхъ" уже началось. Популярные члены утверждали что въ продолженіи сезона ничего не было сдѣлано, фешенебельные члены сторонились попрежнему отъ всякаго дѣла. Было очень жарко. Темза была не привлекательна. Оставалось немного до кануна Св. Гроуза, праздникъ Св. Партриджа былъ также недалеко. Бѣлые паруса сверкали у пристани. Веселые зрители толпились у Скарборо и Брайтона. Экстренные поѣзды наполнялись заработавшимися людьми, радовавшимися, подобно школьникамъ, вакаціи. Клубы опустѣли, и Ванъ-Вейнъ ни за какія блага въ мірѣ не показался бы въ Пелль-Меллѣ.

Но все же въ Лондонѣ еще оставалось милліона два порядочныхъ людей, и не оконченныя дѣла, какъ въ парламентѣ, такъ и внѣ его. Спенсеръ Виллертонъ также еще не окончилъ всѣхъ своихъ дѣлъ, что было слѣдствіемъ междуцарствія въ его кабинетѣ, и семейство его не могло покинуть городъ такъ рано какъ предполагало. Фредъ Виллертонъ сдѣлалъ открытіе что закулисныя области театра "Регентства" составляютъ центръ вселенной, новый рай, въ которомъ прекрасная Салли Спрингъ была Евой, или яблокомъ, или другой особой (только не Адамомъ) которая, по преданію, была причиной бѣдствія въ первомъ саду. Фредъ помышлялъ со страхомъ о томъ времени когда строгій отцовскій декретъ выгонитъ его изъ его отеля въ Итонъ Скверѣ и сошлетъ его на островъ Вайтъ. Я говорю изъ его отеля, потому что квартира была нужна ему только для того чтобы поѣсть или выспаться, возвратившись на разсвѣтѣ изъ другихъ мѣстъ. Онъ пересталъ докучать своей любящей, безумной матери выпрашиваньемъ денегъ, а она была такъ умна что поняла что это дурной знакъ. Гдѣ проводитъ онъ время? Отпечатокъ который безпутная жизнь кладетъ на лицо молодаго человѣка покупается дорогою цѣной. Гдѣ беретъ онъ деньги? думала бѣдная мать. Положеніе дѣлъ нисколько не улучшилось, когда пришло письмо отъ мистера Кноуса, джентльмена взявшагося приготовить Фреда къ офицерскому экзамену, и съ безпокойствомъ освѣдомлявшагося о здоровьи своего ученика, котораго онъ уже давно не видалъ. Это письмо, адресованное къ Спенсеру Виллертону, было перехвачено его женой, которая съ нѣкоторыхъ поръ начала смотрѣть со страхомъ на конверты казавшіеся ей подозрительными, опасаясь, не касаются ли они Фреда. Одинъ чрезвычайно подозрительный уже достигъ до отца, и въ немъ оказался счетъ отъ содержателя наемныхъ лошадей и каретъ.

-- Если ему понадобилась лошадь, развѣ онъ не могъ попросить у меня? спросилъ Виллертонъ свою жену. И кареты... Что за кареты? Онъ могъ брать нашу коляску.

-- Только не на скачки, милый мой, возразила мать такъ спокойно какъ только могла, представляя единственное оправданіе какое сумѣла придумать.

-- Такъ онъ ѣздилъ на скачки?

-- Не знаю,-- я -- мнѣ такъ кажется, пробормотала мать.

-- Скажи ему чтобъ онъ учился, а о скачкахъ не думалъ, возразилъ мрачно Виллертонъ. Онъ знаетъ мое рѣшеніе. Если онъ опять провалится на экзаменѣ, я не хочу его знать. За этотъ счетъ я заплачу, но чтобъ это былъ послѣдній.

Счетъ былъ не послѣдній, но Виллертонъ не видалъ дальнѣйшихъ. О, мои вѣтряные молодые друзья, приходитъ ли вамъ иногда въ голову къ какимъ уверткамъ, обманамъ и хитростямъ прибѣгаютъ изъ любви къ вамъ ваши матери? Неужели вы никогда не подумаете сколько ударовъ падаетъ на нѣжные щиты защищающіе ваши безумные головы?

На упреки матери у Фреда всегда одинъ отвѣтъ: О, я все съ Гиллемъ. Удивительный малый этотъ Гилль. Знакомъ все съ умнѣйшими людьми, съ литераторами и тому подобными. Бралъ меня въ Аскотъ, какъ было весело!

Но почему Фредъ не былъ у своего учителя?-- О старый Кноусъ оселъ, только морочитъ людей. Фредъ не такъ глупъ чтобы довѣриться Кноусу. У него есть множество знакомыхъ между экзаменаторами. Они предложатъ ему заранѣе условленные вопросы. Фредъ проситъ не безпокоиться о немъ. Все обстоитъ благополучно.

Но экзаменаторы были другаго мнѣнія. Они пренебрегли заранѣе условленными вопросами, къ которымъ Фредъ приготовился, а такъ какъ онъ, повидимому, былъ неспособенъ рѣшить математическую задачу и написать сочиненіе правильнымъ англійскимъ языкомъ, то экзаменаторы не рѣшились рекомендовать его ея величеству какъ достойнаго офицерскаго патента, а его отецъ сдержалъ слово.

Между учителями готовящими къ военному экзамену, военными экзаменаторами, военными портными и начальствомъ гвардіи существуетъ, повидимому, удивительная стачка, которая и была причиной что Фредъ не выдержалъ экзамена, и что вслѣдъ за этимъ цѣлый потокъ подозрительныхъ конвертовъ ворвался въ Итонъ-Скверъ.

Оказалось что мистеръ Фредерикъ Виллертонъ въ продолженіи послѣдняго мѣсяца удостоивалъ своимъ вниманіемъ трехъ портныхъ, и заказывалъ имъ среднимъ числомъ по четыре костюма еженедѣльно. Въ ихъ счетахъ были также намеки на деньги данныя подъ росписки, и въ одномъ было сказано прямо "дано денегъ пятьдесятъ фунговѣ." Фредъ взялъ также подъ свое покровительство двухъ ювелировъ, и въ ихъ маленькихъ счетахъ упоминалось о браслетахъ и серьгахъ. Одинъ театральный костюмеръ сдѣлалъ ему очень странный костюмъ, такой какой могъ бы понадобиться ему еслибъ онъ игралъ роль миссъ Салли Спрингъ въ новомъ фарсѣ поставленномъ на театрѣ Регентства. Былъ новый счетъ отъ содержателя конюшни, кромѣ перваго, преждевременно присланнаго этимъ нетерпѣливымъ господиномъ. У парфюмера Фредъ забралъ такъ много что можно было подумать что онъ сакъ хочетъ открыть парфюмерный магазинъ. Словомъ, подозрительные конверты содержали счеты сумма которыхъ превосходила семьсотъ фунтовъ стерлинговъ, и большая часть долга была сдѣлана въ четыре недѣли.

Молодые люди готовящіеся къ военному экзамену пользуются большимъ снисхожденіемъ у извѣстнаго класса ремесленниковъ. Головы молодыхъ людей такъ заняты ученіемъ что ихъ нельзя безпокоить долгами. Они могутъ заказывать что имъ угодно, а заплатятъ черезъ годъ, черезъ два, словомъ, когда имъ будетъ угодно. Офицерское званіе есть порука, и если они получатъ его, записка къ родителямъ или къ полковнику будетъ средствомъ получить долгъ, если это даже не будетъ удобно молодымъ людямъ. Дѣло давно извѣстное. Единственный сынъ досточтимаго Спенсера Виллертона пользовался кредитомъ безъ всякихъ затрудненій, но когда исключеніе его имени изъ списка кандидатовъ въ прапорщики показало что "дѣло плохо", кредитъ вдругъ прекратился.

Сердце мистрисъ Виллертонъ болѣло все сильнѣе и сильнѣе по мѣрѣ того какъ она открывала одинъ счетъ за другимъ. Что дѣлать? Гдѣ Фредъ? Онъ не являлся домой послѣ своей постыдной неудачи. "О, если горе побудило его на какой-нибудь отчаянный поступокъ!" рыдала несчастная мать. (Фредъ въ это время ѣхалъ съ миссъ Спрингъ въ Ричмондскій паркъ и намѣревался обѣдать съ ней въ лучшемъ ресторанѣ.)

Мистриссъ Виллертонъ, не зная что дѣлать, посовѣтовалась съ братомъ.

-- О, Бертрамъ, все это случилось по милости негоднаго Гилля. Онъ погубилъ моего бѣднаго мальчика. Что скажетъ отецъ? Я убѣждена что онъ занималъ не для себя. Я давала ему много денегъ. Онъ занималъ для мистера Гилля, который, какъ онъ признался, страшный игрокъ. Мой бѣдный, бѣдный, обманутый мальчикъ, какъ его ограбили. Бертрамъ, рѣшительно нѣтъ возможности предположить что онъ бралъ всѣ эти вещи для себя.

Лордъ Гильтонъ былъ того же мнѣнія, въ особенности когда увидалъ въ счетѣ одного портнаго женскую амазонку, и прочелъ описаніе браслетовъ и серегъ взятыхъ у ювелировъ. Но онъ не сказалъ ни слова, и слушалъ какъ сестра срывала свой гнѣвъ на безпутномъ Джекѣ. Есть вещи которыхъ мы не рѣшаемся высказать даже нашимъ сестрамъ.

День проходилъ за днемъ, а Фредерикъ все не являлся. "Тамъ теперь страшная сумятица", думалъ онъ, "а чтобъ и меня не впутали, лучше скрыться во-время". Онъ переѣхалъ въ Бромптонъ и скрылся во-время. Отецъ, видѣвшій его въ продолженіи послѣдняго мѣсяца не болѣе шести разъ, не замѣчалъ его отсутствія или не находилъ ничего страннаго въ томъ что ему стыдно показаться. Спенсеръ Виллертонъ, такой смѣлый и энергичный общественный дѣятель, всегда готовый взглянуть прямо на затрудненія своей родины и своей партіи, не имѣлъ достаточно нравственнаго мужества чтобъ отыскать своего заблудшагося сына. Онъ видѣлъ что жена страдаетъ, но не зналъ и десятой доли причинъ ея страданія. Даже слуги знали болѣе чѣмъ онъ.

Въ чужихъ дѣлахъ лордъ Гильтонъ былъ человѣкъ практическій. Первымъ его совѣтомъ было послать объявленіе въ газеты (онъ, какъ намъ извѣстно, вѣрилъ въ силу объявленій), приглашающее Фреда возвратиться, съ условіемъ что все будетъ забыто. Но мать Фреда на это не согласилась, на томъ основаніи что объявленіе можетъ попасться на глаза отцу (какъ будто онъ имѣлъ время читать объявленія). Вторымъ совѣтомъ лорда было поручить полицейскому отыскать Фреда. "О, нѣтъ, какой позоръ," отвѣчала мать. Дюжина другихъ совѣтовъ была встрѣчена подобными же возраженіями, и наконецъ бѣдная женщина для облегченія сердца накинулась опять на Джека Гилля; и можете быть увѣрены что "милѣйшая Матильда" усердно вторила ей. Констанція сказала что-то въ защиту Джека, и была съ позоромъ выслана изъ комнаты за свое неумѣстное вмѣшательство. Мери Эйльвардъ была видимо огорчена нападками на Джека, но не сказала ни слова. Она выжидала удобнаго времени. Что же касается хорошенькой, избалованной Милли, она старалась обратить все дѣло въ шутку, и объявила что презираетъ человѣка который не былъ въ молодости кутилой. Семьсотъ фунтовъ пустяки для мистрисъ Вилертонъ. Милли еще болѣе полюбила Фреда съ тѣхъ поръ какъ онъ разорвалъ свои пеленки.

-- О, Милли, я заплатила бы хоть семь тысячъ, только бы онъ возвратился, рыдала бѣдная мать.-- Развѣ мнѣ денегъ жаль? Меня страшитъ ужасное общество въ которомъ онъ вращается.

-- Извините, милая тетушка, что я вмѣшиваюсь не въ свое дѣло, сказала Мери Эйльвардъ своимъ кроткимъ голосомъ -- Но мнѣ не вѣрится что мистеръ Гилль такъ безчестенъ какъ вы предполагаете.

-- Развѣ вы его знаете?

-- Очень мало, но достаточно чтобы надѣяться что вы ошибаетесь. Папа, обратилась она къ отцу,-- свозите меня къ нему. Если онъ имѣетъ такое вліяніе на кузена, я увѣрена что онъ уговоритъ его вернуться домой, когда узнаетъ какъ страдаетъ его бѣдная мать. Онъ не могъ бы отказать.

-- Какъ это похоже на тебя, Мери, сказалъ рѣзко отецъ.-- Взять сторону негодяя, ѣхать къ нему и опозорить себя! И кто же знаетъ гдѣ его найти, прибавилъ онъ, сообразивъ что предложеніе дочери совсѣмъ не такъ дурно какъ ему показалось сначала.

-- Онъ живетъ въ Каеменгсъ-Иннѣ, No 37.

-- Какъ же ты узнала? спросилъ пораженный перъ.

-- Когда я танцовала съ нимъ, онъ разказывалъ мнѣ о своей старой кормилицѣ, которая живетъ въ Соутерномѣ. Я написала ей, прося ее сообщить мнѣ его адресъ, и сейчасъ получила ея отвѣтъ.

-- Честное слово, леди Мери Эйльвардъ, вы, кажется, очень заинтересованы мистеромъ Гиллемъ, сказалъ насмѣшливо отецъ.

-- Я думала, кротко отвѣчала Мери,-- что мы можемъ найти съ его помощью кузена, и.... и....

-- И что? Скажи всѣ твои причины.

-- Я думаю также что слѣдуетъ дать ему возможность оправдаться, прибавила Мери, поднявъ свои добрые глаза и не покраснѣвъ нисколько. Еслибъ она хотѣла открыть всѣ причины побудившія ее написать мистрисъ Проссеръ, она сказала бы: "Я сдѣлала это, мой милый, неосторожный папа, потому что знала что еслибы вы взяли это на себя, вы непремѣнно сказали бы что-нибудь обидное доброй старухѣ или заставили бы ее подумать что ея питомцу угрожаетъ опасность и не получили бы отвѣта".

-- Я конечно не повезу Мери въ Клементсъ. Нѣтъ, сказалъ подумавъ лордъ Гильтонъ сестрѣ, -- но ея мысль чтобы кто-нибудь съѣздилъ къ Гиллю, очень не дурна. Не съѣздить ли мнѣ?

-- О, еслибы ты съѣздилъ.

Мери ушла въ комнату Констанціи Конвей.

-- Папа ѣдетъ къ мистеру Гиллю, сказала она, -- и я увѣрена что мистеръ Гилль разсердится и не скажетъ ничего. Вы знаете какъ папа высокомѣренъ. О, Конъ, что намъ дѣлать?

-- Напишемъ ему, разкажемъ ему все что они говорятъ о немъ, и попросимъ его, для его же пользы, не сердиться и оправдаться.

-- Поздно, милая. Папа ѣдетъ сейчасъ. Тетушка приказала заложить для него карету, когда я выходила изъ комнаты.

-- Въ такомъ случаѣ если Джекъ разсердится на лорда Гильтона и не скажетъ ничего, мы сами съѣздимъ къ нему, Мери. Онъ долженъ оправдаться, и оправдается.

-- О, Конъ! Развѣ это прилично?

-- Что прилично?

-- Намъ ѣхать въ квартиру молодаго человѣка.

-- Мнѣ все равно, прилично или неприлично, отвѣчала Констанція.-- Если вы не поѣдете со мной, Мери, я поѣду одна. Я не хочу чтобъ они смѣли бранить его какъ бранятъ теперь, онъ оправдается, прибавила она съ блескомъ въ глазахъ, и съ волненіемъ въ голосѣ.

Замѣчательно что имя Фредерика Виллертона не было ни разу упомянуто въ предыдущемъ разговорѣ, что вся забота молодыхъ дѣвушекъ состояла только въ томъ чтобы нашъ ни на что негодный могъ оправдаться, и что онѣ были вполнѣ убѣждены что онъ можетъ оправдаться, если только его не разсердятъ.

Джекъ Гилль работалъ надъ статьей для Цензора, въ комнатѣ Беквиса. Беквисъ сидѣлъ въ креслѣ у окна, съ Васпой на колѣняхъ. Былъ теплый, свѣтлый день. Скворецъ весело прыгалъ по брустверу, гоняясь за воробьями, которые, повидимому, были также нахлѣбниками его хозяина, и объявлялъ имъ съ жаромъ что онъ птица мистера Беквиса, настоятельно требуя чтобъ они сказали ему чьи они птицы.

Беквисъ былъ теперь внѣ опасности, но еще очень слабъ, такъ слабъ что не могъ переселиться въ квартиру Джека, которая была больше и лучше его квартиры. Послѣ многихъ стычекъ, онъ покорился предписаніямъ доктора и покинулъ мысль приняться немедленно за работу. Онъ началъ понимать нижняго жильца и помирился съ мыслію что Джекъ работалъ за него. Но онъ не зналъ что Джекъ самъ нуждается въ работѣ.

Входитъ Полли Secunda съ визитною карточкой, бережно обернутою концомъ фартука, между двумя сальными пальцами.

-- Извините, мистеръ Гилль. Какой-то джентльменъ ждетъ васъ въ вашей комнатѣ.

Джекъ взялъ карточку, и взглянувъ на нее, испустилъ протяжный свистъ.

-- Кто это? спросилъ Беквисъ.

-- О, не болѣе какъ лордъ, сказалъ Джекъ вставъ,-- графъ Гильтонъ! Какого чорта понадобилось отъ меня графу Гильтону?

-- Не лучше ли вамъ пойти и узнать.

-- Мой безцѣнный другъ, возразилъ Джекъ,-- у васъ начинаютъ появляться самыя блестящія мысли. Еслибы вы принимали аккуратнѣе рыбій жиръ, вы удивили бы всю вселенную. Я пойду и узнаю.

И онъ пошелъ, и увидавъ посѣтителя, воскликнулъ:

-- О, мистеръ Эйльвардъ! Я думалъ, и онъ взглянулъ опять на карточку.

-- Вы не знаете что ко мнѣ перешелъ Гильтонскій титулъ, сказалъ гость высокомѣрно.

-- Извините, милордъ, я забылъ на минуту. Садитесь пожалуста.

-- Нѣтъ, сэръ, возразилъ новый перъ,-- мое посѣщеніе будетъ непродолжительно. Позвольте узнать, мистеръ Гилль, считаете-ли вы честнымъ и приличнымъ отвлекать молодаго человѣка отъ его семейства, вовлекать его въ безпутную жизнь, поощрять его пренебрегатьученіемъ, портить его будущность, терзать сердце его матери и,-- и, -- словомъ учить, его чортъ знаетъ чему? Отвѣчайте мнѣ, сэръ!

Перъ довелъ себя до состоянія добродѣтельнаго негодованія, когда всходилъ на лѣстницу, и рѣшился ошеломить негодяя Гилля.

-- Я нахожу лишнимъ отвѣчать на двусмысленные вопросы, сказалъ Джекъ улыбаясь,-- но если вамъ угодно знать мое мнѣніе, то человѣкъ который способенъ на все исчисленное вами -- перворазрядный негодяй.

-- Гдѣ Фредерикъ Виллертонъ? спросилъ перъ торжественнымъ тономъ, скрестивъ руки на груди.

-- А я почемъ знаю, отвѣчалъ Джекъ, поднявъ глаза.

-- Молодой человѣкъ, продолжалъ лордъ Гильтонъ, и тонъ его съ минуты на минуту становился торжественнѣе.-- Фредерикъ не являлся домой около двухъ недѣль. До тѣхъ поръ онъ проводилъ внѣ дома гораздо болѣе времени нежели подобаетъ молодому человѣку его лѣтъ. Онъ пренебрегалъ ученіемъ, проводилъ безсонныя ночи и оправдывалъ свои частыя отлучки изъ дома тѣмъ что проводилъ время въ вашемъ обществѣ.

-- Онъ лгалъ, сказалъ Джекъ, ни мало не смущенный торжественнымъ тономъ.-- Я не видалъ его со дня бала его матери.

-- Долженъ ли я понять изъ вашихъ словъ, мистеръ Гилль, что вы не были съ нимъ на балахъ, что онъ не проводитъ ночь за ночью съ вами въ кутежахъ -- ужь не помню съ какихъ поръ, что....

-- Вы должны понять прямой смыслъ прямыхъ словъ, милордъ, прервалъ Джекъ, смотря лорду въ глаза такъ гордо какъ самъ лордъ едва ли умѣлъ смотрѣть.-- Я уже сказалъ вамъ что не видалъ Фредерика Виллертона со дня бала его матери, слѣдовательно болѣе трехъ недѣль.

-- Можете.... можете вы доказать это, произнесъ лордъ Гильтонъ, покидая повелительный тонъ съ повелительными словами.

-- Еслибы вы спросили меня хочу ли я доказать это, я отвѣтилъ бы вамъ что вы можете идти за доказательствами куда вамъ угодно.

-- Мистеръ Гилль, сказалъ лордъ Гильтонъ, внезапно спустившись съ пьедестала,-- его бѣдная мать страдаетъ. Она моя сестра.

-- А этотъ лгунишка вамъ племянникъ.

-- Да, къ стыду моему. Мы вѣрили его словамъ и считали васъ его губителемъ. Мы были несправедливы къ вамъ, я это вижу, я въ этомъ увѣренъ. Будьте великодушны. Отплатите добромъ за зло, и помогите его бѣдной матери отыскать его.

-- Что же онъ надѣлалъ? спросилъ Джекъ.

Лордъ Гильтонъ, теперь смиренный проситель предъ человѣкомъ котораго онъ пришелъ застращать, далъ полный отчетъ о томъ что "надѣлалъ" мистеръ Фредъ, не забылъ упомянуть о браслетахъ, серьгахъ и амазонкахъ красовавшихся въ счетахъ молодаго человѣка.

-- Но, прибавилъ онъ какъ бы извиняясь,-- я теперь увѣренъ и увѣрю мистрисъ Виллертонъ, что вы не принимали въ этомъ никакого участія.

Джекъ поблѣднѣлъ и прикусилъ губы.

-- Позвольте, сказалъ онъ.-- Вы пришли сюда, милордъ, съ предубѣжденіемъ противъ меня, но почему-то вдругъ перемѣнили ваше мнѣніе.

-- Я оскорбилъ бы джентльмена еслибы сказалъ что не вѣрю ему, возразилъ перъ.-- Въ васъ есть что-то такое, мистеръ Гилль, что-то такое что я болѣе чѣмъ вѣрю вамъ, мистеръ Гилль, я, я, чортъ возьми! Еслибы вы были моимъ сыномъ, я вѣрилъ бы вамъ не болѣе чѣмъ теперь.

-- Подождите пока не узнаете всего, милордъ, возразилъ Джекъ серіозно.-- Вечеромъ, въ день бала мистрисъ Виллертонъ, я представилъ Фреда, не подозрѣвая къ какимъ это приведетъ послѣдствіямъ; одной актрисѣ, съ которою ему очень хотѣлось познакомиться. Боюсь что она принимала участіе въ томъ что вы мнѣ разказывали.

-- Что тутъ замѣшана женщина, это ясно какъ день.

-- Милордъ, продолжалъ Джекъ, -- осуждайте меня, если хотите, за необдуманный поступокъ, но не вините меня въ его послѣдствіяхъ. Могъ ли я предполагать что вашъ племянникъ позволитъ такъ одурачить себя.

-- Конечно не могли.

-- И развѣ онъ не нашелъ бы другаго средства познакомиться съ ней, еслибъ я не представилъ его. Она очень доступна.

-- О, не думайте объ этомъ. Она не, причинила большаго убытка, нѣсколько лишнихъ сотенъ. Но скажите какъ могло понадобиться ему такое множество платьевъ?

-- О, милордъ, прервалъ Джекъ,-- свѣтъ измѣнился съ тѣхъ поръ какъ вы были молоды, если вы не знаете что есть портные которые ставятъ платье въ счетъ отцу, а сыну вмѣсто платья даютъ билетъ въ десять фунтовъ. Вы думаете что вашъ племянникъ видѣлъ или носилъ платье отпущенное ему въ долгъ, какъ написано въ счетахъ? Никогда. Онъ получилъ вмѣсто него деньги, и тратилъ ихъ; но дѣло не въ деньгахъ,-- его отецъ богатъ,-- а въ безчестномъ способѣ какимъ онъ пріобрѣталъ ихъ; вотъ это дѣйствительно ужасно, прибавилъ Джекъ съ горечью.

Лордъ Гильтонъ взглянулъ на его честное, взволнованное лицо, и подумалъ: еслибы Фредъ говорилъ правду, и дѣйствительно проводилъ время въ обществѣ этого человѣка, онъ не былъ бы тѣмъ чѣмъ онъ теперь.

-- Можете вы помочь намъ? спросилъ онъ.

-- Могу и готовъ, отвѣчалъ Джекъ.-- Прежде всего надо узнать основательно ли мое подозрѣніе, и если оно основательно, я считаю себя обязаннымъ поправить зло которое я сдѣлалъ, и это будетъ не трудно. Если вы дадите мнѣ вашъ адресъ, милордъ, то узнаете завтра что-нибудь положительное.

Джекъ надѣлъ шляпу и дошелъ съ лордомъ Гильтономъ до кареты. Лордъ Гильтонъ поѣхалъ въ Итонъ-Скверъ, Джекъ пошелъ къ театру Регентства, гдѣ онъ предложилъ нѣсколько вопросовъ швейцару, и возвратившись домой, написалъ слѣдующее письмо:

"Милая Салли,

"Я встрѣтилъ недавно Б. возвращавшагося изъ Сити. Онъ былъ мраченъ. Боюсь что зеленоглазое чудовище грызло его подъ одеждой. Я слышалъ что онъ сдѣлалъ славную спекуляцію съ Индиго -- одни говорятъ тысячъ на 80, другіе на 20; мы возьмемъ среднее число и скажемъ 50. Счастливецъ Б. Еслибъ я былъ женщина, я не далъ бы ему повода хмуриться.

"Глупый мальчишка котораго я рекомендовалъ вамъ въ театрѣ, когда мы видились въ послѣдній разъ, оказался ужасною дрянью и попалъ въ бѣду. Мама прекратила выдачу денегъ, онъ началъ брать деньги у портныхъ, его обличили и по всей вѣроятности высѣкутъ. Вообразите Б. выпрашивающимъ деньги у портныхъ!

"Au revoir, Салли. Хорошъ ли доходъ Регентства? Я думаю убыточная игрушка. Счастливъ Б. что спекуляція была такъ удачна.

"Пришлите мнѣ адресъ Фредерика Виллертона.

"Преданный вамъ

"Джекъ Гилль.

Отвѣтъ прибылъ на изящнѣйшей бумажкѣ съ вычурнымъ вензелемъ изъ двухъ переплетенныхъ S.

"Милый мистеръ Гилль,

"Не понимаю о какомъ зеленоглазомъ чудовищѣ подъ одеждой Б. говорите вы. Полагаю что это была изъ вашихъ безсмыслицъ. Вы знаете что у меня съ нимъ не можетъ быть ничего общаго. Что же касается до Виллертона, я о немъ ничего не знаю, но моя горничная говоритъ что онъ оставилъ карточку съ адресомъ: No 6, Ульстеръ, Брамптонъ.

"Въ новомъ фарсѣ миссъ Гвиндолини танцуетъ послѣ меня, и весь домъ трясется. Жалѣю что я не взяла вашего фарса. Дайте мнѣ пожалуста просмотрѣть его опять.

"Искренно ваша

"Салли Спрингъ.

"Р. S. Не могу вспомнить что онъ бралъ деньги у портныхъ. Каковъ! достанется же ему отъ меня. С. С.

Прочитавъ эту записку: Джекъ написалъ:

"Милордъ,

"Адресъ Фредерика Виллертона: No 6, Ульстеръ, Бромптонъ. Мое предположеніе оправдалось, но связь разорвана. Возьмите его домой.

"Вашъ покорнѣйшій слуга

"Джекъ Гилль.

"Досточтимому графу Гильтону."

ГЛАВА V. Бобъ Берриджеръ доноситъ объ успѣхѣ

Между тѣмъ мистеръ Берриджеръ на свою обычную просьбу о небольшой суммѣ впередъ, такъ какъ онъ на пути къ великому открытію касательно все еще пропадавшаго Плесмора, получилъ въ отвѣтъ записку отъ своего патрона давшую ему почувствовать что пора вести игру къ развязкѣ. Досточтимый предсѣдатель Общества Искусственнаго Орошенія и Земледѣлія въ Экуадорѣ часто видался съ секретаремъ по дѣламъ не касавшимся Общества, и представилъ его своимъ дочерямъ и Виллертонамъ, какъ своего главнаго оракула, замѣнившаго ему Чемпіона и Берриджера. Блиссету хотѣлось знать результатъ изслѣдованій касательно давно потеряннаго изъ виду Плесмора, и мистеръ Бобъ, вмѣсто небольшой суммы впередъ, получилъ рѣшительное повелѣніе явиться ровно черезъ недѣлю къ лорду Гильтону въ Вентноръ и донести о своихъ похожденіяхъ.

Въ Вентнорскую виллу, куда возвратился теперь графъ съ дочерьми, былъ также приглашенъ Абель Блиссетъ, въ качествѣ секретаря и совѣтника его свѣтлости, и согласно съ его обѣщаніемъ присутствовать когда мистеръ Берриджеръ представитъ свой отчетъ. Велико было изумленіе послѣдняго, когда, войдя въ кабинетъ лорда Гильтона, онъ засталъ своего креморнскаго собесѣдника въ дружескомъ разговорѣ съ его свѣтлостью.

Этотъ день не былъ однимъ изъ лихорадочныхъ дней графа, но онъ искусственно довелъ себя до лихорадки, ожидая, отгадывая, опасаясь результата поисковъ, строя воздушные замки на предположеніи что Плесморъ умеръ, и сердясь когда страхъ, котораго онъ не могъ преодолѣть, бралъ верхъ и разрушалъ воздушные замки построенные надеждой. Терпѣливой Мери жилось плохо со времени возвращенія въ Вентноръ. Что бы она ни сдѣлала, все было дурно. То чѣмъ былъ доволенъ мистеръ Эйльвардъ, насколько онъ могъ быть доволенъ съ своимъ характеромъ, казалось лорду Гильтону отвратительнымъ, вульгарнымъ, неприличнымъ и т. д. Онъ ворчалъ даже на свою любимицу Милли. Зачѣмъ было давать Берриджеру цѣлую недѣлю? Достаточно было бы четырехъ дней, даже трехъ, двухъ, одного. Полагаетъ ли мистеръ Блиссетъ что онъ узналъ что-нибудь? Что это за великое открытіе о которомъ онъ говоритъ? Словомъ, лордъ Гильтонъ довелъ себя до одного изъ своихъ лихорадочныхъ припадковъ и былъ не въ духѣ когда Бобъ вошелъ въ его святилище, опоздавъ на полчаса.

-- Развѣ я не приказалъ вамъ, сэръ, быть здѣсь ровно въ три часа, спросилъ онъ гнѣвно, въ отвѣтъ на раболѣпное привѣтствіе Боба.

-- Если позволите доложить, ваша свѣтлость, пароходъ опоздалъ, началъ оправдываться провинившійся Бобъ.-- Я сказалъ капитану что ѣду къ вашей свѣтлости по очень важному дѣлу, а онъ сказалъ, онъ осмѣлился сказать...

-- Ну все равно что бы онъ ни сказалъ. Теперь вы здѣсь и говорите что имѣете сказать, и скорѣе, приказалъ лордъ Гильтонъ, откинувшись на спинку кресла.

Но Бобъ началъ угощать своего нетерпѣливаго патрона подмигиваніемъ и пантомимными движеніями, которыми хотѣлъ указать на Блиссета.

-- Онъ хочетъ меня съ ума свести! воскликнулъ лордъ Гильтонъ.-- Что это за гримасы, любезный?

-- О, Боже, о, милордъ, хотѣлъ я сказать, воскликнулъ растерявшійся Бобъ,.-- я.... я.:, я хотѣлъ только сказать что это было частное, секретное, тайное, и при немъ... онъ мигнулъ опять на Блиссета.

-- Мистеръ Блиссетъ можетъ слышать все что вы имѣете сказать мнѣ, отвѣчалъ лордъ Гильтонъ.

-- О, если мистеръ Берриджеръ желаетъ чтобъ я ушелъ, началъ Блиссетъ, лѣниво поднимаясь съ мѣста.

-- Что вамъ, чортъ возьми, за дѣло до его желаній? Я желаю чтобы вы остались. Вы меня, право, удивляете, мистеръ Блиссетъ! воскликнулъ графъ.

Робертъ Берриджеръ между тѣмъ стоялъ среди комнаты, со шляпой и краснымъ бумажнымъ платкомъ въ одной рукѣ и сверткомъ бумагъ въ другой. День былъ жаркій, а онъ прибѣжалъ, чтобы наверстать потерянное время. Слѣдствіемъ была сильная испарина, не уменьшавшаяся отъ холоднаго пріема. Запыхавшійся, тщетно пытаясь осушить мокрый лобъ вышеупомянутымъ краснымъ платкомъ, но въ замѣшательствѣ употребляя вмѣсто него шляпу или бумаги, перекладывая всѣ три вещи изъ одной руки на другую, роняя ихъ, переминаясь съ ноги на ногу и повременамъ издавая звуки средніе между храпомъ и всхлипываньемъ, Бобъ не представлялъ собою зрѣлища способнаго успокоить нервы его раздраженнаго патрона.

-- Если вы не начнете сію же минуту вашего проклятаго донесенія, заревѣлъ графъ,-- я прикажу вытолкать васъ.

-- Такъ что же вы не дадите мнѣ сѣсть и разобрать бумаги! воскликнулъ Бобъ, вдругъ перемѣнивъ тонъ, отъ страха лишиться обѣщаннаго вознагражденія.

-- Извините, я забылъ, сказалъ лордъ Гильтонъ спокойнѣе.-- Я не совсѣмъ здоровъ сегодня и.... садитесь пожалуста, начинайте.

Бобъ сѣлъ, разложилъ предъ собою бумаги и прокашлявшись началъ читать:

"Удостоившись получить приказаніе сіятельнаго графа Гильтона произвести нѣсколько деликатныхъ и важныхъ справокъ, нижеподписавшійся, осчастливленный оказанною ему честью, рѣшился посвятить всю жизнь свою благородному довѣрителю, и не щадя никакихъ усилій, такъ какъ его величайшимъ желаніемъ было удовлетворить, нижеподписавшійся...."

-- Боже, что за чушь! воскликнулъ графъ.-- Блиссетъ, не можете ли вы, не заставите ли вы его сказать поскорѣе главное. Нашелъ онъ Плесмора или нѣтъ? Мнѣ больше ничего не надо знать. Если онъ не оставитъ въ покоѣ свою проклятую рукопись, я выброшу ее за окно и его съ нею.

Блиссетъ сдѣлалъ движеніе имѣвшее цѣлью успокоить гнѣвнаго графа, но Бобъ, вообразивъ что оно угрожаетъ его драгоцѣнной рукописи, прижалъ ее къ груди и воскликнулъ:

-- Не смѣть трогать мои бумаги, Абель Блиссетъ! Я понимаю вашу хитрость. Руки подальше.

-- Когда мнѣ придетъ охота дотронуться ими до васъ, мистеръ Берриджеръ, ваши возраженія будутъ безполезны; до тѣхъ же поръ прошу васъ не забываться. Что это за рукопись? Кажется длинная? спросилъ онъ.

-- Это правдивый, неполированный (Бобъ вѣроятно хотѣлъ сказать неукрашенный) разказъ о томъ что я сдѣлалъ и узналъ по вашему порученію, сказалъ Бобъ, обращаясь исключительно къ графу.-- Мнѣ стоило не малаго труда составить эту рукопись, и мнѣ очень больно....

-- Что вы не будете имѣть удовольствія прочесть вашего произведенія его свѣтлости, прервалъ невозмутимый Блиссетъ.-- Я вполнѣ понимаю чувства автора, мистеръ Берриджеръ, но если вы будете такъ добры, оставите вашу рукопись здѣсь, я увѣренъ что милордъ прочтетъ ее съ величайшимъ интересомъ въ свободное время. Правда что разказъ утратитъ силу и выразительность, которыя можетъ придать ему только голосъ автора; но милордъ не совсѣмъ здоровъ сегодня, что онъ уже самъ сообщилъ вамъ, и разказъ такой потрясающій какимъ долженъ быть вашъ можетъ слишкомъ сильно подѣйствовать на его нервы. Не можете ли сообщить его свѣтлости въ настоящую минуту краткое извлеченіе изъ этого интереснаго документа?

-- У меня нѣтъ никакихъ извлеченій, отвѣчалъ Бобъ, нѣсколько смягчившись.-- Съ начала до конца все написано моею рукой.

-- Подъ извлеченіемъ я разумѣю сущность написаннаго вами, мистеръ Берриджеръ, возразилъ Блиссетъ.

-- Вы бы такъ и сказали, что сущность, отвѣчалъ Бобъ, довольный случаемъ поломаться.

-- Можно ли толковать съ такимъ болваномъ? воскликнулъ графъ, вставъ съ мѣста.-- Слушайте, сэръ: если вы не отвѣтите мнѣ на десять вопросовъ во столько же минутъ, я отдамъ васъ подъ судъ за вымогательство денегъ подъ вымышленными предлогами.

-- Не можете вы отдать меня подъ судъ, сказалъ Бобъ, вспыхнувъ.

-- Отдамъ.

-- Лучше и не пробуйте, я знаю законъ.

-- Я не имѣю притязанія знать законъ, сказалъ Блиссетъ спокойнымъ голосомъ,-- но мнѣ кажется, мистеръ Берриджеръ, что вы не совсѣмъ правы. Развѣ вы не взяли недѣли двѣ тому назадъ у его свѣтлости пятнадцать фунтовъ на томъ основаніи что вы будто бы нашли Аугустуса де-Баркгема Плесмора?

-- Такъ что же? воскликнулъ Бобъ съ негодованіемъ.

-- А такъ какъ вы не нашли его....

-- Но я нашелъ его, воскликнулъ Бобъ, не выдержавъ.

-- А! промолвилъ спокойно Блиссетъ, откидываясь на спинку стула.-- Наконецъ-то мы услыхали отъ васъ хоть одинъ прямой отвѣтъ.

Еслибы взглядомъ можно было убить, Блиссетъ былъ бы убитъ на мѣстѣ.

-- Боже, Боже! воскликнулъ лордъ Гильтонъ, падая на стулъ -- Я погибъ. Гдѣ онъ? Скажите мнѣ сію минуту гдѣ онъ?

-- Милордъ, возразилъ Бобъ, перелистывая свою драгоцѣнную рукопись, -- еслибы вы только позволили мнѣ прочесть.

-- Это невыносимо, Блиссетъ! Рѣшительно невыносимо! Скажите ему что я дамъ ему двадцать фунтовъ сверхъ условія за его проклятую рукопись. Неизвѣстность убьетъ меня.

-- Слышите что говоритъ милордъ? спросилъ Блиссетъ.-- Что вы на это скажете?

-- Что я скажу! воскликнулъ восхищенный Бобъ, закрывая рукопись.-- Я готовъ отвѣчать вамъ какъ свидѣтель въ судѣ. Предлагайте вопросы, и увидите какъ славно я буду отвѣчать.

-- Вы нашли Плесмора?

-- Нашелъ.

-- Гдѣ онъ?

-- Въ Бермудѣ.

-- Въ какомъ положеніи?

-- Въ положеніи ссыльнаго.

-- Вотъ какъ! За какое же преступленіе онъ сосланъ?

-- За поддѣлку векселей.

-- На какой срокъ?

-- На пятнадцать лѣтъ.

-- Съ которыхъ поръ?

-- Съ перваго дня весеннихъ ассизовъ въ Йоркѣ въ 1852, кажется 3го марта, но въ числѣ я не увѣренъ.

-- Но вы вполнѣ увѣрены что онъ теперь въ Бермудѣ?

-- Онъ былъ сосланъ туда, судя по списку Пентонвильской тюрьмы, въ 1854 году, и до сихъ поръ еще не получилъ отпускнаго билета: такъ по крайней мѣрѣ сказати въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ, а гдѣ же знать это какъ не тамъ? отвѣчалъ Бобъ съ досадой.

-- Не желаетъ ли, милордъ, чтобъ я предложилъ ему еще какой-нибудь вопросъ? спросилъ Блиссетъ.

-- Нѣтъ, отвѣчалъ графъ слабымъ голосомъ.-- Впрочемъ еще одинъ: есть на все это доказательства?

-- Въ этихъ бумагахъ, возразилъ Берриджеръ,-- есть засвидѣтельствованная копія съ судебнаго слѣдствія и приговора; копія съ повелѣнія сослать его въ Пентонвиль и съ распоряженія о пересылкѣ его моремъ въ Бермуду; и удостовѣренія отъ помощника секретаря министерства внутреннихъ дѣлъ что ему еще не выданъ отпускной билетъ, и что его имя не встрѣчалось въ спискахъ умершихъ. Доказательства это или нѣтъ?

-- Доказательства, неопровержимыя доказательства, простоналъ графъ.

-- Еслибы вы только дали мнѣ прочесть мое письменное изложеніе, просилъ обиженный Бобъ.

-- Я прочту его завтра, сказалъ графъ слабымъ голосомъ.-- Дайте мнѣ бутылку съ водкой изъ жтой шкатулки, мистеръ Блиссетъ: мнѣ дурно, мистеръ Блиссетъ; о, подумать только что онъ найденъ, мистеръ Блиссетъ, и ссыльный! Ужасно, ужасно! Блиссетъ, почему вы не скажете что это ужасно?

-- Я глубоко сочувствую вашему горю, милордъ, сказалъ Блиссетъ вполголоса,-- но можетъ-быть....

-- О, теперь не время говорить о томъ что можетъ быть. Я это предчувствовалъ. Я былъ увѣренъ что онъ живъ; а если онъ хорошо велъ себя, то черезъ нѣсколько мѣсяцевъ будетъ свободенъ. Подумать что Чепель-Гильтонское имѣніе достанется ссыльному, а я, государственный перъ, останусь нищимъ. Это ужасно, Блиссетъ, ужасно, ужасно!

Блиссетъ промолчалъ.

-- Онъ моложе меня, и я слышалъ что каторжники люди здоровые, благодаря регулярной жизни которую они принуждены вести, продолжалъ лордъ Гильтонъ.-- Притомъ же онъ можетъ имѣть сына, а въ такомъ случаѣ, если я даже переживу его, то все же не получу наслѣдства. Блиссетъ, что вы не скажете ни слова?

-- При постороннемъ, милордъ, шепнулъ Блиссетъ, мигнувъ многозначительно въ сторону гдѣ сидѣлъ Берриджеръ, навостривъ большія, красныя уши, и не пропустивъ ни слова изъ сказаннаго.-- Не позволите ли вы....

-- О, конечно, отвѣчалъ графъ на произнесенный шепотомъ совѣтъ.-- Вы вѣроятно голодны послѣ дороги, мистеръ Берриджеръ. Потрудитесь позвонить, и позвольте предложить вамъ закусить и.... и.... вы видите какъ я слабъ. Малѣйшее волненіе раздражаетъ меня, а новость которую вы сообщили, дѣйствительно.... Хорошо, хорошо, (обращаясь къ Блиссету) я не скажу болѣе ни слова. Идите, мистеръ Берриджеръ, позавтракайте.

-- Но счеты, милордъ, воскликнулъ Бобъ, вспомнивъ опять о своихъ бумагахъ.

-- Они всѣ готовы.

-- И двадцать фунтовъ сверхъ условія?

-- Да, да, да. Вотъ вы не понимаете что я неспособенъ теперь говорить о такихъ мелочахъ. Пожалуста оставьте меня вы оба; или нѣтъ, останьтесь Блиссетъ, дайте мнѣ вашу руку, доведите меня до моей комнаты. Мнѣ необходимо отдохнуть немного, иначе, о, моя голова! моя голова!

Бобъ Берриджеръ ушелъ въ сопровожденіи буфетчика, а секретарь заботливо отвелъ своего почти безчувственнаго патрона въ спальню, умоляя его не безпокоиться, не спѣшить и т. д. и т. д., и уложивъ его въ постель, возвратился въ кабинетъ, гдѣ онъ накинулся на рукопись Боба какъ голодный хищный звѣрь накидывается на свою добычу. Его лицо, предъ тѣмъ такое блѣдное и спокойное, побагровѣло, жилы на лбу налились отъ волненія, потъ буквально катился на страницы которыя онъ перелистывалъ руками дрожавшими такъ что онъ едва могъ владѣть ими. Почеркъ былъ самый разборчивый, но слова плясали предъ его глазами и строчки переплетались въ узлы, которыхъ не могъ распутать его разстроенный умъ. Онъ схватилъ бутылку изъ шкатулки графа, но поспѣшно поставилъ ее назадъ. "Нѣтъ, пробормоталъ онъ, это не поможетъ." Онъ поднялъ стору и началъ съ жадностью вдыхать въ себя свѣжій морской воздухъ. "Боже, воскликнулъ онъ громко, что еслибъ я пришелъ въ такое состояніе когда допрашивалъ негодяя!"

Онъ вернулся къ рукописи, и просматривая ее спокойно, увидалъ имя которое повидимому объяснило ему все что онъ хотѣлъ знать.-- Хорошо, пусть будетъ такъ, пробормоталъ онъ, глубоко вздохнувъ.-- Негодяй хорошо исполнилъ свою задачу, очень хорошо. Соблазнъ былъ силенъ, такъ силенъ что стоилъ риска. Теперь нѣтъ риска, теперь несомнѣнная увѣренность. Уфъ! еслибъ я попробовалъ и... но надо извлечь возможную пользу изъ настоящаго положенія вещей.

Абель Блиссетъ, спокойный, вполнѣ владѣющій собой, и шутливый, какимъ онъ бывалъ иногда съ подчиненными, когда находилъ это нужнымъ, присоединился къ Бобу Берриджеру, воздававшему полную справедливость завтраку.

-- Ну, Бобъ, сказалъ онъ, наливая себѣ стаканъ воды съ хересомъ,-- вы вполнѣ заслужили двадцать фунтовъ лишнихъ.

-- Еще бы, возразилъ Бобъ, откинувшись на спинку стула съ видомъ побѣдителя.-- Мнѣ удалось напасть на слѣдъ Плесмора, но вѣдь это еще вздоръ.-- Затрудненіе состояло въ томъ чтобъ...

-- Чтобъ отождествить его съ человѣкомъ осужденнымъ въ Йоркѣ за поддѣлку векселей, подъ именемъ Уатса? Да, Бобъ?

-- Такъ вы уже прочли мою рукопись? сказалъ Бобъ съ испугомъ.

-- Я просмотрѣлъ ее, отвѣчалъ Блиссетъ небрежно.

-- Графъ позволилъ вамъ?

-- Конечно. У него нѣтъ секретовъ отъ меня, Бобъ.

-- Такъ вы можетъ-быть знаете почему ему хотѣлось знать о Плесморѣ, спросилъ Бобъ, засунувъ большіе пальцы въ проймы жилета и устремивъ на своего собесѣдника взглядъ зловѣщей сороки.

-- Можетъ-быть и знаю.

-- Но во всякомъ случаѣ, другъ любезный, условіе лучше денегъ. Это все-таки мое дѣло. Вы мнѣ его продали, и я заплатилъ вамъ съ лихвой. Противъ этого вы не хотѣли спорить.

-- Конечно нѣтъ. Я тоже отплачу вамъ съ лихвой, какъ вы выражаетесь, и тогда всему дѣлу конецъ.

Бобъ захохоталъ.

-- Робертъ, дитя мое, сказалъ Блиссетъ ласково,-- если вы думаете что я не знаю что происходитъ въ вашей смышленой головѣ, вы очень ошибаетесь, право ошибаетесь. Вы взяли съ лорда Гильтона кучу денегъ за отысканіе Плесмора, а теперь думаете нельзя ли получить что-нибудь отъ самого Плесмора, представивъ его лорду Гильтону, когда неблагодарная родина утомится его услугами въ Бермудѣ. Мнѣ очень пріятно видѣть что вы способны краснѣть, Бобъ; а я ужь боялся что вы утратили эту способность. Это хорошій признакъ если молодой человѣкъ вашихъ лѣтъ и вашей профессіи можетъ краснѣть.

-- Чортъ васъ возьми совсѣмъ.

-- Нѣтъ, Бобъ, нѣтъ. Помните что вы въ домѣ джентльмена. Здѣсь есть дамы, которымъ непріятно будетъ услыхать грубыя рѣчи.

-- Знайте свое дѣло, а я буду знать свое, возразилъ Бобъ ворчливо.

-- Старость пользуется привилегіей давать совѣты молодости, Бобъ Берриджеръ, сказалъ Блиссетъ съ возмутительнымъ хладнокровіемъ,-- и мой совѣтъ вамъ удовольствуйтесь тѣмъ что получили, и оставьте въ покоѣ Плесмора или Уатся, или кто бы онъ ни былъ. Вы узнали много, но я знаю больше и повторяю, оставьте его въ покоѣ.

Въ глазахъ говорившаго былъ зловѣщій блескъ. Бобъ Берриджеръ вспоминалъ объ этомъ въ послѣдствіе съ содроганіемъ, но въ эту минуту онъ только подумалъ что предъ нимъ сидитъ человѣкъ которому поручено заплатить ему по счетамъ, и что нельзя ссориться съ нимъ.

-- Оставить его въ покоѣ? Конечно оставлю. Ха, ха, ха, вѣдь я шутилъ. Выпейте стаканъ кларета. И Бобъ протянулъ бутылку, съ видомъ альдермена, угощающаго бѣднаго родственника.-- Что же касается до моихъ счетовъ, продолжалъ онъ,-- вы сами побудили меня увеличить ихъ, и не можете этого отвергнуть. У васъ тутъ были свои разчеты, другъ любезный. Вы не захотите чтобъ я погубилъ васъ. Если вы меня обсчитаете послѣ того какъ сами побудили...

-- Ну?

-- Я разкажу его свѣтлости.

-- Онъ не повѣритъ вамъ и позволитъ мнѣ вытолкать васъ изъ дома, что я исполню съ величайшимъ удовольствіемъ, сказалъ Блиссетъ.-- Впрочемъ на этотъ счетъ вы можете быть покойны. Мнѣ поручено заплатить вамъ, но не торговаться съ вами.

-- Я прошу совсѣмъ не много за всѣ мои хлопоты, ворчалъ Бобъ.-- Я посвятилъ цѣлый день и цѣлую ночь на составленіе отчета, котораго онъ не далъ мнѣ прочесть. Хотя я не сравниваю мое сочиненіе съ Диккенсовымъ или съ Лондонскимъ журналомъ, все же однако.... Вамъ я признаюсь, Блиссетъ, потому что вы другъ, продолжалъ онъ таинственно -- Я предъ зеркаломъ учился декламировать его, потому и опоздалъ на первый пароходъ.

-- Я завтра постараюсь отдать вамъ справедливость, когда буду читать ему вашъ отчетъ, сказалъ Блиссетъ.

-- Развѣ вы живете здѣсь?

-- Въ настоящее время здѣсь.

-- Не думаю чтобы вамъ было пріятно сознаться какимъ способомъ вы такъ скоро подружились съ его свѣтлостью, спросилъ Бобъ съ своимъ злымъ смѣхомъ.

-- Это дѣло мое и его свѣтлости, возразилъ Блиссетъ.-- Но если вы такъ интересуетесь моею судьбой, я пожалуй сообщу вамъ что я оставилъ мое прежнее мѣсто и надѣюсь скоро обогатиться посредствомъ концессіи подъ залогъ которой вы не хотѣли дать мнѣ пять фунтовъ.

-- Чортъ возьми!

-- Да, она приноситъ теперь семъ съ половиной процентовъ и повышается въ цѣнѣ. Однако если вы намѣрены возвратиться домой сегодня, такъ пойдемте, я отдамъ вамъ вашъ ордеръ.

Они вошли въ кабинетъ графа, гдѣ ордеръ былъ исправно дополненъ, къ невыразимому восхищенію Боба, и унесенъ Блиссетомъ въ спальню графа для подписанія. Бобъ сократилъ минуты ожиданія занявшись прощальнымъ обозрѣніемъ своего талантливаго произведенія.

-- Очень радъ что вы пришли, Блиссетъ, сказалъ лордъ Гильтонъ слабымъ голосомъ.-- Я не могъ заснуть, думая о Плесморѣ, и мнѣ пришло въ голову что надежда еще не совсѣмъ потеряна даже теперь. По закону, человѣкъ провинившійся въ поддѣлкѣ чужихъ подписей лишается правъ на территоріальное владѣніе, которое переходитъ въ казну. Такъ или нѣтъ?

-- Кажется что такъ, милордъ.

-- А казна большею частью передаетъ имѣніе ближайшему наслѣднику. Правительство не лишитъ меня Чепель-Гильтона, Блиссетъ?

-- Я не знаю законовъ, возразилъ Блиссетъ,-- но мнѣ кажется что человѣкъ выстрадавшій свое наказаніе получаетъ опять всѣ свои права.

-- Боюсь что вы правы, Блиссетъ, простоналъ графъ опрокинувшись на подушку.-- Мы все-таки пришли къ тому что если мистрисъ Игльтонъ проживетъ до тѣхъ поръ когда негодяй получитъ свободу, то мнѣ не останется никакой надежды. Это ужасно, ужасно! Неужели вы не можете сказать мнѣ ни одного утѣшительнаго слова, Блиссетъ?

-- Еслибъ я не боялся взволновать васъ, милордъ, я сообщилъ бы вамъ одно очень важное обстоятельство, сказалъ Блиссетъ, поставивъ стулъ къ постели графа.

-- Говорите; хуже чѣмъ теперь я не могу себя чувствовать.

-- Я сказалъ вамъ, милордъ, когда вы въ первый разъ удостоили меня откровенностью касательно Плесмора, что есть пунктъ далѣе котораго не пойдетъ мистеръ Берриджеръ, и гдѣ начинается мое знакомство съ этимъ дѣломъ.

-- Да, но вѣдь онъ разузналъ все.

-- Не совсѣмъ все, милордъ.

-- Какое мнѣ дѣло до второстепенныхъ обстоятельствъ? Онъ прослѣдилъ Плесмора и указалъ намъ гдѣ онъ находится

-- Гдѣ онъ находился, милордъ.

-- Что вы хотите сказать, Блиссетъ?

-- Мистеръ Берриджеръ очень хитеръ, милордъ, изъ него вышелъ бы хорошій сыщикъ. Онъ узналъ -- какимъ образомъ, вы это узнаете ихъ рукописи которую онъ оставилъ -- что Плесморъ былъ уличенъ въ преступленіи и сосланъ на пятнадцать лѣтъ, но все это я могъ бы давно сообщить вамъ.

-- Боже мой, такъ почему же вы не сообщили?

-- Потому что не могъ доказать. Я не могу сказать что зналъ это. У меня было только сильное подозрѣніе что Плесморъ былъ человѣкъ котораго я зналъ подъ другимъ именемъ; но я не могъ отождествить одного съ другимъ: мистеръ Берриджеръ дополнилъ мои свѣдѣнія, и теперь все ясно.

-- Да, ясно къ моему несчастію, вздохнулъ графъ.

-- Подождите, милордъ. Мистеръ Берриджеръ очень проницательный молодой человѣкъ, но подобно другимъ проницательнымъ молодымъ людямъ, онъ преувеличиваетъ свою проницательность. Онъ полагаетъ что если Плесморъ или Уатсъ былъ сосланъ въ Бермудъ и не получилъ еще отпускнаго билета и не былъ внесенъ въ списки умершихъ, то онъ и теперь находится тамъ. Ему не пришло въ голову справиться о б ѣ жавшихъ преступникахъ.

-- Дайте мнѣ хлебнуть изъ этой бутылки, Блиссетъ, изъ четырехугольной, и продолжайте поскорѣе, продолжайте.

-- Уатсъ и преступникъ по имени Емминъ бѣжали съ галеры въ Бермудѣ, лѣтъ семь или восемь тому назадъ, когда мистеръ Берриджеръ, по всей вѣроятности, былъ еще въ школѣ. Я удивляюсь какъ вы не помните этого происшествія; оно было напечатано во всѣхъ газетахъ, потому что побѣгъ былъ совершенъ замѣчательно.

-- Ничего не помню; но продолжайте, продолжайте.

-- Бѣглецовъ искали усердно и прослѣдили до Маракайбо, гдѣ нашли лодку на которой они спаслись; но здѣсь ихъ слѣдъ исчезъ.

-- Такъ негодяй гуляетъ теперь по свѣту и со дня на день можетъ вернуться?

-- Успокойтесь, милордъ, сказалъ Абель Блиссетъ.-- Вамъ нечего бояться. Чепель-Гильтонъ принадлежитъ вамъ. Плесморъ никогда не потревожитъ васъ. Онъ умеръ въ Панамѣ, шесть лѣтъ тому назадъ.

ГЛАВА VI. На берегу моря

Живописцы и скульпторы изображаютъ правосудіе въ образѣ женщины, но принуждены завязывать ей глаза въ знакъ того что она лишена возможности судить пристрастно. Я знаю что значеніе повязки объясняютъ иначе, но это вздоръ. На все есть свои причины, и причины которыми мы объясняемъ наши дѣйствія не всегда тѣ по которымъ мы дѣйствуемъ. Можетъ-быть одна изо ста женщинъ способна взглянуть безпристрастно на человѣка или поступокъ. Остальныя девяносто девять останавливаются съ изумительною быстротой на одномъ какомъ-нибудь пунктѣ, обыкновенно не имѣющемъ ничего общаго съ исходною точкой подъ вліяніемъ которой онѣ судятъ о немъ. Женщина беретъ зерно золота и, не обративъ ни малѣйшаго вниманія на грязный песокъ изъ котораго оно было извлечено, кричитъ: смотрите! Если же вниманіе ея обратилось въ другую сторону, безполезно показывать ей зерно за зерномъ чистѣйшаго металла. Она не будетъ смотрѣть ни на что кромѣ грязи изъ которой его извлекаютъ. Нѣтъ! Правосудіе въ образѣ женщины даетъ живописцамъ и скульпторамъ сюжетъ для граціозныхъ формъ и живописныхъ складокъ; но я предпочитаю судью ея величества, формы котораго можетъ-быть не красивы и складки одежды ложатся не артистически, но которому нѣтъ надобности завязывать глаза.

Правосудіе en femme судило нашего повѣсу и осудило его за вѣроломство, измѣну и безпечность. Еслибы члены судилища засѣдавшаго въ будуарѣ мистрисъ Виллертонъ могли приговорить его къ какому-нибудь наказанію, Джеку пришлось бы плохо. Нужды нѣтъ что онъ пригналъ заблудившагося агнца къ стаду. Нужды нѣтъ что заблудшій агнецъ былъ единственный свидѣтель противъ него, и что уже было доказано что свидѣтель лгунъ. Фактъ что Джекъ рекомендовалъ его "ужасному созданію", единственное наименованіе подъ которымъ была извѣстна въ Итонъ-Скверѣ прекрасная миссъ Салли Спрингъ, былъ неоспоримъ, а изъ него слѣдовало само собою что они, Джекъ и Спрингъ, были въ заговорѣ обобрать неопытнаго агнца; что они, Джекъ и ужасное созданіе, раздѣлили добычу пополамъ; и что онъ, Джекъ, видѣлъ несчастнаго агнца только тогда когда его черная шерсть была уже тщательно сбрита. Черный агнецъ возвратился съ чернымъ разказомъ о своихъ страданіяхъ, или о части своихъ страданій, и былъ очень доволенъ замѣтивъ что ему уже постарались пріискать оправданія и избавили его отъ труда.

-- Довольно, и къ чорту все это, отвѣчалъ онъ на робкіе упреки которыми встрѣтила его мать.-- Отецъ долженъ былъ назначить мнѣ приличное содержаніе, чтобъ я могъ жить какъ другіе. Не могу же я срамиться предъ другими.

Лордъ Гильтонъ защищалъ Джека и доказывалъ что онъ поступилъ какъ джентльменъ. Но это было все равно какъ еслибъ онъ сталъ доказывать своей сестрѣ и ея отголоску, милой Матильдѣ, что царь тьмы джентльменъ. Спенсеръ Виллертонъ взглянулъ на то что разказалъ ему своякъ и что разказывала ему жена, когда пришло время разказывать, съ своей собственной точки зрѣнія. Мери и Констанція молчали, довольныя тѣмъ что Джекъ оправдался, но хорошенькая, балованная Милли требовала чтобъ ее свозили въ Регентство и показали ей миссъ Салли Спрингъ; напрасно доказывали ей что по случаю траура по покойникѣ лордѣ Гильтонѣ ей неприлично показываться въ публичномъ мѣстѣ вскорѣ послѣ его смерти.

-- Я даже не видала ни разу несноснаго старика, ворчала она.-- Но во всякомъ случаѣ я сниму трауръ когда мы возвратимся на морской берегъ.

Мы умолчимъ о свиданіи благороднаго государственнаго человѣка съ сыномъ. Древніе драматурги хорошо дѣлали опуская занавѣсъ надъ агоніей героя. Когда сынъ, подготовившійся къ свиданію полубутылкой водки, вышелъ пошатываясь изъ комнаты, голова отца, всегда высоко поднятая предъ друзьями и врагами, опустилась на столъ и.... но мы опустимъ занавѣсъ.

Заблудившійся агнецъ объявилъ матери съ великимъ самодовольствомъ что онъ "переговорилъ со старикомъ и заставилъ его взглянуть на дѣло съ болѣе здравой точки зрѣнія". Затѣмъ онъ выпросилъ пять совереновъ и ушелъ, давъ честное слово возвратиться къ обѣду.

Лишнее говорить что онъ отправился не къ Джеку Гиллю и слова своего не сдержалъ.

Когда Беквисъ началъ поправляться и получилъ позволеніе говорить, Джекъ съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе дивился на него. Что это за человѣкъ который чувствуетъ сильнѣйшую страсть къ деньгамъ какъ къ деньгамъ, который говоритъ съ жаромъ объ охотѣ и различныхъ физическихъ упражненіяхъ, и самъ когда-то былъ страстнымъ охотникомъ, и имѣя средства вполнѣ позволяющія ему пользоваться любимыми забавами, живетъ въ жалкомъ лондонскомъ чердакѣ, отказывается отъ всякаго развлеченія и не дождется того времени когда ему позволятъ приняться опять за работу. Джекъ не могъ понять его.

Принявъ въ соображеніе его болѣзненное состояніе, Беквису можно было дать отъ тридцати-пяти до сорока лѣтъ, когда Джекъ познакомился съ нимъ. Онъ былъ высокъ и мужественъ. Черты его лица въ спокойномъ состояніи были женственно красивы и изящны, но жизнь придала имъ какое-то жесткое, холодное выраженіе, несвойственное имъ въ прежніе годы. Это выраженіе пропадало когда онъ спалъ у Джека. Глядя на его спокойное кроткое лицо, на свернувшуюся у него подъ мышкой собаку и птицу сидящую на его подушкѣ, сжималось сердце о жестокихъ словахъ которыми онъ называлъ этого человѣка когда не зналъ его.

Но не подумайте что два сосѣда жили вмѣстѣ какъ Дамонъ и Пифій. Не мало генеральныхъ сраженій произошло между ними, не мало рѣзкихъ замѣчаній было высказано съ той и другой стороны; casus belli по обыкновенію было требованіе доктора чтобы Беквисъ не прикасался къ перу и бумагѣ, и намѣреніе Джека работать за двоихъ.

-- Вы знаете свое дѣло, былъ припѣвъ Джека.-- Ваше дѣло выздоравливать, а мое заниматься вашими другими дѣлами, которыми вы теперь не можете заниматься.

-- Хорошо вамъ говорить когда у васъ нѣтъ своихъ дѣлъ, сказалъ Беквисъ, опрокидываясь на подушку.

Джекъ взглянулъ на него съ улыбкой, но не сказалъ ни слова. Беквисъ все еще смотрѣлъ на него какъ на счастливаго лѣнивца съ вѣрнымъ доходомъ.

-- Не могу я понять васъ, сказалъ Джекъ, окончивъ статью и отложивъ въ сторону перо.-- Почему вамъ такъ хочется приняться опять за работу. Вы сами сейчасъ сказали что терпѣть не можете работать.

-- Я долженъ работать.

-- На все есть время; но вы навѣрное не проживаете четверти того что получаете и.... Джекъ остановился, не рѣшаясь досказать свою мысль.

Были сумерки, и Джекъ не могъ замѣтить выраженія появившагося на лицѣ Беквиса при его послѣднихъ словахъ. Онъ досадовалъ на себя что заговорилъ о такомъ щекотливомъ предметѣ и хотѣлъ перемѣнить разговоръ, когда изъ темноты послышался тихій, грустный голосъ Беквиса:

-- Въ ваши лѣта, Билль, а можетъ-быть и моложе, я повѣсилъ себѣ камень на шею. Если я не буду бороться усиленно, онъ потянетъ ко дну меня и.... и другихъ.

Джекъ вспомнилъ о своихъ оксфордскихъ долгахъ и выразилъ свои чувства протяжнымъ свистомъ.

-- Да, я знаю что такое долги, сказалъ онъ помолчавъ.-- Но не унывайте, Беквисъ, вы скоро избавитесь отъ нихъ, если будете дѣйствовать какъ дѣйствовали до сихъ поръ. Но въ настоящее время вамъ все-таки нельзя работать.

Жесткая, насмѣшливая улыбка показалась на лицѣ больнаго, но онъ не сказалъ ни слова.

Этотъ разговоръ произошелъ спустя нѣсколько дней послѣ посѣщенія лорда Гильтона, а еще черезъ нѣсколько дней, докторъ простился съ своимъ паціентомъ сказавъ:

-- Теперь отправляйтесь недѣльки на три на берегъ моря, а когда возвратитесь, можете дѣлать что вамъ угодно.

Беквисъ объявилъ рѣшительно что это невозможно, что онъ останется въ Лондонѣ и будетъ работать. Джекъ не сталъ спорить, но тотчасъ же ушелъ изъ дома, а возвратившись часа черезъ два, объявилъ что все уже рѣшено.-- Издатели Цензора превосходные люди, сказалъ онъ. Они обѣщались телеграфировать каждую среду на какія темы имъ нужны статьи, которыя будутъ отсылаться имъ каждый четвергъ. Лучше этого нельзя ничего придумать. Полли Секунда уложитъ чемоданы и завтра можно будетъ уѣхать. У Беквиса захватило духъ, когда онъ услыхалъ такое неожиданное рѣшеніе. Онъ началъ возражать, но напрасно.

-- Завтра вы отправитесь со мною на островъ Вайтъ, какъ послушный мальчикъ, сказалъ нашъ повѣса тономъ не допускавшимъ возраженій.-- Тамъ вы будете собирать морскія раковины, съ которыми сдѣлаете потомъ что угодно, будете дышать морскимъ воздухомъ и подкрѣплять силы здоровою пищей. Рѣшено!

Около этого времени знакомые съ дѣломъ люди начали поговаривать что въ Цензор ѣ появился новый сотрудникъ, который распекаетъ министровъ, епископовъ, администраторовъ и рѣшаетъ вопросы смущавшіе многія поколѣнія государственныхъ людей, экономистовъ и духовныхъ, и рѣшаетъ ихъ съ хладнокровіемъ и сознаніемъ своей правоты поистинѣ изумительными; вмѣстѣ съ тѣмъ въ журналѣ исчезли серіозныя, спокойныя статьи, которыми онъ славился и въ которыхъ вопросы обсуждались основательнѣе нежели въ рѣзкихъ статьяхъ новаго сотрудника. Но публика, которая любитъ горячительную пищу, нашла что журналъ улучшился. Онъ дѣйствительно началъ расходиться лучше, а еслибъ издатель телеграфировалъ на островъ Вайтъ что ему нужна статья о разведеніи хлопчатника на лунѣ, онъ получилъ бы ее съ слѣдующею почтой. Ничто не могло привести въ затрудненіе новаго сотрудника

-- Но что вы знаете о нѣмецкой политикѣ? спросилъ Беквисъ нѣсколько сердито, когда Джекъ, получивъ телеграмму, сѣлъ писать, нисколько не смущенный трудною задачей.

-- Рѣшительно ничего не знаю, отвѣчалъ Джекъ съ своимъ веселымъ смѣхомъ,-- и на этомъ основаніи берусь написать о ней задорную статью. Поверхностное знаніе самая опасная вещь, Беквисъ; а такъ какъ у меня нѣтъ никакого, то я могу писать смѣло. Если вамъ случится писать о Германіи и нѣмецкой политикѣ, напишите такъ чтобы васъ никто не понялъ, и ваши слова сойдутъ за глубомысліе -- особенно въ переводѣ.

Итакъ онъ поправилъ Бисмарка по всѣмъ пунктамъ и открылъ глаза міру.

Между тѣмъ Спенсеръ Виллертонъ прибылъ съ своею яхтой на островъ Вайтъ, а жена его съ сыномъ, милою Матильдой и ея дочерью поселились въ виллѣ нанятой для нихъ лордомъ Гильтономъ. Мистрисъ Виллертонъ терпѣть не могла моря, то-есть путешествія по морю, и конечно ея милая Матильда тоже терпѣть не могла моря. Часто пожимали онѣ плечами и вздыхали объ эгоизмѣ мущинъ и преимущественно объ эгоизмѣ досточтимаго Спенсера, тратившаго почти столько же на свою яхту, сколько жена его тратила на свои наряды и развлеченія.

Мы знаемъ что поѣздка на островъ Вайтъ была рѣшена въ семействѣ Виллертоновъ раньше чѣмъ кто-либо изъ его членовъ познакомился съ мистеромъ Гиллемъ. Слѣдовательно никакъ нельзя предположить что они погнались сюда за нимъ. Погнался ли онъ сюда за кѣмъ-нибудь изъ нихъ, это другой вопросъ. Правда что докторъ Джемсъ вполнѣ одобрилъ его намѣреніе свозить Беквиса для поправленія здоровья въ Коусъ. Правда также что во время болѣзни Беквиса, въ тяжкіе часы ночи проведенные Джекомъ у его постели, лица Мери Эйльвардъ и Констанціи Конвей, слитые какъ прежде, стояли опять предъ его умственнымъ взоромъ и смущали его душу. Онъ зналъ что Мери живетъ въ Вентнорѣ и это можетъ объяснить почему изъ всѣхъ приморскихъ мѣстъ онъ выбралъ именно Коусъ. Когда же онъ узналъ что Констанція живетъ въ недалекомъ разстояніи отъ его квартиры, онъ даже не удивился, такъ привыкъ онъ считать этихъ дѣвушекъ неразлучными.

Узналъ же онъ это отъ мистера Фреда, который подошелъ къ нему однажды на набережной какъ ни въ чемъ не бывало и очень удивился когда Джекъ повернулся къ нему слиной. Фредъ сказалъ матери о своей встрѣчѣ съ Джекомъ, но умолчалъ о пріемѣ который тотъ ему сдѣлалъ. Бѣдная мать, вообразивъ что обольститель преслѣдуетъ ея заблудшагося агнца, поѣхала въ отчаяніи къ брату, который успокоилъ ее и пригласилъ Джека обѣдать. За обѣдомъ Джекъ встрѣтилъ Спенсера Виллертона, который пригласилъ его прокатиться на яхтѣ. На эту прогулку были также приглашены дѣвицы Эйльвардъ и Констанція Конвей, не раздѣлявшая отвращенія своей матери къ морю, и такъ....

Такъ дошло до того что однажды за завтракомъ, недѣли черезъ двѣ послѣ пріѣзда на островъ, Беквисъ ни съ того ни съ сего сказалъ:

-- Джекъ, мнѣ кажется что вы сами себя дурачите.

-- На какого чорта вы намекаете?

-- На что я намекаю? Я замѣтилъ что вы съ нѣкоторыхъ поръ начали носить бѣлые жилеты и панталоны необыкновенныхъ цвѣтовъ. Вчера вы вернулись домой верхомъ. Ваша послѣдняя статья въ Цензор ѣ никуда не годится и не была бы напечатана въ другое время года.

-- Я не нахожу ничего глупаго въ томъ что одѣваюсь какъ джентльменъ, Беквисъ, и въ томъ что провожу время съ джентльменами, возразилъ Джекъ съ досадой.-- Что же касается моихъ статей, это дѣло издателя, а не ваше.

-- О, конечно, если вы такъ поняли мои слова.

-- Развѣ я говорилъ вамъ что вы дурачите себя, когда вы не приняли приглашенія лорда Гильтона или предпочли провести всю ночь на вонючемъ торговомъ суднѣ нежели воспользоваться яхтой мистера Виллертона, которую онъ неоднократно предлагалъ вамъ какъ моему другу? Нѣтъ. Я старался убѣдить васъ что нѣтъ ничего хорошаго въ вашей несообщительности, но увидѣвъ что мои старанія напрасны, я оставилъ васъ въ покоѣ. Я предпочитаю быть сообщительнымъ или, какъ вы выразились, дурачить себя. Оставьте меня въ покоѣ, если такъ мнѣ правится. Это до васъ не касается.

-- Очень жаль что я заговорилъ объ этомъ, Джекъ. Я не зналъ что это зашло такъ далеко, возразилъ Беквисъ.

-- Что такое зашло далеко? спросилъ Джекъ.

-- То вслѣдствіе чего вы приняли такъ неблагосклонно мои слова, сказанныя въ шутку. Впередъ я буду молчать. Пожалуста перестанемъ говорить объ этомъ.

-- Нѣтъ, вы должны сказать на что вы намекаете.

-- Я сказалъ вамъ что жалѣю что заговорилъ объ этомъ, Гилль. Развѣ вамъ этого мало. Продолжать, значитъ набиваться на откровенность, къ которой вы повидимому не расположены, что меня впрочемъ не удивляетъ. Пусть будетъ по вашему. Поступайте какъ вамъ нравится, а я буду поступать какъ мнѣ нравится.

Не въ первый разъ спорили они другъ съ другомъ, но ихъ споры никогда не принимали такого рѣзкаго оборота какъ въ этотъ разъ. Dove la donna? Когда мущины любящіе другъ друга какъ Гилль и Беквисъ начинаютъ обмѣниваться упреками и сердитыми взглядами, будьте увѣрены что между ними замѣшалась женщина. Кто же была эта женщина? Она ходила взадъ и впередъ по лугу виллы лорда Гильтона, безпрестанно взглядывая на часы, въ ожиданіи двѣнадцато, и еслибы часы бились вполовину такъ скоро какъ ея сердце, они ушли бы по крайней мѣрѣ на полчаса впередъ. Было безъ двадцати минутъ двѣнадцать. Женщина, считавшаяся дѣвочкой нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ, была та самая которая вывихнула себѣ руку, которая вступила въ недѣтскій разговоръ съ Алисой Блексемъ на берегу Соутертовскаго ручья, которая испустила дикій, за сердце хватающій крикъ: "мой отецъ, мой отецъ, о, мой отецъ!" въ день своего перваго бала. Теперь она уже не дѣвочка. Время сдѣлало невозможнымъ не видѣть въ ней внѣшнихъ проявленій женственности, а въ сердцѣ ея случилось аѣчто сдѣлавшее ее вполнѣ женщиной. Когда на дорогѣ, ровно въ двѣнадцать, послышался стукъ копытъ, и надъ заборомъ показалась бѣлая шляпа Джека, она убѣжала и спряталась.

-- По моему мнѣнію, мой милый Гильтонъ, сказала однажды мистрисъ Виллертонъ брату,-- не слѣдуетъ поощрять такъ сильно мистера Гилля. Ты можешь думать о немъ что тебѣ угодно, и онъ можетъ быть дѣйствительно такой какимъ ты его считаешь, но право начнутъ говорить, если онъ будетъ показываться такъ часто съ Мери и Амеліей.

-- Что за вздоръ.!

-- Ты можешь считать это вздоромъ если тебѣ угодно. Онѣ твои дочери, не мои. Что касается Мери, я вполнѣ спокойна и убѣждена что она не сдѣлаетъ никакой глупости; но милая Милли, съ ея красотой, впечатлительностью и неопытностью.... нѣтъ, тебѣ слѣдуетъ быть осторожнѣе.

-- Надо быть совсѣмъ слѣпою, Джертруда, чтобъ это сказать, возразилъ графъ.-- Развѣ ты не замѣтила что за Милли ухаживалъ молодой Винторнъ въ послѣдній сезонъ? Онъ теперь на охотѣ въ Шотландіи, иначе былъ бы непремѣнно здѣсь. По одному намеку который онъ мнѣ сдѣлалъ, когда я еще не получалъ титула, я имѣю основаніе надѣяться что дочь моя въ нынѣшнемъ году сдѣлается маркизой.

-- Винторнъ, говорятъ, ужасный сумасбродъ, замѣтила сестра недовольнымъ тономъ.

-- Онъ получаетъ его двадцать тысячъ въ годъ и не играетъ. Онъ будетъ отличнымъ мужемъ для Милли. Гилля я очень люблю, онъ славный малый, но зять! Какъ могла придти тебѣ въ голову такая мысль, моя милая Джертруда?

-- Ты думаешь что маркизъ нравится Милли?

-- Я въ этомъ увѣренъ.

Любящй отецъ не ошибся. Къ сожалѣнію въ наши будничные дни репутація "ужаснаго сумасброда" приноситъ болѣе пользы нежели вреда молодому человѣку. Лишь только хорошенькая Милли узнала что молодой маркизъ Винторнъ хандритъ (я не могу постигнутъ какъ удается прослыть ипохондриками молодымъ людямъ которые живутъ единственно для удовольствій и имѣютъ возможность тратить около трехъ сотъ фунтовъ въ день), она тотчасъ же потребовала чтобъ ее познакомили съ нимъ, что было исполнено и привело къ вышеупомянутому результату. Счастливый молодой человѣкъ (будемъ надѣяться что его хандра прошла) принужденъ былъ отправиться въ Шотландію, потому что пригласилъ туда общество на охотничій сезонъ прежде чѣмъ нѣсколько избитыхъ фразъ и музыка дали ему право обнять стройный станъ Милли и унестись съ нею въ вихрѣ вальса. Милли овладѣла лучшею партіей сезона. Опасаться Джека Гилля! Что за вздоръ!

Они и не подумали о маленькой Конъ. Они все еще смотрѣли на нее какъ на ребенка, вопреки ея длинному платью. Она проводила цѣлые дни съ своимъ другомъ Мери Эйльвардъ, къ великому облегченію ея матери. Съ нѣкотораго времени между мистрисъ Конвей и ея дочерью пробѣжала тѣнь, и мистрисъ Конвей, прикладывая къ глазамъ батистовый платокъ, увѣряла свою милую Джертруду что нельзя понять что случилось съ Констанціей. Она избѣгаетъ меня какъ злѣйшаго врага, жаловалась несчастная мать,-- а вы знаете сколько жертвъ я принесла для нея. Милая Джертруда увѣряла свою подругу что ей только такъ кажется, что нѣтъ ничего страннаго въ томъ что дѣвочка ищетъ общества ровесницъ, и что надо радоваться что она нашла такую подругу какъ Мери Эйльвардъ и т. д. и т. д. Но Матильда не принимала утѣшеній.

Были и другія обстоятельства нарушившія ея покой. Ея горничная изъ Девоншира, дѣвушка всегда угрюмая, но послушная, сдѣлала внезапное и ничѣмъ не вызванное нападеніе на свою кроткую госпожу. Она бросилась на нее какъ тигръ, получивъ выговоръ за какой-то проступокъ, едва не повалила ее, ушибла ей голову о кровать, толкала ее ногами и въ то же время имѣла дерзость кричать: "помогите" и "убьетъ". Мистрисъ Виллертонъ, услыхавъ крикъ, прибѣжала въ комнату своей подруги и нашла ее почти безъ чувствъ, съ красными пятнами на бѣлыхъ, нѣжныхъ рукахъ.

Обвиняемая не сказала ни слова въ свое оправданіе, пока мистрисъ Конвей описывала ея ужасный поступокъ. Она стояла угрюмо въ сторонѣ, приглаживая волосы, растрепавшіеся вѣроятно во время борьбы. Но когда мистрисъ Виллертонъ спросила ее, неужели ей не стыдно, она отвѣчала:

-- Пусть будетъ по вашему. Оправдываться было бы безполезно. Вы повѣрите скорѣе ей чѣмъ мнѣ. Но я предупреждаю ее чтобъ она не смѣла говорить того что сейчасъ разказала вамъ, если кто-нибудь спроситъ у нея мой аттестатъ. Миссъ Констанція все видѣла, а она не солжетъ.

-- Безсовѣстная, возразила ея барыня.-- Миссъ Констанція не была здѣсь. Вотъ по этому вы можете судить какое это лживое созданіе, прибавила она, обращаясь къ сочувствовавшей ей Джертрудѣ.

-- Она не была здѣсь, возразила горничная, -- но она все видѣла изъ своей комнаты. Дверь была отворена.

Мистрисъ Конвей побагровѣла и не сказала ни слова. Когда она въ этотъ день сошла къ обѣду, болѣе обыкновеннаго нѣжная и изящная, подруга ея узнала, къ своему величайшему изумленію, что горничная попросила прощенія и получила его.

-- Она слишкомъ вспыльчива, моя милая Джертруда, но это проходитъ у нея въ одну минуту, и какъ она теперь жалѣетъ о своемъ поступкѣ! Я погубила бы ее, еслибы прогнала, а она мнѣ очень полезна. Что стала бы я дѣлать съ новою горничной, которая не знаетъ моихъ привычекъ?

Слуги замѣтили что въ слѣдующее воскресенье провинившаяся служанка была въ церкви въ новомъ шелковомъ платьѣ, которое ея барыня надѣвала только разъ, и заключили что она получила полное прощеніе.

-- Вы слишкомъ балуете вашу горничную, Матильда, сказала мистрисъ Виллертонъ, узнавъ объ этомъ важномъ событіи (вѣроятно отъ своей горничной, позавидовавшей новому платью).-- Вы сами поощряете ее къ дурному повеленію.

-- О, Боже, Боже, развѣ я не знаю что это глупо, простонала бѣдная женщина.-- Но чего же вы хотите отъ такого беззащитнаго существа какъ я? Со мною всякій можетъ дѣлать что хочетъ.

Происшествіе съ горничной случилось за нѣсколько дней предъ тѣмъ какъ Констанція убѣжала, увидѣвъ бѣлую шляпу Джека. Онъ провелъ тогда очень пріятный день и погубилъ одну изъ новыхъ паръ панталонъ, собирая папоротникъ и цвѣты для дѣвушекъ во время прогулки. Сколько лѣтъ, казалось ему, прошло съ тѣхъ поръ какъ онъ игралъ съ ними въ крикетъ, водилъ Констанцію за руку какъ ребенка и говорилъ съ ней объ ея отцѣ. Какъ она измѣнилась! Какъ она похорошѣла! Она была хороша въ день бала мистрисъ Виллертонъ, но теперь, отъ морскаго ли воздуха или отъ чего другаго, появилось какое-то особое одушевленіе въ ея лицѣ. Бѣдная маленькая Конъ! Онъ не подозрѣвалъ что это одушевленіе исчезаетъ, лишь только она возвратится домой. Еслибъ онъ видѣлъ ее въ тотъ ужасный часъ когда была прощена горничная ея матери и слышалъ ея рыданія и хватающія за сердце слова: "отецъ мой, отецъ мой, о мой бѣдный отецъ!"

А Джекъ? Случилось что-нибудь съ его сердцемъ? Кажется еще нѣтъ. Всѣ три дѣвушки нравились ему; если же онъ отдавалъ которой-нибудь изъ нихъ предпочтеніе, такъ это Мери. Она такая благоразумная, такая добрая, такая безупречная. Онъ любилъ поспорить съ Милли, которая выказывала притворное презрѣніе къ его литературной дѣятельности, и любилъ обернувшись увидать большіе глаза Констанціи, внимательно устремленные на него, между тѣмъ какъ онъ поучалъ ихъ, относясь къ нимъ какъ къ двумъ глупымъ дѣвушкамъ. Но похвала и порицаніе Мери принимались совершенно иначе.

Возвратясь домой въ отличномъ расположеніи духа, онъ засталъ у Беквиса гостя -- высокаго, худощаваго джентльмена, который выкурилъ множество превосходныхъ сигаръ, говорилъ хотя и мало, но съ большимъ одушевленіемъ о различныхъ охотахъ на Востокѣ и просидѣлъ до поздней ночи.

-- Вы не противъ того чтобъ онъ приходилъ изрѣдка поболтать со мною? спросилъ Беквисъ, когда гость ушелъ.

-- Конечно нѣтъ; что за вопросъ! Онъ, кажется, славный малый.

-- Онъ такой какимъ кажется.

-- Кстати, вы представили насъ другъ другу, но забыли сказать мнѣ его имя.

-- Извините, странно что я забылъ. Его имя Андрю Стендрингъ. Онъ прожилъ много лѣтъ въ Смирнѣ, гдѣ я познакомился съ нимъ тогда -- нѣсколько лѣтъ тому назадъ.

-- Стендрингъ, повторилъ Джекъ.-- Мнѣ знакомо это имя. Нѣтъ ли у него родныхъ въ Лондонѣ?

-- У него, кажется, нѣтъ нигдѣ ни родныхъ, ни друзей, отвѣчалъ Беквисъ тѣмъ грустнымъ тономъ какимъ онъ говорилъ всегда о чемъ-нибудь серіозномъ.-- Онъ какъ и я одинокъ въ мірѣ.

-- Послушайте, Беквисъ, сказалъ Джекъ, положивъ руку на плечо своего друга.-- Я погорячился давеча; вы не сердитесь? Я не думалъ того что говорилъ. Вы не сердитесь, не правда ли?

-- Я не могу сердиться на васъ, Джекъ, но....

-- Что?

-- Вотъ что, сказалъ Беквисъ, и лицо его оживилось.-- Ради Бога, будьте осторожны. Вы теперь на хорошей дорогѣ. Не рискуйте влѣзть опять въ нищету ради женщины, которая непремѣнно обманетъ васъ.

-- О, вы несчастный старый циникъ, возразилъ Джекъ смѣясь.-- Кто же обманетъ меня?

-- Не знаю кто. Всѣ онѣ на одинъ ладъ. Теперь вы влюблены въ нее, а когда она окажется обманщицей, что случится непремѣнно, тогда вы поймете женщинъ.

Онъ говорилъ съ такимъ одушевленіемъ что удивилъ Джека.

-- Такъ вы полагаете что въ семъ мірѣ нѣтъ порядочной женщины, Беквисъ?

-- Отыщите ее и отправляйтесь жить съ ней на необитаемый островъ. Иначе не разчитывайте на счастіе.

-- Вы не допускаете что женщина можетъ быть вѣрна?

-- Я не говорю о вѣрности въ общепринятомъ значеніи слова, и не говорю о невѣрныхъ женахъ. Я говорю о женщинахъ вообще. Гдѣ сойдутся двѣ женщины, тамъ готовится гибель мущинѣ, который связанъ съ одною изъ нихъ.

-- Ну, нѣтъ, мой милый другъ. Это мы, мущины, губимъ женщинъ въ девяносто девяти случаяхъ изо ста.

-- Я съ вами совершенно несогласенъ. Едва ли одна изъ пятисотъ женщинъ гибнетъ какимъ бы то ни было образомъ безъ содѣйствія другой женщины.

-- Вы не любите женщинъ.

-- У меня есть на то причины. Выслушайте меня. Одинъ изъ моихъ лучшихъ друзей, человѣкъ которому даже враги не отказывали во многихъ хорошихъ качествахъ, женился на дѣвушкѣ которую онъ любилъ сильно и надѣялся сдѣлать счастливою женой. И она могла бы быть счастлива. Она была молода, неопытна, и онъ руководилъ ее какъ умѣлъ. Нѣсколько времени они были очень счастливы, но потомъ вокругъ нея собрался кружокъ женщинъ, которыя начали убѣждать ее что совѣты ея мужа не совѣты, а приказанія, что онъ вмѣшивается не въ свое дѣло, что она не должна поддаваться ему, а должна быть, какъ онѣ выражались, полновластною хозяйкой, чѣмъ она и была и никогда въ этомъ не сомнѣвалась, пока не вмѣшались эти кумушки. Между ними была одна которой удалось, Богъ знаетъ какъ, выдти за знаменитаго художника. Она была холодная, разчетливая, практическая женщина, въ которой было столь же мало изящества какъ въ каракатицѣ, но съ виду довольно приличная и отличная хозяйка. Мужъ ея, возвращаясь изъ своей студіи, находилъ дома покой, порядокъ, чистоту и былъ счастливъ съ своею вульгарною женой, потому что только въ романахъ мужья ищутъ въ женахъ чего-то особеннаго. Она же выставляла его за образецъ мужа, и отъ моего друга требовали чтобъ онъ былъ такой же въ своемъ безпорядочномъ домѣ. Возвратившись домой и замѣчая во всемъ безпорядокъ, онъ конечно сердился. Это называли вмѣшательствомъ не въ свое дѣло. Онъ старался помочь женѣ, это называли самоуправствомъ. Онъ видѣлъ жену въ безпрерывной ссорѣ съ прислугой, и пытался какъ умѣлъ успокоить обѣ стороны. Все хуже и хуже. Онъ пересталъ вмѣшиваться въ домашнія дѣла. Жена хотѣла быть полновластною хозяйкой въ своемъ домѣ, и онъ уступилъ ей это право, чтобъ успокоить ее, но она съ своею неопытностью скоро превратила для него домъ въ сущій адъ. Тогда онъ сталъ проводить время внѣ дома, въ самыхъ невинныхъ занятіяхъ. Это повело къ ревности. Даже дѣти его,-- но объ этомъ лучше не говорить... Зло было слишкомъ ужасно. Удивительно ли что человѣкъ въ такомъ положеніи сбился съ пути? Удивительно ли что тѣ которые знали его веселымъ, счастливымъ и потомъ были свидѣтелями его паденія, негодуютъ на зло причиняемое женщинами женщинамъ?

-- Но это случай исключительный.

-- Исключительный! такіе исключительные случаи повторяются безпрерывно какъ удары молота по наковальнѣ.

-- Но, послушайте! воскликнулъ Джекъ,-- не всѣ же женщины такъ глупы какъ жена вашего друга.

-- Я привелъ вамъ только одинъ примѣръ изъ общаго правила, но есть множество другихъ. Женщины учатъ женщинъ ревности, расточительности, тщеславію, ссорятъ мужей съ ихъ родными и друзьями. На всѣхъ путяхъ ведущихъ къ нарушенію седьмой заповѣди, -- вѣрьте мнѣ, Джекъ,-- указателемъ служитъ всегда рука женщины. И когда подумаешь что наши дѣти, наши невинные малютки воспитываются подъ такимъ руководствомъ, о! это слишкомъ ужасно, прибавилъ онъ, стиснувъ зубы.

-- Читали вы мою статью въ предпослѣднемъ нумерѣ о свидѣтельствѣ дѣтей, спросилъ Джекъ чтобы перемѣнить разговоръ.

-- Да, и вполнѣ согласенъ съ каждымъ вашимъ словомъ. Дѣтей можно убѣдить что они видѣли и слышали то чего они никогда не видали и не слыхали. Ваши доказательства очень хороши.

Статья о которой шла рѣчь была основана на аргументахъ которыми Джекъ оспаривалъ мистрисъ Конвей на Виллертонскомъ балѣ. Статья была хороша, но едва ли стоило читать ее безчисленное число разъ, какъ читала ее Констанція. Серіозная статья, свободная отъ запальчивости и рѣзкости свойственныхъ Джеку, но все же не такая чтобы побудить молодую дѣвушку броситься на колѣни и молиться со слезами о прощеніи и руководствѣ.

ГЛАВА VII. Джекъ становится Джекомъ въ Вентнорѣ

Еслибы кто-нибудь пришелъ къ графу Гильтону и сталъ жаловаться на своего повѣреннаго по дѣламъ, который отказался достать двадцать пять тысячъ фунтовъ въ двадцать четыре часа, подъ залогъ ожидаемаго наслѣдства, лордъ Гильтонъ принялъ бы свой высокомѣрный диктаторскій тонъ и сказалъ бы:

"Мой дорогой сэръ, двадцать пятъ тысячъ фунтовъ сумма не маленькая. Люди не даютъ двадцать пять тысячъ фунтовъ взаймы не подумавъ и не разузнавъ хорошенько. Надо посовѣтоваться съ адвокатами, навести справки, просмотрѣть документы и мало ли что еще. Къ тому же въ настоящее время года городъ пустъ. Будьте благоразумны, подождите." Но относительно самого себя такія соображенія не приходили въ голову лорду Гильтону. Услыхавъ что Плесморъ умеръ, онъ тотчасъ же телеграфировалъ Чемпіону, приглашая его пріѣхать немедленно. Адвокатъ, отдыхавшій съ своимъ семействомъ въ Скарборо, получивъ телеграмму, подумалъ что кліентъ лежитъ на смертномъ одрѣ или попалъ въ какое-нибудь необычайное затрудненіе, и тотчасъ же исполнилъ его желаніе. Нельзя сказать чтобъ онъ остался доволенъ милордомъ, когда узналъ причину вызова, а милордъ пришелъ въ бѣшенство, услыхавъ отъ него что тотъ кто не даетъ двадцать пять тысячъ подъ Чепель-Гильтонъ потребуетъ болѣе существенныхъ доказательствъ чѣмъ свидѣтельство мистера Блиссета что ближайшій наслѣдникъ умеръ.

Какъ узналъ Абель Блиссетъ что Альджернонъ въ Панамѣ? Случайно. Онъ былъ въ этомъ городѣ (сказалъ онъ лорду Гильтону) по дѣламъ одной фирмы, которой онъ служилъ въ то время, и узнавъ однажды утромъ что на берегу моря найдено тѣло Англичанина, конечно пошелъ взглянуть на своего мертваго, нѣкоторые говорили убитаго, соотечественника, и нашелъ его до того обезображеннымъ морскими раками что лицо было неузнаваемо. Но по платью и по бумагамъ найденнымъ въ карманѣ покойнаго въ немъ узнали человѣка который ходилъ наканунѣ изъ трактира въ трактиръ, съ бутылкой въ одной рукѣ и револьверомъ въ другой, принуждая всѣхъ встрѣчныхъ выпить съ нимъ и доказывая имъ въ то же время что они недостойны такой чести, такъ какъ онъ англійскій баронетъ и владѣлецъ большаго имѣнія называемаго Плесморъ-Галль. Его слова сочли за пьяную болтовню, тѣмъ болѣе что вскорѣ доказано было справками наведенными нашимъ консуломъ что его имя Уатсъ и что онъ былъ бѣглый каторжникъ. Мистеръ Блиссетъ мало думалъ объ утопленникѣ пока не прочелъ извѣстнаго объявленія. Тогда его подозрѣнія опредѣлились, а когда проницательный Берриджеръ доказалъ что Уатсъ и Плесморъ одно и то же лицо, всѣ сомнѣнія разъяснились.

Тонъ и манеры которыми Блиссетъ хотѣлъ умалить значеніе своего открытія, придали ему двойное значеніе.-- Не будучи адвокатомъ, прибавилъ онъ, окончивъ разказъ,-- я не знаю какое значеніе можетъ имѣть по закону мое свидѣтельство. Но внутренно я такъ же твердо убѣжденъ въ томъ что тотъ человѣкъ былъ Плесморъ какъ въ томъ что сижу здѣсь.

Такъ какъ объявленіе принесло плоды, то присовѣтовавшій его оракулъ, Лилли, былъ вновь удостоенъ откровенностью своего сангвиническаго друга, и какъ бывшій консулъ, мгновенно разрѣшилъ затрудненіе.

-- Господи! воскликнулъ маленькій человѣкъ,-- да это ясно какъ день. Отправьтесь къ генеральному регистратору и спросите у него списокъ умершихъ изъ Панамскаго консульства. Потомъ отправьтесь въ министерство иностранныхъ дѣлъ и возьмите копію съ донесенія консула объ этомъ убійствѣ. Развѣ этихъ двухъ документовъ недостаточно?

Адвокаты находили что недостаточно, чортъ бы ихъ побралъ (замѣчаніе лорда Гильтона). Капиталистъ готовый дать двадцать пять тысячъ нашелся, но коммиссія которой онъ поручилъ навести справки, не только удостовѣрилась что Плесморъ былъ Уатсъ, а Уатсъ умеръ, но еще потребовала доказательствъ что у него не было сыновей, а если были то умерли, и рѣшила что безъ этихъ доказательствъ нельзя дать ни копѣйки.

Лордъ Гильтонъ принялъ это противорѣчіе какъ личное оскорбленіе.-- Не думаетъ ли онъ, мошенникъ (вышеупомянутый капиталистъ), что я хочу ограбить его? Какой чортъ докажетъ что негодяй (подразумѣвается Плесморъ) не былъ женатъ на дюжинѣ женъ и не имѣлъ столько же щенковъ? Какъ не стыдно Чемпіону подчиняться такимъ вздорнымъ требованіямъ.

Но такимъ вздорнымъ требованіямъ пришлось подчиниться, и лордъ Гильтонъ, съ своими большими ожиданіями, терпѣлъ такую нужду, какой не знавалъ Бертрамъ Эйльвардъ. Кредиторы, оставлявшіе его въ покоѣ по безнадежности, когда онъ былъ простой джентльменъ, не хотѣли понять что графскій титулъ не далъ ему даже средствъ заплатить за корону, а фактъ что онъ перемѣнилъ свой скромный фаэтонъ на большую желтую коляску и другіе подобные признаки богатства, подкрѣпляемые его избраніемъ въ предсѣдатели Общества Искусственнаго Орошенія и Земледѣлія, нисколько не улучшили положенія дѣлъ.

Онъ ужасно сердился что Блиссетъ не находилъ средствъ помочь ему въ новомъ затрудненіи. Новый оракулъ былъ очень тронутъ, узнавъ что надо доказать что у Плесмора не осталось наслѣдниковъ, но не далъ никакого совѣта и не сдѣлалъ попытки найти требуемыя доказательства. Его знакомство съ Плесморомъ было такъ поверхностно и т. д. Его новыя занятія отнимаютъ у него столько времени, и т. д. Можетъ-быть мистеръ Берриджеръ, который дѣйствовалъ до сихъ поръ такъ успѣшно, можетъ принести пользу и теперь. Современемъ все уладится, теперь же, такъ какъ срокъ платежа въ Общество Искусственнаго Орошенія и Земледѣлія наступитъ на дняхъ, то онъ будетъ считать себя счастливымъ если графъ сдѣлаетъ его своимъ кредиторомъ хоть на двѣсти фунтовъ.

-- Честное слово, Блиссетъ лучшій человѣкъ въ мірѣ! воскликнулъ лордъ Гильтонъ, прочитавъ письмо въ которомъ заключалось это предложеніе.

Въ семействѣ его свѣтлости была особа не раздѣлявшая этого мнѣнія, и особа эта была Милли. Избалованная красавица не могла принудить себя обращаться вѣжливо съ Блиссетомъ, даже когда онъ былъ гостемъ ея отца, и не упускала случая побранить его.

-- Стыдись, стыдись, милое дитя мое, возразилъ графъ на нѣкоторыя изъ ея злѣйшихъ насмѣшекъ.-- Я убѣжденъ что Блиссетъ не заслужилъ отъ тебя такого мнѣнія. Его обращеніе съ тобою было всегда въ высшей степени вѣжливо и почтительно.

-- Это-то и противно, папа. Я ненавижу его кошачьи, покорныя манеры. Какъ онъ смѣетъ обращаться со мною вѣжливо, когда я груба, умышленно груба съ нимъ? Я ненавижу его!

Графъ сердился, говорилъ то чего не думалъ и дѣлалъ угрозы, которыхъ не имѣлъ намѣренія исполнить, и Милли приходилось покориться какъ женщинѣ предъ вспылившимъ мущиной.

Мери, всегда старавшаяся поддерживать въ домѣ миръ, поступала иначе.

-- Я тоже не люблю мистера Блиссета, Милли, сказала она однажды,-- и поэтому никогда не дамъ ему права сказать что я не умѣю держать себя какъ слѣдуетъ порядочной женщинѣ въ домѣ моего отца.

-- Мери, милая моя! воскликнула сестра жалобнымъ, совсѣмъ не свойственнымъ ей тономъ,-- мнѣ право очень жаль. Я сама не знаю что это такое. Онъ какъ-то странно смотритъ на меня, и я боюсь его.

-- Какой вздоръ, Милли.

-- Я не могу переломить себя, Мери, право не могу. Помнишь ты змѣю которую мы видѣли въ Зоологическомъ саду, такая большая, черная, которая, говорятъ, разъ ушла? Вотъ у нея, въ ея ужасныхъ глазахъ, такой же точно взглядъ какъ у этого человѣка. Почему онъ никогда не смотритъ въ глаза когда говоришь съ нимъ, и всегда смотритъ когда не говорить?

-- Но, милая Милли, ты постоянно повертываешься къ нему спиной.

-- Все равно. Я чувствую что онъ на меня смотритъ. Я могу закрыть глаза и видѣть что его глаза устремлены на меня; точно глаза змѣи.

-- Какая ты фантазерка, Милли.

-- Неправда. Джекъ его также ненавидитъ. Джекъ не приходитъ когда онъ у насъ.

-- Но Джекъ медвѣдь, какъ ты часто говоришь, оказала сестра улыбаясь.

-- Да, медвѣдь, но милый, честный медвѣдь, который можетъ смотрѣть въ глаза кому угодно.

Что произошло дальше между сестрами по этому поводу, не имѣетъ значенія, но результатъ былъ тотъ что Милли обѣщала слѣдовать примѣру Джека и избѣгать мистера Блиссета, пока не пройдетъ ея черная фантазія.

Мери, всегда внимательная и нѣжная съ младшею сестрой, сдѣлалась еще внимательнѣе и нѣжнѣе, когда поняла женскимъ инстинктомъ что Милли не совсѣмъ счастлива. Страдающіе хандрой молодые люди и въ особенности страдающіе хандрой молодые маркизы интересны какъ бальные знакомые, но когда знакомство переходитъ въ дружбу, а дружба въ нѣчто другое, тогда грустно вспомнить о томъ что было первою причиной интереса. Бѣдная Милли не могла знать или угадать почему тетя Виллертонъ и другія почтенныя матроны покачивали головой, когда рѣчь заходила о маркизѣ Винторнѣ. Хандра, такая какъ его хандра, была незнакомымъ чувствомъ для невинной Милли. Она видѣла что всѣ ласкаютъ его и ухаживаютъ за нимъ, и была очень довольна когда замѣтила что онъ расположенъ ухаживать за ней и ласкать ее. Они встрѣчались часто во время ея пребыванія въ Лондонѣ, а на балѣ у ея тетки его рука какъ-то случайно обняла ея талію, когда оркестръ не игралъ, и въ такомъ мѣстѣ гдѣ нѣтъ обыкновенія танцовать; и онъ началъ шептать, ей на ухо то что она выслушала бы съ большемъ удовольствіемъ, еслибъ имъ не помѣшали. Потомъ пришло извѣстіе о смерти лорда Гильтона и пришлось удалиться отъ веселыхъ мѣстъ гдѣ они встрѣчались. Надо отдать справедливость молодому маркизу: онъ возобновилъ бы разговоръ начатый и внезапно прерванный въ оранжереѣ мистрисъ Виллертонъ, еслибъ имѣлъ къ тому случай. Но домъ ихъ былъ закрытъ для посѣтителей до похоронъ, а потомъ маркизъ долженъ былъ ѣхать на проклятую охоту въ Шотландію.

Лордъ Гильтонъ, который былъ такъ же малоспособенъ сохранить тайну какъ соверенъ, конечно выболталъ что маркизъ говорилъ ему о своемъ намѣреніи купить яхту и пріѣхать на островъ Вайтъ, намѣреніи примирившемъ Милли съ ея чернымъ платьемъ и насильственнымъ удаленіемъ въ это "дурацкое мѣсто", такъ она теперь называла его.

Бѣдная Милли! проходили недѣли, а онъ не пріѣзжалъ, хотя газеты посвященныя хроникѣ событій въ высшемъ обществѣ уже объявили объ окончаніи его охоты, во время которой было истреблено не помню сколько тысячъ тетеревовъ. Тѣ же интересные авторитеты вскорѣ оповѣстили міру что его свѣтлость маркизъ Винторнъ отправится въ Баденъ-Баденъ, и тамошнія газеты объявили что свѣтлость играетъ, конечно не на музыкальномъ инструментѣ. Милли знала только что онъ не ѣдетъ на островъ Вайтъ, и этого было съ нея довольно.

-- Скажите Бога ради что случилось съ вами? спросилъ однажды Джекъ, сидя съ дѣвушками на лугу.-- Не впала ли маленькая Конъ въ сентиментальность и не заразила ли она Милли, или vice vicious? Право вы обѣ глупы сегодня какъ совы.

-- Вспомните что мы провели часа полтора въ вашемъ обществѣ, и будьте снисходительны къ намъ, отозвалась Милли.

-- Грустно подумать какъ молодыя дѣвушки пренебрегаютъ случаями поучиться посылаемыми имъ милостивымъ провидѣніемъ, возразилъ Джекъ.

-- Такъ вы уходите? Прощайте, сказала Милли.

Такъ началась стычка.

Позже въ тотъ же день Джекъ отвелъ въ сторону Мери Эйльвардъ и спросилъ ее серіозно: что случилось съ Констанціей?

-- Надѣюсь что я ошибаюсь, Джекъ, отвѣчала она съ своимъ прямымъ, добрымъ взглядомъ, который былъ въ нея такъ привлекателенъ,-- но мнѣ кажется что она не совсѣмъ счастлива дома.

-- Гдѣ дома?

-- Я хочу сказать что она и ея мать -- право я не знаю какъ выразиться о такомъ щекотливомъ предметѣ, но вѣдь вы меня понимаете. Неправда ли?

-- Кажется понимаю.

-- Ее что-то мучаетъ, это ясно, а она такая милая, добрая дѣвушка что навѣрное ни въ чемъ не виновата. Все свободное время она проводитъ съ нами, и все-таки тоскуетъ, какъ вы замѣтили. Какъ вы думаете, какой вопросъ задала она мнѣ на дняхъ?

-- Какой?

-- Считаю ли я ее способной быть гувернанткой.

-- Господи! Вообразите маленькую Конъ гувернанткой!

-- Повѣрьте мнѣ, Джекъ, что она задала этотъ вопросъ не безъ причины. Констанція все что вамъ угодно, только не ребенокъ. Вы и папа не хорошо дѣлаете, обращаясь съ ней какъ съ милою игрушкой. Она умнѣе многихъ дѣвушекъ которыхъ я знаю. У ней такъ много здраваго смысла и наблюдательности что вы удивились бы еслибы знали ее такъ какъ я ее знаю.

-- Она всегда точно во снѣ.

-- Боюсь что въ тяжеломъ снѣ; бѣдная.

-- Не можете ли вы разбудить ее?

-- Я не считаю благоразумнымъ даже пробовать. Можетъ-быть она когда-нибудь сама откроетъ мнѣ свое сердце. Такое робкое и нервное существо не слѣдуетъ вызывать на откровенность.

Замѣтьте что "Джекъ", "Мери", "Милли" и "маленькая Конъ" уже замѣнили "мистеръ Гилль", "Леди Эйльвардъ" и "миссъ Конвей". Какъ и когда началась эта фамильярность, никто изъ нихъ не зналъ и никто не думалъ къ чему она поведетъ. Лордъ Гильтонъ, правда, выразилъ протестъ противъ того что дочери его, говоря о нашемъ повѣсѣ называли его Джекомъ, и доказывалъ что это въ высшей степени неприлично, но на слѣдующій день замѣтилъ что самъ называетъ его Джекомъ въ глаза. Должно-быть въ этомъ человѣкѣ было что-нибудь особенное, если благовоспитанныя дѣвушки и надменный старикъ забыли относительно его всѣ правила приличія.

За нѣсколько дней предъ тѣмъ какъ Джекъ сдѣлался Джекомъ въ Вентнорской виллѣ, онъ удостоился, какъ и половина города, откровенности ея благороднаго владѣльца касательно великаго затрудненія. Не потому чтобы лордъ Гильтонъ считалъ Джека способнымъ разрѣшить затрудненіе, но это давало ему случай побранить адвокатовъ вообще и Чемпіона въ особенности. Джекъ не зналъ Чемпіона, но заключивъ изъ словъ его кліента (онъ еще не подмѣтилъ слабую струну графа) что Чемпіонъ ужасно глупъ, думалъ оказать услугу старому другу, сообщивъ лорду Гильтону что мистеръ Блексемъ въ Соутертонѣ способенъ разрѣшить какое угодно затрудненіе. Нѣсколькихъ вопросовъ и отвѣтовъ было достаточно чтобъ убѣдиться въ тождественности ловкаго адвоката съ другомъ юности графа.

Сердце у лорда Гильтона было доброе, но онъ былъ изъ тѣхъ людей къ которымъ примѣнима пословица; "Долой съ глазъ, вонъ изъ сердца".

-- Мы были друзьями въ молодости, сказалъ онъ грустнымъ тономъ,-- и одно время я думалъ что обязанъ ему величайшимъ счастіемъ въ жизни. Я ошибся, мистеръ Гилль, жестоко ошибся, но это не измѣнило моего мнѣнія о вашемъ другѣ, о моемъ другѣ. Онъ былъ въ ужасномъ положеніи когда я видѣлъ его въ послѣдній разъ, много лѣтъ тому назадъ, гораздо раньше чѣмъ родилась моя старшая дочь. Я уѣхалъ за границу и потерялъ его изъ виду. жаль что я не повидался съ нимъ когда былъ въ Лондонѣ. Передайте ему, когда увидитесь съ нимъ, что я очень радъ что онъ счастливъ и живетъ въ довольствѣ. Есть у него семейство?

-- Большое, все дочери, и онъ балуетъ ихъ ужасно, отвѣчалъ Джекъ.-- Его опекунъ, кажется, сильно угнеталъ его, когда онъ былъ мальчикомъ. Вслѣдствіе этого онъ впалъ въ другую крайность и даетъ своемъ дѣтямъ полную свободу.

-- Да, опекунъ его былъ суровый, злой человѣкъ.

-- Жаль что онъ не былъ немного посгроже со мной, сказалъ Джекъ.

-- Какъ! Что вы могли имѣть общаго со Стендрингомъ?

-- Онъ былъ моимъ опекуномъ.

Разговоръ этотъ происходилъ когда они сидѣли вдвоемъ за десертомъ послѣ обѣда. Графъ страшно поблѣднѣлъ при послѣднихъ словахъ Джека, и стаканъ бордосскаго который онъ поднесъ къ губамъ едва не выпалъ изъ его рукъ?

-- Не родня ли вы ему? спросилъ онъ подумавъ.

-- Нѣтъ, онъ былъ только моимъ опекуномъ.

-- Не родня ли вы Дунканамъ?

-- Нѣтъ, сколько мнѣ извѣстно. Почему вы это спрашиваете?

-- Такъ, отвѣчалъ графъ задумчиво.-- Странно что имѣя власть надъ вами, онъ не злоупотреблялъ ею, какъ злоупотреблялъ властью надъ другими имѣвшими несчастіе зависѣть отъ него. Этотъ человѣкъ, мастеръ Гилль, -- нѣтъ, я лучше не буду говорить о немъ. Вы видѣлись съ нимъ часто въ послѣднее время?

-- Я, кажется, видѣлъ его всего разъ въ жизни, и въ этотъ разъ мы разстались навсегда; мистеръ Блиссетъ былъ посредникомъ между нами.

-- А, теперь я понимаю почему вы не любите Блиссета, сказалъ графъ.

-- Не знаю, милордъ, чѣмъ я далъ вамъ поводъ думать что не люблю его. Какъ гость въ вашемъ домѣ....

-- Я не обвиняю васъ въ невѣжливости, мистеръ Гилль. Напротивъ, именно потому что вы строго вѣжливы съ нимъ, между тѣмъ какъ съ нами вы просты и откровенны,-- за что мы и любимъ васъ, -- я заключаю что между вами и Блиссетомъ есть какое-то недоразумѣніе. Что можете вы сказать противъ Блиссета?

-- Милордъ, началъ Джекъ, повернувъ стулъ такъ что его честные глаза встрѣтились съ вопросительнымъ взглядомъ графа.-- Я сужу о человѣкѣ по его поступкамъ. Ваша свѣтлость, конечно, поступаете точно такъ же. Мистеръ Блиссетъ теперь не въ томъ положеніи въ какомъ я знавалъ его, и, безъ сомнѣнія, измѣнился. Изъ того что мнѣ позволено бывать здѣсь, я заключаю что онъ, который несравненно полезнѣе для васъ чѣмъ я могъ бы когда-нибудь быть, не вооружаетъ вашу свѣтлость противъ меня; а онъ могъ бы разказатъ обо мнѣ много такого вслѣдствіе чего двери вашего дома были бы закрыты для меня. Впрочемъ надѣюсь что и я измѣнился къ лучшему. Я не люблю мистера Блиссета, но это еще не причина чтобъ и ваша свѣтлость не любили его.

Лордъ Гильтонъ разгрызъ молча нѣсколько орѣховъ и потомъ сказалъ:

-- Мы начали нашъ разговоръ безъ такого множества милордовъ и вашихъ св ѣ тлостей какимъ вы закончили. Я, кажется, заставилъ васъ вспомнить о формальностяхъ, заговоривъ о вѣжливости. Вы мнѣ болѣе нравились когда вы естественны, Джекъ.

Это было взломомъ льда. Съ этихъ поръ Джекъ сдѣлался Джекомъ.

Между тѣмъ какъ визиты Джека въ виллу дѣлались чаще и продолжительнѣе, совѣсть упрекала его за одиночество Беквиса, и онъ былъ доволенъ частыми посѣщеніями. Стендринга, доволенъ тѣмъ болѣе что присутствіе гостя мѣшало Беквису возобновить непріятный разговоръ. Аргументы Беквиса противъ женщинъ были ему антипатичны.

-- Надѣюсь что завтра вы выползете изъ своей раковины, старая улитка, и поѣдете посмотрѣть на гонку лодокъ, сказалъ онъ ему однажды.-- Виллертонъ, который знаетъ васъ послухамъ, просилъ меня опять пригласить васъ завтракать на его яхту. Онъ обидится если вы не пойдете.

-- Мнѣ очень не хотѣлось бы обидѣть мистера Виллертона, сказалъ Беквисъ серіозно, -- но....

-- Пожалуста безъ но. Пойдемте, милый другъ мой, сдѣлайте это хоть для меня.

-- На такую просьбу я не могу отказать, Джекъ, отвѣчалъ Беквисъ съ грустною улыбкой на поздоровѣвшемъ лицѣ.-- Надѣюсь что тамъ будетъ мужское общество?

-- Избави Богъ! Тамъ будутъ дочери Гильтона, мистрисъ Виллертонъ и ея подруга съ своею дочерью, очень милою дѣвушкой, и еще двѣ или три женщины.

-- Идти ли мнѣ, Джекъ?

-- Непремѣнно. И вы должны взять съ собою Васпу. Леди Амелія Эйльвардъ хочетъ непремѣнно видѣть Васпу. Джекъ (такъ окрестили скворца) тоже приглашенъ, но я не знаю какъ мы его возьмемъ.

-- Слѣдовательно я нуженъ тамъ только какъ хозяинъ звѣринца.

-- Не говорите этого, Бекъ, сказалъ Джекъ, огорченный тономъ словъ своего друга.-- Воспользуйтесь случаемъ убѣдиться что васъ можно любить за ваши личныя качества. Чортъ возьми! Они любятъ меня, а вы можете показать имъ мое ничтожество въ сравненіи съ вами.

Въ день гонки лодокъ, семейство лорда Гильтона прибыло на набережную въ большой желтой коляскѣ, и Беквисъ былъ представленъ графу и его дочерямъ. Мистрисъ Виллертонъ по обыкновенію опоздала, а такъ какъ Келпія была готова и могла перевезти за разъ не болѣе пяти или шести человѣкъ, то было рѣшено что Джекъ проводитъ первый отрядъ, состоявшій изъ Мери и Милли Эйльвардъ, эксъ-оракула Лилли, его жены и дочери. Лордъ Гильтонъ и Беквисъ остались ждать Виллертоновъ.

-- Я одна во всемъ виновата, дорогой лордъ Гильтонъ, заговорила мистрисъ Конвей, когда прибыла на набережную, въ облакѣ кисеи и шелку, минутъ двадцать спустя послѣ отплытія перваго отряда. Не браните милую Джертруду, это я задержала ее. Моя горничная стала такая безпечная. Констанція, душа моя, ты, кажется, сидишь на моемъ платьѣ. Какъ вы думаете, дорогой лордъ Гильтонъ, будетъ очень страшно? Дай Богъ чтобы было не очень страшно. Я такъ боюсь воды. Это Келпія? продолжала она, указывая на американское торговое судно въ 800 тоннъ, только-что ставшее на якорь. Какъ! вонъ та съ краснымъ флагомъ? Какая маленькая! Не опасно ли будетъ, дорогой лордъ Гильтонъ?

Лордъ Гильтонъ выразилъ мнѣніе что какъ ни мала Келпія въ сравненіи съ американскимъ судномъ, но на ней можно будетъ позавтракать не подвергая жизнь серіозной опасности, когда она станетъ на якорь въ гавани Коусъ, и мистрисъ Конвей нѣсколько успокоилась.

Какого труда стоило втащить ее съ ея кисеей и шелкомъ на палубу яхты, предоставляю вообразить тѣмъ кому случалось страдать въ подобныхъ случаяхъ. Она объявила что умретъ если ее принудятъ взойти на такую страшную лѣстницу (цѣлыхъ три ступеньки) и вела себя такъ что ея милая Джертруда принуждена была посовѣтовать ей не ломаться.

-- Гдѣ же Беквисъ, спросилъ Джекъ, когда высадился второй отрядъ.

-- Боже мой, мы забыли его! воскликнулъ графъ;-- эта женщина такъ шумѣла, прибавилъ онъ sotto voce, обратившись къ Спенсеру,-- что....

-- Отправляйтесь опять къ пристани за джентльменомъ который тамъ дожидается, мистеръ Оксонъ, сказалъ Виллертонъ своему рулевому,-- и пожалуста не проглядите его.

Яхта причалила опять къ пристани, рулевой смотрѣлъ долго, но дожидающагося джентльмена не оказалось.

-- Каковъ! Подумалъ Джекъ.-- Убѣжалъ таки въ послѣднюю минуту.

Возвратясь вечеромъ домой, съ намѣреніемъ прочесть строгое наставленіе своему другу, Джекъ не нашелъ никого въ темномъ домѣ. Мистеръ Беквисъ, сказала хозяйка, уложилъ свои вещи и уѣхалъ въ четыре часа пополудни, на пароходѣ. Не оставилъ ли онъ какого-нибудь порученія или письма? Да, письмо лежитъ на столѣ мистера Гилля. Джекъ прочелъ:

"Милый Джекъ,

"Я пріѣхалъ сюда чтобы поправить здоровье. Теперь я здоровъ и могу приняться за работу. Мнѣ нѣтъ никакого дѣла до гонки лодокъ.

"Вашъ навсегда

"Джоржъ Беквисъ."

-- Какъ жаль что онъ такъ скоро уѣхалъ, сказала хозяйка.-- Только-что началъ было поправляться. Бѣдный! на немъ лица не было когда онъ пришелъ сегодня домой. Должно-быть захворалъ опять.

ГЛАВА VIII. И о почтѣ

Мартинъ Блексемъ досточтимому графу Гильтону.

"Дорогой графъ Гильтонъ,

"Я получилъ ваше письмо отъ 14го числа, въ которомъ вы предложили мнѣ быть вашимъ повѣреннымъ въ изложенномъ вами дѣлѣ. На ваше предложеніе я отвѣтилъ бы вамъ съ первою почтой, какъ вы того желали, но въ вашемъ письмѣ были другіе пункты, о которыхъ мнѣ хотѣлось подумать. Сначала о вашемъ предложеніи. Я очень благодаренъ вамъ и моему другу Гиллю, но не могу взяться за ваше дѣло: вопервыхъ, потому что оно не относится къ моей спеціальности, вовторыхъ, потому что Чемпіонъ мой лондонскій агентъ и мнѣ неприлично конкуррировать съ нимъ. Еслибъ я сдѣлался вашимъ адвокатомъ, вы стали бы поступать по моимъ совѣтамъ. Поступите и теперь по моему совѣту: оставьте ваше дѣло тамъ гдѣ оно теперь. Оно въ хорошихъ рукахъ.

"Дружескій тонъ вашего письма ободряетъ меня сдѣлать замѣчаніе, которое вы, надѣюсь, не перетолкуете въ дурную сторону. Я прочелъ съ сердечною болью и удивленіемъ то мѣсто вашего письма гдѣ вы говорите о вашей первой женѣ. Вспомните что я обязанъ своимъ счастіемъ какъ вамъ такъ и ей. Вы конечно оказали мнѣ болѣе помощи чѣмъ она, когда я былъ въ крайней нуждѣ, но она пришла къ моей постелѣ съ такими же добрыми намѣреніями какъ и вы, но съ гораздо большимъ рискомъ. Позвольте мнѣ стать на минуту между бѣдною Джуліей и гнѣвомъ котораго не могли охладить многіе годы.

"Мы не видались со дня вашей свадьбы; вы пошли своимъ путемъ, а я своимъ; я ничего не подозрѣвалъ, пока не узналъ о вашей ссорѣ со Стендрингомъ, которая, по небрежносги съ вашей стороны, попала въ газеты. Вполнѣ ли вы увѣрены что положеніе дѣлъ было такъ дурно какъ казалось? Вы говорите что Джебезъ Стендрингъ подтвердилъ "подлость своего сына и низость воспитанницы". Но онъ былъ золъ на обоихъ и имѣетъ обыкновеніе выставлять въ дурномъ свѣтѣ поступка тѣхъ кто идетъ противъ него. Онъ отзывался очень жестоко и о васъ. Въ такомъ дѣлѣ какъ то о которомъ я говорю ничего нельзя было считать несомнѣннымъ. Съ такимъ человѣкомъ какъ Джебезъ Стендрингъ надо быть всегда насторожѣ, а вы, извините меня за откровенность, вы осудили правдивую, мужественную, любящую женщину на основаніи доказательствъ не провѣривъ которыхъ я не осудилъ бы послѣднюю уличную бродягу. Я полагаю что исчисливъ причины по которымъ вы считаете себя въ правѣ говорить о бѣдной Джуліи то что вы сказали, вы исчислили главныя причины. Въ противномъ случаѣ я беру назадъ мои слова и прошу у васъ прощенія.

"Какъ бы то ни было, теперь есть возможность разъяснить многое. Андрью Стендрингъ въ Англіи. Я не говорю: повидайтесь съ нимъ, потому что по тону вашего письма вижу что лордъ Гильтонъ и мой неукротимый другъ Бертрамъ Эйльвардъ одно и то же; но позвольте мнѣ повидаться съ нимъ. Положеніе дѣлъ не могло быть хуже чѣмъ вы понимаете, но могло быть лучше.

"Я знаю что это вопросъ слишкомъ щекотливый для вмѣшательства третьяго лица; но послѣ долгаго размышленія я счелъ моею обязанностью, даже моимъ правомъ, такъ какъ вы такъ добры что просите меня считать нашу дружбу не прерванною, сказать то что я сказалъ. Если вы примете мое предложеніе, я буду очень радъ; если вы разсердитесь на меня за него, говорю вамъ прямо, я не буду раскаиваться что сдѣлалъ его.

"Поблагодаривъ васъ за добрыя пожеланія мнѣ и моему семейству, остаюсь, дорогой лордъ Гильтонъ,

"искренно преданный вамъ

"Мартинъ Блексемъ."

Лордъ Гильтонъ Мартину Блексему, эсквайру.

"Лордъ Гильтонъ свидѣтельствуетъ свое почтеніе мистеру Блексему и увѣдомляетъ его о полученіи его письма заключающаго отказъ дѣйствовать въ качествѣ повѣреннаго по дѣламъ.

"Что же касается до другаго пункта письма мистера Блексема, лордъ Гильтонъ отвѣчалъ что онъ не имѣетъ обыкновенія дѣйствовать на основаніи недостаточныхъ доказательствъ.

"Вентноръ 19го сентября."

Миссъ Блексемъ Джону Гиллю, эсквайру.

"Милый Джекъ.

"Я не подумала бы писать вамъ еслибы папа не сказалъ какъ-то на дняхъ, за завтракомъ, что вы хорошій человѣкъ, но что онъ желалъ бы, неизвѣстно почему (вы знаете папа), чтобы вы не трудились отыскивать ему кліентовъ.

"Однажды въ недобрый часъ, по просьбѣ бѣдной Катерины (вы знаете что мы ни въ чемъ не отказываемъ ей), я дала мою лошадь новому помощнику священника, и умное животное сбросило его и переломило себѣ ногу. Я конечно сама хожу за ней и надѣюсь вылѣчить ее такъ что не останется слѣдствій.

"Наша Мабель достигла блистательнаго успѣха. Модель которую она послала въ Ганконъ будетъ вылита изъ серебра, мы всѣ такъ гордимся.

"Теперь о дурныхъ новостяхъ. Глупая Меджи Грейсъ убѣжала. Ее послали въ Лондонъ, чтобъ она нашла себѣ тамъ мѣсто служанки, и думали что все обстоитъ благополучно, пока ея тетка не написала спрашивая почему она не ѣдетъ. Бѣдный старикъ Грейсъ совсѣмъ убитъ.

"Я получила вчера письмо отъ Констанціи. Она говоритъ что встрѣтилась съ вами на островѣ Вайтъ. Констанція почти моя единственная корреспондентка, но она пишетъ какъ вамъ угодно, только не весело. Что съ нею сдѣлалось? И увѣдомте пожалуста нетерпѣливыхъ друзей кто такая Мери и почему ваше имя, мистеръ Джекъ, всегда соединено съ ея именемъ?

"Остальное должно бы было заключаться въ постскриптумѣ, такъ какъ это самое главное въ моемъ письмѣ; но я этого не дѣлаю, потому что не принадлежу къ числу благовоспитанныхъ дѣвушекъ. Наша Беатриса выходитъ замужъ за капитана ... полка. Онъ какъ-то родня Врейсамъ, и хотя не такая партія какую мы пророчили нашей красавицѣ, но человѣкъ хорошій и ѣздитъ хорошо (для водолаза). Онъ говоритъ что у него въ Итонѣ былъ подъ началомъ ученикъ по имени Джекъ Билль, "ужасно вѣтряный чертенокъ", и хочетъ знать вы ли это. Описаніе такъ подходитъ къ вамъ что мы всѣ думаемъ что это вы. Его имя Дакрсъ, и жилъ онъ въ Чертей. Если вы окажетесь его чертенкомъ, то онъ, кажется, имѣетъ намѣреніе просить васъ быть его шаферомъ.

"День свадьбы еще не назначенъ, но будетъ въ декабрѣ; я увѣдомлю васъ заблаговременно. Мы поставимъ старый домъ вверхъ дномъ и сдѣлаемъ балъ и еще что-то. Вы должны пріѣхать дня за два по крайней мѣрѣ, чтобы помогать намъ. Одѣньтесь во что-нибудь старое, потому что работа будетъ ужасная. Надо будетъ разрисовать маркизы, убрать арки зеленью и сдѣлать много такого что не подъ силу однимъ безпомощнымъ женщинамъ. Потомъ намъ надо будетъ повеселиться, когда все будетъ готово. Такъ пріѣзжайте же.

"Искренно любящая васъ,

"Алиса Блексемъ."

Евгеній Лапласъ Абелю Блиссету, эсквайру.

"Театръ. Брюссель.

"Милостивый государь,

"Молодая особа которую вы рекомендовали мнѣ какъ premi è re danseuse сыграла со мной ужасную штуку. Получая 600 франковъ въ недѣлю, имѣя готовую квартиру, карету и пятъ гарантированныхъ букетовъ каждый вечеръ, кажется можно быть довольною? Увы! Есть люди которые не умѣютъ пользоваться счастіемъ когда оно само дается имъ въ руки.

"Однажды, когда я назначилъ одно изъ моихъ блистательнѣйшихъ представленій въ театрѣ, былъ одинъ австрійскій эрцгерцогъ. Драма прошла отлично. Балетъ готовъ былъ начаться, когда одинъ distrait увѣдомилъ меня что mademoiselle Adèle еще не пріѣхала. Я пришелъ въ отчаяніе и бросился къ ней. Представьте мое удивленіе, мой ужасъ, когда мнѣ объявили что она уѣхала куда-то на извощикѣ, въ три часа пополудни, уложивъ въ сакъ-вояжъ нѣсколько вещей.

"Я возвратился въ театръ какъ безумный и нашелъ публику разъяренною противъ меня -- меня, жертвы такой неблагодарности. Въ отчаяніи, взбѣшенный, оскорбленный, я представился публикѣ. Она, неблагодарная, не хотѣла меня выслушать. Меня ошикали -- меня! Наконецъ полиція возстановила тишину, и меня выслушали.

"На слѣдующій день mademoiselle соблаговолила вернуться. Она, видите ли, была не совсѣмъ здорова, и докторъ посовѣтовалъ ей прокатиться за городъ. Mon Dieu! Можно ли говорить такія вещи безнаказанно?

"Другъ мой, даю вамъ честное слово что я сдѣлалъ для этой дѣвушки все что могъ. Я досталъ ей формальное свидѣтельство о болѣзни, и напечаталъ его въ газетахъ. Нѣтъ болѣзни которой я не приписывалъ бы ей въ кофейняхъ, оправдывая ея несчастный поступокъ. Тщетно! Публика грубая, ent ê t é e, подстрекаемая партіей Меланіи (высокой, толстой, пожилой женщины, которой хочется опять на сцену), публика разъярилась противъ нея какъ разъярилась сначала противъ меня. Какая сцена, какой крикъ, какое буйство! А мой театръ только-что отдѣланъ заново. Но признаюсь, Адель была великолѣпна, поразительна. Скрестивъ маленькія ручки, съ огнемъ въ глазахъ, съ поднимающеюся отъ волненія грудью, она встрѣтила бурю и черезъ минуту укротила бы ее. Но увы! она женщина, а женщина не можетъ остаться двѣ минуты сряду въ одинаковомъ расположеніи духа. Она расплакалась, и все пропало.

"Съ большимъ сожалѣніемъ принужденъ я былъ отказать ей и начать искъ противъ нея въ предостереженіе другимъ. Увы! Она начала блистательно, бѣдная, но какая неосторожность!

"Вашъ неизмѣнный другъ,

"Евгеній Далласъ."

Абель Блиссетъ къ мадемуазель Адель Сальзаръ.

"Chère méchante,

"Вѣсть о твоемъ новомъ приключеніи дошла до меня. Я тебя извиняю. Ты больна, а я знаю что болѣзнь тѣла отражается на духѣ. Поѣзжай для поправленія здоровья въ какое-нибудь веселое мѣсто, въ Баденъ-Баденъ напримѣръ. Посылаю тебѣ три тысячи франковъ для покупки дорожнаго мѣшка. Если будешь умна, то въ концѣ мѣсяца купишь себѣ другой. Понимаешь?

"Въ Баденѣ находится въ настоящее время одинъ англійскій лордъ, господинъ маркизъ де-Винторнъ. Онъ молодъ, очень богатъ и, вопреки совѣтамъ своихъ друзей, хочетъ жениться на дѣвушкѣ sans naissanc. Не такой умной особѣ какъ ты я указалъ бы какими средствами можно извлечь изъ сердца влюбленнаго образъ этой дѣвушки; тебѣ же я скажу только: познакомься съ нимъ. Остальное ты сама поймешь.

"Весь твой

"Абель Блиссетъ."

Мадемуазель Адель Сальзаръ Абелю Блиссету.

"Cher Ours,

"Я поняла тебя вполнѣ, но твой молодой другъ надоѣдаетъ мнѣ ужасно. Онъ непремѣнно хочетъ чтобъ я ѣхала съ нимъ въ Италію. Такъ не трудись искать мнѣ мѣста въ твоемъ печальномъ отечествѣ. Теперь это уже не нужно. Я знаю что ты меня поймешь.

"Твоя ученица Адель."

Джонъ Билль Джоржу Беквису, эсквайру.

Поусъ, 28го cентября.

"Дорогой Беквисъ.

"Позвольте мнѣ поздравить васъ съ полнымъ успѣхомъ увѣнчавшимъ ваше намѣреніе, оставить меня въ дуракахъ предъ моими друзьями, скрывшись отъ насъ въ день гонки лодокъ. Если вы пойдете по этому пути, васъ ожидаетъ извѣстность, но я желалъ бы чтобы вы обратили ваши способности на что-нибудь иное. Я понимаю что человѣкъ можетъ не интересоваться гонкой лодокъ, но въ такомъ случаѣ онъ не долженъ принимать приглашенія ѣхать смотрѣть на гонку лодокъ. Я понимаю что глупый мальчишка можетъ не любить женское общество; я самъ не любилъ его когда былъ глупый мальчишка. Но если такой человѣкъ какъ вы убѣгаетъ, завидѣвъ женскую юпку, мнѣ чуется тутъ что-то недоброе. Впрочемъ мы провели день очень весело, несмотря на отсутствіе мистера Беквиса.

"Я узналъ что уѣзжая вы заплатили сполна по нашему счету. Это что-то очень похоже на дерзость. Къ этому письму прилагаю квитанцію на полученіе съ почты моей доли. Въ другой разъ, одѣлайте одолженіе, предоставьте мнѣ платить самому мою долю.

"Преданный вамъ

"Джекъ Билль."

Джорджъ Беквисъ Джеку Гиллю, эсквайру.

30го сентября.

"Милый Джекъ,

"Я закурилъ трубку вашимъ письмомъ и размѣнялъ вашу квитанцію на деньги. Половина двѣнадцати фунтовъ семнадцати шиллинговъ не шесть фунтовъ, судя по ариѳметикѣ, которой меня учили въ дѣтствѣ. Если считаться такъ ужь считаться какъ слѣдуетъ.

"Такъ какъ вы новичокъ въ Цензор ѣ, то мой совѣтъ вамъ: не оставайтесь долѣе въ отсутствіи.

"Преданный вамъ

"Дж. Беквисъ."

Гг. Чемпіонъ сынъ и Дей. Досточтимому лорду Гильтону.

"Терлей-Чамберзъ, 30го сентября.

"Милордъ!

"Согласно съ инструкціями вашего лордства, мы вошли въ сношенія съ мастеромъ Берриджеромъ съ тѣмъ чтобы воспользоваться его содѣйствіемъ для отысканія доказательствъ требуемыхъ повѣренными лица съ которымъ мы ведемъ переговоры о займѣ двадцати пяти тысячъ подъ обезпеченіе Чепель-Гильтонскаго имѣнія.

"Мы сочли нужнымъ сообщить мистеру Берриджеру что прямой наслѣдникъ умеръ, для того чтобъ онъ прямо приступилъ къ изслѣдованію, оставилъ или нѣтъ этотъ наслѣдникъ мужское поколѣніе. Къ нашему удивленію, мистеръ Берриджеръ при этомъ извѣстіи совершенно забылся и прибѣгнулъ къ самымъ неприличнымъ выраженіямъ, въ особенности противъ мистера Блиссета; началъ утверждать что мистеръ Плесморъ живъ и находится въ Бермудской тюрьмѣ и дошелъ даже до того что обвинилъ всѣхъ утверждающихъ противное въ заговорѣ и обманѣ. Невозможно было продолжать разговоръ съ мистеромъ Берриджеромъ пока онъ былъ въ такомъ расположеніи духа, уходя отъ насъ, онъ объявилъ что войдетъ въ прямыя сношенія съ вашимъ лордствомъ. Въ своемъ волненіи онъ однако проронилъ намекъ которымъ мы воспользуемся, и если наши изслѣдованія, которыя мы уже начали, увѣнчаются, какъ мы надѣемся, успѣхомъ, то не будетъ надобности тревожить вторично мистера Берриджера по тому же поводу. Во всякомъ случаѣ мы почтительно просимъ ваше лордство не принимать вышеупомянутое лицо и не переписываться съ нимъ до полученія дальнѣйшихъ извѣстій отъ насъ.

"Остаемся, милордъ,

"Готовые къ услугамъ

"Чемпіонъ, сынъ и Дей."

Мистеръ Робертъ Берриджеръ лорду Гильтону.

"Милордъ, графъ Гильтонъ!

"Я только-что вернулся отъ вашего повѣреннаго по дѣламъ, который обошелся со мною оскорбительно, чего и надо было ожидать отъ человѣка который не сумѣлъ сдѣлать то что я сдѣлалъ и теперь завидуетъ мнѣ. Мистеръ Блиссетъ можетъ говорить что ему угодно, но я совѣтую ему быть осторожнѣе. Съ какою цѣлью передалъ онъ мнѣ то что называлъ ключомъ къ отысканію Плесмора за 20 фунтовъ, и помѣшалъ пріобрѣсти вознагражденіе въ 220 фунтовъ, если зналъ съ самаго начала что Плесморъ умеръ? Неужели вы думаете что послѣ этого судьи и присяжные повѣрятъ ему на слово? Я знаю почему вамъ хочется доказать что Плесморъ умеръ! И вы могли бы найти во мнѣ лучшаго союзника чѣмъ въ двадцати Блиссетахъ, какъ онъ ни много думаетъ о себѣ. Я объявляю ему и всѣмъ что меня опасно имѣть врагомъ, потому что я много трудился чтобы проложить себѣ дорогу, и потому что я человѣкъ благонамѣренный, чего онъ не могъ бы сказать о себѣ, еслибы говорилъ правду, что онъ дѣлаетъ рѣдко, когда ложь можетъ принести ему пользу.

"Если ваше лордство, пригласите меня опять въ вашу виллу, я сообщу вамъ кое-что о Блиссетѣ, наединѣ и безъ предубѣжденія; но я не могу и не хочу позволить чтобы меня надували различные Чемпіоны и Блиссеты, и всякому полезно знать кто его другъ и кто нѣтъ.

"Вашъ покорный слуга

"Р. Берриджеръ"

"Р. S. Я вступилъ въ товарищество съ мистеромъ Самуэлемъ Исаакомъ, почтеннымъ и талантливымъ джентльменомъ (No 31, Букингамъ-Стридъ, Страндъ), который сталъ бы обдѣлывать всѣ ваши дѣла дешево и хорошо, а не такъ какъ какіе-то Чемпіоны, которые вовсе не первостепенная фирма, какъ они ни важничаютъ.

"Р. Б."

Лордъ Гильтонъ Генри Сенъ-Джону Чемпіону, эсквайру

"Любезный Чемпіонъ!

"Удивляюсь какъ вы, зная насколько я терпѣть не могу загадочности и сомнѣній, рѣшились написать мнѣ такое письмо какъ ваше письмо отъ 30го. Я получилъ также письмо отъ мистера Берриджера, полное гнуснѣйшихъ доносовъ, но я не забываю что такія твари могутъ быть полезны и не теряю съ ними терпѣнія, какъ, повидимому, случилось съ вами. Какой камень проронилъ онъ? Будетъ ли когда конецъ моему несносному положенію? Еслибы не благороднѣйшій Блиссетъ, который далъ мнѣ двѣ тысячи фунтовъ безъ всякой росписки, я не зналъ бы что мнѣ дѣлать. Постарайтесь забыть на нѣсколько минутъ что вы адвокатъ и написать подробно.

"Искренно вашъ

"Гильтонъ."

Генри Сенъ-Джонъ Чемпіонъ досточтимому лорду Гильтону

"Дорогой лордъ Гильтонъ!

"Боюсь что наше письмо отъ 30го было слишкомъ формально при настоящемъ обстоятельствѣ; но я долженъ былъ написать вамъ что-нибудь и не хотѣлъ писать все что думалъ, изъ опасенія огорчить васъ. Я не потерялъ терпѣнія съ мистеромъ Берриджеромъ, какъ вы ошибочно полагаете, но заставилъ его потерять терпѣніе ее мною. Сначала, признаюсь, я былъ нѣсколько озадаченъ, когда онъ такъ разгорячился, но потомъ я понялъ что къ этому есть причина поважнѣе вашего недовѣрія къ нему, какъ онъ говорилъ. Признаюсь также что я подстрекалъ его жестоко, и такимъ образомъ заставилъ его показать мнѣ свою игру. Онъ имѣлъ намѣреніе отыскать Плесмора и можетъ-быть взять съ него столько же тысячъ сколько онъ взялъ сотенъ съ васъ, и извѣстіе что Плесморъ умеръ было для него конечно жестокимъ ударомъ. Но что ему досаднѣе всего такъ это то что мистеръ Блиссетъ, котораго онъ ненавидитъ и дѣлаетъ видъ что презираетъ, взялъ верхъ надъ нимъ. Воспользовавшись его ненавистью къ мистеру Блиссету, я незамѣтно для него самого заставилъ его высказать все то на чемъ онъ основываетъ свое предположеніе что Плесморъ живъ, и тогда обнаружился фактъ, тщательно замаскированный въ отчетѣ который онъ подалъ вамъ, что жена Плесмора жива, и что негодяй почерпнулъ всѣ свои свѣдѣнія у нея. Онъ не былъ ни въ Джерси, ни въ Антверпенѣ, ни въ Гласго и вообще нигдѣ изъ тѣхъ мѣстъ гдѣ, по его словамъ, онъ наводилъ справки. Его разказъ о томъ какъ онъ случайно получилъ нить къ отождествленію Плесмора съ Уатсомъ отъ досточтимаго Генри Оуэна ничто иное какъ вымыселъ. Онъ видѣлся съ этимъ джентльменомъ, но не случайно, а съ умысломъ, и по указанію жены Плесмора. Онъ напираетъ на то что жена Плесмора знаетъ навѣрное что ея мужъ живъ, то-есть мистеръ Берриджеръ говорилъ что она знаетъ это навѣрное. Мнѣ не удалось разозлить его настолько чтобы выпытать у него ея адресъ, но я получу его сегодня и тотчасъ же повидаюсь съ ней.

"Для всѣхъ нашихъ цѣлей уже достаточно ясно доказано что Плесморъ умеръ, а жена его лучшій авторитетъ относительно другаго вопроса. Я полагаю -- замѣтьте что я только полагаю -- что вы можете не опасаться за результатъ моего свиданія съ ней, потому что еслибы былъ сынъ, мистеръ Берриджеръ не сталъ бы настаивать, вопреки очевидности, что отецъ живъ. Съ женщиной и мальчикомъ (если сынъ есть, то еще не совершеннолѣтній) легче вести дѣло чѣмъ съ такимъ человѣкомъ какъ Плесморъ. Ожидайте сегодня или завтра рано утромъ телеграммы отъ

"вашего покорнѣйшаго слуги

"Г. С.-- Джона Чемпіона."

Лордъ Гильтонъ Абелю Блиссету, эсквайру.

"Мой милый мистеръ Блиссетъ!

"Поздравьте меня. Наступилъ конецъ всѣмъ моимъ мученіямъ. Чемпіонъ, дѣйствовавшій съ удивительнымъ тактомъ и энергіей, узналъ что жена Плесмора жива и повидался съ ней. Она засвидѣтельствовала что у Плесмора не было сына, а такъ какъ бѣдная женщина вела жизнь самую скромную, въ качествѣ смотрительницы дѣтской школы, то ея свидѣтельству можно вѣрить. Любопытно однако что она утверждаетъ что мужъ ея живъ, хотя не видѣла его и не получала отъ него извѣстій съ тѣхъ поръ какъ онъ былъ отправленъ въ ссылку изъ Мильбанка. Она говоритъ что иначе ей прислали бы увѣдомленіе о его смерти, но это конечно вздоръ.

"Когда у васъ будетъ нѣсколько дней свободныхъ, не съѣздите-ли вы со мной въ Чепель-Гильтонъ, чтобы потолковать намъ вмѣстѣ о передѣлкахъ. Неправда ли что Крезъ лучшій обойщикъ какого я могъ выбрать? Для устройства цвѣтниковъ я пригласилъ хорошаго садовника, ученика Бакстона. Боюсь что я не буду въ состояніи предложить вамъ поохотиться въ нынѣшнемъ году; условія покойнаго графа на этотъ счетъ умерли вмѣстѣ съ нимъ, и хотя права мои несомнѣнны, но я считаю благоразумнымъ уступить ихъ на время моему сосѣду сэръ-Ричарду Плумеру.

"Я возвращусь въ Лондонъ въ началѣ декабря; мнѣ предстоитъ еще много дѣла. Если услышите что отдается внаймы удобный домъ, займите его для меня. Я имѣю слабость къ Паркъ-Лену, къ Пиккадильской сторонѣ, конечно.

"Вѣрьте мнѣ, дорогой мой Блиссетъ, что ваша быстрая и своевременная помощь никогда не будетъ забыта. Имѣя въ виду блестящую будущность ожидающую васъ, не смѣю просить васъ занять опять должность которую вы великодушно взяли на себя во время моей послѣдней болѣзни, но если я могу быть вамъ полезенъ, скажите только слово.

"Я намѣренъ предложить молодому Гиллю должность моего частнаго секретаря. Онъ кажется уменъ. Какъ вы полагаете?

"Искренно любящій васъ

"Гильтонъ. "

"Вентноръ 4го декабря."

Лордъ Гильтонъ мистеру Роберту Берриджеру.

"Сэръ!

"Я получилъ ваше дерзкое письмо, и въ отвѣтъ объявляю вамъ что вы можете считать себя счастливымъ что болѣе важныя дѣла мѣшаютъ мнѣ преслѣдовать васъ судебнымъ порядкомъ за вымогательство денегъ подъ вымышленными предлогами.

"Вашъ покорнѣйшій слуга

"Гильтонъ."

"Вентноръ 4го октября".

ГЛАВА IX. Мистрисъ Конвей теряетъ браслетъ

Вечеромъ, въ день гонки лодокъ на которую не хотѣлъ посмотрѣть Джоржъ Беквисъ, Спенсеръ Виллертонъ уѣхалъ на своей яхтѣ въ Шербургъ, а на другой день въ домѣ его жены случилось непріятное происшествіе. У ея милой Матильды пропалъ браслетъ, гладкій, золотой, съ жемчужнымъ фермуаромъ, браслетъ который она любила, о какъ любила! Онъ былъ подаренъ ей милой Джертрудой. Мистрисъ Конвей увѣряла что сняла его вернувшись домой и положила на туалетный столъ, и что никто не входилъ въ комнату кромѣ Констанціи и горничной Блеръ, и что Констанція даже видѣла какъ она сняла его. Она всегда такъ берегла его! Она любила его больше всѣхъ своихъ вещей. О, какое ужасное лишеніе! Она готова отдать все что у нея есть за этотъ браслетъ. О, неужели милая Джертруда не постарается отыскать его?

Милой Джертрудѣ было конечно очень непріятно что такое происшествіе случилось въ ея домѣ, а такъ какъ мы всегда склонны взять сторону нашихъ собственныхъ слугъ, то ея подозрѣнія естественно обратились на негодную Блеръ.

Мистрисъ Виллертонъ, привыкшая съ дѣтства видѣть вокругъ себя прислугу въ высшей степени приличную (наружно), не могла понятъ какъ милая Матильда можетъ держать горничную которая однажды прибила ее. По мнѣнію мистрисъ Виллертонъ, не было наказанія слишкомъ жестокаго за такое преступленіе. Но если милая Матильда довольна и т. д., мистрисъ Виллертонъ не позволитъ никому вмѣшиваться между госпожей и ея служанкой и т. д. и т. д. Но вполнѣ ли увѣрена милая Матильда въ честности своей служанки? Милая Матильда всплеснула своими бѣлыми ручками и объявила что думать иначе было бы ужасно; но Констанція видѣла какъ она положила браслетъ на туалетный столъ, и никто, кромѣ Блеръ, не входилъ въ комнату до слѣдующаго утра, когда браслета не оказалось; Матильда это знаетъ навѣрное, потому что, какъ милой Джертрудѣ извѣстно, ужасныя пушки и морская качка причинили ей (милой Матильдѣ) такую головную боль что она не могла сойти даже къ обѣду.

Позвали подозрѣваемую Блеръ, и мистрисъ Виллертонъ (по тому что милая Матильда не могла говорить строго съ несчастною) объявила ей чтобы браслетъ былъ отысканъ во что бы то ни стало, но она (несчастная) сама испортила все дѣло угрюмо отказавшись искать браслетъ и прибавивъ что госпожа ея ищетъ какого-нибудь предлога погубить ее, и что пропажа браслета есть ничто иное какъ такой предлогъ.

Мы, Британцы, хвалимся что любимъ справедливость ради справедливости. Но нельзя оспаривать что мы любимъ ее только издали. Иначе какъ объяснить что большинство изъ насъ считаетъ униженіемъ явиться въ судъ въ качествѣ свидѣтеля или исполнить свою обязанность относительно общества обличивъ злодѣя?

Въ полчаса вѣсть о непріятномъ происшествіи разнеслась по всему дому, и слуги начали являться одинъ за другимъ къ смущеннымъ барынямъ, прося позволенія сказать нѣсколько словъ. Получивъ позволеніе, они начинали неизмѣнно заявленіемъ о своей невинности и кончили настоятельнымъ требованіемъ чтобъ ихъ подвергли обыску.

-- Не послать ли за братомъ, другъ мой? сказала мистрисъ Виллертонъ.-- Въ такихъ случаяхъ всегда полезно вмѣшательство мущины, а Фредъ дѣйствительно не можетъ помочь намъ.

Мистеръ Фредъ, когда къ нему обратились, объявилъ что "все это вздоръ" и что ему необходимо съѣздить къ одному пріятелю въ Портсмутъ.

Лордъ Гильтонъ, получивъ приглашеніе, явился тотчасъ же, облекшись въ диктаторскую важность. Ему разказали печальную новость и "о, еслибъ она созналась и отдала браслетъ", заключила мистрисъ Конвей, "я простила бы ее, право простила бы!"

Но обвиняемая на вторичный допросъ отвѣчала попрежнему угрюмымъ молчаніемъ. Она искала браслетъ, и больше не намѣрена искать; она не виновата, но барыня мститъ ей,-- вотъ все что она сказала.

-- Вашъ отзывъ о вашей госпожѣ, молодая дѣвушка, сказалъ лордъ Гильтонъ, какъ бы съ судейской скамьи,-- не располагаетъ насъ въ вашу пользу. Вы знаете что мистрисъ Конвей не единственная свидѣтельница противъ васъ. Миссъ Констанція видѣла какъ ея мама сняла браслетъ въ вашемъ присутствіи.

-- Но развѣ миссъ Констанція говоритъ что я украла его?

-- Что говоритъ Констанція? спросилъ графъ шепотомъ.

-- Мы еще не знаемъ хорошенько что она скажетъ, отвѣчала ему сестра.-- Она съ утра у васъ. Почему вы не привели ее съ собой?

-- Да развѣ я зналъ что она нужна здѣсь? Констанція, слѣдовательно, ушла раньше чѣмъ вы узнали о пропажѣ вашего браслета, мистрисъ Конвей?

-- Да, кажется; но, лордъ Гильтонъ, неужели вы думаете что дочь моя способна....

-- Избави Богъ, сударыня, избави Богъ! воскликнулъ графъ.-- Меня только удивляетъ что она говорила съ вами о браслетѣ когда еще не было извѣстно что онъ пропалъ.

-- Она стояла возлѣ меня когда я сняла его и видѣла какъ я положила его въ футляръ.

-- И она сказала вамъ это сама?

-- Конечно.

-- Въ такомъ случаѣ, если вы вполнѣ увѣрены что къ вамъ не входилъ никто кромѣ вашей служанки. вы должны, по моему мнѣнію, отдать ее подъ судъ.

-- Непремѣнно, Матильда, прибавила мистрисъ Виллертонъ.-- Ради другихъ слугъ. Кто же захочетъ жить у меня, если это дѣло не будетъ разъяснено?

-- Но это ужасно! простонала милая Матильда.

-- Это ваша обязанность, сказалъ графъ.

-- Если я дамъ ей пять фунтовъ, она можетъ-быть возвратитъ мнѣ браслетъ и попроситъ прощенія, сказала мистрисъ Конвей чуть не плача.

-- Нѣтъ, сударыня, возразила служанка.-- Еслибы вы дали пятьсотъ фунтовъ, я не могла бы возвратить вамъ браслетъ. Что же касается до прощенія, мы еще увидимъ кому придется попросить прощенія. Я не видѣла вашего браслета и не брала его, и все это только хитрость чтобъ....

-- Довольно, довольно, вы только вредите себѣ такими словами, прервалъ ее лордъ Гильтонъ.-- Какая вы неблагодарная! Неужели вы полагаете что такихъ великодушныхъ хозяекъ какъ ваша много! Отдайте ее подъ судъ, мистрисъ Конвей.

И ее отдали подъ судъ, а хозяйка ея умоляла полицейскаго, чѣмъ доставила ему не малое развлеченіе, не заковывать несчастную, не бить ее и не дѣлать съ ней ничего ужаснаго.

Вернувшись вечеромъ домой, Констанція узнала что мать желаетъ видѣть ее немедленно. Она вошла въ ея комнату и была встрѣчена ласковѣе обыкновеннаго. Въ послѣднее время, какъ было уже замѣчено выше, между матерью и дочерью стояла какая-то тѣнь.

-- Ты помнишь, милочка, мой любимый браслетъ, тотъ который подарила мнѣ милая мистрисъ Виллертонъ? спросила мистрисъ Конвей, лаская руку Констанціи.

-- Помню, мама.

-- И ты знаешь что я надѣвала его вчера?

-- Знаю, мама.

-- Блеръ украла его?

-- Украла! О, мама, она, кажется, не способна украсть.

-- Кромѣ нея не на кого подумать. Ты сама видѣла какъ я сняла его, когда вернулась вчера домой совсѣмъ больная. Ты слышишь что я говорю, милая? Я говорю: ты видѣла какъ я сняла его, когда вернулась вчера домой, и положила въ футляръ?

-- Не помню, мама, я не замѣтила, отвѣчала Констанція.

-- Ты не могла не замѣтить. Ты помогала мнѣ раздѣться и сама говоришь что онъ былъ вчера на мнѣ.

-- Вы, конечно, сняли его, мама, но я не видала.

-- Я сняла его у туалетнаго стола и положила въ футляръ, и ты стояла возлѣ меня, Констанція. Почему же ты говоришь что не видала? спросила мать, начиная сердиться.

-- Потому что я не видала, мама.

-- Послушай, милая, я право же положила его въ футляръ, и немного подумавъ, ты непремѣнно вспомнила бы что ты это видѣла, и я уже сказала всѣмъ что ты видѣла и... и....

-- Что, мама?

-- Если тебя спросятъ, ты, конечно, скажешь что ты видѣла какъ я сняла браслетъ, потому что я сняла его, право сняла. Неужели ты считаешь меня способною солгать въ такомъ дѣлѣ?

-- Но вы хотите чтобъ я солгала.

-- Развѣ это ложь, Констанція? И какъ ты смѣешь это говорить? Я сняла его и положила въ футляръ, какъ всегда дѣлала, настаивала мистрисъ Конвей.

-- Я не говорю что вы не сняли и не спрятали его, мама. Я говорю только что я не видала какъ вы сняли и спрятали его, возразила Констанція.

-- И тебѣ не стыдно идти противъ родной матери! воскликнула поблѣднѣвъ мистрисъ Конвей. Констанція сдѣлала шагъ назадъ и подняла руку какъ бы ожидая удара.

-- Я не иду противъ васъ, мама, промолвила она тихо.

-- Такъ почему же ты не хочешь сказать правду?

-- Если меня спросятъ, мама, -- но надѣюсь что меня не спросятъ, -- я разкажу все что знаю и что видѣла. О, мама, не заставляйте меня лгать. Я не могу и не хочу лгать. Я начинаю припоминать что я говорила въ дѣтствѣ, и я увѣрена что я тогда не видала многаго что мнѣ казалось видѣннымъ. Вы увѣряли меня что я видѣла, и я.... о, мама, вы понимаете что я хочу сказать?

Кровь бросилась въ лицо матери и не оставила слѣдовъ чувствительной леди какою мы знаемъ мистрисъ Конвей. Свирѣпая фурія въ которую она преобразилась схватила Констанцію за плечо и трясла ее до тѣхъ поръ пока та не упала.

-- Если ты скажешь еще что-нибудь такое, чертенокъ, я убью тебя, прошипѣла преображенная мистрисъ Конвей.

-- Лучше было бы еслибы вы убили меня, чѣмъ заставлять жить такою жизнію, сказала плача Констанція.

-- Гадкая обманщица! Вотъ я разкажу всѣмъ какая ты на самомъ дѣлѣ.

-- Мама! воскликнула оскорбленная дѣвушка, вскочивъ на ноги, съ выраженіемъ лица похожимъ, но слава Богу въ очень слабой степени, на выраженіе лица матери, -- мама, не выводите меня изъ терпѣнія. Не забывайте что у меня въ жилахъ ваша кровь. Называйте меня здѣсь какъ угодно, бейте меня какъ вы уже не разъ били меня, но будьте осторожны. Вы не имѣете права требовать чтобъ я любила и уважала васъ; но попробуйте очернить меня въ глазахъ тѣхъ кого я люблю и уважаю, и которые любятъ меня.... о, мама, не дѣлайте этого, не дѣлайте!

И бѣдная Констанція зарыдала.

-- Перестань плакать, глупая дѣвчонка, сказала мать, входя понемногу въ свою обычную роль.-- Я не намѣрена чернить тебя предъ кѣмъ бы то ни было, а если ты скажешь лорду Гильтону что ты видѣла какъ я сняла браслетъ, потому что клянусь тебѣ, я сняла его....

-- Нѣтъ, мама, я этого не скажу, возразила Констанція, утирая слезы.-- Я не скажу ничего, или скажу правду. Мама, вы часто говорите что я для васъ тяжелое бремя. Отдайте меня, пожалуста, опять въ школу. Я надѣюсь что меня возьмутъ тамъ въ качествѣ учительницы, а года черезъ два я буду въ состояніи сдѣлаться гувернанткой и жить независимо.

-- Жить независимо гувернанткой!

-- Независимо отъ васъ. Я готова работать какъ бы ни была тяжела работа, но я не могу жить такъ какъ живу теперь. Такая жизнь убьегъ меня. Вы назвали меня сейчасъ обманщицей, и я въ самомъ дѣлѣ была обманщица, но по вашей винѣ. Когда вы въ Брайтонѣ бросили мнѣ въ лицо свѣчку, я принуждена была сказать что я обожглась читая ночью въ постели. Когда вы въ Соутертонѣ вывихнули мнѣ руку, я принуждена была сказать что сдѣлала это сама. Когда вы на дняхъ прибили Блеръ и сказали что она сама бросилась на васъ, я все равно что солгала, притворяясь что я согласна съ тѣмъ что вы сказали имъ. Въ другой разъ я этого не сдѣлаю. Отпустите меня въ школу или.... о, мама, отпустите меня къ отцу.

Мистрисъ Конвей начинала опять приходить въ бѣшенство пока Констанція говорила, но послѣднія слова ошеломили ее.

-- Ты... ты... ты не знаешь что говоришь, прошептала она, поблѣднѣвъ какъ смерть.

-- Нѣтъ, знаю, мама. Я много думала о немъ въ послѣднее время. Я не стала бы вредить вамъ, поймите меня пожалуста.

-- И не могла бы. Весь свѣтъ знаетъ что твой отецъ...

-- Не договаривайте, мама, онъ мой отецъ.

Въ эту минуту тяжелая сцена была, къ счастію, прервана приходомъ горничной мистрисъ Виллертонъ, которая пришла, по приказанію своей барыни, предложить свои услуги мистрисъ Конвей на время отсутствія подсудимой.

Мы видѣли нѣсколько времени тому назадъ какъ Констанція была поражена теоріей Джека Гилля о правдивости дѣтей, какъ у нея явилось сомнѣніе при воспоминаніи о прошломъ и какъ любовь къ давно исчезнувшему отцу воскресла въ ея сердцѣ. Мы знаемъ также что общество осудило Джоржа Конвей преимущественно на основаніи показаній его дочери, а теперь мы можемъ понять какъ были подготовлены ея показанія. Еслибы происшествіе съ браслетомъ случилось десятью годами раньше, мать посадила бы Констанцію къ себѣ на колѣни, повторяла бы ей что она милая дѣвочка и что она видѣла какъ браслетъ былъ положенъ въ футляръ, пока дѣтскій довѣрчивый разумъ не поддался бы чужой, болѣе сильной волѣ. Когда же потребовалось бы убѣдить другихъ, вопросъ былъ бы предложенъ такъ: "ты меня видѣла, неправда ли, голубчикъ?" и отвѣтъ былъ бы конечно: "да, милая мама".

Такимъ же образомъ были предложены вопросы: "развѣ твой папа не вернулся пьяный и не разбилъ прекрасныхъ часовъ мама?" или: "развѣ это не папа ушибъ мнѣ руку?" или: "развѣ папа не сказалъ что поѣдемъ на рыбную ловлю въ Вались и не провелъ вмѣсто того все время въ Лондонѣ съ негоднымъ созданіемъ?" И бѣдная дѣвочка отвѣчала на нихъ какъ пріучена была отвѣчать.

Вы можетъ-быть осудите мою маленькую Конъ и скажете что она не должна была поддаваться такъ легко вліянію матери? Но потрудитесь взглянуть на оборотную сторону печальной картины. Вспомните какъ много дѣтей воспитанныхъ въ убѣжденіяхъ что отцы ихъ лучшіе изъ людей, между тѣмъ какъ отцы ихъ въ дѣйствительности пьяницы, негодяи и не любятъ своихъ женъ. Вспомните какъ часто такая благородная ложь какъ напримѣръ: "папа притворялся" или "папа не хотѣлъ сдѣлать мнѣ больно; милый, мнѣ не больно," принимается за правду, хотя ребенокъ самъ видѣлъ водку въ рукахъ отца и кровь на лицѣ матери. Констанцію Конвей было еще легче увѣрить чѣмъ такого ребенка.

Ей можно было показать разбитые часы -- она не знала что мать сама разбила ихъ; ей можно было показать синее пятно нд рукѣ,-- она не догадалась что оно произошло отъ того что отецъ удерживалъ мать отъ постыднаго насилія во время одного изъ ея припадковъ бѣшенства, и такъ далѣе. Мудрено ли что видя полуистину, слыша постоянныя жалобы матери, ребенокъ такъ хорошо подготовился къ роли которую ему пришлось исполнить? Были люди находившіе страннымъ что семилѣтняя дѣвочка знала что отецъ ея проводилъ время въ Лондонѣ съ негоднымъ созданіемъ и что общество повѣрило такому странному показанію. Но общество большой ребенокъ, который вѣритъ всему что ему говорятъ, особенно дурному, не доискиваясь правды, какъ маленькая Констанція.

Вы можетъ-быть скажете что мать не способна учить своего ребенка клеветать на отца. Я не буду обсуждать этотъ вопросъ съ отвлеченной стороны. Злые духи -- злоба и ревность такъ долго отравляли сердце мистрисъ Конвей (какъ она потомъ отравляла сердце своей дочери) что она наконецъ сама стала вѣрить тому что говорила. Она была такъ же твердо убѣждена въ невѣрности и грубости своего мужа какъ теперь въ нечестности угрюмой Блеръ. Доказательства были убѣдительны, по крайней мѣрѣ такими они казались ей и ея друзьямъ. Пришло время когда Джоржъ Конвей не могъ опровергнуть части взводимыхъ на него обвиненій. Потрудитесь вообразить положеніе благороднаго, любящаго человѣка когда его, въ присутствіи слугъ и постороннихъ, обвиняютъ въ нарушеніи всѣхъ десяти заповѣдей, и когда дочь его подтверждаетъ своимъ "да, милая мама" каждый параграфъ обвинительнаго акта.

Частое повтореніе такихъ происшествій какъ пропажа браслета, при которыхъ отъ Констанціи требовали чтобъ она подтверждала болѣе или менѣе того что она видѣла, создало туманъ въ которомъ блуждалъ ея бѣдный разумъ. Двухлѣтнее пребываніе въ школѣ, пока ея мать путешествовала по континенту, ослабило вліяніе дѣлавшее ее эхомъ этой женщины; потомъ дружба съ прямою Агнесой Блексемъ и съ умною Мери Эйльвардъ объяснила ей многое. Туманъ началъ проясняться, и случай о которомъ мы упомянули, что она рыдала въ темнотѣ повторяя: "отецъ мой, отецъ мой, о мой бѣдный отецъ!" былъ не первый. Когда ей сказали что ея негодяй отецъ гуляетъ по свѣту, не отказывая себѣ ни въ чемъ, но лишая жену свою и дочь комфорта необходимаго при ихъ положеніи въ свѣтѣ, она спросила себя: какую пользу принесли бы деньги безъ которыхъ теперь обходилась ея мать? Она помнила что у нихъ былъ свой домъ, не такой роскошный какъ Виллертоновскій, но все же приличный. Мать бросила его, подъ предлогомъ что гораздо лучше быть свободною и гостить гдѣ угодно, такъ что потомъ ея жалобы на свою безпріютность казались неосновательными. Мать никогда не уставала разказывать всякому встрѣчному какихъ жертвъ стоило ей воспитаніе Констанціи, а Констанція знала что, кромѣ двухлѣтняго пребыванія въ дешевой школѣ, ей было предоставлено заботиться самой о своемъ образованіи; и она глубоко чувствовала лишенія при которыхъ ей приходилось работать. Удивительно ли и можно ли упрекать ее за то что видя постыдную жизнь матери, и постоянно страдая отъ ея насилій, Констанція поколебалась въ своей любви и уваженіи, и что одна искра могла взорвать ихъ на воздухъ.

Эта искра была брошена въ ея душу на балѣ у мистрисъ Виллертонъ адмираломъ разказавшимъ Фреду и его товарчщамъ что общество осудило Джоржа Конвея преимущественно на основаніи показаній его маленькой дочери.

Но мать все же мать, и потерять къ ней уваженіе было тяжелымъ испытаніемъ для бѣдной дѣвушки. Еслибъ отецъ ея умеръ, или она не знала бы о своемъ участіи въ его обвиненіи, она можетъ быть вынесла бы свою тяжелую участь до конца, но теперь... чѣмъ сильнѣе становилось ея подозрѣніе что она повредила своему отцу, тѣмъ сильнѣе она любила его. О, еслибъ ей удалось возвратить ему счастіе, сдѣлать опять всѣхъ счастливыми!

Бѣдная Констанція!

Въ домѣ Виллертоновъ чувствовалось нѣкоторое безпокойство, причиненное продолжительнымъ отсутствіемъ мистера Фреда и другими тревожными обстоятельствами. Приближался день съѣзда мировыхъ судей округа къ которому принадлежитъ Коусъ, и мистрисъ Конвей узнала, къ своему величайшему удивленію, что ей придется явиться въ судъ въ качествѣ свидѣтельницы противъ своей горничной, заподозрѣнной въ похищеніи ея любимаго браслета.

-- О, Боже, но развѣ это еще не совсѣмъ кончено? спросила она.-- Я думала что полицейскій взялъ ее чтобы прямо отправить въ ссылку, или какимъ-нибудь другимъ образомъ покончить съ ней.

-- Но ее еще не судили, возразилъ лордъ Гильтонъ.

-- Для чего же ее судить, когда всѣ знаютъ что она виновата? возразила мистрисъ Конвей, съ своею милою наивностью.-- Право можно подумать что вы мнѣ не вѣрите. И Констанція начала тоже увѣрять что не видала....

-- Пожалуста не говорите со мной объ этомъ дѣлѣ, мистрисъ Конвей, прервалъ ее лордъ Гильтонъ.-- Мнѣ можетъ-быть придется принять участіе въ судопроизводствѣ. Я постараюсь освободиться, но боюсь что кромѣ меня не найдется никого на мѣсто втораго судьи.

Наступило страшное утро, и мистрисъ Конвей, въ черномъ платьѣ, подъ двумя густыми вуалями, долженствовавшими скрыть ея лицо отъ "ужаснаго народа" въ судѣ, уже садилась въ карету чтобъ отправиться въ вышеупомянутое постыдное мѣсто, когда ея милая Джертруда, всегда такая спокойная и сдержанная, сбѣжала съ, лѣстницы въ страшномъ волненіи, держа въ рукахъ письмо отъ мужа изъ Шербурга.

-- О, Матильда, что вы надѣлали! воскликнула она.-- Прочтите.

И она указала ей на слѣдующій заключительный параграфъ письма Спенсера Виллертона:

"Кстати, кто-то оставилъ браслетъ на умывальникѣ въ моей каютѣ: золотой съ жемчужнымъ фермуаромъ. Если это не твой, то потрудись отыскать обладательницу."

Очередь дѣла Анны Блеръ пришла въ свое время, но оно конечно не разбиралось за неявкой свидѣтельницы. Я уже осмѣлился замѣтить что женщины не имѣютъ понятія о справедливости. Мистрисъ Виллертонъ и ея подруга рѣшили хранить увѣдомленіе Спенсера Виллертона въ тайнѣ и оставить предполагать что мистрисъ Конвей не рѣшилась преслѣдовать свою служанку по добротѣ своего сердца. Мысль что репутація дѣвушки пострадаетъ не могла поколебать ихъ рѣшенія.

-- Надо быть осторожнѣе, Матильда, сказала мистрисъ Виллертонъ.-- Подумайте какъ мнѣ было бы непріятно еслибы вы дали въ судѣ ложную клятву.

-- Но я всегда сама клала его въ футляръ, отвѣчала, рыдая, милая Матильда.-- Я такъ любила его и я была увѣрена....

-- Ну, довольно. Если дѣвушка найдетъ себѣ мѣсто, не упоминайте объ этомъ въ ея аттестатѣ. Подите умойтесь и будемъ считать дѣло поконченнымъ.

Но этимъ дѣло не кончилось. На слѣдующей недѣлѣ мистрисъ Конвей получила письмо отъ прокурора Самуэля Мосса, почтительно спрашивавшаго: можетъ ли ложное обвиненіе въ воровствѣ и напрасное содержаніе въ тюрьмѣ Анны Блеръ считаться за доказательство въ пользу мужа мистрисъ Конвей?

Когда дѣло приняло такой оборотъ, нельзя уже было не разказать его Спенсеру Виллертону, который конечно не остался доволенъ случившимся въ его домѣ во время его отсутствія.

-- Она должна была попросить у нея прощенія въ судѣ, при всемъ народѣ и привезти ее домой въ каретѣ, сказалъ онъ женѣ.-- Я давно говорю тебѣ, Джертруда, что мнѣ не нравится эта женщина. Я не довѣряю ей и удивляюсь какъ ты можешь считать ее своимъ другомъ.

-- Дѣвушка сама отчасти виновата, Спенсеръ, защищалась мистрисъ Виллертонъ.-- Она такъ упряма что не хотѣла ничего сказать.

-- Что же она могла сказать? Развѣ она знала что ея барыня оставила своей браслетъ на моей яхтѣ?

Ему однако не сказали о попыткѣ вовлечь Констанцію въ обманъ. Но Констанція присутствовала при чтеніи письма, и это новое доказательство несправедливости матери было каплей переполнившею чашу ея терпимости.

ГЛАВА X. Мрачный понедѣльникъ

Глупъ былъ пѣтухъ басни, который найдя въ навозной кучѣ жемчужное зерно пожалѣлъ что оно не ячменное, но мнѣ сдается что его порода не исчезла до нашихъ дней, и что у насъ не мало подобныхъ пѣтуховъ въ національномъ курятникѣ. Даже есть двуногіе глупѣе героя басни, вовсе не замѣчающіе сокровищъ лежащихъ у нихъ подъ носомъ. Но законъ гармоніи, которымъ держится нашъ міръ, нейтрализовалъ зло, создавъ пѣтуха, который постоянно роется гдѣ-ни-попало, находя иногда изумруды, чаще осколки разбитыхъ бутылокъ, и постоянно кричитъ о своихъ открытіяхъ, принуждая второстепенныхъ геніевъ смотрѣть на нихъ съ его собственной точки зрѣнія. Такой пѣтухъ отправляется завтракать съ генераломъ, котораго курятникъ еще не призналъ за втораго Веллингтона, и возвратившись съ полнымъ зобомъ, начинаетъ кричать, и слава угостившаго его генерала упрочена. Изъ двадцати тысячъ тружениковъ курятника, которые всѣ бѣдны, всѣ страдаютъ ревматизмомъ и всѣ живутъ въ жилищахъ годныхъ только для свиней, нашъ неутомимый искатель выбираетъ одного, который совсѣмъ не бѣднѣе, не ревматичнѣе и живетъ не въ худшемъ жилищѣ чѣмъ остальные девятнадцать тысячъ девятьсотъ девяносто девять, и объявляетъ о своей находкѣ въ курятникѣ. Тотчасъ же составляются подписки, и несчастный обезпеченъ (и испорченъ) на всю жизнь. Возьмемъ еще примѣръ. Многія поколѣнія крысъ спокойно проживали въ житницѣ, питаясь на чужой счетъ, но въ одно прекрасное утро нашъ пѣтухъ отъ нечего дѣлать захватилъ ги flagrante delicto одного изъ негодныхъ воришекъ. Никогда не было и не будетъ такого злодѣя, вторитъ весь курятникъ. Преступника осуждаютъ почти безъ суда, казнятъ, а товарищи его продолжаютъ жить по-прежнему.

Да, этотъ пѣтухъ постоянно открываетъ намъ сокровища. Вѣдь это онъ сказалъ вамъ, мой дорогой сэръ, что молодой Блекъ, котораго вы считали за самаго пустаго малаго, на самомъ дѣлѣ замѣчательный молодой человѣкъ, съ которымъ никто не откажется познакомиться; и вы немедленно пригласили молодаго Блека обѣдать. Вы не обратили бы вниманія на этотъ костюмъ, который такъ идетъ къ вамъ, сударыня, еслибы пѣтухъ не написалъ въ своемъ объявленіи что такой же точно костюмъ былъ на принцессѣ де-ла-Туръ де-Шиньонъ на балѣ у туркестанскаго хана. Стормеръ, королевскій судья, ждалъ бы до сихъ поръ какого-нибудь дѣла сидя на задней скамьѣ Вестминстеръ-Галля; а Дабстигъ, членъ королевской академіи, срисовывалъ бы и теперь портреты со своей хозяйки за квартирную плату, еслибы не пѣтухъ. Намъ съ вами никогда не открыть бы ихъ. Какъ должны мы быть благодарны пѣтуху! Иногда,-- и это пріятнѣйшая часть изъ его открытій,-- иногда онъ открываетъ насъ. Мы все считали себя осколкомъ разбитой бутылки, а онъ убѣждаетъ насъ что мы изумрудъ чистѣйшей воды. Развѣ Поджерсъ попалъ бы въ парламентъ еслибы не пѣтухъ? Развѣ нашъ веселый другъ Джанспарту осмѣлился бы поднять глаза на богатую и прекрасную миссъ Плумъ, еслибы пѣтухъ не сказалъ ему: "чортъ возьми! съ вашею наружностью и манерами вамъ все возможно". Мы всѣ знаемъ что это неправда. Итакъ, да здравствуетъ пѣтухъ!

Джекъ Билль былъ изъ породы пѣтуха басни и очень нуждался въ помощи пѣтуха, которому я сейчасъ воспѣлъ хвалу.

Двѣ недѣли проведенныя въ обществѣ Мери Эйльвардъ дали ему почувствовать сначала: что было бы очень лестно заслужить уваженіе такой дѣвушки какъ она; потомъ: что онъ въ состояніи это сдѣлать, постаравшись хорошенько. Ему никогда не приходило въ голову прослѣдить процессъ зарожденія такихъ идей и онъ не могъ бы вспомнить ни одного слова съ ея стороны которое дало бы поводъ къ такому заключенію. Тѣмъ не менѣе заключеніе составилось и сильно занимало его. Есть женщины присутствіе которыхъ вноситъ въ общество какую-то легкую, здоровую, но совершенно неуловимую атмосферу, счищающую всю грязь съ человѣка (если въ немъ не все грязь) и заставляющую сіять чистѣйшій металлъ. Такова была и Мери Эйльвардъ. Развѣ я не говорилъ, что Джекъ былъ счастливъ, попавъ на балъ къ мистрисъ Виллертонъ?

Другой полезный урокъ дала Мери нашему повѣсѣ, сказавъ въ разговорѣ о Констанціи:

-- Констанція все что хотите только не ребенокъ. Вы и папа не хорошо дѣлаете обращаясь съ ней какъ съ милою игрушкой. Она умнѣе многихъ дѣвушекъ которыхъ я знаю. У ней такъ много здраваго смысла и наблюдательности что вы удивились бы еслибы знали ее такъ хорошо какъ я ее знаю.

Эти слова, сказанныя тихимъ, ласковымъ голосомъ Мери и проникнутыя горячимъ убѣжденіемъ, не пропали даромъ. Джекъ самъ замѣтилъ что Констанція тоскуетъ и пытался развеселить ее, своею грубоватою шутливостью. Когда онъ понялъ свою ошибку, у него сжалось сердце при воспоминаніи о печальномъ, негодующемъ взглядѣ которымъ она отвѣчала на нѣкоторыя изъ его шутокъ. Всѣ, кромѣ Мери, обращались съ ней какъ съ ребенкомъ, и у него не хватило наблюдательности чтобы замѣтить что Мери обращалась съ ней иначе. Ему нужна была помощь пѣтуха.

Маленькая Конъ была не ребенокъ и (тѣмъ хуже для нея) никогда не была ребенкомъ. Задумчивая, робкая дѣвушка, вполнѣ предоставленная самой себѣ, когда ей приходила охота заняться своимъ образованіемъ, дѣлала изъ него себѣ забаву и усердно трудилась надъ тѣмъ что овладѣвало ея фантазіей. Большая часть свѣдѣній обыкновенно украшающихъ юныхъ дѣвицъ была ей совершенно чужда. Она не понимала значенія глобусовъ и однажды отнеслась съ пренебреженіемъ объ этомъ важномъ научномъ пособіи. Ей не придется быть капитаномъ корабля, сказала она, и она не видитъ никакой пользы въ изученіи долготы и широты. Она не умѣла считать, что было очень странно, и такъ плохо владѣла иголкой что не могла бы даже сдѣлать вамъ перочистку. Но она умѣла вырѣзать модель парохода перочиннымъ ножемъ; умѣла передать сущность Исторіи Голландской республики Мотлея на небольшомъ листкѣ бумаги, знала ботанику лучше знаменитаго садовника лорда Гильтона и знала путь каждой звѣзды на небѣ.

Когда Джекъ впервые заговорилъ съ ней какъ съ разумнымъ существомъ, онъ былъ щедро вознагражденъ радостною, благодарною улыбкой, освѣтившею ея блѣдное, грустное лицо. Потомъ онъ скоро замѣтилъ что съ ней надо быть осторожнѣе въ разговорѣ. Тихая и уступчивая до крайности, она горячилась когда нападали на ея любимцевъ или героевъ, и однажды разорвала предъ носомъ мистера Гилля одну изъ его задорныхъ статей за то что онъ осмѣлился насмѣхаться надъ мистеромъ Питтомъ. Констанція не могла бы назвать годъ крещенія Эдуарда Исповѣдника, но она знала отлично все что сдѣлалъ и что сказалъ мистеръ Питтъ, а Джекъ не зналъ, несмотря на то что писалъ задорныя статьи.

Мраченъ, очень мраченъ былъ понедѣльникъ когда нашъ повѣса ходилъ прощаться на виллу. Мистрисъ Виллертонъ, кромѣ одного офиціальнаго визита, онъ не обремѣнялъ своими посѣщеніями, и не видалъ мистрисъ Конвей и ея дочь въ ихъ временномъ пребываніи. Онъ не искалъ общества мистера Фреда, а въ домѣ его матери чувствовалъ себя нежеланнымъ гостемъ. И притомъ развѣ онъ не видалъ въ Вентморѣ всѣхъ кого ему хотѣлось видѣть. Уговора никакого не было чтобы Констанція была тамъ когда онъ придетъ прощаться, но она была тамъ. Она бывала тамъ такъ часто.

Мрачный день наступилъ позже чѣмъ ему слѣдовало наступить.

-- Я покажу Беквису что не позволю ему командовать мною, проворчалъ Джекъ однажды вечеромъ.-- Я хотѣлъ вернуться на нынѣшней недѣлѣ, но будь я повѣшенъ, если я вернусь теперь раньше будущей.

Можетъ-быть для того чтобъ избавиться отъ предписаній Клементсъ-Инна, Джекъ такъ долго откладывалъ прощальный визитъ въ виллу что опоздалъ на пароходъ, и аккуратная хозяйка взяла съ него за недѣлю впередъ. А можетъ-быть потому что было очень трудно выговорить: прощайте Констанція.

Почему когда его честные глаза говорили достаточно ясно чтобъ она могла понять: "милая моя, которую я только научался любить, мы разстаемся и можетъ-быть навсегда," и его смуглая, рука дрожала держа ея руку.-- Почему не сказала она: развѣ вы не знаете что мы скоро встрѣтимся въ Соутертонѣ, на свадьбѣ Беатрисы? Почему когда онъ ушелъ, она вернулась домой, взяла осколокъ разбитаго блюда, хранившійся въ ея столѣ (помните день когда они поймали большую щуку?) и плакала надъ нимъ и цѣловала его? Почему въ эту ночь ея наболѣвшее сердце повторяло безпрестанно: можетъ-быть можно сказать ему; можетъ-быть онъ нашелъ бы мнѣ моего друга; можетъ-быть онъ не сталъ бы презирать меня еслибы зналъ все.

Вотъ пара глупцовъ! Еслибы нашъ пѣтухъ зналъ ихъ, онъ прокричалъ бы: не унывайте, Джекъ, она любитъ васъ. Не унывайте, Констанція, разкажите ему все и вы будете счастливы. Но пѣтухъ не зналъ ихъ.

На пути въ Лондонъ Джекъ сокращалъ время репетируя то что онъ намѣренъ былъ сказать при неизбѣжной встрѣчѣ съ диктаторомъ Беквисомъ. Онъ уже все обдумалъ и былъ вполнѣ доволенъ своимъ планомъ. Онъ не заглянетъ къ сосѣду, пока сосѣдъ, дня черезъ два, не раскается и не придетъ къ нему самъ. Джекъ приметъ его съ утонченною вѣжливостью. Сосѣдъ начнетъ такъ; Джекъ возразитъ ему: нѣтъ, и скоро одержитъ верхъ надъ нимъ, наговоривъ много умнаго. Но такъ или иначе ссора окончится примиреніемъ, къ посрамленію сосѣда и къ торжеству Джека. Мы часто рѣшаемъ такія вещи заранѣе, и если противникъ скажетъ что-нибудь похожее на то чего мы ожидаемъ отъ него, мы закидаемъ его отвѣтами и возраженіями; но стоитъ ему только сказать что-нибудь неожиданное, и весь вашъ планъ разрушенъ.

Джекъ, который, какъ мы знаемъ, опоздалъ на день, имѣлъ удовольствіе увидать огонь въ своихъ окнахъ, когда утомленный, прозябшій, голодный онъ прибылъ въ Клементсъ-Иннъ въ половинѣ одинадцатаго, послѣ длиннаго и скучнаго пути.

-- Какая славная старуха, похвалилъ онъ въ душѣ свою Полли Секунду.-- Ручаюсь что она приготовила мнѣ поужинать. И у него мелькнула мысль что хорошо бы, вопреки всему, позвать Беквиса и поужинать вмѣстѣ.

Каково же было его удивленіе когда отворивъ дверь своей квартиры онъ увидалъ не Полли Секунду, а преступнаго Беквиса и Андрю Стендринга. Они сидѣли предъ пылающимъ каминомъ и уничтожали громадную коллекцію устрицъ, соблазнительно красовавшихся на столѣ между двумя пѣнящимися кружками пива и артистически нарѣзанными ломтями хлѣба съ масломъ.

-- А мы уже перестали ждать васъ, сказалъ Беквисъ, слегка повернувшись на стулѣ, на любимомъ стулѣ Джека.-- Но лучше поздно чѣмъ никогда. Будьте какъ дома.

Беквису слѣдовало начать совсѣмъ не такъ. По программѣ которую Джекъ составилъ для него въ вагонѣ, Беквисъ долженъ былъ встрѣтить его угрюмо, съ видомъ виноватаго, и этимъ дать ему поводъ сказать нѣсколько ѣдкихъ сарказмовъ, которые были у него уже готовы. А онъ завладѣлъ комнатой Джека, сидитъ на любимомъ стулѣ Джека и предлагаетъ ему, оскорбленному, быть какъ дома. Это ужь слишкомъ безсовѣстно со стороны Беквиса. Чѣмъ онъ лучше экономки М ѣ щанина во дворянств ѣ, которая не хотѣла толкаться по правиламъ?

Съ минуту Джекъ злился и у него вертѣлись на языкѣ такія слова что онъ сталъ бы очень раскаиваться въ послѣдствіи, еслибы произнесъ ихъ. Беквисъ конечно позволялъ себѣ слишкомъ много, но въ то же время смотрѣлъ такъ весело и простодушно что.... не говоря уже объ устрицахъ. Я не утверждаю что человѣкъ можетъ забыть справедливый гнѣвъ при видѣ устрицъ, но другое дѣло было когда гнѣвъ напускной. Притомъ Джекъ не могъ бы побраниться хорошенько съ Бэквисомъ въ присутствіи Стендринга. Со Стендрингомъ слѣдовало быть вѣжливымъ. Не отложить-ли стычку съ Беквисомъ до завтра? А устрицы-то! Трескъ дровъ въ каминѣ, уютный видъ комнаты произвели успокоительное впечатлѣніе на Джека. Онъ сѣлъ и почувствовалъ себя дома, какъ ему предлагали, а когда Беквисъ подвинулъ къ нему устрицы, его дурное расположеніе духа улетучилось окончательно.

-- Кстати, Джекъ, сказалъ Беквисъ, когда блюдо скорлупы приняло угрожающіе размѣры, и пробки были вынуты изъ бутылокъ, -- взгляните на потолокъ.

Джекъ поднялъ глаза и увидалъ что его нѣкогда бѣлый какъ снѣгъ потолокъ превратился во что-то похожее на карту Тихаго Океана, со всѣми островами и коралловыми рифами, нарисованными бурою краской.

-- Вчера лопнула водяная труба въ моей комнатѣ, и вы погибли бы еслибы были здѣсь, продолжалъ Беквисъ.-- Наверху подняли полъ чтобы найти поврежденіе, и мой чердакъ сдѣлался необитаемъ. Потому-то мы и завладѣли вашею комнагой.

-- Надѣюсь что мистеръ Гилль, началъ Стендрингъ, но Джекъ, который былъ опять самимъ собою, прервалъ его.

-- Сэръ, Беквисъ знаетъ что я всегда радъ видѣть его у себя, и что я считаю его друзей моими друзьями. Нельзя-ли послать кого-нибудь за пивомъ?

На его призывъ откликнулся мальчикъ, только-что пришедшій за посудой. Пустыя бутылки были замѣнены полными, и всякое стѣсненіе прошло.

-- Нашъ другъ становится опять похожимъ на самого себя, мистеръ Гилль, замѣтилъ Стендрингъ.-- Еслибы онъ не узналъ меня въ Коусѣ, я ни за что не узналъ бы его. Морской воздухъ принесъ ему много пользы.

-- И принесъ бы еще болѣе, началъ Джекъ рѣшительно, -- еслибъ онъ пользовался представлявшимися ему удовольствіями. Скажите, неужели онъ былъ всегда такимъ брюзгливымъ отшельникомъ какой онъ теперь. Вообразите, продолжалъ онъ не дождавшись отвѣта и не замѣтивъ взгляда которымъ обмѣнялись Беквисъ и Стендрингъ, -- былъ онъ приглашенъ на веселый пикникъ или морскую прогулку и убѣжалъ въ послѣднюю минуту только потому что на бортѣ были женщины.

Лицо Беквиса омрачилось.-- Я надѣялся, сказалъ онъ, помолчавъ, что мы не сочтемъ нужнымъ возобновлять этотъ непріятный разговоръ. Но я радъ что вы возобновили его при человѣкѣ который знаетъ обо мнѣ болѣе чѣмъ вы когда-либо узнаете, хотя я очень люблю васъ и очень обязанъ вамъ. Повѣрьте, Джекъ, его ручательству что я не могъ поступить иначе и покончимъ съ этимъ непріятнымъ недоразумѣціемъ.

-- Даю вамъ слово, мистеръ Гилль, что онъ не могъ поступить иначе, сказалъ Стендрингъ. Ваша дружба съ нимъ, горячая какъ ей и слѣдуетъ быть (я знаю все что вы для него сдѣлали), началась нѣсколько недѣль тому назадъ, а я знаю его нѣсколько лѣтъ. Будьте великодушны, не упоминайте объ этомъ непріятномъ происшествіи.

Джекъ взглянулъ на Стендринга недоумѣвая почему онъ говоритъ такъ серіозно. Еслибъ онъ подмѣтилъ выраженіе промелькнувшее на лицѣ Беквиса, онъ былъ бы удивленъ еще болѣе.

-- Пусть будетъ по вашему, сказалъ онъ небрежно. Я тѣмъ не менѣе провелъ тотъ день очень пріятно, и также провелъ бы его и онъ еслибы.... впрочемъ я молчу. Гдѣ вы будете спать Бекъ?

-- На вашемъ диванѣ, если позволите.

-- Нѣтъ, вы будете спать на моей постели. Вы еще не совсѣмъ здоровы. И прошу васъ, обратился онъ къ Стендрингу, -- будьте здѣсь какъ дома. Моя квартира принадлежитъ теперь Беквису, а его мнѣ. И если вы любите ходить въ театръ, почему вы....

-- Я буду просить васъ сопутствовать мнѣ. Я понимаю и благодарю васъ, мистеръ Гилль, отвѣчалъ Стендрингъ.-- Въ общественныя мѣста грустно ходить одному, и я, признаюсь, очень люблю театръ. Меня не пускали туда когда я былъ молодъ. Вчера я видѣлъ піеску которая тронула меня какъ ни одна до сихъ поръ не трогала.

-- Что же это было?

-- Я даже не знаю названія. Я вошелъ въ какой-то театръвъ Страндѣ среди представленія. Надо будетъ посмотрѣть піесу еще разъ чтобъ узнать вполнѣ содержаніе. Знаю только что человѣкъ нѣкогда извѣстный и любимый въ своей деревнѣ возвратился туда послѣ двадцатилѣтняго отсутствія, и никто, даже его родное дитя, не узнаетъ его.

-- Рипъ Ванъ-Винкль?

-- Да, его звали такъ. Я похожъ на Рипъ Ванъ-Винкля въ Англіи. Когда этотъ бѣднякъ сказалъ что когда-то не было ребенка который бы не бросался къ нему или собаки которая бы не махала хвостомъ когда онъ проходилъ, но что теперь дѣти бѣгутъ отъ него со страхомъ, а собаки лаютъ на него, я.... я расплакался какъ дуракъ, а публика смѣялась.

-- Публика -- собраніе идіотовъ! воскликнулъ Джекъ съ негодованіемъ.-- Я самъ видѣлъ эту піесу нѣсколько разъ, и публика смѣялась всегда невпопадъ. Но надо отдать справедливость партеру и галлереѣ. Они понимаютъ правильно, и не стыдятся выказывать свое чувство. Меня, кажется, нельзя назвать человѣкомъ чувствительнымъ, но я не могъ удержаться отъ слезъ смотря на нѣкоторыя піесы, и готовъ плакать опять если ихъ будутъ играть хорошо. Но вспомните, мистеръ Стендрингъ, продолжалъ онъ, -- хорошо все то что хорошо кончится. Рипъ кончилъ тѣмъ что возвратилъ себѣ свои права, служа тѣмъ кого онъ любилъ и платя врагамъ добромъ за зло.

-- У меня нѣтъ ни друзей, ни враговъ, мистеръ Гилль, возразилъ Стендрингъ, -- но тѣмъ не менѣе благодарю васъ за ваше замѣчаніе.

За нѣсколько часовъ до возвращенія Джека въ Лондонъ, письмо прекрасной, но своенравной Адели, увѣдомлявшей что она вполнѣ поняла мистера Блиссета, было получено послѣднимъ, въ его скромной квартирѣ, которой онъ еще не перемѣнилъ не по недостатку средствъ, но по неподвижности. Онъ удовольствовался покупкой нѣсколькихъ не гармонировавшихъ между собою предметовъ роскоши. Коверъ которымъ былъ покрытъ полъ годился бы въ будуаръ герцогини, но былъ слишкомъ широкъ и недостаточно длиненъ для его комнаты. Онъ купилъ себѣ отдѣланный золотомъ туалетный ящикъ и дорогія бритвы, но мыльницей служило ему попрежнему оловянное блюдце. Его письменный столъ розоваго дерева и великолѣпныя письменныя принадлежности не гармонировали. съ глиняною бутылкой служившей ему чернильницей. Окружающее этого человѣка никогда не составляло чего-нибудь цѣлаго.

-- Ей-Богу! воскликнулъ онъ прочитавъ письмо Адели,-- судьба слишкомъ, слишкомъ милостива ко мнѣ, и это предъ чѣмъ-нибудь недобрымъ. Когда я былъ въ самомъ плохомъ, почти безнадежномъ положеніи, она сжалилась надо мной, теперь же.... но зачѣмъ унывать заранѣе. Мой приливъ счастія все возвышается, возвышается и возвышается. Да, моя хорошенькая насмѣшница Милли, я завладѣю вашимъ сердечкомъ. Влюблена и въ кого же! въ безсмысленнаго танцора. Я отомщу вамъ, красавица Милли, непремѣнно отомщу. Ваша величественная сестрица для меня недоступна, но вы? Когда вашъ болванъ отецъ получитъ и промотаетъ свои двадцать пять тысячъ фунтовъ, тогда мы посмотримъ. Родство съ графомъ и богатство что-нибудь да значитъ. Я родился джентльменомъ, одаренъ вкусами и привычками джентльмена и буду джентльменомъ во что бы то ни стало. Деньги? Да! Эти безсмысленные торгаши думаютъ что я могу удовлетвориться ихъ жизнью. Я скорѣе соглашусь подметать мостовую. А вы, гордые джентльмены, нуждающіеся Абёля Блиссета, потому что онъ былъ бѣденъ и только недавно разбогатѣлъ, оглянитесь на себя. Еслибъ я описалъ вамъ мое положеніе, между вами не нашлось бы одного изъ десяти который не позавидовалъ бы моему положенію. Ха, ха, ха, вотъ мы посмотримъ.

Онъ ходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ, съ мрачнымъ блескомъ въ глазахъ, хотя мысли его были самыя радостныя, надежды самыя блестящія. Но воздушные замки не радовали его. Мысль что что-то подкапывается подъ ихъ основаніе и взорветъ ихъ на воздухъ, не давала ему покоя, охватывала его какъ иногда въ пріятномъ снѣ охватываетъ мысль что это только сонъ, мысль еще болѣе непріятная при пробужденіи, когда снилось что какое-нибудь дѣйствительное горе или опасность миновали. Что-то обнаружилось раньше чѣмъ онъ ожидалъ и со стороны съ которой онъ не ожидалъ ничего непріятнаго. Оно обнаружилось въ письмѣ лорда Гильтона, увѣдомлявшаго своего милаго Блиссета что всѣ тревоги пришли къ концу, ибо уже доказано несомнѣнно что Плесморъ умеръ не оставивъ потомства.

-- Я предсказывалъ тебѣ къ чему это поведетъ, сказалъ Мартинъ Блексемъ женѣ.-- За мое участіе мнѣ отплатили грубостью.

Онъ только-что передалъ ей холодный отвѣтъ лорда Гильтона на его дружеское письмо, и сдѣлалъ вышеприведенное замѣчаніе, когда замѣтилъ по вспыхнувшему лицу жены что она прочла его.

-- Какъ осмѣлился этотъ дерзкій выскочка написать тебѣ такое письмо? начала мистрисъ Блексемъ съ негодованіемъ.

-- Ну, довольно, довольно, прервалъ ее мужъ.-- Словами дѣлу не поможешь. Мы исполнили нашъ долгъ. Я ошибся предположивъ что онъ не измѣнился. Онъ измѣнился и, повидимому, не къ лучшему.

-- Мартинъ, никто въ мірѣ не убѣдитъ меня что Джулія виновата.

-- И меня тоже, но, къ сожалѣнію, насъ съ тобой объ этомъ не спрашиваютъ. Увѣренность Бертрама Эйль.... лорда Гильтона въ ея виновности длится уже двадцать лѣтъ, и успѣла укорениться въ это время глубоко. Я не удивляюсь что онъ остался при своемъ мнѣніи, но онъ могъ бы.... ну, да все равно. Еслибы мнѣ опять представился случай предложить ему мои услуги, я не поколебался бы предложить ихъ, рискуя услыхать опять грубость. Я ему многимъ обязанъ. Помнишь день когда я лежалъ больной въ коттеджѣ Проссера, гдѣ дождь просачивался сквозь соломенную крышу, и докторъ говорилъ что мнѣ необходимо хорошее помѣщеніе, портвейнъ, бульйонъ, а у насъ было всего десять пенсовъ и никакой надежды получить еще хоть фардингъ?

-- Тогда онъ былъ нашимъ спасителемъ, Мартинъ, но....

-- Никакихъ но здѣсь не можетъ быть. Сожги его глупое письмо, и не будемъ больше говорить объ этомъ. Скажи лучше нѣтъ ли какого-нибудь извѣстія о бѣдной Меджи Грейсъ?

-- Нѣтъ, исключая....

-- Ну? исключая чего?

-- Не хочется говорить, потому что я этому не вѣрю.

-- Я увѣренъ что ты права, но чему ты не вѣришь?

-- Говорятъ что Джекъ замѣшанъ въ этомъ дѣлѣ.

-- Кто это говоритъ? спросилъ рѣзко адвокатъ.

-- Прислуга въ Галлѣ. Говорятъ будто Джекъ имѣлъ съ ней свиданіе въ полѣ, въ день игры въ крикетъ, и отдалъ ей письмо. Говорятъ также что это онъ уговорилъ мистрисъ Проссеръ убѣждать Грейсовъ отослать Меджи въ Лондонъ.

-- Но кто это говоритъ? Неужели и мистрисъ Проссеръ?

-- И она.

-- Какъ! она говоритъ что онъ переписывался съ Меджи, воскликнулъ съ удивленіемъ Блексемъ.

-- О, нѣтъ; только что онъ совѣтовалъ послать Меджи въ Лондонъ; но ты знаешь, Мартинъ, что мы всѣ считали нужнымъ удалить ее отсюда.

-- Кто видѣлъ что онъ передалъ ей письмо?

-- Симмондсъ, помощникъ буфетчика въ Галлѣ.

-- Такъ это уже разнеслось по всей деревнѣ?

-- Конечно. Не лучше ли тебѣ посовѣтовать Чарльсу Дакрсу пригласить Альжернона Врея быть шаферомъ вмѣсто Джека. При настоящихъ обстоятельствахъ Джеку не слѣдуетъ пріѣзжать сюда.

-- При настоящихъ обстоятельствахъ ему не слѣдуетъ скрываться, возразилъ Блексемъ, -- если только онъ.... но это не правда. Нѣтъ, надо предложить ему быть шаферомъ мужа нашей Беатрисы, и если онъ пріѣдетъ, то онъ невиненъ. Не знаешь ли кто особенно настаиваетъ на этомъ обвиненіи?

-- Нѣтъ, это, кажется, общая молва, возразила вздохнувъ мистрисъ Блексемъ.

-- Тѣмъ хуже; общая молва опасная гостья; но мы ее выживемъ, когда Джекъ пріѣдетъ.

-- Можетъ-быть онъ не знаетъ въ чемъ его обвиняютъ. Не лучше ли предупредить его, Мартинъ?

-- Ты права какъ и всегда, моя милая. Я скажу ему все что ему надо знать. Чарли уже писалъ ему?

-- Нѣтъ. Джекъ еще не отвѣтилъ на письмо Алисы. Не правда ли что это странно?

Лицо Блексема омрачилось.

-- Онъ уѣзжалъ изъ Лондона на.... да, когда онъ переселился на островъ Вайтъ?

-- Не знаю хорошенько. Констанція видѣла его тамъ въ срединѣ сентября.

-- А Меджи Грейсъ исчезла въ августѣ?

-- Да, 29го августа.

-- Ну, это не можетъ послужить доказательствомъ въ нашу пользу. Пусть Чарли скажетъ мнѣ когда будетъ писать Джеку, и я припишу нѣсколько словъ.

Вотъ къ чему ведетъ безпечность. Джекъ, сердце котораго пребывало безотлучно въ Вентнорѣ, откладывалъ день за днемъ отвѣтъ на письмо Алисы Блексемъ пока совсѣмъ не забылъ о немъ. Еслибъ онъ только зналъ что Констанція будетъ одною изъ свадебныхъ подругъ; но Констанція изъ скромности молчала, а безпечность Джека была сильнымъ свидѣтельствомъ противъ него. Дакрсъ, что очень естественно, пригласилъ другаго шафера, а Блексемъ чувствовалъ болѣе чѣмъ показывалъ, когда день проходилъ за днемъ не принося писѣма отъ Джека. Онъ поговорилъ съ Проссеромъ и узналъ отъ него сплетню со всѣми подробностями. Трудно было заставить старыхъ друзей повѣрить этой сплетнѣ, но наконецъ и они повѣрили. Болѣе всего поражало стараго адвоката что никакъ нельзя было узнать кто первый пустилъ въ ходъ скандальную исторію, но она повторялась съ подробностями, которыя сами по себѣ были ничтожны, но подобраны чрезвычайно искусно.

-- Вотъ что, старуха, сказалъ Блексемъ однажды утромъ женѣ, прочитавъ свои письма,-- мнѣ надо будетъ съѣздить по дѣламъ въ Лондонъ. Я повидаюсь тамъ съ Джекомъ, если хватитъ времени, и узнаю худшее.

Времени конечно хватило, потому что дѣла были не важныя. Онъ узналъ въ Клементсъ-Иннѣ нумеръ Джека, и поднимаясь на лѣстницу встрѣтилъ женщину въ шумящемъ шелковомъ платьѣ. Когда онъ посторонился, уступая мѣсто ея шлейфу, глаза ихъ встрѣтились, и онъ узналъ Меджи Грейсъ. Добрый старикъ возвратился домой съ тяжелымъ сердцемъ, и домашніе его узнали что есть имя котораго нельзя произносить въ ихъ домѣ и что имя это: Джекъ Гилль.

ГЛАВА XI. Какъ миссъ Френчъ сдѣлалась вдовой

Общество Дѣлателей Солонокъ не принадлежитъ къ числу блестящихъ корпорацій нашего Сити. Оно не даетъ большихъ обѣдовъ людямъ не отплачивающимъ ему тѣмъ же или великолѣпныхъ баловъ дамамъ подающимъ руку женѣ и дочерямъ альдермена въ паркѣ. Тѣмъ не менѣе это богатое, процвѣтающее общество, не уступающее своею благотворительностью никакому другому обществу, какъ по щедрости, такъ и по умѣнію распоряжаться деньгами. Лучшее изъ ихъ благотворительныхъ учрежденій это школа или скорѣе воспитательный домъ для сиротъ. Бѣдныя малютки находятъ у нихъ пріютъ не въ одной изъ тѣхъ красныхъ кирпичныхъ построекъ искаженной готической архитектуры изображенія которыхъ вѣшаются на станціяхъ желѣзныхъ дорогъ и гравируются въ Illustrated London News, но въ простой фермѣ скрывающейся въ одной исъ тѣнистыхъ долинъ простирающихся между Бендономъ и Гарро. Мы, Англичане, народъ благотворительный, никто не сравнится съ нами въ этомъ отношеніи, но мы слишкомъ любимъ объявлять о нашихъ добрыхъ дѣлахъ. У насъ даже кирпичи и известь кричатъ на полмилю вокругъ: загляните сюда! Здѣсь благотворительное учрежденіе. Всѣ эти старики и старухи содержатся на счетъ частной благотворительности, всѣ эти мальчики и дѣвочки воспитываются на счетъ частной благотворительности. Попробуйте нашъ благотворительный супъ. Загляните въ наши благотворительные классы. Прочтите спичи сказанные на нашемъ послѣднемъ благотворительномъ обѣдѣ. Вотъ какова наша благотворительность! Ура!

Внимательный наблюдатель замѣтилъ бы что въ маленькомъ саду отдѣлявшемъ вышеупомянутую ферму отъ дороги играло такое число дѣтей какое не выпадаетъ даже на долю землевладѣльцевъ. Малютки не носили форменныхъ платьевъ, и въ милѣ разстоянія отъ фермы были люди ничего не знавшіе объ этомъ учрежденіи. Непосредственное управленіе фермой было ввѣрено смотрительницѣ, ея помощницѣ, толстой дѣвушкѣ недавно выпущенной изъ рабочаго дома, и старику, который доилъ двухъ коровъ и исправлялъ различныя черныя работы. Число дѣтей, мальчиковъ и дѣвочекъ, отъ году до пяти лѣтъ, простиралось до дюжины. Были между ними больные, были отличавшіеся завиднымъ здоровьемъ, были пріятные на видъ и въ обращеніи, были и совершенно противоположные, но о всѣхъ заботились одинаково.

Смотрительница была женщина лѣтъ тридцати, нѣкогда очевидно обладавшая замѣчательною привлекательностью. Теперь ея наружность имѣла какой-то полинявшій видъ. Не болѣзнь похитила ея красоту, потому что она была сильна и дѣятельна; и не внезапное горе, потому что у нея была веселая улыбка; и не нужда, потому что она не имѣла понятія что такое нужда. Но щеки ея были блѣдны, волосы рѣдки, и когда веселая улыбка не освѣщала ея лица, оно было очень грустно.

Въ маленькой фермѣ вечера длились не долго. Дѣти, какъ и слѣдуетъ дѣтямъ, ложились рано; толстая служанка, много работавшая въ продолженіи дня, охотно слѣдовала ихъ примѣру; старикъ не ночевалъ на фермѣ, такъ что въ одинъ темный октябрьскій вечеръ смотрительница сидѣла одна, читая при свѣтѣ лампы съ абажуромъ, и никакіе звуки кромѣ шума дождя не отвлекали ея вниманія отъ лежавшей предъ ней книги.

Она читала долго. Въ полночь, когда она неохотно намѣревалась закрыть книгу, на страницу упала тѣнь. Она подняла голову и, увидавъ предъ собой мущину, упала на колѣни и простонала:

-- Боже мой, наконецъ!

Губы мущины сложились въ звукъ шшт, но замѣтивъ что она поражена ужасомъ, онъ нагнулся къ ней и сказалъ шепотомъ:

-- Я знаю что вы думаете, Гарріета, но не бойтесь; это я, во плоти, а не ваше воображеніе.

Она взглянула на его лицо и медленно поднялась, дрожа съ головы до ногъ.

-- Мнѣ сказали что вы умерли, произнесла она съ трудомъ,-- но я знала что это неправда.

-- А мнѣ сказали что вы умерли, сказалъ мущина,-- и я вѣрилъ этому до вчерашняго дня.

-- Очень жаль что вамъ пришлось разочароваться.-- Для чего вы здѣсь?

-- Не для того чтобы ссориться, Гарріета. Мнѣ надо многое сообщить вамъ, и вы должны меня выслушать. А такъ какъ вы можете пострадать если насъ увидятъ вмѣстѣ, то примите нужныя мѣры чтобъ этого не случилось.

-- Мнѣ нечего бояться если меня увидятъ съ вами, возразила она гордо.-- Вы мой мужъ.

-- Гм., можетъ-быть я еще не признаю этого.

-- Не смѣете! воскликнула она покраснѣвъ и вскочивъ со стула.

-- Тише, тише, прошу васъ, мы не видались десять лѣтъ, и вамъ простительно забыть что есть мало такого на что я не рѣшился бы, если это нужно для моей цѣли.

-- Отказаться отъ жены было бы безполезною подлостью.

-- Горячитесь, Гарріета, горячитесь по обыкновенію. Что же вы не предложите мнѣ снять пальто и сѣсть. Развѣ вы не видите что съ меня течетъ.

-- Снимите, если хотите, произнесла она съ утомленіемъ.

Онъ снялъ пальто, повѣсилъ его предъ каминомъ, взялъ стулъ и сѣлъ противъ нея.

-- Нѣтъ ли у васъ водки, спросилъ онъ.-- Я промокъ до костей.

-- Зачѣмъ у меня будетъ водка? Конечно нѣтъ.

-- Увѣрены ли вы что насъ не подслушаютъ?

-- Вполнѣ увѣрена; но пусть это не продлитъ вашего посѣщенія. Хотя теперь поздно, но вы вѣроятно найдете водку на станціи желѣзной дороги.

-- Вы были вѣжливѣе съ другими посѣтителями, Гарріета.

-- Съ какими посѣтителями?

-- Съ молодымъ человѣкомъ котораго зовутъ Берриджеръ и съ адвокатомъ Чемпіономъ, пріѣзжавшими сюда разузнавать обо мнѣ.

Она сдѣлалась блѣдна какъ смерть. Насмѣшливость ея обратилась въ робость, въ которой проглянула слабая тѣнь прежней любви къ нему.

-- Не повредила ли я вамъ, Аугустусъ? спросила она, положивъ руку на его плечо.-- Надѣюсь что вы не пострадаете отъ того что я сказала имъ?

-- Это будетъ зависѣть отъ результата нашего свиданія, возразилъ онъ.-- Разказъ мой будетъ не веселъ, и я постараюсь сократить его, но вы должны слушать меня внимательно и не прерывать.

-- Начинайте.

-- Хорошо. Знаете вы какъ я жилъ съ тѣхъ поръ какъ мы разстались?

-- Нѣтъ.

-- Я поступилъ клеркомъ къ одному купцу въ Гуллѣ. Должность была незавидная, но на меня напала страсть къ труду. Имя я конечно перемѣнилъ. Плесморъ на трехногомъ стулѣ за счетными книгами былъ бы не на своемъ мѣстѣ. Я назвался Джемсомъ Ятсомъ. Вскорѣ меня послали по дѣламъ въ Йоркъ. Тамъ я встрѣтилъ нѣкоторыхъ офицеровъ которыхъ зналъ въ лучшіе дни. Я бросилъ роль писаря и превратился въ джентльмена, и чтобъ имѣть средства прожить порядочно недѣлю, я сдѣлалъ то за что выдержалъ пять лѣтъ самой ужасной жизни.

-- Я не понимаю васъ.

-- Такъ я скажу прямо: я поддѣлалъ вексель на моихъ довѣрителей и былъ осужденъ на пятнадцать лѣтъ ссылки. Теперь я вполнѣ отдался въ вашу власть, Гарріета, но я буду откровененъ съ вами, и надѣюсь что вы отплатите мнѣ снисхожденіемъ и великодушіемъ. Не могу передать вамъ что я вынесъ въ продолженіи ужасныхъ пяти лѣтъ ссылки. Вообразите меня съ моими наклонностями и привычками, скованнымъ и работающимъ съ каторжниками. Черезъ пять лѣтъ я убѣжалъ съ негодяемъ который былъ скованъ со мною, безъ него я не могъ ничего сдѣлать. Неужели вы не читали о смѣломъ побѣгѣ изъ Бермуда каторжниковъ Ятса и Емлина?

-- Я почти не читаю газетъ.

-- Дѣло было сдѣлано не дурно, и придумалъ его я. Не буду разказывать вамъ какъ мы убѣжали. Мы вынесли во время нашихъ странствованій болѣе трудовъ и страданій чѣмъ на галерахъ, но за то мы были свободны. Однажды въ минуту отчаянія, когда мы пристали въ открытой лодкѣ къ необитаемому берегу Венесуэлы, и были увѣрены что намъ угрожаетъ неминуемая гибель, я сказалъ Емлину кто я и разказалъ ему все. Поступокъ былъ безумный, но имѣлъ не совсѣмъ дурныя послѣдствія. Насъ нашли и спасли отъ голодной смерти прибрежные Индѣйцы, и мы случайно попали въ Панаму, гдѣ я разстался съ моимъ товарищемъ, къ моей величайшей радости. Емлинъ уѣхалъ на кораблѣ (онъ былъ матросъ) въ Калифорнію, а я, начавъ безъ копейки, счастливою игрой пріобрѣлъ средства отправиться въ Каллао, гдѣ я нашелъ себѣ опять мѣсто клерка, подъ тѣмъ именемъ которое ношу теперь. Мои занятія въ Гуллѣ, какъ ни кратковременны они были, познакомили меня съ коммерческимъ жаргономъ, что мнѣ очень пригодилось. Но что для меня значитъ мѣсто хоть бы товарища какой-нибудь фирмы южно-американской республики. Увѣряю васъ. Гарріета, что еслибы мнѣ обѣщали два безопасные года въ Лондонѣ съ тѣмъ чтобы потомъ отправиться опять на галеры, я поѣхалъ бы въ Лондонъ. Я велъ такую жизнь около года, пока меня не послали въ Панаму, навести справки о какомъ-то пропавшемъ товарѣ. Тамъ я встрѣтилъ негодяя Емлина, съ полными золотомъ карманами, съ золотаго пріиска, и пьянаго какъ только рудокопъ можетъ быть пьянъ. Тщетно пытался я скрыться отъ него или отвергнуть мою тождественность съ каторжникомъ Ятсомъ. Къ счастію, мы были одни во время нашего перваго и единственнаго свиданія въ гостиницѣ. Онъ ушелъ отъ меня пьяный какъ и пришелъ и вѣроятно на зло мнѣ назвался моимъ именемъ и ходилъ изъ кабака въ кабакъ называя себя сэръ-Аугустусъ де-Баркгемъ Плесморъ. На слѣдующее утро его нашли мертвымъ на морскомъ берегу. Нѣтъ, нѣтъ, Гарріетта! Не отодвигайтесь отъ меня. Клянусь вамъ предъ Богомъ что я неповиненъ въ его смерти. Онъ вѣроятно пьяный упалъ въ море и утонулъ. Сначала моею единственною мыслью была радость что такой опасный врагъ погибъ; но когда я услыхалъ что онъ говорилъ наканунѣ, другая мысль какъ молнія мелькнула въ моемъ умѣ: если мнѣ удастся доказать что каторжникъ Ятсъ или Плесморъ умеръ, то мнѣ, сильно измѣнившемуся въ ужасныя пять лѣтъ каторги, можно будетъ возвратиться въ Англію, единственную страну гдѣ можетъ жить порядочный человѣкъ. Я помогъ донести его тѣло въ городъ и успѣлъ положить ему въ карманъ нѣсколько бумагъ (между ними были два письма отъ васъ), по которымъ въ немъ признали Ятса, и мой планъ удался.

-- Такъ вы не въ опасности, Аугустусъ? спросила смотрительница, слушавшая съ жаднымъ вниманіемъ его разказъ.-- Вы дѣйствительно ужасно измѣнились. Я узнала васъ какъ-то инстинктивно.

-- Многіе изъ знавшихъ меня уже умерли, сказалъ онъ, -- другіе забыли. Я каждый день встрѣчаю на улицѣ людей которыхъ помню, а они не узнаютъ меня. Притомъ мое настоящее положеніе освобождаетъ меня отъ всякаго подозрѣнія. Да, мнѣ, кажется, не угрожаетъ никакая опасность, но вы можете доставить мнѣ полную безопасность, Гарріета.

-- Какъ? Скажите мнѣ какъ. Я не желаю вамъ зла; и еслибы вы только жили честно.

-- Будьте покойны, я живу честно. Какъ вы можете доставить мнѣ безопасность? Вотъ въ чемъ дѣло: одинъ старый болванъ -- но я слишкомъ спѣшу; надо разказать вамъ всю мою исторію по порядку. Я возвратился въ Англію, оставивъ за собой доказательства что я умеръ, и здѣсь узналъ что я наслѣдникъ громаднаго состоянія.

-- А я думала что вашъ отецъ умеръ бѣднымъ человѣкомъ.

-- Да; но по одному старому завѣщанію, я теперь ближайшій изъ наслѣдниковъ большаго состоянія приносящаго много тысячъ въ годъ, послѣ смерти одной старой леди, которая можетъ умереть съ часу на часъ.

-- Но если вы предъявите свои права....

-- Я долженъ буду назваться бѣжавшимъ каторжникомъ? Да, конечно. Есть люди которые могутъ доказать что Плесморъ былъ Ятсъ, а Ятсъ Плесморъ. Я этого конечно не сдѣлаю. За пять Чепель-Гиль.... За пять такихъ наслѣдствъ я не подвергнулъ бы себя риску вернуться въ Бермудъ. Нѣтъ, это невозможно.

-- Такъ чего же вы хотите отъ меня?

-- Выслушайте меня, сказалъ онъ придвигаясь къ ней.-- Одинъ глупый старый мотъ, которому достанется наслѣдство, если будетъ доказано что я умеръ, хочетъ занять двадцать пятъ тысячъ фунтовъ подъ залогъ своего права на наслѣдство. Понимаете?

-- Онъ обязуется заплатить долгъ когда получитъ наслѣдство?

-- Именно. Нѣсколько мудрыхъ адвокатовъ напрягали свои умственныя способности и пришли къ заключенію что Аугустусъ де-Баркгемъ Плесморъ умеръ (потому что иначе никто не далъ бы старому джентльмену денегъ, которыя ему необходимы), и нѣсколько столь же мудрыхъ капиталистовъ согласились дать ему двадцать пять тысячъ подъ залогъ наслѣдства. Хорошо. Бобъ, тотъ негодяй котораго вы видѣли....

-- Мистеръ Берриджеръ?

-- Да, Бобъ такъ глупъ что сомнѣвается въ главномъ фактѣ, и такъ хитеръ и ловокъ что на основаніи своего сомнѣнія можетъ причинитъ мнѣ много зла. Сомнѣніе въ немъ возбудили вы, высказавъ ему свою увѣренность въ томъ что я живъ и что иначе васъ увѣдомили бы о моей смерти. Согласитесь, Гарріета, что это было глупо съ вашей стороны. Но есть хорошая пословица, кажется испанская, которая говоритъ: "Тотъ кто сдѣлалъ можетъ и раздѣлать." Вы возбудили сомнѣнія мистера Берриджера и вы же должны разсѣять ихъ.

-- Какъ?

-- Очень просто. Согласитесь съ людьми поумнѣе и постарше васъ, и, прибавлю, болѣе васъ заинтересованными въ томъ что Аугустусъ де-Баркгемъ Плесморъ, нѣкогда вашъ мужъ, пересталъ существовать.

-- Вы хотите чтобъ я солгала.

-- Нисколько. Вѣдь только спросятъ есть ли у насъ дѣти. У насъ нѣтъ дѣтей. О моей смерти уже рѣшили безъ васъ, и вы не должны только опровергать ихъ мнѣніе.

Она задумалась въ нерѣшимости. Она любила его когда-то, но уже давно отказалась отъ его имени. Для нея онъ уже не существовалъ, потому что ничего въ мірѣ не могло бы соединить ихъ опять. Просьбу его не. трудно было исполнить.

Онъ понялъ выгоду своего положенія.

-- И вотъ еще что, Гарріета. Не думаю чтобы ваша жизнь здѣсь была пріятна.

-- Да, не совсѣмъ; у меня много заботъ и горя. Еслибъ еще дѣти оставались при мнѣ, я не жаловалась бы; но лишь только они подрастутъ, и всякій трудъ съ ними становится легокъ и пріятенъ, какъ ихъ берутъ у меня и помѣщаютъ въ большія школы, въ Нортгамптонъ, а мнѣ приходится начинать снова съ другими.

-- Удивляюсь какъ вы можете выносить такую жизнь, сказалъ онъ.-- Она скоро надоѣстъ вамъ. Скука должна быть ужасная. Будьте благоразумною женщиной, Гарріета. Теперь я уже не нуждаюсь и скоро буду богатъ. Я конечно знаю что мы уже не можемъ быть другъ для друга тѣмъ чѣмъ были когда-то, но я могу и обязанъ обезпечить васъ. Бросьте это мѣсто, назовитесь опять моимъ именемъ и предоставьте остальное мнѣ.

-- Невозможно! Какъ я объясню такой поступокъ?

-- Нѣтъ ничего легче. Вы вышли замужъ за негодяя, и когда его сослали за поддѣлку векселя, вы отказались отъ его имена изъ опасенія чтобъ оно не помѣшало вамъ найти честное мѣсто.

-- Это правда.

-- Простите меня и выслушайте. Вы нашли честное мѣсто и занимали его пока такой авторитетъ какъ извѣстная фирма Чемпіона, сынъ и Дей не увѣдомилъ васъ что вашъ мужъ умеръ. Тогда вы узнали что вамъ достается наслѣдство, хранящееся въ англійскомъ банкѣ и дающее вамъ возможность жить независимо.

-- Но вѣдь это не правда.

-- Я сдѣлаю что это будетъ правда. Для баронета мой отецъ былъ дѣйствительно бѣденъ, но все же послѣ него осталось что-нибудь, и я знаю что что-то осталось и должно перейти къ его сыну, или ко вдовѣ сына. Къ оставшемуся можно прибавить сколько нибудь и такъ что этого никто не узнаетъ. Такимъ образомъ вы избавитесь отъ необходимости трудиться и будете жить какъ вамъ слѣдуетъ жить, а мнѣ окажете неоцѣнимую услугу, явившись свѣту въ качествѣ моей вдовы. Гарріета, вы когда-то любили меня; сдѣлайте это для меня ради Бога. Неужели вамъ пріятно было бы еслибы меня сослали опять на галеры? Неужели вы лишите меня возможности идти по честной дорогѣ, по которой я уже пошелъ? Говорю вамъ прямо что если меня найдутъ, моя кровь падетъ на вашу голову. Живымъ я не отдамся.

-- Но обманъ, обманъ, Аугустусъ. Если я не солгу, то все же обману.

-- Моя милая Гарріета! Вы не побоялись обмана назвавшись миссъ Френчъ.

-- Я сдѣлала это съ хорошею цѣлью.

-- А развѣ спасти мужа отъ гибели и дать ему возможность вести честную и полезную жизнь не хорошая цѣль, Гарріета?

-- Дайте мнѣ время подумать, сказала она колеблясь.

-- И такъ уже слишкомъ много времени потеряно. Чемпіонъ былъ здѣсь три дня тому назадъ. Помните что вы должны дѣйствовать какъ бы основываясь на его словахъ. Дѣйствуйте не медля, и васъ никто не спроситъ о причинѣ вашихъ поступковъ. Промедлите, и вы подвергнитесь всевозможнымъ разспросамъ. Откажитесь завтра же отъ мѣста, купите себѣ черное платье и вдовій чепчикъ -- онъ будетъ идти къ вамъ, Гарріета; уѣзжайте заграницу, гдѣ никто не знаетъ васъ, а остальное, какъ я уже сказалъ вамъ, предоставьте мнѣ, и помните что вы будете всегда обезпечены, не знаясь съ своимъ негоднымъ мужемъ. Чѣмъ вы предпочитаете быть: леди Плесморъ съ тысячью фунтовъ годоваго дохода или миссъ Френчъ, смотрительницей?

Бѣдная смотрительница! Ея жизнь была трудная и монотонная. Въ молодости она привыкла къ совершенно другой обстановкѣ. Она была трактирною служанкой, когда онъ женился на ней, и воспитаніе которое она получила было не изъ лучшихъ. Удивительно еще что у нея хватило твердости поступить такъ какъ она поступала. Выходя за него она мечтала сдѣлаться леди, а пришлось быть смотрительницей. Теперь ей предлагали опять сдѣлаться леди. Могла ли она отказаться?

Она согласилась, но вдругъ мысль или подозрѣніе, вполнѣ женское подозрѣніе, овладѣло ею.

-- Вы не сказали мнѣ кто вы и какъ вы живете теперь, сказала она.

-- Мнѣ кажется что для насъ обоихъ будетъ лучше если вы не будете этого знать, отвѣчалъ онъ.-- Я понимаю что вамъ пришло въ голову, и вы совершенно правы. Возьмите пока эти билеты, тутъ пятьдесятъ фунтовъ, и прежде чѣмъ вашъ отказъ будетъ принятъ, я положу въ банкъ на ваше имя сумму которая обезпечитъ васъ на всю жизнь, что бы ни случилось со мной.

-- Вы ошибаетесь, сказала она отодвигая деньги.-- Я не объ этомъ думала. Если я исполню ваше желаніе, вы будете имѣть возможность жениться на другой и....

-- А, такъ вотъ что! Я отвѣчу вамъ такъ же откровенно какъ говорилъ до сихъ поръ. Считая васъ умершею, -- не забывайте что я въ этомъ не виноватъ, меня обманули,-- я имѣлъ намѣреніе жениться, но теперь я покинулъ это намѣреніе.

-- Вполнѣ ли вы въ этомъ увѣрены?

-- Вполнѣ.

-- Согласны ли вы что давъ обѣщаніе поступать всегда по вашему желанію я освобожусь отъ этого обѣщанія въ тотъ день когда вы женитесь на другой?

-- Боже мой! Развѣ я не вполнѣ въ вашей власти, Гарріета? Зачѣмъ вамъ мое согласіе? Вы можете выдать меня хоть завтра, если захотите.

-- Только одно можетъ заставить меня выдать васъ, Аугустусъ, и теперь вы знаете что именно. Но знайте что я сдѣлаю это не для себя, а чтобы спасти другую отъ того что я вытерпѣла.

-- Теперь когда мы порѣшили что я умеръ, не вспоминайте о прошломъ, Гарріета, сказалъ онъ съ угрюмою улыбкой.-- Я сдержу обѣщаніе говорить только о дѣлахъ. Я разказалъ вамъ какъ вашъ покойный мужъ окончилъ жизнь, но вы не должны говорить что вы это знаете. Помните всегда что вы знаете только то что сказалъ или скажетъ вамъ Чемпіонъ. Отсылайте къ нему всякаго кто вздумаетъ разспрашивать васъ. Онъ призналъ васъ за леди Плесморъ и этого будетъ достаточно для многихъ. Онъ сказалъ вамъ что я умеръ, потому что мое существованіе могло бы лишить его кліента восьмидесятитысячнаго годоваго дохода. Вы руководствуетесь единственно его свидѣтельствомъ. Вы можете всегда ссылаться на него какъ на авторитетъ. Онъ потребуетъ чтобы вы засвидѣтельствовали что у насъ не было дѣтей. Возьмите у него копію съ того что онъ дастъ вамъ подписать и избѣгайте свиданій съ нимъ. Пусть онъ пишетъ вамъ, и вы сохраняйте его письма. Вотъ вамъ планъ дѣйствій съ Чемпіономъ. Съ Берриджеромъ надо поступать иначе. У меня есть предчувствіе, Гарріета, что если меня постигнетъ несчастіе, то причиной будетъ онъ. Изъ всѣхъ негодныхъ, безчестныхъ тварей, онъ самый негодный и безчестный. Я предпочелъ бы чтобы по моимъ слѣдамъ бѣжала собака ищейка нежели онъ, собака дала бы возможность бороться за жизнь, а онъ не дастъ. Не имѣйте съ нимъ никакихъ сношеній; это единственный безопасный образъ дѣйствія. Пришло ли вамъ въ голову что я могу пострадать отъ того что вы выразили сомнѣніе въ томъ что я умеръ? Такъ, я это знаю; а онъ воспользовался вашими словами, и я имѣю основаніе полагать что онъ и теперь работаетъ во вредъ мнѣ.

-- Какъ вы его знаете?

-- Да онъ отыскалъ васъ при моемъ содѣйствіи.

-- А вы упрекаете меня въ женской неосмотрительности.

-- Но я сдѣлалъ его моимъ орудіемъ. За свѣдѣнія обо мнѣ была предложена награда, и я помогъ ему получить ее.

-- Когда вы могли получить ее сами подъ вашимъ вымышленнымъ именемъ.

-- Вы говорите не подумавъ, Гарріета. Неужели вы не понимаете что пустивъ этого негодяя по моимъ слѣдамъ я хотѣлъ убѣдиться имѣю ли я возможность воспользоваться наслѣдствомъ.

-- Я, кажется, начинаю понимать васъ. Продолжайте.

-- Еслибъ онъ, со всею его ловкостью, могъ бы только доказать что Аугустусъ Плесморъ убѣжалъ и не былъ найденъ, я могъ бы появиться когда пришло бы время; если же онъ доказалъ бы что Плесморъ обратился въ каторжника Ятса, мнѣ предстояло остаться въ неизвѣстности. Берриджеръ доказалъ послѣднее, и мой образъ дѣйствій опредѣлился.

-- О, Аугустусъ, какъ вы умны! Еслибы вы обратили ваши дарованія на что-нибудь получше...

-- Ради Бога не проповѣдуйте. Гарріета, сказалъ онъ съ сердцемъ.-- Я могу вынести все кромѣ проповѣдей. Чѣмъ я виновнѣе другихъ. Я поддѣлалъ вексель въ триста фунтовъ и былъ уличенъ. Приходите завтра въ Сити, и я покажу вамъ людей которые дѣлали то же самое, но не были уличены и теперь катаются въ своихъ каретахъ и пользуются общимъ довѣріемъ и уваженіемъ. Скажите мнѣ что я дуракъ, потому что не умѣлъ скрыть концы въ воду, и я соглашусь съ вами; но не проповѣдуйте пожалуста.

-- Я ужасно утомлена, сказала смотрительница.-- Имѣете вы сказать мнѣ еще что-нибудь? Дождь, кажется, прошелъ, прибавила она послѣ долгой паузы.

-- Не буду безпокоить васъ болѣе, сказалъ онъ вставая.-- Можете думать обо мнѣ что хотите, Гарріета, но вѣрьте что я очень благодаренъ вамъ за то что вы обѣщали сдѣлать для меня. Я дамъ вамъ адресъ повѣреннаго моего покойнаго отца. Онъ написалъ адресъ въ своей карманной книжкѣ и вырвавъ листокъ отдалъ ей.-- Отправьтесь къ нему при первой возможности и требуйте наслѣдственное имущество. Тамъ есть нѣсколько фамильныхъ драгоцѣнностей и еще что-нибудь, а ровно черезъ двѣ недѣли приходите ко мнѣ. Куда бы вамъ придти? Приходите въ широкую аллею парка Регента; это самое уединенное мѣсто какое можно выбрать.

-- Я должна буду прослужить компаніи по крайней мѣрѣ мѣсяцъ.

-- Да, правда; но вы имѣете право отлучаться по дѣламъ. Обѣщайте придти.

-- Приду если будетъ возможно.

-- Благодарю. Вашъ огонь почти потухъ, но мое пальто уже высохло. Кстати, вы не боитесь оставлять дверь отпертою на ночь? На этой дорогѣ въ былое время водилось много мошенниковъ.

-- Я всегда запираю ее предъ тѣмъ какъ ложусь. Сегодня я засидѣлась долѣе обыкновеннаго. Идите пожалуста потише, вы разбудите дѣтей.

-- Мои ноги отяжелѣли отъ сырости и холода. Отворите мнѣ дверь. Хорошо. Спокойной ночи, леди Плесморъ, прибавилъ онъ съ многозначительною улыбкой.

Они разстались. Онъ пошелъ блуждать въ темнотѣ въ ожиданіи времени когда можно будетъ показаться на станціи желѣзной дороги, не обративъ на себя вниманія. Она пошла въ свою комнату съ звучавшими въ ея ушахъ словами: спокойной ночи, леди Плесморъ. Она имѣла обыкновеніе ложась спать заходить въ дѣтскую чтобы взглянуть спокойно ли спятъ ея питомцы, но въ эту ночь она не зашла къ нимъ.

Все случилось такъ какъ ожидалъ Блиссетъ. Черезъ день или два смотрительница получила письмо отъ Чемпіона сына и Дея, объявившихъ ей что ихъ кліенту лорду Гильтону необходимо имѣть формальное удостовѣреніе что отъ ея брака съ покойнымъ Аугустусомъ де-Баркгемъ Плесморомъ не осталось потомства? Его лордство будетъ очень сожалѣть если исполненіе его просьбы затруднитъ ее. Онъ вполнѣ понимаетъ и цѣнитъ причины побудившія ее перемѣнить имя, и позаботится чтобъ она не пострадала вслѣдствіе оказанной ему услуги. Она отвѣчала что получила отъ мистера Чемпіона извѣстіе о смерти своего мужа и не имѣя основаній сомнѣваться въ достовѣрности извѣстія, она рѣшилась предъявить свои права въ качествѣ вдовы сэръ-Аугустуса Плесмора, и охотно дастъ письменное удостовѣреніе, но только проситъ чтобъ ей прислали копію съ того что ей придется подписать. Она также проситъ мистера Чемпіона сдѣлать ей одолженіе, впредь обращаться къ ней не иначе какъ къ леди Плесморъ, потому что дальнѣйшее укрывательство подъ чужимъ именемъ можетъ повредить ей.

-- Неужели она думаетъ что имѣетъ какія-нибудь права на Чепель-Гильтонъ, проворчалъ Чемпіонъ, прочитавъ письмо. Права вдовы Плесмора! Онъ не могъ оставить ей ничего кромѣ титула, который только повредитъ ей въ ея положеніи. Да! Старикъ-то умеръ не сдѣлавъ завѣщанія и можетъ-быть оставилъ что-нибудь. И выдвинувъ ящикъ письменнаго стола, Чемпіонъ вынулъ печатный списокъ наслѣдствъ хранящихся въ англійскомъ банкѣ и неизвѣстно кому принадлежащихъ. Вотъ оно! Тысяча семьсотъ восемь фунтовъ, пять шилинговъ и четыре пенса. Она однако не теряетъ времени. Желалъ бы я знать кто это научилъ ее.

Когда смотрительница начала писать письмо вызвавшее вышеприведенныя замѣчанія, мистеръ Берриджеръ почтилъ ее вторичнымъ посѣщеніемъ. Она услыхала стукъ щеколды отворенной имъ двери сада и успѣла дать служанкѣ необходимыя инструкціи прежде чѣмъ онъ дошелъ до крыльца.

Бобъ дружески кивнулъ служанкѣ, отворившей ему двери, и хотѣлъ идти дальше, но она преградила ему дорогу и съ рѣдкою правдивостью сказала:

-- Барына велѣла сказать что ея нѣтъ дома.

-- Вотъ какъ! Но я пришелъ изъ Эджевара чтобы повидаться съ ней. Скажите ей что это я, мистеръ Берриджеръ, и увидите что она тотчасъ же приметъ меня.

-- А она сказала мнѣ, когда вы шли по дорожкѣ: вотъ, говоритъ, идетъ мистеръ Берриджеръ; скажите ему что меня нѣтъ дома, и пусть онъ отправляется куда ему угодно. Вотъ что!

-- Есть у нея кто-нибудь?

-- Никого нѣтъ.

-- Кто же эта барыня во вдовьемъ чепчикѣ которую я видѣлъ въ окно?

-- Кто! Это-то и есть наша смотрительница, отвѣчала дѣвушка съ насмѣшкой надъ его невѣдѣніемъ.

-- Во вдовьемъ чепчикѣ? воскликнулъ пораженный Бобъ.

-- А развѣ вы не знаете что женщины носятъ вдовьи чепчики когда вдовы? спросила служанка.

-- Но она.... она.... съ которыхъ поръ она носитъ вдовій чепчикъ?

-- А вамъ какое дѣло?

-- Послушайте, Мери.

-- Я не Мери, а Марта.

-- Ну такъ, Марта, имѣли ли вы когда-нибудь въ рукахъ полкрону?

-- Богъ съ вами, возразила съ благороднымъ негодованіемъ служанка.-- Я получаю пять фунтовъ въ годъ кромѣ чаю и сахару.

Бобъ понялъ что дѣвушкѣ въ такомъ блестящемъ положеніи надо дать взятку побольше.

-- Я дамъ вамъ.... ну, такъ и быть, я дамъ вамъ полъ-соверена, Марта, если вы скажете мнѣ кто былъ здѣсь послѣ моего послѣдняго посѣщенія.

-- Ничего я не скажу вамъ, отвѣчала служанка громко.-- Подождите, прибавила она шепотомъ,-- будьте черезъ полчаса на лугу, направо отъ сада.

Съ этими словами она захлопнула дверь прежде чѣмъ онъ успѣлъ отвѣтить и возвратилась къ смотрительницѣ.-- Я не видывала такихъ негодяевъ, сказала она.

-- Вамъ не слѣдовало болтатьсъ нимъ, Марта, замѣтила смотрительница.-- Если онъ придетъ опять, не отпирайте ему двери.

-- Хорошо, сударыня, не отопру.

-- Развѣсьте дѣтское бѣлье пока погода хороша.

-- Я еще не совсѣмъ выжала его, сударыня: но у меня уже все приготовлено въ саду.

-- Такъ продолжайте вашу работу и не мѣшайте мнѣ. Я занята, сказала смотрительница, принимаясь опять за письмо.

-- Тѣмъ лучше, прошептала толстая служанка.-- Еслибы Джимъ пришелъ поскорѣе; дѣти побѣжали бы смотрѣть какъ онъ сталъ бы доить, а я пріобрѣла бы полъ соверена. Кому какое дѣло если я скажу джентльмену что здѣсь былъ кто-то? А джентльменъ можетъ-быть скажетъ мнѣ что это за вещица. Я знаю только что она не барынина.

Вещица о которой говорила Марта и которую она вынула изъ кармана было то что Испанцы называютъ jesquero, Французы briquet, Турки chek-mek, небольшой золотой ящичекъ со стальною пластинкой, кремнемъ и длиннымъ оранжевымъ снуркомъ зажигающимся отъ малѣйшей искры извлеченной изъ кремня. Вещь эта очень употребительна въ климатахъ гдѣ сырѣютъ спички, но въ Англіи многіе знаютъ о ея назначеніи не болѣе толстой служанки.

Она нашла ее, вычищая утромъ каминъ въ комнатѣ смотрительницы, на томъ самомъ мѣстѣ куда упала бы всякая вещь выпавшая изъ кармана пальто повѣшеннаго для просушки предъ каминомъ.

Джимъ, поденщикъ, придя по обыкновенію доить коровъ, не нашелъ ничего страннаго въ томъ что Марта поручила ему посмотрѣть за дѣтьми пока она развѣситъ бѣлье въ саду.

Она получила полъ-соверена черезъ заборъ не за одни слова. Воспитаніе которое ей дали въ рабочемъ домѣ не пріучило ее думать что найденное не дѣлается собственностью нашедшаго, и мистеръ Берриджеръ сдѣлался обладателемъ jesquero, который онъ назвалъ мѣднымъ, стоющимъ не болѣе пяти шиллинговъ.

-- Что означаетъ буква Л, если эта вещица принадлежитъ Чемпіону, пробормоталъ сей достойный молодой человѣкъ на обратномъ пути въ Эджеваръ.-- Я разспрошу Чемпіона, и если вещь не его, то здѣсь былъ кто-нибудь безъ вѣдома Марты.

ГЛАВА XII. Джекъ въ затруднительномъ положеніи

Въ дѣтствѣ я считалъ большимъ мученіемъ владѣть полкроной не имѣя возможности истратить ее немедленно; но говорятъ что современные юные джентльмены въ этомъ отношеніи благоразумнѣе своихъ отцовъ. Привычка ведетъ къ пренебреженію, говорятъ прописи. Какъ бы то ни было, ни одинъ ребенокъ, съ тѣхъ поръ какъ существуютъ дѣти, не спѣшилъ такъ истратить свою полкрону какъ лордъ Гильтонъ спѣшилъ истратить свои двадцать пять тысячъ фунтовъ. Исполнивъ совѣтъ Чемпіона, онъ отложилъ бы пять тысячъ для уплаты мелкихъ долговъ, тысячъ восемь для выкупа срочныхъ векселей и закладныхъ, тысячи двѣ употребилъ бы на подновленіе части Чепель-Гильтонскаго дома, а остальными добавлялъ бы свои ежегодные доходы, пока мистрисъ Игльтонъ отправилась бы къ предкамъ. Когда извѣстный человѣкъ былъ боленъ, онъ далъ извѣстные обѣты, но мы знаемъ какъ онъ исполнилъ ихъ когда выздоровѣлъ. Бертрамъ лордъ Гильтонъ, съ пустыми карманами, оскорбляемый своимъ дворецкимъ и портнымъ и знавшій что его векселя обращаются между Жидами, готовъ былъ заплатить всѣ свои долги, лишь бы ему дали денегъ. Съ какимъ наслажденіемъ отдалъ бы онъ все до послѣдней копѣйки, мечталъ онъ, чтобы только быть свободнымъ человѣкомъ. Но Бертрамъ лордъ Гильтонъ съ двадцатью пятью тысячами въ банкѣ исполнилъ свои обѣты не лучше вышеупомянутаго больнаго. Одинъ изъ авторитетныхъ посѣтителей "Регентства" увѣрялъ что онъ промоталъ три состоянія собираясь платить долги. Лордъ Гильтонъ удовлетворилъ дворецкаго и портнаго, но имѣя деньги стоившія ему двадцать процентовъ въ годъ, не выкупилъ векселей по которымъ платилъ тридцать процентовъ, и только потому что жаль было отдать за нихъ чистыя деньги.

Онъ приступилъ къ поправкѣ Чепель-Гильтонскаго замка съ самыми умѣренными планами, но планы разрослись какъ-то сами собой, какъ это всегда бываетъ, и когда пришлось заплатить Кресу и знаменитому садовнику, лордъ Гильтонъ убѣдился что онъ попрежнему далекъ отъ возможности сдѣлаться свободнымъ человѣкомъ. Еслибъ ему дали сто двадцать пять тысячъ, черезъ шесть мѣсяцевъ у его дверей толпились бы опять кредиторы.

Вентнорская вилла была покинута и нанятъ домъ по контракту на три года въ Паркленѣ. Поправка Чепель-Гильтона должна была окончиться къ Рождеству, когда предполагалось отпраздновать новоселье. Лордъ Гильтонъ задумалъ еще въ Вентнорѣ сдѣлать Джека своимъ частнымъ секретаремъ. Онъ умѣлъ, когда хотѣлъ, написать хорошее письмо, и то въ которомъ заключалось вышеупомянутое предложеніе, поставило Джека въ большое затрудненіе.

-- Прочтите, Бекъ, сказалъ онъ перебросивъ письмо своему другу.

Беквисъ прочелъ и бросилъ письмо обратно.

-- Ну что же? спросилъ Джекъ.

-- Что? спросилъ Беквисъ.

-- Прочли вы письмо?

-- Прочелъ.

-- Что же вы думаете о немъ?

-- Я думаю что графъ хочетъ имѣть васъ своимъ секретаремъ, предлагаетъ вамъ триста фунтовъ въ годъ (плата сравнительно хорошая) и квартиру въ его домѣ и обѣщаетъ что съ вами будутъ обращаться какъ съ джентльменомъ, хотя вы будете только секретаремъ.

-- Я не прошу васъ повторять мнѣ содержаніе его письма. Читать-то я умѣю и безъ васъ. Посовѣтуйте какъ мнѣ поступить, что мнѣ отвѣтить ему.

Беквисъ подумалъ.

-- Хорошо, Джекъ, сказалъ онъ.-- Я пожалуй дамъ вамъ совѣтъ, хотя знаю что совѣты безполезны. Вы исполните мой совѣтъ только въ томъ случаѣ если онъ придется вамъ по вкусу.

-- Я полагаюсь на ваше благоразуміе, Беквисъ.

-- Благодарю. Такъ вотъ мой совѣтъ: откажитесь отъ предложенія по двумъ причинамъ. Вопервыхъ, потому что вы заработаете болѣе трехъ сотъ фунтовъ если будете продолжать такъ какъ начали....

-- Но положеніе-то, Бекъ, положеніе.

-- Это вторая причина. Лордъ Гильтонъ принималъ васъ до сихъ поръ какъ равнаго (потому что графъ не можетъ считать себя выше джентльмена, а онъ принималъ васъ какъ джентльмена). Вы такъ сблизились съ его семействомъ что позволяете себѣ называть его дочерей просто по именамъ. Я слышалъ какъ онъ назвалъ васъ Джекомъ. Неужели вы думаете что вамъ прилично будетъ, въ качествѣ наемнаго секретаря, называть ихъ Мери и Милли и самому называться Джекомъ?

-- Я люблю его, Бекъ, несмотря на всѣ его недостатки, и полагаю что онъ меня тоже любитъ, замѣтилъ Джекъ.

-- Мы любимъ нашихъ друзей, но бываемъ довольны или недовольны нашими секретарями.

-- Не думаю чтобъ онъ сталъ обращаться со мной какъ съ секретаремъ.

-- Тѣмъ хуже было бы для васъ. Я буду говорить прямо, Джекъ. Вы влюблены въ одну изъ его дочерей.

Джекъ покраснѣлъ.

-- Это васъ не касается, Беквисъ. Мы съ вами большіе друзья, а онѣ хорошія дѣвушки, но... но....

-- Что же, другъ мой? Договорите до конца, сказалъ Беквисъ, повернувшись съ рѣшительнымъ видомъ на стулѣ.-- Если вы хотите одурачить себя, то сдѣлайте это по крайней мѣрѣ съ развязанными руками. Исполните ваше намѣреніе въ томъ положеніи въ какомъ вы находитесь теперь, и вамъ только покажутъ дверь, исполните его въ качествѣ секретаря -- и васъ вытолкаютъ въ дверь.

-- Желалъ бы я знать кто смѣетъ вытолкать меня! воскликнулъ Джекъ вспыхнувъ.

-- Милый другъ мой, есть много способовъ нанести оскорбленіе, а человѣкъ написавшій это письмо способенъ оскорбить васъ словами такъ что вы долго не забудете оскорбленія. Секретари женятся на графскихъ дочеряхъ только въ романахъ для молодыхъ дѣвушекъ.

-- Но кто же говоритъ о женитьбѣ на графской дочери?

-- Никто не говоритъ, возразилъ Беквисъ сухо.

-- Вы намекаете на меня?

-- Послушайте, Джекъ, вы просили моего совѣта принять ли вамъ предложеніе, и я посовѣтовалъ вамъ не принимать. Я понимаю что вы почти рѣшили принять его, и еслибъ я сказалъ: вы правы, Джекъ, ничего лучшаго нельзя желать, вы сочли бы меня вторымъ Даніиломъ и ссылались бы на меня въ спорѣ со всякимъ кто сталъ бы совѣтовать вамъ противное. Теперь же, еслибы дворникъ посовѣтовалъ вамъ принять предложеніе лорда Гильтона, вы сочли бы его и умнѣе меня и болѣе преданнымъ вамъ другомъ. Идите своею дорогой, Джекъ, и да поможетъ вамъ Богъ.

Онъ вполнѣ понималъ состояніе духа своего друга. Джеку хотѣлось принять предложеніе лорда Гильтона, но сомнѣваясь слѣдуетъ ли принять его, онъ добивался чтобы кто-нибудь сказалъ что слѣдуетъ. Намъ всегда пріятно услыхать (отъ кого бы то ни было) что намѣреніе наше разумно, когда тихій голосъ совѣсти шепчетъ противное. Мѣсяцъ тому назадъ Джекъ счелъ бы такою же нелѣпостью идти просить совѣта у Ванъ-Вейна какъ идти затѣмъ же къ дворнику, но что-то предсказывало ему что отъ этого дальновиднаго джентльмена можно услыхать желаемое. Въ этомъ онъ не хотѣлъ сознаться даже самому себѣ, и отправляясь къ Ванъ-Вейну, разсуждалъ что въ такомъ дѣлѣ Ванъ-Вейнъ болѣе компетентный судья чѣмъ старый скептикъ Беквисъ.

-- Поздравляю васъ, милый другъ мой! воскликнулъ Корнеліусъ, когда Джекъ объяснилъ ему въ чемъ дѣло.-- Какое блестящее начало. Одному Богу извѣстно къ чему оно можетъ повести. Дайте мнѣ вашу руку, мой милый Гилль. Соглашайтесь немедленно. Если Гильтонъ полюбилъ васъ, въ чемъ не можетъ быть сомнѣнія, онъ проведетъ васъ въ парламентъ, и вы далеко пойдете. О, соглашайтесь, соглашайтесь не колеблясь. Можно будетъ отказаться если представится что-нибудь еще лучшее.

Это было ужь слишкомъ. Джекъ не смотрѣлъ далѣе секретарства. Безумецъ. Мысль воспользоваться покровительствомъ своего будущаго патрона не понравилась ему. Онъ слишкомъ мало вращался въ высшемъ обществѣ чтобъ оцѣнить значеніе такого покровительства. Еслибы Ванъ-Вейнъ сказалъ просто "соглашайтесь немедленно", не выставляя своихъ отвратительныхъ причинъ!

Но онъ добился таки того что услыхалъ пріятный совѣтъ. У него была еще особа съ которою можно было посовѣтоваться -- добрая мистрисъ Клеръ, его союзница въ Гильдербюри-Паркѣ, совѣты которой уже принесли видимую пользу. Въ концѣ октября наступилъ мрачный понедѣльникъ и для Клера, королевскаго судьи, и Джекъ сдѣлался желаннымъ гостемъ въ его домѣ раньше чѣмъ получилъ вышеупомянутое затруднительное предложеніе лорда Гильтона.

-- Еслибъ этотъ молодой человѣкъ былъ адвокатъ, онъ пошелъ бы далеко, сказалъ, судья женѣ однажды въ субботу, когда судъ былъ закрытъ, и онъ имѣлъ время пройтись съ ней по парку. Онъ необыкновенно скоро понимаетъ сущность дѣла. Я поговорилъ съ нимъ, пока курилъ сигару послѣ обѣда, о новомъ проектѣ касательно банкротства, а сегодня уже вижу статью въ Цензор ѣ очевидно написанную Джекомъ и одну изъ лучшихъ по этому вопросу, хотя, конечно, онъ не коснулся всѣхъ подробностей.

-- Лордъ Гильтонъ предложилъ ему мѣсто своего частнаго секретаря, сказала мистрисъ Клеръ съ нѣкоторою гордостью;-- она любила слушать похвалы Джеку.

-- Надѣюсь что онъ былъ такъ благоразуменъ что отказался?

-- Ты въ самомъ дѣлѣ думаешь что ему слѣдуетъ отказаться?

-- Конечно. Ему надоѣла бы эта должность въ одинъ мѣсяцъ. Сначала онъ сталъ бы писать очень хорошія рѣчи для лорда Гильтона и вообще работалъ бы охотно, но утомился бы очень скоро и сталъ бы пренебрегать своею обязанностью. Развѣ я могъ бы работать охотно еслибы плоды моего труда доставались другому? Конечно нѣтъ. Джекъ Гилль тщеславенъ, какъ и слѣдуетъ быть молодому человѣку, потому что тщеславіе въ концѣ концовъ полезно какъ возбудительное средство, и пусть Джекъ Гилль останется тѣмъ что онъ теперь.

-- Очень жаль что я почти посовѣтовала ему согласиться. Я видѣла что ему хочется согласиться.

-- Гмм! онъ, кажется, гостилъ у нихъ на островѣ Вайтѣ? спросилъ Клеръ.

-- Нѣтъ не гостилъ, но часто бывалъ у нихъ, и лордъ Гильтонъ полюбилъ его.

-- Такъ пусть лордъ Гильтонъ найдетъ другое средство помочь ему. Развѣ ты не видишь, Джерти, что леди Брентвортъ кланяется тебѣ?

Въ слѣдующее воскресенье Джекъ обѣдалъ у Клеровъ, и случайный вопросъ хозяйки заставилъ его забыть и о лордѣ Гильтонѣ, и о его предложеніи.

-- Вы, конечно, будете на свадьбѣ, Джекъ? спросила она.

-- На какой свадьбѣ?

-- Какъ на какой! На свадьбѣ Беатрисы Блексемъ (свадьбы, какъ извѣстно, всегда обозначаются именами невѣстъ счастливыхъ жениховъ).

Джекъ вспомнилъ письмо Алисы, которое онъ оставилъ безъ отвѣта, и его бросило въ жаръ, какъ иногда случается когда вспомнишь о какомъ-нибудь промахѣ.

-- Алиса обѣщала написать мнѣ когда будетъ назначенъ день свадьбы.

-- Свадьба будетъ въ среду.

-- Не можетъ быть.

-- Я буду завтра у папа, а такъ какъ Чарльсъ Дакрсъ гоститъ въ Паркѣ, я узнаю отъ него навѣрное въ какой день сбудетъ свадьба.

Джекъ не сказалъ на это ни слова, но взглянувъ на его лицо, мистрисъ Клеръ догадалась перемѣнить разговоръ.

Когда они остались вдвоемъ въ гостиной (судья ушелъ работать), мистрисъ Клеръ, замѣчая смущеніе Джека, спросила:

-- Когда отвѣтили вы на письмо Алисы?

-- Я былъ такъ глупъ что совсѣмъ не отвѣтилъ, я.... я.... былъ занятъ. Я хочу сказать что у меня въ головѣ было совсѣмъ другое. Я терпѣть не могу писать письма. Она пригласила меня на свадьбу, и обѣщала написать когда будетъ назначенъ день, и не написала, продолжалъ онъ обиженнымъ тономъ.

-- И вы не написали ни строчки поздравленія Беатрисѣ?

-- Къ сожалѣнію, я забылъ, я....

-- Можетъ-быть потому что вашъ другъ былъ очень боленъ?

-- Нѣтъ, чортъ возьми! Извините, мистрисъ Клеръ. Совсѣмъ не потому. Онъ давно выздоровѣлъ, но я не писалъ потому.... потому что все откладывалъ. Я все ждалъ что они напишутъ опять.

-- Вы обидѣли ихъ.

-- Боюсь что вы правы. Это-то мнѣ и больно. Я готовъ идти босикомъ чтобы бросить старый башмакъ вслѣдъ за милою Беатрисой. Мнѣ не жаль что я лишился завтрака и тому подобнаго.... мнѣ не хотѣлось бы чтобъ они думали что я не радъ и.... и....

-- Я можетъ-быть увижу завтра мистера Блексема, сказала мистрисъ Клеръ.-- Онъ теперь въ Лондонѣ. Я скажу ему.

-- Скажите ему только что я сдѣлалъ это по легкомыслію и больше ничего не говорите, прервалъ Джекъ. Не дайте ему подумать что я набиваюсь на приглашеніе. Понимаете, мистрисъ Блексемъ, мнѣ.... чортъ возьми! Я не знаю что сказать.

Онъ дѣйствительно не зналъ что сказать, но мистрисъ Клеръ поняла женскимъ инстинктомъ недосказанное.

На слѣдующій день вечеромъ Джекъ получилъ чрезъ коммиссіонера слѣдующую записку:

"Милый Джекъ.

"Если вы не чувствуете за собой какой вины вслѣдствіе которой вашимъ друзьямъ было бы непріятно видѣть васъ, то возьмите немедленно извощика и пріѣзжайте къ намъ. Вы увидите мистера Блексема.

"Искренно преданная вамъ

"Джертруда Клеръ."

Съ минуту Джекъ не понималъ ничего; потомъ началъ искать причину такого страннаго приглашенія и, какъ всегда бываетъ, сначала остановился на самыхъ странныхъ предположеніяхъ. Не знаютъ ли они что онъ любитъ Констанцію Конвей? Не зашелъ ли онъ слишкомъ далеко съ Алисой Блексемъ? Сердце его было такъ переполнено любовью къ первой что онъ не могъ найти причины ея не касающейся. Немного подумавъ, онъ сообразилъ бы что такъ какъ никто, не исключая самой Констанціи, не подозрѣваетъ что онъ любитъ ее, что никто не можетъ обвинять его въ измѣнѣ другой. Но такіе люди какъ Джекъ не думаютъ въ затруднительныхъ обстоятельствахъ. Мысли, конечно, мелькаютъ у нихъ въ головѣ, и останавливаютъ на минуту ихъ вниманіе, но потомъ они берутъ извощика или прибѣгаютъ къ какому-нибудь другому рѣшительному средству чтобы добраться до истины.

Когда Джекъ увидалъ въ столовой Мартина Блексема, и Мартинъ Блексемъ не подалъ ему руки, онъ понялъ что такъ или иначе провинился въ чемъ-нибудь очень не хорошемъ. Но когда его старый другъ объяснилъ въ присутствіи мистера Клера (хозяйка дома удалилась) почему Джекъ уже не прежній Джекъ для него и для его семейства, Джекъ расхохотался.

Это была очень странная выходка съ его стороны. Подумавъ немного, онъ не расхохотался бы, но Джекъ не подумалъ и хорошо сдѣлалъ. Еслибъ онъ принялъ тонъ высокомѣрнаго презрѣнія, то такіе умные люди какъ Мартинъ Блексемъ и Клеръ тотчасъ же усомнились бы въ искренности его протеста. Еслибъ онъ остановился безмолвно и возразилъ бы не вдругъ, они усомнились бы въ истинѣ того что онъ сказалъ бы потомъ въ свою защиту. Но когда человѣкъ противъ котораго есть только одно обвиненіе, и такое которое, еслибъ оно было справедливо, поразило бы его до глубины души, расхохочется услыхавъ его, то умные люди объяснятъ такую неумѣстную веселость въ хорошую сторону. Они поймутъ что обвиняемый смѣется не надъ обвиненіемъ, но надъ тѣмъ что такое обвиненіе взвели на него. Когда Мартинъ Блексемъ пошелъ далѣе и объяснилъ причины на которыхъ основано обвиненіе, Джекъ слушалъ его серіозно.

-- Не можете ли вы, мистеръ Блексемъ, сказать мнѣ кто взвелъ на меня такое обвиненіе?

-- Не могу.

-- Не можете или не хотите?

-- Не могу, потому что не знаю никого кто настаивалъ бы сильнѣе другихъ на обвиненіи. Такъ думаетъ вся деревня.

-- Тѣмъ хуже для меня, сказалъ Джекъ съ горечью.-- Но надѣюсь что если я докажу вамъ и Грейсу что я невиненъ, то это оправдаетъ меня въ общемъ мнѣніи?

-- Можетъ-быть, отвѣчалъ Блексемъ. Онъ былъ нѣсколько огорченъ что Джекъ не началъ оправдываться немедленно.

-- Я полагаю что вы повѣрите мнѣ если я скажу что я пришелъ сюда не съ готовыми доказательствами противъ обвиненія о которомъ я не имѣлъ понятія десять минутъ тому назадъ.

-- Мы не считаемъ себя вашими судьями, мистеръ Гилль, сказалъ Блексемъ сухо.-- Вы не обязаны давать намъ доказательства вашей невинности.

-- Чортъ возьми, воскликнулъ Джекъ,-- неужели вы думаете что я позволю кому бы то ни было называть меня негодяемъ, какъ вы это сейчасъ сдѣлали, хотя косвенно, не поколотивъ его или не доказавъ ему что онъ не правъ. Ударить васъ я не могу, мистеръ Блексемъ, потому что.... потому что (тутъ что-то подступило ему къ горлу и не дало докончить фразу). Но чортъ возьми (Джекъ опять разгорячился) я докажу вамъ....

-- Я вполнѣ согласенъ что мистеру Гиллю необходимо имѣть время, началъ Клеръ.

-- Мнѣ надо не болѣе пяти часовъ, сказалъ Джекъ вставая.-- Скажите мнѣ на что именно долженъ я отвѣтить. Вопервыхъ, говорятъ что я имѣлъ съ ней свиданіе въ Гильдербюри-Паркѣ и далъ ей письмо. Вовторыхъ, я заставилъ мою кормилицу уговорить Грейсовъ послать ее въ Лондонъ. Втретьихъ, ее видѣли на моей лѣстницѣ? Кажется все?

-- Есть еще второстепенные пункты, но вы назвали главные, отвѣчалъ Блексемъ.

-- Хорошо, продолжалъ Джекъ.-- Я дѣйствительно встрѣтилъ ее въ Гильдербюри-Паркѣ, но письма ей не давалъ. Я просилъ мою кормилицу уговорить Грейсовъ отослать ее куда-нибудь, но не имѣлъ въ виду того что мнѣ приписываютъ. Она была на моей лѣстницѣ, гдѣ ее видѣлъ мистеръ Блексемъ, но даю вамъ честное слово что она никогда не переступала за порогъ моей квартиры. Считайте это за сущность того что вы услышите завтра. Въ которомъ часу вы уѣдете, мистеръ Блексемъ?

-- Въ три.

-- Такъ я буду здѣсь въ два. Потрудитесь передать мистрисъ Клеръ то что я сказалъ сейчасъ. Прощайте.

-- Вы ошиблись, Блексемъ, сказалъ Клеръ послѣ долгой паузы, въ продолженіи которой они наполнили свои стаканы, и лверь заперлась за Джекомъ.

-- Дай Богъ, сказалъ Блексемъ.-- Онъ, бѣдный, кажется, очень тронутъ.

Кажется! Джекъ могъ бы отвѣтить словами Гамлета: "нѣтъ, не кажется, а точно есть". Мистрисъ Клеръ сказала ему наканунѣ что Констанція будетъ одною изъ свадебныхъ подругъ. Можете вообразить его состояніе?

Джекъ вернулся домой и занялся такимъ дѣломъ которое случайный наблюдатель назвалъ бы не имѣющимъ никакого смысла. Онъ выдвинулъ всѣ ящики комода, въ которыхъ господствовалъ страшный безпорядокъ, и выбросилъ все заключавшееся въ нихъ на полъ. То же самое сдѣлалъ онъ съ своимъ письменнымъ столомъ, шкафомъ и корзиной для бумагъ; развернулъ бумажки свернутыя заботливой мистрисъ Джоуерсъ Для зажиганія трубокъ и разсмотрѣлъ ихъ. Потомъ сѣлъ, закурилъ трубку и думалъ пока не напалъ на какую-то мысль. Тогда онъ отправился въ спальню и началъ разсматривать свое платье, какъ четверть часа тому назадъ разсматривалъ свои письма и бумагу.

-- Наконецъ-то, произнесъ онъ вздохнувъ, и вынулъ изъ кармана старыхъ панталонъ розовый конвертъ съ написанными на немъ неправильнымъ, но характеристическимъ почеркомъ словами: "моей дорогой Марго".

Домъ въ которомъ жилъ Джекъ раздѣлялся на семь квартиръ. Въ нижнемъ этажѣ помѣщалась контора гг. Трайта и Слоумена, архитекторовъ. Во второмъ этажѣ налѣво жилъ Корнеліусъ Ванъ-Вейнъ, а направо мистеръ Требъ, маклеръ. Въ третьемъ квартира направо стояла пустая, а налѣво жилъ Джекъ. Еще выше возсѣдалъ Беквисъ. Мистеръ Блексемъ встрѣтилъ миссъ Грейсъ на лѣстницѣ, слѣдовательно она была не у гг. Трайта и Слоумена. Джекъ отправился къ г. Требу, засталъ его за завтракомъ и къ великому изумленію стараго холостяка просилъ его, какъ о большомъ одолженіи, сказать не была ли у него 18го числа текущаго мѣсяца, въ четыре часа пополудни, дама въ голубомъ шелковомъ платьѣ съ черною бархатною отдѣлкой, въ бѣлой шляпкѣ и китайскомъ креповомъ платкѣ. Старый джентльменъ возразилъ что всему свѣту извѣстно что онъ обѣдалъ въ тотъ день въ Сити и возвратился домой не раньше восьми часовъ вечера. Джекъ поблагодарилъ его, извинился что побезпокоилъ и отправился къ Беквису. Само собою разумѣется что Беквисъ ничего не зналъ о дамѣ въ голубомъ шелковомъ платьѣ.

-- Что если она въ самомъ дѣлѣ приходила ко мнѣ, когда меня не было дома, подумалъ Джекъ.-- Не можетъ-быть чтобъ она приходила къ Ванъ-Вейну.

Тѣмъ не менѣе онъ постучался въ дверь Ванъ-Вейна, но отвѣта не получилъ. Черезъ часъ онъ навѣдался опять и опять безуспѣшно. Прошелъ еще часъ, и Ванъ-Вейна все нѣтъ. Когда пробило два, Джекъ пришелъ въ отчаяніе. Онъ уже имѣлъ доказательство своей невинности, но не такое какого ему хотѣлось, а надежда что желаемое можно получить за запертою дверью мало-по-малу усиливалась. Особы въ высшей степени методичныя страдаютъ иногда вслѣдствіе своей методичности. Еслибы Ванъ-Вейнъ ждалъ Джека, а Джекъ пропадалъ полдня, въ этомъ не было бы ничего страннаго. Но Ванъ-Вейнъ былъ воплощенная аккуратность и всегда находился дома до четырехъ часовъ. Я не хочу сказать что вслѣдствіе того что его не было дома въ опредѣленное время, Джекъ могъ заключить что онъ принималъ даму въ голубомъ шелковомъ платьѣ три недѣли тому назадъ. Но какъ бы то ни было, его убѣжденіе что вышеупомянутая дама не можетъ имѣть ничего общаго съ Ванъ-Вейномъ ослабѣвало по мѣрѣ того какъ день клонился къ вечеру.

Наконецъ Ванъ возвратился, и Джекъ отправился къ нему не теряя ни минуты.

-- Я предложу вамъ нѣсколько странный вопросъ, Ванъ, сказалъ онъ.

-- Мой милый другъ, вы знаете что я всегда готовъ къ вашимъ услугамъ, былъ отвѣтъ.

-- Зачѣмъ приходила къ вамъ 18го числа дама въ голубомъ платьѣ и креповомъ платкѣ?

Спокойная осанка Ванъ-Вейна вдругъ измѣнилась.

-- Этимъ шутить нельзя, мистеръ Гилль, сказалъ онъ величественно.

-- Вы вполнѣ правы, отвѣчалъ Джекъ.-- Тутъ нѣтъ ничего забавнаго, для меня по крайней мѣрѣ.

-- Еслибы не мое уваженіе къ вамъ, я назвалъ бы это дерзостію.

-- Зовите какъ хотите, милый мой, но выслушайте меня. Я предложилъ вамъ вопросъ не такъ какъ слѣдуетъ. Мнѣ рѣшительно все равно зачѣмъ она приходила къ вамъ. Дѣло въ томъ что нѣкоторые умные люди забрали себѣ въ голову что она приходила ко мнѣ и вывели изъ этого самыя печальныя для меня заключенія. Будьте добрымъ другомъ, засвидѣтельствуйте письменно что она приходила къ вамъ, а не ко мнѣ.

-- Я не сдѣлаю ничего подобнаго, мистеръ Гилль.

-- О, сдѣлаете. Скажите, чѣмъ это можетъ повредить вамъ? Притомъ я могу взять такое свидѣтельство отъ самой дѣвушки, и тогда, говорю вамъ впередъ, я поколочу васъ.

-- Развѣ вы ее знаете?

-- Господи, знаю ли я ее? Я знаю ее съ тѣхъ поръ какъ она была вотъ такая.

Холодный потъ выступилъ на лбу у Ванъ-Вейна отъ угрозы Джека. "О, Боже мой, проворчалъ онъ вполголоса, вотъ что значитъ мѣшаться въ чужія дѣла."

-- Чего вы отъ меня хотите? спросилъ онъ вслухъ.

-- Напишите только что дама о которой идетъ рѣчь приходила къ вамъ, а не ко мнѣ, и что, сколько вамъ извѣстно, она никогда не входила ко мнѣ. Даю вамъ слово, Ванъ, что вашу записку увидитъ только одинъ человѣкъ и что онъ никому не разкажетъ ея содержанія.

-- Кто этотъ человѣкъ?

-- Мистеръ Блексемъ.

-- Кто онъ?

-- Мой хорошій другъ, котораго вы никогда не видали и, можетъ-быть, никогда не увидите. Я скажу вамъ откровенно въ чемъ дѣло, Ванъ: онъ думаете что я привезъ ее въ Лондонъ. Однажды онъ приходилъ сюда повидаться со мной и встрѣтилъ ее на лѣстницѣ. Теперь вы все знаете.

-- Даю вамъ слово что она приходила ко мнѣ и исключительно по дѣламъ.

-- Хорошо, пусть будетъ по вашему.

-- Я не лгу.

-- Хорошо. Такъ и напишите что по дѣламъ. Я знаю объ этихъ дѣлахъ болѣе чѣмъ вы полагаете, Ванъ, прибавилъ онъ серіознѣе.-- Сдѣлайте то что вамъ слѣдовало сдѣлать и выгородите себя изъ столкновенія которое произойдетъ неминуемо.

Фехтованіе словами продолжалось еще долго, но наконецъ окончилось согласіемъ со стороны Ванъ-Вейна написать записку что обладательница голубаго платья приходила къ нему 18го числа по дѣламъ. Джеку однако не удалось заставить его написать записку въ тотъ же вечеръ. Ванъ-Вейнъ обѣщалъ прислать ее на другой день рано утромъ, а такъ какъ было уже поздно (онъ возвратился домой послѣ обѣда и клубнаго вечера), то Джекъ согласился ждать до слѣдующаго утра.

Если Ванъ-Вейнъ любилъ что-нибудь особенно, такъ это служить повѣреннымъ (высшихъ десяти тысячъ, конечно) въ "щекотливыхъ дѣлахъ", въ числѣ коихъ были такія которыми болѣе разборчивый человѣкъ не сталъ бы марать рукъ. Но Ванъ-Вейнъ гордился участіемъ въ дѣлахъ обозначаемыхъ названіемъ "скандальная исторія".

Онъ былъ въ высшей степени методичный человѣкъ и велъ свою корреспонденцію по всѣмъ правиламъ искусства. Онъ писалъ сначала свои записочки и клалъ ихъ по правую руку, потомъ надписывалъ адресы на конвертахъ и клалъ ихъ въ соотвѣтствующій письмамъ порядокъ налѣво. Онъ написалъ два письма, послѣ того какъ Джекъ ушелъ отъ него. Угроза ли Джека смутила всегда спокойное теченіе его мыслей, вѣтеръ ли ворвавшійся въ отворенную дверь перепуталъ конверты,-- рѣшить трудно, но случилось такъ что записка предназначавшаяся Джеку была адресована Алѣджернону Врею, эсквайру, въ Гильдербюри Паркъ, а Джекъ получилъ совсѣмъ не то чего ожидалъ. Принявъ въ соображеніе всѣ обстоятельства дѣла, я полагаю что Джекъ имѣлъ право прочесть полученное письмо. Вотъ что онъ прочелъ:

".... клубъ.

"Дорогой Альджернонъ!

"Считаю не лишнимъ сообщить вамъ что одинъ изъ моихъ сосѣдей,-- взбалмошный малый съ которымъ я знакомъ очень мало,-- разспрашивалъ меня объ извѣстной молодой особѣ, которая имѣла неосторожность посѣтить меня, мѣсяцъ тому назадъ. Въ такомъ дѣлѣ какъ ваше, мой милый Альжернонъ, я считаю своимъ долгомъ не только относительно васъ, но и относительно общества въ которомъ мы оба вращаемся, сдѣлать все возможное чтобы спасти васъ отъ западни въ которую вовлекла васъ,-- извините меня,-- ваша горячность. Только вчера удалось мнѣ, послѣ большихъ хлопотъ, овладѣть за большую сумму письмами въ коихъ заключаются ваши обѣщанія жениться. Поздравляю васъ съ такимъ счастливымъ избавленіемъ. Дочь смотрителя! О чемъ вы думали?

"Вы должны отдать 200 фунтовъ стерлинговъ немедленно и платить такую же сумму ежегодно пока дѣвушка не выйдетъ замужъ; а такъ какъ условіе еще не подписано, то я позволю себѣ включить въ него параграфъ чтобъ я впредь былъ избавленъ отъ посѣщеній. Они могутъ скомпрометтировать меня.

"Пожалуста постарайтесь быть въ Лондонѣ въ концѣ недѣли.

"Искренно преданный вамъ

"Корнеліусъ Ванъ-Вейнъ.

"Альджернону Врею, эсквайру."

Ванъ-Вейнъ имѣлъ обыкновеніе писать на клубной бумагѣ, которой имѣлъ всегда большой запасъ.

Въ запискѣ предназначавшейся Джеку мистеръ Ванъ-Вейнъ свидѣтельствовалъ свое почтеніе и сообщалъ что миссъ Грейсъ была у него 18го числа, въ четыре часа пополудни, по дѣламъ, и что, сколько ему извѣстно, она никогда не посѣщала мистера Гилля.

Джекъ былъ вполнѣ доволенъ тѣмъ что послала ему судьба и отправился на одномъ изъ утреннихъ поѣздовъ въ счастливыя окрестности Кента.

ГЛАВА XIII. Шаферъ капитана Дакрса

Та другая мистрисъ Конвей, которая жила въ нѣжной оболочкѣ женщины извѣстной обществу подъ этимъ именемъ и при случаѣ появлялась когда съ ней не было никого кромѣ ея дочери и служанки, съ радостію отпустила Констанцію на свадьбу къ Блексемамъ. Она видѣла что быстро приближается время когда должна произойти какая-нибудь важная перемѣна въ ихъ образѣ жизни. Дѣвушка рѣшительно отказывалась повиноваться образу правленія свойственному мистрисъ Конвей. Какъ жаль что она еще слишкомъ молода для замужства, вздыхала мать. Еслибъ ее можно было отдать отцу! Но сдѣлавъ это, надо было бы признать Джоржа Конвея такимъ человѣкомъ которому можно поручить молодую дѣвушку, а этого никакъ нельзя было признать. Планъ дочери поступить учительницей въ школу также не годился. Тѣмъ не менѣе между матерью и дочерью состоялось безмолвное соглашеніе что по возвращеніи послѣдней изъ Соутертона произойдетъ какая-нибудь перемѣна въ ихъ отношеніяхъ.

Мистрисъ Конвей извѣстная обществу сдѣлала видъ что отпускаетъ дочь на свадьбу къ Блексемамъ весьма неохотно.

"Моя милая Джертруда знаетъ, писала она (Виллертоны уже покинули островъ Вайтъ, и мистрисъ Конвей зажила опять своею кочующею жизнію), какихъ жертвъ стоило мнѣ воспитаніе дочери и какая она, несмотря на то, неловкая и странная. Мнѣ право совѣстно показывать ее обществу такою какова она теперь и боюсь что придется отослать ее года на два въ какой-нибудь хорошій заграничный пансіонъ, хотя я не могу подумать безъ ужаса о разлукѣ съ ней."

Въ такомъ же духѣ отвѣтила она и мистрисъ Блексемъ на ея приглашеніе. Благодарила что она вспомнила объ ея дѣвочкѣ; была увѣрена что она будетъ снисходительна къ ея промахамъ; милая мистрисъ Блексемъ пойметъ, прибавляла она, чего стоитъ матери разстаться съ своею дочерью, съ своимъ единственнымъ сокровищемъ. Мистрисъ Конвей достаточно знала Констанцію чтобы не опасаться что она будетъ жаловаться на мать, но на всякій случай сочла не лишнимъ оградить себя. Если Констанція какъ-нибудь невольно покажетъ что она не совсѣмъ счастлива дома, то всякій ее же осудитъ что она не можетъ ужиться съ матерью которая пошетъ о ней съ такою любовію.

Пріѣхавъ въ Аббатство, маленькая Конъ думала что нѣтъ болѣе пріятнаго разговора какъ объ ихъ общемъ другѣ Джекѣ, о томъ что онъ сказалъ и сдѣлалъ, какъ онъ исправился, какіе подвиги онъ совершилъ и какіе ему еще предстоитъ совершить въ области литературы. Она не замѣтила мертваго молчанія и смущенныхъ взглядовъ которыми было встрѣчено его имя, и продолжала восхвалять своего героя пока мистрисъ Блексемъ не рѣшилась отвести ее въ сторону и сказать ей что мистеръ Гилль ведетъ себя недостойнымъ образомъ, и что мужъ ея и она также желаютъ чтобъ его имя не произносилось въ ихъ домѣ.

Бѣдная Констанція, услыхавъ это, была слишкомъ поражена чтобы начать разспрашивать немедленно, но оставшись наединѣ со своимъ другомъ Алисой, она обратилась къ ней за объясненіемъ и услыхала смутный разказъ о томъ что сдѣлалъ мистеръ Гилль. Провинціальныя дѣвушки не могли постигнуть вполнѣ гнусности его предполагаемаго грѣха.

-- И вы вѣрите этому, Алиса? спросила Констанція.

-- Нельзя не вѣрить, былъ печальный отвѣтъ:-- Папа справедливѣйшій изъ людей и очень любилъ Дже.... его. Притомъ папа адвокатъ и его не легко обмануть. Онъ дѣлалъ все возможное чтобы разъяснить это дѣло, и чѣмъ дальше онъ шелъ тѣмъ хуже.

Скажите женщинѣ что есть несомнѣнныя доказательства что человѣкъ котораго она любитъ вышелъ съ окровавленнымъ ножомъ въ одной рукѣ и съ кошелькомъ въ другой изъ комнаты въ которой нашли потомъ зарѣзаннаго человѣка, и она ни за что не повѣритъ что онъ совершилъ преступленіе. Дайте ей доказательство на доказательство что онъ согрѣшилъ противъ всѣхъ десяти заповѣдей, и она будевъ увѣрять васъ что это какая-нибудь ошибка, что у него есть враги, что его не понимаютъ и такъ далѣе. Но пророните малѣйшій намекъ что онъ любитъ другую, и по какой-то причинѣ, которой я не берусь объяснить, она тотчасъ же повѣритъ вамъ. "Хотя бы грѣхъ, хотя бы стыдъ палъ на твое имя, я осталась бы вѣрна тебѣ. Но я не могу вынести чтобы твое сердце принадлежало другой. Что же останется мнѣ?" спрашиваетъ женщина въ пѣснѣ, а это одна изъ десяти тысячъ которыя сказали бы то же самое.

Бѣдная Констанція! Она не сомнѣвалась что Джекъ можетъ внушить любовь какой бы то ни было женщинѣ. Она не имѣла понятія о того рода любви которою, какъ предполагалось, онъ снискалъ любовь миссъ Грейсъ и о тѣхъ отношеніяхъ въ которыхъ ихъ подозрѣвали. Она думала что Джекъ похитилъ ее помощью какой-нибудь недостойной хитрости и женился на ней безъ согласія родныхъ. Тѣмъ не менѣе, она будетъ счастлива. Невозможно чтобъ она не была счастлива съ нимъ. За что же они такъ жестоко осуждаютъ его?

Благородное сердце скрыло свою собственную глубокую рану. Она пріѣхала въ Аббатство съ намѣреніемъ поговорить откровенно съ Алисой Блексемъ, а если понадобится, то и съ Джекомъ, какъ съ человѣкомъ который можетъ помочь ей отыскать отца. Теперь у нея было однимъ другомъ меньше. Не разъ готова она была разказать все откровенно Мери Эйльвардъ, но ни разу у нея не хватило на это смѣлости. Она любила Мери, дѣлала ей много полунамековъ и открылась бы ей вполнѣ при малѣйшемъ вызовѣ. Еслибъ она сказала Алисѣ Блексемъ половину того что говорила Мери, прямая Алиса выспросила бы ее обо всемъ, не опасаясь за послѣдствія. Мери почти отгадала въ чемъ дѣло, но изъ деликатности, и изъ опасенія показаться навязчивою, молчала и засушила въ зародышѣ цвѣтокъ который надѣялась увидѣть въ полномъ цвѣтѣ. Такова была разница между двумя подругами Констанціи. Она могла подѣлиться своимъ горемъ съ Алисой, потомъ обратиться за совѣтомъ къ умной Мери, а Джекъ былъ всегда готовъ съ своими услугами. Она твердо рѣшилась отыскать своего отца и надѣялась что наступятъ лучшіе дни даже для ея матери, но ей было больно что все это должно сдѣлаться безъ участія Джека.

Сэръ-Томасъ Врей былъ не такой человѣкъ чтобы дѣлать что-нибудь въ половину. Хотя онъ былъ только дальній родственникъ Чарльсу Дакрсу и занималъ въ свѣтѣ положеніе значительно выше положенія отца невѣсты, но онъ рѣшилъ отпраздновать свадьбу съ большою пышностью, насколько это зависѣло отъ него: вопервыхъ, потому что онъ гордился Чарльсомъ, вовторыхъ, потому чгоуважалъ Блексемовъ, втретьихъ, вслѣдствіе своего добродушнаго характера. Наканунѣ дня свадьбы былъ большой обѣдъ въ Гильдербюри-Паркѣ, и если я не упоминаю здѣсь о подаркахъ заключавшихся въ красномъ сафьянномъ футлярѣ который сквайръ вручилъ въ этотъ день при прощаніи хорошенькой, покраснѣвшей Беатрисѣ, и въ конвертѣ который Чарльсъ нашелъ на другое утро на своемъ туалетномъ столѣ, то единственно потому что сквайръ любилъ дѣлать добрыя дѣла тайно. Брилліанты невѣсты произвели большой эффектъ въ день свадьбы, а гг. Коксъ и Гринвудъ записали что капитанъ Дакрсъ внесъ деньги за майорскій чинъ. Такимъ образомъ всѣ были довольны, исключая Альджернона который мимоходомъ замѣтилъ что отецъ придаетъ ужь слишкомъ много важности этой свадьбѣ, и что кузенъ могъ бы найти себѣ кого-нибудь получше дочери провинціальнаго адвоката.

Въ Паркѣ жилось весело. Тамъ не заботились о непріятныхъ приглашеніяхъ, не готовились къ непріятной разлукѣ. Тамъ собрались, такъ-сказать, свои люди. Обыкновенныхъ дѣйствующихъ лицъ не было, кромѣ жениха, но онъ второстепенное лицо въ свадебной драмѣ, хотя необходимое. Все шло отлично, до окончанія завтрака въ день свадьбы. Когда дамы уже ушли оправить свои туалеты, такъ какъ пора было идти въ церковь, а мущины рѣшили выкурить по сигарѣ на лугу, въ комнату вошелъ слуга и шепнулъ что-то на ухо мистеру Альджернону, на что послѣдній отвѣчалъ сердитымъ, но одному слугѣ слышнымъ возраженіемъ. Наслѣдникъ Гильдербюри-Парка ушелъ въ оранжерею и зажигалъ уже сигару, когда тотъ же слуга подошелъ къ нему съ видимымъ страхомъ и подалъ ему карточку. Первымъ побужденіемъ мистера Врея было, очевидно, разорвать карточку, но глаза его упали на написанныя на ней слова, и онъ прочелъ ихъ.

-- Не ждите меня Чарли, сказалъ онъ, десять минутъ спустя жениху.-- Кто-то тамъ пришелъ ко мнѣ, чортъ бы его побралъ, и хочетъ непременно видѣть меня. Я скоро пріѣду и поспѣю во-время.

Церковь стояла на разстояніи трехсотъ ярдовъ отъ Аббатства. Къ ней вела тропинка, по которой прошелъ Джекъ въ то утро когда онъ такъ смѣло подшутилъ надъ членами магистрата. Лишь только карета изъ Парка подъѣхала къ церкви, какъ невѣста и ея провожатыя вышли изъ дома, и лишь только онѣ вошли въ церковь какъ началась церемонія бракосочетанія. Никто, кромѣ Чарльса Дакрса, не замѣтилъ отсутствія шафера. Но что же за бѣда? Свадьба безъ свадебныхъ подругъ была бы ужасна, но шаферъ.... кому онъ нуженъ? Развѣ его просятъ подержать букетъ или поправить платье? Никогда. Его дѣломъ было бы смотрѣть чтобы женихъ казался такимъ красивымъ и счастливымъ какимъ желала видѣть его бѣдная Беатриса.

Только тогда когда новобрачные вписали свои имена въ церковную книгу въ ризницѣ, и когда вызвали за тѣмъ же свидѣтелей, сэръ-Томасъ обернулся и спросилъ:

-- Гдѣ же Альджернонъ?

Эхо не дало обычнаго отвѣта, потому что въ этой тѣсной комнатѣ эхо не могло существовать.

Общество Парка, на пути въ Соутертонъ, было, вѣроятно, слишкомъ занято разговорами и не глядѣло по сторонамъ. Или если кто и видѣлъ жалкую клячу и сидѣвшаго на ней всадника, то не обратилъ вниманія. Но еслибы сэръ Томасъ спросилъ у этого всадника "гдѣ же Альджернонъ", онъ получилъ бы отъ него отвѣтъ на свой вопросъ.

Онъ получилъ его полчаса послѣ того какъ Беатриса Блексемъ утратила одно изъ своихъ именъ. Оказалось что мистеръ Врей, къ своему величайшему сожалѣнію, былъ задержанъ припадкомъ біенія сердца (съ нимъ это случалось). Ничего серіознаго. Онъ можетъ-быть придетъ къ завтраку, но проситъ чтобъ его не ждали. Отвѣтъ этотъ заключался въ запискѣ принесеной грумомъ. Альджернонъ былъ, очевидно, боленъ; его твердый почеркъ въ этотъ разъ былъ очень неразборчивъ.

Не въ первый разъ приходилось сэръ-Томасу слышать о внезапномъ припадкѣ біенія сердца, всегда оканчивавшемся ничѣмъ, и частное повтореніе того же самаго нѣсколько ожесточило его.

-- Какая дрянь наша молодежь! проворчалъ онъ, кладя въ карманъ письмо сына.

Въ числѣ свадебныхъ гостей былъ шестилѣтній джентльменъ которому Джекъ сдѣлалъ однажды лодочку плававшую по водѣ, о чемъ было упомянуто въ началѣ этого разказа. Такъ какъ этому джентльмену не позволили войти въ ризницу, гдѣ было тѣсно безъ него, то онъ отправился гулять по церкви, и испытывалъ невыразимое наслажденіе, бѣгая свободно въ такомъ мѣстѣ гдѣ его заставляли всегда сидѣть смирно. Онъ поднялся на хоры. Органъ и таинственный исполнитель за краснымъ занавѣсомъ возбуждали давно его любопытство. Онъ проникъ за красный занавѣсъ и оттуда, въ ту самую минуту когда новобрачные выходили изъ ризницы, раздался пронзительный крикъ:

-- О, ма, идите сюда, идите сюда. Здѣсь мистеръ Гилль играетъ въ прятки. О, я поймалъ васъ, поймалъ, не уйдете. Вы мистеръ Гилль, вы сами знаете что вы мистеръ Гилль.

Въ слѣдующую затѣмъ минуту на лѣстницѣ раздались тяжелые шаги, потомъ шумъ борьбы и паденія, и тогда мистеръ Блексемъ и еще нѣсколько человѣкъ пришли на мѣсто дѣйствія; они увидѣли что Грейсъ держитъ Джека за горло подъ лавкой и что Джеку приходится плохо.

Они разжали руку старика, и оба борца встали пыльные и едва переводя духъ. Джекъ обратился къ мистеру Блексему.

-- Выслушайте меня, мистеръ Блексемъ, сказалъ онъ.-- Я не имѣю намѣренія начать ссору. Я думалъ что меня никто не увидитъ.

-- Зачѣмъ вы пришли сюда? спросилъ Блексемъ съ негодованіемъ.

-- Затѣмъ чтобы помѣшать негодяю стоять рядомъ съ мужемъ вашей дочери, отвѣчалъ онъ.-- Волненіе пересилило его и заставило высказать то чего онъ не имѣлъ намѣренія высказывать, по крайней мѣрѣ въ ту минуту.

-- Выведите его, выведите его, сэръ, сказалъ Грейсъ, задыхаясь.-- Церковь создана не для этого. Выведите его. Я старъ, но клянусь Богомъ, если я опять схвачу его за горло...

-- Тише, Грейсъ, тише. Помолчите хоть ради меня. Вы сейчасъ произнесли слова требующія объясненія, мистеръ Гилль. Что вы хотѣли сказать?

Джеку стоило сдѣлать то что онъ сдѣлалъ.

-- Пойдемте вы и Грейсъ въ какое-нибудь другое мѣсто. Проссеръ, уведите всѣхъ этихъ людей. Надѣюсь что если я оправдаюсь въ глазахъ мистера Блексема и Грейса, то этого будетъ достаточно. Ушли ли дамы?

Онѣ, къ счастію, ушли, не догадавшись что происходитъ наверху, ушли всѣ кромѣ Констанціи, которая слышала восклицанія: "Здѣсь мистеръ Гилль".

Блексемъ повелъ Джека и Грейса въ кустарникъ, гдѣ они и остановились.

-- Я обѣщалъ быть у васъ вчера, прежде чѣмъ вы уѣдете, началъ Джекъ,-- но не могъ достать такъ скоро какъ надѣялся то что мнѣ было нужно.

-- Вы могли бы, кажется, отложить ваше посѣщеніе до завтра.

-- А между тѣмъ мистеръ Альджернонъ Врей былъ бы почетнымъ гостемъ мужа вашей дочери.

-- Такъ что же?

-- Почему вы не пригласили меня на свадьбу, мистеръ Блексемъ?

-- Потому что я не могу чтобъ у меня въ гостяхъ былъ человѣкъ не смѣющій взглянуть въ глаза этому старику и сказать: Стефенъ Грейсъ, я никогда не дѣлалъ зла ни вамъ, ни вашему семейству, и я достоинъ пожать руку честнойдѣвушкѣ въ день ея свадьбы. Вотъ почему, мистеръ Гилль.

-- Стефенъ Грейсъ, возразилъ Джекъ, повернитесь ко мнѣ. Нѣтъ, повернитесь ко мнѣ. Мнѣ говорятъ взглянуть вамъ въ глаза, а какъ я могу это сдѣлать если вы отвертываетесь отъ меня? Стефенъ Грейсъ, клянусь Богомъ что я никогда не дѣлалъ зла ни вамъ ни вашему семейству. Достоинъ я или нѣтъ пожать руку дочери мистера Блексема въ день ея свадьбы, мистеръ Блексемъ рѣшитъ самъ когда взглянетъ на этотъ конвертъ и прочтетъ это письмо.

Мы знаемъ что онъ отдалъ съ этими словами своему старому другу, но онъ не далъ ему времени дочитать письмо.

-- Пожалуста не думайте что я имѣлъ намѣреніе сдѣлать такую сцену, говорилъ онъ.-- Этого никогда не случилось бы еслибы не этотъ ужасный щенокъ. Я былъ у мистера Врея, посовѣтовалъ ему сказаться больнымъ, и онъ понялъ намекъ. Развѣ онъ достоинъ пожать руку вашей дочери? Вы знаете какъ я люблю васъ всѣхъ. Я не могъ не пріѣхать посмотрѣть на свадьбу Беатрисы, право не могъ, и испортилъ вамъ день по своей глупости.

-- Довольно, Джекъ. О, Грейсъ, прочтите! Джекъ, Джекъ, что мнѣ сказать вамъ, произнесъ глубоко тронутый Блексемъ.

-- Пусть Грейсъ говоритъ первый. Если онъ....

-- Что же вы, Грейсъ, развѣ вы не понимаете? воскликнулъ нетерпѣливо адвокатъ, между тѣмъ какъ Грейсъ вертѣлъ въ рукахъ письмо Ванъ Вейна.-- Читайте, читайте. Разгадка проклятой тайны въ вашихъ рукакъ. Гдѣ вы взяли этотъ конвертъ, Джекъ?

-- Я поднялъ его въ Паркѣ, въ день игры въ крикетъ, не далеко отъ того мѣста гдѣ встрѣтилъ бѣдную Меджи.

-- Такъ вы говорили съ ней?

-- Конечно говорилъ. Развѣ я не поколотилъ за нее негодяя нѣсколько лѣтъ тому назадъ. Почему же не имѣлъ я права поговорить съ ней?

-- И вы совѣтовали услать ее отсюда потому....

-- Потому что видѣлъ на ней наряды не соотвѣтствующіе ея положенію, и зналъ что она получаетъ письма адресованныя: "моей дорогой Марго", отвѣчалъ Джекъ.

-- Боже, Боже, какъ мы были несправедливы къ вамъ, Джекъ! Кончили вы, Грейсъ?

-- Я... я пораженъ, сэръ. Я не знаю что сказать, возразилъ несчастный старикъ.

-- Не говорите ничего, Грейсъ, но если вы мнѣ вѣрите такъ дайте руку и скажите всѣмъ что Джекъ не считаетъ себя святымъ или чѣмъ-нибудь въ этомъ родѣ, но что онъ никогда не былъ и не будетъ такимъ подлецомъ какимъ его постарались выставить.

Жесткая, честная рука смотрителя такъ крѣпко сжала руку Джека что онъ содрогнулся. Въ эту минуту что-то бѣлое выскочило изъ кустовъ, остановилось на тропинкѣ и приняло форму молодой дѣвушки. Она стояла съ полуоткрытыми губами, прижавъ обѣ руки къ груди, словно тамъ было что-то стремившееся вылетѣть къ Джеку. И когда Джекъ обернулся и увидѣлъ кто это, и прочелъ что говорили выразительные глаза,-- можно понять и безъ словъ что случилось тогда. Онъ бросился къ ней, обнялъ ее, руки ея опустились, и тогда, по всей вѣроятности, вырвалась плѣнница такъ долго заключенная въ ея сердцѣ.

"Ужасный щенокъ", любопытство котораго было причиной схватки въ церкви убѣжалъ въ испугѣ, и разказалъ первой особѣ которую встрѣтилъ что мистеръ Гилль дерется наверху съ какимъ-то человѣкомъ. Первая особа которую онъ встрѣтилъ была, конечно, послѣднею изъ всѣхъ кому онъ могъ это сказать, потому что это была Констанція. Она убѣжала въ кустарникъ ничего не помня и не сознавая и только ища уединенія, чтобы сообразить что надо сдѣлать. Она не слыхала ни слова изъ разговора Джека съ мистеромъ Блексемомъ и Грейсомъ, но, увидавъ что Грейсъ протянулъ руку Джеку, она.... да, благовоспитанная героиня поступила бы, конечно, иначе. Она возвратилась бы спокойно домой, притворилась бы что ничего не знаетъ и прострадала бы еще года три, а можетъ-быть и всю жизнь. Но Констанція любила Джека всѣмъ своимъ невиннымъ, горячимъ сердцемъ, а такъ какъ Джекъ никогда не узналъ бы этого еслибы не любилъ ее точно такъ же, то я не вижу большаго зла въ ея поступкѣ. Читатель же ни въ какомъ случаѣ не имѣетъ права сѣтовать на внезапную развязку, потому что объясненія влюбленныхъ, вѣрно переданныя, довольно скучны.

Мистеръ Блексемъ скромно удалился, а Грейсъ нырнулъ по своему обыкновенію въ кусты и исчезъ.

Адвокатъ возвратился черезъ четверть часа такъ же скромно какъ и ушелъ, и нашелъ Джека одного. Констанція ушла въ свою комнату чтобы смыть слѣды первыхъ въ ея жизни счастливыхъ слезъ. Блексемъ началъ упрашивать Джека идти къ нимъ завтракать, доказывая что они обязаны публично извиниться предъ нимъ за несправедливое обвиненіе, и что не будетъ надобности обвинять въ то же время кого нибудь другаго, и что Джекъ долженъ идти непремѣнно. Но Джекъ отказался наотрѣзъ, говоря что онъ терпѣть не можетъ обращать на себя общее вниманіе, что онъ усталъ и взволнованъ, и "взгляните", прибавилъ онъ,-- "развѣ въ такомъ видѣ можно показаться обществу?" Дѣйствительно, нельзя сказать чтобы съ полуоторваннымъ воротничкомъ, въ разорванныхъ на колѣнкѣ панталонахъ и въ сюртукѣ покрытомъ пылью съ пола который метется разъ въ мѣсяцъ, человѣкъ былъ въ приличномъ для свадьбы костюмѣ.

-- Что же вы намѣрены дѣлать? спросилъ Блексемъ, не оспаривая послѣдняго довода.

-- Я подожду у Проссера пока вы будете завтракать, а когда гости разойдутся, можетъ-быть зайду къ вамъ на часокъ если позволите.

-- Да, зайдите непремѣнно.

-- Вы, конечно, догадались что произошло здѣсь сейчасъ? спросилъ онъ застѣнчиво.

-- Объ этомъ мы поговоримъ въ другой разъ, отвѣчалъ Блексемъ.

-- Я обѣщалъ быть сегодня въ Лондонѣ, но мнѣ надо такъ много сказать ей и вамъ всѣмъ.... я пошлю телеграмму что не пріѣду, прибавилъ онъ рѣшительно.

-- Вы пошлете телеграмму вашей хозяйкѣ?

-- Нѣтъ, моему другу, который живетъ въ томъ же домѣ.

-- Близкій другъ?

-- Очень близкій. Онъ сдѣлаетъ для меня что угодно, и я для него также.

-- И присмотритъ за вашею квартирой во время вашего отсутствія?

-- Конечно. Для чего вы это спрашиваете?

-- Такъ. Пойдемте въ мою контору. Напишите телеграмму,-- я ее отошлю.

Джекъ вошелъ въ контору, которая, какъ мы знаемъ, имѣла отдѣльный входъ отъ дома, и написалъ телеграмму. Онъ просилъ Беквиса послать кого-нибудь посмотрѣть за него новую драму, которая давалась въ тотъ вечеръ на Олимпійскомъ театрѣ, и обѣщалъ вернуться на слѣдующій день непремѣнно. Отдавъ записку своему другу, онъ ушелъ. Едва дверь затворилась за нимъ, какъ Блексемъ схватилъ перо и, съ широкою улыбкой на своемъ добродушномъ лицѣ, приписалъ:

"Пришлите мнѣ на Соутертонскую станцію на Юго-Западной желѣзной дорогѣ мое платье съ поѣздомъ отходящимъ въ 7 ч. 10 м."

-- Пусть меня повѣсятъ если онъ не будетъ танцовать сегодня съ этою маленькою дѣвушкой, сказалъ онъ, позвонивъ.

Джекъ ошибался, думая что испортилъ день свадьбы. Борьбу въ церкви видѣли немногіе, и тѣхъ Джекъ упросилъ не говорить объ этомъ никому. "Ужасный щенокъ" былъ награжденъ лишнимъ кускомъ свадебнаго пирога, а гости знали только что у хозяевъ съ мистеромъ Гиллемъ было какое-то недоразумѣніе, но что мистеръ Гилль разъяснилъ ошибку.

Въ Рог ѣ всѣ старые друзья объявили что они этому никогда не вѣрили. Мистеръ Джекъ не такой человѣкъ. Они всѣ такъ и думали что это сдѣлалъ кто-нибудь другой. Но впавъ уже разъ въ ужасную ошибку, они не рѣшились указать кто этотъ "другой". Испортилъ день! Напротивъ. Во всей деревнѣ не было мущины, женщины и ребенка который бы не радовался что мистеръ Джекъ ни въ чемъ не виноватъ.

Но какіе неосмотрительные люди влюбленные! Между только-что окончившеюся суматохой свадьбы, и только-что начинавшеюся суматохой бала, въ четыре часа пополудни Джекъ не утерпѣлъ чтобы не сходить въ Аббатство въ своемъ изорванномъ платьѣ, починенномъ и вычищенномъ услужливыми руками Полли Prima. Блексемы уже всѣ разошлись по своимъ комнатамъ чтобъ отдохнуть немного,-- всѣ кромѣ застѣнчивой невѣсты, которую Алиса заставила остаться въ гостиной.

-- Какое вы безчувственное созданіе, сказала Алиса, когда Констанція вбѣжала къ ней испуганная появленіемъ вдали мужской шляпы (не бѣлой въ этотъ разъ).-- Если вы не сойдете сейчасъ же внизъ, я пойду и скажу ему что все это было недоразумѣніе и что вы его совсѣмъ не любите.

Констанція принуждена была сойти внизъ, и обладатель шляпы нашелъ ее въ гостиной погруженною въ Философію пословицъ мистера Туттера.

-- Какъ все это похоже на сонъ! сказала счастливая Констанція.-- Какъ вы, такой умный, могли полюбить меня?

-- Не знаю, милая. Это сдѣлалось какъ-то незамѣтно. Но такъ какъ мы уже напали на эту тему, скажите, когда вы полюбили меня?

-- Когда вы говорили съ такимъ участіемъ о моемъ отцѣ.

-- Да это было въ первый день нашего знакомства.

-- Я всегда любила васъ, Джекъ, сказала она, опустивъ голову и разсѣянно отворяя и затворяя браслетъ,-- и никогда такъ не нуждалась въ вашей любви, какъ теперь.

И она разказала ему все.

-- Но вы не должны сердиться на бѣдную мама, прибавила она, кончивъ разказъ, между тѣмъ какъ Джекъ ходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ стиснувъ зубы.-- Это не въ ея волѣ. Теперь я это понимаю, милый Джекъ. Это какое-то сумашествіе, и никто въ этомъ не виноватъ. Вы не будете сердиться на мама хоть ради меня?

Онъ остановился, взглянулъ пристально на просящіе глаза и поцѣловалъ ея озабоченный лобъ, сказавъ:

-- Ради васъ, моя милая.

Беквисъ исполнилъ распоряженіе заключавшееся въ припискѣ къ телеграммѣ, и Джекъ танцовалъ въ этотъ вечеръ съ маленькою дѣвушкой, чѣмъ избавилъ мистера Блексема отъ позорнаго конца.

ГЛАВА XIV. Леди Плесморъ отказывается отъ мѣста

Вскорѣ послѣ свиданія мистера Берриджера съ толстою Мартой, ея поведеніе испортилось. До тѣхъ поръ она была довольна своимъ мѣстомъ, трудолюбива и услужлива. Переселеніе изъ рабочаго дома въ Гендонскую школу казалось ей шагомъ въ рай изъ ада. Но искуситель, наклонившись черезъ заборъ сада, далъ ей попробовать плодъ древа познанія: и съ тѣхъ поръ, подобно нашей праматери Евѣ, она томилась тоской по запрещенномъ плодѣ. Велики была надежды которыя онъ возбудилъ въ ней. Онъ обѣщалъ ей мѣсто въ Лондонѣ и двадцать фунтовъ въ годъ жалованья; обѣщалъ сводить ее въ Британскій музей, въ національную галлерею и другія, въ высшей степени зинимательныя мѣста; обѣщалъ что она будетъ ходить по воскресеньямъ въ шелковомъ платьѣ и лайковыхъ перчаткахъ, и все это за самую ничтожную услугу,-- только за то чтобъ она сообщала ему о всѣхъ дѣйствіяхъ смотрительницы. Если же миссъ Френчъ получитъ какія-нибудь письма, и не спрячетъ ихъ, мистеръ Берриджеръ охотно купитъ ихъ. Но это уже сверхъ условія.

-- Знаете ли, Марта, сказалъ онъ, -- что тѣ люди которые были здѣсь намѣрены обмануть вашу барыню, и еслибы не мы съ вами, она попала бы въ бѣду. Когда-нибудь она сама поблагодаритъ насъ за то что мы сдѣлаемъ для нея.

-- Когда же вы возьмете меня въ Лондонъ?

-- Лишь только узнаю то что мнѣ надо знать, Марта, и отъ васъ самой зависитъ сократить или продлить этотъ срокъ, отвѣчалъ мистеръ Берриджеръ, съ многозначительнымъ взглядомъ.

День проходилъ за днемъ, но никто не приходилъ къ смотрительницѣ. Она только писала письма чаще обыкновеннаго. Толстая служанка начала опасаться что не будетъ имѣть возможности заслужить предложенную награду и сдѣлалась лѣнивою и недовольною. Частые выговоры не исправляли ее.

-- Ну, Марта, сказала смотрительница,-- я, такъ и быть, не стану жаловаться на васъ, потому что мнѣ осталось пробыть здѣсь не долго. Но совѣтую вамъ измѣнить ваше поведеніе когда пріѣдетъ моя преемница. Она не будетъ такъ снисходительна какъ я.

-- Развѣ вы уѣзжаете, сударыня? воскликнула служанка въ смущеніи.

-- Да, пятнадцатаго числа будущаго мѣсяца.

-- Экой срамъ!

Смотрительница не могла не улыбнуться.

-- Я уѣзжаю потому что такъ хочу, Марта.

-- А не потому что я вела себя дурно? спросила служанка, закрывъ глаза фартукомъ.

-- Еслибы вслѣдствіе этого одной изъ насъ пришлось отказаться отъ мѣста, Марта, то ужь конечно вамъ, а не мнѣ, отвѣчала смотрительница.-- Тѣмъ не менѣе я рада что вы сознаете свою вину и надѣюсь что вы исправитесь. Теперь выслушайте меня. Я думаю съѣздить въ Лондонъ послѣ завтра. Могу я положиться на васъ что вы будете смотрѣть за дѣтьми и ни подъ какимъ видомъ не уйдете изъ дома?

-- Конечно, сударыня, отвѣчала Марта угрюмо.-- Если тутъ пройдетъ самъ Пончъ, я не выйду.

Позднѣе, въ тотъ же день, она объявила смотрительницѣ что у нихъ вышли всѣ тесемки, и получивъ позволеніе сходить въ сосѣднюю деревню за новымъ запасомъ, ушла, взявъ съ собой письмо къ мистеру Берриджеру, въ которомъ она увѣдомляла его о томъ что узнала въ этотъ день отъ смотрительницы. Письмо ея дошло по назначенію.

День въ который смотрительница должна была придти къ мистеру Блиссету въ широкую аллею парка Регента былъ однимъ изъ тѣхъ дней которые, по свидѣтельству французскихъ писателей, стоятъ въ Лондонѣ постоянно, и которые дѣйствительно преобладаютъ въ зимніе мѣсяцы; день въ который вѣтеръ, дождь, туманъ и солнце порываются исполнить каждый свое назначеніе, но всѣ остаются въ бездѣйствіи, облекая небо и землю сумрачнымъ колоритомъ, раздражающимъ нервы.

Отъ станціи Сѣверной желѣзной дороги до парка Регента недалеко, а смотрительница, прозябши въ вагонѣ, шла скоро. Въ широкой аллеѣ туманъ былъ гуще чѣмъ на улицахъ, и она дошла почти до конца не встрѣтивъ ни души. День былъ не такой чтобы можно было встрѣтить гуляющихъ. Она повернула назадъ, когда Блиссетъ показался въ туманѣ.

-- Превосходно, превосходно! воскликнулъ онъ, глядя на ея траурное платье и вдовій чепчикъ.-- Вы отлично одержали слово, Гарріета.

-- Я сдѣлала все что вы мнѣ сказали, возразила она.

-- И я не забылъ сдѣлать то что обѣщалъ. Вы пришли сюда пѣшкомъ?

-- Да.

-- Не устали, надѣюсь?

-- Немного. Я шла скоро, боялась опоздать.

-- Вы воплощенная аккуратность. Сядемъ на одну изъ скамеекъ въ разсадникѣ. Тамъ тихо какъ въ соборѣ Святаго Павла.

-- Я не останусь здѣсь долго. Мнѣ еще надо сходить къ Симсу, повѣренному вашего отца, и поспѣть на поѣздъ отходящій въ половинѣ шестаго.

-- Такъ скорѣе къ дѣлу. Принятъ вашъ отказъ?

-- Да. Вотъ письмо секретаря.

-- Хорошо. Писалъ вамъ Симсъ?

-- Да.

-- Что же онъ написалъ?

-- Очень мало. Только назначилъ мнѣ быть сегодня у него.

-- Будьте осторожны, будьте очень осторожны, Гарріета. Помните что я говорилъ вамъ о Чемпіонѣ. Онъ вашъ единственный авторитетъ касательно моей смерти.

-- Не безпокойтесь. Еще что? Я озябла.

-- Очень жаль. Я постараюсь, по возможности, быть краткимъ. Сумма вашего наслѣдства -- тысяча семьсотъ восемь фунтовъ въ государственныхъ бумагахъ, что съ накопившимися процентами составитъ около двухъ тысячъ. Скажите Симсу чтобъ онъ перевелъ ихъ на ваше имя и оставьте ихъ тамъ гдѣ они теперь. Имущество, которое вѣроятно хранится у его банкировъ, состоитъ изъ брилліантовъ, данныхъ въ приданое Георгомъ III моей бабушкѣ (она была почетная фрейлина), изумрудной тіары, старомодной, конечно, золотой вазы и четырехъ или пяти фамильныхъ бокаловъ. Пустяки, конечно, но намъ все же слѣдуетъ взять ихъ. Фамильныя вещи хорошо имѣть для виду. Если Симсъ спроситъ васъ какъ вы надѣетесь прожить на проценты съ двухъ тысячъ, скажите что одинъ дальній родственникъ оставилъ вамъ имѣніе за границей, гдѣ вы намѣрены поселиться. Я уже поручилъ одному агенту купить домъ въ Діеппѣ, гдѣ, надѣюсь, вамъ будетъ хорошо. Тамъ никому не будетъ дѣла сколько у васъ денегъ въ банкѣ и сколько въ другихъ мѣстахъ, а Симсъ не будетъ наводить справки какъ вы живете. Отъ меня вы будете получать тысячу ежегодно, чрезъ парижскаго банкира. Довольны ли вы?

-- При настоящихъ обстоятельствахъ я должна быть довольна всѣмъ что бы вы мнѣ ни предложили; но развѣ необходимо чтобъ я переселилась за границу?

-- Полагаю что необходимо, теперь по крайней мѣрѣ. Лордъ Гильтонъ надѣлалъ такъ много шуму по поводу моей смерти что общество будетъ разспрашивать о средствахъ моей жены.

-- Пусть будетъ по вашему, сказала она вставая,-- какъ мнѣ дать вамъ знать о результатѣ моего свиданія съ мистеромъ Симсомъ?

-- Напишите мнѣ, и адресуйте письмо на буквы X. У., въ почтовую контору Девере Коуртъ, Темпль.

-- Вы не скажете мнѣ вашего настоящаго имени, и не навѣстите меня?

-- Милая моя, это было бы для васъ лишнимъ затрудненіемъ. Чѣмъ меньше вы будете знать, тѣмъ меньше вамъ придется скрывать. Напишите какъ я вамъ сказалъ, и съ слѣдующею почтой я дамъ вамъ новыя инструкціи, если будетъ нужно. Къ вамъ, вѣроятно; приносятъ почту разъ въ день?

-- Да, около полудня.

-- Хорошо; такъ если вы напишете сегодня, когда вернетесь домой, я получу ваше письмо въ четвергъ, а вы мой отвѣтъ въ пятницу. Боюсь проводить васъ до выхода. Прощайте Гарріета, и еще разъ благодарю васъ.

Она пошла на сѣверъ, онъ на западъ, а мистеръ Берриджеръ, который слѣдовалъ за ней отъ станціи желѣзной дороги и слышалъ, скрытый туманомъ и кустами, каждое слово ея разговора съ мужемъ, вышелъ изъ своей засады, сѣлъ на только-что покинутое ими мѣсто, и написалъ нѣсколько строкъ въ своей карманной книжкѣ.

-- X. У., въ почтовой конторѣ, прошепталъ онъ.-- Письмомъ не трудно будетъ овладѣть, но въ такомъ случаѣ онъ не напишетъ отвѣта, а отвѣтъ-то вашъ мнѣ и нуженъ, мистеръ Ятсъ, иначе Блиссетъ, иначе сэръ Аугустусъ де Баркгемъ Плесморъ. Боже, какое счастіе! Посмотримъ какъ вы будете теперь преслѣдовать меня, ваше лордство, за вымогательство денегъ подъ вымышленными предлогами! Посмотримъ какъ вы вытолкаете меня на улицу, бѣглый каторжникъ! О, какое счастіе, какое счастіе!

И Бобъ закрылъ свою карманную книжку и принялся плясать съ зловѣщею радостью на лицѣ. Но вдругъ ему пришла въ голову счастливая мысль, и въ нѣсколько минутъ онъ добѣжалъ до станціи желѣзной дороги, остановившись на пути только въ ювелирной лавкѣ, гдѣ онъ купилъ величайшую брошь какую только могъ найти, съ поддѣльнымъ камнемъ, серьги украшенныя сургучомъ и ярлычкомъ съ надписью "настоящія корраловыя, семь шиллинговъ пара" и громадную пряжку "изъ чистаго прочнаго золота" цѣной въ полкрону.

Мистеръ Симсъ, какъ благоразумный человѣкъ, не захотѣлъ компрометировать себя отвѣтомъ на письмо леди Плесморъ, но не теряя времени навелъ необходимыя справки. Онъ посѣтилъ Чемпіона, а Чемпіонъ послалъ его за доказательствами смерти Плесмора и тождественности миссъ Френчъ съ его вдовой, къ повѣренному капиталиста одолжившаго лорду Гильтону двадцать пять тысячъ фунтовъ. Мистеръ Симсъ нашелъ доказательства удовлетворительными, а такъ какъ онъ мало интересовался этимъ дѣломъ, то его разговоръ со вдовой ограничился немногими инструкціями которыя онъ ей далъ. Она должна съѣздить въ консисторіальный судъ, сказалъ онъ, и тамъ ей придется подписать нѣсколько бумагъ. Онъ просилъ ее зайти къ нему опять дней черезъ десять.

Она ушла, радуясь что была избавлена отъ разспросовъ, и дѣло казалось такъ просто что она почти повѣрила что въ немъ нѣтъ ничего дурнаго.

-- Все ли благополучно, Марта? спросила она, возвратясь въ школу.

-- О, конечно, сударыня! Взгляните какъ я вычистила вашу комнату. Цѣлый день я не присѣла ни на одну минуту.

-- Приходилъ кто-нибудь?

-- Да, мистеръ Джонсонъ приходилъ, сударыня, но я его не впустила.

-- Вамъ слѣдовало впустить его, Марта. (Мистеръ Джонсонъ былъ приходскій ректоръ.)

-- Я передала ему ваше приказаніе, сударыня, и онъ похвалилъ меня и сказалъ что зайдетъ завтра.

-- Я видѣла на станціи, когда ждала возвращенія поѣзда, мистера Берриджера, сказала смотрительница, глядя пристально въ лицо служанкѣ.

-- Неужели? воскликнула служанка.-- Надѣюсь что онъ не осмѣлился заговорить съ вами, сударыня?

-- Мнѣ пришло въ голову не былъ ли онъ опять здѣсь, продолжала смотрительница, не спуская глазъ съ лица Марты.

-- Можетъ-быть и былъ, отъ него и это станется. Можетъ-быть самъ лордъ-меръ былъ здѣсь, да я-то ихъ не видала. Съ тѣхъ поръ какъ вы ушли, никто кромѣ стараго Джима и мистера Джонсона не отворялъ садовую дверь.

Служанка говорила правду, но не всю, а смотрительницѣ не пришло въ голову спросить не былъ ли кто за оградой сада.

Въ этотъ день обѣ женщины заснули позже обыкновеннаго. Смотрительница написала мужу отчетъ о томъ что говорилось въ конторѣ мистера Симса, а служанка долго мечтала въ постели о великолѣпной брошкѣ, о корраловыхъ серьгахъ и громадной пряжкѣ обѣщанныхъ ей, если только она перехватитъ письмо которое пришлютъ люди "надувающіе" ея бѣдную барыню.

-- Нѣтъ ли у васъ письма на буквы X. У., изъ Гендона? спросилъ мистеръ Берриджеръ у почтмейстера маленькой почтовой конторы близь Темпля.

Почтмейстеръ пересмотрѣлъ письма и отвѣчалъ отрицательно.

-- Какая досада! сказалъ Бобъ.-- Завтра мнѣ нельзя будетъ зайти за нимъ. Смотрите, отдайте его непремѣнно тому кому оно принадлежитъ.

-- А я развѣ знаю кому оно принадлежитъ? отвѣчалъ сердито почтмейстеръ.-- Я отдамъ его первому кто его спроситъ и опишетъ.

-- Отдайте его высокому джентльмену, коротко остриженному, въ иностранной шляпѣ, съ хрустальнымъ брелокомъ на часовой цѣпочкѣ, и вы отдадите его кому слѣдуетъ. Отдадите его кому-нибудь другому, и вы наживете себѣ много хлопотъ, и я васъ объ этомъ предупреждаю, сказалъ Бобъ повелительно и вышелъ изъ конторы.

-- Это для того чтобъ они замѣтили его и признали когда понадобится, прошепталъ онъ на пути къ своему другу и компаніону мистеру Исааку. И онъ не ошибся. Почтмейстеръ разглядѣлъ внимательно джентльмена спросившаго письмо на буквы X. У., и призналъ его когда понадобилось.

Знакомство мистера Исаака съ его клеркомъ продолжалось уже нѣсколько лѣтъ, къ ихъ взаимному удовольствію. Его дѣломъ было угрожать карой закона тѣмъ несчастнымъ которымъ мастеръ Берриджеръ одолжалъ взаймы деньги, а мистеръ Берриджеръ получалъ извѣстный процентъ съ процентовъ, съ условіемъ чтобы никогда неумѣстная снисходительность съ его стороны не уменьшала прибыли. Дѣло мистера Исаака было хлопотливое, изъ чего можно заключить что онъ не былъ украшеніемъ своей профессіи. Жестокій, алчный, безсовѣстный, онъ нашелъ себѣ достойнаго товарища въ своемъ клеркѣ, который въ сущности былъ его компаніономъ, и только ждалъ чтобы сословіе адвокатовъ дало ему право назваться таковымъ открыто.

Дѣло представившееся вниманію этихъ двухъ почтенныхъ джентльменовъ, по возвращеніи мистера Берриджера изъ почтовой конторы, былъ вексель съ подписью Фредерика Виллертона, присланный изъ Портсмута единовѣрцемъ мистера Исаака.

-- Въ полученіи не можетъ быть сомнѣнія, Соль, замѣтилъ Бобъ.-- Барнету слѣдуетъ возобновить.

-- Онъ готовъ возобновить, но только съ нѣкоторыми условіями.

-- Что ему еще нужно?

-- Двадцать фунтовъ немедленно и новый вексель на три мѣсяца въ четыреста фунтовъ, и чтобы молодой джентльменъ взялъ пару часовъ за шестьдесятъ.

-- Не стишкомъ ли много, Соль?

-- Не больше чѣмъ вы брали не разъ, отвѣчалъ партнеръ.

-- Вотъ что, Соль, сказалъ Бобъ, понизивъ голосъ и перегнувшись черезъ столъ къ собесѣднику.-- Мальчишка этотъ можетъ намъ пригодиться, а Барнетъ не имѣетъ права требовать чтобы все дѣлалось по его желанію.

-- Для чего онъ можетъ намъ пригодиться?

-- Помните искъ который лежитъ у насъ противъ Джоржа Конвея?

-- Противъ Конвея и жены за клевету и напрасное задержаніе въ тюрьмѣ?

-- Именно. Дѣлать это условіемъ конечно не годится, но если вы спросите его предъ возобновленіемъ векселя не знаетъ ли онъ гдѣ находится Джоржъ Конвей, и скажете что вы будете очень благодарны тому кто укажетъ вамъ гдѣ его найти и потомъ прибавите что вексель никакъ нельзя возобновить.... понимаете?

-- Развѣ онъ знакомъ съ Конвей? спросилъ мистеръ Исаакъ.

-- Его мать дружна съ мистрисъ Конвей, Соль. Онъ можетъ разузнать.

-- Но согласится ли онъ?

-- Богъ съ вами, Соль! Да онъ согласится на что вамъ угодно, чтобы только выиграть время и получить пятьдесятъ фунтовъ. Такіе господа на все согласны, когда ихъ прижмешь хорошенько. Скажите ему, когда онъ придетъ, что векселя возобновить нельзя, но что.... Впрочемъ, вы сами все это знаете, и отлично знаете, Соль.

Проповѣдники могутъ говорить что имъ угодно со своихъ каѳедръ противъ презрѣннаго металла и постыднаго корыстолюбія, это ихъ bis, какъ сказалъ бы дорогой Артемусъ. Я, не имѣя претензіи проповѣдовать и не предвидя что мнѣ будетъ возражать какой-нибудь епископъ, рѣшаюсь сказать: молодые друзья мои, этотъ презрѣнный металлъ вмѣстѣ съ тѣмъ хорошая вещь. Работать для пріобрѣтенія денегъ не стыдно, и не стыдно дорожить пріобрѣтенными деньгами, съ условіемъ чтобъ онѣ были пріобрѣтены честно, и чтобы другія столь же полезныя вещи не были при этомъ упущены изъ виду. Презрѣнный металлъ! Можно ли называть презрѣннымъ то чѣмъ можно спасти тысячи отъ нищеты? Постыдное корыстолюбіе! Можно ли называть постыднымъ то что сохраняетъ руки и сердце чистыми? Возьмите зло произведенное деньгами и сравните его съ преступленіями, ложью, унизительными увертками, доводящими до галеръ и происходящими отъ недостатка денегъ, и посмотрите которое изъ двухъ золъ перетянетъ чашку вѣсовъ. Я говорю не о томъ что должно бы было быть, но о томъ что есть. Возьмемъ для примѣра Фредерика Виллертона. Неужели вы думаете что этотъ юноша сталъ бы въ двадцать лѣтъ закладывать подарки своей матери, обманывать отца съ помощью негодяевъ военныхъ портныхъ и давать векселя по которымъ не имѣлъ средствъ заплатить, еслибъ онъ былъ пріученъ къ умѣренности? Въ этомъ было виновато его воспитаніе. Недостатокъ денегъ, денегъ которыя онъ долженъ бы былъ имѣть, сдѣлали его лжецомъ и негодяемъ какимъ мы его знаемъ. Я не ставлю въ примѣръ Боба Берриджера. Еслибы Бобъ родился герцогомъ, онъ все же былъ бы негодяемъ. Онъ усердно трудился для пріобрѣтенія денегъ и дѣлалъ изъ нихъ дурное употребленіе. Такъ что же? Изъ молитвенниковъ можно также дѣлать дурное употребленіе, но развѣ мы бранимъ ихъ вслѣдствіе этого и забываемъ благую цѣль для которой они написаны? Привяжите спасительную веревку къ ногамъ, и она потянетъ васъ ко дну. Нѣтъ, не думайте дурно о деньгахъ, мои юные друзья. Не привязывайтесь къ нимъ слишкомъ сильно, и они пронесутъ васъ невредимо надъ жизненными волнами, подводными скалами и голодными полипами, простирающими изъ глубины свои руки, пытаясь погрузить васъ на дно. А главное, деньги спасутъ васъ отъ архи-демона, имя которому Долгъ. Если можете, пріобрѣтайте честнымъ образомъ деньги, сынъ мой, и больше мнѣ нечего сказать вамъ.

Мистеръ Робертъ Берриджеръ зналъ до чего могутъ довести стѣсненныя обстоятельства избалованнаго молодаго человѣка, а также и стараго труженика, и его совѣтъ мистеру Исааку не пропалъ даромъ.

-- Послушай, Тедди, сказала смотрительница дѣтскаго пріюта въ Бендонѣ, посадивъ на колѣни толстощекаго мальчика лѣтъ пяти и смотря на него очень серіозно.-- Я не сержусь на тебя, Тедди, но, ты долженъ сказать правду. Гдѣ письмо?

-- Тедди не знаетъ, мама. (Всѣ дѣти звали ее мамой.)

-- Оно лежало на столѣ, когда я ушла съ мистеромъ Джонсономъ въ спальню, а ты остался здѣсь.

-- Нѣтъ, мама, я не остался. У мистера Джонсона было яблоко въ карманѣ. Марта мнѣ сказала.

-- И ты пошелъ за нимъ?

-- Да, а онъ отдалъ яблоко маленькой Сусаннѣ, отвѣчалъ ребенокъ глубоко обиженнымъ тономъ.

-- Поди, позови ко мнѣ Марту.

Толстая служанка вошла, вытирая фартукомъ красныя руки.

-- Помогите мнѣ, Марта, отыскать письмо которое я читала когда пришелъ мистеръ Джонсонъ. Поищите хорошенько.

-- Я готова побожиться что это шалунъ Тедди взялъ его себѣ чтобы сдѣлать лодочку, сказала Марта, перекладывая вещи на столѣ.-- Онъ только и занимается лодочками. Съ нимъ однимъ больше хлопотъ чѣмъ со всѣми остальными.

-- Тедди говоритъ что онъ побѣжалъ за мистеромъ Джонсономъ, потому что вы сказали ему что у мистера Джонсона есть яблоко.

-- Да, я это ему дѣйствительно сказала, сударыня, потому что вы запретили оставлять его одного въ вашей комнатѣ, чтобъ онъ опять не перепачкался чернилами.

-- Не видали ли вы письма когда входили сюда? спросила смотрительница, не переставая искать.

-- Кто вамъ сказалъ что я входила сюда? спросила служанка, слегка поблѣднѣвъ.

-- Вы сами сейчасъ говорили что Тедди былъ здѣсь и что вы....

-- Гдѣ я была, Тедди, когда сказала тебѣ что у мистера Джонсона есть яблоко? прервала Марта.

-- Вы крикнули изъ прачешной, отвѣчалъ Тедди, не задумавшись.

-- Слышите? У меня своей работы слишкомъ много чтобъ еще присматривать за чужими письмами, замѣтила служанка ворчливымъ тономъ, -- а если я не выжму бѣлье до ночи....

-- Ну, идите, сказала смотрительница.-- Не положила ли я его въ письменный столъ и... и... оно еще можетъ-быть найдется.

Ей пришло въ голову что не слѣдуетъ придавать слишкомъ много значенія пропажѣ, чтобы не раздражить любопытства служанки.

Посредствомъ ловкихъ разспросовъ которымъ были подвергнуты дѣти обнаружился важный фактъ что Тедди игралъ послѣ обѣда въ бумажную лодочку, и что когда его спросили гдѣ онъ взялъ бумажку, онъ отвѣчалъ что поднялъ ее на лѣстницѣ.

-- Какая же это была бумажка?

-- Просто бумажка.

-- Было на ней написано что-нибудь?

-- Да.

-- Вотъ какъ здѣсь? (Показывая письмо.)

-- Да, мама.

-- Или вотъ какъ здѣсь? (Показывая клочокъ газеты.)

-- Да, мама.

Тедди не могъ выдержать даже перекрестнаго допроса, расплакался и никакъ не могъ припомнить что онъ сдѣлалъ со своею лодочкой, но обѣщалъ сдѣлать мамѣ другую, если ей нужно.

-- Дай Богъ чтобы письмо было дѣйствительно уничтожено ребенкомъ, прошептала смотрительница, опускаясь съ утомленіемъ на стулъ.-- Оно было въ высшей степени компрометирующее.

Два дня спустя, служанка вбѣжала въ комнату смотрительницы, въ этотъ разъ не вытеревъ даже мокрыхъ рукъ, и попросила ее сойти внизъ на дворъ, "сію же минуту". Подумавъ не случилось ли чего съ кѣмъ-нибудь изъ дѣтей, смотрительница выбѣжала вслѣдъ за ней, но увидѣла только опрокинутый боченокъ и большую лужу.

-- Что случилось, Марта? Кто это пролилъ? спросила она, поднимая платье. Шлейфъ траурнаго платья леди Плесморъ былъ не такъ удобенъ для такихъ мѣстъ какъ хорошенькая юпка миссъ Френчъ.

Вмѣсто отвѣта служанка нагнула боченокъ, и указавъ на днѣ грязный листокъ бумаги, спросила съ торжествомъ:-- не ваше ли это письмо, сударыня?

Забывъ о своемъ траурѣ, смотрительница хотѣла броситься на колѣни и схватить письмо, но опомнилась во-время.

-- Какъ оно туда попало, Марта?

-- Какъ я вамъ говорила, сударыня. Тедди сдѣлалъ изъ него себѣ лодочку, и пустилъ ее въ этотъ боченокъ, который я поставила для капельной воды. Но Джимъ вздумалъ полоскать здѣсь свою рѣдьку, и вода сдѣлалась такъ грязна что я принуждена была вылить ее. Вдругъ вижу что-то бѣлое и думаю: вѣдь это лодка Тедди, ей Богу! Потомъ вижу что это письмо; тутъ я вспомнила какъ вы объ немъ безпокоились и говорю сама себѣ: пусть же, говорю, она увидитъ его тамъ гдѣ я его нашла, и.... Боже ты мой, подумаешь, какъ легко очернить напрасно дѣвушку.

-- Я не говорила, Марта, что вы взяли его. Выньте его, пожалуста. Да, это то самое письмо которое пропало у меня. Оно, какъ видите, совсѣмъ не важное.

Съ этими словами она разорвала письмо въ мелкіе клочки, бросила ихъ въ воду, и пошла въ свою комнату, посовѣтовавъ Мартѣ вынести грязь чтобы дѣти не перепачкались.

Такимъ образомъ Тедди остался во всемъ виноватъ. Да, противъ него были сильныя улики, и не рѣдко дѣтей сѣкутъ за проступки менѣе доказанные. Тедди, однако, не былъ высѣченъ. Напротивъ: смотрительница не разспрашивала его болѣе о письмѣ, и Марта посыпала ему сахаромъ бутербродъ за чаемъ. Марта была въ превосходномъ расположеніи духа. Работая она пѣла, чего съ ней давно не случалось, и повременамъ ощупывала карманъ, чтобъ удостовѣриться правда ли что тамъ лежатъ сокровища о которыхъ она давно мечтала. Какимъ же образомъ она заслужила ихъ если письмо Абеля Блиссета послужило Тедди матеріяломъ для лодки? Если! Подумавъ немного, смотрительница сообразила бы что Тедди не могъ достать до поверхности воды въ бочкѣ, и что бумажныя лодочки пользуются тѣмъ преимуществомъ предъ судами изъ болѣе прочныхъ матеріаловъ что не тонутъ. Болѣе внимательный взглядъ на письмо не вывелъ бы ея изъ заблужденія. Самъ авторъ не замѣтилъ бы что это поддѣлка, еслибы даже увидѣлъ письмо прежде чѣмъ Марта бросила его въ бочку: такъ искусно поддѣлалъ мистеръ Берриджеръ почеркъ. Когда же смотрительница взяла его въ руки, мокрое и грязное, не было никакой возможности замѣтить обманъ. Хитрый Бобъ сдѣлалъ промахъ, научивъ толстую служанку воспользоваться подозрѣніемъ павшимъ на Тедди, но онъ не зналъ относительной высоты мальчика и водяной бочки.

Ему надо было овладѣть подлинникомъ, а не копіей письма, и овладѣть такъ чтобы смотрительница не узнала что оно украдено. Въ его планы не входило пугать свою жертву прежде времени. Ядро долженствовавшее сразить Блиссета не было еще готово. Письмо было дѣйствительно въ высшей степени компрометирующее, и въ связи съ объясненіемъ которое могла дать смотрительница было достаточнымъ средствомъ чтобъ отправить сэръ-Аргустуса де-Баркгемъ Плесмора опять на галеры. Но законъ не принимаетъ свидѣтельства жены за или противъ мужа, и мистеръ Берриджеръ рѣшился молчать пока не будетъ вполнѣ увѣренъ въ своемъ coup. Судя о другихъ по себѣ, онъ пришелъ къ заключенію что Блиссетъ, лордъ Гильтонъ и Чемпіонъ составили заговоръ и сдѣлали своею невинною союзницей леди Плесморъ. И дѣйствительно были основанія изъ коихъ человѣкъ не знавшій всѣхъ обстоятельствъ дѣла, или смотрѣвшій на нихъ съ односторонней точки зрѣнія могъ вывести такое заключеніе. Бобу они представлялись въ слѣдующемъ видѣ: лишь только Плесморъ отождествленъ съ Ятсомъ, какъ онъ является самъ подъ вымышленнымъ именемъ, и выдумываетъ сказку о томъ какъ онъ умеръ въ Панамѣ, и лишь только лордъ Гильтонъ получаетъ деньги о которыхъ такъ долго хлопоталъ, какъ мистеръ Блиссетъ становится богатымъ человѣкомъ, а смотрительница отказывается отъ мѣста. Такъ, къ своему величайшему удовольствію объяснилъ себѣ мистеръ Берриджеръ предполагаемый заговоръ. Онъ ненавидѣлъ Блиссета, за то что Блиссетъ сдѣлалъ его своимъ орудіемъ. Онъ ненавидѣлъ лорда Гильтона, не столько за извѣстное намъ письмо, какъ за пренебреженіе оказанное его драгоцѣнной рукописи, и радъ былъ отомстить ему. Онъ ненавидѣлъ Чемпіона, за высокомѣрный тонъ которымъ тотъ держалъ его постоянно въ отдаленіи, и за то что Чемпіонъ перехитрилъ его въ переговорахъ съ смотрительницей, и радъ былъ отомстить ему. Мысль оказать услугу обществу отдавъ суду негодяя и возвративъ бѣглаго каторжника въ ссылку вполнѣ имъ заслуженную не приходила даже въ голову мистеру Берриджеру. Это до него не касалось.

За убѣжденіемъ что заговоръ существуетъ, само собою послѣдовало убѣжденіе что заговорщики дѣйствуютъ со всевозможною осторожностью, а какъ Чемпіонъ былъ однимъ изъ нихъ и не только посѣтилъ смотрительницу, но находился съ ней въ перепискѣ, то само собою стало понятно что онъ склонилъ ее на свою сторону. Но кому принадлежитъ вещица съ буквой Л. которую нашла Марта? Этотъ вопросъ ставилъ въ тупикъ Берриджера. Человѣкъ хитрый и дальновидный, онъ какъ многіе хитрые и дальновидные люди не видалъ того что у него было подъ носомъ. Онъ былъ увѣренъ что Блиссетъ никогда не осмѣлится посѣтить свою оскорбленную жену.

Наконецъ Бобъ пришелъ къ заключенію что найденная вещь принадлежитъ лорду Гильтону и что его лордство сдѣлалъ тайный визитъ смотрительницѣ. Его сношенія съ графомъ дали ему не совсѣмъ лестное для послѣдняго мнѣніе объ его умѣ и проницательности, и послѣ долгаго раздумья онъ рѣшился предложить ему огниво какъ его собственность, въ надеждѣ что это дастъ ему опять доступъ въ домъ графа, что было бы очень полезно для его плановъ. Найденная вещь, какъ я уже сказалъ, ставила его въ тупикъ, и онъ не первый изъ дальновидныхъ людей своротившихъ съ прямой дороги изъ-за бездѣлицы.

Зная что писать графу безполезно, онъ подстерегъ его у выхода изъ конторы Общества Искусственнаго Орошенія и Земледѣлія, и смѣло протянулъ ему огниво, сдѣлавъ гримасу, которою хотѣлъ выразить что-то невыразимое словами.

Лордъ Гильтонъ въ эту минуту былъ въ необычайно хорошемъ расположеніи духа; дѣла Общества шли отлично, акціи быстро возвышались; къ тому же графъ любилъ почетъ, который ему оказывали въ конторѣ.

Говорятъ что среди, величайшихъ тріумфовъ великій Джонъ Кемблъ любилъ вспоминать о своихъ похожденіяхъ въ качествѣ арлекина на провинціальныхъ ярмаркахъ, и что Листонъ скучалъ что долженъ играть короля Лира. Такъ же точно лордъ Гильтонъ любилъ слыть дѣловымъ человѣкомъ, вѣроятно потому что ни къ чему не былъ такъ мало способенъ какъ къ дѣлу. Выходя изъ конторы онъ могъ взглянуть благосклонно даже на мистера Берриджера, и назвавъ его любезнымъ, отвѣчалъ, садясь въ карету, что ему не нужна предлагаемая вещь.

Вообразите что почувствовалъ Бобъ когда его приняли за уличнаго торговца рѣдкими вещицами.

-- Я не продаю ее, милордъ. Я поднялъ ее тамъ гдѣ вы были на дняхъ, -- понимаете? На дорогѣ въ Гендонъ, пояснилъ онъ въ окно кареты.

-- На дорогѣ въ Гендонъ! Я не былъ близь Гендона уже нѣсколько лѣтъ, возразилъ графъ. Нѣтъ, это не мое, любезный. Впрочемъ покажите, я гдѣ-то это видѣлъ. Л! Чье имя изъ моихъ знакомыхъ начинается на Л? пробормоталъ онъ.-- Нѣтъ, это не мое. Объявите въ газетахъ. Кучеръ, домой.

Карета быстро тронулась, заднее колесо задѣло за колѣнку Боба и онъ упалъ въ грязь.

Когда прошли первыя минуты гнѣва, онъ сообразилъ что поступилъ не совсѣмъ дурно. Огниво принадлежитъ Чемпіону, несмотря на букву Л, рѣшилъ онъ. Адвокатамъ дарятъ различныя вещи. Но все же огниво не давало ему покоя, этой ничтожной вещицѣ суждено было сдѣлать болѣе чѣмъ только раздражать его любопытство.

ГЛАВА XV. Мистеръ Берриджеръ проводитъ вечеръ одинъ

Лордъ Гильтонъ принялъ отказъ Джемса отъ предложенной ему должности секретаря не совсѣмъ благосклонно.-- Я могъ бы составить его счастіе, сэръ, сказалъ онъ однажды Блиссету, теперь уже прочно утвердившемуся въ качествѣ главнаго оракула,-- а онъ, сумашедшій, хочетъ жениться. Хорошенькая дѣвушка, съ этимъ я согласенъ, но изъ нехорошаго семейства. Вы конечно слышали о Джоржѣ Конвей?

Мистеръ Блиссетъ ничего не слыхалъ о Джоржѣ Конвей.

-- Ужасный негодяй, продолжалъ графъ.-- Содержитъ на свой счетъ цѣлый гаремъ, а не смѣетъ показаться въ Англію. Мать тоже дрянь. Не совсѣмъ въ порядкѣ здѣсь, какъ мнѣ кажется, прибавилъ онъ, указавъ многозначительно на свой лобъ.

-- Мистеръ Блиссетъ, отвѣчалъ: "дѣйствительно", и на этомъ разговоръ остановился. Въ послѣднее время Блиссетъ сдѣлался очень молчаливъ и скрытенъ. Въ нѣкоторыхъ положеніяхъ молчаливые и скромные люди пріобрѣтаютъ репутацію людей очень умныхъ, и въ Сити репутація главное. Въ Сити живость характера внушаетъ мысль о пустомъ карманѣ, и тяжеловѣсность, вредящая клерку, придаетъ много солидности банкиру. Абель Блиссетъ одѣвался и держался вполнѣ сообразно съ своимъ положеніемъ. Единственная вещь на немъ не имѣвшая дѣловаго характера былъ хрустальный брелокъ на массивной часовой цѣпочкѣ, красивое, но нѣсколько женственное украшеніе, о коемъ упомянулъ Бобъ, описывая наружность человѣка къ которому адресовано письмо съ буквами X. У. Сидя однажды возлѣ хорошенькой капризницы Милли, на ея вопросъ чей портретъ находится въ брелокѣ, онъ отвѣчалъ что въ немъ нѣтъ портрета, но что въ него можно влить нѣсколько капель розоваго масла, или другихъ духовъ. Подарокъ, прибавилъ онъ, опустивъ небрежно брелокъ, иначе я не сталъ бы носить его.

-- Кстати, Блиссетъ, спросилъ графъ когда "дѣйствительно" прервало разговоръ о Джоржѣ Конвей.-- Когда же вы съѣздите со мной въ Чепель-Гильтонъ? Неужели вы не можете разстаться съ дѣлами дня на два?

-- Я намѣренъ это сдѣлать, но боюсь что вы будете смѣяться надо мной, когда узнаете съ какою цѣлью.

-- Мнѣ было бы очень пріятно посмѣяться надъ вами. Вы стали такой серіозный въ послѣднее время.

-- Я хочу проводить леди Плесморъ въ Парижъ.

Графъ свистнулъ.-- Такъ вотъ въ чемъ дѣло! Чортъ бы побралъ всѣхъ вдовъ, какъ сказалъ Семъ Уеллеръ.

-- Замѣчаніе мистера Уеллера старшаго ко мнѣ не относится, отвѣчалъ Блиссетъ, спокойно поправляя ошибку лорда Гильтона, приписавшаго извѣстное замѣчаніе мистеру Уеллеру младшему.-- Я принимаю участіе въ бѣдной женщинѣ, но вы знаете почему.

-- Вы благороднѣйшій человѣкъ, Блиссетъ. сказалъ графъ съ жаромъ. Она не приняла бы ничего отъ меня, а вы, какъ мой другъ, считаете долгомъ оказать ей, бѣдной, вниманіе.

-- Она не бѣдна ни въ какомъ отношеніи, возразилъ Блиссетъ.-- Что же касается до подозрѣнія сейчасъ выраженнаго вами, я хочу васъ увѣрить что еслибы мнѣ пришло намѣреніе жениться, я поднялъ бы глаза повыше вдовы сэръ-Аугустуса Плесмора.

Говоря это онъ смотрѣлъ вызывающимъ взглядомъ на графа, но не дождавшись отвѣта продолжалъ:

-- Если дѣла пойдутъ такъ какъ можно ожидать, я буду очень скоро богатъ. Я происхожу отъ древняго, почтеннаго рода, лордъ Гильтонъ. Дочери англійскихъ перовъ выходятъ часто замужъ за людей похуже меня.

Лордъ Гильтонъ слегка поморщился. Такія слова отъ смѣлаго выскочки были ему непріятны. Выскочки, какъ извѣстно, не имѣютъ права на гордость. Съ другой стороны, поведеніе молодаго маркиза Винторна, возбудившее не мало толковъ въ большомъ свѣтѣ, мѣшало ему встать на ходули. Еслибы Блиссетъ сказалъ прямо: "чѣмъ я не женихъ для вашей дочери Милли?" лордъ Гильтонъ можетъ-быть далъ бы отпоръ такой дерзости, на на простое заявленіе что мистеръ Блиссетъ смѣетъ надѣяться, если все пойдетъ хорошо, жениться на дочери англійскаго пера онъ не возразилъ ничего.

Превратность судьбы доказала мистеру Блиссету что надо всегда быть готовымъ встрѣтить какую бы то ни было опасность, а опасности, какъ извѣстно, угрожали ему со всѣхъ сторонъ. Поэтому онъ счелъ нужнымъ сообщить лорду Гильтону о своемъ намѣреніи проводить леди Плесморъ заграницу. Чѣмъ болѣе онъ впутывалъ въ свои дѣла такихъ почтенныхъ людей какъ лордъ Гильтонъ и Чемпіонъ, тѣмъ дѣла его казались проще и правѣе.

Но Милли! Съ какою цѣлью ухаживалъ онъ за Милли? Развѣ онъ не признался откровенно своей женѣ что имѣлъ намѣреніе жениться, но принужденъ былъ отказаться отъ этого намѣренія когда узналъ что она жива? Нѣтъ ничего обманчивѣе откровенности, такой, хочу я сказать, какъ откровенность этого человѣка съ его женой. Онъ совсѣмъ не былъ откровененъ съ ней. Онъ сказалъ ей только то что, по его мнѣнію, надо было сказать чтобы достигнуть цѣли, и его отношенія съ ней были лживы какъ вся его теперешняя жизнь. Онъ не отказался отъ надежды жениться на леди Амеліи Эйльвардъ. Въ ту ночь когда онъ бродилъ по Гендонскимъ долинамъ ему приходили въ голову мысли которыхъ мы не можемъ передать здѣсь. Достаточно сказать что онъ не остановился бы ни предъ какимъ преступленіемъ чтобъ овладѣть ею. Онъ любилъ ее такою любовью которою иногда можно привлечь къ себѣ хорошую женщину, хотя хорошимъ женщинамъ не нравится такая любовь. Бѣдная Милли не могла не страдать отъ оскорбленія нанесеннаго ей маркизомъ, и какъ многія женщины поумнѣе ея, она думала, или безсознательно чувствовала что было бы очень пріятно показать измѣннику что она далеко не безутѣшна. Змѣиные глаза, которыхъ она такъ боялась сначала, не утратили своей силы, но почему-то перестали быть отвратительными. Обладатель ихъ, повидимому, вовсе не подозрѣвалъ какое впечатлѣніе производилъ ими, и былъ попрежнему въ высшей степени внимателенъ и почтителенъ. Поли и Мери были правы. Она дѣйствительно обращалась съ нимъ черезчуръ жестоко. Странно также бояться его, когда одинъ ея взглядъ для него законъ. Однимъ движеніемъ пальца она могла бы заставить его сдѣлать что хотѣла.

Когда во всемъ мірѣ есть только одна пара глазъ взглядъ которыхъ вы любите, сударыня, вамъ непріятно когда другіе глаза устремлены на васъ. Но когда эта пара смотритъ на другую женщину, вамъ все равно кто бы ни смотрѣлъ на васъ, конечно если вы изъ разряда такихъ женщинъ какъ Милли Эйльвардъ, но я надѣюсь что вы не такая. Милли начала спрашивать себя: чѣмъ мистеръ Блиссетъ заслужилъ ея нелюбовь? и минута въ которую она въ первый разъ задала себѣ этотъ вопросъ была для нея роковою минутой.

Я уже сказалъ что Блиссетъ любилъ ее такою любовью какую не цѣнятъ хорошія женщины, а мы, мущины, посѣщающіе судебныя палаты, читающіе газеты и слѣдящіе за тѣмъ что происходитъ вокругъ насъ, знаемъ какого это рода любовь. Тѣмъ изъ насъ которые за грѣхи, по моему мнѣнію, осуждены писать романы приходится слышать что изображенныя нами послѣдствія такой любви неестественны, невозможны и такъ далѣе; и тщетно указываемъ мы на дѣйствительность какою она является судьямъ въ судебной палатѣ. Какъ справедлива пословица которая говоритъ что "правда страшнѣе вымысла." Банкиры поддѣлываютъ государственныя бумаги только въ сенсаціонныхъ романахъ, а сэръ Джонъ Денъ Поль ни чего не дѣлалъ въ Портлендѣ. Мужья отравляютъ женъ только въ романахъ, а извѣстное дѣло доктора Сметарста было миѳъ. Люди никогда не стрѣляютъ другъ въ друга среди бѣлаго дня изъ-за женщинъ, а трагедія въ Портумберландъ-Стритѣ была газетная сказка. Мы, которые пишемъ такого рода книги, изображаемъ человѣческую природу такой какой она кажется намъ; мы судимъ по газетнымъ отчетамъ, вѣримъ что люди не лгутъ подъ присягой судьямъ ея величества и думаемъ что не даромъ же вѣшаютъ и отправляютъ въ ссылку мущинъ и женщинъ. Вы считаете неестественнымъ что такой человѣкъ какъ Абель Блиссетъ надѣялся обмануть ревнива ю жену? Я не прошу васъ ставить себя на его мѣсто, но прошу васъ только вспомнить на какіе поступки рѣшаются подобные ему люди и не забыть что онъ любилъ Милли того рода любовью вслѣдствіе которой люди получше его отправляются на галеры.

Впрочемъ рискъ которому онъ себя подвергалъ былъ вовсе не такъ великъ какъ кажется. Еслибы въ Діеппѣ стало извѣстно что мистеръ Абель Блиссетъ женится на прекрасной дочери лорда Гильтона, какое было бы до этого дѣло леди Плесморъ? Что значитъ для нея мистеръ Абель Блиссетъ? Она не будетъ имѣть возможности возвратиться въ Англію и узнать кто этотъ счастливецъ -- объ этомъ онъ позаботился. Если же случайно откроется кто онъ, то не все ли равно быть повѣшеннымъ за овцу или за ягненка. Все это онъ спокойно обдумалъ, играя хрустальнымъ брелокомъ, что обратилось у него въ привычку при подобныхъ размышленіяхъ.

Онъ проводилъ леди Плесморъ во Францію и помогъ ей водвориться въ прекрасной приморской виллѣ которую она получила въ наслѣдство. Прежній владѣлецъ купилъ ее за десять дней до своей смерти, и даже не видалъ ее. Такъ не прочна наша жизнь!

Обитателямъ Діеппа было все равно кто бы ни поселился въ виллѣ. Англійская леди оказалась charmante, а у Француза этимъ словомъ выражается все.

-- Скучно! воскликнулъ мистеръ Блиссетъ въ отвѣтъ на замѣчаніе бывшей смотрительницы, утромъ въ день назначенный для его отъѣзда въ Лондонъ.-- Нисколько не скучно. Платите за все чистыми деньгами, подпишитесь на два благотворительныхъ дѣла, подружитесь съ англійскимъ священникомъ, примите свысока перваго кто сдѣлаетъ вамъ визитъ, и черезъ мѣсяцъ городъ будетъ у вашихъ ногъ. Скучно здѣсь! Нисколько.

-- Не могу ли я пригласить.... не нанять ли мнѣ какую-нибудь компаньонку? спросила она.

-- Поступайте какъ вамъ угодно, мои милая Гарріета. Только компаніонка должна быть, конечно, иностранка.

-- Разставшись сегодня, Аугустусъ, начала она опять послѣ долгой паузы,-- мы разстанемся на вѣки?

-- Боюсь что такъ.

-- Я сама знаю что это необходимо. Оставшись наединѣ съ собою, я можетъ-быть примирюсь съ мыслью что я обманщица, пожалуста не прерывайте, другаго слова нѣтъ, и -- буду въ состояніи смотрѣть въ глаза друзьямъ которые у меня можетъ-быть будутъ. Но это будетъ невозможно если я буду имѣть васъ постоянно предъ глазами, или переписываться съ вами.

-- Вы необыкновенно благоразумная женщина, Гарріета. О, еслибы вы могли начать жизнь снова!

-- Еслибъ это было возможно, я не повторила бы одной ужасной ошибки.

-- Не вышли бы замужъ за меня, вѣроятно?

-- Я неполюбила бы человѣка котораго не могла бы уважать, возразила она спокойно.-- Въ теченіи лѣтъ послѣдовавшихъ за нашею разлукой я старалась развить себя сколько-нибудь, и вижу теперь вещи такъ какъ мнѣ слѣдовало видѣть ихъ раньше.

-- Вы знаете какъ я терпѣть не могу проповѣдей, Гарріета.

-- Я почти кончила. То что мнѣ осталось досказать не будетъ обидно для васъ. Я хочу только сказать что меня не удивляетъ теперь ваше прошлое поведеніе, что я осуждаю себя за многое что я дѣлала илч говорила, а висъ не осуждаю такъ безусловно какъ осуждала когда-то. Я не годилась для васъ.

Выраженіе пробѣжавшее по его лицу при этихъ словахъ заставило ее покраснѣть и быстро прибавить:

-- Я говорю это только чтобъ оправдать себя. Еслибъ я думала тогда какъ думаю теперь, я не прожила бы мѣсяца подъ одною кровлей съ вами.

-- Однако вы обвиняете меня не такъ безусловно какъ обвиняли прежде, оказалъ онъ смѣясь.

-- Къ сожалѣнію я, кажется, не въ состояніи объяснить кажущагося противорѣчія. Я говорю заразъ о двухъ лицахъ -- о тщеславной, неосторожной, любящей дѣвушкѣ которая вышла замужъ за васъ и о женщинѣ которая видитъ всѣ свои ошибки и заблужденія. Я знаю что вы эгоистъ и обманщикъ, но не могу не упрекать себя что я не сдѣлала всего что было въ моихъ силахъ чтобъ исправить васъ. Можетъ-быть мои усилія оказались бы тщетными, но жаль что я не попробовала. Поняли вы меня теперь?

-- Постарался бы понять еслибы не было слишкомъ поздно. Мы оба сдѣлали ошибку и поплатились за нее. Что пользы толковать объ этомъ?

-- Я сказала все что хотѣла сказать.

-- Тѣмъ лучше, отвѣчалъ онъ.-- Вы начали какъ умная женщина, Гарріета, и кончили.... ну, да все равно. Такъ какъ мы, по вашему выраженію, разстаемся на вѣки, то не будемъ терять послѣднихъ минутъ толкуя о вещахъ непоправимыхъ. Что я могу еще сдѣлать для васъ?

-- Ничего.

-- Хорошо ли вы поняли какъ вы будете получать деньги?

-- Да.

-- И вы согласны со мной что вамъ лучше будетъ жить за границей.

-- Я рѣшилась жить за границей.

-- Такъ прощайте, Гарріета.

-- Прощайте.

-- Я могъ бы сдѣлать что-нибудь съ этою женщиной или она изъ меня, еслибы мы пошли по прямой дорогѣ, пробормоталъ Блиссетъ, подъѣзжая къ набережной.-- Но мы этого не сдѣлали, и теперь раскаяніе безполезно.

Около этого времени Общество Искусственнаго Орошенія и Земледѣлія въ Экуадорѣ достигло положенія которое было ему давно предсказано. "Ничто не бываетъ причиной столькихъ успѣховъ какъ успѣхъ", а успѣхъ основателя Общества былъ неоспоримъ. Онъ изъ секретаря Общества сдѣлался однимъ изъ его директоровъ, занялъ такое же положеніе въ нѣсколькихъ другихъ обществахъ и сдѣлался силой въ Сити и оракуломъ въ Вестъ-Эндѣ. Имѣя теперь средства платить людямъ за исполненіе всѣхъ своихъ желаній, онъ переѣхалъ изъ Адельфи въ улицу Сентъ-Джемсъ. Его другъ, лордъ Гильтонъ, тратившій деньги съ дѣтскимъ наслажденіемъ, взялъ на себя меблировку его квартиры, и никто не обвинилъ бы его лордство въ недостаткѣ вкуса. Окружающее мистера Блиссета составило наконецъ нѣчто полное. Онъ сдѣлался членомъ двухъ новыхъ клубовъ и нѣсколькихъ старыхъ. Онъ завелъ изящный фаэтонъ, карету и верховыхъ лошадей. Обѣды которые онъ давалъ по субботамъ были предметомъ толковъ всего города. Старые эпикурейцы говорили о нихъ со слюнками на губахъ. Многіе добивались знакомства съ мистеромъ Блиссетомъ.

Онъ сопровождалъ лорда Гильтона въ его родовое имѣніе и пришелъ въ восторгъ отъ сдѣланныхъ тамъ значительныхъ улучшеній. Когда сосѣдъ, сэръ-Джоржъ, пригласилъ графа принять участіе въ большой охотѣ въ лѣсахъ которые на слѣдующій годъ будутъ его собственностью, мистеръ Блиссетъ былъ также приглашенъ.

Въ одну изъ остановокъ въ охотѣ, вскорѣ послѣ завтрака, графъ вынулъ сигару и обратился за огнемъ къ мистеру Блиссету, который случайно очутился рядомъ съ нимъ на опушкѣ лѣса. У мистера Блиссета не оказалось спичекъ.

-- Чортъ возьми, нѣтъ ли у васъ какого-нибудь огнива. Гдѣ же та машинка которая была у васъ на островѣ Вайтѣ?

-- Къ сожалѣнію, я потерялъ ее.

-- Какъ это жаль! Кстати, мнѣ на дняхъ предлагали на улицѣ точно такую.

-- О, эти копѣечныя вещицы которыя продаются на улицѣ никуда не годятся.

-- Та которую мнѣ предлагали была не хуже вашей. Вѣроятно украденная, потому что на ней стояла буква Л.

-- Л! Изъ двухъ брилліантовъ? спросилъ Блиссетъ.

-- Да, кажется, и теперь я припомнилъ что предлагалъ мнѣ ее мошенникъ Берриджеръ. Гей! Стой! Мимо, чортъ возьми!

-- Нельзя разговаривать и стрѣлять въ одно и то же время, милордъ, сказалъ Блиссетъ, вкладывая два новыхъ патрона и слѣда за фазаномъ, превратившимся въ точку въ отдаленіи.

-- Жаль что вы не сказали мнѣ раньше о моемъ огнивѣ, сказалъ онъ, возвращаясь съ графомъ домой.-- Онъ дорогъ мнѣ по нѣкоторымъ воспоминаніямъ, и я далъ бы за него двойную цѣну.

-- Я ни разу не вспомнилъ о немъ, другъ мой, до нынѣшняго дня; къ тому же могъ ли я знать, и увѣрены ли вы что это ваше?

-- Вы говорите что ка немъ стояла буква Л изъ двухъ брилліантовъ?

-- Да, буква Л, но изъ двухъ брилліантовъ или нѣтъ, я не замѣтилъ.

-- Эта вещь спасла жизнь человѣку. Во время одной изъ безчисленныхъ революцій въ Перу, пуля ударила ему прямо въ грудь, но отскочила отъ этой маленькой коробочки. Въ послѣдствіи онъ считалъ ее талисманомъ.

-- Что за вздоръ! Монета или пуговица могла бы сдѣлать то же самое. И для чего вамъ талисманъ?

-- Для меня это прощальный подарокъ отъ моего лучшаго друга, возразилъ Блиссетъ,-- и признаюсь, я считаю дурнымъ предзнаменованіемъ что потерялъ его.

-- А вы вѣрите въ судьбу?

-- Милордъ, возразилъ Блиссетъ смѣясь,-- развѣ я самъ не игрушка судьбы?

-- Мнѣ придется съѣздить въ Лондонъ дня на два, замѣтилъ Блиссетъ на слѣдующее утро, прочитавъ свои письма.-- Хорошо еслибы человѣкъ могъ освобождаться отъ почты когда ему придетъ охота отдохнуть.

-- Въ такомъ случаѣ, сказалъ графъ,-- заставьте почту поправить то что она сдѣлала. Вы никогда не будете имѣть свободной минуты, Блиссетъ, если пріучите людей думать что вы всегда готовы къ ихъ услугамъ. Вы ужь слишкомъ дѣятельны.

-- Напротивъ, нѣтъ человѣка лѣнивѣе меня.

-- Однако вы способны изъ-за какого-нибудь глупѣйшаго письма мучиться на желѣзной дорогѣ въ такую погоду, вмѣсто того чтобы провести время спокойно въ домѣ, который, надѣюсь, не совсѣмъ неудобенъ.

-- Я поступаю съ разчетомъ, милордъ, отвѣчалъ Блиссетъ зажигая сигару.-- Промучившись дня два, я буду имѣть возможность провести недѣлей больше, чѣмъ сначала предполагалъ, въ лучшемъ домѣ изъ всѣхъ тѣхъ гдѣ мнѣ оказывали радушный пріемъ.

Комплиментъ понравился лорду Гильтону.

-- Надѣюсь что вы ѣдете не по поводу той бездѣлицы которую называете талисманомъ? спросилъ онъ быстро, когда эта мысль пришла ему въ голову.

-- Нѣтъ, но признаюсь, я радъ что представляется возможность навести о ней справки.

-- Я не думалъ что вы такъ суевѣрны.

-- Нельзя быть совершенствомъ, возразилъ Блиссетъ пожавъ плечами.

-- Давно ли вы потеряли вашъ талисманъ?

-- Право не знаю. Я употреблялъ это огниво только въ дорогѣ и кажется не бралъ его въ руки уже нѣсколько мѣсяцевъ.

-- А давно вы владѣете имъ?

-- Лѣтъ шесть или восемь.

-- Вотъ странный человѣкъ, сказалъ графъ откинувшись на спинку кресла и какъ бы намѣреваясь уничтожить Блиссета насмѣшкой.-- Хранитъ онъ вещь шесть лѣтъ, въ продолженіи которыхъ судьба постоянно угнетаетъ его. Называетъ онъ эту вещь талисманомъ и обращаетъ на нее такъ мало вниманія что не можетъ сказать когда потерялъ ее. Потерявъ ее, онъ вдругъ обогащается и все же ѣдетъ въ отвратительную погоду отыскивать ее. Вашъ талисманъ приносилъ вамъ вмѣсто счастія несчастіе. Оставьте его въ покоѣ, совѣтую вамъ.

-- Я никогда не называлъ эту вещь талисманомъ, милордъ, возразилъ Блиссетъ спокойно;-- вы сами назвали ее такъ. И я сказалъ что ѣду въ городъ не за ней.

-- Что пользы толковать съ человѣкомъ который уже рѣшился. Когда вы ѣдете?

-- Въ 5 час. 50 мин., а возвращусь въ пятницу.

-- Съ талисманомъ?

-- Вы все шутите. Можетъ-быть и съ талисманомъ. Милордъ, прибавилъ онъ со внезапною горячностью, несвойственною ему въ обществѣ графа,-- развѣ пріятно знать что подарокъ дорогаго умершаго друга находится въ рукахъ такого негодяя какъ Берриджеръ? Еслибы вы, напримѣръ, подарили мнѣ кольцо или печать, или что бы то ни было въ знакъ дружбы, которой вы меня удостоили, и еслибъ я, потерявъ вашъ подарокъ и узнавъ гдѣ онъ находится, не потрудился овладѣть имъ, что подумали бы вы обо мнѣ?

На такой вопросъ трудно было отвѣчать.

-- Въ дѣлахъ онъ холоденъ и твердъ какъ утесъ, сказалъ лордъ Гильтонъ дочерямъ когда гость уѣхалъ,-- во всѣхъ же другихъ отношеніяхъ добродушенъ и впечатлителенъ какъ ребенокъ.

-- Его хрустальный шарикъ можетъ-быть тоже талисманъ, засмѣялась хорошенькая Милли.-- Надо подразнить его когда онъ вернется.

Домъ въ Букингамъ-Стритѣ въ которомъ помѣщалась контора мистера Исаака былъ его собственностью, по крайней мѣрѣ онъ распоряжался въ немъ какъ хозяинъ и отдавалъ въ наемъ второй и третій этажи. Вскорѣ послѣ того какъ мистеръ Берриджеръ вступилъ съ нимъ въ компанію, освободился третій этажъ, и Бобъ перевелъ туда своихъ домашнихъ боговъ. Квартира въ Меддонъ-Стритѣ не приносила дохода, и сыновняя преданность Боба быстро остыла отъ частыхъ просьбъ о вспомоществованіи для уплаты за воду, за квартиру и тому подобные необходимые предметы.

-- Дѣло въ томъ что если я останусь у ней, сказалъ онъ мистеру Исааку,-- она сдѣлаетъ изъ меня свою дойную корову. Если же я переѣду сюда, она должна будетъ обращаться ко мнѣ дѣловымъ порядкомъ, когда ей понадобится что-нибудь. Развѣ можно работать когда она постоянно ворчитъ въ кухнѣ, а въ прихожей стоитъ кто-нибудь и кричитъ что не уйдетъ пока она не отдастъ долга? продолжалъ Бобъ какъ бы извиняясь въ своей прошлой слабости.-- Притомъ если я поселюсь здѣсь, то буду присматривать за конторой. Вы сами знаете что вы не всегда аккуратны, Соль, прибавилъ онъ подмигнувъ.

Мистеръ Саломонъ Исаакъ, какъ многіе изъ его племени, былъ одаренъ характеромъ общительнымъ и иногда приходилъ въ контору изъ своей Пентонвильской виллы поздно и съ больною головой.

-- Я зашелъ къ вамъ, Бобъ, сказалъ однажды утромъ Блиссетъ, своимъ прежнимъ дружескимъ тономъ,-- потому что лордъ Гильтонъ полагаетъ что огниво которое вы предлагали ему было то самое которое я недавно потерялъ. Вы вѣроятно купили его на какомъ-нибудь аукціонѣ, прибавилъ онъ небрежно.

-- Нѣтъ, я не покупалъ его, возразилъ Бобъ.-- Я его нашелъ.

-- Тѣмъ не менѣе я дамъ вамъ за него сколько оно стоитъ. Это память объ умершемъ другѣ. Коробочка слегка попорчена и на ней есть буква Л изъ двухъ брилліантовъ. То ли я описываю что вы нашли?

-- А сколько она по-вашему стоитъ? спросилъ Бобъ не отвѣчая на вопросъ.

-- Фунтовъ пять, но назначьте цѣну сами сказалъ посѣтитель небрежно.

-- Какой вы теперь баричъ мистеръ.... мистеръ....

-- Зачѣмъ вы притворяетесь что забыли мое имя?

-- У нѣкоторыхъ людей бываетъ нѣсколько именъ.

-- У большинства людей бываетъ два имени: христіанское и фамилія.

-- Именно, сказалъ Бобъ захохотавъ.-- Христіанское и фамилія и иногда титулъ. Ха, ха, ха! и титулъ. А титулъ придалъ бы вамъ еще болѣе важности, неправда ли?

Услыхавъ эти слова и взглянувъ на маленькіе ядовитые глаза устремленные на него, Блиссетъ содрогнулся. Къ счастію для него въ эту минуту вошелъ мальчикъ-слуга и объявилъ своему хозяину что пріѣхалъ какой-то молодой джентльменъ въ красивомъ кабріолетѣ и желаетъ поговорить съ нимъ наединѣ. Нѣтъ. Джентльменъ не хочетъ войти и не желаетъ ждать. Ему надо поговорить съ мистеромъ Берриджеромъ объ очень важномъ дѣлѣ и онъ задержитъ его не долго.

Мистеръ Берриджеръ, все еще посмѣиваясь надъ своимъ замѣчаніемъ о титулѣ, извинился и вышелъ. Лишь только дверь затворилась за нимъ, какъ глаза Блиссета упали на грязную карманную книжку о коей было упомянуто въ этомъ разказѣ и которая теперь лежала на той сторонѣ стола гдѣ писалъ ея обладатель. Что-то,-- назовите это инстинктомъ, или какъ угодно,-- толкнуло Блиссета схватить и открыть эту книжку. Первое что выпало изъ нея было его письмо къ женѣ.

Едва успѣлъ онъ положить его на прежнее мѣсто какъ мистеръ Берриджеръ возвратился.

-- Я вижу что вы теперь заняты, сказалъ Блиссетъ вставая.-- Мы поговоримъ въ другой разъ. Не хотите ли обѣдать со мной?

-- Нѣтъ, благодарю васъ.

-- Гдѣ же вы намѣрены провести нынѣшній вечеръ?

-- Дома, за работой. Мнѣ необходимо работать чтобъ имѣть средства къ существованію, сказалъ мистеръ Берриджеръ.

-- Чортъ возьми, Бобъ, какой вы стали несообщительный. Почему намъ не быть друзьями? Я уже разъ доставилъ вамъ славную работу, и доставлю опять.

-- Непремѣнно доставите, засмѣялся Бобъ.-- Вы правы. Ха, ха, ха, доставите опять!

-- Конечно. Такъ будьте же дружелюбнѣе. Въ которомъ часу кончаете вы въ конторѣ?

-- Контора открыта отъ девяти до пяти.

-- И послѣ того вы еще работаете дома? Это ужь слишкомъ, Бобъ. Когда я зайду къ вамъ домой, я скажу вашей матери чтобъ она не позволяла вамъ работать такъ много.

-- Нѣтъ, вамъ не придется увидать мать въ моемъ домѣ. Человѣкъ не можетъ быть привязанъ всю жизнь къ фартуку своей матери. У меня теперь своя собственная квартира, прибавилъ Бобъ съ гордостью.

-- Здѣсь?

-- Да, надъ конторой.

-- Вотъ какъ, и воображаю какіе вечера проводите вы тамъ съ молодыми сосѣдями, сказалъ Блиссетъ шутливо.

-- У меня нѣтъ сосѣдей. Это самая спокойная улица во всемъ городѣ. Я сказалъ вамъ что я занятъ, освободите меня пожалуста отъ вашихъ шутокъ. Что же вы скажете объ этой вещицѣ, какъ вы ее называете?

-- Огниво.

-- Вы сказали что это огниво стоитъ пять фунтовъ, но что я самъ могу назначить цѣну.

-- Да, если огниво дѣйствительно мое.

-- Ваше? спросилъ Бобъ вынимая огниво изъ ящика письменнаго стола.

-- Мое.

-- Такъ я хочу взять за него пятьдесятъ фунтовъ, сказалъ онъ, глядя пристально въ лицо своему гостю.

-- Вы могли бы выбрать другой способъ дать мнѣ возможность сдѣлать вамъ подарокъ, Бобъ, сказалъ Блиссетъ помолчавъ.-- Я заплачу вамъ пятьдесятъ фунтовъ. Давайте огниво.

-- Давайте сначала росписку, засмѣялся Бобъ.

-- Извольте. И онъ написалъ записку къ своему банкиру.

-- Подумайте-ка хорошенько, Бобъ, сказалъ онъ застегивая пальто,-- и обѣщайте обѣдать со мной. Помните какъ мы славно пообѣдали въ Креморнѣ?

-- Говорю вамъ что у меня есть работа.

-- Я приду потомъ помочь вамъ.

-- Благодарю васъ. Я люблю работать одинъ.

Одинъ! Это слово звучало въ ушахъ Бассета когда онъ шелъ вдоль Странда, и шумъ этой оживленной части города не могъ заглушить ужаснаго слова. Человѣкъ открывшій его тайну и по обращенію котораго съ нимъ видно было какъ онъ намѣренъ воспользоваться своимъ открытіемъ,-- презрѣнный гадъ, готовый броситься на него, будетъ работать въ этотъ вечеръ одинъ.

КОНЕЦЪ ВТОРОЙ ЧАСТИ.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

ГЛАВА I. Приключеніе съ леди Плесморъ

Вѣсти о "дѣлахъ" Джека Гилля и Констанціи Конвей были сообщены какъ слѣдуетъ матери послѣдней самими наиболѣе заинтересованными въ этомъ дѣлѣ личностями. Послѣ перваго впечатлѣнія неожиданности, леди эта осталась довольна всѣмъ случившимся. Одно изъ желаній ея исполнилось, и еще скорѣе, нежели она ожидала. Она всплакнула надъ безъискусственнымъ, задушевнымъ письмомъ своей дочери, хотя тутъ не было никого кто бы могъ любоваться этими слезами, и почти рѣшилась выказать себя вполнѣ великодушной. Она уступитъ имъ полтораста, а можетъ-быть и двѣсти фунтовъ изъ своей годовой тысячи фунтовъ, разсуждала она, а съ помощію пятисотъ фунтовъ Джека это дастъ имъ возможность жить порядочно. Она наградитъ ихъ своимъ благословеніемъ и затѣмъ.... затѣмъ будетъ свободною женщиной. Ужасная мысль что все можетъ открыться, мысль которую начинало внушать ей присутствіе Констанціи, не будетъ болѣе преслѣдовать ее. Она пріобрѣтетъ общее уваженіе за свою доброту къ дочери, на недостатокъ нѣжности со стороны которой она недавно такъ кстати жаловалась. Развѣ можетъ бѣдная, слабая, беззащитная женщина, подобная ей, противостоять волѣ такихъ сильныхъ и прямыхъ молодыхъ людей?

Опираясь на послѣдній доводъ, она сообщила исторію эту своей "дорогой Джертрудѣ" и была чрезвычайно смущена отвѣтомъ послѣдней.

-- Что она съ ума сошла что ли? спрашивала дорогая Джертруда.-- Развѣ она не знаетъ что этотъ Джекъ Гилль самый недостойный человѣкъ? Развѣ она забыла поведеніе его относительно бѣднаго Фреда! Пятьсотъ фунтовъ въ годъ? Да это нищета! Да еще гдѣ доказательство что молодой человѣкъ этотъ имѣетъ эти деньги? Онъ просто-на-просто искатель приключеній. Онъ слышалъ что отецъ ея (Констанціи) былъ богатъ. Ему нужны были деньги, и ничего болѣе. Бѣдное, безразсудное дитя (опять-таки Констанція) будетъ страшно несчастна съ нимъ. Кромѣ того положительно неприлично выходить замужъ въ ея лѣта. А ужь эти Блексемы! Они постыдились бы хоть самихъ себя, устраивая подобныя вещи. Вотъ что значитъ, милая Матильда, заводить неподходящія знакомства съ людьми подобнаго рода.

Такъ говорила дорогая Джертруда. Она все еще не простила Джеку и принадлежала къ числу людей считающихъ бракъ по любви, съ пятью стами годоваго дохода въ карманѣ, однимъ изъ преступленій которое слѣдовало бы включить въ число смертныхъ грѣховъ и провозглашать каждое воскресенье въ церкви, въ видѣ назиданія неопытному юношеству.

Дорогая Матильда прикусила губы, читая посланіе содержавшее въ себѣ вышеприведенныя замѣчанія, и нѣчто присущее другой мистрисъ Конвей появилось на лицѣ ея. Не очень пріятно было выслушивать подобныя наставленія, но она была не въ силахъ идти наперекоръ дорогой Джертрудѣ.

Дружба достопочтенной мистрисъ Виллертонъ была якорь коимъ она держалась въ обществѣ, свѣтило въ отраженіяхъ лучей котораго она сіяла. Лишись она этого якоря, и ей придется скитаться по свѣту вдовой живаго мужа, сопровождаемой колкими замѣчаніями злыхъ языковъ насчетъ ея положенія; отвороти свѣтило это отъ нея лучи свои, и звѣзда ея затмится и погаснетъ на возлюбленныхъ ею небесахъ. Негодилось во всѣхъ отношеніяхъ сердить мистрисъ Виллертонъ.

Противъ своей воли она написала Джеку холодное письмо, сообщавшее ему что предложеніе его не можетъ быть принято; отправила въ то же время письмо полное упрековъ къ Констанціи (разчитывая на обнародованіе онаго), въ которомъ спрашивала ее чѣмъ могла она (ея нѣжная и довѣрчивая мать) заслужить подобный поступокъ съ ея стороны; и еще колкое посланіе къ мистеру Блексему, объявляя ему что никогда не проститъ себѣ того что рѣшилась отпустить далеко отъ себя свое бѣдное, невинное дитя, и прося немедленно прислать послѣднее обратно къ ней.

Джекъ блѣднѣлъ и краснѣлъ при чтеніи этихъ писемъ и затѣмъ брякнулъ:

-- Нечего обращать на нее вниманіе! Позвольте ей побыть еще здѣсь, мистеръ Блексемъ! Лишь еще недѣльки двѣ, милая мистрисъ Блексемъ! Я не оставлю ее. Она просто пустая, злая старая дура. Позвольте ей остаться еще недѣльки двѣ, и мы обвѣнчаемся, не обращая на нее вниманія.

Въ своемъ волненіи бѣдный Джекъ до такой степени сбивчиво произносилъ мѣстоимѣнія "ея" и "она" что посторонній слушатель могъ бы подумать что подъ пустою и злою старою дурой онъ подразумѣваетъ Констанцію и что онъ намѣренъ жениться на мистрисъ Конвей, не обращая вниманія на запрещеніе ея дочери.

Но старые друзья его поняли его и покачали головой.

-- Этого нельзя сдѣлать, Джекъ, возразилъ въ отвѣтъ на это пылкое изреченіе мистеръ Блексемъ,-- вы не можете жениться на ней безъ согласія ея матери.

-- А я все-таки женюсь, свирѣпо отвѣчалъ нашъ повѣса.

-- Говорю вамъ что этого нельзя сдѣлать, настаивалъ адвокатъ;-- или вы совершите противозаконное дѣло. Вы не можете получить разрѣшеніе на бракъ съ дѣвушкой не достигшей совершеннолѣтія, не поклявшись что она достигла его, что будетъ неправда; или же увѣривъ что вы дѣлаете это съ согласія ея родителей, чего вы тоже не можете сказать.

-- Ну такъ я убѣгу съ нею въ Шотландію.

-- Она не согласится бѣжать съ вами Джекъ; она слишкомъ хорошая и порядочная дѣвушка для того чтобы рѣшиться на такое безуміе, а еслибъ она и рѣшилась, то я бы не пустилъ ее. Милый другъ мой, успокойтесь. Я бы разсердился на васъ, Джекъ, еслибы думалъ что вы говорите все это серіозно.

Джекъ повѣсилъ голову и примолкъ.

-- Вы оба еще такъ молоды, сказала мистрисъ Блексемъ, ласково кладя руку на его плечо.-- Имѣйте терпѣніе, Джекъ, и подождите.

-- Мы оба еще такъ молоды, повторяла ему, часъ спустя, маленькая Конъ.-- Будемъ имѣть терпѣніе, Джекъ, и подождемъ. Мнѣ будетъ двадцать одинъ годъ черезъ три года.

-- Черезъ три года! Да это три Хеопсовы пирамиды, три Сагарскія степи! три, три, три бабушки! въ отчаяніи говорилъ Джекъ, не находя въ умѣ своемъ болѣе разительнаго символа нескончаемаго времени.-- Что буду я дѣлать въ эти три года.

-- Будешь стараться сдѣлаться хорошимъ, терпѣливымъ, трудолюбивымъ человѣкомъ, возразила она, произнося губами мудрыя слова эти и глядя на него глазами полными любви,-- постараешься расплатиться со всѣми этими противными долгами, о которыхъ ты говорилъ мнѣ. Сдѣлаешься отличнымъ человѣкомъ, какимъ ты непремѣнно и будешь, а я постараюсь.... О! милый'Джекъ, я постараюсь сдѣлаться достойной тебя, достойною быть твоею маленькою женой, твоею отрадой и.... можетъ-быть твоею гордостью. Мнѣ еще придется учиться почти всему, милый Джекъ, кромѣ любви къ тебѣ.

Любовь свѣтилась и на милыхъ губкахъ ея такъ же какъ и въ глазахъ ея при этихъ послѣднихъ словахъ.

Опять я принужденъ извиниться за Констанцію. Истая героиня обратилась бы къ своему возлобленному съ слѣдующими словами: "Иди! забудь меня; пусть страданія" и т. д.; велѣла бы ему затѣмъ искать по свѣту любви другихъ счастливицъ прекраснѣе ея и пр. Пожалуста извините Констанцію.

-- Ахъ Джекъ, прибавила она понизивъ голосъ,-- есть еще одна вещь которую ты можешь сдѣлать въ эти три года: отыщи отца моего!

-- Клянусь честью! Я отыщу его -- и если онъ дастъ свое согласіе....

-- Нетерпѣливый! грустно проговорила она. И затѣмъ разговоръ ихъ принялъ болѣе пріятное направленіе. Это былъ послѣдній разговоръ любящей парочки въ миломъ, старомъ Аббатствѣ.

Дѣлать было нечего, они должны были разстаться. Она обѣщала писать Джеку, но предупредила его что весьма могло случиться что ей не позволятъ получать писемъ отъ него.

-- Вѣроятно меня отправятъ за границу, говорила она;-- но я дамъ мама ясно почувствовать что я помолвлена и что не откажусь отъ тебя пока ты самъ не захочешь этого. Я буду повиноваться ей пока не сдѣлаюсь совершеннолѣтней, а тогда ужь буду повиноваться лишь одному тебѣ.

Они разстались. Констанція воротилась къ матери и вела себя какъ будто ничего особеннаго не случилось, къ немалому удовольствію этой леди. Она ожидала сцены и была пріятно разочарована. Констанція ни однимъ словомъ не намекнула на Джека, и у матери ея достало здраваго смысла разсудить что лучше будетъ не касаться и впредь этого предмета. Что-то спокойно-рѣшительное появилось теперь въ маленькой Конъ, вслѣдствіе чего мистрисъ Конвей начинала все болѣе и болѣе бояться ея.

Итакъ, послѣ многихъ толковъ рѣшено было что ее отправятъ въ пансіонъ въ Діеппъ, съ цѣлью окончить ея воспитаніе, и такъ какъ дорогая Джертруда не нашла ничего предосудительнаго въ этомъ планѣ, то онъ и былъ приведенъ въ исполненіе.

О томъ какъ мистрисъ Конвей повѣряла всѣ свои горести Madame Duquesne, начальницѣ избраннаго ею заведенія, какъ она умоляла ее быть снисходительною и ласковой къ ея (мистрисъ Конвей) бѣдной, лишенной отца, дѣвочкѣ -- объ этомъ считаю лишнимъ распространяться. Представился удобный случай выразить родительскую нѣжность, и она имъ вполнѣ воспользовалась. Спокойно-благородная старушка-француженка сочла немного страннымъ что мать Констанціи такъ много толковала о себѣ, о своихъ собственныхъ страданіяхъ и о проступкахъ своего мужа, а тонъ которымъ дочь ея проговорила "пожалуста перестаньте, мама", когда мистрисъ Конвей съ плачемъ бросилась ей при прощаньи на шею, внушилъ ей неблагопріятное мнѣніе о Констанціи, пока она не узнала ея короче. Не очень легко и пріятно стоять смирно на сценѣ, между тѣмъ какъ надъ вами разыгрываютъ разныя штуки, а въ дѣйствительной жизни это просто невыносимо. Необходимость быть постоянною зрительницей комедіи разыгрываемой ея матерью, вѣчный страхъ что она какъ нибудь невольно выдастъ ее, и стыдъ причиняемый этимъ зрѣлищемъ, вотъ что заставило собственно маленькую Конъ такъ горячо настаивать на разлукѣ съ матерью. Она скорѣе могла бы вынести грубое насиліе.

Маленькая Конъ скоро обжилась въ своей новой обстановкѣ, и не нашла ее и вполовину настолько скучною какъ она ожидала. Она имѣла теперь предъ собою то чего недоставало ей доселѣ въ жизни. У нея было теперь нѣчто кромѣ своихъ личныхъ расположеній и нерасположеній, какими она бывало исключительно руководилась. Трудно было ей начинать все съ азбуки, трудиться въ ея лѣта надъ гаммами и упражненіями для пальцевъ, заодно съ маленькими ученицами; но за то Джеку будетъ пріятно, если она будетъ играть хорошо! Нѣмецкій языкъ казался ей очень тяжелымъ; но знаніе языка этого можетъ ей пригодиться ради Джека. Другія познанія, не входящія (тѣмъ хуже для насъ) въ окончательный курсъ воспитанія молодыхъ дѣвицъ, старалась она пріобрѣсти "con amore". Они не будутъ жить богато, особенно сначала, и знать какъ закупить все нужное для обѣда и какъ приготовить обѣдъ этотъ, какъ скроить платье и сшить его, будетъ ей, какъ она сама сознавала, нелишнимъ. Для своихъ пансіонскихъ подругъ она была загадкой. Какъ могла M-me Duquesne считать ее такою умной, когда она никакъ не могла справиться съ хроматическою гаммой? Какъ это она умѣла срисовать все съ натуры и въ то же время такъ ужасно рисовала съ рисунковъ? Садовникъ говорилъ кухаркѣ: "Англійская миссъ настоящій геній; она знаетъ названіе, настоящее латинское названіе, каждаго цвѣтка въ моемъ саду." Кухарка говорила садовнику: "Англійская миссъ маленькая невѣжда: она не знаетъ сколько стоитъ курица!" Въ одномъ лишь не было сомнѣнія. Старые и молодые, хозяева и слуги, богатые и бѣдные, всѣ соглашались что англійская миссъ прелесть какъ мила; пріятно было учить ее, пріятно было и учиться у нея. Она становилась прелесть какъ мила и въ другомъ смыслѣ. Блѣдненькая, безпокойно смотрѣвшая, маленькая Конъ хорошѣла съ каждымъ днемъ. Она писала длинныя письма Джеку и получала длинныя посланія отъ него. Она трудилась ради его и была счастлива.

Вскорѣ она познакомилась съ одною англійскою леди, воспитаніе которой было тоже не вполнѣ докончено въ дѣтствѣ, посѣщавшей классы музыки. Она была вдовой баронета, и фамилія ея была Плесморъ. Маленькой Конъ служилъ поощреніемъ примѣръ особы бывшей много старше ея и несмотря на это трудившейся также надъ этими несносными гаммами. Для нея было радостью поговорить съ кѣмъ-нибудь на родномъ языкѣ своемъ. Мистрисъ Конвей въ отвѣтъ на сообщеніе ей объ этомъ знакомствѣ сказала что не имѣетъ ничего противъ того если дочь ея приметъ приглашеніе леди Плесморъ. Выраженное ею желаніе чтобы милое дитя ея не заводило никакихъ знакомствъ внѣ пансіона относилось лишь къ случайнымъ посѣтителямъ онаго, а не къ постояннымъ, подобнымъ леди Плесморъ.

Итакъ, между этими двумя особами завязалось знакомство, вскорѣ превратившееся въ дружбу, и Констанція проводила почти всѣ воскресные дни въ виллѣ леди Плесморъ.

Подробные отчеты о празднествахъ по случаю новоселья получались ею чрезъ ея "собственнаго корреспондента" Джека Гилля, также какъ и чрезъ Мери Эйльвардъ, присылавшей ей въ своихъ письмахъ фотографическіе снимки недавно сдѣланные съ ея новаго дома и окружавшихъ его парка и сада, улыбавшихся подъ искусною рукой знаменитаго садовника. Коллекція этихъ снимковъ была еще не вполнѣ окончена по случаю дурной погоды, мѣшавшей фотографамъ. Она обѣщалась прислать остальные, какъ скоро они будутъ готовы. Затѣмъ она сообщала ей всѣ мелкія изящныя подробности, занимательныя для женщинъ. Но веселыя вѣсти эти дошли до Констанціи въ такое время когда она не могла сочувствовать веселому настроенію друзей своихъ. Она находилась въ большомъ горѣ, писала она имъ въ отвѣтъ. Съ другомъ ея (леди Плесморъ, въ письмахъ къ Джеку, Гарріети, въ письмахъ къ Мери) случилось ужасное несчастіе; жизнь ея была въ опасности. Она была слишкомъ поглощена ухаживаніемъ за нею и не имѣла времени описывать подробности этого случая, во газеты сообщали послѣднія. Оказалось что лошади одного дилижанса вдругъ неизвѣстно чего испугались и понесли, а неуклюжій экипажъ, везенный ими, совершенно раздавилъ коляску запряженную пони одной англійской миледи, катавшейся въ это время по узкимъ улицамъ Діеппа. Врачи подавали мало надежды на сохраненіе жизни бѣдной англійской миледи, и, ужасно сказать, потрясеніе мозга лишило ея разума; но,-- прибавляли газеты, вѣроятно въ видѣ утѣшенія,-- кондукторъ дилижанса былъ арестованъ полиціей.

Лишь разказъ сообщенный о происшествіи этомъ газетами достигъ до мистера Блиссета. Разсуждая объ этомъ съ лордомъ Гильтономъ, онъ не получилъ отъ него никакихъ дальнѣйшихъ свѣдѣній. Графу казалось несовмѣстнымъ съ его новымъ достоинствомъ разглашать о томъ что одна изъ дочерей его находится въ постоянной перепискѣ съ молодою дѣвушкой состоящей въ такой дружбѣ съ бывшею трактирною служанкой, и ему въ то же время казалось неудобнымъ сообщить всю исторію эту Мери. Что касается до Мери, то какъ могла она себѣ представить что состояніе бѣдной больной въ Діеппѣ можетъ интересовать поглощеннаго дѣлами мистера Блиссета, или что ему любопытно знать кто такъ нѣжно ухаживаетъ за этою больной? Лордъ Гильтонъ повидимому не любилъ распространяться объ этомъ предметѣ, и такимъ образомъ ни до чьего свѣдѣнія не дошло извѣстіе полученное въ послѣдствіи и гласившее что больная пришла въ себя, и что хотя доктора и не надѣялись что она излѣчится когда-либо отъ поврежденія спинной кости, но полагали что она можетъ прожить еще нѣсколько лѣтъ, и при вѣрномъ исполненіи всѣхъ предписаній, силы ея могутъ возстановиться настолько что ее можно будетъ носить въ креслахъ.

ГЛАВА II. Талисманъ

Мистеръ Берриджеръ не теряя времени размѣнялъ свой вексель и ликовалъ въ душѣ, возвращаясь въ контору съ пятью новенькими десяти-фунтовыми бумажками Англійскаго Банка въ карманѣ.

-- Пятьдесятъ фунтовъ за то что всего стоитъ какихъ-нибудь пять! Я полагаю что это таки пригодится мнѣ, вамъ на грѣхъ, дорогой мой сэръ-Аугустусъ Ятсъ Блиссетъ Плессморъ. Онъ захихикалъ отъ удовольствія.-- Да еще случилось это какъ нарочно въ гостиной миссъ Френчъ, гдѣ былъ и самъ Чемпіонъ. Сегодня же вечеромъ напишу къ Бернеби, и мы сейчасъ же обдѣлаемъ все дѣло.

Онъ остановился у почтовой конторы на Страндѣ и взялъ почтовый вексель на два фунта десять шиллинговъ, на имя Эдварда Бернеби, фотографа въ Барвикѣ, который и отправилъ въ тотъ же вечеръ по почтѣ.

Мистеръ Блиссетъ побывалъ въ перувіанскомъ посольствѣ, гдѣ онъ обѣщалъ быть предъ тѣмъ, и возвратился обѣдать въ свой клубъ, взявъ предварительно мѣсто въ Сенъ-Джемсовомъ театрѣ, въ которомъ онъ и остался до конца главной піесы. Человѣкъ отворявшій ложи былъ его старымъ знакомымъ, и онъ нѣсколько разъ уходилъ съ своего мѣста поговорить съ нимъ во время представленія. Затѣмъ онъ воротился на свою квартиру, отослалъ своего слугу (жившаго отдѣльно), ушелъ въ свою спальню и потушилъ газъ.

Часовъ около одиннадцати какой-то высокій мущина прошелъ по Трафальгаръ-Скверу съ длиннымъ бѣлымъ сверткомъ въ рукѣ. Можетъ-быть это былъ какой-нибудь пѣвецъ или музыкантъ, несшій домой свои ноты. Въ то время какъ онъ проходилъ мимо колонны, голодный уличный бедуинъ подскочилъ къ нему съ обычнымъ предложеніемъ:

-- Позвольте мнѣ донести вамъ это, сударь? Одинъ палецъ протянулся по обыкновенію къ свертку, а другой коснулся по обыкновенію до оборванной шапки. Въ своей поспѣшности онъ дотронулся до бѣлаго свертка, и въ это самое мгновеніе незнакомецъ съ проклятіемъ замахнулся на него другою рукой и ударилъ его по лицу.

Все было тихо въ Букингамской улицѣ. Уже за полночь виднѣлся еще свѣтъ въ окнахъ комнаты въ которой мистеръ Берриджеръ сидѣлъ одинъ за своею работой. Нѣсколько провинціаловъ, возвращавшихся въ свои нумера изъ театра, поссорились съ извощикомъ. Немного позднѣе какой-то пьяный портной нашумѣлъ на концѣ Странда. Подобныя этому вещи случаются каждую ночь. Дежурный полисменъ не имѣлъ сообщить ничего особеннаго изъ этой части своего округа. Лондонъ вступилъ на слѣдующій день въ свою обычную дѣятельность. Газеты отличались замѣчательною скукой, пока около сумерокъ, подобно внезапно вспыхнувшему пламени, не пробѣжала по городу вѣсть что какой-то джентльменъ былъ убитъ у себя дома въ Букингамской улицѣ. Это было совершенно справедливо. Онъ лежалъ тамъ гдѣ упалъ, съ болѣе нежели до половины разбитымъ черепомъ, мертвый и совершенно похолодѣвшій! Имя его было Берриджеръ!

Мистеръ Блиссетъ только-что собирался занять мѣсто на поѣздѣ возвращавшемся въ замокъ Гильтонъ, какъ мальчики продававшіе газеты, предлагая второе изданіе Globe and Standard, начали громко провозглашать городскія новости. Онъ немедленно телеграфировалъ къ графу чтобъ его не ждали прежде завтрашняго дня, и подозвавъ кэбъ поѣхалъ въ Букингамскую улицу, гдѣ нашелъ мистера Исаака. Одно несчастіе всегда влечетъ за собой другое. Нахлынувшая толпа сбила съ ногъ одного бѣднаго мальчика, а телѣжка съ кладью съ желѣзной дороги переѣхала ему по ногѣ, переломивъ ее такимъ опаснымъ образомъ что ее принуждены были отнять въ тотъ же вечеръ, въ Черингъ-Кросской больницѣ.

-- Бѣдный малый -- бѣдный, бѣдный малый! говорилъ мистеръ Блиссетъ, когда ему сообщили главныя обстоятельства убійства Берриджера.-- Мы были коротко знакомы съ нимъ прежде, когда я еще не былъ настолько занятъ, и не далѣе какъ вчера я сдѣлалъ ему маленькій подарокъ въ память былыхъ временъ.

-- Онъ размѣнялъ у меня вчера вашъ пятидесяти-фунтовый вексель, вскорѣ послѣ того какъ вы ушли, возразилъ мистеръ Исаакъ.

-- Неужели эти деньги соблазнили кого-нибудь на уб.... на.... были поводомъ къ этому ужасному преступленію.

-- Богъ знаетъ! Не угодно ли вамъ пойти наверхъ, взглянуть на него?

-- Нѣтъ, нѣтъ, вздрогнувъ отвѣчалъ Блиссетъ.-- Я не перенесу этого вида. Это должно-быть ужасно, бѣдный малый!

-- Извините меня, мистеръ Блиссетъ, сказалъ какой-то человѣкъ, стоявшій около.-- Не могу ли я вамъ сказать слова два? Я служащій, которому поручено слѣдствіе по этому дѣлу.

-- Говорите пожалуйста.

-- Такъ какъ вы знавали джентльмена этого, то не можете ли вы указать мнѣ на кого-либо кто бы могъ питать къ нему какую-либо вражду?

-- Право, этого сдѣлать я не въ состояніи, возразилъ Блиссетъ, подумавъ съ минуту.-- Это былъ такой тихій, безвредный человѣкъ, порядкомъ таки ловкій въ своемъ дѣлѣ, какъ я слышалъ. Нѣтъ, я ни на кого не могу имѣть подозрѣнія. А вы не напали еще ни на какой слѣдъ?

-- Нѣтъ, сударь. Случай этотъ удивительный право. Врачъ говоритъ что онъ былъ уже мертвъ по крайней мѣрѣ за двѣнадцать часовъ до того какъ его нашли.

-- Кто нашелъ его? Товарищъ его?

-- Нѣтъ, сударь. Товарищъ его пришелъ въ контору лишь около двухъ часовъ. Покойному предстояли разныя дѣла въ Сити, помѣченныя въ книгѣ, и потому никто и не хватился его пока....

-- Хорошо, хорошо, продолжайте.

-- Пока одинъ человѣкъ, за которымъ онъ посылалъ въ провинцію, не отправился въ его комнату и, замѣтивъ струю крови вытекавшую изъ-подъ двери, не поднялъ тревогу.

-- А человѣкъ этотъ, гдѣ онъ?

-- Онъ опять уѣхалъ домой, въ деревню, сударь.

-- Но его непремѣнно слѣдовало бы допросить.... онъ....

-- О, насчетъ его не безпокойтесь, возразилъ полицейскій.-- Мы его хорошо знаемъ. Онъ служилъ когда-то въ полиціи, въ одномъ участкѣ со мною. Онъ былъ назначенъ надзирателемъ въ тюрьмѣ ссыльныхъ каторжниковъ, въ Бермудѣ, а теперь онъ вышелъ въ отставку, получаетъ пенсіонъ и поселился на житье въ своей родной сторонѣ. Онъ занимался немножко фотографіей бывало, а теперь устроилъ себѣ фотографическое заведеніе.

-- Извѣстно ли что нужно ему было отъ мистера Берриджера здѣсь въ Лондонѣ?

-- Это вовсе, не тайна, возразилъ сыщикъ, немного задѣтый за живое подозрѣніемъ питаемымъ повидимому Блиссетомъ противъ его бывшаго товарища.-- Мистеръ Берриджеръ писалъ ему о нѣкоемъ Ятсѣ, бѣгломъ каторжникѣ, спрашивая помнитъ ли онъ его еще и проч. Помнитъ ли онъ, его продолжалъ полицейскій,-- я думаю, что да: Недъ Бернеби не такой человѣкъ чтобы забыть знакомое лицо, а Ятса онъ имѣетъ причину хорошо помнить. Его отлучили на шесть мѣсяцевъ отъ должности, онъ чуть было не лишился мѣста изъ-за побѣга его. Такому джентльмену какъ вы, мистеръ Блиссетъ, это можно сказать, прибавилъ этотъ человѣкъ, дотрогиваясь до своей шляпы,-- но будьте такъ добры, не разглашайте объ этомъ дальше.

-- Хорошо, будьте покойны. На меня вы можете положиться. Какъ вы полагаете, окажется надобность во мнѣ при слѣдствіи?

-- Нѣтъ, сударь, я полагаю что нѣтъ. Я право не вижу чѣмъ вы можете помочь намъ.

-- Бѣдный малый! повторилъ Блиссетъ.-- Я приглашалъ его вчера отобѣдать и провести вечеръ со мной. Согласись онъ на это предложеніе, мы бы повеселились вмѣстѣ въ театрѣ, а вмѣсто того.... Но что толку говорить о томъ что могло бы быть. Если окажется надобность во мнѣ, то я буду въ Гильтонскомъ замкѣ. Не забудьте телеграфировать мнѣ, если окажется что я могу быть чѣмъ-либо полезенъ тутъ.

Полицейскій сыщикъ обѣщалъ сдѣлать это, и Абель Блиссетъ оставилъ его.

Онъ воротился въ Гильтонъ-Кастль, и въ качествѣ человѣка побывавшаго на мѣстѣ преступленія, сдѣлался тамъ авторитетомъ касательно таинственнаго убійства, бывшаго въ устахъ всѣхъ. Но онъ сдержалъ свое обѣщаніе сыщику и не упоминалъ ни о бѣгломъ каторжникѣ Ятсѣ, ни о человѣкѣ прибывшемъ изъ деревни, по имени Бернеби. Ничего касательно ихъ не было упомянуто и при слѣдствіи. Свидѣтельство врача, гласившее что покойный былъ уже мертвъ за двѣнадцать часовъ предъ тѣмъ какъ его нашли, вполнѣ оправдывало Бернаби, а всѣ подозрѣнія противъ Ятса канули въ воду, какъ скоро допросъ доказалъ что онъ вовсе и не существовалъ.

Сначала подозрѣніе пало было на мистера Исаака, но къ счастію для него онъ провелъ этотъ вечеръ съ гостями и могъ дать отчетъ въ каждомъ часѣ протекшемъ до его появленія въ конторѣ. Нѣтъ, это не былъ мистеръ Исаакъ. Это былъ вѣроятно кто-нибудь видѣвшій какъ покойный мѣнялъ вексель данный ему мистеромъ Блиссетомъ и умертвившій его изъ-за денегъ. Билеты не были сданы банкиру мистера Берриджера и ихъ не нашли нигдѣ. Желѣзный ящикъ содержавшій письма и важныя бумаги былъ сломанъ, внутренность его оказалась въ безпорядкѣ. Никто не слыхалъ ни крика о помощи, ни признака какой-либо борьбы. Судя по положенію въ которомъ было найдено тѣло, казалось что ударъ поразилъ покойнаго въ ту минуту какъ онъ отворялъ дверь, слѣдовательно убійца долженъ былъ войти въ комнату вполнѣ приготовленный, съ твердымъ рѣшеніемъ убить его. Врачъ полагалъ что смертельный ударъ былъ нанесенъ какимъ-либо острымъ и тяжелымъ орудіемъ въ родѣ топора, а судя по направленію раны, нанесенъ онъ былъ вѣроятно сзади, человѣкомъ бывшимъ выше ростомъ своей жертвы, или же въ то мгновеніе когда жертва его наклонилась.

Судъ рѣшилъ что произошло "убійство" совершенное неизвѣстнымъ лицомъ или нѣсколькими лицами; и хотя утреннія газеты постоянно возвѣщали что полиція "напала на слѣдъ" и что сыщики получили свѣдѣнія, "которыя, по важнымъ причинамъ, нельзя было еще пока обнародовать", тайна тѣмъ не менѣе оставалась тайной, и по всей вѣроятности ей суждено было оставаться таковой и впредь.

-- Я говорилъ вамъ что если ваша адская штука эта, какъ вы ее тамъ называете, и притягиваетъ что-нибудь, то ужь навѣрно несчастіе, а не что другое, замѣтилъ лордъ Гильтонъ.

-- Скажите, ради Бога, милордъ, какъ могъ я предполагать, горячо вступился Блиссетъ.

-- Любезный другъ, никто и не предполагаетъ ничего подобнаго, прервалъ его графъ.-- Почемъ вы знаете что его убили именно изъ-за этихъ пятидесяти фунтовъ? У маленькаго плута, вѣрно, было немало денегъ и кромѣ этого. Не будьте до такой степени впечатлительны. Хорошо что вы получили назадъ драгоцѣнный талисманъ ватъ прежде нежели что-либо случилось, не то вы пожалуй стали бы мучить себя мыслью что подумаютъ что вы изъ-за него проломили ему голову.

Блиссетъ поблѣднѣлъ какъ смерть и задрожалъ такъ какъ будто холодное дуновеніе вѣтра прошло по всѣмъ членамъ его.

-- Ну полно, полно, поговоримъ о чемъ-нибудь болѣе пріятномъ, сказалъ графъ, мѣшая угли въ каминѣ.-- Что дѣло отозвавшее васъ въ городъ оказалось благопріятнымъ?

-- Вполнѣ. Я видѣлся съ перувіанскимъ министромъ и все уладилъ съ нимъ въ какія-нибудь десять минутъ. Заемъ будетъ сдѣланъ немедленно по окончаніи праздниковъ.

-- Какъ, неужели тотъ самый заемъ что такъ долго не подвигался ни взадъ, ни впередъ?

-- Тотъ самый. Ваши простаки изъ Сити никакъ не могутъ или не хотятъ сообразить что ихъ понятія о такъ-называемыхъ "дѣлахъ" и понятія испанскаго Американца такъ же различны какъ климатъ Лондона и климатъ Лимы. Вашъ дѣлецъ изъ Сити слишкомъ гордъ или слишкомъ занятъ для того чтобы справляться какъ должно съ этими лѣнивыми республиканцами. Онъ приходитъ въ нетерпѣніе отъ всякой задержки, и слышитъ "нѣтъ" тамъ гдѣ слѣдуетъ понимать "да". Его опытность въ желѣзнодорожномъ дѣлѣ должна бы научить его, продолжалъ Блиссетъ цинически улыбаясь,-- какъ часто берутся въ разчетъ доводы не касающіеся вовсе общественной пользы, и что всякая сдѣлка идетъ скорѣе, если ее подсластить немножко, кажется такъ обыкновенно выражаются? И все-таки, имѣя дѣло съ чужеземцами, погрязшими въ интригахъ, они непремѣнно придерживаются сухаго, положительнаго дѣлопроизводства.

-- Ну, я надѣюсь, вы получите кое-что хорошее за ваши услуги?

-- Я думаю выручить при этомъ тысячъ десять или двѣнадцать, небрежно отвѣчалъ Блиссетъ.-- Но это для меня дѣло второстепенное. Дель-Валлесъ славный малый; онъ былъ очень внимателенъ ко мнѣ на своей родинѣ, и я радъ что могу чѣмъ-нибудь отплатить ему за это.

-- Я думаю что вы добрѣйшій человѣкъ въ мірѣ, Блиссетъ, воскликнулъ восторженно другъ его.

-- Надѣюсь, вы не сочтете меня въ то же время самонадѣяннѣйшимъ изъ смертныхъ, улыбаясь отвѣчалъ Блиссетъ,-- если я попрошу у васъ одной милости?

-- Вы знаете, я не въ силахъ управлять министрами и добывать въ десять минутъ десять тысячъ, съ нѣкоторымъ сожалѣніемъ подхватилъ перъ,-- но все что я могу сдѣлать....

-- Когда я былъ мальчикомъ, мы имѣли обыкновеніе дѣлать другъ другу подарки къ Рождеству, въ этомъ все мое извиненіе. Основанная на ономъ просьба состоитъ въ томъ чтобы вы согласились принять бездѣлицу привезенную мною съ собой, и позволили бы мнѣ предложить мои подарки дочерямъ вашимъ.

-- Вы удивительнѣйшій изъ людей, Блиссетъ, воскликнулъ лордъ Гильтонъ.-- Взглянувъ на лицо ваше подумаешь что вы намѣреваетесь просить меня уступить мой замокъ подъ станцію или пригласить меня въ ваши секунданты при дуэли! Приму ли я подарки ваши? Разумѣется приму, чортъ возьми! Мнѣ бы слѣдовало самому догадаться, приготовить что-нибудь моимъ дѣвочкамъ, но я всегда вспоминаю о подобныхъ вещахъ тогда когда уже поздно.

Подарокъ графу состоялъ изъ шкатулки для сигаръ въ видѣ китайской пагоды, такого необыкновеннаго устройства что стоило пожать одну пуговку наверху ея, и всѣ двери и окна растворялись настежъ, открывая взорамъ расположенныя внутри рядами сигары и ссаживая вамъ кожу на пальцахъ, если вы поступали неосторожно при этой операціи. Леди Мери получила въ подарокъ великолѣпное изданіе Теннисона, иллюстрированное Доре, а леди Эмилія -- медальйонъ изъ кристалла.

-- Вамъ угодно было любоваться этою вещью, сказалъ Блиссетъ, дотрогиваясь до шара висѣвшаго у часовъ его,-- но такъ какъ, разумѣется, я не могъ предположить что вы станете носить что-либо совершенно подобное этому, то я велѣлъ сдѣлать нѣчто, какъ говоритъ бѣдная Офелія, "съ небольшою разницей".

Разница состояла въ томъ что это былъ дѣйствительно медальйонъ, носившій на одной сторонѣ своей ея монограмму изъ изумрудовъ.

Было нѣчто болѣе обыкновеннаго смиренное въ звукѣ его голоса въ то время какъ онъ передавалъ ей этотъ подарокъ. Онъ передалъ ей его въ присутствіи ея отца и ея сестры. Это былъ лишь любезный и своевременный знакъ признательности его за гостепріимство ихъ, и однако, рука Милли дрожала принимая его, и она съ трудомъ сдерживала душившія ея слезы.

Позвольте мнѣ оправдать ее, прежде нежели вы составите какое-либо ложное заключеніе. Она не любила Абеля Блиссета. Она никогда не могла полюбить его. Она находилась подъ вліяніемъ исходящей отъ него притягательной силы. Я говорю какъ будто онъ былъ дѣйствительно тѣмъ чѣмъ она назвала его разъ -- зміемъ, и сила эта становилась могущественнѣе и неопредолимѣе съ каждымъ днемъ. Что дѣлалъ онъ съ нею? какимъ колдовствомъ, какими чарами, какими заклинаніями и какою волшебною силой удалось ему искоренить въ сердцѣ этой невинной молодой англійской дѣвушки нерасположеніе -- я чуть-было не сказалъ ненависть къ себѣ, склонивъ его на что-то что можно было почти принять за любовь? Этого я не могу объяснить. Тѣ которые вѣрятъ въ могущество твердой воли способны быть-можетъ скорѣе объяснить это. Я могу лишь сказать что это было такъ, предоставляя рѣшать почему это такъ было болѣе глубокимъ умамъ. Хорошенькая Милли была не единственной личностью очарованною имъ.

-- Удивительный человѣкъ, милордъ епископъ, или дорогой сэръ-Джорджъ, или ваша свѣтлость, (какъ приходилось), говорилъ графъ своимъ почетнымъ гостямъ, въ вечеръ своего большаго бала.-- Обладаетъ удивительною способностью соображенія и въ то же время простодушіемъ ребенка. Отправляется въ городъ часа на два и улаживаетъ тамъ очень важный заёмъ, надъ которымъ наши Ротшильды и Беринги возились цѣлыхъ шесть мѣсяцевъ. Устраиваетъ съ полдюжины запутаннѣйшихъ дѣлъ, изъ которыхъ каждое сбило бы съ толку канцлера банка, и при всѣхъ этихъ хлопотахъ, не забываетъ привезти намъ всѣмъ подарки къ Рождеству. Выбираетъ ихъ съ тактомъ, достойнымъ женщины, право! Пожалуста позвольте вамъ представить его. Личность о которой такъ трубятъ заранѣе разочаровываетъ насъ обыкновенно при личномъ знакомствѣ. Но только не Абель Блиссетъ. Онъ говорилъ о воспитаніи съ епископомъ, объ охотѣ съ сэръ Джорджомъ, о политикѣ съ герцогомъ; выказалъ себя знатокомъ въ архидеяхъ, въ разговорѣ съ супругой епископа; сочувствовалъ негодованію противъ проступковъ прислуги, выражаемому подругой жизни баронета; танцовалъ и любезничалъ съ дочерьми его свѣтлости. Все это дѣлалось съ полнымъ самообладаніемъ и съ отсутствіемъ всякой натяжки, доказывавшими что въ продолженіи своей жизни онъ привыкъ къ вещамъ подобнаго рода. Лордъ Гильтонъ чрезвычайно гордился своимъ гостемъ. Даже Мери начинала чувствовать къ нему расположеніе. Онъ оказывалъ ей такую помощь въ домѣ полномъ гостей, тогда какъ папа былъ такъ безпеченъ. Нужно ли было устроить прогулку верхомъ, пріискать четвертаго (къ тремъ глупцамъ) въ партіи виста, Абель Блиссетъ всегда былъ готовъ, отбросивъ всякое себялюбіе, принять участіе во всѣхъ распоряженіяхъ или пополнить собственною особой пробѣлъ, дѣлая все это не съ видомъ "ручной кошки", какъ бы говоря:-- "смотрите какой я умный малый! Что бы вы стали дѣлать безъ меня?" но съ тѣмъ рѣдкимъ тактомъ который заставляетъ думать другихъ что мы не дѣлаемъ одолженія, а сами пользуемся имъ. Лордъ Гильтонъ очень гордился своимъ гостемъ, особенно же когда услыхалъ что герцогъ пригласилъ его въ Гринлендсъ.

Балъ данный наканунѣ Рождества въ Гильтонъ Кастлѣ увѣнчался полнымъ успѣхомъ. Какое пріобрѣтеніе для графства! Какой вкусъ! Что за добродушіе при этомъ! Что за прелестныя дочки! слышалось изъ устъ всѣхъ гостей. Тѣ которые не были приглашены тоже наши что сказать. Они полагали что новый графъ могъ бы подождать пока могила его родственника поростетъ, по крайней мѣрѣ, травой. Они отъ души желали чтобы торговцы поставившіе всѣ эти великолѣпныя украшенія и проч. и проч. получили бы свои денежки, и такъ далѣе.

Желѣзнозаводчики, бумагопрядильщики и пивовары, скупающіе въ наши дни старинныя фамильныя помѣстья, смотрѣли сначала на новаго графа свысока, считая его такимъ же бѣднякомъ какъ и его предшественникъ, и открыли свою ошибку (не бывшую собственно говоря ошибкой) слишкомъ поздно. Они тоже получили бы, разумѣется, приглашеніе, говорили они, еслибы сочли нужнымъ оставить свои карточки въ замкѣ; но они не сочли этого нужнымъ, и имъ-таки порядкомъ досталось отъ ихъ женъ и дочерей за это упущеніе, когда стали разсылать приглашенія.

Снѣгъ уже растаялъ и на сирени появились почки, когда печальныя вѣсти о леди Плесморъ дошли до Мери Эйльвардъ.

Лондонъ становился снова многолюденъ и дѣятеленъ, и мистеръ Блиссетъ погрузился въ дѣятельность среди его. Несмотря на это, всякій разъ какъ графъ ѣздилъ въ городъ, для того чтобы занять свое мѣсто въ бюро Водопроводнаго и Агрикультурнаго Экуадорскаго Общества (онъ былъ убѣжденъ что въ его отсутствіе ничего не могло быть сдѣлано тамъ), онъ всякій разъ почти привозилъ съ собой оттуда, на субботу, директора, заправлявшаго дѣлами компаніи; а директоръ этотъ былъ въ настоящее время важнымъ лицомъ. Его искусное устройство перувіанскаго займа доставило ему сношенія съ людьми повыше и помогущественнѣе всѣхъ тѣхъ съ которыми онъ до сихъ поръ имѣлъ дѣло. Все было теперь въ рукахъ его. Въ немъ заискивали въ Веетъ-Эядѣ; въ Сити онъ былъ оракуломъ; кто могъ сравниться тамъ съ Абелемъ Блиссетомъ? Поговаривали даже что будто бы его посылали въ Парижъ, съ цѣлью дать (тайный) совѣтъ императору касательно мексиканскихъ дѣлъ.

Достовѣрно было то что онъ ѣздилъ во Францію, а по возвращеніи оттуда имѣлъ длинный разговоръ съ графомъ Гильтономъ, а затѣмъ частное свиданіе съ Милли, результатъ котораго былъ сообщенъ свѣту обычнымъ слогомъ въ Morning Post.

-- Никто, говорилъ восторженный графъ друзьямъ своимъ,-- никто не могъ бы поступить болѣе честнымъ образомъ. Я давно уже видѣлъ что онъ нравится моей маленькой дѣвочкѣ. Стараго практика, подобнаго мнѣ, не скоро проведешь; нѣтъ, нѣтъ; но онъ все не говорилъ ни слова до тѣхъ поръ пока не выпросилъ моего согласія. Будь онъ герцогъ, милостивый государь, я не могъ бы болѣе гордиться имъ какъ зятемъ. Много ли онъ старше леди Эмиліи? О, вовсе не такъ много, десятью или пятнадцатью годами, и это именно такой человѣкъ съ которымъ она должна быть счастлива. Человѣкъ солидный, съ твердыми правилами, и въ то же время чрезвычайно любезный; увѣряю васъ, щедрый даже до крайности. Я знаю многихъ людей изъ собственнаго круга, продолжалъ лордъ Гильтонъ, значительно кивая головой, -- которые не сумѣли бы выказать себя настолько щедрыми какъ Абель Блиссетъ.

Важная новость эта была сообщена Констанціи, въ письмѣ отъ Мери, вмѣстѣ съ присылкой разныхъ фотографій, среди которыхъ находилось и изображеніе Милли съ ея женихомъ.

"Портретъ милой Милли чрезвычайно удался, писала она. Но объ Абелѣ нельзя сказать того же. Смотрите какой у него сердитый видъ! Я полагаю это оттого что его принудили сниматься. Милли насильно заставила его, хотя онъ часто отказывался отъ этого. Онъ позволилъ сдѣлать только три снимка и разбилъ стекло, но мнѣ удалось украсть одну карточку. Милая Милли такъ похожа на ней. Отчего это нѣкоторые не любятъ снимать съ себя портреты? Я такъ считаю это довольно забавнымъ. Милая Милли, кажется, спокойно счастлива. Свадьба будетъ въ маѣ, и мы сейчасъ же послѣ нея переѣдемъ въ городъ."

Констанція получила это письмо, находясь у своей больной пріятельницы. Она проводила теперь почти всѣ утра и вечера въ виллѣ, возвращаясь въ пансіонъ лишь на время уроковъ. Крѣпкое звѣно любви и сочувствія привязывало ее къ бѣдной женщинѣ, находившейся въ такомъ безпомощномъ состояніи.

-- Вы получили пріятныя вѣсти, милая? спросила ее Гарріета, леди Плесморъ.

-- Совершенно нежданныя вѣсти! Сестра друга моего Мери, леди Милли Эйльвардъ, выходѣтъ замужъ за человѣка котораго я всегда терпѣть не могла.

-- Она еще очень молода?

-- Она постарше меня годомъ или около того.

-- И хороша собой?

-- Судите сами, милая, и Констанція положила предъ изувѣченной и разбитой леди Плесморъ фотографическое изображеніе Милли и человѣка съ которымъ она должна была обвѣнчаться въ маѣ.

ГЛАВА III. Совѣсть

Нѣтъ надобности говорить читателю кто убилъ Роберта Берриджера. Высокій человѣкъ проходившій по Трафальгаръ-Скверу, со сверткомъ въ рукѣ, рѣшился на это дѣло съ той минуты какъ увидалъ письмо къ своей женѣ въ бумажникѣ жертвы, и лишь тогда увидѣлъ что трудъ его конченъ вполнѣ, когда нашелъ строки нацарапанныя кое какъ дѣвушкой по имени Мартой, въ желѣзномъ ящикѣ о которомъ мы уже слышали, строки въ которыхъ она жаловалась на неисполненіе сдѣланныхъ ей обѣщаній и напоминала объ услугахъ которымъ они должны были служить наградой. Онъ былъ въ своемъ клубѣ, съѣлъ обычный легкій, но тонкій обѣдъ, прослушалъ въ театрѣ до конца славную старую комедію, воротился домой и сдѣлалъ видъ что легъ спать, твердо рѣшившись удалить съ пути своего двухъ особъ, какъ будто бы это были два дерева мѣшавшія его зрѣнію или два возвышенія служившія препятствіемъ на его дорогѣ. Его жена выдала Берриджера. Подозрѣніе противъ него вполнѣ подтвердилось бумагами найденными въ желѣзномъ ящикѣ и появленіемъ на слѣдующій день того надсмотрщика изъ Бермуды который могъ узнать въ лицо бѣглаго каторжника Ятса; подозрѣніе же противъ жены было уничтожено разглагольствованіями толстой дѣвицы, великолѣпная брошка и пряжка изъ чистаго золота которой позеленѣли и которая убѣдилась что положеніе ея въ Лондонѣ, въ должности единственной служанки въ домѣ, не походило на ложе изъ розъ, обѣщанное ей коварнымъ Бобомъ. Абель Блиссетъ былъ радъ что ему не пришлось пролить еще лишней крови для сохраненія своей безопасности, и любопытный софизмъ, часто изобрѣтаемый людьми по совершеніи дѣла, съ цѣлью извинить свои безумія или свои преступленія, снялъ съ его совѣсти значительную долю упрека въ совершенномъ имъ поступкѣ, на томъ основаніи что случайность не допустила его сдѣлать всего что онъ намѣревался. Менѣе разчетливый человѣкъ принялъ бы при совершеніи своего замысла болѣе (видимыхъ) предосторожностей. Хитрость обыкновенныхъ преступниковъ служитъ лучшимъ указаніемъ сыщику. Чѣмъ смѣлѣе преступленіе, тѣмъ менѣе, повидимому, бываетъ данныхъ на уличеніе въ немъ преступника. Послѣдуй Блиссетъ примѣру Пальмера или Сметгерста, полиція въ скоромъ времени напала бы на слѣдъ его. Еслибы вздумалось кому-нибудь написать разсужденіе объ убійствѣ съ точки зрѣнія изящнаго искусства, то должно было бы сказать что въ наше время наиболѣе успѣха имѣетъ смѣлая и размашистая школа.

Въ числѣ разныхъ воспоминаній путешествія сохраненныхъ Абелемъ Блиссетомъ, находился machette, подобный ножу мечъ или подобный мечу ножъ, острый и тяжелый, орудіе общепринятое въ Южной Америкѣ. Оно служитъ тамъ косой, серпомъ, топоромъ, заступомъ, всѣмъ что вамъ угодно. Съ machette въ рукѣ Перувіанецъ или Колумбіанецъ разчищаетъ себѣ садъ, строитъ себѣ домъ, жнетъ свой хлѣбъ, готовитъ себѣ обѣдъ, свершаетъ свои революціи и производитъ всѣ ежедневныя работы. Приготовивъ въ умѣ своемъ alibi въ случаѣ какого либо непредвидѣинаго препятствія, Абель Блиссетъ отправился въ путь, держа въ рукѣ свой machette, завернутый въ бумагу на подобіе свертка нотъ, и постучался въ Берриджерову дверь, намѣреваясь сказать ему въ случаѣ надобности, измѣненнымъ голосомъ, что онъ принесъ телеграмму. Въ обманѣ этомъ не оказалось нужды. Берриджеръ ждалъ къ себѣ гостя знакомаго съ расположеніемъ дома, и въ ту минуту какъ отперевъ наружную дверь, онъ повернулся назадъ, возвращаясь въ свою комнату, роковой ударъ поразилъ его, прежде нежели онъ успѣлъ испустить крикъ. Убійцѣ было достаточно времени для того чтобъ осмотрѣть все вокругъ, разломать крѣпко запертые ящики и разсмотрѣть всѣ бумаги, для того чтобы разузнать все самому, также какъ и для того чтобы заставить думать другихъ что поводомъ къ убійству служила кража, и, какъ мы видѣли, онъ вполнѣ достигъ своей цѣли. Не осталось ни одного письма, ни одной замѣтки могущей подтвердить подозрѣнія покойнаго насчетъ Абеля Блиссета.

Онъ поразилъ на смерть Берриджера безъ малѣйшаго ужаса или упрека. Онъ разбиралъ все въ комнатахъ его, между тѣмъ какъ страшный предметъ этотъ все время лежалъ въ сѣняхъ, безъ малѣйшаго ощущенія ужаса или упрека. Онъ перешагнулъ черезъ него, выходя изъ дома, какъ перешагнулъ бы черезъ какую-нибудь лужу, стараясь не запачкать въ ней своей одежды, не чувствуя притомъ ни трепета, ни сожалѣнія. Это было необходимо. Игрокъ въ шахматы столько же заботится о свалившейся со стола шашкѣ, сколько Абель Блиссетъ заботился объ этой кучѣ окровавленнаго платья и мяса, заграждавшей собою двери. Хуже всего было для него когда слѣдующій день сталъ подходить къ концу, а новость не бывшая для него новостью все еще не доходила до общаго свѣдѣнія.

Онъ такъ хорошо сыгралъ свою роль что когда вѣсть эта разнеслась наконецъ, то его присутствія не потребовали даже при слѣдствіи. Джентльменъ, подобный мистеру Блиссету, только-что подарившій покойному пятьдесятъ фунтовъ, приглашавшій его обѣдать, разставшійся съ нимъ въ самыхъ дружескихъ отношеніяхъ, что могъ онъ имѣть общаго съ мошенникомъ совершившимъ это дерзкое и жестокое убійство? Все шло какъ нельзя лучше. Берриджеръ былъ присужденъ къ молчанію вплоть до страшнаго суда, а переписка его съ бывшимъ смотрителемъ въ Бермудѣ доказала что послѣдній и не подозрѣвалъ вовсе что Ятсъ былъ живъ еще. Пройди еще день, и онъ убѣдился бы въ этомъ, но теперь онъ воротился домой и принялся за обычныя занятія свои въ полномъ невѣдѣніи причины заставившей убитаго послать за нимъ. Берриджеръ былъ, какъ всегда, скрытенъ въ этомъ дѣлѣ. Вскорѣ пришли вѣсти что судьба принудила молчать и Гарріету, леди Плессморъ. Во всю остальную жизнь, долженствовавшую, по мнѣнію ея супруга, продолжаться весьма недолго, міръ ея должна была составлять комната въ которой она лежала безнадежной калѣкой. Мы знаемъ что значило его "прямодушіе" въ отношеніи къ ней. Мы знаемъ какого рода была его любовь къ бѣдной Милли Эйльвардъ, а человѣкъ не отступающій отъ убійства, по всей вѣроятности, не страшится и двоеженства, особенно когда оно кажется такъ безопаснымъ.

Сирень въ Кастль-Гильтонѣ опередила лондонскихъ родственниковъ своихъ въ саду Клементсъ-Инна, но и послѣдніе начали уже распускаться, когда повѣса нашъ вдругъ получилъ кратчайшее посланіе когда-либо писанное ему Констанціей: "Пріѣзжай ко мнѣ сейчасъ же, писала она. Я не больна, милый Джекъ. Если любишь меня, то пріѣзжай!"

"Она навѣрное напала на слѣдъ своего отца", думалъ Джекъ, укладывая нѣкоторыя необходимыя вещи въ свой чемоданъ, и затѣмъ онъ отправился въ путь, via Ньюгавенъ.

"Отыщи отца моего!" часто звучало въ ушахъ его, но гдѣ и какъ? Нельзя было избрать для подобной цѣли худшаго дѣятеля нежели Джекъ. Ему, прямодушному и откровенному до крайности, и не приходили вовсе въ голову способы и уловки посредствомъ которыхъ можно было бы найти заблудшаго Джорджа Конвея. У него былъ пріятель въ министерствѣ иностранныхъ дѣлъ, обѣщавшій ему навести справки у консуловъ тѣхъ мѣстностей въ которыхъ часто появляются любители яхтъ, и затѣмъ Джекъ сталъ отдыхать на лаврахъ, выжидая что будетъ. Ванъ-Вейнъ обидѣлся вслѣдствіе исторіи съ Альджернономъ Вреемъ, а довѣряться Беквису не стоило. Ему надобно было бы объяснить почему онъ желаетъ отыскать Джорджа Конвея, и тогда онъ навѣрное высказалъ бы какое-нибудь злое замѣчаніе насчетъ женщинъ вообще, а насчетъ Констанціи въ особенности. Скажи онъ это и находись въ эту минуту подъ-рукой чернилица, Джекъ зналъ заранѣе что послѣдняя полетѣла бы въ голову милаго стараго Бека, и вышелъ бы лишній шумъ. Бекъ былъ не такой человѣкъ которому можно было бы повѣрить подобныя вещи. Кромѣ того у Джека была своя повѣренная. Въ былыя времена влюбленные, говорятъ, повѣряли свои радости и горести холмамъ, рощамъ и быстрымъ рѣкамъ, что не могло доставлять имъ большаго утѣшенія. У Джека оставалась старая союзница его, мистрисъ Клеръ, и съ ней-то говорилъ онъ о Констанціи, которую, безъ сомнѣнія, страстно любилъ, какъ подобаетъ всякому влюбленному. Беквисъ былъ очень радъ, видя что другъ его такъ усидчиво работаетъ, несмотря на всѣ глупости совершенныя имъ въ вакаціонное время. Онъ не дѣлалъ ему никакихъ вопросовъ, и потому и не получалъ отъ него никакихъ лживыхъ отвѣтовъ. Самъ онъ былъ слишкомъ занятъ для того чтобы примѣчать съ какимъ нетерпѣніемъ ожидалъ Джекъ въ извѣстные дни стука почталіона въ дверь, или что писалъ онъ въ другіе дни. Джекъ писалъ теперь не менѣе Беквиса, хотя врядъ ли съ такою же цѣлью. Его занятія въ Цензор ѣ составляли центръ его литературной дѣятельности, отъ котораго исходили подобно лучамъ журнальныя статейки, обзоры и періодически издаваемый романъ. Джекъ дѣлалъ быстрые успѣхи, и почемъ могъ Беквисъ знать что на заглавіи лежавшей предъ нимъ бумаги стояло: "Мистеръ Гладстонъ въ Ленкашейрѣ", или же "Моя дорогая, маленькая Конъ?" Такъ какъ короткое посланіе маленькой Конъ прибыло въ субботу утромъ, а Джекъ имѣлъ обыкновеніе отправляться на воскресенья въ Соутертонъ, то отъѣздъ его не произвелъ никакого впечатлѣнія въ Клементсъ-Иннѣ. Лишь когда онъ воротился въ слѣдующій понедѣльникъ домой, съ усталымъ и встревоженнымъ видомъ, и немедленно отправился снова въ путь, лишь тогда Беквисъ подумалъ съ удивленіемъ -- что бы это значило?

Въ качествѣ объявленнаго жениха леди Эмиліи Эйльвардъ мистеръ Блиссетъ проводилъ большую часть своего времени въ Кастль-Гильтонѣ. Май былъ уже на дворѣ. Адвокаты были заняты составленіемъ пергаментныхъ бумагъ, а модистки болѣе изящными приготовленіями къ свадьбѣ. Торговцы ставившіе разныя украшенія и пр. къ рождественскому балу были вполнѣ удовлетворены, благодаря мистеру Блиссету, и готовили новыя чудеса къ бракосочетанію. Я говорю, благодаря мистеру Блиссету, ибо въ занятыхъ двадцати пяти тысячахъ фунтовъ былъ сдѣланъ порядочный пробѣлъ, и такъ какъ мистрисъ Игльтонъ казалась бодра попрежнему, то графъ принужденъ былъ прибѣгнуть къ помощи своего будущаго зятя. Не было человѣка великодушнѣе Абеля Блиссета. Онъ положительно считалъ личнымъ одолженіемъ для себя, если лорду Гильтону угодно было взять у него вексель въ пятъ, десять, если нужно въ двадцать тысячъ фунтовъ. Дѣла мистера Блиссета продолжали идти отлично до того ужаснаго утра въ которое Джекъ Гилль неожиданно появился въ замкѣ. Погода стала опять хороша, и фотографы изъ Барвика спѣшили кончить коллекцію видовъ, о которой Мери Эйльвардъ писала Констанціи. Бѣдный мальчикъ которому отняли ногу въ Черингъ-Кросской больницѣ въ тотъ день какъ открылись убійство въ Букингамъ-Стритѣ расхаживалъ уже на костыляхъ и начиналъ поправляться. Погода была какъ на заказъ для приведенія въ исполненіе "молодаго сна любви". Экуадорская Водопроводная и Агрикультурная Компанія процвѣтала. Перувіанскій заемъ былъ пущенъ въ ходъ, и акціи его поднялись на 17 процентовъ. Магнаты Сити возсѣдали въ кабинетахъ своихъ банковъ, желая чтобы мистеръ Блиссетъ поспѣшилъ отпраздновать свою свадьбу и снова принялся бы за дѣло, и однако дѣла этого джентльмена шли уже не попрежнему хорошо.

Для того чтобы все снова пошло попрежнему, онъ долженъ былъ доказать что свидѣтельство данное подъ присягой нѣкоей Гарріетъ леди Плесморъ и скрѣпленное британскимъ консуломъ въ Діеппѣ было ложное, принять предложеніе мистера Гилля и отправиться съ нимъ вмѣстѣ въ этотъ городъ на очную ставку съ своею обвинительницей. Онъ долженъ былъ опровергнуть показаніе что онъ не кто-иной какъ сэръ-Аугустусъ де-Баркгемъ Плесморъ, иначе Ятсъ, бѣглый каторжникъ; что онъ тысячью фунтами въ годъ подкупилъ свидѣтельницу, жительствующую въ Діеппѣ выдавать себя за вдову его, и долженъ былъ доказать что онъ имѣетъ право сдѣлаться законнымъ мужемъ леди Эмиліи Эйльвардъ. А онъ ничего этого не могъ сдѣлать! Обвиненіе противъ него было, кажется, довольн тяжело, но онъ не могъ воздержаться чтобы не вздохнуть свободнѣе, когда оно состоялось. Онъ опасался еще худшаго. Дѣятельный умъ его сейчасъ же сообразилъ все его настоящее положеніе и извлекъ изъ него всю возможную выгоду.

О томъ какъ лордъ Гильтонъ накинулся сначала на Джека, не вѣря ни слову изъ того что тотъ говорилъ противъ его задушевнаго друга, какъ онъ накинулся затѣмъ на своего задушевнаго друга, когда маска упала съ послѣдняго и онъ стоялъ предъ нимъ обличеннымъ преступникомъ, покусившимся на двоеженство, объ этомъ лучше не будемъ говорить. Самодовольный человѣкъ внезапно открывшій что надъ нимъ насмѣялись, гордый человѣкъ открывшій что ему приходится претерпѣть горькое униженіе, человѣкъ живущій на широкую ногу встрѣчающій лицомъ къ лицу разореніе, безъ малѣйшаго о томъ предупрежденія, нѣжный отецъ видящій что сердце его любимой дочери разбито, какъ онъ полагалъ, по его винѣ,-- безъ сомнѣнія достойны извиненія, каждый отдѣльно и всѣ вмѣстѣ, если въ первую минуту изумленія, негодованія или горя, они не находятъ словъ для выраженія своего гнѣва, а Бертрамъ графъ Гильтонъ соединялъ въ себѣ всѣ эти личности, и кромѣ того былъ человѣкъ раздраженный и разслабленный болѣзнію. Холодный, жестокій Абель Блиссетъ имѣлъ надъ нимъ огромное преимущество, а они были одни.

-- Нѣтъ, милордъ, сказалъ Блиссетъ, когда перъ кончилъ свою рѣчь тѣмъ же чѣмъ и началъ -- угрозой въ немедленномъ уличеніи,-- вы не сдѣлаете ничего подобнаго, вопервыхъ, ради вашей дочери, а вовторыхъ, ради васъ самихъ.

Въ головѣ графа смутно мелькнула мысль что ради Милли слѣдовало бы затушить эту исторію, но слова "ради васъ самихъ" снова заставили его привскочить съ мѣста, несмотря на все изнеможеніе.

-- Вы намекаете на деньги занятыя мною у васъ! Клянусь Богомъ, милостивый государь, я продамъ Гильтонъ! Я продамъ послѣднюю одежду съ своихъ плечъ, скорѣе нежели останусь вашимъ должникомъ. Я....

-- Вы ошибаетесь. Я говорю вовсе не о деньгахъ занятыхъ вами у меня, возразилъ Блиссетъ сильно напрягая на слово меня.

-- Какъ смѣете вы говорить теперь о дѣлахъ моихъ!

-- Какъ я смѣю? отвѣчалъ Блиссетъ,-- на что не осмѣлится человѣкъ въ моемъ положеніи? Покончимъ это дѣло. Я долженъ явственно и настоятельно увѣрить васъ, клянусь словомъ негодяя, какимъ вы меня назвали сейчасъ разъ десять, что въ тотъ же часъ въ который вы уличите меня предъ судомъ, какъ бѣглаго каторжника Ятса, я признаюсь во всемъ и дамъ показаніе подъ присягой что вы все время знали кто я; что мы вдвоемъ состряпали обманъ посредствомъ котораго вы получили тѣ двадцать пять тысячъ, и что рука вашей дочери должна была служить мнѣ наградой за то что я согласился на эту фальшивую сдѣлку.

Графъ упалъ въ свое кресло, совершенно уничтоженный громадностью этой наглой подлости; Блиссетъ видѣлъ выигранное имъ преимущество и продолжалъ:

-- Что! воскликнулъ онъ съ злобною усмѣшкой,-- вы вѣрно думали что, затѣявъ игру, подобную этой, я не предохранилъ себя противъ подобной неудачи? Кто помогъ шпіону вашему Берриджеру отыскать леди Плесморъ? Я! Кто убѣдилъ васъ въ томъ что Плесморъ умеръ? Я! Кто проводилъ вдову за границу и взялъ у васъ карету для того чтобы довезти ее до станціи? Я же! Зачѣмъ взялъ я вашу карету? Затѣмъ чтобы запутать васъ въ это дѣло. Чѣмъ заплатилъ я ея пенсію за первую четверть года? Тѣми самыми бумажками которыми вы отдали мнѣ тѣ двѣ тысячи фунтовъ. Ихъ легко можно будетъ отыскать. Уничтожте всѣ улики которыя появятся изъ всего этого противъ васъ, если можете сдѣлать это. Лордъ Гильтонъ, объясните перамъ вашимъ какимъ образомъ вы -- исключительный, гордый Бертрамъ Эйльвардъ, избрали себѣ въ повѣренные темнаго купеческаго клерка. Объясните почему вы напечатали то объявленіе, не спросясь совѣта вашего адвоката. Когда я былъ вашимъ секретаремъ, милордъ, я укралъ -- видите я не щажу себя -- копію объявленія, написанную вашею рукой и найденную мною среди бумагъ вашихъ. Если меня арестуютъ, то найдутъ ее теперь среди моихъ бумагъ. Клянусь вамъ всѣмъ добромъ и всѣмъ зломъ живущимъ въ мірѣ, меня тогда ничто не остановитъ. Я объявлю что все это дѣло, объявленіе и все прочее, было сдѣлкой между нами.

Графъ могъ лишь сдѣлать слабое движеніе по направленію къ звонку и прошептать "Джекъ, Джекъ!"

-- Я сообщилъ вамъ лишь половину того что намѣренъ сдѣлать, продолжалъ Блиссетъ, болѣе спокойнымъ тономъ,-- сегодня утромъ у насъ былъ небольшой споръ съ вашею дочерью, вслѣдствіе того что я разорвалъ одну фотографическую карточку (вы теперь поймете, надѣюсь, почему я не желалъ чтобы мое изображеніе разсылалось по всему свѣту). Изъ этого спора мы сдѣлаемъ, если вамъ угодно, важную, непримиримую ссору. Припишите всю вину мнѣ одному. Молодая дѣвица скажетъ, или за нее скажутъ другіе, что она измѣнила свое мнѣніе на мой счетъ,-- все будетъ слѣдствіемъ ея рѣшенія, а я оставлю Европу прежде конца этой недѣли. Отверженный, послѣ всего что было между нами, прелестной леди Эмиліей Эйльвардъ, развѣ могу я оставаться въ странѣ украшаемой ея присутствіемъ? заключилъ онъ съ злобною усмѣшкой.

-- Позовите мистера Гилля, я слишкомъ пораженъ; позовите мистера Гилля, снова прошепталъ лордъ Гильтонъ.

-- Вздоръ! Рѣшайте дѣло сейчасъ же, грубо отвѣчалъ бывшій другъ его.-- Дѣло кажется довольно ясно. Нечего объ немъ много думать. Рѣшайтесь сѣсть со мной рядомъ на скамьѣ подсудимыхъ по обвиненію въ низкомъ мошенничествѣ, или же соглашайтесь принять легкія условія, предлагаемыя мною? Ну, даю вамъ, если вамъ угодно, десять минутъ чтобъ обдумать все,-- и Блиссетъ, держа въ рукахъ часы, подошелъ къ окну съ злобно-торжествующей улыбкой на губахъ.

Между тѣмъ какъ испуганный и ошеломленный вельможа, какъ бы весь сжавшись, притаился въ своемъ креслѣ, напрасно стараясь думать, пораженный такою безмѣрною наглостью, злобно торжествующая улыбка исчезла съ лица негодяя. Часы съ кристальнымъ шаромъ у цѣпочки выпали изъ рукъ его, и онъ отскочилъ назадъ въ глубину комнаты, какъ бы увидавъ направленное на него снизу дуло ружья.

-- Вы предали меня, проговорилъ онъ хриплымъ голосомъ, дрожа всѣми членами отъ сдержаннаго волненія.-- Что дѣлаетъ тотъ человѣкъ, вонъ тамъ на лужайкѣ?

Лордъ Гильтонъ приподнялъ голову и выглянулъ изъ окна.

-- Это товарищъ варвикскаго фотографа, работающаго у меня, отвѣчалъ онъ.

-- А тотъ, другой, другой-то? Клянусь Богомъ, они говорятъ что-то другъ другу; они смотрятъ сюда! закричалъ Блиссетъ, поблѣднѣвъ какъ смерть.-- Кто онъ такой?

-- Помощникъ его вѣроятно. Не мѣшайте мнѣ собраться съ мыслями, милостивый государь, строго сказалъ графъ;-- какое вамъ дѣло теперь до того что происходитъ здѣсь?

-- Какое мнѣ дѣло! Боже мой, дѣло идетъ о жизни и смерти! Билль одинъ пріѣхалъ сюда?

-- Одинъ.

-- Вы увѣрены въ этомъ?

-- Вполнѣ увѣренъ.

-- Лордъ Гильтонъ, сказалъ Блиссетъ тономъ похожимъ на прежній его тонъ.-- Какого бы рода ни было ваше рѣшеніе, вы позволите мнѣ остаться въ замкѣ до ночи?

-- Нѣтъ, милостивый государь, отвѣчалъ графъ,-- вы не будете заражать его своимъ присутствіемъ ни часомъ долѣе. Мое рѣшеніе сдѣлано. Ради моей дочери, я не стану преслѣдовать васъ. Угрозами вашими я пренебрегаю и не страшусь ихъ. Кто повѣритъ вашимъ обвиненіямъ противъ меня? Вамъ, мошеннику, негодяю, пожалуй что убійцѣ, кто васъ знаетъ (послѣднее слово было пущено наугадъ, но попало въ цѣль). Въ вашемъ распоряженіи будетъ карета, которая немедленно отвезетъ васъ на станцію желѣзной дороги; -- и лордъ Гильтонъ протянулъ руку къ звонку.

-- Дайте мнѣ хоть часъ времени на укладку чемодановъ, у меня такъ много вещей здѣсь, лишь одинъ часъ, милордъ! воскликнулъ Блиссетъ, удерживая его и тревожно поглядывая притомъ въ окно, изъ котораго видны были два человѣка разговаривающіе между собой на лугу, -- и не говорите объ этомъ никому, ни даже мистеру Гиллю, пока я не уѣду. Пощадите меня, сколько возможно, ради стараго знакомства. Я былъ виноватъ, угрожая вамъ; униженно прошу у васъ прощенія за это. Я самъ не зналъ что говорилъ, я.... я былъ въ отчаяніи. Пощадите меня насколько можно. Подумайте обо всемъ что я выстрадалъ, о томъ какъ тяжело вдругъ лишиться положенія, котораго я съ такимъ трудомъ добился наконецъ. Потерпите еще лишь часъ, милордъ, и не говорите ничего мистеру Гиллю; скажите лишь что я буду къ его услугамъ къ четвергу. Сдѣлайте мнѣ эту милость, лордъ Гильтонъ, и вамъ никогда не придется раскаяться въ ней. Вы не знаете какую услугу могу я еще оказать вамъ, несмотря на то что буду отверженцемъ отовсюду, разъ покинувъ домъ вашъ.

Такъ говорилъ человѣкъ лишь нѣсколько минутъ тому назадъ гордо навязывавшій свои условія, и единственною причиной измѣнившей обращеніе его былъ видъ смиреннаго фотографа, да человѣка въ мѣховой шапкѣ, разговаривавшихъ между собой на лужайкѣ. Но фотографъ этотъ былъ бывшій надсмотрщикъ изъ Бермуды, а человѣкъ въ мѣховой шапкѣ -- сыщикъ которому поручено было дѣло объ убійствѣ въ Букингамъ-Стритѣ.

-- Не говорите мнѣ объ услугахъ, милостивый государь, сказалъ лордъ Гильтонъ.-- Съ этой минуты все между нами кончено. Деньги которыя я вамъ состою долженъ будутъ выплачены банкирамъ вашимъ завтра же, въ крайнемъ случаѣ, послѣзавтра. Я даю вамъ желаемую вами отсрочку. Какъ скоро вы будете готовы, велите подавать карету. Вы оставите домъ мой такимъ же образомъ какимъ вы и вступили въ него. Замѣтьте! ради моей дочери, рука моя не будетъ преслѣдовать васъ, но если вы избѣгнете достойнаго наказанія за преступленія ваши, то я буду думать что Провидѣніе, слѣдящее за нами повсюду, не существуетъ болѣе. Ступайте!

Выходя изъ комнаты, Блиссетъ еще разъ взглянулъ на лужайку. Люди эти все еще стояли тамъ, погруженные въ разговоръ. Проходя черезъ сѣни, онъ взялъ свою шляпу и вмѣсто того чтобы пойти вверхъ по лѣстницѣ, въ свою комнату, поворотилъ въ корридоръ, имѣвшій сообщеніе съ коннымъ дворомъ. Тамъ онъ нашелъ мистера Джайльса, главнаго конюха.

-- Будьте такъ добры, велите осѣдлать мнѣ лошадь сейчасъ же, мистеръ Джайльсъ, сказалъ онъ,-- мнѣ сейчасъ только пришло на умъ что я забылъ дать отвѣтъ на одно очень важное письмо и я долженъ ѣхать въ Ковентри и телеграфировать оттуда.

-- Нельзя ли будетъ послать человѣка съ этимъ порученіемъ на станцію, сэръ, возразилъ Джайльсъ;-- дорога очень плоха.

-- Благодарю васъ. Нѣтъ, я долженъ буду дождаться отвѣта и затѣмъ опять телеграфировать. Это очень досадно, но погода хороша; и вотъ что, Джайльсъ, я думаю лучше будетъ взять Чародѣя.-- Чародѣй была самая быстрая лошадь въ конюшнѣ.

-- Не говорите никому что я уѣхалъ, Джайльсъ, говорилъ Блиссетъ, садясь на лошадь; -- такъ глупо забывать нужныя дѣла. Я возвращусь еще прежде перваго звонка къ обѣду.

-- Будьте покойны, сэръ, отвѣчалъ конюхъ, кивнувъ ему головой, и Абель Блиссетъ поскакалъ по направленію къ станціи; но доѣхавъ до воротъ парка, онъ быстро повернулъ въ противоположную сторону и погналъ Чародѣя по дорогѣ ведущей на западъ.

Фотографъ изъ Барвика и человѣкъ въ мѣховой шапкѣ спокойно вернулись въ гостиницу, въ которой они остановились. Полицейскій получилъ отпускъ и пріѣхалъ въ деревню навѣстить своего стараго товарища -- вотъ и все. Имя Блиссета, или Ятса или Плессмора не было ни разу произнесено ими въ теченіи этого дня. Они говорили, стоя на лугу, лишь о снятыхъ отсюда видахъ. То что бѣглецъ принялъ за указывающую на него руку, было лишь простое движеніе показывавшее на предметы включенные въ картину. Фотографъ привелъ сюда своего гостя чтобы показать ему замокъ, и такъ какъ работы его въ немъ были кончены, то они отправились назадъ въ Барвикъ, и толки слугъ о мистерѣ Блиссетѣ и о Чародѣѣ не дошли до ихъ слуха. Но когда по Лондону разнеслась вѣсть о таинственномъ исчезновеніи извѣстнаго капиталиста, и явился блѣдный мальчикъ съ одною ногой, разказывая какъ нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ онъ предложилъ одному высокому джентльмену въ Трафальгаръ-Скверѣ донести его бумажный свертокъ и какъ онъ получилъ отъ него ударъ, въ отвѣтъ на предлагаемую имъ услугу, какъ онъ сталъ слѣдить за нимъ и видѣлъ куда онъ пошелъ; какъ онъ дожидался его и видѣлъ что онъ сдѣлалъ; какъ онъ поднялъ потомъ свертокъ, смоченный уже тогда кровью, и слышалъ какъ то что онъ содержалъ въ себѣ съ шумомъ брякнуло въ воду, въ то время какъ высокій джентльменъ бросилъ предметъ этотъ за Ватерлосскій мостъ, и какъ онъ все шелъ вслѣдъ за этимъ джентльменомъ до самой квартиры его въ Ст.-Джемсъ-Стритѣ; когда мальчикъ этотъ явился и разказалъ всю эту исторію, голько-что выйдя самъ изъ больницы и услыхавъ обо всемъ случившемся, только тогда человѣкъ въ мѣховой шапкѣ узналъ кого онъ выпустилъ изъ рукъ.

О, совѣсть! Ты лучшій сыщикъ въ мірѣ! Еслибъ Абель Блиссетъ не увидалъ тѣхъ людей на лужайкѣ? Гнѣвныя слова! Вы, словно зубъ дракона. Что еслибъ онъ далъ тому голодному Лондонскому бедуину шесть пенсовъ вмѣсто проклятія и удара!

ГЛАВА IV. Мистрисъ Игльтонъ сдается

Джекъ былъ не виноватъ что графу пришлось раздѣлываться наединѣ съ Абелемъ Блиссетомъ. Онъ самъ пожелалъ этого, а повѣса нашъ отправился къ Мери, чтобы сообщить ей эту новость и посовѣтоваться какимъ образомъ передать ее сестрѣ ея. Разказать исторію эту было не трудно. Леди Плесморъ увидала портретъ Милли и жениха ея и сейчасъ же узнала въ послѣднемъ своего мужа. Слѣдствіемъ этого было посланіе Констанціи и поѣздка Джека въ Діеппъ и въ Гильтонъ -Кастль.

-- Но, ахъ Джекъ! сказала Мери, когда все стало ей извѣстно,-- не правда ли какъ ужасно что его выдала такимъ образомъ собственная жена его?

-- Жена его женщина хорошая, Мери. Она не имѣла желанія мстить ему, хотя онъ подло поступилъ съ ней. Единственнымъ желаніемъ ея было спасти бѣдную Милли, и ради ея слѣдуетъ затушить эту скандальную исторію.

-- Но какимъ образомъ достичь этого, разъ дѣло дошло до консула?

-- Насчетъ консула не безпокойтесь. Онъ только засвидѣтельствовалъ ея подпись, для того чтобы мошенникъ этотъ не провелъ насъ опять какъ-нибудь. По моему пусть лучше онъ думаетъ что его лишь опять возвратятъ въ прежнее ничтожество. Пусть онъ потихоньку откажется отъ Милли, и мы его отпустимъ на этотъ разъ.

-- О, Джекъ, что какъ папа раздражится, если....

-- Если онъ посмѣетъ сказать грубое слово отцу вашему, то я сверну ему шею, такъ что и палачу дѣлать больше ничего не останется. Нѣтъ, нѣтъ; онъ ужь теперь вѣрно давно валяется у него въ ногахъ, моля о пощадѣ. Люди подобнаго рода сейчасъ же сдаются, какъ скоро ихъ схватятъ хорошенько за воротъ.

Въ то самое время какъ Джекъ произносилъ эти слова. Абель Блиссетъ диктовалъ свои условія пораженному и уничтоженному графу.

Не годилось, разумѣется, говорить пока что-либо Милли, не посовѣтовавшись предварительно съ отцомъ ея; но когда прошелъ цѣлый часъ, а лордъ Гильтонъ все еще не подавалъ никакого знака, то Джекъ сталъ безпокоиться и спросилъ Мери не пойти ли ему внизъ и не узнать ли что тамъ дѣлается.

Въ тревожномъ состояніи дважды два не всегда составляетъ четыре. Когда вы встревожены сами, но не желаете признаться въ этомъ, то тревога другихъ гораздо болѣе нежели вдвое усиливаетъ вашу собственную. Не успѣлъ Джекъ выговорить своего предложенія, какъ ужь Мери схватила его за руку, говоря: "О, милый Джекъ, пожалуста подите туда; какой вы добрый, право; о, пожалуста подите узнайте".

Джекъ пошелъ внизъ и постучался въ дверь кабинета; не получивъ оттуда отвѣта, онъ отворилъ ее. Сначала ему показалось что графъ заснулъ въ своемъ креслѣ, и онъ хотѣлъ было уйти, удивляясь куда дѣвался мистеръ Блиссетъ; но слѣдующій затѣмъ взглядъ убѣдилъ его что въ выраженіи рта и глазъ спящаго было что-то странное. Въ слѣдующее затѣмъ мгновеніе, онъ уже дернулъ за звонокъ и, не дожидаясь отвѣта, бросился со всѣхъ ногъ въ конюшню, требуя лошадь. Мистеръ Джайльсъ изумился. Вотъ уже второй джентльменъ требуетъ себѣ немедленно лошадь, но слова "господинъ вашъ боленъ" остановили всѣ разспросы его. Черезъ нѣсколько минутъ весь домъ уже зналъ что графу сдѣлалось дурно; а когда докторъ прискакалъ на Джековой лошади, взглянулъ на странное выраженіе въ лицѣ больнаго и произнесъ страшное слово: параличъ, то глаза многихъ наполнились слезами, потому что графъ былъ для всѣхъ нихъ добрымъ хозяиномъ. Теперь имъ было не до того чтобы думать что сталось съ мистеромъ Блиссетомъ и съ Чародѣемъ.

-- Вы не обидитесь, надѣюсь, докторъ, сказалъ Джекъ послѣднему, возвратясь назадъ,-- но я телеграфировалъ доктору Т.,-- вашъ товарищъ сказалъ мнѣ что это будетъ лучше всего и....

-- Вы сдѣлали очень хорошо. Я самъ непремѣнно хотѣлъ сдѣлать то же самое немного погодя, отвѣчалъ тотъ.-- Всякій изъ насъ врядъ ли можетъ принести ему большую пользу въ настоящую минуту, но не слѣдуетъ пренебрегать никакой возможною помощью.

Въ продолженіе многихъ тоскливо тягостныхъ дней казалось что всякая помощь будетъ напрасна или еще хуже того -- невозможна. Нечего и говорить какъ вела себя во время этого испытанія Мери, но тѣмъ которые составили себѣ не особенно высокое мнѣніе о хорошенькой Милли надо сказать что испытаніе это открыло совершенно новую сторону ея характера. Я говорилъ уже вамъ что она не любила Абеля Блиссета и не могла никогда полюбить его. Когда Мери писала что она "спокойно счастлива", то ошибалась. Она лишь спокойно покорилась какой-то постепенно овладѣвшей ею въ продолженіи долгаго времени силѣ, которой, наконецъ, она уступила какъ чему-то противиться чему было внѣ ея власти, такъ же невольно какъ бы уступила она старости или какой-нибудь коварной болѣзни, подкосившей незамѣтно для нея самой жизнь ея. Но разъ зарокъ былъ снятъ съ нея, весь блескъ ослѣплявшій ея взоры, исчезъ, подобно блеску вечерней зари, но только вслѣдъ затѣмъ не ночная тьма, а денной свѣтъ насталъ для Милли Эйльвардъ. Часто, часто бросалась она на колѣни, благодаря Бога за свое избавленіе. Часто удивлялась она какъ это она дала вовлечь себя въ тякую гибель. Плохо пришлось бы мистеру Блиссету, еслибы лишь одна Милли стояла между нимъ и висѣлицей. Она наслѣдовала впечатлительную натуру Бертрама Эйльварда, и въ ея восторгѣ, когда она узнала что за преступникомъ пустились въ погоню, было что-то ужасное. Напрасно было бы говорить ей что вспышки эти были не женственны; она, стиснувъ зубы, указывала на постель отца своего, жалѣя что она не мущина и что она не можетъ пуститься вслѣдъ за негодяемъ и нагнать его -- не какъ убійцу Роберта Берриджера, но какъ человѣка поразившаго отца ея,-- дорогаго, любящаго отца ея.

Первымъ внятнымъ звукомъ сорвавшимся съ его бѣдныхъ дрожащихъ губъ было ея имя, и затѣмъ, чувствуя ея нѣжную влажную отъ слезъ щеку прислоненной къ его лицу, и ея ласковыя руки обвитыми вокругъ его шеи, онъ впалъ въ безмятежный сонъ, приведшій докторовъ въ восторгъ. Проснувшись, онъ оглянулся вокругъ, ища еще другаго лица и прошепталъ; "Джекъ! Гдѣ Джекъ? Я не вижу его. Дайте мнѣ его руку".

Бѣдная преданная Мери стояла тутъ же, съ сердцемъ готовымъ разорваться, выжидая отъ него съ своей стороны какого-нибудь проявленія любви, котораго она такъ и не дождалась, по крайней мѣрѣ на этотъ разъ. Вѣсть о болѣзни лорда Гильтона немедленно привела въ замокъ нежданную гостью,-- собственной особой явилась эксцентричная мистрисъ Игльтонъ.

-- Нельзя и предполагать, говорила старая леди,-- чтобы отъ Бертрамовыхъ дѣвочекъ можно было ожидать какой-либо помощи. Это просто двѣ лондонскія нарядныя куклы, даю голову на отсѣченье, настолько же годныя въ комнатѣ больнаго, какъ какой-нибудь епископъ! Охъ, Боже мой! Боже мой! и онѣ-то останутся у меня на рукахъ, если онъ умретъ! Пойду сама ходить за нимъ. И она отправилась. Она ахала и бранилась при видѣ пышнаго убранства дома; объявила ливрейнымъ лакеямъ что они не что иное какъ піявки, высасывающія деньги долженствовавшія идти въ карманъ истинно трудящихся людей; и ни за что не соглашалась присѣсть на кресла обитыя янтарнымъ атласомъ съ вышитымъ на немъ гербомъ Гильтоновъ, составлявшія убранство гостиной.

-- Принесите мнѣ деревянный стулъ изъ кухни, на которомъ не стыдно было бы сидѣть честной старухѣ, говорила она.-- Что-нибудь, за что заплачено деньгами.

Но мистрисъ Игльтонъ страшнѣе лаялась, нежели кусалась; и дѣйствительно слѣдовало кому-нибудь присмотрѣть за этимъ черезъ-чуръ роскошнымъ хозяйствомъ, теперь когда на рукахъ у Мери было другое дѣло; было также ясно что необходимо было сдѣлать нѣкоторыя сокращенія расходовъ. Чемпіонъ, разумѣется, явился тоже, и послѣ получасоваго разговора со старою леди, обѣ эти практичныя головы много кое-чего уладили между собой.

Странно покажется что неблагопріятное мнѣніе мистрисъ Игльтонъ о дочеряхъ ея родственника скоро измѣнилось; сначала въ отношеніи къ Милли, вспылившей не на шутку, вслѣдствіе ея замѣчаній насчетъ расточительности лорда Гильтона. Богатство старухи окружало ее толпой подобострастныхъ льстецовъ, которые, говоря съ ней, совершенно забывали что у нихъ есть собственная душа; и слышать противорѣчіе отъ какой-нибудь дѣвчонки, которая завтра же можетъ-быть будетъ ей обязана кускомъ хлѣба, было для нея совершенно новымъ ощущеніемъ.

-- Знаете ли вы съ кѣмъ вы говорите, миссъ? закричала она послѣ одной изъ подобныхъ выходокъ.

-- Я хотѣла предложить вамъ тотъ же самый вопросъ, мистрисъ Игльтонъ, гордо отвѣчала Милли;-- но если вамъ угодно, я отвѣчу вамъ. Я говорю съ особой которая забылась до такой степени что говоритъ дурно съ дочерью объ отцѣ ея! Съ этими словами она вышла изъ комнаты, а старая леди въ первый разъ въ жизни получила выговоръ. Онъ принесъ ей громадную пользу.

Этимъ не ограничились получаемые ею уроки. Ей пришлось еще испытать до какой степени можетъ дойти неуваженіе къ ея богатству, и пришлось узнать это чрезъ негоднаго Джека Гилля. До ея ушей дошло что онъ называетъ ее "каргой" -- и названіе это показалось ей чрезвычайно удивительнымъ Онъ непремѣнно хотѣлъ играть съ ней, разъ вечеромъ, въ криббеджъ, "чтобы потѣшить старушонку",-- имѣлъ онъ дерзость прибавить такъ громко что она слышала это; а однажды, подъ вліяніемъ благопріятнаго отзыва докторовъ, онъ дошелъ до того что похлопалъ ее по плечу, говоря ей: "ну, тряхнемъ стариной!" Она грозила дать ему за это пощечину, а онъ отвѣчалъ что если она это сдѣлаетъ, то онъ поцѣлуетъ ее. До чего дошелъ свѣтъ! Ее, величественную мистрисъ Игльтонъ, называютъ "каргой!" Ей, обладающей сотнями тысячъ, говорятъ чтобъ она "раскошелилась" четырьмя пенсами, проигранными въ криббеджъ, и "не мялась бы понапрасну!" Ей предлагали "тряхнуть стариной", и какой-то негодный мальчишка грозилъ поцѣловать ее! Это было для нея, безъ сомнѣнія, новымъ ощущеніемъ и принесло ей, какъ мы уже говорили, большую пользу. Сначала это привело ее въ негодованіе, потомъ ей стало казаться это довольно забавнымъ, а наконецъ стало просто, нравиться; и чѣмъ болѣе она выползала подобно улиткѣ изъ раковины своей и становилась откровеннѣе съ Джекомъ, тѣмъ почтительнѣе становился онъ въ отношеніи къ ней, какъ и подобало человѣку его лѣтъ въ отношеніи къ особѣ ея возраста. Онъ далъ себѣ лишь слово какъ онъ говорилъ Милли, "выжать немножко крахмалу изъ старой кошки, которая вовсе не была злою старою кошкой; стоило только найти въ ней настоящее мѣсто въ которое можно было бы постучаться". И мѣсто это нашлось тамъ гдѣ ему и слѣдовало быть -- въ сердцѣ старой кошки, сердцѣ ожесточенномъ и недовѣрчивомъ, вслѣдствіе льстивости и подобострастія портившихъ его искателей наслѣдства.

-- Итакъ, вы намѣрены жениться на этой дѣвочкѣ въ Діеппѣ? спросила она разъ Джека, писавшаго что-то въ кабинетѣ.

-- Да-съ, таково мое намѣреніе, мистрисъ Игльтонъ.

-- Позволите вы любопытной старухѣ спросить васъ чѣмъ намѣрены вы жить тогда?

-- Какой-нибудь любопытной старухѣ не позволю, но вамъ позволю. П о томъ мозга моего!

-- Гм! А сколько приноситъ вамъ?

-- Въ настоящее время около пятисотъ фунтовъ въ годъ.

-- У дѣвушки есть что-нибудь?

-- Молодость, миловидность, крѣпкое здоровье и доброе сердце; вотъ и все.

-- А состоянія нѣтъ?

-- Сколько мнѣ извѣстно, никакого.

-- Отецъ ея, говорятъ, человѣкъ богатый, мистеръ Джекъ.

-- Ну, если онъ дастъ намъ мѣшокъ банковыхъ билетовъ, то можете быть увѣрены что я не брошу его ему въ лицо.

-- Значитъ вы не изъ гордыхъ?

-- О, нѣтъ, изъ гордыхъ, но не вижу гордости въ томъ чтобы вести себя по-дурацки.

-- Наше семейство много обязано вамъ и миссъ Конвей.

-- Это чѣмъ? спросилъ Джекъ, ширя глаза.

-- Еслибы не вы, бѣдная Милли была бы принесена въ жертву.

-- О, объ этомъ и толковать не стоитъ. Это бы каждый сдѣлалъ на нашемъ мѣстѣ.

Съ этими словами Джекъ придвинулъ къ себѣ бумагу и обмакнулъ перо въ чернила, желая показать что желаетъ продолжать свою работу. Но старая леди не поняла намека.

-- Мнѣ кажется вы теряете время здѣсь?

-- Это сущая правда, сухо возразилъ онъ, смотря на часы. Оставался всего одинъ часъ до отхода почты, а онъ еще и въ половину не кончилъ еженедѣльной статьи своей для Цензора. Мистрисъ Игльтонъ опять не поняла его и продолжала,

-- Поэтому вы должны сказать мнѣ что могу я сдѣлать для васъ.

-- Съ величайшимъ удовольствіемъ! весело отвѣчалъ онъ.-- Уйдите-ка отсюда и прогуляйтесь немножно по саду, пока я не кончу своего дѣла, а тогда можете придти опять сюда и можете толковать со мной сколько вашей душѣ угодно.

Еще новое ощущеніе! Она хотѣла чтобы Джекъ попросилъ у ней доставить ему средства заняться адвокатурой или замолвить за него слово въ правительственныхъ сферахъ, а онъ говоритъ ей вдругъ что она окажетъ ему одолженіе прогулявшись по саду.

Джекъ кончилъ статью свою и затѣмъ сталъ писать своей маленькой Конъ.

"Я думалъ уѣхать отсюда, какъ скоро онъ (лордъ Гильтонъ) будетъ внѣ опасности; но онъ, кажется, привязался ко мнѣ, зоветъ меня къ себѣ по пяти, по шести разъ въ день, а иногда случается ночью, и Мери говоритъ что если я не являюсь сейчасъ же, на лицѣ его выражается безпокойство. Ему, повидимому, пріятно когда я бываю около него, хотя, ей-Богу, пользы ему отъ меня мало. Это насъ задержитъ немножко, (онъ всегда писалъ "насъ" и "мы"), но я надѣюсь -- все это уладится современемъ. Народъ этотъ въ Цензор ѣ опять выказалъ себя безчувственнымъ камнемъ: говоритъ чтобъ я дѣлалъ все что только могу. Я желалъ бы сказать то же самое другимъ. Милый старый Бекъ написалъ великолѣпную статью въ новомъ Quarterly. Я пришлю ее тебѣ. Статья о Чести въ послѣднемъ нумерѣ Цензора была тоже его -- тоже славная вещь, не правда ли? Только онъ немного черезъ-чуръ уже нападаетъ на женщинъ. Я не могу еще пока разказать тебѣ что произошло между лордомъ Г. и Блиссетомъ. Съ лордомъ Г. сдѣлалось дурно среди разговора съ нимъ, прежде нежели онъ успѣлъ сказать ему что леди Плесморъ не намѣрена преслѣдовать его, и негодяй этотъ, полагая что все для него кончено, воспользовался случаемъ улизнуть. Онъ могъ воспользоваться цѣлыми шестью днями, прежде нежели открылась исторія убійства, и всѣ полагаютъ что онъ убѣжалъ за границу. Ради нашихъ друзей, я желаю чтобъ это удалось ему. Какъ скоро лорду Г. можно будетъ двинуться съ мѣста, его перевезутъ въ Лондонъ, чтобъ онъ могъ быть ближе къ моднымъ докторамъ; замокъ же отдадутъ внаймы пивовару. Кажется, старуха, о которой я говорилъ тебѣ, сдалась наконецъ; но впрочемъ я еще не знаю навѣрное. Лордъ Г. былъ кругомъ въ долгу. Подумай только, умри онъ теперь, Мери и Милли останутся безъ гроша. Старуха думала что мы съ Мери влюблены другъ въ друга и слѣдила за нами повсюду, точно кошка, пока Мери не разказала ей о тебѣ. Придетъ же кому-нибудь въ голову что я вдругъ влюбленъ въ Мери! Она (т.-е. мистрисъ Игльтонъ) по всей вѣроятности находитъ весьма любопытными людей намѣревающихся жениться съ пятью стами годоваго дохода въ карманѣ и считаетъ что людей подобнаго рода стоитъ изучить хорошенько, ибо она постоянно пристаетъ ко мнѣ съ разспросами, какъ это мы будемъ жить на такія деньги. Безцѣнаая моя, если....

Тутъ письмо это стало очень интереснымъ для дѣвицы имя которой красовалсь на адресѣ его, но для моей исторіи оно врядъ ли окажется нужнымъ.

Джекъ былъ правъ, полагая что старая мистрисъ Игльтонъ сдалась наконецъ. Бертрамъ Эйльвардъ, шатавшійся по свѣту, проживавшій одно состояніе за другимъ, разчитывая, по ея мнѣнію, на наслѣдство отъ нея, былъ вовсе не похожъ на бѣднаго страдальца, съ безпрестанно пробѣгающимъ по лицу его тоскливымъ выраженіемъ, безмолвно и безпомощно лежавшаго въ верхней половинѣ дома. Дочери его пріятно разочаровали ее. Кровь не вода, а болѣе всего можетъ-быть расположили съ самаго начала старушку къ родственницамъ ея старанія нѣкоторыхъ совсѣмъ безкорыстныхъ друзей ея, пытавшихся возстановить ее противъ нихъ. Преподобный Гюгъ О'Белло, ирландскій священникъ провозглашавшій "потрясающія" проповѣди въ каменной житницѣ, называемой имъ его "церковью", и разчитывавшій на порядочный кушъ въ ея завѣщаніи, удостоилъ ее (чрезъ почту) разсужденія касательно тщетности мірскихъ суетъ и обманчивости богатствъ, убѣждая ее "опоясать чресла свои" и покинуть "сѣнь невѣрныхъ", и повторяя въ заключеніе нѣкоторыя изъ ея собственныхъ осужденій, высказанныхъ когда-то ею насчетъ ея расточительнаго родственника.

Но большая разница, если мы сами бранимъ родныхъ нашихъ, или же слышимъ какъ ихъ бранятъ другіе; въ этой истинѣ убѣдился въ послѣдствіи и самъ преподобный Гюгъ.

Старая леди отправилась въ комнату лорда Гильтона вскорѣ послѣ полученія сихъ пастырскихъ увѣщаній и выпроводила оттуда всѣхъ прочихъ.

-- Братецъ Бертрамъ, сказала она.-- Докторъ позволилъ мнѣ сказать вамъ нѣсколько словъ, съ условіемъ что вы не будете пытаться отвѣчать мнѣ. Слышите вы меня, братецъ Бертрамъ? Пожмите мою руку, если слышите.

Тоскливый взглядъ снова появился на лицѣ его въ ту минуту какъ онъ взялъ ея руку въ свою, еще сохранившую жизнь и чувство.

-- Хорошо. Что бы ни случилось, братецъ Бертрамъ, насчетъ вашихъ дѣвочекъ вы можете быть покойны. Понимаете вы меня? Опять-таки хорошо. Можешь взойти теперь, Мери.

На слѣдующій день доктора удивились, видя насколько состояніе больнаго измѣнилось къ лучшему. Душа его успокоилась наконецъ. Вслѣдствіе этого можно было скорѣе, нежели полагали, перевести графа въ Лондонъ въ покойной каретѣ, помѣщенной на скоромъ поѣздѣ; а Джекъ, проводивъ мистрисъ Игльтонъ домой въ Чепель-Гильтонъ, снова пошелъ тянуть лямку, работая безъ устали цѣлый день и проводя большую часть вечеровъ своихъ въ Паркъ-Ленѣ.

Во всѣхъ остальныхъ мѣстахъ ему приходилось подвергаться порядочному выпытыванію: Ванъ-Вейнъ единственно съ этою цѣлью снова подружился съ нимъ, и получилъ за свои труды столько же сколько и другіе: Между мистеромъ Блиссетомъ и леди Эмиліей произошло недоразумѣніе, и затѣмъ мистеръ Блиссетъ нехорошо обошелся съ лордомъ Гильтономъ. Онъ внезапно оставилъ замокъ, и вещи его были отосланы вслѣдъ за нимъ въ Лондонъ. "Но зачѣмъ убилъ онъ Берриджера; какая могла быть при этомъ цѣль его?" "Цѣлью его, любезный другъ", весьма серіозно отвѣчалъ Джекъ, "было избавиться отъ него. Развѣ вы не понимаете этого?" Съ сыскнымъ вѣдомствомъ онъ былъ поневолѣ сообщительнѣе на этотъ счетъ, и это, столь часто обижаемое учрежденіе приняло свои мѣры. Оно не теряло надежды отыскать Блиссета, и изображенія его, снятыя съ того самаго портрета что Мери посылала въ Діеппъ, были въ это время уже разосланы по полиціямъ всѣхъ приморскихъ городовъ.

Джекъ Гилль принялся снова тянуть свою лямку съ тѣмъ отраднымъ чуствомъ въ душѣ которое всякій, даже и не будучи притомъ особенно тщеславнымъ, долженъ испытывать, если ему удалось отплатить добромъ за добро оказанное ему. Ему и въ голову не приходило какія вещи высказывались о немъ при посредствѣ городской почты. "Должно-быть, писала мистрисъ Виллертонъ своей дорогой Матильдѣ, "мнѣ и семейству нашему суждено быть обязаннымъ всѣми непріятностями этой личности. Я имѣю полное основаніе предполагать что онъ ввелъ этого мистера Блиссета, оказавшагося мошенникомъ и убійцей, въ домъ моего бѣднаго довѣрчиваго брата; и я увѣрена что окажется скоро что все это ужасное преступленіе, жертвой котораго чуть было не сдѣлалась бѣдная Эмилія, было условлено заранѣе между ними. Я никогда не вѣрила богатству этого человѣка. А послѣ поведенія мистера Гилля въ отношеніи моего несчастнаго Фреда -- чего нельзя ожидать отъ него? Какъ вы должны мнѣ быть благодарны, дорогая моя Матильда, что я постаралась спасти ваше дитя. Послѣ всего случившагося, вы, разумѣется, должны взять ее изъ этого діепискаго пансіона, всегда бывшаго мнѣ не по вкусу (память мистрисъ Виллертонъ, какъ и память всѣхъ особъ спохватившихся насчетъ чего-либо слишкомъ поздно, была плоха). Посылаю вамъ адресъ одного первокласснаго заведенія, въ которомъ ваша Констанція будетъ подъ хорошимъ надзоромъ и гдѣ ей не позволятъ ни дѣлать сомнительныхъ знакомствъ въ городѣ, ни принимать къ себѣ молодыхъ людей. Счастіе для M-me Duquesne что обстоятельства не позволяютъ вамъ уличить ее въ ея ужасномъ нерадѣніи. Я отъ всей души надѣюсь что ужаснаго человѣка этого не поймаютъ. Если же его поймаютъ и Констанціи придется быть свидѣтельницей по этому дѣлу въ судѣ, то какъ ни тяжела будетъ для меня потеря вашего общества, дорогая Матильда, но я чувствую что мнѣ невозможно будетъ принимать васъ къ себѣ въ теченіи долгаго, долгаго времени. Скандалъ будетъ слишкомъ великъ. Пожалуста, будьте осторожны и внушите Констанціи чтобъ она ни подъ какимъ видомъ не говорила никому ни слова обо всемъ случившемся. Хорошо было бы, еслибы никто не зналъ гд ѣ найти ее въ продолженіи, по крайней м ѣ р ѣ, сл ѣ дующихъ шести м ѣ сяцевъ".

Слова эти подчеркнуты мистрисъ Виллертонъ, а не мною.

Джекъ, какъ я уже говорилъ, ничего не зналъ о приговорѣ произнесенномъ надъ нимъ правосудіемъ en femme, и когда онъ вдругъ пересталъ получать письма отъ маленькой Конъ, бывшей до тѣхъ поръ такою усердною корреспонденткой, и его собственныя письма къ ней стали ему возвращаться по почтѣ, то онъ не зналъ что и подумать.

ГЛАВА V. Подъ злополучною звѣздой

Сэръ-Аугустусъ де-Баркгемъ Плессморъ, иначе графъ де Баркгемъ, иначе каторжникъ подъ No 91, иначе Абель Блиссетъ, погналъ Чародѣя по дорогѣ ведущей на западъ отъ Кастль-Гильтона, избѣгая большихъ городовъ и ожидая каждую минуту услыхать за собой топотъ лошадиныхъ копытъ. Было четыре часа, когда онъ пустился въ путь на Чародѣѣ, а въ девять часовъ добрый конь упалъ въ полномъ изнеможеніи въ виду огней Тьюксбюри. Онъ бросилъ сѣдло и уздѣчку въ Севернъ и, пустивъ лошадь въ то самое поле что было такъ памятно коварному, лживому клятвопреступнику Кларенсу, пошелъ самъ пѣшкомъ въ городъ. Онъ хотѣлъ было идти еще дальше, но это оказалось лишнимъ. Вѣтвь желѣзной дороги кончалась тутъ, и никому не могло придти въ голову телеграфировать вслѣдъ за нимъ сюда. Онъ смѣло пошелъ на станцію желѣзной дороги и спросилъ можно ли ему будетъ проѣхать отсюда въ Ливерпуль.-- Да, можно; но онъ долженъ будетъ пересѣсть на другой поѣздъ въ Стаффордѣ.-- Придется ему долго ждать тамъ?-- Нѣтъ; минутъ десять, если лондонскій поѣздъ прибудетъ во-время. И онъ покатилъ, несясь среди зеленыхъ полей, среди равнинъ, почернѣвшихъ отъ угля подъ кровомъ небесъ, пылающихъ отраженіемъ пламени изъ громадныхъ печей, и снова среди зеленыхъ полей, думая все время что гласятъ о немъ въ эту минуту нити телеграфа, протянутыя по обѣимъ сторонамъ дороги, пока столбы ихъ не приняли вдругъ формы висѣлицъ, и онъ съ трепетомъ опустилъ штору своего окна и сталъ придумывать что ему начать, прибывъ въ большую гавань, изъ которой завтра отправятся въ море цѣлыя дюжины судовъ. Что значила эта безконечная остановка въ Стаффордѣ? Зачѣмъ была такая пропасть полицейскихъ на всѣхъ этихъ станціяхъ? Къ чему это всѣ эти люди мучили его заглядывая въ окно вагона въ которомъ онъ сидѣлъ? Остановка въ Стаффордѣ была короче обыкновеннаго. Число полицейскихъ на станціяхъ было такое же какъ и всегда. Всякому другому, да и ему въ другое время въ голову не вошло бы что на него обращаетъ кто-либо вниманіе. Преступная совѣсть, заставлявшая его бѣжать отъ не существующей опасности, представляла воображенію его на каждомъ шагу вѣрную гибель. Неужели утро никогда не займется? Неужели путешествіе это никогда не придетъ къ концу? Когда онъ бросилъ окровавленый "machette" свой въ Темзу, блѣдная голубоватая звѣзда смотрѣла ему прямо въ глаза. Куда бы онъ ни поворачивалъ теперь взоры свои, онъ все видѣлъ надъ собой на небесахъ эту звѣзду. Даже закрывъ глаза онъ видѣлъ ее. Онъ проклялъ ночь изъ-за этой звѣзды!

Что такое было въ немъ что заставляло всѣхъ путешественниковъ избѣгать вагона въ которомъ онъ сидѣлъ? Часъ или два тому назадъ онъ далъ кондуктору полкроны съ тѣмъ чтобы онъ не впускалъ къ нему никого, подъ предлогомъ что ему хочется курить. Теперь ему казалось ужаснымъ быть одному съ этою холодною тихою звѣздой, сіяющею ему прямо въ глаза. Для него было большою отрадой когда купе его наполнилосъ народомъ въ Крью. "Что новаго?" спросилъ онъ у своихъ спутниковъ.-- Ничего особеннаго.-- Проѣзжали они черезъ Регби?-- Разумѣется.-- Были тамъ какія-нибудь новости, то-есть въ вечернихъ газетахъ, хотѣлъ онъ сказать?-- О, да, вотъ Standard и Pall Malle Gazette къ его услугамъ, если ему удастся разобрать ихъ при свѣтѣ фонаря. Онъ поблагодарилъ ихъ за газеты и попробовалъ читать. Объ немъ еще ничего не говорилось въ нихъ. Что-то будетъ стоять въ нихъ завтра? Холодная дрожь пробѣжала по тѣлу его при мысли что въ эту самую минуту, можетъ-быть, привычные пальцы наборщика складываютъ его имя.

-- Вамъ, вѣроятно, холодно; у васъ нѣтъ никакой теплой одежды съ собою? спросилъ одинъ изъ его спутниковъ.-- Не хотите ли, я подѣлюсь съ вами моимъ плэдомъ.

Въ учтивости этой не было ничего удивительнаго, но она произвела на бѣглеца сильное впечатлѣніе. Нашелся еще человѣкъ не нуждающійся его. Связь его съ честными людьми не была еще прервана пока. Онъ разсыпался даже черезчуръ въ благодарностяхъ, объясняя при этомъ почему онъ очутился здѣсь безъ воякихъ путевыхъ снарядовъ. Слуга его привязалъ шаль его къ чемодану, и позабылъ передать ему то, и другое, когда онъ выѣзжалъ изъ Вульвергамптона. Малый этотъ становился нестерпимо глупъ. Ему придется отослать его, по возвращеніи домой. Вотъ и Ливерпуль наконецъ! Поднялась обычная суета и обычное sauve qui peut касательно багажа и экипажей, когда Блиссетъ (я до конца буду называть его этимъ именемъ, такъ долго носимымъ имъ) вышелъ въ Леймъ-Стритъ, этомъ Ливерпульскомъ Гей-Маркетѣ. Тутъ планъ бѣгства составленный имъ во время пути долженъ былъ быть приведенъ въ исполненіе. Онъ былъ уже болѣе не Плесморъ и не Ятсъ и не де-Баркгемъ, а синьйоръ Генрикезъ изъ Каллао, едва знавшій нѣсколько словъ по-англійски, вещи котораго по недоразумѣнію происшедшему вслѣдствіе этого обстоятельства были оставлены въ Стаффордѣ. Онѣ будутъ ему присланы завтра. Онъ выбралъ одну изъ небольшихъ гостиницъ, гдѣ ему не трудно было получить ночлегъ. Утромъ онъ намѣревался пойти и купить себѣ все что нужно, отослать это на станцію желѣзной дороги, и оправдать свою выдумку. Испанецъ за которымъ послали чтобы служить ему переводчикомъ говорилъ менѣе чистымъ кастальскимъ нарѣчіемъ, нежели донъ-Генрикезъ.

-- Не угодно ли будетъ его милости отправиться на пароходѣ отходящемъ въ понедѣльникъ, въ четыре часа пополудни; или нѣтъ?

-- Да, ему это будетъ угодно.

-- Не нужно ли будетъ его милости проводника, могущаго познакомить его съ Ливерпулемъ?

-- Нѣтъ, не нужно. Его милость нездоровъ. Онъ останется въ своей комнатѣ.

Онъ сдѣлалъ видъ что завтракаетъ въ кофейной, жадно прислушиваясь къ каждому слову присутствующихъ и ожидая услыхать каждую минуту о разрѣшеніи тайны Букингамъ-Стритскаго убійства, и о своемъ бѣгствѣ. Ужасно было видѣть какъ люди читаютъ телеграммы въ утреннихъ газетахъ, и не смѣть взять ихъ въ руки. Какая надобность была ему, едва умѣвшему спросить себѣ по-англійски постель, до англійскихъ газетъ? Для него было не малымъ облегченіемъ схватить одну изъ нихъ, когда всѣ вышли изъ комнаты и убѣдиться что въ ней ничего не было объявлено о немъ. Но что жь изъ этого? Сыщики безмолвно совершаютъ свое дѣло. Онъ пошелъ къ гавани узнать не отправляется ли какой-нибудь парусный корабль къ какому-нибудь южно-американскому порту, и не отойдетъ ли послѣдній прежде парохода о которомъ говорилъ переводчикъ.

Зачѣмъ именно къ южно-американскому порту? Зачѣмъ онъ бѣжалъ на сѣверъ въ Ливерпуль, а не на югъ въ Дувръ, откуда черезъ два часа онъ очутился бы среди сѣти желѣзныхъ дорогъ ведущихъ во всѣ концы Европы? Оттого что существуютъ на свѣтѣ международныя соглашенія. Не со всѣми государствами, это правда, но правительства съ которыми мы не имѣемъ удобныхъ соглашеній сихъ часто говорятъ бѣглецу, если только насчетъ послѣдняго прилагаются нѣкоторыя старанія, что не угодно ли ему будетъ оставить страну ихъ, и затѣмъ тихонько выпроваживаютъ его за свою границу, въ страну состоящую въ соглашеніи съ нами. Мистеръ Блиссетъ познакомился съ этою тайной на горе одному провинившемуся кассиру Экуадорской Водопроводной и Агрикультурной Компаніи. Нѣтъ. Климатъ Европы былъ не въ пользу мистеру Блиссету. Въ Южно-Американскихъ штатахъ человѣкъ попавшійся въ несовсѣмъ чистомъ дѣлѣ, или совершившій какое-нибудь одно или два убійства, не пользуется дурнымъ мнѣніемъ своихъ согражданъ, особенно же если жертвами его были чужеземцы. Разъ очутившись на Колумбійской почвѣ онъ могъ считать себя въ безопасности. Онъ могъ тогда насмѣяться въ лицо британскому правосудію, и какимъ мошенникомъ бы онъ нибылъ, могъ получить всѣ деньги свои до послѣдняго шилинга, продавъ свои векселя какому-нибудь ловкому агенту. Онъ могъ отречься отъ своей націи, жить не хуже любаго принца, пріобрѣсть власть и почести, взять себѣ если угодно цѣлую дюжину женъ. "Милосердый Боже!" почти вскрикнулъ онъ между тѣмъ какъ внезапная мысль промелькнула въ головѣ его, но гдѣ возьму я средства, чтобъ уѣхать туда!"

Гдѣ взять ихъ? Онъ занесся воображеніемъ слишкомъ далеко въ будущее. На какія средства устроитъ онъ все въ настоящее время? Онъ оставилъ Кастль-Гильтонъ, имѣя въ карманѣ столько денегъ сколько обыкновенно имѣетъ ихъ при себѣ каждый порядочный человѣкъ. Въ карманѣ у него было нѣсколько золотыхъ и пятифунтовой билетъ на всякій случай. Его книжка съ векселями обезпечивала его въ случаѣ нежданныхъ крупныхъ издержекъ. На что была ему теперь эта книжка, развѣ на то чтобы помочь сыщикамъ узнать его? Привыкнувъ въ послѣдніе мѣсяцы не отказывать себѣ ни въ чемъ, полагая что нѣтъ почти такой вещи на свѣтѣ которую нельзя бы было купить за деньги, зная что у банкировъ его лежатъ тысячи на его имя, ему до сихъ поръ не приходило еще въ голову что у него недостанетъ какихъ-нибудь пятидесяти фунтовъ, необходимыхъ для спасенія его жизни. По уплатѣ счета въ гостиницѣ, у него останется лишь фунта четыре на все бѣгство его; а одинъ переѣздъ будетъ стоить тридцать фунтовъ!

Въ тревожной тоскѣ овладѣвшей имъ, онъ почти ужь потерялъ всякую надежду. Все погибло повидимому; и съ выраженіемъ дикаго отчаанія онъ ухватился за маленькій шарикъ висѣвшій на его цѣпочкѣ. Бездѣлицы ведутъ часто къ важному исходу. Прикосновеніе это къ часамъ его указало ему на средство къ избавленію въ крайности.

-- Правда, прошепталъ онъ глубоко вздохнувъ, правда что я совсѣмъ потерялъ было голову. Я прибуду туда нищимъ, но что жь изъ этого?

Онъ пошелъ далѣе, пока не дошелъ до лавки закладчика. Онъ взошелъ въ нее, и вышелъ оттуда уже безъ часовъ и безъ кольца. Онъ купилъ у уличнаго мальчишки простой шнурокъ и повѣсилъ на немъ кристальный шаръ себѣ на шею. Немного позднѣе въ этотъ же день англійскій джентльменъ въ легкомъ сѣромъ сюртукѣ купилъ себѣ недорогой чемоданъ у старьевщика, а еще немного позднѣе, французъ въ черной одеждѣ пріобрѣлъ себѣ все необходимое для дороги. у торговца готовымъ платьемъ. Около сумерекъ синьйоръ Генрикезъ возвратился въ свою гостиницу и спросилъ доставлены ли туда его вещи. Онъ былъ очень доволенъ получивъ утвердительный отвѣтъ, велѣлъ привести себѣ кэбъ, заплатилъ по счету и уѣхалъ.

-- Если я остановлюсь гдѣ-нибудь подешевле, размышлялъ онъ про себя, то у меня останется еще въ рукахъ нѣсколько шиллинговъ.

Въ это время какъ онъ закладывалъ часы, цѣпочку и кольцо, онъ могъ бы пойти въ любой банкъ въ Ливерпулѣ и сказать тамъ:-- Я мистеръ Абель Блиссетъ изъ Лондона. Обтоятельства задержали меня здѣсь, противъ ожиданія, и у меня недостало наличныхъ денегъ. Нѣкоторые изъ друзей вашихъ знаютъ меня можетъ-быть въ лицо. Будьте такъ добры выплатить мнѣ сто фунтовъ по этому векселю, и онъ сейчасъ же получилъ бы эти деньги.

Въ то время какъ онъ искалъ себѣ дешевое помѣщеніе близь гавани, онъ могъ бы лакомиться трюфелями и пить шампанское въ Адельфи, подъ своимъ прежнимъ именемъ. Онъ могъ бы поѣхать въ Лондонъ, получить чистыми деньгами все имущество свое до послѣдняго шиллинга, и сѣсть на пароходъ королевской почты, отправляющійся въ испанскія колоніи, никто бы не помѣшалъ ему сдѣлать все это. Оборванный мальчикъ съ одною ногой еще ничего не говорилъ пока.

Ни одинъ парусный корабль не отходилъ изъ гавани прежде парохода, и потому онъ рѣшилъ ѣхать на пароходѣ. Не пойти ли ему въ контору агента и не взять ли тамъ себѣ мѣсто? Нѣтъ, при подобныхъ мѣстахъ находится обыкновенно полиція. Онъ предпочиталъ сѣсть на пароходъ за минуту до отплытія его, полагая что на него не обратятъ вниманія во время общей суеты. Въ случаѣ какого-либо затрудненія, онъ могъ сослаться, въ качествѣ иностранца, на свое невѣдѣніе общихъ правилъ, и заплатить деньги, тогда все сойдетъ благополучно.

Онъ перемѣнилъ свой изящный костюмъ на одежду болѣе подходящую къ его новой обстановкѣ, и почти не снималъ ужь съ себя послѣднюю! Я никакъ не могу привыкнуть къ вашему ужасному англійскому климату, говорилъ онъ; и всѣ видѣвшіе какъ онъ постоянно дрожалъ сидя у огня жалѣли бѣднаго джентльмена и желали ему счастливаго пути за море, на его благодатную родину. Но не холодъ заставлялъ такъ дрожать его.

Дешевую и, надо прибавить, дрянную гостиницу въ которой онъ расположился содержалъ одинъ Мальтіецъ, по имени Франциско Дибарри. Она преимущественно посѣщалась чужеземными матросами и была хорошо извѣстна полиціи. Многимъ изъ постояльцевъ Дибарри приходилось мѣнять гостепріимный кровъ его на менѣе свободное помѣщеніе въ городской тюрьмѣ. Не разъ грозили Франциско лишеніемъ права содержать его заведеніе, но онъ находилъ всегда что сказать въ свое извиненіе: "Человѣкъ приходитъ и стучится ко мнѣ въ дверь, говорилъ онъ. Говоритъ мнѣ: "Пустите меня къ себѣ." -- Я говорю ему: "Ступайте своею дорогой, я васъ не знаю." Онъ мнѣ отвѣчаетъ: "Вы содержите публичную гостиницу, если вы меня не примите, я стану преслѣдовать васъ закономъ." Я принимаю его. Я уважаю законъ. Я долженъ зарабатывать себѣ хлѣбъ. На другой день является полиція. "Вы скрываете у себя вора, убійцу, Богъ знаетъ кого, мы будемъ васъ преслѣдовать закономъ." Что прикажете мнѣ дѣлать? Я говорю человѣку чтобъ онъ убирался, онъ грозитъ мнѣ преслѣдованіемъ. Я принимаю его. Полиція придирается ко мнѣ, несчастному! Да развѣ у всякаго на лбу написано все что онъ надѣлалъ дурнаго? Развѣ не принимаютъ дурныхъ людей, не зная кто они такіе, и въ большіе отели? Скажите-ка, синьйоръ Генрикезъ, вы вотъ знаете хорошо свѣтъ, не тяжело развѣ переносить все это честному человѣку?"

Синьйоръ Генрикезъ согласился что все это очень тяжело, и непреодолимое влеченіе заставило его приложить себѣ руку ко лбу.

Франциско Дибарри однако имѣлъ не малую выгоду отъ своей гостиницы. Давая притомъ матросамъ деньги подъ залогъ будущаго жалованья ихъ и вычитая изъ онаго за это сорокъ процентовъ, да продавая имъ разные нужные предметы впятеро дороже, онъ преуспѣвалъ и могъ заплатить при случаѣ и штрафъ, если судьба впутывала его въ сѣти закона. Каждый могущій заплатить впередъ за дневное пребываніе и за ночлегъ принимался имъ съ полною готовностью, безъ всякихъ разспросовъ. Посѣтители его были, впрочемъ, болѣе многочисленны нежели пріятны для общества, и мистеру Блиссету пришлось обѣдать и завтракать въ кругу дюжины не совсѣмъ привлекательныхъ товарищей и дѣлить ложе съ италіянскимъ мичманомъ, съ голландскимъ лоцманомъ (изъ Курасао) и съ мальтійскимъ плотникомъ.

Онъ утѣшалъ себя сначала мыслію что все это будетъ продолжаться лишь четыре дня. Онъ не подумалъ хорошенько о томъ что можетъ значить для него и одинъ день или, что еще хуже, и одна ночь. У окна его не было занавѣсей, и эта холодная, блѣдная звѣзда сіяла ему въ лицо всякій разъ какъ онъ съ трепетомъ открывалъ безсонные глаза свои.

Рано утромъ онъ вышелъ и купилъ газеты у мальчика на улицѣ. Въ этомъ не было опасности и настало время когда, вмѣсто того чтобы бояться публичнаго открытія своего преступленія, онъ сталъ съ тоской ждать чтобы пламя вспыхнуло наконецъ. Было что-то ужасное въ мысли что какая-то незримая, безмолвная, неумолимая рука находится постоянно наготовѣ и протянута уже съ тѣмъ чтобы нежданно схватить его. Еслибъ онъ могъ вид ѣ ть грозившую ему опасность, она утратила бы половину своего ужаса. Ему еще пока вовсе не грозила никакая опасность.

Несмотря на все тяготившее духъ его, онъ не могъ удержаться чтобы не играть и тутъ роль джентльмена. Ему необходимо нужно было угощать своихъ товарищей и хвастаться своимъ величіемъ въ своей родной (?) странѣ; ему нужно было дать имъ почувствовать что лишь минутная игра случая принудила его попасть въ ихъ общество. Они пили его водку, провозглашали его здоровье и ненавидѣли его въ глубинѣ души, какъ люди всегда ненавидятъ выскочекъ придающихъ себѣ важный видъ. Онъ вовсе не думалъ оскорблять ихъ. Онъ полагалъ что они всѣ большіе друзья съ нимъ. Ему невыносимо было оставаться одному и онъ пилъ отвратительный напитокъ, угощеніе которымъ доставляло ему ихъ общество, какъ будто бы это былъ какой-нибудь нектаръ.

Наконецъ насталъ день и часъ отплытія парохода. Онъ спокойно прошелъ черезъ перекинутый мостъ и опустился въ глубину судна, занявъ тамъ первую пустую скамейку. Большія колеса начали свое мѣрное "тетъ, тетъ, тетъ". Корабль отплылъ. Онъ былъ спасенъ. Но нѣтъ еще. Это только снимали якорь съ цѣпей.

-- Есть у васъ билетъ, сэръ? спросилъ его управляющій, взошедшій въ каюту посмотрѣть все ли въ порядкѣ.

Синьйоръ Генрикезъ махнулъ головой.

-- У джентльмена въ No 6 есть билетъ? спросилъ управляющій у кассира, проходившаго мимо.

Въ книгѣ агента не было внесено билета взятаго за No 6 и кассиръ взошелъ въ каюту.

-- Пожалуйте билетъ вашъ, сэръ, сказалъ онъ.

Синьйоръ Генрикезъ снова махнулъ головой.

-- Куда вы желаете ѣхать? спросилъ кассиръ.

Опять движеніе головой.

-- No entiende по-англійски? спросилъ кассиръ, истощая этими словами все свое знаніе испанскаго языка.

-- No senor.

-- Вамъ надо было взять билетъ! заоралъ кассиръ.

Онъ принадлежалъ къ числу людей полагающихъ что если говорить съ иностранцемъ какъ можно внятнѣе, то тотъ непремѣнно долженъ будетъ понять его, если онъ только не глухъ.

Синьйоръ Генрикезъ опять махнулъ головой и улыбнулся. Кассиръ видѣлъ что съ нимъ ничего не подѣлаешь. Одѣтъ онъ былъ прилично. Багажъ находился при немъ. Все могло быть въ порядкѣ. Онъ пошелъ однако и сказалъ капитану.

Капитанъ зналъ по-испански немного болѣе кассира, что еще впрочемъ не много значило.

-- Onde va ustead?

-- Hasta Colon, senor.

-- Такъ вы должны заплатить тридцать фунтовъ -- treinta фунтовъ, libras esterlinas, хочу я сказать.

-- Tengo la plata in mi baul, senor.

-- Что онъ говоритъ? спросилъ кассиръ.

-- Онъ говоритъ что деньги у него въ чемоданѣ. Велите принести сюда чемоданъ этого джентльмена. Como se llama nstead?

-- Joaquin Henriquez á su disposicion.

-- Принесите чемоданъ мистера Генрикеза, да смотрите хорошенько, сказалъ капитанъ.-- Вы должны были взятъ, билетъ заранѣе, впрочемъ онъ.... но вѣроятно вы не знали хорошенько что это нужно. Ну вотъ и чемоданъ вашъ, поторопитесь пожалуста.

Чемоданъ былъ внесенъ въ каюту. Синьйоръ Генрикезъ отперъ его и засунулъ руку въ уголъ его какъ заботливый человѣкъ, хорошо знающій гдѣ что найти. Затѣмъ онъ быстро сунулъ руку въ другой уголъ чемодана. Онъ сталъ выбрасывать изъ него всѣ вещи направо и налѣво, и когда онъ поднялъ наконецъ голову, то лицо его было блѣдно какъ смерть. "Украли, украли!" задыхаясь произнесъ онъ, между тѣмъ какъ крупыя капли пота струились по лицу его.

-- Я такъ и зналъ, сухо проговорилъ капитанъ.-- Эй, бросьте-ка эти вещи въ лодку, да и его самаго вслѣдъ за ними.

-- Ради Бога, не отсылайте меня назадъ, капитанъ! закричалъ Блиссетъ, забывъ въ тоскѣ своей разыгрываемую имъ роль.-- Богъ свидѣтель что въ чемоданѣ этомъ у меня было тридцать фунтовъ когда я укладывалъ въ него мои вещи. Меня обокрали. Въ колоніяхъ у меня есть друзья, которые заплатятъ за меня. Я заработаю свой переѣздъ. Дайте мнѣ мѣсто на палубѣ, капитанъ, и я буду работать для васъ!

-- Вотъ какъ! Минуту тому назадъ вы не говорили по-англійски, кажется?

-- Позвольте мнѣ заработать вамъ за переѣздъ мой, капитанъ! Меня обокради. Я долженъ ѣхать. Я... я просрочилъ свой отпускъ. Меня ждетъ разореніе если я не поѣду теперь. Позвольте мнѣ заработать мой переѣздъ!

-- Благодарю васъ, у меня довольно людей для работъ, да я и не думаю чтобъ отъ васъ могло быть много пользы, сказалъ капитанъ, смотря на его бѣлыя руки.

-- Не судите обо мнѣ по наружности, умолялъ его бѣглецъ,-- послѣдній матросъ вашъ не проходилъ чрезъ то чрезъ что прошелъ я. Я могу работать. Нѣтъ ничего такого что обязанъ дѣлать простой матросъ и чего бы я не былъ въ силахъ исполнить, и, послушайте меня, капитанъ, прибавилъ онъ шепотомъ, пытаясь отвести его въ сторону,-- я дамъ вамъ пятьсотъ фунтовъ прибывъ на мѣсто, если вы только возьмете меня.

-- Это рѣшаетъ дѣло, сказалъ капитанъ.-- Дѣло ваше нечистое. Я вижу, и я прошу васъ убраться съ моего корабля.

-- Здѣсь нѣтъ лодки. Ради Бога, капитанъ!

-- Будьте покойны, лодка тутъ, агентъ еще не уѣхалъ. Отправьте на берегъ этого человѣка, мистеръ Робертсъ, сказалъ капитанъ выходя изъ каюты,-- а если онъ будетъ упрямиться, то позовите еще человѣка два и велите отнести его въ лодку агента. Все въ порядкѣ, мистеръ Бинглесъ? Ну такъ двинемся съ Богомъ впередъ. И пароходъ отправился въ путь.

Приказанія капитана были исполнены въ точности. Вещи непрошеннаго пассажира были свалены въ лодку и онъ самъ тоже почти что сваленъ туда, вслѣдъ за ними. Первая попытка его къ бѣгству не удалась, но претерпѣвъ неудачу, онъ ободрился духомъ. Суда не находились подъ надзоромъ полиціи. Онъ могъ еще свободно уѣхать. Ему удастся еще можетъ-быть получить назадъ часть денегъ украденныхъ у него въ домѣ честнаго мистера Дибарри, а въ самомъ крайнемъ случаѣ онъ могъ заработать свой путь на какомъ-нибудь парусномъ кораблѣ.

-- Знаете что я могъ бы велѣть арестовать васъ за то что вы хотѣли сдѣлать? сказалъ ему агентъ, когда они приблизились къ пристани.

-- Я могу доказать что деньги были у меня и я не боюсь васъ, свирѣпо отвѣчалъ Блиссетъ.-- Арестуйте меня и берите послѣдствія за это на себя.

Агентъ и не думалъ о чемъ-либо подобномъ, и мистеръ Блиссетъ, также какъ и вещи его, были высажены на берегъ безъ дальнѣйшихъ приключеній.

Онъ сейчасъ же отправился въ гостиницу и сказалъ честному Франциско что опоздалъ къ отходу корабля. Въ то же время онъ сообщилъ ему о постигшей его потерѣ. Мальтіецъ сначала пришелъ въ негодованіе, а затѣмъ ударился въ чувствительность. Синьйоръ подумалъ бы хорошенько прежде чѣмъ обвинять напрасно честныхъ людей. Не можетъ быть чтобы деньги были украдены въ его домѣ. Онъ призывалъ Пречистую Дѣву и всѣхъ святыхъ въ свидѣтели того что былъ оскорбляемъ безвинно.

-- Это вѣрно эти негодяи лодочники обокрали васъ, если только въ самомъ дѣлѣ.... краснорѣчивое пожатіе плечами дополнило смыслъ этого изреченія.

-- Деньги были въ моемъ чемоданѣ сегодня утромъ, во время завтрака, Дибарри, возразилъ Блиссетъ,-- въ этомъ я могу присягнуть. А вы помните вѣдь что вашъ землякъ плотникъ дѣлалъ видъ что.... то-есть былъ боленъ, хочу я сказать, и оставался въ постели. Онъ былъ въ комнатѣ болѣе часа одинъ съ моимъ чемоданомъ.

-- Онъ честный человѣкъ. Пресвятая Дѣва знаетъ это.

-- Очень хорошо. Если онъ такъ честенъ, то можетъ-быть онъ поможетъ мнѣ отыскать мои деньги. У меня было тридцать фунтовъ; если онъ мнѣ доставитъ изъ нихъ двадцать или даже пятнадцать, то я поблагодарю его и не буду спрашивать объ остальныхъ. Не то я поручу дѣло это полиціи. Дибарри клялся что совершенно безполезно будетъ толковать насчетъ этого съ почтеннымъ плотникомъ. Однако они имѣли совѣщаніе касательно дѣла этого на кораблѣ къ экипажу котораго принадлежалъ послѣдній.

-- Ба! воскликнулъ плотникъ, услыхавъ о предложеніи Блиссета.-- Насчетъ полиціи не безпокойтесь, дядюшка Дибарри. Человѣкъ дающій пятнадцать фунтовъ за тридцать не пойдетъ жаловаться полиціи. Будьте покойны! Кромѣ того, развѣ нашъ корабль не отходитъ завтра же на разсвѣтѣ? Сберегите-ка мнѣ эти пять фунтовъ, старый дружище, пока я не возвращусь и не тревожьтесь болѣе понапрасну обо всемъ этомъ.

Честный Франциско взялъ пять фунтовъ и воротился домой, рѣшивъ объявить Блиссету что онъ не нашелъ нигдѣ земляка своего. Въ этой выдумкѣ не оказалось однако надобности, потому что синьйоръ Генрикезъ вышелъ изъ дому. Смрадъ и шумъ таверны стали ему невыносимы. Онъ направился къ главной пристани чтобы подышать тамъ свѣжимъ вечернимъ воздухомъ и постараться собраться съ мыслями насчетъ завтрашняго дня. Проходя мимо воротъ пристани, онъ увидѣлъ нѣсколько человѣкъ прибивающихъ что-то къ стѣнѣ; но какое ему было дѣло до этого?

Пристань была совершенно пуста. Онъ сѣлъ около большаго столба и задумался. Это была первая темная, беззвѣздная ночь послѣ той ночи. Звѣзда его не мерцала на небѣ и ему было не страшно быть одному. Да, пока еще онъ находился въ безопасности. Если пароходы не находились подъ надзоромъ полиціи, то ужь конечно надзора этого не будетъ около парусныхъ кораблей. Онъ можетъ заложить купленныя имъ вещи и зарабатывать кромѣ того свое мѣсто на кораблѣ отплывающемъ черезъ два дня. Опасность избѣгнутая имъ снова придала ему смѣлости, но прощальныя слова лорда Гильтона все звучали въ умѣ его, какъ бы предвѣщая ему гибель: "Рука моя не будетъ преслѣдовать васъ, но если вы избѣгнете достойнаго наказанія за преступленія ваши, то я буду думать что нѣтъ въ мірѣ Провидѣнія слѣдящаго за нами повсюду!"

"Пусть онъ это думаетъ, чтобъ его...." съ проклятіемъ пробормоталъ Блиссетъ. "Я проведу еще ихъ всѣхъ, есть ли тамъ Провидѣніе, или нѣтъ Его!"

На возвратномъ пути своемъ въ гостиницу онъ опять прошелъ мимо того мѣста гдѣ люди прибивали что-то къ стѣнѣ. Что заставило его взглянуть на верхъ? Я этого не знаю. Онъ взглянулъ и увидалъ только-что отпечатанную афишу съ слѣдующимъ объявленіемъ:

Убійство.-- 300 фунтовъ награжденія.

Тутъ же, подъ этими роковыми словами, стояло его собственное имя напечатанное крупными черными буквами, похожими на рядъ висѣлицъ.

Абель Блиссетъ.

Среди мелкой печати слѣдовавшей затѣмъ было нѣчто смутное и неясное. Въ ту минуту какъ онъ стоялъ тутъ, съ помутившеюся головой и какъ бы замерзшимъ сердцемъ, облака разошлись и звѣзды показались изъ-за нихъ, а среди нихъ и та блѣдная голубоватая звѣзда. Она сіяла прямо на объявленіе, и тутъ онъ увидалъ что было это н ѣ что. Это былъ его собственный портретъ, снимокъ съ того на которомъ онъ стоялъ наклонясь надъ стуломъ Эмиліи Эйльвардъ.

Ему не оставалось ничего кромѣ быстраго и немедленнаго бѣгства и онъ отвернулся и бѣжалъ.

ГЛАВА VI. Джекъ берется за роль лисицы

-- Послушайте-ка, мистеръ Чемпіонъ, говорилъ однажды вечеромъ Джекъ Гилль адвокату, возвращаясь съ нимъ вмѣстѣ изъ дома лорда Гильтона въ Паркъ-Ленѣ.-- Онъ предлагалъ мнѣ, нѣсколько времени тому назадъ, взять на себя должность его секретаря; тогда я отказалъ ему, потому что въ то время это было для меня дѣло не совсѣмъ подходящее. Но не могу ли я теперь быть ему въ чемъ либо полезнымъ? Я былъ бы такъ радъ сослужить ему какую-нибудь службу.

-- Дорогой мой мистеръ Гилль, возразилъ Чемпіонъ, беря его подъ руку.-- Такъ какъ вы другъ этого семейства, то я позволяю себѣ сказать вамъ что потребовалась бы голова гораздо болѣе чѣмъ ваша испытанная въ житейской мудрости. Мнѣ на моемъ вѣку приходилось таки разбирать порядочную путаницу въ дѣлахъ свѣтскихъ людей, но путаницы подобной дѣламъ бѣднаго лорда Гильтона я еще никогда не встрѣчалъ. Какъ вы видите, онъ совѣтовался съ каждымъ встрѣчнымъ, не довѣряя вполнѣ никому. Онъ принималъ совѣты отъ того и отъ другаго лица, и старался переработать ихъ затѣмъ въ умѣ своемъ подъ вліяніемъ еще какого-нибудь третьяго лица, не знавшаго хорошенько съ какою цѣлью были даны совѣты эти, и всѣмъ этимъ онъ окончательно запутывалъ дѣла свои. Сначала я былъ его совѣтникомъ, потомъ капитанъ Линне, потомъ снова я, потомъ этотъ несчастный плутишка Берриджеръ, потомъ мистеръ Блиссетъ и наконецъ сестра его. Слѣдствіемъ всего этого оказалась путаница, которую я розобрать не въ силахъ.

-- Мнѣ кажется онъ немного побаивается васъ, сказалъ Джекъ.-- Онъ почти прямо сказалъ мнѣ это недавно.

-- Не слѣдуетъ никогда бояться ни своего доктора, ни своего адвоката. Имъ надо всегда говорить всю правду, а если мы не имѣемъ довѣрія къ какой-либо личности между ними, то можно легко перемѣнить эту личность на другую. Еслибы не наша старинная дружба съ нимъ, я бы давно умылъ себѣ руки относительно его и всѣхъ его дѣлъ. Вы вотъ литераторъ, мистеръ Гилль, что бы вы сказали о редакторѣ журнала который бы отослалъ произведеніе ваше какому-нибудь невѣждѣ чтобы тотъ просмотрѣлъ и поправилъ бы его, а когда оно стало уже вполовину испорчено, снова бы поручилъ вамъ сдѣлать его годнымъ для чтенія?

-- Я бы сказалъ что онъ дуракъ, чѣмъ и стоитъ назвать многихъ изъ нихъ, возразилъ Джекъ.-- Господи! да что говорить о томъ что бы мы сдѣлали? Я полагаю вамъ никогда самому не приходилось круто, мистеръ Чемпіонъ, а то вамъ извѣстно было бы что люди никогда не говорятъ всю правду. Да вотъ скажу вамъ напримѣръ, Франкъ Клей, что былъ со мной вмѣстѣ въ Оксфордѣ, былъ малый какого лучше найти мудрено, не способный солгать для спасенія своей жизни; но когда отецъ его, у котораго денегъ куры не клевали, пріѣхалъ съ тѣмъ чтобы заплатить долги его и спросилъ: "Сколько ты долженъ, Франкъ?" Юноша, долгу у котораго было на двѣ тысячи и который могъ получить безо всякаго разговора вексель на нихъ, брякнулъ въ отвѣтъ: "тысячу двѣсти" -- какъ настоящій оселъ. Старикъ Клей вскорѣ разорился при какой-то сдѣлкѣ въ Сити, и состояніе бѣднаго Франка пошло на уплату остатка его университетскихъ долговъ. Это всегда такъ бываетъ. Да и я самъ, находясь не такъ давно въ тискахъ, не сказалъ объ этомъ ни слова даже Полли.

-- Вашей невѣстѣ?

-- Нѣтъ, моей прачкѣ.

Чемпіонъ подумалъ что Джекъ смѣется надъ нимъ, но при взглядѣ на его честное лицо, убѣдился что онъ говоритъ серіозно.

-- Но чтобы возвратиться къ лорду Гильтону, продолжалъ нашъ повѣса, пройдя съ нимъ нѣсколько шаговъ.-- Меня онъ не боится, онъ говоритъ со мной о всевозможныхъ вещахъ.

-- О какихъ же это, напримѣръ?

-- Ну, о своей молодости; и притомъ вовсе не щадитъ себя.

-- Говоритъ онъ когда-нибудь о настоящемъ положеніи своихъ дѣлъ?

-- Нѣтъ, мало; онъ говоритъ что вы съ мистрисъ Игльтонъ уладите ихъ.

-- Это похоже на него.

-- Но я наведу его на этотъ разговоръ, если это можетъ оказаться полезнымъ. Я знаю, что могу сдѣлать это, мистеръ Чемпіонъ. Будь онъ мой родной отецъ, продолжалъ Джекъ болѣе тихимъ и грустнымъ голосомъ,-- онъ не могъ бы быть въ отношеніи ко мнѣ добрѣе и довѣрчивѣе.

Чемпіонъ призадумался на минуту и затѣмъ отвѣчалъ:

-- Хорошо, мистеръ Гилль, ловлю васъ на словѣ. Секретарь ему не скоро понадобится. Но есть тѣмъ не менѣе дѣла въ которыхъ вы можете помочь ему. Я запишу вамъ нѣкоторые пункты которые намъ нужно будетъ разъяснить, и если вамъ удастся получить на нихъ удовлетворительные отвѣты, то вы окажете ему важную услугу.

-- Я употреблю всѣ старанія для этого. Я не мастеръ, правду сказать, выпытывать такъ какъ это дѣлаютъ юристы, но я приложу съ своей стороны всѣ старанія.

-- Я увѣренъ въ этомъ.

-- Могу я сдѣлать еще что-нибудь?

-- Гмъ, гмъ! Слыхали вы когда-нибудь отъ него о нѣкоемъ Джебезѣ Стендрингѣ?

Джекъ вздрогнулъ.

-- Нѣтъ, никогда; а что?

-- Имѣли вы сами когда-либо какія сношенія съ этою личностью? спросилъ Чемпіонъ, отъ вниманія котораго не ускользнуло движеніе Джека.

-- Онъ былъ моимъ опекуномъ.

-- Въ самомъ дѣлѣ! Слѣдовательно вы его знаете!

-- Я всего только разъ видѣлъ его когда онъ сдавалъ свою опеку надо мной.

-- Это было еще до вашего знакомства съ лордомъ Гильтономъ?

-- Да.

-- Значитъ мнѣ и спрашивать нечего говорилъ ли онъ вамъ о дѣлахъ милорда. Онъ важнѣйшій и въ продолженіи нѣсколькихъ лѣтъ самый требовательный кредиторъ его. Я недавно узналъ что онъ скупилъ большую часть закладныхъ и заемныхъ писемъ графа, хотя они большею частью значатся и не подъ его именемъ. Законнымъ образомъ я не имѣю права говорить объ этомъ съ мистеромъ Джебезомъ Стендрингомъ, но кто-нибудь изъ друзей лорда Гильтона долженъ повидаться съ нимъ насчетъ цтого дѣла.

-- Чортъ его побери! Отчего мистрисъ Игльтонъ не расплатится съ нимъ и не покончитъ съ нимъ дѣло? спросилъ Джекъ.

-- Она бы это и сдѣлала еслибы могла; но онъ беретъ себѣ свои пятнадцать и тридцать процентовъ и вовсе не желаетъ чтобы ему заплатили все. Онъ давно уже имѣетъ что-то противъ нашего бѣднаго друга, и я подозрѣваю что ему доставляетъ удовольствіе притѣснять его.

-- Такъ позвольте мнѣ пойти къ нему и бросить ему деньги въ лицо.

-- Это едва ли будетъ благоразумно, отвѣчалъ, улыбаясь, адвокатъ.-- Но вы можете пойти къ нему въ свое время и обдѣлать съ нимъ дѣло иначе, если вы не имѣете ничего противъ этого.

-- Съ удовольствіемъ. Я у него въ долгу еще къ тому же. Чтобъ его....

-- Слѣдовательно вы недовольны его управленіемъ дѣлами вашими?

-- Не совсѣмъ таки.

-- Хорошо, я не хочу больше разспрашивать васъ объ этомъ, сказалъ Чемпіонъ, боявшійся, какъ и всѣ люди его профессіи, дать поводъ подумать другимъ что онъ намѣревается затѣвать новый процессъ.-- Буду я имѣть удовольствіе видѣть васъ за обѣдомъ у нашего друга Клера, въ четвергъ?

-- Нѣтъ, но я буду тамъ вечеромъ, если не буду нуженъ лорду Гильтону.

-- Такъ мы еще потолкуемъ о дѣлахъ его возвращаясь оттуда домой. Я всегда возвращаюсь пѣшкомъ со званыхъ вечеровъ -- это освѣжаетъ голову, не правда ли? Вы отправляетесь по дорогѣ къ Странду, если не ошибаюсь?

-- Да, я живу въ Клементсъ-Иннѣ.

-- А я въ Карльтонъ-Гарденсъ, гдѣ всегда буду радъ видѣть васъ у себя; до свиданья.

"Я чуть было не спросилъ его, что мнѣ дѣлать чтобъ отыскать бѣдную, милую мою, маленькую Конъ, размышлялъ самъ съ собой Джежъ, огибая уголъ Лейчестеръ-Сквера; но Блексемъ тоже адвокатъ не хуже его, и знаетъ все касательно ея. Отправлюсь туда въ воскресенье, если все пойдетъ хорошо.

Сколько мнѣ извѣстно, нерѣдко бываетъ что въ болѣзняхъ, подобныхъ болѣзни лорда Гильтона, память становится очень тупа касательно всего случившагося незадолго предъ началомъ болѣзни; но что съ другой стороны, случаи давно минувшихъ дней съ необыкновенною живостью представляются воображенію. Такъ было, по крайней мѣрѣ, съ лордомъ Гильтономъ. Онъ, повидимому, совершенно забылъ о существованіи Абеля Блиссета. Онъ не упоминалъ вовсе о Гильтонскомъ замкѣ. Родственница его, мистрисъ Игльтонъ, заплатила разъ долги его, какъ намъ уже извѣстно, много лѣтъ тому назадъ, когда Мери и Эмилія были еще дѣтьми. Онъ смѣшивалъ въ умѣ своемъ настоящую уплату долговъ своихъ съ тою, и часто говорилъ какимъ именно лицамъ надо уплатить все сполна. Онъ называлъ Джека по имени, говоря о собственной своей молодости; но было ясно что нѣкоторое время онъ принималъ его за кого-то другаго. Онъ говорилъ ему о своей женѣ и о своихъ дѣтяхъ, спрашивая его помнитъ ли онъ людей которыхъ тотъ никогда не знавалъ, и мѣста которыя тотъ никогда не видывалъ. Онъ часто говорилъ съ нимъ о Джуліи, о бѣдной, милой своей Джуліи, выражаясь о ней самымъ нѣжнымъ образомъ; но вслѣдъ за тѣмъ называлъ ее коварною измѣнницей обманувшею его, и заливался слезами какъ маленькій ребенокъ.

Джеку было трудненько навести его на "пункты" разъяснить которые желалъ мистеръ Чемпіонъ. Но наконецъ это удалось ему, и адвокатъ имѣлъ полное право быть довольнымъ исходомъ этого дѣла.

Въ это время тоска Джека по его маленькой Конъ сдѣлалась почти невыносимою. Что такое сдѣлалъ онъ что она вдругъ перестала писать ему? Отчего письма его были возвращаемы ему? Какъ умный человѣкъ, онъ рѣшился узнать все обстоятельно и отправился самъ въ Діеппъ. Къ полному изумленію своему, онъ узналъ тамъ что Mademoiselle оставила пансіонъ двѣ недѣли тому назадъ. Madame, ея матушка, взяла ее съ собой взглянуть на парижскую выставку. Madame выразила свое полное удовольствіе касательно успѣховъ своей дочери и обращенія съ послѣднею въ пансіонѣ. Но дня черезъ два дама эта позволила себѣ написать письмо подобныхъ которому она (Madame Duquesne) не привыкла получать. Mademoiselle, конечно, не воротится болѣе въ пансіонъ ея.

Не знаетъ ли Madame гдѣ можно отыскать ихъ въ Парижѣ? Madame не знала этого;-- и выраженіе приподнятыхъ бровей ея ясно говорило что она и не нуждается вовсе знать.

Джекъ отправился къ леди Плесморъ и отъ нея узналъ объ оскорбленіяхъ нанесенныхъ мистрисъ Конвей доброй и благородной старушкѣ француженкѣ. Обѣщанное посѣщеніе выставки было, очевидно, предлогомъ чтобы потихоньку увезти Констанцію, и гдѣ она находилась теперь, было ей неизвѣстно. Она просила одну пріятельницу написать за нее нѣсколько словъ (такъ какъ ея рука еще не могла служитъ ей) по адресу по которому мистрисъ Конвей велѣла прислать ей въ Парижъ счетъ ея и нѣкоторыя оставленныя ея вещи, но не получила отвѣта,хотя маленькая Конъ и обѣщала писать ей черезъ день.

Это послужило нѣкоторымъ утѣшеніемъ Джеку. Причиной ея молчанія была не досада на него. Ея письма были перехвачены. Это было ясно. Что сталось съ ней? Что приходилось ей выстрадать? Не получите ли вы низкое мнѣніе о его мужествѣ, если я скажу вамъ что онъ совсѣмъ упалъ духомъ, измученный тревогой о своей возлюбленной и что крупныя слезы струились по лицу его, между тѣмъ какъ онъ повторялъ безполезный вопросъ: "Что мнѣ дѣлать?"

-- Что дѣлать? Повѣса нашъ былъ мущина въ лучшемъ и полномъ смыслѣ этого слова, и еслибъ ему пришлось имѣть дѣло лишь съ одними мущинами, они бъ убѣдились въ этомъ на горе себѣ.

Леди Плесморъ пыталась всѣми силами утѣшить его. Мистрисъ Конвей была недовольна ихъ помолвкой, говорила она, и очень естественно было что она старалась помѣшать ихъ перепискѣ. Ему нечего было бояться за Констанцію. Ей, разумѣется, покажется тяжелымъ это лишеніе, но за то мать ея будетъ вдвое добрѣе къ ней.

-- Вы не знаете ея мать, леди Плесморъ? печально произнесъ Джекъ.

-- Судя по поступку ея съ Madame Duquesne, это, должно-быть, слабая и вспыльчивая женщина; но, конечно, она не можетъ быть не добра къ Конъ, исключая извѣстнаго пункта, да и тутъ она вѣроятно полагаетъ что дѣйствуетъ къ лучшему.

-- Давала вамъ когда-нибудь Конъ поводъ думать что мать ея любитъ ее?

-- Она никогда не давала мнѣ повода думать противное.

-- Она ангелъ! Бѣдняга былъ, какъ видите, влюбленъ. Онъ готовъ былъ распѣвать хвалы ей еще цѣлый часъ, но леди Плесморъ навела разговоръ на предметъ имѣвшій большую важность для нея самой. Не слыхалъ ли онъ чего-либо о ея мужѣ?

-- Пока еще ничего, отвѣчалъ Джекъ.-- И вотъ что я скажу вамъ. Условіе наше я сдержалъ какъ слѣдуетъ. Кромѣ лорда Гильтона и дочерей его никто не знаетъ настоящей причины внезапнаго удаленія его изъ замка. Отчего онъ такъ быстро исчезъ оттуда, осталось загадкой и для меня, потому что лордъ Гильтонъ далъ мнѣ слово что не будетъ разглашать объ этомъ дѣлѣ, и я знаю что онъ сдержалъ свое обѣщаніе. Пожалуста поймите что какимъ бы негодяемъ онъ ни былъ, извините меня, упрекнуть васъ въ чемъ-либо онъ не имѣетъ права.

-- Если онъ будетъ пойманъ, то его повѣсятъ, не правда ли? вздрогнувъ спросила бывшая жена его.

-- Весьма вѣроятно что да. Но такъ какъ онъ опередилъ сыщиковъ на цѣлые пять дней, и вотъ уже мѣсяцъ какъ о немъ ничего не слышно, то я боюсь что врядъ ли удастся схватить его. Онъ не такой человѣкъ чтобы легко даться въ руки. Онъ, должно-быть, зналъ что дѣло выйдетъ на чистую воду задолго прежде еще нежели полиція напала на слѣдъ его.

-- Я молю Бога чтобъ ему удалось спастись, мистеръ Гилль.

-- Разумѣется вы-то молите; но извините меня если я скажу вамъ что стыдъ будетъ для правосудія, если ему удастся это. Я еще не слыхивалъ о болѣе ужасномъ убійствѣ.

-- Какъ знать, можетъ-быть тотъ вызвалъ его на этотъ поступокъ, мистеръ Гилль, убѣждала она.-- Дѣло дошло до ударовъ, а онъ очень горячъ, хотя и кажется хладнокровнымъ на видъ. Будьте увѣрены, онъ теперь вѣрно горько раскаивается въ этомъ.

-- Человѣкъ отправляющійся на мѣсто преступленія съ оружіемъ въ рукахъ.... но нечего говорить объ этомъ съ вами, дорогая леди. Пожалуста, бросимте этотъ разговоръ. Будете вы такъ добры, дать мнѣ тотъ парижскій адресъ? Я поѣду туда сегодня вечеромъ.

-- Вы тамъ ничего не узнаете.

-- Ничего, я все-таки поѣду.

И онъ поѣхалъ. Адресъ этотъ привелъ его къ агенту коммиссіонерской конторы не знавшему никакой мистрисъ Конвей. Багажъ присланный изъ Діеппа былъ взятъ у него коммиссіонеромъ. Письмо на имя мистрисъ Конвей лежало въ конторѣ, никѣмъ не требуемое. Не можетъ ли онъ сказать мистеру Гиллю гдѣ можно найти этого коммиссіонера? Разумѣется можетъ. У него есть росписка отъ этого человѣка. На ней стоитъ его имя и офиціальный нумеръ. Коммиссіонеръ отыскался, сунулъ себѣ въ карманъ Джековъ Napoleon и изъявилъ готовность служить ему до конца жизни.-- Находится ли въ Парижѣ мистрисъ Конвей?-- Нѣтъ она выѣхала оттуда.-- Не знаетъ ли онъ куда?-- Знаетъ. Она отправилась въ Вѣну.-- Была съ ней молодая особа?-- Нѣтъ. Она была одна.-- Куда же дѣвались чемоданы молодой дѣвицы?-- Почемъ онъ знаетъ? Онъ не видалъ никакой молодой дѣвицы. Онъ имѣлъ честь встрѣтить madame,-- прекрасную даму, на станціи желѣзной дороги, сейчасъ же по пріѣздѣ ея въ Парижъ, но она была совершенно одна. Можетъ-быть monsieur сомнѣвается въ словахъ его? Не угодно ли ему отправиться въ отель гдѣ останавливалась madame, въ H ô tel Bristol, и справиться тамъ правду ли онъ говоритъ? Джекъ видѣлъ что напрасно было бы бросаться вслѣдъ за мистрисъ Конвей въ Вѣну. Отъ нея ему нечего было ждать помощи. Напрасно было бы также разыскивать Констанцію между Діеппомъ и Парижемъ. Онъ долженъ былъ воротиться домой, но отказаться ли ему отъ розысковъ? Нѣтъ, ни за что на свѣтѣ! Съ Констанціей обошлись самымъ несправедливымъ образомъ; можетъ-быть ее держали гдѣ-нибудь въ заключеніи, а онъ былъ не въ силахъ помочь ей! О! еслибъ я имѣлъ дѣло съ мущиной, котораго могъ бы отколотить и взять надъ нимъ верхъ силой! бармоталъ Джекъ стиснувъ зубы.-- Но, дѣлать нечего. Знаменитый старый кардиналъ правду говоритъ въ комедіи: "львиная шкура тутъ не годится, обмѣнимъ ее на лисью".

Взявъ на себя роль этого хитраго звѣрька, онъ рѣшился посовѣтоваться съ мистеромъ Блексемомъ. Онъ имѣлъ нѣкоторое смутное понятіе о habeas corpus и полагалъ что мистрисъ Конвей можно будетъ засадить въ Queens Bench, въ силу этого закона, и продержать ее тамъ на хлѣбѣ и водѣ, пока она не откроетъ мѣстопребываніе своей дочери; или еще лучше не представитъ ее самою предъ лицо милордовъ королевскихъ судей, съ тѣмъ чтобы она могла засвидѣтельствовать имъ желаетъ ли она быть разлученной со своимъ вѣрнымъ Джекомъ. Но Мартинъ Блексемъ, съ которымъ онъ серіозно сталъ толковать объ этомъ, разсмѣялся ему въ лицо.

-- Экъ вы, сумашедшій человѣкъ, отвѣчалъ ему веселый адвокатъ,-- какое право имѣете вы, какое законное право, хочу я сказать, вмѣшиваться въ эти дѣла? Да кромѣ того онѣ обѣ теперь за границей. Внѣ власти закона, значитъ. Нѣтъ, нѣтъ, объ этомъ и не думайте лучше. Законъ вамъ тутъ не поможетъ.

-- Тѣмъ стыднѣе для него!

-- Ну да, конечно! Браните законъ. Вамъ угодно чтобы лордъ верховный судья приказалъ австрійскому императору принудить мистрисъ Конвей, выдать вамъ дочь свою. Представьте себѣ что австрійскій императоръ приказалъ бы лорду верховному судьѣ принудить васъ выдать сестру вашу, еслибъ у васъ была сестра, какому-нибудь Джеку Гиллю въ Вѣнѣ, что бы вы сказали на это? Люди подобные вамъ никогда не думаютъ что другія націи точно такъ же стоятъ за свои права, какъ и мы за свои. И послѣ того осуждайте законъ. Меня бѣсятъ ваши газетные умники. Какой-нибудь господинъ котораго вы считаете мошенникомъ избѣгаетъ суда, по недостатку доказательствъ. Законъ оказывается виноватъ. Кто-нибудь имѣя въ рукахъ правое дѣло запутываетъ его и претерпѣваетъ неудачу. Законъ опять таки виноватъ! Законъ, милый другъ мой, не что иное какъ машина работающая извѣстнымъ образомъ, для достиженія извѣстной цѣди, а главная сила приводящая ее въ движеніе -- доказательства. Если вы не прибавите пару, паровозъ не будетъ двигаться если вы повернете рычагъ его не въ ту сторону, онъ поѣдетъ назадъ, а не впередъ. Если вы вовсе не повернете его, онъ остановится. Развѣ вы станете бранить паровую машину за то что она не работаетъ подъ управленіемъ неумѣлыхъ рукъ? И не подумаете! Вы отсылаете инженера и берете другаго, получше. Но отъ закона вы требуете чтобъ онъ работалъ самостоятельно, а когда невѣжды портятъ устройство машины, вы обвиняете самую машину.

-- По дѣломъ ей! Это такая несносная, неуклюжая, дурацкая машина!

-- Въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ пожалуй что да, согласился Блексемъ; но почему? Потому что вы вѣчно подчиниваете ее со всѣхъ сторонъ. То тутъ кусочекъ вставите, то тамъ выкроите. Одно вы измѣняете, другое задѣлываете, не думая какъ это вредитъ цѣлому.

-- Значитъ, вы противникъ всякихъ нововведеній, старый тори?

-- Вовсе нѣтъ. Я лишь говорю что если вы требуете новую систему работы, то сдѣлайте для нея и новыя машины. Не портите старую вашими починками. Что дѣлаетъ бумагопрядильщикъ, открывъ новый процессъ своего производства? Развѣ онъ употребляетъ въ дѣло прежнія средства? Какъ бы не такъ! Онъ поручаетъ работу способнымъ на это людямъ и платитъ имъ за это настоящую цѣну, заказываетъ новыя машины. Справляется со старой пока новая не готова, а затѣмъ идетъ впередъ. Но именно этого-то мы и не дѣлаемъ съ закономъ. Мы не поручаемъ дѣло тѣмъ людямъ которымъ слѣдуетъ поручать его и не платимъ имъ настоящей цѣны. Мы сзываемъ толпу разныхъ починщиковъ-любителей, дѣлающихъ двѣ дыры вмѣсто одной которую они сбираются починить, и называемъ это законовѣдѣніемъ.

Рѣчь эта была необычайно длинна для Мартина Блексема и заставила его сильно покраснѣть въ лицѣ.

-- Я ненавижу законъ въ практикѣ, продолжалъ онъ, отирая себѣ лобъ,-- но люблю его какъ науку и не позволяю обижать его.

-- Я не вижу какое отношеніе можетъ имѣть все это къ тому о чемъ я васъ спрашивалъ, сказалъ Джекъ, немного задѣтый за живое,-- ибо что можетъ-быть несноснѣе какъ если другъ къ которому вы обратились за совѣтомъ въ важномъ для васъ затрудненіи пускается въ разсужденія объ отвлеченныхъ предметахъ.

-- Вы правы, возразилъ Мартинъ Блексемъ съ своимъ обычнымъ добродушнымъ смѣхомъ.-- Вы посадили меня на одного изъ моихъ коньковъ, а я и пустился на немъ вскачь. Я не могу помочь вамъ, а вы знаете что я бы сдѣлалъ это, еслибы могъ. Имѣйте терпѣніе, или сдѣлайте что она вамъ говорила -- отыщите отца ея.

-- Да, отыщите Вѣчнаго Жида и привезите его домой на Летучемъ Голландцѣ! воскликнулъ Джекъ.-- Кой чортъ поможетъ мнѣ найти отца ея! Имѣй я дѣсять тысячъ въ годъ, я бы купилъ себѣ паровую яхту и поѣхалъ бы искать его; но у меня ихъ нѣтъ. Я прикованъ къ работѣ ради насъ обоихъ. У меня нѣтъ ни времени, ни средствъ отыскивать его.

-- Ну такъ имѣйте терпѣніе. Неужели вы не имѣете довѣрія къ этой дѣвушкѣ?

-- Дѣло не въ томъ, мистеръ Блексемъ. Съ ней дурно поступили. Она не свободна въ своихъ дѣйствіяхъ, не то она написала бы вашей Алисѣ или леди Плесморъ или Мери Эйльвардъ. Бѣдная моя, бѣдная маленькая Конъ! Это подло, это жестоко!

Прямодушная Алиса была того же мнѣнія. Не малою отрадой было для Джека найти голосъ вторившій его негодующимъ изліяніямъ. Она сдѣлала еще болѣе. Она помогла ему хорошенько натянуть на плечи лисью шкуру, до тѣхъ поръ лишь плохо державшуюся на нихъ. Не можетъ ли онъ съ содѣйствіемъ какого-нибудь общаго друга войти въ соглашеніе съ мистрисъ Конвей? Онъ можетъ обѣщать за себя и за Констанцію что не будетъ имѣть съ ней никакихъ сношеній, пока она не достигнетъ совершеннолѣтія, и въ силу этого ей позволятъ писать къ Алисѣ или къ Мери; а черезъ нихъ Джекъ будетъ получать извѣстія объ ней, а она о немъ.

Говорятъ что въ Америкѣ появилась дама пожелавшая занять должность полномочнаго министра, вмѣсто многострадальнаго мистера Адамса, и такъ какъ каждая женщина природный дипломатъ, то я право не вижу почему желанію ея не суждено было бы осуществиться черезъ нѣсколько лѣтъ, когда дамы будутъ засѣдать въ парламентѣ и исполнять должности докторовъ и адвокатовъ. Какъ умилительно будетъ видѣть ея превосходительство величественно плывущую по заламъ, на балахъ и на парадныхъ выходахъ, окруженную свитой прелестныхъ attach é es въ тарлатанѣ и шиньйонахъ! Каково будетъ статсъ-секретарямъ министерства иностранныхъ дѣлъ сражаться съ такими противниками. Или ужь не будутъ ли они имѣть малодушіе выставить вмѣсто себя въ ряды бойцовъ женъ и дочерей своихъ? Люди подобные Беквису возстаютъ противъ женщинъ, считая ихъ главною причиной всѣхъ несчастій мущинъ. Они не помнятъ что начиная съ того времени какъ мы подбѣгаемъ къ мамашѣ, прося ее поцѣловать ушибенное нами мѣсто и залѣчить его, и кончая нашимъ послѣднимъ часомъ, немного есть на свѣтѣ людей лучшей утѣшительницей да и лучшимъ совѣтникомъ которыхъ не была бы женщина. "Инстинктъ женщины рѣшаетъ всегда справедливо," говоритъ д-ръ Джонсонъ, "разсудокъ ея всегда ошибочно". Не обращайте вниманія на ея разсудокъ. Слѣдуйте ея инстинктамъ и благодарите за нихъ Бога. Что будетъ съ міромъ, когда вышеупомянутая дама будетъ уполномочена при дворѣ, когда д-ръ Мери Волькеръ будетъ читать лекціи химіи студентамъ, а Анна Смитъ защищать подсудимыхъ въ окружномъ судѣ -- я не знаю. Я говорю лишь о томъ что бываетъ теперь.

Безъ сомнѣнія, Джекъ Гилль имѣлъ полное основаніе поблагодарить Алису за ея совѣтъ. Совѣтъ этотъ былъ вполнѣ женственъ, практиченъ и -- безчестенъ; но исходя отъ женщины, онъ не казался таковымъ. Вотъ въ чемъ заключается великое преимущество "дамъ". Имъ позволяется говорить и дѣлать вещи за одинъ намекъ о которыхъ вы бы отколотили всякаго мущину. Еслибы какой-нибудь мущина сказалъ Джеку: "Обѣщайтесь не имѣть никакихъ сношеній съ дамой вашего сердца, и затѣмъ ведите съ ней переписку черезъ подругъ ея", Джекъ вѣроятно бы отколотилъ его за эти слова. Мущины не умѣютъ представлять подобнаго рода вещей въ надлежащемъ видѣ. Джекъ былъ въ восторгѣ отъ предложенія Алисы и сталъ приводить его въ исполненіе, не теряя времени.

Съ этою цѣлью онъ отправился, разумѣется, еще къ другой женщинѣ, къ мистрисъ Клеръ, довелъ и ее до надлежащей степени негодованія и затѣмъ попросилъ ее поговорить за него со Спенсеромъ Виллертономъ чтобы тотъ поговорилъ на счетъ этого съ женой своей, а та бы устроила дѣло съ мистрисъ Конвей.

-- Онъ (Спенсеръ Виллертонъ) еще въ долгу у меня за то что я выпуталъ изъ бѣды безцѣннаго сынка его, сказалъ Джекъ.-- Онъ мнѣ самъ говорилъ это.

-- Такъ зачѣмъ же вы сами не обратитесь къ нему? спросила мистрисъ Клеръ.

-- О, чортъ возьми! Я не смѣю, я не смѣю приставать къ такому человѣку какъ онъ, съ любовными дѣлами! Вы можете это сдѣлать, милая мистрисъ Клеръ. Отъ васъ онъ даже охотно выслушаетъ это.

И дѣйствительно, великій сановникъ любилъ поговорить отъ души съ милыми женщинами вообще, а болѣе нежели съ кѣмъ-либо изъ нихъ съ мистрисъ Клеръ. Пріятно также слышать что вы имѣете вліяніе на людей которыми гордится страна ваша, и еще пріятнѣе сознавать что это правда. Мистрисъ Клеръ была польщена и такъ какъ Виллертонъ одобрительно отзывался ей о Джекѣ, котораго онъ недавно встрѣтилъ у ней въ домѣ, то она обѣщала сдѣлать все зависящее отъ нея и одержала свое обѣщаніе

Позвольте мнѣ сказать еще слово о женской дипломатіи и затѣмъ я покончу съ этимъ предметомъ. Съ цѣлью достичь желаемаго результата, вы всегда должны дѣйствовать на женщину чрезъ мущину, а затѣмъ на другаго мущину чрезъ эту самую женщину и такъ далѣе, подобно соприкасающимся листкамъ мѣди и цинка въ гальванической батареѣ. Соедините вмѣстѣ два однородные металла, и выдетъ лишь безполезное шипѣніе.

Въ настоящемъ случаѣ Алиса Блексемъ дѣйствовала на Джека Гилля, Джекъ на мистрисъ Клеръ, та на Спенсера Виллертона, тотъ на жену свою, а затѣмъ два положительные полюса встрѣтились между собою, и электрическій токъ прекратился. Мистрисъ Виллертонъ пришлось дѣйствовать на мистрисъ Конвей. Это было точкой преткновенія всего замысла, и тутъ то онъ и потерпѣлъ крушеніе.

"Мужъ мой (писала первая изъ дамъ этихъ (своей "дорогой Матильдѣ"), не раздѣляющій моего мнѣнія касательно мистера Гилля и характера его, проситъ меня употребить мое вніяніе на васъ, въ его пользу. Повидимому молодой человѣкъ этотъ полагаетъ что Констанція находится подъ, какимъ-то неправымъ гнетомъ и чувствуетъ себя несчастной. Онъ готовъ дать честное слово (если оно только стоитъ чего-нибудь) что не станетъ ни навѣщать ее, ни писать къ ней, съ тѣмъ условіемъ чтобъ ей позволили переписываться съ ея друзьями. Я говорю вамъ все это единственно лишь въ угоду мужу моему. Еслибъ я могла предположить что милая Констанція будетъ несчастлива тамъ куда вы ее помѣстили, то конечно не посовѣтовала бы вамъ помѣстить ее туда; что же касается до нахожденія ея подъ гнетомъ, то молодая дѣвушка ведущая непозволительную переписку съ личностью не одобряемой родительницей ея и, принимающая, вопреки приказанію послѣдней, посѣщенія этой личности не въ правѣ жаловаться на угнетеніе, препятствующее ей продолжать поведеніе заслуживающее полнаго порицанія. Мистеръ Гилль постоянный гость въ домѣ моего брата и безъ сомнѣнія продолжаетъ знакомство и съ этими Блексемами, которые выказали себя такимъ недостойнымъ образомъ. Такъ какъ я никогда бы никому не позволила указывать мнѣ какъ я должна поступать съ моимъ ребенкомъ, то я ничего болѣе не скажу вамъ. Я выражаю лишь надежду что вы рѣшите дѣло это должнымъ образомъ, и что прежде нежели рѣшите его, подумаете не зашли ли вы уже слишкомъ далеко, для того чтобъ отступитъ назадъ. Мы ожидаемъ очень веселаго сезона, и если вамъ вздумается побывать въ Лондонѣ, то ваша комната будетъ къ вашимъ услугамъ, на весь іюнь или на часть его, какъ хотите. Нечего говорить вамъ какъ я буду рада вамъ, но къ сожалѣнію, я врядъ ли могу пригласить къ себѣ и Констанцію."

Съ одной стороны она положила на вѣсы веселый Лондонскій сезонъ, балы, оперу, празднества и блескъ дружбы ея съ великосвѣтскою мистрисъ Виллертонъ, а съ другой стороны, дочь свою, сердце которой можетъ-статься разбивалось въ мрачномъ Бретонскомъ монастырѣ, извѣстномъ своимъ успѣшнымъ укрощеніемъ непокорныхъ дѣвицъ, и нечего говорить на какой сторонѣ оказался перевѣсъ. Мистрисъ Конвей пріѣхала въ Лондонъ, такъ же какъ и прибыла тогда въ Парижъ, то-есть одна.

Лордъ Гильтонъ, осторожно наведенный на разговоръ о дѣлахъ своихъ Джекомъ, становился все сообщительнѣе; однимъ изъ хорошихъ признаковъ его выздоровленія было и то что онъ старался оправдать себя касательно вещей о которыхъ онъ, какъ онъ справедливо предполагалъ, говорилъ безсознательно во время своей болѣзни.

-- Вѣдь Мартинъ Блексемъ былъ здѣсь, Джекъ, не правда ли?

-- Да, былъ; и онъ всякій разъ когда я его вижу съ большимъ участіемъ спрашиваетъ объ васъ.

-- Онъ былъ здѣсь на прошлой, или на запрошлой недѣлѣ?

-- О, гораздо прежде; онъ не былъ въ Лондонѣ съ тѣхъ поръ какъ вы въ первый разъ встали съ постели.

-- Это не хорошо съ его стороны не навѣстить меня еще разъ: это не похоже на Мартина, говорилъ графъ.-- Я тогда и до половины не досказалъ ему всего что хотѣлъ.

-- Вы вовсе не видали его тогда. Вы были слишкомъ больны для того чтобы видѣть кого бы то ни было, а говорить съ кѣмъ-нибудь вы и подавно не могли, возразилъ Джекъ.

Въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ графъ сидѣлъ молча и задумавшись.

-- Онъ писалъ мнѣ еще до моей болѣзни. Теперь помню, сказалъ онъ наконецъ.-- Такъ оно и было. Вы правы, Джекъ, я не видалъ его. Онъ писалъ мнѣ, а я отвѣчалъ ему, но теперь я ужь не помню что говорилъ ему. Гдѣ тотъ черный желѣзный ящикъ въ которомъ я сохраняю свои бумаги, Джекъ? Надѣюсь, никто не дотрогивался до нихъ?

-- Мистеръ Чемпіонъ открывалъ его, по просьбѣ мистрисъ Игльтонъ, надѣясь найти тамъ то что имъ было нужно; но найдя тамъ лишь одни письма, они снова заперли его. Онъ стоитъ въ вашей уборной.

-- Вамъ не трудно было бы принести его сюда, Джекъ?

-- Зачѣмъ вы просто не скажете: "Эй Джекъ, подай-ка его сюда!" сказалъ повѣса, находившійся всегда, несмотря на всѣ свои тревоги, въ веселомъ расположеніи духа, въ присутствіи больнаго. Надо признаться что путаница царствовавшая въ дѣлахъ лорда Гильтона не была лишена своего рода порядка.

Взглянувъ на содержаніе этого чернаго ящика, на пачки писемъ, запечатанныхъ краснымъ сургучомъ и старательно надписанныхъ, на кучи копій съ отвѣтовъ, вы бы сочли графа точнѣйшимъ изъ людей. Но это была лишь замаскированная путаница. Письмо Мартина Блексема было найдено, наконецъ, послѣ долгихъ поисковъ, связанное вмѣстѣ съ пачкой заплаченныхъ счетовъ отъ 1857 года, а копія съ отвѣта на него случайно оказалась среди извѣстнаго донесенія несчастнаго Берриджера. Выраженіе горькаго сожаленія появилось на лицѣ графа при чтеніи этого отвѣта.

-- Мнѣ не слѣдовало писать ему подобнымъ образомъ, Джекъ, сказалъ онъ.-- Бѣдный стирикашка Мартинъ! Онъ имѣлъ добрыя намѣренія, говоря это. Прочтите-ка мнѣ еще разъ письмо. Онъ пишетъ мнѣ о моей первой женѣ, Джекъ, продолжалъ лордъ Гильтонъ, прослушавъ еще разъ письмо. Я много думалъ о ней въ послѣднее время.

-- Ее звали Джуліей?

-- Кто вамъ сказалъ это?

-- Вы часто говорили о какой-то Джуліи, когда были больны.

-- Что говорилъ я о ней, Джекъ? Скажите мнѣ сію минуту что говорилъ я о ней!

-- Ну, право достанется же мнѣ отъ доктора, если вы будете такъ волноваться. Не надо мнѣ было показывать вамъ эти письма.

-- Джекъ, я долженъ знать это.

-- Вы ничего не говорили такого что бы имѣло какой-либо смыслъ, милордъ. Вы просто все повторяли ея имя, иногда такъ какъ будто бы она была очень дорога вамъ, а иногда какъ будто бы вы сердиты на нее, за что-то что она сдѣлала. Вотъ и все.

-- Честное слово?

-- Честное слово.

-- Я бы очень желалъ видѣть Мартина Блексема, Джекъ, продолжалъ больной, откидываясь назадъ на свои подушки.

-- А я увѣренъ что онъ будетъ въ восторгѣ видѣть васъ. Что жь, написать мнѣ ему чтобъ онъ пріѣхалъ?

-- Ахъ, вы бы мнѣ сдѣлали этимъ такое одолженіе. Какъ вы добры, Джекъ. Ахъ, еслибы Мери была мальчикъ подобный вамъ.

-- Тогда было бы одною великолѣпнѣйшею дѣвушкой меньше на свѣтѣ, сказалъ Джекъ задушевнымъ голосомъ. Я бы не промѣнялъ Мери на цѣлую кучу мальчиковъ, будь я на вашемъ мѣстѣ.

-- Еслибъ у меня былъ сынъ, Джекъ, онъ бы наслѣдовалъ Чепель-Гильтонское имѣніе и позаботился бы о своихъ сестрахъ, когда меня не станетъ. Я не переживу мистрисъ Игльтонъ, Джекъ.

-- Я надѣюсь, вамъ обоимъ придется еще пожить долго и счастливо.

-- Ахъ! Хорошо вамъ говорить, но ей восемдесятъ два года, а мнѣ, мнѣ не придется больше выдти изъ этой комнаты.

-- Какъ повертывается у васъ языкъ говорить подобныя вещи, когда вы сами знаете что послѣзавтра отправляетесь гулять на носилкахъ.

-- Отецъ вашъ умеръ, Джекъ? спросилъ графъ послѣ продолжительнаго молчанія.

-- Давнымъ давно.

-- И мать ваша также?

-- Она умерла когда мнѣ было четыре мѣсяца.

-- Очень, очень жалѣю о нихъ. Какъ бы они любили васъ теперь.

-- Что толку говорить о томъ что могло бы быть, возразилъ Джекъ со вздохомъ.-- У меня нѣтъ родителей, у васъ нѣтъ сына. Для насъ обоихъ это дѣло плохое. Будемъ благодарны Богу за то что у насъ еще есть и постараемся хорошенько пользоваться этимъ. Теперь я пошлю къ вамъ Мери, а самъ пойду напишу Блексему.

ГЛАВА VII. Надсмотрщикъ нъ Виндзорскомъ замкѣ

Теперь пора намъ разказать какимъ образомъ открылась исторія убійства.

Джеку пришлось быть собщительнѣе со слѣдователемъ чѣмъ какъ онъ былъ съ Ванъ-Вейномъ и другими любопытными знакомыми своими. Но несмотря на это, вѣрный своему обѣщанію леди Плесморъ (данному имъ въ то время когда Блиссетъ былъ въ глазахъ его лишь бѣглымъ мошенникомъ и будущемъ двоеженцемъ), онъ не упоминалъ ея имени. Одна дама, принимавшая участіе въ семействѣ лорда Гильтона, говорилъ онъ, узнала по портрету въ мистерѣ Блиссетѣ личность по имени Ятся, находившагося прежде въ сылкѣ. Она сообщила объ этомъ его сіятельству, черезъ него (Джека), и слѣдствіемъ этого было внезапное бѣгство Блиссета изъ замка Гильтона.

Слѣдователь навострилъ уши при имени Ятса, но продолжалъ убѣждать Джека сообщить ему имя дамы.

-- Ей все равно придется явиться предъ судомъ рано или поздно.

-- Такъ пусть это будетъ лучше поздно, отвѣчалъ Джекъ, умѣвшій выказать и упрямство, когда того требовалось.

-- Что сталось съ этимъ портретомъ? спросилъ слѣдователь.

-- Онъ находится на моей квартирѣ, вы можете послать за нимъ когда вамъ угодно.

Слѣдователь послалъ за портретомъ и за тѣмъ фотографомъ имя котораго стояло на оборотной сторонѣ карточки; послѣдній сейчасъ же призналъ джентльмена стоявшаго за стуломъ леди Эмиліи Эйльвардъ за Ятса каторжника, бѣгство котораго изъ Бермуды чуть не стоило ему мѣста.

-- Боже мой, сэръ, продолжалъ мистеръ Бернеби,-- что значитъ игра случая! Прежде еще нежели я поступилъ въ полицію, я занимался немножко фотографіей; выслуживъ пенсію, завелъ дѣло вмѣстѣ съ зятемъ моимъ въ Барвикѣ, и мы начали снимать виды съ господскихъ домовъ и парковъ. Я хорошо помню какъ мы получили заказъ изъ Гильтонскаго замка, и повѣрите ли, я хотѣлъ самъ взять это дѣло на себя, да порѣзалъ себѣ руку въ то самое утро какъ ужь надо было ѣхать, такъ что вмѣсто меня отправился мой товарищъ. Будь я тамъ самъ, я сейчасъ бы узналъ этого малаго. Товарищу моему пришлось пріостановить работу по случаю дурной погоды, а когда намъ можно было опять взяться за нее, то я самъ ужь поѣхалъ туда. Я былъ тамъ въ тотъ самый день какъ онъ удралъ.

-- Вы не видали его тогда?

-- Нѣтъ, сэръ.

-- А какъ вы полагаете, видѣлъ онъ васъ?

-- Можетъ-статься что видѣлъ. Я, да Санъ Прейсъ -- сержантъ Прейсъ, знаете гостившій у меня чтобы развлечься немного. Мы весь день почти были въ паркѣ около дома.

Слѣдователь снова навострилъ уши, услыхавъ имя сержанта Прейса.

Свидѣтельство бѣднаго калѣки, подтвержденное находкой machette подъ тѣмъ самымъ мѣстомъ гдѣ, по словамъ его, это орудіе было брошено въ Темзу, и признаніемъ этою machette слугой Блиссета за вещь принадлежавшую его господину, составило сильное доказательство prima facie. Но самыя явныя доказательства, опирающіяся на непреложныя свидѣтельскія показанія, часто не ведутъ ни къ чему, если нельзя въ то же время доказать повода къ совершенію преступленія. Слѣдователь недоумѣвалъ. Что могло заставить богатаго мистера Блиссета совершить убійство изъ-за пятидесяти фунтовъ? Джекъ съ помощію мистера Бернеби уяснилъ эту тайну.

Слѣдователь зналъ теперь настоящій поводъ къ совершенію убійства, также и поводъ къ бѣгству. Ему недоставало лишь одного, самого Абеля Блиссета, и приказъ арестовать его былъ обнародованъ еще прежде наступленія вечера.

Это случилось въ субботу послѣдовавшую за тѣмъ достопамятнымъ вторникомъ въ который Джекъ Гилль прибылъ изъ Діеппа и отправился въ Кастль-Гильтонъ. Въ слѣдующій затѣмъ четвергъ у мистера Блиссета было назначено дѣловое свиданіе въ Лондонѣ, на которое онъ не явился, и такъ какъ ему слѣдовало подписать нѣкоторыя важныя бумаги, то клеркъ былъ отправленъ съ нимъ въ замокъ. Отъ Джека Гилля, какъ отъ временнаго представителя графа, юный джентльменъ сей узналъ лишь что мистера Блиссета тутъ не было; но принявъ приглашеніе позавтракать въ комнатѣ экономки, онъ, будучи смѣтливымъ и къ тому же любознательнымъ молодымъ джентльменомъ, узналъ тамъ кое-что поболѣе, и возвратясь въ Лондонъ, не преминулъ сообщить объ этихъ новостяхъ. Пріятно быть если и не знаменитой особой, то по крайней мѣрѣ человѣкомъ который одинъ можетъ сообщить свѣдънія о знаменитой особѣ. Клеркъ сдѣлался въ Сити авторитетомъ на слѣдующіе два дня. Акціи Экуадорской Компаніи опустились сейчасъ же, а въ субботу утромъ потеряли семь процентовъ. Другія предпріятія въ которыхъ принималъ участіе мистеръ Блиссетъ пострадали тоже, хотя и въ меньшей степени. Но когда явился агентъ мистрисъ Игльтонъ и накупилъ на ея имя заподозрѣнныхъ бумагъ на пять тысячъ, а банкиры убѣжавшаго объявили что въ рукахъ ихъ находятся капиталы которыми можно выдать на каждый фунтъ его обязательствъ стами шиллингами болѣе, тогда всѣ стали спрашивать другъ друга -- чего жь испугались? Тѣ которые сорокъ восемь часовъ тому назадъ увѣряли "что знаютъ достовѣрно" что онъ бѣжалъ въ Испанію, взявъ съ собой все что было у него въ рукахъ до послѣдняго шиллинга кричали теперь что безсовѣстно было распространять подобные слухи о банкротствѣ солиднаго человѣка. Просто-на-просто дѣвушка эта отказала ему, а онъ, разумѣется, не могъ снести такой обиды. Онъ воротится черезъ день или два. Мудрые люди качали головой, слушая эти извиненія. Что человѣку можетъ быть обидно получить отказъ послѣ помолвки, о которой такъ много было говорено, было весьма естественно; но чтобъ обида его проявлялась взятіемъ подъ вымышленнымъ предлогомъ чужой лошади и исчезновеніемъ съ нею неизвѣстно куда, это было странно.

Когда на дверяхъ полицейскаго суда появилось объявленіе объ извѣстномъ намъ вознагражденіи, мудрыя головы эти вооружились словами: "в ѣ дь говорилъ же я вамъ". Сити пришло въ изумленіе; но когда первое ощущеніе неожиданности прошло, объ исторіи перестали и думатъ. Абель Блиссетъ совершилъ убійство, но не потерпѣлъ банкротства.

Когда злополучная звѣзда его смотрѣла на вывѣшенныя въ Ливерпулѣ объявленія, онъ въ одно мгновеніе со всей ясностью созналъ всю громадность опасности угрожавшей ему. Агентъ Общества Пароходства вѣрно припомнитъ мнимаго иностранца такъ настойчиво молившаго взять его на пароходъ. Лодочникъ относившій багажъ его въ гостинницу синьйора Дибарри будетъ знать гдѣ найти его. Кто знаетъ, можетъ-быть полиція уже тамъ и дожидается его возвращенія. Все его имущество заключалось теперь въ четырехъ шиллингахъ, а ему надо было положить половину Англіи между собой и преслѣдователями, такъ горячо постившимися за нимъ въ погоню. Ему не оставалось ничего кромѣ немедленнаго и быстраго бѣгства. Куда? Подобно загнанному звѣрю, онъ хотѣлъ обойти своихъ преслѣдователей хитростью. Лучше Лондона не могло быть мѣста въ которомъ можно бы было укрыться, а въ Лондонѣ онъ могъ сѣсть на какой-нибудь корабль отходящій на западъ.

На этотъ разъ онъ бѣжалъ уже не отъ воображаемой опасности. Все случилось дѣйствительно такъ какъ онъ ожидалъ. Агентъ Пароходства сообщилъ все полиціи. Домъ Дибарри былъ подвергнутъ осмотру; вокругъ каждаго отплывающаго корабля была разставлена стража и телеграфъ разослалъ во всѣ стороны предупрежденіе что Абель Блиссетъ пытался бѣжать, переодѣвшись иностранцемъ. Послѣ того какъ конь былъ уведенъ, къ дверямъ конюшенъ старательно приставлены были крѣпчайшіе замки. Провинціальная полиція была дѣятельна и бдительна до крайности. Она арестовала греческаго купца изъ Манчестера, ѣхавшаго навѣстить семейство свое въ Соутпортъ. Она остановила королевскаго курьера въ Дуврѣ, услыхавъ что онъ говоритъ по-французки. Лучше всего было то что она наложила руки на сыщика нарочно посланнаго чтобы разыскать синьйора Генрикеза. Каждый служитель правосудія надѣялся выиграть славу и триста фунтовъ, и потому не зѣвалъ по сторонамъ. Между тѣмъ оборванный бродяга, съ истомленнымъ лицомъ, впалыми щеками и съ жесткой сѣдой бородой, потерявшій въ нѣсколько дней всякое сходство съ портретомъ Абеля Блиссета, шелъ, прося милостыни, по Вельскимъ деревнямъ, пока не дошелъ такъ до Брекона. Тамъ онъ повернулъ на востокъ и направилъ путь свой къ великому кипучему Вавилону, гдѣ люди слишкомъ заняты для того чтобы заботиться о своихъ сосѣдяхъ, и гдѣ однимъ оборваннымъ бродягой болѣе или менѣе не составляетъ никакой разницы; разъ только онъ своротилъ съ прямой дороги и завернулъ въ Чертсей, гдѣ получилъ позволеніе взглянуть на приходскіе списки родившихся, умершихъ и сочетавшихся бракомъ.

-- Джентльменъ отъ лорда Гильтона желаетъ видѣть васъ, сударь, произнесъ старшій конторщикъ Джебеза Стендринга, отворяя дверь святилища своего хозяина Джеку, въ одно прекрасное утро, недѣли двѣ спустя послѣ разговора послѣдняго съ Сенъ-Джономъ Чемпіономъ.

Если Джебезъ Стендрингъ и былъ удивленъ появленіемъ Джека подъ вышеупомянутымъ наименованіемъ, то не выказалъ тѣмъ не менѣе ни малѣйшаго удивленія. Онъ знакомъ пригласилъ его сѣсть и надѣлъ свои массивныя золотыя очки, какъ бы приготовляясь сдавать какой-нибудь запутанный отчетъ; рука его немного дрожала однако.

-- Я не ожидалъ видѣть васъ, мистеръ Гилль, сказалъ онъ.

-- Я увѣренъ въ этомъ, учтиво отвѣчалъ Джекъ.-- Вы человѣкъ дѣловой, мистеръ Стендрингъ, и я тоже хочу сдѣлаться таковымъ про нынѣшній случай. Поэтому намъ не слѣдуетъ терять лишнихъ словъ. Какъ скоро вы приготовитесь выслушать меня, я готовъ буду начать дѣло.

-- Продолжайте, прошу васъ. Такъ какъ цѣль свиданія нашего мнѣ вполнѣ неизвѣстна, то я къ сожалѣнію не могу навести разговоръ на сущность вашего дѣла, возразилъ купецъ.

-- Вы кредиторъ лорда Гильтона на весьма значительныя суммы.

-- Вы говорите это въ видѣ вопроса или въ видѣ положительнаго заявленія, мистеръ Гилль?

-- Въ видѣ положительнаго заявленія, не допускающаго ни малѣйшаго сомнѣнія, отвѣчалъ Джекъ.

-- Въ самомъ дѣлѣ! Мнѣ послышалось въ тонѣ вашего голоса нѣчто похожее на вопросъ. Вы пришли сказать мнѣ что я кредиторъ милорда. Что же далѣе? Такъ какъ, по вашимъ словамъ, въ этомъ нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія, то что же слѣдуетъ изъ этого?

-- То что онъ желаетъ прекратить эти отношенія какъ можно скорѣе. Въ силу этого, я долженъ передать вамъ эти бумаги; три изъ нихъ касаются гипотекъ въ Гинчингтонѣ Грейсъ Эндѣ и Фосброкѣ, а остальныя двѣ залоговъ въ Льюисѣ и Моубреѣ. Если вы сдѣлаете мнѣ одолженіе взглянуть на нихъ, то увидите что его сіятельство предоставляетъ вамъ шесть мѣсяцевъ сроку для окончанія дѣла въ трехъ первыхъ случаяхъ, а въ двухъ остальныхъ проситъ васъ выдать ему обратно обязательства, разумѣется по уплатѣ ихъ.

-- А какъ давно, позвольте васъ спросить, мистеръ Гилль, сказалъ Джебезъ Стендрингъ, презрительно отодвигая бумаги въ сторону,-- стали вы предлагать свои услуги при подобныхъ дѣлахъ?

-- Я взялся за это дѣло, холодно отвѣчалъ Джекъ,-- полчаса тому назадъ, а въ настоящую минуту отказался уже отъ этой практики.

-- Вы расположены къ шутливости.

-- Отвѣтъ мой имѣетъ то преимущество предъ вашимъ вопросомъ что онъ касается сути дѣла. Я пришелъ сюда не за тѣмъ чтобъ отвѣчать на дерзкіе вопросы.

-- Я получилъ ваши бумаги (что онѣ стоятъ -- это другое дѣло). Могу я считать разговоръ этотъ оконченнымъ?

-- Пока еще не совсѣмъ. Доказавъ вамъ что повѣреннымъ лорда Гильтона вполнѣ извѣстны отношенія ваши къ нему, и что исторія о несовѣршеннолѣтнихъ не способныхъ давать обязательства и росписки не можетъ болѣе имѣть значенія, я желаю сдѣлать вамъ одно предложеніе.

Рубецъ на щекѣ Джебеза Стендринга началъ пылать и алѣть.-- "Говорите ему все прямо и откровенно", было послѣднимъ совѣтомъ Чемпіона Джеку, и Джекъ, хорошо помня состояніе въ которомъ онъ сидѣлъ въ послѣдній разъ въ этой самой конторѣ, вооружился всѣми силами ума своего.

-- Берегитесь, мистеръ Гилль; вы намекаете на вещи доказать которыя вамъ будетъ трудно, сказалъ Стендрингъ со сдержаннымъ гнѣвомъ.

-- Я ни на что не намекаю, твердо возразилъ Джекъ.-- Я прямо говорю что вы неправымъ образомъ воспользовались этими гипотеками и заемными письмами. Вы укрывались за лицами давно потерявшими всякій интересъ въ этихъ дѣлахъ. Если вы считаете себя несправедливо оскорбленнымъ чѣмъ что я говорю, то позовите сюда своего конторщика. Я повторю то же самое и въ его присутствіи, и буду стараться излагать дѣло какъ можно яснѣе. Тогда вы можете подать на меня жалобу за оклеветаніе вашей милости, и тогда увидите также какія я представлю доказательства.

Джебезъ Стендрингъ прикусилъ свои блѣдныя губы.

-- Вы хорошо выучили урокъ вашъ, милостивый государь, но вы немного черезъ-чуръ быстры, сказалъ онъ.-- Вы говорите что дѣйствуете по порученію лорда Гильтона. Почему могу я знать правда ли это? Почему я знаю что вы не на посылкахъ у какого-нибудь страпчаго и не пришли сюда съ цѣлью выпытать отъ меня разныя вещи, и потомъ перековеркать слова мои въ пользу вашего хозяина? Такъ какъ вы позволили себѣ выразить сомнѣнія насчетъ моей правдивости, то вы должны извинить меня, если я откажусь отъ всякихъ разсужденій объ этомъ предметѣ, прежде нежели получу удостовѣреніе въ вашихъ правахъ на это.

-- О разумѣется. Удостовѣреніе въ моихъ правахъ заключается въ одиннадцати тысячахъ трехъ стахъ фунтовъ, въ видѣ билетовъ Англійскаго Банка, которые я готовъ передать вамъ подъ извѣстными условіями.

-- Я не позволяю играть собой, мистеръ Гилль, сердито воскликнулъ Стендрингъ.-- Если вы явились сюда лишь по дѣлу, то прошу васъ обратиться къ моему повѣренному по дѣламъ. Если же цѣль ваша устроить полюбовную сдѣлку -- на сколько таковая можетъ имѣть мѣсто между лордомъ Гильтономъ и мною,-- то вы должны быть чистосердечны и откровенны со мной. Я желаю знать какимъ образомъ, вы взялись за это дѣло, и если вы не сообщите мнѣ этого, то я не хочу слышать ничего болѣе.

Обычное холодное и сухое обращеніе стараго купца измѣняло ему по мѣрѣ того какъ онъ говорилъ. Онъ вдругъ сталъ тревоженъ и взволнованъ.

-- Я взялся за это дѣло лишь потому что лордъ Гильтонъ пожелалъ этого.

-- Слѣдовательно вы его секретарь, его рабъ, его наёмный слуга, кричалъ Стендрингъ, волнуясь все болѣе и болѣе.

-- Ничего подобнаго. На этотъ разъ вамъ не удастся разсердить меня, возразилъ Джекъ.-- Его сіятельство другъ мой, и ради дружбы къ нему я взялся за это весьма непріятное для меня дѣло.

-- Вамъ таки повезло въ свѣтѣ, если вы завели себѣ друзей между такими знатными людьми, презрительно усмѣхнулся купецъ.

-- Я уже говорилъ вамъ, мистеръ Стендрингъ, что я пришелъ сюда не за тѣмъ чтобъ отвѣчать на дерзкіе вопросы о моихъ личныхъ дѣлахъ. Вы послѣдній человѣкъ въ мірѣ котораго я бы рѣшился обезпокоить ими или которому бы позволилъ безпокоить ими меня. Прошу васъ оставьте ихъ въ покоѣ. Согласны вы выслушать предложеніе которое я хочу сообщить вамъ, или нѣтъ?

-- Я выслушаю его; но съ условіемъ что это нисколько не обязываетъ меня въ отношеніи къ лорду Гильтону, ни его въ отношеніи ко мнѣ.

-- Будь по вашему. Предложеніе мое слѣдующаго рода. Я уплачу вамъ сегодня же и сію же минуту эти три закладныхъ, считая по пяти процентовъ на капиталъ за всѣ шесть мѣсяцевъ, съ условіемъ что вы выдадите заемныя письма не требуя исполненія выговореннаго обязательства относительно срока.

-- А почему долженъ я сдѣлать это?

-- Потому что, къ несчастію, за жизнь лорда Гильтона нельзя поручиться на шесть мѣсяцевъ требуемаго срока; потому что, въ случаѣ его смерти, вы выручите лишь капиталъ по закладнымъ, а по заемнымъ письмамъ не получите ни одного шиллинга; потому что цѣль этого предложенія избавить его отъ тревоги, и оно не будетъ повторено еще разъ; потому что, однимъ словомъ, въ вашемъ интересѣ согласиться на него.

-- Это все что вы хотѣли сказать мнѣ?

-- Все.

-- Такъ ступайте же къ вашему другу, началъ Стендрингъ, говоря сначала спокойно, но становясь все блѣднѣе отъ сдержаннаго волненія, по мѣрѣ того какъ онъ продолжалъ рѣчь свою.-- Ступайте къ вашему другу и скажите ему вотъ что. О! Какъ хорошо что ему придется выслушать это отъ васъ, отъ избраннаго посла своего! Скажите ему чтобъ онъ припомнилъ день въ который, стоя здѣсь, онъ нанесъ мнѣ ударъ этотъ (съ этими словами онъ коснулся пальцемъ рубца),чтобъ онъ припомнилъ слова бывшія хуже удара, сопровождавшаго ихъ,-- слова настолько же не изгладившіяся изъ моей памяти какъ этотъ знакъ не изгладился съ лица моего. Скажите чтобъ онъ вспомнилъ то что я сказалъ ему тогда -- что въ моей власти заставить его каяться въ оскорбленіи этомъ до послѣдняго дня его жизни, и что онъ будетъ каяться въ немъ. Онъ уже каялся въ немъ. Скажите ему что въ числѣ всѣхъ досадъ и огорченій павшихъ ему на долю, немного было такихъ въ которыхъ я бы не участвовалъ. Я оскорблялъ его тщеславіе, шелъ наперекоръ его самолюбію, разрушилъ его состояніе. И все это ничто въ сравненіи съ другимъ наказаніемъ которому я подвергъ его. Скажите ему что онъ сойдетъ въ могилу, не зная въ чемъ оно состоитъ, но что онъ можетъ быть увѣренъ что наказаніе это не легкое. Я -- но я ошибаюсь. Я не могу ничего сдѣлать, я бѣдный ничтожный червь! Я былъ и есмь лишь смиренное орудіе Его карающей воли за преступнѣйшія и безбожнѣйшія мнѣнія когда-либо вложенныя діаволомъ въ сердце человѣка. Скажите ему все это -- вы, Джекъ Гилль, все отъ слова до слова. Что касается до его жалкаго предложенія, то я пренебрегаю имъ и отвергаю его. Я возьму съ него до послѣдняго шиллинга все что можетъ доставить мнѣ законъ во время его жизни, а послѣ его смерти покрою стыдомъ его имя. Слышите вы меня?

-- Слышу, въ негодованіи произнесъ Джекъ, и повторяя ваши собственныя слова, объявляю вамъ что слышу преступнѣйшее и безбожнѣйшее мнѣніе когда-либо вложенное діаволомъ въ сердце человѣка, полагающаго что слѣдуя своему личному чувству мщенія, онъ дѣлаетъ угодное Богу. Стыдитесь, милостивый государь! Стыдитесь! Кто опредѣлилъ васъ орудіемъ Его!

-- Уже не разъ слыхалъ я эти рѣчи, молодой человѣкъ. Это одно изъ обыкновеннѣйшихъ и грубѣйшихъ средствъ защиты невѣрія. Тутъ не мѣсто и не время толковать о подобныхъ предметахъ, а толковать объ нихъ съ вами было бы лишь напрасною тратой словъ. Отвѣтъ мой уже извѣстенъ вамъ. Я очень радъ что могъ дать его, чрезвычайно радъ что могъ дать его вамъ. Какъ скоро лордъ Гильтонъ узнаетъ изъ устъ вашихъ все что я сдѣлалъ, я буду удовлетворенъ. Съ этими словами онъ дернулъ за звонокъ, и Джекъ очутился на улицѣ думая не столько о неудачѣ своей попытки, сколько о необычайномъ изъявленіи мстительности, свидѣтелемъ котораго ему пришлось быть.

Джебезъ Стендрингъ воротился въ сумерки домой, вполнѣ довольный тѣмъ что исполнилъ долгъ христіанина. Онъ даже улыбался порой угрюмою улыбкой, вспоминая обо всемъ высказанномъ имъ Гиллю. "Перстъ Божій видимо проявился тутъ, думалъ онъ, не то, не пришелъ бы ко мнѣ именно этотъ человѣкъ".

Чугунныя ворота ведущія въ садъ его были заперты, и ключъ отъ нихъ былъ у него. Онъ имѣлъ привычку самъ отпирать и запирать за собой входъ въ свое жилище, не призывая слугъ. Въ ту минуту какъ онъ отперъ наружныя ворота, какая-то фигура вышла изъ-за угла забора, взошла въ садъ вмѣстѣ съ нимъ и затворила за нимъ ворота.

-- Позвольте мнѣ сказать вамъ нѣсколько словъ, мистеръ Стендрингъ, проговорилъ незнакомецъ хриплымъ шопотомъ.

Говорившій слова эти не принадлежалъ къ классу людей съ которыми имѣлъ обыкновеніе разговаривать одинокій купецъ. Это былъ высокій, изнуренный, оборванный человѣкъ, не могшій произнести нѣсколькихъ словъ этихъ, не закашлявшись кашлемъ потрясшимъ, казалось, всю внутренность его.

Первою мыслью Джебеза Стендринга была мысль о ворахъ, и онъ приподнялъ палку. Онъ былъ еще бодрый старикъ, не лишенный личнаго мужества.

-- Не пугайтесь, заговорилъ снова тотъ, -- я не замышляю ничего дурнаго. Опустите вашу палку и отведите меня куда-нибудь гдѣ бы я могъ наединѣ поговорить съ вами.

-- Вонъ отсюда, бродяга! Я васъ не знаю, возразилъ Джебезъ, не опуская палки.

-- Подойдите со мной къ фонарю у дверей и тогда скажите знаете ли вы меня. Вотъ теперь?

Незнакомецъ послѣдовалъ за нимъ, пока они не приблизились къ свѣту, и затѣмъ Джебезъ Стендрингъ повторилъ еще разъ: "Я васъ не знаю"

-- Мѣсяцъ тому назадъ ваши слова обрадовали бы меня, возразилъ незнакомецъ.-- Теперь мнѣ все равно. Я Абель Блиссетъ.

-- И вы имѣете дерзость явиться сюда, зная что одно мое слово предастъ васъ въ руки полиціи?

-- Такъ скажите это слово, если желаете. Мнѣ опостылѣла жизнь которую я веду. Жизнь! Во мнѣ немного ее осталось. Я охотно предоставлю ее имъ, если вы не захотите помочь мнѣ.

-- Что вамъ нужно?

-- Приличная одежда, нѣсколько фунтовъ деньгами и переѣздъ въ Испанію или въ Южную Америку на одномъ изъ вашихъ кораблей въ качествѣ служащаго при вашемъ дѣлѣ, для избѣжанія всякаго подозрѣнія.

-- И вы осмѣливаетесь думать что я помогу бѣжать убійцѣ?

-- Почему же нѣтъ? Что сдѣлалъ я вамъ? Въ вознагражденіи вы не нуждаетесь.

-- Нѣтъ. Я исполню свой долгъ въ отношеніи общества и безъ того.

-- Ну такъ исполняйте долгъ вашъ. Я зналъ что вы человѣкъ жестокій, мистеръ Стендрингъ, и былъ глупъ пытаясь обратиться за помощью къ вамъ. Мнѣ бы слѣдовало лучше обратиться къ мистеру Гиллю. Я весь день бродилъ около вашей конторы и видѣлъ какъ онъ выходилъ оттуда. Я уже совсѣмъ готовъ былъ заговорить съ нимъ, но кругомъ было слишкомъ много народу. Мнѣ бы еще лучше слѣдовало написать лорду Гильтону. Я теперь знаю что онъ не желалъ чтобы меня схватили.

Онъ говорилъ какъ человѣкъ потерявшій всякую надежду, однако Джебезъ Стендрингъ почувствовалъ нѣкоторое безпокойство.

-- Я видѣлъ отъ него много добра, продолжалъ Блиссетъ,-- и плохо отплатилъ ему за это. Я бы желалъ оказать ему услугу прежде -- прежде нежели умру. Я могу оказать ему весьма важную услугу, какъ вамъ извѣстно.

-- Мнѣ неизвѣстно ничего такого что бы вы могли сдѣлать для лорда Гильтона.

-- Я могу доставить ему пріятную неожиданность. Пріятныя неожиданности полезны больнымъ. Мысли ихъ приносятъ имъ часто больше вреда чѣмъ недуги. Помните вы вашего стараго сторожа при конторѣ, Бедингфильда? Я былъ при немъ, когда онъ умиралъ; у него было кое-что на душѣ, и я полагаю что это-то и ускорило его кончину.

-- Я дамъ вамъ платье, сказалъ Стендрингъ.-- Вы -- вы больны должно-быть.

-- Боленъ ли я? Я умираю. Еслибы вы знали что значитъ не имѣть на себѣ сухой нитки въ теченіи двухъ мѣсяцевъ, спать подъ стогами сѣна и въ пустыхъ шалашахъ, какъ я, вы бы тоже сдѣлались больны. Я прошелъ полъ-Англіи босикомъ, безъ пенни въ карманѣ, исключая того что я выпрашивалъ Христа-ради. Воровать я не смѣлъ. Я былъ въ Чертсей дней десять тому назадъ и видѣлъ тамъ племянницу старухи мистрисъ Крауфордъ; она меня не узнала, разумѣется, но когда я упомянулъ о васъ и....

Джебезъ Стендрингъ поблѣднѣлъ какъ смерть, и рука его задрожала, такъ что онъ съ трудомъ могъ отворить дверь.

-- Взойдите, перебилъ онъ Блиссета сиплымъ глухимъ голосомъ.-- Я поговорю съ вами. И они вошли вмѣстѣ въ домъ.

Было около полуночи, когда дверь снова отворилась, и изъ нея вышелъ человѣкъ съ узелкомъ въ рукѣ, человѣкъ одѣтый въ приличное черное платье, подобное тому что носилъ всегда старый купецъ, человѣкъ съ деньгами въ карманѣ, направившій путь свой внизъ къ рѣкѣ. Сначала онъ хотѣлъ, казалось, пройти черезъ Ватерлооскій мосгъ. но съ внезапной дрожью отвернулся отъ него, какъ скоро блескъ воды мелькнулъ предъ его глазами. Ночь была необыкновенно ясная и звѣзды сіяли на небѣ. Онъ пошелъ назадъ, забросилъ свой узелокъ въ пустынную улицу и поспѣшно отправился по направленію къ Бермондсей.

На слѣдующее утро мистеръ Джебезъ Стендрингъ имѣлъ совѣщаніе съ главнымъ конторщикомъ касательно партіи товара отправляемой въ Пернамбуко.

-- Эта партія необыкновенно велика, мистеръ Менъ, сказалъ старый купецъ,-- и мы еще не получали отчета о полученіи послѣдней.

-- Еще и не время, сэръ.

-- Ну, не знаю, не знаю. Быть на-сторожѣ никогда не лишнее. Въ послѣднее время было много банкротствъ. Я пошлю кого-нибудь въ качествѣ надсмотрщика. Не знаете ли вы кого-нибудь кого можно было бы послать? Онъ долженъ говорить по-испански.

-- Не знаю, сэръ, но освѣдомлюсь.

-- Не безпокойтесь. Я увижусь сегодня съ людьми которые, вѣроятно, укажутъ мнѣ на кого слѣдуетъ. Я самъ устрою все это. Будьте лишь такъ добры сказать капитану что ему придется взять съ собой пассажира. Кстати, какой корабль на очереди?

-- Виндзорскій замокъ, сэръ. Онъ отплываетъ во вторникъ.

-- Хорошо. Скажите капитану что у него будетъ пассажиръ, чтобъ онъ позаботился о продовольствіи его.

-- Хозяинъ дѣлается что-то трусливъ, говорилъ мистеръ Менъ своему помощнику по управленію конторой. --Онъ хочетъ посылать надсмотрщика надъ товаромъ что отправляется къ де-Кастро. Какъ будто бы тутъ можетъ быть рѣчь о какомъ-нибудь рискѣ.

-- Ему бы слѣдовало взять васъ въ товарищи, мистеръ Менъ, сказалъ помощникъ.--Онъ начинаетъ старѣть и дряхлѣть.

-- Я и самъ это замѣчаю, отвѣчалъ Менъ.--Онъ ужь не тотъ что былъ, особенно съ тѣхъ поръ какъ насъ оставилъ этотъ Блиссетъ. Мнѣ сдается что намъ съ вами придется искать скоро другого мѣста. Онъ плохъ становится. Замѣтили вы въ какомъ смущеніи онъ былъ вчера все послѣобѣденное время?

-- Нѣтъ, особеннаго ничего не замѣтилъ.

-- Это потому что вамъ не приходилось имѣть съ нимъ много дѣла. Онъ подалъ мнѣ цѣлую пачку векселей, срокъ которымъ еще не выходилъ, и такъ и накинулся на меня, когда я ему сказалъ это. Дѣло идетъ къ концу съ нимъ,-- въ этомъ нѣтъ сомнѣнія.

ГЛАВА VIII. Продолженіе заговора

По возвращеніи въ Лондонъ, Спенсеру Виллертону пришлось серіозно обсудить непріятный вопросъ, съ которымъ жена его уже давно приставала къ нему: "Что дѣлать съ Фредомъ?"

-- Къ счастію, ему, какъ единственному сыну нашему, нѣтъ необходимости зарабатывать себѣ хлѣбъ, сказала заботливая мать,-- но для молодаго человѣка опасно жить безо всякаго занятія. Конечно, другъ мой, имѣя въ распоряженіи твоемъ столько казенныхъ мѣстъ, ты можешь многое сдѣлать для него.

-- Какая польза доставлять ему мѣсто, если онъ не въ состояніи выдержать экзамена?

-- Я думала что экзаменуютъ только простыхъ клерковъ и тому подобныхъ людей, продолжала мистрисъ Виллертонъ.-- Вѣдь тебя не экзаменовали, не правда ли?

-- Да, такимъ образомъ какимъ ты полагаешь, нѣтъ, возразилъ государственный человѣкъ, невольно улыбаясь простодушному вопросу.-- Фреду едвали можно разчитывать начать свою карьеру съ должности младшаго статсъ-секретаря. Онъ долженъ самъ проложить себѣ дорогу, какъ это дѣлалъ и отецъ его.

-- Право, милый мой, онъ готовъ трудиться. Для него было страшнымъ ударомъ лишиться возможности поступить въ армію. Ты былъ слишкомъ строгъ къ нему, право.

-- Что намѣренъ онъ начать? спросилъ Виллертонъ.

Онъ уже довольно наслушался и прежде о своей мнимой строгости.

-- Мнѣ кажется онъ охотно занялся бы адвокатурой. Это, знаешь, такое джентльменское занятіе. Сына лорда Симклсона сдѣлали адвокатомъ въ прошломъ году.

-- Да и еще многихъ получше его, сказалъ Виллертонъ.-- Я ничего не имѣю противъ того если Фредъ возьмется за это дѣло. Я вовсе не желаю чтобъ онъ сдѣлался рабомъ какой бы то ни было профессіи. Я лишь желаю чтобъ онъ не былъ невѣждой и лѣнивцемъ. Я увижусь сегодня вечеромъ съ Клеромъ и поговорю съ нимъ объ этомъ.

Мистеръ Фредъ присутствовалъ разъ на сборищѣ въ Темплѣ и пришелъ къ заключенію что быть адвокатомъ "удивительно забавно". Онъ вступилъ въ почтенное общество Миддль Темпля, подъ покровительствомъ Клера, и сдѣлался ученикомъ дѣятельнаго присяжнаго повѣреннаго, указаннаго ему послѣднимъ.

-- Видите ли что, Виллертонъ, говорилъ практичный джентльменъ этотъ.-- Вы его держали немножко черезчуръ въ рукахъ, и потому-то онъ и переступилъ должныя границы. Заплатите долги его. Назначте ему хорошее содержаніе. Запишите его въ хорошій клубъ. Доставьте ему положеніе въ свѣтѣ, которое онъ принужденъ будетъ поддерживать,--онъ уже не мальчикъ теперь,-- и вы увидите онъ исправится.

Совѣтъ этотъ былъ хорошъ; но онъ былъ данъ слишкомъ поздно. Фреду Виллертону было неловко въ средѣ порядочной молодежи его круга, и онъ не хотѣлъ работать надъ собой для того чтобы подойти подъ ихъ уровень. Онъ имѣлъ бы успѣхъ въ тѣ дни когда для свѣтскаго человѣка считалось отчасти лестнымъ быть дуракомъ. Общество встрѣчаемое имъ въ Миддль-Темплѣ было ему не по вкусу. На его товарищей по занятіямъ у мистера Кеза не производили должнаго, по его мнѣнію, впечатлѣнія его лѣнивое появленіе тамъ въ двѣнадцать часовъ и исчезновеніе оттуда въ два часа, также какъ и его вслухъ провозглашаемыя близкія отношенія къ кулачнымъ бойцамъ и насмѣшки надъ всякимъ умственнымъ занятіемъ. Онъ погрузился въ общество адвокатовъ-шалопаевъ, весьма похожихъ на шалопаевъ-прапорщиковъ, сдружившихся съ нимъ въ прошломъ году, и былъ счастливъ какъ никогда, играя роль царя въ ихъ незавидномъ кружкѣ.

Читатель не забылъ вѣроятно разговора происшедшаго между покойнымъ мистеромъ Берриджеромъ и товарищемъ его касательно участія сего молодаго джентльмена въ дѣлѣ отысканія главнаго защитника въ процессѣ Баеръ противъ Конвея съ женой. Никто иной какъ мистеръ Фредъ пріѣзжалъ въ наемномъ кэбѣ въ Букингамъ-Стритъ въ то утро когда Блиссетъ нашелъ свой chek-mek. Но свѣдѣнія, доставленныя имъ оказались неудовлетворительными. Они, правда, дали возможность мистеру Исааку заявить что онъ узналъ достовѣрно что мистеръ Конвей живетъ за границей, что онъ находится въ сношеніяхъ съ женой своей, и что жалоба поданная на нее дойдетъ и до его свѣдѣнія; но судья которому представили все это зналъ кое-что касательно мистера Исаака и точности его показаній, также какъ и о вѣрности его свѣдѣній, потому и знать ничего не хотѣлъ обо всемъ этомъ. Это было, можетъ-быть, жестокою несправедливостію въ отношеніи къ мистеру Исааку, ибо на этотъ разъ онъ дѣйствительно имѣлъ вѣрныя свѣдѣнія и былъ убѣжденъ въ томъ въ чемъ клялся.

Мужу, какъ видите, приходится иногда расплачиваться не только за наряды жены своей, но иногда и за язычокъ ея; потому ничего нельзя было предпринять въ пользу оскорбленной Анны Блеръ, пока не знали гдѣ найти Джорджа Коивея, ничемъ не обидѣвшаго ее, но долженствовавшаго тѣмъ не менѣе защищаться противъ обвиненія и заплатить за издержки при этомъ.

Покойный мистеръ Берриджеръ былъ вполнѣ правъ предполагая что "молодые щеголи которымъ приходится круто на все готовы". Фредъ Виллертонъ не счелъ дѣломъ недостойнымъ джентльмена выпытывать мать свою касательно ея пріятельницы, также какъ и заглядывать въ письма этой пріятельницы; а сдѣлавъ открытіе что она получаетъ свое содержаніе чрезъ одинъ банкирскій домъ, съ которымъ слѣдовательно долженъ находиться въ сношеніяхъ и мужъ ея, онъ не медля ни минуты поспѣшилъ сообщить открытіе это мистеру Берриджеру, требуя обѣщанную награду -- возобновленіе векселя мистера Барнета. Награду свою онъ получилъ; но, какъ было уже сказано, мистеръ Исаакъ и кліентка его получили не большую выгоду отъ этого извѣстія. Уплата долговъ его, предшествовавшая его вступленію въ число изучающихъ законовѣдѣніе, избавила его отъ притѣснителя Барнета, и онъ въ теченіе нѣкотораго времени не видалъ мистера Исаака. Но какъ ни щедро было назначенное ему содержаніе и какъ ни незначительны были его ежедневныя издержки, судьба вскорѣ снова привела его въ столкновеніе съ гербовою бумагой и съ племенемъ Израиля. Предполагалось исполнитъ одно изъ прекрасныхъ зрѣлищъ называемыхъ "grand mills!" главными дѣйствующими лицами въ которыхъ долженствовали быть, съ одной стороны, знаменитый Слоджеръ изъ Бирмангама, непобѣдимый герой цѣлой дюжины подобныхъ сраженій, а съ другой -- совершенно неизвѣстная личность. Фреду Виллертону внушили что наилучшимъ способомъ попасть въ é lite людей "спорта" и заявить себя коноводомъ "Коринфцевъ" -- было придерживаться стороны неизвѣстнаго бойца; въ то же время было сообщено, подъ видомъ глубочайшей тайны, что неизвѣстный поборникъ этотъ не кто иной какъ Черный Тимъ, знаменитый герой, съ головой цвѣта и твердости пушечнаго ядра, соотвѣтственно снабженной и мозгомъ. Фредъ присутствовалъ на сборищахъ въ разныхъ трактирахъ посвященныхъ "спорту", на которыхъ составлялись заклады и призы; тамъ пили за его здоровье (на его же счетъ), и льстили, и подличали предъ нимъ вволю. На сторонѣ Слоджера было больше данныхъ, но Фреду сказали что выгоднѣе стоять за Чернаго, такъ какъ съ первымъ очень трудно ладить. Фредъ поставилъ большой (для него) закладъ за Чернаго, надѣясь выиграть при ожидаемомъ торжествѣ сумму равняющуюся его содержанію за цѣлый годъ.

Дѣло это оказалось подобнымъ всѣмъ дѣламъ этого рода, привходящимъ въ наши жалкіе дни. Бойцы вовсе не намѣревались нанести другъ другу какой-либо вредъ. Друзья ихъ, содержатели трактировъ, получили хорошій барышъ отъ собраній въ заведеніяхъ ихъ съ цѣлію составленія закладовъ и раздѣлили между собой выручку съ экстреннаго поѣзда, доставившаго "Коринфцевъ" на мѣсто битвы и обратно за три гинеи съ человѣка; а когда Черный былъ побѣжденъ въ третьей стычкѣ безъ единаго удара, они прищелкнули языкомъ и отправились по домамъ. Бѣдный Фредъ не имѣлъ даже успокоенія быть очевидцемъ пораженія своего борца. Лишь только онъ прибылъ на станцію, гдѣ ждалъ экстренный поѣздъ, какъ два джентльмена, съ разбитыми носами, потребовали его билетъ въ три гинеи; одинъ изъ нихъ выхватилъ его у него изъ рукъ и убѣжалъ съ нимъ, а другой втолкнулъ его въ толпу, въ которой у него стащили часы. Поѣздъ тронулся прежде нежели ему удалось освободиться, и ему пришлось узнать объ исходѣ битвы изъ газетъ. Онъ проигралъ закладъ и снова нашелъ дорогу къ мистеру Исааку; вторичная уплата долговъ его отцомъ придала смѣлости племени Израиля. Человѣкъ сдѣлавшій подобную вещь одинъ разъ пожалуй и не сдѣлаетъ ее въ другой разъ; но имѣвшій слабость сдѣлать ее вторично не преминетъ повторить ее еще и въ третій разъ, da capo.

Мистеръ Исаакъ былъ чрезвычайно привѣтливъ съ молодымъ расточителемъ. Онъ не далъ ему почувствовать первой неудачи. "Устройте дѣло для меня, и я устрою все хорошенько и для васъ", сказалъ онъ. "Вы можете сдѣлать это, если захотите". Онъ пригласилъ его къ себѣ на домъ, гдѣ дочери его, красивыя, умныя дѣвушки, какъ большею частію и всѣ Жидовки, были чрезвычайно любезны съ нимъ; а отецъ ихъ обѣщалъ выдать ему всѣ векселя его какъ скоро онъ сдѣлается адвокатомъ.

-- Вы лучше ужь молчите, матушка, говорилъ почтительный сынокъ въ отвѣтъ на увѣщанія мистрисъ Виллертонъ, просившей его посѣщать прилежнѣе уроки мистера Кеза.-- Вы въ этомъ никакого толку не знаете. Это все вздоръ. Мнѣ нечего корпѣть надъ этимъ. Я и безъ того справлюсь съ дѣломъ. Надо хорошенько послоняться по свѣту и познакомиться съ нимъ. Это лучшее средство для того чтобъ имѣть успѣхъ въ судѣ. Да еслибъ я теперь имѣлъ право, то одинъ человѣкъ назначилъ бы мнѣ сейчасъ же три сотни въ годъ за дѣла касательно "спорта", о которыхъ всегда въ газетахъ пишутъ. Кезъ безтолковый старый оселъ, вотъ и все.

-- Ты то же самое говорилъ, мой милый, и о военномъ наставникѣ твоемъ, однако....

-- О, если вы станете этимъ попрекать меня, то я тоже покажу свои зубы! Это вы все виноваты были, mater. Еслибы вы заступились за меня хорошенько предъ отцомъ, онъ бы не вычеркнулъ моего имени изъ списка.

-- Фредъ, Фредъ! Еслибы ты только зналъ какъ я просила, какъ я молила....

-- Очень мнѣ нужно знать что вы дѣлали, сердито перебилъ онъ.-- Пользы вы мнѣ не принесли никакой. Я взялся за адвокатуру въ угоду вамъ, но ужь теперь пойду своимъ путемъ.

-- Будешь ты сегодня вечеромъ дома, Фредъ? У насъ будутъ гости къ обѣду.

-- И не подумаю. Я приглашенъ въ одно мѣсто.

-- Куда?

-- Не ваше дѣло. Я терпѣть не могу званыхъ обѣдовъ.

-- Но, Фредъ, у тебя видъ совсѣмъ больной. Умоляю тебя, живи потише! просила его бѣдная, нѣжная мать.

-- Это похоже на васъ, mater. Вы хотите чтобъ я оставался здѣсь съ разными старыми дураками вашими, но сейчасъ же поднимаете шумъ, если я ухожу повеселиться изъ дому.

-- Я скажу отцу твоему какъ ты ведешь себя, Фредъ.

-- Нѣтъ, не скажете. Я знаю что не скажете, mater. Ну, поцѣлуйте меня и не безпокойтесь. Я вѣдь не цыпленокъ какой-нибудь. Я знаю что дѣлаю. Ну, вотъ такъ! Теперь я долженъ идти въ Темпль.

-- Да вѣдь уже четвертый часъ! сказала его мать, успокоенная на минуту поцѣлуемъ его, что часто бываетъ съ матерями подобнаго рода.

-- Ну да, мы не обѣдаемъ раньше пяти.

-- Ты непремѣнно долженъ обѣдать тамъ сегодня?

-- Я не сдержу своего слова, если не пойду туда, вотъ и все.

Мистеръ Фредъ Виллертонъ и безъ того не сдержалъ своего слова. Онъ отправился не въ Темпль, а въ Блеквелль, гдѣ въ плохомъ трактирѣ, въ сумерки, произошелъ небольшой пѣтушій бой.

Онъ выигралъ (что было чудомъ) деньги свои въ пѣтушиномъ бою, и вообще посѣщеніе это обошлось ему не безъ пользы. Отправившись съ нѣкоторыми изъ "Коринфскаго" братства въ болѣе приличную гостиницу, съ цѣлью разыграть тамъ гранъ-сеньйора на выигранныя имъ деньги, онъ былъ встрѣченъ слугой, просившимъ его дѣлать поменьше шума, потому что у нихъ наверху лежитъ больной джентльменъ. Онъ возразилъ на это что джентльменъ этотъ можетъ отправляться въ преисподнюю и продолжалъ свою вечеринку въ обычномъ веселомъ духѣ, пока не явился самъ хозяинъ. Джентльменъ былъ, правда, очень боленъ.-- Кто такое.... чтобъ его!... былъ джентльменъ этотъ? Это былъ очень тихій джентльменъ. Онъ пріѣхалъ сюда снаряжать корабль. У него были разныя дѣла при корабляхъ, а звали его Конвей.-- Неужели Джорджъ Конвей? закричалъ полупьяный Фредъ. Хозяинъ полагалъ что его именно такъ зовутъ, по крайней мѣрѣ письма его были адресованы Дж. Конвею, эсквайру.-- Была у него яхта?-- Да, онъ иногда говорилъ объ ней, но она находилась не тутъ на рѣкѣ. Онъ снаряжалъ купеческій корабль, отправляющійся въ дальнія страны. Онъ долго жилъ самъ въ дальнихъ странахъ, больной джентльменъ этотъ что лежитъ теперь на верху.

Мистеръ Фредерикъ Виллертонъ находился въ состояніи располагающемъ къ составленію быстрыхъ заключеній. Онъ былъ убѣжденъ что нашелъ кого слѣдуетъ, и въ силу этого открытія заказалъ еще шампанскаго. Отправившись на слѣдующій день въ контору мистера Исаака, онъ былъ уже не настолько увѣренъ въ своемъ успѣхѣ. Конвей была фамилія довольно обыкновенная, а изъ страны свободы не малому числу Джорджей дозволяется странствовать по чужимъ землямъ, также какъ и обладать яхтами. Но когда насколько дней спустя онъ узналъ что жалоба по дѣлу Блеръ и Конвея была подана на больнаго джентльмена въ Блеквеллѣ, то убѣдился вполнѣ какой онъ умный человѣкъ; фактъ этотъ еще болѣе вкоренился въ умѣ его, когда мистеръ Исаакъ дисконтировалъ ему вексель за три мѣсяца, во сто фунтовъ, считая лишь по тридцати процентовъ дисконту.

Онъ отправился домой и нашелъ родительское жилище въ большой тревогѣ. Мистрисъ Конвей получила копію съ жалобы, и никто не могъ разубѣдить ее что ее не потащутъ сейчасъ же въ тюрьму и не заставятъ тамъ стирать бѣлье, продовольствуя при этомъ лишь хлѣбомъ да водой. Ударъ былъ для нея тѣмъ ужаснѣе что послѣ столькихъ мѣсяцевъ она совсѣмъ забыла и о злополучномъ браслетѣ, и о мстительной Блеръ. Она должна будетъ явиться въ засѣданіе Queen's Bench, иначе говоря въ судъ. Ужь не повѣсятъ ли ее? Одинъ истерическій припадокъ смѣнялся другимъ, и весь домъ былъ въ волненіи ради ея. О! Что ей было дѣлать -- что дѣлать? Конвей находится въ Англіи. Пожалуй онъ уже и въ Лондонѣ (краткое извѣщеніе что жалоба подана на него не объясняла, разумѣется, гдѣ онъ находится). Онъ способенъ придти сюда и убить ее. О! кто защититъ ее противъ него. Не послать ли за полисменомъ и не велѣть ли ему не пускать никого въ домъ? Это все этотъ ужасный мистеръ Гилль. Онъ поклялся что найдетъ ея мужа. Онъ и нашелъ его и разказалъ все этимъ ужаснымъ людямъ. О! что ей дѣлать! Что дѣлать? Мистрисъ Виллертонъ тоже раздѣляла мнѣніе что ея bete noire былъ при чемъ-нибудь въ этомъ скандалѣ,-- ибо за таковой она считала это дѣло -- и когда она сообщила мнѣніе свое Фреду, то маленькій черный баранъ этотъ прищелкнулъ языкомъ и сказалъ что это дѣло весьма возможное.

О дьявольскомъ поступкѣ Анны Блеръ было сообщено Спенсеру Виллертону женой его послѣ обѣда: мистрисъ Конвей была принуждена, по случаю сильной головной боли, сидѣть въ своей комнатѣ.-- Онъ обсудилъ дѣло это "какъ настоящій мущина", говоря что Анна имѣла полное право доказать свою невинность и требовать удовлетворенія за обвиненіе взведенное на нее госпожей ея.

-- Мнѣ вовсе не жаль мистрисъ Конвей, сказалъ онъ,-- ей бы слѣдовало удовлетворить эту дѣвушку, тогда еще когда я говорилъ ей объ этомъ. Ей слѣдуетъ повидаться съ Чемпіономъ или съ другимъ хорошимъ адвокатомъ и постараться уладить дѣло насколько возможно.

-- Но какъ ты думаешь, нечего бояться что мужъ ея будетъ преслѣдовать ее? спросила мистрисъ Виллертонъ.-- Еслибъ я предполагала возможность что онъ явится сюда за ней, я, право, принуждена была бы просить ее перебраться въ гостиницу.

-- Въ такомъ случаѣ, милая моя, я бы отъ души желалъ чтобъ онъ явился, возразилъ мужъ ея съ мрачною улыбкой.

-- Мнѣ не до шутокъ, Виллертонъ; вдругъ такой негодяй вступитъ въ домъ мой!

-- Я не думаю чтобы насчетъ этого могло быть какое-нибудь опасеніе, моя милая. Проживъ вдали отъ жены своей болѣе десяти лѣтъ, онъ едвали вздумаетъ безпокоить ее теперь. Онъ, вѣроятно, предоставитъ ей распутать самой все что она напутала.

-- Какъ настоящій мущина! съ горечью воскликнула мистрисъ Виллертонъ.

-- Да, и какъ благоразумный мущина, душа моя. Что можетъ онъ сдѣлать, кромѣ того какъ заплатить простори и убытки? Надѣюсь что онъ вычтетъ ихъ изъ ея содержанія, къ тому же....

-- Какъ можешь ты быть такимъ безчувственнымъ!

Спенсеръ Виллертонъ налилъ себѣ стаканъ вина и перемѣнилъ разговоръ. Напрасно было бы говорить что-либо противъ дорогой Матильды. Вскорѣ улыбка мелькнула на губахъ его, но онъ не хотѣлъ говорить женѣ что такъ развеселило его.

Мистеръ Чемпіонъ подавалъ мало надежды на благополучный исходъ дѣла. Онъ зналъ дѣловой характеръ мистера Исаака.

-- Онъ будетъ тянуть дѣло до-нельзя, ради своей выгоды, говорилъ онъ,-- еслибы вамъ удалось повидаться съ самой дѣвушкой, вы могли бы, можетъ-быть, уладить все съ ней потихоньку; но онъ постарается не допустить васъ до этого. Я сдѣлаю все что нужно и постараюсь, если можно, не доводить дѣла до суда.

Дня черезъ два послѣ разговора Спенсера Виллертона съ женой о Джорджѣ Конвей, сановникъ этотъ встрѣтился,-- правду сказать не совсѣмъ случайно, -- съ мистрисъ Клеръ, въ домѣ одного изъ главныхъ членовъ его партіи.

-- Я не знала что вы ѣздите по баламъ, мистеръ Виллертонъ, сказала она, давая ему мѣсто на диванѣ рядомъ съ собой.-- Пожалуста, позвольте доставить вамъ даму на слѣдующій галопъ! Мы всѣ знаемъ что вы умѣете разговаривать и...

-- Вслѣдствіе этого слѣдовало бы пожалѣть мои легкія, весело прервалъ онъ ее.-- При одной мысли о галопѣ я начинаю задыхаться. Впрочемъ время когда, танцы служили извиненіемъ за недостатокъ разговора уже давно миновало. Взгляните на этихъ особъ танцующихъ lanciers. Еслибъ они обязаны были употребить все время до ужина на сочиненіе надгробной эпитафіи для своего драгоцѣннѣйшаго друга, они не могли бы быть молчаливѣе и угрюмѣе. Бывали вы когда-нибудь въ Константинополѣ, мистрисъ Кіеръ? Нѣтъ? Такъ значитъ вы и не видали танцующихъ дервишей. Ихъ движенія довольно-таки торжественны, но имъ все-таки не мѣшало бы еще поучиться у нашихъ благовоспитанныхъ молодыхъ дамъ и джентльменовъ танцующихъ lanciers.

-- Еслибъ я имѣла малѣйшую надежду что вы знаете фигуры, я бы заставила васъ нарочно протанцовать ихъ со мной въ наказаніе за ваши насмѣшки.

-- Я ловлю васъ на словѣ. Я не позволяю сомнѣваться въ моихъ совершенствахъ. Я прошу васъ настоятельно замѣтить что я знаю фигуры, возразилъ онъ съ шутливою важностью.

-- Вы говорите серіозно?

-- Дорогая моя мистрисъ Клеръ, когда говорю я иначе? Я пріѣхалъ сюда нарочно для того чтобы потолковать съ вами

-- Значитъ намъ не слѣдуетъ танцовать fonciers, лукаво отвѣтила эта леди.

-- Согласенъ и на это, если вы только откажетесь отъ вашихъ неправыхъ предположеній и подарите мнѣ минуты двѣ разговору.

-- Соглашаюсь что вы танцуете какъ самъ Вестрисъ и дарю вамъ двадцать минутъ, если противъ этого не будетъ ничего имѣть мистрисъ Виллертонъ.

-- Часто вы видали мистера Гилля послѣ неудачнаго исхода нашего маленькаго заговора? спросилъ ее сановникъ.

-- Не такъ часто какъ бывало. Онъ очень занятъ теперь. Къ чему вы это спрашиваете?

-- Я слышалъ недавно нѣчто долженствующее интересовать его. Вы давно его знаете?

-- Да, мы съ нимъ друзья съ самаго дѣтства. Я хочу сказать, насколько двѣнадцатилѣтняя дѣвочка и шестилѣтній мальчикъ могутъ быть друзьями между собой.

-- Вы знакомы были также и съ семействомъ его?

-- Нѣтъ. Отецъ и мать его умерли за границей. Сколько я знаю, у него нѣтъ никакихъ родныхъ. Онъ воспитывался ребенкомъ у своей кормилицы, въ Соутертонѣ, въ сосѣдствѣ съ имѣніемъ папа, а въ послѣдствіи проводилъ тамъ вакаціонное время.

-- Но онъ учился въ Итонѣ и въ Оксфордѣ. Вѣроятно у него были какіе-нибудь друзья, какой-нибудь опекунъ, заботившійся объ немъ.

-- У него былъ опекунъ, но онъ мало, или лучше сказать вовсе не заботился объ немъ, возразила мистрисъ Клеръ.-- Бѣдный мальчикъ былъ предоставленъ самъ себѣ очень рано. Я нахожу что весьма говоритъ въ его пользу то что онъ вышелъ такимъ славнымъ малымъ.

-- Будь у васъ дочь такихъ лѣтъ какъ Констанція, мистрисъ Клеръ, позволили бы вы ей пойти за него замужъ?

-- Еслибъ она полюбила его, я дала бы ей мое благословеніе на этотъ бракъ.

-- Это рѣшаетъ дѣло, произнесъ Виллертонъ съ улыбкой, бывшей родною сестрой той улыбкѣ что появилась на лицѣ его въ тотъ вечеръ какъ онъ прихлебывалъ вино у себя дома.-- Знаете ли что я не совсѣмъ долюбливаю мистрисъ Конвей? прибавилъ онъ немного погодя.

-- Неблагодарный! Она повсюду распѣваетъ вамъ похвалы, какъ царю между людьми и хозяевами дома.

-- Я, разумѣется, учтивъ съ нею какъ съ гостьей жены моей, но.... вы читаете газеты?

-- Не очень часто, признаюсь вамъ.

-- Очень жаль. Еслибы вы читали сегодняшнія, то узнали бы что я обладаю злымъ и мстительнымъ характеромъ. Что я настолько же легко принимаю къ сердцу обиду, насколько плохо запоминаю оказанную мнѣ услугу. Все это вслѣдствіе того что я высказалъ что слѣдуетъ нѣкоему политическому отступнику въ отвѣтъ на его замѣчанія о моей несостоятельности, сдѣланныя имъ на дняхъ въ парламентѣ.

-- Какой стыдъ!

-- Да, это правда что я мстителенъ. Я желаю отомстить мистрисъ Конвей.

-- Пожалуста говорите серіозно.

-- Развѣ она не разрушила мой замыселъ?

-- То-есть мой, прошу васъ замѣтить.

-- Ну хорошо, вашъ. Вы вѣдь требуете мщенія? Вы вѣдь жаждете его, не правда ли?

-- Могу васъ увѣрить что нѣтъ, возразила мистрисъ Клеръ тѣмъ неуловимымъ тономъ которымъ благовоспитанная женщина умѣетъ намекнуть на питаемое ею презрѣніе, не выражая его прямо.

-- Мнѣ жаль, ради Джека, ради мистера Гилля, что попытка наша не удалась. Вотъ и все.

-- Итакъ, ради Джека.... отчего вамъ не называть его Джекомъ... вы готовы были бы придумать новый заговоръ? Помните что Гамлетъ говоритъ убійцѣ въ трагедіи, мистеръ Виллертонъ?

-- Вы хотите сказать также: "Бросьте всѣ эти гмъ, гримасы и говорите прямо."

-- Именно такъ.

-- Благодарю васъ за сравненіе меня съ убійцей, мистрисъ Клеръ. Вы-таки, я вижу, читаете вѣрно иногда газеты, что вы тамъ ни говорите. Ну, хорошо, я буду говорить прямо. Джоржъ Конвей въ Англіи.

-- Не можетъ быть! воскликнула съ внезапнымъ оживленіемъ мистрисъ Клеръ. Гдѣ же, гдѣ?

-- А! Этого я не могу сказать вамъ. Все что я знаю, это то что его можно найти... И затѣмъ онъ разказалъ ей исторію съ браслетомъ, такъ же какъ и объ угрожавшемъ вслѣдствіе ея процессѣ, и заключилъ заявленіемъ что новость эту надо было бы сообщить какъ-нибудь Джеку.

-- Отчего вы не хотите сами сказать ему это? сказала мистрисъ Клеръ, -- онъ быть бы такъ доволенъ, такъ благодаренъ вамъ. Пожалуста, скажите это ему сами.

-- Сохрани меня Богъ! воскликнулъ, сановникъ, настолько же испуганный мыслью сообщить все лично Джеку, какъ былъ испуганъ Джекъ при мысли сказать нѣчто ему при другомъ случаѣ.-- Что онъ обо мнѣ подумаетъ? Онъ опишетъ меня въ книгѣ или затѣетъ еще что-нибудь ужасное въ этомъ, родѣ. Нѣтъ, нѣтъ, скажите ему это вы. Имя стряпчаго Исаакъ, а живетъ онъ въ Бекингамъ-Стритѣ, тамъ гдѣ было совершено то убійство.... знаете.... и если у вашего Джека не станетъ ума узнать отъ него все что нужно, то, значитъ, онъ и не стоитъ маленькой Констанціи.

-- Но вдругъ отецъ ея тоже откажетъ ему? сказала мистрисъ Кіеръ, поразмысливъ съ минуту объ этомъ дѣлѣ.

-- Тогда, значитъ, дѣло кончено, возразилъ Виллертонъ вставая.. Но если Конвей такой человѣкъ какимъ его описываютъ, то врядъ ли ему будетъ какое-либо дѣло до того за кого пойдетъ замужъ дочь его. Можетъ-быть онъ нарочно пожелаетъ чтобъ она вышла за Джека, на зло женѣ своей.

-- Это не похоже на васъ. Джекъ говоритъ что его осудили несправедливо, что онъ вовсе не такъ дуренъ какъ говорятъ. Во всякомъ случаѣ онъ могъ перемѣниться къ лучшему.

-- "Поправить дѣло никогда не поздно" -- славная пословица, кстати напомнившая мнѣ что я еще не предложилъ вамъ до сихъ поръ пойти покушать мороженаго. Не угодно ли вамъ пойти внизъ? сказалъ сановникъ, предлагая ей свою руку.

На лѣстницѣ они встрѣтили кружевное облако, среди котораго находилась мистрисъ Конвей, запыхавшаяся отъ усерднаго круженія въ послѣднемъ вальсѣ.

-- Это несносно съ вашей стороны, милая мистрисъ Клеръ, говорила запыхавшаяся дама,-- что вы совсѣмъ завладѣли сегодня нашимъ великимъ человѣкомъ. Я видѣла какъ вы кокетничали съ нимъ во второй гостиной. Это просто ужасно, ужасно! Какъ бы я желала быть тоже тамъ и послушать что вы, оба такіе умные, говорили другъ съ другомъ. Я такъ люблю слушать какъ говорятъ умные люди.

-- А что у васъ въ ушкахъ не звенѣло, мистрисъ Конвей? спросилъ Виллертонъ съ лукавою улыбкой, совершенно впрочемъ ускользнувшею отъ особы къ которой она обращалась.

-- Нѣтъ; то-есть я.... ахъ! Пожалуста скажите мнѣ, милая моя (послѣднія слова обращались къ мистрисъ Клеръ), развѣ они у меня красны?

Мистрисъ Клеръ увѣряла ее что страхъ ея неоснователенъ; но она никакъ не могла успокоиться.

-- О! Я пойду посмотрю сама, говорила она обращаясь къ своему кавалеру;-- ахъ, пожалуста, проводите меня въ дамскую уборную. Такой ужасъ имѣть красныя уши. И она полетѣла въ уборную съ цѣлью подвергнуть осмотру свои органы слуха и прикоснуться къ нимъ лишній разъ пуховкой съ пудрой.

-- Я не думаю чтобъ онъ въ самомъ дѣлѣ хотѣлъ сказать что у васъ уши красны, пояснялъ ей спутникъ ея, разочарованный свѣтскій человѣкъ двадцати лѣтъ отъ роду, когда она снова появилась изъ уборной.-- Это было бы дьявольскою дерзостью съ его стороны, знаете. Это была, полагаю, шутка. Когда кто-нибудь говоритъ о другомъ за его спиной, то говорятъ что у того въ ушахъ звенитъ. У меня въ ушахъ никогда не звенитъ. Это все вздоръ. Тугъ нѣтъ никакого правдоподобія, знаете. Отчего звенитъ именно въ ушахъ, а не въ носу?

Смотря на нее, порхающую по бальной залѣ, никто бы не принялъ мистрисъ Конвей за мать почти девятнадцати-лѣтней дочери. Годы оставили на ней мало слѣда и она "сохранилась" удивительно. Хорошая танцорка, опытная во всѣхъ мелкихъ уловкахъ искусства нравиться, она была чрезвычайно желанною дамой, особенно для очень молодыхъ людей.

Въ то время какъ она умоляла свою chaperone со всею наивною прелестью молоденькой дебютантки позволить ей остаться "еще только на одинъ танецъ", день уже начался для рабочихъ на лондонскихъ пристаняхъ, и у одной изъ нихъ только-что снялся съ якоря корабль Виндзорскій Замокъ, отправляющійся въ Пернамбуко. Медленно онъ поплылъ внизъ по рѣкѣ пока не достигъ Эрита, гдѣ на него сѣлъ надзиратель за товаромъ назначенный Джебезомъ Стендрингомъ. Затѣмъ онъ расправилъ свои бѣлыя крылья и уже миновалъ Диль въ то время какъ Джекъ Гилль получилъ записку отъ мистрисъ Клеръ, просившей его явиться къ ней какъ можно скорѣе.

ГЛАВА IX. Монастырская жизнь

На разстояніи полуторы мили отъ Сенъ-Мало, въ сторонѣ отъ большой дороги, окруженный сверкающею бѣлою стѣной, стоялъ огромный, бѣлый, сверкающій замокъ, увѣнчанный такимъ множествомъ красныхъ башенокъ и остроконечныхъ украшеній что, казалось, каждая изъ комнатъ верхняго этажа обладаетъ своею особою кровлей и не поддерживаетъ никакихъ сношеній съ своею сосѣдкой. Полоса земли лежавшая между наружною стѣной и домомъ и бывшая, вѣроятно, когда-то садомъ, поросла вся сорною травой и репейникомъ, удержавъ на себѣ лишь кое-гдѣ одинокій чахлый вязъ или тополь, вѣтви которыхъ, оторванныя отъ нихъ зимнею вьюгой, сохли у подножія ихъ, тутъ же гдѣ упали. Къ большимъ воротамъ, выходившимъ на большую дорогу, не было протоптано тропинки, и одного взгляда на нихъ было достаточно для того чтобъ убѣдиться что они не раскрывались уже въ теченіи долгаго времени; нижняя часть ихъ была засыпана землей, и терновый кустъ росшій непосредственно за ними внутри двора просовывалъ свои вѣтви сквозь рѣшетку ихъ наружу, какъ бы пытаясь вырваться на волю изъ этого унылаго запустѣнія.

Недалеко отъ большихъ воротъ находилась калитка, запертая цѣпью и висячимъ замкомъ. Каждое утро, въ половинѣ пятаго, какъ зимой такъ и лѣтомъ, женщина съ жесткими чертами лица, въ бретонскомъ чепчикѣ и въ синей юбкѣ, подводила къ этой калиткѣ осла, нагруженнаго двумя большими корзинами, отпирала ее ключемъ, висѣвшимъ на стальной цѣпочкѣ у нея на шеѣ, запирала ее снова, въ то же мгновеніе какъ выходила изъ нея, и медленными шагами отправлялась по направленію къ рынку, въ Сенъ-Мало. Черезъ три часа она возвращалась съ полными корзинами и входила въ калитку, такъ же молча и быстро какъ и выходила изъ нея.

По воскресеньямъ и праздникамъ въ память святыхъ, она отправлялась ко входу за часъ до полудня и стояла тамъ съ ключемъ въ рукахъ, пока не подъѣзжала наемная карета и изъ нея не выходилъ священникъ. Когда онъ останавливался прямо у калитки, она отворяла ее лишь настолько чтобъ онъ могъ пройти въ нее. Затѣмъ она протягивала сквозь рѣшетку деньги извощику, заперевъ предварительно входъ, и возвращалась въ домъ въ сопровожденіи священника. Вечеромъ наемная карета снова являлась, и священникъ уѣзжалъ.

Вы могли бы мѣсяцы наблюдать за мрачнымъ бѣлымъ замкомъ, не замѣчая въ., немъ, исключая вышеописаннаго, никакого признака жизни, пока разъ священникъ не явился вдругъ въ сопровожденіи двухъ дамъ, изъ которыхъ старшей показалось довольно трудною задачей проложить себѣ путь черезъ дворъ, среди валявшихся на немъ вѣтвей и сорныхъ травъ. На этотъ разъ, карета дожидалась у входа, и старшая дама возвратилась въ ней въ Сенъ-Мало одна.

Мрачный бѣлый замокъ этотъ былъ монастырь Скорбящей Богородицы, настоятельницей котораго была дѣвица (называемая ex officio Madame) Сенъ-Реми, -- монастырь, подобіе которому встрѣчается нынѣ весьма рѣдко, обитель въ родѣ la Trappe, гдѣ женщины которымъ опостылѣлъ свѣтъ или которыя сами опостылѣли своимъ родственникамъ проводили жизнь свою въ уныломъ бездѣйствіи. Угрюмый, бѣлый замокъ этотъ знавалъ когда-то и лучшіе дни. Было время когда благородныя дѣвицы обогощали его своимъ приданымъ, и доходы его содержали всѣхъ бѣдныхъ жившихъ на разстояніи четырехъ миль вокругъ него. "Іюльскіе дни" измѣнили все это. Изо всѣхъ своихъ обширныхъ владѣній онъ сохранилъ за собой лишь кусокъ пустынной земли, на которой стоялъ. Одна за другой затворницы, которыхъ заставили искать здѣсь убѣжище тѣ страшныя былыя времена, умирали, и мало новыхъ являлось замѣщать ихъ. По свѣту распространилось убѣжденіе что можно исполнять долгъ свой въ отношеніи къ Богу и къ ближнимъ своимъ и не поступая въ число сестеръ монастыря. Кромѣ того стали являться затрудненія насчетъ заключенія молодыхъ дѣвушекъ въ монастыри, не существовавшія въ тѣ дни когда lettres de cachet располагали судьбой ихъ провинившихся братьевъ. Вѣкъ сталъ не то чтобы много лучше, полагаю я къ сожалѣнію, но за то гораздо практичнѣе, и однимъ изъ признаковъ этого было и то что монастырь Скорбящей Богородицы измѣнилъ своему исключительно религіозному направленію и сталъ принимать пансіонерокъ, не дѣлавшихъ и не принуждаемыхъ дѣлать никакихъ обѣтовъ. Измѣненіе это произошло поневолѣ, ибо иначе обитель не имѣла бы средствъ содержать свою настоятельницу и девять благородныхъ отшельницъ, оставшихся еще отъ стараго r é gime.

Бываютъ монастыри и монастыри. Я полагаю что не мѣшаетъ прибавить щепотку соли къ тѣмъ пылкимъ описаніямъ которыя мы слышимъ иногда о блаженномъ покоѣ и тихомъ счастіи монастырской жизни; но за то слѣдуетъ также нерѣдко высыпать полную солонку изъ противоположной картины, рисуемой намъ иногда Эксетеръ-Галлемъ. Въ иныхъ рукахъ угрюмый бѣлый замокъ близь Сенъ-Мало могъ бы сдѣлаться прекраснымъ представителемъ перваго монастырскаго типа, съ прибавленіемъ впрочемъ щепотки соли; подъ управленіемъ Madame Сенъ-Реми онъ не могъ дойти ни до чего подобнаго второму типу. Крайняя нужда заставила ее предпринять измѣненіе это, и будь она менѣе невозмутимаго характера, она можетъ-быть дала бы почувствовать это тѣмъ на которыхъ никогда не могла смотрѣть иначе какъ на нежеланныхъ гостей. Она была принуждена принять нѣсколькихъ пансіонерокъ чтобъ имѣть возможность сводить концы съ концами, но ни единымъ изъ правилъ среди которыхъ она дожила до сѣдыхъ волосъ не пожертвовола бы она съ цѣлью привлечь или удержать ихъ. Въ замкѣ было довольно мѣста, но недостаточно средствъ для содержанія двухъ отдѣльныхъ заведеній, и такъ какъ невозможно было требовать отъ монахинь чтобъ онѣ измѣнили свой образъ жизни ради пансіонерокъ, то послѣднія должны были подчиняться образу жизни монахинь.

Считаю долгомъ заявить съ самаго начала что въ исторіи Madame Сенъ-Реми не было ничего романическаго. Не было ни обманутой любви, ни ранняго горя, ни благородныхъ друзей, ни разрушенныхъ надеждъ, ничего что бы могло бросить на жизнь ея тѣнь, сгустившуюся съ теченіемъ времени въ тотъ мракъ среди котораго она жила и дышала, принуждая жить и дышать въ немъ и все окружающее ее. Черезъ недѣлю послѣ своей свадьбы, отецъ ея отправился подъ Ватерлоо, гдѣ онъ и палъ, а мать ея умерла въ этомъ самомъ монастырѣ, давъ ей тамъ жизнь. Ближайшіе родственники ея по мужской линіи принуждены были бѣжать изъ Франціи для избѣжанія участи Нея. Не было никого кто бы позаботился о сиротѣ, кромѣ тѣхъ которые закрыли глаза ея матери, и такимъ образомъ монастырь сталъ ея родиной, ея пріютомъ, всѣмъ ея міромъ, а съ теченіемъ времени и предметомъ ея попеченій.

Число пансіонерокъ доходило лишь до девяти, соотвѣтственно числу монахинь. Всѣ онѣ вставали въ пять часовъ, сами перестилали свои постели и убирали свои комнаты, исключая сухопарой Бретонки закупавшей провизію и готовившей изъ нея кушанье, другой прислуги не было. Отъ шести до восьми всѣ сидѣли въ мертвомъ молчаніи ничего не дѣлая. Это называлось meditation и считалось весьма важной обязанностью. Какіе поводы къ размышленію могла доставлять имъ ихъ унылая, безполезная жизнь. Онѣ сидѣли устремивъ глаза на пустыя бѣлыя стѣны, съ мыслями не менѣе пустыми какъ онѣ. Въ восемь часовъ по чашкѣ кофе и по куску хлѣба раздавалось монахиней или пансіонеркой, исполнявшей эту должность поочередно, и затѣмъ начиналась занятія. Въ продолженіи цѣлыхъ ста лѣтъ монастырь славился своимъ искусствомъ дѣлать красивыя полотенца съ бахрамой и разноцвѣтнымъ шитьемъ на концахъ. Всѣ эти полотенца были одного размѣра, однихъ цвѣтовъ, одного узора. Монахини могли бы вышивать ихъ съ закрытыми глазами; однообразіе этой работы тяготило пансіонерокъ; но въ ней не допускалось никакого измѣненія, никакого уклоненія отъ разъ принятыхъ правилъ. Столько-то шитья и вышивокъ, ни болѣе ни менѣе, должно было быть сдѣлано въ назначенный для этого срокъ, а разъ въ недѣлю Бретонка относила произведенія эти въ городъ на продажу. Въ десять часовъ являлся завтракъ, а затѣмъ наступала прогулка для тѣхъ кому было угодно пользоваться ею, состоявшая изъ разхаживанія взадъ и впередъ по террасѣ; позади замка гуляли всегда по три вмѣстѣ -- двѣ пансіонерки съ монахиней или же двѣ монахини съ пансіонеркой. Дозволялось еще гулять одной, но двумъ вмѣстѣ никогда. Въ полдень снова наступало m é ditation на два часа, а потомъ -- работа, безконечное шитье и вышиваніе, длившееся до обѣда, послѣ котораго онѣ могли дѣлать что хотѣли до шести, когда два часа m é ditation долженствовали приготовить ихъ къ постели, если и не ко сну. Не было никакого намека на пріобрѣтеніе какихъ-либо свѣдѣній или на взаимное содѣйствіе къ усовершенствованію какого-либо рода. Монахини давно уже погрузились въ состояніе близкое къ нравственному отупѣнію, а тѣ изъ пансіонерокъ которыя успѣли уже прожить здѣсь нѣсколько времени слѣдовали ихъ примѣру. Развлеченій не допускалось никакихъ; письма не писались и не получались; посѣтителей, исключая священника, пріѣзжавшаго по праздникамъ, никогда не принимали; исключая Бретонки никто никогда не выходилъ изъ замка. Даже та часть пустыря, бывшаго когда-то садомъ, съ которой видна была дорога, была запрещеннымъ мѣстомъ.

Такова была ежедневная жизнь въ монастырѣ Скорбящей Богородицы. Такова была она тамъ, когда Madame Сенъ-Реми впервые увидала свѣтъ среди мрачныхъ стѣнъ его, таковой, вѣроятно, долженствовала она и остаться до той поры когда послѣдняя изъ монахинь предстанетъ предъ лицо Судіи своего.

Несмотря на все это, Эванжелика Ст. Реми не была безсердечною женщиной. При всемъ своемъ холодномъ, внутреннемъ обращеніи она была по своему добра къ особамъ порученнымъ ея попеченію, и когда какая-нибудь пансіонерка возмущалась, что стучалось иногда, противъ убійственнаго однообразія своей жизни, или заболѣвала отъ него, то она не выражала никакого инаго чувства кромѣ удивленія. Сердитое слово никогда не срывалось съ устъ ея. Возмущенію она противостояла терпѣливою рѣшительностію, за больными ухаживала съ рѣдкимъ самоотверженіемъ. Непокорныя усмирялись рано или поздно, больныя умирали или выздоравливали, какъ было Богу угодно. Лишь одна система ихъ жизни была непоколебима.

Что касается до пансіонерокъ, то пріемъ ихъ скоро бы прекратился, еслибы первыя молодыя дѣвицы поступившія подъ надзоръ Madame Сенъ-Реми были обыкновенными лицами своего пола и общественнаго круга. Къ счастію, или если хотите къ несчастію, онѣ были не таковы. Строгія правила монастыря и твердость характера его настоятельницы заставляли многихъ духовныхъ лицъ, повѣренныхъ семейныхъ тайнъ, рекомендовать обитель эту какъ мѣсто временнаго заключенія для дочерей вышедшихъ изъ повиновенія родительской власти, и послѣднія оставляли стѣны его настолько укрощенными, настолько готовыми загладить прошлое и согласными заранѣе на всѣ условія необходимыя для ихъ освобожденія, что слава системы Madame Сенъ-Реми разнеслась во всѣ стороны, и она могла бы легко удвоить число своихъ питомицъ, еслибы пожелала этого.

Она, бѣдная простая женщина, жившая такъ далеко отъ свѣта и соблазновъ его, ничего объ этомъ не знала. Судя о плоти людской по маленькимъ чернымъ овечкамъ присоединявшимся отъ времени до времени къ ея паствѣ, она приносила благодареніе судьбѣ, избавившей ее отъ искушеній лукаваго, и имѣя дѣло все лишь съ непокорными и виновными, она довольно естественнымъ образомъ пришла къ заключенію что все было преступно и непокорно по ту сторону сверкающихъ бѣлыхъ стѣнъ. Еслибъ она знала даже всю правду, то вѣроятно и тогда взяла бы на себя возложенную на нее какъ долгъ неблагодарную задачу; но измѣнить систему свою съ цѣлію сдѣлать задачу эту менѣе трудною и опасною.... Нѣтъ, ни за что въ мірѣ! Даже еслибы смерть и безуміе были слѣдствіями ея.

Она чуть было не узнала какими глазами внѣшній міръ смотритъ на ея дѣятельность, отъ изящно одѣтой дамы которой было такъ трудно протащить шлейфъ свой черезъ репейникъ покрывшій дорогу отъ калитки къ замку. По своему обыкновенію, послѣдняя сдѣлалась уже было чрезвычайно сообщительна касательно своихъ частнымъ дѣлъ, какъ вдругъ священникъ прервалъ ее.

-- Если не ошибаюсь, миледи Виллертонъ подробно писала уже объ этомъ предметѣ Madame Сенъ-Реми? сказалъ онъ.

Madame Сенъ-Реми утвердительно кивнула головой.

-- Итакъ, мнѣ кажется, вамъ не остается сообщить ничего болѣе, къ тому же насъ ждутъ въ капеллѣ и....

-- О, пожалуста, не стѣсняйтесь мною. Милая мистрисъ Виллертонъ была такъ добра, написавъ вамъ все. Это такъ похоже на нее. Я.... я право не знала хорошенько что сказать. Я такъ этому рада.

-- Не угодно ли, Madame, проститься съ Mademoiselle, дочерью ея? Она находится теперь въ трапезной, спросила настоятельница.

-- О Боже мой! какая это будетъ сцена! Я думаю, мнѣ слѣдовало бы, но.... знаете ли, дорогая моя Madame Сенъ-Реми, я принуждена была сказать ей неправду чтобы только потихоньку увезти ее отъ ужасныхъ людей этихъ въ Діеппѣ. Я сказала что мы ѣдемъ на Парижскую выставку, лишь на день или на два; а уѣхавъ оттуда, я сказала Констанціи что заѣду сюда сперва въ гости. Она думаетъ что мы пріѣхали сюда только въ гости, дорогая моя Madame Сенъ-Реми. Я думала лучше сдѣлать сказавъ ей это; что, это было очень дурно съ моей стороны?

-- Въ моихъ правилахъ говорить всегда полную правду, какъ бы она ни была непріятна, сударыня.

-- О да, конечно; но вы такъ тверды духомъ и такъ умны. Вы, я думаю, ужь привыкли къ сценамъ. Я не выношу ихъ. Ахъ, еслибъ я была такъ же тверда духомъ какъ вы!

-- Должна ли я понять изъ словъ вашихъ что вы не желаете видѣться съ молодою дѣвицей и проститься съ ней?

-- Ахъ, еслибъ я могла потихоньку уѣхать безъ этого, я была бы такъ рада!

-- Вы свободны дѣлать что вамъ угодно, сударыня.

-- А.... а вы будете добры къ ней, милая Madame Сенъ-Реми? Она такое балованное дитя у меня. Обѣщайте мнѣ быть къ ней очень доброй.

-- Если вы не вполнѣ довѣряете мнѣ, сударыня...

-- Ахъ нѣтъ, я право довѣряю вамъ вполнѣ. Но я вижу, вы спѣшите къ богослуженію. Кстати, вы знаете вѣдь что дочь моя протестантка?

-- Подъ моимъ попеченіемъ находятся еще двѣ дѣвицы тоже протестантки. Здѣсь не допускается никакого вмѣшательства въ вѣроисповѣданіе ихъ.

-- Какъ это хорошо! Какъ вы вѣротерпимы и добры! О, я увѣрена что она будетъ здѣсь вполнѣ счастлива. Могу я выдти отсюда тою же дорогой по которой пришла? Не покажетъ ли мнѣ кто-нибудь дорогу? Я увѣрена что заблужусь въ этомъ огромномъ домѣ.

-- Я сама доведу васъ, сударыня, до того мѣста откуда вамъ можно будетъ видѣть выходъ, сказала настоятельница, поднимаясь съ мѣста.

Такимъ образомъ мистрисъ Конвей удалилась. На этотъ разъ она не обращала большаго вниманія на репейникъ. Еслибы за нею гнался какой-нибудь дикій звѣрь, она не могла бы бѣжать болѣе легкими шагами по неровной почвѣ. Она бѣжала отъ "сцены", и сочла себя внѣ опасности лишь проѣхавъ половину дороги къ Парижу.

"Ахъ, какое ужасное мѣсто! думала она, вспоминая объ угрюмомъ монастырѣ и его пустыхъ комнатахъ.-- Я бы умерла проживъ тамъ недѣлю. Но это будетъ въ пользу ей, маленькой обманщицѣ! Да и дорогая Джертруда не стала бы совѣтовать отвезти ее туда, не будь это такое мѣсто какое для нея нужно."

Чрезвычайно утѣшительно говорить, когда все идетъ хорошо: "посмотрите какъ я былъ предусмотрителенъ", также какъ и сложить всю огвѣтственность на своего задушевнаго друга, когда дѣло оказывается плохо, спрашивая его или ее, какъ могли они дать такой неосновательный совѣтъ. Этимъ утѣшеніемъ обладала и мистрисъ Конвей. Въ ея себялюбивой мелкой душѣ не шевельнулось ни тѣни упрека за то на что она осудила дочь свою. Она постоянно находилась въ глубокомъ страхѣ насчетъ того что будутъ говорить объ ней люди, но когда щитомъ и броней ея была такая уважаемая и великосвѣтская особа какъ мистрисъ Виллертонъ, то люди могли говорить что имъ угодно, или что еще лучше, должны были молчать. Она постаралась разгласить повсюду что она оставила Констанцію во Франціи, руководясь чужимъ совѣтомъ.

-- Я право не знала что мнѣ дѣлать, увѣряла она.-- Она такъ впечатлительна, милое дитя, а въ Діеппѣ вовсе не слѣдили за ней. Позволяли молодому человѣку этому навѣщать ее и такъ далѣе. Бѣдное дитя просто погибло бы, еслибы лучшій другъ мой, мистрисъ Виллертонъ, не указала мнѣ на самое подходящее мѣсто для нея. Прекрасное мѣсто, гдѣ она будетъ пользоваться всевозможными попеченіями и уроками, пока не забудетъ эту дѣтскую фантазію. Не правда ли, какъ добра милая мистрисъ Виллертонъ?

Иногда все это говорилось въ присутствіи ея драгоцѣннаго друга, и со временемъ обѣ онѣ пришли къ убѣжденію что онѣ дѣйствительно поступили чрезвычайно благоразумно и хорошо.

Священникъ сопровождавшій въ монастырь мистрисъ Конвей и Констанцію провелъ послѣднюю въ трапезную, прося ее подождать тамъ пока ея мать поговоритъ съ Madame Реми. Маленькая Конъ вошла туда, ничего не подозрѣвая, и нашла тамъ двухъ дѣвушекъ, одинаковыхъ съ нею лѣтъ, стоявшихъ у одного изъ оконъ. Вполнѣ вѣря выдумкѣ своей матери, убѣдившей ее что онѣ пріѣхали сюда въ гости, она сочла ихъ за дочерей хозяйки дома и остановилась у дверей въ ожиданіи ихъ привѣта.

Одна изъ нихъ была высокая брюнетка съ лицомъ, можетъ-быть, черезчуръ открытымъ и рѣшительнымъ, по мнѣнію тѣхъ которые любятъ въ женщинѣ женственность. Это было одно изъ тѣхъ смѣло очерченныхъ, выразительныхъ лицъ которое, увидавъ его на скамьѣ подсудимыхъ, мы назвали бы недобрымъ, а взглянувъ на него надъ постелью больнаго въ госпиталѣ -- полнымъ благороднаго самоотверженія. Станъ ея тонкій и гибкій былъ одинъ изъ тѣхъ которые заставляютъ сравнивать добрыхъ дѣвушекъ съ сильфидами, а злыхъ со змѣями. Такъ много, какъ видите, зависитъ отъ обстановки. Я думаю что еслибы втораго Меланхтона призвали въ судъ за нанесеніе имъ побоевъ женѣ своей, то журналисты по пенни за строчку непремѣнно описали бы его "человѣкомъ звѣрскаго вида, двадцати пяти лѣтъ отъ роду"; а еслибы мистеръ Рёшъ избѣгнулъ висѣлицы и сдѣлался бы лордомъ-меромъ, то намъ пришлось бы не разъ слышать о "благодушномъ выраженіи лица его", при разныхъ городскихъ празднествахъ. Гельмина Лафуре обладала какъ наклонностями, такъ и наружностію съ помощью которыхъ обстоятельства могли бы сдѣлать изъ нея русскую Екатерину или Іоанну д'Аркъ, живи она въ былые дни -- Флоренсу Найнтингель или мистрисъ Маннингъ, будь она призвана на подобное поприще въ наше время.

Собесѣдница ея была слегка кривобока, не черноволоса и не бѣлокура, не хороша и не дурна; въ ея наружности ничто не обращало вниманія, исключая лежавшей на лицѣ ея печати страданія и безнадежнаго унынія. Она была старшей изъ пансіонерокъ и имя ея было Мари Марсанъ. Обѣ онф стояли обратясь спиной къ подходившей къ нимъ Констанціи, молча смотря изъ окна на большія запертыя ворота и на клочекъ бѣлой дороги, виднѣвшейся сквозь рѣшетку. Смотрѣть на этотъ обращикъ внѣшняго міра считалось запрещеннымъ наслажденіемъ, и имъ бы не позволили пользоваться онымъ, еслибы всѣ монахини и остальныя пансіонерки не находились въ это время въ капеллѣ въ ожиданіи обѣдни. Такъ какъ третьей протестантки пока не было, то ихъ оставляли иногда вдвоемъ.

Шелестъ платья Констанціи, въ ту минуту какъ она садилась на жесткую скамью у стола, заставилъ обернуться высокую дѣвушку.

-- Mademoiselle, вѣроятно, та молодая Англичанка которую мы ожидали въ теченіи послѣднихъ трехъ дней? спросила она низкимъ, но мягкимъ и располагающимъ къ себѣ голосомъ.

-- Я миссъ Конвей, возразила Констанція,-- а вы, вѣроятно, Mademoiselle Сенъ-Реми?

-- Фамилія моя Лафуре, гордо отвѣчала та.-- Благодаря Бога, у меня нѣтъ ни родныхъ, ни близкихъ въ этомъ домѣ. Позвольте представить вамъ дѣвицу Мари Марсанъ. Мы обѣ протестантки. Вслѣдствіе этого мы и лишены сегодня общества третьей особы, играющей роль шпіона; всѣ остальныя теперь въ капеллѣ.

-- О, замолчи, Гельмина! воскликнула подруга ея,-- тебя могутъ подслушать!

-- Если вы полагаете что я способна быть шпіономъ, начала Констанція, берясь за свои перчатки и зонтикъ, положенные ею на столъ,-- то я....

-- Не бойтесь. Вамъ никогда не представится случая на это, исключая одного раза въ недѣлю, въ это время, еслибы вы и захотѣли быть имъ. Намъ тремъ не позволятъ оставаться вмѣстѣ, будьте увѣрены въ этомъ, возразила Гельмина.

-- Я не понимаю васъ, Mademoiselle, сказала Констанція, начиная чего-то бояться.

-- Скоро поймете. Можно спросить васъ, не прослывъ въ глазахъ вашихъ за навязчивую особу, за что васъ сослали сюда?

-- Я пріѣхала сюда въ гости съ моей матерью.

-- А! Это что-то новенькое. Она дѣйствительно мать вамъ эта дама что проходила сейчасъ съ вами по лугу?

-- Да.

-- Ваша родная мать?

-- Какъ странно вы на меня смотрите? Что хотите вы сказать?

-- Бѣдное дитя! Подите сюда, сюда, отойдите отъ этого окна, подойдите вотъ сюда и взгляните на прекрасные холмы эти, на которыхъ мнѣ знакомъ каждый камешекъ. Подите сюда, и я скажу вамъ за что меня сослали сюда. И Гельмина скорѣе потащила, нежели повела ее къ противоположному окну.

-- Меня сослали сюда, продолжала она,-- за то что я не хочу идти замужъ за того кого двоюродный братъ мой (онъ же и опекунъ мой) назначилъ мнѣ въ мужья, а хочу идти замужъ за того кого я сама себѣ назначила. Понимаете вы меня? У меня нѣтъ ни отца ни матери. Еслибъ они были живы и сослали бы меня въ это.... это мѣсто -- я бы никогда не назвала ихъ болѣе этимъ именемъ. Пусть лучше вамъ будетъ съ самаго начала извѣстно куда вы попали, да кромѣ того, мнѣ становится легче, если я могу высказать кому-нибудь все. Вы въ тюрьмѣ, въ смирительномъ домѣ! Боже мой? да вы просто въ аду на землѣ! воскликнула она съ сверкающими глазами и тяжело дышащею грудью.-- Мнѣ нѣтъ дѣла до того чѣмъ вы провинились; съ вами поступили жестоко, низко, да еще къ тому же родная мать обошлась съ вами такъ! Каждая изъ дѣвушекъ живущихъ здѣсь сослана сюда въ наказаніе. Мари вотъ увѣряетъ что она не знаетъ что она сдѣлала дурнаго. Но она навѣрное что-нибудь да сдѣлала. Я вамъ сказала что сдѣлала я. Тутъ есть одна которая кусала свою бабушку. Глупая! Когда законъ или что бы то ни было освободитъ меня, я не стану кусать моего добраго опекуна. Нѣтъ.... но я....

На прекрасномъ, рѣшительномъ лицѣ ея появилось выраженіе которое могло бы заставить бы храбрѣйшаго изъ насъ порадоваться что мы не находимся на мѣстѣ этого опекуна.

Констанція окончательно перепугалась. Первою мыслію ея было что говорившая слова эти не была въ своемъ умѣ. Ужь не домъ ли это умалишенныхъ?

-- Вы нарочно дразните меня, пролепетала она,-- это нехорошо съ вашей стороны, я вѣдь чужая здѣсь. Я должна идти къ моей матери. Пожалуйста, скажите гдѣ я могу найти ее?

-- Ужь поздно, она уѣхала, печально отвѣтила ей Гельмина.

-- Уѣхала!

-- Да, я нарочно оттащила васъ отъ окна, чтобы вы не видали какъ она уходитъ. Противиться судьбѣ вашей было бы напрасно. Бѣдное дитя мое, вы точно птичка попавшаяся въ западню. Этотъ пріѣздъ сюда въ гости былъ предлогомъ чтобы обмануть васъ. Меня не такъ легко было обмануть. Мнѣ дали снотворное питье и привезли меня сюда въ безсознательномъ положеніи.

-- Mademoiselle, я къ вамъ обращаюсь, закричала Констанція кривобокой дѣвушкѣ, которая стояла ломая руки и умоляя подругу свою замолчать.-- Это не можетъ быть правда, ради Бога скажите что это неправда.

-- Это правда это правда, прошептала та плача,-- но, ахъ если кто-нибудь услышитъ насъ!

Констанціи показалось что земля уходитъ у нея изъ-подъ ногъ, и она чуть не упала; но сильныя, стройныя руки Гельмины поддержали ее, и гордое лицо изумительно перемѣнилось, склонившись надъ бѣдной, маленькой, тонкою дѣвушкой.

-- Бѣдное дитя, бѣдное дитя, шептала она;-- не можетъ быть чтобъ она была зла и вспыльчива какъ нѣкоторыя изъ насъ. Можетъ-быть, у ней есть тоже какой-нибудь Анри, съ которымъ ее насильно разлучили. Ахъ, бѣдное дитя!

Констанція едва успѣла придти въ чувство, какъ взошла Madame Сенъ-Реми и съ перваго взгляда угадала все что произошло.

-- Я сдѣлала ошибку, строго произнесла она, -- оставивъ васъ, Mademoiselle, съ этою дѣвицей; Mademoiselle Лафуре проведетъ остатокъ дня одна, въ своей комнатѣ. Mademoiselle Конвей, потрудитесь послѣдовать за мною въ мое отдѣленіе.

-- Правда ли это сударыня, спросила Констанція настоятельницу, когда онѣ остались Однѣ,-- что мать моя оставила меня здѣсь?

-- Правда.

-- Но за что же, за что?

-- Потому что такъ угодно было матушкѣ вашей.

-- Она обѣщала мнѣ что позволитъ мнѣ возвратиться къ друзьямъ моимъ въ Діепръ черезъ недѣлю; вѣроятно, я лишь до тѣхъ поръ останусь здѣсь?

-- Вы останетесь здѣсь пока матушкѣ вашей угодно будетъ взять васъ отсюда.

-- Но вѣдь этого не сдѣлаютъ противъ моей воли?

-- Вы еще не достигли совершеннолѣтія. У васъ нѣтъ иной воли, кромѣ воли вашей матери, холодно отвѣчала настоятельница.

-- Такъ значитъ я въ тюрьмѣ! воскликнула Констанція, вся вспыхнувъ отъ негодованія.

-- Вы въ монастырѣ Скорбящей Богородицы, было отвѣтомъ Madame Сенъ-Реми.-- Я привела васъ сюда не для обсужденія съ вами причинъ побудившихъ вашу матушку поручить васъ моему надзору, могу сообщить вамъ лишь то что все сказанное вамъ о вашемъ пріѣздѣ сюда въ гости -- неправда. Я не искала сближенія ни съ вашей матушкой, ни съ вами. Она сама первая обратилась ко мнѣ. Она заблагоразсудила возложить на меня обязанность, которую я исполню съ помощію Божіей. Я привела васъ сюда, Mademoiselle, съ цѣлью объяснить вамъ правила которыми вы должны руководствоваться живя здѣсь. И прежде нежели Констанція успѣла возразить что-либо, настоятельница начала рѣчь свою. Она съ такимъ же успѣхомъ могла бы объяснить правила эти стѣнамъ, какъ и ошеломленной дѣвушкѣ стоявшей предъ нею.

-- Я полагаю въ настоящую минуту вамъ лучше всего будетъ удалиться въ вашу комнату, въ которую я сейчасъ провожу васъ, сказала настоятельница, дойдя до послѣдняго правила,-- покой и размышленія лучше всего приготовятъ васъ къ обязанностямъ завтрашняго дня.

Покой и размышленія! Еслибъ я вздумалъ увѣрять васъ что Констанція могла быть покойна, претерпѣвъ подобное оскорбленіе, что она могла размышлять о чемъ-либо хорошемъ или дурномъ, между тѣмъ какъ острая боль эта грызла ея сердце; я бы сказалъ этимъ безсмысленную вещь. Довольно тяжело было размышлять въ продолженіи всего этого долгаго, тоскливаго дня о предательскомъ поступкѣ ея матери; но насколько еще тяжелѣе того стало ей, когда заснувъ наконецъ, утомленная рыданіями, и увѣривъ себя во снѣ что все это было лишь страшною грезой, она проснулась и убѣдилась что все это было страшною дѣйствительностію.

Дня черезъ два она начала понемногу мириться съ судьбой своею. Это не можетъ продолжаться долго, думала она. матери ея не станетъ духу продержать ее здѣсь долго. Это было невозможно, немыслимо! Онѣ условились что ее отвезутъ на время за границу, съ цѣлію окончить тамъ ея воспитаніе, а тутъ она сидѣла безъ книгъ и безъ учителей, только и дѣлая что вышивая полотенца! Это никакъ не можетъ продолжаться долго!

И она рѣшилась вооружиться терпѣніемъ и примириться, насколько можно, съ плохими обстоятельствами, хуже всего въ которыхъ было то что она лишена была всякаго сообщенія съ Джекомъ. Она горевала болѣе за Джека, нежели за себя.-- Бѣдный, милый другъ! думала она.-- Какъ онъ стоскуется ничего не слыша обо мнѣ. Еслибъ я могла только дать ему знать что я жива и здорова.

Ея терпѣніе подвергалось тяжелымъ испытаніямъ. Она просила Madame Сенъ-Реми выписать ей изъ Діеппа ея книги и рисунки и разныя бездѣлицы, способныя занять ее. Ей отвѣчали что рисованіе было противъ правилъ; что тѣ книги въ которыхъ она нуждается будутъ доставлены ей здѣсь, а что остальныя вещи о которыхъ она говорила не могутъ быть допущены въ стѣнахъ монастыря.

Но у нея все-таки нашлись развлеченія. На пустынномъ дворѣ, среди сорныхъ травъ, она нашла нѣсколько полевыхъ цвѣтовъ, и знанія ея по части ботаники убѣдили ее что ихъ можно улучшить посредствомъ ухода. Въ часы такъ-называемые "recreation", она пересадила ихъ, сдѣлала для нихъ грядку изъ лучшей земли которую только могла найти, поливала ихъ и добилась отъ нихъ пышнаго и благоуханнаго цвѣта. Въ углубленіи стѣны у ея окна красногрудая птичка свила себѣ гнѣздышко. Она подружилась съ этою птичкой, такъ что та стала ѣсть крошки хлѣба съ ея ладони, между тѣмъ какъ самецъ важно сидѣлъ не вдалекѣ, склонивъ голову на бокъ, готовый рѣшиться послѣдовать примѣру своей подруги. У нея оставались мечты ея о Джекѣ, ея цвѣты, ея любимицы, и заботы объ нихъ. Она не чувствовала себя несчастной подъ благословенною звѣздой надежды, сіяющей всегда такъ ярко молодымъ невиннымъ сердцамъ.

Одно лишь досаждало ей. Въ силу правила допускавшаго лишь общество втроемъ, ей никогда не позволялось оставаться наединѣ съ Гельминой Лафуре; не позволялось даже гулять съ ней и втроемъ, въ сопровожденіи монахини, взадъ и впередъ по террасѣ. Даже по воскресеньямъ во время обѣдни, онѣ никогда не оставались вмѣстѣ. Она не могла себѣ представить что Гельмина сама избѣгаетъ ее, а такъ какъ молчаніе и безусловное повиновеніе входило въ число правилъ, то она была увѣрена что ихъ держали порознь, съ какою-нибудь цѣлію. Разумѣется, оно такъ и было. Madame Сенъ-Реми дошла до убѣжденія что всегда бываетъ корнемъ и причиной всякаго зла постигающаго ея полъ. Она смотрѣла на него какъ на какого-то дикаго, свирѣпаго звѣря, противъ котораго слѣдовало защищаться всѣми силами. Дѣвицы Лафуре и Конвей обѣ находились подъ зарокомъ этого ужаснаго существа, а настоятельница слыхала что когда двѣ молодыя дѣвушки пораженныя этою болѣзнію сличаютъ свои недуги и толкуютъ о своихъ мучителяхъ, то зарокъ не снимается съ нихъ вслѣдствіе этого. Кромѣ того, добрый священникъ, посѣщавшій ихъ монастырь, совѣтовалъ ей не допускать этихъ двухъ дѣвицъ до обоюднаго сближенія. Какимъ образомъ достойный мужъ этотъ провѣдалъ объ опасности противъ которой онъ предупреждалъ ее, неизвѣстно. Но всякій долженъ согласиться что онъ былъ правъ, по крайней мѣрѣ съ своей точки зрѣнія.

Но безмолвное, безпрекословное повиновеніе стало наконецъ невыносимымъ для разумнаго существа, какимъ была бѣдная маленькая Конъ. Однообразіе ихъ жизни, притуплявшее другія, болѣе грубыя натуры, раздражало ее. Половина тѣхъ особъ съ которыми ей дозволялось имѣть сношенія были люди безнадежно тупые, остальныя же были мрачны и угрюмы. Часто, сидя надъ скучнымъ издѣліемъ полотенецъ, она поднимала голову и встрѣчала устремленный на нее взглядъ блестящихъ черныхъ глазъ Гельмины, но другихъ средствъ къ сообщенію онѣ не имѣли. Отчего не писала она ей и не сунула ей въ руку клочекъ бумаги? Оттого что писаніе было противъ правилъ и нельзя было нигдѣ получить ни капли чернилъ и ни клочка бумаги.

Въ одно воскресенье, когда католички были у обѣдни, Констанція вспомнила что забыла свою Библію въ своей комнатѣ и попросила позволенія сходить за ней. Входить днемъ въ спальни было противъ правилъ и ей велѣли оставаться въ трапезной съ Мари. На пути туда она встрѣтила Гельмину, шедшую въ сопровожденіи монахини, въ свою комнату.

-- Здравствуйте Mademoiselle, сказала она.-- Мнѣ приказано, какъ видите, по обыкновенію удалиться въ мою келью. Читали вы когда-нибудь исторію барона Тренка?

-- Mademoiselle, не приказано разговаривать, замѣтила монахиня.-- Mademoiselle велѣно идти въ свою комнату.

-- Милая сестра, возразила Гельмина,-- я только спрашиваю эту дѣвицу читала ли она одну очень хорошую книгу, изъ которой мы обѣ съ ней можемъ кое-чему поучиться. Въ этомъ вѣрно не можетъ быть ничего дурнаго.

-- Mademoiselle, не приказано разговаривать съ дѣвицей изъ Англіи, повторила монахиня;-- я принуждена буду доложить о вашемъ непослушаніи.

-- Можете сдѣлать это, милая сестра, если хотите. Mademoiselle Конвей au revoir. Я выжидаю свое время.

Констанція возвратилась съ Библіей въ рукахъ; но я боюсь что мысли ея были далеки отъ священныхъ страницъ этой книги. Зачѣмъ Гельмина спросила ее такъ выразительно, читала ли она исторію барона Тренка? Онъ былъ заключенъ въ тюрьмѣ, и, Боже мой, подумала Констанція, она замышляетъ бѣжать отсюда. Вотъ чему хочетъ она научиться у барона Тренка. Вотъ почему она такъ особенно проговорила "я выжидаю свое время". О! Это вещь невозможная. Бѣдная пылкая Гельмина! Еслибъ я могла поговорить съ ней наединѣ, хоть минутъ десять, я бы отговорила ее отъ такого необдуманнаго предпріятія. Но отчего сообщила она именно ей свою тайну? Ужь не хотѣла ли она заставить ее принять участіе въ ея намѣреніи, каково бы оно ни было? Нѣтъ; это было дѣло невозможное; но съ другой стороны, бѣгство отсюда! Слова эти звучали сладко какъ музыка; но какъ исполнить это? Безъ друзей, безъ денегъ; обѣ онѣ еще такъ молоды. Еслибы можно было предупредить заранѣе Джека, или милую, храбрую Алису или Мери! Нечего и думать объ этомъ, рѣшила Констанція со вздохомъ,-- это вещь невозможная.

Несмотря на это, она думала объ этомъ цѣлую недѣлю, и глаза ея часто искали невольно взгляда блестящихъ, черныхъ глазъ Гельмины (въ которыхъ она видѣла теперь особенное значеніе), къ немалому ущербу извѣстныхъ полотенецъ, которымъ вслѣдствіе этого пришлось быть распораными и перешитыми руками другихъ, болѣе внимательныхъ особъ. Съ нетерпѣніемъ ждала она воскресенья, въ надеждѣ получить возможность поговорить нѣсколько минутъ съ Гельминой, чтобы хоть узнать отъ нея съ какою цѣлью произнесла она слова эти: Я выжидаю свое время.

Въ воскресенье послѣ обѣда Констанція пошла по обыкновенію въ свой маленькій садикъ, въ которомъ всегда проводила часть свободнаго времени. Она нашла всѣ цвѣты вырванными съ корнемъ, и цѣлая куча старыхъ кирпичей и глины съ развалившейся стѣны была навалена на мѣсто на которомъ они только-что начали цвѣсти! Въ негодованіи на эту, какъ она полагала, злую шутку со стороны своихъ товарокъ, она побѣжала къ Madame Сенъ-Реми, и со слезами на глазахъ разказала ей объ случившемся. Настоятельница выслушала ее съ полнымъ спокойствіемъ и затѣмъ объяснила ей что маленькій садикъ былъ разрушенъ по ея приказанію.

-- Но что же я сдѣлала такого чтобы заслужить подобное обращеніе? воскликнула бѣдная, маленькая Конъ.-- Какъ могли вы, какъ могли вы сдѣлать это?

-- Какъ вамъ извѣстно, возразила Madame Сенъ-Реми!-- спрашивать меня о причинѣ моихъ поступковъ противно нашимъ правиламъ. Если я объясняю вамъ теперь причины побудившія меня на это, то я дѣлаю это для того чтобы вы знали въ какомъ отношеніи я недовольна вами и исправили бы свое поведеніе. Вы относились въ продолженіи послѣдняго времени небрежно къ обязанностямъ вашимъ и были невнимательны и разсѣянны. Очевидно что ваши мысли были заняты иными вещами, отвлекавшими ваше вниманіе отъ обязанностей вашихъ. Я уничтожила предметы поглощавшіе мысли ваши. Постарайтесь посредствомъ молитвы и набожныхъ размышленій забыть ваши цвѣты и другія бездѣлицы, очевидно поглощавшія вниманіе ваше. Теперь вы можете удалиться. Констанція чувствовала что оставайся она еще на минуту въ этой холодной, угрюмой комнатѣ, наединѣ съ этою холодною, угрюмою женщиной, она бы невольно насказала ей вещей въ которыхъ ей пришлось бы раскаяться впослѣдствіи. Она выбѣжала на чистый воздухъ, стараясь подавить бурныя и мятежныя мысли, поднимавшіяся въ сердцѣ ея.

На землѣ подъ своимъ окномъ она нашла развалины птичьяго гнѣзда и мертвыхъ птенчиковъ не за долго вылупившихся. Въ этомъ-то заключалась другая безд ѣ лица о которой упоминала настоятельница.

Хорошо было Констанціи что она могла опуститься тутъ же на землю и залиться слезами.

Когда прозвонилъ колокольчикъ, сзывающій къ meditation, и монахини и пансіонерки собрались всѣ вмѣстѣ, для этого полезнаго дѣла, она прямо подошла къ Гельминѣ Лафуре, сжала ея руку и шепнула ей четыре слова на ухо. За это непростительное преступленіе Mademoiselle Конвей была присуждена къ заключенію на три дня въ своей комнатѣ на хлѣбъ и на волу.

Гельмина отвѣчала на ея пожатіе, выслушавъ слова эти. Они были лишь отголоскомъ тѣхъ словъ что произнесла она нѣсколько дней тому назадъ, на лѣстницѣ, въ присутствіи бѣдной старухи монахини, никогда не слыхавшей о баронѣ Тренкѣ: Я выжидаю свое время.

ГЛАВА X. Виновна она или не виновна?

Мартинъ Блексемъ сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ, размышляя надъ оригинальнымъ посланіемъ только-что полученнымъ имъ отъ Джека.

"Лордъ Гильтонъ желаетъ видѣть васъ, писалъ повѣса.-- Нечего вамъ разрывать на себѣ ваши старыя рубашки, вслѣдствіе чего-либо сказаннаго или сдѣланнаго имъ, пріѣзжайте-ка скорѣе, и пусть всѣ ваши шести- и восьми-пенсовыя монетки распоряжаются безъ васъ какъ имъ угодно."

Онъ сидитъ погруженный въ изумленіе, не понимая что было нужно его старому другу послѣ извѣстнаго намъ письма, и наконецъ какъ умный человѣкъ и добрый мужъ онъ послалъ за женой своей.

-- Повѣрь мнѣ, другъ мой, сказала она,-- онъ пораздумалъ хорошенько о томъ что написалъ тебѣ тогда и теперь жалѣетъ объ этомъ. Больнымъ приходитъ многое на умъ, и сердце ихъ становится мягче. Ему хочется попросить у тебя прощенія. Я бы на твоемъ мѣстѣ непремѣнно поѣхала.

-- Разумѣется, я и поѣду; но что сказать мнѣ ему, разъ я буду тамъ? Слѣдуетъ ли мнѣ касаться снова того предмета?

-- Насчетъ бѣдной Джуліи? Ну, я не знаю, хорошо ли заводить съ нимъ рѣчь объ ней теперь; развѣ онъ самъ этого пожелаетъ.

-- Знаешь ли что мнѣ очень хочется сдѣлать, старушка моя, сказалъ адвокатъ, помолчавъ немного.-- Мнѣ хочется повидаться сначала съ Андрью Стендрингомъ; такъ чтобы, въ случа ѣ лордъ Гильтонъ пожелаетъ этого, я могъ представить нѣчто поболѣе моего личнаго убѣжденія въ невинности Джуліи.

-- Сдѣлать это не мѣшаетъ, возразила жена его; -- но я помню, онъ говорилъ въ письмѣ своемъ что онъ поступалъ, основываясь на доказательствахъ. Прежде нежели ты узнаешь въ чемъ состояли доказательства эти, какіе доводы можешь ты получить отъ Андрью въ опроверженіе ихъ?

-- Ты права какъ и всегда.

-- Теперь я скажу тебѣ мой совѣтъ, Мартинъ, начала мистрисъ Блексемъ, садясь на кліентское кресло.-- Ты знаешь какой измѣнчивый человѣкъ бѣдный лордъ Гильтонъ, а еслибы ты и не зналъ этого до сихъ поръ, то его приглашеніе тебя къ себѣ, послѣ неблагодарнаго обращенія его, доказало бы тебѣ это. Черезъ день или два онъ снова можетъ измѣнить свое мнѣніе. Куй желѣзо пока оно горячо. Возьми Андрью Стендринга съ собой.

-- Это таки сильное средство ты предлагаешь мнѣ, старушка, въ недоумѣніи произнесъ Блексемъ.

-- Я не говорю чтобы ты сейчасъ же привелъ его наверхъ, прямо въ его комнату. Разумѣется, этого сдѣлать нельзя. Возьми Андрью съ собой въ домъ его, и если при свиданіи съ тобой лордъ Гильтонъ упомянетъ о бѣдной Джуліи, ты можешь сказать что тамъ внизу есть человѣкъ могущій, какъ тебѣ кажется, избавить его отъ многаго что тяготитъ его душу. Онъ не откажется тогда повидаться съ нимъ, а онъ такъ боленъ что нечего бояться какой-нибудь вспышки съ какой бы то ни было стороны.

-- Клянусь честью! этотъ планъ не дуренъ. Но что если Андрью не захочетъ поѣхать къ нему?

-- Андрью поѣдетъ. Онъ на все будетъ согласенъ чтобы только стереть пятно съ добраго имени Джуліи. Онъ горячо любилъ ее, и нельзя довольно пожалѣть о томъ что она не вышла за него замужъ. Она была бы счастлива съ нимъ, бѣдняжка.

-- Она была счастлива и съ Бертрамомъ, сказалъ адвокатъ.-- Она не знала что онъ сомнѣвался въ ней.

-- Нѣтъ; но она знала какія злыя вещи распространялъ о ней этотъ ужасный старикъ, Джебезъ Стендрингъ, и мнѣ кажется это-то и убило ее.

-- Не надо впутывать въ дѣло это старика Джебеза, возразилъ Блоксемъ.-- Что онъ разъ сказалъ тогда, на томъ будетъ настаивать и теперь.

-- Весьма вѣроятно. Это олицетвореніе упрямства и злопамятства.

-- Тише, старушка, тише. Мы вѣдь условились съ тобой оставить старика Джебеза въ покоѣ.

-- Ты самъ началъ о немъ, Мартинъ.

-- Ну такъ ты кончи скорѣе. Хорошо. Я послѣдую твоему совѣту. Я отправлюсь завтра же.

-- Отчего же не сегодня? Ты еще поспѣешь къ десяти-часовому поѣзду, а я сейчасъ пойду уложу тебѣ все что нужно, въ случаѣ тебѣ придется ночевать тамъ.

-- Вотъ это называется ковать желѣзо пока оно горячо, съ настоящимъ рвеніемъ. Хорошо, я ѣду, рѣшилъ Блексемъ.

Андрью Стендрингъ нанялъ квартиру въ нѣсколько комнатъ въ томъ самомъ домѣ въ которомъ жили Джекъ и Беквисъ, и туда-то и отправился Мартинъ Блексемъ прямо со станціи желѣзной дороги. Онъ засталъ кого ему было нужно дома и сообщилъ свойственнымъ ему, яснымъ, юридическимъ образомъ о цѣли своего посѣщенія.

-- Я питаю всегда слабую надежду на то что лордъ Гильтонъ согласится отдать мнѣ должную справедливость послѣ столькихъ лѣтъ, сказалъ Стендрингъ.-- Ради ея я не хочу пренебрегать этимъ случаемъ. Но поймите меня хорошенько, говорю вамъ заранѣе что я увижусь съ лордомъ Гильтономъ не иначе какъ вслѣдствіе его особеннаго приглашенія. Я не хочу самъ навязываться ему.

-- Онъ человѣкъ больной, Андрью, помните это. Намъ надо немножко соображаться съ этимъ.

-- Я вовсе не буду соображаться съ этимъ. Если онъ будетъ въ состояніи коснуться этого предмета, то долженъ быть въ состояніи выслушать и всю правду и загладить, насколько можно, сдѣланное имъ зло, не въ отношеніи меня, о себѣ я не думаю, но въ отношеніи къ ней.

-- Это отецъ вашъ довелъ его до этого, Андрью.

-- Я не щадилъ при этомъ дѣлѣ отца моего; я не пощажу и его, возразилъ Андрью.

-- Я убѣжденъ что вы поступите какъ слѣдуетъ, сказалъ Блексемъ,-- несмотря на всю наружную суровость вашу. Поѣдемте.

-- Вотъ что хорошо, такъ хорошо съ вашей стороны, говорилъ лордъ Гильтонъ, между тѣмъ какъ Блексемъ садился около постели его.-- Но какъ скоро вы пріѣхали! Я думалъ что вы еще не успѣли получить Джекова письма.

-- Я былъ такъ радъ воспользоваться сейчасъ же приглашеніемъ вашимъ, милордъ, и радость моя еще увеличилась когда я нашелъ васъ въ гораздо лучшемъ состояніи нежели ожидалъ.

Графъ печально покачалъ головой.

-- Я ужь никогда не буду тѣмъ чѣмъ былъ прежде. Но не называйте меня "милордомъ", Мартинъ. Называйте меня попрежнему, какъ бывало въ старое время. Я желаю поговорить съ вами о старыхъ временахъ, Мартинъ.

-- Увѣрены ли вы въ своихъ силахъ для этого? Вспомните, съ тѣми временами связаны тяжелыя воспоминанія.

-- Вы сердиты на меня за то письмо?

-- Нѣтъ, нѣтъ; вы меня не поняли. Я не на это намекалъ. Письмо это не касается былыхъ временъ. Забудемъ о немъ, какъ будто оно не было вовсе написано, или же, прибавилъ онъ, замѣтивъ тѣнь печали на лицѣ графа, какъ будто бы оно было написано такъ какъ вы бы, можетъ-быть, написали его теперь.

-- Знаете ли кто посовѣтовалъ мнѣ написать подобное письмо?

-- Нѣтъ, право не знаю.

-- Негодяй этотъ Блиссетъ.

-- Неужели вы совѣтовались съ нимъ насчетъ этого предмета?

-- Я совѣтовался съ нимъ насчетъ всего на свѣтѣ. Я имѣлъ къ нему неограниченное довѣріе. Развѣ я не хотѣлъ отдать ему даже милое дитя свое?

-- Чѣмъ объяснилъ онъ совѣтъ свой?

-- Онъ увѣрялъ меня что письмо ваше было без.... но я уже и такъ достаточно оскорбилъ васъ, старый дружище. Не спрашивайте меня, почему я сдѣлалъ безумный и неблагодарный поступокъ; постарайтесь лучше забыть его.

Блексемъ пожалъ ему руку, но не сказалъ ничего. Ему не хотѣлось еще бросать разговора объ этомъ предметѣ.

-- Когда я пришелъ въ себя послѣ того припадка, продолжалъ лордъ Гальтонъ,-- то мнѣ казалось что послѣднія двадцать пять лѣтъ моей жизни какъ бы не существовали вовсе, и я словно только-что услыхалъ о моей первой женѣ то что доставило мнѣ тогда столько горя; но порой я какъ бы не вѣрилъ этому, или по крайней мѣрѣ невольно спрашивалъ себя, правда ли все это? Вѣроятно смутное воспоминаніе о письмѣ вашемъ лежало у меня на душѣ. Потомъ, когда я собрался немного съ силами, мысль о негодяѣ этомъ, которому я довѣрился, такъ беззавѣтно заставляла меня сомнѣваться почти во всемъ мірѣ,-- во всемъ исключая привязанности дѣтей моихъ,-- и мнѣ захотѣлось узнать,-- узнать всю истину, какова бы она ни была. Затѣмъ случилось еще одно обстоятельство, окончательно разстроившее меня. Говорилъ вамъ Джекъ о томъ что произошло между нимъ и Джебезомъ Стендрингомъ?

-- Ни слова.

-- Я забылъ. Онъ врядъ ли сказалъ бы вамъ это, такъ какъ это должно было оставаться въ тайнѣ. Какъ видно, старикъ не забылъ удара нанесеннаго мною въ бѣшенствѣ и употребилъ въ дѣло всѣ средства чтобъ отомстить мнѣ. Правда, онъ сказалъ мнѣ все что произошло между моею женой и его сыномъ, прежде нежели я ударилъ его; но я подумалъ что мрачная, мстительная натура, подобная его, можетъ судить объ этомъ ошибочно, и однако я не знаю что подумать объ этомъ.

-- Не могу выразить вамъ, Эйльвардъ, какъ я радъ что вы начинаете смотрѣть на дѣло это съ подобной точки зрѣнія! воскликнулъ Блексемъ.-- Съ этой самой точки всегда смотрѣли на него и я и жена моя. Джебезъ Стендрингъ никогда не могъ простить племянницѣ своей то что она вышла за васъ, ни вамъ -- то что вы женились на ней. Онъ никогда не проститъ своему сыну и не проститъ никогда и мнѣ. Я не говорю чтобъ онъ былъ способенъ выдумать клевету на кого-нибудь изъ насъ; но что онъ способенъ вывести самое худшее заключеніе изъ всякаго поступка нашего, это я знаю по опыту.

-- Эта-то неизвѣстность и мучаетъ меня, сказалъ графъ.-- Я бы согласился скорѣе убѣдиться въ самомъ худшемъ, нежели терзаться еще долѣе разными сомнѣніями.

-- Вы можете разъяснить всѣ сомнѣнія эти, Эйльвардъ, если только захотите.

-- Какимъ же образомъ?

-- Послѣдовавъ моему совѣту, данному вамъ въ письмѣ моемъ, повидавшись съ Андрью Стендрингомъ. Я не говорю теперь: "позвольте повидаться мнѣ съ нимъ", потому что вы находитесь именно въ надлежащемъ расположеніи духа для личнаго свиданія съ нимъ.

-- Никакой мущина не согласится выдать любимую женщину, признавшись въ ея слабости къ нему предъ другими, слабымъ голосомъ возразилъ лордъ Гильтонъ.-- Онъ отречется отъ всего, или же онъ подлецъ, которому я не повѣрю, какъ онъ ни клянись предо мной.

-- Вы повѣрили лишь однимъ словамъ Джебеза Стендринга, или же онъ представилъ вамъ въ подтвержденіе ихъ какіе-нибудь факты?

-- Онъ представилъ мнѣ факты, какъ вы говорите, въ подтвержденіе ихъ.

-- Такъ взвѣсьте факты эти, и если они окажутся несостоятельными, то вы можете судить объ истинѣ основаннаго на нихъ сужденія.

-- Андрью Стендрингъ не позволить разспрашивать себя.

-- Онъ здѣсь, въ вашемъ домѣ въ настоящую минуту, готовый удовлетворить вашимъ вопросамъ.

-- Я.... я не былъ къ этому приготовленъ, пролепеталъ больной.

-- Соберитесь съ духомъ на полчаса, и если по истеченіи этого времени вы не почувствуете себя счастливѣйшимъ и лучшимъ человѣкомъ, то не называйся я болѣе Блексемомъ, произнесъ адвокатъ ободрительнѣйшимъ тономъ.-- Вспомните какъ часто вы попадались въ просакъ лишь изъ-за того что не хотѣли встрѣтить лицомъ къ лицу что-нибудь непріятное и избѣгали борьбы. Не бойтесь борьбы, Бертрамъ; встрѣтьте ее какъ подобаетъ мущинѣ и выходите изъ нея побѣдителемъ, сознавъ себя виноватымъ.

-- Я повидаюсь съ нимъ, Мартинъ, повидаюсь. Я сейчасъ же хочу видѣть его. Я хочу покончить разомъ всѣ сомнѣнія эти, еслибъ они даже убили меня, сказалъ графъ, приподнимаясь и весь вспыхнувъ отъ волненія.-- Позовите его сюда и оставайтесь тоже тутъ. Я не хочу теперь имѣть отъ васъ тайнъ, Мартинъ.

Когда Андрью Стендрингъ взошелъ въ комнату, оба главныя дѣйствующія лица послѣдующей сцены остановились молча одинъ противъ другаго, смотря другъ на друга, подобно двумъ бойцамъ еще не знакомымъ съ силой другъ друга и не рѣшающимся начать нападеніе. Наконецъ графъ началъ.

-- Можете взять мою руку, мистеръ Стендрингъ?

-- Могу, милордъ, строго отвѣчалъ тотъ, -- но пока я долженъ отказаться отъ этой чести. Я пришелъ отвѣчать на ваши вопросы. Когда я удовлетворю васъ, а вы въ свою очередь удовлетворите меня, нѣтъ на свѣтѣ человѣка кому бъ я пожалъ тогда руку съ большею радостью.

Лордъ Гильтонъ такъ привыкъ уже считать себя оскорбленнымъ лицомъ въ этомъ дѣлѣ что отвѣтъ этотъ нѣсколько смутилъ его.

-- Тяжело, мистеръ Стендрингъ, разспрашивать сына касательно правдивости отца его. Я право не знаю съ чего начать, сказалъ графъ.

-- Нечего заводить рѣчи объ отцѣ и сынѣ, вмѣшался Блексемъ.

-- Сообщите мистеру Стендрингу факты принудившіе васъ дойти до извѣстнаго заключенія, о которомъ, я увѣренъ, вы оба сочтете лишнимъ упоминать теперь, и предоставьте ему разъяснить по-своему эти факты. Вѣдь вы согласны со мной, Андрью?

Андрью Стендрингъ утвердительно кивнулъ головой.

-- Я узналъ, началъ лордъ Гильтонъ,-- что предъ отъѣздомъ вашимъ въ Смирну, въ 1843 году, для васъ было взято мѣсто на парусномъ суднѣ, отправлявшемся туда прямо изъ Ливерпуля; что вы увѣрили другихъ что отправились на немъ, но на самомъ дѣлѣ сѣли въ Соутгамптонѣ на пароходъ, долженствовавшій пристать на пути къ Мальтѣ.

-- Все это совершенно справедливо.

-- Въ Мальтѣ вы нашли жену мою, съ которой вы были помолвлены въ то время какъ я.... какъ она вышла за меня замужъ. Пароходъ останавливался тамъ всего на нѣсколько часовъ, съ цѣлію запастись углемъ; трудно понять какъ могли вы встрѣтиться съ ней въ такое короткое время и вообще узнать что она находится тамъ, не имѣя съ ней предварительно письменнаго сообщенія.

-- Я понимаю намекъ вашъ, милордъ. Вы полагаете что я отправился на пароходѣ, а не на парусномъ суднѣ, съ цѣлію имѣть свиданіе съ ней въ Мальтѣ? Теперь выслушайте меня. Я опоздалъ на парусный корабль на нѣсколько часовъ, благодаря запрещенію моего отца, не позволявшаго мнѣ путешествовать по воскресеньямъ, и зная характеръ его, я, признаюсь, сдѣлалъ глупость и "увѣрилъ другихъ", какъ вы говорите, что отправляюсь на этомъ суднѣ. Я прибылъ въ Мальту, не зная что мистрисъ Эйльвардъ находится тамъ и не поддерживая съ ней никакой переписки съ самаго того дня какъ она убѣжала съ вами. Но вы ошибаетесь, полагая что пароходъ останавливался тамъ лишь на нѣсколько часовъ чтобы запастись углемъ. Что-то въ немъ вдругъ попортилось, когда мы находились уже въ виду острова, и мы пробыли тамъ шесть дней ради починки испорченной машины; въ это время, совершенно случайно, я встрѣтилъ вашу жену. Я скажу вамъ какимъ образомъ это случилось.

-- Я желалъ бы знать это.

-- Не зная что дѣлать и чтобы какъ-нибудь убить время, я часто проводилъ по цѣлому получасу въ лавкахъ, въ которыхъ продаются коралловыя украшенія, вѣера и другія вещи, и вокругъ которыхъ образуется нѣчто въ родѣ гулянья для пріѣзжихъ. Въ одной изъ лавокъ этихъ я нашелъ разъ даму занятую, къ удивленію моему, не покупкой вещей, а продажей. Не знаю почему, я сталъ прислушиваться къ словамъ ея; знаю только что я сдѣлалъ это и услыхалъ какъ она умоляла торговца прибавить ей что-нибудь сверхъ назначенной имъ цѣны. "Это все что у меня осталось, говорила она;-- да поможетъ мнѣ Богъ когда и этого не будетъ у меня! Я знаю, мужъ мой заплатилъ за это втрое дороже того что вы предлагаете мнѣ, а эта вещь еще совершенно.... совершенно новая". Она стояла обратясь ко мнѣ спиной; но я видѣлъ что предметомъ ихъ разговора былъ мальтійскій крестъ на золотой филиграновой цѣпочкѣ. Торговецъ не хотѣлъ дать болѣе назначенной имъ цѣны, и она обернулась, собираясь уходить. Тутъ я увидалъ что это была жена ваша. Такимъ образомъ мы и встрѣтились съ ней.

-- Во всякомъ случаѣ вы остались съ ней на Мальтѣ. Вы не продолжали путь свой на пароходѣ доставившемъ васъ туда.

-- Лордъ Гильтонъ, она умирала съ голоду! Я не говорю это лишь для красоты слога. Повторяю вамъ, она умирала буквально съ голоду. Лишь крайнія мученія голода принудили ее пойти продавать золотой крестъ -- вашъ прощальный подарокъ. Она считала себя вдовой, и всѣ друзья ваши были того же мнѣнія. Я предложилъ ей домъ свой и любовь мою, не утихшую еще въ сердцѣ моемъ и лишь измѣнившую свой характеръ съ той поры какъ любить ее съ прежнимъ жаромъ стало грѣхомъ для меня. Она не хотѣла идти за меня замужъ. Она была вѣрна даже памяти вашей. Въ бреду горячки, вызванной крайними лишеніями, въ теченіе которой я помогалъ ухаживать за ней, имя ваше не сходило съ устъ ея. О, милордъ, милордъ, повѣрьте, лишь коварное, невѣрное сердце могло считать ее невѣрной!

Твердый, суровый на видъ человѣкъ этотъ отеръ украдкой слезу, говоря это.

-- Вы сопровождали ее на родину ея, въ Англію. Какая была на то необходимость, мистеръ Стендрингъ?

-- Она была слишкомъ слаба для того чтобъ ѣхать одной; кромѣ того она не принимала отъ меня денегъ, хотя находилась въ крайности. Я нанялъ ей маленькій домикъ въ деревнѣ, въ которомъ она жила уроками до самой своей смерти.

-- Она умерла въ августѣ 1845 года, сказалъ лордъ Гильтонъ.-- 22 числа. Я оставилъ ее, отправляясь въ Аденъ, въ февралѣ 1844, а вы встрѣтились съ ней на Мальтѣ въ іюлѣ того же года?

-- Точно такъ.

-- Ребенокъ ея умеръ въ январѣ 1846. Вы дѣйствительно объяснили нѣкоторыя вещи бросавшія на васъ подозрѣніе въ глазахъ моихъ, но главное доказательство противъ васъ остается. Сравните числа эти, Мартинъ Блексемъ, и скажите по совѣсти, имѣю ли я причину осуждать его! съ горечью воскликнулъ графъ.

-- Я въ первый разъ слышу что у васъ былъ ребенокъ, проговорилъ удивленный адвокатъ,-- но....

-- Ради Бога, Блексемъ, не говорите о немъ какъ о моемъ ребенкѣ. Сравните чиста эти, сравните числа. Онъ умеръ шести мѣсяцевъ, почти черезъ два года послѣ того какъ я оставилъ его мать.

Андрью Сиридрингъ вскочилъ со стула, какъ будто что-то ударило его въ самое сердце, и нѣсколько минутъ не могъ выговорить ни слова. Два или три раза онъ пытался отвѣчать, но языкъ его, повидимому, потерялъ способность говорить, а въ горлѣ его подымалось что-то грозившее задушить его.

-- Это, Мартинъ, продолжалъ лордъ Гильтонъ;-- это нельзя объяснить себѣ какъ-нибудь иначе.

-- Одно слово прежде чѣмъ вы отвѣтите на это, вмѣшался Стендрингъ глухимъ, хриплымъ голосомъ.-- Пожалуста назовите мнѣ еще одно число, лордъ Гильтонъ. Когда возвратились вы въ Англію?

-- Въ сентябрѣ 1846.

-- Отъ кого узнали вы что ребенокъ умеръ въ январѣ того же года, шести мѣсяцевъ отъ роду?

-- Отъ вашего отца.

-- Онъ сказалъ вамъ это? спросилъ Андрью, поблѣднѣвъ какъ смерть.

-- Не прямо словами, возразилъ лордъ Гильтонъ; но онъ представилъ мнѣ доказательства на это.

-- Такъ да проститъ ему Господь!

-- Я видѣлъ свидѣтельство о похоронахъ его, продолжалъ графъ обращаясь болѣе къ Блексему, нежели къ Андрью, сидѣвшему съ лицомъ закрытымъ руками и какъ бы пораженному горемъ.-- Я говорилъ съ женщиной ходившей за нимъ послѣ смерти его матери.

-- Съ мистрисъ Крауфордъ? спросилъ Андрью, приподнявъ голову.

-- Нѣтъ, это была незамужняя женщина, звали ее Бедингтонъ или Бедминстеръ, кажется.

-- А не Бедингфильдъ?

-- Да, именно такъ была ея фамилія.

Андрью Стендрингъ приложилъ руку ко лбу и тяжело вздохнулъ.

-- Лортъ Гильтонъ, началъ онъ послѣ долгаго томительнаго молчанія,-- онъ глубины сердца жалѣю васъ. Я не зналъ что въ этомъ дѣлѣ зашли такъ далеко. Я думалъ что вы дѣйствовали руководствуясь лишь подозрѣніемъ на меня и ревностью ко мнѣ, въ силу того что я возвратился въ Англію вмѣстѣ съ мистрисъ Эйльвардъ. Но вы были обмануты ужаснымъ, жестокимъ образомъ. Ребенокъ этотъ родился два мѣсяца спустя послѣ пріѣзда жены вашей въ Англію. Ему было около четырнадцати мѣсяцевъ когда онъ умеръ. Это была ваша собственная плоть и кровь, и оставайся онъ въ живыхъ, онъ былъ бы теперь вашимъ наслѣдникомъ въ глазахъ Бога и людей. Да въ Чертсей должны найтись въ живыхъ по крайней мѣрѣ, съ дюжину людей помнящихъ его рожденіе.

-- Въ Чертсей! воскликнулъ лордъ Гильтонъ, блѣднѣя. Онъ не тамъ родился.

-- Я говорю что тамъ, горячо возразилъ Стендрингъ.

-- Вы ошибаетесь. О смерти его внесено въ списки въ Маргетѣ, тамъ гдѣ жила и умерла его мать.

-- Можетъ-статься что она переѣхала туда предъ смертью, но жила она въ Чертсей, и тамъ родился и ребенокъ ея.

-- Мартинъ, Мартинъ! Чему мнѣ теперь вѣрить?

-- Вѣрьте, милордъ, сказалъ Стендрингъ, тому что вы сдѣлались жертвой низкаго заговора, имѣвшаго цѣлью запятнать доброе имя вѣрной, любящей женщины. Я покажу вамъ письмо ея, въ которомъ она увѣдомляетъ меня о рожденіи своего, какъ она тогла полагала, осиротѣлаго сына. Я приведу къ вамъ людей изъ Чертсей помнящихъ ихъ обоихъ. Этого мало,-- я приведу къ вамъ эту Бедингфильдъ и заставлю ее признаться въ замыслѣ, въ которомъ она была участницей. Виновника его, я не могу коснуться. Да проститъ ему Богъ!

Лордъ Гильтонъ схватилъ его за руку.

-- Вы подозрѣваете отца вашего. Мартинъ, я такъ и предполагалъ. Андрью Стендрингъ, умоляю васъ, скажите мнѣ прямо, ради нея;-- это было дѣло отца вашего?

-- Вы меня жестоко испытываете, милордъ, отвѣчалъ тотъ, отворачиваясь въ сторону.-- Развѣ недовольно будетъ съ васъ, если я докажу вамъ, такъ же ясно какъ то что солнце свѣтитъ въ полдень, истину всего что я говорилъ вамъ? Если вы убѣдитесь, что непремѣнно и должно быть, что тутъ произошелъ безчестный обманъ: право, нѣтъ надобности заходить еще далѣе. Если я докажу вамъ что память жены вашей чиста какъ и она сама, то окажите мнѣ нѣкоторую милость и съ вашей стороны, въ вознагражденіе за это.

-- Я вижу, вижу все, проговорилъ графъ,-- вы хорошій человѣкъ, Андрью Стендрингъ. Подадите вы мнѣ теперь вашу руку?

-- Нѣтъ милордъ, возразилъ онъ вставая.-- Я не подамъ ее вамъ, пока не докажу на дѣлѣ истину словъ моихъ. Черезъ два дня я снова увижусь съ вами. Теперь же, я удалюсь отсюда если позволите. Мнѣ пока нечего болѣе сказать вамъ.

-- Мартинъ, Мартинъ, снова застоналъ графъ; чему долженъ я вѣрить?

-- Всему чему угодно, только не тому что человѣкъ сейчасъ вышедшій отсюда обманываетъ васъ. Вы угадали. Это все было дьявольскимъ замысломъ со стороны старика Джебеза.

-- Онъ говорилъ мнѣ что я буду каяться до конца моей жизни въ томъ что я сдѣлалъ. Онъ повторилъ Джеку что я никогда не узнаю какъ жестоко онъ отомстилъ мнѣ. О, Мартинъ, еслибы мальчикъ нашъ былъ живъ!

-- А! Тогда не существовало бы никакого недоразумѣнія.

-- Но тѣмъ не менѣе, началъ пэръ, снова впадая въ прежнія сомнѣнія,-- Андрью Стендрингъ могъ былъ самъ быть обманутъ. Онъ можетъ-быть и самъ ничего не зналъ хорошенько. Онъ, вы знаете, былъ въ Смирнѣ, когда родился ребенокъ. Я желалъ бы, я отъ души желалъ бы, Мартинъ, повѣрить словамъ его, но возрастъ записанный въ похоронныхъ спискахъ, какъ это объяснить себѣ?

-- Весьма легко сдѣлать это; стоитъ лишь сравнить его съ свидѣтельствомъ о рожденіи ребенка. Если свидѣтельства не будутъ согласоваться между собой, то одно изъ нихъ должно быть невѣрно.

-- Да, одно или другое.

-- Джебезъ Стендрингъ увѣрилъ васъ что жена ваша, возвратясь изъ Мальты, жила тамъ гдѣ умерли она и ребенокъ ея, въ Маргетѣ, тогда какъ....

-- Это ничего не значитъ, Мартинъ, гдѣ она жила. Не будемъ отвлекаться отъ главнаго предмета, прервалъ лордъ Гильтонъ.

-- Извините; это значитъ весьма много. Въ маленькомъ мѣстечкѣ, подобномъ Чертсей, гдѣ ее всѣ должны были знать, трудно было составить ложное свидѣтельство, тогда какъ въ Маргетѣ сдѣлать это сравнительно легко, особенно послѣ ея смерти. Андрью Стендрингъ не имѣлъ никакого повода увѣрять васъ что она жила въ такомъ-то, а не въ другомъ мѣстѣ; но старикъ Джебезъ, если допустить что подозрѣнія наши основательны, имѣлъ на то поводъ. Онъ нарочно послалъ васъ за собраніемъ нужныхъ свѣдѣній въ такое мѣсто гдѣ жену вашу никто не зналъ, гдѣ не было никого кто бы былъ не заодно съ нимъ, кто бы могъ объяснить вамъ настоящее положеніе дѣла; гдѣ -- и это очень важно -- гдѣ, разсматривая похоронные списки, вы не могли наткнуться на свидѣтельство о рожденіи ребенка. Физически невозможно, какъ вамъ извѣстно, чтобы было въ этомъ случаѣ двое дѣтей.

-- Я согласенъ съ вами что трудно было бы внести въ списки имя ребенка прежде нежели онъ родился, въ маленькомъ мѣстечкѣ подобномъ Чертсей, сказалъ графъ.

-- Разумѣется! Будьте увѣрены, тамъ было довольно любопытныхъ языковъ готовыхъ толковать о бѣдной женщинѣ. Какъ учительница, она должна была быть извѣстна духовенству. Кто-нибудь изъ нихъ вѣрно навѣщалъ ее. Ребенка навѣрное крестили тамъ. Нѣтъ. Если внесено что-либо въ списки въ Чертсей, то это свидѣтельство должно быть вѣрно.

-- А вы полагаете что Джебезъ Стендригъ измѣнилъ или велѣлъ написать ложное свидѣтельство въ Маргетѣ?

-- Я не хочу предполагать прямо этого. Регистраторы, подобно другимъ смертнымъ, часто бываютъ неосмотрительны и безпечны, особенно же на многолюдныхъ водахъ, гдѣ трудно знать лично людей относящихся къ нимъ по дѣлу. Все, по моему мнѣнію, зависитъ отъ разрѣшенія вопроса: жила ли мистрисъ Эйльвардъ въ Чертсей или нѣтъ? Если она жила тамъ, вы можете уличить старика Джебеза во лжи. Если же нѣтъ, то можно допустить что и Андрью былъ обманутъ, и мы должны еще хорошенько выслушать его, прежде нежели будемъ осуждать его. Для него фактъ этотъ простъ. Если онъ можетъ доказать что ребенокъ имѣлъ тотъ возрастъ, какъ онъ увѣряетъ, при своей смерти -- все равно, гдѣ бы онъ ни родился, дѣло его выиграно.

-- Дай Богъ чтобъ это удалось ему. Бѣдная Джулія!

-- Но теперь не будемъ больше говорить объ этомъ; я боюсь мы и безъ того слишкомъ много толковали объ этомъ предметѣ. Вы не чувствуете себя дурно, Эйльвардъ?

-- Нѣтъ, я чувствую лишь слабость, возразилъ лордъ Гильтонъ, опускаясь на подушки.-- Который часъ, Мартинъ?

-- Около половины шестаго.

-- Джекъ обыкновенно является сюда въ это время. Что это за славный малый. Вы его вѣдь давно уже знаете, не такъ ли?

-- Я знаю его съ дѣтства; онъ былъ таки порядочный шалунъ.

-- Онъ очень добръ ко мнѣ, очень добръ, тихо продолжалъ графъ. Когда я еще считалъ себя важною особой, Мартинъ, я предложилъ ему нѣчто на что другіе молодые люди такъ бы и набросились на его мѣстѣ; а теперь, когда я сталъ самъ зависящимъ отъ другихъ человѣкомъ, не способнымъ принести ему никакой пользы, онъ весь посвятилъ себя мнѣ. Замѣчали вы когда-нибудь сходство между нимъ и дочерью моей Мери?

-- Не могу сказать; но правду говоря, я всего два раза видѣлъ ее. Разъ, въ бытность мою здѣсь, шесть недѣль тому назадъ, да еще сегодня.

-- Она отличная дѣвушка, Мартинъ. Я боюсь что былъ не совсѣмъ справедливъ къ своимъ дѣтямъ. Я всегда желалъ имѣть сына, а Мери.... но что думать теперь объ этомъ?

-- Вы правы; не слѣдуетъ теперь думать ни о чемъ непріятномъ. Вы должны поскорѣе выздоравливать, Эйльвардъ, а если вамъ оказало бы пользу подышать немножко чистымъ Кентскимъ воздухомъ, то нечего говорить вамъ какъ я и жена моя будемъ рады видѣть васъ. Мы покажемъ вамъ домикъ въ которомъ вы тогда спасли мнѣ жизнь, хотя вы едвали узнаете его теперь. Кстати, въ этомъ самомъ домикѣ выросъ Джекъ.

-- Да, онъ говорилъ мнѣ. Я удивляюсь какъ это Джебезъ Стендрингъ помѣстилъ своего питомца близь такого дурнаго примѣра какъ вашъ, Мартинъ, сказалъ графъ, улыбаясь,

-- Онъ и не помѣщалъ его тамъ добровольно. Нянюшка его, вышедшая замужъ за моего клерка, жила въ Льюнсгемѣ, когда его поручили ей, а когда она переѣхала въ Саутертонъ, старикъ Джебезъ взялъ его отъ нея. Ему было тогда всего девять лѣтъ, и повѣрите ли? Плутишка убѣжалъ, убѣжалъ изъ Ричмонда, куда его услали, и отыскалъ дорогу назадъ къ Проссерамъ.

-- Но ему пришлось проходить чрезъ Лондонъ? Какъ его тамъ не обокрали?

-- Его и обокрали, бѣднаго мальчугана! Въ одну позднюю ночь полиція нашла его въ одномъ носкѣ и въ мужской жилеткѣ, больше на немъ не было ни лоскутка. Послѣ того, Джебезъ оставилъ его въ покоѣ; но не оказывалъ ему никакого вниманія и никакого попеченія, ограничиваясь лишь помѣщеніемъ его въ школу и въ университетъ и уплатой его счетовъ.

-- Онъ поступилъ съ нимъ безсовѣстнымъ, безсовѣстнымъ образомъ, въ негодованіи произнесъ лордъ Гильтонъ.-- Эта исторія съ его ежегоднымъ доходомъ была возмутительна.

-- Она послужила къ спасенію Джека, возразилъ Блексемъ.-- Пока онъ имѣлъ готовыя средства ничего не дѣлая, онъ былъ повѣсой, я очень боялся за Джека одно время. Онъ удивительно исправился съ тѣхъ поръ какъ сталъ принужденъ жить своимъ трудомъ.

-- Тише! Кажется я слышу его шаги на лѣстницѣ. Нѣтъ, для него они недовольно быстры.

Однако это былъ Джекъ, но взойдя въ комнату, онъ имѣлъ такой измѣнившійся видъ, лицо его было такъ блѣдно и испугано что графъ и Блексемъ воскликнули въ одинъ голосъ,

-- Боже мой, Джекъ! Что такое случилось!

ГЛАВА XI. Въ Англіи ли Джорджъ Конвей?

Джекъ только-что усѣлся въ пятницу за работу, а пятница, какъ вамъ извѣстно, день трудовой для людей пишущихъ въ еженедѣльныхъ изданіяхъ, какъ вдругъ онъ получилъ записку отъ мистрисъ Клеръ. Онъ бросилъ въ сторону перо и бумагу и сейчасъ же отправился на зовъ, въ увѣренности что дѣло касается Констанціи. Такъ дѣйствительно и было. Онъ не владѣлъ собою, когда онъ услыхалъ о вѣсти сообщенной Спенсеромъ Виллертономъ. Джорджъ Конвей въ Англіи! Прежде еще нежели прекрасная заговорщица пришла въ себя послѣ медвѣжьяго объятія, которымъ, къ неописанному изумленію ея, счастливый повѣса нашъ наградилъ ее за добрыя вѣсти, онъ уже бѣжалъ по улицѣ, стараясь нагнать извощика, привезшаго его, съ цѣлью какъ можно скорѣе добраться до мистера Исаака. Онъ-таки порядкомъ измучился послѣднее время, и новость эта привела его въ величайшій восторгъ. Теперь все пойдетъ какъ по маслу, думалъ онъ, катясь по направленію къ Букингамъ-Стриту. Мысль что если даже мистеръ Исаакъ и сообщитъ ему желаемыя свѣдѣнія и онъ найдетъ заблудшаго отца своей возлюбленной, послѣдній можетъ не пожелать вмѣшаться въ это дѣло или, что еще хуже, окончательно отвергнуть предложеніе, мысль эта ни разу и не мелькнула въ его счастливой, полной свѣтлыхъ надеждъ головѣ. Какъ онъ выражался, "все было слажено, оставалось лишь крикнуть ура". Онъ дошелъ до послѣдней сцены пятаго акта, до послѣднихъ десяти страницъ третьей части своего романа. Deus ex machina расправлялъ уже свои крылья, выжидая свою очередь явиться на сцену, чтобы сразить замыслы злодѣевъ и произнести обычное благословеніе надъ героемъ и героиней піесы. Сказка была досказана. Счастливецъ! Онъ бросилъ полсоверена, выскочивъ изъ кэба, и имѣлъ счастіе застать мистера Исаака, готоваго принять его.

-- Защитникъ въ дѣлѣ Савадера versus Гилля, если не ошибаюсь? началъ мистеръ Исааксъ, предложивъ Джеку стулъ.

-- Нѣтъ. Въ отношеніи къ вамъ я ни болѣе какъ проситель. Я пришелъ къ вамъ съ просьбой объ одолженіи, сказалъ Джекъ.

-- По порученію другаго мистера Гилля?

-- Я не знаю никакого другаго мистера Гилля. Я пришелъ по своему собственному дѣлу.

Въ виды мистера Исаака всегда входило дѣлать небольшія одолженія молодымъ джентльменамъ, приходившимъ къ нему по собственнымъ дѣламъ своимъ; вслѣдствіе этого онъ откинулся на спинку своего кресла, ожидая чтобы посѣтитель высказалъ ему свою просьбу. Люди подобные мистеру Исааку хорошо угадываютъ съ перваго взгляда характеръ своихъ просителей и тутъ же рѣшаютъ благоразумно ли будетъ согласиться на просьбу ихъ, судя потому какимъ образомъ просьба эта высказывается. Мистеръ Исаакъ никогда не торопилъ своихъ кліентовъ и никогда не наводилъ ихъ прямо на суть дѣла, какъ бы они не отдалялись отъ нея.

Джекъ прямо навелъ на нее рѣчь.

-- Я прошу у васъ дать мнѣ адресъ мистера Джорджа Конвея, брякнулъ онъ.

-- Милостивый государь! возразилъ мистеръ Исаакъ, вскакивая и измѣняя свое положеніе, полное внимательнаго участія.-- Вы ошибаетесь. У меня не адресная контора?

-- Я знаю это, отвѣчалъ Джекъ.-- Я сказалъ уже вамъ что пришелъ просить у васъ одолженія.

-- Гмъ, гмъ. Видите ли, мы здѣсь мало занимаемся одолженіями, особенно въ отношеніи къ чужимъ, возразилъ тотъ.-- Еслибы вы пришли ко мнѣ на домъ, какъ джентльменъ къ джентльмену, и сказали бы мнѣ: "одолжите меня, сообщивъ мнѣ свѣдѣніе это, мистеръ Исаакъ", мы бы потолковали объ этомъ какъ джентльменъ съ джентльменомъ, и я полагаю, вамъ удалось бы получить желаемое; но разъ я сижу въ своей конторѣ, я становлюсь человѣкомъ дѣловымъ и смотрю на вещи съ дѣловой точки зрѣнія, замѣтилъ Еврей съ подмигиваніемъ, заимствованнымъ имъ у покойнаго товарища его.

-- Мы можемъ отнестись къ этому обстоятельству съ дѣловой точки зрѣнія, отвѣчалъ Джекъ.-- Я желаю спросить совѣта вашего, какъ адвоката, насчетъ того гдѣ я могу найти Джорджа Конвея.

Тутъ онъ вдругъ остановился.

-- Я весь вниманіе, мистеръ Гилль. Съ цѣлью....

-- Ну, да что тутъ! Нищимъ нельзя быть разборчивымъ. Можетъ-быть, справедливость требуетъ чтобъ я былъ откровененъ съ вами, если желаю чтобъ и вы были откровенны со мной. Я помолвленъ съ дочерью мистера Конвея. Мать ея не соглашается на нашъ бракъ, и я хочу повидаться съ отцомъ ея и попробовать счастія у него. Вотъ и все.

-- Го, го! Такъ значитъ вы тотъ джентльменъ что былъ въ Рейдѣ, прошлою осенью во время регатты?

-- Да, я былъ тамъ.

-- На яхтѣ мистера Виллертона?

-- Да.

-- Говорила вамъ миссъ Конвей что-нибудь объ этой исторіи съ браслетомъ?

-- Тогда, нѣтъ. Она сказала мнѣ объ этомъ потомъ, когда... тутъ Джекъ покраснѣлъ и опять остановился.

-- Теперь выслушайте меня хорошенько, мистеръ Гилль. началъ Исаакъ съ видомъ сильнаго участія.-- Услуга за услугу. Отвѣтьте мнѣ на мои вопросы, и я отвѣчу вамъ на ваши. Я не буду васъ разспрашивать о томъ что говорила молодая дѣвица, это было бы не хорошо, не такъ ли? Я желаю лишь услыхать отъ васъ да или н ѣ тъ, въ отвѣтъ на одинъ вопросъ. Говорила она вамъ что мать заставляла ее высказать насчетъ этого браслета нѣчто бывшее неправдой?

-- Зачѣмъ спрашиваете вы это?

-- Это ужь мое дѣло. Я слышалъ что это было такъ. Я увѣренъ что это было такъ, и желаю убѣдиться вполнѣ что слухи эти вѣрны.

-- Ну, если вы это безъ того знаете, возразилъ Джекъ, не совсѣмъ довольный собой, но горя нетерпѣніемъ получить желаемое свѣдѣніе,-- такъ не бѣда если я удовлетворю вашему желанію. Да, это было такъ.

-- Отлично. Мы, я вижу, сойдемся съ вами, мистеръ Гилль. Еще одинъ вопросъ и дѣло кончено. Гдѣ находится миссъ Конвей?

-- Я бы Богъ знаетъ что далъ чтобы знать это! воскликнулъ Джекъ.

-- Вотъ какъ! Вы не переписываетесь съ ней, значитъ?

-- Мы переписывались до тѣхъ поръ пока, шесть недѣль тому назадъ, ее вдругъ не увезли изъ Діеппа, гдѣ она жила, и съ тѣхъ поръ я ничего не слыхалъ о ней. Я употреблялъ въ дѣло всевозможныя средства чтобъ отыскать ее, продолжалъ Джекъ, увлеченный своимъ горемъ,-- но все было напрасно.

-- Теперь, послушайте меня, мистеръ Гилль, сказалъ Исаакъ, принимая все болѣе участія въ этомъ дѣлѣ и придвигая свое кресло поближе къ Джеку.-- Услуга за услугу, какъ, я уже говорилъ вамъ. Вамъ нуженъ отецъ, мнѣ нужна дочь.

-- На что?

-- Такъ и быть, пожалуй скажу вамъ, какъ джентльменъ джентльмену, я желаю вытребовать ее какъ свидѣтельницу въ дѣлѣ Блеръ противъ Конвея съ женой. Если я скажу вамъ гдѣ найти мистера Конвея, то обѣщайте мнѣ, какъ джентльменъ джентльмену, что вы поможете мнѣ отыскать молодую дѣвицу.

-- Я говорю вамъ чистосердечно что она ничего не знаетъ объ этомъ дѣлѣ.

-- Очень можетъ быть; но мнѣ нужно чтобъ она находилась на всякій случай не далеко отъ Вестминстеръ-Галля, когда дѣло это пойдетъ въ ходъ. Я знаю ужь что дѣлаю.

-- Если ее, какъ вы говорите, вытребуютъ, она должна будетъ явиться, не правда ли? спросивъ Джекъ подумавъ съ минуту.-- Ее тогда нельзя будетъ удержать силой?

-- Это было бы явнымъ презрѣніемъ суда.

-- Если такъ, то по рукамъ, весело воскликнулъ Джекъ. Законъ-таки оказался его сторонникомъ наконецъ.

-- Мы устраиваемъ дѣло это какъ джентльмены, знаете, безъ всякихъ предубѣжденій? спросилъ мистеръ Исаакъ.

-- Я далъ вамъ слово, чего же вамъ еще надобно? возразилъ немного раздосадованный Джекъ.

-- О, ничего, ничего. Не сердитесь. У меня уже такая привычка. Я люблю все хорошенько уяснить. Ну теперь слушайте, когда на мистера Конвея было подано въ судъ, онъ находился въ гостиницѣ Пшеничнаго Снопа, въ Бдеквиллѣ.

-- Въ гостиницѣ! Боже мой! Онъ могъ выѣхать оттуда. Какъ давно это было?

-- Погодите-ка, сказалъ стряпчій, справляясь въ журналѣ лежавшемъ на его конторкѣ.-- Сегодня пятница, а жалоба была подана на него.... да, вотъ тутъ она записана, въ понедѣльникъ. Пять дней тому назадъ, значитъ, включая сегодняшній. Ему осталось еще четыре дня до срока.

-- То-есть чтобъ явиться сюда?

-- Нѣтъ, не совсѣмъ такъ. Онъ долженъ будетъ тогда отвѣчать на жалобу и объявить куда надо отнестись съ слѣдующими заявленіями, однимъ словомъ, дѣло должно пойти тогда судебнымъ порядкомъ. Но не бойтесь. Онъ не оставлялъ еще Пшеничнаго Снопа.

-- Вы увѣрены въ этомъ?

-- Онъ не въ состояніи выѣхать оттуда. Онъ слишкомъ боленъ для этого.

-- Боленъ! Отчего вы не сказали мнѣ этого сейчасъ же? вскрикнулъ Джекъ, вскочивъ съ мѣста.

-- Это не мое дѣло, спокойно возразилъ Исаакъ.-- Мы подали на него въ судъ, а если онъ умретъ, мы будемъ продолжать дѣло съ другими причастными къ нему лицами. Вдова можетъ тогда расплатиться за все.

-- Неужели онъ въ опасности? пролепеталъ повѣса.

-- Я не докторъ, знаете, и не видалъ его самъ, возразилъ мистеръ Исаакъ съ своею обычною осторожностью, -- но посланный мой, видѣвшій его, говоритъ что онъ очень плохъ. У него что-то случилось съ легкими. Онъ едва можетъ говорить отъ кашля. Молодой дѣвицѣ достанется-таки кое-что, когда онъ отправится, не правда ли, мистеръ Билль? спросилъ мастеръ Исаакъ съ обычнымъ своимъ подмигиваніемъ. Но Джекъ схватилъ свою шляпу и выскочилъ изъ конторы, не дослушавъ вопроса.

Онъ боленъ! Въ опасности! Умираетъ, можетъ-быть. Отецъ маленькой Конъ умираетъ одинъ, въ жалкой гостиницѣ, и около него нѣтъ ни одной близкой души! Главная цѣль его поисковъ почти изгладилась изъ Джековой головы въ эту минуту. Онъ боленъ! Въ опасности! Что, если онъ уже умеръ? Какъ взглянетъ онъ послѣ этого въ лицо Констанціи, если имъ придется когда-нибудь встрѣтиться, чѣмъ объяснитъ ей свою безпечность? ничтожный стряпчій сумѣлъ отыскать его, ради пустаго, копѣечнаго дѣла, а онъ не сумѣлъ! Среди уличнаго шума и треска, кроткія слова "отыщи отца моего" неотступно звучали въ ушахъ его, съ неумолчнымъ упрекомъ.

Менѣе нежели черезъ часъ, показавшійся ему однако затри, Джекъ доѣхалъ до Блеквилля и вскорѣ нашелъ Пшеничный Снопъ. Тутъ ли живетъ мистеръ Конвей?-- Да, мистеръ Конвей тутъ, но.... джентльменъ родня ему? спросила хозяйка.-- Нѣтъ, собственно говоря, не родня, но у него есть до него важное дѣло. Онъ другъ его семейства. Онъ сейчасъ только узналъ что онъ здѣсь и что онъ боленъ. Что, онъ очень боленъ?-- Очень. Она, хозяйка, не знаетъ въ состояніи ли онъ видѣть кого-либо. Теперь у него докторъ. Не угодно ли джентльмену доложить о себѣ?

-- Онъ не знаетъ меня по имени, сказалъ Джекъ.-- Но я долженъ видѣть его.

-- Ну, такъ поговорите лучше съ докторомъ, когда онъ сойдетъ внизъ. Я не думаю чтобы можно было безпокоить его дѣлами, да еще черезъ людей которыхъ онъ не знаетъ, замѣтила хозяйка.

Итакъ, Джеку пришлось ждать въ тоскѣ полчаса, пока не явился докторъ, встрѣтившій его тѣмъ же вопросомъ: не родня ли онъ?

Джекъ отвелъ доктора въ сторону и разказалъ ему въ какихъ отношеніяхъ находился онъ къ больному. Больше дѣлать ему ничего не оставалось.

-- Послѣ его дочери нѣтъ на свѣтѣ человѣка который бы принималъ въ немъ такое участіе какъ я, умолялъ онъ.-- Ради Бога, позвольте мнѣ повидаться съ нимъ.

-- Дѣлайте какъ угодно, было отвѣтомъ,-- я умываю руки во всемъ что касается до послѣдствій.

-- Развѣ онъ такъ плохъ?

-- Онъ можетъ прожить еще мѣсяцъ, можетъ и умереть сегодня. Вѣрно одно то что выздоровѣть онъ не можетъ.

-- Если такъ, то ему необходимо имѣть около себя близкое лицо?

-- Это такъ, но извините, если я спрошу васъ находитесь ли все въ такомъ настроеніи духа чтобъ ухаживать за больнымъ, котораго можетъ убить малѣйшее потрясеніе.

-- Я такъ изумленъ, такъ пораженъ, отвѣчалъ Джекъ,-- но я буду очень спокоенъ и тихъ съ нимъ. Я знаю какъ надо обращаться съ больными. Я недавно ходилъ за однимъ человѣкомъ во время опасной болѣзни, я, да прачка моя, я пошлю за ней, и мы вдвоемъ будемъ ухаживать за нимъ. Я не скажу ему ни одного слова, которое бы могло встревоживъ его вѣрьте мнѣ, пока ему не станетъ лучше. Позвольте мнѣ пойти на верхъ, докторъ, пожалуста позвольте!

Докторъ пристально взглянулъ на его встревоженное, честное лицо и смягчился.

-- Его надо бы спросить прежде, знаете. Вы-то, кажется, готовы помочь ему; но увѣрены ли вы что онъ захочетъ принять вашу помощь?

Тутъ хозяйка, которая какъ я боюсь, подслушивала ихъ, вмѣшалась въ разговоръ.

-- Я не знаю, этого ли джентльмена онъ все ждалъ, сударь, сказала она доктору, -- но онъ всю недѣлю спрашивалъ не приходилъ ли кто нибудь къ нему. Онъ кого-то ждетъ, это вѣрно.

-- Ну такъ ступайте, замѣтилъ докторъ, довольный повидимому что можетъ наконецъ уступить Джеку,-- но будьте какъ можно осторожнѣе и покойнѣе.

-- Питеръ, крикнула хозяйка супругу своему, стоявшему за буфетомъ.-- Проводи джентльмена въ комнату мистера Конвея и посмотри-ка не нужно ли ему чего-нубудь. Ужь время, я думаю, отнести ему желе.

Хозяинъ былъ крупный, пухлый малый, двигавшійся весьма медленно и пыхтѣвшій при этомъ. Нетерпѣливый Джекъ готовъ былъ подтолкнуть его въ спину, между тѣмъ какъ онъ пыхтѣлъ, взбираясь вверхъ по узкой, темной лѣстницѣ и по душному корридору, ведшему въ комнату больнаго. Съ громко-бьющимся сердцемъ, Джекъ взошелъ въ завѣшенную комнату и молча подошелъ къ кровати. Больной лежалъ обратясь лицомъ къ стѣнѣ, съ закрытыми глазами, словно погруженный въ сонъ. Джекъ приложилъ палецъ къ губамъ, какъ бы давая знакъ хозяину не пыхтѣть такъ громко, и сѣлъ на стулъ около кровати:

Черезъ нѣсколько минутъ взошла хозяйка съ желе.

-- Ахъ, нѣтъ, сударь, онъ не спитъ, возразила она въ отвѣтъ на предостереженіе Джека.-- Онъ цѣлый день такъ лежитъ. Скушайте-ка это; оно облегчитъ васъ немножко, мистеръ Конвей, сказала она отодвигая занавѣси на одну сторону,-- да вотъ еще пришелъ къ вамъ джентльменъ, желающій позаботиться оивасъ и походить за вами,-- хотя, право, мы дѣлаемъ все что можемъ.

-- Гдѣ онъ? опросилъ больной, пытаясь повернуться..-- Такъ онъ пришелъ наконецъ?

-- Не шевелитесь, сказалъ Джекъ.-- Да, я здѣсь. Я не оставлю васъ. Мы поговоримъ съ вами, когда вамъ станетъ получше.

Но тутъ больной приподнялся съ внезапнымъ усиліемъ и взглянулъ прямо на Джека.

-- Зачѣмъ онъ не пришелъ самъ? Зачѣмъ прислалъ онъ васъ? спросилъ онъ.

Джекъ вскочилъ со стула. Въ звукѣ этого голоса было что-то заставившее похолодѣть кровь въ его жилахъ, онъ самъ не зналъ отчего въ первую минуту.

-- Тутъ какая-то ошибка, проговорилъ онъ.-- Я.... я желалъ видѣть мистера Конвея.

-- Это и есть мистеръ Конвей, сказала хозяйка.

-- Разумѣется это онъ и есть, повторилъ хозяинъ.

Между тѣмъ какъ Джекъ стоялъ въ изумленіи и сомнѣніи надъ больнымъ, нѣчто висѣвшее на шеѣ послѣдняго и обнаруженное перемѣной его положенія бросилось ему въ глаза. Тогда онъ узналъ почему при звукѣ этого голоса у него похолодѣла въ жилахъ кровь, и забывъ въ своемъ волненіи предостереженіе доктора, громко воскликнулъ:

-- Это-то Джорджъ Конвей? Нѣтъ. Это Абель Блиссетъ убійца!

Хозяйка взвизгнула. Хозяинъ, ходъ мыслей котораго былъ также медлененъ какъ и движенія его, стоялъ розиня ротъ. Больной тяжело откинулся на подушки и разразился припадкомъ страшнаго кашля; вскорѣ яркая, алая струя обозначилась на бѣльѣ его.

-- Кто бы онъ ни былъ, съ упрекомъ произнесла хозяйка, поддерживая его голову,-- вы убили его.

-- Надѣюсь что нѣтъ, мнѣ, мнѣ очень жаль. Я невольно вскрикнулъ. Я такъ былъ изумленъ. Нельзя ли чѣмъ-нибудь помочь ему? бормоталъ Джекъ.

Отвѣтъ послышался съ постели.

-- Откройте ставни и покажите мнѣ кто это?

-- Нѣтъ, сударь, право вамъ надо лежать покойно. Вы....

-- Теперь ужь поздно; откройте ставни.

Хозяйка повиновалась и цѣлый потокъ свѣта ворвался въ комнату.

-- Джекъ Гилль! воскликнулъ Блиссетъ,-- ибо это былъ онъ -- Зачѣмъ пришли вы опять травить меня?

-- Богъ свидѣтель что я не искалъ васъ, возразилъ Джекъ. Имя взятое вами....-- Я полагалъ что оно заставитъ людей избѣгать меня. Еще ошибка. Ну, за то это ужь послѣдняя. Странно, однако, очень странно что это были именно вы, размышлялъ онъ какъ бы про себя. Джекъ стоялъ молча, не зная что сказать. Онъ не замѣтилъ что хозяинъ вышелъ изъ комнаты.

-- Дайте мнѣ этого краснаго лѣкарства, прошепталъ Блиссетъ.

-- Вамъ надо принимать его только каждые четыре часа, возразила хозяйка.

-- Все равно. Оно придастъ мнѣ силы говорить, а я долженъ говорить теперь.. Дайте мнѣ его.

Лѣкарство налили на ложку и подали ему.

-- Вы знаете Джебеза Стендринга, моего прежняго хозяина? спросилъ онъ Джека черезъ нѣсколько минутъ, уже болѣе твердымъ голосомъ.

-- Знаю.

-- Онъ предательски поступилъ со мной. Когда я еще не былъ такъ плохъ какъ теперь, онъ обѣщалъ отправить меня въ дальнія страны. Я бы остался живъ, еслибъ онъ сдержалъ свое слово. Онъ думалъ избавиться отъ меня легчайшимъ способомъ и оставилъ меня умирать здѣсь. Я разочтусь еще. съ Джебезомъ Стендрингомъ, прежде нежели умру, Джекъ Билль!

-- Вамъ не слѣдуетъ думать теперь о подобныхъ вещахъ

-- А я все-таки буду, свирѣпо отвѣчалъ Блиссетъ,-- все-таки буду! Я когда-то сомнѣвался что есть на свѣтѣ Провидѣніе Теперь же, я начинаю думать что оно существуете, ибо оно привело васъ ко мнѣ.

-- Если вамъ тяжело мое присутствіе, я уйду, сказалъ Джекъ, вставая.

-- Нѣтъ, останьтесь. Я боюсь у меня не станетъ силы сказать вамъ все; я знаю что могу умереть каждую минуту. Еще такой припадокъ кашля и дѣло будетъ кончено. Я долженъ воспользоваться хорошенько временемъ. Я полагаю, полиція взяла всѣ бумаги найденныя на моей квартирѣ?

-- Кажется что такъ.

-- Хорошо. Тамъ есть одинъ пакетъ, въ старомъ красномъ ящикѣ для писемъ, обвязанный кисейкой. Имъ онъ ни на что не понадобится, если они даже и прочтутъ его содержаніе. Пусть лордъ Гильтонъ вытребуетъ его и покажетъ бумаги эти Джебезу Стендрингу. Этимъ я почти вполнѣ достигну своей цѣли, если.... что значитъ этотъ шумъ?

На лѣстницѣ послышались тяжелые шаги. Минуту спустя, высокая фигура полисмена показалась въ дверяхъ.

-- А! вижу, совершенно спокойно произнесъ Блиссетъ.-- Вознагражденіе. Мужъ вашъ заслужилъ триста фунтовъ сегодня, мистрисъ Смитъ. Поздравляю его. Вы сдѣлали отличную находку, полисменъ, но я боюсь, ею останутся не совсѣмъ довольны въ судѣ. Посмотрите-ка, продолжалъ онъ, показывая на хрустальный шаръ висѣвшій у него на шеѣ.-- Когда-то я поклялся что не дамся въ руки живой, и не будь я вполнѣ увѣренъ что вамъ не придется болѣе стащить меня съ этой постели; одной изъ трехъ капель находящихся въ этой хорошенькой игрушечкѣ было бы достаточно чтобы покончить все дѣло. Не бойтесь. Я теперь не приму этого. Смотрите. Съ этими словами онъ. раскрылъ шарикъ и вылилъ изъ него на подушку три капли безцвѣтной жидкости. Черезъ нѣсколько минутъ, вся комната наполнилась запахомъ горькаго миндаля.

-- Я справился бы со всѣми вами, началъ онъ снова, голосомъ насколько возможно было полнымъ вызывающей гордости,-- и безъ этого, и еслибъ я продалъ эту штучку и добылъ бы себѣ на эти деньги одежду и пріютъ отъ непогоды, я бы справился со всѣми вами; тогда, я не получилъ бы этаго проклятаго кашля. Вы думаете что много выиграете захвативъ меня теперь? Ба! Вамъ достанется трупъ мой, возъ и все. Меня замъ не схватить! Carramba! Еслибъ я, Аугустусъ Плесморъ, былъ тотъ что прежде, я бы васъ укокошилъ, какъ тогда Берриджера, и задалъ бы вашимъ товарищамъ еще работы на пять мѣсяцевъ....

Джекъ шепнулъ что-то на ухо полисмену, и тотъ подошелъ и положилъ свою руку на плечо Блиссета.

-- Вамъ не слѣдуетъ горячиться подобнымъ образомъ. Докторъ говоритъ....

-- Что я умру если буду, это дѣлать. Я это знаю, но что же изъ этого. Вамъ хочется чтобъ я выздоровѣвъ, для того чтобы можно было произнести надо мной приговоръ и повѣсить меня? Покорно васъ благодарю. Не родился еще тотъ ленъ изъ котораго должна была быть свита веревка для меня. Если я буду говорить, то это убьетъ меня, и я буду говоритъ. Вы не можете помѣшать мнѣ въ этомъ; заткните мнѣ ротъ, если хотите; это лишь ускоритъ мою смерть. Я справился со всѣми вами; взгляните на меня и сознайте себя побѣжденными!

На лицѣ его дѣйствительно появилась перемѣна, значеніе которой поняли даже и непривычные глаза Джека.

-- Ему нельзя такъ умереть, сказалъ онъ,-- надо послать за священникомъ. Вы вѣдь желали бы видѣть священника, Блиссетъ?

-- Это на что?

-- Чтобы помолиться вмѣстѣ съ нимъ.

-- Я могу помолиться и одинъ, если захочу. Моя молитва сильнѣе: я страдалъ. Или вы полагаете что мнѣ суждено страдать и здѣсь и тамъ? Если вы полагаете это, то я не очень-то высокаго мнѣнія объ вашемъ понятіи о справедливости. Мнѣ минуло тридцать семь лѣтъ на дняхъ, а я и въ продолженіи трехъ лѣтъ не зналъ счастія въ своей жизни.

-- Все лишь ради вашихъ безумныхъ поступковъ и преступленій, торжественно возразилъ Джекъ.

-- Мнѣ никогда не представлялось случая къ лучшей жизни, отвѣчалъ Блиссетъ,-- до послѣдняго времени; а вы знаете какъ я добивался его. Я бы умеръ въ старости богатымъ, почитаемымъ, можетъ-быть даже хорошимъ человѣкомъ, еслибы не этотъ дрянной плутишка Берриджеръ, да, но я не хочу ничего говорить о немъ теперь. Зачѣмъ держите вы меня въ темнотѣ? Я просилъ васъ открыть ставни.

-- Онѣ открыты?

-- Такъ откройте ихъ еще шире. Эта тьма душитъ меня.

-- Вы слишкомъ много говорите. Наше присутствіе волнуетъ васъ, сказалъ Джекъ,-- мы лучше уйдемъ.

-- Пусть они всѣ убираются, я буду очень радъ; но вы оставайтесь. Мнѣ теперь лучше. Этотъ ужасный скрежетъ здѣсь, онъ указалъ рукой на грудь,-- прошелъ. Мнѣ еще многое нужно сказать вамъ. Съ вами тоже круто обходились въ жизни.

-- Объ этомъ нечего думать теперь, сказалъ Джекъ.-- Дайте мнѣ прочесть молитву съ вами. Я.... я не выдаю себя за особенно набожнаго малаго и.... и такъ далѣе; но мнѣ кажется ужаснымъ что. вы умираете съ такими мыслями на душѣ. Скажите что вы сожалѣете о томъ ужасномъ преступленіи и помолитесь Богу, чтобъ Онъ простилъ васъ.

-- Я и не думаю сожалѣть, возразилъ Блиссетъ глухимъ, мрачнымъ голосомъ.-- Какое право имѣлъ онъ тащить меня снова на каторгу? Приподнимите меня немножко, вотъ такъ. Мнѣ легче дышать, когда голова моя поднята выше. Прикройте эту кровь, я ненавижу видъ ея.

Усиліе сдѣланное имъ при этомъ движеніи вызвало за собой новый припадокъ кашля, бывшій слабѣе послѣдняго, но настолько утомившій его что онъ не могъ говорить почти цѣлые полчаса послѣ того. Въ это время, явился полицейскій инспекторъ съ докторомъ, и въ раскрытыя окна слышался говоръ народной толпы. Вѣсть что поймали убійцу въ Букингамъ-Стритѣ быстро распространилась вокругъ. Былъ ясный, солнечный полдень.

-- Я выбралъ эту комнату, шепталъ Блиссетъ, уже почти угасшимъ голосомъ,-- нарочно для того чтобы не видать звѣзды этой; а она все тутъ близко, близко. Да, да не бойтесь. Я ужь справлюсь съ тобой, моя прелестная, гордая Милли, ты стоишь этого труда. Задерните занавѣси и спрячьте эту проклятую звѣзду. Гдѣ лордъ Гильтонъ?

-- Онъ бредитъ, сказалъ Джекъ инспектору.-- Онъ былъ когда-то близокъ съ лордомъ Гильтономъ.

-- Вы ошибались, милордъ, ошибались; оно не принесло мнѣ несчастія. Это дѣйствительно талисманъ. Онъ указалъ мнѣ мою опасность.... Джебезъ Стендрингъ не знаетъ что пакетъ этотъ у меня, продолжалъ Блиссетъ.-- Старикъ Бедингфильдъ сказалъ мнѣ гдѣ найти, его.... Я хотѣлъ когда-то употребить его въ дѣло, какъ слѣдуетъ, но теперь Милли получитъ его въ подарокъ, въ день своей свадьбы. Я могу теперь выказать себя великодушнымъ.... Гдѣ вы всѣ? Я ничего не вижу во тьмѣ, кромѣ этой звѣзды. Какая она стала огромная и яркая! Я хочу спать и не могу, она ослѣпляетъ мнѣ глазе проговорилъ онъ, откинувшись назадъ и обратясь лицомъ къ стѣнѣ.

Полагая что свѣтъ тревожилъ его, они задернули занавѣси кровати и прикрыли окна.

-- Я былъ бы вамъ весьма обязанъ, шепнулъ инспекторъ Джеку,-- еслибы вы потрудились сойти со мной внизъ, и сообщили бы мнѣ тамъ все что вамъ извѣстно объ этомъ дѣлѣ. Онъ теперь уснетъ, я полагаю.

Джекъ исполнилъ желаніе его и едва успѣлъ досказать исторію свою, какъ къ нимъ ввалился хозяинъ.

-- Все кончено, пыхтѣлъ онъ,-- онъ умеръ. Но пожалуста, помните господа что я поймалъ его, что я далъ знать полиціи.

Возвратясь прямо съ подобной сцены, не мудрено что Джекъ былъ блѣденъ и разстроенъ на видъ взойдя въ комнату лорда Гильтона.

ГЛАВА XII. Избавленіе

На вторую ночь "заключенія" Констанціи Конвей, послѣдовавшаго въ наказаніе за великое преступленіе, состоявшее въ нашептываніи ею чего-то на ухо Гельминѣ Лафуре, во время m é ditation, она лежала въ своей комнатѣ безъ сна, во тьмѣ, голодная и съ безнадежною тоской въ душѣ, какъ вдругъ запертая за нею дверь растворилась, и темная фигура безмолвно приблизилась къ ея постели. Крикъ чуть было не сорвался съ губъ ея, ибо все испытанное ею дотолѣ не могло содѣйствовать къ успокоенію ея нервовъ, но фигура быстро подошла къ ней и шепнула ей.

-- Это я, Гельмина. Не бойся! Вставайте сейчасъ же и одѣвайтесь. Нѣтъ, нельзя терять ни одной минуты.

-- О Гельмина! Неужели это правда? Вы хотите бѣжать? Но это невозможно.

-- Ни слова. Одѣвайтесь скорѣе и идите за мной, или скажите сейчасъ же что я должна идти одна.

Во всемъ существѣ храброй молодой француженки было что-то внушающее повиновеніе, и Констанція повиновалась вся дрожа, но уступая вліянію этого сильнаго духа.

-- Я испортила сегодня замокъ двери на террасу, набросавъ въ него щебню, и сдѣлала вотъ это, она показала длинную бѣлую веревку, изъ моихъ простынь, для того чтобы спуститься со стѣны; но случай удивительно помогъ намъ. Смотрите, вотъ главный ключъ!

-- Но какимъ образомъ достали вы его?

-- Я украла его изъ-подъ подушки у Берты, въ то время какъ она спала, возразила Гельмина съ горькою усмѣшкой.

-- А что это такое блеститъ у васъ за поясомъ?

-- Это-то? О, это ничего, это ножикъ.

-- Гельмина, ради Бога! Неужели вы....

-- Одѣвайтесь, одѣвайтесь скорѣе! возразила та въ волненіи.-- Я не желаю никого трогать, но никто не посмѣетъ также тронуть меня, или васъ. Есть у васъ деньги?

-- Нѣтъ; это было бы противъ правилъ.

Гельмина опять горько усмѣхнулась.-- Ничего. У меня станетъ ихъ на насъ обѣихъ. Что, готовы вы? Мужайтесь, малютка, мужайтесь, нечего такъ дрожать. Возьмите ботинки ваши въ руки, вотъ такъ какъ я, пока мы не выдемъ изъ дому. Теперь ступайте за мной.

Обѣ дѣвушки спустились внизъ по темной пустой лѣстницѣ, прошли мимо комнаты въ которой Берта, замученная работой бретонская служанка, спала сномъ праведныхъ, прошли по бурой травѣ и терніямъ, называвшимся когда-то садомъ. Одна изъ нихъ шла бодрымъ, смѣлымъ шагомъ, другая слѣдовала за ней полная страха и сомнѣній, не зная хорошенько что она дѣлаетъ. Только лишь когда онѣ вышли изъ калитки и очутились на дорогѣ, она рѣшилась вздохнуть свободнѣе.

-- Васъ привезли сюда въ полной памяти, сказала Гельмина, снова запирая калитку.-- Меня же, нѣтъ. Вы должны служить мнѣ проводникомъ. Гдѣ дорога въ Сенъ-Мало?

-- Вотъ эта, прямо направо.

-- Хорошо. Намъ не къ чему бѣжать такъ скоро. Времени еще много. Намъ не надо быть тамъ прежде наступленія утра.

-- Но за нама погонятся, насъ поймаютъ.

-- Кто, глупенькое дитя, кто? Кромѣ Берты никто не выходитъ оттуда, а имъ придется сломать четыре замка, у меня есть планъ, и она дотронулась до своего прекраснаго, открытаго лба.-- Всякую среду утромъ выходитъ изъ Сенъ-Мало пароходъ, отправляющійся въ Джерсей. Вы будете англійскою дамой ѣдущей туда, а я вашею горничной. Видите ли, я и одѣлась какъ слѣдуетъ для этой роли. Вамъ, Англичанамъ, не нужно ни бумагъ, ни паспортовъ. Вы свободнѣе чѣмъ мы сами, въ нашей родной странѣ. Вы можете дѣлать самыя экцентричныя вещи, не боясь никакихъ разспросовъ. Вы пріѣхали въ Сенъ-Мало "ради шутки", а теперь возвращаетесь назадъ. Понимаете вы меня? Разъ прибывъ въ Джерсей и находясь подъ покровительствомъ вашего закона, я напишу моему Анри, а вы, скажите-ка, у васъ вѣрно тоже есть свой Анри?

Маленькая Конъ почувствовала какъ предательская краска бросилась ей въ лицо. Подобно Нанси Белль въ извѣстной пѣснѣ, она могла бы отвѣтить что у нея дѣйствительно есть свои Анри, имя котораго Джекъ, но она не сдѣлала этого. Преодолѣвъ нѣсколько свой страхъ, практичный умъ ея былъ занятъ планомъ Гельманы.

-- Но, милая моя, на все это намъ понадобятся деньги, замѣтила она, а....

-- Развѣ я вамъ не говорила что у меня ихъ довольно на насъ обѣихъ. Берта получаетъ деньги на хозяйство каждый понедѣльникъ. У нея оставалось еще цѣлыхъ двѣсти франковъ.

-- О Гельмина! Неужели вы взяли эта деньги?

-- Взяла ли я ихъ? Разумѣется взяла! торжествующимъ голосомъ воскликнула она.-- Развѣ они не украли у меня мою свободу, мое счастіе, счастіе моего Анри? а я стала бы жалѣть ихъ жалкое серебро, могущее возвратить мнѣ то что они похитили у меня? Нѣтъ. Мнѣ онѣ нужны для достиженія моей цѣли, и я отдамъ ихъ имъ десятерицей, если имъ будетъ угодно, какъ скоро сдѣлаюсь женой моего Анри.

Констанція взглянула съ невольнымъ восхищеніемъ на ея прекрасное одушевленное лицо и почувствовала что всѣ сомнѣнія ея исчезли.

-- Ну, а теперь,-- продолжала Гельмина, идя съ нею дальше, я скажу вами кто я и зачѣмъ меня сослали въ это проклятое мѣсто; а потомъ вы должны будете, въ свою очередь, разказать мнѣ свою исторію.

Такъ какъ Гельмина Лафуре не занимаетъ мѣста въ числѣ главныхъ дѣйствующихъ лицъ этой исторіи, то нѣтъ надобности подробно передавать разказъ ея. Она была что называется наслѣдницей и сиротой, а опекунъ ея, доводившійся ей дальнимъ родственникомъ, обладалъ нѣсколькими холостыми сыновьями и весьма небольшою рентой для упроченія ихъ карьеры. Кромѣ того, занимаясь различными неудачными спекуляціями, онъ перебралъ взаймы (?) болѣе чѣмъ слѣдуетъ честному человѣку, изъ приданаго своей питомицы. Вслѣдствіе этого, для него много значило выбрать для нея такого мужа который бы не сталъ обращать чрезмѣрное вниманіе на его отчеты объ опекѣ. Кто могъ вывести его изъ затрудненія лучше роднаго сына? Путь избранный этимъ молодымъ человѣкомъ для успѣшнаго увѣнчанія любви своей казался, повидимому, вполнѣ удачнымъ. Подобныя дѣла устраиваются обыкновенно весьма легко во Франціи. Отцы и опекуны улаживаютъ ихъ большею частью между собой, а когда, какъ въ настоящемъ случаѣ, отецъ жениха былъ въ то же время и опекуномъ невѣсты, то дѣло становилось еще проще. Добрый Monsieur Гишардъ попросилъ самъ у себя, отъ имени своего сына, руки своей опекаемой, и предложеніе было принято. Voil à tout! Все шло бы отлично, еслибъ не нѣкій морской офицеръ, въ присутствіи котораго, смѣлая, самонадѣянная Гельмина, становилась мягка какъ воскъ; ради любви къ которому она готова была бороться со всѣми угрозами и презирать всѣ мольбы своего разсерженнаго опекуна. Между ея судьбой и судьбой маленькой Конъ было много общаго; только въ первомъ случаѣ играло роль насиліе и коварство, а во второмъ, лишь себялюбіе и хитрость. Когда обѣ дѣвушки повѣрили другъ другу всѣ свои горести, и Гельмана узнала все касавшееся Констанціева Анри, имя котораго было Джекъ, то какъ вы можете себѣ представить, это значительно скрѣпило ихъ дружбу.

-- Итакъ, вы напишите вашему милому Джеку, велите ему пріѣзжать скорѣе, скорѣе? спросила Гельмина.

-- Я увѣдомлю его что я жива и здорова, тихо отвѣтила маленькая Конъ.-- У меня есть друзья, которые, надѣюсь, не откажутся принять меня къ себѣ, пока я не найду себѣ мѣсто гувернантки или не отыщу отца моего. Я еще долго не увижу Джека, даже если планъ нашъ и удастся.

Планъ Mademoiselle Лафуре основывался на предубѣжденіи имѣющемъ до сихъ поръ во Франціи чрезвычайную жизненность. Джорджъ Крикшенкъ былъ еще юношей, а Личъ, Тенніель, Дойль и Беннетъ лежали еще въ колыбели, когда мы уже перестали описывать представителя французской націи долговязымъ, скелетообразнымъ существомъ, въ остроконечномъ фракѣ, играющемъ на скрипкѣ съ безумною улыбкой на устахъ. Галлы только и дѣла дѣлавшіе что поглощавшіе лягушекъ, да плясавшіе давно уже исчезли изъ нашей литературы. Когда мы подшучиваемъ надъ нашими живыми сосѣдями за моремъ -- а почему намъ не дѣлать этого, когда мы не щадимъ и сами себя?-- то ихъ же земляки узнаютъ себя въ этой картинѣ и потѣшаются надъ нею. Но во Франціи, Джонъ Булль 1800 года остался тотъ же самый что и Джонъ Булль 1868. Mees Anglaise бывшая нашей бабушкой та же самая Mees Anglaise что и теперь поражаетъ насъ. Мы всѣ носимъ высокіе сапоги, водимъ за собой "бульдоговъ", продаемъ нашихъ женъ въ Смитфильдѣ и произносимъ God-dam на каждомъ шестомъ словѣ. Наши дочери и сестры расхаживаютъ въ чудовищныхъ шляпахъ и въ длинныхъ, прямыхъ локонахъ. У всѣхъ у нихъ уродливыя кривыя ноги, перекрещенныя широкими черными лентами. На рукѣ онѣ носятъ огромный черный атласный мѣшокъ, а къ поясу ихъ безобразно сшитаго платья прикрѣплены часы величиной съ рѣпу. Мы всѣ страдаемъ "сплиномъ" и перерѣзываемъ себѣ горло, при первомъ удобномъ случаѣ. Выставки въ Парижѣ, выставки въ Лондонѣ, поѣзды съ моря, путь въ Лондонъ и обратно за тридцать франковъ, все это не измѣняетъ положенія дѣла Такими какими предполагали насъ во дни Георга IV, такими остались мы и въ царствованіе Викторіи. Это трудно объяснить себѣ со стороны націи гордой своею оригинальностью и наблюдательностью. Каждый изъ нашихъ негодныхъ уличныхъ мальчишекъ знаетъ теперь уже что всякій иностранецъ не есть непремѣнно французъ, и что французы перестали носить короткіе штаны въ обтяжку, и что обѣдъ ихъ состоитъ не всегда исключительно изъ лягушекъ. Я скорѣе желалъ бы быть Англичаниномъ въ Парижѣ, Марсели или Бордо, нежели Французомъ въ Лондонѣ, Ливерпулѣ или Бертонѣ на Трентѣ, ибо къ стыду моему долженъ я признаться, меня бы тамъ скорѣе бы поняли и лучше бы со мной обошлись. Содержатели отелей обворовали бы меня на пятьдесятъ процентовъ меньше, негодные уличные мальчишки были бы учтивѣе со мной, и еслибы сбившись съ дороги, я обратился къ какому-нибудь sergeant de ville, онъ бы обошелся со мной гораздо любезнѣе, нежели нашъ X No 1 обошелся бы съ моимъ собратомъ иностранцемъ. Но я не сталъ бы носить высокіе сапоги. Будь у меня "бульдогъ", я оставилъ бы его дома. Я никогда еще не видалъ никакой Mees Anglaise въ уродливой шляпкѣ и въ башмакахъ. Я видѣлъ какъ разѣ одинъ школьникъ нарисовалъ кругъ, трехугольникъ и двѣ отвѣсныя палки на доскѣ своей и подписалъ подъ этимъ: "Вотъ человѣкъ", и я далъ ему подзатыльникъ. Одинъ изъ названныхъ уже нами художниковъ, потерю котораго мы всѣ оплакиваемъ, далъ разъ нравственную пощечину джентльмену нарисовавшему безсмысленную каррикатуру, выданную имъ за типъ англійской дѣвушки, и такъ какъ я не въ силахъ прибавить ничего къ нравственному уколу этому, то я лучше и перестану говорить объ этомъ предметѣ.

Наши обычаи, повидимому, такъ же плохо извѣстны тамъ, какъ и наша наружность и наша одежда; и Гельмина, которая, вѣроятно, была знакома съ изданіями въ желтой оберткѣ выдаваемыми за картины "настоящей жизни", въ которыхъ появляются иногда и англійскіе характеры, была вполнѣ убѣждена что Mees Anglaise на девятнадцатомъ году своей жизни, можетъ отлучаться когда ей вздумается на долгое время изъ-подъ родительскаго крова, странствовать одна по всевозможнымъ мѣстамъ, и дѣлать что ей угодно, не теряя при всемъ этомъ нисколько во мнѣніи близкихъ ей людей. Вслѣдствіе этого убѣжденія, она и составила планъ свой. Констанція была Англичанка. Это должно было служить объясненіемъ всему. Молодыя англійскія дѣвицы путешествуютъ по свѣту со своими горничными "ради шутки", безъ багажа и безъ рекомендательныхъ писемъ, это такъ же вѣрно какъ и то что онѣ носятъ часы на подобіе рѣпы и локоны на подобіе штопаровъ.

Несмотря на это, планъ ея понравился маленькой Конъ, какъ ни была она практична. Говорятъ что "дураки смѣло бросаются туда куда боятся ступить ангелы". Можно сказать также что "невинность слѣпо смотритъ въ глаза опасности, при видѣ которой блѣднѣетъ житейская мудрость". Дама странствовавшая встарину по зеленому Эрину (увы, бѣдный Эринъ!), съ своимъ ружьемъ и золотымъ посохомъ, отправилась въ путь свой не съ большимъ довѣріемъ, чѣмъ маленькая Конъ пустилась въ свой. Ею овладѣла смутная мысль что путь этотъ долженъ привести къ добрымъ друзьямъ ея въ Саутертонѣ. Что они, да Джекъ, да Мери Эйльвардъ помогутъ ей отыскать отца ея. Что же касается до Гельмины, то кровь ея волновалась. Она не страшилась опасности, она была лишь готова бороться съ ней. Она была готова на все, лишь бы не оставаться здѣсь, лишь бы не возвращаться въ этотъ Enfer, какъ она называла его.

Сенъ-Мало лежитъ на полуостровѣ, и чтобы добраться туда изъ монастыря Скорбящей Богородицы, надо пройти черезъ длинный, растянутый городъ, на другую сторону гавани, черезъ которую вамъ надо перебраться. Гавань эта и окружающіе ея берега представляютъ весьма разнообразный интересъ, судя по точкѣ зрѣнія съ которой вы смотрите за нихъ. Если вы художникъ, то вы найдете ихъ прелестными. Каждые сто шаговъ представятъ вамъ мѣстность достойную картины. Если вы естествоиспытатель или любитель акваріумовъ, то приливъ, доходящій до сорока футовъ высоты, оставитъ вамъ не мало сокровищъ. Если вы геологъ, то васъ чрезвычайно займетъ сравненіе формаціи этихъ береговъ съ берегами Джерсея и сосѣдней Бретани, и васъ въ то же время займутъ догадки который изъ скалистыхъ утесовъ, о которые вѣчно бьется бѣлое сердитое море, можетъ быть остаткомъ древняго Ліонеза, на которомъ бился въ давно минувшіе дни король Артуръ. Если-вы лишь простой путешественникъ, то вы познакомитесь здѣсь съ настоящею Франціей и съ настоящими французами, скорѣе можетъ-быть нежели гдѣ-либо. Во всѣхъ вышеупомянутыхъ случаяхъ вы придете въ восхищеніе отъ этого мѣста, если обладаете только глазами и ушами; но если вы морякъ, то отвернетесь отъ него съ трепетомъ о объявите его худшимъ мѣстомъ во всемъ каналѣ. Я говорю "худшимъ" съ точки зрѣнія мореплавателя, вслѣдствіе его подводныхъ утесовъ, коварныхъ мелей, внезапныхъ водоворотовъ и неумолимаго скалистаго берега.

Ступайте къ бухтѣ Сенъ-Мало во время полнаго прилива, и вы увидите гавань, въ которой можетъ держаться цѣлый флотъ. Ступайте туда во время отлива, и вы можете пройти черезъ нее, не замочивъ ногъ. Ступайте туда когда приливъ начинается, и вы увидите кипучій пѣнистый потокъ, врывающійся туда, подобно какому-то исполину поднявшемуся со дна морскаго, и пытающемуся поглотить весь городъ. Причина всему этому очень проста. Потокъ прилива встрѣчаетъ преграду у входа въ гавань, и вмѣсто того чтобы постепенно перебираться черезъ нее, онъ бьется объ нее съ дикою, неудержимою силой, пока не пробиваетъ себѣ путь черезъ эту естественную преграду, и не заливаетъ мели, обнаженныя отливомъ. Затѣмъ, потокъ, хлынувъ въ гавань, наполняетъ ее какъ тазъ наполняемый водой изъ крана. Минутъ черезъ двадцать, то что было до той поры твердою, сухою почвой, становится ревущимъ моремъ, въ которомъ не устоять ни одному человѣку, не удержаться на якорѣ никакому судну. Вы можете перебраться черезъ это мѣсто, если поспѣшите, въ половину этого времени; но обратите вниманіе на время дня, прежде нежели пуститесь въ этотъ путь! Днемъ лодки съ противоположной стороны ходятъ обыкновенно до маленькихъ мостиковъ, подъ которыми во время отлива тихо струится къ морю Ренсъ, и ждутъ тамъ застигнутыхъ приливомъ путниковъ; но ночью! Да поможетъ вамъ Богъ, если вы необдуманно отправитесь черезъ это мѣсто, если вы остановитесь на одномъ изъ этихъ маленькихъ мостиковъ, которые черезъ нѣсколько минутъ очутятся на пять футовъ подъ водой.

Наши бѣглянки ничего этого не знали. Когда Констанція переѣзжала черезъ это мѣсто, она не видѣла тутъ никакой воды, черезъ которую нельзя было бы перешагнуть.

-- Вотъ настоящая дорога, сказала она, -- я помню что мы входили по этимъ лѣстницамъ. Точно такія же находятся и на скалѣ противоположнаго берега. Это Сенъ-Мало. Сходя внизъ, онѣ встрѣтили рыбака, тащившаго свои сѣти.

-- Mademoiselles хотятъ перейти? сказалъ онъ.-- Имъ надо будетъ поспѣшить въ такомъ случаѣ. Приливъ идетъ.

-- Можете вы сказать мнѣ въ которомъ часу отходитъ пароходъ въ Джерсей? спросила Гельмина.

-- Могу! Въ семь часовъ.

-- Теперь еще нѣтъ пяти, я полагаю?

-- Теперь около пяти. Приливъ идетъ.

Онѣ пошли дальше. Слова сказанныя имъ въ предостереженіе: "приливъ идетъ", не имѣли для нихъ значенія. Что имъ было за дѣло до этого. Пароходъ отходилъ прежде чѣмъ, по всей вѣроятности, бѣгство ихъ будетъ замѣчено. Онѣ шли всѣ дальше. На первомъ мостикѣ онѣ остановились, чтобы перевести духъ и продлить время, такъ какъ взойти въ Сенъ-Мало до наступленія дня, не входило въ ихъ планы.

-- Какъ море бушуетъ на той сторонѣ, замѣтила Гельмина. Вѣтеръ былъ очень силенъ въ эту ночь.-- Страдаете вы отъ морской болѣзни во время плаванія?

-- Немного. Я не боюсь этого. А вы страдаете?

Гельмина отвѣчала что страдаетъ ужаснѣйшимъ образомъ; обѣ дѣвушки начали поддразнивать этимъ другъ друга, между тѣмъ какъ ревъ волнъ все усиливался, и поздній день началъ заниматься, изъ-за темныхъ тучъ, нагнанныхъ ночнымъ вѣтромъ.

Когда онѣ поднялись, собираясь идти далѣе, Гельмина поскользнулась, и мѣшечекъ съ деньгами Берты упалъ на землю, между тѣмъ какъ, наполнявшія его монеты разсыпались въ разныя стороны. Прошло нѣсколько времени, прежде чѣмъ онѣ успѣли собрать деньги (состоявшія изъ мелкихъ монетъ), и когда онѣ подняли головы, то поняли значеніе предостереженія сказаннаго имъ рыбакомъ. Дорога по которой онѣ проходили была уже вся подъ водой. Цѣлый потокъ стремился къ тому пространству черезъ которое имъ предстояло еще идти, расширяясь отъ средины его все болѣе и болѣе. Встрѣтить опасность въ человѣческомъ образѣ -- Гельмина была готова; но это! Это, случившееся такъ неожиданно, въ ту самую минуту какъ она уже, торжествуя, была убѣждена въ успѣхѣ, это сразило ее.

-- Боже мой! воскликнула она.-- Это приливъ! Намъ надо воротиться назадъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ! закричала Констанція, хватая ее за руку. Вода еще глубже за нами; намъ надо идти впередъ. Смотрите, она не заходитъ еще до нашихъ колѣнъ здѣсь, а на той сторонѣ почва еще возвышеннѣе. Побѣжимъ скорѣе. Вода была имъ едва по колѣно въ то время какъ она говорила эти слова; но когда онѣ приблизились къ ней, потокъ сталъ глубже, стремительнѣе и шире.

-- Ободритесь, мужайтесь! говорила маленькая Конъ, между тѣмъ какъ обѣ они бѣжали впередъ.-- Вы, невѣста моряка, и боитесь воды! Ободритесь!

Этого было довольно. Обѣ дѣвушки погрузились въ потокъ, пытаясь проложить себѣ въ немъ дорогу. Это была задача не легкая, такъ какъ длинныя платья ихъ прилипали къ ногамъ ихъ и мѣшали имъ идти; по мѣрѣ того какъ онѣ шли впередъ, потокъ, имѣвшій не болѣе пяти саженъ ширины въ ту минуту какъ онѣ впервые замѣтили его, становился все шире и шире, все глубже и глубже, все стремительнѣе и силь нѣе. Онѣ еще не прошли и половину ширины его, какъ вода дошла уже имъ до груди.

-- Дайте мнѣ руку, закричала Констанція, борясь съ силой волнъ.-- Умѣете вы плавать?

-- Нѣтъ.

-- Я умѣю. Дайте мнѣ руку и держитесь за меня крѣпко. Мужайтесь, милая Гельмина!

Но въ эту минуту, онѣ или вступили на болѣе углубленное мѣсто наводненной дороги, или же какая-нибудь высокая, еще сильнѣйшая волна нахлынула на нихъ. Ихъ сбило съ ногъ, и бѣшеный приливъ повлекъ ихъ къ гавани, полной темной шипящей воды, нахлынувшей въ нее изъ этого и другихъ каналовъ.

Напрасны были крики Констанціи о помощи. Никто не слыхалъ ихъ. Городъ еще едва начиналъ просыпаться. Ревъ бушующихъ волнъ заглушалъ ея голосъ. Тяжелыя тучи разразились дождемъ, и вся поверхность потока исчезла въ облакѣ мглы и пѣнистыхъ брызговъ. Во время этой ужасной борьбы съ волнами, увлекавшими ихъ вталь, Гельмина стукнулась головой о балку, и волны понесли ее обезсиленную и почти лишенную сознанія. Сдѣлавъ нѣсколько отчаянныхъ усилій, крѣпкая, храбрая маленькая Конъ подплыла къ ней, схватила ее за волосы и подняла ея голову надъ водой.

Напрасно было бы пытаться плыть противъ теченія потока. Онъ несъ ихъ по своему произволу, то увлекая ихъ по направленію къ землѣ, какъ бы желая выбросить ихъ на берегъ, то, какъ бы въ насмѣшку, быстро повертывалъ ихъ и тащилъ въ противоположную сторону, къ черной зіящей безднѣ. Лодки, полчаса тому назадъ лежавшія на сухой высокой землѣ, дико метались по волнамъ, словно какія-то испуганныя-животныя, стукаясь о свои цѣпи и часто влача ихъ за собой. Констанція хотѣла было подплыть къ нимъ и ухватиться за нихъ, между тѣмъ какъ вода несла ея вмѣстѣ въ ея безчувственною ношей; но ихъ черные скользкіе бока не представляли ей опоры. Она перестала уже кричатъ о помощи; голосъ измѣнилъ ей.-- Еслибы не стремительная сила потока, поддерживавшая ее на поверхности воды, она бы опустилась ко дну, увлекаемая тяжестью своей влажной одежды и бременемъ поддерживаемой его подруги.

Одна волна за другою сливалась надъ головой ея, и силы начали оставлять ее; но мысль что, выпустивъ изъ рукъ Гельмину, она могла бы спастись сама, не приходила ей въ голову. Сама смерть не могла разомкнуть руки ея державшей ея друга! Ея друга? Развѣ дѣвушка съ которою во все время ихъ знакомства она имѣла случай поговорить всего какихъ-нибудь три часа, была ея другомъ? Да! Дружба оцѣнивается не временемъ. Въ эти послѣдніе три часа онѣ прожили вмѣстѣ цѣлую жизнь -- жизнь полную волненій, надеждъ и тревогъ, полную всего что скрѣпляетъ дружбу достойную этого имени, болѣе нежели цѣлыя жизни многихъ, никогда не проходившихъ чрезъ подобныя испытанія, людей.

Эта была тяжкая, тяжкая борьба; и Констанціи казалось что по мѣрѣ того какъ волны расширялись, приливъ терялъ свою силу. Вдали возвышался мысъ, къ которому стремилось, повидимому, какъ бы утихшее теченіе водъ, и она надѣялась что волны выбросятъ ихъ туда. Но съ ослабѣвшею быстротой прилива она чувствовала какъ ей становилось тяжеле поддерживать надъ водой себя и свою ношу. Она чувствовала какъ силы все измѣняли, измѣняли и измѣняли ей. Волны все чаще сходились надъ головой ея, но она храбро боролась съ ними. Ахъ! Еслибы приливъ попрежнему несъ ихъ впередъ, онѣ могли бы достичь этого мыса. Приливъ дошелъ почти до своего полнаго развитія, и среди его темныхъ журчащихъ волнъ, медленно катившихся впередъ, вдали отъ всякаго жилья, вдали отъ всякой помощи, храброе маленькое сердце это совершало борьбу свою, пока для борьбы этой у него не стало уже болѣе силъ. Тогда чувство невыразимаго утомленія, не происходившаго, казалось, отъ усильнаго труда -- чувство знакомое человѣку только что пробудившемуся отъ сна съ неопредѣленнымъ желаніемъ заснуть снова овладѣло ею. Ей казалось что она очутилась опять въ миломъ старомъ Аббатствѣ, что она сидитъ подъ тѣнью деревьевъ у маленькой рѣчки, рядомъ съ Джекомъ, какъ въ тѣ блаженные дни послѣдовавшіе за свадьбой Дакрса. Она, казалось, слышала надъ собой пѣніе птицъ и видѣла солнечные лучи пробивавшіеся сквозь колеблющіяся вѣтви и ложившіеся на ярко-зеленую траву. Каждый стоявшій въ это время на мысу могъ лишь слышать ревъ бушующихъ водъ, да слышать какъ темныя волны поднимались все выше, выше и выше подъ грозными мрачными тучами.

ГЛАВА XIII. Цѣль и средства

-- Что, отецъ мой свободенъ, мистеръ Менъ? спросилъ Андрью Стендрингъ, входя въ контору въ Аустинъ-Фрейрѣ, въ утро послѣдовавшее за свиданіемъ его съ лордомъ Гильтономъ.

-- Боже мой, сэръ! Какъ вы испугали меня! воскликнулъ конторщикъ.-- А я сейчасъ только-что хотѣлъ послать за вами.

-- За мной, мистеръ Менъ? Это по какому случаю?

-- Видите ли что, сэръ, дѣло-то выходитъ что-то странно, что-то очень странно. Я, да вотъ мистеръ Пейкъ -- это мистеръ Пейкъ, мистеръ Андрью -- я, да вотъ мистеръ Пейкъ, мы давно все замѣчали что вашъ почтенный батюшка съ нѣкотораго времени сталъ самъ не свой, сталъ ужь не тотъ что бывало, знаете; и повѣрите ли, сегодня онъ совсѣмъ и не приходилъ сюда!

-- Вы полагаете что онъ боленъ? съ безпокойствомъ спросилъ Андрью.

-- Съ малыхъ лѣтъ служу я здѣсь, вотъ уже тридцать третій годъ, мистеръ Андрью, возразилъ Менъ,-- и всякій, разъ какъ ему случалось изрѣдка прихворнуть настолько что нельзя было явиться сюда, онъ давалъ намъ знать объ этомъ. Онъ удивительно сохранилъ свое здоровье, удивительно, мистеръ Андрью. Я желалъ бы чтобъ онъ прислалъ сказать что онъ боленъ. Это было бы похоже на него. А не являться сюда почти до двѣнадцати часовъ, не давая ничего знать, это ужь вовсе на него не похоже, говорилъ главный конторщикъ, качая головой. И уже не въ первый разъ случаются съ нимъ вещи ни капли на него не похожія. Потому-то мы съ мистеромъ Лейкомъ и начинаемъ безпокоиться на счетъ его.

-- Вы меня пугаете, мистеръ Менъ, что хотите вы сказать этимъ?

-- Вотъ видите ли, мистеръ Андрью, онъ сталъ вдругъ такъ остороженъ въ нѣкоторыхъ случаяхъ, и такъ забывчивъ въ другихъ; такъ.... такъ страненъ, если вы позволите мнѣ выразиться подобнымъ образомъ о такомъ джентльменѣ какъ вашъ батюшка. Разумѣется, кромѣ васъ я никому не скажу объ этомъ, ни за что на свѣтѣ; но мы съ мистеромъ Лейкомъ вотъ сію минуту только рѣшили что вамъ слѣдуетъ сообщить объ этомъ.

Андрью Стендрингъ задумался, между тѣмъ какъ конторщики перебивали другъ друга, разказывая примѣры въ доказательство того что глава фирмы былъ за послѣднее время "самъ не свой".

-- И вотъ видите ли, мистеръ Андрью, замѣтилъ Менъ, -- вчера случилось нѣчто, о чемъ вы уже читали въ газетахъ, и что должно было разстроить его.

-- Вы говорите объ арестѣ и смерти этого убійцы Блиссета?

-- Именно такъ-съ. Блиссетъ, какъ онъ тамъ называлъ себя, былъ нашимъ иностраннымъ корреспондентомъ. Онъ пользовался большимъ довѣріемъ вашего батюшки, мистеръ Андрью.

-- Я васъ попрошу объясниться со мной какъ слѣдуетъ, мистеръ Менъ, такъ какъ вы уже сочли разъ нужнымъ завести рѣчь объ этомъ предметѣ. У васъ есть еще что-то на душѣ.

-- Это правда, сэръ, это сущая правда, отвѣчалъ старшій конторщикъ.-- У меня на душѣ лежитъ болѣе нежели я могу выразить словами. Я чувствую что съ добрымъ батюшкой вашимъ что-то не ладно, и что во всемъ этомъ замѣшанъ Блиссетъ. Я знаю добраго батюшку вашего уже много лѣтъ, мистеръ Андрью, и я хорошо изучилъ его. Этотъ негодяй ужь какъ-нибудь да обошелъ его -- помяните мое слово!

-- Если дѣло касается лишь денегъ, началъ было Андрью,-- то я....

Но старый конторщикъ уже вскочилъ со своего стула и бросился ко входу съ восклицаніемъ:

-- Господи Боже мой! да вотъ и онъ самъ!

-- Боленъ! Что случилось! повторялъ вошедшій Джебезъ Стендрингъ.-- Вы забываетесь, мистеръ Менъ. Я не разсыльный мальчишка что вы бросаетесь на меня такимъ образомъ, потому только что я опоздалъ какихъ-нибудь часа на два. Развѣ я похожъ на больнаго по вашему? Да я.... а, Андрью, и ты здѣсь? желаешь поговорить со мной? Такъ взойди сюда -- взойди. Я радъ видѣть тебя, Андрью.

-- Ну ужь, правду сказать, не знаешь чему и подивиться! проговорилъ старшій конторщикъ, снова садясь на свое мѣсто.-- Какъ онъ милостиво говоритъ сегодня, и даю вамъ слово, мистеръ Пейкъ, онъ помолодѣлъ на десять лѣтъ со вчерашняго дня.

Между тѣмъ Джебезъ Стендрингъ перемѣнилъ на себѣ сюртукъ, отперъ ящикъ своего письменнаго стола и протеръ очки свои, какъ дѣлалъ онъ всегда, принимаясь за свои занятія.

-- Я надѣюсь ты пришелъ сюда не за тѣмъ, Андрью, сказалъ онъ,-- чтобы требовать у меня отчета зачѣмъ я ходилъ еще по одному дѣлу, прежде нежели явился въ контору. Что эти глупые болтуны тамъ натолковали тебѣ?

-- Они боялись что вы больны, батюшка.

-- Слава Богу, Андрью, я здоровъ пока -- для человѣка моихъ лѣтъ. Чего тебѣ отъ меня нужно?

-- Батюшка, есть предметъ до котораго вы запретили мнѣ касаться; но о которомъ я долженъ, непремѣнно долженъ завести рѣчь.

-- Ты, я вижу, почтителенъ и покоренъ какъ и всегда. Продолжай.

-- Я имѣлъ вчера продолжительный разговоръ съ лордомъ Гильтономъ....

-- И ты явился сюда по тому же дѣлу по которому онъ присылалъ сюда и мистера Гилля, съ которымъ, какъ я слышу, ты живешь вмѣстѣ, слѣдуя влеченію своего хорошаго вкуса.

-- Я ничего не знаю о дѣлѣ приводившемъ къ вамъ мистера Гилля, батюшка. Къ дѣлу о которомъ я хочу говорить никто не причастенъ кромѣ Мартина Блексема, по просьбѣ котораго я и видѣлся съ лордомъ.

-- Вы отличаетесь выборомъ вашихъ знакомыхъ, нечего сказать, мистеръ Андрью Стендрингъ, презрительно усмѣхнулся старикъ.-- Ну-ка, посмотримъ изъ кого они состоятъ. Изъ стараго кутилы, нанесшаго подлое оскорбленіе отцу вашему, изъ молодаго кутилы, тоже оскорбившаго его; да изъ родственника, возставшаго противъ него и доказавшаго на дѣлѣ до чего можетъ дойти самая черная неблагодарность. Достойный тріумвиратъ, нечего сказать! Но что же далѣе? Ты имѣлъ продолжительный разговоръ съ лордомъ Гильтономъ.

-- Касавшійся его первой жены.

-- А, это должно было быть очень пріятно для обоихъ васъ при настоящихъ обстоятельствахъ. Счастіе для тебя что онъ боленъ, не то онъ, пожалуй, обошелся бы съ тобой какъ обошелся со мной двадцать четыре года тому назадъ, ради тебя же. При этихъ словахъ рубецъ вспыхнулъ и заалѣлъ на щекѣ его.

-- Еслибы вы не оттолкнули меня, батюшка, я бы уважалъ ваши предубѣжденія и не сходился бы ни съ кѣмъ изъ этихъ людей. Съ однимъ изъ нихъ я встрѣтился совершенно случайно. Я видѣлся съ лордомъ Гильтономъ послѣ сильнѣйшей борьбы съ собой.

-- Но человѣкъ бывшій посредникомъ между нимъ и женщиной бросившей тебя сдѣлался посредникомъ между тобой и имъ. Отлично! Продолжай, пожалуста.

-- Извольте. И когда вы убѣдитесь въ томъ, что вы, надѣюсь, видите и теперь, что подобныя колкія слова не задѣваютъ меня за живое, вы, я увѣренъ, избавите меня отъ нихъ. Батюшка! Батюшка, какъ могли вы такъ ошибочно осуждать меня! И онъ объяснилъ ему, такъ же какъ объяснялъ предъ тѣмъ лорду Гильтону, какимъ образомъ онъ попалъ на Мальту и встрѣтилъ тамъ (предполагаемую) вдову Бертрама Эйльварда.

-- Мнѣ нѣтъ дѣла до того, съ нетерпѣніемъ возразилъ Джебезъ Стендрингъ, выслушавъ сына,-- гдѣ и какимъ образомъ ты встрѣтился съ нею. Я составилъ себѣ уже собственное мнѣніе о твоемъ послѣдовавшемъ затѣмъ поведеніи, и если не ошибаюсь, лордъ Гильтонъ сдѣлалъ то же самое.

-- Да, руководствуясь ложными доказательствами.

-- Данными ему мною?

-- Вы отецъ мой; я не могу сказать вамъ того что бы я сказалъ про всякаго другаго обманувшаго его касательно его ребенка.

Джебезъ Стендрингъ вздрогнулъ и поблѣднѣлъ какъ смерть. Даже рубецъ на щекѣ его вдругъ побѣлѣлъ.

-- Я сказалъ ему, пробормоталъ онъ, -- лишь то что было правдой.

-- Развѣ это была правда, батюшка, что ребенку было всего лишь шесть мѣсяцевъ, когда онъ умеръ?

-- Онъ сказалъ что я говорилъ ему это?

-- Да.

-- Онъ солгалъ, свирѣпо воскликнулъ Джебезъ.-- Я не говорилъ ему ничего объ этомъ ребенкѣ. Ни ему ни тебѣ, никому въ мірѣ, я никогда не говорилъ о немъ и никогда ничего не скажу и впредь. Я указалъ ему лишь, гдѣ онъ можетъ освѣдомиться о немъ, вотъ и все. Почемъ я знаю что ему тамъ сказали?

-- Вы послали его къ Ганнѣ Бедингфильдъ. Вы сейчасъ упрекали меня въ выборѣ моихъ сообщниковъ. А она развѣ была особой достойною заботиться объ осиротѣломъ ребенкѣ, батюшка? Не удивительно что онъ умеръ.

Андрью говорилъ съ глубокою горечью; но тѣмъ не менѣе въ словахъ его было, повидимому, нѣчто успокоительно подѣйствовавшее на отца его. Онъ глубоко вздохнулъ и отвѣчалъ:

-- Когда же все это кончится? Что тебѣ нужно отъ меня?

-- Мнѣ нужно доказать настоящій возрастъ этого ребенка и возстановить доброе имя его матери. Въ Чертсей должно быть не мало людей которые могутъ сдѣлать это.

-- Такъ зачѣмъ же ты мучаешь меня?

-- Богу извѣстно что я не желаю мучить васъ, батюшка.

-- Я говорю тебѣ что я ненавижу предметъ этого разговора, что онъ мнѣ отвратителенъ.

-- Я не буду спрашивать васъ почему, хотя.... зачѣмъ Бедингфильдъ невѣрно записала возрастъ этого бѣднаго малютки?

-- Ты бы спросилъ ее объ этомъ?

-- Какимъ образомъ могъ я сдѣлать это? Я лишь вчера узналъ на чемъ основывается обвиненіе лорда Гильтона. До тѣхъ поръ, я думалъ что основаніемъ его подозрѣній служитъ лишь тотъ фактъ что я сопровождалъ жену его въ Англію, да моя старая привязанность къ ней. Обстоятельства, которымъ вы придали, я надѣюсь, помимо вашей воли, ошибочное значеніе, и ошибка Бедингфильдъ, замѣтьте, батюшка, я говорю ошибка, повидимому убѣдили его въ винѣ моей. Вы, безъ сомнѣнія, обязаны мнѣ нѣкоторымъ возмездіемъ за это. Помогите мнѣ разъяснить эту несчастную ошибку, научивъ меня гдѣ я могу найти Бедингфильдъ.

-- Какъ я могу знать что-либо о ней?

-- Батюшка, вѣдь вы же поручили ея попеченіямъ этого ребенка, послѣ смерти его матери.

-- Ты впуталъ мое имя въ эту исторію. Когда женщина эта была при смерти, мнѣ написали объ этомъ. Развѣ ты упрекаешь меня въ томъ что я не далъ умереть ей съ голоду?

-- Вы сдѣлаете меня счастливымъ человѣкомъ, батюшка, если скажете мнѣ, взглянувъ мнѣ прямо въ лицо: "Я не имѣлъ никакихъ сношеній съ Бедингфильдъ, послѣ смерти этого ребенка".

Джебезъ Стендрингъ не могъ взглянуть въ лицо своему сыну, онъ отвернулся въ сторону и отвѣчалъ:

-- Она тоже умерла.

-- Умерла! Бедингфильдъ умерла! въ отчаяніи воскликнулъ Андрью.

-- Давно уже. Но что тебѣ до этого, продолжалъ Джебезъ, между тѣмъ какъ въ головѣ его промелькнула какая-то мысль.

-- Ты желалъ доказать что ребенокъ умершій въ Маргетѣ двадцать четыре года тому назадъ былъ ребенкомъ лорда Гильтона. На что тебѣ тутъ Бедингфильдъ? Какъ ты самъ сейчасъ говорилъ, въ Чертсей найдется не мало людей могущихъ доказать возрастъ его. Да и я самъ, погоди-ка, онъ родился въ осень 1844 года.

-- Не напишите ли вы строчку, лишь одну строчку въ доказательство этого, которую я бы могъ показать лорду Гильтону? воскликнулъ Андрью.

Темное облако прошло по лицу Джебеза Стендринга.

-- Я говорилъ тебѣ что ненавижу этотъ предметъ; но если этимъ можно будетъ покончить дѣло, я согласенъ написать.

-- Батюшка! сказалъ Андрью беря его за руку.-- Я оскорбилъ васъ. Простите меня. Я теперь помню что лордъ Гильтонъ говорилъ что вы доставили ему доказательства о возрастѣ ребенка. Онъ хотѣлъ сказать этимъ, какъ я вижу теперь, что вы указали ему на Бедингфильдъ. Я мысленно оскорбилъ васъ. Да проститъ мнѣ Господь! Я думалъ....

-- Все равно, все равно, что бы ты ни думалъ! тревожно произнесъ Джебезъ.-- Пусть это будетъ по вашему мнѣнію ребенокъ лорда Гильтона.

-- Это и былъ его ребенокъ.

-- Согласенъ и съ этимъ. А знаешь ли ты что онъ потерялъ со смертію его? проговорилъ Дінебезъ сквозь стиснутые зубы.-- Я сейчасъ скажу тебѣ что. Онъ потерялъ чрезъ него огромное Чепель-Гильтонское имѣніе. Если онъ теперь и переживетъ мистрисъ Игльтонъ, то будетъ лишь пожизненно пользоваться имъ. Онъ не будетъ имѣть права заложить ни одной десятины, срубить ни одного дерева. А если бы мальчикъ этотъ былъ живъ, онъ могъ бы дѣлать съ имѣніемъ все что угодно и могъ бы распоряжаться вволю всѣмъ состояніемъ. Вотъ чего онъ лишился чрезъ это. Пусть онъ это знаетъ. Пиши теперь все что хочешь, я подпишу.

-- Вы никогда не забудете того необдуманнаго удара?

-- Никогда!

Андрью Стендрингъ взялъ перо и бумагу и написалъ:

"Ребенокъ Джуліи Эйльвардъ родился въ Чертсей, осенью 1844 года. Женщина Бедингфильдъ, записавшая о смерти его въ Маргетѣ, была особа неграмотная, сдѣлавшая либо сама ошибку, либо не замѣтившая ошибку сдѣланную писаремъ. Она умерла."

-- Записка эта вышла длиннѣе, нежели я предполагалъ, сказалъ Андрью, передавая бумагу отцу.-- Вы можете вычеркнуть конецъ ея.

-- Все равно. Ты могъ написать еще болѣе. Ты можешь прибавить что я доволенъ объясненіемъ твоего путешествія въ Мальту.

-- Я не стану требовать этого, возразилъ Андрью, нѣсколько удивленный перемѣной въ обращеніи отца.-- Что касается до этого, то лордъ Гильтонъ удовлетворенъ вполнѣ. Это (онъ положилъ руку на бумагу) низвергаетъ основаніе зла и разрушитъ все зданіе сооруженное имъ. Благодарю васъ отъ глубины души, продолжалъ онъ, видя какъ Джебезъ подписалъ свое имя подъ драгоцѣннымъ документомъ.-- А теперь, батюшка, когда облако раздѣлявшее насъ разсѣялось, могу я повторить мое недавнее предложеніе?

-- Говорю тебѣ что нѣтъ! Неужели ты только и знаешь что мучить меня? свирѣпо закричалъ старый купецъ.

-- Я лишь стараюсь исполнить въ отношеніи къ вамъ долгъ сына, батюшка, и эти внезапныя вспышки гнѣва...

-- Доказываютъ что я начинаю мѣшаться въ умѣ, вѣроятно, что я становлюсь дуракомъ, не такъ ли? Славная, почтительная мысль. Вѣдь ты достигъ всего чего желалъ для своего друга? Неужели ты меня никогда не оставишь въ покоѣ?

Андрью всталъ и простился; это было холодное, формальное прощаніе. Безъ сомнѣнія, съ отцемъ его было что-то неладно. Эти страстныя и тревожныя вспышки были странны, въ такомъ обыкновенно холодномъ человѣкѣ. Джебезъ Стендрингъ былъ самъ не свой. Въ одну минуту онъ согласился оказать лорду Гильтону величайшее одолженіе, какое онъ лишь могъ сдѣлать ему, и въ слѣдующую за тѣмъ минуту выказывалъ снова свою непреклонную ненависть къ нему. Мистеръ Менъ былъ правъ. Что-то. странное происходило съ его хозяиномъ.

Между тѣмъ какъ занятый этими размышленіями Андрью выходилъ изъ конторы, старый купецъ сидѣлъ, погруженный въ мрачную думу. "Такъ-то лучше проборматалъ онъ наконецъ самъ себѣ.-- Такъ гораздо лучше. Иначе оно и не могло быть. Я согрѣшилъ полагаясь черезъ чуръ на собственный свой разумъ. Эти опасенія, эти предостереженія были ниспосланы мнѣ съ цѣлью убѣдить меня въ томъ что Онъ, ради котораго я преслѣдую эту цѣль, доставитъ мнѣ Самъ средства для достиженія ея." Если бы какому-либо изъ клерковъ Джебеза Стендринга пришло въ голову объяснить себѣ по своему какое-либо рѣшеніе своего хозяина, касательно ихъ торговаго дѣла, онъ бы счелъ это высочайшимъ проявленіемъ непочтительности къ себѣ, но самъ онъ былъ готовъ всякую минуту объяснить въ свою пользу пути Всемогущаго. Разъ застигнутый въ расплохъ, онъ далъ почувствовать Абелю Блиссету что находится въ его власти. Онъ компрометтировалъ себя выказавъ готовность помочь ему бѣжать и долженъ былъ поневолѣ поддерживать его и впредь. Болѣзнь и смерть его онъ счелъ вмѣшательствомъ свыше воспослѣдовавшимъ съ цѣлью избавить его отъ послѣдствій его неумѣстнаго милосердія. Видя что Блиссетъ находится при смерти, онъ не сдержалъ своего обѣщанія, нашелъ другаго надзирателя надъ грузомъ Виндзарскаго Замка и принудилъ его умереть покинутому всѣми, въ Блеквилльской гостиницѣ, а увѣрившись что покойникъ не оставилъ послѣ себя никакихъ бумагъ способныхъ навлечь на него подозрѣніе, онъ воротился домой, благодаря Бога за милосердіе Его -- исключительное милосердіе Его къ Джебезу Стендрингу.

Онъ посѣтилъ Пшеничный Снопъ, посѣтилъ его въ это утро уже не въ первый разъ, и имѣлъ длинный разговоръ съ почтеннымъ мистеромъ Смитомъ, касательно умершаго. Мысли, какъ я уже говорилъ, медленно слагались въ умѣ мистера Смита; но разъ онѣ укоренялись тамъ, ихъ трудно было вытѣснить оттуда. Ужасная мысль что Джекъ можетъ потребовать вознагражденіе себѣ запала въ его голову. Вслѣдствіе этого, онъ рѣшилъ вовсѣ не упоминать о Джекѣ. Онъ все время имѣлъ подозрѣнія, говорилъ онъ "джентльменамъ печати" толкавшимся въ его буфетной. Онъ не можетъ сказать имъ почему и вслѣдствіе чего именно имѣлъ онъ ихъ. Онъ зналъ что сдѣлаетъ какъ бы то ни было. Онъ могъ бы поразказать имъ (джентльменамъ печати) многое, что бы весьма удивило ихъ. Можетъ-быть онъ и разкажетъ имъ это, а можетъ-быть и нѣтъ. Все будетъ зависѣть отъ обстоятельствъ. Онъ угощалъ слушателей своихъ водкой съ водой, увѣряя каждаго изъ нихъ что намѣренъ сообщить ему важныя открытія и разныя подробности дѣла, какъ скоро уйдутъ всѣ другіе. Такимъ образомъ имя Джека вовсе и не появлялось въ газетахъ, полныхъ похвалами умному и вѣжливому хозяину Пшеничнаго Снопа, "которому общество обязано такою важною услугой и благодаря которому мы имѣемъ слѣдующія свѣдѣнія о послѣднихъ минутахъ ужаснаго человѣка, столько времени избѣгавшаго крайней бдительности правосудія".

Такимъ образомъ мистеръ Смитъ, проснувшись въ одно прекрасное утро, увидалъ себя знаменитымъ смертнымъ. Ему было пріятно когда къ нему являлись люди съ разными вопросами; вопервыхъ, это было выгодно для торговли его, ибо продолжительный разговоръ имѣлъ всегда послѣдствіемъ потребленіе пива; вовторыхъ, поклоненіе его генію было весьма для него лестно; а втретьихъ, для него было выгодно распространять исторію эту по своему. Судя по свидѣтельству мистера Смита, Абель Блиссетъ не видалъ никого кромѣ его самого, жены его, доктора, да какого-то молодаго человѣка "случайно" зашедшаго къ нимъ. Покойный не писалъ никакихъ писемъ (да развѣ могъ онъ дѣлать это?), полиція не нашла въ ящикахъ его никакихъ бумагъ. Упоминалъ ли онъ при комъ-нибудь имя Стендринга? Да, кажется, по крайней мѣрѣ онъ говорилъ что-то въ этомъ родѣ, но онъ былъ уже почти безъ памяти тогда, начиналъ бредить и прочее. Онъ ничего не говорилъ особеннаго, "но", замѣтилъ хозяинъ, возвращаясь къ предмету наиболѣе интересовавшему его, "онъ не отрекался отъ того что онъ Абель Блиссетъ и почти что прямо сознался.... да, сознался что онъ убилъ мистера Берриджера, а такъ какъ я донесъ объ этомъ, послѣ чего его и взяли, то мнѣ и не посмѣютъ отказать въ награжденіи. Оно и теперь все равно ужь что у меня въ карманѣ".

Опираясь на это-то достойное свидѣтельство, Джебезъ Стендрингъ пришелъ къ убѣжденію что Всемогущій и Всемилостивый Судія призвалъ на судъ Свой великаго грѣшника сего, исключительно ради пользы его, Джебеза Стендринга.

Первою мыслью Андрью по выходѣ изъ конторы отца было отправиться прямо къ лорду Гильтону съ добытымъ имъ важнымъ документомъ. Спустя немного онъ передумалъ иначе. Онъ не могъ знать что произошло послѣ его ухода между графомъ и Мартиномъ Блексемомъ. Первый показался ему упрямымъ, взбалмошнымъ человѣкомъ, котораго трудно было убѣдить въ чемъ-либо; между тѣмъ какъ на самомъ дѣлѣ онъ горячо желалъ убѣдиться въ этомъ, и убѣдился бы окончательно и съ помощью меньшихъ доказательствъ нежели тѣ которыя могъ представить ему Андрью. Но по мнѣнію Андрью, слѣдовало еще болѣе скрѣпить доказательства эти, и съ этою цѣлью надобно было отправиться въ Чертсей; но не разъ пожалѣлъ онъ потомъ что послушался этой мысли.

Ему казалось несомнѣннымъ что онъ найдетъ, какъ онъ говорилъ, дюжину лицъ въ Чертсей. способныхъ доказать ему настоящій возрастъ ребенка мистрисъ Эйльвардъ. Онъ не разсудилъ при этомъ какія перемѣны могутъ произойти въ подобномъ мѣстечкѣ въ теченіи двадцати четырехъ лѣтъ и какъ трудно найти человѣка твердо помнящаго какое-нибудь число послѣ столькихъ лѣтъ. Собирая тамъ нужныя ему свѣдѣнія, онъ началъ жалѣть отъ всей души что взялся за это средство, не потому чтобъ онъ на минуту усомнился въ истинѣ своего убѣжденія, но потому что онъ чувствовалъ что истина эта была ослаблена безпорядочными свѣдѣніями полученными имъ. Старшій приходскій священникъ, главный докторъ и адвокатъ 1844 года умерли. Мистрисъ Крауфордъ выѣхала изъ мѣстечка. Гостиницы и лавки перешли въ другія руки. Проживавшее тамъ дворянство успѣло перемѣниться разъ десять. Было тамъ нѣсколько стариковъ и старухъ помнившихъ бѣдную леди и ея маленькую школу, но отъ нихъ онъ получилъ самыя сбивчивыя свѣдѣнія. Дама эта выѣхала отсюда десять лѣтъ тому назадъ, нѣтъ -- пятнадцать лѣтъ, тридцать лѣтъ тому назадъ. Ребенокъ былъ славный мальчикъ, пяти или шести лѣтъ, а можетъ-быть даже и семи, когда она уѣхала. Нѣтъ, это былъ вовсе не мальчикъ, это была дѣвочка. Дитя родилось мѣсяцъ спустя послѣ ея пріѣзда, годъ спустя; у нея вовсе не было никакого ребенка. А когда Андрью, сбитый съ толку такими противорѣчіями, упомянулъ о свидѣтельствѣ о рожденіи его, внесенномъ въ приходскія книги, то деревенскіе историки всѣ накинулись на него, спрашивая: къ чему же онъ замучилъ ихъ вопросами, если все это было написано на бумагѣ?

Оно дѣйствительно было написано тамъ; но также вѣрно было и то что въ Маргетѣ находилось другое свидѣтельство, ошибочность котораго онъ взялся доказать свѣдѣніями почерпнутыми въ Чертсеѣ. Кромѣ того однимъ изъ главныхъ намѣреній его было доказать что мистрисъ Эйльвардъ жила тамъ, а не въ Маргетѣ по прибытіи своемъ изъ Мальты; а все узнанное имъ до сихъ поръ было такъ сбивчиво и такъ противорѣчило одно другому что даже самый благосклонный судья могъ бы усомниться что особа соотвѣтствующая ея примѣтамъ жила когда-либо здѣсь. Теперь было уже поздно опираться лишь на свидѣтельство Джебеза Стендринга. Его могли спросить: зачѣмъ же онъ отправлялся еще въ Чертсей, если вѣрилъ вполнѣ своему отцу? Если же онъ самъ не довѣрялъ ему, какъ онъ могъ требовать чтобъ ему повѣрили вполнѣ другіе? Онъ не питалъ надежды получить отъ отца своего опроверженія обвиненія; напротивъ, онъ почти согласился съ тѣмъ что отецъ его былъ тоже замѣшанъ въ этомъ обманѣ. Что если теперь подумаютъ что онъ заручился свидѣтельствомъ этимъ, зная заранѣе что поиски его будутъ напрасны, или потому лишь что они оказались таковыми?

Андрью воротился въ свою гостиницу и съ тяжелымъ сердцемъ сѣлъ за столъ, дѣлая видъ что обѣдаетъ. Все казалось ему такъ ясно, такъ доступно нѣсколько часовъ тому назадъ, а теперь онъ почти отчаявался въ успѣхѣ.

Подобно всѣмъ людямъ долго жившимъ въ чужихъ краяхъ, онъ пріобрѣлъ обыкновеніе обращаться съ незнакомыми людьми иначе нежели имѣемъ привычку обращаться съ ними мы, доморощенные Британцы. Я не хочу сказать этимъ что мы дѣйствительно менѣе учтивы или менѣе умѣемъ цѣнить оказываемыя намъ услуги, нежели братья наши за моремъ, но то что мы менѣе выказываемъ это на дѣлѣ, не подлежитъ сомнѣнію. Андрью не забывалъ снимать шляпы входя въ коттеджи. Онъ придерживался старомоднаго обычая называть всѣхъ сэръ; онъ не начиналъ своихъ вопросовъ такъ:-- "Эй вы, послушайте, мнѣ нужно знать, знаете?" Онъ ничего не проигралъ черезъ это.

Онъ докуривалъ задумчиво третью сигару, какъ вдругъ кто-то постучался въ дверь, и человѣкъ въ которомъ онъ узналъ приходскаго клерка показывавшаго ему сегодня церковныя списки взошелъ въ комнату.

-- Матушка моя говорила мнѣ, сэръ, сказалъ онъ переминаясь и долго не рѣшаясь прямо начать свою рѣчь,-- что вы разпрашивали о нѣкоторой мистрисъ Эйльвардъ, жившей прежде здѣсь, и объ мистрисъ Крауфордъ.

-- Это правда. Не могу ли я предложить вамъ чего-нибудь? Не угодно ли вамъ сигару?

-- Благодарю васъ, сударь; я не курю; жена моя не охотница до табаку; но разъ вы заговорили объ этомъ, я скажу вамъ что смородиновка очень хороша въ нашихъ странахъ. Пробовали вы когда-нибудь, сэръ, горячей смородиновки съ кусочкомъ сахару? Дженъ, жена моя, сэръ, употребляетъ это иногда отъ простуды, знаете.

Андрью позвонилъ, и скоро любимый напитокъ клерка задымился на столѣ.

-- Ну-съ, сэръ, началъ онъ.-- Я самъ ничего не знаю о мистрисъ Эйльвардъ. Я живу здѣсь всего шестой годъ; но мистрисъ Крауфордъ, тетка жены моей, и если вы полагаете что она можетъ помочь вамъ, то я могу указать вамъ гдѣ найти ее.

Андрью былъ въ восторгѣ отъ этой нежданной доброй вѣсти и горячо выразилъ свою благодарность.

-- Не стоитъ благодарности, сэръ; право не стоитъ, отвѣчалъ клеркъ,-- жена моя, да я, мы только-что сѣли за чай, какъ приходитъ матушка и говоритъ: "Джемсъ, видѣлъ ты джентльмена что пріѣхалъ сюда и разспрашиваетъ всѣхъ о мистрисъ Эйльвардъ?" -- "Да, матушка, говорю я, не снимите ли вы шляпку и не выпьете ли чашечку чаю?" -- "Хорошо, пожалуй выпью, говоритъ она, если Дженъ это не будетъ непріятно (имя жены моей Дженъ, сэръ)." Она сѣла съ нами и стала разказыватъ какъ вы отнесли къ столяру сломанный костыль маленькаго Сама Тёрнера и велѣли починить его, и какъ она находилась въ услуженіи въ то время какъ мистрисъ Эйльвардъ жила здѣсь, и какъ вы казались огорчены, когда увидали что нельзя ничего узнать объ ней, "и, говоритъ она, отчего бы, Дженъ (Дженъ, имя жены моей), не дать ему адреса тетушки ея Крауфордъ? Она была здѣсь въ то время повивальною бабушкой, и если кто знаетъ что-нибудь о ребенкѣ, то ужь конечно она, хотя почему ему нужно знать больше того что стоитъ въ приходскихъ книгахъ, которыя, по-моему, такъ же вѣрны какъ и приходская Библія, этого я понять никакъ не могу?"

-- Я очень обязанъ матушкѣ вашей.

-- Нисколько, нисколько. Тутъ Дженъ (жена моя, знаете) говоритъ ей: "Ну, а вдругъ тутъ затѣется процессъ какой-нибудь или что-нибудь въ этомъ родѣ, и они надѣлаютъ хлопотъ тетушкѣ Аннѣ?"

-- Чрезвычайно справедливое замѣчаніе, сказалъ Андрью.-- Пожалуста увѣрьте жену вашу что ей нечего опасаться ничего подобнаго. Если она пожелаетъ, я готовъ дать женѣ вашей честное слово что ничѣмъ не обезпокою мистрисъ Крауфордъ. Я увѣренъ, я знаю что она будетъ рада помочь мнѣ.

-- Матушка говоритъ ей на это, снова началъ клеркъ, спокойно продолжая разказъ свой: -- "Она ваша тетка, Дженъ, а не моя. Мнѣ очень жаль если я обидѣла васъ." -- "Ахъ, вовсе нѣтъ," говоритъ Дженъ, "вы меня нисколько не обидѣли, но всегда хорошо быть осторожнымъ." -- "Это правда, Дженъ," говоритъ ей матушка (Дженъ, имя жены моей, сэръ); "но этотъ джентльменъ настоящій джентльменъ, что можетъ видѣть каждый жившій, подобно мнѣ, въ самыхъ лучшихъ домахъ, и я не позволю обижать его." -- "Да кто же его обижаетъ?" говоритъ Дженъ. "Я этого не знаю," говоритъ матушка, "но по-моему, если тутъ и есть процесъ какой-нибудь, то честнымъ людямъ нечего бояться говорить правду."

-- Я уже увѣрялъ васъ, прервалъ его Андрью, -- что тутъ нѣтъ никакого процесса.

-- Такъ-съ, такъ-съ, возразилъ клеркъ, прихлебывая смородиновку съ водой,-- но видите ли, жена моя Дженъ очень любитъ свою тетушку, и подумала что матушка хочетъ сказать этимъ что-нибудь такое. Ну, она и вспылила немножко, и говоритъ ей: "Ужь не хотите ли вы сказать что тетушка Анна нечестная женщина?" -- "Господи помилуй, и не думала, говоритъ матушка, я никогда ничего не говорю такого. Если я хочу что сказать, то говорю всегда прямо. Я знаю когда нужно держать языкъ за зубами, знаю также когда ему нужно дать волю." -- "И тетушка Анна это знаетъ", говоритъ Дженъ. "Дѣло возможное, говоритъ матушка, только родня-то ея не въ нее пошла."

-- Мнѣ очень жаль что я былъ причиной такого непріятнаго разговора въ семьѣ вашей.

-- Непріятнаго! Нисколько, нисколько. Онѣ это любятъ. Матушка съ Дженъ (это имя жены моей, Дженъ) любятъ поспорить немножко, сидя за чаемъ, если только никто имъ не мѣшаетъ. Еслибъ я или кто-нибудь другой вмѣшался въ ихъ разговоръ, ну тогда дѣло другое. Я разъ или два вступался, боясь непріятностей, таинственно замѣтилъ клеркъ,-- но тутъ-то и вышла непріятность.

-- Извините меня, перебилъ его Андрью, боясь что эта "непріятность" послужитъ поводомъ къ новой, длинной исторіи,-- извините, если я прерву васъ и спрошу согласна ли жена ваша дать мнѣ адресъ своей тетушки Крауфордъ?

-- Разумѣется согласна. Съ условіемъ лишь чтобы дѣло не дошло до суда. Видите ли, тому будетъ годъ, а можетъ-быть и больше, у насъ была тутъ исторія насчетъ проходной дороги, которую владѣлецъ замка хотѣлъ закрыть; и старуху мистрисъ Клоу, бабушку жены Дженинаго брата, отозвали въ Лондонъ, чтобъ она показала что будучи еще въ дѣвушкахъ она ходила по этой дорогѣ и никто не мѣшалъ ей; а тамъ, повѣрите ли, судьи такъ томили да мучили ее что она воротилась съ больною ногой, и общество, что затѣяло всю кашу эту съ дорогой, было такъ низко что отказалось платить за ея пилюли да мази, хотя всѣ они ей ни капельки не помогли.

-- Я готовъ поручиться что мистрисъ Крауфордъ нечего будетъ бояться ничего подобнаго, сказалъ Андрью, вынимая записную книжку и готовясь записать адресъ этой дамы.-- Достаточно съ васъ моего увѣренія, или вы желаете чтобъ я повторилъ его и женѣ вашей?

-- Совершенно достаточно, сударь. Видите ли, матушка-то говоритъ Дженъ: "Видите ли, Дженъ, говоритъ она, можетъ-быть вашей тетушкѣ Аннѣ пріятно будетъ, если джентльменъ спроситъ ее, потому что она очень любила ту бѣдную леди, а если вы помѣшаете этому, то она пожалуй останется недовольна. Она довольно уже стара чтобы самой о себѣ заботиться, и нечего ей говорить того что она не желаетъ сказать." -- "Конечно нечего, говоритъ Дженъ, а что если ее потащутъ въ Лондонъ, да будутъ тамъ томить да мучить, притянутъ къ суду? Вотъ я недавно читала въ Ллойд ѣ что одного посадили въ тюрьму за то что онъ былъ свидѣтелемъ!" -- "Но если джентльменъ дастъ слово что суда не будетъ, говоритъ матушка, тогда что?" -- "Онъ за другихъ поручиться не можетъ," говоритъ Дженъ; тутъ матушка ужь увидала что говорить объ этомъ больше не стоитъ, бросила разговоръ этотъ и навела его на корь, что теперь у сосѣдей; а когда она ушла, то Дженъ говоритъ мнѣ: "Возьми-ка шляпу, Джемсъ, да сходи къ тому джентльмену, и коли онъ дастъ слово что до суда дѣло не дойдетъ, то скажи ему гдѣ живетъ тетушка Анна." Ей не хотѣлось чтобы матушка знала что она уступила, видите ли что; ну вотъ такъ-то все дѣло и вышло.

-- Я чрезвычайно обязанъ ей, надѣюсь что вы передадите ей это, сказалъ Андрью, съ карандашомъ въ рукѣ.-- А теперь, пожалуста, адресъ мистрисъ Анны Крауфордъ.

-- Мистрисъ Крауфордъ, сударь; Анны не надо; она на этотъ счетъ немножечко щекотлива, потому что жена ея двоюроднаго брата, вышедшая замужъ за дрогиста и разъѣзжающая въ собственной каретѣ, увѣряетъ всѣхъ что ея мужъ старшій въ семействѣ; а это неправда, и этому никогда не бывать, потому что тетушка Анна вышла замужъ за старшаго сына, и она мать четырехъ сыновей, которые всѣ находятся въ живыхъ, хотя одинъ и отправился въ море еще мальчикомъ и съ тѣхъ поръ о немъ никакого слуху нѣтъ.

-- Итакъ продолжайте пожалуста -- мистрисъ Крауфордъ.

-- Точно такъ. Старшій -- Томасъ, служитъ при акцицѣ въ Ливерпулѣ; второй -- Питеръ, сѣдельникъ въ Нортгамптонѣ и дѣла у него идутъ хорошо; третій, это тотъ что пропалъ въ морѣ, какъ я вамъ говорилъ; а четвертый Чарлзъ, главный управляющій имѣніемъ лорда Соммертона въ Гаукфильдѣ, близь Брекона.

-- Все это очень интересно, мистеръ, мистеръ....

-- Винкворсъ, Джемсъ Винкворсъ, сударь. Имя жены моей Дженъ, Дженъ Винкворсъ.

-- Все это очень интересно, мистеръ Винкворсъ; но это не поможетъ мнѣ узнать адреса мистрисъ Крауфордъ.

-- Ошибаетесь, сударь, ошибаетесь. Кабы вы дали мнѣ договорить, я бы сказалъ вамъ что тетушка Анна живетъ съ сыномъ своимъ Чарлзомъ.

Андрью вздохнулъ свободнѣе и чрезвычайно заинтересовался сыномъ мистрисъ Крауфордъ Чарлзомъ, адресъ котораго онъ и записалъ въ своей памятной книжкѣ.

-- Позвольте мнѣ предложить вамъ еще что-нибудь? спросилъ онъ послѣ дальнѣйшаго разговора о семействахъ Винкворсъ и Крауфордъ, -- не хотите ли еще стаканчикъ смородиновки?

-- Нѣтъ, благодарю васъ, сударь, возразилъ клеркъ.-- Я боюсь, Дженъ будетъ непріятно, если я еще долѣе останусь здѣсь. Господи помилуй! Да ужь почти девять часовъ!

Съ этими словами онъ быстро удалился, и будемъ надѣяться что дома его не ожидала строгая проповѣдь.

На слѣдующее утро Андрью Стендрингъ воротился въ городъ, отсюда, едва давъ себѣ время уложить кое-что необходимое для дороги и написать нѣсколько словъ лорду Гильтону, прося его продлить данные ему два дня сроку, онъ отправился въ Бреконъ.

ГЛАВА XIV. Отыщи моего отца

Обязанность помогать полиціи въ дѣлѣ ареста преступниковъ есть конечно важный долгъ нашъ въ отношеніи къ обществу; однако какъ всѣ порядочные люди чуждаются исполненія этого долга. Какъ мы ненавидимъ доносчиковъ! Съ какимъ непріязненнымъ чувствомъ смотримъ мы на полисмена X, выступающаго впередъ, держа за воротъ мистера Сейка! Когда какому-нибудь вору удается то что "люди печати" называютъ "дерзкимъ побѣгомъ", не шевелится ли у васъ при этомъ въ душѣ тайное желаніе чтобы человѣку этому удалось его бѣгство, съ тѣмъ условіемъ, разумѣется, чтобъ онъ исправился послѣ него и сдѣлался порядочнымъ членомъ общества. Но какъ бы то ни было, вамъ хочется чтобъ онъ избѣгнулъ, хотя бы и вполнѣ заслуженнаго, наказанія. Кто изъ насъ желалъ бы быть въ дружескихъ отношеніяхъ съ палачомъ?

Это отступленіе имѣетъ цѣлью извинить въ глазахъ вашихъ Джека Гилля, явившагося къ лорду Гильтону въ чрезвычайно дурномъ расположеніи духа. Во второй разъ онъ былъ орудіемъ послужившимъ къ обличенію Абеля Блиссета, и роль эта была ему не по душѣ. Хозяйка Пшеничнаго Снопа, не раздѣлявшая замыслы своего супруга насчетъ награжденія, сказала ему прямо въ лицо что она не вѣритъ ни слову изо всей исторіи выдуманной имъ, и что онъ просто пришелъ чтобы схватить бѣднаго джентльмена, да еще на смертномъ одрѣ его! Напрасно было говорить ей что "бѣдный джентльменъ" этотъ былъ однимъ изъ преступнѣйшихъ убійцъ. Онъ страдалъ, онъ умеръ,-- а мистрисъ Смитъ была женщина. Слова ея "кто бы онъ ни былъ, вы убили его" непріятно звучали въ памяти Джека; и хотя докторъ и увѣрилъ его что больной не могъ выздоровѣть, и онъ зналъ самъ что еслибы даже онъ выздоровѣлъ, то его бы навѣрное повѣсили, Джекъ все-таки не могъ освободиться отъ упрека совѣсти.

"Что я за злосчасгное животное, повторялъ онъ со вздохомъ.-- Ничего-то мнѣ не удается. Изо всѣхъ именъ адрескалендаря вѣдь вздумалось же ему выбрать какъ нарочно имя Джорджа Конвея! Оно должно было заставить всѣхъ чуждаться его. Скажите пожалуста! кто это разказалъ ему о Джорджѣ Конвеѣ?"

Эти размышленія навели его на мысль о цѣли поѣздки его въ Блесквилль, и горькое разочарованіе, на минуту позабытое имъ, снова проснулось въ дмнѣ его.

Его нѣсколько успокоилъ разговоръ съ Мери Эйльвардъ, которой онъ повѣрилъ свои горести, периде нежели явился къ лорду Гильтону. Отъ него онъ узналъ кто разказалъ Абелю Блиссету о Джорджѣ Конвеѣ, и это-то, въ соединеніи съ его дурнымъ настроеніемъ, побудило его наговорить вещей воспоминаніе о которыхъ заставило его, на пути домой, устыдиться самого себя и вслѣдствіе этого еще болѣе увеличило его плохое расположеніе духа. Только лишь наглядѣвшись вдоволь на портретъ маленькой Конъ -- можете себѣ представить какъ велъ себя при этомъ бѣдный, влюбленный малый,-- и перечитавъ снова всѣ ея письма, уже давно выученныя имъ наизусть, только тогда почувствовалъ онъ себя въ силахъ пойти наверхъ къ Беквису безъ опасенія побраниться съ нимъ. Ему почему-то не хотѣлось оставаться одному. "Завтра все это появится въ газетахъ, подумалъ онъ, и потому я могу разказать ему эту исторію. Мнѣ нѣтъ надобности говорить ему зач ѣ мъ мнѣ нуженъ былъ Джорджъ Конвей. Нѣтъ, чортъ возьми, я вовсе не стану упоминать объ этомъ. Какое ему дѣло до того зачѣмъ я былъ въ Блесквиллѣ."

Онъ нашелъ своего друга сидящаго за корректурой, въ своей изношенной рабочей курткѣ, съ Васпой на колѣняхъ.

-- Гдѣ Стендрингъ? начать Джекъ, чтобы сказать что-нибудь.

-- Уѣхалъ въ Чертсей.

-- Зачѣмъ?

-- Почемъ я знаю. Я никогда никого не спрашиваю зачѣмъ они ѣдутъ. Съ меня довольно того что они уѣзжаютъ. Къ счастію для Стендринга, онъ можетъ отправляться куда ему угодно, не оставаясь ни у кого въ долгу.

-- Вы это въ мой огородъ камешекъ бросаете? спросилъ Джекъ, покраснѣвъ немного и чувствуя себя виноватымъ.

-- Да, вы угадали, Джекъ, отвѣчалъ Беквисъ, глядя ему прямо въ лицо.-- Издатели Цензора право не заслужили того чтобы вы поставили ихъ въ такое положеніе какъ сегодня.

-- Я не могъ поступить иначе. Не сердитесь, Бекъ. Этого больше никогда не будетъ.

-- По всей вѣроятности, вамъ не придется дѣлать это впредь. Я не могъ тутъ помочь вамъ.

-- Никто васъ и не просилъ объ этомъ.

-- Нѣтъ, ошибаетесь, просили. Клитеро былъ самъ здѣсь и спрашивалъ о васъ; и сказать вамъ правду, Джекъ, онъ недоволенъ вами. Онъ говоритъ что за послѣднее время вы стали уже не тотъ что бывало, и это правда. Бывало, вы предавались всею душой вашей работѣ, и она хорошо удавалась вамъ. За послѣдній мѣсяцъ вы писали лишь какой-то наборъ словъ, смысла въ которыхъ трудненько было добиться, а теперь, зная что на васъ разчитываютъ, вы преспокойно уходите и окончательно забываете о своей обязанности. Вы объ этомъ услышите еще завтра.

-- Пускай ихъ. Мнѣ все равно. Я брошу Лондонъ. Я ненавижу его. Я ненавижу эту жалкую жизнь изо дня въ день. Бекъ, старый дружище, я совсѣмъ погибаю. Я не въ силахъ выносить всего этого. Я уѣду завтра же на мѣсяцъ или на два по крайней мѣрѣ.

-- Го, го! возразилъ на это Беквисъ съ глубокимъ вздохомъ.-- Теперь вижу. Вы были сегодня опять у лорда Гильтона?

-- Да, былъ. Я лишь сейчасъ оттуда.

-- Вы скоро совсѣмъ изведете себя изъ-за этой дѣвушки!

-- Да поможетъ мнѣ Господь! воскликнулъ нашъ повѣса, закрывая лицо руками и давая волю своему горю.-- Да поможетъ мнѣ Господь! Это такъ!

-- Мы уже разъ толковали съ вами объ этомъ предметѣ, нѣсколько времени тому назадъ, Джекъ, заговорилъ Беквисъ тихимъ, мягкимъ голосомъ, въ которомъ звучала въ эту минуту почти женская ласка,-- и такъ какъ вы, повидимому, не желали довѣриться мнѣ, то я и не разспрашивалъ васъ болѣе. Если я напоминаю вамъ теперь о томъ какъ я предостерегалъ васъ, говоря что вы слѣдуете путемъ который можетъ привести васъ лишь къ горю, то дѣлаю это не для того чтобы похвалиться предъ вами или упрекнуть васъ, Джекъ,-- пожалуста не думайте этого, -- но для того чтобы доказать вамъ что и я могу дать вамъ хорошій совѣтъ и склонить васъ къ тому чтобы вы позволили мнѣ подать вамъ его.

-- Вы добрый малый, Беквисъ, отвѣчалъ Джекъ, сжимая его руку; -- но я принялся бы снова за то же самое, еслибы воротилось то время. "Лучше любить и лишиться любимаго существа, нежели вовсе никогда не любить"; но я не лишился ея! воскликнулъ онъ, отирая съ лица своего брызнувшія слезы,-- я не хочу ея лишиться.

-- Эхъ! Это чистое безуміе, Джекъ. Я увѣренъ что эта дѣвочка любитъ васъ, или, по крайней мѣрѣ, воображаетъ что любитъ. Вы именно такой человѣкъ, Джекъ, который можетъ завлечь воображеніе дѣвушки на время.

-- Послушайте, Бекъ! Нападайте на меня сколько вамъ угодно, но не смѣйте говорить ничего противъ нея. Она добра и вѣрна, и, хотя вы, вѣроятно, не допускаете этого въ женщинѣ, исполнена чувства.

-- И по этой-то самой причинѣ, -- допуская всѣ эти совершенства,-- она и поддается вполнѣ руководству отца своего.

-- Отца своего! Я бы желалъ чтобъ ею руководилъ отецъ ея. Препятствіе происходитъ со стороны ея матери.

-- Я думалъ что она давно уже умерла, проговорилъ съ удивленіемъ Беквисъ.

-- Нѣтъ. Это такая пустая, безсердечная, себялюбивая.... но что толку бранить ее.

-- И лордъ Гильтонъ беретъ ея сторону?

-- Нисколько.

-- Ну, такъ дѣло выходитъ хуже, нежели я ожидалъ.

-- Почему же такъ?

-- Потому что вы дѣлаете двойное зло. Вопервыхъ, вы дѣлаете дѣвушку несчастною, а затѣмъ, настаивая на несбыточномъ желаніи, поселяете раздоръ между мужемъ и женой.

-- Въ этомъ вы меня напрасно обвиняете, Бекъ; право напрасно. Еслибъ я могъ только помирить ихъ, то, отложивъ въ сторону всѣ личныя желанія свои, я бы постарался сдѣлать это. Я бы желалъ отъ души чтобъ это было возможно.

-- Значитъ они разошлись другъ съ другомъ. Я никогда не слыхалъ объ этомъ.

-- Давнымъ давно, она была тогда еще ребенкомъ.

-- А дѣвушки живутъ съ отцомъ своимъ?

-- Дѣвушки! Какія дѣвушки?

-- Леди Эйльвардъ.

-- Разумѣется. Да что это вамъ вздумалось заговорить о нихъ?

-- Боже мой, Джекъ! Да развѣ вы влюблены не въ леди Мери Эйльвардъ?

Несмотря на все огорченіе свое, Джекъ не могъ не разразиться смѣхомъ.

-- Я влюбленъ въ Мери Эйльвардъ! Я! Милый мой Бекъ, это было бы все равно еслибъ я влюбился въ васъ.

Смѣхъ заразителенъ. Лобъ Беквиса разгладился, и онъ тоже разсмѣялся. Онъ потрепалъ Джека по плечу и сказалъ:

-- Значитъ безпокоиться тутъ нечего, милый другъ. Вы вѣдь вздыхали по ней, знаете, на островѣ Вайтѣ. Вы справились съ той страстишкой, справитесь и съ этой. А я боялся ужь что это продолжается все та же прежняя исторія, Господь съ вами. Вы влюбитесь еще разъ десять и все-таки избѣгнете, надо надѣяться, брачныхъ узъ.

-- Говорю вамъ, Бекъ, это и есть все та же исторія. Я никогда и не думалъ о Мери Эйльвардъ, по крайней мѣрѣ, въ этомъ отношеніи. Я вздыхалъ, какъ вы выражаетесь, на Вайтѣ, только не по ней. Еслибы вы были тогда на гонкѣ, то увидали бы ее. Она часто бывала съ Эйльвардами, и это-то и ввело васъ въ заблужденіе.

Беквисъ всталъ, медленными шагами подошелъ къ окну, раздвинулъ занавѣси его и сталъ глядѣть на ночное небо.

-- Скажите мнѣ, вдругъ произнесъ онъ,-- имя этой дѣвушки.

-- Констанція, Констанція Конвей.

Беквисъ неподвижно стоялъ у окна, полузакрытый занавѣсями и такъ и остался тамъ, между тѣмъ какъ Джекъ впалъ въ глубокое раздумье, замечтавшись о своей маленькой Конъ. Его разбудилъ голосъ, въ которомъ онъ съ перваго звука не узналъ гососа Беквиса, и онъ увидалъ что товарищъ его сѣлъ у другаго конца стола.

-- Между нами вышло недоразумѣніе, сказалъ онъ.-- Я все думалъ что это была леди Мери Эйльвардъ. Мнѣ очень жаль что это оказалась не она. Знаете ли вы что за человѣкъ отецъ вашей Констанціи?

-- Я знаю что о немъ толкуютъ люди; но даже и самъ дьяволъ не такъ черенъ, какъ его описываютъ, отвѣчалъ Джекъ.

-- Пожалуй что и такъ. Положимъ что отецъ ея не такъ дуренъ, какъ говорятъ. Но знаете ли вы что его считаютъ такимъ извергомъ, полагаясь на показанія его дочери?

-- Да, я это знаю.

-- И вы можете любить подобное дитя? Вы полагаете что дурная дочъ можетъ быть хорошею женой? Мнѣ жаль васъ!

-- Жалѣйте тѣхъ которые нуждаются въ вашемъ сожалѣніи. Я не нуждаюсь въ немъ, вспылилъ Джекъ.-- Вы судите такъ же какъ и всѣ. Вы повторяете какъ попугай общіе крики негодованія противъ Джорджа Конвея, котораго вы только и знаете потому что о немъ наболтали вамъ другіе. Я имѣлъ о васъ лучшее мнѣніе, Беквисъ. Я зналъ что вы человѣкъ суровый, циникъ, не вѣрящій ни во что хорошее въ людяхъ; но я никогда не думалъ чтобы вы могли сдѣлаться ничтожнымъ сплетникомъ.

Джекъ раскипятился и ожидалъ колкаго опроверженія своихъ словъ. Но, къ удивленію его, на лицѣ его друга появилось то выраженіе любви и благодарности что иногда свѣтилось на немъ во время его болѣзни.

-- Мнѣ очень грустно за васъ, Джекъ, проговорилъ онъ,-- такое честное сердце, какъ ваше, не заслуживаетъ быть обманутымъ.

-- Какое бы оно тамъ ни было, оно не обмануто въ томъ что касается Констанціи. Послушайте-ка, Бекъ, я не хотѣлъ ничего вамъ говорить о ней, потому что вы не такой человѣкъ чтобы понять ее. Но я не хочу чтобы вы думали о ней подобнымъ образомъ. Помните вы статью написанную мною о показаніяхъ дѣтей?

-- Помню.

-- Я не думалъ, составляя ее, что истина моихъ словъ будетъ такъ скоро и такъ очевидно доказана на дѣлѣ. Констанцію подучили очернить отца ея.

-- Подучили!

-- Можете усмѣхаться сколько вамъ угодно. Повторяю вамъ, подучили. Слова даже смысла которыхъ не могъ понять никакой ребенокъ были вложены въ уста ея съ обычнымъ повтореніемъ: "вѣдь это такъ было, милочка?" И затѣмъ ее осыпали похвалами и ласками. Она была почти вполнѣ предоставлена своей матери, сдѣлавшей изъ нея настоящую обвинительную машину. Такъ выросла она, и ей пришлось, -- она была умнымъ ребенкомъ, -- обвинять другихъ, едва начавъ думать о себѣ; наконецъ ей стало смутно казаться что ее обманывали все время. Когда ей было лѣтъ около четырнадцати, ее отдали въ школу, для того чтобы мать ея могла побольше пользоваться своею свободой, и это вывело ее изъ-подъ вліянія матери и спасло ее. Выражаясь ее милыми словами, она почувствовала себя какъ бы окруженною какою-то мглой, среди которой въ смутныхъ образахъ и искаженномъ видѣ ей стало представляться то въ чемъ до той поры она не сомнѣвалась. Мало-по-малу разумъ ея и печальныя доказательства о несправедливости ея матери разсѣяли мглу эту, и она увидала вещи въ ихъ настоящемъ видѣ. Тогда-то она убѣдилась что напрасно осуждала отца своего, и начала любить его, томясь желаніемъ броситься къ ногамъ его и вымолить себѣ у него прощеніе.

-- Но противъ него можно сказать многое и кромѣ показаній его ребенка.

-- Я знаю это. Но подумайте о жизни которую онъ велъ. Представьте себѣ, хотя это будетъ вамъ и трудно, каково знать что ваша собственная жена таскаетъ изъ дома въ домъ родное дитя ваше для того чтобъ оно тамъ клеветало на васъ, придавая преступный смыслъ самымъ невиннымъ словамъ и дѣйствіямъ вашимъ! Говорили что онъ билъ свою жену и своего ребенка, что онъ былъ пьяница и еще хуже того. Онъ не былъ такимъ сначала, но не мудрено если онъ и сдѣлался такимъ вслѣдствіе подобной дьявольщины.

-- И вы говорите что дитя это, маленькая Констанція, любитъ его?

-- Да, она горячо любитъ его. Ея послѣднія слова мнѣ были: "Отыщи отца моего".

-- Несмотря на то что онъ сдѣлался въ самомъ дѣлѣ такимъ какимъ ее научили считать его?

-- Она не хочетъ ничего слышать противъ него и ничему не вѣритъ. Послѣ того какъ она была такъ часто и такъ жестоко обманута, это и не удивительно.

Беквисъ всталъ снова и принялся расхаживать по комнатѣ.

-- Мнѣ больно глазамъ отъ этой лампы, сказалъ онъ, пройдя раза два по комнатѣ,-- я много писалъ сегодня, и они у меня устали. Вамъ не будетъ непріятно, если я спущу немного лампу?

-- Нисколько. Я люблю сидѣть въ полутьмѣ. Я не сказалъ вамъ еще худшаго о моей бѣдной Констанціи. Мать ея, кажущаяся по наружности чрезвычайно деликатною, утонченною дамой, становится настоящею дикаркой какъ скоро что-нибудь раздражаетъ ее. Когда она увидала что Констанція не хочетъ болѣе лгать ради ея, она стала бить ее.

-- Бить ее!

-- Да, и бѣдное дитя должно было часто прибѣгать къ неправдѣ чтобы защитить отъ подозрѣній свою мать, хотя говорить неправду она не хотѣла болѣе. Наконецъ, доведенная до нестерпимаго состоянія этими ежедневными мученіями, она возмутилась противъ нихъ, и слѣдствіемъ этого было то что ее отослали въ пансіонъ въ Діеппъ, гдѣ въ первый разъ въ жизни она почувствовала себя счастливой.

-- Я радъ этому, Джекъ, очень радъ, горячо произнесъ Беквисъ.-- Бѣдное дитя!

-- Вы правы говоря "бѣдное дитя"! По какой-то неизвѣстной причинѣ драгоцѣнная матушка ея увезла ее оттуда потихоньку, и вотъ уже почти два мѣсяца какъ я потерялъ всякій слѣдъ ея.

Беквисъ вдругъ остановился, какъ бы собираясь сдѣлать какое-то восклицаніе, но онъ сдержалъ его и продолжалъ шагать по комнатѣ.

-- Я бы не такъ горевалъ, началъ снова Джекъ,-- еслибы зналъ что ей хорошо тамъ. Я за себя не боюсь, но ждать почти три года въ подобной неизвѣстности невыносимо.

-- Я не понимаю васъ, зачѣмъ вамъ ждать три года?

-- Тогда она будетъ совершеннолѣтней и можетъ выйти за меня замужъ.

-- А, теперь понимаю. Какъ время-то идетъ! Я не думалъ что ей уже столько лѣтъ.

-- Ей минетъ въ ноябрѣ девятнадцать лѣтъ. Еслибъ я только могъ отыскать отца ея и получить его согласіе! Знаете ли, Беквисъ, сегодня утромъ, уѣзжая изъ дому, я былъ увѣренъ что нашелъ его.

Беквисъ остановился среди комнаты и приложилъ руку къ сердцу. Тутъ Джекъ разказалъ ему о мнимомъ Джорджѣ Конвеѣ и объ исходѣ своей поѣздки въ Блеквилль. Въ смутномъ полусвѣтѣ ихъ комнаты онъ могъ видѣть горькую усмѣшку омрачившую лицо его друга въ ту минуту какъ онъ объяснялъ ему причину побудившую Абеля Блиссета принять это имя. Надо было также разказать и исторію съ браслетомъ, для того чтобъ объяснить все предыдущее, и было уже около полуночи когда онъ докончилъ разказъ свой. Но Джекъ все еще не сходилъ съ своего мѣста, чувствуя теперь, когда ледъ раздѣлявшій ихъ растаялъ, большую отраду въ изліяніяхъ души своей предъ Беквисомъ, а Беквисъ все еще ходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ, словно дикій звѣрь по своей клѣткѣ.

-- Скажите-ка, Бекъ, вы сейчасъ такъ положительно говорили о Конвеѣ; вы его знавали когда-нибудь?

-- Знавалъ.

-- И я тоже.

-- Вы.... когда же это было, Джекъ, когда и гдѣ?

-- О, это было давно, когда я былъ еще новичкомъ въ Итонѣ. Онъ пріѣзжалъ туда въ числѣ игроковъ въ крикетъ Мерилебонскаго клуба. Мнѣ казался онъ тогда чудеснѣйшимъ малымъ въ свѣтѣ.

-- Вы судили по наружности, Джекъ -- Онъ и былъ тогда чудеснымъ малымъ. Боже мой, какъ онъ славно бросалъ мячъ! Еслибъ я могъ только отыскать его!

-- Вы думаете что онъ согласился бы на вашъ бракъ?

-- А почему бы ему и не согласиться?

-- Можетъ-быть онъ предоставилъ свою дочь вполнѣ матери ея, и не захочетъ вмѣшиваться въ это дѣло.

-- Но если я докажу ему что съ ней дурно обходились? Нѣтъ, я знаю что дѣлаю. Онъ не такая скотина чтобы не обратить на это вниманія. Да и потомъ какое ему дѣло до этого? Деньги его намъ не нужны. Онъ можетъ попрежнему, если ему угодно, держать свою яхту и свой гаремъ, и мы не попросимъ его приглашать насъ туда къ себѣ.

-- Онъ держитъ яхту и гаремъ?

-- Говорятъ что да. Онъ настоящій "Летучій Голландецъ". Сегодня онъ здѣсь, завтра тамъ. Одну недѣлю онъ проводитъ въ Патагоніи, а слѣдующую затѣмъ на Сѣверномъ полюсѣ.

-- Съ гаремомъ и со всѣмъ?

-- Не смѣйтесь такъ, Бекъ, будьте добрымъ другомъ. Для меня все это очень тяжело, знаете. Въ голосѣ повѣсы дрогнуло что-то при этихъ словахъ. Беквисъ остановился около него и положилъ руку на спинку его стула.

-- Вся эта исторія любви вашей, Джекъ, сказалъ онъ,-- немножко разрознила насъ, не правда ли? Вы не хотѣли говорить мнѣ о ней, и потому мы не были уже такими близкими друзьями съ вами какъ бывало въ первое время послѣ того какъ вы спасли мнѣ жизнь?

-- Дѣло въ томъ что вы, знаете, имѣли такіе суровые взгляды на женщинъ, а я....

-- Я понимаю. Могу я говорить теперь съ вами, Джекъ, какъ будто бы съ моимъ... моимъ братомъ?

-- Я знаю что вы хотите сказать. Вы хотите сказать: "Подумайте о томъ что вы хотите дѣлать. Забудьте эту дѣвушку и оставьте ее. При такомъ отцѣ и при такой матери не можетъ быть чтобъ у ней въ крови не было дурной капли, которая рано или поздно непремѣнно даетъ себя знать". На это я отвѣчу вамъ: "Я ее не забуду и не оставлю. Я убѣжденъ что отецъ ея не настолько виноватъ самъ, сколько противъ него виноваты другіе. На мать свою она не похожа. Я не собираюсь жениться ни на отцѣ ея, ни на матери, ни на теткѣ, ни на бабушкѣ. Мнѣ не нужна (Джекъ становился болѣе краснорѣчивъ чѣмъ учтивъ) -- вся семья ея, мнѣ нужна лишь она одна. Вотъ вамъ мой отвѣтъ, и если вы станете проповѣдовать мнѣ цѣлый мѣсяцъ противъ этого, я все-таки не измѣню своего рѣшенія. Какъ! Потому что родители ея сдѣлали ее несчастною, я не постараюсь освѣтить нѣсколькими радостными лучами ея молодую жизнь и брошу ее одну на горе! Боже меня сохрани! Докажите мнѣ что я не въ силахъ сдѣлать ее счастливой, и я удалюсь отъ нея на другой край свѣта и буду лишь думать объ ней, моля Бога чтобъ она нашла болѣе достойнаго человѣка, который бы полюбилъ ее. Нѣтъ, Бекъ. Пока она находитъ что Джекъ Билль довольно хорошъ для нея, Джекъ Гилль будетъ принадлежать ей, и вы можете сколько угодно осыпать его предостереженіями и проповѣдями. Онъ женится на Констанціи Конвей не спросясь никого!

-- Но врядъ ли не спросясь меня, Джекъ, произнесъ другъ его, кладя ему руку на плечо,-- потому что я отецъ ея.

Тутъ онъ разказалъ Джеку свою грустную исторію -- исторію о которой можно составить себѣ ясное понятіе по всему разказанному уже нами, и которая вслѣдствіе этого не нуждается въ повтореніи; а когда онъ досказалъ ее, то Джекъ увидалъ, по тому какъ онъ щадилъ главную виновницу всего, какого рода былъ человѣкъ этотъ, погубленный нѣсколькими праздными языками. Себя онъ не щадилъ въ своемъ разказѣ. Правда что когда домъ его сталъ для него невыносимымъ, онъ искалъ въ другомъ мѣстѣ мира и любви, которыхъ лишила его жена его. Правда, что когда послѣдовалъ первый разрывъ, то онъ продалъ свои дома и земли и отправился странствовать по свѣту съ тою другою, которая въ послѣдствіи тоже обратилась противъ него. Онъ велъ эту скитальческую жизнь въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ, пока не узналъ что повѣренный по дѣламъ его, къ которому онъ питалъ неограниченное довѣріе, обманулъ и разорилъ его. Изъ всего его состоянія, доставлявшаго восемь тысячъ въ годъ, осталась сумма дававшая ему въ годъ не болѣе пяти сотъ. Тутъ-то и та другая, не видѣвшая пока грѣха въ близкихъ сношеніяхъ съ богатымъ человѣкомъ, вдругъ почувствовала внезапное раскаяніе въ своихъ проступкахъ и бросила его. Съ той поры всѣ женщины стали въ глазахъ его одинаковы -- нѣкоторыя были вспыльчивы и жестоки, другія коварны и жестоки, всѣ же онѣ были одинаково невѣрны.

Онъ обѣщалъ своей женѣ выдавать ей тысячу въ годъ пока онъ живъ, а послѣ его смерти состояніе его должно было быть раздѣлено между ею и дочерью его. Онъ былъ слишкомъ гордъ для того чтобъ освободиться отъ этихъ условій. Состоянія у него почти вовсе не осталось никакого, но онъ готовъ былъ работать лишь бы только она не нуждалась ни въ чемъ.

-- Вы нерѣдко, думаю, удивлялись, Джекъ, сказалъ онъ, -- отчего я работаю такъ прилежно, а живу такъ скупо; теперь вы знаете почему. Вы знаете что надо исписать много бумаги для того чтобы заработать этимъ шесть сотъ фунтовъ въ годъ, а я долженъ выдавать тысячу женѣ моей, да платить за страхованіе моей жизни, и все это долженъ я заработать прежде нежели могу подумать о томъ какъ бы пріобрѣсти и себѣ копѣйку.

-- Но развѣ она не слыхала о переворотѣ въ судьбѣ вашей?

-- Я боюсь что слышала.

-- И несмотря на это она еще жалуется на вашу скупость. Толкуетъ о томъ что вы проживаете деньги предаваясь порокамъ и развлеченіямъ и оставляя ее въ крайности! Это просто подло! Клянусь лордомъ Гарри! закричалъ Джекъ, -- посмѣй только кто-нибудь сказать что-либо противъ васъ! И повѣса такъ стукнулъ смуглымъ кулакомъ своимъ по столу что лампа задрожала и чуть не слетѣла на него.

-- Вы кое-что забыли сдѣлать, Джекъ, сказалъ Джорджъ Конвей съ значительною улыбкой.-- Вы забыли попросить у меня руки Констанціи. Всемогущій Господь да благословитъ васъ, дорогой мой сынъ! Она ваша и безъ вашей просьбы. Бѣдная маленькая Констанція! Я видѣлъ ее въ день гонки въ Рейдѣ, вмѣстѣ съ ея матерью. Я потому-то и уѣхалъ оттуда и разсердилъ этимъ васъ что онѣ собирались отправляться на Виллертонову яхту. Она любитъ меня, Джекъ, вы увѣрены въ этомъ? Вы говорите мнѣ это не по добротѣ только вашей? Скажите мнѣ всю правду.

Джекъ увѣрилъ его въ истинѣ словъ своихъ, и по обычаю всѣхъ влюбленныхъ, пустился въ похвалы избранницѣ своего сердца, похвалы обыкновенно кажущіяся излишними будущимъ тестямъ, но къ которымъ отецъ Констанціи прислушивался съ радостнымъ благодарнымъ участіемъ.

-- Теперь мой чередъ напомнить вамъ что вы забыли кое-что, сказалъ наконецъ Джекъ.-- Вы отдали мнѣ мою милую, но гдѣ найдете вы ее?

-- Предоставьте это мнѣ, спокойно отвѣчалъ Конвей.-- Ступайте спать и вообразите себѣ что все улажено -- какъ оно и будетъ скоро на самомъ дѣлѣ. Мнѣ нужно еще обо многомъ подумать, и я желаю остаться одинъ.

-- Думать вамъ много не годится, старый дружище -- извините, прервалъ себя восхищенный повѣса, -- я забылъ. Будущему зятю не слѣдуетъ такъ непочтительно выражаться. Не думайте много. Ступайте-ка тоже бай-бай.

Конвей улыбнулся, молча пожалъ его руку, и черезъ полчаса одинъ изъ нихъ уже переселился въ царство грезъ.

Утреннія газеты, содержавшія въ себѣ полный отчетъ объ арестѣ и смерти убійцы Берриджера, и нѣкоторыя подробности вырвавшіяся при этомъ открытіи изъ устъ мистера Фредерика Виллертона привели въ восторгъ мистрисъ Конвей. Итакъ, ужасный искъ этотъ былъ поданъ вовсе не на ея мужа. То что онъ находится въ Англіи оказалось ошибкой. Мстительная Блеръ обманулась въ своихъ ожиданіяхъ, а на дняхъ долженъ былъ быть ботаническій праздникъ, на который она могла явиться въ новомъ платьѣ и съ душой избавленною отъ тревоги. Она поцѣловала свою дорогую Джертруду, и та въ свою очередь обняла ее, поздравляя ее съ доброю вѣстью. Теперь нечего было бояться никакихъ сценъ.

Но жизнь полна превратностей. Завтракъ не успѣлъ придти къ концу, какъ мистрисъ Конвей была передана записка, написанная хорошо знакомою ей рукой. Она дрожа распечатала ее и прочла слѣдующее:

"Имѣя желаніе видѣться съ моею дочерью, я прошу васъ сдѣлать мнѣ одолженіе прислать ея настоящій адресъ съ подателемъ этой записки.

"Джорджъ Конвей."

Это было настоящею бомбой! Продолжительное, сопровождаемое съ одной стороны обильными слезами, совѣщаніе воспослѣдовало между обѣими дамами, вслѣдствіе котораго мистрисъ Конвей рѣшилась написать на оборотѣ записки:

"Я напоминаю вамъ лишь объ условіи нашемъ, предоставившемъ дочь мою исключительно мнѣ."

Мистрисъ Виллертонъ представила убѣдительныя причины побудившія друга ея на подобный отвѣтъ; а предстоящій праздникъ, новое платье и ожидаемый балъ въ турецкомъ посольствѣ были тоже, въ свою очередь, могучими (хотя и непризнанными открыто) поводами къ этому рѣшенію.

-- Это не такой человѣкъ, моя милая, чтобъ ему можно было дозволить какія-либо сношенія съ молоденькою дѣвушкой, хотя онъ и отецъ ея. Держитесь крѣпко за права ваши, говорила ей хозяйка.-- Если вы теперь уступите ему, то нельзя знать чего онъ потребуетъ у васъ еще вслѣдъ за этимъ. Я, право, буду имѣть о васъ плохое мнѣніе если вы уступите ему.

"Подумай обо всѣхъ удовольствіяхъ ожидающихъ тебя впереди, и не иди наперекоръ виновницѣ всѣхъ этихъ благъ", шепталъ ей какой-то голосъ изъ-подъ тонкой кружевной кофточки ея, оттуда гдѣ у нѣкоторыхъ особъ находится сердце. Вслѣдствіе этого записка была возвращена автору съ вышеупомянутымъ прибавленіемъ. Джорджъ Конвей нахмурился прочтя ее и передалъ ее Джеку, не говоря ни слова.

-- Вы въ самомъ дѣлѣ вполнѣ предоставили Констанцію ея попеченіямъ, или она лжетъ по своему обыкновенію? спросилъ тотъ.

-- Я предоставивъ ее ей; но поведеніе ея относительно бѣдной дѣвочки освобождаетъ меня нравственнымъ и законнымъ образомъ отъ моего обязательства. Я терпѣть не могу касаться денежной стороны нашихъ условій; но ясно что она не исполняла и въ этомъ отношеніи своихъ обѣщаній. Было рѣшено что одна треть ея пенсіи должна идти на воспитаніе и приличное содержаніе маленькой Конъ. А когда я видѣлъ ее, она была одѣта хуже всякой горничной.

-- А не постарайся она сама объ этомъ, она осталась бы и безъ всякаго воспитанія, вступился Джекъ.-- У нея никогда не было въ рукахъ ни единаго шиллинга. Что вы намѣрены дѣлать теперь? Не обратитесь ли вы къ адвокату?

-- О, нѣтъ! Я говорю объ этихъ вещахъ съ вами, Джекъ; но ради маленькой Конъ, ея мать никогда не будетъ уличена въ глазахъ всего свѣта. Пусть она сыграетъ роль свою до конца. Я не стану срывать съ нея маску. Мы трое устроимъ дѣла наши и безъ этого.

-- Я надѣюсь; но что намѣрены вы дѣлать теперь? Джекъ начиналъ терять терпѣніе.

-- Надо обдѣлать это дѣло конституціоннымъ образомъ, юный другъ мой, возразилъ Конвей.-- Представьте себѣ что министерство лишилось довѣрія страны, и не захотѣло бы распустить парламентъ, что бы сдѣлалъ въ такомъ случаѣ парламентъ?

-- Пріостановилъ бы денежныя субсидіи.

-- Именно такъ, сухо возразилъ на это Джорджъ Конвей.

Рано утромъ, въ этотъ самый день, Джорджъ Конвей совершилъ одно мошенническое дѣло. Онъ взошелъ въ квартиру Джека, прежде еще нежели повѣса нашъ проснулся, перебралъ весь его ящикъ съ письмами и укралъ изъ него письмо, которое онъ, погодя немного, отнесъ въ квартиру издателя Цензора. Съ послѣднимъ онъ имѣлъ длинное совѣщаніе, въ концѣ коего письмо это было разорвано авторомъ его, и Джекъ такъ и не узналъ никогда что отъ услугъ его совсѣмъ уже было отказались. Напротивъ того, вскорѣ онъ получилъ другое письмо, уже не перехваченное болѣе Джорджемъ Конвеемъ, въ которомъ его благодарили за рядъ статей доставленныхъ имъ и просили позволенія перепечатать ихъ въ видѣ отдѣльной брошюры.

Нравоученіе: Люди живущіе своимъ мозгомъ должны держать сердце свое на-сторожѣ.

Уладивъ дѣло съ мистеромъ Клитеро, Конвей отправился далѣе, съ цѣлью устроить еще другое дѣло въ Сити.

Когда какая-нибудь дама проводитъ половину года въ гостяхъ у друзей своихъ, имѣя одно обязательство, къ которому относится не особенно щедрымъ образомъ, она можетъ отложить еще кое-что въ сторону изъ тысячи фунтовъ своего годоваго дохода; но если она притомъ одѣвается черезчуръ роскошно, не любитъ расплачиваться чистыми деньгами и позволяетъ себѣ поиграть немного на биржѣ, то не мудрено если въ банкирской книжкѣ ея оказывается иногда недочетъ. Такъ было и съ мистрисъ Конвей. Она очень любила дѣлать заказы, но терпѣть не могла расплачиваться за нихъ. Она чрезвычайно любила держать при себѣ деньги, на которыя получала иногда четыре процента, и не платила въ то же время по счетамъ, нароставшимъ между тѣмъ до ста на сто. Я не рѣшаюсь даже и выговорить сколько счетовъ отъ знаменитымъ, не нуждающихся въ деньгамъ модистокъ, приходилось уплачивать мистрисъ Конвей. Я полагаю что маклеръ ея получалъ болѣе выгоды, нежели она сама, отъ маленькихъ игорныхъ спекуляцій ея. Вѣрно было то что сроки полученія денегъ ожидались ею всегда съ большимъ нетерпѣніемъ и ей часто приходилось просить своего банкира дать ей кое-что "въ счетъ". Ей тоже пришлось устроить небольшое, дѣльце въ Сити, вскорѣ послѣ ея отказа просьбѣ Джорджа Конвея, и къ ужасу своему она увидала что того чего она просила нельзя дать ей "въ счетъ". Банкиръ чрезвычайно жалѣлъ объ этомъ. Мистеръ Конвей увѣдомилъ его что платежи его въ извѣстные сроки прекратятся съ окончаніемъ настоящей четверти года.

Еще новая бомба! Непріятельская артиллерія дѣлала рѣшительный приступъ!

Въ первый разъ за время ихъ долголѣтней дружбы, она забылась (забывъ притомъ и свои выгоды) до такой степени что въ бѣшенствѣ накинулась на свою "дорогую Джертруду". Это она все была виновата. Зачѣмъ вмѣшивалась она въ ея дѣла? Въ гнѣвѣ своемъ, она выдала истину, и мистрисъ Виллертонъ узнала что Джорджъ Конвей потерялъ свое состояніе.

Особа имѣющая тысячу фунтовъ годоваго дохода можетъ, извинившись хорошенько, получить прощеніе за стычку съ своею задушевною пріятельницей; но когда васъ называетъ "во все мѣшающимся созданіемъ, бездушною свѣтскою тварью, дурой" особа которой скоро можетъ-быть придется занимать по пяти фунтовъ, то перенести этого невозможно. Спенсеръ Виллертонъ, пріѣхавъ въ одно утро домой изъ засѣданія въ палатѣ, нашелъ у подъѣзда своего два кэба, нагруженные поклажей, въ сѣняхъ свою гостью, бранящую свою горничную, а въ уборной, жену свою, лежащую въ истерикѣ. Она познакомилась съ другою мистрисъ Конвей, произнесшею длинную и гнѣвную тираду, схвативъ ее за волосы и порядкомъ тряся ее при этомъ.

На другой день Джекъ нашелъ въ своемъ ящикѣ слѣдующее письмо:

"Дорогой мистеръ Гилль.

"Недавно я получила записку отъ моего мужа, на которую, къ сожал ѣ нію, слѣдуя внушеніямъ мнимаго друга, я отвѣчала противно своимъ чувствамъ. Такъ какъ я не знаю адреса мистера Конвея и полагаю что можетъ-быть вы знакомы съ нимъ, то позвольте сообщить мнѣ вамъ что наша безц ѣ нная Констанція находится (въ качествѣ пансіонерки) въ монастырѣ Богородицы, близь Сенъ-Мало. Я боюсь что милое дитя не совс ѣ мъ счастливо тамъ, и я съ радостью взяла бы ее оттуда: но увы! мистеръ Конвей лишилъ меня возможности сд ѣ лать это. Можете вы доставить мнѣ его адресъ? Если вамъ угодно возобновить ему чрезвычайно лестныя предложенія сдѣланныя вами когда-то мнѣ касательно нашей дочери, предложенія отвергнутыя мною вслѣдствіе дурныхъ сов ѣ товъ, и если онъ не будетъ имѣть ничего противъ нихъ, то вы можете быть увѣрены что я съ своей стороны не стану противиться счастію моего ребенка.

"Душевно преданная вамъ

"Матильда Конвей."

-- Теперь все улажено, Джекъ, сказалъ бывшій мистеръ Беквисъ.-- Теперь мы можемъ снова выплатить субсидіи. Поѣдете вы со мной въ Сенъ-Мало?

Джекъ сказалъ что пожалуй поѣдетъ.

Предъ самымъ отъѣздомъ, онъ вспомнилъ что еще не говорилъ ни слова лорду Гильтону о пакетѣ упомянутомъ Блиссетомъ. Болѣе интересныя для него дѣла совершенно изгладили это обстоятельство изъ его головы. Теперь ему было уже некогда видѣться съ графомъ, да и къ чему было ему безпокоиться о подобныхъ вещахъ. Вѣроятно дѣло касалось какого-нибудь счета или сдѣлки, а подобныя дѣла слѣдовало лучше всего поручать Чемпіону. Онъ (Джекъ) могъ заѣхать къ адвокату, на пути на станцію желѣзной дороги, и сообщить ему объ этомъ. Въ рукахъ Чемпіона дѣло это устроится ужь какъ слѣдуетъ. Они отправились въ Сенъ-Мало, счастливые, какъ два школьника возвращающіеся послѣ долгаго отсутствія домой, и дорогой толковали о томъ какъ имъ лучше распорядиться съ маленькою Конъ, привезя ее на родину. Джеку хотѣлось помѣстить ее у Блексемовъ, которые, онъ зналъ, будутъ рады ей, до тѣхъ поръ пока ему не удастся приготовить гнѣздышко для своей птички; но отецъ ея не одобрялъ этого плана. Нѣтъ, ее слѣдовало отвезти прямо къ ея матери, и ужь изъ ея дома должна она была выдти замужъ. Вамъ нечего долго ждать, Джекъ, прибавилъ онъ съ улыбкой. Я не желаю чтобы вы занимали деньги и на нихъ убрали бы себѣ домъ. Начните какъ начиналъ ни одинъ порядочный человѣкъ и прежде васъ. Не потребуется и двухъ недѣль на приготовленіе самаго богатаго приданаго, какое я могу дать ей, прибавилъ онъ со вздохомъ.

Счастливѣе всякихъ королей живущихъ въ наши безпокойные дни, они прибыли въ Сенъ-Мало; но ѣхать прямо въ монастырь имъ было нельзя; приливъ приближался, готовясь хлынуть черезъ границы гавани.

-- Клянусь Юпитеромъ! замѣтилъ Джекъ, смотря на черныя волны стремившіяся изъ бухты,-- плохо дѣло тому кто попадетъ въ этотъ водоворотъ!

Не заняться ли имъ пока обѣдомъ? Нѣтъ, мысль эта, поданная гарсономъ въ гостинницѣ, была опровергнута ими единогласно. Они подождутъ лучше, и потомъ уже отобѣдаютъ втроемъ.

Когда приливъ достигъ своего предѣла, они переплыли гавань въ лодкѣ, наняли на другомъ берегу карету, и уговорившись какимъ образомъ слѣдовало сообщить Констанціи о присутствіи ея отца, отправились дальше. Джекъ сталъ погонять кучера, они ѣхали, по его мнѣнію, ужасно тихо, и крѣпкой нормандской лошадкѣ пришлось прибавить шагу.

-- Боже мой, что это за мѣсто! воскликнулъ онъ, когда они подъѣхали къ воротамъ.-- Да это настоящій рабочій домъ.

Послѣ продолжительнаго стучанія въ боковую калитку, явилась бретонская служанка, которую Джекъ, сіяя счастіемъ и живою радостью, сталъ было разспрашивать на своемъ сомнительномъ французскомъ нарѣчіи; но Джорджъ Конвей оттолкнулъ его и сообщилъ о цѣли своего посѣщенія. Онъ отецъ Mademoiselle Конвей. Онъ пріѣхалъ навѣстить ее. Тутъ, съ суровою жестокостью, безъ всякой пощады, сообщили имъ о случившемся. Mademoiselle бѣжала пять дней тому назадъ, съ другою дѣвицей. Онѣ осмѣлились перейти черезъ гавань во время наступленія прилива. Ихъ унесло потокомъ и онѣ потонули.

ГЛАВА XV. Цѣль и средства

Къ немалой радости Андрью Стендринга, говорливая подруга жизни мистера Винкворса пошла не въ свою тетушку Анну; или лучше сказать, тетушка Анна оказалась вовсе непохожею на племянницу свою, Дженъ. Славная старушка была тетушка Анна, съ своими серебристо сѣдыми волосами и со щеками румяными какъ у молоденькой дѣвушки; она привѣтливо встрѣтила его, не выказавъ ни малѣйшаго сомнѣнія къ словамъ его, съ той минуты какъ онъ объявилъ ей что онъ другъ "Джуліи Эйльвардъ" которую она знавала иного лѣтъ тому назадъ въ Чертсей. "Боже мой, Боже мой!" воскликнула она, узнавъ о цѣли его посѣщенія; -- кому могла придти въ голову такая мысль! Оклеветать подобнымъ образомъ бѣдную леди. Я бы желала видѣть ихъ въ смирительномъ домѣ за это, право желала бы!

-- Я уже имѣю въ рукахъ доказательство что ребенокъ родился осенью 1844 года, сказалъ Андрью,-- но еслибы вы могли сказать мнѣ въ какомъ именно мѣсяцѣ это было.

-- Я могу сказать вамъ въ какомъ мѣсяцѣ, и котораго числа и въ которомъ часу, возразила мистрисъ Крауфордъ.

-- Неужели вы могли запомнить это въ продолженіе столькихъ лѣтъ?

-- Я скажу вамъ всю правду, сэръ. Нѣтъ, я бы не запомнила этого еслибы не моя книга. Когда я занималась своимъ дѣломъ, у меня была книга въ которой я записывала все касающееся каждаго ребенка явившагося на свѣтъ съ моею помощью, а ихъ было не мало, могу васъ увѣрить. У меня и теперь еще сохраняется эта книга. Вотъ посмотрите сами.

Тетушка Анна была аккуратная старушка. Не прошло и пяти минутъ, какъ она отыскала желаемое мѣсто и указала пальцемъ на внесенный ею отчетъ. Она была точною и дѣловою старушкой, ибо въ отчетѣ ея не было ни одного лишняго или недостающаго слова.

"1844. Сентября 8го.-- Мистрисъ Эйльвардъ -- мальчикъ -- въ половинѣ десятаго -- ночью -- три часа и двадцать двѣ минуты -- докторъ Джойсъ. Окрещенъ Бертрамомъ -- преподобнымъ мистеромъ Сирметъ, октября 19го.-- Заплачено."

-- Бѣдный малютка! замѣтила мистрисъ Крауфордъ, между тѣмъ какъ Андрью пожиралъ глазами эти строки. Ему чуть было не пришлось очень плохо, въ самый день крестинъ его. Его отдали на руки дѣвочкѣ, прислуживавшей имъ, чтобъ она переодѣла его у камина; а неловкая дѣвчонка уронила его съ колѣнъ своихъ прямо на рѣшотку, и вмѣсто того чтобы сейчасъ же поднять его, съ крикомъ бросалась бѣжать по всему дому. Онъ обжегъ себѣ бѣдную головку свою, прямо за лѣвымъ ушкомъ. Я сама перевязала ему это мѣсто и залѣчила его какъ могла, но оно такъ никогда и не зажило хорошенько, обжоги плохо заживаютъ, знаете. Кожа такъ и съежилась вокругъ этого мѣста, точно маленькая рыбка или звѣздочка. Счастіе что это случилось не на лицѣ, не правда ли, сударь?

-- Бѣдное дитя все равно никогда бы не почувствовало этого недостатка, еслибъ это и случилось такъ, мистрисъ Крауфордъ. Оно умерло такъ рано.

-- Вы увѣрены въ томъ что оно умерло?

-- Господи! Мистрисъ Крауфордъ, почему вы такъ говорите?

-- Не знаю, въ раздумьѣ продолжала старушка.-- Мнѣ кажется очень страннымъ что они записали его шестимѣсячнымъ, когда ему было почти цѣлыхъ шестнадцать, а онъ былъ къ тому же такой большой, сильный ребенокъ для своего возраста. Люди готовые солгать одинъ разъ могутъ солгать и въ другой.

-- Но, скажите мистрисъ Крауфордъ, какую цѣль могли они имѣть?

-- Не знаю, не могу сказать. Я ничего не слыхала ни о матери, ни о ребенкѣ послѣ отъѣзда ихъ изъ Чертсей.

-- И все-таки подозрѣваете?

-- Нѣтъ, сударь, я, собственно говоря, ничего не подозр ѣ ваю. Мнѣ все это кажется лишь страннымъ; но будь я мужъ этой леди я бы постаралась хорошенько разобрать все касательно этой лжи въ приходской книгѣ.

Андрью до сихъ поръ не сомнѣвался ни на минуту въ смерти ребенка. Онъ и теперь не могъ заставить себя усомниться въ ней, но тѣмъ не менѣе, слова старушки заставили его призадуматься. Правда что все это было очень странно. Если допустить (какъ онъ полагалъ сначала) поддѣлку въ книгѣ отцомъ или его соучастниками, съ цѣлью отомстить Бертраму Эйльварду, то для обмана была еще причина. Теперь онъ желалъ думать что отецъ его былъ невиненъ въ этомъ дѣлѣ. Это была просто ошибка: шесть мѣсяцевъ написано вмѣсто шестнадцати. Съ другой стороны: развѣ въ приходскихъ книгахъ пишутъ шестнадцать мѣсяцевъ, а не годъ, четыре мѣсяца? Чѣмъ болѣе онъ думалъ объ этомъ, тѣмъ сильнѣе становились его сомнѣнія. Наконецъ онъ рѣшился ѣхать въ Маргетъ и взглянуть на тамошніе списки.

Онъ выпросилъ у старушки на время знаменитую книгу ея (которую она съ удовольствіемъ дала ему) съ тѣмъ чтобы показать ее лорду Гильтону; воротившись въ городъ съ ночнымъ поѣздомъ, и рѣшившись докончить дѣло какъ слѣдуетъ, онъ сейчасъ же отправился въ Маргетъ. Онъ убѣдился тамъ что писарь служившій тамъ въ 1846 году не записывалъ возрастъ мѣсяцами, когда умершему было болѣе года. На той же страницѣ на которой была записана смерть маленькаго Бертрама Эйльварда было записано еще двое другихъ дѣтей, изъ которыхъ одному значилось годъ и мѣсяцъ, а другому два года пять мѣсяцевъ. Тутъ не могло быть ошибки.

Онъ былъ убѣжденъ что безполезно будетъ наводить справки, но тѣмъ не менѣе сталъ наводить ихъ. Никто не помнилъ ни мистрисъ Эйльвардъ, ни ея мальчика. Писарь 1846 года умеръ, а племянникъ его, заступившій его мѣсто, увѣрялъ что ошибки тутъ никакой не было. Дядя его былъ такой аккуратный человѣкъ. Онъ разсердился когда Андрью привелъ ему доказательства настоящаго возраста ребенка и не хотѣлъ и слышать ни о какихъ свидѣтельствахъ, исключая приходскихъ списковъ. Если мальчику и не было шесть мѣсяцевъ, такъ ему сл ѣ довало быть столько, потому что его (говорившаго слова эти) дядюшка былъ такой аккуратный человѣкъ.

Вотъ что опять было слѣдствіемъ того что онъ не довольствовался тѣмъ что имѣлъ. Еслибы добрая мистрисъ Крауфордъ ограничилась лишь сообщеніемъ ему того что она знала и могла доказать, онъ бы торжествуя воротился домой. Теперь же задача его была окончена лишь въ половину. Говорить ли ему лорду Гильтону о сомнѣніяхъ внушенныхъ ему старушкой въ Бреконѣ? Едва ли слѣдовало дѣлать это. Это только могло бы встревожить и разстроить его, при настоящемъ состояніи его здоровья. Но, съ другой стороны, слѣдовало ли оставлять его въ невѣдѣніи? Андрью Стендрингъ приходилъ то къ тому убѣжденію что ему надлежало лучше молчать, то къ тому что надо было сказать всю правду, и кончилъ разумѣется тѣмъ что рѣшительно не зналъ что начать. Въ подобномъ настроеніи ума прибылъ онъ въ свою квартиру, гдѣ нашелъ письмо отъ Блексема, увѣдомлявшаго его что онъ пріѣхалъ въ понедѣльникъ въ городъ, нарочно для того чтобъ узнать объ исходѣ его поисковъ, и что такъ какъ Андрью не назначилъ навѣрное дня своего возвращенія, то онъ и принялъ приглашеніе лорда Гильтона погостить въ Паркъ-Левѣ, до этого времени. Андрью представился исходъ изъ затрудненія. Онъ покажетъ графу показаніе отца своего и книгу мистрисъ Крауфордъ, а съ Блексемомъ посовѣтуется насчетъ того слѣдуетъ ли ему сообщать еще что-нибудь. Экипажъ Чемпіона подъѣхалъ къ крыльцу въ ту самую минуту какъ онъ входилъ туда, и онъ хотѣлъ впустить его перваго къ графу, для того чтобъ успѣть поговорить сперва съ Блексемомъ, но леди Мери сказала ему что отецъ ея "настоятельно приказалъ попросить его къ себѣ сейчасъ же какъ только онъ пріѣдетъ". Повидимому, Чемпіонъ говорилъ уже съ графомъ о пакетѣ и послалъ сказать ему что ему было чрезвычайно трудно добыть оный, что доставъ его наконецъ, онъ долженъ былъ обѣщать возвратить его черезъ два часа обратно.

-- Ну, хорошо, хорошо, безпокойно твердилъ графъ.-- Не мѣшайте мнѣ теперь. Всѣ эти вещи принадлежатъ теперь леди Плесморъ, а она, я увѣренъ, охотно представитъ намъ все что намъ понадобится. Нѣтъ, останьтесь. Чемпіонъ былъ очень добръ, и такъ какъ онъ уже добылъ пакетъ, то пусть онъ самъ раскроетъ его и посмотритъ въ чемъ дѣло. Мери спишетъ то что окажется нужнымъ, и мы потомъ переговоримъ объ этомъ. Мнѣ нужно видѣть Андрью Стендринга. Отчего онъ не является до сихъ поръ?

Итакъ Андрью Стендрингъ отправился на верхъ въ комнату лорда Гильтона, гдѣ онъ нашелъ Мартина Блексема, а Чемпіонъ, немного обиженный непонятнымъ для него предпочтеніемъ, пошелъ въ кабинетъ, съ пакетомъ въ рукахъ, въ сопровожденіи Мери, готовой исполнять должность секрета, для его.

Клеёнчатый пакетъ найденный въ Блиссетовомъ красномъ ящикѣ содержалъ въ себѣ три пачки, связку писемъ, надписанную рукой Джебеза Стендринга: сохранить ихъ на случай нуждъг, а посл ѣ моей смерти сжечь не читая, сложенную бумагу и ящичекъ съ золотою цѣпочкой и крестомъ. Послѣдній онъ передалъ Мери, отложилъ пока связку въ сторону, и началъ читать отдѣльно сложенную бумагу.

Между тѣмъ, Андрью Стендрингъ давалъ отчетъ о своихъ поискахъ. Достаточно было и десяти минутъ для передачи главной сути дѣла; но лордъ Гильтонъ, восхищенный исходомъ его, желалъ слышать всѣ подробности не исключая и разглагольствованія мистера Винкворса и исторіи сломаннаго костыля. Затѣмъ онъ началъ упрекать себя за недостатокъ довѣрія и говорить несовсѣмъ лестныя вещи о старикѣ Джебезѣ. Еще недавно Андрью былъ готовъ защищать отца своего, готовъ былъ изгладить изъ памяти своей впечатлѣніе сдѣланное за него словами и обращеніемъ старика, въ послѣднее свиданіе ихъ. Теперь же, слова оправданія остановились у него почему-то въ горлѣ, а когда Блексемъ сталъ торжественно повторять несомнѣнныя доказательства истины, приведенныя выше и не требующія повторенія здѣсь, то слова мистрисъ Крауфортъ: "люди готовые солгать одинъ разъ могутъ солгать и въ другой" зазвучали съ неотступною болью въ его сердцѣ. Они провели подобнымъ образомъ около получаса, какъ вдругъ Чемпіонъ постучался въ дверь.

-- Нельзя ли ему сказать два слова Блексему?

-- Взойдите, взойдите сюда, Чемпіонъ, закричалъ ему лордъ Гильтонъ.-- Подите сюда, дорогой другъ мой, я сегодня такъ счастливъ какъ давно уже не былъ, и онъ разказалъ ему обо всемъ что случилось. Чемпіонъ, казавшійся озабоченнымъ и встревоженнымъ, и начавшій было слушать его съ нѣкоторымъ нетерпѣніемъ, сталъ слушать его все съ возрастающимъ вниманіемъ, по мѣрѣ того какъ онъ говорилъ.

-- Поздравляю васъ, милордъ, сказалъ онъ, -- поздравляю отъ всего сердца и васъ также, мистеръ Стендрингъ. Исторія эта, какъ мы слышали ее прежде, казалась очень темной. Я бы желалъ спросить васъ.... Тутъ онъ вдругъ остановился.

-- Я съ радостію отвѣчу на всѣ ваши вопросы, отвѣчалъ Андрью.

-- Нѣтъ я лучше спрошу Блексема, я не хочу безпокоить васъ теперь. Вы покончили дѣло съ Блексемомъ, милордъ?

-- Если онъ вамъ нуженъ, то да; но присылайте его скорѣе опять сюда. Мнѣ хочется поговорить съ нимъ о прежнихъ временахъ.

Сходя съ лѣстницы, Чемпіонъ вдругъ остановился и спросилъ Блексема:

-- У васъ вѣдь есть клеркъ, Проссеръ по фамиліи, не правда ли?

-- Какже, онъ находится у меня много лѣтъ.

-- Какъ была дѣвическая фамилія жены его?

-- Винслоу.

-- Блексемъ, то что доказалъ сегодня мистеръ Стендрингъ составляетъ лишь половину, менѣе нежели половину того что мы имѣемъ сообщить лорду Гильтону, если вы выведете одинаковое заключеніе со мной изъ бумагъ найденныхъ въ разсматриваемомъ мною пакетѣ.

-- Вѣроятно я былъ правъ, полагая что старикъ Джебезъ съ намѣреніемъ помѣтилъ ложнымъ числомъ смерть ребенка.

-- Ребенокъ этотъ вовсе не умиралъ. Тише. Пойдемте со мной въ кабинетъ. Намъ надо отдѣлаться какъ-нибудь отъ леди Мери. Я скажу ей что мнѣ нужно посовѣтоваться съ вами насчетъ одного дѣла, и что помощь ея болѣе не нужна мнѣ. Пойдемте.

Мери поняла намекъ и удалилась, а изумленный Блексемъ сѣлъ противъ Чемпіона и бумагъ разложенныхъ на столѣ.

-- Позвольте предложить вамъ еще одинъ вопросъ, сказалъ Чемпіонъ, -- слыхали ли вы о людяхъ носившихъ фамилію Бедингфильдъ?

-- Какже; у Джебеза Стендринга былъ сторожъ при конторѣ котораго такъ звали. Это былъ старикъ хорошій, но о семьѣ его нельзя сказать того же самаго. У него были сынъ и дочь, и оба они пошли по дурной дорогѣ, каждый въ своемъ родѣ.

-- Дочь его звали Ганной?

-- Да.

-- Теперь слушайте. Пакетъ этотъ содержалъ связку писемъ съ слѣдующею надписью. Если вы помните еще руку Джебеза Стендринга, то узнаете кто писалъ это, сказалъ Чемпіонъ, передавая ему обертку съ надписью.

-- Онъ самъ, въ этомъ нѣтъ сомнѣнія.

-- Зная изъ чьихъ рукъ добыты эти письма, я колебался читать ли мнѣ ихъ или нѣтъ, ибо Блиссетъ не могъ получить ихъ честнымъ образомъ; но едва прочелъ до половины вотъ это (онъ указалъ на отдѣльную бумагу), всѣ сомнѣнія мои исчезли, и я думаю, вы оправдаете мои побужденія. Теперь, прочтиге вотъ это. Съ этими словами онъ подалъ Блексему слѣдующее письмо:

Сенъ-Маркъ, Маргетъ, Августа 1го 1846.

"Милостивый государь, -- въ качествѣ одного изъ священниковъ этого прихода, считаю своимъ долгомъ увѣдомить васъ что мистрисъ Эйльвардъ, доводящаяся вамъ, кажется, родственницей, находится при смерти. Мы предлагали ей извѣстить кого-нибудь изъ семейства ея, когда она была еще не такъ плоха, но я боюсь что она не сдѣлала этого, а теперь уже поздно, ибо она находится въ безсознательномъ состояніи. Мы просимъ васъ извѣстить о ея состояніи близкихъ родныхъ ея, для того чтобы кто-нибудь позаботился объ ея маленькомъ сынѣ, который, по всей вѣроятности, останется сиротой, еще прежде конца этой недѣли. Прося извиненія за причиняемое мною безпокойство, остаюсь

"Покорный слуга вашъ

"Генри Бродгерстъ".

"Джебезу Стендрингу эсквайру."

На другой сторонѣ письма этого находилась копія съ отвѣта.

Аустинъ-Фрейрсъ, 1846.

"Милостивый государь, мистрисъ Эйльвардъ не родня мнѣ, своимъ преступнымъ и неблагороднымъ поведеніемъ, она потеряла права на уваженіе, когда-то питаемое мною къ ней. Она не имѣла никакого права просить обратиться ко мнѣ, и не можетъ требовать отъ меня никакихъ одолженій. Я бы измѣнилъ правиламъ руководившимъ меня въ теченіи всей моей жизни, не предоставивъ ее послѣдствіямъ ея поведенія; но по чувству христіанскаго долга, я можетъ-быть окажу помощь ребенку, не имѣющему никакихъ родныхъ, могущихъ печься объ немъ:

"Покорный слуга вашъ

"Джебезъ Стендрингъ."

"Преподобному г. Бродгерсту."

Затѣмъ слѣдовалъ отвѣтъ священника:

"Милостивый государь, позвольте мнѣ объяснить вамъ что мистрисъ Эйльвардъ не просила меня обратиться къ вамъ. За нѣсколько дней предъ тѣмъ какъ я писалъ вамъ, она получила письмо отъ мистера Андрью Стендринга, вашего сына, какъ я узналъ, и такъ какъ онъ самъ находится за границей, то я и обратился къ вамъ. Мистрисъ Эйльвардъ даже и не знаетъ что я писалъ вамъ. Позвольте мнѣ замѣтить вамъ что хорошо было бы прислать кого-нибудь кто позаботился бы о ребенкѣ, за которымъ рѣшительно некому присмотрѣть. Каковы бы ни были прежнія заблужденія его матери, я долженъ сказать что въ теченіи многолѣтняго поприща своего я встрѣчалъ мало людей настолько готовыхъ встрѣтить лицомъ къ лицу Создателя своего. Конецъ ея быстро приближается.

"Покорный слуга вашъ

"Генри Бродгерстъ."

-- Теперь, сказалъ Чемпіонъ,-- вы видите какимъ образомъ Джебезъ Стендрингъ явился на сцену. Вотъ это письмо, такъ же какъ и слѣдующее затѣмъ, покажетъ намъ какъ онъ исполнилъ христіанскій долгъ свой. Письма эти состояли изъ засаленныхъ, безграмотно нацарапанныхъ клочковъ бумаги. Первое изъ нихъ было слѣдующаго содержанія:

Маргетъ, августа 7-го.

"Почтеннѣйшій господинъ!

"Леди умерла въ прошлую ночь. Маленькій мальчикъ здоровъ, но все плачетъ. Мой малютка расхворался послѣ дороги. Мы оба были больны. Пожалуйста пришлите денегъ на похороны. Прикажете ли заказать малюткѣ трауръ?

"Покорная слуга ваша

"Ганна Бедингфильдъ."

-- Теперь помню, замѣтилъ Блексемъ,-- лордъ Гильтонъ говорилъ Стендрингу что отецъ его поручилъ этой женщинѣ ходить за ребенкомъ. Онъ могъ бы найти особу и по достойнѣе ея.

-- Можетъ-быть ему была нужна именно такая какъ она, сухо замѣтилъ Чемпіонъ.-- Прочтите вотъ это теперь.

Блексемъ прочелъ:

Маргетъ (числа не было).

"Почтеннѣйшій господинъ!

"Батюшка здѣсь, совсѣмъ обезумѣвшій отъ горя. О сударь, что же онъ сдѣлалъ вамъ? Онъ невиноватъ въ томъ что сдѣлалъ Джорджъ, и вѣрно служилъ вамъ двадцать лѣтъ. Если вы возьмете батюшку опять къ себѣ и не пойдете противъ Джорджа, мы будемъ готовы на все чтобы только доказать вамъ благодарность нашу. Деньги мы заплатимъ вамъ, или вы можете вычесть ихъ изъ жалованья нашего. Маленькій мальчикъ здоровъ и ему сшили трауръ.

"Покорная слуга ваша

"Ганна."

-- Этотъ Джорджъ о которомъ она пишетъ, сказалъ Чемпіонъ,-- укралъ деньги изъ мелочной кассы, а мистеръ Стендрингъ, по обычной справедливости своей, прогналъ старика отца его. Но онъ подумалъ объ этомъ въ послѣдствіи и назначилъ ему пенсію.

-- Но я не вижу къ чему ведетъ все это?

-- Сейчасъ увидите, сказалъ Чемпіонъ.-- Вотъ это и это можно и не читать. Это все лишь просьбы прислать денегъ для ребенка, продолжалъ онъ, кладя въ сторону два письма.-- Теперь, вотъ главное что намъ нужно. Прочтите это и судите сами.

Это было слѣдующее посланіе:

"Почтеннѣйшій господинъ!

"Все сдѣлано какъ вы приказывали. Мой бѣдный, маленькій Билли скончался вчера, тихо какъ ягненочекъ, а я записала на мѣсто его другаго. Мистеру Андрью нечего будетъ теперь стыдиться и, надѣюсь, все пойдетъ хорошо. Я еще за день предъ тѣмъ отправила маленькаго мальчика къ мистрисъ Брингъ, и сама поѣду туда, какъ скоро похороню Билли; пожалуйста, пришлите туда двадцать пять фунтовъ, потому что я все издержала на докторовъ и на прочее. Я отвезу въ контору золотую цѣпочку и другія вещи, какъ вы говорили мнѣ. Надѣюсь, сударь, мнѣ не придется поплатиться за это, потому что я стараюсь лишь устроить все къ лучшему.

"Покорная слуга ваша

"Ганна Бедингфильдъ."

Блексемъ весь вспыхнулъ при чтеніи этого посланія и докончивъ его, стукнулъ по столу, воскликнувъ: "такъ я и зналъ! такъ я и думалъ!"

-- Въ этомъ письмѣ, продолжалъ взволнованный Чемпіонъ, кладя въ сторону еще письмо,-- она проситъ денегъ, чтобы выѣхать изъ страны. Оно намъ не нужно. Но вотъ самое важное изо всѣхъ писемъ. Позвольте мнѣ прочесть вамъ его.

И онъ прочелъ слѣдующее:

12го, Гровъ-Котеджъ, Льюсегемъ.

"Милостивый государь!

"Въ отвѣтъ на объявленіе прочитанное мною сегодня въ Times позвольте мнѣ заявить что я охотно возьму маленькаго мальчика на свое попеченіе. Отецъ мой скончался, а матушка больна съ апрѣля мѣсяца. На моихъ рукахъ находятся двѣ маленькія сестры и я умѣю обращаться съ дѣтьми. Наша мѣстность считается очень здоровой, и я, въ случаѣ если мои услуги будутъ приняты, употреблю всѣ старанія для того чтобы мною остались довольны. Если желаете справиться обо мнѣ, то обратитесь пожалуйста къ преподобному мистеру Соммерсу, нашему ректору, или къ доктору Брауну, или же къ мистрисъ Вудгетъ, здѣшнимъ учителямъ; всѣ они отнесутся обо мнѣ благопріятнымъ образомъ.

"X. У., въ почтовую контору въ Бекеръ-Стритѣ."

-- Не остается никакого сомнѣнія насчетъ того кто этотъ X. У., сказалъ Чемпіонъ, -- и легко можно догадаться кто этотъ мальчикъ котораго желаютъ сдать на чужія руки, объявляя объ этомъ въ газетахъ; но кто, вы думаете, подписался подъ этимъ отвѣтомъ на газетный вызовъ? Ни кто иной какъ женщина вышедшая въ послѣдствіи злмужъ за вашего клерка, Мери Винслоу.

-- Боже мой! значитъ Джекъ....

-- Погодите. Могли быть на свѣтѣ двѣ Мери Винслоу.

-- Она жила въ Льюсгемѣ, Чемпіонъ. Клянусь честью, это Джекъ! воскликнулъ Блексемъ, не въ силахъ болѣе сдерживать свою радость.

-- Все это прекрасно, но тѣмъ не менѣе это лишь догадка съ нашей стороны, возразилъ Чемпіонъ.-- Еслибы вы были посторонній человѣкъ, и Чепель-Гильтонское имѣніе было бы у васъ на рукахъ, вы бы потребовали еще кое-чего прежде нежели отдали бы его. И это "кое-что", торжествуя произнесъ онъ,-- находится тоже въ нашихъ рукахъ. Вотъ тутъ показаніе данное на смертномъ одрѣ старикомъ Бедингфильдомъ и записанное со словъ его негодяемъ этимъ Блиссетомъ; оно содержитъ въ себѣ полное признаніе въ томъ что было сдѣлано съ содѣйствіемъ его дочери и его самого (ибо онъ самъ былъ тоже замѣшанъ въ этомъ дѣлѣ, вслѣдствіе чего и получалъ пенсію). Онъ кончаетъ тѣмъ что дочь его отвезла ребенка въ Льюнсгемъ и сдала его тамъ на руки Мери Винслоу. Это, скажете вы, не подвинуло еще насъ впередъ. Но если вы найдете здѣсь (онъ указалъ на связку бумагъ надписанныхъ "сохранить на случай нужды") три росписки въ полученіи денегъ на содержаніе ребенка, подписанныя именемъ Мери Винслоу, а затѣмъ съ дюжину другихъ подписанныхъ Мери Проссеръ -- что скажете вы на это?

-- То что я на седьмомъ небѣ! вскричалъ веселый адвокатъ, опрокидывая стулъ свой и пускаясь въ дикую пляску вокругъ стола.-- Дайте мнѣ вашу руку, Чемпіонъ. Чортъ возьми! Подумайте только! Джекъ живъ!-- Въ этомъ не было никогда ни малѣйшаго сомнѣнія, возразилъ тотъ, прибирая бумаги.-- Теперь намъ нужно возвратить къ жизни Бертрама Эйльварда младшаго, лорда Гилльвардена, и съ доброю помощью Джебеза Стендринга и миссъ Бедингфильдъ, я надѣюсь устроить это; потому что съ точки зрѣнія адвоката, мы должны отложить въ сторону признаніе старика. Это не есть доказательство.

-- Какимъ образомъ Блиссетъ добылъ эти бумаги?

-- Укралъ ихъ, разумѣется. Напавъ на слѣдъ, посредствомъ Бедингфильда, онъ сталъ искать дальнѣйшихъ доказательствъ и нашелъ ихъ. Разумѣется онъ надѣялся получить чрезъ нихъ денегъ отъ Джебеза или отъ Джека, или отъ владѣльца имѣнія, можетъ-быть и отъ всѣхъ трехъ вмѣстѣ. Мы еще доберемся со временемъ до всего касающагося этого дѣла.

-- Вы сейчасъ же скажете лорду Гильтону?

-- Да, я думаю.

-- Господи! Что за день! Что такое тамъ въ ящичкѣ?

-- Лишь золотая цѣпочка съ крестикомъ.

-- Лишь золотая цѣпочка! Бьюсь на тысячу фонтовъ что она дороже брилліантовой. Я не скажу ему ни слова. Отнесите ее къ лорду Гильтону и спросите узнаетъ ли онъ ее, прежде нежели скажете ему что-либо.

Они нашли графа весело разговаривавшаго о разныхъ предметахъ съ Андрью и съ Мери, присоединившеюся тоже къ нимъ. Они показали имъ цѣпочку и крестикъ, и лордъ Гильтонъ узналъ въ нихъ сейчасъ же прощальный подарокъ сдѣланный имъ женѣ своей, а Андрью ту самую вещь которую она продавала въ мальтійской лавкѣ, когда онъ нашелъ ее тамъ погибающею съ голоду.

Тутъ Чемпіонъ сообщилъ имъ постепенно, съ обычнымъ своимъ тактомъ и ясностію, великую новость. Сначала онъ лишь намекнулъ на то что ребенокъ не умеръ; затѣмъ подалъ надежду на открытіе его; наконецъ объявилъ что онъ никто иной какъ повѣса нашъ Джекъ.

-- Я полюбилъ его съ перваго взгляда! рыдая твердилъ восхищенный отецъ.-- Мы всѣ полюбили его! Когда же будетъ онъ здѣсь? Пошлите за Милли. О! когда же онъ придетъ? Еще только пять часовъ? Мери, пошли сейчасъ же человѣка въ Клементсъ-Иннъ. Онъ и вчера не былъ здѣсь, а у меня не будетъ минуты покойной пока я не увижу его. Мальчикъ мой! мальчикъ мой!

Блексемъ предложилъ себя въ послы (надо было хорошенько сообщить обо всемъ Джеку), а Чемпіонъ отправился отыскивать главнаго полицейскаго коммиссара или судью, чтобы представить ему бумага открывшія имъ это счастливое обстоятельство. Среди общаго волненія, восторга, потока разспросовъ со стороны Милли, глубокой, недоумѣвающей радости отца и сестеръ, шумнаго торжества стараго весельчака Блексема -- никто не замѣтилъ что Андрью Стендрингъ вышелъ изъ комнаты и изъ дому. Лордъ Гильтонъ нашелъ сына,-- онъ потерялъ отца.

Мартинъ Блексемъ воротился съ видомъ нѣсколько озадаченнымъ. Джека на его квартирѣ не оказалось. Друга его Беквиса тоже не было дома. Они уѣхали вмѣстѣ, взявъ съ собой поклажу, но куда, никто не могъ сказать ему. Чемпіонъ, возвратившійся къ вечеру съ объявленіемъ что все касающееся бумагъ устроено надлежащимъ образомъ, вспомнилъ что Джекъ заѣхавъ къ нему вчера въ контору, сказалъ что ѣдетъ въ Сентъ-Мало и возвратится во всякомъ случаѣ не позже четверга. Это было настоящимъ ударомъ для горѣвшаго нетерпѣніемъ отца. Что станетъ онъ дѣлать безъ своего сына цѣлые безконечные два дня? Одною отрадой было чувствовать что онъ его сынъ, сидѣть, обнявъ одною рукой Милли, а другой держа за руку Мери и говорить съ ними объ "ихъ братѣ". Не малою отрадой было кликать каждые полчаса изумленнаго слугу, давая ему точныя приказанія на счетъ "комнаты сына моего, лорда Гилльвардена", посылая его за "вещами сына моего, лорда Гилльвардена", заставляя его "готовить ужинъ сыну моему, лорду Гилльвардену, въ случаѣ если онъ воротится домой поздно и проголодавшись".

На слѣдующій день два джентльмена явились въ контору Джебеза Стендринга и послали къ нему свои карточки, прося у него свиданія. Старый купецъ насупился прочтя одно изъ именъ на карточкѣ и велѣлъ сказать что онъ занятъ и не можетъ принять ихъ. Тогда джентльменъ бывшій повыше ростомъ и посуровѣе на видъ написалъ на листкѣ вырванномъ имъ изъ своего бумажника: "Выбирайте одно изъ двухъ: или выслушайте насъ наединѣ здѣсь, или же нѣсколько времени спустя въ судѣ!" Онъ сложилъ записку эту и передалъ ее недоумѣвающему мистеру Мену.

Ихъ приняли.

Въ весьма короткихъ словахъ Чемпіонъ объяснилъ въ чемъ дѣло. Желательно было бы, прибавилъ онъ, чтобы дѣло это было устроено безъ скандала и безъ шуму. Отъ него (отъ Джебеза Стендринга) зависѣло подвергнуться преслѣдованію за противозаконный поступокъ, или же дать свидѣтельство долженствующее возстановить Джека Гилля въ правахъ сына и наслѣдника лорда Гильтона. Гдѣ находится Ганна Бедингфильдъ?-- Она умерла.-- Когда и гдѣ?-- Онъ не знаетъ.-- Это не можетъ быть, потому что онъ платитъ ей пенсію.-- Выстрѣлъ былъ пущенъ на удачу коварнымъ Чемпіономъ, но попалъ въ цѣль. Джебезъ Стендрингъ пробормоталъ что-то въ родѣ того что онъ выплачивалъ деньги чрезъ третье лицо, но и это не удалось ему. Теперь онъ имѣлъ дѣло уже не съ сыномъ, готовымъ вѣрить ему, готовымъ находить ему извиненіе на каждомъ шагу. Опытный адвокатъ захватилъ его въ желѣзныя лапы, и чѣмъ болѣе онъ пытался вырваться изъ нихъ, тѣмъ крѣпче держали онѣ его. Онъ кончилъ тѣмъ что признался что сообщница его не умерла, какъ онъ увѣрилъ Андрью, и предложилъ послать за ней. Она смотрѣла за домомъ, принадлежащимъ ему, въ Ротсергейтѣ. Жалко было смотрѣть на его ужасъ и на вспышки бѣшенства овладѣвшіе имъ, когда онъ увидалъ что сѣти окружили его со всѣхъ сторонъ. Клерки въ сосѣдней комнатѣ могли слышать его проклятія лорду Гильтону, сыну своему, Абеллю Блиссету и мольбы его о пощадѣ. Онъ то умолялъ ихъ на колѣняхъ, предлагая имъ за это все свое богатство, не раскрывать дѣла этого до его смерти, лишь до его смерти, то вдругъ снова вызывалъ ихъ на борьбу. Какъ Блексемъ такъ и Чемпіонъ, оба были рады когда свиданіе это кончилось, особенно первый, ибо все бѣшенство обманутаго заговорщика было направлено противъ него. Это все было дѣло его рукъ, его мести. Онъ подучилъ Блиссета украсть эти письма, онъ возстановилъ противъ него роднаго сына его.

-- Знаете ли что, сказалъ выходя Блексемъ,-- мнѣ кажется, у него тутъ (онъ указалъ на лобъ) что-то не въ порядкѣ. Я никогда еще не видалъ въ человѣкѣ подобной перемѣны. Правда, мы давно съ нимъ не встрѣчались, но всѣ считали его такимъ холоднымъ и безстрастнымъ. Это дѣло тяжело лежало у него на душѣ. Андрью говоритъ что замѣтилъ въ немъ перемѣну за послѣднее время, и клерки также замѣтили ее. Съ нимъ что-нибудь да неладно и въ физическомъ отношеніи, повѣрьте мнѣ.

Клерки раздѣляли болѣе нежели когда-нибудь это убѣжденіе и ждали въ недоумѣніи что будетъ дальше, пока не пришло время запирать контору. Но Джебезъ Стендрингъ все не подавалъ никакого знака. Наконецъ, старшій клеркъ собрался съ духомъ и рѣшился, отворивъ дверь въ кабинетъ, взглянуть туда. Хозяинъ его сидѣлъ на креслѣ, опустивъ голову на столъ, словно погруженный въ сонъ.

-- Извините, сэръ, сказалъ мистеръ Менъ, -- но уже половина шестаго.

Отвѣта не было.

-- Прикажите запирать контору, сэръ?

Да, они могли запирать теперь контору, съ тѣмъ чтобы никогда болѣе не отпирать ее; Джебезъ Стендрингъ умеръ. Онъ предсталъ предъ лицо Судіи пути Котораго онъ дерзалъ объяснять себѣ по своему, осмѣливаясь думать что ограниченный умъ его въ силахъ содѣйствовать ихъ исполненію. Первоначальнымъ планомъ его касательно ребенка Джуліи Эйльвардъ былъ просто выдать его за умершаго; вопервыхъ, потому что онъ ненавидѣлъ его ради его матери, а вовторыхъ, чтобъ избѣгнуть лишнихъ издержекъ, неизбѣжныхъ въ случаѣ еслибъ онъ захотѣлъ воспитывать его какъ ея ребенка. Свѣтъ, мнѣніе котораго вселяло въ него страхъ, счелъ бы ему въ заслугу каждый пенни выдаваемый имъ на воспитаніе безроднаго сироты Джека Гилля. Но онъ былъ въ правѣ требовать отъ него слишкомъ многаго какъ скоро дѣло касалось маленькаго Бертрама Эйльварда, а онъ зашелъ уже слишкомъ далеко для того чтобъ отступить назадъ. Ганнѣ Бедингфильдъ онъ объяснилъ поступокъ свой желаніемъ избавить своего сына отъ позора и отъ будущихъ хлопотъ съ ребенкомъ, бывшимъ, какъ онъ увѣрилъ ее, его ребенкомъ. Вскорѣ затѣмъ послѣдовало бурное свиданіе его со старшимъ Эйльвардомъ, сопровождаемое обидой и ударомъ, никогда не позабытыми имъ. Ему сказали въ лицо что онъ самъ и система составлявшая какъ бы часть его самого были виной всѣхъ несчастій обрушившихся на семью его. Гибель его сестры, возмущеніе его племянника, грѣхъ его сына, всему виной былъ онъ. Ударъ нанесенный ему ничего не значилъ въ сравненіи съ уколами этихъ ядовитыхъ стрѣлъ. Въ моей власти, сказалъ онъ, заставитъ васъ до конца вашей жизни каяться въ этомъ оскорбленіи, и вы будете каяться въ немъ. Онъ рѣшился воспитать ребенка, незнакомаго отцу его, образомъ совершенно противоположнымъ тому надъ которымъ тотъ сейчасъ произнесъ приговоръ: зародыши всевозможныхъ пороковъ будутъ посѣяны въ душѣ его въ общественной школѣ и достигнутъ затѣмъ полной зрѣлости въ университетѣ, чего бы это не стоило. Онъ будетъ предоставленъ вполнѣ самъ себѣ, и когда онъ въ конецъ развратится и падетъ,-- набожный заговорщикъ ни на минуту не сомнѣвался что это будетъ такъ,-- тогда настанетъ и пора его мщенія. Смотри, скажетъ онъ тогда, вотъ сынъ твой, вотъ плоды твоей системы!

Онъ не сомнѣвался ни на минуту что таковъ будетъ исходъ дѣла. Когда Итонъ и Оксфордъ сдѣлали свое, онъ свелъ съ Джекомъ Блиссета (характеръ и наклонности котораго были хорошо извѣстны ему) и привелъ въ исполненіе обманъ этотъ касательно годоваго дохода, долженствовавшій окончательно "увѣнчать дѣло". Внезапно лишенный всякихъ средствъ, лѣнивый, избалованный отверженецъ судьбы долженъ будетъ пасть. Можетъ-быть, онъ примется тогда за издѣліе фальшивой монеты, можетъ-статься начнетъ воровать, можетъ-быть пойдетъ и по не менѣе вѣрной дорогѣ къ гибели, по которой такъ незамѣтно увлекаетъ насъ впередъ, такъ заманчиво освѣщая ее, врагъ рода человѣческаго джинъ. Пасть былъ онъ долженъ неминуемо. Наконецъ вы поймете значеніе словъ: теперь посмотримъ, съ такою злобною радостью произнесенныхъ Джебезомъ Стендрингомъ въ тотъ день когда Джекъ узналъ что онъ нищій.

Къ невыразимому бѣшенству своему, онъ увидалъ что жертва его прошла невредимою чрезъ всѣ эти испытанія. Онъ прошелъ чрезъ общественную школу и не огрубѣлъ, прошелъ черезъ курсъ въ Оксфордѣ и не развратился; игралъ на билліардѣ и посѣщалъ театры, и все-таки не сдѣлался преступнымъ! Все это казалось поразительно страннымъ Джебезу Стендрингу. А когда разразился окончательный ударъ, то вмѣсто того чтобы повергнуть въ прахъ нашего повѣсу, онъ возвысилъ его на честное и независимое поприще!

Дважды тайна его чуть не раскрылась: разъ тогда когда Блиссетъ просилъ у него помощи, угрожая сообщить признаніе стараго сторожа при конторѣ лорду Гильтону (хитрый негодяй не говорилъ ни слова объ украденныхъ имъ письмахъ), во второй разъ, когда Андрью пришелъ къ нему спрашивая о Ганнѣ Бедингфильдъ и зная, какъ онъ полагалъ, что ребенокъ находится въ живыхъ. Мы знаемъ какъ онъ выпутался изъ перваго затрудненія. Второе казалось ему безвыходнымъ, пока сынъ его не сказалъ "не удивительно что ребенокъ умеръ". Слова эти измѣнили его тактику, и своею готовностью оказать помощь въ разъясненіи ложнаго числа въ маргетскихъ спискахъ, онъ, по своему мнѣнію, еще болѣе упрочилъ свое положеніе. Единственныя особы заинтересованныя этимъ мальчикомъ старались всѣми силами доказать фактъ его смерти! "Пускай они добьются доказательства что онъ умеръ шестнадцати мѣсяцевъ, бормоталъ про себя Джебезъ Стендрингъ,-- и они успокоятся, вполнѣ убѣжденные въ его смерти."

Но это утѣшеніе не касалось еще главнаго предмета заботъ его. Джекъ не погибъ, и старый купецъ сталъ приходить къ убѣжденію что онъ замышлялъ свои козни, лгалъ и тратилъ деньги напрасно. Что онъ также и грѣшилъ поступая подобнымъ образомъ, это не. приходило ему въ голову, ибо онъ вѣрилъ что цѣль оправдываетъ средства. Когда онъ увидалъ что цѣль вполнѣ непоправимо обрушилась, то ему ничего не осталось впереди кромѣ смерти или безумія, и Господь сжалился надъ нимъ.

Въ слѣдующее свое посѣщеніе въ Паркъ-Ленѣ оба адвоката объявили что Ганна Бедингфильдъ отыскалась. Не имѣло бы большаго значенія, еслибъ это и не удалось имъ. Счастливое тріо было убѣждено вполнѣ въ истинѣ. Они не нуждались ни въ какихъ дальнѣйшихъ доказательствахъ. Имъ нужно было лишь одно -- видѣть Джека.

Ахъ, еслибъ они увидали его въ эту минуту, одиноко стоящаго у мрачныхъ стѣнъ далекаго города Франціи, побуждаемаго какою-то невольною, неопредолимою силой смотрѣть на черныя, жестокія волны, снова нахлынувшія съ наступленіемъ ночи.

-- Онѣ не принесутъ меня къ тебѣ, моя безцѣнная.... о, моя безцѣнная! рыдалъ онъ.-- Я долженъ жить. Господь да поможетъ мнѣ жить безъ тебя, потому что это страшно, страшно тяжело!

ГЛАВА XVI. Подавайте звонокъ г. режиссеръ

Мартинъ Блексемъ возвратился въ свое Аббатство и началъ мучить свою жену и своихъ дѣтей, подвергая жестокому испытанію ихъ терпѣніе. Разказавъ женѣ какъ Андрью Стендрингъ удовлетворилъ лорда Гильтона и возстановилъ вполнѣ доброе имя бѣдной Джуліи, онъ оживилъ обѣденный часъ, объявивъ съ серіозною по возможности физіономіей что съ Джекомъ произошло нѣчто необычайное..

-- Онъ вѣрно заболѣлъ корью, сказала мистрисъ Блексемъ.-- Онъ былъ не совсѣмъ здоровъ въ послѣдній разъ какъ былъ здѣсь. Я еще никогда не видала у него такого больнаго лица.

-- Онъ не заболѣлъ корью, душа моя, отвѣчалъ Блексемъ.

-- Ну такъ чѣмъ-нибудь другимъ въ этомъ родѣ, настаивала его дрожайшая половина.

-- И ничѣмъ въ этомъ родѣ, усмѣхаясь возразилъ ея мучитель.

-- Ужь не хотите ли вы сказать что онъ отыскалъ отца Конъ и женился на ней, папа? воскликнула Алиса.

-- Нѣтъ, милая моя, я не хочу сказать этого, ибо это было бы съ моей стороны выдумкой.

-- О, онъ вѣрно получилъ хорошее мѣсто? сказала Мабель.

-- Нѣтъ, ничего подобнаго не получалъ пока.

-- Не мучь насъ, Блексемъ, сказала Mater familias.-- Скажи лучше скорѣе въ чемъ дѣло; онъ не попался, надѣюсь, въ какую-нибудь бѣду?

-- Нѣтъ.

-- Но въ чемъ же дѣло, папа?

-- А! Отгадайте сами. Ну, отгадывайте скорѣе; вы еще пока ничего не отгадали.

Они начали отгадывать. Даже и "малютки" пытались въ свою очередь разрѣшить тайну, и веселый адвокатъ чуть не катался отъ хохоту, слушая ихъ предположенія. Наконецъ когда "ящикъ Пандоры" и запасъ всѣхъ предположеній былъ истощенъ вполнѣ, онъ состроилъ печальную физіономію и сказалъ имъ что бѣднаго Джека Гилля не было больше на свѣтѣ.

-- Блексемъ, говори пожалуста серіозно. Не слѣдуетъ тебѣ говорить подобныхъ вещей при дѣтяхъ даже и въ шутку, вступилась жена его.

-- Я еще никогда въ жизни не говорилъ болѣе серіозно, милая моя, отвѣчалъ онъ.-- Нашего Джека Гилля нѣтъ болѣе на свѣтѣ; онъ заболѣлъ въ гостиницѣ Пшеничнаго Снопа въ Блеквиллѣ; ему стало вдругъ хуже въ кабинетѣ лорда Гильтона и онъ наконецъ окончательно испустилъ духъ въ одномъ домѣ въ Ротерсгейтѣ.

Тутъ "малютки", считавшія все это за непреложную истину, принялись плакать.

-- Не плачьте, не плачьте, милочки, сказалъ имъ отецъ;-- все это правда, но объ этомъ никто не горюетъ.

-- Какъ стаетъ у тебя духу такъ дразнить ихъ? начала мистрисъ Блексемъ.-- Не печальтесь, милочки. Неужели вы думаете что папа вашъ сталъ бы смѣяться такъ, еслибы милый Джекъ въ самомъ дѣлѣ умеръ? Блексемъ, а начинаю терять всякое терпѣніе съ тобой.

-- Милая моя, подожди. Ты не теряла со мной терпѣнія вотъ уже цѣлыхъ двадцать шесть лѣтъ. Говорю вамъ что нашего Джека Гилля нѣтъ болѣе на свѣтѣ; миръ праху его (онъ наполнилъ стаканъ хересомъ) и многая лѣта, многая лѣта и многаго счастія лорду Гильвардену.

Тутъ разказалъ онъ имъ обо всемъ и заставилъ ихъ выпить за здоровье Джека, съ троекратнымъ ура, провозглашеннымъ Алисой.

-- Его лордство поручилъ мнѣ объявить вамъ, продолжалъ онъ, -- что вы можете кланяться ему встрѣчая его на улицѣ. Онъ позволяетъ вамъ говорить друзьямъ вашимъ что вы были когда то знакомы съ нимъ. Разумѣется теперь онъ не намѣренъ болѣе продолжать этого знакомства. Онъ напечаталъ въ Times объявленіе гласящее что онъ отказывается отъ Констанціи и не отвѣчаетъ за долги сдѣланные ею. Онъ намѣренъ жениться на герцогинѣ, какъ скоро таковую пріищутъ ему. А пока лордъ Гильтонъ пріѣдетъ погостить къ намъ недѣльки на двѣ съ Джекомъ и со своими дѣвочками. Онъ таки помучилъ ихъ; но они отлично вынесли это испытаніе. Они отправились всею семьей въ домикъ Проссера и хоромъ объявили Полли Prima великую новость. Они послали Проссера въ Рогъ, съ порученіемъ отъ имени мистера Блексема, велѣвшаго кланяться посѣтителямъ его и объявившаго имъ при этомъ что они могутъ пить сколько ихъ душѣ угодно за здоровье лорда Гилльвардена, на счетъ мистера Блексема. Мальчикамъ сказали что если имъ вздумается зажечь костры на лугу, то въ дровяномъ сараѣ при Аббатствѣ окажется достаточно дровъ. Они пошли и сказали обо всемъ звонарю, и тотъ такъ затрезвонилъ въ колокола что старая колокольня вся дрожала и стонала отъ этого звона. Leroi est mort, vive le roi! Джека не было болѣе на свѣтѣ -- да здравствуетъ Джекъ! Факелы пылали, колокола звучали, Рогъ преобразился въ море свѣта, и кружка съ элемъ весело обходила кружокъ собравшійся на лужайкѣ. Вся деревня была въ движеніи, словно пчелиный рой, и люди приходили изъ-за нѣсколькихъ миль посмотрѣть что тамъ такое дѣлается и повеселиться вмѣстѣ съ другими. Ура! Еще и еще разъ ура! Да пылаютъ огни и да здравствуетъ мистеръ Джекъ! Многая лѣта ему, разбитому, безутѣшному человѣку, молившему Бога дать ему силъ жить, ибо это было такъ страшно, страшно тяжело.

Наконецъ лорду Гильтону возвѣщено было о возвращеніи Джека и его друга, а Джеку вручено письмо, гласившее объ измѣненіи судьбы его и просившее его явиться сейчасъ же, и обрадовать сердце отца своего. Точно во снѣ взялъ онъ письмо это въ руки и медленными шагами прошелъ въ свою комнату. Нѣсколько часовъ спустя, графъ; бывшій не въ силахъ выносить долѣе непонятную для него неизвѣстность, рѣшился самъ поѣхать къ нему. Они вѣроятно, навѣрное даже, не передали письма его. Онъ нашелъ письмо это лежащимъ не распечатаннымъ на столѣ, а сына своего ходящаго взадъ и впередъ по окутанной сумерками комнатѣ, съ неподвижнымъ, окаменѣлымъ выраженіемъ въ лицѣ, испугавшемъ старшаго лорда. Сестры, сопровождавшія отца, дополнили нѣсколько непонятный разказъ послѣдняго обо всемъ что было открыто ими. Точно во снѣ слушалъ онъ разказъ ихъ, принималъ ихъ ласки, смотрѣлъ на ихъ радостные слезы. Еслибъ ему сказали что вновь найденный отецъ его былъ какой-нибудь отверженецъ судьбы, а наслѣдство его -- наслѣдіе стыда, то это не произвело бы на него иного дѣйствія. Его странный, неподвижный взглядъ не прояснился. Онъ лишь лепеталъ порой "ея нѣтъ больше", и оставь они его вскорѣ затѣмъ, не прошло бы и часа, какъ онъ забылъ бы обо всемъ что ему говорили. Ея не было больше! Хорошо было что Мери со своимъ женскимъ тактомъ сдержала нѣсколько неумѣстный восторгъ отца, и заговорила съ братомъ своимъ о бѣдной маленькой Конъ.

Скоро въ полутемной комнатѣ полились непритворныя слезы, потому что они всѣ любили ея.

Графъ рѣшилъ заранѣе что сынъ его сейчасъ же воротится къ нему домой, но тотъ не хотѣлъ и слышать объ этомъ. Онъ не могъ оставить Конвея.

-- Онъ не любитъ меня, жаловался лордъ Гильтонъ, уѣзжая домой.-- Онъ только и думаетъ что о ней. Онъ болѣе заботится о ея отцѣ, нежели о своемъ собственномъ.

"Кровь не вода", говоритъ пословица, но есть нѣчто связывающее людей между собой крѣпче крови, это общее горе, тѣсно связавшее и теперь этихъ двухъ убитыхъ имъ людей. Какъ могло оно быть иначе? Что значили теперь для Джека званіе, титулъ, семья? Съ радостью отдалъ бы онъ все это "за пять минутъ борьбы съ жестокими волнами, увлекшими въ гибель его милую". Какъ могъ онъ покинуть отца ея, оставить его одного съ его горемъ?

Общее горе ихъ произвело въ нихъ обоихъ большой переворотъ. Оно преобразило пылкаго Джека въ терпѣливаго и тихаго человѣка. Оно же вызвало наружу темную сторону до той поры сдержаннаго характера Конвея. Джекъ питалъ лишь сожалѣніе къ людямъ погубившимъ его милую. Проклятія Конвея было часто страшно слушать. Онъ даже разъ накинулся на Джека, сказавшаго въ отвѣтъ на одну изъ его вспышекъ. "Несчастные! Они убили ее. Какое наказаніе можетъ быть хуже этого?" Еще не успѣлъ остыть пепелъ отъ потѣшныхъ огней въ Соутертонѣ, какъ пришла туда вѣсть что возлюбленная мистера Джека умерла. Ее мало знали тамъ, но изъ любви къ Джеку, глаза многихъ наполнились слезами. "Какъ подумаешь только", разсуждалъ мистеръ Проссеръ, "что мы тутъ веселились, радуясь его счастію, а у него самого въ это время сердце надрывалось въ чужестранномъ городѣ этомъ!"

Люди хорошо знавшіе его видѣли плохой знакъ во внезапномъ терпѣніи и покорности съ которыми онъ, повидимому, переносилъ свою потерю. Черезъ нѣсколько дней было заключено условіе, вслѣдствіе котораго онъ и Джорджъ Конвей оба переселились въ Паркъ-Ленъ. Перемѣна мѣста была нужна имъ, говорили всѣ, и бѣдный Джекъ могъ тамъ пользоваться утѣшеніемъ сестеръ своихъ. Нечего и говорить что обязанность эта пала на долю Мери и что она хорошо выполнила ее. Она не старалась казаться веселой. Она видала что горе подобное горю брата ея можетъ найти отраду лишь въ сочувственномъ горѣ другихъ, или же оно разрушитъ основу его жизни, либо разумъ его. Она читала ему письма Констанціи. Она выписала для него изъ Діеппа ея рисунки, ея сухіе цвѣты, ея книги, разныя бездѣлицы надъ которыми работали ея прилежные пальчики. О, какъ невыразимо отрадно становилось ему, когда нѣжная, свѣжая щечка ея прислонялась къ его пылающему лбу, и онъ внималъ ея плачу по Констанціи, плачу исходившему изъ глубины души ея.

Джорджъ Конвей не могъ рѣшиться сообщить женѣ своей о смерти ихъ ребенка, и эта тяжелая обязанность была возложена на Чемпіона. Сначала она не хотѣла вѣрить этому, а затѣмъ разразилась припадкомъ бѣшенства противъ своей (когда-то) дорогой Джертруды. Это все была ея вина! Кровь милаго дитяти падетъ на ея голову. Стоило бы повѣсить кстати и эту ужасную притворщицу Madame Сенъ-Реми. О, вотъ что значило быть одной на свѣтѣ! Зачѣмъ мужъ ея оставилъ ее? Это все была его вина. Это было наказаніе за грѣхи его. Она уже купила себѣ всѣ лѣтніе наряды, а теперь надо было шить себѣ трауръ! Она кончила тѣмъ что спросила негодующаго адвоката, какъ онъ полагаетъ не вздумаетъ ли теперь ея мужъ уменьшить назначаемое ей годовое содержаніе, по случаю смерти Констанціи?

Отдадимъ справедливость "дорогой Джертрудѣ", ударъ этотъ сдѣлалъ на нее глубокое впечатлѣніе, смягчивъ кору которою свѣтская мудрость окружила сердце ея. Она призналась во всемъ Спенсеру Виллертону и казалась такъ поражена и огорчена исходомъ своего вмѣшательства въ эту несчастную исторію что у него не стало духу упрекнуть ее съ своей стороны. Каждый день, было ли засѣданіе въ парламентѣ, не было ли его, онъ отправлялся въ Клементсъ-Иннъ, съ цѣлью освѣдомиться о Джорджѣ Конвеѣ. Онъ добился чрезъ французскаго посланника того что надъ монастыремъ Скорбящей Богородицы былъ назначенъ надзоръ. Онъ просилъ сообщить Джорджу Конвею что еслибъ ему пришло желаніе взять мѣсто за границей, то у него есть въ виду таковое, и что ему доставитъ большое удовольствіе замолвить за него слово. Онъ не могъ не улыбнуться быстрой перемѣнѣ въ чувствахъ жены своей въ отношеніи къ Джеку. Теперь онъ былъ ея племянникъ. Невозможно было чтобы лордъ Гилльварденъ былъ способенъ на злые умыслы, приписываемые ею когда-то мистеру Гиллю, а когда мистера Фреда поразспросили хорошенько о нѣкоторыхъ вещахъ, то ему пришлось поневолѣ оправдать Джека отъ многихъ обвиненій взведенныхъ на послѣдняго по его милости. Невозможно было чтобы женщина любимая Спенсеромъ Виллертономъ оказалась вполнѣ холодною и безсердечною.

Былъ еще одинъ человѣкъ огорченный не менѣе прочихъ и о которомъ мы не можемъ умолчать въ этой печальной главѣ. Андрью Стендрингъ вышелъ шатаясь изъ комнаты лорда Гильтона, въ которой было обличено преступленіе отца его, и не успѣлъ еще онъ оправиться отъ этого удара какъ его поразила вѣсть о внезапной смерти послѣдняго. Онъ, несмотря на все, любилъ отца своего, не тою теплою любовью какую могъ бы внушить ему болѣе добрый отецъ, но тою инстинктивною привязанностью которую и еще болѣе суровый человѣкъ не можетъ изгнать вполнѣ изъ сердца своего сына, если сынъ этотъ самъ не вполнѣ недостойная личность. Еще недавно онъ считалъ его олицетвореніемъ справедливости и честности. Онъ былъ, безъ сомнѣнія, нѣсколько приготовленъ къ разочарованію, но не къ такому ужасному. Онъ не смѣлъ показаться на глаза ни Джеку, ни лорду Гильтону, опасаясь что они потребуютъ у него отчета въ проступкахъ отца его. Онъ поселился въ безпріютномъ домѣ, ставшимъ его собственностью, и тамъ отдалъ послѣдній долгъ умершему.

"Кембервельскіе избранники" остались весьма недовольны погребальнымъ торжествомъ въ честь ихъ "дорогаго усопшаго брата". Не мало жесткихъ словъ было произнесено ими въ упрекъ Андрью, его предполагаемой скаредности и недостатку сыновней почтительности. Похороны были скромныя. Лишь Андрью, какъ ближайшій родственникъ, Блексемъ, да клерки присутствовали на нихъ. Это было возмутительно, говорили избранники, такому яркому свѣточу подобали иныя почести. Проповѣдникъ руководившій его въ теченіи всѣхъ этихъ лѣтъ провозгласилъ проповѣдь въ честь его и въ укоръ его наслѣднику. По обычаю своей секты, онъ говорилъ какъ вполнѣ вѣдущій насколько Всемогущій цѣнилъ Джебеза Стендринга и съ хвастливою увѣренностью толковалъ о томъ какъ онъ самъ встрѣтится съ нимъ рано или поздно на небесахъ,-- небесахъ, доступъ къ которымъ былъ неминуемо закрытъ для каждаго чьи вѣрованія въ чемъ-либо уклонялись отъ вѣрованій его (самого проповѣдника).

Много лѣтъ спустя совѣтъ палаты лордовъ совершенно иначе отозвался о личности "дорогаго усопшаго брата", но такъ какъ присутствовали на ономъ лишь два бывшихъ канцлера да одинъ глухой лордъ, и такъ какъ утвержденіе правъ Бертрама Эйльварда (нашего Джека) на Гильтонское графство было лишь пустою формальностью, то дѣло это и не было помѣщено въ газетахъ.

Предложеніе Спенсера Виллертона было принято, и Джорджъ Конвей сталъ готовиться къ пятилѣтнему пребыванію въ Индіи. Послѣ многихъ колебаній со стороны лорда Гильтона, рѣшено было что и Джеку слѣдуетъ постранствовать по свѣту. Мистрисъ Игльтонъ, прибывшая въ городъ для полученія своихъ дивидендовъ (обязанность которую она всегда исполняла сама), рѣшила это дѣло.

-- Мальчикъ затоскуется здѣсь до смерти, сказала леди эта.-- Лишь рѣзкая перемѣна мѣста и образа жизни можетъ заставить его забыть свою утрату. Пусть онъ съѣздитъ въ Римъ и посмотритъ тамъ на картины. Или пошлите его на Нилъ, пострѣлять тамъ дичи; однимъ словомъ, надо его вывести какъ-нибудь изъ этого положенія. Что это будетъ стоить заплачу я.

Выборъ его палъ на путешествіе къ Нилу, потому что въ такомъ случаѣ онъ могъ проводить Джорджа Конвея до Каира. Правду сказать, я подозрѣваю что онъ имѣлъ arri è re pens é e проѣхаться съ нимъ и еще подальше. Все было готово, мѣста на кораблѣ отправляющемся въ Александрію были уже взяты для нихъ, какъ вдругъ, въ одно прекрасное утро, леди Мери Эйльвардъ, всегда такая тихая и учтивая съ прислугой, изо всѣхъ силъ и съ большимъ нетерпѣніемъ дернула три раза за звонокъ. Она приказала своей горничной сейчасъ же велѣть подать экипажъ, не говоря объ этомъ никому, и послать къ ней сію же минуту слугу лорда Гилльвардена (Джеку былъ теперь навязанъ камердинеръ).

-- Господинъ вашъ не получалъ никакихъ писемъ сегодня? спросила она.

-- Нѣтъ, миледи.

-- Вы увѣрены въ этомъ?

-- Вполнѣ увѣренъ, миледи.

Вслѣдъ за тѣмъ она пошла въ комнату своего брата, подъ предлогомъ поискать тамъ книгу, и взяла потихоньку ключи его. Послѣ того она позвала Милли и попросила ее быть милою дѣвочкой, надѣть шляпку и проѣхаться съ ней за разными покупками по магазинамъ. Милли надѣла шляпку какъ подобало милой дѣвочкѣ, и обѣ онѣ укатили прежде нежели кто-нибудь узналъ объ этомъ.

-- Милли, сказала старшая сестра, катясь вдоль Пикадилли,-- можешь ты сохранить тайну?

Разумѣется она могла! Какая женщина не можетъ сдѣлать этого?

-- Я получила сегодня утромъ очень странное письмо отъ миссъ Блексемъ, начала Мери,-- она, ты знаешь, старинная пріятельница милаго нашего Джека и очень любитъ его. Она уже нѣсколько разъ писала мнѣ, спрашивая о немъ съ большимъ участіемъ. Бѣдная Констанція была также ея другомъ, и не желая безпокоить самого Джека въ его горѣ, она писала ко мнѣ, а я отвѣчала ей.

-- Ну, и что же?

-- Ну, сегодня утромъ, какъ я уже говорила тебѣ, я получила очень странное письмо отъ нея; настоящую загадку, ключъ отъ которой я надѣюсь, по крайней мѣрѣ почти что надѣюсь, найти въ письменномъ ящикѣ на старой квартирѣ Джека, куда мы и ѣдемъ теперь.

-- Милая Мери, какія глупости! Къ чему ты не сказала это ему самому или не послала человѣка. Я терпѣть не могу ѣздить по городу.

-- Милли, Милли, ты не понимаешь меня. Я.... но что объ этомъ говорить. Если я ошибаюсь, то можешь бранить меня потомъ сколько угодно за это глупое катанье, но если нѣтъ, то.... но вотъ мы и пріѣхали. Ты пойдешь наверхъ со мной?

Милли пошла. Я думаю большая часть молодыхъ дѣвицъ считаютъ не малымъ удовольствіемъ возможность повозиться хорошенько въ холостой квартирѣ брата. Когда у молодыхъ дѣвицъ будутъ свои квартиры, что непремѣнно и будетъ какъ скоро за женщинами будутъ признаны ихъ права, то мнѣ хотѣлось бы хорошенько повозиться тамъ. Такъ весело быть тамъ гдѣ намъ вовсе не слѣдуетъ быть.

Мери отперла дубовую наружную дверь и засунула руку въ письменный ящикъ. Она вытащила оттуда три счета, два циркуляра и письмо надписанное незнакомою рукой, съ почтовою маркой изъ Джерсея, помѣченное двѣнадцатымъ числомъ, бывшимъ пять дней тому назадъ.

Она глубоко вздохнула при этомъ видѣ и прошла въ комнату.. Нѣтъ. На столѣ не было никакихъ писемъ. Она сѣла, опустивъ голову на руки и задумалась, между тѣмъ какъ хорошенькая Милци начала свою возню, не открывшую ей, впрочемъ, ничего интереснаго. Затѣмъ онѣ уѣхали домой.

-- Кого ты знаешь въ Джерсей, Джекъ? спросила его, по возвращеніи своемъ, Мери.

-- Никого.

-- Вотъ тебѣ письмо изъ твоей старой квартиры; оно лежало тамъ уже нѣсколько дней.

-- Благодарю тебя, милая, отвѣчалъ онъ, кладя его въ сторону.-- Вы съ Милли выѣзжали сегодня?

-- Отчего ты не прочтешь этого письма?

-- Какое мнѣ до него дѣло. Я радъ что вы прокатились. Вы такъ долго сидѣли взаперти; но катаніе, кажется, принесло тебѣ немного пользы. Отчего ты такъ блѣдна, Мери?

-- Джекъ, пожалусга, прочти это письмо.

-- Прочти его сама, дурочка, если ты ужь такъ любопытна, сказалъ онъ, бросая ей письмо.

Она раскрыла его, быстро пробѣжала глазами его содержаніе, и съ радостнымъ крикомъ бросилась къ нему на шею. Вотъ что стояло въ письмѣ до котораго ему не было дѣда:

"Джерсей, іюня 12го.

"Милостивый государь!

"Слѣдуя порученію Madame Мишель и будучи въ состояніи подтвердить извѣстіе это собственнымъ мнѣніемъ, въ качествѣ врача пользующаго молодую дѣвицу, спѣшу увѣдомить васъ что миссъ Конвей, хотя серіозная болѣзнь ея еще и не совсѣмъ миновалась, находится теперь уже внѣ опасности. Мы бы и прежде уже написали вамъ, но она лишь сегодня оправилась настолько что могла сообщить намъ вашъ адресъ.

"Преданный вамъ

"В. Г. Спирсъ."

"Чудныя вѣсти" съ которыми Алиса Блексемъ поздравляла Мери въ своемъ "странномъ" письмѣ объяснились теперь. Она тоже, какъ видно, получила письмо изъ Джерсей, но позднѣе. Напрасно было бы объяснять все Джеку. Бѣшеныя лошади и тѣ не сдержали бы его. Къ счастію, Джоржъ Конвей былъ тутъ же въ домѣ, не то онъ не дождался бы и его.

Онъ нашелъ свою маленькую Конъ съ болезненно блестящими глазками, со впалыми, исхудалыми щечками; прекрасные волосы ея были всѣ обрѣзаны вокругъ ея бѣдной, пылавшей головки. Онъ нашелъ Констанцію страшно измѣнившеюся, изнуренною и почти изнемогавшею отъ тяжелой борьбы, чуть не приведшей ее къ самому входу Долины Смерти, Констанцію едва бывшую въ силахъ пожать его руку, но все-таки свою живую, любящую Констанцію, которую могли еще сохранить ему молодость и надежда, съ помощію Божьяго милосердія.

Отъ Гельмины Лафуре онъ узналъ обо всемъ случившемся. "Съ той минуты какъ меня ошеломилъ ударъ въ голову и вода сбила съ ногъ, говорила она,-- я ничего болѣе не помню, до тѣхъ поръ пока я не проснулась со страшною болью въ хижинѣ рыбака. Тутъ я узнала что она,-- эта храбрая малютка,-- спасла меня. Мы подружились съ рыбакомъ этимъ, и онъ сжалился надъ нами, да наградитъ его за это Богъ! Онъ сказалъ намъ что планъ нашъ ѣхать въ Джерсей на пароходѣ подъ именемъ госпожи и горничной никуда не годится. Насъ бы остановили изъ-за этихъ несчастныхъ денегъ что я взяла. Ба! теперь нечего говорить вамъ какимъ образомъ это случилось. "Негодныя бѣглянки!" сказалъ добрый человѣкъ этотъ,-- "я довезу васъ на моей бѣдной рыбачьей лодкѣ, насколько можно, по пути въ Джерсей. Тамъ мы встрѣтимъ англійскія лодки выѣзжающія на рыбную ловлю, и ради вашихъ ясныхъ глазокъ, васъ примутъ на нихъ." О! онъ былъ такъ добръ! Англійскіе рыболовы были тоже добры, но только ужь очень суровы. Они безпрестанно повторяли damn, когда эта храбрая малютка, эта милочка разказывала имъ о противномъ ужасномъ монастырѣ. Увы! Пока еще мы были въ морѣ, вдругъ случилось несчастіе. Она была изнеможена, до полусмерти изнурена голодомъ, злодѣи держали ее два дня на хлѣбѣ и на водѣ, и горячка накинулась на нее словно дикій звѣрь, а когда мы пріѣхали въ гавань, она была уже точно мертвая. Я написала моему Анри, продолжала она краснѣя,-- и онъ пріѣхалъ съ своею матерью и сестрой (дама которой васъ представляли внизу -- его мать), и мы ходили за ней, мы всѣ втроемъ. Слава Богу, она спасена! О Monsieur Джекъ (она произносила Джааркъ), еслибъ она умерла, то я попросила бы васъ убить меня. Меня недостойную, которую она спасла цѣной своей драгоцѣнной жизни. О! какъ она велика, эта малютка! Я говорила сама себѣ когда задумала бѣжать изъ этого.... этого enfer, что возьму съ собой это бѣдное дитя. Я сильнѣе ея. Я возьму ее подъ свою защиту. Я-то, mon Dieu! Еслибы не она, что сталось бы со мной? Скажите теперь, развѣ она не велика, эта малютка?"

Докторъ Спирсъ, прибывшій вскорѣ послѣ Джека, вывелъ его изъ комнаты и строго запретилъ ему промолвить еще словечко съ его больной. Отцу ея дорого стоило сказать Джеку: "Ступайте вы впередъ", но дѣло было въ томъ что Джека она ожидала. Прошло еще нѣсколько дней прежде нежели докторъ позволилъ Джеку сообщить ей что онъ нашелъ отца ея.

Другой Джекъ (котораго звали Анри), былъ славный малый и къ тому же весьма разсудительный. Гельмина сказала въ своемъ краткомъ отчетѣ что онъ пріѣхалъ вмѣстѣ съ своею матерью и сестрой. Но дѣло было не такъ. Зная что на добромъ свѣтѣ нашемъ есть не мало злыхъ языковъ, онъ сначала послалъ ихъ однихъ, и уже нѣсколько дней спустя пріѣхалъ самъ. Ему хотѣлось сейчасъ же повѣнчаться, но его Констанція (которую звали Гельминой) и слышать объ этомъ не хотѣла. Въ тотъ день когда милая, храбрая малютка эта выдетъ за своего Анри (котораго звали Джекомъ), и она будетъ принадлежать своему. Если же милая, храбрая малютка умретъ.... О! тогда и она умретъ вмѣстѣ съ нею!

Докторъ Спирсъ вскорѣ послѣ того оставилъ практику и поселился въ красивомъ маленькомъ флигелькѣ въ Чепель-Гильтонскомъ имѣніи. Не одинъ жаркій споръ имѣлъ онъ съ Джекомъ, лордомъ Гилльварденомъ, касательно выздоровленія маленькой Конъ.

-- Еслибъ я не пріѣхалъ, она бы умерла, говорилъ Джекъ.

-- Вы надѣлали ей болѣе вреда нежели пользы, возражалъ докторъ.

-- Развѣ она не стала удивительно поправляться послѣ моего пріѣзда? спрашивалъ тогда Джекъ.

-- Это было вслѣдствіе экстракта желѣза и хинина, говорилъ докторъ.

-- Это было вслѣдствіе любви, настаивалъ Джекъ.

-- Вздоръ! кричалъ докторъ.

Но тутъ миледи, положивъ одну руку на плечо доктора, а другою закрывая ротъ Джеку, рѣшала споръ, говоря что они оба были и правы и нѣтъ. Они оба были лишь орудіемъ въ рукахъ Бога, сдѣлавшаго ее такою счастливою женщиной.

Любовь ли, экстрактъ ли хинина съ желѣзомъ были тому виной, не будемъ спорить объ этомъ, но несомнѣнно было то что маленькая Конъ стала удивительно поправляться.

-- Милый мой, сказала она разъ.-- Я такъ счастлива, такъ счастлива, видя тебя здѣсь. Ты такъ добръ ко мнѣ: но.... но подумай.... ахъ, Джекъ, что скажутъ люди?

-- Что скажутъ? Ахъ, право не знаю.

-- И я отвлекаю тебя отъ работы къ тому же.

Въ глазахъ ея онъ былъ все еще простымъ Джекомъ Галлемъ.

-- Ты долженъ ѣхать домой, право долженъ, милый. Я теперь совсѣмъ здорова. Ступай и спроси Блексемовъ, примутъ ли они меня на время къ себѣ, пока я не пріищу себѣ мѣста.

-- Твое мѣсто со мной.

-- О! милый, не говори объ этомъ. Я не могу выйти за тебя безъ согласія мама, а такъ какъ этого никогда не будетъ, то мы должны ждать.

-- Милая, твоя мать согласна.

-- О! Джекъ.

-- Съ однимъ условіемъ, чтобъ и отецъ твой тоже далъ свое согласіе.

Радостный румянецъ вспыхнувшій на ея лицѣ исчезъ при этихъ послѣднихъ словахъ.

-- Ты вѣдь слышала отъ меня о другѣ моемъ Беквисѣ? началъ онъ немного погодя.

-- Которому ты спасъ жизнь?

-- О! Я-то немного содѣйствовалъ къ этому. Полли съ Джемсомъ выходили его, но не объ этомъ рѣчь. Онъ тоже здѣсь.

-- Какъ онъ добръ что пріѣхалъ съ тобой.

-- Бѣдный Беквисъ много видѣлъ горя на своемъ вѣку, милочка моя, продолжалъ Джекъ.-- Злые языки, лгуны и клеветники не давали ему покоя. Онъ принужденъ былъ перемѣнить свое имя. Имя его собственно не Беквисъ. Какъ ты думаешь, въ силахъ ты будешь видѣть его?

-- О, да. Если онъ желаетъ видѣть меня. Я ему сочувствую; потому что, ты знаешь, бѣдный лапа.... О, Джекъ, отчего ты такъ странно на меня смотришь?

-- Милая, отецъ твой отыскался!

-- Отыскался. О, гдѣ же онъ?

Черезъ минуту онъ стоялъ на колѣняхъ у ея изголовья.

Однимъ изъ первыхъ дѣлъ Джека по возвращеніи въ Лондонъ было навѣстить Андрью Стендринга и успокоить его. Кто были они такіе чтобы дать почувствовать сыну прегрѣшенія отца его! Джекъ ставшій теперь опять настоящимъ Джекомъ, сказалъ ему что стыдно ему было опасаться чего-либо подобнаго.

-- Да еслибы не вы, говорилъ онъ,-- я былъ бы теперь какимъ-нибудь грязнымъ оборванцемъ въ Валеттѣ. Отецъ мой желаетъ видѣть васъ, и вы должны познакомиться хорошенько съ моими сестрами. У меня такая парочка сестеръ какой другой и въ свѣтѣ не найдешь.

-- Вы всѣ очень добры ко мнѣ. А миссъ Конвей.... гдѣ она?

-- Въ гостяхъ у Блексемовъ.

-- Она здорова, надѣюсь?

-- Почти что. Въ будущемъ мѣсяцѣ наша свадьба.

-- Желаю вамъ много счастія. Позволите вы мнѣ одну вещь, лордъ Гилльварденъ?

-- Что вамъ угодно?

-- Сядьте пожалуста и дайте мнѣ разсмотрѣть вашу голову.

-- Вы значитъ занимаетесь френологіей?

-- Можетъ-быть.

-- Ну такъ вотъ она вамъ, сказалъ Джекъ, наклоняя свою курчавую голову, -- только не очень налегайте на дурные органы.

Андрью не искалъ ни хорошихъ, ни дурныхъ органовъ. Онъ провелъ рукой по головѣ Джека, и за лѣвымъ ухомъ дѣйствительно нашелъ слѣдъ плохо зажившей раны: кожа съежилась вокругъ, какъ говорила добрая мистрисъ Крауфордъ, "точно рыбка или звѣздочка".

Они стали толковать между собой о послѣднихъ событіяхъ, и немного погодя Джекъ сказалъ:

-- Я подозрѣваю что вы все время знали кто такое Беквисъ?

-- Разумѣется зналъ. Я находился въ Смирнѣ во время окончательнаго разрыва его съ женой. Желая испытать послѣднее средство, онъ увезъ ее за границу, чтобы развести ее съ злыми женщинами, сдѣлавшими домъ его тѣмъ чѣмъ онъ сталъ. Сдѣлай онъ это годомъ или двумя раньше, все бы было хорошо, но теперь было уже поздно. Въ своей бѣшеной ревности она дошла до того что подала на него обвиненіе въ судъ, но къ счастію, мнѣ удалось устранить его. Съ тѣхъ поръ и началась наша дружба съ нимъ.

-- О, Боже! Еслибы вы тогда сказали мнѣ это, отъ сколькихъ мученій вы бы избавили меня!

-- Конвей просилъ меня держать это въ тайнѣ, да и почему могъ я знать что вы были заинтересованы въ этомъ дѣлѣ? Мы все думали что вы влюблены въ леди Мери.

-- Вотъ вздоръ-то! Да развѣ я могъ быть влюбленъ въ сестру свою?

-- Но тогда ни вы, ни мы не знали что она сестра вамъ.

-- Это-то правда, возразилъ Джекъ.

Свадьбу устроили отлично. Лордъ Гильтонъ отправился съ дочерьми погостить, согласно своему обѣщанію, въ Аббатство, а паркъ-ленскій домъ былъ предоставленъ мистрисъ Конвей и ея дочери. Джекъ поселился пока на своей старой квартирѣ, а Джорджъ Конвей получилъ позволеніе отложить свою поѣздку въ Индію на два мѣсяца. Большой свѣтъ пришелъ къ убѣжденію что между супругами воспослѣдовало наконецъ примиреніе. Эта бѣдная, угнетенная мистрисъ Конвей простила своего виновнаго мужа. Онъ не опровергалъ эти слухи, напротивъ того, онъ даже подтвердилъ ихъ, показавшись разъ или два съ нею вмѣстѣ въ обществѣ, ради своей милой дочери. Мистрисъ Игльтонъ пріѣхала на свадьбу и до того еще нѣсколько разъ заѣзжала съ Милли къ гг. Говеллю, Джемсу и Эмануелю, также какъ и въ Бекеръ-Стритскій Базаръ. На что нужны были старой леди придворные наряды и брилліанты, да еще мужской туалетный ящикъ отдѣланный въ золото, съ банковымъ билетомъ въ пять тысячъ фунтовъ, положеннымъ въ мыльницу? Она называла это бритвенною бумагой, смѣшная старушка! На что нужно ей было такъ великолѣпно отдѣлывать Чепель-Гильтонскій домъ? Лишь для того чтобы Джеку было гдѣ жить въ "своемъ имѣніи". Она и знать не хотѣла лорда Гильтона, все это принадлежало Джеку.

Пришло время когда и Джекъ сталъ ничего не значить въ свою очередь. Случилось нѣчто приведшее старушку въ сильное волненіе. Хоть всегда щедрая на фунты, она обыкновенно скупалась на пенсы. "Вы этакая разбойница, или вы плутъ!"' говорила она обыкновенно обращаясь къ лѣнивымъ или не честнымъ прислужникамъ своимъ.-- "Какъ вамъ не стыдно обкрадывать старуху которая васъ кормитъ!" Теперь же она говорила такъ: "Вы разбойники, какъ вамъ не стыдно обкрадывать святую невинность. Посмотрите-ка на него и постыдитесь самихъ себя!"

"Святая невинность" было существо завернутое въ розовую фланель, предметъ горячей любви леди Гилльварденъ, окрещенное Джономъ и называемое не иначе какъ "маленькимъ Джекомъ". Онъ былъ вседержавнымъ властителемъ всѣхъ окружающихъ его, и преданнѣйшей изъ рабовъ его была мистрисъ Игльтонъ. Въ глазахъ ея Чепель-Гильтонъ принадлежалъ ему, а отецъ и дѣдушка его считались старушкой лишь управляющими, долженствовавшими смотрѣть за устройствомъ имѣнія его.

Повѣрите ли вы. У Джекова Джека не успѣли еще прорѣзаться зубы, какъ отпраздновили еще свадьбу. Андрью Стендрингъ, послѣ невыразимыхъ колебаній и мученій, рѣшился предложить руку свою Мери и увидалъ при этомъ что легко могъ бы избавить себя отъ цѣлыхъ мѣсяцевъ полныхъ сомнѣній и тревогъ. Несомнѣнныя достоинства его ума и сердца дѣлали его вполнѣ подходящимъ человѣкомъ для Мери, и по всѣмъ даннымъ бракъ этотъ долженъ былъ доставить имъ обоюдное счастіе. Люди говорили что и въ матеріальномъ отношеніи это была партія не дурная. Собственное состояніе Андрью въ соединеніи съ состояніемъ отца его дѣлали его богатымъ человѣкомъ, но.... "Боже мой, милая моя", говорила мистрисъ Бренди, "онъ могъ бы по лѣтамъ своимъ быть ея отцомъ", что было и правда, но до этого имъ обоимъ не было дѣла.

Ну а теперь добрые и терпѣливые читатели мои берите шляпы и готовьте ваши накидки. Слышите! Режиссеръ уже позвонилъ въ колокольчикъ, и занавѣсъ спускается. Остается лишь произнести эпилогъ, но вамъ можетъ-быть онъ вовсе не нуженъ. Вы желаете еще остаться на минуту и вызвать на сцену тѣхъ актеровъ въ которыхъ вы принимаете участіе? Хорошо. Судьба главныхъ изъ нихъ уже рѣшена, какъ вамъ извѣстно. Кого же вамъ еще угодно?

Полли Secunda! Вотъ и она, веселая и привѣтливая попрежнему; она содержитъ сѣверный флигель замка Гильтона, сданный ей пивоваромъ. Ея больной мужъ находитъ что воздухъ здѣсь чище нежели въ Дрюри-Ленѣ. Что это онъ дѣлаетъ такое? Игрушечный театръ для маленькаго мистера Джека.

Полли Prima. Ура! Вотъ такъ перемѣна! Шелковыя платья и новый домъ. Еще бы! Фирма называется теперь Блексемъ и Проссеръ, и если вѣрить слухамъ, то будетъ скоро просто Проссеръ, потому что старшій хозяинъ ея собирается удалиться отъ дѣлъ.

Алиса. Пожалуйте сюда, Алиса, не трудитесь переодѣваться изъ вашей амазонки. Пожалуйте сюда вмѣстѣ съ вашею лошадью (вы съ ней обѣ чистокровныя существа) и прихватите-ка съ собой и мужа вашего, сквайра. Намъ хочется взглянуть на него. Ну, онъ ничего, хорошъ.

Фредъ Виллертонъ. Ахъ лучше не зовите его, бѣднаго, жалкаго юношу. Онъ не можетъ явиться. Лучше оставьте его въ покоѣ. Если можно будетъ излѣчить его отъ всѣхъ золъ причиненныхъ пьянствомъ и кутежемъ, то онъ явится когда-нибудь послѣ.

Матильда Конвей. Уже не намѣреваетесь ли вы освистать ее? Неужели вы въ состояніи освистать изящную леди, проходящею по сценѣ съ такою очаровательною улыбкой? Нѣтъ, нѣтъ, оставьте ее въ покоѣ ради маленькой Конъ. Она теперь удивительно нѣжна къ Констанціи, и можетъ-быть и чистосердечно любитъ ее.

Милли. Посторонитесь, дайте дорогу Милли и ея свитѣ. Дорогу Madame la Comtesse! Боже мой, какой блескъ и какіе брилліанты! А кто этотъ маленькій человѣчекъ такъ гордо выступающій рядомъ къ нею? Лучше не спрашивайте. Не знать этого значитъ выставить себя самого неизвѣстнымъ никому. Хотя онъ и малъ, но это не мѣшаетъ ему быть знатнѣйшимъ бояриномъ Венгріи. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ вовсе не дурной малый, ибо умѣетъ отлично стрѣлять и ѣздить верхомъ. Да! А лучше всего то что онъ любитъ жену свою не хуже любаго Англичанина.

Джорджъ Конвей. Вамъ придется звать его очень громко, если вы захотите видѣть его. Его сдѣлали членомъ совѣта, и онъ не возвратится назадъ еще въ продолженіи нѣсколькихъ лѣтъ.

Мистрисъ Гроутсъ. Вздоръ! Вамъ ея вовсе не нужно. Ступайте домой ужинать, право! Лошади прозябли, да право пора уже и людямъ прикрыть ложи и идти спать.

КОНЕЦЪ.

"Русскій В ѣ стникъ", NoNo 9--12, 1871