Дружину свою снарядилъ онъ на бой;
Обвита глаза его красной чалмой;
Косматая кожа лежитъ на плечахъ:
То левъ, имъ сраженный въ окружныхъ степяхъ.
Зовутъ его клики бойцовъ удалыхъ;
Онъ, черной рукою въ браслетахъ златыхъ
Обнявъ свою дѣву, сказалъ ей: "прощай!
Съ кровавой побѣды меня ожидай.
Возьми, дорогая, подарки мои:
Вотъ жемчугъ, вплети его въ кудри свои,--
Его водолазы изъ темныхъ морей
Достали для милой подруги моей,
Вотъ страуса перья, убитаго мной,
Пусть вѣютъ они надъ твоей головой:
Укрась и шатеръ, и обѣдъ снаряди,
И кубокъ наполни, и здѣсь меня жди".
Сказалъ,-- и, съ подругою милой простясь,
Къ дружинѣ выходитъ воинственный книгъ;
И съ крикомъ восторга вождя своего
Встрѣчаетъ лихая дружина его.
"Веди насъ къ побѣдѣ! веди насъ на бой!
Готовы мы всюду итти за тобой! "
Слоновьи клыки по долинѣ гремятъ, *)
И воины бодро на битву летятъ.
*) Мавританскія трубы.
Отъ грознаго звука воинскихъ роговъ
Скрываются звѣри во мракѣ лѣсовъ.
Тамъ знамя мелькнуло и пыль поднялась,
Туда устремился съ дружиною князь.
И степь оросилась кровавымъ ручьемъ....
А дѣва готовитъ для друга пріемъ:
Красиво вѣнками шатеръ убрала
И пальмовымъ сокомъ бокалъ налила.
И жемчугъ блестящій, подарокъ морей,
Вплела она въ черныя кольца кудрей,
Чело осѣнилъ перьевъ страуса пукъ,
Обвились кораллы вкругъ шейки и рукъ.
И сѣла въ уборѣ она предъ шатромъ;
Ей издали слышенъ сраженія громъ.
Полдневное солнце лучами палитъ;
Увяли вѣнки; но она все сидитъ.
И солнце сокрылось, и вечеръ насталъ,
И вѣтеръ холодной струей пробѣжалъ,
И вотъ изъ подъ тины прибрежной, сквозь илъ
Наверхъ освѣжиться ползетъ крокодилъ,
Вотъ слышенъ и ревъ оглушительный львовъ;
Слоны отдыхаютъ подъ сѣнью деревъ;
Жирафъ долговязый спѣшитъ на покой;
Цвѣты напитались вечерней росой;
А дѣва все смотритъ въ пустынную даль,
И грудь ей волнуетъ и страхъ, и печаль.
Вдругъ съ поля сраженья къ ней воинъ бѣжитъ,
Усталый, онъ кровью и пылью покрытъ:
"Пропала надежда! твой другъ полоненъ
И за море къ бѣлымъ въ цѣпяхъ отвезенъ!"
И дѣва, какъ срѣзанный съ корня цвѣтокъ,
Упала безъ чувствъ на холодный песокъ.
Волнуется площадь народной толпой:
Тамъ циркъ для ристанья устроенъ большой;
И трубы звучатъ, и тарелки звенятъ,
Грохочутъ литавры, паяцы кричатъ.
По гладкой аренѣ, на быстрыхъ коняхъ,
Наѣздницы мчатся съ бичами въ рукахъ;
Ихъ стройные члены блестящій уборъ,
Плѣняютъ, чаруютъ всѣхъ зрителей взоръ.
Поодаль отъ скачки у самыхъ дверей,
Стоитъ африканецъ, сынъ вольныхъ степей;
Онъ держитъ большой барабанъ предъ собой,
И бьетъ въ него громко могучей рукой.
Не видитъ ристанья задумчивый мавръ.
Не слышитъ онъ грохота трубъ и литавръ,
Онъ грустно на львиную кожу глядитъ.
Которою бокъ барабана покрытъ.
И вспомнилъ онъ степи родныхъ береговъ,
Гдѣ часто травилъ онъ и тигровъ, и львовъ,
И вспомнилъ, какъ разъ, отправляясь на бой
Простился съ подругой своей молодой:
Какъ дѣва шатеръ для него убрала,
Какъ жемчугомъ кудри свои обвила...
Онъ плачетъ, глаза покрываетъ туманъ.
И лопнулъ подъ сильной рукой барабанъ.
Перевод: Ѳ. Миллеръ .