Своим преподавателем судебной медицины школа при госпитале св. Маргариты могла гордиться. Джон Торндайк был не только энтузиастом, не только ученым с глубокими познаниями и громкой репутацией; он был и совершенно исключительным педагогом, поражавшим нас своим одушевленным, блестящим стилем и необъятной эрудицией. Он как на ладони раскладывал перед нами каждый любопытный казус, о котором ему приходилось говорить, и умело извлекал выводы из любого факта, могущего иметь судебно-медицинское значение, к какой бы области этот факт ни принадлежал, -- к области ли химии, физики, биологии или даже истории. Один из излюбленных его приемов для придания жизненности и интереса какому-нибудь суховатому вопросу состоял в том, чтобы анализировать и комментировать современные казусы, о которых сообщалось в газетах. И благодаря именно этому я должен был войти в соприкосновение с целым рядом удивительных событий, которым суждено было оказать глубокое влияние на мою жизнь.

Лекция, которая только что закончилась, была посвящена очень сложной проблеме, -- "вопросу нахождения человека в живых в определенное время". Большая часть студентов уже покинула аудиторию, а оставшиеся окружили столик преподавателя, чтобы прислушаться к его дополнительным комментариям. Эти дополнительные комментарии д-р Торндайк любил делать в легкой разговорной форме, прислонившись к столу и обращая свои замечания к куску мела, который он держал в руке.

-- Проблема нахождения в живых, -- говорил он в ответ на вопрос одного из студентов, -- обычно возникает в тех случаях, когда налицо имеются заинтересованные стороны, и когда самый факт смерти и ее приблизительное время не могут считаться установленными. Аналогичные же затруднения возникают и в тех случаях, когда одна из заинтересованных сторон не является, а факт смерти может быть установлен лишь на основании косвенных данных.

Основной вопрос здесь -- это вопрос о последнем моменте, когда человек заведомо был жив. И тогда придется, может быть, обратить внимание на обстоятельства, как будто самые тривиальные, как будто даже совершенно незначительные. Вот казус, переданный в сегодняшней утренней газете; он иллюстрирует мою мысль. Некий джентльмен исчез при довольно таинственных обстоятельствах. В последний раз его видела прислуга его родственника, к которому он зашел. И теперь, если означенный джентльмен нигде не обнаружится, живой или мертвый, то вопрос о последнем моменте, когда он был заведомо жив, сведется к новому вопросу: "Была или не была при нем, когда он приходил в дом своего родственника, одна ювелирная вещичка, случайно найденная потом?"

Торндайк остановился, задумчиво склонившись над куском мела, который он все время держал. Затем, заметив живой интерес, с каким мы смотрели на него, ожидая дальнейших разъяснений, он продолжал:

-- Обстоятельства этого дела крайне любопытны и в высокой степени загадочны. И если поднимется процесс, ему придется иметь дело с большим запутанным клубком. Исчезнувший джентльмен -- м-р Джон Беллингэм, лицо, хорошо известное в археологических кругах. Недавно он вернулся из Египта, привезя с собой очень ценную коллекцию древностей -- некоторые из них он, кстати сказать, пожертвовал в Британский Музей, и теперь они уже выставлены. Сделав свое пожертвование, он, кажется, отправился в Париж по каким-то делам. Я должен упомянуть, что дар его состоял из прекрасной мумии и полного комплекта могильной обстановки. Эти последние вещи еще не доставлены были из Египта в то время, когда исчезнувший теперь человек отправился в Париж, но мумия была уже осмотрена 14 октября в доме м-ра Беллингэма в присутствии уполномоченного музея д-ра Норбери, жертвователя и его поверенного. Поверенному поручено было доставить саркофаг и прочие части коллекции в Британский Музей, что и было им впоследствии исполнено.

Из Парижа Джон Беллингэм вернулся, по-видимому, 23 ноября и с вокзала прямо направился в дом одного из своих родственников, некоего м-ра Хёрста, холостяка, проживающего в Эльтаме. Как кажется, в эту квартиру он явился в 5 час. 20 мин. М-р Хёрст к этому времени еще не вернулся из города, и ожидали его не раньше, чем через полчаса. Беллингэм объяснил, кто он такой и сказал, что будет ждать хозяина в его кабинете и там напишет несколько писем. Прислуга провела его в кабинет, снабдила его письменными принадлежностями и оставила его одного.

Без четверти шесть м-р Хёрст явился, отпер дверь своим ключом и прежде чем прислуга успела ему что-нибудь сказать, прошел в кабинет и затворил за собой дверь.

В 6 часов, когда был дан обеденный звонок, м-р Хёрст вошел в столовую и увидев, что там приготовлено два прибора, спросил, почему это.

-- Я думала, сэр, что м-р Беллингэм останется обедать, -- сказала горничная.

-- М-р Беллингэм? -- воскликнул удивленный хозяин. -- Я не знал, что он был здесь. Почему мне об этом не сказали?

-- Я думала, сэр, что он был вместе с вами в кабинете! -- отвечала горничная.

После этого принялись искать посетителя, но нигде его не нашли. Он исчез бесследно, и -- что было особенно странно -- горничная уверяла, что он не мог выйти через парадную дверь. Или она, или кухарка все время были в кухне, откуда эта дверь видна, а в другое время она находилась в столовой, которая открывалась в коридор, как раз напротив двери в кабинет. В самом кабинете имеется французское окно, выходящее на небольшую лужайку, где есть калитка, ведущая в переулок. Следовательно, м-р Беллингэм мог уйти только таким, довольно эксцентричным способом. Во всяком случае -- и это факт большой важности -- в доме его не было, и никто не видел, как он его покинул.

Наскоро пообедав, м-р Хёрст поехал в город и направился в контору поверенного и агента м-ра Беллингэма -- м-ра Джеллико и рассказал ему об этих странных обстоятельствах. М-р Джеллико ничего не знал о возвращении своего клиента из Парижа, и, поговорив немного, оба они по железной дороге отправились в Удфорд, где живет брат исчезнувшего, м-р Годфри Беллингэм. Служанка, впустившая их, сказала, что м-ра Годфри нет дома, а его дочь находится в библиотеке -- особом здании, расположенном в саду, среди кустов, позади дома. Там оба посетителя нашли не только мисс Беллингэм, но и ее отца, который прошел туда через заднюю калитку.

М-р Годфри и его дочь с величайшим изумлением выслушали историю, рассказанную м-ром Хёрстом, и уверяли его, что никто из них не видел м-ра Беллингэма и ничего о нем не слыхал.

Затем все четверо вышли из библиотеки и направились в квартиру, но в нескольких шагах от библиотеки м-р Джеллико заметил какую-то вещь, лежащую на траве, и указал на нее м-ру Годфри. Последний поднял ее, а затем все присутствующие признали в ней скарабея, который м-р Джон Беллингэм обыкновенно носил на своей часовой цепочке. Недоразумения быть не могло. Это был прекрасно сделанный скарабей эпохи 18-й династии, из ляпис-лазури, с изображением Аменхотепа III. Он привешивался с помощью золотого колечка, которое прикреплялось к проволоке, проходившей через отверстия в скарабее, и это колечко, хотя и сломанное, также лежало здесь. Конечно, эта находка только еще больше сгустила мрак таинственности и загадочность этого случая, которые увеличились, когда после расследования в багажной комнате вокзала Чэринг-Кросс был найден чемодан с инициалами Джона Беллингэма. Справка в книге показала, что чемодан был сдан около времени прибытия континентального экспресса 23 ноября, и его владелец, по-видимому, немедленно же отправился в Эльтам.

Вот как обстоит дело в настоящее время, и если исчезнувший человек не явится, если его тело не будет найдено, то, как вы видите, прежде всего возникает вопрос: как определить точно время и место, когда он появлялся в последний раз в своей жизни? Что касается места, где его видели, то все значение выводов, связанных с решением этого вопроса, ясно само собой, и нам нет надобности на нем останавливаться. Но и вопрос о времени также очень значителен. Как я указывал в своей, лекции, бывали случаи, что от доказательства нахождения в живых в определенное время зависело вступление в права наследства.

Исчезнувшего человека в последний раз видели живым в доме м-ра Хёрста 25 ноября в 5 час. 20 мин. Но, оказывается, он посетил и дом своего брата в Удфорде. Так как там его никто не видел, то в настоящий момент остается неизвестным, был он там до или после своего визита к м-ру Хёрсту. Если он был раньше у своего брата, тогда 5 час. 20 мин. 23 ноября -- последний момент, когда он, как это доподлинно известно, был жив. Но если он был там позднее, то к показанному времени надо прибавить еще возможно кратчайший срок, в который он мог совершить свое путешествие из одного дома в другой. Но вопрос, в чьем доме он был раньше, связан с вопросом о скарабее. Если скарабей был при нем, когда он приходил к м-ру Хёрсту, тогда ясно, что здесь он был раньше; если же скарабея при нем не было, тогда вероятнее, что он раньше был в Удфорде. Таким образом, как вы видите, решение вопроса, который может стать важнейшим моментом, определяющим допущение к правам наследства, сводится к тому, заметила или не заметила горничная наличность этого, на первый взгляд, слишком незначительного факта?

-- Служанка давала показания по этому вопросу, сэр? -- спросил я.

-- По-видимому, нет, -- отвечал д-р Торндайк, -- во всяком случае в газетном отчете об этом не упоминается, а между тем отчет составлен очень подробно; обилие деталей замечательное, между прочим, даны и планы обоих домов, и уже поэтому отчет представляет особый интерес.

-- В каком отношении, сэр, это представляет интерес? -- спросил один из студентов.

-- Ну, знаете ли, я думаю, надо предоставить обсуждение этого вопроса вам самим. Это -- казус, еще не разобранный, и со своими догадками о действиях и мотивах отдельных лиц надо обращаться осторожнее.

-- В газете есть описание наружности исчезнувшего человека? -- спросил я.

-- Да, и описание вполне исчерпывающее. Оно настолько подробно, что даже может быть названо не вполне корректным, -- ведь этот человек может оказаться живым и в какой-нибудь момент снова выступить на сцену. Между прочим, сообщается, что на груди у него татуировка -- прекрасное, отчетливо сделанное изображение символического Ока Озириса (или Горуса, или Ра, -- как думают некоторые авторитеты). Одним словом, если бы нашлось тело, то признать его было бы нетрудно. Будем, однако, надеяться, что дело до этого не дойдет. А теперь мне надо отправляться, точно так же, как и вам. Но я советовал бы вам достать себе экземпляры этой газеты, внимательно ознакомиться со всеми замечательными подробностями, данного дела и сохранять газету у себя. Это -- крайне любопытный случай и почти несомненно, что мы еще услышим о нем. До свидания, господа!

Мы выполнили совет д-ра Торндайка; сейчас же всей гурьбой бросились к ближайшему газетчику: запаслись экземплярами "Дэйли Телеграф", задержались еще в общей комнате, чтобы проглядеть отчет и побеседовать о подробностях дела, не смущаясь теми соображениями деликатности, которые так действовали на нашего более осторожного и более щепетильного учителя.