Мысли Норберта все чаще возвращались к Доману.
Юноша расспрашивал о нем крестьян и все в один голос отвечали, что это -- мошенник, способный на любое черное дело. Такие отзывы не могли не насторожить маркиза, но к кому он еще мог обратиться за советом и поддержкой? Ненависть душила его и он давно бы дал ей волю, если бы не привычный с детства страх перед отцом,
Доман тоже с нетерпением поджидал его. Хитрец знал, что семена зла. брошенные им в неопытную душу юноши, дадут богатые всходы.
Он развернул перед Норбертом яркую картину свободной жизни и указал путь к ней. А теперь оставалось только ждать, когда мальчишка решится приступить к делу.
Узнав, что Норберт получил от герцога разрешение охотиться, адвокат завел себе привычку ежедневно гулять в лесу. Он ходил по тропинкам легкими шагами матерого хищника, курил трубку и делал вид. что его меньше всего на свете интересуют охотники.
Возвращаясь домой, он всегда останавливался на опушке и грозил кулаком в сторону замка де Шандоса. бормоча при этом себе под нос:
-- Ничего, старый черт, погоди! Дай только повидаться с твоим дикарем! Уж я тебе тогда!...
На этом месте адвокат умолкал. То. что должно было бы следовать за этими словами, нельзя было произносить вслух даже наедине с самим собой.
Адвокат умел ждать. Рано или поздно он встретит Норберта в лесу или, еще лучше, тот сам придет за советом.
И молодой маркиз пришел.
Он вышел из замка с ружьем и собакой, словно на охоту. Войдя же в лес, свернул на тропу, истоптанную сапогами адвоката, и вскоре очутился перед дверью врага своего отца.
Доман видел его в окно и успел приготовиться. Встреча была им давно уже обдумана. Осталось надеть маску и выйти на сцену
Норберт робко постучал.
-- Что вам угодно, господин маркиз? -- бесстрастным деловым тоном осведомился адвокат, открывая дверь.
Юноша опешил.
Идя сюда, он представлял себе этот разговор как продолжение предыдущего, в той же атмосфере гостеприимства и откровенности. Хозяин же с порога окатил его холодным душем официальности.
Норберт так смутился, что хотел тут же уйти.
Но в тот же миг адвокат, угадав его намерение, тем же тоном добавил:
-- Я к вашим услугам, господин маркиз.
И юноше пришлось заговорить.
-- Мне необходимо с вами посоветоваться, месье Доман. Я еще слишком неопытен и нуждаюсь в помощи.
-- Прошу вас пожаловать в мой кабинет. Все, что только в моих силах, я готов сделать для вас, господин маркиз.
Тот, кто один раз перешагнул границу благоразумия, уже не может остановиться и идет все дальше и дальше по пути, ведущему в пропасть. Норберт вошел.
-- После нашей встречи я все время думал о том, что услышал от вас, -- сказал он.
Старый мошенник изобразил на лице величайшее изумление:
-- О, ваша светлость, неужели вы до сих пор помните весь тот вздор, который мы с вами наговорили под действием вина? Стоит ли об этом вспоминать?
-- Что?!
-- Мало ли что можно наболтать за бутылкой. Не придавайте значения словам, господин маркиз: от слова до дела -- огромное расстояние.
Норберт побледнел, ударил прикладом об пол и закричал:
-- Да вы что, смеялись надо мной, когда предлагали всякие способы моего освобождения?
Казалось, еще мгновение -- и он ударит адвоката.
Собака зарычала.
-- Или вы приняли меня за младенца, который рад послушать пустые разговоры?
-- Ваша светлость...
-- Если вы действительно надо мной подшутили, то вы за это поплатитесь! -- кричал Норберт, надвигаясь на адвоката.
-- Боже мой! -- вдруг завопил Доман, молитвенно поднимая взор и протягивая руки к небу, которое изображал собой заплеванный потолок. -- Как вы могли обо мне так подумать? Разве можно подозревать меня в такой низости? Вы же видите, господин маркиз, с каким уважением я всегда отношусь к вам!
-- Тогда объясните, как мне вас понимать!
-- Видите ли, ваша светлость, я должен признать, что в какой-то мере вы угадали. Поэтому вы вправе сердиться на меня...
-- А!
-- ... и я прошу у вас за это прощения. Но главная причина не в этом.
-- А в чем же?
-- Я поразмыслил и одумался.
-- Тогда другое дело. Признайтесь, что вы просто струсили!
-- Господин маркиз, я человек маленький. Если я начну помогать вам против герцога де Шандоса, то наживу себе страшного врага. Ему ничего не стоит раздавить меня одним пальцем. Ведь я не обладаю ни знатностью, ни миллионами, как ваш отец...
-- И что же вам грозит?
-- Герцог может, например, обратиться к королевскому прокурору. После этого ко мне приедут незваные гости из полиции и пригласят отдохнуть несколько лет в их пансионе, да так убедительно, что мне трудно будет им отказать.
Норберт ничего не понял.
-- А при чем тут полиция? -- наивно спросил он.
-- То, чего вы от меня хотите, предусмотрено законом, статья триста пятьдесят четвертая. Стоит только герцогу захотеть -- и я надолго окажусь в тюрьме.
-- А откуда отец узнает, что я обратился к вам?
Доман промолчал, многозначительно поглядывая на юношу.
Норберт топнул ногой и закричал:
-- Как отец узнает, что я обратился к вам? Я вас спрашиваю!
Собака громко залаяла.
-- Вот так и узнает, -- спокойно ответил адвокат. -- Вы сами кричите об этом на весь Беврон.
-- Простите меня, месье Доман, -- Норберт перешел почти на шепот. -- Но все же объясните, в чем дело.
-- Как бы вам это помягче сказать, господин маркиз... Я опасаюсь вашей несамостоятельности.
-- О чем это вы?
-- Разумеется, каждый сын должен бояться своих родителей. Но мне иногда кажется, что у вас сыновняя почтительность развита чрезмерно.
-- Вы только что говорили, что не считаете меня младенцем! Неужели же я такой простак, что пойду к отцу каяться?
-- Нет. Этого я не боюсь. Но если у него возникнут подозрения, герцог устроит вам допрос. И тогда...
-- Что тогда?
-- Вы же сами мне признавались, что не можете ничего скрыть от отца, когда он смотрит вам прямо в глаза.
Теперь Норберт понял. Ему стало стыдно, что его -- и не без основания -- не считают мужчиной.
-- Послушайте, Доман, -- сказал он. -- Пусть я дикарь, но я не доносчик. Если я даю слово сохранить тайну, то ее у меня не вырвут и под пытками. Не забывайте, что во мне тоже течет кровь де Шандосов!
-- Ну, если вы даете мне слово...
-- Даю вам честное слово дворянина, что ни одна душа в мире не узнает о вашей помощи мне!
Адвокат сразу же отбросил всякую официальность.
-- Надеюсь, вы не подумали при виде моих колебаний, что я хочу обмануть вас? Бог свидетель, что с моей стороны это -- простая осторожность.
-- Что мне делать? -- спросил Норберт.
-- Никто не даст вам лучшего совета, чем я, ваша светлость. Я хорошо разбираюсь в законах. Вот оно, мое Евангелие!
Адвокат торжественно взял со стола толстую книгу.
-- Здесь мы можем узнать, что говорит закон по любому вопросу.
-- У меня только один вопрос: с чего начать?
-- Увы, господин маркиз! Полагаю, что ни с чего.
-- Вы опять издеваетесь надо мной?
-- Ни в коей мере, ваша светлость. Просто я считаю, что выгоднее всего -- дождаться вашего совершеннолетия.
Норберт подпрыгнул в кресле.
-- Я уже говорил, что не могу ждать! Иначе я не сидел бы сейчас в вашем кабинете, -- резко сказал он.
-- Но так действительно будет лучше для нас. Что вам стоит подождать? Ведь осталось недолго...
Громовой удар кулаком по столу заставил Домана умолкнуть. Юноша вскочил:
-- Если это -- все, что вы можете мне посоветовать, то я напрасно потратил время, -- бешено прокричал он и кинулся к двери.
Собака, рыча на адвоката, побежала за хозяином.
Доман был доволен: все шло как по маслу.
-- Ваша светлость, можно поискать и другие возможности.
-- Ищите, да поскорее! -- буркнул Норберт, обернувшись.
-- Есть разные способы, но все они гораздо опаснее того, что я предлагал.
-- Я дал вам слово. Чего вы хотите еще?
-- Господин маркиз, я подчиняюсь вашей воле. Но прошу вас не забывать, что это вы заставили меня продолжать дальше.
-- Не забуду, -- презрительно сказал юноша. Ну и жалкий же трус этот Доман!
-- Тогда извольте присесть.
Норберт вернулся в кресло.
-- Ну?
-- Вы можете в замке Шандос оставаться почтительным сыном, а на стороне завести свой отдельный дом. И быть там независимым.
-- Где же я возьму деньги на эту независимость?
-- Деньги мы найдем. А вы представьте, как это будет здорово: отец думает, что вы на охоте, а вы -- в собственном доме, в кругу веселых товарищей, одетый по последней моде. Не тратьте молодость напрасно, она и так коротка!
Норберт задумался.
При всей ненависти к отцу молодому человеку не хотелось его обманывать. Но как иначе получить те развлечения, которые по праву принадлежат юности?
Наконец, он решился.
-- Да, все это хорошо. Но где же взять деньги? Отец не даст.
-- Вас ожидает несметное богатство, господин маркиз. Неужели нет друга, который одолжил бы денег до получения вами наследства?
-- Вот мой единственный друг, -- ответил Норберт, указывая на Бруно.
Друг завилял хвостом и лизнул ему руку.
-- Но у Бруно денег не больше, чем у меня... Так что, месье Доман, перестаньте меня уговаривать. Есть только один способ освободиться: застрелиться из отцовского ружья...
И тут адвокат принял величественную позу, которую заранее отрепетировал, и высокопарно произнес:
-- Будь что будет! Я боюсь герцога, но не могу видеть ваших страданий! Так и быть, я готов рискнуть!
-- Вы дадите мне деньги, месье Доман?
-- К несчастью, я и сам едва свожу концы с концами, ваша светлость, -- сменив напыщенный тон на смиренный, продолжал старый мошенник. -- Но несколько крестьян дают мне свои излишки, чтобы я пускал их в оборот, Эти деньги можно у них одолжить за хорошие проценты.
-- О, если бы вам удалось это устроить!
-- Устроим, устроим, господин маркиз. Но предупреждаю: проценты будут большие. Это вам обойдется очень дорого.
-- Мне все равно. Берите столько, сколько надо!
-- Вы щедры, как король, ваша светлость. Однако тут возникает еще одно препятствие...
-- Опять? Какое препятствие?
-- Закон не позволяет брать проценты сверх установленного предела, -- сказал адвокат, положив руку на книгу. -- И я, устраивая для вас подобную сделку, могу пострадать. Поэтому я умоляю вас еще раз подумать -- и все-таки подождать своего совершеннолетия.
-- Я не хочу ни о чем думать! Который раз говорю: я не могу больше ждать ни одного дня! -- вскричал Норберт.
-- В таком случае, ваша светлость, я повинуюсь. Пусть будет так, как вам угодно. Но помните: теперь вы не имеете права когда-нибудь упрекнуть меня в том, что я воспользовался вашей неопытностью.
-- Где деньги? -- спросил Норберт.
Доман изложил условия займа, обильно уснащая свою речь совершенно непонятными словами и поминутно спрашивая:
-- Вы понимаете, господин маркиз?
И сам себе отвечал:
-- Конечно, понимаете, ведь вы уже не мальчик!
Господин маркиз не понял ничего, но с радостью подмахнул, не читая, вексель на десять тысяч, получив на руки всего четыре тысячи.
Адвокат проводил клиента, затем вернулся к себе в кабинет, упал в кресло, в котором раньше сидел Норберт, и долго, от души, хохотал.
Он не сомневался, что юноша будет проматывать деньги очень быстро. И будет подписывать все новые и новые векселя!
Так месье Доман стал вторым наследником герцога де Шандоса.