РАЗСКАЗЪ

Каморра и каморристы въ Неаполѣ и его окрестностяхъ -- одно изъ тѣхъ роковыхъ общественныхъ золъ, которыхъ новая свободная Италія унаслѣдовала отъ долголѣтняго бурбонскаго господства. Это тайное, строго организованное общество по образцу корбонаріевъ, но имѣющее не политическій, а соціальный характеръ, ведетъ свое начало изъ Испаніи и имѣетъ цѣлью сборъ насильственной дани въ пользу своихъ членовъ. Процвѣтая главнымъ образомъ при королѣ Бомбѣ, эта чисто разбойничья ассоціація такъ въѣлась въ плоть и кровь неаполитанскаго народа, что всѣ усилія итальянскаго правительства до сихъ поръ не могли ея уничтожить. Въ первое время, послѣ присоединенія Неаполя къ Пьемонту, строгія мѣры, повидимому, принесли пользу, и о каморрѣ долго не было ни слуху, ни духу, но въ послѣдніе годы она снова подняла голову и хотя не пользуется прежнимъ могуществомъ, но все-таки внушаетъ серьёзныя опасенія всѣмъ друзьямъ прогресса въ Италіи. На каждомъ шагу въ Неаполѣ каморра напоминаетъ вамъ о своемъ существованіи. Садясь въ извощичій экипажъ, вы часто съ удивленіемъ видите, что возница, прежде чѣмъ двинуться въ путь, отдаетъ какому-то оборванцу пять или десять сантимовъ. Этотъ оборванецъ -- каморристъ. Войдите въ маленькую кофейню гдѣ-нибудь въ отдаленномъ кварталѣ -- и передъ вашими глазами невѣдомый человѣкъ подойдетъ къ играющимъ въ карты гражданамъ и нахально потребуетъ своей доли въ выигрышѣ. Это каморристъ. У городскихъ же воротъ и на рынкахъ каморристы правильно и открыто собираютъ черную дань съ мелкихъ торговцевъ. И никто не смѣетъ отказать имъ, боясь мести каморры, которая не останавливается ни передъ какими средствами, и хотя, главнымъ образомъ, эксплуатируетъ страхъ низшихъ классовъ, но, по временамъ, не брезгаетъ кражей, грабежемъ и даже убійствомъ. Увѣренность въ безнаказанности составляетъ главную силу каморристовъ, которые хотя преимущественно набираются изъ лаццорони и извощиковъ, но иногда занимаютъ и высокія мѣста въ административномъ и политическомъ мірѣ. Клерикалы и консерваторы не пренебрегаютъ каморрой для достиженія своихъ темныхъ цѣлей, а потому либеральнымъ государственнымъ дѣятелямъ трудно бороться со зломъ, которое, но словамъ извѣстнаго итальянскаго писателя Виллари, "представляетъ логическое послѣдствіе извѣстнаго соціальнаго положенія и можетъ уничтожиться только съ развитіемъ образованія и благосостоянія народа".

Печатаемый разсказъ рисуетъ любопытную картину подвиговъ каморры и получаетъ еще большій интересъ отъ того, что авторъ выводитъ, въ лицѣ вымышленнаго маркиза Альтатеры, такого виднаго общественнаго дѣятеля новой свободной Италіи, нѣкогда томившагося за свою любовь къ родинѣ въ тюрьмахъ Бомбы, какъ баронъ Поэріо, знаменитый мученикъ свободы, умершій нѣсколько лѣтъ тому назадъ, сенаторомъ.

(Примеч. переводчика)

I.

-- Далѣе нельзя двинуться ни шагу безъ помощи воловъ, сказалъ возница допотопнаго экипажа, запряженнаго двумя исхудалыми, голодными лошадьми, которыя въ теченіи трехъ часовъ съ трудомъ поднимались по крутой дорогѣ, ведущей съ обнаженнаго берега Адріатическаго моря къ болѣе живописнымъ высотамъ и теперь вдругъ остановились:-- эй! голубчикъ! прибавилъ онъ, увидѣвъ поселянина въ бѣлой рубашкѣ, который въ нѣкоторомъ разстояніи шелъ за плугомъ, влекомымъ двумя гигантскими волами.

Поселянинъ ничего не отвѣтилъ и продолжалъ пахать. Возница осыпалъ его избранной бранью, но безъ малѣйшаго успѣха. Поселянинъ остановился только тогда, когда возница обѣщалъ ему полъ лиры за его помощь. Но и тутъ онъ покачалъ головой въ знакъ того, что цѣна слишкомъ мала и снова принялся за свою работу.

-- Ну, ладно, ты получишь лиру, { Итальянская лира одинъ франкъ. Прим. перев. } воскликнулъ возница:-- безчувственный, низкій разбойникъ!

Поселянинъ вмѣсто отвѣта вторично покачалъ головой.

Тогда господинъ, сидѣвшій въ экипажѣ, произнесъ съ нетерпѣніемъ:

-- Дайте ему, что онъ захочетъ, иначе мы не доѣдемъ засвѣтло до Оливето.

-- Конечно, не доѣдемъ, повторилъ веттурино.

-- Такъ я переночую вонъ въ томъ селеніи на верху горы.

-- Какъ, тамъ? Ну, я вамъ этого не совѣтую. Трудно найти худшаго пристанища. Это селеніе называется Монте-Бригида, въ честь святой Бригиды, но мы прозвали его Монте-Бриккони, т. е. Гора разбойниковъ, потому что едвали тамъ найдется одинъ честный человѣкъ.

-- Но тамъ есть гостинница?

-- Нѣтъ. Но вы можете остановиться у Маротти. Это честные люди.

Покончивъ съ этимъ дѣломъ, старый Паскарэ, какъ звали возницу, опять обратился къ безчувственному пахарю:

-- Проклятый боровъ! Возьми два франка, и подавись ими.

Соблазненный обѣщанной наградой и не обращая ни малѣйшаго вниманія на сыпавшуюся на него брань, поселянинъ выпрягъ своихъ воловъ и привязалъ ихъ къ экипажу впереди измученныхъ лошадей. Черезъ минуту, они стали медленно подниматься въ гору.

-- Отчего это селеніе пользуется такой дурной славой? спросилъ путешественникъ.

-- Долго вамъ разсказывать, отвѣчалъ Паскарэ: -- притомъ я предпочитаю молчать и скажу вамъ только, прибавилъ онъ, наклоняясь къ экипажу и говоря въ полголоса:-- что міръ созданъ для мошенниковъ. Законъ потакаетъ имъ. А честные люди развѣ только въ раю найдутъ себѣ защиту и награду.

Добрый старикъ покачалъ головой, какъ бы сожалѣя, что онъ принадлежалъ къ честнымъ людямъ.

-- Вы довольствуетесь такимъ философскимъ взглядомъ, замѣтилъ путешественникъ:-- но неужели, видя вокругъ себя зло, вамъ никогда не приходитъ мысль, что надо бы его искоренить?

Паскарэ пожалъ плечами.

-- Я не вмѣшиваюсь въ чужія дѣла, отвѣчалъ онъ:-- особливо въ ихъ дѣло, прибавилъ онъ, махнувъ рукой въ ту сторону, гдѣ виднѣлось селенье:-- когда вы будете тамъ, то не дѣлайте никакихъ вопросовъ и замѣчаній, если дорожите жизнью.

-- Дорожу ли я жизнью? произнесъ путешественникъ съ презрительнымъ смѣхомъ: -- какъ часто я жертвовалъ ею и все безъ пользы, прибавилъ онъ, какъ бы про себя.

Онъ съ горечью сжалъ свои блѣдныя губы и лицо его приняло выраженіе, ясно говорившее, что онъ многое выстрадалъ.

Смотря на него, Паскарэ подумалъ:

-- Это честный человѣкъ, но онъ также узналъ на опытѣ, что честность невыгодна.

Между тѣмъ, они достигли до арки въ высокой, массивной стѣнѣ, которую выстроили нѣсколько столѣтій тому назадъ съ цѣлью защиты отъ пиратовъ. Снаружи, вдоль этой стѣны тянулся бульваръ, обсаженный акаціями и украшенный скамейками. За аркой виднѣлась главная улица селенія, не ровно вымощенная и поднимавшаяся въ гору.

Появленіе экипажа въ Монте-Бригидѣ было необыкновеннымъ событіемъ и взволновало всѣхъ жителей. Въ окнахъ показались удивленныя лица и густая толпа окружила экипажъ. Много исхудалыхъ рукъ протянулось къ путешественнику за сил ѣ да {Мелкая итальянская монета въ пять чектеэдлей или сантимовъ.} и много пискливыхъ голосовъ загнусило:

-- Милостыни! Синьоръ графъ! Маркизъ! Князь!

Паскарэ разразился громкими проклятіями и кричалъ изо всей силы, чтобы оставили въ покоѣ "иностранца".

Путешественникъ замѣтилъ ихъ голодныя, вытянутыя лица. Но онъ по принципу былъ противникомъ нищихъ, просившихъ милостыню и, вмѣсто денегъ, угостилъ ихъ строгими увѣщаніями, которыя были для нихъ непріятнѣе всѣхъ проклятій возницы.

Между тѣмъ Паскарэ остановился передъ однимъ домомъ и въ отвѣтъ на обычную формулу: "кто тамъ?" произнесъ: "Друзья". Дверь отворилась и на порогѣ показался старикъ, очень бѣдно одѣтый. Веттурино объяснилъ ему, что путешественникъ, боясь не достигнуть засвѣтло до Оливето, хотѣлъ переночевать въ Монте-Бригидѣ. Онъ передалъ "иностранца" на попеченіе Маритти, а самъ отправился въ остерію.

-- Милости просимъ, милости просимъ! произнесъ старикъ, учтиво кланяясь:-- не взыщите, чѣмъ богатъ, тѣмъ и радъ.

-- Надѣюсь, что я васъ не стѣсню, отвѣчалъ путешественникъ.

-- Нѣтъ, но я боюсь, что вамъ будетъ не хорошо у насъ. Судя по вашей одеждѣ, вы не привыкли къ тяжолой жизни.

Путешественникъ странно улыбнулся.

-- Я прошелъ черезъ все и меня ничѣмъ не испугаешь, промолвилъ онъ.

Его провели по каменной лѣстницѣ въ большую, высокую комнату, на потолкѣ которой рѣзвились розовые, толстощекіе купидоны съ вѣнками цвѣтовъ въ лазуревомъ небѣ. Тотъ же живописецъ, повидимому, далъ просторъ своему фантастическому генію и на стѣнахъ, которыя были покрыты безчисленными колонадами и ступенями, свидѣтельствовавшими скорѣе объ его воображеніи, чѣмъ о знаніи перспективы. Мебель въ комнатѣ была очень скудная и состояла изъ большого дубоваго стола съ рѣзными ножками и скамеекъ, покрытыхъ полинявшей шелковой матеріей. Полъ былъ кирпичный и безъ ковра. Въ углубленіи окна стояло два деревянныхъ стула и кресло, въ которомъ сидѣла старуха, занятая вышиваніемъ. Подлѣ нея на скамейкѣ помѣщалась молодая дѣвушка, вязавшая очень прилежно. Обѣ онѣ были одѣты просто, но опрятно. На нихъ были бѣлые полотняные передники, вышитые ими самимъ по мѣстному обычаю той части Италіи. Синьоръ Маротти представилъ гостю свою жену и дочь, а потомъ попросилъ ихъ приготовить поскорѣе ужинъ.

-- Я боюсь, что ужинъ будетъ не богатый, прибавилъ онъ со вздохомъ.

Синьора накрыла столъ чистой скатертью и вынула изъ шкапа въ стѣнѣ нѣсколько тонко нарѣзанныхъ кусковъ ветчины, сыра изъ козьяго молока и хлѣбъ изъ кукурузной муки.

-- Болѣе у меня нѣтъ ничего, сказала она.

-- И довольно, отвѣчалъ гость.

-- А вина? воскликнулъ хозяинъ: -- жена! достань намъ бутылку сицилійскаго вина, которое намъ привезъ дѣдушка изъ своего путешествія.

-- Какъ, дѣдушкино вино? спросила съ изумленіемъ старуха, словно ее побуждали совершить святотатство.

-- Да. Для чего же вино, если его не пить, и для чего каминъ, если его не топить?

Съ этими словами онъ опустилъ доску въ стѣнѣ, скрывавшую очагъ.

-- Дочка, сбѣгай и принеси дровъ, продолжалъ онъ:-- мы не часто имѣемъ честь принимать такихъ гостей.

Что же въ незнакомцѣ возбуждало такое уваженіе? Своими манерами, обращеніемъ и одеждой онъ, повидимому, не старался обращать на себя вниманія. Онъ не поражалъ величественной осанкой. Онъ былъ небольшого роста, сгорбленный, съ пожелтѣвшимъ цвѣтомъ лица. Однако, инстинктивно Маротти выказывалъ ему такое почтеніе, которое, повидимому, не согласовалось съ его внѣшнимъ видомъ. Онъ съ аппетитомъ съѣлъ скромный ужинъ, похвалилъ вино и, грѣясь послѣ ѣды передъ веселымъ огнемъ, добродушно сталъ разсматривать своихъ гостепріимныхъ хозяевъ. Даже улыбка показалась на его блѣдномъ, страдальческомъ лицѣ, словно его оледенѣлое сердце растаяло отъ радушнаго пріема.

Пристально смотря на молодую дѣвушку, занявшую свое мѣсто на скамеечкѣ, онъ съ удивленіемъ спросилъ себя, что значитъ ея странный, смущенный видъ: она постоянно оглядывалась, словно боясь кого-то, стоявшаго за нею.

-- Ея нервы, вѣроятно, были чѣмъ-нибудь страшно потрясены, подумалъ гость.

Было время, когда и онъ, несмотря на свою храбрость, подвергался такимъ нервнымъ испугамъ. Даже и теперь онъ дрожалъ, какъ испуганное дитя, при всякомъ звукѣ, похожемъ на бряцанье цѣпи каторжника.

-- Вы издалека? поспѣшно спросила Тереза, чтобъ скрыть волненіе, овладѣвшее ею послѣ того, какъ ея глаза встрѣтились съ зоркими взорами незнакомца.

-- Я ѣду изъ Рима.

-- А завтра отправитесь въ Оливето?

-- Да, по признаюсь я болѣе люблю спрашивать, чѣмъ отвѣчать, произнесъ гость, стараясь положить конецъ любопытству хозяекъ.-- У васъ въ селеніи много нищихъ и оно, кажется, не въ очень цвѣтущемъ положеніи.

Старикъ тяжело вздохнулъ.

-- Двадцать лѣтъ тому назадъ, отвѣчалъ онъ: -- когда мой отецъ былъ синдикомъ, это селеніе благоденствовало и любимой шуткой старика было, что онъ одинъ бѣдный человѣкъ въ селеніи. Дѣйствительно, онъ былъ слишкомъ щедръ и гостепріименъ; въ его домѣ путешественники всегда находили радушный пріемъ и онъ никогда не отказывалъ въ милостынѣ нищему. Теперь все измѣнилось. Одинъ богатый и благоденствующій человѣкъ въ селеніи -- это его милость господинъ синдикъ. Онъ держитъ экипажъ, ѣстъ и пьетъ хорошо, тогда какъ жители селенія умираютъ съ голода, дороги не исправлены и налоги съ каждымъ днемъ возвышаются. Бываютъ странныя стеченія обстоятельствъ, прибавилъ онъ съ горькой улыбкой.

-- Да очень странныя, промолвилъ незнакомецъ сухо.

-- Тише, не говори лишняго, прибавила шопотомъ старуха, поднимая палецъ ко рту,

-- У стѣнъ нѣтъ ушей, отвѣчалъ гость:-- а мнѣ вы можете довѣриться, прибавилъ онъ нерѣшительно.-- Я, можетъ быть, буду въ состояніи помочь вамъ.

Сеньоръ Маротти пристально и подозрительно посмотрѣлъ на незнакомца.

-- Все наше горе происходитъ отъ того, что мы были слишкомъ довѣрчивы и добродушны.

Говоря это, онъ не спускалъ глазъ съ гостя. Вдругъ онъ вздрогнулъ. Онъ увидѣлъ на рукѣ гостя, протянутой къ огню, почернѣвшую полосу, слѣдъ желѣзныхъ оковъ. Онъ видѣлъ этотъ позорный знакъ на другой рукѣ и тотчасъ его призналъ.

Да, оковы нетолько впились въ его руку, но и въ сильную его душу. Пять лѣтъ провелъ онъ въ Неополитанской тюрьмѣ, прикованный не къ цѣпи, а въ тысячу разъ хуже, къ низкому злодѣю, тогда какъ единственнымъ его преступленіемъ была пламенная любовь къ отечеству. Онъ тотчасъ понялъ, что его смѣшиваютъ съ этимъ преступникомъ или съ другими, подобными ему. Это было невыносимо. Онъ вскочилъ и съ сверкающими глазами воскликнулъ, словно обращаясь къ призраку, который былъ видимъ только ему одному.

-- О! Италія! О родина! Неужели это награда за мою долгую преданность? На мнѣ клеймо вѣчнаго позора, какъ на подонкахъ общества. Я... Я...

И закрывъ глаза руками, онъ зарыдалъ.

Маротти и его семья были люди простые и по природѣ довѣрчивые. Хотя горькій опытъ научилъ ихъ быть подозрительными, но передъ такимъ искреннимъ горемъ они не могли устоять. Старуха расплакалась, а Маротти, положивъ руку на его плечо, произнесъ:

-- Простите меня! вы честный человѣкъ или нѣтъ честныхъ людей на землѣ. Я вамъ вполнѣ довѣряюсь.

II.

-- Ну, слушайте, продолжалъ Маротти, когда всѣ нѣсколько успокоились:-- я вамъ разскажу исторію нашихъ бѣдствій. Отецъ мой становился старъ и замѣтно слабѣлъ умомъ. Управленіе муниципальными дѣлами становилось ему не по силамъ. Я былъ тогда въ цвѣтѣ лѣтъ и силъ, но занимался земледѣліемъ и не имѣлъ ни времени, ни желанія просматривать книги и счета. Нашъ муниципальный секретарь едва умѣлъ читать и писать. Однажды вечеромъ, въ томъ же часу, какъ вы, постучался къ намъ путникъ, прося пріюта. Онъ шелъ пѣшкомъ и былъ небритый, въ лохмотьяхъ; на одной изъ его рукъ виднѣлся отпечатокъ желѣзной цѣпи, и онъ разсказалъ намъ, что бѣжалъ изъ неаполитанской тюрьмы, куда былъ заточенъ за политическое преступленіе.

Незнакомецъ вздрогнулъ.

-- Вы поймете сейчасъ, почему теперь подобные разсказы возбуждаютъ въ насъ подозрѣніе, замѣтилъ старикъ.

-- Я понимаю, отвѣчалъ незнакомецъ со вздохомъ: -- и не вижу причины, почему бы вы должны были довѣряться мнѣ болѣе, чѣмъ другимъ.

-- Однако, я вамъ вѣрю, но никогда не довѣрялъ тому молодцу, хотя его разсказъ былъ очень правдоподобный и манеры были самыя увлекательныя. Но въ его глазахъ было что-то противорѣчившее его словамъ. Онъ говорилъ, что происходитъ изъ знатнаго титулованнаго семейства и, дѣйствительно, былъ образованный человѣкъ, такъ что, взявъ въ руки счеты отца, въ самое короткое время привелъ ихъ въ порядокъ. Отецъ былъ въ восторгѣ, нашелъ своему глупому секретарю другое мѣсто и взялъ на его мѣсто этого невѣдомаго человѣка. Я сопротивлялся этому назначенію, но отецъ не хотѣлъ ничего слушать. Николаи, такъ назвалъ онъ себя, увѣряя, что его настоящее имя было слишкомъ громко...

-- Вѣроятно онъ былъ извѣстный воръ или разбойникъ?

-- Какъ бы то ни было, Николаи поселился у насъ на всемъ готовомъ и сталъ энергично исполнять свои секретарскія обязанности. Онъ сразу началъ проводить новыя реформы, которыя казались на первый взглядъ очень разумными, полезными. Правда, система управленія, которой держался отецъ, уже давно устарѣла, однако, если онъ и былъ слишкомъ мягокъ въ отношеніи негодяевъ, то его примѣръ побуждалъ добрыхъ и честныхъ людей держаться истиннаго пути. Николаи вскорѣ положилъ конецъ чрезмѣрной мягкости отца и каждый день открывалъ новые источники доходовъ, о которыхъ прежде никто и не думалъ. Онъ никакъ не могъ понять, что отецъ дозволялъ поселянамъ, подъ тѣмъ или другимъ предлогомъ, уклоняться отъ платежа налоговъ. По его словамъ, мировой судья былъ человѣкъ неспособный, мѣстный патеръ просто дуракъ. Никто не могъ оспорить справедливости этого строгаго приговора, но такъ или иначе всѣ реформы Николаи приносили пользу только ему и его друзьямъ. Онъ скоро растолстѣлъ, лохмотья его замѣнились нарядной одеждой и онъ сдѣлался первымъ франтомъ въ селеніи. Неспособный судья былъ замѣненъ человѣкомъ, котораго выписалъ Николаи. Когда умеръ старый патеръ, тотчасъ подвернулся какой-то другъ Николаи и занялъ его мѣсто. Такимъ образомъ, мало по малу, всѣ вліятельныя мѣста въ селеніи были заняты пришельцами.

-- И вы были такъ слѣпы, что не видѣли сѣтей, которыя вамъ разставляли!

-- Да, вы можете по всей справедливости удивляться нашей простотѣ. Мы вѣрили всякому его лживому слову, поддавались всякому обману, пока, наконецъ, нашъ тиранъ нашелъ не нужнымъ болѣе притворяться и сбросилъ маску. Но я забѣгаю впередъ. Николаи управлялъ при отцѣ совершенно неограниченно и не далъ ему умереть спокойно. Онъ увѣрилъ отца, что благодаря прежнему безпорядочному веденію дѣлъ, муниципалитетъ былъ въ долгахъ, и честный старикъ, измѣнивъ духовное завѣщаніе, оставилъ свое маленькое состояніе секретарю для уплаты этого несуществовавшаго въ дѣйствительности долга. Такимъ образомъ, я былъ лишенъ наслѣдства и получилъ только этотъ домъ и принадлежавшій къ нему участокъ земли, который я принужденъ обработывать собственными руками. Моя жена и дочь зарабатываютъ кое-что вышиваніемъ и мы кое какъ существуемъ. Вы можете себѣ представить, въ какое бѣшенство я пришелъ, узнавъ о мошенничествѣ, жертвою котораго я невольно сдѣлался! Но человѣкъ, раззорившій меня, только разсмѣялся мнѣ въ лицо. Я назвалъ его негодяемъ и грабителемъ; но онъ презрительно отвѣчалъ мнѣ: "докажите". Дѣйствительно, у меня не было никакихъ доказательствъ его преступности и къ тому же у меня не было денегъ, чтобъ судиться съ нимъ. Онъ уже собралъ большую партію и его выбрали въ синдики, несмотря на начинавшійся уже ропотъ. Тогда началось царство террора. Вся сложная машина была готова и стала дѣйствовать съ безпощадной регулярностью. Наши притѣснители играли другъ другу въ руку съ такимъ искуствомъ, которое доказывало, что они уже давно привыкли къ подобной игрѣ. Наконецъ, мы дошли до отчаянія и написали петицію префекту; мы послали ее въ Оливетто, но она не дошла по адресу. Почтальонъ, креатура синдика, читаетъ всѣ письма, приходящія и выходящія изъ нашего селенія. Убѣдившись въ этомъ, мы послали къ префекту вѣрнаго гонца съ другой тайно написанной петиціей, но нашъ гонецъ былъ найденъ убитымъ на большой дорогѣ. И это не единственное убійство, совершенное здѣсь со времени вступленія Николаи въ должность синдика. Мы не можемъ доказать, но знаемъ очень хорошо, что два стража, которые держатся, повидимому, для нашей охраны -- купленные убійцы.

-- Однимъ словомъ, произнесъ незнакомецъ, торжественнымъ тономъ:-- вы въ рукахъ каморры.

-- Да, отвѣчалъ Маротти:-- но какъ же мы, бѣдные поселяне, можемъ бороться съ учрежденіемъ, которое даже правительство не въ состояніи уничтожить?

-- Не въ состояніи уничтожить? Ну, это мы еще увидимъ. Я докажу, что можно справиться съ каморристами.

-- Но я еще не разсказалъ всѣхъ нашихъ бѣдствій, продолжалъ Маротти.-- Вы видите мою дочь?

-- Да, отвѣчалъ незнакомецъ, смотря съ сожалѣніемъ на Терезу:-- развѣ и она сдѣлалась жертвою вашихъ тирановъ?

-- Она одна изъ главныхъ жертвъ нашего синдика; Она имѣла честь понравиться ему. Конечно, онъ не думаетъ на ней жениться; но онъ до того преслѣдовалъ ее позорными предложеніями, что она, наконецъ, не смѣла выйдти изъ дома. Однажды онъ напился пьянъ на праздникѣ и, возвращаясь домой, встрѣтилъ на улицѣ Терезу, которую такъ напугалъ, что она до сихъ поръ не пришла въ себя отъ страха. Она едва вырвалась изъ рукъ пьянаго негодяя, прибѣжала домой и бросилась рыдая въ объятья своего жениха Пьетро. На слѣдующій день, синдикъ возсѣдалъ въ муниципальномъ совѣтѣ, какъ вдругъ вошелъ туда Пьетро и нанесъ ему такой ударъ по головѣ, что онъ упалъ съ кресла. Конечно, Пьетро отдали подъ судъ по обвиненію въ оскорбленіи дѣйствіемъ должностного лица при исполненіи обязанностей. Вы знаете, какъ легко смотрятъ въ нашей странѣ на подобные поступки. Даже убійцъ оправдываютъ, если они могутъ доказать, что причина, побудившая ихъ на преступленіе, уважительна. Но въ этомъ дѣлѣ не признаны были даже смягчающія обстоятельства и бѣдный Пьетро приговоренъ къ самому тяжкому наказанію. Уже болѣе года онъ сидитъ въ Оливетской тюрьмѣ и срокъ еще и на половину не кончился. Онъ по ремеслу плотникъ, но его мастерская теперь перешла въ другія руки и когда онъ выйдетъ изъ тюрьмы, то ему придется начинать жизнь съизнова.

-- Но вѣдь вредное вліяніе этого бѣглаго каторжника, воскликнулъ незнакомецъ: -- не можетъ же простираться на Оливето! Конечно, молодому человѣку дали всѣ средства оправдаться на судѣ?

-- Нѣтъ, судъ надъ нимъ былъ несправедливый, потому что первоначальное слѣдствіе было ведено неправильно. Нашъ почтенный судья принадлежитъ къ каморрѣ. Это разбойничье гнѣздо имѣетъ вездѣ своихъ людей: въ арміи, въ церкви, въ судѣ, въ аристократіи. Гдѣ начинается каморра, никому неизвѣстно и не такимъ простакамъ, какъ мы съ вами, разгадать эту тайну.

Незнакомецъ улыбнулся, и, простившись съ хозяевами, легъ спать. Но даже и во снѣ онъ произносилъ по временамъ:

-- Бѣдная Италія!

III.

На слѣдующій день на разсвѣтѣ, Паскарэ уже былъ съ экипажемъ у дома Маротти. Съ живѣйшимъ сожалѣніемъ добрая семья простилась съ своимъ гостемъ. Онъ не обѣщалъ вернуться, но возбудилъ въ ихъ сердцахъ надежду, сказавъ на прощанье: -- Не отчаявайтесь. Счастье иногда улыбается, когда его и не ожидаешь.

Теперь на улицѣ не было нищихъ: только въ окнахъ показалось нѣсколько удивленныхъ лицъ и ребятишки, засунувъ палецъ въ ротъ, смотрѣли въ слѣдъ удалявшемуся экипажу. Не успѣли лошади вдѣлать нѣсколькихъ шаговъ, какъ ихъ обогнала коляска, запряженная парой рысистыхъ лошадей. Въ ней сидѣло два господина съ ястребиными лицами. Одинъ изъ нихъ, правившій лошадьми, проѣзжая, заглянулъ въ экипажъ Паскарэ, но быстро отвернулся и съ громкими проклятіями ударилъ бичемъ по лошадямъ. Когда коляска исчезла изъ вида, Паскарэ обратился къ незнакомцу:

-- Это проѣхалъ главный разбойникъ Монте-Бригиды, самъ синдикъ. Но что это съ вами? прибавилъ онъ и, соскочивъ съ козелъ, подбѣжалъ къ дверцѣ экипажа:-- вы не здоровы?

Незнакомецъ былъ блѣденъ, какъ мертвецъ и, съ трудомъ переводя дыханіе, промолвилъ:

-- Я выйду, мнѣ надо подышать чистымъ воздухомъ.

И, опершись на руку Паскарэ, онъ вышелъ изъ экипажа и сѣлъ на краю дороги, стирая платкомъ крупныя капли холоднаго пота, которыя выступили у него на лбу. Вскорѣ, однако, онъ оправился и, вернувшись въ экипажъ, просилъ веттурино какъ можно скорѣе достигнуть Оливето.

Между тѣмъ, жизнь въ Монте-Бригидѣ потекла своимъ обычнымъ чередомъ. Мужчины ушли на полевыя работы, а женщины отправились съ кувшинами за водою на ручей, протекавшій за селеніемъ. День былъ прекрасный; между горными откосами виднѣлось вдали синее море, а съ противоположной стороны играли на солнцѣ снѣжныя вершины Аппенинъ. Но никто не обращалъ вниманія на погоду или пейзажъ; только хозяйки, оставшіяся дома, спѣшили воспользоваться солнцемъ, чтобъ развѣсить на изгородяхъ, окаймлявшихъ дорогу, вымытыя тряпки и лохмотья, ни мало не опасаясь, чтобъ прохожіе ихъ украли.

Проѣздъ незнакомца, корова, таинственно павшая у Матачіоне, и соображенія о нумерахъ, на которыя выпадетъ слѣдующій выигрышъ въ лотереѣ, составляли главный предметъ разговоровъ въ это утро. Вскорѣ вернулся синдикъ, но его появленіе на улицѣ не возбудило удовольствія; ему кланялись почтительно, но очевидно по принужденію. Только въ остеріи его встрѣтили радушно. Тамъ пило, курило и разговаривало избранное общество; церковь имѣла тутъ своимъ представителемъ патера, а армія бригадира карабинеровъ, который, хотя стоялъ въ Оливето, но проводилъ почти все время въ кабачкѣ Монте-Бригиды. Кромѣ того, были еще два сторожа: Чико и Трико, которыхъ содержали на общественный счетъ, будто бы для поддержанія порядка, но въ сущности всѣ мирные и честные граждане смотрѣли на нихъ съ презрѣніемъ и они водились только съ самыми отпѣтыми негодяями всего селенія. Разговоръ вертѣлся, главнымъ образомъ, на пріѣздѣ таинственнаго незнакомца. Патеръ увѣрялъ, что это непремѣнно какой-нибудь шпіонъ, который составлялъ заговоръ съ Маротти и другими.

-- Зачѣмъ сюда пускаютъ шпіоновъ! воскликнулъ бригадиръ сопровождая свои слова крупной бранью.-- Зачѣмъ позволяютъ Паскарэ привозить въ своемъ адскомъ рыдванѣ неизвѣстныхъ людей, которые только волнуютъ мирныя селенія? Жаль, что меня тутъ не было, я бы имъ задалъ обоимъ.

Содержатель остеріи, считая необходимымъ, для благоденствія своего заведенія, поддерживать строгій нейтралитетъ, замѣтилъ, что у него было очень мало посѣтителей и потому нельзя было помѣшать хоть путешественникамъ выпить стаканчикъ вина.

-- Ахъ ты, неблагодарное животное! воскликнулъ бригадиръ:-- развѣ я не прихожу нарочно къ тебѣ изъ Оливето?

Это было справедливо и испуганный хозяинъ не посмѣлъ даже отвѣтить, что бригадиръ уже давно не платилъ и что его счетъ становился все длиннѣе и длиннѣе.

Пользуясь наступившемъ молчаніемъ, синдикъ откашлянулся чѣмъ обратилъ на себя общее вниманіе и торжественно произнесъ:

-- Я знаю исторію этого человѣка. Онъ преступникъ низшаго разряда. Онъ былъ извѣстенъ въ Неаполѣ... А! синьоръ Маротти, какъ поживаете? прибавилъ онъ, увидавъ старика, который вошелъ въ остерію за виномъ и колбасой:-- какъ это вы, столь почтенный человѣкъ, принимаете каторжниковъ? Вашъ вчерашній человѣкъ, самый опасный человѣкъ. Я надѣюсь, что вы сосчитали всѣ ваши драгоцѣнности послѣ его отъзѣда.

-- Вамъ извѣстно, синьоръ Николаи, что у меня нѣтъ никакихъ драгоцѣнностей, отвѣчалъ Маротти:-- что же касается до моего вчерашняго гостя, то я ничего не знаю о немъ ни хорошаго, ни дурного. Я просто пріютилъ проѣзжаго, какъ я и мои предки всегда дѣлали.

-- Вы не замѣтили у него на рукѣ особой мѣтки?

-- Да, замѣтилъ и, по своему обычаю, подумалъ, что онъ, вѣроятно, сидѣлъ въ тюрьмѣ за политическое преступленіе, подобно вамъ, синьоръ синдикъ, если я не ошибаюсь.

Николаи поблѣднѣлъ, а на лицахъ присутствующихъ пробѣжала улыбка, такъ какъ даже его стойкіе приверженцы не вѣрили его политическому геройству. Маротти съ торжествомъ побѣдителя удалился изъ остеріи.

Давно старикъ не выказывалъ такого мужества, по вчерашній разговоръ съ незнакомцемъ придалъ ему храбрости. Послѣ его ухода, Николаи оправился и, поклявшись въ глубинѣ души отомстить ненавистному Маротти, только-что хотѣлъ разсказать своимъ собесѣдникамъ исторію таинственнаго незнакомца, какъ вдругъ въ комнату вбѣжалъ поселянинъ, едва переводя дыханіе. Онъ схватилъ за руку патера, который спокойно курилъ, и воскликнулъ съ жаромъ:

-- Пойдемте; моя жена умираетъ; нельзя терять ни минуты времени.

Патеръ хладнокровно отвелъ руку поселянина и сухо отвѣчалъ:

-- Если ваша жена больна, то сходите за докторомъ.

-- Докторъ уже былъ и сдѣлалъ все, что могъ, т. е. пустилъ ей кровь. Вы знаете, она стара и слаба, и никогда не оправится послѣ тяжелой работы во время моей болѣзни. Докторъ говоритъ, что она не переживетъ этой ночи и теперь ей можетъ принести пользу только святое причастіе.

-- Три мѣсяца тому назадъ, замѣтилъ патеръ, не тригаясь съ мѣста и продолжая курить:-- меня позвали, чтобъ пріобщить вашу умирающую жену; я желалъ бы знать навѣрное, умираетъ ли она на этотъ разъ не на шутку, а то не стоитъ безпокоиться.

-- На этотъ разъ она, право, умираетъ, синьоръ патеръ, и не можетъ умереть спокойно, если вы ее не пріобщите святыхъ тайнъ. У насъ дѣла идутъ плохо, но все таки вы можете получить пару жирныхъ куръ.

Глаза пастора заблестѣли.

-- Я знаю, на что похожи ваши жирныя куры, Травателло, произнесъ онъ:-- только кожа, да кости. Но у васъ была свинья.

Тутъ вмѣшался синдикъ, желавшій разсказать свою исторію и нимало не интересовавшійся торгомъ пастора съ поселяниномъ.

-- Sfaceiato! {Дерзкая рожа.} грозно воскликнулъ онъ, обращаясь къ Травателло:-- это что такое? Какъ ты смѣешь безпокоитъ начальство, когда оно отдыхаетъ отъ трудовъ! Ступай вонъ или я велю Трико выгнать тебя отсюда.

Поселянинъ не двинулся съ мѣста.

-- Наша свинья еще не продана, промолвилъ онъ, смотря презрительно на патера:-- но я не могу вамъ дать ее. Это послѣднее наше достояніе.

-- Что же ты, пойдешь или нѣтъ! загремѣлъ синдикъ, а патеръ преспокойно налилъ себѣ стаканъ вина.

-- Вы получите свинью, произнесъ, наконецъ, поселянинъ и прибавилъ про себя: -- если я тебя повстрѣчаю когда-нибудь ночью, старый разбойникъ, ты мнѣ за это отвѣтишь.

Патеръ медленно вынулъ изо рта трубку, допилъ стаканъ и поднялся съ мѣста. Травателло схватилъ его за рясу и потащилъ на улицу.

Но уже было поздно. Въ ту минуту, какъ они входили въ дверь дома, его жена испустила послѣднее дыханіе.

-- Какъ вамъ не стыдно такъ запоздать! воскликнула добрая Маріанджела, ухаживавшая за больной: -- она по вашей милости умерла, не причастившись.

-- Это не моя вина, отвѣчалъ Травателло съ горечью и, обернувшись къ патеру, лицо котораго вытянулось при мысли, что ему не достанется свинья, воскликнулъ съ сердцемъ.-- Убирайся отсюда, пока я тебѣ не пересчиталъ ребра!

Умершая женщина была героиня странной исторіи. Некрасивая, даже уродливая женщина, она дожила до двадцати-пяти лѣтъ безъ всякихъ драматическихъ эпизодовъ. Но тутъ однажды, возвращаясь съ базара, она нашла на дорогѣ ребенка, завернутаго въ одѣяло. Она взяла его къ себѣ на воспитаніе. Судя по его здоровому, опрятному виду и тонкому бѣлью, ребенокъ, вѣроятно, былъ не простого происхожденія. Травателло {Найденышъ.}, такъ прозвали ребенка, съ годами сталъ красивымъ юношей. Его характеръ былъ такимъ же загадочнымъ, какъ и его происхожденіе. Онъ былъ мраченъ, молчаливъ, велъ жизнь уединенную, не былъ друженъ ни съ кѣмъ и на него не имѣла никакого вліянія женская красота. Но главной чертой его характера была справедливость. Всякій, кто дѣлалъ ему добро, зналъ, что будетъ за это вознагражденъ, и обратно, всякій, причинившій ему вредъ, былъ убѣжденъ, что рано или поздно раскается въ этомъ. Онъ считалъ, что обязанъ былъ жизнью Сантѣ и вознаградилъ ее тѣмъ, что снялъ съ нея позорное пятно старой дѣвы. Онъ женился на ней и эта женщина, въ молодости не имѣвшая ни одного поклонника, въ пятьдесятъ лѣтъ сдѣлалась женою красиваго молодого человѣка.

Травателло не позволялъ никому смѣяться надъ собою, а когда кто-то спросилъ его, зачѣмъ онъ женился на старой Сантѣ, онъ отвѣчалъ серьёзно:

-- Потому что я любилъ ее.

И, конечно, по своему, онъ любилъ ее, хотя не доказывалъ своей любви никакими внѣшними знаками. Онъ рѣдко разговаривалъ съ нею, никогда не цѣловалъ ее при постороннихъ, но они вмѣстѣ воздѣлывали маленькій уголокъ земли и жили плодами общаго труда. Санта считала себя вполнѣ вознагражденной за все, и гордилась титуломъ супруги, хотя дѣйствительно это былъ только титулъ. Вѣроятно, ей было бы пріятнѣе, еслибъ Травателло называлъ ее матерью, но онъ на это ни за что не согласился бы. Онъ былъ увѣренъ, что его мать была знатнаго происхожденія, хотя никогда не объяснялъ, на чемъ основана была эта увѣренность. Онъ свято сохранялъ свою тайну.

Всѣ въ Монте-Бригидѣ оплакивали смерть старой Санты, которая была общей любимицей, и на похоронахъ ея много женщинъ въ черныхъ таляхъ пѣли погребальные гимны, слѣдуя за церковнымъ причетникомъ, который несъ серебрянный крестъ.

IV.

Оливето, главный городъ округа, былъ отдѣленъ отъ Монте-Бригиды горой и двумя долинами, такъ что требовалось два часа, чтобъ дойти изъ селенія въ городъ, и обитатели Монте-Бригиды считали эту прогулку тяжелымъ путешествіемъ, которое можно было предпринимать только въ важныхъ случаяхъ. Разъ въ году въ Оливето происходила ярмарка и въ этотъ день жители всѣхъ окрестныхъ селеній отправлялись туда въ праздничныхъ одеждахъ, захвативъ для продажи свинью, корову или осла.

Въ этомъ году Маротти съ дочерью отправились въ Оливето вмѣстѣ съ другими. Они желали посѣтить Пьетро Фонтану въ его тюрьмѣ и снести ему немного съѣстного; кромѣ того, Терезѣ надо было отдать добрымъ монахинямъ, у которыхъ она воспитывалась, заказанныя ей и матери вышивки. Съ своей стороны, Маротти отправлялся на ярмарку съ цѣлью купить лошадь или мула, на что онъ уже давно откладывалъ деньги.

Былъ апрѣль мѣсяцъ и окрестная страна была во всей своей красѣ. Рожь зеленѣла и среди нея виднѣлись всевозможные полевые цвѣты; ленъ покрывалъ большія пространства земли, представляя своимъ свѣтло-голубоватымъ цвѣтомъ поразительный контрастъ съ виднѣвшимся тамъ и сямъ темно-краснымъ клеверомъ. Нигдѣ не было видно изгородей, и хотя нѣкогда густые лѣса были безжалостно вырублены, но все-таки попадались кое-гдѣ величественные дубы и купы славныхъ елей, между виноградниками и масличными плантаціями.

-- Садитесь, синьоръ Маротти, садитесь! сказалъ возница большой телеги, запряженной волами, въ которой, кромѣ него и его многочисленной семьи, находилось значительное число живыхъ куръ съ перевязанными ногами.

-- Можетъ быть, у васъ найдется мѣсто и для Терезы? отвѣчалъ старикъ, останавливаясь.

-- Конечно! воскликнулъ поселянинъ:-- сойди, Доменико, тебѣ полезно пройтись пѣшкомъ.

Доменико, сынъ и наслѣдникъ, соскочилъ съ телеги и его мѣсто заняли старикъ съ дочерью среди семьи добраго поселянина, состоявшей изъ представителей трехъ поколѣній. Тутъ была бабушка въ черномъ бархатномъ корсажѣ, большемъ кораловомъ ожерельѣ и съ многочисленными кольцами на рукахъ, потому что она принадлежала къ сельской аристократіи и могла съ гордостью пересчитать своихъ предковъ за три столѣтія назадъ. Рядомъ съ нею сидѣла толстая, здоровенная мать семьи въ полосатомъ синемъ съ краснымъ платьѣ, въ полдюжинѣ накрахмаленныхъ бѣлыхъ юбокъ и въ сложенномъ четыреугольникомъ красномъ платкѣ на головѣ. Вокругъ нея помѣщались дочери всякаго возраста и всѣ одинаково одѣтыя до двухлѣтней дѣвочки включительно. Меньшій членъ семейства, грудной ребенокъ, крѣпко спеленатый и перевязанный въ нѣсколькихъ мѣстахъ бичевкой, словно свертокъ съ вещами, торчалъ подъ лѣвой рукой матери, а правою почтенная женщина проворно пряла шерсть на прялкѣ.

-- Вонъ Матакіоне! воскликнула одна изъ молодыхъ дѣвушекъ:-- бѣдный Матакіоне! онъ идетъ продавать своего второго вола, который безъ пары ему ни на что не годится. Эй, Матакіоне, какъ здоровье отца?

-- Онъ умеръ сегодня утромъ, грустно отвѣчалъ бѣднякъ:-- это все отъ дурного глаза. Прежде палъ волъ, а теперь умеръ и отецъ.

Послѣднія слова онъ произнесъ такимъ тономъ, словно послѣдняя потеря была далеко не такъ чувствительна, какъ первая, и съ этимъ, быть можетъ, вполнѣ были согласны сочувствовавшіе его горю друзья.

Телега продолжала катиться, оставивъ за собою Матакіоне, медленно шедшаго съ своимъ воломъ. Миновавъ первую долину, путники поднялись на гору и снова спустились во вторую долину. Теперь прямо передъ ними, на откосѣ еще болѣе высокой и крутой горы, показался живописный Оливето, съ его колокольнями, неровными улицами и окружавшей весь городъ аллеей масличныхъ деревьевъ. Базарная площадь казалась издали бѣлымъ волнующимся моремъ, хотя въ сущности она кишѣла бѣлыми спинами воловъ. Но, при болѣе внимательномъ взглядѣ можно было отличить и еще многое другое. Тутъ были ослы, мулы, овцы, свиньи и куры; мужчины, женщины и дѣти; многочисленные лари, обвѣшанные пестрыми платками, блестящими серьгами, глиняной посудой, фруктами, овощами. И надо всѣмъ этимъ стоялъ шумный гулъ отъ блѣянія, хрюканья, кудахтанья, болтовни, криковъ, споровъ, смѣха.

Соскочивъ на площади съ телеги и пробираясь съ отцомъ черезъ толпу, Тереза казалась болѣе, чѣмъ когда-либо, испуганной. Ее смущали смѣлые взгляды многочисленныхъ юношей, которые, принадлежа къ мѣстной аристократіи, круглый день только шлялись съ утра до ночи по кофейнямъ. Они явились на ярмарку не съ цѣлью купить или продать что-нибудь, а только для того, чтобъ поглазѣть на женщинъ.

-- О, батюшка! это онъ! воскликнула вдругъ молодая дѣвушка, вздрогнувъ.

Онъ означалъ синдика Монте-Бригады, который, сидя верьхомъ на одной изъ своихъ красивыхъ лошадей, небрежно оглядывалъ толпу.

-- Не бойся! онъ тутъ не можетъ пристать къ тебѣ, отвѣчалъ Маротти:-- займемся дѣломъ. Вонъ старый Паскарэ продаетъ одну изъ своихъ почтовыхъ лошадей. Она дрянная кляча, но намъ годилась бы, еслибъ онъ взялъ дешево.

Дѣйствительно, Паскарэ громко выхвалялъ достоинства старой, сѣвшей на ноги лошади, уже не годившейся для почтовой гоньбы.

-- Еслибъ вы только видѣли, какъ она бѣжитъ. Въ два часа отхватаетъ до порта. Она сѣла на ноги? У нея сапъ? Что вы, смѣетесь? Она только немного кашляетъ. Хорошо, графъ, я вамъ уступлю ее за триста франковъ. Это задаромъ, но для васъ...

-- Эй, Паскарэ, произнесъ Маротти, подходя:-- я вамъ дамъ пятьдесятъ франковъ. Никто не дастъ дороже.

-- Синьоръ Маротти! произнесъ съ достоинствомъ веттурино:-- я не понимаю вашей шутки. Но для такого стараго пріятеля какъ вы, я уступлю ее за двѣсти пятьдесятъ.

-- Шестьдесятъ.

-- Вы, можетъ быть, принимаете, почтенный синьоръ, мою кобылу или меня самого за осла? Ну, послѣднее слово -- двѣсти,

-- Восемьдесятъ -- и это мое послѣднее слово.

-- Ну, дайте девяносто и дѣло будетъ въ шляпѣ, произнесъ одинъ изъ толпы, съ интересомъ слѣдившей за торгомъ:-- лошадь не такая дурная и шагомъ пройдетъ далеко.

-- Ну, спускай до полутораста; дороже никто не дастъ, сказалъ другой поселянинъ, обращаясь къ Паскарэ.

Наконецъ, къ общему удовольствію обѣихъ сторонъ, они сошлись на ста франкахъ, именно на той цѣнѣ, которую съ самаго начала одинъ хотѣлъ заплатить, а другой взять. Однако Паскарэ для проформы воскликнулъ:

-- Не дастъ ли кто дороже? Сокровище, а не лошадь идетъ за даромъ!

-- Я дамъ сто десять, произнесъ неожиданно чей-то голосъ.

Всѣ оглянулись съ удивленіемъ. Это говорилъ синдикъ Монте-Бригиды, подъѣхавшій верхомъ къ толпѣ.

-- Сто пятнадцать! воскликнулъ Маротти, не желая выпустить изъ рукъ сторгованной и давно необходимой ему лошади.

-- Сто двадцать, произнесъ спокойно Николаи.

-- Пойдемте, батюшка! промолвила Тереза, дрожа всѣмъ тѣломъ:-- развѣ вы не видите, что онъ хочетъ на зло отбить у васъ покупку.

Дѣйствительно, синдикъ смотрѣлъ на нихъ съ торжествующей улыбкой. Старикъ поникъ головой и хотѣлъ уже удалиться, признавъ себя побѣжденнымъ, какъ Паскарэ сказалъ послѣ тяжелой внутренней борьбы:

-- Погодите, синьоръ Маротти. Подумавъ хорошенько, я продамъ лошадь скорѣе вамъ, чѣмъ кому-либо другому. Я знаю, что вы будете хорошо съ нею обращаться, а мнѣ жаль было бы, еслибъ бѣдняжка на старости лѣтъ попала въ дурныя руки.

-- Такъ вы мнѣ отдадите ее за сто пятнадцать франковъ? Благодарю васъ, Паскарэ.

-- Нѣтъ, вы получите ее за сто. Конечно, она стоитъ вдвое дороже, но мы уже ударили по рукамъ и старый Паскарэ былъ всегда добрый человѣкъ...

-- Браво, Паскарэ, браво! раздалось въ толпѣ.

-- Проклятый дуракъ! произнесъ синдикъ, выходя изъ себя отъ гнѣва.

-- Можетъ быть, я и дуракъ, отвѣчалъ Паскарэ, которому толпа придавала храбрости:-- но не мошенникъ и не сообщникъ каморристовъ.

-- Вы раскаетесь въ своей дерзости, произнесъ Николаи, поблѣднѣвъ и быстро удаляясь.

Взбѣшенный этой оскорбительной неудачей, онъ поспѣшилъ найти на площади своего наперсника и друга, муниципальнаго секретаря, безъ которого онъ никогда не-дѣлалъ ни шагу.

Этотъ человѣкъ былъ удивительно похожъ на синдика, такъ что трудно было приписать это сходство случайности; но если они были братья, что было всего вѣроятнѣе, то почему они носили разныя фамиліи?

-- Это все его работа, прибавилъ синдикъ, разсказавъ о случившемся своему двойнику:-- онъ пріѣхалъ къ намъ въ экипажѣ Паскарэ и возстановилъ противъ меня Маротти. Онъ меня узилъ, я это видѣлъ по его лицу. Дѣло не ладное; намъ надо собрать всѣ силы.

-- У насъ ихъ не мало, отвѣчалъ Карлино:-- стоитъ только обратиться къ начальству.

-- Скоро будутъ выборы. Сколькими голосами мы располагаемъ въ пользу маркиза Савини?

-- Хорошенько не могу сказать, но полагаю, что большинствомъ. А имѣя на своей сторонѣ депутата, мы уже не будемъ бояться.

Спустя два часа, возвращаясь домой, Маротти съ дочерью встрѣтили на главной улицѣ Оливето синдика, шедшаго подъ руку съ маркизомъ Савини, самымъ богатымъ и вліятельнымъ человѣкомъ въ городѣ.

V.

Пьетро Фонтина не предавался отчаянію, и Маротти съ дочерью застали его за работой. Онъ сидѣлъ за деревяннымъ столомъ, почти единственной мебелью въ его тюремной кельѣ, и громко пѣлъ, занимаясь рѣзьбою на дубѣ. Онъ былъ прекраснымъ типомъ итальянца, и если отличался нѣкоторыми изъ характеристическихъ недостатковъ своихъ соотечественниковъ, то въ тоже время имѣлъ такія качества, которыя рѣдко въ нихъ встрѣчаются. Лицо его выражало столько ума и огня, что пріятно было на него смотрѣть; почти всегда на губахъ его играла свѣтлая улыбка, которая только въ рѣдкихъ случаяхъ замѣнялась мрачнымъ выраженіемъ. Его лицо выражало или ясный солнечный день, или бурную ночь. Оно не знало полутѣней. Впрочемъ, итальянцы вообще не умѣютъ дуться и не вѣдаютъ сплина. Онъ любилъ свое искуство (потому что былъ нетолько плотникъ, но и рѣзчикъ на деревѣ) почти такъ же пламенно, какъ Терезу, и ненавидѣлъ своихъ враговъ съ одинаковымъ жаромъ. Не менѣе ненавидѣлъ онъ несправедливость, коварство и тиранію. Онъ любилъ удовольствія, но не былъ ни лѣнивымъ, ни распутнымъ человѣкомъ. Всякое волненіе или опасность имѣли для него особую прелесть и онъ выходилъ изъ себя отъ самой незначительной причины, почему его и прозвали "волканомъ".

Увидавъ своихъ посѣтителей, онъ просіялъ. Послѣ обычныхъ привѣтствій и обзора принесенной провизіи, начались съ обѣихъ сторонъ длинные разсказы о всемъ случившемся со времени послѣдняго свиданія. Пьетро передалъ съ гордостью, что его рѣзьба очень понравилась одному богатому графу, который заказалъ ему двѣ портретныя рамки и обѣщалъ рекомендовать его своимъ римскимъ друзьямъ, такъ что годъ въ тюрьмѣ не пропалъ даромъ. Въ свою очередь, Маротти разсказалъ о посѣщеніи незнакомца, но Пьетро уже зналъ объ этомъ, потому что незнакомецъ посѣтилъ и его; однако молодой человѣкъ не много распространялся объ этомъ таинственномъ человѣкѣ, что, конечно, возбудило бы удивленіе въ его собесѣдникахъ, еслибъ они не горѣли нетерпѣніемъ познакомить его съ еще болѣе интереснымъ эпизодомъ о покупкѣ лошади. Пьетро пришелъ въ ярость отъ низости синдика.

-- Онъ не впервые играетъ такую шутку, замѣтилъ юноша:-- тоже самое онъ продѣлалъ съ коровой Маріанджелы. Онъ набилъ на нее цѣну, чтобъ насолить Матеи, а когда корова осталась за нимъ, то онъ далъ вдовѣ пять франковъ, съ просьбою продать корову въ слѣдующій базарный день, но по секрету отъ Матеи. Но молодецъ Паскарэ! Ему не легко стоило отказаться отъ пятьнадцати франковъ. Выйдя изъ тюрьмы, я заплачу ему лихвою за это доброе дѣло. А знаете, что я вамъ скажу, прибавилъ Пьетро послѣ минутнаго молчанія:-- я вижу возможность вскорѣ выйти изъ тюрьмы. Черезъ мѣсяцъ король проѣдетъ черезъ нашъ край и остановится въ портѣ.

Старикъ Маротти и Тереза широко открыли глаза отъ удивленія. Они еще ничего не слыхали о проѣздѣ короля.

-- Странно, что я въ тюрьмѣ болѣе знаю, чѣмъ вы, о происходящемъ на свѣтѣ. Если Его Величество остановится хоть на пять минутъ, то будетъ достаточно времени подать ему просьбу. Тестелла, мой ангелъ, хочешь ты сдѣлать что-нибудь для твоего Пьетручіо?

Говоря это, онъ посмотрѣлъ на свою невѣсту съ довѣріемъ, зная, что она все на свѣтѣ сдѣлаетъ для него. Въ присутствіи любимаго человѣка она была совершенно инымъ существомъ. и глаза ея засверкали при одной мысли, что она можетъ быть ему полезной.

-- Что могу я сдѣлать? спросила она съ жаромъ.

-- Подать королю просьбу о моемъ освобожденіи.

Тестелла тяжело перевела дыханіе. Этотъ подвигъ казался ей не по силамъ.

-- Пьетро, она слишкомъ робка, замѣтилъ отецъ.

-- Развѣ она не можетъ доказать мнѣ свою любовь, поборовъ хоть однажды эту робость?

-- Да, да, я это сдѣлаю! воскликнула молодая дѣвушка.

-- Вотъ и прекрасно, отвѣтилъ Пьетро, взявъ ее за руку и поцѣловавъ въ лобъ, потому что онъ былъ нетолько женихомъ, но почти братомъ Терезы, съ которою съ дѣтства дѣлилъ радость и горе: -- я не попросилъ бы Терезу оказать мнѣ этой услуги, прибавилъ онъ, обращаясь къ будущему тестю:-- еслибъ дѣло шло только обо мнѣ лично, но многое зависитъ отъ моего возвращенія въ Монте-Бригиду. А что, много говорили въ селеніи о вашемъ таинственномъ гостѣ? неожиданно спросилъ онъ.

-- Да, Николаи увѣряетъ, что онъ бѣглый каторжникъ. Признаться, и я видѣлъ на его рукѣ слѣдъ желѣзной цѣпи.

-- И я видѣлъ, подтвердилъ Пьетро:-- но мы всѣ знаемъ, что и у нашего синдика есть такой же знакъ. Я имѣю многое вамъ сказать, Синьоръ Габріелэ, но только вамъ одному и подъ условіемъ самой строжайшей тайны. Останьтесь со мною, пока Тестелла пойдетъ въ монастырь и мы поговоримъ наединѣ.

-- Тестелла не проболтается, замѣтилъ Маротти

Но Пьетро не питалъ большого довѣрія къ женщинамъ и вообще полагалъ, что имъ не слѣдовало ничего знать, кромѣ того, что касалось шитья и стряпни. Поэтому, онъ настоялъ, чтобъ она удалилась и Тереза безпрекословно исполнила его желаніе.

Монастырь, въ которомъ Тереза провела мирные дни своей молодости, помѣщался въ большомъ четырехугольномъ строеніи, среди большого сада, обнесеннаго каменной оградой на противоположномъ концѣ города. Чтобъ добраться до него, надо было пройти черезъ бульваръ, гдѣ модный людъ Оливето гулялъ, слушая музыку. Совершенно иная сцена ждала ее въ стѣнахъ монастыря, гдѣ добрыя сестры жили такъ тихо, словно находились на другой планетѣ. Терезу онѣ всегда принимали съ распростертыми объятіями, хотя очень сожалѣли, что она въ послѣднее время переняла нѣкоторыя еретическія понятія Пьетро, Она уже болѣе не вѣрила, что Папа былъ узникомъ и спалъ на соломѣ съ тѣхъ поръ, какъ Пьетро побывалъ въ Римѣ и разсказалъ ей о роскоши Ватикана, и потому перестала посылать Папѣ свою лепту, находя, что ея родители нуждались въ деньгахъ болѣе него. Она также перестала слѣпо преклоняться передъ духовенствомъ, благодаря близкому знакомству съ ихъ сельскимъ патеромъ, и, что всего хуже, сначала уважать "Витторіо" (какъ называли короля въ монастырѣ) и восторгаться Гарибальди, который былъ идеаломъ Пьетро.

Было время рекреаціи и манахини гуляли съ своими ученицами въ саду. Чувствуя себя совершенно дома въ этомъ мирномъ уголкѣ, Тереза вскорѣ приняла участіе въ играхъ дѣтей, и отецъ, прійдя за нею почти не узналъ ее: такъ она раскраснѣлась и повеселѣла.

-- Я думаю, что ты рождена быть монахиней. Тестелла, замѣтилъ онъ:-- напрасно ты вышла изъ монастыря.

Настоятельница глубоко вздохнула; она искренно раздѣляла это мнѣніе и потому шутка Маротти ей очень не понравилась.

-- Вы такъ же что-то просіяли, батюшка, сказала Тереза по дорогѣ домой.

-- Да, голубушка. Кажется, вскорѣ настанетъ для насъ счастливое время. Помнишь, какое довѣрье къ себѣ вселилъ въ насъ таинственный незнакомецъ. Ну, мы не ошиблись въ немъ и Пьетро ему вѣритъ.

VI.

Прошло двѣ недѣли. Дни стали длиннѣе и рожь быстро шла въ ростъ. Матакіоне начиналъ оправляться отъ своего горя, но Травателло становился все мрачнѣе и мрачнѣе, несмотря на теплое сочувствіе, оказанное ему деревенскими красавицами, многія изъ которыхъ охотно утѣшили бы его, занявъ мѣсто старой Санты. Синдикъ съ каждымъ днемъ становился все худшимъ и худшимъ тираномъ, такъ что при его приближеніи женщины дрожали, дѣти плакали, а мужчины сжимали кулаки, и бормотали проклятья, конечно, такъ, чтобъ онъ не видѣлъ и не слышалъ.

При такомъ положеніи вещей въ Монте-Бригиду явился въ одно прекрасное утро новый незнакомецъ, болѣе внушительнаго вида, чѣмъ первый. Это былъ человѣкъ высокаго роста, съ гордой осанкой, очевидно привыкшій повелѣвать. По общему мнѣнію, онъ былъ, по крайней мѣрѣ, князь. Первымъ его дѣломъ по прибытьи въ селенье было нанять комнату въ упраздненномъ монастырѣ; потомъ онъ купилъ лучшую постель и самую покойную мебель, какія можно было найти въ Монте-Бригидѣ и устроился съ торговцами въ Оливето, чтобъ ему постоянно присылали провизію, такъ какъ онъ не довольствовался курами и окороками, которыхъ покупалъ у поселянъ, не торгуясь.

Очевидно было, что этотъ знатный и богатый господинъ намѣревался долго пробыть въ уединенномъ селеньи, но съ какой цѣлью? Сельскія кумушки никакъ не могли разгадать этой тайны, но говорили о прибытіи незнакомца съ тяжелыми вздохами, предчувствуя, что это не къ добру.

На слѣдующее утро послѣ своего появленія въ Монте-Бригидѣ, незнакомецъ пошелъ въ муниципальное зданіе, гдѣ засѣдала джіунта, или совѣтъ, состоявшій изъ синдика и четырехъ ассессоровъ. Всѣ они сидѣли въ креслахъ, обитыхъ красной кожей, вокругъ стола, покрытаго зеленымъ сукномъ, на которомъ валялось много бумагъ. Секретарь писалъ, а синдикъ съ большимъ достоинствомъ занималъ среднее, предсѣдательское кресло.

Вообще муниципальный совѣтъ поражалъ своимъ серьёзнымъ, дѣловымъ тономъ. Незнакомецъ почтительно поклонился. Ему отвѣчали такимъ же учтивымъ поклономъ, а синдикъ всталъ и, попросивъ его сѣсть, спросилъ, чѣмъ они были обязаны его посѣщенію. Секретарь продолжалъ свою работу. Онъ уже сидѣлъ за нею всю ночь. Муниципальный совѣтъ почуялъ что-то недоброе въ таинственномъ пріѣздѣ незнакомца и еще наканунѣ принялся за сведеніе счетовъ.

-- Извините, что я помѣшалъ засѣданію совѣта, произнесъ незнакомецъ:-- но я правительственный чиновникъ и присланъ сюда по повелѣнію Его Величества по очень деликатному и, скажу прямо, непріятному дѣлу. Мнѣ поручено произвести слѣдствіе насчетъ нѣкоторыхъ неправильностей, будто бы встрѣчающихся въ муниципальныхъ счетахъ.

Синдикъ посмотрѣлъ на своихъ сочленовъ съ удивленіемъ.

-- Слышите, господа, въ чемъ насъ обвиняютъ? произнесъ онъ съ достоинствомъ.

Лица муниципальныхъ совѣтникахъ приняли такое выраженіе ужаса и изумленія, что всякій неопытный человѣкъ смутился бы, но королевскій делегатъ продолжалъ, не обращая вниманіи:

-- Я надѣюсь, что все это окажется недоразумѣніемъ и что я найду всѣ счета въ порядкѣ; тогда мнѣ останется только извиниться въ причиненномъ вамъ, господа, безпокойствѣ.

Эти любезныя слова, произнесенныя самымъ мягкимъ тономъ, не могли успокоить синдика и когда въ заключеніе незнакомецъ показалъ бумагу, подписанную: Викторъ-Эмануилъ, то онъ сильно поблѣднѣлъ и задрожалъ всѣмъ тѣломъ. Его опасенія оправдались. Однако, онъ вскорѣ оправился и принялъ видъ оскорбленной невинности.

-- Господа, сказалъ онъ надломленнымъ отъ волненія голосомъ: -- мы, очевидно, жертвы позорнаго заговора. Синьоръ, прибавилъ онъ съ благороднымъ негодованіемъ, обращаясь къ королевскому делегату: -- семнадцать лѣтъ управляю я этимъ селеніемъ, неустанно заботясь о благѣ его жителей, любя ихъ и любимый ими. Они сами добровольно избрали меня и доказали мнѣ свое довѣріе, избирая меня вновь каждые три года. Какой-нибудь злой человѣкъ, завидуя моей популярности и общему уваженію, которымъ я пользуюсь, захотѣлъ меня погубить. Въ послѣднее время я дѣйствительно сталъ замѣчать, что подъ меня подводятъ подкопы, но не думалъ, что меня обвинятъ, не спросивъ даже объясненія. О, господа! воскликнулъ онъ, смотря на своихъ сообщниковъ съ видомъ мученика: -- кто бы подумалъ, что мы доживемъ до такого дня!

И онъ зарыдалъ. Остальныя жертвы злобной интриги послѣдовали его примѣру. Въ Италіи плачущіе мужчины не рѣдкость; они плачутъ также часто и свободно, какъ и женщины. Но на королевскаго делегата это трогательное зрѣлище не подѣйствовало и онъ сухо замѣтилъ:

-- Если ваши дѣйствія были такъ похвальны, какъ вы говорите, то чѣмъ строже я сдѣлаю ревизію, тѣмъ лучше для васъ. Поэтому не будемъ терять время и тотчасъ приступимъ къ разсмотрѣнію счетовъ.

-- Завтра они будутъ готовы.

-- Но я хотѣлъ бы начать работу сегодня.

-- Позвольте мнѣ и секретарю привести бумаги въ порядокъ. Я говорю въ вашихъ интересахъ, потому что ваша работа отъ этого много уменьшится.

-- Но, муниципальные счеты должны быть всегда въ порядкѣ.

-- Конечно, вы правы, и я признаюсь, что виноватъ въ неаккуратномъ веденіи счетовъ, благодаря неспособности секретаря. Онъ прекрасный человѣкъ, но не блестящій. Впрочемъ, мы вскорѣ все приведемъ въ порядокъ, а пока мой экипажъ и лошади къ вашимъ услугамъ. Не далеко отъ нашего селенія есть очень интересная руина.

Но ничто не помогало. Королевскій делегатъ не согласился осмотрѣть руину, пока синдикъ съ секретаремъ покончили бы приведеніе въ порядокъ счетовъ. Приходилось представить ему книги въ ихъ первобытномъ видѣ. Незнакомецъ отличался такой твердой волей и рѣшительностью, что синдикъ все болѣе и болѣе тревожился.

-- Я не думалъ, чтобъ онъ могъ нанести мнѣ такой ударъ, думалъ онъ съ горечью и злобою.

Между тѣмъ, делегатъ просматривалъ счета, сложность и перепутанность которыхъ сбила бы самую ясную голову.

-- Вашъ секретарь, сказалъ онъ наконецъ: -- дѣйствительно, какъ вы сами говорите, человѣкъ неспособный. Ему надо было бы поучиться бухгалтеріи, прежде чѣмъ взяться за веденіе книгъ.

-- Извините, синьоръ, замѣтилъ Николаи: -- я знаю этого бѣднаго человѣка, и онъ всегда преданно служилъ мнѣ по мѣрѣ своихъ способностей. Я не имѣлъ духу его прогнать.

-- Я уважаю ваше мягкосердечіе, синьоръ синдикъ, но общественные интересы выше частной благотворительности. Вотъ, напримѣръ, кирпичъ для постройки школы стоилъ ужасно дорого этому бѣдному селенію. Нѣтъ ли тутъ ошибки? Сверхъ того, жители селенія платятъ очень тяжелые налоги. Вы, конечно, изучили тѣ статьи кодекса, которыя относятся до опредѣленія предѣла налоговъ.

-- Такому знающему человѣку, какъ вы, синьоръ, отвѣчалъ синдикъ:-- конечно, извѣстно, что ни одинъ налогъ нельзя ввести безъ разрѣшенія префекта. Позвольте вамъ показать, что всѣ постановленія нашего муниципальнаго совѣта утверждены префектомъ.

-- Я не сомнѣваюсь въ томъ, что вы покажете мнѣ подпись префекта, но вѣдь это только проформа. Префектъ не можетъ прочитать всѣ бумаги, которыя ему подаютъ къ подписи. Вѣдь подъ его началомъ состоитъ сотня муниципалитетовъ. Конечно, съ строго юридической точки зрѣнія префектъ виновенъ въ неисполненіи своей неисполнимой обязанности, но нравственная отвѣтственность лежитъ всецѣло на васъ и, позвольте мнѣ вамъ напомнить, эта отвѣтственность очень тяжелая.

И королевскій делегатъ обвелъ глазами всѣхъ чиновъ муниципальнаго совѣта.

-- Монте-Фрументаріо, продолжалъ онъ:-- повидимому, старинное благотворительное учрежденіе, которое раздаетъ ежегодно извѣстное количество ржи, кажется, двѣсти рубій самымъ бѣднымъ жителямъ. Судя по книгамъ, сто двадцать рубій было роздано въ прошломъ году и, слѣдовательно, остается...

-- Гораздо болѣе издержано, чѣмъ записано въ книги! воскликнулъ синдикъ, перебивая незнакомца: -- это опять небрежность, но, увѣряю васъ, бѣдные получили все, что имъ слѣдовало. Быть можетъ, вы желаете допросить лицъ, получившихъ вспомоществованіе?

-- Да.

Синдикъ тотчасъ послалъ за нѣсколькими поселянами и поселянками, которые явились неохотно, зная, что призывъ въ муниципальный совѣтъ не обѣщаетъ ничего хорошаго. Никогда венеціанскій совѣтъ десяти не внушалъ къ себѣ такого страха, какъ эти сельскія власти, сидѣвшія вокругъ зеленаго стола.

-- Матаксане, произнесъ синдикъ такимъ тономъ, который не допускалъ возраженія: -- вы получали пять рубій ржи изъ Монте-Фрументаріо.

-- Да, синьоръ, отвѣчалъ бѣдный поселянинъ, смотря съ ужасомъ на муниципальныя власти.

-- Хорошо. А вы, Маріанджела, сколько вы получили рубій во время сѣянія?

-- Четыре, отвѣчала, не колеблясь, несчастная вдова.

Синдикъ просіялъ. Остальные показали также удовлетворительно. Каждый изъ нихъ получилъ ржи, такъ-что въ амбарѣ не могло много ея остаться.

-- Можно отпустить этихъ бѣдняковъ? спросилъ почтительно синдикъ: -- я надѣюсь, ихъ отвѣты вполнѣ убѣдили васъ, что почти все количество ржи раздано.

-- Они могутъ идти, отвѣчалъ делегатъ, ни мало не убѣжденный въ томъ, что спрошенные люди говорили правду.

VII.

Было прекрасное майское утро и "князь", какъ жители Монте-Бригиды упорно называли королевскаго делегата, наконецъ, почувствовалъ желаніе хоть одинъ день посвятить на осмотръ руины. Онъ взялъ одну изъ лошадей синдика и отправился верхомъ за городъ, но на дорогѣ, увидѣвъ почтальона, спросилъ, заперта ли почтовая сумка и, получивъ отрицательный отвѣтъ, опустилъ въ нее письмо.

-- Добраго пути, князь! Куда вы ѣдете? раздалось со всѣхъ сторонъ въ толпѣ, окружавшей, по обыкновенію, почтальона.

-- Можете вы мнѣ указать дорогу къ руинѣ, о которой я слышалъ столько со времени моего прибытія? спросилъ незнакомецъ.

-- Конечно, отвѣчало нѣсколько поселянъ, горя желаніемъ заслужить сольдо.

-- Поѣзжайте по оливетской дорогѣ до Мадонны.

-- Хорошо, а потомъ?

-- Поѣзжайте все прямо, пока не доѣдете до купы дубовъ, тамъ сворачиваетъ налѣво тропинка...

-- Мнѣ надо ѣхать по тропинкѣ?

-- Нѣтъ, продолжайте ѣхать прямо, пока не увидите...

-- Благодарю, мнѣ вовсе не надо знать, что я увижу, если поѣду прямо, а я прошу указать мнѣ, въ какую сторону ѣхать и гдѣ сворачивать.

-- Вовсе не надо сворачивать. Дорога къ руинѣ прямая; но если вы хотите проводника, то я къ вашимъ услугамъ, князь.

-- И я!

-- И я!

-- И я!

-- Благодарю, но, повидимому, дорогу найти не трудно, отвѣчалъ смѣясь незнакомецъ и бросивъ пригоршню мѣдныхъ монетъ, удалился крупной рысью.

Почтальонъ Мекони снесъ свою сумку въ муниципалитетъ, гдѣ ее заперли, но потомъ произошло еще нѣчто другое, заставившее его серьёзно задуматься.

-- Они смотрятъ на меня, какъ на свое орудіе, думалъ онъ, идя въ Оливето:-- но не говорятъ мнѣ своихъ секретовъ. Лучше бы имъ, однако, не презирать меня; они въ моихъ рукахъ, и я вижу, какъ они боятся этого незнакомца. Не выдать ли ихъ?

При этой мысли Мекони задрожалъ словно въ лихорадкѣ. Уроженецъ Монте-Бригиды, онъ естественно питалъ сочувствіе къ угнетеннымъ, хотя страхъ заставилъ его сдѣлаться орудіемъ угнетателей.

Входя въ почтамтъ, онъ съ изумленіемъ увидалъ передъ собою князя, который, по его соображеніямъ, долженъ былъ въ это время осматривать римскія развалины.

-- Я васъ ждалъ, Мекони, сказалъ онъ съ любезной улыбкой:-- письмо, которое я вамъ далъ, очень важное, а потому я лучше застрахую его.

Мекони поблѣднѣлъ, но молча передалъ мѣшокъ почтмейстеру, у котораго былъ ключъ.

-- Вы, должно быть, ошиблись, сказалъ чиновникъ: -- здѣсь нѣтъ вашего письма.

-- Неужели? воскликнулъ князь, который, въ сущности, былъ просто синьоръ Мартини: -- такъ я, вѣроятно, забылъ его положить. Ничего. Прощайте.

И онъ ушелъ быстрыми шагами.

Мекони понялъ, что попалъ въ ловушку и что ему дешево не отдѣлаться отъ князя, который, вѣроятно, имѣлъ свои причины, чтобъ скрыть отъ почтмейстера случившуюся потерю письма. Вспомнивъ вмѣстѣ съ тѣмъ, что у князя былъ въ рукахъ хлыстъ, онъ нашелъ благоразумнымъ вернуться домой не большой дорогой, а уединенными тропинками. Но ему не суждено было избѣгнуть своей судьбы. Пробираясь поспѣшно за кустами, онъ вдругъ услыхалъ за собою лошадиный топотъ и грозный крикъ:

-- Стой, воръ, разбойникъ!

Мекони упалъ на колѣни и съ мольбой простеръ руки къ разгнѣванному всаднику.

-- Пощадите меня! воскликнулъ онъ со слезами:-- пожалѣйте бѣдную жертву насилія! Я хотѣлъ вамъ сказать, что они читаютъ ваши письма, но я бѣдный человѣкъ и они раззорили бы меня, а можетъ быть и убили бы.

-- Встань, отвѣчалъ презрительно синьоръ Мартини: -- я тебя пощажу, если ты мнѣ откровенно скажешь всю правду, но если ты меня обманешь, то берегись.

Мекони чувствовалъ себя между двумя огнями и съ отчаяніемъ ломалъ себѣ руки.

-- Чего ты боишься? произнесъ съ сердцемъ Мартини: -- я тебя защищу отъ каморристовъ. Отвѣчай на мои вопросы правду, исполни мои приказанія въ точности и тебѣ нечего безпокоиться. За мной стоятъ король и министры. Развѣ ты не видишь, что твои враги меня боятся.

-- О, да, да, вы могущественный человѣкъ, мы это всѣ видимъ, отвѣчалъ Мекони, не переставая дрожать: -- но вы не знаете ихъ силы, ихъ тайныхъ орудій мести. Никто, даже самъ король не можетъ защитить меня отъ ихъ гнѣва. Я человѣкъ погибшій. И вы сами берегитесь. Бѣгите отсюда, если жизнь вамъ дорога.

-- Пусть они поднимутъ на меня руку, если посмѣютъ! произнесъ королевскій делегатъ съ такимъ хладнокровнымъ презрѣніемъ, что Мекони рѣшился перейти на его сторону.

Онъ разсказалъ откровенно все, что зналъ, и его разсказъ разоблачалъ тайную, могущественную дѣятельность каморры.

VIII.

На станціи желѣзной дороги, въ маленькомъ морскомъ портѣ, ожидали королевскаго проѣзда. Станція была украшена флагами и гирляндами; маленькая грязная комната путешественниковъ была украшена краснымъ сукномъ, коврами и золоченой мебелью. Обитатели Санто-Антоніо были ослѣплены своимъ собственнымъ великолѣпіемъ. На галлереѣ толпились офицеры въ мундирахъ, дамы въ шелковыхъ платьяхъ и драгоцѣнныхъ украшеніяхъ, депутатъ Оливето и вся окрестная аристократія. Всѣ эти именитые граждане были выстроены въ два ряда такъ, чтобъ король могъ пройти мимо нихъ. Позади же, со всѣхъ сторонъ, кишѣла толпа мелкаго люда. Префектъ торжественно распоряжался всѣмъ, чувствуя всю тяжесть падавшей на него отвѣтственности. Онъ упросилъ, чтобъ король остановился на этой станціи и долженъ былъ представить адресъ. Поэтому, онъ съ достоинствомъ, смѣшаннымъ съ внутренней тревогой, шагалъ по красному сукну въ ожиданіи королевскаго поѣзда.

Вотъ показался паровозъ. Какъ быстро онъ летѣлъ! Неужели поѣздъ не остановится? Нѣтъ это было невозможно. Поѣздъ сталъ уменьшать ходъ, но недостаточно, и остановился въ концѣ галлереи, вдали отъ приготовленной встрѣчи. Произошла неописанная сумятица; всѣ бросились къ королевскому вагону, толкая другъ друга; адресы, порядокъ, іерархія, все было забыто; самъ префектъ, очутившись передъ королемъ, не могъ перевести духъ и приготовленная рѣчь застряла въ его горлѣ. Среди общаго смятенія, какая-то молодая дѣвушка, махая бумагой, протолкалась къ королевскому вагону, но въ ту минуту, какъ она протянула руку съ бумагой, синдикъ Монте-Бригиды вырвалъ ее и громко произнесъ:

-- Я синдикъ и петицію подобаетъ представить мнѣ.

Въ толпѣ послышался ропотъ негодованія. Тестелла вскрикнула и едва не упала въ обморокъ, но кто-то, высунувшись изъ вагона, произнесъ ей на ухо:

-- Не бойтесь, ваша просьба уже исполнена.

Молодая дѣвушка оглянулась и увидала передъ собою господина въ блестящемъ мундирѣ, украшенномъ орденами. Она съ изумленіемъ узнала въ немъ незнакомца, который, нѣсколько недѣль тому назадъ, провелъ ночь въ скромномъ домѣ ея отца. Но въ ту же минуту толпа оттерла ее отъ вагона. Король съ своей свитой выходилъ на галлерею; префектъ немного оправился, прочиталъ кое-какъ адресъ и представилъ самыхъ знатныхъ мѣстныхъ особъ. Потомъ, пользуясь минутной паузой, синдикъ Монте-Бригиды смѣло подошелъ къ королю и съ низкимъ поклономъ, произнесъ:

-- Простите, Ваше Величество, если я осмѣлюсь объяснить вамъ только что происшедшій безпорядокъ. Въ качествѣ синдика Монте-Бригиды я счелъ своимъ долгомъ избавить Ваше Величество отъ принятія глупыхъ петицій.

-- Ваше намѣреніе, вѣроятно, было похвальное, отвѣчалъ сухо король:-- но я желаю видѣть эту петицію.

Николаи понялъ, что его продѣлка не удалась. Онъ полагалъ необходимымъ объяснить свое грубое обращеніе съ Терезой, которое взволновало всю толпу и надѣялся, что король будетъ радъ избѣгнуть непріятнаго чтенія одного изъ многочисленныхъ прошеній, которыхъ онъ ежедневно получалъ такое множество. Нечего было дѣлать; онъ долженъ былъ представить бумагу. Въ эту минуту общее вниманіе сосредоточилось на господинѣ въ блестящемъ мундирѣ съ многочисленными орденами, который стоялъ тотчасъ за королемъ. Онъ поблѣднѣлъ и вздрогнулъ, услыхавъ голосъ синдика Монте-Бригиды. Онъ съ ужасомъ отшатнулся отъ него, какъ отъ вреднаго гада. Николаи это замѣтилъ, а также и то, что всѣ окружающіе смотрѣли на него. Онъ рѣшился на смѣлый шагъ, правда, рискованный, но въ эту минуту онъ думалъ только о мести.

-- Его превосходительство, высокоблагородный и знатный маркизъ Альтатера, конечно, позволитъ старому, хотя скромному другу и товарищу въ несчастьи поздравить его съ недавнимъ назначеніемъ на важный постъ, который онъ нынѣ занимаетъ.

Всѣ окружающіе смотрѣли съ удивленіемъ на этихъ двухъ людей, представлявшихъ самый странный контрастъ; одинъ самоувѣренно улыбался, а другой, блѣдный, дрожалъ какъ въ лихорадкѣ. Неужели этотъ сельскій синдикъ зналъ какой-нибудь позорный эпизодъ изъ прежней жизни перваго министра? Неужели такъ неожиданно разоблачилась тайна, которая могла погубить и свергнуть могущественнаго человѣка? Но маркизъ Альтатера поборолъ свое волненіе и громко произнесъ, обращаясь къ королю:

-- Государь, я въ продолженіи пяти лѣтъ былъ прикованъ къ одной цѣпи съ этимъ человѣкомъ, который теперь представитель вашего величества въ Монте-Бригидѣ. Мое преступленіе, какъ извѣстно вамъ, государь, была любовь къ родинѣ, а его преступленіе -- грабежъ и убійство.

IX.

Въ Монте-Бригидѣ былъ праздникъ, и всѣ обитатели въ праздничныхъ одеждахъ отправились за городъ подышать свѣжимъ вечернимъ воздухомъ подъ тѣнью акацій. Вскорѣ образовался кружокъ и внутри его стали поперемѣнно танцовать двѣ пары подъ звуки трехъ скрипокъ. Самымъ неутомимымъ танцоромъ былъ Матакіоне, грустно озабоченное лицо котораго представляло смѣшной контрастъ съ его быстрыми, веселыми движеніями. Его дама, худощавая вдова, обнаруживала удивительную грацію, несмотря на неуклюжую фигуру.

Старики сидѣли на деревянныхъ скамьяхъ, а дѣти прыгали и рѣзвились вокругъ старшихъ. Вообще, эта была мирная, буколическая сцена; но неожиданно среди веселой, танцующій группы показался молодой человѣкъ, съ насупленными бровями и сверкающими глазами.

-- А, Пьетро! раздалось со всѣхъ сторонъ. Музыка умолкла и танцующіе, окруживъ новаго пришельца, закидали его вопросами:

-- Вы здѣсь? Вы убѣжали изъ тюрьмы? Какъ вы это устроили? Кто вамъ помогъ?

-- Я не убѣжалъ. Меня выпустили.

-- Кто?

-- Король.

-- Его величество.

-- Да, самъ король; онъ знаетъ всю правду объ этихъ мошенникахъ каморристахъ и отправитъ ихъ всѣхъ на каторгу, когда все дѣло выяснится.

-- Неужели? воскликнула въ одинъ голосъ толпа.

-- Но что я слышалъ? продолжалъ Пьетро съ негодованіемъ:-- его величество прислалъ намъ избавителя, поручивъ ему изслѣдовать всѣ продѣлки нашихъ враговъ, а вы, вы сами мѣшаете его работѣ и подло лжете противъ своихъ интересовъ. Неужели это справедливо?

-- Такъ этотъ незнакомецъ стоитъ за насъ, а мы думали, что онъ ихъ сообщникъ.

-- Дураки! воскликнулъ Пьетро:-- вы заслуживаете свою горькую судьбу.

Негодованіе и презрѣніе Пьетро вызвало противъ него неудовольствіе толпы.

-- Ну, это еще вопросъ, кто дуракъ! воскликнулъ одинъ поселянинъ.

-- Э! прибавилъ другой:-- мы, по крайней мѣрѣ, не попадемъ въ тюрьму за нахальство.

-- Откуда вы въ тюрьмѣ узнали столько новостей? замѣтилъ третій.

-- Я не обязанъ вамъ это объяснять, но скажу только, что лучшіе и могущественнѣйшіе люди въ странѣ интересуются нашимъ дѣломъ, и я не дозволю, чтобы ихъ добрыя намѣренія остались безъ результата, благодаря вашей глупости. Я пойду на піаццу и объявлю во всеуслышаніе, что наши власти каморристы. Слава Богу, я не трусъ!

Съ этими словами Пьетро повернулся спиною къ удивленной толпѣ и поспѣшно направился въ селеніе. Но онъ не тотчасъ исполнилъ свою угрозу и не пошелъ на піаццу. Чувство сильнѣе любви къ справедливости и ненависти къ врагамъ помѣшало ему пройти мило жилища Маротти, и тамъ среди людей, которые любили его болѣе всѣхъ на свѣтѣ, онъ немного успокоился и его жаръ остылъ. Съ гордостью выслушала Тереза похвалы за ея геройство, которому онъ былъ обязанъ своимъ освобожденіемъ изъ тюрьмы.

-- Я едва не потерпѣла неудачу, замѣтила она: -- я такъ перепугалась увидавъ за собою Николаи, что у меня въ глазахъ помутилось, и когда онъ выхватилъ у меня изъ рукъ бумагу, то я думала, что все погибло.

-- Но скажи мнѣ, спросилъ Пьетро:-- почему твои друзья рыбаки, оставили тебя въ толпѣ?

-- Въ минуту прихода поѣзда произошла такая суматоха, что всѣ рванулись впередъ безъ всякаго порядка. Я, однако, узнала чутьемъ королевскій вагонъ и одна изъ первыхъ подбѣжала къ нему. Я держала бумагу за-пазухой до послѣдней минуты, но Николаи вѣроятно подстерегалъ меня и не успѣла я протянуть руку съ бумагой къ окошку королевскаго вагона, какъ онъ вырвалъ ее у меня. Въ отчаяніи я едва не упала, какъ меня поддержалъ кто-то и сказалъ мнѣ на ухо, что моя просьба уже исполнена. Поднявъ голову, я увидѣла въ блестящемъ мундирѣ, усыпанномъ орденами, нашего добраго таинственнаго гостя.

-- Да благословитъ его Господь! воскликнули слушатели Терезы.

-- Тутъ толпа оттерла меня отъ вагона, оглашая воздухъ громкими криками. Я болѣе ничего не помню и очнулась только въ хижинѣ моихъ друзей, рыбаковъ, отъ которыхъ и узнала, что потомъ произошло на станціи.

-- Жаль, что Тереза не выдержала долѣе, замѣтилъ отецъ:-- мы тогда знали бы изъ первыхъ рукъ самый интересный эпизодъ этой исторіи.

-- Ничего, она сдѣлала то, что я ее просилъ, какъ настоящая героиня; но передайте мнѣ хоть изъ вторыхъ рукъ разсказъ объ удивительномъ финалѣ.

-- Изъ всѣхъ разнорѣчивыхъ разсказовъ, отвѣчалъ Маротти: -- ясно вытекаетъ одно, что нашъ синдикъ убѣжалъ изъ Неаполитанской тюрьмы вмѣстѣ съ товарищемъ, къ которому онъ былъ прикованъ въ теченіи пяти лѣтъ. Ему вошла въ голову блестящая мысль выдать себя за своего товарища, за политическаго мученика. Въ сущности же, нашъ таинственный гость никто иной, какъ этотъ знаменитый политическій дѣятель, имя котораго принадлежитъ исторіи, а Николаи обыкновенный воръ и убійца.

-- Все это я уже давно знаю отъ самого маркиза Альтатеры, посѣтившаго меня въ тюрьмѣ, замѣтилъ Пьетро:-- я вамъ намекнулъ объ этомъ, синьоръ Маротти, но не смѣлъ открыть вполнѣ тайну, которая принадлежала не мнѣ.

X.

Пока женщины готовили ужинъ для неожиданнаго и давно желаннаго гостя, Пьетро и Маротти имѣли оживленное совѣщаніе насчетъ положенія дѣлъ въ Монте-Бригидѣ. Они никакъ не могли понять нахальства Николаи, который, послѣ исторіи во время проѣзда короля, продолжалъ царствовать какъ ни въ чемъ не бывало. Но, конечно, онъ зналъ, что часы его царствованія сочтены. Маротти полагалъ, что синдикъ и его сообщники искусно подготовляли свое бѣгство.

-- Да, пока королевскій делегатъ мямлитъ, воскликнулъ Пьетро:-- разбойники скроются съ своими награбленными богатствами и перенесутъ въ другое мѣсто свою дѣтельность.

И, схвативъ шляпу, онъ хотѣлъ пойти къ делегату, но его остановили жалобные крики стариковъ и Терезы.

-- О, Пьетро, мы убили въ вашу честь нашу послѣднюю курицу! воскликнула съ упрекомъ старуха.

-- Посмотри, какъ ты усталъ, прибавила молодая дѣвушка со слезами: -- а мы хотѣли выпить за твое здоровье вина, которое привезъ дѣдушка изъ своихъ путешествій.

-- Садитесь, Пьетро, садитесь, произнесъ Маротти:-- вы будете еще болѣе краснорѣчивы послѣ бутылки хорошаго вина, и я потомъ пойду съ вами.

Пьетро уступилъ этимъ просьбамъ и поужиналъ съ большимъ аппетитомъ, тѣмъ болѣе, что ни онъ, ни радушные хозяева не привыкли къ такому роскошному торжеству. Мясо было диковиной для обитателей Монте-Бригиды, которые жили обыкновенно на овощахъ, полентѣ и хлѣбѣ изъ курурузы.

Послѣ ужина Пьетро и Маротти отправились въ упраздненный монастырь, гдѣ поселился синьоръ Мартини. Онъ какъ и всегда сидѣлъ за письменнымъ столомъ и занимался, но очепъ любезно принялъ неожиданныхъ гостей. Маротти онъ зналъ, а съ Пьетро былъ очень радъ познакомиться. Маротти, какъ старшій, началъ разговоръ.

-- Я нахожусь въ присутствіи королевскаго делегата, не правда ли? сказалъ онъ:-- позвольте васъ спросить, правда ли, что муниципальный совѣтъ распущенъ и синдикъ смѣненъ королевскимъ декретомъ?

Синьоръ Мартини отвѣчалъ утвердительно.

-- Еслибъ наши поселяне знали объ этомъ фактѣ, продолжалъ старикъ:-- то они иначе отвѣчали бы на ваши вопросы.

-- Моя инструкція не уполномочивала меня объявить на площади цѣль моего прибытія къ вамъ. Напротивъ, мнѣ приказано дѣйствовать какъ можно осторожнѣе.

-- Къ чему вся эта таинственность? воскликнулъ Пьетро, не имѣя болѣе силъ сдерживать свою пылкую натуру:-- къ чему медлить? Всѣмъ, начиная отъ короля до послѣдняго мальчишки, извѣстно, что это каморристы, воры, разбойники, убійцы. Никто не получилъ хлѣба, предназначеннаго для бѣдныхъ, и его подѣлили между собою каморристы. А если несчастные вамъ солгали прямо противъ своего интереса, то они сдѣлали это изъ страха. Не зная, что вы ихъ защитникъ, они боялись, и не безъ основанія, мести каморристовъ, потому что не одинъ бѣднякъ поплатился жизнью за сопротивленіе ихъ могущественной шайкѣ. Съ насъ взимали несправедливые и тяжкіе налоги и наши деньги тли въ карманъ этихъ разбойниковъ, а чтобы дать отчетъ въ исчезновеніи денегъ, каждая покупка въ пользу муниципалитета выставлялась вдвое и втрое ея настояшей цѣны.

-- Погодите; вы можете это доказать? спросилъ делегатъ:-- можете вы представить книги поставщиковъ?

-- Да, вѣроятно, могу.

-- Вы знаете, что слово "вѣроятно", не есть доказательство?

-- Но что можетъ быть доказательственнѣе того факта, что со времени управленія Николаи селеніе обѣднѣло; люди, нѣкогда благоденствовавшіе, стали нищими, а Николаи съ каждымъ годомъ все становится богаче?

-- Это, конечно, поводъ къ подозрѣнію и къ производству слѣдствія, но само по себѣ это еще не доказательство.

-- Такъ я бы желалъ знать, что называется доказательствомъ! воскликнулъ почти съ яростью молодой человѣкъ:-- притомъ на дняхъ нашъ великій министръ, маркизъ Альтатера, публично, при королѣ и многочисленныхъ свидѣтеляхъ, призналъ его за вора и убійцу, бѣжавшаго съ каторжной работы. Отчего бы его просто не отправить обратно въ тюрьму?

-- Это выходитъ изъ моей компетенціи, отвѣчалъ холодно делегатъ:-- я присланъ сюда изслѣдовать его дѣятельность, какъ синдика, а не копаться въ его прошломъ. Будьте увѣрены, синьоръ Фантони, правосудіе восторжествуетъ, но торопливостью можно только испортить дѣло.

-- Но вы допустите ихъ скрыться, воскликнулъ съ горечью Пьетро: -- вамъ, можетъ быть, неизвѣстно, что они подготовляютъ свое бѣгство.

-- Я это очень хорошо знаю и не теряю времени. Поэтому, еслибъ вы мнѣ представили ясное доказательство присвоенія общественныхъ денегъ, то я былъ бы вамъ очень благодаренъ.

Холодный, сухой, дѣловой тонъ делегата очень не понравился Пьетро, и онъ вышелъ отъ него недовольнымъ. Его пылкая натура жаждала дѣятельности, и онъ хотѣлъ разрубить узелъ, который, повидимому, нельзя было распутать.

XI.

Синьоръ Мартини послѣ дневныхъ занятій обыкновенно гулялъ по вечерамъ за наружной оградой селенія, любуясь живописнымъ пейзажемъ и съ наслажденіемъ вдыхая свѣжій воздухъ. Однажды, на подобной прогулкѣ, онъ почувствовалъ, что какое-то животное его обнюхиваетъ. Онъ опустилъ глаза и увидѣлъ прекрасную большую бѣлую собаку аппенинской породы, принадлежавшую одному изъ стражей Монте-Бригиды. Онъ часто любовался этой собакой, которая была очень привязана къ своему хозяину, повсюду слѣдовала за нимъ и повиновалась его малѣйшему знаку. Онъ протянулъ руку, чтобъ погладить ее, но собака огрызнулась. Въ туже минуту послышался вдали свистъ и собака начала грозно скалить зубы. Тогда Мартини вошла въ голову мысль, не сбѣсилась ли собака, такъ какъ въ послѣдніе дни стояла очень жаркая погода и, отскочивъ въ сторону, онъ сунулъ руку въ карманъ, въ которомъ всегда носилъ револьверъ. Но прежде чѣмъ онъ успѣлъ вытащить револьверъ, послышался второй свистокъ, собака бросилась на него, но въ туже минуту мимо него пролетѣлъ камень и Бьянконе, на трехъ лапахъ побрела съ жалобнымъ визгомъ къ тому мѣсту, откуда слышались свистки.

-- Смотрите хорошенько за своей собакой, крикнулъ Мартини показавшемуся вдали Трико, къ которому подошла собака: -- а то она надѣлаетъ бѣдъ.

-- Простите, синьоръ, если Бьянконе васъ напугала, но у нея привычка огрызаться, а она никому еще не причинила вреда.

-- Лучше ее держать на привязи, чѣмъ подбивать ей ноги, замѣтилъ делегатъ, полагая, что Трико кинулъ въ нее камнемъ.

-- Вы совершенно правы, синьоръ, отвѣчалъ подобострастно стражъ.

Мартини не обратилъ никакого вниманія на это происшествіе и совершенно о немъ забылъ. Но ему не было суждено гулять спокойно. Вскорѣ онъ сталъ замѣчать, что во время его вечернихъ прогулокъ за нимъ кто-то слѣдитъ. Наконецъ, это ему надоѣло и показалось подозрительнымъ; поэтому, однажды остановившись, онъ спросилъ у своей тѣни, какъ ея имя и что ей надо.

-- Все равно какъ меня зовутъ, хотя, быть можетъ, мое имя лучше вашего, отвѣчалъ поселянинъ:-- довольно вамъ знать, что я другъ и слѣжу за вами не изъ пустого любопытства и совѣтовалъ бы вамъ болѣе не гулять. Вамъ будетъ безопаснѣе, а мнѣ спокойнѣе, потому что, признаюсь, эти прогулки мнѣ надоѣли.

-- Но зачѣмъ вы берете на себя этотъ трудъ? Развѣ вы думаете, что я самъ не въ состояніи защитить себя?

-- Да. Вы иностранецъ и не знаете какое проклятіе виситъ надъ этимъ селеніемъ. Здѣсь всегда случаются неожиданныя несчастія. Вдругъ на васъ упадетъ камень или бѣшеная собака бросится на васъ.

-- Такъ это вы бросили камнемъ въ собаку? произнесъ делегатъ: -- а я этого и не понялъ. Я васъ знаю, прибавилъ онъ, смотря пристально на поселянина:-- васъ всѣ зовутъ Травателло и я вамъ однажды написалъ письмо.

-- Да, и этому письму вы обязаны своей жизнью, отвѣчалъ Травателло:-- вы написали мнѣ письмо и сохранили мою тайну, а всѣ вамъ скажутъ, что ни добро, ни зло, сдѣланное Травателло, не остаются безъ возмездія.

Мартини теперь ясно припомнилъ, что, сидя однажды дома за работой, онъ былъ удивленъ приходомъ этого человѣка, который увѣрялъ, что у него есть важное дѣло до королевскаго делегата. На вопросъ, въ чемъ дѣло, онъ отвѣчалъ, что ему необходимо написать письмо.

-- Мнѣ много надо писать и своихъ писемъ, отвѣчалъ съ нетерпѣніемъ Мартини:-- обратитесь, мой милый, къ кому-либо другому.

-- Я не могу довѣрить своей тайны никому изъ здѣшнихъ жителей, произнесъ молодой человѣкъ:-- вы иностранецъ, васъ не интересуетъ то, что я скажу и вы не выдадите моей тайны. Если вы окажете мнѣ эту услугу, то я буду вѣчно вамъ благодаренъ.

-- Если это письмо къ вашей невѣстѣ, то я, конечно, не могу отказать, отвѣчалъ Мартини, заинтересованный прямодушіемъ и убѣдительной просьбою молодого человѣка.

-- Нѣтъ, это письмо къ моей матери. Я простой поселянинъ, а она знатная дама, и эту тайну вы не должны никому открывать.

Мартини тогда написалъ подъ диктовку Травателло нѣсколько нѣжныхъ фразъ и адресовалъ письмо маркизѣ Еленѣ Лаурини.

Вспомнивъ этотъ эпизодъ, делегатъ протянулъ руку Травателло и сказалъ съ чувствомъ:

-- Вы благородный человѣкъ, и я благодарю васъ отъ души за оказанную услугу. Я васъ послушаюсь и буду сидѣть дома. Это будетъ не надолго, прибавилъ онъ про себя:-- еще нѣсколько дней и мы ихъ изловимъ.

Дѣйствительно, критическая минута быстро приближалась. Делегатъ, путемъ терпѣнія и дѣятельной работы, собралъ цѣлый рядъ фактовъ, ясно доказывавшихъ обманъ и присвоеніе общественныхъ денегъ со стороны Николаи, въ чемъ ему не мало содѣйствовалъ старый Маротти.

Что же касается до Пьетро, то онъ помогалъ работѣ Мартини, но совершенно иначе. Онъ постоянно возбуждалъ народъ противъ его притѣснителей и мало-по-малу его энтузіазмъ и энергія разбудили дремавшее населеніе Монте-Бригиды. Уже теперь на площади слышался ропотъ, что господинъ, присланный для избавленія ихъ отъ притѣснителей, слишкомъ медлилъ. Ему стоило только написать королю, "Государь, сдѣлайте одолженіе, пошлите этихъ людей на каторгу!" и дѣло было бы сдѣлано. Мысль, что король не могъ дѣлать, что хотѣлъ съ своими подданными и что его власть была обставлена извѣстными формами, не входила имъ въ голову.

Между тѣмъ, Николаи продолжалъ кататься на парѣ и собирать прежніе поборы, хотя уже не съ прежней самоувѣренностью. Онъ похудѣлъ, пожелтѣлъ и лицо его выражало безпокойство, страхъ. Эти признаки слабости придавали мужество угнетаемымъ. Нѣкоторые находили въ себѣ достаточно смѣлости, чтобъ отказать ему въ курицѣ, яйцѣ или хлѣбѣ, а другіе, хотя и исполняли его требованія, но громко ворчали. Иногда, проходя по улицѣ, онъ слышалъ, какъ за спиною его бранили и надъ нимъ издѣвались. Очевидно, его болѣе не боялись. Маріанджела первая возстала открыто противъ него и когда онъ потребовалъ у нея пару жирныхъ куръ, она рѣзко объявила, что у нея нѣтъ куръ.

-- Ты врешь! воскликнулъ Николаи:-- я не люблю лжи.

-- Однако, вамъ очень понравилось, когда я солгала насчетъ хлѣба, отвѣчала вдова:-- я поклялась, что получила четыре рубіи, а не видала и зерна.

-- Ты лучше бы пошла и объявила объ этомъ, произнесъ гнѣвно синдикъ.

-- Я такъ и сдѣлаю; и не одна я, а всѣ.

XII.

Однажды въ муниципальномъ домѣ происходило обычное засѣданіе совѣта; делегатъ требовалъ объясненіе по запутаннымъ счетамъ и Николаи все болѣе и болѣе путался. Вдругъ до нихъ долетѣлъ отдаленный гулъ, который быстро приближался. Яснѣе и яснѣе слышались шаги людей, говоръ, крики. Давно ожидаемая минута настала, но въ такомъ видѣ, какого не ожидалъ ни синдикъ съ его сообщниками, ни королевскій делегатъ. Народъ возсталъ противъ своихъ притѣснителей.

Первой мыслью Николаи было запереть наружную дверь и и послать секретаря заднимъ ходомъ за карабинерами. Но синьоръ Мартини смѣло отворилъ окно и спросилъ спокойнымъ тономъ у подступавшей толпы мужчинъ, женщинъ и дѣтей:

-- Друзья мои, что вамъ нужно? Не могу ли вамъ чѣмъ служить?

-- Браво! браво! раздалось въ толпѣ:-- какъ васъ зовутъ? Что вы тутъ дѣлаете? Вотъ что мы хотимъ знать.

-- Меня зовутъ Карло Мартини, отвѣчалъ делегатъ.

-- Кто васъ прислалъ?

-- Его Величество, король Викторъ Эмануилъ.

-- Для чего?

-- Для разслѣдованія, справедливо ли обвиняютъ здѣшняго синдика и членовъ муниципальнаго совѣта въ различныхъ неправильныхъ дѣйствіяхъ.

-- И вы еще не открыли, что они воры и машеппики?

Тутъ толпа взволновалась, и множество голосовъ стало кричать въ одинъ голосъ.

-- Намъ не даютъ хлѣба!

-- Съ насъ дерутъ несправедливые налоги!

-- Если мы жалуемся, насъ сажаютъ въ тюрьму!

-- Нѣсколькихъ убили.

Но вскорѣ смятеніе дошло до того, что въ общемъ шумѣ можно было только разслышать:

-- Каморристы! Каморристы!

Тщетно Пьетро старался удержать демонстрацію въ предѣлахъ приличія. Его никто не слушалъ.

Между тѣмъ, Николаи вышелъ на балконъ верхняго этажа и крикнулъ изо всей силы:

-- Я послалъ за карабинерами. Разойдитесь, или вы всѣ будете въ тюрьмѣ.

Толпа отвѣчала громкимъ ропотомъ и проклятьями. Кто-то бросилъ камень. Синдикъ, внѣ себя отъ гнѣва, выхватилъ изъ кармана револьверъ.

-- Расходитесь, или я буду стрѣлять! заревѣлъ онъ:-- Фонтани, вы дорого за это поплатитесь.

Шумъ и смятеніе усилились. Снова полетѣлъ кверху камень. Раздался выстрѣлъ и Пьетро упалъ, обливаясь кровью. Почти въ ту же минуту, Мартини, который выбѣжалъ на улицу, чтобъ вмѣстѣ съ Пьетро удержать толпу отъ насильственныхъ дѣйствій, зашатался и схватилъ себя рукою за голову, изъ которой струилась кровь. Онъ быстро обернулся, потому что ударъ былъ нанесенъ сзади, но въ глазахъ у него помутилось и онъ только слышалъ крикъ:

-- Эй! Матакіоне! Держи его! Разбойникъ! подкупленный убійца!

Онъ понялъ, что Трико снова покушался на него и что его снова спасъ Травателло.

Когда прискакали карабинеры, безпорядокъ уже прекратился. Выстрѣлъ изъ револьвера обратилъ многихъ въ бѣгство, другихъ же отрезвилъ видъ окрававленныхъ жертвъ, но зрѣлище, представляемое пьяццей, давало полное понятіе о томъ, что произошло на ней. Пьетро лежалъ безъ чувствъ на землѣ и сельскій докторъ перевязывалъ его рану. Пуля пронзила ему ногу. Маротти стоялъ подлѣ него, а голова бѣднаго юноши покоилась на колѣняхъ у Терезы. Молодая дѣвушка, блѣдная, съ широко раскрытыми отъ ужаса глазами, дико, отчаянно смотрѣла на своего раненаго жениха. Синьоръ Мартини съ обвязанной головой и очень ослабѣвшій отъ потери крови, сидѣлъ на ступеняхъ муниципалитета среди сочувственно относившейся къ нему толпы. Травателло и Матакіоне держали за руки Трико, который не могъ тронуться съ мѣста. Николаи попрежнему стоялъ на балконѣ съ револьверомъ въ рукѣ; за нимъ виднѣлись его сообщники.

Карабинеры явились верхами подъ предводительствомъ полковника. При видѣ ихъ, синдикъ поблѣднѣлъ. Онъ привыкъ видѣть въ подобныхъ случаяхъ своего друга бригадира Бонифаціо, во главѣ нѣсколькихъ полупьяныхъ солдатъ, которые, не разбирая въ чемъ дѣло, хватали всѣхъ, на кого онъ указывалъ.

-- Кто здѣсь синдикъ? спросилъ полковникъ.

Николаи выбѣжалъ на улицу съ обнаженной головой.

-- Я не думалъ, что удостоюсь чести васъ видѣть, полковникъ, произнесъ онъ въ сильномъ волненіи:-- здѣсь былъ мятежъ, возбужденный Пьетро Фонтаной, арестантомъ, только-что вышедшемъ изъ тюрьмы. Толпа осадила муниципалитетъ и бросала въ насъ камнями.

-- Кто этотъ раненый?

-- Предводитель мятежниковъ, Фонтана, очень опасный человѣкъ.

-- Кто его ранилъ?

-- Синдикъ! воскликнулъ Травателло.-- Пьетро старался успокоить толпу, а синдикъ выстрѣлилъ въ него съ балкона безъ всякаго повода.

Николаи съ безпокойствомъ сталъ искать глазами, нѣтъ ли его личныхъ друзей въ числѣ солдатъ. Но двое или трое, знавшихъ его, поспѣшно отвернулись.

-- Я сдѣлалъ это изъ самозащиты, произнесъ онъ: -- жаль, что тутъ нѣтъ бригадира Бонифаціо; онъ знаетъ этого человѣка и объяснилъ бы вамъ все.

-- Бригадиръ, о которомъ вы говорите, отвѣтилъ строгимъ тономъ полковникъ: -- сидитъ въ тюрьмѣ по подозрѣнію въ сообщничествѣ съ Каморрой.

Николаи вздрогнулъ.

-- Полковникъ, произнесъ Мартини, съ трудомъ поднявшись съ ступени, на которой сидѣлъ и подходя къ карабинерамъ,-- человѣкъ, съ которымъ вы говорите, болѣе не синдикъ. Онъ отставленъ королевскимъ декретомъ и мнѣ поручено временное управленіе муниципальными дѣлами этой общины.

-- Могу я взглянуть на ваше уполномочіе?

Королевскій делегатъ вынулъ изъ кармана бумагу за подписью Виктора Эмануила.

-- Кто осмѣлился поднять руку на представителя Его Величества? спросилъ полковникъ.

-- Вотъ онъ, мы его крѣпко держимъ, воскликнули въ одинъ голосъ Травателло и Матакіоне.

Солдаты тотчасъ надѣли кандалы на Трико.

-- Кого еще арестовать? спросилъ полковникъ у синьора Мартини.

-- Бывшаго синдика и его сообщниковъ, четырехъ членовъ муниципальнаго совѣта, судью, второго стража и патера. Всѣ они обвиняются въ преступленіяхъ и въ принадлежности къ каморрѣ.

Толпа не вѣрила своимъ ушамъ и съ удивленіемъ смотрѣла, какъ арестовали каморристовъ. Только Чеко бѣжалъ во время и патера не могли нигдѣ найти. Онъ спрятался въ церкви, но Травателло вытащилъ его оттуда.

-- Вы совершаете святотатство! воскликнулъ онъ, надѣясь подѣйствовать на суевѣріе Травателло.

-- Вы только сегодня утромъ отпустили мнѣ всѣ мои грѣхи, отвѣчалъ съ торжествомъ Травателло:-- и я помню, что по вашей милости старуха Санта умерла, не принявъ святыхъ даровъ. Вы знаете, что месть никогда не пропадетъ за Травателло.

-- Погодите. Я имѣю кое-что важное сказать вамъ, Травателло. Я знаю тайну вашего рожденія и если вы меня отпустите, то открою вамъ эту тайну. Я женилъ вашего отца и мать. Онъ иностранецъ и уѣхалъ въ свою страну, но бывшіе съ нимъ матросы мнѣ сказали, что онъ знатный графъ, на томъ берегу, который виднѣется за моремъ въ свѣтлые дни. Я докажу, что вы его законный сынъ и вы можете отправиться въ Далмацію и получить тамъ богатое наслѣдство.

-- Я сдѣлаю все это и безъ васъ, отвѣчалъ Травателло:-- а если мнѣ это и не удастся, то я лучше пожертвую титуломъ и богатствомъ, чѣмъ местью. Я поклялся на могилѣ Санты, что отомщу за нее и сдержу свое слово.

-----

Къ концу года Монте-Бригида уже начала оправляться отъ пагубныхъ послѣдствій желѣзнаго ига ея притѣснителей. Пьетро-Фантана былъ единогласно выбранъ синдикомъ, и если онъ не нашелъ эту должность такой выгодной, какъ его предшественникъ, то имѣлъ достаточно времени заняться рѣзьбой изъ дуба и вскорѣ нажилъ столько денегъ, что могъ жениться на Терезѣ. Каморристы были преданы суду и найдены виновными въ воровствѣ, но по обвиненію въ убійствѣ ихъ оправдали за недостаточностью уликъ. Ихъ приговорили къ пожизненной каторгѣ. Травателло отправился на пароходѣ въ Далмацію и съ тѣхъ поръ его болѣе не видали. Его мать умерла и ея брачное свидѣтельство было найдено; синьоръ Мартини собралъ подписку на отправку Травателло въ Далмацію за наслѣдствомъ, и хотя онъ самъ не возвратился оттуда, но спустя нѣсколько лѣтъ Пьетро въ качествѣ синдика получилъ значительную сумму денегъ для постановки красиваго памятника Сантѣ. Маротти и его семья никогда болѣе не видали министра, пребываніе котораго подъ ихъ кровомъ принесло такіе результаты, но зато слышали о немъ, потому что его имя перейдетъ въ исторію. Синьоръ Мартини часто проводилъ лѣтнія ваканціи среди людей, для освобожденія которыхъ отъ ненавистной тираніи онъ столько сдѣлалъ. Зрѣлище ихъ постоянно возраставшаго благоденствія служило ему лучшей наградой за труды.

Но увы, зло не было вырвано съ корнемъ. Каморра не была совершенно уничтожена и лучшимъ доказательствомъ этого служилъ краснорѣчивый фактъ, что почтальонъ, явившійся на судъ свидѣтелемъ противъ каморристовъ, былъ найденъ мертвымъ на дорогѣ между Монте-Бригидой и Оливето. У него на лбу было начертано кровью: Изм ѣ нникъ.

"Отечественныя Записки", No 3, 1883