Однажды въ муниципальномъ домѣ происходило обычное засѣданіе совѣта; делегатъ требовалъ объясненіе по запутаннымъ счетамъ и Николаи все болѣе и болѣе путался. Вдругъ до нихъ долетѣлъ отдаленный гулъ, который быстро приближался. Яснѣе и яснѣе слышались шаги людей, говоръ, крики. Давно ожидаемая минута настала, но въ такомъ видѣ, какого не ожидалъ ни синдикъ съ его сообщниками, ни королевскій делегатъ. Народъ возсталъ противъ своихъ притѣснителей.
Первой мыслью Николаи было запереть наружную дверь и и послать секретаря заднимъ ходомъ за карабинерами. Но синьоръ Мартини смѣло отворилъ окно и спросилъ спокойнымъ тономъ у подступавшей толпы мужчинъ, женщинъ и дѣтей:
-- Друзья мои, что вамъ нужно? Не могу ли вамъ чѣмъ служить?
-- Браво! браво! раздалось въ толпѣ:-- какъ васъ зовутъ? Что вы тутъ дѣлаете? Вотъ что мы хотимъ знать.
-- Меня зовутъ Карло Мартини, отвѣчалъ делегатъ.
-- Кто васъ прислалъ?
-- Его Величество, король Викторъ Эмануилъ.
-- Для чего?
-- Для разслѣдованія, справедливо ли обвиняютъ здѣшняго синдика и членовъ муниципальнаго совѣта въ различныхъ неправильныхъ дѣйствіяхъ.
-- И вы еще не открыли, что они воры и машеппики?
Тутъ толпа взволновалась, и множество голосовъ стало кричать въ одинъ голосъ.
-- Намъ не даютъ хлѣба!
-- Съ насъ дерутъ несправедливые налоги!
-- Если мы жалуемся, насъ сажаютъ въ тюрьму!
-- Нѣсколькихъ убили.
Но вскорѣ смятеніе дошло до того, что въ общемъ шумѣ можно было только разслышать:
-- Каморристы! Каморристы!
Тщетно Пьетро старался удержать демонстрацію въ предѣлахъ приличія. Его никто не слушалъ.
Между тѣмъ, Николаи вышелъ на балконъ верхняго этажа и крикнулъ изо всей силы:
-- Я послалъ за карабинерами. Разойдитесь, или вы всѣ будете въ тюрьмѣ.
Толпа отвѣчала громкимъ ропотомъ и проклятьями. Кто-то бросилъ камень. Синдикъ, внѣ себя отъ гнѣва, выхватилъ изъ кармана револьверъ.
-- Расходитесь, или я буду стрѣлять! заревѣлъ онъ:-- Фонтани, вы дорого за это поплатитесь.
Шумъ и смятеніе усилились. Снова полетѣлъ кверху камень. Раздался выстрѣлъ и Пьетро упалъ, обливаясь кровью. Почти въ ту же минуту, Мартини, который выбѣжалъ на улицу, чтобъ вмѣстѣ съ Пьетро удержать толпу отъ насильственныхъ дѣйствій, зашатался и схватилъ себя рукою за голову, изъ которой струилась кровь. Онъ быстро обернулся, потому что ударъ былъ нанесенъ сзади, но въ глазахъ у него помутилось и онъ только слышалъ крикъ:
-- Эй! Матакіоне! Держи его! Разбойникъ! подкупленный убійца!
Онъ понялъ, что Трико снова покушался на него и что его снова спасъ Травателло.
Когда прискакали карабинеры, безпорядокъ уже прекратился. Выстрѣлъ изъ револьвера обратилъ многихъ въ бѣгство, другихъ же отрезвилъ видъ окрававленныхъ жертвъ, но зрѣлище, представляемое пьяццей, давало полное понятіе о томъ, что произошло на ней. Пьетро лежалъ безъ чувствъ на землѣ и сельскій докторъ перевязывалъ его рану. Пуля пронзила ему ногу. Маротти стоялъ подлѣ него, а голова бѣднаго юноши покоилась на колѣняхъ у Терезы. Молодая дѣвушка, блѣдная, съ широко раскрытыми отъ ужаса глазами, дико, отчаянно смотрѣла на своего раненаго жениха. Синьоръ Мартини съ обвязанной головой и очень ослабѣвшій отъ потери крови, сидѣлъ на ступеняхъ муниципалитета среди сочувственно относившейся къ нему толпы. Травателло и Матакіоне держали за руки Трико, который не могъ тронуться съ мѣста. Николаи попрежнему стоялъ на балконѣ съ револьверомъ въ рукѣ; за нимъ виднѣлись его сообщники.
Карабинеры явились верхами подъ предводительствомъ полковника. При видѣ ихъ, синдикъ поблѣднѣлъ. Онъ привыкъ видѣть въ подобныхъ случаяхъ своего друга бригадира Бонифаціо, во главѣ нѣсколькихъ полупьяныхъ солдатъ, которые, не разбирая въ чемъ дѣло, хватали всѣхъ, на кого онъ указывалъ.
-- Кто здѣсь синдикъ? спросилъ полковникъ.
Николаи выбѣжалъ на улицу съ обнаженной головой.
-- Я не думалъ, что удостоюсь чести васъ видѣть, полковникъ, произнесъ онъ въ сильномъ волненіи:-- здѣсь былъ мятежъ, возбужденный Пьетро Фонтаной, арестантомъ, только-что вышедшемъ изъ тюрьмы. Толпа осадила муниципалитетъ и бросала въ насъ камнями.
-- Кто этотъ раненый?
-- Предводитель мятежниковъ, Фонтана, очень опасный человѣкъ.
-- Кто его ранилъ?
-- Синдикъ! воскликнулъ Травателло.-- Пьетро старался успокоить толпу, а синдикъ выстрѣлилъ въ него съ балкона безъ всякаго повода.
Николаи съ безпокойствомъ сталъ искать глазами, нѣтъ ли его личныхъ друзей въ числѣ солдатъ. Но двое или трое, знавшихъ его, поспѣшно отвернулись.
-- Я сдѣлалъ это изъ самозащиты, произнесъ онъ: -- жаль, что тутъ нѣтъ бригадира Бонифаціо; онъ знаетъ этого человѣка и объяснилъ бы вамъ все.
-- Бригадиръ, о которомъ вы говорите, отвѣтилъ строгимъ тономъ полковникъ: -- сидитъ въ тюрьмѣ по подозрѣнію въ сообщничествѣ съ Каморрой.
Николаи вздрогнулъ.
-- Полковникъ, произнесъ Мартини, съ трудомъ поднявшись съ ступени, на которой сидѣлъ и подходя къ карабинерамъ,-- человѣкъ, съ которымъ вы говорите, болѣе не синдикъ. Онъ отставленъ королевскимъ декретомъ и мнѣ поручено временное управленіе муниципальными дѣлами этой общины.
-- Могу я взглянуть на ваше уполномочіе?
Королевскій делегатъ вынулъ изъ кармана бумагу за подписью Виктора Эмануила.
-- Кто осмѣлился поднять руку на представителя Его Величества? спросилъ полковникъ.
-- Вотъ онъ, мы его крѣпко держимъ, воскликнули въ одинъ голосъ Травателло и Матакіоне.
Солдаты тотчасъ надѣли кандалы на Трико.
-- Кого еще арестовать? спросилъ полковникъ у синьора Мартини.
-- Бывшаго синдика и его сообщниковъ, четырехъ членовъ муниципальнаго совѣта, судью, второго стража и патера. Всѣ они обвиняются въ преступленіяхъ и въ принадлежности къ каморрѣ.
Толпа не вѣрила своимъ ушамъ и съ удивленіемъ смотрѣла, какъ арестовали каморристовъ. Только Чеко бѣжалъ во время и патера не могли нигдѣ найти. Онъ спрятался въ церкви, но Травателло вытащилъ его оттуда.
-- Вы совершаете святотатство! воскликнулъ онъ, надѣясь подѣйствовать на суевѣріе Травателло.
-- Вы только сегодня утромъ отпустили мнѣ всѣ мои грѣхи, отвѣчалъ съ торжествомъ Травателло:-- и я помню, что по вашей милости старуха Санта умерла, не принявъ святыхъ даровъ. Вы знаете, что месть никогда не пропадетъ за Травателло.
-- Погодите. Я имѣю кое-что важное сказать вамъ, Травателло. Я знаю тайну вашего рожденія и если вы меня отпустите, то открою вамъ эту тайну. Я женилъ вашего отца и мать. Онъ иностранецъ и уѣхалъ въ свою страну, но бывшіе съ нимъ матросы мнѣ сказали, что онъ знатный графъ, на томъ берегу, который виднѣется за моремъ въ свѣтлые дни. Я докажу, что вы его законный сынъ и вы можете отправиться въ Далмацію и получить тамъ богатое наслѣдство.
-- Я сдѣлаю все это и безъ васъ, отвѣчалъ Травателло:-- а если мнѣ это и не удастся, то я лучше пожертвую титуломъ и богатствомъ, чѣмъ местью. Я поклялся на могилѣ Санты, что отомщу за нее и сдержу свое слово.
-----
Къ концу года Монте-Бригида уже начала оправляться отъ пагубныхъ послѣдствій желѣзнаго ига ея притѣснителей. Пьетро-Фантана былъ единогласно выбранъ синдикомъ, и если онъ не нашелъ эту должность такой выгодной, какъ его предшественникъ, то имѣлъ достаточно времени заняться рѣзьбой изъ дуба и вскорѣ нажилъ столько денегъ, что могъ жениться на Терезѣ. Каморристы были преданы суду и найдены виновными въ воровствѣ, но по обвиненію въ убійствѣ ихъ оправдали за недостаточностью уликъ. Ихъ приговорили къ пожизненной каторгѣ. Травателло отправился на пароходѣ въ Далмацію и съ тѣхъ поръ его болѣе не видали. Его мать умерла и ея брачное свидѣтельство было найдено; синьоръ Мартини собралъ подписку на отправку Травателло въ Далмацію за наслѣдствомъ, и хотя онъ самъ не возвратился оттуда, но спустя нѣсколько лѣтъ Пьетро въ качествѣ синдика получилъ значительную сумму денегъ для постановки красиваго памятника Сантѣ. Маротти и его семья никогда болѣе не видали министра, пребываніе котораго подъ ихъ кровомъ принесло такіе результаты, но зато слышали о немъ, потому что его имя перейдетъ въ исторію. Синьоръ Мартини часто проводилъ лѣтнія ваканціи среди людей, для освобожденія которыхъ отъ ненавистной тираніи онъ столько сдѣлалъ. Зрѣлище ихъ постоянно возраставшаго благоденствія служило ему лучшей наградой за труды.
Но увы, зло не было вырвано съ корнемъ. Каморра не была совершенно уничтожена и лучшимъ доказательствомъ этого служилъ краснорѣчивый фактъ, что почтальонъ, явившійся на судъ свидѣтелемъ противъ каморристовъ, былъ найденъ мертвымъ на дорогѣ между Монте-Бригидой и Оливето. У него на лбу было начертано кровью: Изм ѣ нникъ.
"Отечественныя Записки", No 3, 1883