Что такое любовь? Это вѣтерокъ, шелестящій розами и затѣмъ стихающій. Но часто она похожа на неизгладимую печать, длящуюся цѣлую жизнь, а иногда даже и послѣ смерти. Богъ создалъ ее въ разныхъ видахъ и она бываетъ то постоянна, то мимолетна.
Двѣ матери шли по дорогѣ и бесѣдовали между собой: одна была одѣта въ свѣтлое, голубое платье, потому что ея возлюбленный вернулся изъ путешествія. Другая была въ траурѣ. У нея было три дочери, двѣ темно-волосыя и одна бѣлокурая, и бѣлокурая умерла. Съ тѣхъ поръ прошло десять лѣтъ, десять долгихъ лѣтъ, а мать все еще носила по ней трауръ.
-- Сегодня такой чудный день! -- радостно говорила мать, одѣтая въ голубое.-- Тепло опьяняетъ меня, любовь опьяняетъ меня, я такъ счастлива. Мнѣ хочется броситься на землю, протянуть объятія солнцу и цѣловать его.
Но мать въ траурѣ тихо шла, не улыбаясь и ни отвѣчая.
-- Ты все еще горюешь о своей дѣвочкѣ? -- спросила одѣтая въ голубое, въ сердечномъ невѣдѣніи. -- Вѣдь она умерла десять лѣтъ тому назадъ?
Мать въ траурѣ отвѣчала:
-- Да, ей было бы теперь пятнадцать лѣтъ.
Тогда мать въ голубомъ сказала, чтобы утѣшить ее:
-- Но, вѣдь, у тебя осталось еще двѣ дочери.
Мать въ траурѣ вздохнула:
-- Да. Но у нихъ темные волосы. Только она была бѣлокурая.
И обѣ матери разстались и пошли каждая своей дорогой, со своей любовью...
А обѣ темно-волосыя дочери таили въ себѣ тоже любовь, и обѣ онѣ любили одного,
Онъ пришелъ къ старшей и сказалъ:
-- Я хочу попросить у васъ совѣта, потому что я люблю вашу сестру. Вчера я измѣнилъ ей, она видѣла, какъ я цѣловалъ на лѣстницѣ служанку, она вскрикнула тихо и жалобно и прошла мимо. Что же мнѣ теперь дѣлать? Я люблю вашу сестру; ради Бога:-- поговорите съ ней, помогите мнѣ!
Старшая поблѣднѣла и схватилась за сердце; но она улыбалась, какъ бы желая благословитъ его, и отвѣтила:
-- Я помогу вамъ.
На слѣдующій день онъ пошелъ къ младшей сестрѣ, бросился передъ ней на колѣни и клялся ей въ любви.
Она оглядѣла его съ ногъ до головы и сказала:
-- Къ сожалѣнію, я не могу подать вамъ больше десяти кронъ. Но обратитесь къ моей сестрѣ, она подастъ вамъ больше.
И она вышла изъ комнаты съ гордо поднятой головой.
Придя въ свою комнату, она бросилась на полъ и ломала руки отъ любви.
Зима, на улицахъ холодъ, снѣгъ, туманъ и вѣтеръ. Іоганнесъ снова въ городѣ, въ прежней комнатѣ, гдѣ онъ слышалъ, какъ скрипятъ тополи о деревянную стѣну, и у окна которой не разъ встрѣчалъ завимающуюся зарю. Теперь солнце не показывается.
Работа поглощала все его время, число исписанныхъ листковъ увеличивалось все больше и больше по мѣрѣ того, какъ шла зима. Это былъ рядъ сказокъ изъ міра его фантазіи, но дни выпадали разные, были хорошіе, были и дурные, и тогда во время работы какая-нибудь мысль, воспоминаніе о взглядѣ или словѣ сразу разрушали его настроеніе. Тогда онъ вставалъ и начиналъ ходитъ взадъ и впередъ по комнатѣ. Онъ часто ходилъ такъ и по комнатѣ протянулся бѣлый слѣдъ отъ его шаговъ, и съ каждымъ днемъ слѣдъ этотъ становился все бѣлѣе.
...Сегодня я не могу ни работать, ни думать, воспоминанія не даютъ мнѣ покоя, я сажусь и записываю то, что пережилъ однажды ночью. Дорогой читатель, сегодня для меня ужасно плохой день. Идетъ снѣгъ, на улицахъ никого не видно, все уныло и въ душѣ моей царитъ ужасная пустыня. Цѣлые часы ходилъ я по улицѣ и затѣмъ по комнатѣ и старался собраться съ мыслями; теперь наступаетъ вечеръ, и мнѣ не легче. Я холоденъ и блѣденъ, какъ потухающій день. Дорогой читатель, въ этомъ настроеніи хочу я попытаться описать одну свѣтлую, чудную ночь; работа успокаиваетъ меня, и, можетъ быть, черезъ нѣсколько часовъ, я снова повеселѣю. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Въ дверь постучали, и къ нему вошла Камилла Сейеръ, его молоденькая невѣста. Онъ положилъ перо и поднялся. Они улыбнулись другъ другу и поздоровались.
-- Ты не спрашиваешь меня о балѣ?-- спросила она сейчасъ же, садясь на стулъ.-- Я не пропустила ни одного танца. Я вернулась въ три часа. Я танцовала съ Ричмондомъ.
Онъ сказалъ:
-- Я тебѣ очень благодаренъ, что ты пришла, Камилла. Я такъ безконечно печаленъ, а ты такая веселая, это хорошо повліяетъ на меня. А какъ ты была одѣта на балу?
-- Конечно, въ розовомъ. Я ужъ не помню, но я такъ много болтала и смѣялась. Это было такъ дивно хорошо. Да, я была въ розовомъ, безъ рукавовъ, даже безъ малѣйшаго намека на нихъ. Ричмондъ служилъ въ Лондонѣ при посольствѣ.
-- Такъ!
-- Его родители англичане, но родился онъ здѣсь. Что это съ твоими глазами? Они красны. Ты плакалъ?
-- Нѣтъ,-- отвѣчалъ онъ, смѣясь.-- Но я глубоко заглянулъ въ свои сказки, а тамъ такъ много солнца. Камилла, если ты хочешь быть совсѣмъ милой, то не рви больше бумаги.
-- Боже мой, я и не замѣтила. Прости, Іоганнесъ.
-- Пустяки; это просто замѣтки. Ну, разсказывай: въ волосахъ у тебя была, конечно, роза?
-- Да, красная роза, почти черная. Знаешь, Іоганессъ, поѣдемъ послѣ свадьбы въ Лондонъ. Это совсѣмъ не такъ страшно, какъ говорятъ, и только такъ кажется, что тамъ туманы.
-- Кто тебѣ это разсказывалъ?
-- Ричмондъ. Онъ говорилъ мнѣ это на балу, а онъ-то уже знаетъ. Вѣдь ты знакомъ съ Ричмондомъ?
-- Нѣтъ, я его не знаю. Онъ говорилъ мнѣ однажды рѣчь; и на немъ были брилліантовыя запонки. Вотъ все, что я знаю о немъ.
-- Онъ очень красивъ. Когда онъ подошелъ со мнѣ, поклонился и сказалъ: фрёкэнъ, вѣроятно, не узнаетъ меня,-- знаешь, я подарила ему розу.
-- Какую розу?
-- Которая была у меня въ волосахъ. Я ему отдала ее.
-- Ты очень влюблена въ Ричмонда?
Она покраснѣла и начала горячо оправдываться.
-- Нисколько. Нельзя ни съ кѣмъ болтать, никого находитъ пріятнымъ, чтобы... Фу, Іоганнесъ, ты сошелъ съ ума! Я больше никогда не произнесу его имени.
-- Боже избави, Камилла, я совсѣмъ не хотѣлъ этого сказать -- не думай, пожалуйста.... напротивъ, я бы съ удовольствіемъ поблагодарилъ его за то, что онъ былъ такъ внимателенъ къ тебѣ.
-- Попробуй только это сдѣлать! Я больше никогда въ жизни не скажу съ нимъ ни слова.
Молчаніе.
-- Ну, хорошо, оставимъ это,-- сказалъ онъ.-- Развѣ ты уже уходишь?
-- Да, мнѣ пора итти. Далеко подвинулась твоя работа? Мама спрашивала какъ-то. Да, я такъ давно не видалась съ Викторіей, а сейчасъ встрѣтила ее.
-- Сейчасъ?
-- Когда я шла къ тебѣ.-- Камилла улыбнулась.-- Боже мой, какъ она измѣнилась. Послушай, ты скоро къ намъ придешь?
-- Да, скоро,-- отвѣчалъ онъ и быстро поднялся. Густой румянецъ залилъ его лицо. -- можетъ-быть, даже на-дняхъ. Я долженъ сначала написать, что задумалъ, написать заключеніе къ своимъ сказкамъ. Да, я это напишу, напишу!
-- Представь себѣ землю, если глядѣть на нее сверху, въ видѣ роскошной папской мантіи. По складкамъ ея ходятъ люди, всѣ они ходятъ попарно,-- вечеръ, тишина, наступилъ часъ любви... Эта вещь будетъ называться "Сила пола". Мнѣ кажется, это будетъ очень сильная вещь; мнѣ часто представлялся этотъ образъ, и каждый разъ мнѣ казалось, что грудь моя рвется на части, и я могу весь міръ заключить въ объятія. Мнѣ рисуются люди, звѣри и птицы, и для каждаго наступаетъ часъ его любви, Камилла. Восторгомъ дышатъ ихъ лица, глаза загораются, грудь волнуется. И вотъ отъ земли поднимается легкое красноватое облако, это -- облако стыда, поднимающееся изъ всѣхъ этихъ разверстыхъ сердецъ, и вся ночь озаряется краснымъ свѣтомъ. А тамъ вдали высятся тяжелыя, спящія горы; онѣ ничего не видятъ и ничего не слышатъ. А утромъ Богъ на все бросаетъ лучи своего жаркаго солнца. Это должно называться "Сила пола".
-- Такъ!
-- Да. Я приду, когда кончу эту вещь. Я безконечно благодаренъ тебѣ, что ты пришла, Камилла. Забудь, что я сказалъ. Я не хотѣлъ сказать ничего обиднаго.
-- Я ужъ и забыла. Но я никогда больше не произнесу его имени. Никогда. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
На слѣдующій день Камилла опять пришла къ нему. Она блѣдна и взволнована.
-- Что съ тобой?-- спрашиваетъ онъ.
-- Со мной? Ничего,-- отвѣчаетъ она, волнуясь.-- Я люблю тебя одного. Ты не долженъ думать, что со мной что-нибудь произошло, и что я не люблю тебя. Слушай теперь, что я задумала: мы не поѣдемъ въ Лондонъ. Что намъ тамъ дѣлать? Этотъ человѣкъ ничего не зналъ, когда говорилъ; тамъ тумановъ гораздо больше, чѣмъ онъ думаетъ. Почему, ты такъ посмотрѣлъ на меня? Я не назвала его имени. Это такой лгунъ... чего онъ только не наболталъ мнѣ! Мы не поѣдемъ въ Лондонъ.
-- Хорошо, мы не поѣдемъ въ Лондонъ,-- задумчиво произнесъ онъ.
-- Да, правда! Мы не поѣдемъ. Кончилъ ты писатъ "Силу пола?" Господи, меня такъ интересуетъ эта вещь. Ты долженъ скорѣе кончитъ ее и притти къ намъ, Іоганнесъ. Часъ любви, вѣдь ты такъ говорилъ?.. Роскошная папская мантія, красная ночь. Боже мой, я такъ хорошо помню все, что ты мнѣ разсказывалъ. Послѣднее время я рѣдко приходила къ тебѣ; но теперь я буду приходитъ къ тебѣ каждый день и узнавать, какъ подвигается твоя работа.
-- Я скоро кончу,-- сказалъ онъ, не отрывая отъ нея глазъ.
-- Сегодня я взяла всѣ твои книги и перенесла ихъ въ свою комнату. Я хочу ихъ перечесть; это меня нисколько не утомитъ, я Даже радуюсь этому. Послушай, Іоганнесъ, будь такимъ милымъ, проводи меня домой. Я не знаю, могу ли я спокойно дойти до дому. Право, я не знаю. Можетъ-быть, кто-нибудь ходитъ по улицѣ и ждетъ, когда я выйду. Я почти увѣрена въ этомъ.... Вдругъ она разразилась слезами и заговорила, волнуясь.-- Я назвала его лгуномъ, но я совсѣмъ не хотѣла этого сказатъ. Онъ ничего не лгалъ мнѣ, напротивъ, онъ все время былъ.... Въ четвергъ у насъ будутъ гости, его не будетъ, но ты долженъ притти, слышишь! Обѣщаешь? Но я не хотѣла дурно говоритъ о немъ. Что ты теперь обо мнѣ подумаешь?
Онъ отвѣчалъ:
-- Я начинаю понимать тебя.
Она бросилась къ нему на грудь, прижалась къ нему, дрожа и плача.
-- Но я тебя тоже люблю! -- воскликнула она.-- Ты долженъ мнѣ вѣрить. Я не люблю одного его, это было бы безумно съ моей сгороны. Когда въ прошломъ году ты спросилъ меня, я такъ обрадовалась; а теперъ я узнала его. Я не понимаю. Неужели это такъ дурно съ моей стороны, Іоганнесъ? Я люблю его, можетъ-быть, не много больше, чѣмъ тебя; я не виновата въ этомъ, со мной что-то случилось. О, Боже мой, я не спала столько ночей съ тѣхъ поръ, какъ увидѣла его, и я люблю его все сильнѣе и сильнѣе. Что же мнѣ дѣлать? Ты старше меня, скажи мнѣ. Онъ проводилъ меня сюда и ждетъ на улицѣ, чтобы проводить меня домой; можетъ-быть, онъ озябъ тамъ. Ты презираешь меня, Іоганнесъ? Я не цѣловала его, нѣтъ, этого не было, повѣрь мнѣ; я только подарила ему розу. Отчего ты все молчишь, Іоганнесъ? Скажи, что мнѣ дѣлать, я больше не могу выноситъ этого.
Іоганнесъ сидѣлъ и внимательно слушалъ ее. Онъ сказалъ:
-- Мнѣ нечего отвѣтитъ тебѣ.
-- Благодарю, благодарю тебя, милый Іоганнесъ, это такъ хорошо съ твоей стороны, что ты не сердишься на меня,-- сказала она, вытирая слезы.-- Но ты не долженъ думать, что я не люблю тебя. Господи, я буду приходить къ тебѣ какъ можно чаще и дѣлать все, что ты хочешь. Вотъ только одно, что я люблю его больше, чѣмъ тебя. Я не хотѣла этого. Я не виновата въ этомъ .
Онъ молча поднялся и сказалъ, надѣвая шляпу:
-- Пойдемъ!
Они сошли съ лѣстницы.
У подъѣзда стоялъ Ричмондъ. Это -- молодой человѣкъ съ черными волосами и темными глазами, сіяющими молодостью и жизнью. Щеки его покраснѣли отъ холода.
-- Вы озябли?-- спросила Камилла, быстро подходя къ нему.
Голосъ ея дрожалъ отъ волненія. Вдругъ она обернулась къ Іоганнесу, взяла его подъ руку и сказала:
-- Прости, я не спросила, можетъ-быть, тебѣ тоже холодно. Ты не надѣлъ пальто, хочешь я схожу и принесу его? Нѣтъ? Ну, такъ застегнись, по крайней мѣрѣ.
И она застегнула его сюртукъ.
Іоганнесъ протянулъ Ричмонду руку. Онъ находился въ какомъ-то странномъ состояніи, какъ-будто все происходящее совсѣмъ не касалось его. Онъ неувѣренно, слабо улыбнулся и пробормоталъ:
-- Очень радъ васъ видѣть.
Лицо Ричмонда не имѣло виноватаго или смущеннаго выраженія. На лицѣ его мелькнула улыбка удовольствія, когда онъ узналъ Іоганнеса, и онъ вѣжливо поклонился.
-- Недавно въ Лондонѣ я видѣлъ въ одномъ изъ магазиновъ вашу книгу,-- сказалъ онъ.-- Это былъ переводъ. Такъ пріятно было это видѣть, словно привѣтъ съ родины.
Камилла шла между ними и поочереди взглядывала то на одного, то на другого. Наконецъ, она сказала:
-- Итакъ, ты придёшь въ четвергъ, Іоганнесъ. Прости, что я думаю только о своемъ,-- прибавила она, улыбаясь. Затѣмъ она обратилась къ Ричмонду и просила его тоже притти. Будутъ только хорошіе знакомые и, между прочимъ, Викторія съ матерью.
Іоганнесъ вдругъ остановился и сказалъ:,
-- Собственно говоря, я могу вернуться.
-- До свиданья, до четверга! -- отвѣчала Камилла.
Ричмондъ крѣпко пожалъ ему руку. И двое молодыхъ людей, веселые и счастливые, пошли своей дорогой.