И я, и солнышко -- мой ясноглазый друг --
встаем от сна, улыбчивые, рано...
Разбудим день. Оно возьмет туманы.
А я -- косить цветной широкий луг.
Мужичий гам, румяный бабий говор
польются вслед с нехоженой тропы...
А впереди: и синь, и косогоры,
ромашки, и росистый смех травы...
И весел труд. Коса остро и звонко
по шелку трав хрустит до полудня.
И не понять, где песня жаворонка,
там, в синеве, иль в сердце у меня?
А с полудня, когда мой ясный друг
огруживает высоко в стога туман кудрявый,
я ставлю в копны скошенные травы,
я тороплюсь убрать широкий луг.
И целый день, пока не кликнет вечер,
кумачный вихрь гуляет по лугам...
И светел труд. И не устанут плечи
купаться целый день в зеленых облаках.
А ввечеру, когда на бабьи ноги
душистей клевера прильнет загар,
устанет солнышко. И в золотые стогн,
красивое, уходит на закат...
Уйду и я. И тихий сон по селам
сомкнет глаза, кто радостью ослаб.
И до утра мне снится луг зеленый.
и все звенит: роса -- коса -- роса.
1918. Июль