Предатель.
Освобожденіе Манліо и набѣгъ на палаццо Корсини не на шутку испугали папское правительство. Кардиналу Прокопіо и товарищамъ его судьбы приготовлялись великолѣпныя похороны. Всѣ войска, какія только нашлись въ Римѣ, мѣстныя и иноземныя, были приведены на военное положеніе. Полиція и ея ищейки совсѣмъ потеряли голову. Жителей арестовали безъ числа, по малѣйшему подозрѣнію, не разбирая, къ какому бы классу они ни принадлежали. Тюрьмы буквально ломились отъ массы арестантовъ.
Патеры съумѣли найти себѣ переметчика даже въ самой средѣ трехсотъ. Съ счастію, этотъ предатель не былъ въ числѣ ни тѣхъ десяти, которые освободили Манліо, ни въ числѣ тѣхъ двадцати, которые участвовали въ дѣлѣ палаццо Корсини. Онъ зналъ однакоже о сходкѣ, назначенной на 15-е февраля въ термахъ, и поспѣшилъ предувѣдомить о ней полицію.
Итальянцы, какъ люди привычные къ заговорамъ, знаютъ, что такое значитъ контръ-полиція. Для незнающихъ я объясню. Это собственно полиція самихъ заговорщиковъ, обязанность которой слѣдить за общей полиціей и знать все, что она предпринимаетъ.
Предводителемъ контръ-полиціи былъ избранъ Муціо. Ремесло нищаго доставляло ему значительныя удобства для этого рода дѣятельности. Между просящими милостыню въ Римѣ весьма не мало доносчиковъ, подкупленныхъ духовными. Муціо имѣлъ также своихъ эмисаровъ, и обладая здравымъ умомъ, онъ могъ весьма удобно черезъ этихъ эмисаровъ вызнавать отъ нищихъ-шпіоновъ своевременно многое изъ того, что ему было нужно.
Когда послѣдніе изъ заговорщиковъ, подобно тѣнямъ, исчезли во входѣ подземелья, Аттиліо сдѣлалъ окликъ и опросъ часовымъ. Когда всѣ они оказались на своихъ мѣстахъ, стали добывать огонь, но едва пламя успѣло озарить строгія лица юношей-заговорщиковъ, какъ по подземелью раздался сильный свистъ, подобный змѣиному, отдавшійся раскатомъ подъ древними сводами подземелья.
Этотъ свистъ былъ именно -- знакомъ объ опасности, который подавалъ нищій.
Онъ самъ показался на порогѣ пещеры, и произнесъ впопыхахъ:
-- Спасайтесь, не теряя времени! Мы окружены полиціей и войскомъ, и не только со стороны этого входа, но и у сѣвернаго выхода изъ подземелья!
Неизбѣжная опасность, вмѣсто того, чтобы испугать заговорщиковъ, доставила имъ, напротивъ, какъ бы нежданную радость. Эта радость озарила мужественныя лица. Такова обыкновенно бываетъ истинная храбрость, особливо если дѣло идетъ о свободѣ и отечествѣ. Аттиліо довольнымъ взглядомъ оглядѣлъ товарищей, и приказалъ Сильвіо съ двумя другими лицами отправиться къ сѣверному выходу и дать знать, что тамъ происходитъ.
Отъ входа подошелъ часовой, и подтвердилъ все сказанное Муціо, но отъ сѣвернаго входа часовые не подходили, что заставляло подозрѣвать, что они сняты и арестованы.
Едва Сильвіо сталъ подходить къ сѣверной оконечности подземелья, какъ нѣсколько выстрѣловъ, послышавшихся извнѣ, показали ему, что войско близко. Въ это время и четверо часовыхъ, дѣлавшіе рекогносцировку, вошли и объявили, что приближаются значительныя войска... Сильвіо возвратился и тотчасъ же сообщилъ обо всемъ этомъ Аттиліо.
Тогда Аттиліо сдѣлалъ слѣдующія распоряженія. Муціо съ его сотней онъ велѣлъ находиться въ авангардѣ, самъ съ другою сотнею расположился посерединѣ, а Сильвіо съ остальными приказалъ составлять авангардъ.
-- Братья!-- сказалъ онъ -- люди, подобные вамъ, не нуждаются въ поддержкѣ и одобреніи. Скажу только одно: какъ бы не велика была масса войска, идущаго на насъ, мы должны черезъ нее пробиться при помощи нашихъ кинжаловъ. Пусть передніе двадцать человѣкъ твоей сотни, Муціо, идутъ тихо и въ разсыпную, до тѣхъ поръ, пока не встрѣтятъ врага. Встрѣтивъ же, пусть съ крикомъ прямо бросаются на него и очистятъ себѣ путь къ проходу. Я со своими тотчасъ же явлюсь за тобой.
Муціо тотчасъ же расположилъ свою сотню, отдѣлилъ двадцать человѣкъ, взялъ въ правую руку кинжалъ, и со словами: "слѣдуйте за мной" отправился въ выходу подземелья.
Мрачно глядѣлъ выходъ изъ пещеры. Въ темнотѣ, молчаніи и ощупью шли потомки Фабія, готовые къ нападенію на сателитовъ деспотизма.
Первые встрѣчные солдаты едва успѣли ухватиться за ружья, какъ въ одно мгновеніе они были сбиты сотнями храбрецовъ и обращены въ бѣгство. Страшный крикъ: "впередъ!", вылетѣвшій разомъ изъ груди трехсотъ сильныхъ людей, могъ бы нагнать смертельную боязнь и не на такихъ солдатъ, какъ римское разношерстное войско.
Во время кратчайшее, чѣмъ это необходимо для словесной передачи, Кампо Вакчино и римскія дороги превратились какъ бы въ движущіяся рѣки бѣглецовъ. Каски, сабли, ружья, валялись на дорогѣ, и большинство раненыхъ, были ранены именно этимъ падавшимъ оружіемъ, а не отъ рукъ сотенъ. Многіе, споткнувшись, падали, и, въ свою очередь, служили причиною паденія другихъ, такъ что въ разныхъ мѣстахъ образовывались цѣлыя груды упавшихъ. Одни роптали, другіе кричали отъ страха: "не убивайте меня Бога-ради, господа либералы, я помимо воли попалъ въ этотъ просакъ!"
Во время этой суматохи храбрые триста, заставивъ бѣжать папскихъ наемщиковъ, спокойно раздѣлились на небольшія группы, и пошли по своимъ домамъ.
Что можетъ сдѣлать одинъ, дѣйствительно храбрый человѣкъ -- этому трудно даже и повѣрить. Одинъ человѣкъ можетъ обратить въ бѣгство цѣлое войско -- и это нисколько не преувеличеніе. Я видѣлъ цѣлые полки, обращавшіеся въ бѣгство въ паническомъ страхѣ не только отъ одного человѣка, но даже когда никого не было -- отъ призрака, отъ воображаемой опасности. Простаго крика: "спасайся кто можетъ!", "кавалерія!", "непріятель!" въ ночное время, а иногда даже и дымъ при нѣсколькихъ выстрѣлахъ, или даже и безъ нихъ бываетъ достаточно, чтобы обратить въ бѣгство цѣлый корпусъ такого войска, которое въ другое время будетъ сражаться, или уже сражалось нѣсколько разъ съ величайшею храбростью. Недаромъ панику называютъ постыдной; разсуждая о ней спокойно, видишь, что въ ней есть что-то унизительное. Я бы дорого далъ, чтобы никогда не видѣть итальянцевъ, подъ вліяніемъ паническаго страха. Между тѣмъ, кажется, что народи южные и самые развитые, какъ французы, итальянцы и испанцы гораздо болѣе подвержены паникѣ, чѣмъ спокойные и положительные народы сѣвера.
Между храбрыми тремя стами на этотъ разъ почти не было раненыхъ, какъ это почти всегда бываетъ при отвагѣ; между продажными же папскими войсками не только многіе съумѣли, по большей части, сами себя изранить, но между ними оказались даже и убитые!
На утро между трупами, лежавшими вблизи термъ, найденъ былъ трупъ юноши, почти мальчика, съ едва выступившимъ пухомъ на бородѣ. Онъ лежалъ на спинѣ, а на груди его крупными буквами была сдѣлана надпись: предатель.
Паоло, такъ звали этого несчастнаго, имѣлъ несчастіе полюбить дочь одного патера. Новая Далила, по наущенію отца, съумѣла отъ него вывѣдать, что онъ принадлежалъ къ заговорщикамъ. За первой ошибкой Паоло надѣлалъ много другихъ, и кончилъ тѣмъ, что вполнѣ отдался презрѣнному ремеслу доносчика.
Въ эту ночь онъ получилъ достойное возмездіе.