Судьбы русскаго образованія, начиная съ Петра Великаго. -- Узкореальныя цѣ ли образованія. -- Общественный характеръ образованія при Екатеринѣ Второй.-- Попытки создать " новую породу людей " путемъ образованія Реакція времени Павла Петровича .-- Свободно-реальное образованіе начала девятнадцатаго вѣка. -- Реакція крайняго мистицизма. -- Характеръ учебныхъ заведеній. -- Образованіе въ царствованіе Николая Павловича. -- Свобода образованія въ царствованіе Императора Александра II. -- Свобода университетовъ и распространеніе образованія между всѣми сословіями .-- Открытіе женскихъ гимназій.-- Реальное направленіе.-- Классическое направленіе.-- Возрожденіе теорій, уже признанныхъ однажды несостоятельными.-- Противорѣчіе между направленіемъ образованія и потребностями жизни.-- Можетъ ли считаться подобное направленіе прочнымъ.
Какъ бы кто глубоко ли всматривался въ историческую жизнь русскаго народа, все-таки трудно будетъ найдти въ ней такія черты, которыя имѣли бы какое нибудь вліяніе на тотъ или другой характеръ современныхъ намъ общественныхъ учрежденій. Напротивъ, вслѣдствіе того, что у насъ до послѣдняго времени не существовало и признаковъ общественной жизни, эти учрежденія мѣняютъ свою физіономію не вслѣдствіе требованій со стороны народа и общества, а какъ-то совершенно случайно, подъ вліяніемъ личныхъ взглядовъ того или другого лица, стоящаго во главѣ извѣстнаго учрежденія. Поэтому, разсматривая характеръ какого либо современнаго намъ явленія въ какой бы то ни было общественно-государственной сферѣ, нечего и надѣяться на возможность найдти объясненіе этого явленія въ фактахъ прошлаго. Его только можно чисто-механически сопоставлять съ явленіями минувшихъ временъ, находить лучшимъ или худшимъ, болѣе или менѣе полезнымъ, но искать органической связи невозможно. Ея, повторяемъ, не существуетъ.
Но если это положеніе справедливо вообще, то оно тѣмъ болѣе справедливо въ примѣненіи къ исторіи нашего образованія. Народное просвѣщеніе есть самый чувствительный нервъ въ государственномъ организмѣ. На немъ прежде всѣхъ другихъ отражается всякое постороннее вліяніе, тѣмъ или другимъ его направленіемъ постоянно стараются объяснить появленіе тѣхъ или другихъ фактовъ народной жизни. Поэтому мы видимъ, что каждое крупное преобразованіе сопровождается перемѣной въ направленіи и въ системахъ народнаго обученія. Съ другой стороны, и первые признаки реакціи прежде всего отражались на немъ же. Однимъ словомъ, оно подчиняется всѣмъ направленіямъ политическаго вѣтра, господствующаго въ обществѣ. И если до сихъ поръ у насъ не успѣло еще установиться постоянное направленіе въ народномъ образованіи, если народъ нашъ до сихъ поръ неграмотенъ и неразвитъ, не смотря на то, что о его просвѣщеніи начали заботиться довольно серьезно еще за полтораста лѣтъ назадъ, если до сихъ поръ наши университеты, переполняясь студентами, нуждаются въ профессорахъ по самимъ необходимымъ каѳедрамъ, то это происходитъ единственно оттого, что у насъ нѣтъ въ собственномъ смыслѣ исторіи народнаго образованія. Предъ нашими глазами только послѣдовательный рядъ "мѣропріятій", изъ которыхъ одно уничтожаетъ другое, то подвигая нѣсколько впередъ народное образованіе, то снова отталкивая его назадъ на цѣлые десятки лѣтъ.
Въ настоящую минуту на нашихъ глазахъ происходятъ также довольно серьезныя преобразованія но министерству народнаго просвѣщенія. Для лучшаго ознакомленія нашихъ читателей съ сущностью этихъ преобразованій, мы считаемъ чрезвычайно полезнымъ сдѣлать историческій очеркъ важнѣйшихъ мѣръ и направленій въ системѣ нашего народнаго образованія. Это будетъ тѣмъ болѣе полезно что наше общество, нужно сказать правду, почти ничего не знаетъ о тѣхъ направленіяхъ, какія господствовали въ исторіи нашихъ учебныхъ заведеній, начиная съ народныхъ училищъ и доходя до университетовъ, и совершенно незнакомо съ вліяніемъ той или другой системы на общій строй народной жизни, что подтвердилось, между прочимъ, печальной исторіей реальныхъ гимназій, задуманныхъ бывшимъ министромъ народнаго просвѣщеніи г. Головнинымъ. Высказывая нашъ взглядъ на сущность современныхъ намъ преобразованій, мы будемъ руководствоваться приглашеніемъ настоящаго министра, графа Толстаго, высказываться открыто за или противъ этихъ преобразованій. Считаемъ также нелишнимъ замѣтить, что излагая исторію нашихъ учебныхъ заведеній мы будемъ основываться на фактахъ, имѣющихъ исключительно офиціальный характеръ. Главнѣйшіе изъ находящихся у насъ источниковъ слѣдующіе: "Историческо-статистическое обозрѣніе учебныхъ заведеній с.-петербургскаго учебнаго округа" А. Воронова; "Сборникъ постановленій но министерству народнаго просвѣщенія"; "Матеріалы для исторіи просвѣщенія въ Россіи въ царствованіе императора Александра I", М. Сухомлинова (помѣщены въ журналѣ мни. народи. просв.), и мн. др. Перечисленіе этихъ важнѣйшихъ источниковъ избавитъ насъ отъ необходимости ссылаться на нихъ въ текстѣ.
Мы, разумѣется, не будемъ начинать съ до-петровской эпохи, когда у насъ все образованіе сосредоточивалось въ стѣнахъ духовныхъ академій. Скажемъ только, что, при вступленіи на престолъ Петра I, единственными разсадниками образованія были у насъ: духовная академія въ Кіевѣ и славяно-греко-латинская академія въ Москвѣ. Въ этихъ заведеніяхъ учились не только духовныя, но и свѣтскія лица. Петръ I, начавъ свои преобразованія, прежде всего обратился къ школѣ, желая ее сдѣлать главной своей помощницей. Такимъ образомъ, начало нашего образованія имѣетъ чистоутилитарное, практическое направленіе. Открывая корпуса и заводя школы, Петръ нисколько не заботился о томъ, чтобы оградить народное и корпусное образованіе отъ какихъ нибудь вредныхъ либеральныхъ вліяній. Можно утвердительно сказать что онъ не побрезгалъ бы никакими средствами, даже изъ числа тѣхъ, которыя впослѣдствіи считались весьма опасными, для того только, чтобы заставить народъ полюбить науку. Ему образованіе было необходимо-нужно для его же собственныхъ цѣлей, и вотъ онъ начинаетъ пускать въ ходъ жесткія принудительныя мѣры въ родѣ лишенія права жениться и опредѣляться къ должностямъ тѣмъ ученикамъ, которые не успѣвали въ наукахъ. Но рядомъ съ спеціальными училищами, корпусами, имѣвшими ближайшею цѣлью приготовлять моряковъ, архитекторовъ, артиллеристовъ и т. п. спеціалистовъ, мы находимъ у Петра I попытки вводить и общее образованіе. Такъ, при архіерейскихъ домахъ и монастыряхъ онъ учреждалъ цифирныя или ариѳметическія школы, въ которыхъ, кромѣ грамоты, учили ариѳметикѣ и первымъ началамъ геометріи. Посѣщеніе этихъ школъ было обязательно для дѣтей чиновниковъ, но дѣти прочихъ званій также допускались къ ученію въ этихъ школахъ. Они находились въ вѣдомствѣ адмиралтейской коллегіи, надзоръ за ними былъ порученъ губернаторамъ и воеводамъ. Впрочемъ эти школы мало посѣщались, потому что большинство тогдашняго общества предпочитало домашнее образованіе. По той же причинѣ не удались Петру и другія школы, такъ называемыя малыя народныя училища, заведеніе которыхъ во всѣхъ городахъ, съ цѣлью учить читать, писать и считать возложено было на обязанность магистратовъ. Такимъ образомъ ариѳметическія школы почти всѣ въ скоромъ времени закрылись, а нѣкоторыя изъ нихъ, какъ напримѣръ, школа въ Новгородѣ, соединились съ духовными, прекративъ свое отдѣльное существованіе. Образованіе изъ общественнаго сдѣлалось снова домашнимъ, не идя впрочемъ далѣе чтенія церковной и гражданской печати.
При Елисаветѣ Петровнѣ мы встрѣчаемъ въ Петербургѣ уже частные пансіоны, заводимые по большей части пріѣзжавшими въ Россію иностранцами. При Екатеринѣ II, въ 1780 году, этихъ пансіоновъ считалось въ Петербургѣ 23. Въ нихъ изъ 70 учителей считалось только 20 русскихъ; остальные были иностранцы; да и изъ этихъ двадцати, половину составляли учителя танцевъ и рисованія. Впрочемъ, о русскомъ языкѣ здѣсь и не заботились; даже всѣ науки преподавались по-французски. Впослѣдствіи большая часть этихъ пансіоновъ были закрыты по совершенной ихъ безполезности, а учащимся въ нихъ было предложено перейти въ народныя училища, учрежденныя Екатериной ÏI. Мы не станемъ разсказывать причинъ, по которымъ эти пансіоны признаны были безполезными. Желающихъ ознакомиться съ шарлатанствомъ и нравственнымъ убожествомъ тогдашнихъ нашихъ просвѣтителей-французовъ, мы отсылаемъ къ помѣщенному у насъ изслѣдованію г. Пятковскаго: "Иванъ Ивановичъ Бецкій."
Екатерина II обратила болѣе серьезное вниманіе на народное образованіе. Она уже имѣла въ виду не только приготовленіе молодежи къ извѣстной спеціальности, но вообще образованіе полезнаго члена обществу и человѣка. Первоначальныя ея мѣры для распространенія народнаго образованія состояли въ слѣдующемъ: въ 1775 году она вмѣнила приказамъ общественнаго призрѣнія въ обязанность заботиться объ учрежденіи училищъ но всѣмъ городамъ и селеніямъ съ назначеніемъ самой умѣренной платы за ученіе, да и то съ людей достаточныхъ. Желая дать добрый примѣръ, сама императрица основала въ Петербургѣ народное училище на счетъ собственнаго кабинета, выразивъ, въ особомъ указѣ по этому поводу, надежду, что "въ прочихъ частяхъ города обитатели, по мѣрѣ состоянія своего, не отрекутся содѣйствовать пользѣ согражданъ своихъ и самихъ ихъ отъ сего ожидаемой." Народныя училища начали открываться во многихъ мѣстахъ. Но для прочнаго ихъ существованія недоставало ни средствъ, ни учебныхъ руководствъ, ни способныхъ преподавателей. Сознавая, что безъ учителей ничего сдѣлать невозможно, императрица предположила открыть въ Петербургѣ главное народное училище. Цѣль его заключалась въ приготовленіи учителей для народныхъ школъ, а также и для того, чтобы служить образцомъ для всѣхъ прочихъ училищъ подобнаго рода. Положено было имѣть при главномъ училищѣ не менѣе 100 казенныхъ воспитанниковъ, которые обязаны были, въ числѣ прочихъ предметовъ, изучать методъ преподаванія и разныя учительскія обязанности. Методъ преподаванія въ этомъ училищѣ носилъ на себѣ реальный характеръ. При преподаваніи предметовъ, вмѣнено было въ обязанность учителямъ слѣдующее: учителя обязаны были давать основательное понятіе о естественныхъ произведеніяхъ земли, промыслахъ, образѣ правленія, чтобы ученики заучивали не одни только голыя названія водъ и земель, но узнавали взаимную связь государствъ по естественнымъ произведеніямъ, промысламъ, и т. п. При письменныхъ сочиненіяхъ на русскомъ языкѣ, учитель долженъ задавать преимущественно темы, употребительныя въ общежитіи. Преподавая физику, ему слѣдуетъ какъ можно чаще обращаться къ опытамъ. Преподавая естественную исторію; необходимо, чтобы учитель, кромѣ ученаго названія предметовъ, приводилъ и обыкновенное ихъ названіе у простолюдиновъ; показывалъ гдѣ какая вещь родится и почему именно тамъ, а не въ другомъ мѣстѣ. Главное народное училище находилось, но тому времени, въ блестящемъ положеніи; придерживаясь чисто-реальнаго направленія въ преподаваніи, оно для чтенія воспитанникамъ выписывало даже газеты: Гамбургскія и геттингенскія на нѣмецкомъ языкѣ и вѣдомости Петербургскія и Московскіе. Кромѣ того, само училище издавало періодически, подъ- редакціей одного изъ учителей, труды воспитанниковъ, но слѣдующей программѣ: 1) матеріи нравоучительныя. 2) Пьесы реторическія, 3) пьесы историческія, 4) Пьесы касающіяся собственно до наукъ. 5) Всякія мелкія творенія служащія къ невинному удовольствію. Вслѣдъ за устройствомъ народныхъ училищъ начались преобразованія и въ частныхъ пансіонахъ, которые были подчинены правительственному надзору. Такимъ образомъ были положены первыя начала правильной системѣ народнаго и общественнаго образованія созданіемъ общаго устава народныхъ училищъ въ 1786 году.
По этому уставу народныя училища были двухъ родовъ: главныя, состоящія изъ четырехъ классовъ, и малыя--изъ двухъ- Первыя учреждались въ губернскихъ городахъ, вторыя въ уѣздныхъ- Всѣ эти училища, также какъ и частные пансіоны, находились въ вѣденіи приказа общественнаго призрѣнія. Предсѣдатель приказа былъ вмѣстѣ съ тѣмъ и попечитель училищъ губерніи, распоряжавшійся училищами съ согласія генералъ-губернатора. Для непосредственнаго управленія главнымъ училищемъ, а также и всѣми училищами въ губерніи, избирался директоръ, назначавшійся генералъ-губернаторомъ. Онъ долженъ быть "любитель наукъ, порядка и добродѣтели." Высшая правительственная власть надъ училищами сосредоточивалась въ комиссіи народныхъ училищъ. Для того чтобы установить необходимое однообразіе въ преподаваніи, въ уставѣ были указаны общія обязанности учителей, относительно метода и порядка преподаванія, надзора за учениками, обращенія съ ними, отношенія къ начальству и обществу. Ученики также были снабжены особою инструкціей "правила для учащихся". Учителя начали считаться состоящими на государственной службѣ со всѣми ея правами и преимуществами; для учениковъ назначены публичныя испытанія; для контроля надъ училищами, комиссія посылала изъ среды себя ревизіонныхъ чиновниковъ. Но при всемъ этомъ не было нигдѣ и рѣчи о стѣсненіи народнаго образованія. Всѣ перечисленныя мѣры имѣли въ виду установить народное образованіе на такихъ началахъ, чтобы оно не могло быть предметомъ спекуляціи и не отталкивало отъ себя общество. Правительство продолжало искренно сознавать крайнюю нужду въ образованныхъ людяхъ.
Однакожъ, малыя народныя училища стали въ скоромъ времени приближаться къ паденію, а многія изъ нихъ и совсѣмъ закрылись. Причины паденія заключались какъ въ недостаточности средствъ, такъ и въ предубѣжденіи жителей противъ ученія. Комиссія училищъ всѣми силами противилась закрытію школъ, но очень часто усилія ея оставались напрасными.
На ряду съ учебными заведеніями открывались и воспитательныя. Въ 1786 году отъ главнаго народнаго училища въ Петербургѣ отдѣлилась Учительская Семинарія, для приготовленія учителей въ главныя народныя училища! Всѣ ея воспитанники были казенные. Курсъ ученія раздѣлялся на два отдѣла: математическихъ и историческихъ наукъ. Ученики слушали оба отдѣла, но должны были обращать особое вниманіе на предметы одного изъ нихъ. Воспитательными заведеніями были также пансіоны и вновь образованные, сначала въ Москвѣ, а потомъ и въ Петербургѣ, воспитательные дома для подкидышей. При Екатеринѣ мы впервые встрѣчаемся съ системою закрытаго воспитанія, основанною на чисто-государственныхъ соображеніяхъ. Императрица понимала сама, что учреждаемыя ею главныя и малыя народныя училища не могутъ въ скоромъ времени принести тѣхъ богатыхъ результатовъ, на которые она разсчитывала, потому что училищамъ приходилось дѣйствовать среди обстановки очень неблагопріятной. Поэтому, она разсчитывала посредствомъ закрытаго воспитанія, и но мысли Бецкаго, образовать новую породу людей, совершенно отличную отъ современнаго ей невѣжественнаго общества. Здѣсь не мѣсто разбирать, въ какой степени ошибочны были тѣ средства, на которыхъ остановилась Екатерина для образованія новой породы. Намъ довольно сказать, что закрытое воспитаніе во времена Екатерины имѣло уже характеръ правильной системы, не носившей въ себѣ ничего случайнаго, и установленной для достиженія вполнѣ опредѣленныхъ цѣлей, чего, къ сожалѣнію, невозможно сказать о нашихъ теперешнихъ закрытыхъ заведеніяхъ.
Система народнаго образованія, установленная на вышеозначенныхъ началахъ, отмѣняясь въ очень несущественныхъ чертахъ, продолжала существовать до 1802 года, то есть до вступленія на престолъ Александра I. Поэтому мы не станемъ слѣдить за ходомъ народнаго образованія за это время, а перейдемъ прямо къ 1802 году, когда учрежденіемъ министерствъ, въ томъ числѣ и министерства народнаго просвѣщенія, въ связи со многими другими мѣрами, было дано новое направленіе народному образованію. Однакожъ, хотя царствованіе Павла I, по отношенію къ народному образованію, не представляетъ строго-обдуманныхъ системъ и направленій, хотя просвѣщеніе во время этого государя было оставлено совершенно въ сторонѣ, но для лучшаго уясненія первой половины Александрова царствованія мы должны упомянуть, что до вступленія его на престолъ, народное образованіе находилось подъ сильнымъ гнетомъ. Профессоръ московскаго университета Геймъ, произнося въ 1799 году рѣчь "о состояніи наукъ въ Россіи подъ покровительствомъ Павла І", говоритъ, между прочимъ, слѣдующее: "мудрую прозорливость свою императоръ Павелъ доказалъ въ споспѣшествованіи истинному преуспѣянію наукъ чрезъ учрежденіе строгой и бдящей цензуры книжной. Познаніе и такъ называемое просвѣщеніе часто употреблено во зло чрезъ обольстительные нынѣшнихъ сиренъ напѣвы вольности и чрезъ обманчивые призраки мнимаго счастья. Европейскія правительства, спокойно взиравшія на сей развратъ, возымѣли наконецъ правильную причину сожалѣть о своемъ равнодушіи; возвратились въ Европу мрачныя времена лютѣйшаго варварства. Сколь счастливою почитать себя должна Россія потому, что ученость въ ней благоразумными ограниченіями охраняется отъ губительной язвы возникающаго всюду лжеученія." Но эти мѣры мало касались методовъ и направленій преподаванія; онѣ заключались, во первыхъ, въ*строгой и бдніцей цензурѣ," а во вторыхъ, въ разныхъ ограниченіяхъ, заключавшихся въ подобнаго рода указахъ: "такъ какъ чрезъ вывозимые изъ-за границы разныя книги наносится развратъ вѣры, гражданскаго закона и благонравія, то отнынѣ повелѣваемъ запретить впускъ изъ-за границы всякаго рода книгъ, на какомъ бы языкѣ оныя ни были безъ изъятія, въ государство наше, равномѣрно и музыку." Частныя типографіи всѣ были закрыты, за-границу ѣздить строго запрещалось.
Восшествіе на престолъ Александра I сопровождалось указомъ, въ которомъ сказано было, между прочимъ, слѣдующее; "желая доставить всѣ возможные способы къ распространенію полезныхъ наукъ и художествъ, повелѣваемъ: запрещеніе на ввозъ изъ-заграницы всякаго рода книгъ и музыки отмѣнить, равномѣрно частныя запечатанныя типографіи распечатать, дозволяя какъ привозъ иностранныхъ книгъ, журналовъ и прочихъ сочиненій, такъ и печатаніе оныхъ внутри государства." Александръ I, проникшись мыслью екатерининскаго наказа, считавшаго развитіе просвѣщенія самымъ вѣрнымъ средствомъ сдѣлать людей лучшими, прежде всего обратилъ свое вниманіе на народное образованіе. Внѣшняя сторона его преобразованій по этому предмету заключалась въ слѣдующемъ: учреждено министерство народнаго просвѣщенія, непосредственному вѣденію котораго поручены: главное правленіе училищъ, академія паукъ, университеты и другія училища, типографіи, цензура, изданіе періодическихъ сочиненій, народныя библіотеки, музеи и всякія учрежденія для распространенія наукъ. Управленіе училищами до Александра I било поручено приказамъ общественнаго призрѣнія; теперь введено раздѣленіи имперіи на округи, имѣющіе особыхъ попечителей, которые всѣ вмѣстѣ входили въ составъ главнаго правленія училищъ. Всѣ учебныя заведенія, находившіяся въ вѣдомствѣ министерства, были раздѣлены на гимназіи, уѣздныя и приходскія училища. Курсъ гимназій былъ пространнѣе курса прежнихъ главныхъ народныхъ училищъ, а потому, при преобразованіи послѣднихъ, 3-й и 4-й классы обращались въ 1-й и 2 и гимназическіе. Въ гимназіяхъ, сравнительно съ народными училищами, значительно усилено было преподаваніе чистой и прикладной математики, физики и естественныхъ наукъ; кромѣ того введены были вновь: статистика, философія, изящныя и политическія науки; изъ новѣйшихъ языковъ преподавались французскій и нѣмецкій; преподаваніе закона Божія и русской грамматики не вошло въ составъ гимназическаго курса; оба эти предмета должны были преподаваться въ уѣздныхъ училищахъ. Малыя народныя училища были преобразованы въ уѣздныя, которыя имѣли двоякую цѣль: приготовлять желающихъ къ поступленію въ гимназію и доставлять дѣтямъ необходимыя познанія сообразно ихъ состоянію и промышленности. Курсъ уѣздныхъ училищъ почти равнялся курсу бывшихъ главныхъ народныхъ училищъ; здѣсь также преподавались естественныя науки, физика, математическая географія и т. п. Наконецъ приходскія училища имѣли также двойную цѣль: приготовлять желающихъ для поступленія въ уѣздныя училища и "доставленіе дѣтямъ земледѣльческаго и другихъ состояній приличныхъ свѣденій, чтобы сдѣлать ихъ лучшими въ физическомъ и нравственномъ отношеніяхъ, дать имъ точныя понятія о явленіяхъ природы и истребить въ нихъ суевѣрія и предразсудки, столь вредныя ихъ благополучію, здоровью и состоянію." Въ губернскихъ и уѣздныхъ городахъ, также и въ селеніяхъ, каждый церковный приходъ или два вмѣстѣ должны были имѣть по крайней мѣрѣ одно приходское училище. Въ числѣ другихъ предметовъ, учителямъ вмѣнялось въ обязанность читать съ объясненіемъ особо составленную книгу: "краткое наставленіе о сельскомъ домоводствѣ, произведеніяхъ природы, сложеніи человѣческаго тѣла и вообще о средствахъ къ предохраненію здоровья." Такимъ образомъ, приходскія, уѣздныя училища и гимназіи имѣли цѣлью давать молодымъ людямъ вполнѣ реальное образованіе, сообразно ихъ потребностямъ, а также подготовлять желающихъ для поступленія въ высшія заведенія, во главѣ которыхъ стояли университеты. Полный приготовительный курсъ для поступленія въ университетъ, начиная съ приходскихъ училищъ, раздѣленъ былъ на семь лѣтъ. Замѣтимъ еще, что учебныя пособія въ училищахъ и гимназіяхъ должны были находиться на отвѣтственности начальниковъ заведеній и не исходили изъ какого нибудь одного, общаго источника. При гимназіяхъ положено было между прочимъ имѣть библіотеку, географическія пособія, лексиконы, физическій кабинетъ, кабинетъ естественныхъ наукъ, собранія моделей, чертежей и тѣлъ но чистой математикѣ, механикѣ и технологіи.
Уже изъ простаго перечня предметовъ, входившихъ въ составъ училищъ и гимназій, видно, что преподаваніе въ нихъ имѣло чисто-реальное направленіе. Но это еще болѣе подтверждается разными инструкціями, дававшимися учителямъ гимназій. Такъ напримѣръ, въ "правилахъ для пансіона при петербургской гимназіи" говорится между прочимъ: "дабы соединить теоретическія познанія воспитанниковъ съ практическими, учители будутъ во время вакаціи показывать воспитанникамъ мастерскія и фабрики, здѣсь находящіяся, объяснять имъ употребительнѣйшія гидравлическія машины, мельницы и проч.; также посѣщать съ ними кабинетъ естественной исторіи и дѣлать иногда ботаническія прогулки; учитель же математики будетъ наставлять ихъ въ нужнѣйшихъ частяхъ практической геометріи." Методы преподаванія и успѣхи учениковъ ставились подъ непосредственный контроль самого общества. Бъ "положеніи о пансіонѣ при харьковской гимназіи" говорится, что въ пансіонъ имѣютъ входъ всѣ желающіе, а особенно родители учениковъ; въ случаѣ, если они найдутъ какія нибудь упущенія, то даютъ знать о нихъ университету. Впрочемъ, и само министерство слѣдило за тѣмъ, чтобы преподаваніе въ гимназіяхъ какъ можно болѣе сообразовалось со степенью развитія воспитанниковъ. "Усмотрѣно, говорятся въ одномъ изъ такихъ циркуляровъ, что во многихъ училищахъ преподаются паука безъ всякаго вниманія къ пользѣ учащихся, что учители стараются болѣе обременять, нежели изощрять память ихъ, и вмѣсто развиванія разсудка постепеннымъ ходомъ притупляютъ оный, заставляя выучивать наизусть отъ слова до слова то, изъ чего ученикъ долженъ удерживать одну только мысль и доказывать, что понимаетъ ее собственными, хотя бы и несвязными, но не книжными выраженіями." Вслѣдствіе этого, министерство предлагаетъ директорамъ слѣдить за такими учителями, а неспособныхъ удалять. Наказанія воспитанниковъ допускались самыя мягкія: задача уроковъ, сверхъ положенныхъ въ классахъ, лишеніе завтрака, обѣдъ за особеннымъ столомъ, сидѣніе въ пансіонѣ во время прогулки, и т. и. Въ самыхъ крайнихъ случаяхъ воспитанникъ исключало.! изъ заведенія, и то не иначе, какъ съ разрѣшенія попечителя округа; тѣлесныя же наказанія строго запрещались. "Извѣстно мнѣ, пишетъ но этому поводу министръ народнаго просвѣщенія, что нѣкоторые директоры, учители, смотрители, гувернеры и содержателя пансіоновъ употребляютъ тѣлесныя наказанія, и даже съ ожесточеніемъ.... А какъ сіе противно доброму воспитанію, то я предлагаю вникнуть въ сіе обстоятельство и подъ опасеніемъ отрѣшенія отъ должностей, подтвердить означеннымъ лицамъ и содержателямъ пансіоновъ, подъ опасеніемъ закрытія пансіоновъ, дабы не дерзали нарушать Высочайшее постановленіе, и исправляли бы дѣтей мѣрами кротчайшими. Желательно было бы, чтобы жестокіе наставники, учители, начальники училищъ и содержатели пансіоновъ немедленно были узнаны и по усмотрѣнію или перемѣнены или предостережены, какъ для пользы ихъ собственной, такъ болѣе для юношества, имъ ввѣреннаго".
Разсматривая обстоятельства, среди которыхъ происходило открытіе университетовъ въ первую половину Александрова царствованія, мы еще болѣе убѣждаемся, что дѣйствіями главнаго правленія училищъ и вообще всего министерства народнаго просвѣщенія руководило вовсе не минутное увлеченіе либерализмомъ, а строго выработанное убѣжденіе, что для успѣховъ преподаванія необходима по возможности полная свобода. Мысль объ учрежденіи въ Россіи университетовъ появилась еще при Петрѣ I, который, подъ вліяніемъ Лейбница, хотѣлъ устроить университетъ прежде всего въ Москвѣ, потомъ въ Астрахани, Кіевѣ и наконецъ въ Петербургѣ. Впослѣдствіи было поручено Ломоносову составить проектъ университета для Петербурга. Въ регламентѣ университету между прочимъ говорилось: "духовенству къ ученіямъ, правду физическую для пользы и просвѣщенія показующимъ, не привязываться, а особливо не ругать наукъ въ проповѣдяхъ." Въ 1755 году открылся университетъ въ Москвѣ, находившійся въ зависимости непосредственно отъ правительствующаго сената. "Событія второй половины восемнадцатаго вѣка, говоритъ г. Сухомлиновъ, не прошли безслѣдно для русскаго общества; духъ времени отразился въ тѣхъ мѣрахъ для народнаго образованія, которыя составляютъ эпоху въ умственной жизни Россіи. Русскіе университеты, возникшіе или преобразованные въ началѣ девятнадцатаго вѣка, представляютъ въ устройствѣ своемъ и господствующемъ духѣ черты того направленія, которое обнаружилось въ умственномъ и политическомъ мірѣ Европы. Особенности русскихъ университетовъ заключаются какъ въ ихъ устройствѣ, такъ и въ духѣ, оживлявшемъ, университетскую корпорацію и ея ученую дѣятельность." Не распространяясь подробно о направленіи науки въ то время на западѣ, укажемъ только тѣ характерныя черты, которыя повліяли на направленіе нашей университетской жизни при началѣ царствованія Александра I. Наука признавалась совершенно самостоятельной и была независима отъ духовенства. Такъ какъ университетъ есть не воспитательное заведеніе, а ученая корпорація для преподаванія наукъ, то было признано необходимымъ не подчинять студентовъ школьной дисциплинѣ закрытыхъ заведеній. "Разумная свобода, говорить геттингенскій профессоръ Мейнерсъ, принимавшій сильное участіе въ образованіи русскихъ университетовъ, дѣйствуетъ гораздо плодотворнѣе, нежели принудительныя мѣры и постороннее вмѣшательство. Чувство независимости, развивая прямоту и честность въ образѣ дѣйствій молодыхъ людей, ставитъ ихъ несравненно выше того жалкаго положенія, на которое осуждена молодежь въ тѣхъ заведеніяхъ, гдѣ право на вниманіе и отличіе пріобрѣтается не нравственными достоинствами и научными трудами, а рабскою и льстивою покорностью передъ начальствомъ и благодѣтелями." Кромѣ иностранныхъ источниковъ, министерство руководилось и трудами комиссіи училищъ, составившей еще въ 1787 году планъ университета. По этому плану свобода преподаванія считалась необходимымъ условіемъ университетской жизни. Въ планѣ говорится, что профессора "не подвергаются принужденію ни въ разсужденіи правилъ науки, ни въ разсужденіи книгъ учебныхъ: свобода мысли способствуетъ вообще знаніямъ, но при такой наукѣ, въ коей ежедневно являются новыя разрѣшенія и новыя открытія, нужна она особливо." Этотъ принципъ былъ положенъ цѣликомъ въ основу открываемыхъ университетовъ. Каждому профессору предоставлена была полнѣйшая свобода преподаванія. Всякое вмѣшательство въ преподаваніе постороннихъ лицъ строго запрещалось. "Когда поднятъ былъ вопросъ о правѣ декановъ посѣщать лекціи, говоритъ г. Сухомлиновъ, то защищавшій это право потерпѣлъ рѣшительное пораженіе въ совѣтѣ (дѣло идетъ о харьковскомъ университетѣ); попечитель съ своей стороны представилъ, что находитъ такое посѣщеніе унизительнымъ для профессоровъ, а главное правленіе училищъ, замѣтивъ, что дѣло должно было покончить въ самомъ университетѣ, отказалось отъ вмѣшательства во внутреннее устройство университета." Доступъ въ университетъ былъ совершенно свободенъ; къ слушанію лекцій допускались какъ студенты, такъ и вольные слушатели безъ различія лѣтъ и сословія. Всякій могъ записываться въ студенты, какого бы званія и лѣтъ ни былъ. 9ти положенія также основывались на результатахъ трудовъ комиссіи временъ Ломоносова; въ планѣ университета, выработанномъ этою комиссіею, говорится, между прочимъ, что "несвободные люди также должны имѣть право быть въ университетѣ; когда несвободные люди будутъ въ университетѣ учиться, какъ и прочіе студенты, то симъ науки и ученые люди нимало не будутъ унижаемы, такъ какъ цари и князи не унижаются тѣмъ, когда не свободные бываютъ съ ними въ храмахъ и слушаютъ вмѣстѣ слово Божіе. Науки называются свободными для того, что всякому оставлена свобода ихъ пріобрѣтать, а не для того, чтобъ сіе право предоставлялось только людямъ свободнымъ."
Направленіе университетской жизни соотвѣтствуетъ обыкновенно состоянію всѣхъ остальныхъ учебныхъ заведеній. Это тѣмъ болѣе было справедливо въ то время, потому что всѣ "учебныя заведенія округа находились подъ контролемъ университетовъ. Слѣдовательно, ознакомившись съ характеромъ университетской науки тогдашняго времени, можно составить себѣ довольно ясное представленіе и о всѣхъ дѣйствіяхъ министерства народнаго просвѣщенія въ началѣ девятнадцатаго вѣка. Такимъ образомъ мы видимъ, что въ началѣ царствованія Александра I, дѣйствіями учебнаго вѣдомства руководитъ строго-опредѣленная система, основанная на полной свободѣ преподаванія и чисто-реальныхъ началахъ. Эти начала признавались въ такой степени важными, что даже одинъ изъ горячихъ приверженцевъ древняго міра и древней филологіи, товарищъ министра народнаго просвѣщенія, Муравьевъ, признавалъ чрезвычайно важное значеніе въ образованіи математики, естествознанія и историческихъ наукъ.
Теперь интересно бы прослѣдить, какое вліяніе оказывало на учащуюся массу подобное направленіе? Не имѣя подъ руками достаточнаго числа фактовъ, чтобы отвѣчать на этотъ вопросъ, мы однакоже думаемъ, что результаты подобнаго направленія нисколько не свидѣтельствовали о его негодности. Напротивъ, есть по мало данныхъ, изъ которыхъ можно заключить, что тогдашнее направленіе имѣло самое благотворное вліяніе на молодежь. С. Т. Аксаковъ, бывшій студентомъ въ началѣ девятнадцатаго вѣка, слѣдующимъ образомъ вспоминаетъ о своемъ студенчествѣ: "въ студентахъ царствовало полное презрѣніе ко всему низкому и подлому, и глубокое уваженіе ко всему честному и высокому, хотя бы и безразсудному. Память такихъ годовъ неразлучно живетъ съ человѣкомъ и, непримѣтно для него, освѣщаетъ и направляетъ его въ продолженіе цѣлой жизни, и куда бы ни затащили обстоятельства, какъ бы ни втоптали въ грязь и типу -- она выводитъ его на честную и прямую дорогу".
Однакожъ, этому благотворному направленію въ скоромъ времени суждено было уничтожиться, уступивъ мѣсто другому, совершенно противоположному. Причины начавшейся реакціи вовсе не вытекали изъ недостатковъ или несовершенства свободно-реальнаго направленія; напротивъ, реакція брала для себя силу изъ чисто-внѣшнихъ обстоятельствъ, не имѣвшихъ ничего общаго съ народнымъ образованіемъ. Съ одной стороны, политическія обстоятельства, въ связи съ народными бѣдствіями, пожарами, неурожаями, съ другой -- господство такихъ личностей, каковы Магницкій и Руничъ, произвели то, что направленіе первой половины Александрова царствованія было почти совершенно замѣнено противуположнымъ. Заключеніе "священнаго союза" послужило основаніемъ для реформы народнаго образованія въ Россіи. Въ обществѣ развивалось мистическое направленіе, доходившее до крайнихъ предѣловъ. Характеръ начавшейся реакціи всего яснѣе выражается въ слѣдующихъ словахъ Магницкаго: "я трепещу передъ невѣріемъ философіи особенно потому, что въ исторіи семнадцатаго и восемнадцатаго столѣтій ясно и кровавыми литерами читаю, что сначала поколебалась и исчезла вѣра, потомъ взволновались мнѣнія и измѣнился образъ мыслей только перемѣною значенія и подмѣномъ словъ, и отъ сего непримѣтнаго и какъ бы литературнаго подкопа алтарь Христовъ и тысящелѣтніи тронъ древнихъ государей взорваны, кровавая шапка свободы оскверняетъ главу помазанника Божія и вскорѣ повергаетъ ее на плаху. Вотъ ходъ того, что называли тогда только философія и литература и что называется уже нынѣ либерализмъ." Религія приняла совершенно ложное направленіе, обратившись въ крайній мистицизмъ. Начались толки о всеобщемъ братствѣ, о союзѣ народовъ, о царствѣ истины и любви. "Священный союзъ", основанный на этихъ началахъ, послужилъ основаніемъ для реформы народнаго образованія въ Россіи. Началась крутая реакція и ломка всего, что было установлено въ первую половину царствованія Александра. Усердіе реакціонеровъ заходило такъ далеко, что даже хотѣли наложить руку на офиціальный органъ министерства народнаго просвѣщенія, какъ на книгу "опасную по нѣкоторымъ ея мѣстамъ". Запрещено было употребленіе въ училищахъ книги "Должности человѣка и гражданина", изданной еще при Екатеринѣ второй для чтенія въ народныхъ училищахъ, хотя съ того времени ея было отпечатано одинадцать изданій. Раболѣпство и лицемѣріе, которыя еще такъ недавно порицались, проникли даже въ ученыя сословія. "Да будетъ началомъ моего слова, восклицаетъ ораторъ, Всеблагій Богъ; да будетъ началомъ моего слова могущественный Александръ, исполненный толикими доблестями, сколько оныхъ цѣлая вселенная вмѣщать въ себѣ когда либо можетъ; да пріиметъ начало слово мое отъ соизволенія знаменитѣйшаго нашего попечителя (Магницкаго), который съ чрезвычайнымъ нѣкіимъ тщаніемъ трудится для возвышенія наукъ и, соображая всѣ свои дѣянія съ божественными заповѣдями, подаетъ намъ примѣры, достойнѣйшіе подражанія." Распространявшіяся но Россіи библейскія общества проникали даже въ среднія учебныя заведенія; такъ, ученики пензенской гимназіи устраивали христіанскія и литературныя бесѣды, на которыхъ читались псалмы и разсужденія объ истинахъ религіи и о жизни святыхъ мужей; даже " дѣти внѣшняго ришельевскаго лицея" учредили между собою библейское общество для снабженія сверстниковъ своихъ книгами божественными. Самое преподаваніе не избѣгло общаго вліянія. Напримѣръ, относительно преподаванія политической экономіи говорилось, слѣдующее: "непреложный законъ всякаго домостроительства постановленъ въ сей заповѣди, данной первому человѣку по паденіи его: въ потѣ лица твоего снѣси хлѣбъ твой. Вслѣдствіе сего основными началами какъ частнаго, такъ и народнаго хозяйства должны быть слѣдующія главныя правила: трудись, снискивай познанія, приспособляй ихъ и исполняй предпріятія; что произведешь такимъ образомъ, тѣмъ и пользуйся. Но мы существуемъ не для одного сохраненія кратковременной жизни своей, не для одного тѣлеснаго благополучія своего и даже не для одного благоденствія земнаго отечества. Не пекитесь, говоритъ искупившій пасъ отъ клятвы, о томъ, что съѣсть, чѣмъ утолить жажду, во что одѣться, не собирайте себѣ сокровищъ на землѣ, просящему дай, хотящему у тебя занять не откажи, и т. п. Посему преподаватель политической экономіи поставитъ себѣ въ непремѣнную обязанность дѣлать своимъ слушателямъ напоминаніе, что все наше имущество, какъ малое, такъ и большое, содержитъ въ себѣ только условную цѣну, именно, въ качествѣ средства къ достиженію высшихъ благъ, дабы тѣмъ предупредить сколько возможно то пагубное вліяніе любостяжанія, которое и безъ всякаго ученія весьма легко овладѣваетъ человѣческимъ сердцемъ и превращаетъ людей въ машины, а еще болѣе ту суетную расточительность, которая пожираетъ и самое мнимое богатство наше. Но такимъ образомъ предѣлы сей науки слишкомъ расширятся; въ отвращеніе сего, преподаватель не только оставитъ въ сторонѣ разсужденія, до политики въ собственномъ смыслѣ взятой касающіяся, такъ какъ онъ, стоя на средней ступени въ обществѣ, не можетъ видѣть существенныхъ нитей ихъ, но пройдетъ молчаніемъ и всѣ другіе предметы, дѣйствующіе лишь случайно на умноженіе или уменьшеніе богатства, какъ напримѣръ, распоряженія, относящіяся къ торговлѣ и ремесламъ, разныя привилегіи, водвореніе переселенцевъ,и т. п., а вмѣсто сего, при всякомъ удобномъ случаѣ будетъ устремлять мысли слушателей къ тому произведенію богатства, къ тому разведенію и потребленію его, которые превращаютъ оное изъ тѣлеснаго въ духовное, изъ тлѣннаго въ нетлѣнное. Сіи случаи встрѣтитъ онъ, говоря напримѣръ, о истинной и обмѣнной цѣнѣ вещей, о выгодахъ и невыгодахъ раздѣленія работы, о сбереженіяхъ, нужныхъ для составленія капиталовъ, о такъ называемыхъ невещественныхъ произведеніяхъ, о плодотворныхъ и безплодныхъ издержкахъ, словомъ сказать, почти во всякой статьѣ найдетъ онъ соприкосновенность между богатствами міра сего и сокровищами вѣчности, между имуществомъ плоти и духа нашего, и не преминетъ указать, гдѣ теряется между первымъ и вторымъ равновѣсіе, въ ущербъ послѣднему, Такимъ образомъ соединитъ онъ низшую, условную экономію съ высшей, истинною, и составитъ изъ нея пауку въ строгомъ смыслѣ нравственно-политическую." Въ преподаваніи естественныхъ наукъ должны быть устраняемы всѣ суетные догадки о происхожденіи и переворотахъ земнаго шара, и все вниманіе обращается на ясный порядокъ и полноту метода. Физическія и химическія руководства должны распространять полезныя свѣденія безъ всякой примѣси надменныхъ умствованій, порождаемыхъ во вредъ истинамъ, неподлежащимъ опытамъ и раздробленію. Основаніемъ философіи, по инструкціи Магницкаго, должны служить посланія апостола Павла къ Колоссянамъ и къ Тимофею. Начала политическихъ наукъ преподаватели должны извлекать изъ Моисея, Давида, Соломона, отчасти изъ Платона и Аристотеля. Древность успѣховъ Россіи въ просвѣщеніи слѣдовало доказывать распоряженіями Владиміра Мономаха но духовной и учебной части. Въ курсѣ древнихъ языковъ необходимо знакомить слушателей преимущественно съ произведеніями христіанскихъ писателей: Св. Василія, Лфонасія, Іоанна Златоуста. Въ лекціяхъ словесности на нервомъ планѣ должна быть библія, какъ величайшій образецъ литературнаго совершенства; затѣмъ разбираются произведенія Ломоносова, Державина, Богдановича и Хемннцера съ указаніемъ превосходства ихъ надъ прочими въ подражаніи древнему вкусу. Учебный курсъ естественнаго права долженъ былъ разсматривать слѣдующаго рода предметы: подтвержденіе той истины, что источникъ власти есть Богъ, а не воля человѣческая; о несомнѣнности грѣхопаденія, сохранившагося въ памяти всѣхъ народовъ земнаго шара; семейство и государство, установленныя самимъ Богомъ чрезъ посредство власти отеческой, опредѣляютъ понятіе о нравахъ и обязанностяхъ человѣка; о необходимости закона откровенія; различіе видовъ и формъ правленія ни мало не опровергаетъ происхожденія власти отъ Бога, а не отъ первоначальнаго дѣйствія воли человѣческой. Даже математика подавала поводъ сомнѣваться въ несогласности съ началами христіанскаго ученія, вслѣдствіе чего являлись горячіе защитники этой науки, доказывавшія ея чисто-христіанскій характеръ. "Въ математикѣ, говоритъ профессоръ Никольскій, содержатся превосходныя подобія священныхъ истинъ, христіанскою вѣрою возвѣщаемыхъ. Напримѣръ, какъ числа безъ единицы быть не можетъ, такъ и вселенная, яко множество, безъ единаго владыки существовать не можетъ. Начальная аксіома въ математикѣ: всякая величина равна самой себѣ; главный пунктъ вѣры состоитъ въ томъ, что единый въ первоначальномъ словѣ своего- всемогущества равенъ самому себѣ. Въ геометріи треугольникъ есть первый самый простѣйшій видъ, и ученіе объ ономъ служитъ основаніемъ другихъ геометрическихъ строеній и изслѣдованій. Онъ можетъ быть эмблемою: силы, дѣйствія, слѣдствія; времени, раздѣляющагося на прошедшее, настоящее и будущее; пространства, заключающаго въ себѣ длину, ширину, высоту или глубину; духовнаго, вещественнаго и союза ихъ. Святая церковь издревле употребляетъ треугольникъ символомъ Господа, яко верховнаго геометра, зиждителя всея твари. Двѣ линіи, крестообразно пресѣкающіяся подъ прямыми углами, могутъ быть прекраснѣйшимъ іероглифомъ любви и правосудія. Любовь есть основаніе творенію, а правосудіе управляетъ произведеніями оной, ни мало не преклонялся ни на которую сторону. Гипотенуза въ прямоугольномъ треугольникѣ есть символъ срѣтенія правды и мира, правосудія и любви, чрезъ ходатая Бога и человѣковъ, соединившаго горнее съ дольнимъ, небесное съ земнымъ." Независимо отъ передѣлки учебныхъ руководствъ, даже прописи подверглись передѣлкѣ. Для новаго изданія прописей извлечены статьи изъ книги о подражаніи Христу и чтенія четырехъ евангелистовъ; статей же нравственно-философскихъ "комитетъ не принялъ, желая и въ прописяхъ ознакомить учащихся съ единою на потребу истинною нравственностью христіанскою." Были даже попытки уничтожить анатомическіе театры и преподавать анатомію безъ помощи труповъ, потому что "превращеніе труповъ въ скелеты есть необходимость для пауки весьма жестокая въ отношеніи почтенія нашего къ умершимъ."
Вслѣдствіе такого смѣшенія религіозныхъ истинъ съ мистическими метафорами и научными предметами, идеаломъ для русскихъ университетовъ были поставлены университеты, существовавшіе во Франціи лѣтъ за шесть до революціи. Эти университеты были организованы слѣдующимъ образомъ: въ шесть часовъ утра, по первому удару колокола, входилъ въ спальню студентовъ ихъ инспекторъ, привѣтствуя ихъ словами: Слава Отцу и Сыну и Святому Духу; студенты отвѣчали: аминь. Затѣмъ ударялъ второй звонокъ: прилежнѣйшіе шли въ домашнюю церковь и тамъ въ молчаніи, на колѣняхъ передъ алтаремъ, молились. По третьему звонку всѣ студенты входили въ аудиторію, по два въ рядъ, и читали вслухъ: помилуй мя, Боже. Каждый профессоръ передъ началомъ лекціи становился на кафедрѣ на колѣни и призывалъ на себя и на слушателей своихъ небеснаго духа премудрости и разума. Экзаменъ на ученыя степени происходилъ въ комнатѣ, обитой чернымъ сукномъ; экзаменаторы, подъ предсѣдательствомъ ректора, сидѣли за столомъ, который также былъ покрытъ чернымъ сукномъ и на которомъ, посреди двухъ большихъ зажженныхъ свѣчъ, стояло распятіе. Хотя наши университеты не вполнѣ соотвѣтствовали этому образцу, однакожъ и въ нихъ было замѣтно много одинаковыхъ чертъ. Напримѣръ, въ казанскомъ университетѣ провинившіеся студенты запирались въ особую комнату съ желѣзными рѣшетками на двери и окнахъ, съ распятіемъ на одной стѣнѣ и картиною страшнаго суда на другой. Первыя золотыя медали присуждались ученикамъ, отличавшимся не успѣхами въ наукахъ, а набожностью и знаніемъ богословія. Вообще наши университеты, а особенно казанскій, приняли видъ чистомонашескихъ учрежденій съ средневѣковыми католическими обычаями. Духовный элементъ рѣшительно во всемъ преобладалъ надъ свѣтскимъ, что отражалось между прочимъ и на торжественныхъ актахъ. Вотъ, напримѣръ, программа акта въ казанскомъ университетѣ: послѣ обѣдни и молебна пропоютъ: днесь благодать Святаго Духа насъ собра; профессоръ прочтетъ рѣчь о пользѣ и злоупотребленіяхъ наукъ естественныхъ и необходимости основывать ихъ на христіанскомъ благочестіи; пропоютъ: Боже царя храни; студентъ прочтетъ о березовскихъ и николаевскихъ золотосодержащихъ пескахъ; пропоютъ: Коль славенъ нашъ Господь въ Сіонѣ; студентъ прочтетъ о необходимомъ соединеніи со внутреннимъ богопочитаніемъ наружнаго; пропоютъ: Слава въ вышнихъ Богу; ректоръ произнесетъ слово о достоинствѣ и важности просвѣщенія и воспитанія, основанныхъ на христіанской вѣрѣ; пропоютъ: Господи, силою твоею возвеселится царь.
Реакція не останавливалась ни передъ какими мѣрами: не смотря на то, что университеты постоянно нуждались въ профессорахъ, достаточно было малѣйшаго подозрѣнія, чтобы лишить профессора кафедры и даже предать суду. Такъ было, напримѣръ, съ профессоромъ казанскаго университета Солнцевымъ, который обвинялся попечителемъ въ преподаваніи естественнаго права на разрушительныхъ началахъ. Общее собраніе совѣта и правленія, разсмотрѣвъ лекціи Солнцева, нашло, что хотя профессоръ и подкрѣплялъ свои разсужденія текстами св. писанія, на основаніи инструкціи, но исполнялъ это такъ неудачно, что заимствуемое имъ святое евангельское ученіе представляетъ крошку вина новаго, влитаго въ мѣхи ветхіе, или заплату новаго, приставленнаго къ ризѣ ветхой; но этому опредѣлено: удалить Солнцева навсегда отъ профессорскаго званія и впредь не опредѣлять ни въ какія должности ни въ одно изъ учебныхъ заведеніи. Также было и съ четырьмя профессорами петербургскаго университета: Галичемъ, Раунахомъ, Германомъ и Арсеньевымъ. Дѣло началось изъ-за того, что попечитель округа, Руннчъ, заявилъ главному правленію, что въ университетѣ философскія и историческія науки преподаются въ духѣ, противномъ христіанству; вслѣдствіе этого лекціи названныхъ профессоровъ были немедленно пріостановлены, а сами они преданы суду. Министръ духовныхъ дѣлъ и народнаго просвѣщенія, разсмотрѣвши дѣло и передавая его въ комитетъ министровъ, полагалъ: Германа и Раунаха выслать изъ Россіи; книги ихъ запретить въ употребленіи; Галича оставить при университетѣ, но въ другой должности; Арсеньеву запретить преподаваніе во всѣхъ учебныхъ заведеніяхъ, предоставивъ избрать другой родъ службы. Дѣло это, тянувшись до 1827 года, было прекращено по повелѣнію Николая Павловича.
Естественно, что реакція, которой характеръ мы изложили въ общихъ чертахъ, должна была повліять на многія черты въ народномъ образованіи, развивавшемся подъ дѣйствіемъ благотворныхъ реформъ первой половины царствованія Александра. Въ противоположность свободному преподаванію начала девятнадцатаго вѣка, установился строгій и бдительный надзоръ за лекціями профессоровъ. Что казалось для университетовъ обиднымъ въ либеральное время, то было признано необходимымъ теперь. По инструкція Магницкаго, директоръ университета обязанъ былъ имѣть достовѣрнѣйшія свѣденія объ образѣ мыслей университетскихъ преподавателей, присутствовать на ихъ лекціяхъ, просматривать записки студентовъ и наблюдать, чтобы духъ вольнодумства ни открыто, ни скрытно не могъ ослаблять ученія церкви въ преподаваніи наукъ философскихъ, историческихъ и литературы. За студентами также былъ установленъ строжайшій надзоръ, какъ за школьниками. Надзиратели, постоянно наблюдая за студентами и управляя каждымъ ихъ шагомъ, должны были водить ихъ изъ одной комнаты въ другую, устанавливать въ ряды, осматривать волосы, платья, кровати, и т. и. Дежурный адъюнктъ, принимая студентовъ отъ надзирателей, разставляетъ ихъ по аудиторіямъ, и затѣмъ начинается осмотръ студентовъ. По порядку идутъ въ аудиторіи: дежурный адъюнктъ, дежурный помощникъ инспектора, инспекторъ, директоръ и ректоръ, и въ продолженіи этого осмотра преподавателю почти не остается времени для чтенія, а студентамъ для слушанія лекцій. Установлена была система круговаго тайнаго надзора. Адъюнктамъ давалось приказаніе секретно разузнавать, что дѣлается въ университетѣ по вѣдомству инспектора, а одному изъ его помощниковъ велѣно было наблюдать за каждымъ шагомъ своего ближайшаго начальника и обо всемъ доносить высшему начальству. Студентамъ также было поручено наблюдать какъ другъ за другомъ, такъ и за своимъ начальствомъ. Профессорамъ безъ представленія предварительныхъ конспектовъ не дозволялось читать лекцій, другими словами, лекціи подвергались предварительной цензурѣ. Реальное направленіе въ образованіи, какъ видно уже и изъ вышеизложеннаго, совершенно было изгнано; мѣсто его заступило классическое, въ такой мѣрѣ, въ какой оно нисколько не соотвѣтствовало нашимъ потребностямъ. Изъ числа предметовъ, преподававшихся въ уѣздныхъ училищахъ, исключены: начальныя правила естественной исторіи и начальныя правила технологіи; изъ гимназическаго курса исключены: курсъ статистики всеобщей и русской, начальный курсъ философіи и изящныхъ наукъ, начальныя основанія политической экономіи, технологіи и наукъ, относящихся до торговли; при открытіи петербургскаго университета, въ 1819 году, попечитель Уваровъ заявилъ, что университетъ долженъ стремиться къ введенію основательнаго классическаго образованія. Затѣмъ въ 1824 году, естественное право и политическіе науки были повсемѣстно исключены изъ курса гимназій, а вмѣсто того значительно увеличено число уроковъ для латинскаго и греческаго языковъ. Въ "Собраніи постановленій но министерству народнаго просвѣщенія" мы встрѣчаемъ правила для студентовъ, составленныя на латинскомъ языкѣ. Въ принятіи студентовъ на казенный счетъ уже берется во вниманіе общественное положеніе молодаго человѣка; "въ студенты на казенное содержаніе, говорится въ одномъ изъ циркуляровъ, не должны быть принимаемы изъ купеческаго, мѣщанскаго и другихъ состояніи, въ окладѣ положенныхъ (то есть, несвободныхъ)". Въ другомъ циркулярѣ читаемъ слѣдующее: "такъ какъ въ гимназіяхъ обучаются большею частію дворянскія и другихъ лучшихъ состояній дѣти, но мое мнѣніе то, что не совсѣмъ прилично было бы принимать въ гимназію господскихъ людей, тѣмъ болѣе, что для нихъ, кажется, достаточно ученья,преподаваемаго въ уѣздныхъ училищахъ."
Такимъ образомъ, свободно-реальному образованію, возникшему въ началѣ девятнадцатаго вѣка, не удалось твердо установиться на русской почвѣ; оно погибло въ борьбѣ съ неблагопріятными условіями, порожденными чисто внѣшними обстоятельствами, не имѣвшими ничего общаго съ образованіемъ. Оно не продержалось даже на столько, чтобъ заинтересовать собою общество и найдти въ немъ для себя твердую опору. Русское общество, подъ вліяніемъ различныхъ и другъ другу противоположныхъ системъ образованія, совершенно растерялось, не зная, какую изъ нихъ выбрать и которой отдать преимущество. Дурные результаты такого положенія обнаружились уже въ наше время.
Въ царствованіе Николая трудно замѣтить опредѣленныя системы образованія. Время это, съ одной стороны, настолько близко къ намъ, что въ литературѣ не могло еще появиться безпристрастныхъ изслѣдованій его характера, съ другой, оно настолько далеко отъ насъ, что не можетъ быть и рѣчи о личномъ знакомствѣ съ событіями въ исторіи нашего образованія. Поэтому намъ приходится руководствоваться исключительно офиціальными данными, представляемыми "Сборникомъ постановленій по министерству народнаго просвѣщенія". Хотя данныя эти слишкомъ отрывочны и сухи, но мы все-таки постараемся собрать наиболѣе характерныя черты, по которымъ можно бы было хотя приблизительно судить о направленіи въ это время министерства народнаго просвѣщеніи.
Увольненіе въ 1826 году Магницкаго отъ службы имѣло значительное вліяніе на ослабленіе покровительствуемаго имъ направленія въ нашихъ учебныхъ заведеніяхъ; но тѣмъ не менѣе, новой системы не было установлено никакой. Правительство, очевидно, сознавало неестественность и даже вредъ прежняго направленія и, вмѣстѣ съ тѣмъ, колебалось въ избраніи новаго. Нерѣшительность его всего лучше выразилась въ дѣлѣ объ утвержденіи "Общества естественныхъ наукъ". Учредители общества просили дозволенія существовать обществу офиціально, для чего необходимо было Высочайшее утвержденіе. Министръ народнаго просвѣщенія представилъ по этому поводу записку въ комитетъ министровъ, но комитетъ "не усматривая особенной надобности въ утвержденіи отъ правительства существованія общества любителей естественныхъ наукъ, тѣмъ болѣе, что изысканія по части сихъ наукъ и вообще распространеніе оныхъ принадлежатъ непосредственно къ обязанности учрежденныхъ въ государствѣ университетовъ и другихъ высшихъ учебныхъ заведеній, положилъ: предоставить Министру народнаго просвѣщенія объявить членамъ сего общества, что они могутъ заниматься сими предметами безъ утвержденія представленнаго ими устава, и сообщать свои открытія въ существующія у насъ высшія учебныя заведенія". Это было въ 1826 году. Черезъ годъ члены общества, заручившись покровительствомъ герцога Александра Виртембергскаго, снова начали хлопотать объ утвержденіи общества. Прошеніе было подано герцогомъ лично Государю. Николай Павловичъ передалъ разсмотрѣніе представленнаго ему устава комитету министровъ. Комитетъ остался при прежнемъ своемъ заключеніи, что нѣтъ особенной надобности въ утвержденіи общества правительствомъ, вслѣдствіе чего и состоялась Высочайшая резолюція такого рода: "просто, дозволить". Это дѣло, повторяемъ, можетъ служить характеристикой тогдашняго нерѣшительнаго направленія въ сферѣ народнаго образованія. Вообще на внутреннее состояніе учебныхъ заведеній обращалось недостаточно вниманія вслѣдствіе чрезмѣрной заботливости о внѣшней сторонѣ. Въ "Собраніи постановленій" мы встрѣчаемъ множество циркуляровъ и Высочайшихъ повелѣній относительно формы учениковъ гимназій, студентовъ, воспитанниковъ пансіоновъ, профессоровъ и вообще лицъ, служащихъ но министерству народнаго просвѣщенія. Вмѣстѣ съ тѣмъ установляются формы переписки, отчетности, свидѣтельствъ для гимназистовъ, формы медалей, формы представленій, циркуляры о томъ, что однимъ дозволялось, другимъ нѣтъ имѣть на мундирахъ погончики и т. и. Доходили до такихъ подробностей, что даже опредѣляли, каковъ долженъ быть слогъ кандидатскихъ диссертацій. Для подтвержденія высказанной выше мысли о томъ, что направленіе учебнаго вѣдомства было крайне нерѣшительное, приведемъ для примѣра судьбу греческаго языка въ гимназіяхъ. Въ 1825 году было заявлено въ одномъ изъ циркуляровъ, что министерство не придаетъ особеннаго значенія древнимъ языкамъ и что для своекоштныхъ студентовъ, не посвящающихъ себя ученой службѣ, совсѣмъ не требуется основательнаго знанія древнихъ языковъ. Въ слѣдующемъ же году, когда зашла рѣчь объ открытіи курса греческаго языка въ высшемъ училищѣ въ С.-Петербургѣ, то попечитель округа, докладывая министру, что совѣтъ университета только "затрудняетъ начальство подобными представленіями (о введеніи греческаго языка), цѣль которыхъ ниткой дѣйствительной пользы не приноситъ и служитъ къ умноженію только излишнихъ и совершенно ненужныхъ издержекъ," получилъ отъ министра такой отвѣтъ: "преподаваніе греческаго языка въ высшемъ училищѣ и я нахожу нужнымъ". Еще черезъ годъ попечитель снова входитъ съ представленіемъ къ министру о безполезности греческаго языка въ высшемъ училищѣ; "гдѣ нѣтъ убѣжденія относительно предмета, коимъ человѣкъ занимается для извѣстной цѣли, говоритъ попечитель, тамъ нѣтъ и успѣха трудовъ". На этомъ основаніи онъ проситъ отмѣнить преподаваніе греческаго языка въ училищѣ. Министръ изъявилъ, наконецъ, свое согласіе и греческій языкъ былъ изгнанъ. Между тѣмъ по уставу 1828 года греческій языкъ былъ включенъ въ число предметовъ гимназическаго курса и преподаваніе его стало вводиться въ нѣкоторыхъ гимназіяхъ, какъ напримѣръ, полтавской, тверской, костромской и проч. Однакожь изъ 74 гимназій греческій языкъ преподавался только въ 45, причина чего, главнымъ образомъ, заключалась въ недостаткѣ учителей, такъ что въ нѣкоторыхъ гимназіяхъ преподаваніемъ этого языка занимались законоучители. Просматривая смѣту расходовъ министерства народнаго просвѣщенія на 1852 іодъ, государь самъ возбудилъ вопросъ о томъ, необходимъ ли греческій языкъ во всѣхъ гимназіяхъ? Министръ отвѣтилъ, что дѣйствительно этотъ языкъ нуженъ далеко не вездѣ, по его мнѣнію, преподаваніе греческаго языка слѣдовало оставить въ гимназіяхъ только тѣхъ городовъ, гдѣ находятся университеты и въ главныхъ городахъ остзейскихъ губерній. Мнѣніе министра было высочайше утверждено, и греческій языкъ замѣненъ, но представленію того же министра, естественными науками. Хотя въ царствованіе императора Николая и издано нѣсколько важныхъ постановленій по министерству народнаго просвѣщенія, какъ напримѣръ: уставъ училищъ и семинарій въ 1828 году, общій уставъ русскихъ университетовъ въ 1835 г., положеніе о домашнихъ наставникахъ и учителяхъ, уставъ академіи наукъ и проч., но всѣ эти уставы не представляютъ ничего особеннаго. Главная цѣль ихъ заключалась не въ томъ, чтобъ установить какую нибудь педагогическую систему, а въ томъ, чтобы всѣ учебныя заведенія вѣдомства министерства народнаго просвѣщенія были устроены по одному образцу. Даже былъ изданъ особый указъ "о воспитаніи россійскаго юношества въ отечественныхъ учебныхъ заведеніяхъ." Въ этомъ указѣ строго запрещалось воспитывать дѣтей за-границей и постановлялось, что юноши отъ 10 до 18 лѣтняго возраста должны быть воспитываемы въ отечественныхъ учебныхъ заведеніяхъ. Въ противномъ случаѣ юноши лишались права вступать въ военную и во всякую другую государственную службу. Подобную же цѣль -- сгрупировать учащихся въ казенныхъ заведеніяхъ,-- имѣло и другое распоряженіе "о мѣрахъ противъ умноженія пансіоновъ и частныхъ учебныхъ заведеній." По представленію министра народнаго просвѣщенія, въ 1833 году было высочайше повелѣно: 1) Впредь до усмотрѣнія особой надобности, пріостановиться вообще открытіемъ вновь частныхъ пансіоновъ обоего пола въ Петербургѣ и Москвѣ, какъ природными русскими, такъ и иностранцами учреждаемыхъ; 2) Что касается до другихъ городовъ, то разрѣшать впредь учрежденіе частныхъ пансіоновъ не иначе, какъ но уваженію крайней въ томъ надобности, и въ такихъ мѣстахъ, гдѣ не представляется другой возможности къ образованію юношества въ казенныхъ учебныхъ заведеніяхъ.
Но если въ казенныхъ заведеніяхъ методы преподаванія не были предметомъ особенной заботливости то внѣшній надзоръ какъ за преподаваніемъ, такъ и за учениками и студентами былъ весьма строгій. Въ восточной Сибири всѣ учебныя заведенія были безусловно подчинены тамошнему генералъ-губернатору. Харьковскій университетъ со всѣмъ учебнымъ округомъ также былъ подчиненъ мѣстному генералъ-губернатору, Демидовскій лицей въ Ярославлѣ находился въ управленіи гражданскаго губернатора. На дисциплину также обращалось строгое вниманіе. "Дисциплина, говорится въ одномъ изъ министерскихъ циркуляровъ, какъ между казенными, такъ и между своекоштными студентами, составляетъ главное ручательство вгь благосостояніи университета," Своекоштные студенты университетовъ, внѣ заведенія, подчинялись безусловно полиціи, такъ какъ надзоръ университетскаго начальства оказывался недостаточнымъ. При университетахъ учреждена была должность инспектора, которому поручалось наблюденіе за нравственностью студентовъ. Инспектору вмѣнялось въ обязанность знать каждаго студента порознь, "разумѣя подъ симъ знаніе не только имени и личности, но и способностей и характера каждаго изъ нихъ." Подобное знаніе, по словамъ инструкціи, пріобрѣталось частнымъ обращеніемъ со студентами, полученіемъ отъ нихъ свѣденій о воспитаніи, родѣ жизни и занятіяхъ ихъ до вступленія въ университетъ; наконецъ, свѣденіями относительно своекоштныхъ о томъ, съ кѣмъ они живутъ и обращаются, какіе имѣютъ способы существованія и въ чемъ упражняются внѣ лекцій. Для этого инспекторъ или его помощникъ должны были неожиданно посѣщать квартиры студентовъ во всякое время дня и ночи. Какъ только нравственность студента покажется инспектору сколько нибудь подозрительною, то инспекторъ обязанъ взять его подъ особенное наблюденіе и надзирать не только за его поведеніемъ, но и связями и знакомствомъ. Инспекторъ обязанъ былъ строго наблюдать за тѣмъ, чтобы студенты не читали и не имѣли у себя запрещенныхъ книгъ, также за тѣмъ, чтобы студенты отличались скромностью, пристойностью и вѣжливостью. Инспекторъ обязанъ замѣчать студентамъ всякую странность и неприличіе въ пріемахъ, походкѣ и тѣлодвиженіяхъ. "Въ намѣреніи достиженія сей цѣли, говоритъ инструкція, танцовальный классъ, находящійся при университетѣ, поручается въ непосредственное завѣдываніе инспектора. Онъ требуетъ, чтобы не только всѣ казенные, но и тѣ изъ своекошныхъ студентовъ, для коихъ онъ сочтетъ сіе нужнымъ, являлись въ танцовальный классъ. Оставляя на произволъ ихъ упражняться въ танцахъ, онъ наблюдаетъ, чтобы посѣщающимъ классъ сей но его распоряженію показываемо было, какимъ образомъ должно входить, кланяться и держать себя въ обществѣ благовоспитанныхъ людей." Перечисливъ подробно всѣ обязанности инспектора, инструкція прибавляетъ: "излишне было бы исчислять всѣ роды и виды порока, которые инспекторъ долженъ преслѣдовать въ учащихся подъ его надзоромъ. Одушевленный сознаніемъ великой обязанности своей и поддерживаемый довѣріемъ начальства, онъ будетъ ограждать ввѣренное ему юношество отъ всѣхъ тѣхъ нравственныхъ золъ, коихъ не желалъ бы видѣть въ собственныхъ своихъ дѣтяхъ". Главный педагогическій институтъ, состоявшій на однихъ нравахъ съ университетами, былъ построенъ совершенно на школьническую ногу. Студенты отпускались гулять въ хорошую погоду подъ надзоромъ комнатнаго надзирателя на опредѣленное время; студентъ могъ быть отпущенъ безъ надзирателя только въ такомъ случаѣ, если онъ отличается особенно хорошею нравственностью. Свиданіе студентовъ въ институтѣ дозволялось только съ родителями; постороннія же лица допускались съ крайнею осмотрительностью. Для поощренія студентовъ къ прилежанію и благонравію употреблялись слѣдующія средства: предоставленіе первыхъ мѣстъ въ классахъ, за столомъ и въ комнатахъ; избраніе отличныхъ воспитанниковъ въ старшіе съ возложеніемъ на нихъ присмотра за прочими товарищами; похвальный отзывъ о студентѣ въ присутствіи директора; выдача похвальныхъ листовъ послѣ годичнаго испытанія, за постоянное въ теченіи года прилежаніе и благонравіе. Надзиратели обязаны были наблюдать, чтобы студенты не оставались праздными въ тѣ часы, которые назначены для повторенія или приготовленія уроковъ; чтобы дни праздничные и время, назначенное для вакаціи, употреблялись студентами съ пользою; вообще надзиратель долженъ былъ вести подробный журналъ о поведеніи студентовъ.
Надзоръ за профессорскими лекціями также былъ организованъ весьма подробно. Каждый профессоръ передъ началомъ лекцій долженъ былъ представить декану своего факультета подробную программу, въ которой объяснялись объемъ, послѣдовательность и способъ преподаванія, съ точнымъ указаніемъ на сочиненія, предполагаемыя къ руководству вполнѣ или только отчасти. Чтеніе лекціи прежде утвержденія программы факультетомъ и одобренія ректоромъ, не допускалось. При разсмотрѣніи программъ, должно было, между прочимъ, обращаться вниманіе на то, чтобы преподаваніе было вообще проникнуто духомъ благоговѣнія къ святынѣ, преданности государю и любви къ отечеству. Деканъ имѣлъ право потребовать отъ профессора во всякое время рукописныя его лекціи, или взять отъ студентовъ составленныя ими записки для повѣрки преподаванія съ программою. Деканъ присутствовалъ па экзаменахъ студентовъ и изъ общаго соображенія ихъ отвѣтовъ выводилъ заключеніе о духѣ и направленіи преподаванія, для представленія ректору. Съ своей стороны ректоръ долженъ былъ наблюдать не только за профессорами, но и за деканами. За всякое неоткрытое заблаговременно предосудительное чтеніе лекцій отвѣчали, какъ главные виновники, ректоръ и деканы факультета. Эта инструкція составлена уже въ послѣдніе годы царствованія императора Николая, именно въ 1831 году; до этого же времени предписывалось вообще воспитывать юношество въ духѣ православіи, самодержавія и народности.
Наиболѣе замѣтная струя въ министерствѣ народнаго просвѣщенія заключалась въ сословности. Такъ какъ въ гимназіи принимались молодые люди всѣхъ состояній, то правительство обратило особенное вниманіе на устройство при гимназіяхъ "благородныхъ пансіоновъ." Уставъ 1828 года дѣлалъ почти обязательнымъ устройство при гимназіяхъ такихъ пансіоновъ. Вслѣдъ за изданіемъ этого устава появилось въ разное время множество министерскихъ циркуляровъ, разъяснявшихъ настоящую цѣль устройства благородныхъ пансіоновъ. "Открывая гимназіи для людей всякаго состоянія, говорится въ одномъ изъ такихъ циркуляровъ, мы принуждены были доселѣ соединять въ нихъ дѣтей дворянъ съ дѣтьми разночинцевъ и другихъ среднихъ и низшихъ состояній. Отъ сего разнообразія, проистекающаго впрочемъ отъ благодѣтельнаго попеченія высшаго правительства о всѣхъ подданныхъ ему классахъ, происходило то послѣдствіе, что весьма рѣдко гимназіи наши снискивали довѣренность дворянскаго сословія, по духу коренныхъ учрежденій столь рѣзко еще отлученнаго отъ прочихъ; такимъ образомъ, дворяне приготовляли своихъ дѣтей къ высшему образованію посредствомъ или домашняго воспитанія, или частныхъ пансіоновъ; но и тотъ и другой способы оказались недостаточными и неудобными; между тѣмъ гимназіи оставались частію праздными, а университеты наполнялись недозрѣлыми къ слушанію лекцій питомцами, которые не проходили однообразно чрезъ пріуготовительное воспитаніе... Въ семъ положеніи вещей, министерство народнаго просвѣщенія, надѣясь на содѣйствіе всѣхъ благомыслящихъ дворянъ, нашло полезнымъ открыть имъ возможность заводить подъ ихъ глазами и подъ ихъ собственнымъ наблюденіемъ пансіоны, въ коихъ за умѣренную, съ общаго ихъ согласія утвержденную плату, могли бы они дать сыновьямъ пріуготовительное образованіе, основанное на однихъ правилахъ и къ одной цѣли стремящееся". Правительство всѣми мѣрами поощряло учрежденіе благородныхъ пансіоновъ, что послужило поводомъ къ тому, что дворянства нѣкоторыхъ губерній входили къ министру съ просьбами, чтобы дворянамъ дозволено было содержать пансіоны не своими собственными средствами, а сборами съ помѣщичьихъ крестьянъ, собираемыми вмѣстѣ съ земскими повинностями. Правительство, однакожъ, отклоняло подобныя мѣры, находи, что "сей способъ не соотвѣтствуетъ благонамѣренной дѣли дворянства и несообразенъ ни съ существующими о земскихъ повинностяхъ постановленіями, ни съ уставомъ учебныхъ заведеній, по коему учрежденіе при гимназіяхъ благородныхъ пансіоновъ должно быть производимо насчетъ добровольныхъ приношеній." Пансіоны открывались одинъ за другимъ, и вскорѣ не осталось гимназіи, при которой не было бы благороднаго пансіона.
Кромѣ образованія пансіоновъ, были открываемы другія спеціально-дворянскія заведенія, какъ напримѣръ, московскій дворянскій институтъ. Правами онъ нисколько не отличался отъ гимназій, такъ что единственная цѣль его учрежденія заключалась въ образованіи спеціально-дворянскаго заведенія. Въ Пензѣ благородный пансіонъ при гимназіи также былъ преобразованъ въ дворянскій институтъ. Въ томъ же году (.1844) былъ открытъ такой же институтъ въ Нижнемъ Новгородѣ. Впрочемъ устройство дворянскихъ институтовъ не получило дальнѣйшаго развитія, потому, вѣроятно, что въ нихъ не предстояло особенной надобности, такъ какъ благородные пансіоны достаточно ограждала дворянскихъ дѣтей отъ столкновенія съ дѣтьми другихъ сословій. Дворянскіе институты оказывались тѣмъ болѣе излишними, что съ 1845 года начались разныя мѣропріятія, имѣвшія цѣлью затруднить доступъ въ гимназіи и университеты для лицъ низшихъ сословій.
До настоящаго времени, слѣдя за ходомъ народнаго образованія, мы видѣла, что правительство всѣми мѣрами старалось о томъ, чтобы привлечь къ образованію какъ можно большее число молодыхъ людей, къ какому бы состоянію они ни принадлежали. Министерства, правда, чисто впадали въ крайность, изыскивая лучшіе способы для огражденія учащихся отъ вредныхъ вліяній; но все-таки они старались постоянно о томъ, чтобы училось какъ можно больше народу. Въ 1845 году, какъ видно, число учащихся въ гимназіяхъ и университетахъ было уже на столько велико, что понадобились другія мѣры "Имѣя въ виду, говоритъ въ своемъ докладѣ министръ народнаго просвѣщенія, что въ высшихъ и среднихъ учебныхъ заведеніяхъ замѣчается очевидно умножающійся проливъ молодыхъ людей, отчасти рожденныхъ въ низшихъ слояхъ общества, для которыхъ высшее образованіе безполезно, составляя роскошь для нихъ и выводя ихъ изъ круга первобытнаго состоянія, безъ выгоды для нихъ и для государства -- я нахожу необходимымъ, по собственному убѣжденію и по предварительному соизволенію вашего императорскаго величества, не столько для увеличенія экономическихъ суммъ учебныхъ заведеній, сколько для удержанія стремленія юношества къ образованію въ предѣлахъ нѣкоторой соразмѣрности съ гражданскимъ бытомъ разнородныхъ сословій -- возвысить сборъ платы съ учащихся въ высшихъ и среднихъ учебныхъ заведеніяхъ". Приступая къ обсужденію этой мѣры, министръ однакоже выражаетъ опасеніе, что слишкомъ значительное сразу увеличеніе платы можетъ "затруднить министерству способы удержать за публичнымъ воспитаніемъ въ его заведеніяхъ перевѣсъ надъ воспитаніемъ домашнимъ и частнымъ". Государь утвердилъ предположенія министра, въ видѣ опыта, на три года. Черезъ три года, то есть въ 1848 году, министръ снова входитъ съ докладомъ. Заявляя о томъ, что возвышеніе платы послѣдовало повсемѣстно, онъ, соображая мѣстныя обстоятельства, находитъ, что возвышеніе платы за учениковъ гимназій въ Одессѣ и Таганрогѣ вмѣсто существующей 7 р.. до 20 р. будетъ слишкомъ значительно и что ее достаточно увеличить до 15 рублей, что и было высочайше утверждено. Для прочихъ же мѣстъ плата увеличена въ слѣдующихъ размѣрахъ: для столичныхъ университетовъ до 50 рублей: для казанскаго, харьковскаго и кіевскаго до 40 р., для столичныхъ гимназій до 30 р.; для остальныхъ, кромѣ кіевской, одесской и таганрогской до 5 рублей.
Относительно недопущенія дѣтей .низшихъ сословій въ университеты, еще въ 1827 году былъ изданъ высочайшій рескриптъ на имя министра народнаго просвѣщенія. Въ этомъ рескриптѣ уже тогда высказана была мысль, что "предметы ученія и самые способы преподаванія должны быть по возможности соображаемы съ будущимъ вѣроятнымъ предначертаніемъ обучающихся, я чтобы каждый, вмѣстѣ съ здравыми, для всѣхъ общими понятіями о вѣрѣ, законахъ и нравственности, пріобрѣталъ познанія, наиболѣе для него нужныя; и не бывъ ниже своего состоянія, также не стремился черезъ мѣру возвыситься надъ тѣмъ, въ коемъ, но обыкновенному теченію дѣлъ, ему суждено оставаться". Эта мысль приложена къ университетамъ въ 1847 году. До этого времени при университетахъ существовали "приватные слушатели". Въ запискѣ министерства, представленной въ государственный совѣтъ, говорится, что такъ какъ въ приватные слушатели допускаются лица изъ податныхъ сословій, которымъ высшее образованіе совершенно ненужно, то необходимо ограничить возможность поступать въ число вольныхъ слушателей "лишь тѣмъ, коимъ университетское образованіе или свѣденія въ нѣкоторыхъ предметахъ, въ университетахъ преподаваемыхъ, нужны но ихъ состоянію и роду занятіи и кои, по гражданскимъ или служебнымъ ихъ отношеніямъ, не. могутъ поступить прямо въ число студентовъ". "Эта мѣра, продолжаетъ записка, оказывается тѣмъ болѣе необходимою, что она согласуется съ видами правительства ограничить необдуманное стремленіе молодыхъ людей изъ низшихъ сословій къ высшему образованію, изъемлющему ихъ изъ первобытнаго состоянія безъ пользы для государства, не лишая между тѣмъ трудолюбивое юношество способовъ къ пріобрѣтенію нужныхъ спеціальныхъ познаній" Мнѣніе государственнаго совѣта, состоявшееся по поводу этой записки и высочайше утвержденное, состояло въ томъ, что разрядъ приватныхъ слушателей на будущее время совсѣмъ упразднялся. Служащіе и отставные чиновники, а также лица всѣхъ свободныхъ состояній допускаются къ слушанію отдѣльныхъ университетскихъ предметовъ съ разрѣшенія ректора, при чемъ чиновники, кромѣ того, должны представлять дозволеніе отъ своего начальства.
Кромѣ увеличенія платы и недозволенія поступать въ университеты и гимназіи лицамъ податнаго состоянія, въ 1849 году было сдѣлано распоряженіе о томъ, чтобы "штатъ студентовъ въ университетахъ ограниченъ былъ числомъ 800 въ каждомъ, съ воспрещеніемъ пріема студентовъ, доколѣ наличное число не войдетъ въ сей узаконенный размѣръ". Потомъ постановлено, чтобы при будущихъ пріемахъ въ студенты выбирать изъ кандидатовъ самыхъ отличныхъ но нравственному образованію. Это распоряженіе касалось только вольныхъ слушателей, ибо послѣдовала резолюція: "объ казенныхъ и рѣчи нѣтъ; приказаніе касается до вольноприходящихъ и до слушателей. Въ медицинскій Факультетъ принимать можно неограниченное число, но съ условіемъ строгой нравственности; затѣмъ, съ этими, не дозволять, чтобы общее число вольныхъ превосходило 800 человѣкъ". Извѣщая дерптскій университетъ объ этомъ распоряженіи, касавшемся всѣхъ русскихъ университетовъ, министръ народнаго просвѣщенія совѣтуетъ, "чтобы дѣти благороднаго сословія искали преимущественно, какъ потомки древняго рыцарства, службы военной передъ службой гражданской; на сей конецъ имъ открыта возможность поступать въ военно-учебныя заведенія, или же прямо въ ряды войскъ, для чего и университетское образованіе не есть необходимость". Въ 1850 году министръ входитъ съ новымъ докладомъ для разрѣшенія слѣдующихъ вопросовъ: "такъ какъ вакансіи для пріема въ число 300 своекоштныхъ студентовъ сдѣлаются рѣже и стѣснится возможность получать желающимъ высшее образованіе, то не слѣдуетъ-ли эти вакансіи предоставлять преимущественно тѣмъ молодымъ людямъ, которымъ, по происхожденію ихъ, и по кореннымъ государственнымъ законамъ, даровано право вступленія въ гражданскую службу, или же, надлежитъ по прежнему допускать къ тому всѣ свободныя и даже податныя состоянія." Министръ находитъ, что преимущество должно быть отдаваемо первымъ, "тѣмъ болѣе, что лица низшаго сословія, выведенныя посредствомъ университетовъ изъ природнаго ихъ состоянія, не имѣя но большей части никакой недвижимой собственности, но слишкомъ много мечтая о своихъ способностяхъ и свѣденіяхъ, гораздо чаще дѣлаются людьми безпокойными и недовольными настоящимъ порядкомъ вещей, особливо если не находятъ пищи своему чрезъ мѣру возбужденному честолюбію, или на пути къ возвышенію встрѣчаютъ неожиданныя преграды." Развивая далѣе свою мысль въ примѣненіи къ частнымъ случаямъ, и находя что должно быть постановлено правиломъ, что при удовлетворительности приготовительныхъ свѣденій и при удостовѣреніи въ отличной нравственности кандидатовъ, отдавать преимущество тѣмъ изъ нихъ, которые имѣютъ право на вступленіе въ гражданскую службу," министръ прибавляетъ: "осмѣлюсь присовокупить, что если эти предположенія будутъ удостоены Высочайшаго утвержденія, все еще молодымъ людямъ изъ состояній, не имѣющихъ права на вступленіе въ гражданскую службу, открытъ будетъ путь къ высшему образованію: имъ можно будетъ поступать въ студенты медицинскихъ факультетовъ, въ богословскій факультетъ дерптскаго университета и даже въ прочіе затѣмъ факультеты, если нормальное число 300 студентовъ не пополнится кандидатами изъ состояній, пользующихся особыми преимуществами." Докладъ этотъ удостоился Высочайшаго утвержденія
Цѣль вышеизложенныхъ ограниченій заключалась, какъ мы видѣли, главнымъ образомъ въ томъ, чтобы доставить высшее образованіе только лицамъ привиллегированныхъ сословій; но при этомъ также имѣлось въ виду отвлечь изъ университетовъ значительное число молодыхъ людей для военной службы, что при тогдашнихъ обстоятельствахъ было особенно нужно. Съ этою же цѣлью было повелѣно, въ 1864 году, въ столичныхъ университетахъ и высшихъ классахъ всѣхъ гимназій открыть для воспитанниковъ и студентовъ преподаваніе строеваго устава пѣхотной службы, ротнаго и батальоннаго, чтобы такимъ образомъ они могли быть офицерами, практически приготовленными и уже знакомыми съ теоріею строевого устава. Кромѣ того, въ столичныхъ университетахъ введено было преподаваніе артиллеріи и полевой фортификаціи преимущественно съ практической стороны.
Сословное направленіе народнаго образованія въ царствованіе императора Николая 1 нисколько не должно казаться для насъ удивительнымъ, потому что оно вполнѣ согласовалось съ существовавшими тогда коренными государственными законами. Подобное направленіе было бы странно въ настоящее время, послѣ освобожденія крестьянъ, земской и судебной реформы, когда всѣ сословія призваны къ государственной жизни, и когда образованіе должно явиться неизбѣжнымъ и необходимымъ союзникомъ совершающихся преобразованій; а въ то время, повторяемъ, въ образованіи низшихъ сословіи правительство нисколько не было заинтересовано. Военное направленіе образованія также является естественнымъ слѣдствіемъ того, что для внутренней жизни государства дѣятели были почти не нужны; на нервомъ планѣ тогда стояли политическіе интересы, подъ вліяніемъ которыхъ и происходило формированіе учебныхъ заведеній. Поэтому нисколько не удивительно также, что отъ учащихся и учащихъ требовали прежде всего строгой нравственности, и обращали менѣе вниманія на учебную сторону училищъ. Эта послѣдняя, естественно, оставалась на второмъ планѣ; отъ нея только требовали, чтобы она не носила въ себѣ противуправительственнаго характера, а затѣмъ ее оставляли въ покоѣ. Однакожь, памятникомъ царствованія Николая Павловича осталось огромное число гимназій и тѣ уставы, о которыхъ мы говорили выше. Огромное число этихъ гимназій все-таки значительно облегчило дальнѣйшія преобразованія въ послѣдующее время.
Въ первые годы царствованія императора Александра II начались значительныя перемѣны по министерству народнаго просвѣщенія, имѣвшія цѣлью уничтожить прежде всего плоды ошибочнаго, или соотвѣтствовавшаго только временнымъ обстоятельствамъ направленія, которое было утвердилось въ учебномъ вѣдомствѣ. Такъ, прежде всего уничтоженъ комплектъ своекоштныхъ студентовъ въ университетахъ и дозволено принимать неограниченное число учащихся. Студентамъ медицинскаго факультета дозволено переходить въ теченіи курса на другіе факультеты, что было безусловно запрещено при императорѣ Николаѣ. Въ слѣдующемъ году прекращено преподаваніе военныхъ наукъ и экзерцицій, введенное въ столичныхъ университетахъ и гимназіяхъ. Вслѣдъ затѣмъ разрѣшено открывать неограниченное число частныхъ школъ и пансіоновъ. Въ гимназіи и университеты дозволено поступать всѣмъ желающимъ, безъ ограниченія однимъ высшимъ сословіемъ. Диссертаціи на ученыя степени дозволено писать и защищать на русскомъ языкѣ, тогда какъ прежде для этого былъ назначенъ исключительно латинскій. Высшимъ ученымъ и учебнымъ заведеніямъ снова предоставлено право выписывать изъ-за границы книги и періодическія изданія безъ цензурнаго разсмотрѣнія, и т. п. Если мы припомнимъ изложенную выше исторію нашего учебнаго вѣдомства, то увидимъ, что многія изъ преобразованій, начатыхъ при императорѣ Александрѣ II, были только возвращеніемъ ко временамъ первыхъ лЬтъ царствованія Александра I; они были значительнымъ шагомъ впередъ только по отношенію къ ближайшему прошедшему времени.
Но независимо отъ этихъ частныхъ мѣръ, мы уже встрѣчаемъ отмѣну нѣкоторыхъ изъ тѣхъ педагогическихъ системъ, которыя долгое время господствовали у насъ и успѣли укорениться довольно прочно. Къ числу ихъ принадлежитъ, между прочимъ, система закрытаго воспитанія, съ которою тѣсно было связано существованіе гимназическихъ пансіоновъ, главнаго педагогическаго института, какъ закрытаго заведенія, и казенныхъ квартиръ для студентовъ. Система закрытаго воспитанія для взрослыхъ встрѣтила сильный отпоръ въ самомъ началѣ царствованія императора Александра II, по полнѣйшій упадокъ этой системы относится ко времени бывшаго министра народнаго просвѣщенія Головнина. Еще въ 1858 году было издано Высочайшее повелѣніе о томъ, чтобы всѣ казеннокоштные студенты перемѣщены были на вольныя квартиры съ производствомъ имъ опредѣленныхъ стипендіи. Затѣмъ, въ томъ же году вышло распоряженіе объ упраздненіи главнаго педагогическаго института, и о замѣнѣ его педагогическими курсами при университетахъ. При составленіи устава этихъ курсовъ, былъ возбужденъ вопросъ, должны ли они быть закрытыми заведеніями или открытыми. Главное правленіе Училищъ полагало, что "если закрытыя учебныя заведенія, какъ дознано опытомъ, для молодыхъ людей въ извѣстномъ возрастѣ, имѣютъ важныя неудобства, остающіяся не безъ неблагопріятнаго вліянія на нравственное и умственное образованіе, то тѣмъ важнѣе эти неудобства въ образованіи педагогическомъ: въ педагогѣ, который по преимуществу долженъ явиться самостоятельнымъ дѣятелемъ, есть большой недостатокъ -- незнаніе дѣйствительной жизни, а знанія жизни закрытое заведеніе ему дать не можетъ." По этимъ соображеніямъ признано, что педагогическіе курсы должны быть заведеніями открытыми, и что на нихъ, кромѣ стипендіатовъ, должны быть допускаемы и вольные слушатели. Въ 1862 году попечитель Петербургскаго учебнаго округа вошелъ съ представленіемъ въ департаментъ народнаго просвѣщенія о мѣрахъ въ уменьшенію пансіоновъ при гимназіяхъ. Въ своей запискѣ попечитель излагаетъ псѣ невыгоды закрытаго воспитанія и вмѣстѣ съ тѣмъ находитъ, что въ настоящее время пансіонамъ трудно существовать на тѣ денежныя средства, которыми они располагаютъ. Причина этого заключалась, вѣроятно, въ томъ, что пансіоны, вслѣдствіе крестьянской реформы, сами собою потеряли тотъ сословный характеръ, который былъ имъ приданъ при самомъ началѣ ихъ учрежденія. Попечитель округа полагаетъ, что было бы всего лучше упразднить совершенно пансіоны при гимназіяхъ. Принимая однако во вниманіе, говоритъ попечитель, что принятіе этой радикальной мѣры въ настоящее время сопряжено съ затрудненіями, какъ по неукоренившимся еще здравымъ понятіямъ о системѣ воспитанія, такъ и потому, что нѣкоторые расходы по гимназіямъ, вслѣдствіе недостатка собственныхъ средствъ, покрываются изъ суммъ пансіоновъ, попечитель предлагаетъ нѣсколько среднихъ мѣръ, имѣющихъ однако цѣлью постепенное закрытіе существующихъ пансіоновь. Представленіе его было утверждено съ незначительными измѣненіями, и въ слѣдующемъ же году дозволено закрыть пансіоны при лицеѣ князя Безбородко для учениковъ нѣжинской гимназіи и въ Таганрогѣ, при тамошней гимназіи. Затѣмъ министерствомъ народнаго просвѣщенія (г. Головнинъ) потребованы были отъ начальствъ учебныхъ округовъ мнѣнія по вопросу о существованіи пансіоновъ. Мнѣнія попечителей раздѣлились: одни находили, что гимназическіе пансіоны не соотвѣтствуютъ болѣе своей цѣла и потому должны постепенно закрываться, другіе высказывали противное мнѣніе. Главное правленіе училищъ, обсудивъ разнообразныя мнѣнія о пользѣ закрытыхъ заведеній, пришло къ заключенію, что въ настоящее время невозможно сдѣлать постановленія о закрытіи пансіоновъ въ видѣ общей мѣры, такъ какъ многіе изъ жителей, имѣя свое мѣстопребываніе вдали отъ гимназій, лишились бы возможности отдавать своихъ дѣтей въ среднія учебныя заведенія, еслибъ были закрыты пансіоны, потому что не всякій рѣшится ввѣрять своего сына присмотру совершенно незнакомаго лица. Вслѣдствіе этихъ соображеній, министерство предложило попечителямъ принимать въ пансіоны дѣтей не только дворянъ, но и прочихъ сословій съ цѣлью увеличить средства пансіоновъ тамъ, гдѣ они являются необходимо нужными; если же рекомендуемая министерствомъ мѣра, въ соединеніи съ нѣкоторыми другими, окажется недѣйствительною въ примѣненіи къ извѣстному пансіону, то такой пансіонъ закрывать. Такимъ образомъ мы видимъ, что пансіонамъ приданъ совершенно другой характеръ и что нѣкоторые изъ нихъ оставлены существовать вовсе не въ видахъ сословныхъ или педагогическихъ. Они только должны были доставлять значительныя удобства тѣмъ изъ родителей, которые живутъ въ городѣ, не имѣющемъ гимназіи, и принуждены воспитывать дѣтей за глазами.
Одновременно съ закрытіемъ нѣкоторыхъ гимназическихъ пансіоновъ были закрыты и дворянскіе институты, которые также были основаны на сословныхъ началахъ и но системѣ закрытаго воспитанія. Впрочемъ, эти институты уничтожились сами собою, по недостатку средствъ. Такимъ образомъ, если не считать оставшихся гимназическихъ пансіоновъ, имѣвшихъ, какъ мы видѣли, совсѣмъ особую цѣль, система закрытаго воспитанія въ вѣдомствѣ министерства народнаго просвѣщенія была признана несвоевременною.
Съ 1862 года начались чрезвычайно обширныя и сложныя работы въ министерствѣ народнаго просвѣщенія. Былъ возбужденъ вопросъ о лучшей организаціи всего народнаго образованія, начиная съ университетовъ и доходя до самыхъ элементарныхъ народныхъ школъ, въ которыхъ, по случаю крестьянской реформы, чувствовалась настоятельная надобность. Началось необыкновенное движеніе и въ обществѣ, и въ литературѣ, которой была предоставлена полная свобода обсуждать проэкты различныхъ уставовъ, разработываемыхъ въ министерствѣ. Казалось, настало время, когда педагогическіе вопросы, въ примѣненіи къ русской жизни, должны окончательно установиться и навсегда выйти изъ того колеблющагося состоянія, въ которомъ они до сихъ поръ находились.
Представляя на разсмотрѣніе Государственнаго Совѣта новый уставъ русскихъ университетовъ, министерство приложило къ нему обширную историческую записку о ходѣ высшаго образованія въ Россіи. Заявляя, что восшествіе на престолъ Императора Александра II ознаменовалось возвращеніемъ университетамъ многихъ утраченныхъ ими правъ, и что по одному этому университеты пришли въ гораздо лучшее состояніе, министерство все-таки находитъ его далеко неудовлетворительнымъ. Причины дурнаго положенія русскихъ университетовъ министерство находитъ въ слѣдующемъ: въ недостаткѣ, прежде всего, хорошихъ профессоровъ, на что имѣло сильное вліяніе запрещеніе посылать молодыхъ людей для усовершенствованія за-гранипу; потомъ въ излишней разнообразности обязательныхъ для студентовъ предметовъ: далѣе, въ недостаточномъ приготовленіи поступающихъ въ университетъ къ слушанію профессорскихъ лекцій, что естественно находилось въ связи съ плохой организаціей гимназическаго образованія; наконецъ, въ равнодушіи ученыхъ сословій къ интересамъ университетовъ и въ скудости учебныхъ пособій при университетахъ. Новый уставъ представленъ былъ съ цѣлью устраненія этихъ важнѣйшихъ недостатковъ. Самый крупный изъ нихъ, это -- несовершенство гимназическаго образованія, къ пересмотру котораго и было приступлено немедленно. Не входя въ подробности новаго университетскаго устава, мы замѣтимъ только, что главная его цѣль заключалась въ томъ, чтобы сдѣлать университеты вполнѣ самостоятельными заведеніями. Уставъ не входилъ въ слишкомъ подробное изложеніе разныхъ частностей вопроса, предоставляя разрѣшать ихъ самому университету. Такимъ образомъ, удовлетворяя требованіямъ одного общаго устава, университеты могли значительно различаться одинъ отъ другого. Впрочемъ, не смотря на то, что окончательной редакціи устава предшествовало обсужденіе его не только русской и иностранной журналистикой, но даже заграничными профессорами, все-таки мы не видимъ въ уставѣ слишкомъ рѣзкаго отличія его отъ предыдущихъ и строго проведенной системы.
Гораздо большее вниманіе обращалъ на себя, по своимъ особенностямъ и новизнѣ, уставъ гимназій и прогимназій, изданный въ 1864 году. По этому уставу, гимназіи раздѣлялись на классическія и реальныя; полный курсъ состоитъ изъ семи классовъ, но по мѣрѣ возможности, низшіе четыре класса отдѣляются отъ высшихъ и составляютъ прогимназію. Въ курсъ классическихъ гимназій входятъ языки греческій и латинскій; въ курсъ реальныхъ -- естественная исторія съ присоединеніемъ къ ней химіи, физики и космографіи. Открывать въ извѣстной мѣстности ту или другую гимназію предоставлено попечителямъ округовъ, но соображенію съ мѣстными нуждами и съ желаніемъ гражданъ. Но въ новый уставъ гимназій включена была одна статья, которая значительно помѣшала водворенію у насъ реальнаго образованія. Въ этой статьѣ сказано слѣдующее: "ученики, окончившіе курсъ ученья въ классическихъ гимназіяхъ, или имѣющіе свидѣтельства о знаніи полнаго курса сихъ гимназій, могутъ поступать въ студенты университетовъ. Свидѣтельства же объ окончаніи полнаго курса реальныхъ гимназій, или о знаніи сего курса принимаются въ соображеніе при поступленіи въ высшія спеціальныя училища, на основаніи уставовъ сихъ училищъ". Общество сперва или не замѣтило этой статьи или обратило на нее мало вниманія, и потому жадно кинулось на реальныя гимназіи. Со всѣхъ сторонъ начали поступать заявленія о желаніи гражданъ давать дѣтямъ реальное образованіе. Классическія гимназіи учреждались почти только въ тѣхъ городахъ, гдѣ было больше одной гимназіи; тогда одна обращалась въ классическую, а остальныя въ реальныя. Но вскорѣ многіе увидѣли, что пребываніе ученика въ реальной гимназіи, по смыслу приведенной нами статьи, почти преграждаетъ ему доступъ въ университетъ, такъ какъ для поступленія въ университетъ требуется знаніе латинскаго и греческаго языковъ, которые въ реальныхъ гимназіяхъ не преподаются. Вслѣдствіе этого снова посыпались просьбы о дозволеніи преобразовать реальныя гимназіи въ классическія, что и было охотно исполняемо со стороны министерства. Это недоразумѣніе, выразившееся въ такой странной формѣ, ясно показало, однако же, въ какомъ образованіи нуждается наше общество. Причина того, почему оно стало отказываться отъ реальныхъ гимназій, заключалась единственно въ неодинаковости правъ, предоставленныхъ этимъ двумъ образовательнымъ системамъ. Вѣроятно современемъ эта неодинаковость была бы или вовсе уничтожена, или значительно смягчена тѣмъ, что знаніе языковъ требовалось бы при вступленіи на одинъ только историко-филологическій факультетъ, и тогда существующія въ Россіи гимназіи раздѣлились бы, по крайней мѣрѣ, на ровное число классическихъ и реальныхъ. Но этого, по разнымъ обстоятельствамъ, не могло случиться. Нынѣшній министръ народнаго просвѣщенія, графъ Толстой, направилъ свою дѣятельность по иной дорогѣ.
Прежде чѣмъ перейдти къ разсмотрѣнію мѣръ нынѣшняго министерства, мы должны упомянуть еще объ одномъ крупномъ фактѣ того времени, именно, объ уставѣ о начальныхъ народныхъ училищахъ. До этого времени начальныхъ народныхъ школъ почти не существовало, если не считать училищъ вѣдомства министерства Государственныхъ Имуществъ. Правда, въ распоряженіи духовенства и разныхъ обществъ находилось довольно значительное число школъ, но большая часть ихъ существовала только на бумагѣ. Съ 1860 года быстро начали размножаться воскресныя школы какъ въ Петербургѣ, такъ и во многихъ другихъ городахъ. Число учащихся въ этихъ школахъ доходило до нѣсколькихъ тысячъ. Но въ 1862 году было издано Высочайшее повелѣніе "впредь до преобразованія воскресныхъ школъ на новыхъ основаніяхъ, закрыть всѣ нынѣ-существующія воскресныя школы и читальни". Это событіе побудило министерство поторопиться изданіемъ общаго устава народныхъ училищъ, который и вышелъ въ 1862 году. Этотъ уставъ важенъ потому, что представляетъ первый шагъ къ основательному учрежденію въ Россіи народныхъ училищъ и распространенію грамотности. При сочувствіи общества къ народному образованію, нѣкоторыя неудобства этого устава потеряли бы значительную часть своего вреда, тѣмъ болѣе, что онъ не старался передать дѣло народнаго образованія исключительно въ однѣ какія нибудь руки, а предоставлялъ его въ полное распоряженіе общества. Впрочемъ, мы намѣрены посвятить особую статью нашему народному образованіе, которое, также какъ и общественное, представляетъ много интереснаго.
Нынѣшній министръ народнаго просвѣщенія, графъ Толстой, при вступленіи въ министерство, самымъ положительнымъ образомъ высказался въ пользу классическаго образованія. Путешествуя прошлымъ лѣтомъ по Россіи, онъ въ разныхъ мѣстахъ выражалъ свой взглядъ на огромныя преимущества классическаго образованія передъ реальнымъ. На торжественномъ обѣдѣ въ Керчи, графъ Толстой сказалъ, между прочимъ, слѣдующее: "мы здѣсь стоимъ на почвѣ древней классической образованности: на каждомъ шагу открываются блистательныя о ней воспоминанія; каждый взмахъ топора и заступа вызываетъ изъ земли памятники греческаго просвѣщенія то въ камняхъ, то въ изваяніяхъ. На такой-ли почвѣ не водвориться классическому образованію? Классицизмъ, мм. гг., не есть только изученіе древнихъ языковъ; классицизмъ есть вмѣстѣ съ тѣмъ и изученіе древнихъ доблестей. Вотъ чего я желалъ бы вашимъ дѣтямъ, вотъ чего я ожидаю отъ новаго, только что начинающаго жить поколѣнія,.. Но да явится этотъ классицизмъ не въ камняхъ только и изваяніяхъ, а въ развитіи ума, въ силѣ духа и воли и въ тѣхъ нравственныхъ качествахъ, которыми отличались просвѣщеннѣйшіе народы древности". Впрочемъ, разсматривая программы классическихъ гимназій, не трудно убѣдиться, что греческому языку предоставлено первенство въ гимназическомъ курсѣ совсѣмъ по другимъ причинамъ. Министерство придастъ ему огромное значеніе въ той увѣренности, что греческій языкъ, собственно какъ языкъ, безъ полной его связи съ греческой литературой, имѣетъ огромное вліяніе на развитіе ума учащихся. Кромѣ того, нѣкоторые попечители, отвѣчая на предложенные имъ вопросы со стороны министерства, признавали необходимость для насъ греческаго языка по слѣдующимъ причинамъ: "святая православная вѣра, говоритъ одинъ изъ нихъ, перешла къ намъ изъ Греціи и первые дѣятели и распространители православія, первые отцы церкви писали по гречески. Поэтому, основательное изученіе русскими греческаго языка можетъ служить къ основательному усвоенію догматовъ нашей религіи, къ основательному пониманію нашихъ богослужебныхъ пѣснопѣній, нерѣдко мало вразумительныхъ въ славянскомъ переводѣ, но въ подлинникѣ имѣющихъ глубокій смыслъ и сильно дѣйствующихъ на сердце". На этомъ основаніи попечитель признаетъ необходимость не только повсемѣстнаго введенія въ нашихъ гимназіяхъ греческаго языка, но и рѣшительнаго преобладанія его надъ языкомъ латинскимъ. Словомъ, по тѣмъ или другимъ причинамъ, но классическимъ языкамъ отведено первое, почетнѣйшее мѣсто въ системѣ общаго образованія, и поборники реальныхъ гимназій увидѣли, что имъ нельзя надѣяться на то, чтобы ученикамъ реальныхъ гимназій было предоставлено право поступать въ университетъ; вслѣдствіе этого, реальныя гимназіи, одна за другою, стали преобразовываться въ классическія, такъ что теперь едвали можно насчитать три-четыре реальныхъ гимназіи во всей Россіи.
Систематичное утвержденіе въ нашемъ отечествѣ классическаго образованія естественно потребовало основанія особаго института для приготовленія учителей древнихъ языковъ. Институтъ этотъ возникъ въ Петербургѣ подъ названіемъ "Филологическаго". Основывая его, министерство руководствовалось правилами бывшаго главнаго педагогическаго института, и между прочимъ остановилось на томъ, что вновь учрежденный "Филологическій институтъ" долженъ быть закрытымъ заведеніемъ. Вотъ какъ объясняетъ офиціальный органъ министерства преимущества закрытаго воспитанія: "закрытое заведеніе, говоритъ онъ, правда ограничиваетъ свободу дѣйствій воспитанниковъ, но на столько лишь, чтобы она не могла перейдти въ пагубный произволъ. Подчиняя ихъ законному порядку, нисколько однако же не стѣснительному, оно пріучаетъ ихъ къ правильному образу жизни и къ правильному распредѣленію времени для занятій и отдохновенія; этотъ порядокъ обращается впослѣдствіи въ привычку, и каждый изъ воспитанниковъ, вступая въ дѣйствительную жизнь, узнаетъ всю пользу такой благодѣтельной привычки. Требуя отъ воспитанниковъ исполненія опредѣленныхъ правилъ, закрытое заведеніе побуждаетъ своихъ питомцевъ сообразовать съ ними свои дѣйствія и постоянно имѣть въ виду главную цѣль ихъ назначенія, и чрезъ то укрѣпляетъ въ нихъ сознаніе нравственнаго долга и поселяетъ уваженіе къ закону. Благотворное вліяніе воспитателей и училищнаго начальства несравненно сильнѣе дѣйствуетъ въ закрытомъ заведеніи, не уничтожаясь, или но крайней мѣрѣ не ослабляясь противодѣйствіемъ посторонней среды, не причастной интересамъ учебнаго заведенія". Такимъ образомъ мы видимъ, что основаніе института какъ закрытаго заведенія истекаетъ вовсе не изъ тѣхъ соображеній, на какихъ допущено предыдущимъ министерствомъ существованіе гимназическихъ пансіоновъ, а напротивъ опирается на преимущества закрытаго воспитанія передъ открытымъ.
Отдавъ предпочтеніе принципу закрытаго воспитанія въ лицѣ "Филологическаго Института", министерство обратило также особенное вниманіе на улучшеніе и поддержку падавшихъ гимназическихъ пансіоновъ, Съ этою цѣлью г. министръ народнаго просвѣщенія обратился съ особымъ циркуляромъ ко всѣмъ губернаторамъ, приглашая ихъ содѣйствовать поддержанію закрытаго воспитанія въ лицѣ гимназическихъ пансіоновъ. "Въ высшей степени было бы желательно, говоритъ офиціальный органъ, чтобы дворянство оказало всевозможное содѣйствіе къ осуществленію общеполезныхъ предположеній министерства но этому предмету".
Вмѣстѣ съ тѣмъ новое министерство обратилось къ установленію болѣе строгаго контроля надъ учебною частью не только въ гимназіяхъ, но и вообще во всѣхъ учебныхъ заведеніяхъ. Было даже высказано предположеніе о томъ, чтобы домашнее воспитаніе подвергнуть правительственному надзору; но эта мѣра не осуществилась. Что же касается учебныхъ заведеній, то усиленіе надъ ними контроля выразилось въ слѣдующихъ формахъ: министерство усмотрѣло, что по уставу 1864 года, разсмотрѣніе и одобрѣніе гимназическихъ программъ предоставлено рѣшенію педагогическаго совѣта каждой гимназіи. Хотя для руководства педагогическимъ совѣтамъ была издана особая инструкція, но новое министерство нашло, что эта инструкція составлена въ слишкомъ общихъ чертахъ, такъ что "дѣло преподаванія осталось всецѣло въ зависимости отъ усмотрѣнія педагогическихъ совѣтовъ гимназій". Для избѣжанія этого г. министръ потребовалъ доставленія ему общей программы но каждому округу, съ тѣмъ, чтобы но полученіи такихъ программъ, приступить "къ пересмотру преподанной отъ министерства инструкціи, съ цѣлью точнѣе опредѣлить предѣлы, въ какихъ каждый предметъ гимназическаго курса долженъ быть проходимъ въ каждомъ классѣ гимназіи или прогимназіи". Затѣмъ министерство обратилось къ разсмотрѣнію учебныхъ руководствъ, и нашло, что выборъ ихъ не можетъ быть предоставленъ усмотрѣнію не только каждаго учители въ отдѣльности, но даже всего педагогическаго совѣта гимназіи. По "тому министерство избрало слѣдующій способъ: дозволить употребленіе въ учебныхъ заведеніяхъ только такихъ руководствъ и даже книгъ для чтенія, которыя предварительно разсмотрѣны и одобрены въ самомъ министерствѣ. Съ этою цѣлью при офиціальномъ органѣ министерства постоянно печатается списокъ разсмотрѣнныхъ и одобренныхъ руководствъ. Впрочемъ, для болѣе строгаго контроля принято за правило, что появленіе однажды въ спискѣ извѣстной книги нисколько не исключаетъ возможности запретить употребленіе ея впослѣдствіи, если какимъ ни- будь образомъ окажется, что содержаніе этой книги вредно. Къ числу средствъ для усиленія контроля надъ гимназіями отнесены постоянныя ревизіи преподаванія. Ревизіи существовали у насъ съ давняго времени, но никогда не придавалось имъ такой важности, какъ въ настоящее время. При томъ же, до послѣдняго времени ревизіи производились или попечителями, или окружными инспекторами, или профессорами университетовъ. Въ настоящее время всѣ эти виды ревизіи оказались недостаточными и министерство начало учреждать особыя ревизіонныя комиссіи. Для характеристики этихъ ревизіонныхъ комиссій приведемъ нѣкоторыя мѣста изъ инструкціи попечителя казанскаго учебнаго округа, данной въ руководство комиссіи. "Ревизующіе должны подвергнуть основательному испытанію каждаго ученика, какъ изъ того, что пройдено въ томъ классѣ, въ которомъ находится ученикъ, такъ и изъ пройденнаго въ предыдущихъ классахъ; не допускать, чтобы преподаватели помогали ученикамъ своими вопросами, наведеніями и объясненіями, и ставить каждому ученику отмѣтку по взаимному соглашенію ревизующихъ... Ревизія должна положительно отвѣтить па слѣдующіе вопросы: съ должною ли строгостью производились переводные экзамены и всѣ ли ученики но достоинству занимаютъ мѣста въ извѣстномъ классѣ; достаточное ли вниманіе обращено учителями на главную цѣль гимназическаго ученія -- развитіе способностей учениковъ; не жертвуютъ ли учителя ложно понятому развивательному методу положительными знаніями, которыми обусловливается истинное развитіе учащихся". Такимъ образомъ, ревизіонная комиссія имѣетъ цѣлью бдительно надзирать надъ учителями чрезъ экзамены учениковъ, а для учениковъ установляются такимъ путемъ вторичные экзамены. Особенное вниманіе обращено министерствомъ на преподаваніе словесности и русскаго языка. По взгляду министерства, преподаваніе русской литературы не должно входить въ составъ гимназическаго курса. Преподается только общая словесность, куда русская литература входитъ только въ видѣ частныхъ примѣровъ, частныхъ указаній па произведенія того или другого русскаго писателя. Но кромѣ того, установленъ строгій надзоръ за преподаваніемъ и общей словесности. Въ одномъ изъ майскихъ циркуляровъ министерства за настоящій годъ мы встрѣтили слѣдующее распоряженіе г. министра: "въ одномъ изъ отчетовъ по управленію учебными округами за 1866 годъ, говоритъ циркуляръ, между прочимъ сказано, что для устраненія въ преподаваніи словесности л русскаго языка въ гимназіяхъ возможности задаваться несвойственными гимназическому курсу цѣлями и вдаваться въ изложеніе того, что но существу своему не относится прямо къ предмету, начальствомъ округа предложена къ руководству программа, въ которой съ точностью опредѣлены предѣлы, составъ и послѣдовательность занятій по этому предмету, а выборъ статей для чтенія, разбора въ классѣ и заучиванія, а также темъ для сочиненій поставленъ подъ ближайшее отвѣтственное наблюденіе директоровъ и инспекторовъ; въ основаніе же обученія собственно языку положено тщательное изученіе граматическихъ законовъ, разъясняемое и укрѣпляемое практическими упражненіями. Вполнѣ одобряя таковое распоряженіе, министерство народнаго просвѣщенія считаетъ нужнымъ увѣдомить объ ономъ гг. попечителей, на случай, еслибъ оказалось возможнымъ сдѣлать такое же распоряженіе и въ другихъ учебныхъ округахъ". Таковы общія, извѣстныя офиціально, мѣры министерства для усиленія контроля надъ учебною частью въ гимназіяхъ.
Подъ вліяніемъ взглядовъ нынѣшняго министерства, и университеты наши стали мало-по-малу вводить у себя разныя перемѣны, соотвѣтственныя общему духу современнаго педагогическаго направленія. Такъ, напримѣръ, при московскомъ университетѣ учреждена, въ видѣ опыта, греко-латинская семинаріи съ цѣлью приготовленія студентовъ къ занятію учительскихъ мѣстъ въ гимназіяхъ по греческому и латинскому языкамъ. Тотъ же университетъ, ревнуя объ усиленіи строгости переходныхъ экзаменовъ, постановилъ: "при легкости полученія медицинскихъ свидѣтельствъ о болѣзни и при невозможности со стороны университетскаго врача контроля надъ дѣйствительностью болѣзни, число заболѣвающихъ студентовъ всегда весьма возрастаетъ въ маѣ мѣсяцѣ (во время экзаменовъ), и эта возможность обойдти университетскія правила имѣетъ слѣдствіемъ то, что студенты мало занимаются въ теченіи-цѣлаго года; при значительномъ числѣ студентовъ, подвергающихся испытанію послѣ вакаціоннаго времени, и при краткости срока, назначеннаго для этихъ испытаній, нѣтъ возможности съ должною точностью повѣрить знанія испытуемыхъ, чрезъ что экзаменамъ послѣ вакацій дается характеръ нѣкоторой легкости сравнительно съ экзаменами до вакацій. По этимъ соображеніямъ ректоръ находитъ, что было бы справедливѣе и полезнѣе производить испытанія только въ маѣ мѣсяцѣ". Совѣтъ опредѣлилъ: просить у попечителя округа разрѣшенія объ отмѣнѣ дополнительныхъ испытаній послѣ вакаціоннаго времени. Въ нѣкоторыхъ университетахъ, какъ напримѣръ, въ петербургскомъ, были уничтожены переходные экзамены изъ перваго курса во второй и изъ третьяго въ четвертый; теперь эти экзамены снова возстановлены въ прежнемъ видѣ.
Относительно собственно-народнаго образованія министерство графа Толстаго также приняло нѣсколько мѣръ, существенно отличныхъ отъ тѣхъ, которыя принимались прежнимъ министерствомъ. Для ознакомленія съ общимъ характеромъ этихъ мѣръ, мы напомнимъ, что нынѣшній министръ народнаго просвѣщенія есть вмѣстѣ съ тѣмъ и оберъ-прокуроръ св. Синода. Это обстоятельство дало поводъ офиціальному органу министерства высказать слѣдующее: "изъ всѣхъ вѣдомствъ, говоритъ онъ, ближе всего стоятъ къ дѣлу народнаго образованія вѣдомство православнаго духовенства и министерство народнаго просвѣщенія- Разногласіе и антагонизмъ между ними, начинавшія было развиваться, особенно въ юго-западныхъ губерніяхъ Россіи, могли имѣть самыя прискорбныя послѣдствія для начальнаго народнаго образованія въ нашемъ отечествѣ; но Государю Императору было угодно предотвратить на будущее время всякую возможность подобнаго разлада, и теперь есть полное основаніе надѣяться, что оба вѣдомства дружно соединятъ свои усилія на пользу великаго государственнаго и народнаго дѣла. Это великій залогъ для будущаго его преуспѣянія". Мѣры для уничтоженія антагонизма, о которомъ упоминаетъ офиціальный органъ министерства, состоятъ въ томъ, что дѣло народнаго образованія поручается предпочтительно въ руки духовенства. Министерство не особенно сочувствуетъ начинаніямъ разныхъ обществъ но учрежденію училищъ для приготовленія народныхъ учителей. "Забота объ учителяхъ для начальныхъ народныхъ училищъ, по мнѣнію министерства, должна быть главнѣйшимъ образомъ предоставлена вѣдомству нашего православнаго духовенства; въ нашихъ духовныхъ семинаріяхъ ежегодно оканчиваютъ курсъ множество молодыхъ людей, которые во многихъ епархіяхъ за недостаткомъ священно и церковно-служительскихъ вакансій, остаются безъ всякаго опредѣленнаго дѣла и безъ всякаго обезпеченія. Неужели же всѣ эти молодые и хорошо подготовленныя силы должны даромъ пропадать для начальнаго народнаго образованія, и министерство народнаго просвѣщенія или земство должны растрачивать свои далеко не богатыя средства на какихъ-то еще другихъ учителей и даже учительницъ для народа? Дѣйствуя за одно, и министерство, и земство могутъ въ этомъ случаѣ смѣло обратиться къ православному духовенству и отъ него ждать наибольшей и наилучшей помощи". Кромѣ замѣщенія учительскихъ должностей окончившими курсъ семинаристами, министерство способствуетъ еще, тому, чтобы приходскіе священники сосредоточивали но возможности народное образованіе въ своихъ рукахъ. Это послужило поводомъ къ продолжительнымъ обсужденіямъ въ нашей журналистикѣ вопроса о томъ, въ какой степени полезно для народнаго образованія почти исключительное предоставленіе его въ руки духовенства. Сколько намъ извѣстно, три газеты, "Москва", "Московскія Вѣдомости" и "Вѣсть" высказались безусловно въ пользу этой мѣры; остальныя изданія доказывали противное.
Офиціальный органъ министерства народнаго просвѣщенія, приступая къ изложенію мѣръ и предположеній но учебной части, говоритъ между прочимъ, что дѣло общественнаго образованія въ Россіи пошло бы несравненно успѣшнѣе, "еслибъ наше просвѣщеніе было ведено послѣдовательно однимъ и тѣмъ же, но возможности ровнымъ путемъ, безъ потрясеній, безъ уклоненій въ различныя и противоположныя стороны, въ духѣ полнаго уваженія къ насажденіямъ и созиданіямъ предшествовавшихъ поколѣній. Неуклонное движеніе впередъ по одному и тому же разумно избранному пути и охраненіе того, что уже однажды было создано и успѣло развиться--охраненіе посредствомъ своевременныхъ, постоянныхъ, но постепенныхъ улучшеній -- вотъ правило, которымъ, казалось бы, должно наиболѣе руководствоваться министерство народнаго просвѣщенія. Къ сожалѣнію, это правило не всегда било его девизомъ". Таково убѣжденіе нынѣшняго министерства. Мы, слѣдовательно, имѣемъ право заключить, что оно считаетъ классическое образованіе наиболѣе соотвѣтствующимъ интересамъ русскаго общества; что закрытое воспитаніе есть форма, наиболѣе пригодная для нашего юношества; что начальное народное образованіе можетъ правильно развиваться только подъ сѣнью русскаго духовенства, и т. п. Если дѣйствительно таковы наши общественныя потребности но части образованія, если средства нынѣшняго министерства на самомъ дѣлѣ' соотвѣтствуютъ народнымъ нуждамъ, то мы искренно желали бы, чтобы они утвердились, наконецъ, основательно въ нашемъ отечествѣ. Если бы изъ всѣхъ разнообразныхъ образовательныхъ системъ, какія только примѣнялись къ намъ со временъ Петра Великаго, проводилась послѣдовательно хоть одна -- будь это самая либеральная или самая консервативная, система начала или конца царствованія Александра I -- мы бы находились теперь въ несравненно выгоднѣйшемъ положеніи, потому что въ самомъ обществѣ успѣлъ бы выработаться правильный взглядъ на достоинства или недостатки извѣстнаго педагогическаго направленія. Теперь же наше общество, находясь подъ вліяніемъ различныхъ системъ, будучи не въ состояніи вполнѣ ознакомится ни съ одною изъ нихъ, не можетъ сознательно выразить ни сочувствія, ни отпора тому или другому направленію, изъ которыхъ каждое принимается имъ съ одинаковымъ сочувствіемъ. То, чему вчера восторженно рукоплескали, сегодня порицается; то, что вчера открыто и повидимому сознательно порицалось, сегодня становится идеаломъ совершенства. Передъ нашими глазами есть нѣсколько фактовъ (въ дѣйствительности ихъ, разумѣется, несравненно больше), которые прежде едва ли бы встрѣтили сочувствіе общества: педагогическій совѣтъ одной гимназіи положилъ употреблять тѣлесное наказаніе; другая гимназія (Архангельская) "изъ желанія педагоговъ обезпечить свою репутацію во мнѣніи какихъ-нибудь пріѣзжихъ ревизоровъ" опредѣлила держать воспитанниковъ въ каждомъ классѣ не менѣе двухъ лѣтъ іі превратить такимъ образомъ семи-лѣтній гимназическій курсъ въ четырнадцати-лѣтній, педагогическій совѣтъ херсонской гимназіи дозволилъ ученикамъ даже старшихъ классовъ, посѣщать театръ только съ родителями, или же не иначе, какъ съ особаго разрѣшенія директора и инспектора, при чемъ всѣмъ имъ воспретить посѣщать раекъ; такое же распоряженіе сдѣлалъ педагогическій совѣтъ и воронежской гимназіи; этотъ же совѣтъ рѣшилъ выгонять изъ заведенія ученика, если онъ пропуститъ три учебныхъ дня почему нибудь другому, кромѣ дѣйствительной болѣзни, директору харьковской гимназіи достаточно было замѣтить одному изъ содержателей пансіоновъ, что въ его библіотекѣ находятся книги, не совсѣмъ удобныя для чтенія, и содержатель пансіона немедленно изгоняетъ изъ библіотеки такія сочиненія, какъ "Воспитанница" и "Гроза" Островскаго; редакторы "Московскихъ Вѣдомостей" предполагаютъ открыть въ Москвѣ заведеніе въ размѣрахъ лицея, съ гимназическимъ и университетскимъ курсомъ ученія и съ спеціальною цѣлью провести систему воспитанія отъ начала и до конца, отъ дѣтскаго возраста до зрѣлаго -- явленіе, котораго ужаснулось бы русское общество 1860 или 61 года. Но дѣло на этомъ не останавливается. Являются господа, которые открыто провозглашаютъ свое намѣреніе передѣлать науку на свой ладъ, для достиженія вовсе не научныхъ цѣлей. Такъ, напримѣръ, въ одномъ изъ послѣднихъ засѣданій педагогическаго собранія въ Петербургѣ, нѣкто г. Белярминовъ предложилъ на обсужденіе собранія рефератъ "о нравственномъ элементѣ въ преподаваніи исторіи какъ предмета обще-образовательнаго курса." Г. Белярминовъ поставилъ слѣдующіе тезисы: "Исторія въ общеобразовательныхъ заведеніяхъ, помимо цѣлей, лежащихъ въ сущности предмета, должна имѣть преимущественное вліяніе на образованіе характера; съ этою цѣлью, при первоначальномъ курсѣ должны быть выбираемы только такія біографіи, которыя возвышаютъ умъ. согрѣваютъ сердце и сообщаютъ волѣ энергію; въ систематическій курсъ должны войдти эпохи возникновенія государства и процвѣтанія его; періоды разложенія должны быть тщательно избѣгаемы; въ русскихъ учебныхъ заведеніяхъ историческій матеріалъ долженъ быть предлагаемъ въ интересахъ національныхъ (?). Тотъ и другой курсы должны сопровождаться нравоученіемъ (!), основаннымъ на нравственности христіанской; въ первоначальномъ курсѣ нравоученія должны быть выражаемы въ формѣ одобренія или осужденія событіи съ точки зрѣнія христіанской нравственности; въ систематическомъ курсѣ эти нравоученія должны образовать въ учащихся мысль, что исторія не есть игра случайностей, но нравственная работа человѣчества подъ руководствомъ промысла. Или короче, первый курсъ долженъ быть идеально-христіанскій, второй курсъ -- идеально-христіански-нравственный."--Трудно теперь сказать, до какихъ предѣловъ дойдетъ усердіе нашихъ педагоговъ; по крайней мѣрѣ характеръ сейчасъ приведенныхъ нами тезисовъ чрезвычайно напоминаетъ взгляды педагоговъ временъ Магницкаго и Рунича.
Таковъ историческій ходъ нашего общественнаго образованія. Дѣлая то шагъ впередъ, то шагъ назадъ, оно пришло только къ одному несомнѣнно-полезному и очевидному результату: оно заинтересовало собою значительную часть общества, такъ что если при Петрѣ заботились о томъ, чтобы школы наполнялись учениками, то теперь заботиться объ этомъ совершенно излишне. Мы видѣли также, что общей системы въ нашемъ общественномъ образованіи не существовало. При незнакомствѣ нашего общества съ педагогическими системами, при отсутствіи въ немъ твердыхъ историческихъ основаній для усвоенія того или другого направленія, и настоящая система можетъ рано или поздно уступить мѣсто другой -- лучшей или худшей, смотря по окружающимъ обстоятельствамъ.
Гдб.
"Дѣло", No 11, 1867