§ 125.
Вещь есть целостность как положенное в единстве развитие определений основания и существования. Со стороны одного из своих моментов, со стороны рефлексии в другое, она имеет в себе различия; благодаря этим различиям она есть некая определенная и конкретная вещь.
а). Эти определения разнствуют друг от друга; в вещах, а не в самих себе, они имеют свою рефлексию внутрь себя. Они суть свойства вещей, и их соотношение с вещами находит себе выражение в слове обладание.
Примечание. Обладание, как соотношение, занимает место бытия.
Хотя нечто также имеет качества, но это перенесение обладания на сущее не точно, так как такая определенность, как качество, непосредственно едина с нечто, и нечто перестает быть, когда оно теряет свое качество. Вещь же есть рефлексия внутрь себя как тожество, отличное также и от различия, от своих определений. Глагол «haben» (обладать) употребляется во многих языках для обозначения прошедшего,— и справедливо употребляется, так как прошедшее есть снятое бытие, и дух есть рефлексия внутрь себя этого прошлого; лишь в духе оно устойчиво, но дух отличает это снятое в нем бытие также и от себя.
Прибавление. В вещи возвращаются все рефлективные определения как существующие. Так вещь, сначала как вещь в себе, есть тожественное с собою. Но тожества, как мы видели, нет без различия, и свойства, которыми обладает вещь, суть существующие различия в форме разности. Между тем как раньше разные обнаруживали себя равнодушными друг к другу и лишь внешнее их сравнение полагало соотношение их друг с другом, мы теперь имеем в лице вещи связь, которая объединяет разные свойства. Не надо, впрочем, смешивать свойства с качеством. Говорят, правда, также: нечто обладает качествами. Это выражение, однако, неуместно, поскольку слово «обладать» внушает мысль о самостоятельности, которая еще не присуща непосредственно тожественному со своими качествами нечто.
Нечто есть то, что оно есть, только через свое качество, между тем как, напротив, вещь, хотя она также существует лишь постольку, поскольку она обладает свойствами, все же не связана с тем или другим определенным свойством и, следовательно, может также и потерять то или другое свое свойство, не перестав поэтому быть тем, что она есть.
§ 126.
d) Но рефлексия в другое есть в сфере основания непосредственно в себе самой также и рефлексия внутрь себя. Свойства поэтому не только различны друг от друга, они также тожественны с собою, самостоятельны и свободны от их связанности с вещью. Но так как они суть отличные друг от друга определенности вещи как рефлектированные внутрь себя, они сами не суть вещи, ибо вещи конкретны, а суть рефлектированные внутрь себя существования как абстрактные определенности, — материи.
Примечание. Материи, — например, магнетическая, электрическая материи, — и не называются вещами. — Они суть качества в собственном смысле слова, тожественные со своим бытием, суть определенность, достигшая непосредственности как бытия, которое есть некое рефлектированное бытие, существование.
Прибавление. Возведение свойств, которыми вещь обладает, в самостоятельные материи или вещества, из которых она состоит, обосновано, несомненно, в понятии вещи и встречается поэтому также и в опыте. Но если из того, что известные свойства вещи, как, например, цвет, запах и т. д., можно изображать как особые вещества цвета, запаха и т. д., мы сделаем вывод, что этим все и кончается и что для того, чтобы узнать, что собственно происходит в вещах, мы ничего другого не должны делать, как разлагать их на те вещества, из которых они составлены, то этот вывод будет противен как мысли, так и опыту.
Это разложение на самостоятельные вещества находит свое надлежащее место только в неорганической природе, и химик совершенно прав, разлагая, например, поваренную соль или гипс на их вещества и говоря затем, что кухонная соль состоит из соляной кислоты и натра, а гипс — из серной кислоты и извести. Геогнозия точно так же рассматривает с полным правом гранит как сложное тело, представляющее собою соединение кварца, полевого шпата и глиммера. Эти вещества, из которых состоит данная вещь, сами, в свою очередь, суть вещи, которые, как таковые, могут быть снова разложены на более абстрактные вещества, как, например, серная кислота, которая состоит из серы и кислорода. В то время как такого рода вещества или материи могут быть фактически представлены как существующие сами по себе, часто бывает также, что другие свойства вещей тоже рассматриваются как особые материи, хотя они и не обладают этой самостоятельностью.
Так, например, говорят о теплороде, об электрической и магнетической материях, а между тем эти вещества и материи должны рассматриваться как голые фикции рассудка. Таков вообще метод абстрактной рассудочной рефлексии: она произвольно выхватывает отдельные категории, обладающие значимостью лишь как определенные ступени развития идеи, и затем применяет их таким образом, что к ним сводятся все привлеченные к рассмотрению предметы; это делается, как утверждают, для того, чтобы объяснить эти предметы, но на самом деле такое сведение противоречит непредубежденному созерцанию и опыту. Точно так же понимание вещей, как состоящих из самостоятельных веществ, применяется часто в таких областях, в которых оно больше уже не обладает силою. Уже в пределах природы, в применении к органической жизни эта категория оказывается неудовлетворительной.
Говорят, правда, что животное состоит из костей, мускулов, нервов и т. д., однако непосредственно ясно, что это не имеет того смысла, который имеет высказывание, что кусок гранита состоит из вышеназванных веществ. Эти вещества относятся совершенно равнодушно к своему соединению и могут столь же прекрасно существовать и без этого соединения; различные же части и члены органического тела сохраняются только в их соединении, и, отделенные друг от друга, они перестают существовать как таковые.
§ 127.
Материя, таким образом, есть абстрактная или неопределенная рефлексия в другое, или она есть рефлексия внутрь себя, но одновременно и как определенная; она есть поэтому налично сущая вещность, устойчивость вещей. Вещь, таким образом, имеет в материях свою рефлексию внутрь себя (противоположное тому, что мы видели в § 125), состоит не из себя, а из материй, и есть только их поверхностная связь, внешнее соединение их.
§ 128.
e) Материя, как непосредственное единство существования с собою, также равнодушна к определенности; многие разные материи сливаются поэтому в одну материю, в существование, имеющее рефлективное определение тожества; в противоположность единой материи различные определенности и внешнее соотношение, в котором они находятся друг с другом в вещи, суть форма, — они суть рефлективное определение различия, но такое определение, в котором они определяются как существующие и как целостность.
Примечание. Эта единая, лишенная определений материя есть также то же самое, что и вещь в себе; только последняя внутри себе совершенно абстрактна, а материя есть в себе также и сущее для другого, в первую очередь—для формы.
Прибавление. Различные материи, из которых состоит вещь, суть в себе одна то же самое, что и другая. Мы получаем, следовательно, одну материю вообще, в которой различие положено как внешнее ей, т. е. как голая форма. Понимание всех без исключения вещей как имеющих своей основой одну и ту же материю и разнствующих друг от друга лишь внешне со стороны своей формы очень привычно рефлектирующему сознанию. Материя сама по себе признается при этом совершенно неопределенной, но способной получить какое угодно определение и вместе с тем безусловно перманентной и остающейся равной самой себе во всех переходах и изменениях. В конечных вещах мы, несомненно, и находим это равнодушие материи к определенным формам; так, например, мраморная глыба равнодушна к тому, дадут ли ей форму той или другой статуи или даже колонны. При этом не следует, однако, упускать из виду, что такая материя, как мраморная глыба, лишь относительно (по отношению к скульптору) равнодушна к форме, но отнюдь не бесформенна вообще. Соответственно этому минералог и рассматривает лишь относительно бесформенную мраморную глыбу как определенную формацию камня и отличает ее от других также определенных формаций, как, например, от песчаника, порфира и т. п. Лишь абстрагирующий рассудок, следовательно, фиксирует материю в ее изолированности и как бесформенную в себе; на самом же деле, напротив, мысль о материи безусловно заключает в себе принцип формы, и поэтому мы нигде в опыте и не встречаем существование бесформенной материи. Понимание материи как изначально данной и в себе бесформенной очень древне, и мы его встречаем уже у греков, встречаем его сначала в мифическом образе хаоса, который представляют себе как бесформенную основу существующего мира; следствием этого представления является рассмотрение бога не как творца вселенной, а только как мирообразователя, как демиурга.
Более глубокое воззрение, напротив, признает, что бог сотворил мир из ничего; этим высказывается вообще, с одной стороны, что материя, как таковая, не обладает самостоятельным существованием и, с другой,— что форма не привходит в материю извне, а, как целостность, носит принцип материи внутри самой себя; эта свободная и бесконечная форма, как мы вскоре увидим, есть понятие.
§ 129.
Вещь, таким образом, распадается на материю и форму, каждая из которых есть целостность вещности и самостоятельно, назависимо существует. Но материя, которая предполагается положительным, неопределенным существованием, содержит, как существование, столь же рефлексию в другое, сколь и внутри-себя-бытие; как единство этих определений, она сама есть целостность формы. Форма же как целостность уже содержит в себе определения рефлексии внутрь себя, или, иначе говоря, как соотносящаяся с собою форма она обладает тем, что должно составлять определение материи. Обе они суть в себе одно и то же. Это их единство, будучи положено, есть вообще соотношение между формой и материей, которые, тем не менее, также и различны.
§ 130.
Вещь, как эта целостность, представляет собою противоречие, заключающееся в том, что со стороны своего отрицательного едийства она есть форма, в которой материя определена и низведена на степень свойств (§ 12?) и вместе с тем она состоит из материй, которые в рефлексии вещи внутрь себя в одно и то же время столь же самостоятельны, сколь и подверглись отрицанию. Вещь, таким образом, есть существенное существование как некое существование, снимающее себя внутри самого себя, — есть явление.
Примечание. Отрицание, также положенное в вещи, как и самостоятельность материй, мы встречаем в физике как пористость. Каждая из многочисленных материй (цветовое вещество, пахучее вещество и другие, среди которых, по мнению некоторых физиков, находится также и звуковое вещество, а затем еще и тепловое вещество, электрическая материя и т. д.) также подвергается отрицанию, и в этом отрицании их, в их порах, находятся многие другие самостоятельные материи, которые также пористы и, со своей стороны, дают существовать внутри себя другим материям. Поры не представляют собою ничего эмпирического, а суть изобретение рассудка, который представляет себе таким образом момент отрицания самостоятельных материй и прикрывает дальнейшее развитие противоречий той туманной путаницей, в которой все материи самостоятельны и, тем не менее, каждая из них также подверглась отрицанию в другой. — Если подобным же образом гипостазируются способности, или деятельности, духа, то их живое единство тоже превращается в путанное представление о воздействии их друг на друга.
Как эти поры (речь идет не о порах в органических телах — о порах дерева, кожи и т. д., а о порах в так называемых материях, как, например, в цветовом, тепловом и т.д. веществах или в металлах, кристаллах и т. п.) не находят своего подтверждения в опыте, так и сама материя, затем отдельно от нее существующая форма, вещь, слагающаяся из материй, или вещь, которая сама устойчива и лишь обладает свойствами, — все это продукты рефлектирующего рассудка, который, наблюдая и полагая, что он сообщает то, что он наблюдает, на самом деле создает метафизику, представляющую во всех отношениях противоречие, остающееся, однако, от него скрытым.