Слово «Магадан» (по-орочски «монгодан») обозначает «морские наносы». Скала, на которой выстроен Нью-Йорк — Манхатан, — на индейском языке обозначает «морские камни». Совпадение звучания и значения этих слов не случайно. Оно свидетельствует о родстве туземцев охотского побережья — коряков, чукчей и эвенов — с индейцами Аляски и Северной Америки. Также созвучны с индейскими и названия колымских рек: реки севера Колымы — Омолон, Коркодон, Оймекон, река Аляски — Юкон.
Монгоданом туземцы побережья называли группу причудливых зубчатых скал, сурово высящихся над обоими берегами красивой и удобной бухты Нагаево, расположенной невдалеке от острова Завьялова и полуострова Кони на Охотском море. В английских, русских и японских лоциях бухта Нагаево значится давно, и весь путь к ней хорошо изучен. Но заходили сюда лишь отдельные японские краболовы и занесенные с Камчатки суда, которым необходимо было возобновить запасы пресной воды из превосходных прозрачных ключей, бьющих на берегах бухты.
В тридцати километрах севернее Нагаево расположен старинный торговый пункт — Ола, изобилующий рыбой и пушниной. Сюда добрые сто лет собирались на ярмарки кочующие народности севера охотского побережья. В восьмидесяти километрах к югу от Нагаево находится старинный казачий острог — Тауйск. В свое время пришлые казаки, а за ними купцы и охотские торговцы истребили здесь многочисленный и богатый тауйский платежный род орочей. Расстояние же между этими двумя условно населенными пунктами занимала тысячелетия пустовавшая громадная территория, покрытая таежным кустарником, тундрой и болотами. Даже тунгусы-оленеводы и охотники избегали эти места, так как оленьих пастбищ здесь почти не было, а рыбалки и лежбища морского зверя были малодоступны.
В береговых скалах бухты Нагаево обитали крупные бурые, с серебряной сединой, колымские медведи. Медведей было так много, что даже сейчас, когда бухта Нагаево стала уже одним из самых оживленных портов на Охотском море и берега ее непрерывно оглашаются ревом пароходных гудков, взрывами аммонала и грохотом аэропланных моторов, — даже сейчас медведи все еще продолжают жить в сопках тянущегося к Оле хребта «Каменный венец». Летом, когда магаданцы отправляются на экскурсии, им изредка случается встречать былых четвероногих хозяев Монгодана, не выказывающих никакого страха перед людьми, но и редко нападающих на них.
Второго июня 1936 года сотрудник магаданской газеты «Советская Колыма» сообщил, между прочим, редакции интересную новость:
«На постройке нового четырехэтажного каменного дома при рытье фундамента обнаружен, очевидно, труп мамонта. Пока отрывают хобот».
Находки костей мамонта на Колыме — нередкость; их нетрудно, пожалуй, найти и в центре самой колымской столицы. Но редакция газеты для проверки все же отправила на место находки специальную делегацию, включив в нее научного работника Магаданского музея. Сообщение о мамонте оказалось несколько преувеличенным. На глубине полутора метров найдены были два отрезанных ласта, принадлежавших не мамонту, а крупной акибе. На ластах видно было свежее, прекрасно сохранившееся мясо. Научный работник музея, обследовав место находки, сообщил редакции:
«Ласты эти сами по себе представляют отложенные кем-то пищевые запасы. Ласты еще молодые, им не более пятидесяти лет, мясо на них свежее, его можно хоть сейчас зажарить и есть. Мясо в таком состоянии потому, что в земле, скованной вечной мерзлотой, оно может храниться столетиями, не портясь. Ласты отрезаны были ножом, рядом с ними разбросаны кости. Повидимому, лет пятьдесят назад здесь было временное стойбище тунгусов, вероятно, охотников на медведей и морского зверя».
На месте, где были найдены ласты, на центральной улице города, сейчас выстроены три громадных дома, снабженных паровым отоплением, ваннами, электричеством и радио. Здесь же высится здание школьного комбината, по красоте и своему размеру не уступающее лучшим зданиям такого типа в Москве. В комбинате будут объединены все школы Магадана и размещены Охотско-Колымский техникум, Дворец пионера, детский клуб и интернат для детей коренного населения.
К месту строительства один за другим подходят тракторы «Сталинцы» и «Интерны» с прицепами. Они доставляют кирпич с магаданского кирпичного завода, вырабатывающего семь миллионов штук кирпича в год. С первоклассных быстроходных пароходов Дальстроя — «Джурмы», «Кулу», «Дальстроя» — и пароходов Тихоокеанского дальневосточного флота, непрерывно приходящих летом в Нагаевский порт, сгружают сотни тысяч тонн строительных материалов, продовольствия, технического оборудования. Все это транспортируется в глубь Колымского края, через перевалочный пункт Магадан с его громадными центральными складами. Магадан является центром, от которого идет большая напряженная стройка всей Колымы.
Печать свежего бурного строительства лежит и на самом Магадане. Здесь можно видеть еще деревянные стандартные бараки, стоящие на пустырях, среди нераскорчеванных пней. Рядом с ними высятся трехэтажные каменные дома. Каменный дом связи с хорошей радиостудией и автоматической телефонной станцией выступает одним своим фасадом еще прямо в топи реки Магадана. Посреди города тянутся досчатые заборы, огораживающие пока пустые участки, на которых запланированы новые стройки. А в соседстве с ними стоят солидные каменные корпуса цехов авторемонтного завода, высятся мощные радиостанции, обеспечивающие прямую связь с Москвой. По незастроенным еще улицам движутся колонны автомашин, тракторы подвозят к стройкам материалы. Над городом парят аэропланы Дальстроя. Нагаевскую бухту заполняют советские и иностранные пароходы, беспрерывно движутся с Колымы на «материк» и с «материка» на Колыму потоки людей…
Бурные темпы строительства и жизни поражают кочевников Колымы, привыкших к спокойствию и вековому безмолвию тайги. Известный колымский каюр и охотник за морским зверем — ороч Павшин — в 1935 году впервые приехал в Магадан из тайги.
— Ай, ай, какое большое стойбище! — восхищался он. — Сколько людей! Сколько юрт! Наверно, самое большое стойбище на земле… Скажи, бывают города больше Магадана? Москва такой, как Магадан?
Когда я сказал Павшину, что Москва все-таки гораздо больше Магадана, он недоверчиво посмотрел на меня и улыбнулся. Он не представлял себе существования города больше Магадана. А летом 1936 года тот же Павшин, сменивший свой меховой костюм и шапку на тройку с галстуком, купленную в Магаданском универмаге, принес заметку для «Орочельской правды» — газеты, выходящей на Колыме для орочей на их родном языке. В эту заметку Павшин включил переведенную на орочскии язык статью о московском метро, печатавшуюся в «Советской Колыме».
В Магадане есть «Дом колхозника Колымы». Это большой деревянный дом с красным уголком, столовой, чистыми спальными местами для колхозников. Зимой возле этого дома можно видеть десятки нарт с впряженными в них собаками. Сюда приезжают колхозники из Олы, Наяхана, Ямска, Тауйска, Сеймчана, с реки Колымы. Они везут в Магадан пушнину, рыбу, почту и другие грузы.
Сами они приезжают в город за наукой и знаниями. Ежемесячно колхозы и артели Колымы выделяют из своей среды, по заявкам Дальстроя, лучших охотников, рыбаков, оленеводов, бойцов морского зверя, истребителей медведей и росомах. Их принимают многочисленные курсы и ликпункты, советско-колхозная школа, Охотско-Колымский техникум, курсы ликвидаторов неграмотности, пионерские школы, школы-интернаты. Из детей и взрослых орочей, коряков, камчадалов, якутов, юкагиров в этих школах воспитываются новые советские кадры работников Севера. На Колыме имеются уже сотни агрономов, инструкторов, председателей колхозов, председателей сельсоветов, учителей, фельдшеров и тысячи квалифицированных рабочих, подготовленных в Магадане.
Подготовка кадров — одна из крупнейших задач этого нового города, созданного большевиками. Она находится в непосредственной связи с огромной работой советской власти по культурному и экономическому подъему остатков некогда могучих и жизнеспособных народов Севера, приведенных почти к полной гибели хищнической колонизаторской политикой царизма и капитализма.
На берегах реки Колымы живут, например, 150 юкагиров; всего же на земном шаре их числится только 170 человек. Это — остатки многочисленного народа, вымершего от бесчеловечной эксплоатации его царизмом, от спаивания, от оспы, кори, трахомы и сифилиса. Известно, что в восьмидесятых годах прошлого столетия только от эпидемии оспы вымерло 60 процентов всего тогдашнего населения Колымы.
Царское правительство обрекало северные народности на вымирание. Это видно хотя бы и из того факта, что страшнейшим бичам коренного населения Колымы — оспе, кори и сифилису — оно противопоставляло на Колыме… всего четырех фельдшеров. Эти фельдшера жили на тысячекилометровом расстоянии друг от друга и совершенно не имели ни медикаментов, ни вакцин. На Колыме фактически не было оспопрививания, как и вообще не было никакой медицинской помощи, — даже в самых крупных населенных пунктах, не говоря уже о юртах, ярангах, стойбищах и кочевьях, крайне редко разбросанных на территории, превышающей Францию и Германию, и лишенных всяких путей сообщения.
Советская власть, осуществляющая проблему социалистического переустройства Севера, даже за несколько лет добилась огромных успехов по охране здоровья северных народностей. Замечательное воплощение этих успехов мы видим в той же колымской столице — Магадане. На улицах города возвышаются корпуса медицинских цехов Санитарного управления Колымы. Здесь — больницы с многочисленными стационарами, бактериологические лаборатории и лаборатории по выработке витаминов из антицынготного местного растения — сланика; хирургические и рентгеновские кабинеты, морские ванны, зубоврачебные поликлиники; целые лабораторные институты, в которых ставится сложнейшая реакция Вассермана, производятся прививки против бешенства, противокоревые и противотифозные прививки, вырабатываются вакцины. Отсюда широко и повсеместно проводится оспопрививание.
Вся Колыма, от Магадана и до самых отдаленных низовьев реки Колымы, включая бухту Амбарчик на побережье Ледовитого океана, в достаточной мере снабжена медицинскими пунктами, врачами, фельдшерами, аптеками, родовспомогательными заведениями. В особенных случаях, когда нужна высококвалифицированная медицинская помощь, аэропланы Дальстроя, по требованию радиостанций, вылетают в глухие, заброшенные стойбища и кочевые колхозы и доставляют больных в Магадан. Санитарным управлением населению выдаются бесплатно лечебные продовольственные пайки. По кочевьям и юртам курсируют целые врачебные экспедиции, лечащие трахому, прививающие оспу, проводящие культработу.
Каждый из работников медицины на Колыме, прежде всего, думает о том, чтобы предохранить от заболеваний местное население. Это считается непреложным правилом, стоящим в основе всей медицинской работы. И результаты этой работы налицо. Цынга и оспа на Колыме сейчас отошли в область преданий, их больше здесь нет. Теперь ликвидируются сифилис и трахома. Резко повысилась рождаемость коренного населения, увеличился вес и рост новорожденных орочей, коряков, камчадалов. Вырождение северных народностей на Колыме давно уже приостановлено.
Таково одно из разительнейших чудес, проделанных руками большевиков в небывало короткие исторические сроки. Таков один из первых итогов мощного расцвета социалистической культуры на Колыме. Бурно пульсирующим центром этой культуры является колымская столица — Магадан. Этому городу всего лишь несколько лет, но он живет уже жизнью подлинно крупного центра.
В Магадане сейчас выходят четыре печатных газеты (одна на орочском языке), толстый иллюстрированный журнал «Колыма», сатирический журнал «Осьминог». Для выпуска этих изданий город имеет свою полиграфическую базу: крупную типографию и цинкографию. С открытием навигации магаданская почта получает обычно около 18 тонн писем, 700 тысяч экземпляров газет, около ста тысяч экземпляров различных журналов. В течение года колымчане отправляют на материк и получают с него 32 миллиона слов по телеграфу. Книжный коллектор Магадана снабжает книгами всю Колыму. Нет ни одной изданной в Советском Союзе книги, включая и последние юбилейные издания, которую нельзя было бы достать на Колыме. В Магадане имеется несколько библиотек, два театра, звуковое и немое кино, радиостудия, несколько клубов, дом рабочего и техника, прекрасная техническая библиотека, парк культуры и отдыха со стадионами, теннисными площадками. Все это культурное изобилие уже сейчас столь велико потому, что оно рассчитано не только на десяток тысяч жителей, пока населяющих самый Магадан, но и на всю Колыму, для которой Магадан является организующим и перевалочным центром культурного, технического, продовольственного и производственного снабжения.
…Пять лет назад для того, чтобы пройти расстояние около пяти километров — от Нагаевской бухты до места, где теперь стоит здание дирекции Дальстроя в Магадане, — надо было организовать чуть ли не экспедицию, снабженную накомарниками, болотными сапогами, запасом продовольствия, оружием и компасом. Зимой для той же цели необходим был потяг собак или, по крайней мере, проводник-тунгус и местные широкие лыжи, не проваливающиеся в снегу. Один из первых зачинателей строительства Магадана, Михаил Андреевич Заборонок, указывая на виднеющуюся вдали трубу электростанции, с улыбкой говорит:
— В 1932 году, когда мы планировали Магадан, наша группа отметила место возле реки, где сейчас стоит завод Аремз, забила колышки и… потеряла это место. Два дня ходили мы по тайге, пока снова нашли его… А вот эта линия стандартных домов, что стоит напротив, вся лежала тогда еще грудой материалов на опушке тайги, неподалеку от порта. Эти двадцать разобранных стандартных домов привезли сюда на пароходе. Мы ведь везли сюда все: рабочих, инструменты, гвозди, продукты, бетон, кирпич…
В Медвежью бухту пароходы приходили ранней весной, когда там еще лежал толстый лед. Тракторы, бетономешалки, паровозы узкоколейки выгружали прямо на лед и с огромным трудом вытаскивали затем на берег. Для проведения сплавных работ в реку Магадан пустили трактор для распахивания и углубления ее русла. С громадными усилиями, преодолевая суровую колымскую природу, начинали стройку города. Одновременно шла стройка порта в бухте. Рвали аммоналом скалистые берега. Сваливали в море десятки тысяч тонн скал, строили пирсы порта. Вырыто было триста тысяч кубометров скалы. В порту проложено сто сорок тысяч квадратных метров дороги, сооружено двадцать две тысячи кубометров причальных линий.
Так, под большевистским напором, отступала тайга. Вырос город Магадан. На берегу моря разросся большой поселок Нагаево с судостроительной верфью Дальстроя, где ремонтируются и строятся каботажные суда. Протянулась автомобильная дорога от порта до города Магадана, по которой сейчас ежедневно движутся автобусы, идущие прямым рейсом от Охотского моря до реки Колымы, в глубь края.
В иные месяцы и дни в Нагаевском порту собираются десятки русских и иностранных судов, танкеров, лесовозов, краболовов. Нагаево — важнейший пункт аэросообщения Севера. Ни один воздушный корабль, прилетающий на крайний Север, не обходит бухты.
Порт Нагаево стал крупнейшим портом на Охотском море — широко раскрытыми дверями в созданную энергией и волей большевиков советскую, золотую Колыму.