Может ли Германия победить Советский Союз?
Сравнение стратегии материальных средств
Очевидно, все сводится к одному вопросу: может ли Гитлер выиграть свой «крестовый поход»? Может ли фашистская армия разбить социалистическую армию?
Начиная с 1936 г. эта проблема заслоняет и отодвигает все остальные. Эта простая и ясная проблема будет лейтмотивом всей мировой политики. И действительно, это последняя великая проблема капиталистической эпохи. Проблемы, которые придут вслед за ней, будут огромны и сыграют величайшую роль в истории человечества. Но они будут относиться к принципиально иному периоду и иметь принципиально иной характер.
По существу ответ на этот вопрос, ответ безошибочный и исчерпывающий, дают исторические законы, законы диалектики. Здесь не может быть двух ответов. Но никто не может и не смеет в такой момент пользоваться только научными абстракциями. Нужно проиллюстрировать диалектические законы и подтвердить их посредством элементарной арифметики. Это совершенно необходимо. Нужно подойти к этому вопросу как бы со счетной линейкой и циркулем в руках; изучать пункт за пунктом, часть за частью, складывать, множить и сравнивать цифры и затем делать выводы — они должны быть ясны и показательны для каждого. В такой работе незачем заниматься пропагандой или поддаваться каким-либо политическим соблазнам — никто от этого не выиграет. Вопрос этот слишком серьезен и налагает слишком большую ответственность. История дышит лихорадочно, мы все это ощущаем. Сейчас, до столкновения, нужен холодный, трезвый анализ. Фашизм против социализма.
В начале 1934 г., через год после прихода Гитлера к власти, автор этой книги на вопрос о том: «может ли Германия выиграть войну на Западе?», ответил «да», но с некоторыми оговорками.[86] Да, если Запад разъединен и изолирован. Да, если западный план Шлиффена будет удачно скомбинирован с новым воздушным планом Геринга и с необис-маркианской изоляционистской дипломатией Гитлера. Анализ различных стратегических, политических и технических факторов привел в то время к предположению о вероятности такого исхода столкновения между Гитлером и Вейганом. Необходим такой же анализ, сопровождающийся как можно более точным сопоставлением сил и возможностей обеих сторон фронта Геринг — Красная армия. Однако, прежде чем приступить к этому анализу, нужно ясно определить границы, в которых можно сравнивать эти силы; нужно точно выяснить, как правильно произвести такое сравнение.
Очевидно, что Советскому Союзу в этой войне придется бороться на два фронта: с Германией и ее более слабыми союзниками на западе и с Японией на востоке; расстояние между фронтами будет для СССР составлять 10 тыс. км. Япония, без сомнения, нападет на СССР одновременно с Германией (а может быть и раньше ее) и попытается вторгнуться в Восточную Сибирь от Владивостока до Байкала. Значит ли это, что силы Советского Союза надо в этой войне с самого начала, непосредственно сопоставлять с силами всей фашистской коалиции «крестового похода», т. е. с силами Германии и Японии вместе взятыми? Это было бы первой коренной ошибкой, которая направила бы все расчеты по неверному пути.
Советский Союз, расположенный на двух континентах, будет сражаться и в Европе и в Азии. И все же его азиатский фронт и его азиатских противников нужно с самого начала, в основном, скинуть со счетов при определении его стратегического баланса. Япония не сумеет отвлечь существенной заметной части всех наличных сил Советского Союза, как ни странно это звучит.
Дело тут не в том, что обширные негостеприимные пространства Сибири (ведь одна Восточная Сибирь равна по территории почти всей Европе), где города разбросаны далеко друг от друга, где нескончаемы расстояния, где редка сеть дорог и железнодорожных путей, сами по себе делают невозможной быструю наступательную войну для большой армии; здесь даже медленное продвижение вперед по занятой территории чрезвычайно затруднено и сомнительно, в связи с необходимостью закрепления ее за собой. Офицер американского генерального штаба Беттс, бывший военный атташе на Дальнем Востоке, считает, что японской армии, даже если бы ей противостояли значительно более слабые советские силы, не удалось бы дать решающее сражение (на озере Байкал) раньше, чем через шесть месяцев после начала войны, так как все это время ей пришлось бы тратить свои главные силы на оккупацию и закрепление обширных пространств. Даже сравнительно небольшая советская сибирская армия наверняка могла бы тогда, при желании, значительное время применять на азиатском сухопутном фронте осторожную, выжидательную, оборонительную тактику, не рискуя попасть в критическое положение и не требуя подкреплений из Европейской России.
Уже сегодня Особая Краснознаменная дальневосточная армия, в результате беспримерного всеобщего прогресса, имеющего место на советском Дальнем Востоке, совершенно независима и самостоятельна в отношении своих человеческих, технических и экономических ресурсов. Очевиден резкий контраст между современным положением и положением дел во время первой русско-японской войны 1904–1905 гг., когда царю приходилось перебрасывать свои главные силы из Европы в Манчжурию на расстояние в тысячи километров по единственной железной дороге. Кроме того, вся сухопутная граница и морское побережье сильно укреплены. Но не это является причиной того, что будущую японскую армию нужно в основном снять со стратегических весов СССР.
Дело тут также не в том, что стратегическая обстановка на азиатском материке предоставляет Советскому Союзу благоприятные возможности для продолжительной обороны, а стратегические условия воздушной войны на востоке Азии, наоборот, благоприятствуют наступательной тактике. Один рейд дальневосточных советских воздушных эскадрилий через Японское море на Токио, Осака и Кобе может нанести Японии молниеносное поражение и таким образом парализовать ее одним выстрелом из «воздушного револьвера — Владивостока». Это выстрел «в грудь Японии», произведенный с кратчайшего географически расстояния (расстояние от Владивостока до японского побережья составляет около 800 км, это меньше, чем расстояние между Лондоном и Берлином); атака мощных советских бомбардировщиков в первые же часы — если не минуты — войны на перенаселенные, легко воспламеняемые японские города, представляющие собой идеальную мишень, сразу представит в ином свете всю злополучную авантюру гитлеровского союзника в Азии; это может произойти еще до того, как горделивые японские дивизии в Манчжурии пройдут первые 80 км. Летное время составляет в некоторых местах всего два часа.
Об этом хорошо осведомлены сегодня все генеральные штабы мира, и это также, вероятно, единственная причина того, почему фашистская клика в Токио до сих пор не отдала милитаристской клике в Манчжурии (квантунской армии) ожидаемого там с таким нетерпением приказа о выступлении. Япония не может отразить такого воздушного удара, направленного в сердце страны, потому что лучшие в мире советские бомбардировщики слишком боеспособны и непобедимы. Она не может также ответить на этот удар воздушной атакой из Японии — для этого сибирские расстояния слишком огромны и пустынны. Ближайшая крупная индустриальная база — Кузнецкий бассейн — лежит вне досягаемости японских аэропланов, на расстоянии, примерно, 5 700 км (о Москве не может быть и речи, и единственные пункты, которые подвергаются известной опасности — это советские авиабазы во Владивостоке и других местах, которые не дадут врагу застигнуть себя врасплох).
Советский воздушный флот поднимется в воздух прежде, чем его удастся вывести из строя неожиданным нападением, и тогда судьба Японии повиснет на волоске. Технически несовершенные японские воздушные силы нельзя сравнивать с советскими; большой, действительно могущественный японский военно-морской флот придет слишком поздно, а знаменитая «непобедимая» квантунская армия в Китае со всеми своими мелкими александрами и наполеонами может очень легко и очень неожиданно лишиться не только базы в тылу, но и отечества — вся слава пан-азиатского марша в несколько дней развеется, как дым.
В этом заключается более глубокая причина разногласий, как известно, существующих теперь между двумя кликами милитаристов в Японии, — кликой квантунской армии (Араки—Доихара) и «умеренной» группой (двор); круги в Токио понимают стратегическую обстановку, знают о непосредственной опасности с воздуха и, следовательно, хотят выждать, в то время как тщеславные и невежественные квантун—ские генералы, всю жизнь имевшие дело с беззащитными китайскими «солдатами», кули и манчжурскими крестьянами, не могут думать ни о чем больше, как только о своем «сухопутном марше» (в этом отношении они являются типичными последователями генерала Гофмана, который ведь тоже хотел провести «марш» до Москвы на грузовиках). Другой вопрос, какая из этих двух клик одержит верх: Германия поддерживает квантунцев по очень определенным собственным мотивам. Подписание германо-японского соглашения в ноябре 1936 г. является фактом совершенно определенным. Но совершенно ясно, что воздушная стратегия может очень быстро и очень радикально в значительной мере разрешить проблему «второго фронта» для СССР. Японию можно парализовать в военном отношении по крайней мере на значительное время. И все-таки даже не это сбалансирует в этой войне силы Японии против СССР.
Эти силы целиком балансируются, балансируются больше, чем на 100 %, совершенно иной силой, которую до сих пор еще совсем не замечали, хотя она уже окрепла. Эта сила в самом начале войны (а может быть и раньше) появится на сцене, чтобы занять с этого момента доминирующую роль и стать фактором более важным, чем все прочие на этом континенте и на этом театре войны: эта сила — революционный Китай. Этот фактор упускают из виду при простом противопоставлении Советского Союза германо-японской коалиции, а без него такое сопоставление явно бессодержательно.
Четырехсотмиллионный народ угнетенного Китая сводит на-нет значение как нынешней, так и будущей квантунской армии, даже в том случае, если она удвоит свой состав. Китайский народ является естественным и непосредственным противовесом японской мощи на Дальнем Востоке. До сих пор он не был в состоянии парализовать японскую мощь, потому что в условиях современного закрепощенного колониального Китая эти миллионы были обречены на пассивность и демобилизацию, они могли лишь выражать глухое недовольство, но не сражаться; до сих пор внутри Китая не было еще такой силы, которая дала бы толчок, чтобы мобилизовать и активизировать китайский народ. Таково было положение до сих пор. Однако в тот момент, когда разразится буря, и перевернет все в Азии, создавая принципиально новые политические и военные условия, тогда покажет себя этот новый фактор.
Огромный человеческий и социальный массив от Индии до Тихого океана, давно созревший для взрыва, вспыхнет таким пожаром, которого уже не удастся потушить. Несчастные китайские крестьяне, кули и интеллигенты, получившие, наконец, возможность организоваться, вооружиться и сплотиться в активную национальную силу, не замедлят тогда выступить на борьбу, чтобы отвоевать свою национальную свободу: против Японии, против Манчжуго, против своих собственных ренегатов. Они смогут атаковать Японию — своего угнетателя — в ее ослабевшем тылу. И эта нация, которую так много третировали, держава Китай, которой никто не замечал, займет в этот момент свое место в истории, одно из первых мест, принадлежащих ей по праву. Организованная в военном отношении эта держава со своими неисчерпаемыми массами сможет растоптать квантунскую армию и грозить главным японским силам. Итак, не только дальневосточная армия, но и независимая азиатская армия выступит навстречу Японии; и в конечном счете ее людские и социальные резервы окажутся больше японских.
Национальная революция сплотит четырехсотмиллионный народ; оборонительный союз с СССР доставит ему техническую и организационную помощь, наконец, вместе с советским воздушным флотом армия китайского народа будет представлять собой такую силу, которая сет квантунским генералам самый сильный удар за всю их жизнь. На этот раз политическое и социальное невежество будет наказано так жестоко, как никогда. И если квантунские генералы все еще продолжают свой безумный военный танец на вершине вулкана, если они размешают в Китае свои гарнизоны в одном районе за другим, то они только ускоряют пришествие и потенциальное формирование этой будущей армии среди угнетаемого ими народа.
Так называемая «китайская красная армия», уже существующая и правящая внутри страны различными провинциями, населенными десятками миллионов людей, эта армия непобедима. Однако она не более чем кадры вождей для национально-революционной, антиимпериалистской азиатской армии будущего; такая армия будет свободным союзником при совместном отражении японского удара. Главной его целью будет национальная эмансипация угнетенных народов Дальнего Востока. И в то же время эта армия определенно разрешит проблему русского «второго фронта» в будущей войне, поскольку она в основном заменит силы Советов на этом фронте.
Нельзя терять из виду этого важного обстоятельства, исследуя соотношение сил во время гитлеровского «мирового крестового похода» против Советского Союза. Не одна, а две армии — социалистическая и национально-революционная — преградят путь этому походу; европейская и восточноазиатская армия, армия, выступающая против цент—ральноевропейского фашизма, и армия, борющаяся с восточноазиатским фашизмом. Таким образом, в поле нашего зрения должна остаться только первая армия и первый фронт, где мы сможем непосредственно сравнить в целом стоящие друг против друга силы.
Действительными противниками, стоящими прямо друг против друга, сконцентрировав силы, являются Советский Союз и фашистская Германия, и только их можно непосредственно противопоставлять друг другу. Основа и масштабы этого сравнения теперь установлены. Имеются четыре аспекта для сопоставления сил, четыре потенциальных стратегии, от которых зависит исход в современной войне: стратегия материальных средств, оперативная, воздушная и социальная стратегия. Каждая из них имеет свой специфический смысл, каждая должна быть сопоставлена, но только общий итог определит результаты. Мы начнем со стратегии, которая представляет собой по отношению ко всем остальным как бы «коэфициент» и проще всего характеризует ситуацию: это стратегия чисто материальных средств — людей, оружия и продуктов промышленности и сельского хозяйства; все это вместе взятое определяет в итоге силы современной воюющей армии. Какие армии выставят друг против друга фашизм и социализм?
* * *
Советский Союз — авангард социализма — имеет население в 175 млн., Германия — авангард фашизма —70 млн. чел. Это составляет соотношение 2.5 к 1. Но это только номинальная база для подсчета, так как количество и качество материальных средств «производственного процесса» войны (людей, так же как машин и материалов) зависят не только от количества населения, но и от уровня его организации. Нужно принять во внимание и количества и эффективность. И здесь на первый взгляд кажется, что Германия имеет преимущества над СССР не в отношении потенциальных ресурсов, а в отношении эффективной организации.
Обеим сторонам в этой войне, чтобы охватить фронт в 3 200 км, линию от Ледовитого океана до Черного моря, придется выставить огромные силы. Возможно, что в этой воине, которая будет не только войной между государствами, но также и (войной социальной, войной, которая будет вестись с крайней ожесточенностью, с величайшей решимостью, эти армии будут даже больше, чем армии последней мировой войны. Во всяком случае, в движение будет приведена огромная человеческая масса, причем не только для того, чтобы обслуживать или управлять огромными современными военными машинами, но и для того, чтобы с помощью и под прикрытием этих машин сражаться, наступать, штурмовать и занимать территории. «Война без людей» — это романтическая мечта современных военных индивидуалистов. Наоборот, спрос на человеческую силу, а особенно на обученную квалифицированную человеческую силу, никогда не был так велик, каким он будет в этой механизированной войне танков, броневиков и воздушных крейсеров; точно так же применение современного машинного оборудования в промышленности в течение последнего столетия не сократило численности пролетариата, но, напротив, неизмеримо ее увеличило. Какое количество человеческого материала смогут предоставить для своих массовых армий Германия и Советский Союз?
Человечесие ресурсы.
Несмотря на свое относительно меньшее, по сравнению с другими воюющими странами, население, Германия послала в окопы во время войны самую грозную армию. Нет никакого сомнения в том, что Гитлер и Геринг на этот раз снова попытаются мобилизовать такую же силу, а если удастся, то даже большую. Германская регулярная армия мирного времени насчитывала к 1936 г. 546 тыс. человек, что равняется 36 дивизиям, и будет после удвоения срока военной службы и образования новых подразделений составлять 750 тыс. человек, или, примерно, 50 дивизий. Очевидно, что это только официальные основные кадры (германская армия мирного времени до мировой войны насчитывала 730 тыс. человек и составляла 51 дивизию), и что помимо них существует ведь еще вторая, иррегулярная, но почти столь же мобильная и хорошо обученная армия: различные «политические» и «административ-228ные» формирования вооруженных национал-социалистов. Эти добавочные постоянные кадры насчитывают в настоящий момент не менее миллиона/человек:
СА (коричневорубашечники)--400 000
СС (чернорубашечники)--- 200 000
Военизированные отряды трудповинности-150 000
Военизированный национал-социалистский корпус мотоциклистов (НСКК) —50 000
Полиция (различные формирования)-150 000
«Охрана границ» (Grenzschutz)-50 000
Итого, примерно, 72 дивизии[87] --1 000 000
Итак, иррегулярное, «завуалированное» ответвление германской армии мирного времени, которое частично уже также интенсивно вооружено, обучено и размещено по казармам, на деле значительно больше официальных кадров; в итоге мы получаем, примерно, 117 дивизий — армию, которую Германия будет иметь наготове в первый же момент войны в качестве войск первой очереди.
Германская армия первой очереди после мобилизации
50 регулярных дивизий (бывший рейхсвер)-750 000 чел.
67 иррегулярных дивизий (вооруженные национал-социалисты)-1 000 000»
Итого 117 дивизий.--1 750 000 чел.
Численность германской армии, составляющей 117 дивизий в течение первых дней или недель мобилизации, совпадает не только с предположениями крупнейших военачальников в Европе, высказывавшихся о численности первоочередной будущей германской армии (маршал Петен указывает цифру в 100 пехотных дивизий), но она также почти точно соответствует количеству дивизий, выставленных Германией Вильгельма II немедленно или вскоре после того, как война началась (92 дивизии после мобилизации и 112 после первых четырех месяцев войны). В течение первого периода войны страна не может дать больше этого количества; должен пройти известный срок, прежде чем следующие резервы младших или старших возрастов будут призваны, обучены и снабжены оружием для отправки на фронт. И без сомнения 117 дивизий для гитлеровской Германии далеко неплохое начало, если принять во внимание, что современная французская армия мирного времени составляет 30 дивизий, а вся царская Россия с населением, превосходившим население Германии в 1914 г. более, чем в два раза, располагала после мобилизации только 105 дивизиями.
А как обстоит дело с потенциальной германской армией второй очереди, с резервами, которые удастся получить только в дальнейшем ходе войны при крайнем напряжении оставшихся сил нации? Весь германский резерв младших возрастов, годных для военной службы (1901–1915 гг.), равняется в настоящий момент 9 млн. человек, из которых годны к военной службе около четырех пятых или, примерно, 7 млн. В последние годы мировой войны старой Германии удалось ценой грубейшего, почти рокового, насилия над народом добиться неслыханного рекорда—выставить 241 дивизию —472 % армии мирного времени! Затем Германия потерпела крах.
Очевидно, что это количество явно не под силу Гитлеру не только потому, что он не может, как Вильгельм II, вести войну в течение четырех лет, но также и потому, что все эти расчеты, в том числе и расчет количества армии первой очереди, с самого начала ставятся под сомнение в силу того, что большая часть германского народа наверняка активно выступит против Гитлера и его войны; это будет в частности рабочий класс, остающийся и теперь верным социализму. Формирование и посылка на фронт новых дивизий ни в каком случае не пройдут для Гитлера так гладко, как в свое время для Гинденбурга и Людендорфа, и чем дольше будет тянуться война, тем сильнее это будет давать себя чувствовать. Это уже вторжение в область «социальной стратегии», которая будет рассмотрена в последнюю очередь. Первый результат нашего подсчета следующий: в «нормальных» обстоятельствах Германия начнет войну с 100–120 дивизиями.
Какую живую силу противопоставит этому Советский Союз? Армия СССР мирного времени насчитывала до сих пор 1 300 тыс. человек. Таким образом, человеческая масса социалистической армии уже сегодня, в ограниченных рамках мирного времени, превышает регулярную армию и значительную часть иррегулярных первоочередных кадров германского фашизма.
Но не будет ли военное качество этой армии, т. е., иными словами, ее подготовка, боеспособность и выдержка, ниже, чем у германской армии?
Теория «низкого уровня» советских солдат, ставших солдатами социализма, это снова все та же старая болтовня, которую не нужно принимать всерьез. Солдаты царской армии в 1914 г. были несравненно хуже вооружены и гораздо меньше воодушевлены волей к победе, чем германские солдаты; выносливость их была большей. Красноармейцы СССР в 1936 г. по уровню военной подготовки, тактических и технических знаний, физической выносливости и боеспособности занимают первое место среди лучших армий мира. Они не имеют себе равных по своей воле к победе и своему пониманию, за что ведется война; это не невежественные рекруты, но коллектив защитников социализма. Красная армия, благодаря своей социальной природе, не только дисциплинированная военная организация, это также коллектив, объединенный общей идеологией, политический, технический и культурный «университет», воспитывающий свободных и высокоразвитых людей, людей, которые ненавидят войну, но которые именно поэтому будут сражаться с огромным мужеством, если на них нападут. Различные иностранные генералы во время больших советских маневров осенью 1935 г. могли легко убедиться во влиянии социального фактора на военную эффективность войск.
Ныне советская пехота по своим боевым качествам не ниже, а, может быть, даже выше французской. Советская кавалерия, летающая армия маршала Буденного даже немцами признается самой сильной в Европе, и в качестве непосредственного вывода из этого признания Гитлер и Бломберг хотят довести число кавалерийских дивизий в своей новой армии до максимума; это — попытка компенсации боевых возможностей красных кавалеристов на широких равнинах и в степях Советского Союза.
А как обстоит дело с важнейшим «коэфициентом» массовой армии — командным составом. Что представляют собой кадры социалистических командиров по сравнению с фашистскими? И здесь снова стратеги гофмановской школы, стратеги последнего столетия, считают, что советские командиры, молодые и «неопытные» красные лейтенанты и капитаны с фабрик и из деревень, не выдержат никакого сравнения с лейтенантами, капитанами и генералами классической военной державы — Германии, образующими наиболее милитаристскую касту во всем мире. Это кажется убедительным.
Но любопытно, что в 1793 г. и позже точно то же самое говорилось и писалось о молодых офицерах французской революции до тех пор, пока им не удалось померяться силами с почтенными генералами, принцами и другими наследственными носителями эполет из австрийской и прусской армий. Этот забавный тезис выдвигается теми, кто искренне считают военное искусство чем-то вроде божественного дара, нерушимой привилегией известной касты; они не понимают, что это продукт и достижение восходящего социального класса.
В истории, в конечном счете, всегда побеждали генералы моле подымающихся классов и их государства; проигрывали же всегда генералы сходящих с исторической арены реакционных классов. Только первые, благодаря молодости своего класса и своего общества, обладали чутьем и способностями для новой, и, как все в мире, вечно «текучей», стратегии, которую они немедленно усвоили и применили во всей широте. Вот почему «дерзкие» тридцатилетние генералы мелкой буржуазии французского конвента побеждали старых, дряхлых мудрецов, австрийских эрцгерцогов; а позднее — представители молодой капиталистической буржуазии Германии, Мольтке и его школа, одерживали победы над генералами бездарной Второй империи Наполеона III. Офицеры более молодой и более энергичной социальной системы всегда лучше; а социалистические офицеры Советского Союза — самые молодые в мире. Они ведь имеют не только опыт последней мировой войны, во время которой многие из них сражались в окопах как солдаты и не получившие официального чина офицеры и лейтенанты; они имеют также опыт русской гражданской войны, во время которой небольшие по численности армии применяли чрезвычайно интенсивнуюстратегию. После гражданской войны, в период великой эпохи социалистической реконструкции, они усвоили знания капиталистического военного искусства и прибавили к этому знания, которыми они монопольно обладают — новейшую стратегию, социалистическую стратегию, соединяющую понимание значения видов оружия и знание позиции со знанием силы классов.
Эта небольшая разница значит очень много. Вслед за ними идут молодые командиры, которые обучаются ныне в тринадцати больших военных академиях Советского Союза. Между тем, германская армия безусловно все еще страдает из-за недостатка офицеров и неудовлетворительной их подготовки. Нет, офицеры Сталина и Ворошилова, бывшие рабочие и крестьяне, будут выше офицеров Гитлера и Геринга!
Механические силы.
Таков итог простого сопоставления человеческих сил двух будущих европейских армий. Итог складывается как абсолютное, подавляющее превосходство в пользу Советского Союза, в пользу социалистической армии. По своему людскому составу эта армия будет сильнее. Но как эта людская сила будет снаряжена технически, как она будет снабжена механическими орудиями войны? Может быть, как раз здесь и найдет, наконец, свое выражение специфическое превосходство Германии?
Это законный вопрос. Ответ на него может свести налет результаты первого произведенного выше анализа или, возможно, привести к совершенно обратным выводам. Ведь современные «мертвые» механические воины участвуют теперь в войне на равных правах с живыми воинами, которые управляют ими, приводят их в действие и стреляют из них. В то время как в 1914 г. две трети армии состояло из пехотинцев, вооруженных винтовками, теперь половина армии состоит из различных родов технических войск, обслуживающих машины войны. Именно разница в оснащении техническими средствами войны сыграла роковую роль в том, что старая царская армия сломала себе хребет в войне с Германией.
Царь и правящая русская аристократия, привыкшие жертвовать людьми из своих обширных владений в неограниченном количестве и компенсировать этим все остальное, «затыкать все дыры» этим недорогим материалом, снабдили свою миллионную армию таким количеством пулеметов и легкой артиллерии, которого не хватило бы даже для средней по размерам европейской армии; в русской армии было очень мало тяжелой артиллерии. Оружие приходилось ввозить в самом разгаре войны из-за границы. Царская Россия импортировала 15 % своей артиллерии, 60 % винтовок, 75 % артиллерийских снарядов, 60 % патронов. Русскую дивизию никак нельзя было сравнивать с германской; хотя в ней было больше солдат, она имела на вооружении только 48 орудий против 72 германских; естественно, что германская дивизия уничтожала живую силу русской дивизии. Именно поэтому большинство крупных сражений в этой войне было проиграно Россией. Подсчитано, что на каждый снаряд, выпущенный русскими, приходилось 300 снарядов неприятеля. Огонь неприятеля вновь и вновь косил русских пехотинцев, вооруженных винтовками, и в этой войне Россия потеряла убитыми 1 700 тыс. человек против 1 800 тыс. человек, которых потеряла убитыми Германия, а ведь Германия сражалась и на западе и на востоке и вела войну на год дольше (1918 г.). 60 русских дивизий, которые были «заново сформированы» в 1917 г. (уже при Керенском), фактически вовсе не получили артиллерии; с таким вооружением их погнали в наступление против германских и австрийских укрепленных линий, и как раз во время этого ужасного наступления, которого никогда не забудет ни один русский солдат, случилось то, «что русская армия как один человек пошла за Лениным.
А как обстоит дело сейчас? Теперь Германия, которая в 1918 г. передала победителям или уничтожила 55 тыс. орудий, 102 тыс. пулеметов и 28 тыс. траншейных мортир, снова имеет в своем распоряжении свой старый грозный арсенал. Германская промышленность снова ежемесячно производит для Гитлера до 500 орудий (генерал Сперс назвал эту цифру в палате общин еще в 1935 г.) и 200 танков, а после того, как вспыхнет война и произойдет всеобщая мобилизация, промышленность сможет, вероятно, поставлять не менее 3 тыс. орудий ежемесячно (в конце первого года войны), а кроме того 25 тыс. пулеметов и 1 тыс. танков.
Новая германская армия вооружает свою дивизию 400–450 пулеметами и 180 легкими и тяжелыми орудиями; корпусам и армиям придаются также специальные артиллерийские подразделения, которые полностью моторизируются. В качестве нового массового ударного средства создается особая танковая армия под самостоятельным командованием; в нее входят, кроме легких танков новой конструкции (команда из двух человек), которыми сейчас переполнены склады всех германских автомобильных заводов, также и тяжелые «сверхтанки» с командой в 6 человек; эта крепость на колесах весит 8 т, оборудована двумя орудиями и двумя пулеметами и передвигается со скоростью 80 км в час! Как раз эти «бронированные дивизии» должны образовать действительный стержень новой германской армии. Согласно заявлению, сделанному в бельгийском парламенте в августе 1935 г. докладчиком бельгийскому сенату де-Дорлодо, германский пулемет ныне лучше французского. Снова эту концентрированную массу механических средств разрушения собираются испытать на русском фронте; что она встретит там на этот раз, помимо людей?
Армия, которая была когда-то самой отсталой в Европе, стала и в техническом смысле одной из первых армий в мире. Как ни трудно переварить этот факт многим генеральным штабам в Европе, они вынуждены, однако, признать его. В сентябре 1935 г. заместитель начальника французского генерального штаба Луазо в изумлении заявил, что «техника Красной армии стоит на необычайно высоком уровне» даже по сравнению с западноевропейскими армиями, а генерал Крейчи, член чехословацкого генерального штаба, заверил: «что касается материально-технической части…, то Советская армия в этом отношении стоит вне всякого сомнения на одном из первых мест среди армий всего мира, если вообще не на самом первом месте».
В 1933 г. на каждую единицу живой силы (на одного бойца) в Красной армии приходилось 7,74 лош. силы энергии двигателей (т. е. танков, моторизованной артиллерии, транспортных средств, аэропланов и т. д.): уровень моторизации более высокий, чем во французской, английской и американской армиях. За период с 1931 по 1935 г., в процессе социалистической реконструкции, Красная армия была оснащена огромным количеством интенсивных технических средств. В то же время скорость новых танков увеличилась от трех до шести раз по сравнению со старыми;, а конструкция и дальнобойность артиллерии и пулеметов достигли самого современного уровня.
Первое техническое «впрыскивание» (второе началось в 1935 г.) раз и навсегда в корне изменило весь характер советской армии, превратив ее из армии по преимуществу «ручного оружия» в сверхмеханизированную, — метаморфоза, которая так неприятно поразила иностранные генеральные штабы. «Секрет» этого изменения очень прост: он заключается в понятии «социалистическая реконструкция». Стратеги марксизма, которые всегда понимали роль современных промышленных машин, создающих базу их собственной политической армии — рабочего класса, немедленно оценили, когда им пришлось стать также и стратегами внешней войны, специфическую роль военных машин: они повернули все основание советской армии на 180°. Они сделали, таким образом, обратное тому, что делал царь и его феодальная каста, которые при построении своей армии исходили из собственного социального принципа — деспотической эксплоатации неограниченных человеческих резервов.
Результат был, во всяком случае, таков, что уже к 1935 г. советская армия не только была полностью оснащена технически, но ее вооружение (так как оно было произведено в течение трех-четырех последних лет) с качественной стороны стоит на самом высоком уровне; многим западноевропейским армиям приходится в настоящий момент «донашивать» свое старое вооружение. Нет, например, никакого сомнения в том, что советские танковые силы стоят сегодня на первом месте в мире, а» после аэроплана танк будет самым важным орудием в будущей войне.[88]
Это произошло не только в результате социалистической индустриализации; это является также и следствием социалистической переделки самих будущих участников войны. Квалифицированные рабочие с механических заводов по собственному почину с энтузиазмом становятся водителями танков, и один из таких рабочих изобрел, например, недавно новый способ вождения танка, позволяющий танку без каких-либо специальных приспособлений подпрыгивать вверх, преодолевать рвы, стены и т. п. Примерно то же самое можно сказать о двух других областях механизированной войны: моторизации и военной химии.
Всеобщий процесс модернизации армии продолжался и расширялся беспрерывно, особенно в течение второго полугодия 1935 г. Гитлер и Геринг начали перевооружаться, главным образом, в течение 1933 и 1934 гг.; их пушки, танки и пулеметы также сверхсовременны. Техническое качество ведущих армий социализма и фашизма может стать равным, или приблизительно равным (хотя время постоянно работает в пользу первой). Таким образом, проблема явно сводится к вопросу о количестве, о потенциальной способности в целом производить эти механические орудия войны и возмещать потери во время войны. А это решают экономические ресурсы обоих лагерей.
Экономические силы
Если потенциальные силы армии представить в виде пирамиды, у которой вершиной будет ее людской состав, средней частью — техническая оснащенность, то широкое основание этой пирамиды образует национальная экономика страны — промышленность, снабжающая армию механическими орудиями и сырьем, из которого эти орудия производятся. Сравнение стратегии материальных средств неизбежно приводит в конце концов к сопоставлению общих экономических сил противников. По отношению к Советскому Союзу и Германии это сравнение особенно необходимо. Как бы ни велики были резервы, имеющиеся наготове перед этой войной, борьба будет такой ожесточенной, такой интенсивной, что даже кратчайшего периода окажется достаточно, чтобы вызвать острую нужду в возмещении всех этих материалов.
Современная механизированная дивизия, которая тащит за собой 180–200 легких и тяжелых орудий, 450 танков, 2–3 тыс. автомобилей и мотоциклов, снаряжение и продовольствие для 20 тыс. человек, телефонное и радиооборудование, оборудование для наводки мостов и пр., напоминает некий гигантский организм, который надо беспрерывно питать, поддерживать в порядке, перевозить и, наконец, посылать на линию огня. И весь этот материал нужно без заминки производить в тылу. Малейшая заминка в снабжении означает, что этот механический гигант остановится, и тогда его уничтожит такой же гигант неприятеля. Каждая такая дивизия предъявляет спрос на продовольствие, металл, нефть, взрывчатые вещества, перевозочные средства и на сырье, известное под названием денег, в количествах, на которые раньше могли существовать не только целые армии, но и целые нации. Так, на последних французских маневрах осенью 1935 г. французские дивизии потребляли 100 тыс. л горючего ежедневно!
Современная война, которая является в первую очередь войной массовой, во вторую очередь — войной механической, в смысле более глубоком, чем обе эти характеристики, является войной экономической, битвой между целыми отраслями промышленности, трестами и источниками сырых материалов, противостоящими друг другу подобно армиям. Вот почему фашисты называют эту войну «тоталитарной», давая тем самым понять, что на своей последней стадии, стадии отчаяния, умирающий капитализм вынужден превратить решительно все, все а и материальные ресурсы без исключения в массу средств разрушения, отравить все окружающее зародышами смерти. Вопрос заключается в том, какая из двух сил — фашистская или социалистическая — выдержит дольше? Кто располагает большими количествами металлов, нефти, хлеба, машин, двигателей, электричества и рабочей силы для этой войны, для механизированных дивизий — Германия или СССР?
В 1914 г. царская Россия также имела гораздо больше всевозможного сырья, чем Германия, но зато гораздо меньше машин, и вот почему в результате объем русской продукции был минимальным.
Экономические ресурсы Германии и России в 1914 г.
Данные этой таблицы предопределили гибель царской стратегии, экономический капитал страны не стал ее военным капиталом. Фронт остался обособленным от внутреннего производства и зависел в значительной мере от импорта, т. е. висел, так сказать, на ниточке, которую в любой момент могли перерезать неприятельские корабли или армии, что и в самом деле повторялось неоднократно. Нехватало стали для пушек, заводов для производства пулеметов и снарядов, нехватало даже железа для производства колючей проволоки. Большой донецкий бассейн, находившийся в руках французских концессионеров, спал. Урал был небольшой промышленной областью. Кузбасс был тогда неизвестен. А в то же время Рур в Германии бурлил и с бешеной энергией выпускал продукцию. Богатейшая страна в мире проиграла войну из-за экономической нищеты. Ее хозяйственный баланс парализовал ее превосходство в живой силе.
А как обстоит дело на девятнадцатом году существования советской власти, на девятом году социалистической реконструкции (считая с первого года первой пятилетки)?
Экономические ресурсы Германии и СССР в 1936 г.
Таковы изменения, которые имели место в течение двадцати лет. За это время произошли социалистическая революция в России и фашистская контрреволюция в Германии.
Экономические ресурсы СССР по отношению к германским (в %)
(цифры германской продукции взяты за сто)
Это означает следующее. По сравнению с Германией Советский Союз имеет сегодня: в 125 раз больше нефти, в пять раз больше хлеба, в 3.3 раза больше скота, в два раза больше меди, больше стали, несколько больше железа и электроэнергии, притом в полтора раза большую численность рабочих и служащих и лишь не намного меньше угля.
Этот последний пункт, однако, нужно рассматривать, имея в виду, что в германскую цифру включена также продукция бурого угля; в то время как в цифре угледобычи СССР фигурирует только каменный уголь.
В противовес этому Германия владеет по сравнению с Советским Союзом в два раза более густой сетью железных дорог (по отношению к населению) и благодаря большей роли, которую играет для нее экспортная торговля, ее торговый флот больше торгового флота СССР в три раза. Таков итог.
Соотношение сил «экономических армий» стало почти обратным. Верно, конечно, что население СССР в 2.5раза больше населения Германии, этого не надо забывать, делая такое сопоставление. Но так как техническая продукция будет итти главным образом на нужды армий, сражающихся на фронтах, и так как в этой войне гражданское население также будет участвовать в борьбе, то значение этих цифр нельзя преуменьшать.
Основное значение этих цифр с точки зрения военной заключается в следующем: если в 1914 г. лицом к лицу стояли крупная индустриальная страна и крупная аграрная страна, то теперь друг перед другом стоят крупная индустриальная страна и сверхиндустриальная страна, ведь именно такой стала теперь бывшая «земледельческая Россия» в результате ее социалистических темпов развития. Советскаястрана имеет и сейчас самое крупное в мире земледелие, но она имеет, кроме того, промышленность с годовой продукцией в 81 млрд. рублей и ее новые капиталовложения составляют половину этой суммы (32,4 млрд. рублей) в течение одного года (1936); через два-три года в этой стране будет, вероятно, 30 млн. рабочих и служащих (включая государственных служащих), что составляет почти половину населения Германии (68 млн.).
Наиболее важные последствия этого изменения следующие.
Социалистическая армия может, в конечном счете, гораздо лучше, чем фашистская армия, снабжать свои войска металлом. Правда, германская тяжелая промышленность выплавляет теперь примерно столько же железа и стали, что и промышленность СССР, но сырье, которое идет на выплавку, железная руда, импортируется Германией, примерно, на 90 % из Швеции, Франции и других стран. Во время последней войны шведская железная руда спасла германскую тяжелую промышленность, а что будет в следующей войне? Советский Союз полностью обеспечен железной рудой. То же самое относится к никелю, меди, свинцу и многим другим металлам, необходимым при производстве вооружений. Долго ли удастся Германии продержаться в конечном счете с помощью алюминия, железного лома и различных субститутов, как это пытается сейчас делать Гитлер?
Социалистическая армия сможет снабжать свои моторизованные войска, танки и аэропланы горючим несравненно лучше, чем фашистская армия. Итак, вопрос о нефти остается одним из решающих вопросов в этой войне, подобно тому, как это было во время мировой войны. В то время как сегодня Германия производит всего лишь одну сотую советской добычи нефти и вынуждена покрывать через импорт почти половину своей потребности, Советский Союз не только смог повысить продукцию нефти с 1925 по 1936 г. с 7,5 до 30 млн. т, выдвинувшись на второе место в мире, после США, но открыл также добавочную «вторую нефтяную базу» — уральскую нефть. Эмбинский район на юге Урала содержит запасы в 1 млрд. т нефти, в то время как общие нефтяные ресурсы СССР оцениваются в 3 млрд. Эксплоа—тация новых источников уже началась. Кажется парадоксом, что царская Россия всегда считала себя «страной с органическим дефицитом в топливе», но это факт, и во время мировой войны Россию заставили это почувствовать.
Будущее советских танков и броневиков обеспечено. А каково будущее танков Германии, которой в 1916 г. пришлось специально оккупировать Румынию, дабы избежать катастрофы из-за недостатка нефти? Потребность Германии в топливе в военное время оценивается в 4 млн. т в год. Долго ли удастся Гитлеру, Герингу и Бломбергу продержаться с помощью нового синтетического топлива из угля, которое производят германский химический трест и рурские комбинаты?
Социалистическая армия безусловно сможет лучше питать своих бойцов, чем фашистская армия. Ныне сельское хозяйство СССР коллективизировано и механизировано. Хлеб для России производят уже не бесчисленные несчастные безграмотные полурабы, лишенные собственных средств производства, но могучие крупные централизованные ассоциации, дающие возможность сельскому хозяйству работать по плану, как бы сближающие его с промышленностью. Свыше 51/ тыс. различных машинно-тракторных станций — технических центров крестьянских коллективов — направляют это развитие и организуют его, работая над тем, чтобы поднять СССР от уровня примитивно-восточной аграрной техники на уровень западноевропейской и американской производительности. Механизация советского сельского хозяйства доходит до 60 % против 4 % в 1928 г. В СССР существует сейчас крупное сельскохозяйственное машиностроение, которое прежде, по мнению русских крестьян, было только в Германии. СССР на колхозных и совхозных полях имеет 450,2 тыс. тракторов, более 121 тыс. комбайнов и армию агрономов, вышедших из прежних крестьянских ребят.
Между тем Германии все еще приходится импортировать одну пятую своей потребности в продовольственных продуктах и тратить на это за границей 11/ млрд. марок в год. Германия испытывает хронический дефицит в жирах; уже сегодня в городах нехватает масла, и население вынуждено потреблять как можно меньше чая, кофе, какао и других «семитских» или «монгольских» продуктов. Окажется ли Гитлер при войне любой длительности в состоянии удовлетворить народ всевозможными субститутами и «добровольной» голодной диэтой, к которой призывает ныне Геринг? Для этого у него меньше времени и шансов, чем у Вильгельма II. То же самое можно сказать отчасти и о сырье для текстильной промышленности. (Германия только на 5–9 % покрывает свою потребность в шерсти, на 10–19 % в льне и менее чем на один процент в пеньке, джуте, хлопке и в некоторых других видах сырья.)
Согласно некоторым специальным статистическим данным из двадцати пяти естественных видов сырья, необходимых для военных целей, Германия испытывает нужду в девятнадцати видах этого сырья. Но что же: снова безжалостные реквизиции, снова «зажим» гражданского населения в пользу армии, сопровождаемый голодными бунтами женщин и рабочих в городах? Существует другой выход, — это систематическое накопление всех недостающих видов сырья в больших масштабах посредством импорта в мирное время. Гитлеровское правительство в течение трех лет только этим и занимается: германские склады ломятся от запасов в то время, как народ голодает.
Но для этого нужны деньги, деньги и снова деньги, и это в конце концов благодаря непропорционально большому расходованию национальных ресурсов на импорт, который не идет на удовлетворение непосредственных потребностей, ведет к глубокому финансовому кризису. Господин Шахт — великий финансовый фокусник и германская марка — превосходный канатоходец. Но если верно, что обнищавшая Германия сегодняшнего дня тратит в два раза больше денег на вооружения, чем богатая Германия 1913 г. (оценка докладчика иностранной комиссии бельгийского сената де-Дорлодо), и если прав Черчилль, оценивая германские расходы на вооружения в одном лишь 1935 г. в 800 млн. фунтов стерлингов (сумма, равная всему британскому бюджету!), то что же будет, когда начнется война и потребуются большие расходы?
Согласно подсчету польского генерала Сикорского, один бомбовоз стоит теперь столько же, сколько вооружение целой армии винтовками, а отряд в 12 танков — столько же, сколько нормальное снаряжение пехотной дивизии. Можно терроризировать народ, но нельзя таким образом добыть золото. Только золотом можно будет в военное время расплачиваться за покупки за границей; а много ли этого золота осталось в Германии уже сейчас? Каким образом будут подавляться массовые голодные бунты в тылу, когда СА уйдут на фронт? Придется ли одним СС сталкиваться лицом к лицу с отчаянием германского народа? Мы прервем здесь эту мысль, так как касаемся пока только вопроса о «стратегии материальных средств». Советскому Союзу, который имеет фактически все продукты в нужных ему количествах внутри страны, нечего бояться грядущих событий.
Однако еще в одной области Советский Союз имеет за собой превосходство над гитлеровской Германией. Это социалистический национальный доход, возросший благодаря плановому хозяйству, свободному от всех паразитических наростов капиталистического государства. Он имеет вдобавок и быстро растущую золотопромышленность. Это еще один лишний шанс в пользу социалистической армии, которая не только лучше вооружит свои силы, лучше их прокормит и лучше снабдит их топливом и энергией, но также и финансировать их будет лучше, чем фашистская армия.