НАПАДЕНИЕ МОРСКИХ РАЗБОЙНИКОВ
По приказанию капитана была спущена на воду лодка, в которой он поехал к берегу в сопровождении нескольких матросов; все были вооружены с головы до ног. Франциск присоединился к ним. Местные жители встретили вновь прибывших не особенно дружелюбно, но не отказывались вступить с ними в переговоры относительно обмена привезенного сукна на шкуры животных и на вино.
-- Нам лучше всего вступить с ними в сделку,-- объявил капитан, когда они возвращались на корабль за товарами.-- В этой гавани не особенно часто останавливаются корабли с грузом, а дорога внутри острова через горы чрезвычайно затруднительна, поэтому нам, вероятно, удастся совершить обмен товара с обоюдной выгодой.
-- Кажется, они не очень-то рады нашему приезду,-- заметил Франциск
-- Пожалуй, что и так; дело в том, что генуэзцы здесь устроились как дома и всеми силами стараются подорвать доверие местных жителей к венецианцам: они внушают им, что Венеция намерена при первой возможности завладеть их островом. И вот жители разделились на партии: кто стоит за Венецию, кто -- за Геную; Константинополь же нимало им не страшен, хотя они находятся под его владычеством и платят ему тяжелую дань, не получая взамен никакой помощи в случае нападения врагов. Жители острова -- греки, но, кроме языка, у них мало общего с константинопольскими греками; притом же они отлично понимают, что турки завладевают все большей и большей властью, и сознают, что не Константинополь, а Венеция или Генуя спасут их от турецкого ига. Симпатии островитян, скорее, на стороне Венеции, нежели Генуи, так как венецианское владычество менее деспотичное из двух, но генуэзцы распространяют ложные сведения о нашем деспотизме и нашей жажде наживы, вот почему одни жители острова принимают нас дружелюбно, другие же относятся к нам с недоверием и ненавистью.
-- Как долго полагаете вы оставаться здесь, капитан? -- спросил Франциск.
-- Это будет зависеть от направления ветра. Он может стихнуть завтра же или свирепствовать в течение еще нескольких дней, а пока будет дуть такой ветер, как теперь, нам нечего и думать о том, чтобы добраться до Кандии. Надеюсь, однако, что через день-два нам удастся пуститься в путь; здесь мы только даром тратим время.
На ночь была поставлена на палубе корабля вооруженная стража.
-- К чему эти предосторожности, капитан?-- осведомился Франциск.-- Венеция ведь еще не вступила в войну с Генуей, хотя, без всякого сомнения, мы накануне ее объявления.
-- Между Венецией и Генуей никогда не было полного мира, в особенности в этих морях,-- отвечал капитан.-- В настоящее же время более чем когда-либо нужно быть осмотрительным. На правительственные галеры они не посмеют напасть, но что касается торговых кораблей -- вопрос другой! Нет, нет, поверьте моей опытности, синьор Франциск, что в этих восточных морях надо всегда быть настороже и поступать так, как будто бы наша республика ведет войну со своими соседями.
На следующее утро Франциск встал рано и вышел на палубу.
-- Оказывается, что один из стоявших в гавани кораблей уже отплыл,-- заметил он капитану, указывая на место стоянки тех двух кораблей, которые, по мнению, выраженному накануне капитаном, должны были принадлежать пиратам.
-- Да, правда, корабль снялся с якоря и отплыл,-- отвечал капитан,-- любопытно, что там такое затевается? Наверное, тут что-нибудь да кроется. Ветер на море бушует по-прежнему, и это судно не двинулось бы в море без особенной причины.
Позднее капитан приказал спустить лодку и в ней отплыл к маленькому скалистому острову у входа в гавань. Выйдя на берег и взобравшись на вершину скалы, он окинул взором морское пространство. Через полчаса он возвратился на корабль.
-- Придется нам еще оставаться здесь,-- сказал он Франциску,-- ветер дует прямо с моря в гавань, и нашему "Бонито" не устоять против него. Другое дело то суденышко, которое, вероятно, воспользовалось ночной темнотой, чтобы удрать отсюда; оно сидит низко в воде, вероятно, они спустили паруса и, имея в распоряжении много рабочих рук, могли проскочить через узкий проход в гавань. Но нашему "Бонито" с его высокими боками и тяжелым грузом нечего и пытаться выбраться отсюда.
-- Какие же, по вашему мнению, могут быть намерения у отбывшего судна, капитан?
-- Возможно, что оно направилось к одному из близлежащих островов и вернется сюда с целой дюжиной ему подобных разбойничьих кораблей. Известие, что венецианское купеческое судно без провожатых задержано здесь непогодой, заставит их налететь на нас, как налетают пчелы на мед. Вообще плавать здесь без подкрепления весьма рискованно; несколько раз я указывал на это синьору Полани. Другие купцы посылают сразу восемь-десять судов вместе, и тогда им нечего бояться нападения пиратов. Синьор Полани, однако, стоит больше за то, чтобы посылать свои суда в одиночку. Он рассуждает так: одиночное судно всегда будет идти скорее, нежели целая флотилия. Это правда: если идут в плавание несколько кораблей вместе, то понятно, что им приходится приноравливаться к ходу самого слабого из них; сверх того, капитан на одиночном судне более свободен в своих действиях -- ему не с кем советоваться и некому подчиняться; он знает, где ему выгоднее приступить к своим торговым операциям, направляется к этому месту и ведет свои сделки самостоятельно. Выходит, что тут многое можно сказать и за и против его взгляда на это дело. Корабли нашего патрона, идущие в одиночку, подвергаются, конечно, большему риску, но зато, если им удастся благополучно добраться домой, они приносят своему владельцу несравненно больше выгоды, чем владельцам других судов. Что же касается меня самого, то хотя я вообще больше стою за одиночное плавание, но сознаюсь, что в настоящую минуту я предпочел бы плыть в сопровождении полудюжины товарищей.
Трижды в течение этого дня капитан направлялся на выбранный им для наблюдения скалистый остров. Возвратясь из последней поездки уже поздно ночью, он сказал Франциску:
-- Ветер, несомненно, стихает. Надеюсь, завтра на рассвете нам удастся выйти из западни. Я убежден, что нам тут угрожает опасность.
-- Но что же возбуждает вашу тревогу, капитан? Ведь не только одно исчезновение судна заставляет вас опасаться чего-либо недоброго?
-- Действительно, я подметил еще кое-что,-- отвечал капитан.-- Во-первых, настроение здешних жителей заметно изменилось; не скажу, чтобы они относились теперь враждебнее к нам, нежели при встрече, но когда я сегодня утром бродил по острову, то заметил среди жителей какое-то сдержанное возбуждение: люди собирались группами и о чем-то оживленно рассуждали. И вот еще что я заметил, когда взошел на высокую гору за деревней, я видел, что туда собираются какие-то люди и оттуда пристально всматриваются в море, как будто наблюдают за чем-то; мне сдается, что они ожидают прихода пиратов. Я охотно бы пожертвовал своим годовым жалованьем, чтобы сегодня же к вечеру выбраться отсюда; но так как это невозможно, то поневоле придется остаться здесь до завтрашнего утра. Я решился завтра же утром во что бы то ни стало выбраться отсюда, рискуя даже, что наше судно наткнется на скалы. Во всяком случае, если пираты на нас нападут ночью, то не застанут врасплох.
Капитан отдал приказ, чтобы вся команда была вооружена и готова встретить неприятеля. Так как, по мнению капитана, нельзя было до рассвета ожидать нападения морских разбойников, то Франциск прилег, приказав разбудить себя часа за два до восхода солнца. Сон его, однако, был тревожный; он поминутно вставал и выходил наверх, чтобы убедиться, не приближается ли к ним неприятель. Под утро он увидал Джузеппе, который пристально смотрел на вход в гавань.
-- Давно ли ты тут стоишь, Джузеппе?
-- С тех пор как вы приходили сюда в последний раз, синьор.
-- Не слыхал ли или не видал ли ты чего-либо особенного?
-- Я слышал какие-то отдаленные звуки, точно скрип канатов и блоков при опускании парусов. Этот звук повторялся несколько раз на лагунах близ входа в гавань. Я уверен, что там причалило несколько судов. Некоторые из матросов слышали те же звуки, так что я уверен, что не ошибся. Если капитан прикажет, я возьму маленькую лодку и отправлюсь туда, чтобы посмотреть, что там делается.
-- Я поговорю об этом с капитаном, Джузеппе.
Узнав об этом предложении, капитан отвечал, что в этом нет никакой надобности.
-- Много ли, мало ли их,-- заявил он,-- а нам все равно надо ждать до утра, так как нечего и думать о выходе из гавани ночью.
-- Но как же в таком случае эти разбойники вошли в гавань? -- заметил Франциск.
-- Это совсем другое дело; по всей вероятности, их на лодке провел в гавань кто-либо из здешних жителей, или же жители прибрежных деревень указывали им путь условными сигналами; но главное, для них ветер был попутный, а для нас он неблагоприятный. Нет, синьор, одно только нам и остается, это -- ждать рассвета. Я полагаю так: если их силы невелики, то мы попытаемся пробиться сквозь их суда и пуститься в открытое море; если же на нас нападет много судов, то мы здесь же в гавани вступим с ними в бой и в таком случае у нас будет больше людей, способных к защите нашего корабля, тогда как если мы возьмемся за весла, то команда сократится наполовину.
Время до первого проблеска рассвета тянулось в нетерпеливом ожидании; вся команда вышла на палубу и готовилась отразить неприятеля. Прошло еще с полчаса времени, и наконец удалось разглядеть темные очертания судов, приютившихся под защитой острова у входа в гавань.
-- Так и есть,-- заявил капитан.-- Вы можете теперь их разглядеть, синьор Франциск; по-моему, у них там с десяток судов, но возможно, что их и больше, так как некоторые могут скрываться за островом. Пройдет не более часа, и мы узнаем все.
Франциск удивлялся тому, что капитан не велел команде держать наготове весла, так как это считалось общепринятой мерой предосторожности, при помощи которой можно было не подпускать неприятеля близко к кораблю. Но капитан объяснил ему следующее: во-первых, бока "Бонито" так высоко стоят над водой, что пиратам, во всяком случае, будет очень трудно забраться на палубу, но, главное, надо сберечь весла, а неприятель будет стараться их уничтожить, если они будут выставлены наружу. "Я долго думал над этим,-- продолжал капитан,-- и решил, что лучше иметь наготове только по три-четыре весла с каждой стороны и потихоньку двигать "Бонито" к морю".
Только с наступлением утра им удалось отчетливо разглядеть неприятельские суда. Они были различных размеров, начиная от длинных, низких лодок и кончая большими кораблями с огромными парусами и длинными веслами. На всех этих судах было множество людей.
-- Ни один из их кораблей не стоит так высоко над водой, как "Бонито",-- заметил капитан,-- и им нелегко будет забраться на нашу палубу. Тем не менее хотя нам угрожает серьезная опасность, но дешево и им не отделаться. Едва ли они рассчитывают на то, что мы так хорошо вооружены и так готовы к бою.
И действительно, на "Бонито" все было готово к борьбе. Две или три бочки с горючим составом, известным под названием греческого огня, были поставлены на палубу; были также приготовлены котлы со смолой. Тридцать человек, сооруженных стрелами и луками, стояли на корме; остальная команда разместилась у бортов, держа наготове копья, секиры и сабли.
-- Лучше всего нам стать поближе к входу в гавань, прежде чем вступить в бой,-- сказал капитан и скомандовал: -- Тащи якорь! Берись за весла по четыре человека с каждой стороны!
Все было исполнено, как приказал капитан, и "Бонито" медленно двинулся к входу в гавань. Как только весла коснулись воды, тотчас засуетились на разбойничьих судах. Там тоже бросились к веслам, и через две-три минуты пираты уже быстро выступали вперед навстречу "Бонито". Они подняли угрожающие крики, но находящиеся на "Бонито" отвечали молчанием на их угрозы. По команде все люди спрятались за борт корабля; выделялась лишь одна фигура капитана, который поднимал на главную мачту флаг с изображением на нем венецианского льва. Навстречу "Бонито" полетела целая туча стрел, но капитан не отвечал на нападение, пока не приблизился к нападающим на расстояние пятидесяти шагов. Тогда раздалась команда капитана, стрелки вскочили на ноги, и с "Бонито" посыпались стрелы, метко направленные на усыпанные людьми суда пиратов. Снова раздалась команда капитана, и весла были укреплены по бортам судна.
Еще минута, и два самых больших разбойничьих корабля бросились к "Бонито". Их встретили целым потоком горячей смолы; в них полетели котлы, наполненные "греческим огнем". Те из нападающих, которые полезли на борт "Бонито", были встречены копьями или сбиты ударами секир, многие попадали в море, другие же сами бросились в воду, чтобы спастись от "греческого огня".
Огонь быстро охватил корабли, и не прошло пяти минут с начала боя, как два корабля пиратов, пылая в огне, бросились в сторону от "Бонито". В это время, однако, и другие корабли не оставались в бездействии, и целая туча метательных снарядов полетела в "Бонито". Участь, постигшая их товарищей, показала им, однако, с каким опасным врагом им приходится иметь дело, и никто из пиратов не отваживался после этого лезть прямо на огонь.
-- На весла! -- скомандовал капитан, и "Бонито" опять двинулся вперед.
-- Одного я боюсь,-- заметил Франциск, стоя рядом с капитаном,-- что они могут врезаться в наш корабль носами своих судов. "Бонито" крепко построен, но может случиться, что эти разбойники пробьют его борта. Не полагаете ли вы, капитан, что было бы хорошо нам перевесить через борт тюки с сукнами, чтобы ослабить удары, которые они могут нам нанести?
-- Недурная мысль,-- сказал капитан.
И с десяток матросов тотчас же по его распоряжению бросились за тюками, обвязали их веревками и уложили вдоль бортов, чтобы при первой же надобности перекинуть их за борта корабля.
Эти меры были приняты как раз вовремя: несколько небольших лодок пиратов отошли в сторону, и вдруг две самые большие из них со всего размаха бросились на "Бонито" с двух противоположных сторон.
Минуту спустя "Бонито" весь затрясся от страшных ударов двух кораблей. Носы кораблей пиратов, казалось, врезались в "Бонито", но толстые тюки, спущенные по его бортам, сохранили корабль от жестоких ударов, хотя он весь заскрипел, швы его разошлись и вода ворвалась внутрь. Но команда не считала это еще большой бедой и все свое внимание сосредоточила на метании стрел и бросании горючего материала в неприятеля, который уже начал в беспорядке отступать.
-- Теперь двинемся вперед,-- сказал капитан и отдал приказание, чтобы вся команда взялась за весла.
Весла в одну минуту были пущены в ход, и "Бонито" направился к выходу из гавани. Пираты в своих более легких на ходу лодках столпились у выхода, пытаясь заградить дорогу "Бонито" и посылая ему вдогонку стрелы, но не рисковали подходить слишком близко из боязни подвергнуться такой же участи, как и другие их корабли. Как только "Бонито" обогнул островок у входа в гавань, матросы приступили к поднятию парусов. Ветер в течение ночи значительно утих и дул уже с востока, так что "Бонито" мог двинуться вперед попутным ветром. Теперь можно было убрать весла и довериться парусам; матросам было отдано приказание заделать пробоины в стенах корабля. Принялись считать раненых, и оказалось, что из команды убито шесть человек и двадцать девять получили более или менее тяжкие повреждения от неприятельских стрел. Франциск получил две раны -- одну в правую ногу, а другую в бок.
-- Напрасно вы так горячились, синьор,-- говорил капиттан, помогая Джузеппе перевязывать раны молодого человека.-- Синьор Полани снарядил вас в путь не для того, чтобы вы служили мишенью для стрел пиратов. Но вы проявили необыкновенную храбрость и находчивость. Удивительно, как это вам пришло на ум защитить бока корабля нашими тюками?
-- Очень просто, капитан, я где-то читал рассказ о том, как осажденные однажды защищали стены своих укреплений связками соломы, которая ослабляла силу ударов боевых снарядов. Как только вы начали говорить о том, что пираты постараются пробить бока "Бонито", я вспомнил об этом случае и подумал, что, за неимением соломы, можно воспользоваться тюками с сукном.
-- А все-таки дело было очень рискованное,-- заметил ка титан.-- Я нагнулся через борт в момент нападения и заметил, как бока "Бонито" поддались от удара; я был уверен, что образуется громадная пробоина. К счастью, наш "Бонито" покрепче кораблей пиратов, и они сами пострадали от удиров больше, чем мы. Но была минута, когда, сознаюсь, у меня душа ушла в пятки.
-- А я-то, капитан!-- отвечал Франциск.-- Я даже почти не почувствовал боли, когда был ранен, до того я был взволнован.
"Бонито" двигался вперед, подгоняемый попутным ветром всю дорогу до самой Кандии; по прибытии туда капитан доложил командиру венецианской военной галеры о произведенном на них нападении, и тотчас же был отдан приказ снарядить корабль для преследования всех пиратов, какие только попадутся по пути.
Окончив объезд сирийских портов, "Бонито" пустился к северу с целью пройти Дарданеллы и Босфор и направиться далее к Азову. Причалив, однако, к берегу маленького острова Тенедос, близ входа в пролив, капитан узнал такую новость, которая заставила его изменить свое намерение. В Константинополе вспыхнуло восстание, в котором принимала участие Генуя, получившая в награду за свои услуги остров Тенедос.
Эта новость распространилась на острове как раз в то время, когда "Бонито" подходил к его порту. Город был сильно взволнован этим известием.
Народ бежал к губернаторскому дому с громкими криками: "Долой Геную!" -- и губернатор, лишенный всякой поддержки, принужден был уступить народной воле и отказаться от подчинения генуэзцам. Один венецианский богач, давнишний житель острова, еще больше смущал народ своими подстрекательствами, уверяя, что жителям острова нечего надеяться на помощь Греции или Генуи и что только одна Венеция окажет им покровительство. Так как симпатии народа и без того были на стороне венецианцев, то он с восторгом склонился на эти увещания, и знамя святого Марка было торжественно водружено на площади, причем было объявлено, что остров отдает себя во власть Венеции.
Находившаяся в порту генуэзская галера тотчас же отбыла в Константинополь, где начали преследовать живших там венецианцев.
Как только все эти вести дошли до капитана "Бонито", он немедленно стал советоваться с Франциском.
-- Очевидно, синьор,-- рассуждал капитан,-- что ввиду такого тревожного времени нам придется отказаться от нашего намерения двигаться к северу; если нас не захватят в Константинополе, то мы можем попасться в руки генуэзцев. Остается одно -- возвратиться в Венецию с тем небольшим грузом, который нам удалось добыть, а по приезде туда мы испросим новых приказаний у синьора Полани. В общем, нельзя сказать, чтобы наше путешествие было неудачным, и лучше нам сохранить хотя бы то, что мы приобрели, нежели рисковать потерять все наше достояние.
Франциск нашел, что капитан прав, и "Бонито" повернул к югу. Дорогой они несколько раз приставали к встречавшимся на пути островам. Везде, вследствие облетевшего повсюду известия, что Генуя и Венеция находятся накануне войны и что, следовательно, прекратятся всякие торговые сношения, жители спешили запастись у капитана товарами на очень выгодных для него условиях.
Таким образом, "Бонито", после почти трехмесячного отсутствия, вернулся в Венецию. Как только был спущен якорь, капитан в сопровождении Франциска нанял гондолу и направился в город, чтобы отдать синьору Полани отчет об их плавании и вручить ему опись привезенного груза.
Коммерсант встретил их весьма радушно и сказал, обращаясь к Франциску:
-- Идите сейчас же к моим дочерям, они с нетерпением ожидают вас, так как весть о прибытии "Бонито" в наш порт дошла до нас еще за час до вашего приезда. Мы слышали также о ваших приключениях с пиратами и о храбрых подвигах экипажа "Бонито". Я уже распорядился, чтобы матросам и всем служащим был выдан в награду месячный оклад. О вашей личной храбрости и находчивости, Франциск, у нас с вами будет особый разговор. А теперь мне нужно заняться с капитаном, так что вы совершенно свободны.
Франциск тотчас же воспользовался разрешением синьора Полани и поспешил к молодым девушкам, которые приветствовали его самым сердечным образом.
-- Мы от души обрадовались, Франциск, когда отец объявил нам о входе "Бонито" в порт; какое-то время мы не имели никаких известий о вас и боялись, что вы прибудете в Константинополь раньше, чем узнаете о смутах, которые там происходят. Там вы легко могли попасть в плен!
-- Как видите, мы целы и невредимы, но я, признаться, был очень рад, когда мы повернули обратно к Венеции. Путешествие было очень приятное и полно приключений, но три месяца пути дали себя знать, и я уже начал тосковать по Венеции.
-- По одной только Венеции? -- лукаво спросила Мария.
Франциск улыбнулся.
-- И, разумеется, по вам,-- отвечал он,-- так как Венеция для меня не была бы так дорога, если бы вы не жили в ней.
-- Это мило сказано,-- отвечала Мария.-- Мне кажется, что вы стали немного любезнее, чем прежде. Но оставим этот разговор, Франциск; мы с нетерпением ждем от вас рассказа обо всех ваших приключениях; мы слышали многое о них, но интереснее будет узнать все подробности от вас самого.
Франциск приступил к подробному рассказу, который очень заинтересовал молодых девушек, тем более что они сами бывали во многих местах, которые он им описывал. Затем молодые люди заказали себе гондолу и предприняли прогулку по каналам Венеции.