ВАЖНОЕ ПОРУЧЕНИЕ
Просматривая, в ожидании ответа на сигнал, имена пленников, Франсуа увидел среди них членов знатнейших католических родов в Пуату, пять важных лиц было и среди пленных горожан, а всех патеров было тридцать.
Между тем на городской стене над воротами, которые были заперты, взвился также белый флаг и показалось несколько горожан. Наш маленький отряд подвинулся к воротам шагов на двадцать. Один из стоявших на стене обратился к ним.
-- Я -- Жан де Люк, королевский комиссар в городе,-- сказал он,-- а вот епископ, вот мэр, а это должностные лица. С кем я говорю?
-- Я граф Франсуа де Лаваль,-- ответил Франсуа,-- представитель тех дворян, которые явились сюда защитить гугенотов и наказать убийц, из которых до трехсот человек уже наказаны смертью, а вот список лиц, находящихся у нас: в плену,-- и он прочел список.-- Объявляю вам, что если в течение часа всем протестантам, заключенным в ваших тюрьмах и находящимся в городе, не будет позволено без всякого затруднения выйти из этих ворот вместе со своим имуществом, то мы повесим всех пленников, разорим все окрестности и осадим город. Даю вам десять минут на размышление.
Совещание на стене длилось не долго. Де Люк опасался навлечь на себя вражду могущественных родов, если не посодействует спасению их родственников, а горожане тоже желали спасти своих сограждан и были напуганы угрозой разорить окрестности и осадить город. До них дошли смутные слухи о прибытии принца и адмирала с большими силами, которые могли свернуть к Ниору, узнав о смутах в городе. Епископ также желал выручить своих патеров, сознавая, что начальство его не похвалит, если их убьют. Словом, все склонялись к принятию условий Франсуа.
-- Даете ли вы честное слово французского дворянина,-- обратился к нему де Люк,-- что при исполнении нами ваших желаний пленники ваши будут отпущены и над ними не будет совершено никакого насилия?
-- Моя честь порукой этому,-- ответил Франсуа.
-- Мы принимаем ваши условия. Отойдите дальше от стен, и мы отворим ворота.
Отряд отступил. Скоро из ворот появились толпы мужчин, женщин и детей с тяжелыми узлами, заключавшими их имущество. Изредка выезжали нагруженные телеги. От этих людей Франсуа узнал, что его требования были исполнены в городе с точностью. Горожане боялись, что вслед за маленьким отрядом подойдут большие силы гугенотов, которые могут ворваться в город, и потому старались выпроводить поскорее всех их единоверцев. Не прошло и часа, как более пятисот гугенотов были уже за воротами города. Им посоветовали отправиться в Ла-Рошель или, по желанию, воспользоваться гостеприимством в Лавале. Большинство решило направиться в Ла-Рошель. Однако отпустить эту массу людей туда без всякой охраны было не совсем безопасно -- в Ниоре могли узнать, как незначителен был отряд, подступавший к городу, и пуститься преследовать гугенотов, направлявшихся в Ла-Рошель. Поэтому было решено, что Филипп проводит беглецов с отрядом в сорок человек.
Опасения молодых друзей оправдались. Часа два спустя по выступлении Филипп увидел у себя в тылу на дороге большой столб пыли. В это время он подходил с ниорскими изгнанниками к броду, через который можно было переправляться только по четыре человека в ряд; переправа заняла много времени, и преследователи захватили бы не успевших переправиться, если бы их не сопровождал Филипп. Между тем отряд всадников приближался. Видя, что они едут небрежно, порознь, очевидно уверенные в своей силе, Филипп поспешно построил свой отряд в две шеренги и сразу налетел на них. Усталые от чрезмерно быстрой езды кони католиков не выдержали напора и падали вместе с всадниками, а задние ряды, охваченные паникой, повернули коней и бросились бежать. Преследовать их Филипп не позволил.
-- Они вчетверо сильнее нас,-- сказал он,-- и если мы рассеемся, а они опомнятся и нанесут удар, дело наше может принять плохой оборот.
Ниорские изгнанники были отправлены вперед, а отряд Филиппа остановился у брода охранять путь, с тем чтобы утром догнать беглецов. Ночь прошла спокойно, а на следующий день поздним вечером наши путники были уже в виду Ла-Рошели. Всякая опасность теперь миновала, и Филипп хотел было отправиться в обратный путь, но было поздно, и он решил ночевать в городе, с тем чтобы заодно узнать последние новости, которых ждали в Лавале.
В городе было замечено большое оживление. По улицам двигались вновь прибывающие дворяне-гугеноты со своими слугами и крестьяне. Множество людей работало на городских стенах; гавань была полна небольшими парусными судами; в город гнали множество скота и везли на телегах съестные припасы из окрестностей.
Достать помещение для отряда Филиппа, очевидно, было делом нелегким: все дома в городе были переполнены прибывшими отовсюду гугенотами. Поэтому решено было ночевать на морском берегу, где уже расположилось множество народа. Когда все было устроено, Филипп в сопровождении Пьера отправился в замок, где жили Конде и Колиньи со своими семьями.
Как оказалось, весть о происшествиях в Ниоре уже дошла до Ла-Рошели, и в приемной Филиппа засыпали вопросами. Но не успел он ответить, как из внутренних покоев показались Конде и адмирал.
-- А! Сэр Флетчер! -- сказал адмирал.-- Вот когда мы услышим правду о деле под Ниором. Граф здесь?
-- Он вернулся в Лаваль, адмирал,-- ответил Филипп,-- с теми, которые пожелали отправиться туда, а мне поручил отвести сюда большинство ниорских беглецов.
-- Но мне донесли, что отряд, прибывший с вами, состоит всего из сорока человек. Говорят, на пути была стычка... Много вы потеряли людей?
-- Ни одного, адмирал,-- ответил Филипп.-- Несколько человек легко ранено.
-- Да сколько же вас всех вышло из Лаваля?
-- Шестьдесят человек.
-- Так кто же разогнал ниорскую чернь, бушевавшую в деревнях, и добился освобождения гугенотов в Ниоре?
-- Мы. Нас было шестьдесят человек.
-- Удивительно! Расскажите, как все это случилось?
Филипп в общих чертах рассказал обо всем, что ему с Франсуа удалось сделать.
Адмиралу и Конде особенно понравилась мысль забирать в плен знатных и патеров с целью освобождать гугенотов.
-- Более восьмисот человек, господа, спасены от мук и смерти благодаря мужеству и предусмотрительности двух молодых людей. Это пример для всех! Каждый из нас мог бы гордиться тем, что сделали они. Недаром наш друг де Лану не раз отзывался с восторгом о молодом графе и его кузене.
-- Да я и сам,-- сказал принц,-- был обязан им жизнью при Сен-Дени.
Господин д'Арбле с величайшей похвалой отозвался о них обоих и особенно о сэре Флетчере, который, как он объявил, спас его жизнь и жизнь графа де Лаваля, добившись освобождения их из темницы таким же способом, как и в Ниоре. Ну, а теперь, господа, ужин подан, пойдемте. Сэр Флетчер, садитесь между адмиралом и мной; вы должны рассказать нам все подробности, и потом я еще хотел бы спросить вас о деле под Тулузой.
Обстоятельно расспросив Филиппа во время ужина, адмирал заметил ему:
-- Успех в военном деле много зависит от мелочей. Вы не теряетесь в самые трудные минуты -- это прекрасное качество, и, если бы у меня было дело, требующее ума и мужества, я поручил бы его вам, несмотря на вашу молодость. Скажите, где вы остановились?
-- Я не нашел помещения в переполненном городе и расположился со своим отрядом на морском берегу, где и намереваюсь провести ночь.
-- Вот что: после ужина сходите и скажите вашим солдатам, чтобы они не ждали вас до утра, а сами вернитесь сюда.
Поздно вечером Филиппа позвали к адмиралу, у которого он застал принца Конде и еще одного вождя.
-- Мы хотим,-- сказал адмирал Филиппу,-- дать вам поручение, если только вы возьметесь его исполнить. Дело это очень опасное, требующее осторожности, находчивости и мужества. Принц думает, что вы, несмотря на вашу молодость, можете выполнить это поручение. Дело в том, что вам предстоит отвезти известие королеве Наваррской в Нерак. Ее склоняют ехать в Париж, а втайне собираются захватить ее вместе с сыном. Необходимо предупредить ее, чтобы она не верила обещаниям и ехала бы скорее на север, а также сообщить ей, что мы намерены осадить Ангулем, Коньяк и Сент и рассчитываем встретить ее на Шаранте. Она просила уведомить ее о наших планах и передвижениях, но мы не решаемся послать ей письмо -- оно может попасть в руки католиков; вместо письма я дам вам кольцо, подаренное мне самой королевой, и оно послужит ей доказательством, что вам можно верить. Предупреждаю, на пути вас ждут большие опасности: все дороги и переправы через реки охраняются католиками, и вы пропали, если заподозрят, что вы посланы нами.
-- Я всеми силами постараюсь оправдать высокую честь и доверие, оказываемое мне,-- сказал Филипп,-- и завтра же отправлю отряд в Лаваль.
-- Это не нужно,-- сказал принц.-- Вчера в Лаваль послан вестник с приказанием молодому графу выступить послезавтра со всеми силами, которыми он может располагать, на объединение со мной перед Ниором. Мы намерены захватить этот город, лежащий на пути в Париж. Вот большая карта, по ней вы можете изучить путь, который вам предстоит пройти; возьмите ее в соседнюю комнату и изучите внимательно; обратите особенное внимание на реки и переправы. Как вы пойдете -- один или в сопровождении нескольких людей, переодетым или нет,-- это ваше дело, лишь бы цель была достигнута, и как можно скорее. Мы ждем нескольких городских советников, и если они найдут возможным отправить вас на лодке вдоль берега до устьев Жиронды, то четверть пути будет сделано и многие препятствия преодолены.
Филипп вышел с картой в соседнюю комнату, а через час его позвали опять к адмиралу. К удивлению своему, он застал у него купца Бертрама.
-- Наш добрый друг сообщил мне,-- сказал адмирал,-- что он уже знаком с вами, сэр Флетчер. Он приютит вас на ночь у себя, а завтра утром доставит небольшое парусное судно. Он берется доставить вам также какие угодно костюмы для вас и для людей, которых вы возьмете с собой, и на всякий случай укажет вам гугенотов-купцов в попутных городах, у которых вы можете найти приют и помощь. Возьмите это кольцо и тщательно скрывайте его,-- если у вас найдут его, то поймут, что вы не тот, кем кажетесь. Надеюсь увидеть вас дней через десять в Коньяке.
Филипп низко поклонился принцу и адмиралу и вышел вместе с Бертрамом. Встретив Пьера, он сказал ему:
-- Мы ночуем у господина Бертрама.
-- Очень рад это слышать,-- ответил Пьер,-- замок битком набит народом.
-- В моем доме тоже множество народа,-- сказал Бертрам Филиппу,-- но вас я помещу у себя -- нам нужно о многом поговорить насчет вашего путешествия. Оно опаснее, чем я желал бы, и я постараюсь сделать все возможное, чтобы облегчить его.
Обсудив дело с Бертрамом, Филипп решил взять с собой Пьера и еще двух из своих ратников; последние были из Гаскони и хорошо знали местность, по которой Филиппу предстояло идти. Все четверо, по совету Пьера, должны были одеться крестьянами, желающими поступить на службу к какому-нибудь вождю католиков, и потому должны были иметь стальные шлемы и мечи.
-- Они,-- говорил Пьер,-- выдадут себя за бывших воинов, а мы с вами -- за их родственников, желающих стать воинами. Как только мы доберемся до Гаскони, их говор будет как нельзя более кстати, чтобы отвлечь от нас всякое подозрение.
Филипп приказал Пьеру тотчас же привести к себе своих ратников. Объяснив им коротко, в чем дело, он спросил, кто из них желает отправиться с ним.
-- Мы все готовы следовать за вами,-- ответили они.
-- В таком случае бросьте жребий,-- сказал Филипп.-- А так как вас две пары братьев, которым лучше не разлучаться, то решите жребием, которой паре отправляться со мной.
Жребий выпал Жаку и Роже.
-- Если с нами случится беда,-- сказал Филипп остающемуся Эсташу,-- то отведи моих коней в Лаваль к моему кузену; я уверен, что он примет тебя и Генриха к себе на службу.
Когда Филипп объяснил, как они должны переодеться, то оказалось, что у них уже были такие костюмы и что они перед поступлением к нему на службу оставили свою одежду в Ла-Рошели на хранение. Поэтому Бертраму пришлось позаботиться только о самом Филиппе.
-- Лучше будет,-- сказал Филипп,-- если мы оставим здесь кольчуги; довольно с нас шлемов и мечей. Нам придется идти далеко и долго, и чем меньше у нас будет поклажи, тем лучше.