I.

ПОХОДЪ НА ПОЛЯКОВЪ.

Ой, пошли козаки на четыре поля,

На четыре поля, пятое -- Подолье.

Какъ одной дорогой да пошолъ Мушкетъ,

По другой дорогѣ Кукуруза-свѣтъ,

А дорогой третьей Полтора-Кожуха:

Длинный оселедецъ вьётся изъ-за уха,

На конѣ гарцуетъ, пѣсню распѣваетъ;

А за нимъ большое войско выступаетъ,

Запорожцы хваты, козакй лихіе.

Бьютъ въ литавры, въ бубны золотые,

На коняхъ гарцуютъ, саблями сверкаютъ,

Тёплыя молитвы къ Богу возсылаютъ,

А Кариб, панъ-гетманъ, пѣсню распѣваетъ:

Ой, тоска меня заѣла,

Сердце изсушила,

Молодого, удалого

Съ ногъ меня свалила.

Но тоскѣ той окаянной

Я не поддаюся.

Ой, пойду, пойду къ шинкаркѣ,

Мёду съ ней напьюся.

Если хочешь выпить мёду,

Выпей у жидовки:

У жидовки чернобровки

Свѣтлыя подковки.

Юбка пёстрая, монисты...

Сама молодая...

Да хорошая какая!

Что за удалая!

Ну, шинкарка, дай мнѣ мёду:

Стану веселиться!

Пусть головушка больная

Съ хмѣлю закружится.

"Если ты женатъ, аль вдовый --

Чортъ тогда съ тобою!

Если жь холостъ -- не женатый,

То ночуй со мною""

Есть и дѣтки, есть и жонка,

Жонка молодая,

Да не хочетъ приласкаться --

Гордая такая!

1870.

2.

MОPОЗЕHKО.

Ой, Морозецъ, Мороз е нко, бравый козачина!

Но тебѣ, по Морозёнкѣ, плачетъ Украина.

Ой, не такъ та Украина, какъ козаки хваты...

А Морозиха всё плачетъ, сидя возлѣ хаты.

Полно, старая, о сынѣ слёзы лить рѣками!

Лучше выпей-ко ты мёду съ нами, козаками.

"Что-то мнѣ, мои родные, мёдъ-вино не пьётся:

Гдѣ-то онъ, мой Морозёнко, съ лютымъ туркомъ бьётся?"

Изъ-за горъ изъ-за высокихъ войско выступаетъ;

Впереди всѣхъ Морозёнко; конь подъ нимъ играетъ.

Ѣдетъ онъ, коню на гриву голову склоняя:

"Голова ль моя больная!... сторона чужая!..."

Тѣло бѣлое покрыто красною насѣчкой:

Гдѣ проѣдетъ Мороз е нко -- кровь струится рѣчкой.

Окопалися козаки въ полѣ у Лимана...

Взяли, взяли Мороз е нка въ воскресенье рано.

Посадили Мороз е нка на пескѣ, на солнцѣ:

Сняли, сняли съ Мороз е нка поясъ и червонцы.

Посадили Мороз е нка на пивную бочку:

Сняли, сняли съ Мороз е нка красную сорочку.

1870.

3.

ПОБѢГЪ ТРЕХЪ БРАТЬЕВЪ ИЗЪ АЗОВА.

(Украинская дума.)

Не тучей туманы надъ дальнимъ Азовомъ вставали:

Три брата родные изъ тяжкой неволи бѣжали;

Два конныхъ, а третій имъ пѣшій во слѣдъ поспѣшаетъ,

Босыми ногами на острые камни ступаетъ,

Слѣды свои кровью бѣгущею съ нихъ поливаетъ

И такъ, чуть дыша, старшихъ братьевъ своихъ умоляетъ:

"Ой, братцы, постойте, такъ шибко коней не гоните,

Живымъ до земель христіанскихъ дойти помогите."

И, сжалившись, старшаго брата середній пытаетъ,

А тотъ ему, тучей нахмурившись, такъ отвѣчаетъ:

"Аль хочется, братъ, тебѣ снова въ неволю отдаться?

Какъ станемъ его ми въ голодной степи дожидаться,

Лихіе враги насъ догонятъ, изловятъ, изрубятъ,

А если и нѣтъ, то въ неволѣ несносной погубятъ."

"Когда подождать меня сираго вы не хотите",

Имъ младшій въ отвѣтъ, "то съ дороги вы лучше сверните,

Булатными саблями тѣло моё изрубите

И здѣсь подъ курганомъ высокимъ въ стеии закопайте,

Но звѣрю и птицѣ его вы въ добычу не дайте. "

Середній братъ съ горестью горькимъ словамъ тѣмъ внимаетъ

И младшему брату на рѣчь его такъ отвѣчаетъ:

"О братъ нашъ родной, мы того никогда не слыхали,

Чтобъ братья да въ братней крови свои сабли купали,

Себѣ избавленье булатнымъ копьёмъ добывали!"

А младшій имъ: "Если убить вы меня не хотите.

То въ балкахъ попутныхъ терновыхъ вѣтвей нарубите,

Возьмите съ собой ихъ, усталыхъ коней погоняйте

И мнѣ по дорогѣ тѣ вѣтви примѣтой кидайте."

Шумитъ буеракъ. Братъ середній къ нему подъѣзжаетъ,.

Булатною саблей -- душа милосердіе знаетъ --

Со степнаго терновника вѣтви срубать начинаетъ

И брату меньшому тѣ вѣтви примѣтой кидаетъ;

Но стало бросать ему нечѣмъ примѣту по праху,

Когда подъѣзжать они стали къ Муравскому шляху,

Тогда онъ рубашку червонную съ тѣла снимаетъ,

Её разрываетъ, куски за собою роняетъ

И брату примѣту тѣмъ въ голой степи оставляетъ.

Какъ сталъ пѣшеходъ изъ терновыхъ кустовъ выбираться,

Что шагъ -- на китайку червонную сталъ натыкаться.

Глядитъ, безталанный, и тѣ лоскутки подымаетъ,

Цѣлуетъ, слезами горючими ихъ омываетъ

И такъ своё горе въ словахъ золотыхъ выливаетъ:

"Не даромъ китайка валяется прахомъ по шляху!

Быть можетъ отъ братьевъ моихъ не осталось и праху.

Быть можетъ погоня за ними но слѣду бѣжала,

Заснувшаго въ чащѣ терновой меня миновала,

А братьевъ моихъ, захвативъ средь степи, полонила,

Ихъ кровь источила, тѣла на куски изрубила.

О, еслибъ Господь милосердый мнѣ далъ только силу

Сыскать ихъ тѣла средь степи и зарыть ихъ въ могилу!

Одно -- это жажда, другое же худшее -- голодъ,

А третье -- то вѣтеръ жестокій что въ бурю и холодъ

Въ степи неисходной свободно и шумно гуляетъ,

Усталаго путника съ ногъ молодецкихъ сшибаетъ.

Ой, полно въ степи мнѣ за конными братьями гнаться:

Пора моей грѣшной душѣ съ грѣшнымъ тѣломъ разстаться."

Сказалъ такъ бездольный, теряя послѣднія силы --

Сказалъ и на землю склонился у Саворъ-Могилы.

И вотъ къ нему стая орловъ сизокрылыхъ слетаетъ,

Садится на землю и глазъ съ казака не спускаетъ.

Онъ видитъ ихъ сизыхъ и шлётъ имъ слова золотыя:

"Орлы сизокрылые, гости мои дорогіе,

Прошу васъ -- дождитесь сходящаго сумрака ночи

И выклюйте мнѣ вы тогда мои чорныя очи,

Когда ими видѣть ужь больше не въ силахъ я буду

Ни яснаго Божьяго свѣта, ни Божьяго люду."

Сказалъ онъ и отдалъ на волю Его пресвятую

Творцу милосердому душу свою золотую.

Сказалъ -- и на тѣло спустились орлы полуночи

И стали выклёвывать съ кривомъ казацкія очи,

А мелкая птица, собравшись вкругъ мёртваго тѣла,

Съ костей его бѣлыхъ кровавое мясо объѣла;

А сѣрые волки изъ тёмныхъ лѣсовъ набѣжали

И долго въ оврагахъ тѣ бѣлыя кости глодали

И выли надъ ними, смолкали и вновь завывали --

Ну точно обрядъ похоронный надъ ними справляли.

Но вотъ и кукушка изъ тёмныхъ лѣсовъ прилетѣла

И, слёзы роняя, на иву плакучую сѣла

И долго на деревѣ плачущемъ томъ куковала,

Какъ первенца мать или брата сестра поминала.

Какъ стали два брата къ родимымъ землямъ приближаться,

Великое горе въ сердцахъ у нихъ стало скопляться.

И старшему молвитъ середній печальное слово:

"Какъ много въ сердцахъ нашихъ горя скопилося злого!

Ой, видно въ живыхъ не увидѣть намъ брата меньшого.

И какъ къ отцу-матери въ домъ мы съ тобою прибудемъ?

Какъ станутъ насъ спрашивать, что отвѣчать мы имъ будемъ?"

Нахмурившись, старшій словамъ тѣмъ печальнымъ внимаетъ

И брату середнему такъ, помолчавъ, отвѣчаетъ:

"Да то, что не вмѣстѣ мы горе своё коротали,

Что позднею ночью изъ тяжкой неволи бѣжали,

Будили его и никакъ не могли добудиться

И волей-неволей пришлось намъ однимъ воротиться."

Середній словамъ тѣмъ недобрымъ внимаетъ

И старшему брату на рѣчь его такъ отвѣчаетъ:

"Когда они, старые, правды отъ насъ не узнаютъ,

Святыя молитвы ихъ насъ за грѣхи покараютъ."

Вотъ старшіе братья къ Самарскимъ землямъ подъѣзжаютъ,

Бросаютъ коней и въ зелёной травѣ засыпаютъ,

Но вслѣдъ басурмане пришли и уснувшихъ убили,

Тѣла христіанскія ихъ на куски изрубили,

Со смѣхомъ куски тѣ по голой степи раскидали

И долго на сабляхъ ихъ головы вверхъ подымали.

1881.