В пустынных лесах и прериях Дикого Запада, где недавно появившиеся белые переселенцы строят свои фермы нередко на громадных расстояниях друг от друга, выбирая наиболее удобные и легкие для обработки участки, соседская помощь и участие служат, как правило, единственным средством борьбы пионеров с различными невзгодами и бедствиями, как стихийными, так и частными. Лишенному физической и нравственной поддержки фермеру в одиночку попросту не выжить. Поэтому-то все окрестные жители, при малейшей надобности, стараются оказать посильную помощь своему попавшему в беду соседу, зная наперед, что не сегодня завтра им самим потребуется такая же помощь, и что нравственно обязанный сосед не задумываясь, в свою очередь, поможет по мере сил и возможностей.
Этим только и можно объяснить, что переселенцам, живущим от соседей на расстоянии нескольких километров, удавалась расчистка под пашню девственной почвы, очистка ее от лесных великанов и пней, постройка жилища из гигантских толстых бревен, несмотря на то, что рабочую силу вся семья такого переселенца представляла прямо микроскопическую по сравнению с объемом работ. Все делалось руками соседей, собиравшихся сюда за десятки верст, и притом совершенно безвозмездно.
По мере того как хозяйства налаживались, переселенцы начинали заводить слуг -- надобность в таких размерах помощи все уменьшалась и требовалась разве что при совместной охоте да при случаях массовых конокрадств и убийств, с которыми фермеру в одиночку тоже справиться не удавалось.
Теперь основным связующим звеном между фермами становились женщины, знания которых по домоводству и скотоводству частенько нуждались в подкреплении опытом со стороны соседок. Беспрестанно жены фермеров верхом преодолевали быстрым галопом, не хуже мужей и братьев, большие расстояния за какой-нибудь справкой. Был и еще один повод не разобщаться. В этих пустынных местах, где не только докторов, но и коновалов-то нельзя было сыскать ни за какие деньги, врачебная помощь и хоть кое-какие познания ценились на вес золота. Правда, взрослое население Запада редко нуждалось в медицинской помощи, но дети частенько страдали и от нечистоплотности, и от недостаточного ухода. В таких-то случаях болезни ребенка и собирался целый консилиум соседок, являвшихся к матери больного дитяти каждая с каким-нибудь советом и рецептом.
Такой именно случай произошел в семье Аткинсов. Хотя миссис Аткинс за свой сварливый нрав и нелюдимость и не пользовалась особыми симпатиями, однако жены окрестных фермеров, узнав, что ее ребенок тяжко захворал, оставили личные счеты в стороне и явились с различными мазями, солями и порошками.
Было уже около полудня, маленький страдалец заливался криком, а дамский консилиум все совещался, не приходя ни к каким результатам. Кто советовал накладывать компрессы, кто -- пустить кровь, и так далее. Давали ребенку каломель [Каломель - хлорид ртути; применяется в медицине как противомикробное средство и как слабительное.], излюбленное их средство, и еще какие-то сиропы в таком количестве, что и взрослый бы не мог проглотить.
Как раз в это время по дороге от фермы Бариля к Аткинсу ехали три всадника, внимательно изучавшие каждую извилину дороги, каждый холмик, каждую тропинку.
Когда они поднялись на вершину холма, впереди на пригорке показался четвертый верховой и, размахивая шляпой, поскакал им навстречу.
-- Эй! -- закричал он еще издали. -- Чего вы тащитесь, как на похоронах? Я загнал свою лошадь, рассчитывал переменить ее на другую у Бариля и поехать с вами. Неужели не могли меня дождаться? Ведь переселенец не стал бы ждать меня на оседланной лошади на большой дороге, чтобы по первому знаку скакать за мной!
-- Конечно, он не ждал вас, но говорите скорее, догнали вы его? Соглашается ли он на ваше предложение?
-- Неужели вы думаете, что он мог бы отказаться? -- спросил Кук, равняясь с встретившимися товарищами. -- Это дало бы повод подумать о нем не слишком хорошо!
-- Так он едет за вами, что ли?
-- О, господа, -- сказал Вильсон, -- неужели вы сразу не видите по физиономии Кука, что ему удалось выполнить поручение как нельзя лучше?
-- Совершенно верно! -- отозвался тот с довольной улыбкой. -- Мистер Стефенсон со своим старшим сыном и тремя лошадьми скоро будет здесь!
-- С тремя? Надеюсь, не считая той, на которой сам сидит?
-- Конечно! Какой же конокрад поедет на краденой лошади? -- изумился Кук. -- Да вы, Браун, оказывается, новичок в этом деле! Конокрад никогда не ездит на одной и той же лошади больше недели и в большинстве случаев предпочитает ходить пешком. Собственная лошадь -- слишком большая роскошь для конокрада! Однако что же мы предпримем дальше? Каков ваш план?
-- А разве Гарфильд ничего не рассказывал вам?
-- Нет, он, вероятно, предоставил вам сделать это. Лентяй попросту валялся под деревом и не проронил ни слова!
-- Но он сообщил, по крайней мере, что Куртис и вы проведете сегодняшнюю ночь у Аткинса?
-- Это-то он сказал, а еще что?
-- А где переселенец?
-- Направился к Барилю. Сначала Стефенсон с восторгом принял наше предложение: ведь он, кстати, оказывается, и сам был регулятором у себя в Теннесси. Однако нам немало пришлось повоевать с его женщинами, пока те согласились его отпустить со мной. Раз в округе такая уйма грабителей, говорили они, то мужчины должны оставаться дома и стеречь имущество. Порешили на том, что мы оставим им двух младших мальчишек, вооруженных ножами и пистолетами. Затем мы во весь опор поскакали к Барилю. Ну, так каков же ваш план?
-- План самый простой! -- ответил Браун. -- Как зовут теннессийца?
-- Стефенсон.
-- Ну, так пусть Стефенсон останется у Бариля до ночи, а вы с Куртисом отправитесь к Аткинсу и под каким-нибудь предлогом останетесь у него до ночи. Я же с Вильсоном только проеду мимо.
-- Так какого рожна вы подались сюда? Сидели бы себе у Бариля!
-- Это мы сделали для отвлечения подозрения у Аткинса. Пусть он думает, что мы, вполне мирно настроенные, разъезжаемся по домам! -- сказал Вильсон. -- Увидя же Брауна в Фурш Лафаве, возвращающегося прямо домой, он подумает, что собрание кончилось ничем.
-- А потом куда вы денетесь?
-- Заедем к Вильсону, оставим там лошадей и вернемся сюда уже пешком.
-- Особенно остерегайтесь шпионов! -- наставительно сказал Кук. -- Я своим соседям, например, не поверил бы ни на грош. Смотрите, не возбудите подозрений.
-- О, для отвода глаз мы захватим карабины и отправимся к Соленой луже, которая находится недалеко от моего дома!
-- Так, так! Ну а что будут делать остальные?
-- Вильсон, прекрасно изучивший ферму Аткинсов, кажется, догадался, где находится тайник. Тростниковая заросль, тянущаяся от дома до Фурш Лафава, очевидно, служит прикрытием этого убежища, куда проникнуть прямо-таки невозможно. По крайней мере, Геккер, охотившийся в этих местах, по его словам, не сумел достать убитую им утку, упавшую, как он сам видел, неподалеку. Там нагромождено множество выкорчеванных пней.
-- А сколько нас будет всего?
-- Восемнадцать человек. Вполне достаточно!
-- Что же мы скажем Аткинсу, когда он спросит нас о Джонсе?
-- Куртис уже придумал ответ. Не сбейтесь, смотрите! Вы скажете, что Джонс уехал с Гарфильдом на собрание регуляторов в Литл-Джен.
-- И вы думаете, что он поверит этому?
-- Почему же нет? Он подумает, что Джонс сделал это нарочно, чтобы отвлечь подозрения от этих мест и увести подальше регуляторов нашего округа. Когда услышите резкий свист, знайте -- это наш сигнал. Тогда сразу же постарайтесь овладеть всем оружием Аткинса: нужно во что бы то ни стало избегнуть лишнего кровопролития!
-- А что нам делать с соседками, приехавшими к Аткинсу на ферму? Ведь они и теперь еще торчат там.
-- Конечно, они -- порядочная помеха. Но не обращайте на них никакого внимания. Они, вероятно, расположились в левой пристройке дома, следовательно, особенно помешать нам не смогут.
-- Не лучше ли будет свисток заменить ружейным выстрелом?
-- Выстрел среди ночи? Да вы с ума сошли! Этим мы всех поднимем на ноги!
-- А вы не забыли о мулате Аткинса? Он кажется мне очень подозрительным и, безусловно, посвящен во все делишки своего хозяина. Если ему удастся бежать и если в окрестностях скрываются другие члены банды, то он как пить дать призовет их на помощь своему хозяину!
-- О, об этом не беспокойтесь, мы расставим часовых на всех тропинках, -- заметил Куртис, -- так что ему вряд ли удастся проскользнуть незамеченным.
-- Ну а вдруг он побежит лесом? Что вы тогда с ним сделаете?
-- В таком случае нам, конечно, не удастся поймать его, хотя, я думаю, едва ли он изберет этот путь, да еще в глухую ночь, к тому же, раз главный виновник будет у нас в руках, мы сумеем заставить его назвать своих сообщников.
-- Итак, за дело! -- воскликнул Кук. -- Нам нет резона торчать здесь, на холме, на виду у всех, не то нас выследят, и все пойдет прахом. Как жаль, что Ассовума нет, он был бы в данное время просто незаменим. Вероятно, его задерживают какие-нибудь очень важные дела. Что за причина, что он исчез так неожиданно, не сказав никому ни слова?
-- Мулинс уверял, что видел его вчера вечером в лесу! -- сказал Куртис. -- Индеец тотчас же скрылся, и хотя Мулинс во все горло кричал и звал его, он не показался.
-- Я так и предполагал, -- сказал Браун, -- что Ассовум бродит где-нибудь поблизости. Он ведь взял с меня слово, что я не покину этих мест, пока Алапага не будет отомщена. Впрочем, я думаю, что он сам снимет с меня заботу о наказании ее убийцы.
-- Вскоре это все выяснится. Во всяком случае, мы не должны медлить из-за краснокожего. Он, если хочет, в любой момент может присоединиться к нам.
После этого всадники пришпорили своих отдохнувших лошадей и поскакали к ферме Аткинса. Хозяин стоял около забора, видимо поджидая их. При приближении их он вышел навстречу и приветливо поздоровался.
-- Как здоровье сынишки, Аткинс? -- спросил Браун.
-- Очень плохо, -- печально отвечал тот, -- не пришлось бы мне его вовсе лишиться! А что, разве ваше собрание уже окончилось?
-- Да, мы его уже прекратили. Скажите, соседки все еще у вас?
-- Почти все остались! -- отвечал с неохотой Аткинс, заинтересованный, скорее, результатами собрания, чем судьбою сына. -- Расскажите-ка, к каким выводам пришли вы на собрании? Решили предпринять что-нибудь важное? Однако что же это я! -- спохватился он. -- Слезайте же с лошадей, джентльмены, и пожалуйте в дом! Быть может, у вас достаточно времени, и вы останетесь у меня ночевать?
-- Благодарю вас, мистер Аткинс! -- отозвался Браун. -- Так как мой дядя гостит у Робертсов, то мне необходимо взглянуть, что делается у него на ферме, и позаботиться о скоте и лошадях. Простите, что я вынужден отказаться от вашего радушного гостеприимства!
-- Ну, Браун как хочет, -- заметил Куртис, -- а я заночую здесь! Дома мне все равно нечего делать!
-- В таком случае я составлю вам компанию, -- подхватил Кук. -- Конечно, в том только случае, если любезный хозяин разрешит мне это. У него и так хватает гостей...
-- У меня найдется место для всех, не беспокойтесь, пожалуйста! -- любезно произнес хозяин. -- Заходите, джентльмены, я сгораю от нетерпения послушать ваши новости. А куда девался мой вчерашний гость?
-- Он с Гарфильдом поехал в Литл-Джен. Ну, да об этом мы после расскажем вам, -- заметил Куртис, -- теперь самое лучшее, действительно, размять ноги!
С этими словами он расседлал свою лошадь, повесил седло на забор и распрощался с Брауном и Вильсоном, которые тотчас же поскакали дальше.
Войдя, по приглашению хозяина, в комнату, они увидели у камина какого-то молодого человека, которого хозяин представил им как своего двоюродного брата.
-- Его зовут Уэстон, -- сказал Аткинс. -- Этот молодой человек прибыл в Фурш Лафав с намерением поселиться здесь, но предварительно думает пожить у меня несколько деньков, чтобы хорошенько осмотреться и выбрать подходящее место.
-- Если я не ошибаюсь, -- заметил Кук, обращаясь к Уэстону, -- я уже имел удовольствие встречаться с вами!
-- Кажется так, -- смущенно отозвался тот. -- Мне помнится, мы встречались с вами где-то на охоте!
-- Да, да, я припоминаю! Возле хижины у верховьев реки.
-- Вы сказали, что мистер Джонс поехал в Литл-Джен, -- сказал с тревогою в голосе Аткинс. -- Не знаете, случайно, долго он там пробудет?
-- Нет, -- отвечал Кук, -- он просил нас передать вам, если мы заедем сюда, что он приедет, во всяком случае, не позже послезавтрашнего утра.
-- А разве там также устраивается собрание регуляторов?
-- Да, на завтра там назначено собрание, и Гарфильд уговорил нескольких человек из нашего округа отправиться туда вместе с ним.
-- Но ведь, насколько мне помнится, вы собирались захватить несколько подозрительных человек и представить их суду! -- сказал Аткинс. -- Разве вы изменили свой план?
-- Так, действительно, предполагалось раньше, -- заметил Кук, садясь около камина и ставя на его решетку ноги, чтобы обсушить сапоги, -- но среди нас возникли по этому поводу несогласия. Одни предлагали это, а другие не согласились, так что план наш, отвергнутый большинством голосов, пришлось отложить. На собрании было решено, что нельзя задерживать кого бы то ни было, не имея достаточно веских улик. Джонсу и Брауну очень не понравилось предложение некоторых членов, рекомендовавших подвергнуть строгому наказанию подозрительных личностей!
-- Как, и Браун выступил против этого? -- удивился Аткинс.
-- Да. Тем не менее на будущей неделе мы соберемся снова, и тогда уже будут выработаны окончательные планы, иначе воры поднимут нас на смех! -- простодушно заметил Кук.
-- Уэстон, будьте добры позаботиться о лошадях господ, -- сказал Аткинс, обращаясь к своему мнимому родственнику, -- да не забудьте снять с забора седло. Затем зайдите к моей жене, она хотела о чем-то поговорить с вами.
Уэстон молча кивнул головой и вышел из комнаты. Сняв седло, он внес его обратно, затем обошел вокруг дома, но вместо того чтобы войти в конюшню, где стояли лошади, тихонько перескочил через забор и скрылся в лесу.