После обеда, когда все оставшиеся кушанья и опустевшие приборы убрали со стола, гости Робертсов вместе с хозяевами вышли на крыльцо и уселись перед входной дверью, беседуя о различных домашних делах.
Роусон, на правах жениха, уселся рядом с Мэриан, руку которой он держал в своей, между тем как Гарпер разговаривал с Эллен, а Баренс -- с Робертсом.
Каких бы вопросов ни касался разговор, он в конце концов сводился все к одному и тому же -- предстоящей свадьбе. Кто-то спросил у Гарпера, почему он не женился.
-- То есть лишил себя возможности наслаждаться прелестями семейной жизни, так, что ли? -- спросил тот с усмешкой.
-- Разумеется! -- кивнул Робертс.
-- Видите ли, мне рассказывали в штате Теннесси одну историю, случившуюся там. Но так как я не могу ручаться за достоверность передаваемого факта, то думаю о ней умолчать.
-- Отчего же? Рассказывайте! -- воскликнул Баренс. -- Здесь всего две девицы и обе готовятся стать женами. Им, пожалуй, будет очень полезно выслушать вашу историю!
-- Ну, полагаю, их будущие мужья останутся не особенно довольны этой историей! -- скептически сказал Гарпер.
-- Вы так заинтересовали меня, мистер Гарпер, что я готова попросить девушек уйти на время, лишь бы услышать вашу историю! -- заявила миссис Робертс.
-- О, этого не потребуется! Моя история вполне прилична! Главное лицо в ней -- рандольфский судья!
-- Так, значит, это истинная история, а не выдумка?
-- Конечно, истинная! Слушайте. Бедный судья заболел. Его начали пичкать разными снадобьями, но он слабел и слабел, и, наконец, наши врачи, или, вернее, наши шарлатаны, отчаялись в его спасении и отказались от мысли его вылечить. Тогда жена стала его уговаривать исповедаться в своих грехах, но судья отказался да так и умер без покаяния. Жена тотчас же собрала соседей, и на следующее утро было совершено погребение.
Дело происходило летом в изнуряющую жару. Одна из соседок, сжалившись над ее страданиями, стала ее утешать и расспрашивать о последних минутах покойного. "Ах, дорогая моя, -- рассказала та со слезами на глазах, -- если б вы видели, как он страдал! Он страшно мучился, бился в судорогах на постели и ужасно кричал. Тогда я, сжалившись над ним, осторожно положила левую руку на рот, а правой крепко зажала ноздри. И он тихо, как настоящий праведник, отошел в вечность. Как я была рада, что доставила ему спокойную смерть, избавив от ужасных страданий!.."
-- О боже! Да ведь она задушила его! -- воскликнула миссис Робертс, в ужасе вскакивая со стула.
-- Вовсе нет, -- улыбнулся Гарпер, -- она только помогла ему умереть!
-- Как можете вы передавать подобные кошмарные вещи с улыбкой на устах? -- изумилась Мэриан.
-- Что же тут такого? -- пожал плечами Гарпер. -- Я вижу тут лишь комическую сторону: по-моему, это один из видов супружеской нежности!
-- Немудрено, что с такими взглядами на супружескую нежность вы и не женились!
Роусон во время этого разговора не проронил ни слова. Он сидел со скучающим видом около Мэриан и отмахивал от нее высушенным крылом индейки москитов, мириадами вившихся над двором.
-- Сегодня, должно быть, будет гроза, -- заметил Робертс, снимая куртку, -- парит невероятно, пойду, посмотрю, сколько градусов, -- сказал он, вставая со стула. -- Знаете ли, Роусон, что это были за люди, ехавшие мимо нас на телеге, когда мы были у соленого озера? Это были мои бывшие соседи по Теннесси; я был искренне рад их встретить. Посмотрела бы ты Мэриан, как выросли их девочки, просто не узнать!
-- Почему же они не заехали к нам? -- спросила миссис Робертс. -- Мы всегда рады повидаться со старыми друзьями. Мистер Роусон, вы не знакомы со Стефенсонами?
-- Не помню, хотя мне достаточно раз увидеть человека, чтобы узнать его через сколько угодно времени. Быть может, я и знаю его, но не припоминаю!
-- Стефенсон находился как раз в том месте Арканзаса, где было совершено убийство, породившее столько толков, -- вставил хозяин, возвращаясь из комнаты, -- он даже видел самого убийцу... Тридцать пять градусов жары! Вот так погодка!
-- Не может быть! -- неосторожно воскликнул Роусон.
-- Посмотрите сами, если не верите! -- повторил Робертс, подумавший, что восклицание Роусона относится к температуре воздуха.
-- Я не понимаю только, -- произнес, овладевая собою, Роусон, -- как это он мог видеть...
-- Что мог? Кто?
-- Да Стефенсон, как он мог видеть убийцу, когда говорят, что старик сам лишил себя жизни? Ведь около него не нашли никаких следов!
-- Это ерунда! -- возразил Робертс, качая головой. -- Стефенсон спрятался за деревом и видел, как мимо него за пять минут до злодеяния проехали два человека, из которых один оказался убитым. Он мне поклялся, что узнает другого даже в толпе. Как жаль, что мы не свернули тогда с дороги и не зашли к переселенцам! Старик Стефенсон -- славный человек и, безусловно, понравился бы вам!
-- А ваш приятель долго намерен прожить здесь? -- с беспокойством спросил Роусон, делая вид, что спрашивает об этом из простого любопытства.
-- Ну, нет! Он торопится добраться до места своего постоянного жительства. Хотя ему и понравилось в Фурш Лафаве, но ему наговорили столько ужасов про здешнее конокрадство, что он как можно скорее торопится уехать отсюда!
-- И совершенно напрасно! -- воскликнул Баренс. -- Слава богу, мы скоро избавимся от этой напасти.
-- О, конечно! -- подхватил с улыбкой Роусон. -- Хотя в рассказах о злодеяниях конокрадов много преувеличений!
-- Смотрите, как разлаялись собаки! -- с живостью воскликнул Робертс. -- Что это значит? Поппи чуть не целый час обнюхивает воздух и носится по полю, как паровик!
-- А, это он гоняется, вероятно, за дикими индейками, -- заметила Мэриан, -- мы с Эллен ходили гулять перед обедом и видели по ту сторону ручья целый выводок.
-- И ты молчала?! -- встрепенулся Робертс. -- Уже неделя, как я не добыл ни одной птицы. Пойдемте-ка, Баренс!
-- С удовольствием! -- отвечал тот, отыскивая винтовку. -- Сдается мне, собаки и в самом деле почуяли птиц!
-- Идемте скорее, а не то они, испугавшись собак, разбегутся, и тогда не так-то легко будет их подстрелить!
Пройдя по пролегавшей около маисового поля тропке, охотники вскоре достигли леса. Разгоряченные отыскиванием дичи, собаки метались здесь из стороны в сторону. Однако охотники так и не смогли увидеть птиц, так как листва была очень густа, а осторожные создания запрятались так далеко на сучьях деревьев, что самый опытный глаз не мог бы отыскать их.
-- Что за проклятые собаки! -- досадливо воскликнул Баренс. -- Из-за них нам не удастся ничего! Оставайтесь здесь, а я взберусь на холмик. Если вам удастся усмирить собак, индейки тотчас же выползут на свет божий: они никогда долго не сидят на одном месте.
Робертс послушался своего приятеля и стал понуждать собак лечь у своих ног. С четверть часа сидели охотники молча. Наконец, Баренс так искусно заклохтал по-индюшачьи, что сейчас же ему в ответ раздался настоящий крик индейки с дерева, под которым сидел Робертс. Собаки порывались было вскочить, но хозяин удержал их.
Баренс повторил крик. Собаки опять заволновались, но Робертс оставался неподвижным, дожидаясь, пока его приятель убьет первую индейку. Вдруг со всех сторон раздалось многочисленное клохтанье, и Баренс, схватив ружье, выстрелил.
В ту же минуту крупная индейка высунулась из-за листвы, и раздался второй выстрел. Обе птицы грузно упали на землю. Собаки бросились к ним.
Пока Баренс с Робертсом преследовали птиц, миссис Робертс и Гарпер безуспешно пытались поддерживать беседу с проповедником, все время молчавшим или отделывавшимся уклончивыми односложными ответами: сегодня Роусон был как-то странно молчалив и задумчив.
Тем временем девушки прогуливались по двору, вспоминая прежних друзей, детские игры, удовольствия, развлечения, -- словом, все дорогое для них прошлое.
-- Скажи, Мэриан, почему ты грустна? -- участливо спросила молодая девушка свою подругу. -- Ты, кажется, должна быть счастлива. Вот-вот твоя свадьба с любимым человеком, какие же тут могут быть мрачные мысли? Конечно, замужество -- серьезный шаг... но... нет ли у тебя какого-нибудь тайного горя?
-- О нет, нет! -- поспешно отвечала молодая девушка, отворачиваясь в сторону. -- Конечно, не следовало бы так волноваться... но, что это, два выстрела, не так ли? А-а! Верно, отец с Баренсом стреляют! Я и забыла, что они пошли поохотиться.
Тут Мэриан заметила, что у Эллен в глазах стоят слезы, сдерживаемые с трудом, и в порыве нежного участия воскликнула:
-- Прости, милая Эллен, что я не обратила внимания на твои страдания. Я думала только о себе, не замечая, что ты с некоторых пор становишься все печальнее и печальнее. Скажи, что с тобою?
-- Хорошо, -- улыбаясь сквозь слезы, произнесла Эллен, -- но с условием, что ты, в свою очередь, будешь со мной так же откровенна.
-- О, для меня будет большим облегчением раскрыть перед тобой мою душу! Извини, кажется, матушка зовет меня!
С этими словами Мэриан убежала в дом, хотя прекрасно знала, что миссис Робертс и не думала звать ее. Девушка ощутила потребность остаться наедине со своим горем, со своею еще не зажившею раной. Она считала грехом думать теперь о том человеке, которого должна была забыть навсегда...
В это время вернулись охотники с дичью, и женщины занялись приготовлением ужина, после которого все отправились на покой.
На следующее утро стали рассуждать о предстоящей свадьбе и пиршестве. Миссис Робертс предложила немедля всем поехать в дом к зятю, где заранее следовало приготовить вкусный обед, а затем всем отправиться к судье. Роусон согласился на это и попросил лишь обождать его около часа, так как ему нужно было отлучиться.