Встреча на охоте.
Одновременно с выстрелом охотники услышали глухой стук от удара пули, вонзившейся в тело зверя. Олень отпрыгнул назад, закружился на месте, потом бросился вниз по склону. Индеец, проследив за ним глазами, вдруг радостно вскрикнул и начал подпрыгивать.
Джордж с удивлением и смехом смотрел на странный танец краснокожего. Теперь надо было отыскать собаку и пойти с ней по следам раненого зверя. Джордж не сомневался в том, что его выстрел поразил цель.
Но Гектор нашелся сам. Как ни был он послушен приказам хозяина, но на этот раз он оставил свое место, подстрекаемый криками индейца или, может быть, просто любопытством, и появился поблизости, держа шапку Джорджа в зубах.
Джордж был слишком счастлив в эту минуту, чтобы сердиться на собаку. Он желал теперь только одного: отыскать оленя и окончательно убедиться, что этот огромный зверь пал от его руки. Взяв у собаки свою шапку, он бросился на то место, где стоял олень в момент выстрела. Индеец последовал за ним.
Тут они тотчас же нашли кровь и клочки шерсти -- верные признаки того, что зверь был ранен. Гектор обнюхал вытоптанную траву и мгновенно взял след.
У охотников принято сразу не преследовать подстреленную дичь. Если слишком рано потревожить раненого зверя, у него может хватить сил снова подняться и убежать достаточно далеко. Если же его оставить в покое на месте, где он упал, то он там и пролежит, пока силы окончательно не оставят его.
Но Джордж был слишком нетерпелив, чтобы терять время. Он знал, что Гектор -- отличная собака, на которую вполне можно положиться. Если олень и правда вскочит, то Гектор догонит и задержит его.
Впрочем, им не пришлось долго искать. Едва они спустились вниз шагов на двести, как Гектор прыгнул в кусты и громким лаем возвестил о находке добычи.
Но прежде чем Джордж успел до него добежать, перед ним, откуда ни возьмись, очутился какой-то пожилой мужчина с угрюмым и даже грозным лицом.
На нем была обычная одежда американского охотника: кожаная куртка, кожаные, длинные, зашнурованные с боков штаны и меховая шапка. В руках он держал длинное американское ружье. Прислонившись к дереву, охотник стоял шагах в десяти от издыхающего оленя. Сурово глядя на Джорджа, он громко сказал:
- Откуда ты здесь взялся, мальчишка? Это ты убил моего оленя? По какому праву ты убил под носом старого охотника дичь, которую тот преследовал целый час?
- А откуда мне знать, что вы за ней гнались? -- резко ответил Джордж, которому не понравился грубый тон незнакомца. -- Я первый подошел к оленю на ружейный выстрел и имел на него столько же прав, сколько и любой другой. Но, -- прибавил он уже более мягко, -- если хотите, мы можем поделиться. Более того, вы можете взять все, -- улыбаясь, продолжал он, -- только оставьте нам небольшой кусок на ужин.
- Делиться, брать все... -- проворчал старик. -- Мне не нужно ничего чужого, даже дареного. Если мне понадобится дичь, то я сам могу ее подстрелить. Но все-таки откуда ты взялся здесь, к тому же с этим краснокожим? Еще молоко на губах не обсохло, а уже бегаешь один по лесам?
Джордж почувствовал явную насмешку в его словах. Но прежде чем он собрался ответить, индеец подошел к старику, протянул ему руку, которую тот дружески пожал, и начал рассказывать на своем родном языке какую-то длинную историю.
Старик внимательно слушал, не спуская при этом глаз с мальчика. Он, видимо, хорошо понимал рассказ дикаря, потому что прерывал его краткими вопросами, а когда тот закончил, обратился прямо к Джорджу:
- Что это за история? -- спросил он. -- Почему ты бегаешь по горам и ищешь каких-то белых, когда тебе следовало бы сидеть в школе?
Джордж внезапно почувствовал укол в сердце -- радуясь удачному выстрелу, он совершенно забыл о своих бедных родителях. В нескольких словах он поведал старику, что привело его сюда, как он безуспешно просил о помощи своих соотечественников и как, наконец, последовал за индейцем, сам не зная куда.
- Краснокожий рассказал мне обо всем этом, -- отозвался старик, -- и он хотел привести тебя именно ко мне. Я живу недалеко отсюда, но, право, не знаю, чем я смогу тебе помочь. Как тебя зовут?
- Окли, Джордж Окли.
- Окли? -- удивленно переспросил старик и посмотрел на мальчика испытующим взглядом. -- Но так зовут многих. Откуда ты?
- Из Соединенных Штатов.
- Это я понял, но из каких мест?
- Из Арканзаса [Арканзас -- штат США (ССШ); одноименная река.].
- А как зовут твоего отца? Тоже Джордж?
- Нет, Джон. Разве вы его знаете?
- Я? Откуда же мне его знать, -- ответил старик, почему-то быстро отвернувшись. -- Я никогда в жизни не бывал в Арканзасе и, надеюсь, никогда не буду. Но давай сперва посмотрим, что за оленя ты подстрелил, а потом успеем поговорить и о другом. А твой отец должен будет сам справиться. Сомневаюсь, что ты найдешь в этих краях кого-нибудь, кто даст тебе хотя бы одну скотину: народ здесь не слишком доброжелательный...
- Как? По-вашему, я тут не найду ни одного вола? -- с испугом спросил Джордж.
- Что с ними сделаешь? -- ответил старик, пожимая плечами. -- Люди... Я живу здесь один в лесу и стараюсь поменьше с ними встречаться. Однако что за чудный олень!
Это восклицание было обращено к убитому зверю, которого караулил верный Гектор. Старик взял оленя за рога и поднял вверх его голову. Однако собаке это не понравилось. Она заворчала и оскалила зубы.
- Ах ты бестия! -- воскликнул старик. -- Того гляди, еще куртку мне порвет! Ну-ка придержи свою собаку!
- Гектор, сюда! -- прикрикнул Джордж. -- Ты что, не видишь, что это свой!
- Да, хорош! -- ворчал американец, продолжая рассматривать оленя. -- Чудо что за зверь! Если бы мы могли доставить его на золотые прииски, то получили бы за него неплохие деньги. Здесь же он ничего не стоит.
Действительно, олень был огромный, величиной с крупную лошадь, с мощными ветвистыми рогами. Втроем они с трудом перевернули его на другой бок, чтобы узнать, куда попала пуля.
- Гм! Неплохой выстрел, -- сказал старик, когда нашел небольшую рану под лопаткой. -- Твое ружье метко бьет, иначе с такой маленькой пулей зверь мог бы далеко уйти. Ты случайно попал ему прямо в сердце.
- И вовсе не случайно, -- обиженно возразил Джордж, -- я попадаю туда, куда целюсь!
- Вот как! -- усмехнувшись, сказал старик. -- Да ты, должно быть, уже опытный охотник. Впрочем, это видно: полчаса, как сделал выстрел, а еще не перезарядил ружье.
Джордж покраснел как рак. Старик был прав. В восторге от удачного выстрела Джордж забыл сразу перезарядить ружье, как это обычно делают охотники. Пристыженный, он немедленно принялся за дело, и через минуту ружье было готово.
Между тем старик с индейцем принялись разрезать оленя на части. Тут они окончательно убедились, что юный охотник попал прямо в сердце. Во время этой операции собака, разумеется, не была забыта и получила изрядный кусок мяса. Старик отрезал заднюю ногу, филейную часть с печенкой и отдал все это индейцу. Потом, взяв ружье, сказал Джорджу:
- Сейчас пойдем домой, а позже двинемся дальше. Я не хочу отпускать вас голодными. Ты можешь взять из оленя что захочешь, остальное я спрячу у себя.
- Но все же нет ли здесь поблизости кого-нибудь из белых, кто мог бы помочь моим бедным родителям? -- с отчаянием спросил Джордж.
- Не знаю, -- сухо ответил охотник. -- Впрочем, мы поговорим об этом дома. -- И, не обращая больше внимания на мальчика, он сказал несколько слов индейцу, вскинул ружье на плечо и быстрым шагом направился в долину.
Джордж решительно не знал, что и думать об этом старике. Впрочем, ему ничего другого не оставалось, как следовать за ним. И хотя старик уже объявил, причем довольно грубо, что он ничем не может ему помочь, у Джорджа появилось смутное предчувствие, что незнакомец сказал ему далеко не все...
Вскоре они все втроем подошли к маленькой деревянной, хорошо отстроенной хижине. Неподалеку от нее паслись маленький пони и еще одно животное, которое Джордж сперва принял за жеребенка, но, подойдя поближе, увидел, что это крепкий темно-серый осел. Завидев издали своего хозяина и услышав его свист, пони с ослом со всех ног бросились к нему.
Двери в доме не было, ее заменяли два тонких поперечных шеста, поставленные, чтобы помешать животным входить в дом в отсутствие хозяина, в особенности любопытному ослу, который так и норовил стащить что-нибудь съедобное.
Внутри дом с первого взгляда казался пустым. В одном углу лежало несколько одеял, седло и пара невыделанных оленьих шкур, которые, скорее всего, служили хозяину постелью. В другом углу висело большое вьючное седло и два маленьких мешка с мукой. Тут же было что-то вроде камина, но без трубы. В нем стояли жестяной котелок, кофейник и сковорода с длинной ручкой. Столов и стульев здесь не было -- как в индейской хижине.
Войдя в хижину, старик принял на себя роль хозяина: он повесил мясо возле очага, бросил сухих щепок на тлеющие угли и приказал индейцу принести воды. В скором времени был приготовлен довольно сытный обед. Джордж с удивлением смотрел, как уверенно и ловко действует старик. За все это время он не произнес ни одного слова. Когда же сварился кофе, изжарилось мясо и испеклись лепешки из муки, он по-прежнему молча вынес все блюда, поставил на большой отесанный пень перед хижиной и жестом пригласил гостей к столу.
Все трое уселись вокруг пня и, орудуя охотничьими ножами, быстро управились с отлично приготовленным обедом. Только индеец остался без кофе. Сначала, когда старик придвинул к нему жестяную кружку, из которой они пили по очереди, краснокожий собрался было опустить в нее свои пальцы, как он это делал у себя в деревне, но старик строго остановил его:
- Что ты делаешь, невежа? Не собираешься ли ты мыть свои грязные лапы в нашем чудесном кофе? Нет, этого я не допущу. Если не хочешь пить как следует, так лучше откажись.
Тут он объяснил индейцу, как следует держать кружку, и тот довольно быстро все понял. Но лишь только он поднес кружку к губам и почувствовал на лице пар от горячего кофе, как тут же с испугом поставил ее на стол и больше ни за что не соглашался взять кружку в руки.
К обеду пожаловал еще один гость -- осел. Правда, прежде чем он смог подойти к столу, ему пришлось выдержать сражение с Гектором. По представлениям Гектора, подобная бесцеремонность была неприличной, и он решил преградить ослу путь к обществу. В свою очередь, ослу не понравилось самоуправство собаки: со страшным ревом он повернулся и начал бить задними ногами, причем так сильно и быстро, что Гектору ничего не оставалось, как с достоинством отступить.
Старик смотрел на эту сцену со своим обычным насмешливым выражением. Когда осел, одержав победу, подошел к хозяину, тот потрепал его по шее и ласково сказал:
- Ты прав, Москито! Никому не позволяй себя обижать, особенно здесь, у тебя дома.
С этими словами старик начал через плечо подавать ослу куски лепешки, которые тот немедленно съедал с явным удовольствием. А когда собака подходила слишком близко, осел прижимал уши к загривку, вздергивал верхнюю губу и издавал грозный предостерегающий рев.
Когда обед был окончен, старик обратился к Джорджу:
- Ну, дружок, теперь мы сыты и можем поговорить о деле. Пока что я знаю только половину твоей истории. Я понял, что твои отец с матерью и сестренка сидят в горах, в снегу и не собираются двигаться с места. А ты должен найти кого-нибудь, кто был бы так великодушен, чтобы не сказать глуп, что согласится им помочь. Не так ли?
- Да, так, -- ответил Джордж, которому такое вступление не слишком понравилось.
- Зачем же твой отец предпринял это страшное путешествие через горы, да еще с женой и маленьким ребенком? Он должен был предвидеть опасности, которые встретятся им на этом пути, какие трудности и лишения ожидают их. Не стыдно ли, что люди жертвуют всем, даже своим семейством ради этого проклятого золота? И в своем ли они уме?
- Мой отец поехал в Калифорнию не за золотом, -- мрачно ответил Джордж, -- и он любит нас так, как только может отец любить жену и детей.
- Да уж, это он и доказывает своим путешествием, -- насмешливо возразил старик. -- Славная любовь! Боже упаси от такой любви! Если же он здесь не из-за золота, то ради чего же еще? Ты не убедишь меня, что он предпринял эту поездку для своего или вашего удовольствия.
- Нет, -- твердо сказал Джордж, чувствуя, как от негодования кровь бросилась ему в лицо. -- Отец работал, как только может работать человек, с раннего утра и до поздней ночи, и за последние три года его маленькая ферма сделалась образцовой во всей округе. Ни одного пня не осталось на наших полях на берегу Арканзаса. Мы с отцом расчистили более двадцати гектаров земли. Но в прошлом году вода в Арканзасе поднялась так высоко, как никто даже и не помнит. Наше стадо унесло наводнением, даже наш дом смыло, и все, что в нем было, поглотила стремнина. Мы сами только чудом спаслись на лодке и оказались далеко от дома, в горах, куда нас принесло течением. Всё еще можно бы было поправить: мы все были здоровы, полны сил и готовы работать. Но когда вода спала и мы вернулись на нашу ферму, оказалось, что вся обработанная нами земля занесена толстым слоем песка. О расчистке полей нечего было и думать: это стоило бы многих, многих тысяч долларов. Так что все наши труды, все наши деньги -- все пропало...
- Да, это весьма печально, -- пробормотал старик. -- Но при всем том, наверное, еще осталась где-нибудь такая же удобная земля, какая была у вас, и через три года упорного труда вы смогли бы снова получить то же самое, только на новом месте. Кто падает духом при первом несчастье, тот немногого добьется в жизни...
- А кто вам сказал, что мы пришли в отчаянье? Отец и я, мы бы снова взялись там за работу так же, как мы намерены работать и здесь. Но в самое тяжелое для нас время мы получили известие, что мой дед, отец моей матери, живет в Калифорнии, и что он вызывает к себе своего старинного друга.
- А, вот как! -- воскликнул старик. -- И он, видимо, пригласил вас к нему приехать?
- Нет, -- грустно ответил Джордж, -- дедушка на нас сердится, а за что -- не знаю. Он никогда ничего знать о нас не хотел и о себе не давал нам никаких известий. Он писал только своему другу, который не так давно умер.
- Теперь понятно... -- отвернувшись, с усмешкой протянул старик. -- Вы хотите неожиданно нагрянуть к деду и сесть ему на шею, так ведь? Вы думаете, увидев вас, он поневоле с вами помирится и немедленно начнет вам помогать?
- Какое вы имеете право так говорить? -- вспылил Джордж. -- Вы можете быть уверены, что ни мой отец, ни я не примем ничего, что не будет предложено от чистого сердца. Мы не нуждаемся ни в чьей помощи! Вот только моя мать так загрустила об отце, ей так страшно стало умереть, не получив его благословения, что она действительно заболела от тоски. Тогда отец, -- тихо продолжал мальчик, -- не в силах смотреть на страдания матери, собрал все, что у нас осталось после наводнения, запряг телегу, и мы все вместе отправились в новые края...
- И вы надеетесь отыскать деда здесь, в Калифорнии? -- по-прежнему усмехаясь, спросил старик.
- Почему бы и нет?
- Ты, брат, еще слишком наивен. Имеешь ли ты хоть какое-нибудь представление о здешних краях? Ты, может быть, знаешь, какова площадь Арканзаса? Ну так вот, в Калифорнии поместится чуть не двадцать Арканзасов! Попробуй же отыскать тут человека, который, скорее всего, сидит в каком-нибудь овраге и копает золото, не понимая, что при этом закапывает в эту проклятую землю свою жизнь. Тысячи людей каждый день приезжают сюда через горы и на кораблях, и кто же знает, кто они такие и где живут, да и кому какое до этого дело!
- Но дедушка не станет копать золото, -- ответил Джордж, -- он богат, у него в Калифорнии несколько домов.
- Ну, тогда другое дело. Богача, конечно же, найти намного легче. Итак, у этого старого скряги есть деньги, только он не хочет с ними расстаться?
- Я никогда не говорил, что он старый скряга, -- с досадой возразил Джордж, -- и никому не позволю так его называть!
- Успокойся, я это пошутил. Мне-то он не нужен, я ничего не собираюсь у него требовать. Только вы сами рано или поздно увидите, как трудно вам будет с ним сладить. Но где же ты думаешь раздобыть волов, чтобы вытащить вашу телегу из снега?
- Не знаю, -- со вздохом ответил Джордж. -- Если вы не можете или не хотите помочь, то, боюсь, мне теперь никто не поможет...
- Да что ж я могу сделать, -- проворчал старик, -- не самому же мне запрягаться в телегу!
- Но вы можете мне дать вашу лошадку, -- сказал Джордж, -- чтобы посадить на нее мою маму с сестрой и вывезти их из снегов. А наши пожитки пусть так там и останутся. Мы будем работать и снова наживем все необходимое.
- Это другой разговор, -- отозвался старик, похлопав мальчика по плечу. -- Лошадку или осла я могу вам дать. Да, но есть ли у тебя деньги?
- Деньги! -- возмущенно воскликнул Джордж. -- Разве отец мой спрашивал когда-нибудь, есть ли деньги у тех, кто просил его о помощи?
- Допустим, мой милый, но это было в Штатах, а мы с тобой сейчас в Калифорнии. Когда ты хоть немного узнаешь здешние обычаи, то поймешь, что я прав. Итак, у тебя нет денег?
- Нет, -- тихо ответил мальчик, -- отец мне ничего не дал с собой. Он тоже не знал, что в Калифорнии все делается только за деньги. Впрочем, он вам непременно заплатит, если вы потребуете.
- Знаем мы эти разговоры, -- ворчливо возразил старик, -- от вас дождешься...
- Ну, тогда мы и сами справимся, -- сказал Джордж, поднимаясь со своего места. Он взял ружье и позвал собаку.
- Постой! Куда же это ты собрался? -- спросил старик.
- К родителям, в горы! Если здесь я не смог найти помощь, то там мы с отцом сделаем деревянные носилки и на них отнесем мать в долину. И мы с нее за это не потребуем денег!
- Ну ты и горяч! -- со смехом воскликнул старик. -- Остынь и остановись! У меня есть одно предложение, и мы, думаю, сговоримся. Не продашь ли ты мне свою собаку?
- Гектора? -- удивился Джордж. До сих пор он был уверен, что никогда не сможет расстаться с любимой собакой. Но сейчас ему вдруг пришло в голову, что жизнь и здоровье матери и сестры дороже, чем даже этот верный друг. И если только что он гордо и независимо смотрел на старика, то теперь тихо и даже жалобно ответил: -- Что ж, если это необходимо, то я согласен...
Несмотря на все усилия, он не смог сдержать слез, и они тихо покатились по его щекам. Помолчав немного, Джордж прибавил почти шепотом:
- Значит, за собаку вы согласитесь спасти мою мать и сестру?
Старик прикусил губу и, притопнув ногой, опустил глаза. Потом встал и, не говоря ни слова, быстро направился к хижине. Выйдя оттуда через пару минут, он положил руку на плечо мальчика.
- Я осмотрел седла. Они в исправности, и мы можем отправляться. Что касается собаки, то я передумал. Во-первых, я вижу, что она тебе слишком дорога, а во-вторых, мне бы пришлось кормить одну лишнюю тварь. А что до платы за мои труды, то я сочтусь с твоим отцом, ты можешь не заботиться об этом. Знай только, что мало я не возьму, в этом ты можешь не сомневаться. Эй! Это что это такое? -- вдруг крикнул он, обернувшись к индейцу. -- Москито, ты что там делаешь? Ну-ка, давай сюда!
Джордж тоже взглянул на индейца и, как ни грустно он был настроен в эту минуту, не смог удержаться от громкого смеха.
Индеец все это время молча и серьезно слушал разговор белых, разумеется, не понимая ни слова. Сидя на корточках, он сосредоточенно курил маленькую трубку из тростника, выпуская изо рта огромные клубы дыма.
Стоявший неподалеку Москито, не получая больше от своего хозяина кусочков лепешки, озирался в поисках поживы. Он пощипал цветы на кустах, а потом заметил торчащие на голове индейца орлиные перья. Осел осторожно обнюхал их, потом прихватил одно перо зубами и начал понемногу вытаскивать.
Перо, привязанное к пучку волос индейца, сидело крепко. Но Москито не имел привычки выпускать добычу. Он дернул так сильно, что бедный дикарь потерял равновесие и упал на землю.
Индеец, конечно, тут же вскочил на ноги и схватился за лук со стрелами, готовясь отразить вероломное нападение. А Москито со своей добычей бросился бежать рысью и остановился, только услышав повелительный окрик хозяина.
- Сюда, негодник! -- кричал старик. -- Ты что наделал? Немедленно ко мне!
Москито похлопал ушами, сделал несколько шагов и снова остановился.
- Сюда, чертов осел! Не слышишь, что ли? -- продолжал кричать старый охотник. -- Ну-ка принеси мне перо!
Москито, разумеется, все слышал и наверняка понимал, что от него требуют, но не спешил исполнять приказание.
- Ну? Я кому сказал? -- еще раз, уже сердито крикнул старик.
Наконец осел послушался. Бросив похищенное перо, он взбрыкнул задними ногами и с громким ревом побежал к лошадке, гулявшей поблизости.
Возмущенный индеец немедленно поднял перо и вернул на законное место.